Ледяное сердце Элленхейма (fb2)

Ольга Иконникова
Ледяное сердце Элленхейма

Глава 1. Кайса

Колдунью Ансу в Терции не знали разве что малые дети – да и те, пожалуй, хоть раз да слышали о ней от своих родителей. Была она ворожеей, все предсказания которой сбывались до самых мелочей. Вот только делала она их крайне неохотно – слишком много сил они у нее отнимали. Но разве объяснишь это далеким от всякого волшебства людям, желающим всё знать наперед? Вот и тянулись они к ней со всей страны, суля за предсказания немыслимые деньги.

Но нет, не за всякую ворожбу бралась старая Анса – ни деньги, ни прочие блага ее давно уже не интересовали. На деньги не купишь ни молодости, ни здоровья, а до почестей и славы она и вовсе никогда не была охоча.

Так и давала всем от ворот поворот, не обращая внимания ни на посулы, ни на угрозы. Она была уже слишком стара, чтобы чего-то бояться.

Вот только нас с сестрами выставить за дверь было не так-то просто.

– А мы к тебе, бабушка, не с пустыми руками – с дровами приехали, – защебетала, едва войдя в дом, всегда улыбчивая Вилма. – Вон, целый воз свалили у изгороди. Мы каждое полешко к дому перетащим, в крепкую колоду сложим.

Анса хмыкнула, задумалась. Дрова – дело другое. Без дров в суровую северную зиму пропадешь. А она любила в особо морозные вечера сидеть у печи, отогревая у огня замерзшие руки.

– Какая же ты умница, Кайса! – младшая сестренка Элина прильнула к моему плечу. – Как ты ловко с этими дровами придумала. Уж теперь-то она точно не сможет нам отказать.

И Анса не отказала. Правда, я не знала, что было тому причиной – наш ли щедрый подарок или то, что были мы дочерями не кого-нибудь, а самого короля.

Она усадила нас вокруг тяжелого дубового стола в своей единственной комнате, служившей ей и кухней, и гостиной, и спальней и поставила в центр стола хрустальный магический шар. Стекло было таким тонким, что казалось, шар был сложен из настоящих снежинок, которые вот-вот растают от нашего горячего дыхания.

– Знаю я, о чём вы хотите меня спросить, – усмехнулась хозяйка. – Вся Терция теперь только об этом и говорит. Всем любопытно посмотреть на короля Нерландии и его сына.

Мы, переглянувшись, дружно рассмеялись. Мы и не думали ничего от нее скрывать. Да и разве что от нее утаишь?

– Небось, знать хотите, кого из вас его величество выберет в жены для принца? – меж тем, продолжала она. А дождавшись в ответ наших кивков, вздохнула: – А ну как рассоритесь, если узнаете ответ?

Мы снова переглянулись. Да дружнее нас не было никого на свете – с чего бы нам ссориться, пусть даже и из-за принца?

Старуха пожала плечами – дескать, я вас предупредила.

– Касайтесь по очереди шара! – велела она.

Мы послушно принялись подносить к стеклу свои ладони, и при каждом прикосновении шар менял свой цвет – когда его коснулась я, он стал голубым. Семь принцесс. Семь цветов радуги.

– Теперь все вместе ладошки к стеклу приложите. Пока я заклинание читаю, шар всеми цветами мерцать станет – как сияние северное на зимнем небе. А как я остановлюсь, шар в один цвет окрасится – та, чей цвет он покажет, и станет принцессой.

Теперь, когда мы были близки к так волновавшему нас ответу, эта затея уже не казалась мне забавной. Вдруг боязно стало оказаться невестой чужестранного принца, с которым мы даже знакомы еще не были. Что, если окажется он глуп, жесток или сильно дурён собой? И я уже жалела, что решила прийти к старой Ансе вместе с сестрами.

Впрочем, я тут же прогнала от себя такие мысли. Если я хотела добиться цели, я должна была отбросить все сомнения.

А колдунья уже бормотала что-то чуть слышно, и до моих ушей долетали непонятные мне слова. И они словно убаюкивали меня, погружали в сон. И мне стоило немалых усилий не закрыть глаза.

Но вот Анса замолчала, а шар вдруг дернулся от чьего-то неловкого движения, покатился по столу. И прежде, чем мы успели его схватить, он рухнул на пол, разлетевшись на сотни мелких осколков.

С губ каждой из нас сорвался вздох разочарования. А через секунду все мы уже с ужасом смотрели на хозяйку.

– Что это значит, Анса? – тихо спросила я.

– Что вам не нужно сейчас знать ответ на свой вопрос, – откликнулась она. – Вот приедут гости в Свеадорф, там и разберетесь.

Но я видела, что она была напугана сама, только не хотела показать нам этого. В ее мутных зеленых глазах было что-то странное – то, чего не было, когда мы только к ней пришли. И я хотела спросить ее об этом, но не решилась, боясь еще больше расстроить сестер.

И уже выходя из избушки, я заметила, как Вилма наклонилась и подняла с пола один из хрустальных осколков. Быть может, она надеялась, что это поможет ей стать избранницей принца? Она была самой доверчивой из нас и, даже став взрослой, не перестала верить в сказки.

Глупышка, неужели она в самом деле думала, что этот крохотный кусочек стекла сможет ей помочь? Нет, Вилма, прости, но женой нерландского принца стану я – я знала это с самого детства!

Глава 2. Эйнар

Я, Эйнар Хансен, король Нерландии, оглянулся, чтобы перед тем, как дорога нырнет в лес, еще раз увидеть свой замок в лучах восходящего солнца.

Замок, даже подсвеченный золотыми солнечными лучами, выглядел неприветливо и неприступно – как и сами Хансены, которые владели им уже не одну сотню лет. Стоял он на холме, и его высокие башни почти касались облаков. Окна же, почти терявшиеся на фоне мощных каменных стен, были слишком малы, и комнаты даже днем приходилось освещать магией.

Ехал я на своем любимом жеребце – высоком могучем Ветерке с крепкими мохнатыми ногами. Только такие лошади и могли выдержать суровые морозы Нерландии.

Впереди гарцевал старший сын Вегард – наш кортеж как раз приближался к очередной деревушке, а принц старался не упускать ни малейшей возможности показать себя во всей красе. Сыну было чем похвастаться – высокий, статный, как и я сам, он нравился женщинам и прекрасно это знал.

А вот младший сын Бьорн предпочитал путешествовать в карете. Когда он был еще ребенком, его сбросила с себя одна из королевских кобыл, и с тех пор он боялся лошадей и предпочитал держаться от них подальше. И никакие мои сначала увещевания, а потом и насмешки исправить ситуацию не смогли.

Чем дальше на юг мы продвигались, тем более явственно менялся пейзаж – световой день становился длиннее, горы сменились равнинами, леса стали гуще, а воздух – теплее. И только когда мы проезжали через Элленхейм, на нас снова повеяло холодом.

Город, всё еще остававшийся официальной столицей Нерландии, уже много лет словно находился в самом центре полюса холода – с тех самых пор, как остановилось сердце короля Асманда. И хотя я видел всё это уже много раз, было немного жутко проезжать мимо насквозь промерзшего замка прежней королевской династии – теперь уже заброшенного, нежилого. Даже самые преданные слуги давно покинули это место, и издалека некогда прекрасный замок был похож на глыбу льда.

– Жуткое местечко, отец, – Вегард тоже поежился.

С этим было трудно не согласиться, но мне совсем не хотелось говорить на эту тему, поэтому я предпочел просто молча кивнуть. Но сын попридержал коня, стараясь держаться рядом.

– Надеюсь, ваше величество, вы не собираетесь выполнять обещание, данное сумасшедшей старухе?

Я нахмурился – даже сыну я не мог позволить отзываться так о той, кому мы были обязаны слишком многим.

– Не забывай – ты говоришь сейчас о покойной королеве Катарине. Именно благодаря ей я стал королем Нерландии.

– Временным королем, – уточнил Вегард, всем своим видом показывая, насколько удручала его эта мысль. – И разве лучше будет для Нерландии, если на престол взойдет тот или та, кого никогда не готовили к подобной роли? Что станет со страной в столь слабых руках?

– Зато в нём или в ней будет течь кровь Эрлунгов, – возразил я. – И он или она наверняка будут сильными магами – каким был и сам король Асманд, и его так и не признанная королевой Катариной жена Эллен. И только возвращение подлинного наследника Эрлунгов сможет вернуть Элленхейм к жизни.

– А если не вернет? – спросил сын. – Что, если всё окажется напрасным, и мы откажемся от короны в пользу человека, который своими неумелыми действиями ввергнет Нерландию в хаос?

Ровно такие же мысли приходили в голову и мне самому, и хотя я пытался прогнать их от себя, они возвращались снова и снова. Но поддаться им значило бы предать не только королеву Катарину, но и себя самого.

И я снова, уже в который раз сказал себе – я найду в Терции сына или дочь короля Асманда, а там будь что будет.

Глава 3. Кайса

Во дворце вовсю готовились к приему гостей – начищались до блеска медные рукояти дверей и столовое серебро, мылись хрустальные подвески на люстрах, расстилались в коридорах и на лестницах новые мягкие ковры.

Нерландцы уже больше двадцати лет не бывали у нас в Терции – отношения между нашими странами прекратились внезапно и не по нашей вине, и для того, чтобы наладить прежние пусть и не слишком добрые, но хотя бы нейтральные отношения, потребовалась смена королевской династии у соседей.

– Интересно, какие они? – с волнением спрашивала Мэрит. – Танцуют ли те же танцы на балах, что и мы? Любят ли такую же, как мы, музыку?

Музыку Мэрит любила больше всего на свете. У нее был тонкий слух, и она прекрасно играла на арфе. Матушка говорила, что еще в детстве, когда сестре первый раз дали в руки музыкальный инструмент, она сразу заиграла на нём так, что послушать ее собрался весь дворец.

– Ты хочешь знать, какие они? – откликнулась Вилма. – Грубые, бородатые, круглый год одетые в звериные шкуры. И живут они не во дворце, а в пещере. И уж, конечно, музыку не слушают вовсе.

Мэрит сразу помрачнела, а я, посмотрев на Вилму, укоризненно покачала головой. Ох, и любит она рассказывать сказки! И откуда только что берется в ее хорошенькой головке?

Вилма рассмеялась и закружила Мэрит по комнате. Остановились они только тогда, когда стоявший у окна манекен из папье-маше, на котором висело недошитое платье Алды, от их дикой пляски упал на пол.

Портнихи уже который день трудились, не покладая рук, и всё равно еще не все наряды были готовы. Каждой из нас нужно было не одно новое платье, а как минимум три – для встречи гостей, для Большого королевского бала, открывающего сезон зимних празднеств, и для вечера по случаю помолвки одной из нас. А в том, что помолвка состоится, папенька почти не сомневался – где же еще его высочество найдет таких умниц и красавиц как мы?

Эта возможная помолвка с нерландским принцем свалилась на нас как снег на голову – совершенно неожиданно. Месяц назад папенька просто объявил нам за ужином, что получил от венценосного соседа письмо, в котором тот сожалел о разрыве дипломатических отношений между нашими странами и сообщал, что готов сделать шаг нам навстречу.

– Нерландия открывает свои границы? – спросила тогда Грета. Она, каким бы странным это ни было для королевской дочери, была искусной поварихой и давно хотела посетить нашего северного соседа, дабы пополнить книгу кулинарных рецептов.

Отец кивнул.

– Да! И не только это! Его величество предлагает укрепить союз между нашими странами самым действенным способом – брачным союзом между его сыном и одной из моих дочерей.

Он оглядел нас с довольной улыбкой, наслаждаясь тем впечатлением, что произвели на нас его слова.

– И которая же из нас это будет, папенька? – тихо спросила Алда.

Но на этот вопрос ответить он не смог.

– Всё решится, когда его величество с сыном уже прибудут сюда. Кто же может знать, которая из вас придется принцу по сердцу?

Стать принцессой, а потом и королевой соседней страны было так заманчиво, что у нас у всех заблестели глаза. Нерландия была богата залежами драгоценных камней, пушниной и дарами моря. Вот только принц был один, а нас – семеро!

Поэтому за столом воцарилась напряженная тишина, которая через несколько мгновений была разрушена звонким голосом младшей из моих сестер – Элины:

– Конечно же, его высочество выберет меня! Разве может быть по-другому?

Она была не только самой младшей, но и самой красивой из нас. Тонкая, с длинными вьющимися золотистыми волосами она казалась солнечным лучом, который освещал всё, к чему бы ни прикасался. И именно она всегда была любимицей отца – пусть он, к его чести, всегда пытался это скрывать.

Но сейчас ни одна из нас не готова была ей уступить. Здесь каждая была только на своей стороне.

– Впрочем, – важно сказала Элина, – если он окажется некрасив, я, пожалуй, уступлю его вам.

Тут она не выдержала и рассмеялась. А следом за ней рассмеялись и мы. Всё-таки друг друга мы любили куда больше, чем какого-то чужестранного принца.

Глава 4. Эйнар

Элленхейм остался позади, но я всё еще продолжал про него думать. У меня так и стояли перед глазами его покрытые льдом стены.

Я невольно вспоминал то время, когда впервые увидел королевский замок – я был тогда еще ребенком, и отец впервые взял меня в столицу. Мы были в дороге целый день, я устал, и мне ужасно хотелось спать, но, когда дорога вынырнула из леса, и впереди показалось нечто прекрасное, моя усталость пропала без следа. И я приподнялся в стременах, стараясь разглядеть каждую башню замка.

Он стоял на горе и был виден издалека, поэтому прошло немало времени, прежде чем мы с отцом приблизились к его стенам.

– Здесь живет его величество? – замерев от восторга, спросил я.

– Да, – подтвердил отец, – именно здесь живет наш славный король Асманд. И уже завтра ты будешь ему представлен.

Я горделиво приосанился – никто из моих товарищей по детским играм не был знаком с королем, и я уже представлял, как, вернувшись домой стану рассказывать им об этой встрече.

Замок изнутри оказался столь же невероятным, как и снаружи – меня до глубины души поразили тяжелые хрустальные люстры под высокими потолками и мягкие ковры, в длинном ворсе которых утопали ноги. Мой отец был герцогом, и у нас был собственный замок, но никогда и нигде ни до и ни после я не видел той роскоши, что была в Элленхейме.

– Все эти финтифлюшки нам ни к чему, сынок, – усмехнулся отец, заметив, какое впечатление произвело на меня убранство королевской резиденции. – Мы – воины, и для нас главное, чтобы меч был остёр и щит крепок.

Его слова я запомнил навсегда.

Впрочем, король Асманд и сам был воином и куда больше ночей проводил в походах, чем в собственной спальне. Он был высок и могуч – как медведь, но я знал, что в его густых усах и бороде всегда пряталась улыбка. Он любил свой народ, и народ отвечал ему взаимностью.

Казалось, процветанию Элленхейма и династии Эрлунгов не будет конца. А уж когда мать его величества королева Катарина сумела уговорить тридцатилетнего сына обручиться с дочерью герцога Танде – юной рыжеволосой Лоттой, счастью подданных не было предела. Королю нужен был наследник, чтобы сделать Эрлунгов еще более сильными. Но этому браку не суждено было случиться, и именно это время, которое должно было стать временем расцвета Эрлунгов, стало началом их конца.

За месяц до свадьбы король Асманд отправился с дипломатическим визитом в Терцию, а вернулся оттуда уже не один, а с молодой женой Эллен. Старая королева была в гневе – ей трудно было поверить, что ее сын мог так попрать свою честь и переступить через данное невесте слово. Герцог Танде со всей семьей удалился от двора, не смирившись с нанесенной обидой.

– Почему его величество так поступил? – спросил я тогда у отца, который был не только правой рукой короля, но и его ближайшим другом.

Отец вздохнул:

– Его величество сказал, что он впервые понял, что такое любовь, только тогда, когда встретил Эллен. Долг обязывал его жениться на Лотте Танде, а сердце приказало другое.

– И он послушал свое сердце?

– Именно так, сынок, – склонил уже почти седую голову отец. – Вот только ничего хорошего в этом нет. У мужчины должна быть холодная голова. А любовь – это пустое.

Так думал не только мой отец – большинство придворных осудили поступок короля, хоть и мало кто из них осмелился это сделать в открытую.

Старая Катарина так и не признала невестку королевой. Она убедила епископа Элленхейма объявить брак короля недействительным – из-за того, что он был заключен в другой стране. Но даже это не изменило решения короля – он обожал свою жену и заявил, что раз такова воля матери и высшего духовенства, то он готов скрепить свой союз вторым брачным обрядом – уже по закону Нерландии.

Тогда старая королева, заручившись поддержкой знати, объявила невестку ведьмой и обвинила ее в том, что она наложила на Асманда чары и подчинила его своей воле – а иначе с чего бы ему вести себя так, словно он был неразумным мальчишкой?

Епископ Элленхейма от имени всего дворянства королевства предъявил его величеству ультиматум – либо Эллен покинет Нерландию, либо по приговору суда будет признана ведьмой и заточена в тюрьму. Но король стоял на своем, готовый идти против всех. И тогда сама Эллен приняла решение вернуться домой – страх оказался сильнее жажды власти.

Я был в королевском замке в тот день, когда молодая и так и не признанная официально королева покидала его. Прежде чем сесть в карету, которая должна была отвезти ее в Терцию, она обвела взглядом королевский двор. Но тогда мы еще не почувствовали в этом взгляде угрозу. Эллен совсем не выглядела как ведьма – она была просто красивой женщиной, из-за которой наш король потерял рассудок.

Эллен уехала, и королева Катарина сразу же вызвала в столицу герцога Танде и его дочь. Но надеждам ее величества на то, что ее сын все-таки женится на Лотте, не суждено было сбыться. Асманд и слышать не хотел о другой жене.

Теперь уже улыбка никогда не появлялась на лице короля, а сам он словно потерял интерес ко всему, и в королевском замке перестали устраивать балы и даже простые приемы. Тогда казалось, что пройдет месяц-другой, и его величество станет прежним. Но нет – Асманд всё больше и больше погружался в уныние. Я часто видел его в окне самой высокой башни Элленхейма – оттуда он смотрел в ту сторону, где далеко за горами и лесами была Терция – словно ждал, что однажды увидит на дороге карету, в которой вернется Эллен. Он приходил туда и в дождь, и в самые лютые морозы. А в одну из самых суровых ночей он так и замерз в башне, и когда мы с отцом нашли его утром, он уже превратился в глыбу льда. А вслед за ним в глыбу льда превратился и весь Элленхейм.

Глава 5. Эйнар

Старая королева тогда обезумела от горя – она рыдала над телом сына, не позволяя никому другому к нему приближаться. А потом, после того как королевские маги дали ей какой-то отвар, она стала безучастной ко всему, и погребением его величества пришлось заниматься моему отцу. И на его же плечи на несколько месяцев пало бремя управления страной.

Потребовалось немало усилий магов, чтобы королева Катарина снова начала что-то чувствовать и проявлять хоть малейший интерес к тому, что ее окружало. Она всё еще была достаточно грозной силой, чтобы кто-то при дворе осмелился заговорить о ее свержении в те дни, когда она предавалась унынию. Но она сама понимала, что рано или поздно народ задумается о том, что будет дальше. Она осталась последним представителем династии, и ей следовало позаботиться о том, к кому перейдет власть в Нерландии, когда Эрлунгов больше не станет.

Нерландцы были грозны и воинственны только за пределами своей страны, внутри же предпочитали мир и спокойствие. Королеве лишь требовалось выбрать своего преемника и объявить об этом своим подданым. Таким преемником стал мой отец, и этот выбор никого не удивил. Кому еще, как не герцогу Хансену – первому министру – могла она доверить трон? Именно отец был ближайшим сподвижником покойного короля и знал все тонкости управления страной.

Когда здоровье королевы особенно пошатнулось, она передала власть моему отцу, предпочтя удалиться от столичной суеты в находившуюся на западе Нерландии резиденцию. Там, у океана, всегда дули ветра, а поскольку основной стихией Катарины была магия воздуха, именно в тех местах она чувствовала себя лучше всего.

Иногда она приезжала в Элленхейм, но вовсе не для того, чтобы вмешаться в дела моего отца или дать ему какой-то совет – она навещала могилу сына и подолгу бродила по лестницам и коридорам заледеневшего замка. Нерландские маги так и не смогли освободить его ото льда.

Теперь Элленхейм делился на две части – старую, с ледяной глыбой, некогда бывшей королевским замком, и новую, где кипела жизнь. И поскольку новый король не мог обойтись без столичной резиденции (хотя отцу всегда куда милей был наш родной замок, но он находился слишком далеко от Элленхейма), в новой части был построен новый дворец.

Единственным требованием королевы к моему отцу было обещание не восстанавливать дружеских отношений с Терцией, какие бы заманчивые предложения ни делал король-сосед. Катарина так и не простила свою невестку, и ненависть к ней перенесла и на ее родину в целом. Граница с Терцией оставалась закрытой на протяжении двадцати лет и должна была открыться только сейчас, когда к ней приблизится наш кортеж.

Отец правил Нерландией десять лет – до того самого дня, пока не погиб от лап медведя на охоте. За это время он многому меня научил, и когда корона перешла ко мне, я уже прекрасно знал, что должен был делать король. У меня у самого тогда уже были дети.

С тех пор прошло уже много лет – сыновья выросли, а в моих темных полосах появились седые волосы. Королева Катарина была еще жива, но будучи совсем слаба, уже не приезжала в Элленхейм. Раз-другой в год я считал своим долгом навещать ее в ее продуваемой всеми ветрами резиденции, и она, хоть всегда принимала меня радушно, никогда не была склонна к долгим разговорам – должно быть, ей было слишком больно ворошить прошлое, о котором я ей невольно напоминал.

И тем более странным было получить от нее письмо три месяца назад, в котором она просила меня прибыть к ней в Синнурхейм незамедлительно. Она не могла мне приказывать, но я слишком хорошо помнил, сколь многим Хансены были обязаны ей, и потому сразу же отправился в путь.

Она встретила меня в большом волнении. Ее глаза блестели, а плечи уже не были печально опущены, и вся она словно помолодела на добрых пару десятков лет.

– О, Эйнар, ты не поверишь тому, что я тебе расскажу! – воскликнула она и усадила меня на диван рядом с собой.

Она всегда обращалась ко мне на «ты», равно как прежде и к моему отцу, и это было как бы знаком особого доверия.

– Счастлив видеть вас в добром здравии, ваше величество! И что бы ни было причиной вашего прекрасного настроения, я готов разделить его вместе с вами.

На это она странно улыбнулась и покачала головой:

– Боюсь, мой дорогой Эйнар, когда ты узнаешь эту причину, ты заговоришь совсем по-другому. Но я не могла не рассказать об этом тебе! Именно ты должен узнать об этом первым! – она сделала паузу, перевела дыхание. – Я сама узнала об этом только несколько дней назад. Есть вероятие, что династия Эрлунгов не прервалась!

Я посмотрел на нее с удивлением, подумав о том, что она тронулась рассудком. Что она могла узнать такого, что навело бы ее на подобную мысль?

– Знаешь ли ты, Эйнар, что в нескольких милях отсюда находится бенжереймский монастырь? Так вот, в субботу оттуда прибыла ко мне женщина, которая сообщила, что меня хочет видеть одна из их монахинь, находящаяся при смерти. Имя ее мне ни о чём не говорило. Я подивилась такому желанию и сказала, что в моем возрасте уже не так-то просто проделать даже такое небольшое расстояние. Но женщина заявила, что ей велели передать, что от этого может зависеть судьба всей Нерландии. И я поехала, хотя и полагала, что делаю это зря. Но теперь мне уже страшно представить, что я могла этого не сделать!

Королева разволновалась еще больше, и мне пришлось вызвать ее служанку, чтобы та принесла ей воды. Я предложил отложить дальнейшую беседу, но ее величество замотала головой.

– Нет-нет, Эйнар, это не терпит отлагательств! Та монахиня оказалась одной из моих бывших придворных. Когда Асманд привез в Элленхейм свою жену, – она чуть спотыкнулась, произнося это слово, – эта женщина была фрейлиной у Эллен. Так вот, спустя столько лет она призналась мне, что в то время, когда моя невестка покидала Нерландию, она находилась в положении. Понимаешь ты это, Эйнар? Возможно, где-то там, в Терции, живет сейчас мой внук или внучка!

Глава 6. Эйнар

Слёзы уже текли по ее бледным морщинистым щекам. Я понимал, что она ждет от меня выражения каких-то эмоций, но я был слишком недоверчив по натуре, чтобы сразу же поверить в то, во что с такой радостью поверила она.

– Но, ваше величество, почему же она сказала об этом только сейчас? Почему не сообщила об этом вам или его величеству сразу же, как только об этом узнала? И почему об этом не знал никто, кроме нее?

– Эта женщина – Теренсия – доводилась какой-то дальней родственницей Лотте Танде, и она надеялась, что если Эллен уедет из Нерландии, то мой сын мой сын всё-таки женится на Лотте. А сама Эллен не сказала о своей беременности, потому что еще не была уверена в своем положении и хотела прежде в нём убедиться. Ну, а когда мы все ополчились против нее, полагаю, у нее уже не было желания оставаться в Элленхейме – возможно, она даже боялась, что мы можем причинить вред ее ребенку. О, если бы я только знала об этом тогда!

Я не поверил словам монахини. С чего бы ей вдруг заговорить об этом, спустя столько лет? Женщины не умеют держать язык за зубами, и если бы она владела такой тайной, то непременно поделилась бы ею хоть с кем-нибудь.

Нет, тут крылось что-то другое. Возможно, монахиня знала, в какой тоске пребывала королева Катарина после смерти сына и хотела своим признанием дать ее величеству надежду. Ну, что же, если так, то ей это удалось. Вот только она не подумала о том, что будет с королевой, когда она поймет, что всё это – неправда. А рано или поздно она поймет, если, конечно, ее сердце не остановится от волнения раньше.

– Ваше величество, я не стал бы сильно полагаться на это признание, – осторожно начал я. – Возможно, эта женщина что-то напутала. Полагаю, нужно выяснить, не была ли она сумасшедшей. Или она могла намеренно ввести вас в заблуждение…

– Намеренно? – воскликнула ее величество. – Зачем бы ей было это делать? Нет, Эйнар, я чувствую, что она сказала правду!

– Ваше величество! Даже если допустить, что в то время Эллен была беременна, это вовсе не означает, что тот ребенок всё-таки родился.

– Нет-нет, не разубеждай меня! – в ее голосе появились металлические нотки, которые были мне слишком хорошо знакомы. – Я и сама понимаю, что вероятие того, что мы отыщем моего внука или внучку, слишком мало. Но даже если это так, мы всё равно должны попытаться!

Я склонил голову, понимая, что дальнейший спор ни к чему не приведет. Я не мог отказать ей в этой просьбе – я слишком многим был ей обязан. И всё-таки я решился ей напомнить:

– Это будет ребенок Эллен, ваше величество! Той самой женщины, которую все считали ведьмой, и которая наверняка воспитала своего сына или дочь в ненависти к Нерландии.

Но она покачала седой головой:

– Прежде всего, это будет ребенок Асманда. Мой внук или внучка, в жилах которого течет кровь Эрлунгов! И даже если он или она воспитаны в ненависти к нам, они наверняка владеют, в том числе, и нашей магией. Той магией, которая может пробудить Элленхейм!

Я сжал руки так, что костяшки пальцев побелели. Я не верил в то, что ледяное заклятие хоть когда-то спадет со старого королевского замка. Но говорить сейчас об этом Катарине было бы слишком жестоко.

– Пообещай мне, Эйнар, что ты попытаешься их найти – Эллен и ее ребенка! – она смотрела на меня с такой мольбой, что мне не оставалось ничего другого, кроме как кивнуть. – Я знаю, что это потребует твоего визита в Терцию. А значит, нам придется открыть границу, которая была закрыта много лет. Но король Роалд давно уже хотел наладить с нами прежние отношения, так что такому повороту дела он будет только рад. Эллен не могла исчезнуть бесследно. Найди ее и скажи ей, что я сожалею о том, что сделала когда-то, вмешавшись в их отношения с Асмандом.

Я посмотрел на королеву с удивлением. Она была не из тех, кто умел извиняться, и тем поразительнее было слышать ее слова.

– А если она и ее ребенок откажутся ехать в Нерландию? Мне привезти их силой?

– Нет-нет! – почти испугалась она. – Так мы только усилим их ненависть. Ты должен уговорить их вернуться. Я знаю, я не должна просить тебя об этом – у меня нет на это никакого права. Но я всё-таки прошу – если ты найдешь ребенка Эллен, отдай ему свою корону, Эйнар!

Я знал, что рано или поздно она это произнесет. Наверно, ей даже в голову не пришло, что по отношению ко мне это тоже было слишком жестоко. Она сама когда-то отдала эту корону моему отцу, а теперь требовала ее вернуть.

Я уже несколько лет правил Нерландией и, надо признать, был неплохим королем. Но все эти годы в глубине души я признавал, что я никогда не буду таким сильным магом, каким был король Асманд. Таким не был и мой отец, такими не будут и мои сыновья.

А Нерландия заслуживала самого лучшего. Она заслуживала возвращения Эрлунгов, если бы вдруг те в самом деле отыскались.

И королева словно прочитала мои мысли:

– В моем внуке течет кровь Эрлунгов и живет наша магия! Он должен править Нерландией! И как бы Эллен ни воспитала его, он не сможет отказаться от короны. Отдай эту корону ему, и ни я, ни он никогда этого не забудем!

И я пообещал ей это. На удивление легко пообещал – возможно, потому что был уверен, что никакого внука у королевы Катарины вовсе нет.

А она, чтобы подсластить горечь этого обещания, сказала:

– А если это внучка, Эйнар, то жени на ней своего старшего сына! – ее лицо просияло при этой мысли. – Тогда Эрлунги и Хансены объединятся, и Нерландия будет сильна как никогда.

Глава 7. Кайса

Незадолго до прибытия самих гостей в замок пришла новость, которая привела нас в восторг. Вдруг оказалось, что король Нерландии едет к нам не с одним сыном, а с двумя! И каждая из нас нашла в этой новости что-то своё.

– Найдется ли в том крыле, что выделили для гостей, еще одна комната, достойная того, чтобы разместить в ней принца? – обеспокоилась Грета, которая больше всех прочих моих сестер радела о хозяйстве.

– Что, если мне понравится один принц, а я понравлюсь совсем другому? – расстроилась Ритта.

– Ох, но ведь это же значит, что в Нерландию смогут отправиться сразу двое из нас! – воскликнула Мэрит. – И нам не будет там одиноко! В разговорах друг с другому мы сможем вспоминать милые сердцу места.

И мы уже не могли дождаться прибытия гостей.

Когда кортеж короля Нерландии въехал в ворота нашего дворца, мы с сестрами прильнули к окнам. И знали, что точно так же поступили и приглашенные для встречи столь важных гостей придворные и слуги, что сновали с подносами по залам дворца, накрывая стол для торжественного обеда.

С такого расстояния было трудно что-то разглядеть, но Элина воскликнула:

– Ах, они оба так красивы!

Принцы как раз спешивались с лошадей. Оба они были высокими и статными. У одного были темные волосы, а у другого – светлые. Вот и всё, что пока можно было сказать.

И я улыбнулась в ответ на слова младшей сестры:

– Ты же не видишь их лиц, Элина!

– Ну, и что же? – рассмеялась она. – Я уверена, что они должны быть красивы.

Но тут из подъехавшей ко крыльцу кареты вышел третий мужчина – более грузный, чем первые два.

– Король! Король! – заперешептывались мы.

Но отчего-то вышедший на крыльцо отец обнялся совсем не с этим мужчиной, а с тем, что прибыл верхом. И они разговаривали друг с другом не меньше пяти минут, прежде чем гость представил папеньке своих спутников.

– Так король тот темноволосый? – изумилась Алда. – А этот увалень из кареты – принц?

Признаться, даже я испытала разочарование – хотя в отличие от Элины вовсе не ожидала, что принцы непременно окажутся писаными красавцами. Но размышлять об этом было уже некогда – нам следовало спуститься в зал для приемов, где мы будем представлены венценосным гостям.

Шумной стайкой мы сбежали вниз, на бегу разглядывая друг друга и поправляя выбившиеся из причесок локоны и развязавшиеся банты. Мы должны были выглядеть безукоризненно. Нерландцы впервые прибыли в Терцию, и мы намеревались поразить их с первого взгляда.

Мы выстроились в ряд на расстоянии от толпившихся вдоль стен придворных, и когда отец, матушка и заграничные гости вошли в зал, присели в реверансах, почтительно приветствуя их.

– Молва ничуть не ошибалась, когда известила нас о красоте принцесс!

Я подняла взгляд на говорившего – эти слова принадлежали темноволосому мужчине. Он показался мне слишком молодым, чтобы быть отцом двух взрослых сыновей, и только хорошенько присмотревшись, я заметила морщины на его высоком лбу и серебристые нити в его волосах. Он был красив – красив той самой мужской красотой, что заставляет взволнованно биться девичьи сердца. Но думала я об этом лишь мгновение, а потом переключила свое внимание на принцев.

Один из сыновей пошел в отца – он был таким же статным и красивым. Только волосы его были не темными, а цвета спелой пшеницы. И, в отличие от своего отца, он, кажется, умел улыбаться. И в ответ на его улыбку уголки моих губ тоже приподнялись.

А вот второй принц не произвел на меня особого впечатления. Он тоже был светловолосым, но не отличался ни статью, ни правильными чертами лица. И хотя он тоже силился улыбаться, было видно, насколько трудно ему это давалось. И он был неуклюж и, кажется, прекрасно это знал и оттого смущался еще больше.

– Благодарю вас, ваше величество! – ответила матушка на похвалу короля Нерландии. – Надеюсь, вы сумеете оценить не только красоту, но и другие их таланты.

– Ничуть не сомневаюсь в этом, ваше величество, – галантно поклонился тот. – Мы приехали сюда, готовые восхищаться всем, что вы изволите нам показать.

Отец пригласил гостей к столу, и когда они опустились на отведенные им стулья, и мы, и придворные тоже стали рассаживаться вокруг длинного, уставленного яствами стола.

У нас во дворце были собраны лучшие в Терции повара, и сейчас они постарались на славу. Фаршированные яблоками запеченные гуси, тушеная с зеленью баранина, заливное из свежайшей речной рыбы, несколько видов нежнейших сыров. Да всего и не перечислить!

Первые полчаса прошли почти в молчании – гости отдавали должное еде, и лишь сидевшие во главе стола два короля негромко разговаривали друг с другом. Но когда первый голод был утолен, отец повысил голос и объявил:

– Ну, что же, теперь, я полагаю, настало время побольше рассказать вам о моих дочерях!

Я была не робкого десятка, но при этих словах мое сердце бешено застучало.

Глава 8. Эйнар

Мне казалось, что в Терции всё было другим, не таким, как у нас, в Нерландии. Терция находилась к югу от нас, и здесь было меньше покрытых льдом гор и больше лесов, в которых, должно быть, можно было славно поохотиться. Но это ощущение чего-то нового было связано не только с природой, но и с людьми. Мне показалось, что они здесь чаще улыбались.

С королем Терции Матиасом Вторым – из династии Бруннельдов – я был знаком и прежде, а вот его супругу и дочерей увидел впервые. Королева Вэйра оказалась красивой женщиной, и дочери вполне унаследовали ее красоту. Но принцесс было семеро, и сходу разобраться, кто есть кто, было совершенно невозможно. Они были похожи на стайку птиц – веселых, говорливых.

Я надеялся, что хотя бы одна из них понравится кому-то из моих сыновей, дабы наш визит не оказался напрасным. Нам давно уже следовало вступить с Терцией в более тесные отношения, так почему бы не сделать этого сейчас с помощью брака наших детей.

Хорошо бы кто-то приглянулся именно Бьорну. У короля Матиаса только дочери и нет сыновей. Так почему бы Бьорну не остаться в Терции и не поучиться у тестя управлять страной? Тогда, возможно, однажды Хансены стали бы править не только Нерландией, но и ее соседкой. От этих мыслей стало тепло на душе.

Бьорн должен постараться, чтобы заслужить доверие короля Матиаса – довольно ему отсиживаться за спиной брата. Он слишком мягок и недостаточно смел для своих двадцати лет. Я в его годы в одиночку ходил на медведя и не боялся ночевать в заснеженном лесу. И я снова подумал о том, что моя покойная жена слишком тешилась с нашим младшим сыном. А сам я был слишком поглощен государственными делами, чтобы взяться за его воспитание.

Задумавшись, я почти потерял нить беседы, что мы вели с Матиасом, и вздрогнул, услышав, как он сказал: «Ну, что же, теперь, я полагаю, настало время побольше рассказать вам о моих дочерях!»

Я бросил взгляд на сыновей, призывая их отвлечься от богато накрытого стола и проявить к принцессам должный интерес. Говорили, что каждая из девушек имеет свой собственный, особый талант, и мне любопытно было в этом убедиться.

Я полагал, что его величество начнет со старшей дочери, но он отчего-то первым назвал имя младшей.

– Это наша Элина, – сказал он, и в голосе его было столько гордости и нежности, что у меня не осталось сомнений в том, что именно эта девушка – любимица отца.

Она была на удивление хороша – словно лунный свет – белолицая, стройная, с длинными светлыми волосами. Я заметил, как Вегард, забыв про еду, отложил в сторону нож, и усмехнулся.

А девушка, между тем, положила в рот тонкую белую щепочку и вдруг исчезла. Она стала невидимой – вот, что она умела делать!

Оба моих сына переглянулись и не смогли сдержать вздох восхищения. Магия, которой мы владели, не была способна ни на что подобное. Король Матиас посмотрел на нас с торжеством, довольный произведенным впечатлением.

Я одобрительно улыбнулся, но подумал совсем другое. Не хотел бы я иметь жену, умеющую проделывать такие фокусы. Ты никогда не будешь знать, где находится твоя королева, и если вдруг между вами будет вражда, такое умение может оказаться слишком опасным.

А из-за стола поднялась уже другая девица.

– Это – Ритта, – сказал его величество.

Вместе с девушкой в центр зала вышли несколько слуг, державших в руках канделябры с горящими свечами. Я внимательно смотрел на Ритту, но всё равно сначала не понял, что она показывала нам. Как, похоже, не поняли и мои сыновья.

– Тень! – подсказал нам король Матиас.

И только тогда я увидел, что тень девушки то появлялась, то исчезала. Похоже, эта Ритта умела управлять своей тенью. Это было необычно, но не более того, и хотя я снова выразил восхищение, на самом деле не испытал ничего подобного. Вряд ли такое умение могло принести его обладательнице хоть какую-то пользу.

А вот третья девушка пришлась мне по душе. Оказалось, что многие из стоявших на столе яств, которые привели меня в восторг, были приготовлены ею собственноручно – и имбирный хлеб, и треска в молоке, и слабосоленый лосось. Да всего и не перечислить!

– Хорошая выйдет из нее хозяйка! – на сей раз мои слова шли от чистого сердца, и щеки услышавшей их девушки заметно порозовели.

А я отметил для себя ее имя – Грета. Чтобы такие кушанья каждый день подавали на стол, я, пожалуй, и сам был готов на ней жениться. Сначала я подумал об этом в шутку, но с каждой минутой эта мысль всё больше и больше нравилась мне. Стоило как следует обдумать ее на досуге, и если мои сыновья окажутся недостаточно расторопны, то я покажу им, что такое – быть настоящим мужчиной.

Четвертая принцесса – Мэрит – вышла в центр зала с золотой арфой в руках, и я снова одобрительно улыбнулся. Когда жена может порадовать уши мужа хорошей музыкой, это тоже неплохо. Но уже через секунду я понял, что именно эта музыка была совершенно особой.

Девушка ударила по струнам первый раз, и моя нога поднялась сама собой, ударила другой, и я уже готов был пуститься в пляс. И не только я, но и мои сыновья, и все остальные гости. И противиться этому желанию уже не было никакой возможности.

– Довольно! – воскликнул я, когда мы все повскакивали с мест, отбросив тяжелые стулья.

Король Матиас рассмеялся, и по его знаку принцесса перестала играть. А на ее губах была довольная улыбка. Я вновь опустился на стул, унимая частое дыхание. Эта девушка тоже была опасна.

– А что умеет следующая? – спросил я, когда с места поднялась пятая принцесса.

Она тоже была светловолосой, голубоглазой. Но если у ее младшей сестры волосы имели золотистый оттенок, то у этой они были почти белыми – как только-только выпавший снег.

– Скажи, Кайса! – велел ей отец.

Девушка посмотрела в нашу сторону и сказала:

– Я люблю всё нерландское. И выйду замуж только за Нерландца. Мечтаю попасть в Нерландию.

А вот этого я уж совсем не ожидал.

Глава 9. Кайса

– Я люблю всё нерландское. И выйду замуж только за Нерландца. Мечтаю попасть в Нерландию.

Я выпалила это и посмотрела на гостей. Король Нерландии бросил на меня изумленный взгляд, а вот его сыновья не отреагировали на мои слова никак. Я даже была почти уверена, что ни один из них их не слышал вовсе. От обиды я закусила нижнюю губу и сжала кулачки. Они должны были услышать это!

Но старший принц был слишком увлечен очередным поданным к столу шедевром наших поваров, а младший, похоже, был слишком смущен обрушившимся на него вниманием и лишь буравил взглядом расшитую цветами льняную скатерть.

Черноволосый король хмыкнул, должно быть, пытаясь понять, как отнестись к моему признанию. И прежде, чем он решил это, я услышала голос сидевшей рядом с ним Элины:

– Кайса просто узнала, что в нерландских скалах есть залежи самоцветов. Вот она и хочет до них добраться – чтобы именно у нее были серьги и ожерелья, красивее которых не сыскать в целом свете. И чтобы ими была украшена даже ее карета.

Сестра говорила тихо, но я расслышала каждое слово. А когда она поняла это, то виновато улыбнулась и пожала плечами – дескать, прости, но в этой игре каждый сам за себя. Но я и не думала на нее сердиться. Я и сама собиралась добиваться цели любой ценой.

Я вернулась на место, а папенька уже требовал, чтобы перед гостями показалась Алда. Но та только сдвигалась к тому краю стола, что был в плохо освещенной части залы, и отказывалась выходить в центр.

– Вы же знаете, батюшка, что я только и умею, что говорить правду в глаза, а этого никто не любит.

И в этом она была права – и в том, что она не умела врать, и в том, что мало кто умел ценить правду. А потому отец настаивать не стал – побоялся, что Алда выскажет то, что думает, о нерландских гостях. А судя по всему, сестра, как и я сама, тоже не была от них в восторге.

Да и от чего там можно было прийти в восторг? Один принц был напыщенным самовлюбленным индюком, а другой – робким мямлей.

Но из-за стола уже поднялась Вилма, и я мигом забыла о принцах. Потому что Вилму нужно было слушать, раскрыв пошире уши – до того интересно она умела рассказывать свои сказки. И так много они их знала, что могла рассказывать много дней и ночей без перерыва, ни разу не повторившись. А чего не знала, то придумывала сама, и так ловко это у нее выходило, что мы только диву давались.

Вот и нерландцы невольно заслушались – и король, и оба принца. Старший, наконец, отвлекся от еды, вытер губы. Младший тоже поднял взгляд от стола – а глаза у него оказались на удивление светлыми и добрыми. А когда Вилма принялась рассказывать о подвигах незадачливого рыцаря Арвеля, который был мастак попадать в разные истории, гости хохотали до слёз.

– Ох, и порадовали вы нас, принцесса! – не скрывая восхищения, сказал король.

А папенька довольно улыбнулся.

Потом заиграла музыка и начались танцы. Поскольку нас было семеро, а гостей – только трое, никому из них не пришлось просиживать на лавке штаны. Его величество делал свой выбор первым, и он (чему я ничуть не удивилась) вывел в центр зала Вилму, и пока они танцевали, сестра что-то рассказывала ему, и улыбка не сходила с его губ. Старший принц Вегард пригласил Элину, и это тоже было ожидаемо. А вот младший подошел сначала к Алде, но, когда та наотрез отказалась выходить танцевать, позвал в круг Ритту.

У нас с другими сестрами тоже нашлись кавалеры, пусть и рангом пониже, и мы отнюдь не скучали.

А вот второй танец я провела уже с принцем Бьорном, и хотя он несколько раз наступил мне на платье, эти четверть часа вышли вовсе не такими скучными, как я ожидала. Оказалось, что его высочество умел говорить, и пусть он всё еще немного смущался, но его суждения были отнюдь не дурны. Элину на этот раз пригласил сам король Эйнар, а Мэрит – принц Вегард.

Все необходимые приличия были соблюдены, и иностранные гости откланялись, сославшись на то, что им необходимо отдохнуть с дороги. Ушли в свои апартаменты и мы – на нас тоже сказалось волнение этого дня, и хотя мы все любили танцевать, в этот вечер предпочли, собравшись в комнате Вилмы, поделиться друг с другом впечатлениями.

– Принц Вегард просто красавец! – сказал Элина, и никто не стал с ней спорить, потому что каким бы ни был характер его высочества, внешность у него была действительно благородная.

– Да и сам король весьма авантажен! – рассмеялась Вилма. – И руки у него сильные – ух, как он кружил меня в танце!

– Ну, а я, так и быть, согласна удовольствоваться принцем Бьорном, – в тон ей шутливо вздохнула Грета. – Как я заметила, он тоже, как и старший брат, любит поесть, а значит, будет от меня без ума.

Так, хохоча, мы и проболтали до полуночи, а потом сон сморил нас, и мы уснули, прижавшись друг к другу – как в детстве – на одной большой кровати.

Глава 10. Эйнар

Король Матиас не собирался давать нам скучать. Через день после нашего прибытия он организовал большую королевскую охоту, на которую собрались самые знатные дворяне из ближних провинций. И хотя это развлечение было как раз по мне, и в Терции я не охотился ни разу (что делало это предложение еще более заманчивым), я всё-таки от него отказался, сославшись на то, что еще не вполне пришел в себя после долгой дороги.

Бьорн собирался последовать моему примеру, но я, вложив в свой голос достаточно льда, чтобы он не вздумал спорить, велел ему быть мужчиной и держаться рядом с братом и его величеством. Да, я знал о его боязни ездить верхом, но сын короля (пусть даже и младший) не мог позволить себе быть трусом.

А вот Вергард отправлялся на охоту с радостью – для него это была возможность покрасоваться перед незнакомыми дамами, которым впервые предстояло увидеть его во всей красе, и я не сомневался, что именно он будет тем, кто первым поразит дикого кабана.

В лес отправлялись даже королева и принцессы, и дворец должен был опустеть на два дня. Я собирался воспользоваться этим, чтобы провести немного времени в библиотеке и попытаться получить там нужную мне информацию.

– Надеюсь, вы не собираетесь, отец, отправиться на поиски внука Катарины?

О, Вегард, несмотря на внешнее легкомыслие, был отнюдь не глуп – особенно, если дело касалось его интересов.

– Езжай на охоту, сынок, и не думай ни о чём другом, – я не собирался посвящать его в свои планы.

– Одумайтесь, ваше величество! – голос сына прозвучал чуть громче. – Зачем ворошить прошлое? Мы можем сделать Нерландию куда более могущественной, чем она была! Я женюсь на одной из принцесс, и однажды мы присоединим Терцию к нашей стране, сотрём границу и станем самой сильной страной в этой части света. Мне кажется, я нравлюсь королю Матиасу, и думаю, он не будет против, если после свадьбы я останусь здесь и буду помогать ему в государственных делах. Он уже стар, и однажды ему придется задуматься о наследнике. А ведь сына у него нет.

Он говорил именно то, что думал я сам. Правда, я полагал, что это должен был сделать Бьорн, и даже в самых смелых своих мечтах я не надеялся, что Терция войдет в состав Нерландии. Но идея сына была куда более заманчивой.

И всё-таки поступиться данным королеве Катарине словом я не мог. И я, пообещав сыну не предпринимать ничего сгоряча и дождавшись отъезда королевского кортежа со двора, отправился в дворцовую библиотеку.

Она, к моему удивлению, оказалась огромной – вот уж никогда не думал, что король Матиас столь ученый муж. Десятки тысяч книг были собраны в сотнях шкафов, и конечно, найти тут что-либо самому было невозможно. Поэтому я вынужден был прибегнуть к помощи библиотекаря.

Седобородый мужчина, назвавшийся Доринелом Ульсоном, проявил искреннее желание быть мне полезным.

– Какую книгу вы ищете, ваше величество? Или, быть может, вас интересует что-то другое? В одном из шкафов собрана великолепная коллекция минералов Терции, а в другом – старинные монеты.

Я ответил ему, что хотел бы побольше узнать об Эллен, которая некогда была женой короля Нерландии. Может ли он что-то о ней сообщить?

Старик посмотрел на меня куда более внимательно, чем прежде.

– О, вы говорите о королеве Эллен! О королеве, которую Нерландия когда-то отвергла! – в тихом голосе его прозвучали одновременно и печаль, и некоторая толика осуждения.

Насколько я понимал, осуждение было адресовано именно мне. И хотя мне не было никакого дела до того, что думал обо мне какой-то библиотекарь, я всё-таки счел нужным сказать:

– Да, к сожалению, это было именно так. Но я мало что помню о событиях тех дней. Я был тогда молод и мало интересовался государственными делами. И хотя сам я не имел никакого отношения к тому, что тогда случилось, сейчас мне хотелось бы принести Эллен свои извинения. Теперь, когда мы пытаемся наладить прежние теплые отношения между нашими странами, мне полагается это важным.

– Это делает вам честь, ваше величество, – Ульсон низко мне поклонился, – но, к сожалению, это уже невозможно.

– Невозможно? – нахмурился я.

– Именно так, ваше величество! – подтвердил он. – Королева Эллен умерла много лет тому назад.

– Умерла? – потрясенно переспросил я.

– Говорили, она так и не оправилась от тоски по умершему супругу, – взгляд его темных глаз за стеклами очков снова стал холодным. – Король Асманд отверг ее, но должно быть, ее сердце продолжало его любить. И когда он скончался, зачахла и она.

– Но откуда она была родом? – воскликнул я. – Где она жила, когда вернулась из Нерландии? И есть ли кто-то, кто может рассказать мне о ней немного больше?

Старик задумался, а потом без большой охоты, но всё же сказал:

– Она жила близ Даларна – это небольшой городок в двух часах пути от Свеадорфа. Полагаю, тех, кто знал ее величество, вам следует поискать именно там.

Я поблагодарил его за помощь и велел своему камердинеру позаботиться о том, чтобы мне оседлали коня.

Глава 11. Кайса

Я прекрасно ездила верхом, но охоту не любила. А потому всегда старалась отстать от кавалькады и просто погулять по лесу. Но в этот раз в своем желании я оказалась не одинока.

Еще до того, как мы выехали с территории дворца, я заметила, как неуверенно держался на лошади принц Бьорн – в его глазах был страх, а руки так крепко сжимали уздечку, что та оставила на коже красный след. Кажется, его высочество тоже был чужд подобных развлечений, и я не понимала, зачем он вообще отправился в лес.

Он ехал в самом конце процессии, растянувшейся на большое расстояние. Но даже столь медленный ход не вернул румянец на щеки принца, и я, чтобы его поддержать, попридержала свою лошадь.

– Вам тоже нравится любоваться пейзажами, ваше высочество? – спросила я, когда мы поравнялись.

Он вздрогнул, бросил на меня растерянный взгляд, но, не уловив в моих словах издевки, робко улыбнулся:

– Да, ваше высочество. В Терции очень красиво. У нас, в Нерландии, природа более сурова.

– Если хотите, я могу показать вам озеро Лаптань, – предложила я, – оно не замерзает даже зимой. Правда, для этого придется свернуть чуть в сторону, и вы не сможете насладиться охотой.

Он улыбнулся чуть шире:

– О, это не страшно, ваше высочество! Признаться, я не люблю охоту.

– Вот как? – я улыбнулась в ответ. – Зачем же вы тогда на нее отправились? Хотя этот же вопрос я могла бы задать и самой себе.

– Отец хочет, чтобы я был похож на него и на Вегарда, – улыбка сбежала с его пухлых губ, – был таким же ловким и бесстрашным. Но я-то знаю, что таким не стану никогда. Я – позор короля Нерландии.

– Зачем вы так говорите, ваше высочество? – возмутилась я. – Даже если вы не слишком умелы в верховой езде или стрельбе из лука, это вовсе не значит, что у вас нет других достоинств, и что ваш отец не любит вас. Родители всегда любят своих детей, какие бы глупости те ни совершали.

– Благодарю вас за поддержку, ваше высочество, – откликнулся он. – Но вы не знаете моего отца. Мне кажется, он вовсе не способен никого любить. Он всегда старается поступать как должно и ждет того же от других. И если кто-то разочаровывает его, то это вызывает у него неприязнь и даже презрение. Мой старший брат именно таков, каким и должен быть наследник престола, и отец это ценит. А за что ему любить меня?

В его словах прозвучала такая горечь, что мое сердце сжалось. Да что же это за человек такой, король Нерландии?

А его высочество, меж тем, продолжил:

– А вот матушка – дело другое. Она никогда не делала различий между мной и Вегардом. Прошло уже много лет, но я до сих пор помню, как она приходила к нам в спальню перед сном, чтобы поцеловать нас и убедиться, что мы хорошо укутаны теплыми одеялами – отец всегда настаивал, чтобы в наших комнатах было прохладно. Если бы она была жива, возможно, всё было бы по-другому.

Мы свернули с широкой дороги на узкую, где нужно было двигаться уже гуськом. Мне то и дело приходилось натягивать поводья, потому что моя лошадь так и рвалась ускорить шаг.

Мы въехали на холм, с которого открывался вид на раскинувшееся в низине озеро. Синий овал на фоне белого снега казался драгоценным камнем.

– Это просто восхитительно, ваше высочество! – в голосе принца звучал неподдельный восторг. – А вот там – смотрите! – пьют воду лани.

Зверушек здесь было много всегда. Именно в этом месте охотиться не дозволялось, и мне иногда казалось, что звери тоже это знали и специально приходили сюда, чтобы найти тут безопасное пристанище.

Чуть в стороне мелькнул рыжий лисий хвост, а по стоявшим в нескольких шагах от нас деревьям шустро сновали белки.

Но вот за деревьями раздалось ржание лошадей, и местные обитатели, растревоженные появлением чужаков, кинулись врассыпную. А вскоре я услышала и звонкий смех младшей сестры:

– Глядите, ваше высочество, кажется, мы с вами заблудились не одни!

Элина спрыгнула с лошади и сразу провалилась в глубокий снег. Принцу Вегарду тоже пришлось торопливо спешиться и помочь ей выбраться на тропу.

Братья поприветствовали друг друга, а Элина, подойдя ко мне, шепнула на ухо:

– Кажется, Кайса, ты тоже времени зря не теряла!

И она выразительно посмотрела в сторону Бьорна. Но если своими словами она хотела меня смутить, то это ей не удалось – я слишком хорошо умела скрывать свои чувства. К тому же никаких особых чувств у меня пока не было – только простое человеческое участие к тому, кто был более слаб.

Глава 12. Эйнар

Даларн оказался маленьким городком, где почти не было высоких строений, и крыши домов были едва видны из-за укутавшего их снега. Только одно здание выделялось на общем фоне – церковь с высоким шпилем. Я подъехал именно к нему.

Старый священник, который как раз спускался с крыльца, предложил мне побеседовать в его доме. Там было тепло и уютно, и такая же старенькая, как и хозяин, служанка, сразу же бросилась накрывать на стол. Я пытался отказаться, но священник настаивал, и я сдался. И не пожалел об этом. И маринованная сельдь, и гороховый суп с блинчиками оказались настолько вкусны, что я с удовольствием съел и добавку.

И только после того, как мы насытились, хозяин спросил:

– Так что же привело вас в Даларн, господин Эйнар?

Я не сказал ему, кто я такой – я достаточно хорошо говорил по-терциански, чтобы не быть принятым за иностранца. Поэтому я просто назвал свое имя – безо всякого титула.

– Я слышал, что именно здесь живет Эллен – королева Нерландии. Я хотел бы с ней поговорить.

Священник вздохнул и покачал головой и сказал ровно то же, что и Ульсон из королевской библиотеки:

– Это невозможно, сударь! Ее величество умерла много лет назад.

– Но как это случилось? И не осталось ли у нее здесь родственников? Быть может, ребенок – сын или дочь?

Мой собеседник покачал головой:

– Боюсь, что никаких родственников у нее тут не было. По крайней мере, я никогда не слышал о них. Впрочем, я приехал сюда совсем недавно – до этого я служил в другом приходе. Но я слышал, что она жила уединенно – даже не в городе, а в небольшом домике на опушке леса. Большинство местных жителей даже не знали, что она была королевой. Она никогда не кичилась своим положением.

– Но с кем-то, наверно, она всё-таки общалась? Хоть кто-то может рассказать о ней чуточку больше?

– Я не уверен, сударь. Люди здесь молчаливы и необщительны, и они не привыкли лезть в чужие дела.

– Вы подскажете мне, как добраться до дома, где она жила? – я уже почти отчаялся узнать хоть что-то.

А вот в этом он мне не отказал. Мы вместе дошли до самой окраины города, и он показал рукой на петлявшую среди снегов узкую дорогу, которая терялась в лесу у подножия гор.

– Езжайте в ту сторону, сударь. А когда увидите реку, то сверните с дороги вправо.

Так я и поступил. Реку я увидел спустя полчаса – она была узкой, и мой конь легко преодолел бы ее безо всякого моста. Но мост тут всё-таки был – маленький, дугой выгибавшийся над темной холодной водой. И вёл он к маленькому домику, в окнах которого был виден свет.

Я привязал лошадь к столбику крыльца, постучал в дверь. Я не сомневался, что внутри кто-то был, но этот кто-то не спешил мне открыть. Но я стучал снова и снова, и наконец, за дверьми раздались шаркающие шаги, и хриплый голос спросил:

– Что вам нужно?

Я даже не понял сразу, кто это говорил – мужчина или женщина.

– Мне нужно только поговорить.

Из-за дверей раздался каркающий смех:

– Что мне за польза с вами разговаривать? Езжайте дальше, в Даларн – уж-там то вы найдете собеседников получше.

Голос всё-таки был женский.

– Я был там и теперь приехал сюда – чтобы узнать, тут ли жила королева Эллен?

– Эллен? – звякнула щеколда, и дверь приоткрылась. – Но Эллен давно уже нет. К чему ворошить прошлое?

Я взялся за деревянную ручку дверцы, боясь, что хозяйка снова закроет ее.

– Не заставляйте меня применять силу, сударь! – дверь открылась шире, и я увидел женщину – высокую, старую, седую.

Я не смог удержаться от смеха. Она пыталась мне угрожать?

Но уже в следующее мгновение я пожалел о том, что не сдержался – потому что моя рука примерзла к двери, и как бы я ни старался, я не смог ничего с этим поделать.

А ведь на улице не было сильного мороза. И дверная ручка была отнюдь не из металла!

А старуха захихикала, наслаждаясь моим изумлением, и в зеленых глазах ее мелькнуло торжество.

– Я пришел к вам с миром, – торопливо сказал я.

Я тоже мог бы применить против нее свою магию, но посчитал это недопустимым. Она была стара, и она имела право защищать свой дом.

– С миром? – удивилась она. – Эллен к вам тоже с миром шла. Вот только вы оценить не смогли, какое сокровище вам досталось.

Я вздрогнул. Откуда она могла узнать, кто я такой? Но отпираться не стал.

– Я приехал, чтобы попросить прощения. У нее. Но я узнал, что Эллен уже нет. И я хотел спросить, что с ней случилось.

Старуха хмыкнула:

– Долгий же путь ты проделал, чтобы это узнать. Но только зря ты сюда приехал. И сыновей своих зря привез. Терция всегда была и будет свободной.

Мне стало совсем не по себе. То, что она говорила, было известно только мне и Вегарду с Бьорном. Никому другому я не говорил, что с помощью брака хочу присоединит к Нерландии ее соседку.

– Возвращайтесь домой! – продолжала она. – И как можно скорей!

У меня по спине пробежали мурашки – то ли от холода, то ли от ее взгляда. Но я упрямо покачал головой:

– Не раньше, чем вы расскажете мне про Эллен и ее ребенка.

Она хмыкнула:

– Ты приехал, чтобы погубить ее ребенка так же, как когда-то вы погубили ее саму?

Я почувствовал, как бешено застучало сердце – она не сказала, что никакого ребенка у Эллен не было! И я ответил, с трудом скрывая охватившее меня волнение:

– Нет, я приехал, чтобы предложить ему стать королем!

Глава 13. Эйнар

– Королем? – удивилась старуха. – Его мать когда-то тоже стала королевой. Только ничем хорошим это не закончилось.

Я вздрогнул. Значит, монахиня не обманула – у Эллен всё-таки был ребенок!

Охватившее меня чувство было странным – с одной стороны, я был рад, что у короля Асманда был сын, в котором текла кровь Эрлунгов. Возможно, именно его магия могла бы вернуть Элленхейм к жизни и позволить Нерландии стать еще более сильной, чем прежде. С другой стороны, я понимал, что если я привезу домой этого юношу, то мне придется передать ему корону и трон. А ведь и мой отец, и я немало сделали для своей страны. И я сам тоже мог помочь ей стать сильней – хотя бы путем присоединения Терции.

– Расскажите мне про Эллен, – повторил я, чувствуя себя неловко под пристальным взглядом хозяйки.

Мне казалось, что она может прочесть все мои мысли. И я бы не удивился, если бы это было бы именно так. Узнала же она откуда-то, кто я такой.

– Ну, что же, проходи в дом, – после некоторого раздумья, она отошла в сторону, давая мне возможность переступить через порог, а потом распахнула еще одни двери, из которых на меня пахнуло теплом, пряными травами и свежим хлебом.

Комната была просторная – в одной ее части стояла большая белая печь, в другой, за занавеской, должно быть, была кровать, а в центре стоял дубовый стол на толстых ножках.

Хозяйка подвинула мне табурет, и я сел. А она, меж тем, зачерпнула деревянной поварешкой из стоявшего на печи котла какое-то варево и налила его в большие деревянные кружки. Одну из них протянула мне.

Сначала я хотел отказаться – у напитка был странный запах. Но всё-таки отхлебнул, заранее приготовившись сделать вид, что мне понравился его вкус. Но делать вид не пришлось, потому что после первого глотка я сделал и второй, и третий – и не остановился до тех пор, пока не осушил всю кружку. Я не знал, что это был за напиток, но он отчего-то напомнил мне детство.

Наверно, это ощущение отразилось на моем лице, потому что старуха впервые посмотрела на меня почти приветливо.

– Мой рассказ об Эллен будет недолгим, – сказала она, отхлебнув из своей кружки. – Она вернулась из Нерландии совсем другим человеком – не такой, какой уезжала туда.

– Подождите! – остановил я ее рассказ. – Сначала расскажите мне про то, как она познакомилась с нашим королем. И почему он, позабыв о том, что был помолвлен с другой, вдруг решил на ней жениться. Кажется, она была неблагородного происхождения. Она совсем не подходила на роль королевы.

Старуха снова рассыпалась своим каркающим смехом:

– Неблагородного происхождения, говоришь? Ну, так слушай! Я нашла Эллен в лесу, когда она была совсем крошкой. Была зима, и холод стоял такой, что птицы замерзали на лету. Я пошла за хворостом, а уже когда несла вязанку домой, увидела на поляне маленькую девочку – она сидела прямо на снегу в красивой, украшенной серебряной вышивкой одежде, а вокруг нее прыгали зайчики и лисята. Ей было совсем не холодно, понимаешь? Не знаю, кем она была на самом деле, но я решила, что она – дочь Зимы и Мороза.

Я вздрогнул. В одной из древних нерландских книг была записана легенда, гласившая, что однажды нашей королевой должна была стать дочь Зимы и Мороза. Возможно, в Терции тоже была такая легенда, и старуха, вспомнив ее, всего лишь использовала эти образы, чтобы сделать картину более наглядной. Но то, что она почти слово в слово повторила давно известное мне предсказание, поразило меня до глубины души.

– Я не могла оставить ее в лесу – кем бы она ни была, но не случайно же она попалась мне на глаза. Значит, кто-то хотел, чтобы она нашла приют именно в моём доме. Я вырастила ее как родную – нет, не дочь, скорее, внучку, ведь тогда я уже была отнюдь не молода. Но куда больше времени, чем в теплой избе, она проводила в лесу. Она могла уйти туда утром, а вернуться затемно – и я никогда не волновалась за нее, потому что именно лес был ее родным домом. Она знала там каждое деревце, каждого зверя. А они знали ее. Там, в лесу, она и встретилась с вашим королем – он заблудился в метель и спросил у нее дорогу. А поговорив с ней, уже не смог ее забыть.

Возможно ли было, что король Асманд почувствовал в Эллен особую магию – магию снега и льда, которая всегда особенно чтилась в Нерландии? Наверняка, так оно и было. А ни королева Катарина, ни придворные, ни мой отец не оказались столь проницательны.

– Что случилось потом? – спросил я. – После того, как она вернулась из Нерландии.

– После того, как ее прогнали из Нерландии, ты хотел сказать? – уточнила старуха. – Как ты уже знаешь, она была в положении. Она носила под сердцем ребенка, который должен был стать наследным принцем вашей страны, но который оказался вам не нужен.

– Никто не знал о нём! – выкрикнул я. – Если бы она сказала об этом королю, ничего бы этого не случилось!

Впрочем, я мог ее понять. Она была обижена, даже оскорблена. И это была ее месть. Месть изгнанной королевы.

– Ее муж должен был ее защитить, – упрямо сказала хозяйка. – Она доверилась ему, отправившись с ним в чужую для себя страну. А он оказался слишком слаб, чтобы быть ей парой.

– Он так и не смог простить себе эту слабость, – выступил я в защиту Асманда. – Он тоже любил ее всем сердцем. И это сердце заледенело в разлуке с ней. А Элленхейм? Вы знаете, что случилось с замком Эрлунгов?

На гербе Эрлунгов всегда было ледяное сердце. Вернее – два ледяных сердца. И никто не знал, почему именно этот знак стал когда-то символом рода.

– Да, я слыхала об этом, – пробормотала она.

Она замолчала, и я пояснил:

– Он превратился в глыбу льда, когда остановилось сердце короля Асманда.

– Нет, – возразила она, – он превратился в глыбу льда, когда остановилось сердце Эллен.

Я снова почувствовал холод. Я не стал с ней спорить. Теперь это было уже неважно.

– Когда она вернулась из Нерландии, он жила здесь?

– Да, – кивнула старуха, – и мало кто знал, что она была королевой. Она и прежде сторонилась людей, предпочитая им общество лесных зверушек. А потом и вовсе стала нелюдимой.

– А ее ребенок? Что стало с ее ребенком?

– Он умер в тот же день, что и мать. Он был еще слишком мал и слаб.

Сердце опять начало бешеную скачку. Наследный принц мертв? Значит, Катарина не дождется внука, а Эрлунгам уже не суждено будет снова править Нерландией.

Но уже в следующее мгновение я вспомнил те слова, что услышал от старухи совсем недавно.

– Четверть часа назад вы боялись, что я приехал сюда, чтобы погубить сына Эллен. С чего бы вам волноваться об этом, если он давно уже мертв?

Хозяйка пожала плечами:

– Ты не так меня понял. А может, я тогда сказала что-то не то. Я уже слишком стара, чтобы внятно излагать свои мысли.

Она поднялась, давая понять, что ее рассказ окончен. И я тоже встал. Если она решила ничего не говорить мне о ребенке Эллен, то как бы я ни уговаривал ее, она не скажет мне правду. Возможно, мне стоит приехать сюда еще раз.

Глава 14. Эйнар

Я приехал в Свеадорф еще до того, как их величества с гостями вернулись с охоты. Я устал, замерз и был полон сомнений. Не сомневался я только в одном – в том, что старуха не сказала мне всей правды. Наверняка ребенок Эллен был жив, вот только где он и как его найти, я не знал.

Принц был еще слишком мал, когда умерла его мать. Почему колдунья не оставила его у себя и не воспитала, как когда-то воспитала саму Эллен? Возможно, она боялась, что рано или поздно в Нерландии узнают о его существовании и попытаются его вернуть. Тогда она, должно быть, отдала его в какую-нибудь семью, где его вырастили, не подозревая о том, кто он такой.

Значило ли это, что мальчика следует искать в Даларне? Городок невелик, а возраст ребенка был мне известен. Будет не так уж сложно объехать все дома, где есть юноши примерного этих же лет.

Но это предположение я сразу же отверг. Если старуха хотела спрятать ребенка, она не оставила бы его в Даларне. Нет, наверняка она отправила его куда-нибудь подальше. А искать его по всей Терции было всё равно, что искать иголку в стоге сена.

Да и нужно ли мне вообще было его искать? Просьбу королевы Катарины я выполнил – я разыскал единственного человека в Терции, который знал о королеве Эллен так много. И если эта женщина сказала мне, что ребенок его величества умер много лет назад, то почему я должен был сомневаться? Я могу с чистой совестью передать ее слова старой королеве.

От размышлений меня отвлек приезд охотников – гомон их голосов сразу заполнил собой весь королевский дворец. Я вышел поприветствовать его величество, а он сразу же поздравил меня:

– Ваш Вегард получил корону короля охоты! Как славно, должно быть, иметь такого смелого и ловкого сына!

Мне были приятны его слова, но всё же я предпочел бы, чтобы они были сказаны не в присутствии самого Вегарда – а он слышал их и уже не мог сдержать самодовольную улыбку.

Зато шедший не небольшом отдалении от него Бьорн явно на охоте ничем не отличился, а потому он предпочел сделать вид, что не заметил меня и быстро скрылся в отведенной ему комнате.

А вот старший сын охотно зашел в мои апартаменты.

– Вы слышали, отец? Мне кажется, я сумел завоевать не только уважение его величества, но и сердце его любимой дочери. Принцесса Элина весь день не сводила с меня восхищенного взгляда.

Я укоризненно покачал головой. Ему не следовало говорить о столь личных вещах. Но в целом я был им весьма доволен.

– А вы, отец, как провели этот день? Удалось ли вам что-то узнать о королеве Эллен?

Я кивнул и рассказал ему о своей поездке в Даларн. Он выслушал меня в полном молчании, и даже когда мой рассказ был окончен, тоже долго молчал. Он был хмур, и я вполне понимал его чувства.

– Насколько я понимаю, вы не намерены ограничиться этим, ваше величество?

Я не стал отрицать, что собираюсь продолжить поиски, пусть и не особо надеюсь на успех.

– Но нужно ли это, отец? – возразил он. – Вы и так сделали всё, что могли. Ее величество не может требовать от вас большего. Прошлое стоит оставить в прошлом.

Он всего лишь озвучил мои собственные мысли, но сейчас, услышав их от него, я поморщился – до того неприглядными они мне показались. И решил съездить в Даларн еще раз.

По случаю завершения охоты во дворце был устроен большой пир, главным действующим лицом на котором был Вегард – он сидел во главе стола. По правую руку от него сидел король Матиас Второй, а по левую – принцесса Элина. Сегодня девушка была особенно хороша, и я подумал, что вдобавок к Терции мой сын может получить и красивую любящую жену – право же, это было бы отличное приобретение.

А Бьорн сидел меж двух принцесс – Кайсой и Алдой. К моему удивлению, он тоже отнюдь не молчал, а разговаривал и даже улыбался. И только заметив мой взгляд, он смутился и сразу сник.

Я так увлекся своими наблюдениями, что совсем забыл о своей соседке принцессе Вилме, и ее высочество обиженно надула губы.

– Вы совсем не слушаете меня, ваше величество! Должно быть, вам уже надоела моя болтовня.

– Ну что вы, принцесса! Никто лучше вас не умеет вести рассказ. Но в этой шумной зале трудно слушать. Вот окажись мы в другом месте, и я готов был бы слушать вас целый день. У нас в Нерландии таких рассказчиц нету. А как по-другому бы зазвучали ваши сказки, если бы вы рассказывали их мне где-нибудь на берегу горной реки.

Принцесса довольно улыбнулась и покраснела. А я едва сдержал усмешку. Всё-таки женщины падки на лесть и комплименты, и именно поэтому завоевать их доверие и любовь совсем не трудно. Интересно, знает ли об этом Бьорн?

Глава 15. Кайса

Если ехать по большой дороге через Даларн, то путь до дома старой Ансы занимал не меньше двух с половиной часов. Но я знала другую дорогу и, проехав по каменному мосту через Эльву, свернула вправо, к лесу. Здесь мало кто решался ездить – слишком много развелось волков, которые особенно лютовали в морозы – но я ехала безо всякой опаски. И даже моя лошадь настолько привыкла к таким путешествиям, что уже и ухом не вела, даже если где-то вдалеке раздавался вой.

Через час я уже увидела вёрткую как змейка речушку Юкку. Еще пара поворотов дороги и будет виден маленький мост, что ведет к самому дому колдуньи.

Я особенно любила бывать тут по вечерам – когда над горами всходила круглая луна, и всё вокруг – и вершины, и укрытые белым снегом деревья, и темная, не замерзающая даже в самые лютые морозы вода в реке – освещались ее серебристым светом. А маленький домик старой Ансы казался почти игрушечным.

Вот только сейчас, когда я, наконец, увидела его, в его окнах не было света, а входная дверь (я заметила это даже с такого расстояния) была распахнута настежь.

Сердце испуганно застучало. С чего бы Ансе выстужать дом в такой-то мороз? Я пустила лошадь вскачь. А когда остановила ее у крыльца, то сняла с рук теплые варежки, освобождая ладони и готовясь применить магию – если вдруг там, внутри, окажется кто-то чужой.

Но внутри никого не было – даже самой хозяйки. В избе было холодно. Ведро с водой, обычно стоявшее на лавке у печи, сейчас валялось у дверей, а разлившаяся по полу вода превратилась в лёд. И стол – тяжелый дубовый стол! – был перевернут на бок.

А еще я почувствовала след магии. И эта магия была чужой, незнакомой. Но то ли применена она была уже давно, то ли маг сам по себе был слабым, но след этот был едва ощутим. А вот старой Ансы в доме не было. И похоже было, что тот, кто оказался в доме без нее, не найдя хозяйки, просто выместил свою злобу на ее вещах.

Я оглядела комнату еще раз – всё остальное: и травы, и посуда, вроде бы было на своих местах. Значит, Ансы не было в избе, когда к ней кто-то приходил. Или же она просто ушла, не пожелав разговаривать с гостем – старая колдунья знала множество штучек, которые не позволили бы непрошенному визитеру последовать за ней. Да и не каждый чужак решился бы сунуться в незнакомый лес.

Но я знала, где нужно было искать Ансу, а потому, заперев дверь в избу и приставив к ней метлу, направила лошадь в Даларн – там, на окраине города, стоял дом старого друга колдуньи кузнеца Свена.

Старая колдунья оказалась именно там – она сидела на лавке, прислонившись спиной к теплой печке, и пила травяной чай из глиняной кружки. Когда я вошла, она бросила на меня хитрый взгляд и усмехнулась:

– Перепугалась, небось? Или уехал уже этот непутевый?

Свен – большой, лохматый как медведь – уже пододвигал к столу еще один стул.

– Садитесь, ваше высочество, вода в чайнике только-только закипела.

Через минуту у меня в руках уже была кружка с ароматным напитком, и от ее через подушечки пальцев по всем телу побежало приятное тепло. Мне захотелось замурлыкать от удовольствия.

– А кто там был? – спросила я у Ансы. – Я не разобрала по магическому следу.

– А что почувствовала? – вопросом на вопрос ответила она.

– Странное что-то почувствовала, – нахмурилась я. – Точнее даже не скажу. Словно был там какой-то чужеземец.

Анса одобрительно кивнула:

– Так оно и есть. Там был один из нерландцев.

Я вздрогнула:

– Нерландцев? Один из тех, кто приехал с королем в Свеадорф? Но что ему понадобилось тут, в лесу? Он приезжал специально к тебе или просто заблудился?

– Он не первый, кто приезжал, – откликнулась она, отхлебнув из кружки чая.

– Но зачем? – изумилась я. – И как он выглядел? А может быть, он назвал тебе свое имя? Я расскажу отцу, что чужестранец повел себя неподобающе – их король должен их приструнить.

Анса хихикнула:

– А кто приструнит самого короля?

– Короля? – еще больше удивилась я. – Ты хочешь сказать, что сюда приезжал сам король Эйнар?

– В прошлый раз, – уточнила колдунья. – В этот раз приезжал его сын.

– И что же понадобилось в этой глуши столь высокородным особам?

– Они искали Эллен, – хмыкнула Анса. – Хотели засвидетельствовать ей свое почтение. Вот только поздновато они спохватились. Так я и сказала им, вот только принцу это не сильно понравилось – пришлось маленько его приструнить. Надеюсь, наш добрый король на меня за это не обидится. Я же могла и не знать, кто ко мне пожаловал – имени мне своего он назвать не пожелал.

– Сильный ли он маг? – спросила я, хотя и сама уже знала ответ.

Колдунья только фыркнула. Но спустя минуту всё же сказала:

– И всё-таки держись от них подальше, принцесса. Эллен напрасно когда-то поверила им. И пусть сейчас они прикидываются друзьями, я чувствую, что на самом деле это не так.

– Я расскажу обо всём отцу, – пообещала я. – Только скажи, который из сыновей Эйнара тут был? Старший Вегард – высокий и статный. Младший Бьорн – чуть полноват и неуклюж.

Я была уверена, что это был Вегард. Бьорн показался мне хорошим человеком.

Но Анса не ответила на мой вопрос.

– Не думай об этом, принцесса.

– Но он должен ответить за то, что едва не разгромил твой дом! – заупрямилась я.

А она покачала головой:

– Он ответит, не сомневайся.

От этих слов мне снова стало холодно. И кажется, не только мне – я заметила, что могучий Свен тоже поёжился. Да и сама Анса поплотнее закуталась в тёплый пуховый платок.

Глава 16. Эйнар

– Эта старая ведьма так ничего мне и не рассказала, – Вегард сжал кулаки, и во взгляде его мелькнула молния. – Я намеревался вытрясти из нее правду во что бы то ни стало, но она просто ушла.

– Зачем ты вообще к ней поехал? – рассердился я. – Кто позволил тебе соваться в это дело? Что, если она подаст жалобу? Ты подумал, как мы будем выглядеть в глазах короля Матиаса?

Сын почти рухнул на лавку и хмуро откликнулся:

– Если кто и должен подавать жалобу, так это я. Она лишила меня способности двигаться не меньше, чем на четверть часа. А сама ушла! Я подумал, что так и замерзну там – в утлой избушке посреди леса. К тому же, она не знает, кто я такой.

Мой старший сын вовсе не был глуп, но он был слишком самоуверен. И даже теперь, совершив ошибку, он не хотел ее признавать.

– А возможно, всё дело в том, отец, что и нет никакого принца, и ей просто нечего было мне сказать?

Я не знал, кого больше Вегард пытался в этом убедить – меня или самого себя. А потому, вздохнув, сказал:

– Хорошо, мы не будем его больше искать. Я выполнил обещание, данное королеве Катарине, и не моя вина, что мне не удалось найти ее внука.

– Именно так, отец! – просиял Вегард. – И если ее величеству и стоит в этом кого-то винить, то только саму себя. Ведь это именно она прогнала прочь свою невестку. Я рад, что вы, наконец, со мной согласились. А я сделаю всё, чтобы преумножить славу Нерландии!

Он удалился, а я до позднего вечера сидел в своих апартаментах и даже отказался спуститься к ужину, сославшись на головную боль. В конце концов я сумел убедить себя, что поступаю правильно, и с этой мыслью я лёг в кровать.

Но пропущенный ужин дал о себе знать далеко за полночь. Голод заставил меня подняться. Я позвонил в колокольчик, подзывая дежурившего в соседней комнате камердинера, но тот не отозвался. Более того, его не было на своем посту! Этот негодник удалился куда-то, воспользовавшись тем, что я заснул.

Я набросил на плечи теплый халат (ночью во дворце было совсем не жарко) и вышел в коридор, надеясь увидеть там кого-то из слуг. Я вовсе не собирался требовать полноценного ужина – пара кусков холодного мяса с хлебом вполне утолили бы мой голод.

Но увидел я совсем не то, что ожидал. Я увидел спину старшего сына, который скрылся за дверью, что вела в крыло, где размещались апартаменты принцесс. И судя по тому, как уверенно он шел, маршрут этот был ему уже знаком.

Сначала я подумал, что ошибся – такой отчаянной смелости было трудно ожидать даже от Вегарда – и не поленился дойти до комнаты сына. Но нет, его там не было. А это значило лишь одно – он проводил ночи в апартаментах одной из дочерей короля Матиаса.

Это было вполне в духе Вегарда, но в данном случае он перешел все допустимые границы. Как он мог настолько забыться, чтобы попрать все правила приличия и покуситься на честь принцессы королевской крови? А в том, что это недолго будет оставаться тайной, я не сомневался. Во дворцах даже у стен есть уши.

Сумеет ли король Матиас простить такое оскорбление, пусть даже Вегард и готов будет жениться на его дочери? И сон, и голод мигом отступили.

На следующий день за обедом я потребовал, чтобы Вергард сел за столом рядом со мной, но даже это не помешало ему обмениваться весьма откровенными взглядами с принцессой Элиной. Впрочем, девушка действительно была хороша, и я вполне понимал своего сына.

– Ее высочество просто ослепительная красива, – сказал я сидевшему по другую сторону от меня королю Матиасу. – Она рождена, чтобы быть королевой.

Его величество не смог скрыть довольную улыбку:

– Мне весьма приятны ваши слова, дорогой Эйнар! Я часто жалею о том, что Элина не родилась первой из моих дочерей. Будь она старшей дочерью, я со спокойным сердцем оставил бы ей Терцию. Она достаточно умна и по-житейски мудра, чтобы управлять страной. И она сумела бы понравиться народу.

– Но разве вы не вправе выбрать себе наследницу сами? – удивился я.

Он с видимым огорчением покачал головой:

– Законы Терции гласят, что корона переходит старшему сыну короля, а в случае неимения такового – старшей дочери. И никакие исключения не предусмотрены. Конечно, в своем указе я могу назвать имя Элины, но это может привести к смуте в стране. Законы созданы для того, чтобы их соблюдать, и кому, как не королю, надлежит в этом подавать пример своим подданным.

– А кто же ваша старшая дочь? – спросил я – прежде мне даже не пришло в голову задуматься об этом.

Король Матиас вздохнул:

– Алда. Из всех моих дочерей именно она меньше всего подходит на роль королевы. Она диковата, нелюдима. И она привыкла говорить только правду – не самое лучшее качество для монарха.

Я перевел взгляд на старшую принцессу – она, как обычно, сидела чуть в стороне. Только на сей раз она была не одна – рядом с ней сидел Бьорн.

– В этом ваша дочь похожа на моего младшего сына, – я не смог сдержать улыбки.

– О, да! – не без одобрения подтвердил его величество. – Я никогда прежде не видел, чтобы Алда разговаривала с кем-то так долго и охотно. Возможно, именно ему удастся сделать ее другой.

Я посмотрел на Бьорна чуть внимательней – возможно, те надежды, что я возлагал на старшего сына, сумеет воплотить вовсе не он, а его младший брат?

Глава 17. Кайса

– Волосы у вас, госпожа, словно мягкий белый лён, – улыбнулась Лотта. – Ни у кого из ваших сестер нет таких красивых волос.

Она укладывала их в прическу, и ловкие руки ее порхали словно бабочки. Она была моей ровесницей. Я знала ее с четырнадцати лет – с тех самых пор, когда она поступила ко мне в услужение. И именно с ней я порой бывала куда более откровенной, чем с сёстрами.

– Разве у Элины они не красивы? – удивилась я. – Они же будто покрыты золотом.

Но девушка покачала головой:

– Не всё золото, что блестит, госпожа. У вашей младшей сестры они жесткие как мочало.

Она скрепила прическу жемчужным гребнем и подвела меня к зеркалу, чтобы я могла полюбоваться ее работой. И если у моей сестры были золотые волосы, то у Лотты были золотые руки – любая работа, за которую она бралась, делалась хорошо и споро.

– На месте нерландских принцев я не смотрела бы ни на кого другого, только на вас, госпожа.

И хотя я знала, что она пристрастна и слишком привязана ко мне, мне всё равно была приятна ее похвала.

– Ну, как видишь, старший принц думает по-другому, – рассмеялась я. – Он глаз не сводит с Элины с самого первого дня, как приехал сюда.

– Вот и хорошо! – неожиданно сказала Лотта. – Вам такой жених совсем не нужен. Нехороший он человек – поверьте моему слову.

– Нехороший? – переспросила я. – С чего ты взяла?

Я и сама чувствовала, что человек он недобрый, и почти не сомневалась, что это именно он приезжал к старой Ансе, но почему такой же вывод сделала и Лотта?

Та не ответила, но сильно покраснела, и я перепугалась:

– Он сделал тебе что-то дурное? Да не молчи же, Лотта! Ты должна мне всё рассказать. Если он обидел тебя, то я потребую, чтобы он за это ответил.

Она замотала головой:

– Нет-нет, госпожа, не обидел. Он только попытался. Это было поздним вечером – я шла по коридору с кухни, несла вам теплое молоко и имбирное печенье. А его высочество как раз вышел из своей комнаты, увидел меня и сказал, что не может заснуть и тоже не отказался бы от молока и печенья. Я подумала, что не будет ничего дурного, если я оставлю этот поднос ему, а сама снова сбегаю на кухню за едой для вас. Я вошла в комнату, чтобы поставить поднос на стол, а принц Вегард вдруг закрыл дверь и запер ее на ключ. А потом сказал, что не прочь получить и кое-что еще.

Я задрожала от негодования. Лотта была сиротой, и кроме нас с отцом, за нее некому было заступиться. И она была славной девушкой – тихой и скромной. И она ни за что бы не стала лгать.

– Он принудил тебя к чему-то? – осторожно спросила я. – Не бойся, скажи мне правду.

– Нет, ваше высочество! – торопливо ответила девушка. – Он сказал, что если я буду кричать, то он обвинит меня в воровстве и потребует для меня наказания. А потом схватил меня и повалил на кровать. Но я сказала ему, что пожалуюсь его величеству, и уж тогда король ни за что не отдаст ему в жены свою дочь. И хотя мы оба знали, что это неправда – вряд ли его величество стал бы отказывать такому жениху из-за какой-то служанки, принц всё-таки остановился и выпустил меня. Так что ничего не случилось, госпожа, я только чуточку испугалась.

Но я понимала, что испугалась она совсем не чуточку. Даже сейчас, рассказывая мне об этом, она дрожала от страха.

– Ты должна была сразу сказать мне об этом, Лотта! И Элина тоже должна об этом знать.

– Нет, госпожа! – расплакалась Лотта. – Прошу вас – никому не говорите! Это будет лишь мое слово против слова принца. И вы не хуже меня знаете, кому из нас поверят. Если гости потребуют, ваш отец прогонит меня из дворца. А вы же знаете – мне некуда идти.

Я пообещала ей, что ничего не скажу королю. Но я не собиралась спускать это с рук принцу Вегарду. Я должна была сказать ему, что знаю о том, как он повел себя с Ансой и Лоттой – чтобы он остерегся от подобного в будущем.

В этот день отец развлекал гостей показом старинных доспехов и оружия. Показ каждой особо ценной вещи он сопровождал рассказом о подвигах предков. И хотя мы с сестрами слышали эти легенды уже много раз, ни одна из нас не удалилась из оружейного зала.

Бьорн Хансен взял в руки меч короля Нельса Отважного. И взял так ловко, что я поняла, что он вовсе не так слаб и неуклюж, как мне казалось прежде. И Алда тоже восхитилась:

– Он словно тростинка у вас в руках, ваше высочество. А вот я бы не сумела его поднять.

Сестра так редко разговаривала с кем-то из посторонних, что я отошла подальше, чтобы ее не смутить и не прервать случайно их беседу.

– А вам, ваше высочество, – с улыбкой ответил Бьорн, – и ни к чему держать в руках боевое оружие. На это есть мужчины. Но если хотите узнать, как меч лежит в руке, то возьмите вот этот – судя по всему, он был изготовлен для ребенка.

Он снял со стены короткий тонкий меч (с которым наш отец, по его собственным словам, любил упражняться в детстве) и протянул его Алде. Она взяла его в правую руку и рассмеялась. И это тоже было так удивительно, что я невольно залюбовалась. Всегда суровое лицо сестры будто озарилось каким-то внутренним светом.

– Давайте я покажу вам, принцесса, как нужно держать меч в руках, – Вегард отстранил брата и поправил оружие в руке Алды. – Смотрите, ваше высочество, он должен стать словно продолжением вашей руки.

Бьорн бросил на старшего брата хмурый взгляд, а Алда перестала улыбаться. Вмешательство Вегарда было совсем некстати, но сам он явно так не думал – он продолжал говорить, обращаясь к Алде, и не замечал, что она не хотела его слушать.

Глава 18. Кайса

– Ты уверена, что хочешь выйти за него замуж?

Мы с сестрой сидели у меня в комнате, забравшись в кровать под теплое одеяло. Сквозь неплотно задернутые шторы на окнах было видно, как на город опускались сумерки, и темная синева словно укутывала мягким покрывалом прячущееся за крышами домов солнце.

Элина в ответ рассмеялась:

– Конечно, Кайса! Как ты можешь сомневаться? Вегард – самый красивый мужчина из всех, кого я знаю. И он смелый и сильный. Совсем не такой, как его увалень-брат. А ты помнишь, как ловок он был на охоте? Знала бы ты, как мне было приятно, когда свою победу он посвятил мне!

В глазах сестры светилось торжество. Она всегда и во всём любила быть первой, и ее нынешняя победа придала ей еще больше уверенности.

– Но, надеюсь, вы не станете играть свадьбу прямо сейчас? Тебе нужно узнать его получше.

Но такая осторожность не пришлась сестре по душе.

– Мне нравится Вегард. И этот брак выгоден обеим нашим странам. Папенька уже сказал, что будет рад одобрить наш союз. И к чему эти вопросы, сестренка? Ну-ка признайся – ты тоже в него влюблена?

Она засмеялась еще громче, а меня передернуло от подобной мысли. И не будь я связана данным Лотте обещанием, я рассказала бы ей о бесчинствах принца Вегарда. Впрочем, даже в этом случае Элина вряд ли поверила бы мне. Более того – мне показалось, что даже знай она наверняка о дурном характере своего жениха, она не отказалась бы от этого брака. Слишком многое было поставлено на карту. А другой возможности стать королевой ей как младшей дочери могло и не подвернуться.

– Не трать свое время на принца Вегарда, Кайса! – посоветовала она покровительственным тоном – словно старше была она, а не я. – Лучше посмотри на Бьорна! Он, конечно, не так хорош, но, кажется, тоже понравился нашему папеньке. Представляешь, как было бы здорово поехать в Нерландию вместе? Мы устраивали бы с тобой такие балы и приемы, какие нерландцам и не снились. Только действуй решительней, а не то Алда управится быстрей тебя.

Мне не показалось это смешным. Но совет сестры напомнил мне о той цели, к которой я должна была идти, и о которой едва не забыла. Я должна была добраться до Нерландии!

Вот только принц Вегард в качестве средства достижения цели меня уже решительно не устраивал. Хотя если Элина всё-таки выйдет за него замуж, я смогу поехать в Элленхейм вместе с ней! И мне даже не потребуется обзаводиться мужем.

Эта мысль привела меня в превосходное настроение. Замужество само по себе вовсе не казалось мне таким уж привлекательным. Большинство супружеских пар, которые я знала, вовсе не были счастливы. И разве старой Ансе плохо одной? Она свободна как ветер. И хотя статус дочери короля накладывал определенные обязательства, я надеялась, что его величеству будет достаточно завести хотя бы одного зятя, который будет ему по душе – и хорошо, если это будет именно муж Алды.

А я съезжу в Нерландию, выполню обещание, которое когда-то дала самой себе, и вернусь обратно в Терцию.

Но начинать следовало с малого. И этим малым был разговор с принцем Вегардом. Его высочество должен был понять, что во дворце знают о его неблаговидных поступках, дабы он остерегся совершать их вновь.

И когда Элина ушла к себе, я отправилась в ту часть дворца, которую занимали гости. Я не боялась разговаривать с принцем Вегардом наедине – он был слабым магом, и вздумай он повести себя неучтиво, я смогла бы привести его в чувство. Но входить к нему в комнату я не собиралась – дочь короля должна думать о своей репутации. Мне достаточно было передать его камердинеру, что я желаю поговорить с ним, например, в галерее.

Я дошла до самых покоев принца, так и не встретив никого из слуг или придворных. Более того – когда я постучала в дверь его апартаментов, никто не откликнулся. Отведенные Вегарду комнаты находились на некотором отдалении от остальных, и теперь, в вечерних сумерках, эта часть коридора показалась мне ужасно мрачной. Светильники здесь словно нарочно были приглушены, и даже в нескольких шагах от себя мне было трудно что-нибудь рассмотреть.

Я услышала какой-то шорох, вздрогнула и потерла ладони друг о друга, разогревая их и собирая на них магию. А потом запустила всполохи света под потолок, освещая коридор. Мне показалось, что тяжелая портьера, отделявшая одну часть коридора от другой, шевельнулась, и я сделала шаг в ту сторону. Но нет, кажется, там всё-таки никого не было – потому что иначе я увидела хотя бы чью-то тень.

Постояв еще немного, я пошла назад. Но не успела я дойти до своей спальни, как тишину дворца прорезал крик. И крик этот донесся как раз оттуда, где я совсем недавно была.

Я снова развернулась и почти побежала обратно к апартаментам нерландцев. Поворот, еще один. Сейчас в коридоре было уже светлее, чем прежде, а дверь комнаты принцы Вегарда была распахнута. И на пороге толпился народ.

– Что случилось? – спросила я у незнакомого мужчины.

- Его высочество…

Что случилось с его высочеством, он так и не сумел объяснить, и мне пришлось протиснуться сквозь толпу, чтобы своими глазами увидеть то, что повергло людей в такой шок.

Принц Вегард лежал на полу – на расстеленной перед камином медвежьей шкуре. И хотя рядом с ним суетились слуги, я поняла, что они уже ничем не смогут ему помочь. В уголках его посиневшего рта была видна белая пена. Его высочество был отравлен! Принц Нерландии был отравлен в нашем дворце!

Глава 19. Эйнар

Я сжимал его уже холодеющее тело и всё равно не верил, что его больше нет. Это казалось слишком неправильным, чтобы быть правдой. Он был слишком сильным и ловким, чтобы позволить кому-то так с собой расправиться. И кто мог осмелиться нанести такой удар?

Когда я пришел в его комнату, тут было слишком много народа, и я велел слугам всех разогнать. И всё-таки мне не удалось остаться наедине с сыном. Ужасная новость слишком быстро распространилась по дворцу.

Сначала сквозь охрану (и почему я не подумал приставить ее к сыну раньше?) прорвалась принцесса Элина. На глазах у посторонних она не решилась опуститься на пол рядом со мной или выразить свои чувства криком. Но я видел – этот крик так и рвался с ее до крови искусанных губ. А в глазах ее застыло отчаяние. И сейчас она мало походила на прежнюю себя, и увидь я ее сейчас первый раз, я не назвал бы ее красивой. Так она и стояла чуть поодаль, протягивая к Вегарду дрожащую руку – словно хотела мысленно коснуться его.

Потом в комнату пропустили короля Матиаса. Он долго стоял у порога и, судя по беззвучно шевелившимся губам, читал молитву.

– Мы найдем того, кто это сделал, Эйнар! – наконец, сказал он вслух. – И хотя я понимаю, что это не вернет вам сына, но…

– Найдите его! – прорычал я. – И он пожалеет, что родился на свет!

– Не беспокойтесь, ваше величество! – Матиас положил руку мне на плечо. – Напав на вашего сына, убийца попрал законы гостеприимства, и тем самым нанес оскорбление и мне как хозяину дома, и теперь найти его – дело чести. Я уже вызвал начальника дворцовой стражи, королевского эскулапа и главного мага Терции. Надеюсь, вы позволить им здесь всё осмотреть.

Я кивнул. Я понимал, что это необходимо. Я и сам теперь, когда первый шок от произошедшего прошел, уже скользил взглядом по комнате, стараясь обратить внимание на каждую деталь.

Следов борьбы я не заметил. Значит, Вегард принял яд добровольно. Хотя, разумеет, принял он не сам яд, а то, во что его подмешали. На массивном столе у окна стоял поднос с наполовину съеденным ужином – на серебряных тарелках лежали хлеб и мясо. Там же был и кувшин – вряд ли с водой, скорее, с чем-то покрепче.

– Кто приносил ему ужин?

– Мы скоро выясним это, ваше величество! – басом отозвался высокий мужчина с рыжей бородой – должно быть, тот самый начальник стражи. – Насколько я понимаю, у вашего сына здесь были и собственные слуги?

– Разумеется, – подтвердил я, – но вам вряд ли стоит тратить на них время. Все они служат нам уже не один десяток лет, и трудно представить, что именно, в чужой стране, им взбрело бы в голову навредить Вегарду.

Начальник стражи чуть поклонился, но явно остался при своём мнении. Конечно, в их интересах обвинить во всём моих людей, дабы очистить от крови свои руки. Но я не позволю им этого!

Главный маг – старик с длинной спутанной седой бородой – уже пытался отыскать в комнате хоть какой-то магический след. Но я знал, что он ничего не найдет – потому что сам уже проделал то же самое и ничего не почувствовал. Магию сегодня здесь никто не применял – ни сам Вегард, ни его визитер, кем бы он ни был.

– Это был настой горной верданы, которую часто именуют еще остролистной, ваше величество, – сообщил румяный доктор, осмотрев тело Вегарда и понюхав стоявшую на столе посуду. – Ее можно встретить и у вас в Нерландии, и у нас в Терции – она растет в горах и в маленьких дозах весьма неплохо помогает при головной боли.

Я нахмурился. Уж не хотел ли он сказать, что Вегард принял этот настой по собственной воле? Сын был молод и крепок, и что такое головная боль даже не знал.

– Настой добавили в кувшин или в кружку?

– В кружку, ваше величество. Никаких признаков верданы в кувшине нет.

– Как быстро действует этот настой? – спросил я. – И почему мой сын не почувствовал, что в напиток что-то было добавлено?

Если он попытается намекнуть на то, что Вегард прекрасно знал, что пил, я рассеку этого эскулапа мечом надвое прямо здесь и сейчас. Но он, должно быть, заметив ярость в моем взгляде, благоразумно подобного не сказал.

– У этой травы почти незаметные вкус и запах. А действует она довольно быстро – как правило, в течение получаса. И если его высочество потом и понял, что его отравили, то сделать ничего уже не мог – тело быстро цепенеет, и невозможно ни закричать, ни шевельнуть рукой.

Ну, что же, это объясняло то, почему Вегард не позвал на помощь. Мой взгляд остановился на стоявшем в дверях невысоком мужчине средних лет.

– А где, кит вас подери, в это время были вы, Варг? Разве вы не должны были быть тенью своего хозяина? И где были остальные слуги? Как вы могли оставить его одного?

Тот съежился, будто я ударил его.

– Его высочество отослал нас сам. Он дал нам денег и велел хорошо погулять в лучшей таверне города. Мне показалось, что он ждал кого-то. Он хотел отослать нас, чтобы мы не увидели того, кто должен был к нему прийти. Поскольку такое случалось уже не в первый раз, я не осмелился возразить. Кто я такой, чтобы перечить его высочеству?

– И вы отправились в таверну?

– Именно так, ваше величество, – поклонился Варг. – Мы ушли три часа назад, а вернулись только недавно. И мы весь вечер были все вместе, ваше величество – можете спросить любого из нас.

Конечно, я не думал, что кто-то из них поднял руку на своего хозяина. Я винил их лишь в том, что они так легкомысленно оставили Вегарда одного. Хотя я знал, что сын был страшен в гневе, и вздумай они ослушаться приказа, им пришлось бы несладко.

От множества мыслей у меня уже кружилась голова, и с каждой секундой становилось всё трудней и трудней понимать то, что говорили все эти люди.

– Ваше величество, вам нужно отдохнуть, – сказал доктор.

– Я провожу вас до апартаментов, друг мой, – король Матиас подхватил меня под руку. – Время не повернуть вспять. Его высочеству уже не помочь, но вы должны подумать хотя бы о себе самом.

Я хотел возразить, но даже на это оказался не способен. А потому позволил отвести себя в свою спальню и велел камердинеру никого ко мне не пускать. И даже когда пришел Бьорн, я не поднялся с кровати. Я не знал, как мне нужно было разговаривать с ним сейчас. Мне нечего было ему сказать.

И когда на следующее утро мне доложили о визите начальника дворцовой стражи, я тоже лишь отмахнулся, не желая ни с кем говорить.

– Простите, ваше величество, – осторожно сказал мне камердинер, – но мне кажется, вам нужно выслушать господина Ульсена. Похоже, убийца его высочества уже найден!

Глава 20. Кайса

– Лотта? – мне показалось, что я ослышалась. – Ваше величество, но это не может быть правдой! Я знаю ее уже много лет! Она на такое не способна!

Но отец вздохнул:

– Против нее есть неоспоримые улики, дорогая. Я и сам поверил в это не сразу, но есть несколько фактов, которые указывают именно на нее.

– Фактов? – изумилась я. – И что же это за факты?

Всё это не укладывалось у меня в голове. Лотта была милой и доброй девушкой, и мне было трудно представить, что она могла желать кому-то зла.

– Во-первых, в спальне его высочества был обнаружен ее чепец. И хотя она утверждает, что была там не вчера, а несколькими днями ранее, ее слова звучат не убедительно – с чего бы принцу держать чепец какой-то служанки у себя в комнате?

– Но она действительно была там несколько дней назад! – воскликнула я, вспомнив рассказ Лотты. – Его высочество обманом заманил ее туда, и она с трудом сумела вырваться!

– Не клевещи на покойного, Кайса! – отец неодобрительно покачал головой. – Его высочество прибыл сюда с серьезными намерениями, и он не стал бы размениваться на служанок. Но даже если допустить, что она сказала правду, и принц действительно заманил ее к себе и силой ею овладел, то тогда у нее был повод затаить на него злобу и желать ему отомстить.

– Он не сделал ей того дурного, на что вы намекаете, отец, – возразила я, – и я думаю, что она предпочла забыть ту встречу как страшный сон. Что же касается чепчика, то он мог слететь с ее головы именно в тот день, а принц просто не заметил его.

– Ты не понимаешь, Кайса, – отец опустился в кресло и издал еще один тяжкий вздох, – дело не только в чепце. – Лотта неплохо разбирается в травах, надеюсь, этого ты не будешь отрицать? До того, как поступить в услужение к тебе, она вместе с несколькими взрослыми женщинами собирала целебные растения для нашего доктора. А значит, могла знать о вердане и ее свойствах. И самое главное – в ее комнате, под матрасом ее кровати нашли мешочек с сушеной верданой.

– Это не может быть правдой, – пролепетала я. – Ваше величество, я сама должна поговорить с Лоттой! Мы можем ее позвать? Если хотите, я поговорю с ней прямо при вас, и вы сами поймете, что она тут не при чем!

– Ты можешь с ней поговорить, – кивнул отец, – но для этого тебе придется навестить ее в темнице. После того, что мы узнали, мы били просто обязаны поместить ее в камеру.

– В камеру? – я содрогнулась. – Но это слишком жестоко, ваше величество! Можно было поместить ее под стражу в одной из комнат для слуг. Вы же знаете – ей некуда бежать.

Его величество поднялся. Мне показалось, что за этот день он постарел на пару лет.

– В нашем доме убили сына короля Нерландии. Ты понимаешь, что это значит, Кайса? Что Нерландия снова может отвернуться от нас, и тогда те усилия, что мы прилагали, чтобы возобновить отношения, окажутся напрасными. А что будет, если они объявят нам войну? Это никому не пойдет на пользу. Поэтому мы должны сделать всё, чтобы наказать убийцу принца Вегарда.

– Но это не Лотта, отец! – выкрикнула я.

– Ты слишком молода и доверчива, чтобы разбираться в таких вещах, – строго сказал он, – а потому не должна вмешиваться. И я не советовал бы тебе разговаривать с этой девушкой. Ты только еще больше расстроишься. Будет лучше, если ты постараешься о ней забыть. Надеюсь, его величество будет удовлетворен тем, как быстро мы нашли убийцу его сына. И мы назначим для нее то наказание, которое он затребует. Возможно, это поможет сохранить отношения между нашими странами. Так будет лучше для всех.

«Для всех, кроме Лотты», – подумала я. Но отец уже удалился.

Набросив на плечи шерстяной плащ, я побежала на кухню. Я не знала, накормили ли Лотту в темнице, и хотела прихватить для нее корзинку с едой.

– Ох, ваше высочество, вы же замолвите словечко за бедняжку Лотту? – заливаясь слезами, спросила меня старая кухарка Кирстен. – Эта девочка и мухи не обидит. И ведь она выросла здесь, во дворце. А сколько всего она перенесла в детстве – и нищету, и голод, и дурное обращение. Но она не ожесточилась, осталась чистой сердцем – как ребенок.

– Я знаю, Кирстен, знаю, – я и сама уже едва не плакала.

– Поговорите с вашим батюшкой, госпожа! – попросила она, складывая в корзинку самые румяные пирожки. – Наверняка это злодейство совершили сами нерландцы. Нам-то что за дело до их принца?

В ее словах был смысл. Но я понимала, что если в этом замешаны наши гости, доказать это будет ох как непросто.

Глава 21. Кайса

– Не нужно бы вам туда ходить, ваше высочество, – вздохнул начальник королевской стражи Ульсен, когда я подошла к тяжелым дверям, что вели в дворцовые казематы. – Холодно там и сыро.

Я возразила:

– Я тепло одета.

– Но о чём вам с нею говорить, ваше высочество? – нашел Ульсен другой аргумент для возражений. – Расстроитесь только. Да и не больно-то эта девица разговорчива – только сверкает своими глазищами и молчит.

– Я знаю Лотту уже много лет, и если даже ни с кем другим она разговаривать не станет, то уж со мной-то точно поговорит. И возможно, она голодна.

Начальник стражи почти обиделся:

– Вот уж это вы напрасно, ваше высочество! Узников голодом у нас морить не принято. Обед ей приносили – хотя, конечно, и не такой, как тот, что у вас в корзинке, – его нос зашевелился, учуяв запах пирожков Кирстен. – Да и не нужно бы, ваше высочество, чтобы ваше имя связывали с именем этой Лотты. Нерландцы сейчас в гневе, и если вы попробуете за нее заступиться, то они могут сказать что-то дурное и про вас.

Но я продолжала настаивать, и он, неодобрительно покачав головой, всё-таки открыл дверь и сам, взяв в руки фонарь, отправился проводить меня до камеры Лотты. Он ничуть не солгал, когда говорил, что в темнице было холодно и сыро – даже под толстой шерстяной накидкой меня пробрала дрожь, а когда намокли мои кожаные сапожки, то замерзли и ноги. Но если мне стало холодно после нескольких минут пребывания здесь, то каково же было Лотте?

Впрочем, к чести Ульсена, девушку разместили в камере, которая находилась в той части темницы, что примыкала к хозяйственным помещениям дворца, и немного обогревалась большой печью, что выходила на расположенную за стеной дворцовую кухню.

В камере были две лавки, одна пустовала, а на другой на набитом сеном матрасе лежала Лотта. Она укуталась большим шерстяным платком и, как мне показалось, спала. Я даже остановилась, не зная, стоит ли ее будить. Но девушка, услышав наши шаги, встрепенулась, вскочила.

– Ваше высочество! Зачем вы здесь? – во взгляде ее больших темных глаз смешались испуг и надежда.

Но, увы, мне пока нечем было ее порадовать. Разве что пирожками, корзинку с которыми передал ей Ульсен. Начальник стражи, как я не просила, отказался впустить меня в камеру, и мне пришлось разговаривать с Лоттой через деревянные зарешеченные двери. Зато сам он нашему разговору мешать не стал и удалился на большое расстояние.

– Я не делала этого, ваше высочество! – Лотта даже не посмотрела на корзинку. – Я говорила это и господину Ульсену, и другим, но они мне не верят!

– Я тебе верю! – сказала я. – А возможно, верит и господин Ульсен, только должность не позволяет ему отпустить тебя до тех пор, пока настоящий преступник не будет найден.

– А они найдут его, ваше высочество? – тихо спросила она.

– Конечно, найдут! – я постаралась сказать это как можно более уверенно, но поняла, что девушка не поверила мне.

– А я думаю, ваше высочество, что они не станут искать никого другого, – вздохнула она. – Они просто отдадут меня нерландцам, а те увезут меня к себе и казнят прилюдно на центральной площади. Они наверняка жаждут мести и не успокоятся, пока ее не совершат.

Мне стало дурно от ее слов – особенно потому, что она была недалека от истины. Я снова вспомнила слова отца: «Так будет лучше для всех». Даже он не готов был помогать Лотте.

– Не думай об этом! – попросила я. – Лучше расскажи, что ты делала в тот день, когда убили принца Вегарда? Была ли ты в том крыле, где остановились нерландцы?

Сама я в тот день видела Лотту только до обеда, а потом уже поздним вечером. Когда ко мне пришла Элина, я отпустила горничную, чтобы поговорить с сестрой наедине. И снова Лотта появилась в моей спальне только когда пришла помочь мне раздеться перед сном. Да, тогда она уже была взволнована, впрочем, как и все мы – ведь весть об убийстве принца уже разнеслась по всему дворцу.

– Да, я была там, ваше высочество, – кивнула она. – Вы не нуждались в моих услугах, а старшая горничная попросила меня и еще нескольких девушек помочь прибраться именно в том крыле.

– И вы всё время были вместе? – быстро спросила я.

Если бы она находилась рядом с другими горничными, то у нее не было бы возможности зайти в апартаменты принца Вегарда одной!

Но она покачала головой.

– Нет, ваше высочество, мы прибирались в разных комнатах. Но в комнату к его высочеству я не заходила, даю вам слово! И даже если бы мне велели туда пойти, я бы ни за что не пошла!

– Его величество сказал, что в комнате принца нашли твой чепец.

Лотта расплакалась.

– Его высочество сдернул у меня его с головы еще в тот раз. Я не осмелилась туда за ним вернуться. Я и подумать не могла, что это окажется важным.

Мне было жаль ее, но я должна была задать еще один вопрос.

– А мешочек с сушеной верданой? Как он оказался у тебя под матрасом?

Она зарыдала еще сильней.

– Я не знаю, ваше высочество! Клянусь вам, не знаю! Зачем бы мне было держать такую опасную траву у себя?

– Значит, кто-то подложил ее в твою кровать. С кем из девушек ты живешь в одной комнате?

– Нет, ваше высочество! – запротестовала она. – Ни одна из них не могла этого сделать! Я не скажу, что мы сильно дружим, но мы всегда стараемся поддерживать друг друга и уж точно не стали бы друг другу вредить. Да и зачем бы им такое делать?

– Может быть, принц Вегард был груб не только с тобой, – предположила я. – Если он поступил так же и с другой горничной, то, быть может, она решила ему отомстить, а всю вину свалила на тебя.

Лотта задумалась, а потом ответить мне уже не успела, потому что дверь, ведущая в каземат, снова распахнулась, и на пороге в конце длинного коридора я увидела нескольких мужчин с факелами. Они направились в нашу сторону, и шаги их были такими тяжелыми, что мне показалось, что каменный пол содрогнулся.

– Где эта отравительница, Ульсен? – спросил тот, который шел впереди. – Я задушу ее собственными руками.

Этот звенящий от гнева голос принадлежал королю Эйнару.

Глава 22. Эйнар

Наследный принц Нерландии погиб от рук какой-то горничной – мне даже думать об этом было стыдно. Да, к боли от потери сына примешивался дикий стыд. А еще – обида на самого Вегарда. Зачем ему понадобилось путаться с какой-то служанкой, если любимая дочь короля Матиаса была от него без ума? И если бы он сделал предложение принцессе Элине, свадьбу можно было сыграть в самое короткое время. А теперь вместо свадьбы были похороны.

Я был намерен отвезти тело сына в Нерландию, но прибывший в Свеадорф вместе с нами епископ Элленхейма этому воспротивился.

– Ваше величество, тело должно быть предано земле в течение трех суток после упокоения. А дорога займет не меньше двух недель. Погребение нужно совершить здесь, в Терции.

И как мне ни горько было признавать это, он был прав. Король Матиас пообещал нам, что церемония будет проведена с соблюдением всех нерландских традиций, и тело Вегарда поместят в королевском склепе Бруннельдов.

– Он и мне был уже почти как сын, – сказал его величество, и скупая слеза покатилась по его щеке. – Мне жаль, что мы не успели породниться.

А принцесса Элина – похудевшая, с посеревшим от горя лицом – выдохнула:

– Я каждую неделю буду приносить цветы на его могилу.

Я обнял ее и поцеловал ей руку. Меня тронули ее слова, хотя я был уверен, что спустя несколько месяцев она забудет о своем обещании. Молодость и легкий характер возьмут своё, и печаль останется в прошлом. Но я никогда не упрекнул бы ее за это – это было естественным. Нельзя всю жизнь тосковать даже по самому близкому человеку – важно лишь помнить всё то хорошее, что он тебе принес.

Хотя я знал, что многие считали, что я до сих пор скорбел по своей умершей много лет назад жене, на самом деле это было не так. Наш брак был основан не на любви, а на чувстве долга перед нашими семьями. Мы поженились, едва успев познакомиться. И хотя я так и не сумел полюбить Ребекку, я уважал ее и всегда заботился о ней так, как и было положено заботиться мужу. А любовь я никогда не считал чувством, достойным особого внимания. А уж для короля это чувство и вовсе было непозволительной роскошью – в этом меня особенно убедил пример короля Асманда.

И я был слишком занят государственными делами, чтобы думать о новом браке. Да и к чему было связывать себя новыми узами? У меня уже были двое почти взрослых сыновей.

Острая боль снова пронзила сердце. Сына, которому я оставил бы корону и трон, не колеблясь, уже не было в живых. А я до сих пор еще не мог поверить в то, что никогда уже не увижу, как он ловко сидит на лошади, как отчаянно смел на охоте, как грациозен в танце на балу.

И снова, уже в который раз, я мысленно пообещал Вегарду, что отомщу за него. И именно это я должен был сделать прямо сейчас.

В тюрьму, где содержали эту девку, со мной отправились Бьорн (пора и ему становиться мужчиной), министр иностранных дел Нерландии и мой друг герцог Роалд Орхус и еще два человека из моей личной охраны.

– Где эта отравительница, Ульсен? – спросил я у начальника дворцовой стражи. – Я задушу ее собственными руками.

– Ваше величество, будьте благоразумны!

Неужели он пытался меня остановить? Король Матиас обещал мне, что не станет защищать того, кто убил моего сына, и я надеялся, что он сдержит слово.

Возле дверей камеры я увидел девушку в сером плаще. Кажется, это была одна из дочерей Матиаса. Как ее там – Кайса? Должно быть, эта отравительница была именно ее горничной. Как я ни был зол, мне совсем не хотелось ее пугать, и я просто попросил ее удалиться.

Но она не сдвинулась с места, и я пожал плечами. Ну, что же, если она хочет, чтобы я расправился с убийцей Вегарда прямо на ее глазах, то так тому и быть. Я достал меч из ножен и велел Ульсену открыть камеру.

Но тот побледнел и замотал головой:

– Ваше величество, пусть приговор вынесет суд!

Кажется, дверь он открывать не собирался. Ну, что же, тогда мне придется изрубить эту дверь в щепки.

– Он прав, отец! – услышал я вдруг голос Бьорна. – Ее должны судить. А ее казнь должен видеть весь Свеадорф.

После первой фразы я хотел обозвать его трусом, но после того, как дослушал до конца, переменил свое мнение. Пожалуй, в этом он был прав. Вряд ли Вегард хотел бы, чтобы я расправился с этой девкой тайком, в этой мрачной темнице.

Но и мысль о том, что на суде будут обсуждать его отношения с какой-то дворовой шлюхой, была мне неприятна. А ведь это вынуждены будут слушать и король Матиас, и его дочери.

– Суд будет закрытым, ваше величество, – Ульсен словно прочитал мои мысли. – А вот казнь может быть проведена при большом скоплении народа. А вам не стоит марать свои руки.

Я посмотрел через решетку на стоящую по ту сторону служанку. Невысокая, худенькая, темноволосая – что Вегард в ней нашел? Ее губы были искусаны в кровь, а плечи дрожали, но у меня не было к ней ни капли жалости.

И прежде, чем развернуться и уйти, я сказал Ульсену:

– Я добьюсь, чтобы суд состоялся как можно скорее. Что в Терции делают с отравительницами?

Девушка всхлипнула, а я не стал дожидаться ответа и пошел прочь. Ей будет о чём подумать этой ночью.

Глава 23. Кайса

Отцу, разумеется, сообщили, что я навестила Лотту в темнице, и он завтраком в тесном семейном кругу попенял мне на это.

– Поддерживая свою служанку, Кайса, ты тем самым выказываешь неуважение нашим нерландским гостям. Подумай, кто для нас важнее, дорогая! Я понимаю – ты знаешь эту девушку много лет и привязалась к ней, но разумно ли поддерживать преступницу и отказывать в этой поддержке тем, кто от нее пострадал? К тому же подумай, как к этому отнесется Элина, ведь твоя служанка убила человека, который вот-вот должен был стать женихом твоей сестры.

Моя младшая сестра, равно как и Алда, и Мэрит, и матушка к завтраку не вышли. Мы все чувствовали себя подавленными.

– Ее вина еще не доказана, – тихо сказала я.

– Разумеется, – согласился отец. – И уверяю тебя, что я не собираюсь воздействовать на судью, который будет рассматривать это дело. Но и ты не должна в это вмешиваться. Ульсен сказал, что его величество приходил для разговора с Лоттой как раз тогда, когда и ты была там. Не удивлюсь, если твой поступок его оскорбил. Полагаю, тебе следует перед ним извиниться, а иначе он может решить, что мы все не на их стороне. Отправляйся к нему прямо сейчас и постарайся всё объяснить.

Я не стала спорить и, выйдя из-за стола, отправилась в крыло нерландцев – вот только намерения у меня были вовсе не такими, какие пытался внушить мне папенька.

Камердинер его величества попросил меня подождать в приемной и отправился докладывать обо мне своему королю. Ждать пришлось недолго – уже через пару минут меня пригласили в гостиную, которую мы именовали «Зеленой» - здесь всё было выдержано в соответствующих тонах. И мне показалось, что это был вполне подходящий цвет для нашего разговора – он действовал успокаивающе, а это королю Эйнару, после того, как он выслушает меня, наверняка совсем не помешает.

– Ваше высочество! – король Нерландии поприветствовал меня низким поклоном. – Что привело вас сюда? Впрочем, мне кажется, я знаю это и сам – должно быть, вы пришли просить меня о снисхождении к вашей горничной?

Я немного растерялась под его пристальным взглядом и в ответ смогла только кивнуть.

– Ну, что же, если так, то вы сделали это совершенно напрасно, – продолжил он, и в голосе его появился холод. – Нет-нет, я вполне понимаю, почему вы делаете это, и вовсе вас за это не сужу. Ваш поступок свидетельствует о вашем добром сердце. Но и вы должны меня понять – я потерял сына, и в моем сердце не будет места прощению того, кто его погубил. И если это всё, что вы хотели мне сказать, то, простите, но я вынужден просить вас удалиться – завтра, как вы знаете, пройдет погребение Вегарда, и нам нужно еще многое сделать, чтобы церемония прошла достойно.

– Простите, ваше величество, – пробормотала я, – я не подумала, что сейчас не самое лучшее время для подобного разговора. Но если позволите, то послезавтра я приду к вам снова.

– Мне кажется, ваше высочество, – теперь холод появился и в его взгляде, – вы не поняли меня. Что бы вы мне ни говорили, моего мнения это не изменит. Как только тело Вегарда будет предано земле, я потребую скорейшего заседания суда. А потом, когда приговор будет приведен в исполнение, мы покинем Терцию и вернемся домой.

– Я не прошу вас о снисхождении к Лотте, – возразила я. – Я всего лишь прошу вас не торопить расследование, дабы оно было проведено не в спешке, а как можно лучше – чтобы ни у кого уже не осталось сомнений.

– Сомнений? – переспросил он. – А разве у кого-то они есть? Не считайте меня чудовищем, ваше высочество – я всего лишь хочу, чтобы убийца моего сына понесла наказание. До тех пор, пока Вегард не будет отомщен, я не смогу чувствовать себя спокойно.

Сегодня он был куда спокойнее, чем накануне, когда мы встретились с ним у дверей тюремной камеры. Но я понимала – переубедить его будет трудно, а то и невозможно. Но я должна была хотя бы попытаться.

– Ваше величество, прошу вас, – воскликнула я, – представьте хотя бы на мгновение – а что, если это не Лотта убила вашего сына?

– Что за чушь, принцесса? – нахмурился он.

– Я понимаю, что вероятие этого кажется вам крайне малым, – торопливо заговорила я, – но ведь оно есть. И если расследование будет проведено не впопыхах, а основательно, разве кому-то от этого станет хуже? И если вина Лотты будет доказана, я более ни слова не скажу в ее защиту. Но если нет?

– Мне кажется, ваше высочество, вы сошли с ума. Кому еще могло понадобиться убивать Вегарда?

Я честно ответила:

– Я не знаю, ваше величество. Но это и должно выяснить следствие. Ведь если Лотта его не убивала, то, казнив ее, вы вовсе не успокоите ее совесть. А настоящий преступник не понесет наказание, а значит, ваш сын не будет отомщен!

– Довольно, ваше высочество! – резко сказал он. – Я выслушал уже достаточно, чтобы понять, куда вы клоните. Но вы не убедили меня. Благодарю вас за визит, но вынужден еще раз просить вас меня оставить.

Я поднялась с кресла, в котором сидела.

– Простите, ваше величество, за то, что наш разговор причинил вам боль. Я соболезную вашему горю. Но даже если сейчас у вас нет сомнений в виновности Лотты, то однажды, когда вы вернетесь в Нерландию, они могут появиться. Вот только сделать тогда будет ничего уже нельзя. И рано или поздно эти сомнения сведут вас с ума.

Я подошла к дверям, и уже когда взялась за ручку, услышала громкое:

– Ваше высочество, постойте!

Глава 24. Эйнар

Я не знал, почему всё-таки я ее остановил. Может быть, потому что в глубине души я сам был вовсе не так уверен, как хотел показать? Или потому, что смерть Вегарда от рук какой-то служанки казалась слишком бесславным концом?

Но как минимум в одном эта белобрысая девица была права – мы должны были во всём разобраться. Это нужно было и нам самим, и, возможно, Вегарду. Я должен был знать, что отомстил именно тому, кто этого заслуживал.

– Почему вы думаете, что ваша горничная не виновата?

Принцесс остановилась, отпустила ручку двери, за которую уже было взялась, развернулась.

– Я знаю ее уже много лет, ваше величество. Она хорошая девушка.

Я усмехнулся:

– Это не довод, ваше величество. Множество хороших людей в определенных обстоятельствах вполне могут пойти на преступление. Но я всё-таки хотел бы, чтобы вы рассказали мне про нее.

Принцесса снова опустилась в кресло, а я сел в то, которое стояло по другую сторону камина. И хотя мне было жарко и ужасно хотелось расстегнуть камзол или отойти к окну, где было прохладнее, я посчитал, что именно с этого места мне удобнее будет следить за выражением лица ее высочества – чтобы понять, не пытается ли она лгать.

– Ее зовут Лотта, ваше величество, – начала она. – Она попала во дворец, когда ей было одиннадцать. Родители, с которыми она жила в деревне, умерли от чумы, и тетя отправила ее в город на поиски работы. Ее наняли к нам на кухню посудомойкой. Потом она стала помогать швеям во дворце и наконец через три года стала моей горничной. Она добрая, спокойная, услужливая девушка, и я никогда не слыхала, чтобы на нее кто-то жаловался.

– Что у нее было с моим сыном? – спросил я.

Ее высочество густо покраснела и ответила не сразу, должно быть, подбирала слова.

– Лотта вечером несла мне молоко с кухни. Его высочество увидел ее в коридоре, когда она проходила мимо его комнаты. Он сказал, что тоже хочет молока перед сном, и попросил оставить поднос с кружкой и печеньем у него на столе. А когда Лотта зашла к нему в комнату, он запер дверь и попытался овладеть ею силой, – эту фразу она произнесла, низко опустив голову.

– Силой? – удивился я. – Мне казалось, что мой сын был достаточно красив и знатен, чтобы не принуждать никого согревать его постель. Женщины и без того не оставляли его без внимания.

Теперь щеки ее высочества просто полыхали. С моей стороны было просто неприлично поднимать такую тему в разговоре с незамужней девицей, но без этого было не обойтись. И в конце концов она сама настояла на этой беседе.

– Поверьте, ваше величество, что ни внешность, ни титул не побудят женщину быть с мужчиной, который ей неприятен.

Мне хотелось сказать ей, что она еще слишком неопытна, чтобы делать такие заявления, но я побоялся смутить ее еще больше. А потом зацепился за последнее слово.

– Неприятен? Мне всегда казалось, что это слово решительно не может относиться именно к Вегарду.

– Никакая внешняя красота не может сделать человека приятным, если он хам и наглец.

Я усмехнулся. Ее наивность просто поражала.

– Да-да, я уже понял, что лично вам Вегард не слишком нравился. Но вы не можете говорить от имени своей служанки. Возможно, ей его внимание было как раз приятно, и она была с ним по собственной воле. И лишь потом решила сказать, что он ее принудил.

– Зачем бы ей было это делать? – принцесса всё-таки решилась поднять на меня глаза.

– Да хотя бы затем, чтобы получить за это деньги. Она не могла не знать, что Вегард собирался жениться на вашей сестре, и понимала, что скандал с какой-то горничной ему совсем не был нужен. Он без раздумий заплатил бы ей за молчание.

– Она совсем не такая, ваше величество! – девушка замотала головой. – И думать о ней так только потому, что она служанка, вы не должны!

– Вы сами сказали, что она сирота, и ей не на кого рассчитывать. А тут она могла получить большие деньги только за то, что позволила мужчине немного больше, чем должна была позволять.

– Она не такая! – почти закричала принцесса.

А я снова усмехнулся. Глупышка даже не поняла, что своими слова сейчас вовсе не помогала своей служанке.

– Вот именно потому, что она не такая, она и убила его! – сказал я. – Если, конечно, принять за правду то, что он овладел ею силой. Другая бы на ее месте выторговала побольше денег и постаралась всё забыть. А она честная и гордая – она решила ему отомстить.

Теперь принцесса смотрела на меня с ужасом. А чего она ждала? Если она хочет справедливого суда, то там и ей, и этой Лотте придется выслушать еще и не такое.

– Но в том-то и дело, что он не овладел ею! Он только попытался, но она припугнула его тем, что пожалуется моему отцу, и он ее отпустил. Вы сами сказали – ему совсем не нужен был такой скандал. И поскольку он отпустил ее, у нее не было причин для мести.

– О том, что он отпустил ее, вы знаете только с ее слов, – возразил я. – Поверьте – объятого страстью мужчину никакие угрозы не заставят остановиться.

На сей раз в голубых глазах ее высочества появилось что-то весьма похожее на жалость.

– Вы совсем никому не доверяете, ваше величество, да?

Я одновременно почувствовал и смущение, и гнев. Не хватало еще, чтобы эта соплячка меня жалела! А что касается слов горничной, то дворцовый лекарь мог легко их проверить – если, конечно, она была чиста и невинна, а не путалась с кем-то еще. Но говорить об этом вслух я, разумеется, не стал.

– А понимаете ли вы, ваше высочество, что если вам удастся доказать невиновность служанки, то это будет означать, что в тюрьму попадет кто-то другой?

Девушка надолго задумалась, а потом всё-таки кивнула.

– Если этот другой виноват, то это будет справедливо. Ведь он не только убил его высочество, но еще и промолчал, когда в этом обвинили Лотту.

Глава 25. Кайса

Церемония погребения принца Вегарда была торжественной и печальной. Его величество король Эйнар не проронил и слезинки, но в глазах его была такая боль, что что никто не решался с ним заговорить. А вот принц Бьорн позволил проявить себе слабость.

Меня удивило, что Эйнар и Бьорн почти не общались друг с другом – мне казалось, что им стало бы легче, если бы они черпали поддержку друг в друге. Впрочем, это было их дело – возможно, в Нерландии не принято было показывать своих чувств. Да и куда больше меня волновала Элина – она едва стояла на ногах, и я старалась находиться рядом, чтобы поддержать, подбодрить. И пусть самой мне никогда не нравился Вегард, я понимала, что должна была она чувствовать сейчас.

Элина плакала беспрерывно, и ее красными были у нее не только глаза, но и щёки, и искусанные до крови губы. И она лишилась не только любимого человека, но и короны принцессы Нерландии.

Поминальный обед был проведен по нерландским обычаям, и все, кто пришел почтить память принца Вегарда, пили странный напиток, названия которого я не знала, и говорили о его высочестве. На сей раз за столом сидели не только король Эйнар, его сын и герцог Орхус, но и все нерландцы, которые прибыли вместе с ними. Такое соседство с простыми воинами понравилось не всем нашим вельможам, но они вынуждены были терпеть это, поскольку за столом сидел и мой отец.

А после того, как трапеза завершилась, отец пригласил меня к себе в кабинет.

– Ты разговаривала с его величеством?

– Да, папенька.

Я предпочла умолчать о том, чем именно закончился наш разговор.

– Эйнар обратился сегодня ко мне со странной просьбой – он сказал, что не настаивает на скором завершении расследовании, ибо не хочет, чтобы оно было проведено абы как. Признаться, это меня сильно удивило – до этого он желал отомстить убийце как можно скорее.

– А мне кажется это вполне понятным, отец. Он не желает, чтобы была допущена ошибка.

– Ошибка? – переспросил отец. – Ах, да, ты про свою Лотту. Но понимаешь ли ты, что, думая о ней, ты ставишь под угрозу многих других людей?

– Других людей? – удивилась я. – Но если они ни в чём не виноваты, то разве это расследование их коснется?

Отец грустно улыбнулся:

– Ты еще слишком молода, чтобы разбираться в таких вещах. Если с твоей служанки снимут обвинения, то подозревать станут всех. Мы будем косо смотреть на нерландцев, а они – на нас. А если убийца окажется достаточно умён, и следствие не сумеет установить его имя, то король Эйнар никогда нас не простит.

– Не простит? Но ведь вполне возможно, что его сына убил кто-то из его окружения. Ни у кого из нас не было для этого ни малейших оснований.

Отец покачал головой:

– Полагаю, его величество предпочтет думать прямо противоположное.

– Может быть, вы пошлете кого-то за Ансой? Она наверняка увидит ответ в своем магическом шаре.

Тут я вспомнила, что мы с сестрами разбили этот шар перед самым приездом нерландцев, но понадеялась на то, что Анса уже обзавелась другим. Но эти воспоминания заставили меня задуматься о том, почему тогда тот, старый шар не захотел нам ничего показать?

А еще я вспомнила слова Ансы, которые она произнесла, когда я приезжала к ней одна. «Он ответит, не сомневайся» - вот, что она тогда сказала. Неужели она знала о том, что случится, уже тогда?

Отец кивнул:

– Да, я пошлю за ней прямо сегодня.

Выйдя из кабинета отца, я отправилась в апартаменты Элины, но младшая сестра уже спала.

– Я напоила ее чаем с мятой, – сказала мне Грета. – Она всё никак не могла успокоиться. Надеюсь, завтра ей станет легче. Как ты думаешь, скоро ли нерландцы уедут? Полагаю, теперь уже мы не можем надеяться на то, что принц Бьорн станет искать тут невесту. Нет-нет, ты не подумай, что я говорю о себе. Мне просто жалко папеньку и Алду. Он столько усилий приложил к тому, чтобы возобновить отношения между нашими странами, а всё рухнуло в один момент.

– Надеюсь, король Эйнар окажется достаточно благоразумен, чтобы не разорвать эти отношения снова.

Мы стояли у окна, за которым бушевала вьюга, и хотя в комнате было тепло, мы обе дрожали.

– Я слышала, что убийцей считают бедняжку Лотту? – Грета понизила голос почти до шепота. – Говорят, принц Вегард ее соблазнил, пообещав, что возьмет ее с собой в Нерландию. А когда она поняла, что он ее обманул, она его отравила. Мне не хотелось бы, чтобы Элина об этом узнала. Я думаю, что Вегард любил ее по-настоящему, но он был мужчиной, а они не такие, как мы.

Я не стала ничего отвечать. Если уж Грета, которая знала Лотту столько же лет, сколько и я сама, поверила в ее виновность, то что было говорить об остальных?

Глава 26. Кайса

На следующий день после завтрака я получила записку от короля Эйнара с предложением прогуляться по дворцовому парку. Теперь у меня была другая горничная – рыженькая курносая Тири. Когда она передавала мне послание, она так многозначительно посмотрела на меня, что я смутилась. Я прекрасно понимала, о чём она подумала. И возможно, когда нас увидят гуляющими по занесенным снегом аллеям, так будет думать не только она.

Но нам с королем необходимо было поговорить, и лучше было сделать это именно на прогулке – наше уединение в каком-то помещении могло вызвать еще большие толки. Тири хотела соорудить мне сложную прическу, но я велела ей уложить волосы попроще – они всё равно примнутся под шапкой. И переодеваться в другое платье я тоже не стала – сверху же будет шуба.

Когда я вышла на крыльцо, Эйнар был уже там. Он поклонился мне, но руку не предложил, и я мысленно похвалила его за это. Излишняя вежливость только смутила бы и меня, и его.

– Я уже сказал вашему отцу, что предпочту надежность расследования его быстроте.

– Благодарю вас, ваше величество! – откликнулась я.

Он только отмахнулся от моей благодарности.

– Но я не уверен, что ваши дознаватели на самом деле будут исполнять свои обязанности так, как положено. А потому я думаю, что нам с вами нужно в какой-то мере им помочь. Любой следователь – человек зависимый, и он с придыханием смотрит на особ королевской крови, а значит, не осмелится задавать им щекотливые вопросы или делать слишком громкие выводы.

– Особ королевской крови? – ахнула я. – Вы полагаете, что в этом замешан кто-то из нас?

Он посмотрел на меня как на неразумного ребенка.

– А на что вы надеялись, когда заявляли о невиновности вашей служанки? На то, что виновный обнаружится среди слуг самого Вегарда? И он, конечно, сам во всём признается, и вы вздохнете с облегчением, и после нашего отъезда вы просто постараетесь забыть о том, что случилось. Так?

Я растерялась. На самом деле, он почти угадал мои мысли. Ну, разве что я подозревала не только слуг его высочества, но и вообще всех нерландцев.

– Нет, ваше высочество, – жестко сказал он, – раз уж вы заварили эту кашу, то нам придется расхлебывать ее вместе. И поверьте, вы не раз еще пожалеете о том, что вступились за свою горничную.

Мои щеки заполыхали, и я отвернулась, чтобы не показывать ему свою слабость. А он, дав мне время прийти в себя, продолжил:

– Думаю, нам нужно составить список тех, у кого могли быть причины убить Вегарда. И давайте договоримся сразу – мы не будем обижаться друг на друга, когда станем называть людей, которые близки и дороги одному из нас.

Я кивнула, но моя тревога только усилилась.

– Мы будем по очереди называть по одному имени и пояснять, почему мы считаем, что этого человека следует подозревать. А потом мы поговорим с каждым из тех, кого включили в список, и попытаемся поймать их на лжи. И помните, ваше высочество – никто из них не должен знать о том, чем мы с вами занимаемся. И еще – мы ничего не будем скрывать друг от друга. А если вы попытаетесь меня обмануть, то я буду считать это признанием вины – своей собственной или кого-то из ваших близких. Разумеется, если солгу я сам, то точно такое же право я оставляю и за вами.

Он диктовал мне правила игры, и мне хотелось воспротивиться этому, но я понимала – мой отказ он воспримет как страх. Страх, что виновным окажется кто-то из близких мне людей.

– Возможно, в этом не будет необходимости, ваше величество, – пробормотала я. – У нас в Терции есть старая колдунья, которая обладает даром ясновидения. Ее зовут Анса, она живет недалеко от Свеадорфа.

Я сказала это и вздрогнула. Возможно, его величество прекрасно знал, кто такая Анса. Ведь принц Вегард к ней приезжал. Но вот зачем?

– Что же вы замолчали, ваше высочество? – усмехнулся Эйнар. – Вы думаете, что эта колдунья укажет нам на убийцу моего сына?

– Да, – кивнула я, – именно так я и думаю. Мой отец уже послал за ней, и возможно, скоро она прибудет во дворец.

– Ну, что же, – согласился он, – возможно, она действительно что-то увидит. Но захочет ли она об этом рассказать?

– Что вы имеете в виду? – не поняла я. – Какой смысл ей врать или умалчивать о чём-то?

– Вы полагаете, она скажет правду, если увидит что-то, что может бросить тень на семью ее короля?

Я сжала кулачки – хорошо, что в варежках этого было не видно. Он снова намекал на то, что убийца – кто-то из членов нашей семьи.

Наверно, мое возмущение отразилось и на моем лице, потому что его величество торопливо добавил:

– Нет-нет, я вовсе не хотел вас разозлить. Если ваша Анса на кого-то укажет, то это может быть большим подспорьем следствию. Но не более того. И давайте вернемся к тому, о чём мы говорили до этого. Давайте попробуем составить список тех, кто может быть виновен в убийстве Вегарда.

– Хорошо, – с дрожью в голосе пролепетала я. – Тогда вы начните первым.

Глава 27. Эйнар

Кажется, она только сейчас начала понимать, что всё это было всерьез. И что теперь, когда она вступилась за свою служанку, она подставила под удар других, возможно, куда более дорогих для себя людей. Но отступать было уже поздно.

– Хорошо, – тихо сказала она. – Тогда вы начните первым.

У меня вертелись на языке сразу два имени, и мне очень хотелось начать со второго. Но я решил, что это сразу заставит мою собеседницу замкнуться в себе, а то и прервать наш разговор. Поэтому начал всё-таки с первого.

– Лотта. И пусть сейчас я уверен в ее уверенности немного меньше, чем два дня назад, я по-прежнему считаю, что это могла быть именно она.

Принцесса не удивилась, она только кивнула в ответ.

– Полагаю, нет смысла повторять, почему это могла быть именно она? – спросил я. – Но раз уж мы решили пояснять свои мысли, то всё-таки скажу. У нее была причина отомстить Вегарду и была возможность для этого. Если служанка принесла ему какой-то напиток, то ему бы не пришло в голову подумать, что что-то не так. Ему захотелось пить, и он выпил то, что было в кружке.

– Это звучит разумно, ваше величество, – согласилась она, – и если бы я не знала Лотту так хорошо, то, наверно, согласилась бы с вами.

– Ну, что же, тогда предложите свой вариант, – усмехнулся я.

Я понимал, что она предпочтет назвать кого-то из нерландцев – она не была привязана ни к кому из нас, и для всех при дворе короля Матиаса было бы лучше, если бы виновным оказался кто-то из нас. И всё-таки именно это имя я никак не ожидал.

– Принц Бьорн, – выдохнула она и покраснела.

Я задохнулся от возмущения:

– Не забывайте, ваше высочество, что вы говорите сейчас о моем сыне!

Она кивнула:

– Я помню, ваше величество. Но вы сами сказали – мы не должны обижаться друг на друга.

Оттого, что она была права, я только еще больше разозлился. Как она могла подумать, что это мог быть Бьорн?

– Извольте пояснить, ваше высочество, – процедил я. – Что, по-вашему, могло побудить одного брата забыться до такой степени, чтобы лишить жизни другого?

Мы шли по аллее парка, окружавшего дворец. И если начало этой аллеи, тянувшейся от крыльца, было расчищено почти до земли, то теперь наши сапоги уже по щиколотку утопали в снегу.

– Не думайте, что я на самом деле хотела бы, чтобы это оказался принц Бьорн. Напротив, я искренне надеюсь, что это не он – мне нравится ваш младший сын, он кажется хорошим и добрым человеком. Но согласитесь, что у него тоже были и мотив, и возможность. Разве не так?

– И какой же мотив вы ему подобрали?

Я сам задал эти правила игры, но мне было непросто заставить себя не разозлиться на то, что она сказала.

– У него был самый сильный мотив – корона Нерландии. Ведь вашим наследником был Вегард, и если бы тот женился и обзавелся собственными сыновьями, то вероятие того, что Бьорн мог стать королем, было бы крайне малым.

– Он абсолютно не честолюбив, – возразил я.

– Это вы так думаете, – парировала она. – Смотрели ли вы на него когда-то так, как смотрели на старшего сына? С такой же гордостью? С таким же одобрением? А быть может, он нуждался в этом куда больше, чем вы могли бы себе представить. Вы гордились старшим сыном и презирали младшего – Бьорн мог возненавидеть старшего брата только за это.

Ее слова были ужасны, и прежде, чем я осознал их смысл, прошло немало времени.

– Презирал? – переспросил я. – Но это вовсе не так! Да, я гордился Вегардом больше, чем Бьорном, но это вовсе не значит, что я любил младшего сына меньше. И если я когда-нибудь бывал с Бьорном резок, то только для того, чтобы его встряхнуть, заставить задуматься и измениться.

– А ему? – принцесса остановилась и посмотрела мне прямо в глаза. – Ему вы когда-нибудь это говорили? Про то, что любите его не меньше, чем его брата? Про то, что он вам так же дорог?

Мне было нечего ответить. Возможно, что не говорил. Не потому, что так не думал, а потому что считал это неправильным. Я и сейчас не переменил своего мнения. Бьорн не нуждался в моей жалости. Жалость не помогала мужчине, а унижала его.

– Он мог убить брата, чтобы стать ближе не только к короне Нерландии, но и к вам, – кажется, эта девчонка не собиралась останавливаться. – И у него была возможность это сделать. Он мог прийти в комнату брата и налить в кружку ядовитый отвар.

Но тут я всё-таки вмешался:

– Каким образом он смог бы его приготовить? Если бы нерландский принц спустился на кухню и стал там что-то варить, это не осталось бы незамеченным. Вы так не думаете?

– Ему не нужно было идти для этого на кухню, – сказала она. – Достаточно было залить сухую траву кипятком. Да, действие сваренного яда крепче, но и простой настой подействовал бы так же – только, возможно, чуть позже. А может быть, принц Бьорн и вовсе привез отвар с собой из Нерландии.

– Если вы на самом деле думаете именно так, то, простите, но вы не слишком умны, ваше высочество, – хмыкнул я. – Если вы сами столь хорошо разбираетесь в травах, то неужели вы думаете, что это же относится и к остальным? Да я понятия не имел ни о какой вердане до тех пор, пока она не оказалась в кружке моего сына. И я уверен, что и Бьорн про нее не слыхал.

– Это вы так думаете, ваше величество.

Ее высочество смахнула снежинки с воротника своей шубы и повернула назад, в сторону дворца. В этом она была права. Приближалось время обеда, и нас могли хватиться в любой момент.

Но всё то время, что я шел сначала до дворца, а потом поднимался по лестнице, я не мог выбросить из головы ее слова. Я должен был поговорить с Бьорном! И немедленно.

Глава 28. Эйнар

Младшего сына я нашел в отведенных ему комнатах за чтением. При моем появлении он встал, закрыл книгу, и я увидел ее название – «Походы Его Величества Дориана Смелого». Это был вполне серьезный труд, который я и сам когда-то читал – из нее можно было почерпнуть немало полезного. Но сейчас, увидев ее в руках у Бьорна, я отчего-то разозлился.

Вегарда за книгой я не видел никогда – он предпочитал проводить время с мечом и верхом в седле. И от того, что младший сын столь мало походил на старшего, мне снова стало горько.

– Что-то случилось, отец? – с тревогой спросил он.

Я покачал головой. Я уже стыдился своих мыслей. Теперь у меня остался только один сын – мне следовало признать это и перестать сравнивать его с тем, другим, которого уже не было с нами.

Я опустился в кресло и велел Бьорну сесть напротив. Мне нужно было видеть его лицо в тот момент, когда я буду задавать вопросы. А вопросов у меня было немало.

– Скажи мне – как ты относился к Вегарду?

Вопрос был слишком неожиданным, и Бьорн растерялся. Он отвел взгляд, устремив его в сторону камина, и убрал руки с подлокотников кресла – должно быть, чтобы я не заметил, как они задрожали.

– Почему вы спрашиваете об этом, отец? Он был моим старшим братом, и я уважал его. Как еще я мог к нему относиться?

– Уважал? – переспросил я. – А если я скажу, что ты завидовал ему? Что его ненавидел?

Это были жестокие вопросы, но я должен был их задать – чтобы закрыть эту тему и не возвращаться к ней никогда.

– Завидовал? Ненавидел? – Бьорн – большой, тучный – словно сжался в своем кресле, уменьшился в размерах. – Это не так! Возможно, мы не были слишком близки, но это лишь потому, что мы с ним были очень разными. Его никогда не интересовало то, что было интересно мне, а мне не нравилось то, что нравилось ему. С чего бы мне его ненавидеть?

Он говорил и говорил, а я слушал его и не верил ни единому слову. Теперь мне уже казалось, что ее высочество была права. Бьорн был тихим омутом, в котором могло водиться что угодно.

– Ты знал, что однажды Вегард станет королем Нерландии, – мрачно сказал я, – а корона – слишком ценный приз, и ради нее можно на многое пойти.

На сей раз он ответил не сразу. Теперь он смотрел уже не на камин, а на меня, и в его глазах был ужас.

– Вы думаете, что это я убил Вегарда???

Я промолчал, и сын задрожал уже всем телом.

– А как же эта служанка? – выкрикнул он. – Ведь это же она его отравила!

– В ее виновности есть большие сомнения, – холодно откликнулся я. – А значит, убийца – кто-то другой. А именно у тебя была самая сильная причина избавиться от Вегарда.

На самом деле я всё еще так не думал, но я должен был заставить его выйти из себя.

– Вы думаете, что корона это – самое главное, отец? Что ради нее я мог совершить преступление против родного брата? Да, наверно, я не любил Вегарда так, как один брат должен любить другого, но я не ненавидел его. И не любил я его не потому, что он был вашим наследником, а потому, что вы любили его и не любили меня. На него вы всегда смотрели с гордостью, а на меня – с сожалением, словно жалели о том, что я появился на свет.

Он сказал сейчас именно то, что час назад сказала мне принцесса Кайса. И от того, что в этом она оказалась права, мне стало трудно дышать. Вскочив с кресла, я распахнул окно, и в комнату хлынул поток морозного воздуха.

– И при этом я видел, я знал, что он никогда не любил вас так, как любил я. Да, уважал, боялся, но не любил. Знали ли вы, на что он готов был пойти? Он недавно сказал мне, что готов убить вас, если вы продолжите искать сына короля Асманда! Он не готов был отдать кому-то Нерландию.

То, что он говорил, было немыслимо, но вот сейчас я как раз ему верил. А хуже всего было то, что именно способность старшего сына идти напролом к своей цели всегда восхищала меня. Более того – я всегда поощрял в нём это стремление. Я сам сделал его таким!

– А ты? – спросил я. – Если мы всё-таки найдем сына Асманда, ты готов будешь поддержать меня в том, что я обещал королеве Катарине?

– Конечно, отец! – он не колебался ни секунды. – Это ваше право.

Солгал он или нет, я не знал, но я предпочел ограничиться именно этим. Этот разговор вымотал меня, и я даже не смог сказать Бьорну то, что сказал ее высочеству – что его я тоже всегда любил. Я не смог сказать этого даже сейчас.

И уже когда я лежал в своей постели, я мысленно вернулся к разговору с принцессой. Удалось ли мне убедиться в том, что Бьорн не виновен? Пожалуй, нет.

Возможно, он не пошел бы на убийство ради короны и трона. Но что, если в основе его поступка лежало что-то, что он считал почти благородством? Что, если он пошел на это ради меня? Или ради любви к другому человеку?

Я попытался вспомнить то, что предшествовало убийству Вегарда. Та сцена в оружейном зале, где он вмешался в разговор младшего брата и принцессы Алды. А ведь он не мог не понимать, что ее высочество нравится Бьорну. Сделал это намеренно? Чтобы показать, что он лучше, сильней? Намеренно унизил брата перед лицом девушки, к которой тот, судя по всему, впервые испытал по-настоящему сильные чувства.

А ведь Бьорн и Алда во много похожи – оба скромны, нелюдимы, и именно поэтому они могут обрести друг в друге то, чего им всегда не хватало. И если бы Вегард попытался это разрушить, смог бы Бьорн убить его ради любимой женщины? Я грустно подумал, что смог бы. И с этой мыслью заснул.

Глава 29. Кайса

– Главный следователь, который расследует отравление принца Вегарда, уже опросил всех наших слуг и всех нерландцев, кроме его величества, его высочества и герцога Орхуса, – сказал отец за обедом, на котором присутствовали только члены нашей семьи. – Никто из опрошенных не вызвал у него подозрений. Охрана принца и его слуги были отосланы им самим незадолго до того, как его отравили. Они выходили в город и всё время были на виду друг у друга – вплоть до того момента, как они вернулись во дворец и обнаружили тело хозяина.

– А когда они уходили, кувшин с напитком уже был у него в комнате? – спросила я.

Отец бросил на меня неодобрительный взгляд, но всё-таки ответил:

– Да, кувшин принес в комнату как раз его личный слуга. Но тогда ни в нём, ни в кружке никакого яда не было – потому что перед тем, как выйти в город, два дворянина из свиты его высочества зашли в его апартаменты, дабы узнать, не передумал ли он и не захочет ли пойти в таверну вместе с ними. Одного из них мучила жажда, и принц Вегард предложил ему выпить хмельного напитка, что был в кувшине. И тот налил себе в кружку и выпил. И он не почувствовал себя дурно.

– Значит, этот яд принесла ему эта девка Лотта, – выкрикнула Элина с другого конца стола. – У нее же были для этого причины, правда? Она позволила ему гораздо больше, чем должна была позволять, и должно быть, думала, что это дает ей какие-то особые права. А его высочество, конечно, сразу потерял к ней интерес, и это обидело ее.

Обида говорила и в самой Элине, и я понимала это, а потому не одернула ее. Глаза ее были полны слёз, а губы дрожали. Сидевшая рядом с ней Мэрит обняла ее за плечи и что-то зашептала на ухо.

– Конечно, Лотту никто не сбрасывает со счетов, – кивнул отец. – Она всё еще сидит в темнице, и если мы не найдем другого виновного, то она ответит за свое преступление. Но чтобы мы имели основания осудить ее, опрошены должны быть все – в том числе и мы с вами.

Он произнес это с раздражением и оглядел всех из-под мрачно сдвинутых к переносице бровей.

– Они будут опрашивать нас? – возмущенно откликнулась Вилма. – Но это невозможно! Папенька, ты не должен этого допускать! Как можно подозревать в этом нас?

– Если следователь осмелится задавать вам вопросы, папенька, – поддержала ее и Грета, – то он тем самым низведет вас до уровня ваших подданых. Сами подозрения уже оскорбительны.

– Я прекрасно вас понимаю, – сказал отец. – И если бы жертвой был не принц Вегард, а менее важная персона, следствие не коснулось бы нас. Но если я запрещу следователю задавать нам вопросы, это может вызвать подозрение у короля Эйнара, а мне не хотелось бы, чтобы тот шаткий мир, который между нами установился, снова рухнул. Поэтому вы просто расскажете следователю обо всём, что вы делали в тот вечер. Ведь сделать это будет не слишком трудно для вас? Надеюсь, ни одной из вас не нужно что-то скрывать?

– Конечно, нет, отец, – сказала Алда. – И раз уж это необходимо, то пусть это следователь задаст нам свои вопросы как можно скорее. Все эти сомнения невыносимы! Надеюсь, ситуация разрешится, и мы останемся с нерландцами добрыми друзьями.

Больше всего из-за этого ужасного события пострадали как раз Элина и Алда – обе они так или иначе лишились надежды выйти замуж за нерландских принцев. И хотя принц Бьорн, в отличие от своего брата, был жив и здоров, вряд ли он сейчас был расположен думать о невесте из Терции.

Обед закончился, и отец позволил нам выйти из-за стола и разойтись по своим комнатам. Но я задержалась в столовой.

– А Анса, отец, – сказала я, – ты уже послал за ней? Возможно, она сможет подсказать нам отгадку, и тогда следователю не придется никого допрашивать. Вернее, придется, но только самого преступника.

В ответ на это отец тяжело вздохнул:

– Да, я посылал за ней. Но ее не нашли. Ее не было ни в ее доме, ни в Даларне – мой гонец заглянул в каждый дом. Она ушла куда-то, повесив на дверь большой замок. Ты же знаешь, такое случалось с ней и прежде. Когда она уходит в лес или в горы, она никого не ставит в известность. Кто знает, когда она вернется домой. Я велел известить нас, когда это случится. Но я не могу сказать королю Эйнару, что мы будем ждать какую-то колдунью для того, чтобы найти убийцу его сына.

Это была неприятная новость. И я была расстроена не только из-за того, что Анса не поможет следствию, но и потому, что беспокоилась о самой колдунье. Да, она и прежде уходила из дома, но обычно это случалось летом, когда в лесу и в горах было тепло. А куда она могла пойти сейчас, когда все дороги были занесены снегом?

И почему она ушла именно теперь, когда нам нужна была ее подсказка? И может быть, это было отнюдь не совпадением?

Несколько дней назад принц Вегард сам приезжал к ней. Зачем? Быть может, именно его приезд так напугал ее, что она решила на время уйти из дома? Или она ушла уже после того, как узнала о его гибели?

А от следующей мысли я похолодела. А что, если она знала не только о том, что он был убит, но и о том, кто был его убийцей? И если так, то, возможно, она ушла потому, что не хотела, чтобы мы спросили ее об этом. Потому что она знала, что ее ответ нам не понравится!

Это так шокировало меня, что я отправилась не в свою комнату, а в парк – мне нужно было подышать свежим воздухом. Но не успела я выйти на аллею, что вела к старой беседке до ручья, как увидела короля Эйнара, который уже возвращался с прогулки.

– Рад видеть вас, ваше высочество!

Мне показалось, что он ничуть не лукавил, и я улыбнулась ему в ответ.

– Вам уже сообщили, ваше высочество, что опросы слуг ни к чему не привели? А значит, мы возвращаемся к тому, с чего начали. Продолжим составлять наш список?

– Но я думала, что вы идете во дворец.

Но он уже развернулся и пошел по дорожке рядом со мной.

– Сегодня чудесная погода, ваше высочество, и я не прочь погулять чуть подольше. Кажется, сейчас моя очередь назвать следующее имя?

– Да, ваше величество, – согласилась я.

Мне было интересно, кого он назовет. Но когда он сказал, я остановилась и посмотрела на него со смесью страха и изумления. Потому что он назвал мое имя!

Глава 30. Кайса

– Вы шутите, ваше величество? С чего бы мне делать что-то дурное вашему сыну?

Теперь он тоже остановился и, развернувшись ко мне, внимательно посмотрел на меня.

– Вегард был красивым мужчиной. Возможно, он не оставил равнодушной и вас. Но он предпочел вам вашу младшую сестру, и вы обиделись на него за это. Обида может быть страшным чувством. Поверьте, я знаю это слишком хорошо. Много лет назад одна обиженная женщина отомстила даже не одному человеку, а целому городу, даже целой стране. И хотя право мстить у нее было, та месть оказалась слишком жестокой.

Я вздрогнула. Я знала, о чём он говорил! И именно поэтому я и должна была попасть в Нерландию!

И в этот момент я испытывала двойственные чувства. С одной стороны, я хотела, чтобы он продолжил говорить о прошлом. С другой стороны, я боялась, что могу чем-то выдать себя.

Но он вернулся к дню сегодняшнему.

– Простите, ваше высочество, если мои слова обидели вас. Но мы же договорились обойтись без обиняков, правда?

– Разумеется, ваше величество! – гордо кивнула я и снова двинулась вперед. – Но не кажется ли вам, что этот надуманный повод дает вам возможность предъявить обвинение кому угодно? Во дворце много женщин – от принцесс до служанок – и если рассуждать так, как вы, то у любой из нас была причина ненавидеть принца Вегарда. У любой, кроме Элины.

– Не совсем так, ваше высочество, – возразил он. – Я назвал ваше имя не только поэтому. Дело в том, что один из моих слуг сказал, что видел вас в тот вечер в коридоре неподалеку от апартаментов Вегарда. Что бы вам было там делать в столь поздний час?

Я почувствовала жар на щеках. А я так надеялась, что этого никто не видел! Нет, мне в общем-то нечего было скрывать – ничего дурного я не совершила. Но я слишком хорошо понимала, как это могло выглядеть со стороны.

Молчание затянулось – я не знала, с чего мне следовало начать – и он усмехнулся:

– Вы, кажется, не намерены мне отвечать, ваше высочество? Это выглядит слишком подозрительно, чтобы я мог об этом умолчать. Вам так не кажется? Пока мой слуга сказал об этом только мне. Но вы же понимаете – если следователь решит допросить его еще раз, он уже не будет ничего скрывать.

– Вы угрожаете мне, ваше величество? – тихо спросила я.

– Ну, что вы, принцесса! – на губах его появилась сдержанная улыбка, но взгляд по-прежнему был холодным. – Я всего лишь хочу знать, что вы делали в комнате моего сына! И если вы не скажете этого мне, то вы вынуждены будете рассказать об этом следователю. Подумайте о своей репутации – такой рассказ ее сильно подмочит.

Я поднесла к щекам холодные ладони. Но даже это не помогло. Наш разговор был вопиюще неприличным, но я понимала, что король Эйнар имел право задать мне этот вопрос.

– Вы можете не поверить мне, ваше величество, но я не была в комнате вашего сына. Да, я хотела с ним поговорить и стучалась в его дверь. Но он мне не открыл. Он уже не мог открыть. Ваш слуга наверняка сказал вам, когда он видел меня – за несколько минут до того, как было обнаружено тело.

– Да, он сказал, – подтвердил мой собеседник. – Но это значит лишь то, что вы ушли от него именно в это время. А вот когда вы пришли к нему, никто не знает. Возможно, вы оставались в его апартаментах, чтобы убедиться, что яд подействовал. И зачем вообще вы приходили к нему?

Я уже почти пришла в себя, и мой голос перестал дрожать.

– Я хотела поговорить с ним о Лотте. Она рассказала мне, как сильно он ее напугал, и я хотела предупредить его, чтобы он не вздумал это повторить. И ведь всё шло к тому, что вот-вот могли объявить об их с Элиной помолвке, и мне хотелось убедиться, что он хотя бы сожалел о том, что приставал к моей служанке.

– Значит, вы подошли к дверям его комнаты, постучались, и вам никто не ответил? – уточнил его величество. – И вы не слышали никаких звуков из-за дверей?

– Да, я ничего не слышала, – ответила я. – Но к тому времени отравителя наверняка в комнате уже не было. А я не решилась стучаться громче – мне не хотелось, чтобы меня там видели.

– Допустим, вы сказали мне правду, – кивнул он. – Но это снова возвращает нас в самое начало расследования. И теперь ваша очередь назвать чье-то имя.

Мне показалось, что он слишком легко поверил моим словам – возможно, он изначально не рассматривал меня в качестве преступницы. А вот его просьба назвать чье-то имя поставила меня в тупик.

– Я не знаю, ваше величество, – пролепетала я и развернулась в сторону дворца.

Мы уже дошли до старой беседки, и хотя на улице было не слишком холодно, я чувствовала дрожь во всём теле.

– Не знаете? – удивился он. – Или не хотите говорить? А я был уверен, что вы назовете меня. Мне было даже интересно, какую причину для ненависти к сыну вы сумели бы мне подобрать.

Нет, я ни на секунду не подумала, что это мог быть он. Было видно, как он любил Вегарда, как гордился им. И даже если бы вдруг оказалось, что чем-то разгневал его, такой человек, как король Эйнар никогда не опустился бы до использования яда.

Возможно, это был герцог Орхус, которого я совсем не знала, и с которым еще не беседовал следователь. Но назвать его, не имея на то ни малейших причин, я посчитала неправильным. А уж представить на месте убийцы одну из своих сестер я и вовсе не могла.

– Отравление – преступление женское, – сказал его величество, когда мы подошли к самому крыльцу. – Надеюсь, ваш отец позволит мне присутствовать при разговоре следователя с вами и вашими сестрами. Простите, если это оскорбляет вас, но я хотел бы убедиться, что этот разговор не станет простой формальностью.

Я пожала плечами. Если ему было угодно присутствовать при столь неприятном разговоре, то я не могла ему этого запретить. И надеялась, что папенька ему не откажет – мы должны были показать, что нам нечего было скрывать от нерландцев.

Глава 31. Эйнар

Мне разрешили присутствовать при допросе принцесс, и это уже было маленькой победой. Я был почти уверен, что в противном случае всё свелось бы к одному-единственному вопросу, который был бы задан каждой из них – знает ли она что-то о смерти моего сына. И каждая, конечно, ответила бы на него отрицательно.

Допрос их высочеств проходил в малой гостиной. Девушки расселись на стоявших возле окон диванах – словно птички на ветках. Они переглядывались, но молчали.

Я сел в кресло, что стояло поодаль – дабы не заставлять их нервничать еще больше. Но при этом я надеялся, что мне будет слышно каждое слово. Король Матис занял другое кресло.

Следователь и писец расположились за столом с пачкой белоснежных листов и писчими принадлежностями.

Как я и предполагал, вопросы их высочествам задавались осторожно, почтительно – совсем не так, как наверняка задавались слугам. Но это было лучше, чем ничего.

На вопрос о том, что они делали тем вечером, когда отравили Вегарда, они все ответили примерно одинаково. Находились у себя в комнатах – кто-то читал, кто-то вышивал, кто-то пораньше лег спать. Было просто поразительно, что именно в тот вечер они решили никуда не выходить.

Хотя принцесса Кайса сказала правду, чем вызвала волну охов, вздохов и укоризненных взглядов сестёр. Даже его величество, как мне показалось, неодобрительно покачал головой.

Ей следователь вынужден был задать несколько дополнительных вопросов. Она в ответ сказала именно то, что говорила и мне. Нет, по дороге никого не встретила. Нет, в комнате не было слышно никаких звуков. Нет, странным ей ничего не показалось.

Следующий вопрос был адресован уже всем – не имел ли кто-то из них причин ненавидеть Вегарда и желать ему зла?

Кайса сказала, что он не нравился ей (ее отец при этом бросил на меня виноватый взгляд), но причины сделать ему что-то дурное у нее не было. Но это ее заявление я, должно быть, к немалому удивлению остальных присутствующих, тоже воспринял спокойно. Я это тоже уже знал.

А вот другие принцессы снова они были единодушны. Ритта ответила, что принц Вегард казался ей очень милым. Грета сказала, что мужчина с таким превосходным аппетитом, какой был у его высочества, просто не мог быть плохим человеком («Прости, Кайса, но мне кажется, твоя Лотта лжёт!»)

Алда заметила, что она знала принца слишком плохо, чтобы выносить о нём какое-то суждение. Мерит призналась, что Вегард нравился ей, и она даже чуточку завидовала своей младшей сестре, которой тот оказывал куда больше внимания, чем всем остальным. Вилма заявила, что даже не может представить, что могло заставить кого-то пойти на такое ужасное преступление.

А Элина расплакалась так горько, что успокоилась только после того, как лакей принес ей воды. А когда она, вытерев слёзы, всё-таки смогла говорить, то сказала, что она сама готова убить того, кто отравил его высочество.

После чего король Матиас поднялся со своего места, и все остальные тоже вынуждены были встать.

– Полагаю, что допрос можно завершить, ваше величество? – он посмотрел в мою сторону. – Как я и думал, ни одна из моих дочерей к этому не причастна.

Спорить не было никакого смысла. Он и так пошел мне на уступки, и злоупотреблять этим и дальше – значило бы порвать ту тонкую нить доверия, что между нами установилось.

И потому я кивнул и сразу заметил облегчение на до того напряженном лице Матиаса. Следователь сложил бумаги в кожаную папку, поклонился его величеству, и они вместе с писцом удалились.

А следом малую гостиную стали покидать и принцессы. Каждая из них перед этим подходила к нам и приседала в реверансе. Кайса подошла последней, и отец ее задержал.

– Возможно, у его величества есть к тебе дополнительные вопросы, – сказал он. – Мне не хотелось бы, чтобы после всего сказанного тобой у короля Эйнара возникли какие-то подозрения.

На самом деле никаких подозрений у меня не возникло, но я был не прочь поговорить с ее высочеством – особенно, если король Матиас оставит нас вдвоем. Нам нужно было обсудить всё то, что мы недавно услышали. И хотя никакой новой информации мы не получили, это тоже давало пищу для размышлений.

Но поговорить нам не удалось – потому что в дверь постучали, и после разрешения его величества войти, на пороге появился запыхавшийся мужчина. На плечах у него был шерстяной плащ, а в руках он мял меховую шапку с необычными разноцветными перьями, вставленными за отворот. И тот факт, что он прошел в королевские покои в верхней одежде, о многом говорил.

– Слушаю тебя, Андер! – Матиас аж подался вперед.

– Ваше величество! – мужчина опустился на одно колено. – Колдунья Анса вернулась в Даларн!

Я вздрогнул. И кажется, не только я.

– Почему вы не привезли ее в Свеадорф? – нахмурился король. – Разве я не велел вам этого?

– Нам доподлинно не удалось установить, где она находится, ваше величество, – мужчина, должно быть, чувствуя свою вину, склонился еще ниже. – Нам сообщили, что ее видели в городе, но в том месте, на которое нам указали, ее уже не было. Мы побоялись действовать открыто – мы могли бы вспугнуть ее, и тогда она могла исчезнуть. Нас там было двое, а она – колдунья. Она могла справиться с нами обоими и снова уйти в лес или в горы. Поэтому я оставил Тарьея в Даларне, а сам приехал сюда за подмогой. К тому же, мне нужно знать, ваше величество, должны ли мы привозить Ансу силой. Вы же знаете ее крутой нрав – если ее рассердить, она может вовсе уйти из Терции.

– Пожалуй, ты прав, – согласился Матиас. – Злить Ансу нам ни к чему.

– Отец, – вмешалась Кайса, – прошу вас, позвольте мне поехать в Даларн! Если Ансу привезут сюда силой, она ничего нам не скажет. А я сумею уговорить ее приехать в Свеадорф! И будет лучше, если я поеду туда одна – если со мной будут воины, она может испугаться.

Матиас задумался. Но потом всё-таки покачал головой.

– Ты не можешь поехать туда одна. Сейчас зима, в лесу полно волков. А на дороге немало недобрых людей.

– Если вы разрешите, ваше величество, – сказал я, – то я мог бы поехать с ее высочеством. Возможно, нам даже не придется везти эту Ансу сюда – если она на самом деле сможет увидеть правду в своем шаре, то ей достаточно будет просто нам всё рассказать. Если мы выедем немедленно, то завтра уже вернемся в Свеадорф. Я искренне надеюсь, что колдунья подтвердит виновность служанки вашей дочери, и расследование можно будет завершить. Или, если она назовет другое имя, то следователь продолжит свою работу, но будет задавать вопросы уже конкретному человеку. Но я согласен с ее высочеством – мы должны поехать туда без ваших воинов. Так колдунья скорее скажет нам правду.

Король Матиас снова задумался. Но на сей раз кивнул.

– Хорошо! Но если вы не найдете Ансу в Даларне, то сразу же возвращайтесь в Свеадорф. И будет лучше, если вы поедете с утра – сегодня облачно, и ночью наверняка не будет видно луны.

Я посмотрел на принцессу, и мне показалось, что ее щеки покраснели. Признаться, когда я предложил сопроводить ее высочество в этой поездке, я не подумал о том, что кто-то может счесть это не вполне приличным. Но сейчас я согласился со словами ее отца – нам действительно стоило отправиться в путь ранним утром.

Глава 32. Кайса

Мы выехали на рассвете. К моему седлу была приторочена сумка, в которой лежали хлеб и несколько кусков вяленого мяса. До Даларна было всего два часа пути, но, отправляясь в такие поездки, я привыкла брать с собой хоть что-то съестное. В дороге могло случиться всякое. Тем более, что сейчас была зима. У нас в Терции иногда случались такие метели, когда можно было заплутать даже в двух шагах от дома.

Я решила не показывать его величеству короткую дорогу к дому Ансы. Меня настораживал уже сам факт, что он отправился к колдунье вместе со мной. Ведь принц Вегард тоже когда-то ездил туда. Зачем? И знал ли об этом его отец? Ни в одном из разговоров с королем я так и не решилась затронуть эту тему.

Я предпочла бы поговорить с Ансой наедине. Хотя даже в этом случае я не была уверена, что она захочет сказать мне правду. А возможно, она и сама не знала ее.

Сначала я даже хотела отказаться от предложения его величества меня сопровождать. Но потом поняла, что это было бы ошибкой. Он и так наверняка не был доволен тем, как следователь провел наш допрос. А в моем желании поговорить с Ансой без его присутствия он мог заподозрить намерение скрыть правду.

Поэтому мы отправились в Даларн вместе. Я ехала чуть впереди, показывая дорогу. Но что-то мне подсказывало, что эту дорогу Эйнар знал и сам – потому что иногда, на развилках, когда его конь вырывался вперед, он всегда выбирал верное направление. И хотя он каждый раз после этого оборачивался ко мне, словно спрашивая, на правильную ли дорогу он повернул, я чувствовала, что он не нуждался в моем ответе.

И это меня пугало. Что им нужно было от старой Ансы? И не испугает ли колдунью приезд его величества? Но менять что-либо было уже поздно.

Зато в дороге мы могли вдоволь наговориться. И едва мы отъехали от Свеадорфа, Эйнар спросил:

– Не показалось ли вам что-то странным в ответе ваших сестер?

Я покачала головой:

– Нет, не показалось. А вам?

– Мне трудно делать выводы, ваше высочество. Признаюсь, меня удивило, что все принцессы, кроме вас, тот вечер предпочли провести у себя в комнатах за весьма похвальными занятиями. Это так принято у вас во дворце? Вы не собираетесь вечерами в одной из комнат, чтобы поговорить или похвастаться друг перед другом своими вышивками или новыми нарядами?

– Собираемся, – ответила я. – Но не каждый вечер. С вашим приездом в Терцию во дворце стало очень много балов, приемов, совместных ужинов. Не удивительно, что иногда нам хочется уединиться и просто отдохнуть.

Он не стал спорить:

– Возможно, вы правы, и в этом нет ничего странного. Но разве вы не обратили внимание, что было что-то странное и в поведении моего сына?

Я задумалась. Что он имел в виду? Что Вегард не пошел в город вместе со своим окружением, а предпочел остаться один? Хотя мог бы весело провести время в таверне.

– Вас удивляет, что он не пошел в город со своими людьми?

– Меня удивляет, что он отправил в город их всех до одного, – уточнил король. – Он приказал им оставить его во дворце одного. Вы не задумывались, зачем бы ему это было делать?

Я вздрогнула. А ведь он был прав – почему Вегарду было так важно остаться в той части дворца одному?

– Он ждал кого-то? – предположила я.

– Именно! – кивнул его величество и попридержал коня, чтобы оказаться рядом со мной. – И как раз когда я подумал об этом, я понял, что вы были правы.

– Я? – изумилась я. – В чём?

– В том, что его убила не Лотта!

– Не Лотта? – пробормотала я. Ход его мысли всё еще от меня ускользал.

– Подумайте сами, ваше высочество! Он отправил своих людей в город, чтобы к нему в комнату могла незамеченной никем прийти женщина.

Да, это звучало разумно. В принципе, я и сама думала примерно то же самое.

– Но почему вы решили, что речь шла не о Лотте?

Сама я была уверена в невиновности Лотты, но тот факт, что и его величество, кажется, склонялся к тому же, несказанно меня удивил.

– С чего бы ему так заботиться о сохранении в тайне этого свидания, если бы речь шла о вашей служанке? Поверьте – он даже не задумался бы о репутации какой-то горничной. Другое дело – принцесса!

Я вздрогнула. Он намекал на меня? На то, что я приходила к апартаментам его сына отнюдь не просто так?

Хорошо, что мое лицо и так было красно от ветра и мороза, потому что я почувствовала, как от этого намека кровь прилила к щекам.

– Нет-нет, я вовсе не про вас! – воскликнул Эйнар, должно быть, заметив мое смятение. – Если бы Вегарда убили вы, вы не стали бы настаивать на невиновности Лотты. Вы пожертвовали бы своей служанкой, чтобы скрыть свою вину. Так поступил бы каждый разумный человек. А значит, либо вы неразумны (но я уже имел возможность убедиться, что это не так), либо вы действительно говорите правду.

– Благодарю вас за доверие, ваше величество, – я чуть наклонила голову. – Но ваши слова означают, что вы подозреваете в убийстве одну из моих сестер. А я не могу с этим согласиться! Вы же сами их вчера слышали! Ни у одной из них не было ни малейшей причины убивать принца Вегарда!

Нам навстречу ехала упряжка с санями, и нам пришлось какое-то время ехать гуськом. Но потом, когда моя лошадь снова поравнялась с конем его величества, Эйнар продолжил разговор:

– Возможно, мы просто не знаем эту причину, ваше высочество. Мой сын был ловеласом, мне трудно это отрицать. И несмотря на то, что он был влюблён в вашу младшую сестру и собирался на ней жениться, он мог легко очаровать и воспользоваться доверчивостью и любой другой принцессы. Вы – девушка, вам этого не понять. Наверняка такое поведение вызовет у вас возмущение. Но мужчины устроены по-другому. Такие победы им очень льстят. Он был охотником, а любая женщина – его добыча.

Меня покоробило от одной только этой мысли. Но ответить я не успела – когда дорога повернула вправо, впереди показался Даларн. И когда мы увидели высокие крыши его домов, то могли думать только об Ансе.

Глава 33. Эйнар

Напарник Андера Тарьей должен был ждать дальнейших указаний на постоялом дворе – единственном на весь Даларн. Именно туда мы и подъехали первым делом.

Тарьей оказался молодым парнем. Его торчащие во все стороны рыжие волосы делали его слишком приметным для того, чтобы поручать ему такую работу. Оставалось лишь надеяться, что он не ходил следом за Ансой сам, а доверил это кому-то другому.

Мы застали его за завтраком. Он жадно уплетал пожаренную на большой сковороде яичницу. А когда увидел нас, то почему-то сильно побледнел.

– Ваше высочество! Ваше величество! – первым он назвал титул принцессы, поскольку я был для него всего лишь чужестранцем. – Что привело вас в Даларн?

– Мы приехали вместо Андера, – ответила Кайса. – Он сообщил нам, что Анса появилась в городе. Нам нужно с ней поговорить. Она вернулась в свой дом?

Парень замотал головой.

– Никак нет, ваше высочество! Более того, я уже не уверен, что она вообще появлялась в Даларне с тех пор, как нам велели ее разыскать. Люди, которые рассказали нам о ней, не вызывают большого доверия. Простите, что вам пришлось проделать такой путь из-за нашей ошибки.

Он старался не смотреть нам в глаза. Его поведение казалось мне странным. Да и тот факт, что они донесли до его величества непроверенные сведения, уже сам по себе был подозрительным. Они не осмелились бы поступить подобным образом - сначала они должны были всё тщательно проверить.

А уж когда мой взгляд упал на выглядывавший из-под тарелки с хлебом пучок разноцветных перьев, у меня не осталось сомнений. Точно такие же перья накануне я видел на шапке его напарника! А это могло означать лишь одно - что Андер прибыл в Даларн раньше нас!

Должно быть, он отправился в путь тем же вечером, когда мы разговаривали с ним. Но зачем? И он не решился бы проделать это без ведома короля!

Но что всё это значило? С какой стати он отправился в Даларн, если знал, что мы едем сюда? Хотел найти Ансу первым и заслужить награду? Но он мог хотя бы дождаться нашего приезда.

Ответ пришел сам собой. Он поехал сюда, повинуясь приказу короля Матиаса! Но почему? Предупредить своего напарника Тарьея о нашем прибытии? А может, вовсе не Тарьей был его целью? Что, если он явился, чтобы велеть старой колдунье снова убраться из города, прежде чем мы ее найдем?

И причина у этого была только одна - кто-то очень не хотел, чтобы мы поговорили с Ансой. И этим кем-то мог быть только сам Матиас!

От этих мыслей у меня разболелась голова, и я сжал ее обеими руками.

Матиас боялся того, что мы могли услышать от Ансы! Он хотел поговорить с колдуньей, но не хотел, чтобы с ней поговорили мы! Вернее, не мы, а я. Я случайно оказался рядом с его величеством, когда Андер приехал во дворец с докладом. Его информация не предназначалась для моих ушей.

Но зачем в таком случае он позволил своей дочери поехать со мной? Не смог ее отговорить? Или отправил ее в Даларн специально, чтобы она приглядывала за мной?

Я покосился на белокурую Кайсу уже без прежней приязни. Теперь она казалась мне лживой насквозь. Всё их семейство уже не вызывало у меня доверия. Потому что бояться откровений старой Кайсы его величество мог только потому, что сам слишком хорошо знал, кто убил моего сына. Или, по крайней мере, это подозревал. И теперь отчаянно пытался это скрыть.

Стал бы он так стараться ради кого-то из своих слуг или даже придворных вельмож? Конечно, нет! Так защищать он мог только того, кто был слишком важен для него. А значит, убийцей был либо он сам, либо одна из его дочерей.

Меня прошиб пот, и я перчаткой промокнул выступившие на лбу капли. Возможно, преступница сидела сейчас рядом со мной.

Но уже через пару секунд я отбросил этот вариант. Нет, вряд ли Кайса была столь хладнокровна, чтобы, понадеявшись на свою выдержку, поехать в Даларн в моем обществе.

Этот вывод позволил мне вздохнуть чуть спокойнее. Но это вовсе не означало, что я мог ей доверять так, как прежде. Даже если она еще не знала имени настоящего преступника, рано или поздно она узнает его, и тогда ей придется принять чью-то сторону. И если ей придется выбирать между одной из своих сестер и мной, не приходилось сомневаться, какой выбор она сделает.

– Но тот человек, что рассказал вам про Ансу, где он видел ее? – спросил я, сам подивившись хриплости своего голоса.

Тарьей чуть замешкался с ответом, и когда он заговорил, я уже понимал, что говорит он неправду.

– На Торговой площади, ваше величество! Но там каждый день бывает столько народа, что ошибиться не мудрено. А может, человек хотел получить вознаграждение и обманул нас намеренно. В любом случае, это наша с Андером вина, и я готов понести за это наказание. Но если Анса всё-таки появится здесь, то я буду действовать по-другому - я приставлю к ней своего человека, и он будет следить за каждым ее шагом.

Я кивнул. Но всё то, что он говорил сейчас, было уже не важным. Если мои подозрения были справедливы, значит, Анса была здесь еще прошлой ночью. И она не могла уйти далеко от города. А раз так, то мне требовалось броситься по ее следам. У меня был с собой кошель с монетами, которые были способны развязать язык даже самым молчаливым и скрытным из горожан. Если старая колдунья была в Даларне, значит, кто-то непременно видел ее.

Вот только продолжать поиски вместе с принцессой Кайсой не было никакого смысла. Мне нужно было действовать в одиночку.

Глава 34. Кайса

Разноцветные перья у тарелки я увидела сразу, как только мы сели к Тарьею за стол. Они были слишком приметными, чтобы я могла ошибиться. Этот пучок был на шапке Андера, когда он прибыл вчера во дворец. Это было странно.

Я куда меньше удивилась бы, если бы увидела здесь, на постоялом дворе, самого Андера. Он мог приехать сюда, чтобы помочь нам в поисках Ансы. Это бы было даже благородно с его стороны.

Но то, что он вернулся в Даларн тайком, свидетельствовало о не самых благовидных намерениях. Слова же его напарника и вовсе заставили меня запаниковать.

Он сказал, что Ансы вовсе не было в городе! Да если бы это было на самом деле так, он уже валялся бы у нас в ногах, вымаливая прощение за то, что они с Андером невольно нас обманули. А он совсем не выглядел виноватым. Да, он нервничал, но совсем по другой причине - потому, что вынужден был нам врать!

Но мог ли он нам врать по своей собственной воле? Конечно, нет. С чего бы ему нарываться на гнев дочери короля? Нет, так поступить он мог только в том случае, если выполнял приказ кого-то, кто стоял выше меня. И этим кем-то мог быть только мой отец!

Я снова и снова вспоминала слова отца, сказанные им тогда, когда арестовали Лотту. «Так будет лучше для всех». Теперь я поняла, что он вкладывал в них совсем другой смысл!

Он боялся вовсе не того, что нерландцы могли необоснованно в чём-то нас обвинить. Напротив, он, кажется, знал, что эти подозрения как раз будут обоснованными! И ведь он намекал мне, чтобы в своем расследовании я не проявляла особого рвения. Он удерживал меня, а я не могла его понять.

Но было ли это лишь его догадками или он точно знал убийцу принца Вегарда?

И ведь по дороге в Даларн король Эйнар говорил о том же самом! И если час назад я скептически восприняла его слова, то сейчас я думала уже совсем по-другому. И теперь я еще больше хотела поговорить с Ансой. Уж мне-то она не станет врать!

Но теперь я не хотела, чтобы наш с ней разговор происходил в присутствии его величества. Он не должен был пока слышать того, что она могла мне открыть.

На мгновение я подумала, а не стоит ли мне вернуться вместе с Эйнаром в Свеадорф и постараться забыть о своих подозрениях? Потому что правда могла оказаться слишком ужасной. И с этой правдой мне придется что-то делать.

Если Анса назовет мне имя одной из моих сестер, мне придется принять непростое решение. Смогу ли я после этого сделать вид, что ничего не произошло? И смогу ли я пожертвовать Лоттой ради Ритты или Мэрит, или Греты? Которая из сестер смогла решиться на столь страшное преступление? И что толкнуло ее на такой шаг?

Возможно, что принц Вегард поступил с кем-то из них так, как хотел поступить с моей служанкой? Попытался принудить или даже принудил к недостойной связи? В таком случае у нее могла быть причина, чтобы ему отомстить. Но достаточно ли этого, чтобы ее оправдать? И если я решу промолчать, то как я смогу договориться со своей совестью, если из-за моего молчания Лотту отправят на эшафот?

Думать об этом было невыносимо. И я попыталась убедить себя, что всё это - не более, чем мои глупые домыслы. Но мое желание поговорить с Ансой никуда не делось. Вот только для начала мне следовало избавиться от общества Эйнара.

И когда мы вышли на улицу, оставив внутри Тарьея с его секретами, я постаралась говорить как можно спокойней.

– Простите, ваше величество, я невольно чувствую себя виноватой за то, что притащила вас сюда. Я и подумать не могла, что столь опытные соглядатаи совершат такую ошибку. Я понимаю – вы разочарованы. Но поверь, я тоже! Мы будем продолжать поиски Ансы, но возможно, нам следует искать ее не в Даларне, а совсем в другом месте. Куда проще ей было бы затеряться не здесь, а в столице.

– Возможно, вы правы, – подумав, признал он. – Значит, мы возвращаемся в Свеадорф?

– О, мне ужасно неудобно, но я вынуждена вас просить проделать обратный путь в одиночестве. Дело в том, что здесь, в Даларне, живет моя подруга, с которой мы не виделись уже несколько месяцев и которую мне хотелось бы навестить. А если вы боитесь заблудиться, то я велю Тарьею сопроводить вас до столицы.

Мне показалось, что в его темных глазах промелькнуло разочарование. Но, к счастью, он не стал со мной спорить.

– Не беспокойтесь, ваше высочество, я хорошо запомнил дорогу. Мне жаль, что на обратном пути в Свеадорф я буду лишен вашего общества, но вместе с тем мне будет радостно знать, что хотя бы вы приехали сюда не зря.

Отделаться от него оказалось проще, чем я думала. И хотя мне было неловко обманывать его, когда он вскочил на коня и, поклонившись мне, поехал прочь и скрылся за поворотом, я вздохнула с облегчением.

Рассчитывать на то, что Тарьей окажется более разговорчивым без присутствия короля Нерландии, не приходилось. Если мой отец велел ему молчать, то он будет делать это, как бы я ни старалась выведать у него тайну. А значит, мне следовало поискать другие источники информации.

В Даларне у меня было много знакомых, которые, в отличие от рыжего Тарьея, не станут мне лгать.

Но чтобы узнать что-то полезное, мне пришлось поговорить со многими людьми. Старый священник сказал, что слышал о возвращении Ансы от своих прихожан, но не видел ее саму. Дочь градоначальника вспомнила, что видела колдунью мельком, на какой-то улочке, название которой вспомнить она не смогла. А продавец книг из лавки на Торговой площади заявил, что его сосед повстречался с Ансой неподалеку от ее домика в лесу. И именно эти слова были самым ценным из того, что я сегодня услышала.

Я пришпорила лошадь и понеслась к хорошо знакомой мне избушке. Даже если Ансы сейчас там не было (а я в этом почти не сомневалась), я знала ее магию достаточно хорошо, чтобы отправиться по ее следу. Мне нужно было только взять этот след.

В саму избу я попала без труда - старая колдунья никогда не закрывала ее на замок. Но ни внутри, ни на крыльце не было ни малейших признаков того, что хозяйка сюда возвращалась. Но я не отступала и ходила вокруг дома, делая круги всё больше и больше.

Я не боялась, что Анса могла отправиться в Свеадорф и постараться там затеряться. Она не любила городов - даже маленьких, а уж тем более столицу. Скорее, она решила бы укрыться в одной из охотничьих избушек, которых было немало в лесу.

Она умело заметала следы, но у большого кедра на берегу реки я всё-таки почувствовала тоненькую ниточку ее магии. Ниточку, которая поманила меня в глубь леса. Но прежде, чем пойти туда, я завела свою лошадь в стоявший позади дома сарай, убедилась, что там было вдоволь сена, и принесла туда вместо воды (которая всё равно замерзла бы через несколько минут) целую корзину снега.

Я надеялась, что отыщу Ансу еще до захода солнца, но могло оказаться и по-другому. Боялась ли я идти в лес одна? Ничуть. Я знала его как свои пять пальцев. Но я боялась того, что старая колдунья могла специально направить меня по ложному следу.

Глава 35. Эйнар

Про Ансу я спросил у трех человек – смотрителя на рынке, градоначальника и торговку из хлебной лавки. Хотя бы мимо одного из них колдунья не могла пройти. И что я узнал? Ничего! Хотя смотрителю и торговке я предлагал немалые деньги.

Стало понятно, что мне не скажут ничего. Даже если они многое знают. Даже если им нужны деньги. Я был для них иностранцем, и уже одно только это их пугало.

Тогда я решил пойти по другому пути. К Ансе меня приведет принцесса Кайса! Даже если она сама еще не знала, где пряталась колдунья, она сумеет это узнать. Она - своя. И она - дочь короля. Ей запросто скажут то, чего никогда не скажут мне.

Хотя саму Кайсу я тоже отыскал не сразу. Я заприметил ее, когда она выходила из книжной лавки на Торговой площади. Она была задумчива и более уже не останавливалась, чтобы с кем-то поговорить. Из этого я сделал вывод, что она уже узнала то, что хотела узнать.

Она вскочила на лошадь и поехала по уже знакомому мне пути – к дому колдуньи в лесу. Неужели старуха была там, и я уже мог разговаривать с ней, если бы сразу туда отправился? Но подобная мысль, хоть она прежде и приходила мне в голову, показалась мне слишком странной. Анса знала, что ее ищут, и ни за что не стала бы прятаться в своем собственном доме.

Я оказался прав. Колдуньи в избушке не было. Принцесса вошла внутрь, но никого не найдя там, снова вышла на улицу.

Слишком близко подъехать к дому я не мог. Я вынужден был держаться на большом расстоянии и наблюдать за ней через неплотно смыкавшиеся ветви деревьев. Возможно, она даже чувствовала мой взгляд, потому что иногда принималась беспокойно оглядываться.

Наконец, она завела лошадь в сарай, что стоял позади дома, и отправилась по тропинке в лес.

Мне показалось это безумием. Было холодно, и заплутав в чаще, можно было замерзнуть и уже не выйти назад. К тому же в лесу наверняка было много диких зверей. И пусть медведи в это время года мирно спали в своих берлогах, голодные волки не боялись нападать даже на вооруженные обозы.

Она уходила от избушки всё дальше и дальше, а я продолжал стоять на месте, не зная, стоило ли желание поговорить с Ансой такого риска. Я не знал здешнего леса, и если я потеряю девушку из виду, то сумею ли найти дорогу назад?

Но отступить я уже не мог. И не только потому, что хотел знать правду об убийстве сына. Но и потому, что не хотел отпускать принцессу в лес одну. Я был мужчиной, воином. А она — слабой девушкой, которую нужно было защитить, даже если она сама не просила об этом.

И я пошел по той же тропинке, надеясь, что вьюга не заметет ее следы. Собственно, это и не тропинка была вовсе, а узкая цепь звериных следов.

Так мы и шли, не видя друг друга, не меньше получаса. Других человеческих следов я не заметил. Значит, либо Кайса ошиблась и отправилась искать Ансу не туда, либо колдунья прошла здесь еще до метели. Но знала ли принцесса, куда она идет?

Метель усилилась, и я уже с трудом различал цепочку следов ее высочества. А когда она и вовсе исчезла, меня прошиб холодный пот. Как я смогу найти ее в этой снежной круговерти? Мне нельзя было отпускать ее так далеко от себя.

Неподалеку раздался волчий вой – такой громкий и жуткий, что даже у меня сердце ушло в пятки. А что должна была почувствовать, услышав его, молодая девушка, я и представить себе не мог. И я решился закричать. Я выдавал себя тем самым, но это было уже неважно. Я не хотел заблудиться сам и не хотел, чтобы что-то случилось с принцессой.

Хорош же я буду, если вернусь в Свеадорф один. Как я смогу посмотреть в глаза королю Матиасу? Но дело было не только в этом.

Мне страшно было подумать, что я не уберег едва ли не единственного человека в Терции, к кому проникся искренней симпатией. И пусть она играла сейчас не на моей стороне, и ни на секунду не усомнился в ее порядочности и благородстве. И даже если она захочет утаить от меня правду, защищая одну из своих сестер, я не мог осуждать ее за это.

Но пока правды, похоже, не знала и она сама. Потому что в противном случае ей незачем было бы разыскивать старую Ансу.

Вой повторился, и я ускорил шаг. Идти по снегу в лесу было трудно, в некоторых местах я проваливался почти по пояс. Я ругал и себя, и принцессу. Но больше себя. Мне не следовало играть в эти игры. Я должен был остановить ее, когда она пошла в лес одна.

А потом я почувствовал зверя. Я не увидел его, а именно почувствовал нутром. Возможно, потому что он смотрел на меня! Или мой нос различил запах намокшей звериной шерсти. Я потянулся за ножом.

Ветер чуть стих, и круговерть снежинок прекратилась. И вот тогда я, наконец, увидел его. И кровь в моих жилах заледенела.

Он был огромным. Таким огромным, что казался порождением моего воображения. Я и не знал, что такие волки бывали в реальности.

И рядом с ним была Кайса!

Глава 36. Кайса

Сначала его почувствовал волк. Ощетинился, зарычал. А потом и я сама увидела Эйнара.

Он вышел из-за занесенного снегом куста и теперь смотрел в нашу сторону. А потом я заметила, как зашевелились его руки, собирая в комок боевую магию.

— Нет! — закричала я и бросилась к нему.

Но огненный шар уже сорвался с его ладони и полетел в сторону Элфа, от которого я так необдуманно отбежала.

Я выставила ледяной щит, и сноп огня, ударившись о него, отскочил в обратную сторону, задев и самого короля. А следом к нему метнулся и Элф, одним прыжком преодолев разделявшее их расстояние.

И снова я закричала: «Нет!»

Я не хотела, чтобы они поранили друг друга. Я даже не знала, кого из них мне было жальче — зверя или человека. Я хотела защитить и того, и другого.

Его величество оказался не готов ни к моему щиту, ни к прыжку Элфа. Он упал навзничь, и когтистая лапа волка прошлась по его плечу, в клочья разрывая его камзол.

— Элф, не надо!

Я боялась, что зверь не услышит меня. Но он услышал, и остановился. Повернул голову в мою сторону, недоуменно посмотрел на меня, словно спрашивая, что он сделал не так.

Он всего лишь почувствовал в человеке угрозу. Угрозу не только для себя, но и для меня. И отреагировал так, как ему подсказывала его сущность — он напал на врага. И я прекрасно понимала, как непросто ему было сейчас остановиться. Его могучая лапа всё еще стояла на груди Эйнара, прижимая того к земле, но он уже обрел способность слышать и думать.

— Это не враг, Элф! Это — друг!

Он поверил мне не сразу. Ведь он видел огненный шар, что еще совсем недавно летел в его сторону. И он был слишком опытен, чтобы не понять эту угрозу. И теперь он не был уверен, что я была права.

— Это друг, — повторила я. — Он просто никогда не видел таких больших и сильных зверей, как ты. Он испугался, понимаешь? И сделал то, чего не должен был делать. Прошу тебя — не трогай его. Он тоже не обидит тебя. Я уведу его из леса, и он никогда не вернется сюда.

Волк зарычал, но всё-таки убрал с Эйнара свою тяжелую лапу. Отошел в сторону.

А его величество продолжал лежать на снегу. Должно быть, и магия, и Элф повредили его сильнее, чем я думала. Я подбежала к нему, села рядом, наклонилась к лицу.

Его дыхание было слабым, но всё-таки оно было. Вот только он был без сознания.

А на лес уже спускались сумерки. И небо было облачным, а значит луны ночью будет не видно. И мороз крепчал.

Нам следовало добраться до жилья как можно скорее — пока его величество не замерз. Но он был слишком тяжел, чтобы я в одиночку могла до тащить его до города или хотя бы до дома Ансы.

Правда, совсем рядом, у озера, была маленькая рыбачья избушка. Это было как раз одно из тех мест, где могла скрываться старая колдунья. И даже если ее самой там всё-таки не было, там по старой традиции, которую старались соблюдать все местные жители, наверняка были огниво, запас дров и сухарей — на случай, если кому-то придется тут заночевать в непогоду.

— Ты поможешь мне, Элф? Одна я с ним не управлюсь.

Сначала волк отрицательно мотнул головой, но потом всё-таки подошел и лёг рядом с его величеством. Но даже при этом мне потребовалось приложить немало усилий, чтобы водрузить его на спину зверя.

Элф поднялся и двинулся в сторону избушки. Я шла рядом, придерживая Эйнара за руку.

Волк легко шел по снегу, а вот я проваливалась почти на каждом шагу, и дорога до избушки заняла не меньше часа. Стало почти темно. Зато особенно ярким показался мне свет в окне бревенчатой избы на берегу озера.

В домике кто-то был!

Мы добрались до крыльца, и я забарабанила в дверь. Мне уже было всё равно, кто там внутри. Эйнару нужна была помощь! Ему нужно было в тепло!

— Да слышу я, слышу!

Дверь распахнулась. На пороге стояла Анса. Она увидела нас и хмыкнула.

— Я так и думала, что ты меня найдешь. Но ты зря это сделала это, девочка! И ты зря взяла его с собой.

— Хватит болтать! — разозлилась я. — Ты не видишь, что ему нужна помощь? Помоги занести его в дом.

Она проворчала что-то, но спустилась с крыльца. Вдвоем мы занесли Эйнара в избу, и пока Анса укладывала его на кровать, я снова вышла на улицу, потрепала Элфа за ухо, и он, довольно фыркнув, пошел прочь.

— Ты сможешь поднять его на ноги? Элф поцарапал его. А еще он пострадал от собственной магии.

В домике было тепло. Трещали дрова в маленькой печурке, кипела вода в черном от сажи чайнике.

Колдунья осмотрела раны Эйнара и махнула рукой:

— Я смажу их мазью, и к утру от них останутся только тонкие шрамы. Но он сильно замерз, и как быстро он справится с этим, я не знаю. Это знает только он сам. Побудь с ним до того, как он придет в себя.

— А ты? — удивилась я. — Разве ты не будешь здесь?

Но Анса уже собирала свои вещи в мешок.

— Ты не можешь уйти! — возмутилась я. — Я так долго искала тебя! Ты же бежишь не просто так? Ты должна рассказать мне правду!

Колдунья надела овчинный полушубок.

— Я ничего тебе не должна, Кайса. Поверь мне — для всех будет лучше, если правду никто не узнает.

Она сказала то же самое, что говорил отец!

— Для всех? — переспросила я. — Даже для бедной Лотты? Каково тебе будет, если ее казнят? Казнят за преступление, которое совершил кто-то другой!

Глава 37. Кайса

Мне показалось, что она на мгновение задумалась. Но решения своего не переменила.

— Не спрашивай меня ни о чём, девочка, — буркнула она и двинулась к дверям. Пусть всё идёт как идёт.

— Тебя запугал мой отец? — я попыталась преградить ей путь. — Если дело в этом, то я обещаю, что не скажу ему, что разговаривала с тобой. Он не будет знать, что я тебя видела.

— Дело не только в этом, — она покачала головой. — Правда иногда бывает слишком опасной. Куда опаснее, чем ложь. Подумай об этом нынешней ночью.

— О чём ты говоришь? Опасной для кого?

— Опасной для всех, девочка! Возможно, однажды ты эту правду узнаешь, и тогда ты поймешь, почему мы должны были ее скрыть. Ты уже не помнишь те времена, когда в нашей стране не было мира. Война несет ужас, Кайса, и если мы можем сделать так, чтобы она не случилась, то мы должны это сделать. И не заставляй меня говорить больше. Я и так сказала тебе то, чего не должна была говорить.

Она отстранила меня и открыла дверь. В дом сразу влетел холодный ветер с ворохом колючего снега.

Я не стала удерживать Ансу силой. Я слишком хорошо знала ее упрямство. Ее невозможно было заставить что-то сделать. Она всё равно не сказала бы мне ничего.

И она уже сказала мне достаточно, чтобы я всё поняла.

В смерти Вегарда была виновата одна из моих сестер!

Его величество застонал на кровати, и я метнулась туда. О сёстрах я подумаю потом. Сейчас мне нужно было помочь ему!

Его раны уже не кровоточили, и дыхание стало уже таким, что мне не нужно было склоняться к самому его лицу, чтобы его услышать. Но ему всё еще было плохо. Должно быть, его магия, от которой он невольно пострадал сам, была слишком сильной, чтобы он легко мог справиться с ее последствиями.

Я налила воды из чайника в кружку, остудила ее. Потом принесла с улицы снега. Эйнар полыхал от жара, и я смочила носовой платок и положила ему на лоб. Это помогло, но ненадолго.

Он метался по кровати, силясь что-то произнести в бреду. Я прислушалась и различила: «Не трожь ее!» Возможно, он снова и снова переживал недавнюю сцену. И я почувствовала себя еще более виноватой. Он пострадал из-за меня!

Нерландцам вообще не стоило приезжать в Терцию! Наша страна приносит им только дурное!

Его величество бил озноб, и я подкинула в печь дров. В доме было тепло, но этого было недостаточно, чтобы согреть Эйнара. И я сняла свою теплую шерстяную, отороченную мехом накидку и укрыла ею его.

На мгновение его глаза открылись, а губы что-то прошептали, но я не сумела разобрать, что.

Я вернулась к столу, съела сухарь, выпила воды. Треволнения этого дня серьезно вымотали меня. Мне хотелось спать, но я не могла позволить себе этого до тех пор, пока в печи горел огонь. Так я и клевала носом, сидя на топчане у стола, до тех пор, пока на лес не опустилась ночь.

Зажженная еще Ансой лучина догорела, и комната погрузилась в темноту. Я осторожно подошла ко кровати. Мне нужно было хотя бы немного отдохнуть, а пол был слишком холодным, чтобы на нём спать. Я подумала, что не будет ничего дурного в том, если мы с его величеством проведем эту ночь в одной постели. Об этом всё равно никто не узнает. Даже сам Эйнар.

Я легла на самом краешке, закрыла глаза. Но заснуть не удалось. Я слышала тяжелое дыхание Эйнара, чувствовала, как его тело сотрясала дрожь. Он всё еще не согрелся.

Я подвинулась к нему поближе, чтобы согреть его своим теплом, и мне показалось, что его дрожь чуть унялась. Теперь мы лежали под одной накидкой, и это ощущение близости с мужчиной, которое я никогда прежде не испытывала, напрочь прогнало сон.

Я прижималась спиной к его спине, чувствовала его тепло. И при этом я не испытывала никакой неловкости. Никогда прежде я не подпускала к себе никого на столь близкое расстояние. Я всегда воспринимала мужчин и брак как некую неприятную необходимость. Как нечто, через что женщина должна пройти, потому что так определено самой природой. Я никогда и ни в кого не была влюблена, хотя при дворе короля было немало мужчин, которые оказывали мне знаки внимания.

Я с детства знала, что должна выйти замуж за нерландца — границы между нашими странами до недавнего времени были закрыты, и такой брак, каким бы маловероятным он ни был, был единственным способом добраться до Элленхейма. Но когда прежде я думала об этом, это не имело никакого отношения к любви. Это был мой долг, моя обязанность.

И даже когда после прибытия нерландской делегации в Свеадорф я смотрела на принцев и выбирала того, кто из них мог бы стать моим мужем, я не думала о любви. Так почему же теперь мое сердце так стучало?

Я хотела, чтобы он очнулся и пришел в себя, но одновременно и боялась этого. Боялась, что он увидит в моем взгляде то, что я надумала себе после разговора с Ансой. То, что поставит между нами преграду, которую ни он, ни я не сможем преодолеть.

Я не заметила, как заснула. А проснулась я оттого, что почувствовала, как кто-то сжал мою руку. Я открыла глаза.

Уже светало. Эйнар уже не спал. Он смотрел на меня каким-то странным диковатым взглядом. А потом и вовсе сделал то, что лишило меня способности думать. Он меня поцеловал!

Глава 38. Эйнар

Я проснулся в незнакомом месте — в странной бревенчатой избе, мало похожей на обычное жилище. Я лежал на низкой кровати на набитом сеном матрасе. Здесь было мало света — маленькое грязное окошко почти не пропускало солнечные лучи.

В печи потрескивали дрова, и в помещении было тепло. Я потянулся и почувствовал боль в плече.

Как я оказался здесь? Я ничего не помнил. Последнее, что отложилось в памяти — то, что я отправился в лес вслед за Кайсой. О том, что случилось после этого, я не знал.

Попытался встать. И пусть и не без труда, но мне это удалось. На столе был ковш с водой, и я жадно его опорожнил.

Под окном заскрипел снег, и я дернулся за ножом, который всегда висел в ножнах у меня на поясе. Но ни ножен, ни ножа не было. Попытался собрать магию в ладонь, но даже это действие, которое прежде всегда давалось мне легко, на сей раз заныть всё мое тело — словно из него вытягивали жилы.

Дверь приоткрылась, и вместе с морозным воздухом в избу вошла принцесса. Она несла охапку дров, и я посторонился, пропуская ее к печи.

— Как вы себя чувствуете, ваше величество? — спросила она, с грохотом сваливая поленья к стене.

В голосе ее не было ни капли тепла — еще накануне она разговаривала со мной совсем по-другому.

— Что со мной случилось? — я предпочел ответить вопросом на вопрос.

— Разве вы ничего не помните? — удивилась она и внимательно на меня посмотрела, словно пытаясь понять, говорю ли я правду.

Мне было тяжело стоять, и чтобы не упасть в ее присутствии, я сел на кровать. Впрочем, это тоже было не слишком вежливо с моей стороны — сидеть в то время, как женщина королевской крови стояла. Но сейчас мне было не до соблюдения этикета.

Я попытался сосредоточиться. Даже закрыл глаза, надеясь вспомнить хоть что-то. И уже когда я решил, что вспомнить не получится, в моей голове словно всплыла яркая картинка.

Это был огромный волк! Волк рядом с Кайсой! Волк, на которого я напал!

— Вижу, вы что-то вспомнили, ваше величество? — принцесса всё еще стояла возле печи.

— Что это был за зверь? — спросил я. — Для волка он был слишком большим. И как я оказался здесь?

— Это был волк, — ответила она. — Обычный волк, хоть и очень большой. Он бросился на вас и сильно вас поранил. Но вы успели применить магию, и он испугался и убежал.

— А вас? — забеспокоился я. — Вас он не поранил? Вы стояли так близко от нее.

— Нет, не поранил, — она покачала головой. — Вы подоспели вовремя. А он, должно быть, не был голоден.

Что-то в ее рассказе насторожило меня, потому что не увязывалось с обрывками моих собственных воспоминаний. Но возражать ей у меня не было ни сил, ни желания.

— Так как я оказался здесь? — повторил я. — Вы не смогли бы одна затащить меня сюда. Я раза в два тяжелее вас.

Она не ответила, и я задал следующий вопрос:

— Здесь была Анса? Именно поэтому вы и пошли в лес? Вы с самого начала знали, где она прячется, но предпочли мне этого не говорить.

Теперь в моем голосе звучала обида, и я не пытался ее скрыть. Этот обман уже порядком мне надоел. Речь шла не о каком-то пустяке, а об убийстве моего сына. Кажется, никто в Терции не собирался помочь мне найти убийцу Вегарда. И обиднее всего было то, что на той, противоположной стороне оказалась и эта девушка, которая сначала казалась мне искренней и честной. Конечно, ее можно было понять. По ту сторону находились все ее родные и друзья. А по эту — только я со своей болью утраты. С чего бы ей мне помогать?

— Да, здесь была Анса!

Хотя бы это она не стала отрицать. Но прежде, чем я что-то сказал, она продолжила:

— Но даю вам слово, что я не знала, что она именно здесь. Да, я догадывалась, но не знала! Я просто подумала, что она может скрываться в лесу в одной из охотничьих избушек. И эта изба была первой на пути.

— А где Анса сейчас?

— Я не знаю! — тихо ответила она. — Она ушла сразу же, как только помогла мне затащить вас сюда.

— Сразу же? — переспросил я. — И вам не удалось с ней поговорить?

Она помедлила, прежде чем ответить.

— Удалось. Но разговор был недолгим. Она отказалась отвечать на мои вопросы. Сказала, что ничего не знает и сама.

Мне показалось, что тут ее голос дрогнул, а сама она смутилась, из чего я сделал вывод, что она солгала.

— Скажите мне правду, ваше высочество! — потребовал я. — Разве я многого прошу?

— Я не знаю правды! — почти выкрикнула она. — Да, она сказала мне не совсем это! Она сказала, что будет лучше, если никто ничего не узнает!

Я сжал кулаки. Если бы эта Анса попалась мне сейчас, я вытряс бы из нее ту правду, что она так хотела скрыть. Но сейчас, когда мы вспугнули ее, она, должно быть, ушла уже далеко. Она знала эти места лучше нас.

Но я был не намерен отступать. Я найду здесь людей, которые станут мне помогать — я заплачу им столько, что они как охотничьи собаки пойдут по следу старой колдуньи и найдут мне ее. Возможно, не скоро, но найдут.

— Ваш отец подкупил или запугал ее, — сказал я без тени сомнений.

А ее высочество не стала это отрицать. Ну, что же, значит, она, наконец, пришла к тому же выводу, к которому раньше пришел я. Что Вегарда убила одна из ее сестер. И теперь все, кто об этом знают, отчаянно пытаются это скрыть. Чтобы принцесса, которая сделала это, избежала наказания. И чтобы не разрушить тот хрупкий мир, который установился между нашими странами. Глупцы! Какие же они глупцы! Неужели они думают, что этим делают лучше?

— Вы же не станете настаивать на казни Лотты? — прошептала Кайса. — Теперь, когда вы знаете, что это не она?

В ее голосе было столько отчаяния, что мне стало ее жаль. Оказалось, что мое израненное, ожесточившееся сердце еще способно было испытывать и это чувство.

Я поднялся, сделал шаг в ее сторону. И вдруг увидел в ее глазах такой страх, что я остановился.

Она боялась! Боялась меня???

Воспоминание пронзило меня будто молния. Холодный пот выступил и на лбу, и на спине.

Теперь я смотрел только на ее губы, которые дрожали, и которые она кусала сейчас до боли, до крови. Губы, которые, кажется, совсем недавно я целовал.

Еще одна картинка вспыхнула в голове. Картинка, от которой мне стало дурно.

— Ваше высочество! Надеюсь, этой ночью я не сделал вам ничего дурного?

Глава 39. Кайса

Он ничего не помнил! Просто совсем ничего!

И такой вариант развития событий, который ночью показался бы мне настоящим подарком, сейчас вдруг меня почти оскорбил. Как он мог забыть о том, что случилось?

Хотя на самом деле не случилось почти ничего. Только тот самый поцелуй, который привел меня в трепет. Сразу после этого силы оставили Эйнара, и он снова провалился в забытьё.

И утром, когда я проснулась с первыми лучами солнца, я мигом вскочила с кровати. Я не представляла, как после этого поцелуя мы с Эйнаром сможем посмотреть друг другу в глаза.

И вот теперь оказалось, что для него это ночное происшествие ничего не значило. И хотя я и прежде понимала, что мужчины могут позволить себе куда больше, чем женщины, сейчас это неприятно поразило меня.

— Ваше высочество! Надеюсь, этой ночью я не сделал вам ничего дурного?

И голос, и взгляд его изменились. И я поняла — он всё-таки что-то вспомнил! Щеки сразу запылали, и я отвернулась, чтобы скрыть свое смущение.

— Нет, ваше величество, ничего страшного не случилось.

Он предпочел удовольствоваться таким ответом и начал собирать свои вещи. Надел на пояс ножны, поднял с кровати плащ.

— Вы еще слишком слабы, чтобы проделать обратный путь, — запротестовала я.

Но он не стал меня слушать.

— Нам следует вернуться в Свеадорф как можно скорей. Вы и без того провели ночь в моем обществе, и если об этом кто-то узнает, то может дурно истолковать. А мне был не хотелось, чтобы ваша репутация пострадала из-за меня. Я постараюсь дойти до дома Ансы, а там, если я не смогу сесть в седло, вы оставите меня и отправитесь за помощью в Даларн.

— Может быть, вам лучше остаться здесь, а я доберусь до Даларна и пришлю сюда людей?

— Я не могу позволить вам идти по лесу одной, — прорычал он. — Достаточно и прошлой встречи с волком.

Ну, что же, если он всё уже решил, то спорить было бессмысленно. Мы дождались, пока в печи не останется ни единого уголька, и вышли на улицу.

Ветер почти стих, и было теплее, чем накануне. И всё равно каждый шаг давался Эйнару с большим трудом. Он тяжело дышал и часто останавливался, и я с ужасом думала, что я буду делать, если он вдруг упадет в снег. У меня не хватило бы сил, чтобы дотащить его до дома Ансы.

Но, наконец, избушка показалась впереди, и я с облегчением вздохнула. Лошади почувствовали нас издалека и поприветствовали громким ржанием.

— Я растоплю печь, чтобы вы не замерзли, и поеду в город.

Но он снова упрямо покачал головой:

— Я вполне способен ехать верхом. Возможно, не галопом, но хотя бы рысью. Вам просто придется ехать рядом.

Мы вошли в сарай, убедились, что с лошадьми всё в порядке.

Я подошла к Эйнару, чтобы помочь ему подняться в седло. Но, кажется, мое намерение его оскорбило. Во всяком случае, взгляд его потемнел, а сам он открыл рот, чтобы отчитать меня за то, что я предложила ему помощь, когда он этого не просил.

Мы стояли так близко друг к другу, что я чувствовала идущий от него жар. И дыхание его вдруг участилось.

Я еще могла отстраниться, отступить хотя бы на шаг. Но осталась на том же месте, продолжая смотреть ему в глаза.

И еще прежде, чем он наклонился ко мне, я уже знала, что произойдет. На сей раз он целовал меня осознанно, а я даже не пыталась протестовать. Я чувствовала себя падшей женщиной, но не могла противиться своему желанию. Меня влекло к нему! И влекло уже давно, просто я не сразу это осознала.

Я не осмелилась ответить ему, но и не старалась вырваться из его объятий. Горячие губы его терзали мои, и я почувствовала головокружение.

Наконец, он остановился, и я снова смогла дышать. Одна его рука всё еще лежала на моем плече, а другая погладила меня по волосам.

— Не бойся, — сказал он, — я не позволю себе ничего лишнего.

А я хотела сказать, что поцелуй — это уже лишнее, — но так и не смогла произнести ни слова. И только потом я поняла, что он впервые обратился ко мне на «ты».

Обратную дорогу до Свеадорфа я помнила плохо. Мы проделали ее в полном молчании, стараясь даже не смотреть друг на друга. Но жалела ли я о том, что произошло? Нет, ничуть. Хотя ни за что не решилась бы в этом признаться.

Встретивший нас у крыльца слуга сообщил, что отец велел привести меня к нему, как только я вернусь. И мы вместе с Эйнаром отправились в апартаменты короля.

— Кайса! — отец был взволнован до крайности. — Ваше величество! Где вы были? Мне доложили, что мы покинули Даларн еще вчера! От беспокойства я не находил себе места и уже отправил людей на ваши поиски.

— Мы решили поехать короткой дорогой отец, но попали в пургу и заплутали, — сказала я. — А его величество поранил волк, и нам пришлось пережидать непогоду в охотничьем домике.

— О, ваше величество! — отец всплеснул руками. — Надеюсь, рана не слишком тяжела. Я немедленно велю позвать лекаря!

Но Эйнар его остановил:

— Не нужно, ваше величество! Это просто царапина. Я прошу прощения за то, что заставил вас беспокоиться.

Отец удовлетворенно кивнул, но я видела, что его тревожило что-то еще.

— Что-то случилось, отец? — спросила я.

И он кивнул:

— Да — твоя служанка Лотта признала себя убийцей принца Вегарда!

Глава 40. Эйнар

— Вы уже слышали, отец? — бросился ко мне Бьорн, когда я шел по коридору к своим апартаментам. — Служанка принцессы Кайсы признала себя виновной в убийстве Вегарда! — тут он увидел повязку на моем плече, и глаза его испуганно округлились. — Что случилось? Вы ранены?

Я покачал головой.

— Ничего страшного. Просто царапина. Где сейчас эта служанка? Ты видел ее, разговаривал с ней?

— Нет. Но его величество сказал, что у нас будет возможность с ней поговорить. Ждали только вашего возвращения.

— Хорошо! — я обнял сына и увидел, как тот расцвел прямо на глазах.

— Я хотел еще кое-что сообщить вам, отец! Возможно, вы и сами заметили, что я оказывал знаки внимания принцессе Алде. Но я и надеяться не смел на то, что она ответит мне взаимностью. А вчера мы откровенно поговорили с ее высочеством, и оказалось, что я ей тоже не безразличен. И если вы, отец, одобрите это, то я хотел бы сделать принцессе официальное предложение.

Скажи он мне такое пару недель назад, я испытал бы радость и гордость и сам пошел бы к королю Матиасу, чтобы обсудить союз наших детей. Но сейчас я нахмурился.

— Не торопись!

— Что? — Бьорн растерялся. — Мне казалось, что вы сами желали этого брака. Разве не пойдет он на пользу и Нерландии, и Терции?

В его глазах застыло недоумение, и я его прекрасно понимал. Я и сам сейчас испытывал похожие чувства. То, что случилось между мной и принцессой Кайсой уже невозможно было игнорировать. И пусть, в отличие от сына, я пока еще не знал, какие чувства ее высочество испытывала ко мне, я тоже уже почти готов был принять решение. Но вынужден был себя сдержать.

— Я всего лишь попросил тебя немного подождать, — я не готов пока был дать Бьорну ответ. — Давай поговорим об этом чуть позже.

— Вы думаете, что это не служанка? — сын попятился от меня, мотая головой. — Но почему?

Я подошел ко кровати, сбросил плащ, стянул камзол. Тело ныло и от раны, и от долгого сидения в седле. Бьорн жаждал откровенного разговора, но пока мне нечего было ему сказать — сначала я хотел услышать признание Лотты. Своими ушами. И убедиться, что она говорила правду. О, какое бы облегчение я испытал, если бы это было действительно так.

— Вы не хотите поверить в то, что брата убила какая-то горничная, потому что это было бы унизительно для памяти Вегарда?

— Не говори ерунды! — оборвал я сына. — Я всего лишь хочу, чтобы настоящий убийца был найден и получил наказание. А теперь дай мне немного отдохнуть. И отдохни сам. Нам потребуется немало сил для того, чтобы выслушать признание этой девки.

Бьорн ушел, а я упал на кровать и пролежал, закрыв глаза, не меньше часа — пока мне не сообщили, что его величество приглашает меня в малую гостиную, куда вот-вот должны привести горничную Лотту. Я велел посыльному сказать то же самое и Бьорну, а сам вызвал слугу. Мне нужно было привести себя в порядок.

В малой гостиной собрались только члены королевских семей. Мы раскланялись с хозяевами, но желания завести беседу ни у нас, ни у них не возникло. Мы с Бьорном сели на отведенные нам места.

Дверь отворилась, и начальник королевской стражи ввел в гостиную бледную дрожащую девушку. Плечи ее буквально сотрясались то ли от холода, то ли страха. Ульсен вывел ее в центр комнаты. В присутствии короля ей полагалось стоять, но она так слаба, что покачнулась и рухнула бы на пол, если бы стражник ее не подхватил. Его величество подал знак, и Лотту усадили на стул.

Я окинул ее внимательным взглядом с головы до ног. Конечно, на ней было длинное платье, но ни на лице, ни на шее, ни на видимых частях рук не было видно следов побоев или пыток. Да я и изначально предполагал, что король Матиас на это бы ни пошел — под пытками можно было получить любое признание, но доверия к нему было бы немного.

И всё-таки девушка признала себя виновной. Почему? Потому что на самом деле была убийцей? Или ее запугали чем-то, чему она не смогла противостоять?

— Лотта Вайн, посмотри на меня! — раздался громкий голос Матиаса.

Девушка подняла голову. На лице ее не было написано ничего, кроме усталости и равнодушия.

— Признаешь ли ты себя виновной в убийстве его высочества принца Вегарда?

— Да, признаю! — она кивнула.

— Расскажи, как это произошло, и что послужило тому причиной.

Она начала рассказ не сразу. Долго молчала, словно собираясь с силами.

— Его высочество был груб со мной, он принудил меня вступить с ним в недостойную связь. Потом он пообещал дать мне денег, чтобы я могла оставить службу во дворце и купить дом в деревне. Но он обманул меня, и я решила ему отомстить. Я приготовила отвар из верданы и принесла его принцу. Что случилось потом, я не знаю. Я просто налила отвар в кувшин. Я понимала, что рано или поздно он выпьет его. Но я не думала, что он умрет! Я не знала, что эта трава настолько сильна! Мне говорили, что ее используют, чтобы уменьшить мужскую силу. Я хотела именно этого — чтобы его высочество оказался уже ни на что не способен.

Ну, что же, ее хорошо научили тому, что ей следовало говорить. Но неужели она поверила в то, что суд помилует ее только потому, что она убила Вегарда ненамеренно? Речь шла о принце королевской крови!

— Желаешь ли ты добавить к сказанному что-то еще? — спросил его величество, когда она замолчала.

Она отрицательно покачала головой.

Тогда он обратился ко мне:

— Может быть, вы сами желаете что-то спросить, ваше величество?

О да, у меня было к ней много вопросов. Но если она просто замолчит и откажется на них отвечать, то что я смогу с этим поделать?

— Где ты взяла эту траву? — спросил я.

Она повернулась в мою сторону, но тут же отвела взгляд.

— Я собрала ее в горах, когда ездила в деревню, чтобы навестить родных. Слышала, что в городе за нее могли дать хорошую цену.

Она ждала этого вопроса. Вернее, не она, а тот, кто готовил ее к этому разговору.

Поверил ли я ей? Нет! Если бы она была виновна, Анса не сбежала бы, прячась в лесных избушках, а король Матиас не стал бы прилагать столько усилий, чтобы меня в этом убедить.

Я посмотрел на его величество, на сидевших рядком на диванах у окна принцесс. Они смотрели не столько на Лотту, сколько на меня. Возможно, большинство из них действительно верили, что служанка виновна. Но были по крайней мере два человека, которые точно знали, что это было не так — король Матиас и одна из его дочерей. Та, которая и была убийцей. Та, которая сейчас так хладнокровно обрекала на казнь эту бедную девушку.

— Зачем ты берешь на себя чужую вину? — услышал я вдруг голос Кайсы. — Ведь ты не убивала принца, правда?

Глава 41. Кайса

Лотта говорила без видимого принуждения, но всё во мне протестовало, когда я слышала ее слова. Словно ее голосом говорил какой-то другой, совершенно незнакомый мне человек.

Наверняка ее принудили к этому. Там, в тюрьме, за нее некому было заступиться, и конечно, она сдалась и согласилась признать свою вину. Вернее, как раз не свою, а чью-то чужую.

Я по-прежнему не сомневалась, что она невиновна. И мне казалось странным, что кто-то мог поверить ее словам. Между тем, отец важно кивал после каждого ее заявления. И сёстры слушали ее с непроницаемыми лицами.

Всё было именно так, как сказал когда-то отец — это признание было благом для всех. Для всех, кроме самой Лотты.

Я перевела взгляд на короля Эйнара. Ведь этот спектакль предназначался именно для него. И от того, поверит ли он моей служанке, зависело слишком многое. Если поверит, то Лотту казнят, и все будут старательно делать вид, что наказали настоящего преступника. А наши страны заключат союз, к которому так долго стремились.

Его величество был задумчив, но мне показалось, что он смотрел на Лотту без гнева, каковой непременно должен был бы испытать, если бы счёл ее слова правдой. Но он молчал. И это пугало меня.

А потом он спросил ее про траву, и она ответила ему так гладко, что я поняла — ее подготовили к такому вопросу. Как наверняка подготовили и ко множеству других. И если нерландцев устроят ее ответы, то для Лотты всё будет кончено. Суд потом только подтвердит ее вину.

И я не смогла промолчать.

— Зачем ты берешь на себя чужую вину? — выкрикнула я. — Ведь ты не убивала принца, правда?

Отец метнул в мою сторону гневный взгляд. И некоторые из сестер посмотрели на меня осуждающе. А Алда, которая сидела рядом со мной, прошептала:

— Зачем ты вмешиваешься, Кайса? Ты разве не понимаешь, как тяжело его величеству и его высочеству всё это слушать? Они потеряли сына и брата, и с нашей стороны слишком жестоко заставлять их переживать это снова и снова. Чем скорей приговор будет вынесен, тем будет лучше.

— И это говоришь мне ты? — изумилась я. — Ты, которая всегда презирала неправду и сама не могла сказать ни слова лжи?

Но ответить она не успела, потому что заговорила Лотта:

— Ваше высочество, благодарю вас за то, что вы обо мне столь высокого мнения. Но вам не стоит мараться, разговаривая со мной. Я совершила ужасное преступление и должна понести за это наказание.

Она снова опустила голову и замолчала.

Отец поднялся с места, и все остальные тоже вынуждены были встать.

— Полагаю, что мы выслушали уже достаточно, чтобы убедиться, что эта девушка говорит правду.

Они собирались пожертвовать Лоттой и забыть обо всём. И если Лотту сейчас уведут, то потом ничего уже нельзя будет сделать. Отец наверняка не пустит нас на заседание суда.

И я, позабыв о приличиях, метнулась к королю Нерландии.

— Ваше величество, вы же не поверили ей?

— Ваше высочество, вы забываетесь! — грозно окрикнул меня отец. — Отправляйтесь в свою комнату и не выходите оттуда до конца дня!

— Подождите, ваше величество! — Эйнар стоял со мной рядом, но смотрел на отца. — Я согласен с ее высочеством. Мне тоже кажется, что эта девушка невиновна.

В комнате установилась такая тишина, что, когда с руки Алды слетел и упал браслет, мне показалось, что прогремел гром.

— Но это безумие, отец! — воскликнул принц Бьорн. — Зачем бы этой девушке признаваться в том, чего она не совершала? И зачем бы кому-то другому убивать моего брата?

Второй вопрос волновал и меня саму. Учитывая то, сколько усилий прилагал отец, чтобы закрыть это дело, можно было не сомневаться, что он считал виновной одну из моих сестер. Вот только кого? И зачем бы принцессе королевской крови совершать такое преступление?

Возможно, принц Вегард действительно соблазнил кого-то из них? А потом бросил, намереваясь жениться на Элине.

Но я не могла представить себе, чтобы кто-то из моих сестер мог настолько забыться, чтобы позволить слишком многое жениху своей сестры. А ведь о том, что принц Вегард был влюблен в Элину, знали все.

Конфузы в королевской семье случались и раньше. Любовь могла свести с ума любую девушку, и наличие титула этому помешать не могло. Вот и сама Элина не устояла перед его высочеством. Мы все об этом знали и не судили сестру за это. Хотя она не была обручена с принцем Вегардом официально, серьезность его намерений ни у кого не вызывала сомнений.

И даже когда однажды ранним утром я увидела младшую сестру, идущую со стороны крыла дворца, в котором размещались нерландцы, мне и в голову не пришло ее за это пристыдить. Они с его высочеством всё равно собирались пожениться, так какая разница оказалась бы она в его постели до или после свадьбы?

Я посмотрела на Элину. Ее красивое лицо было печально-тревожным.

Мне вдруг стало стыдно перед ней. Ведь сейчас, когда я настояла на продолжении разговора, я делала больно не только нерландцам, но и ей. И мне захотелось подойти к ней. Извиниться. Поддержать.

И я даже сделала шаг в ее сторону. Но замерла, когда меня пронзила мысль, которая прежде не приходила мне в голову.

Глава 42. Кайса

А что, если всё было совсем не так, как казалось? Если мы ошиблись лишь в одном предположении, и этого оказалось достаточно, чтобы ошибиться во всём остальном?

ЧТО, ЕСЛИ ПРИНЦ ВЕГАРД ВОВСЕ НЕ СОБИРАЛСЯ ЖЕНИТЬСЯ НА ЭЛИНЕ?

Прежде эта мысль показалась бы мне абсурдной. Ни для кого не было секретом, что его высочество сразу выделил из всех принцесс именно мою младшую сестру. Он оказывал ей особые знаки внимания, и она отвечала ему взаимностью. Он ясно давал понять, что намерен сделать ее своей невестой, а потом и женой. И в своих отношениях они зашли уже слишком далеко, чтобы он мог пойти на попятную. Элина не была ни служанкой, ни обычной дворянкой, чтобы можно было просто бросить ее как надоевшую игрушку. Она была дочерью короля!

Нет, то, что я придумала сейчас, не могло быть правдой! Нерландцы, как и мы сами, были слишком заинтересованы в союзе наших стран, чтобы так попрать законы гостеприимства. И даже если принц уже получил от Элины то самое, сокровенное, что девушка должна была беречь до самой свадьбы, и сестра уже наскучила ему, он всё равно женился бы на ней из государственных интересов.

И всё-таки эта странная мысль не давала мне покоя.

Кого мог ждать принц Вегард тем вечером? Ради кого отправил он в город своих людей? Уж точно не ради служанки.

Возможно, конечно, что его чары лишили разума еще кого-то из моих сестер, но в это было трудно поверить. А вот в то, что он ждал в своих покоях Элину, я могла поверить легко.

Но зачем ей было убивать своего жениха? Даже если он охладел к ней или чем-то оскорбил, это было не поводом для убийства. Сестра не могла не понимать, что от этого союза во многом зависит мир между Терцией и Нерландией. И Элина всегда мечтала стать королевой, и этот брак давал ей такую возможность.

Нет, даже если бы принц Вегард изменил ей со всеми принцессами и служанками, которые находились во дворце, Элина бы не повела и бровью. Даже если бы ее сердце было полно ревности и даже ненависти, внешне она никак не проявила бы этого. Слишком многое было поставлено на карту.

— Значит, ваше величество, вы всё еще не вполне удовлетворены? — донесся до меня печальный голос отца. — Ну, что же, тогда вы сможете допросить эту девушку еще раз. Но полагаю, это можно будет сделать и во время заседания суда? Возможно, когда вопросы станет задавать королевский дознаватель, у вас уже не останется сомнений. А сейчас, думаю, нам всем следует немного отдохнуть. Для моих дочерей это собрание оказалось слишком волнительным. Надеюсь, вы не будете возражать, если я их отпущу?

Мне показалось, что король Эйнар хотел возразить, но правила хорошего тона не позволили ему это сделать. Он чуть наклонил голову в знак согласия, и отец тут же велел нам удалиться.

Мне хотелось обсудить всё это с его величеством, но я понимала, что уж теперь-то отец не позволит нам остаться наедине. Возможно, он вовсе запрет меня в комнате или отправит в нашу загородную резиденцию подальше от дворца.

Но не только отец был недоволен моим вмешательством. Сестры тоже смотрели на меня с неприязнью.

— Что за представление ты устроила. Кайса? — спросила Грета. — Я понимаю, что Лотта была твоей служанкой, и тебе хочется ей помочь, но защищая ее, ты делаешь только хуже. Она сама во всём призналась.

— И разве нам вообще следует вмешиваться в мужские дела? — удивилась Мэрит. — Мы ничего в этом не понимаем. Королевские дознаватели справятся с этим куда лучше. А если ты хочешь поддержать Лотту, то лучше отправь ей в камеру теплую одежду и хорошую еду. Уверена, что уж против этого-то отец не станет возражать.

А когда Элина скрылась в своей комнате, заявив, что хочет отдохнуть, остальные сестры ввалились в мою спальню и хором принялись упрекать меня в бесчувственности.

— Как ты могла не подумать о чувствах Элины? Разве ты не видишь, в каком она состоянии? И до тех пор, пока не состоится суд и виновный не будет наказан, она будет продолжать сходить с ума, думая об этом снова и снова. Ты думаешь о служанке, но не думаешь о сестре.

Они ушли только тогда, когда ко мне пришел отец.

— Ты разочаровала меня, Кайса, — сказал он и вздохнул. — Прежде я полагал, что ты куда более благоразумна.

— Почему вы велели Ансе бежать из Даларна? — я посмотрела ему прямо в глаза. — Не потому ли, что боялись, что в разговоре с нами она может сказать что-то такое, что убедит нас с его величеством в невиновности Лотты? Кого вы покрываете, отец?

Он нахмурился.

— С чего ты взяла, что я имею к этому отношение? Прости, Кайса, но мне кажется, что твой рассудок не вполне здоров. Я пришлю к тебе лекаря. И я надеюсь, что его отвары приведут тебя в чувство.

Глава 43. Кайса

— Как вы себя чувствуете, ваше высочество? — доктор приложил ладонь к моему лбу. — Кажется, лучше, чем вчера? Но это не отменяет необходимости продолжить прием успокоительного отвара. Он же подействовал на вас вечером? Вы сами сказали, что хорошо спали.

Да, спала я прекрасно. Хотя была уверена, что не смогу заснуть до утра. Но снадобье лекаря оказалось достаточно сильным, чтобы я провалилась в сон, едва моя голова коснулась подушки.

Отец запретил мне выходить из моих апартаментов, и я послушно провела тут целый день. Мне о многом нужно было подумать. Но ничего нового мне эти мысли не принесли. Я по-прежнему считала, что у Элины была возможность отравить принца Вегарда, но так и не смогла придумать ей мотива.

Если же в числе возлюбленных его высочества была еще одна из моих сестер, то она (кто бы она ни была) ничем не выдала ни своих чувств к нерландцу, ни своего страха, что правда будет раскрыта.

— Поскольку вы еще не ужинали, ваше высочество, — продолжал доктор, — то я оставлю лекарство вот здесь, на столике. Пообещайте, что примете его сразу же после трапезы.

Я послушно пообещала, и он поставил на столик склянку из темного стекла, наполовину заполненную отваром. А пустую склянку, что оставлял мне вчера, положил в свой сундучок.

— Ваша младшая сестрица тоже чувствует себя лучше, чем накануне. Я задержался как раз у нее. Ее всё еще не отпускают кошмары по ночам. Но смею надеяться, что успокоительное подействует и на нее.

Доктор ушел, а я доела холодное мясо и, как и обещала, сделала несколько глотков отвара из склянки.

Странное дело, но сегодня его вкус показался мне другим, чем вчера. Но прежде, чем мой мозг осознал этот факт, я уже проглотила жидкость. И только когда у меня закружилась голова, я сопоставила одно с другим.

Это был отвар горной верданы! Такой же, каким отравили принца Вегарда! И как я сразу этого не поняла? Как не различила ее тонкий, но всё-таки ощутимый аромат?

Я выпила не весь отвар из склянки. Наверно, треть, не больше. Но даже этого могло оказаться достаточно.

Я бросилась к столу, на котором стоял кувшин с теплой водой. Высыпала в него соль из солонки, взболтала и принялась пить. Пила много, жадно. Столько, сколько смогла. И тошнота подступила к горлу уже через пару минут. Я едва успела добежать до тазика, что был предназначен для умывания и стоял в другой комнате.

Содержимое желудка вышло наружу, и я снова поднесла ко рту кувшин с соленой водой. Пить, пить, как можно больше. Но этой меры могло оказаться недостаточно.

Мне следовало позвать лекаря. Но я боялась это сделать. Кто знает, на чьей он был стороне. Ведь это он принес мне склянку с отваром верданы.

И хотя я была почти уверена, что доктор был ни в чём не виноват, рисковать я не хотела. И позвать его величество я тоже не могла. Что, если всё делалось именно по его приказу? Я не хотела в это верить, но кто знает, на что он был готов пойти, чтобы скрыть правду? Речь шла не только о благополучии Элины, но и о мире с Нерландией. Тут интересы личные так тесно переплетались с государственными, что Матиас и как отец, и как король мог принять слишком жесткое решение.

Но я надеялась, что он всё-таки был тут ни при чем. Элина могла подстроить всё и сама. Если именно она была убийцей принца Вегарда, то у нее был запас верданы, и она умела обращаться с этой травой. И наверняка она смогла бы отвлечь внимание доктора, чтобы заменить одну склянку на другую. Ведь она знала, что после нее он пойдет ко мне, чтобы дать мне тот же самый отвар, что давал и ей.

— Ваше высочество, что с вами? — охнула моя новая горничная, появившись на пороге и увидев меня сидящей на полу. — Я побегу за лекарем!

— Стой! — я выкрикнула это с трудом. И мне потребовались несколько мгновений, чтобы собраться с силами. — Ты должна привести сюда не лекаря, а короля Нерландии. Ты поняла меня? И если ты встретишь кого-то по дороге, то ты не должна говорить, куда идешь. Скажи, что я послала тебя на кухню за молоком.

— Как скажете, ваше высочество, — пролепетала она. — Но только я думаю…

Что она думает, сказать она не осмелилась. После того, как я бросила в ее сторону гневный взгляд, она мигом исчезла.

А я почти ползком добралась до кровати. Голова кружилась, мне было трудно дышать. И я лишь надеялась, что Эйнар придет до того, как я лишусь сознания. Мне хотелось сказать ему о своих подозрениях. Только ему. Потому что никому, кроме него, доверять я уже не могла.

Но когда дверь снова открылась, на пороге я увидела не его величество, а Элину. Сестра смотрела на меня с холодным любопытством.

Я попыталась приподняться, но не смогла.

— Глупая, глупая Кайса! — Элина покачала головой. — Разве отец не просил тебя оставить всё, как есть? Зачем тебе вздумалось ворошить прошлое? Что тебе было за дело до какой-то служанки? Ее все равно осудят, как бы ты ни старалась, потому что на карту поставлен мир между нашими странами. Мир, которого и Терция, и Нерландия так долго ждали!

— Зачем ты сделала это? — прошептала я. — Он же был твоим женихом!

Теперь ее взгляде промелькнуло удивление. Должно быть, она думала, что я знала, что толкнуло ее на этот шаг. А когда поняла, что я ничего не знаю, губы ее растянулись в улыбке.

— Какая теперь разница, Кайса? Если бы ты сделала то, что тебе велели, всё было бы хорошо. Ты должна была это сделать, Кайса! Хотя бы из благодарности за то, что наши родители сделали для тебя. Если бы наш отец не удочерил тебя, та бы сейчас, как и Анса, жила в избушке в лесу, а не в королевских покоях. И отец, и мы относились к тебе как к родной. И чем ты отплатила нам?

Она подходила всё ближе и ближе ко кровати, но в моих ушах слова ее звучали всё тише и тише. Кажется, вердана всё-таки лишала меня способности слышать, говорить, двигаться. Но самым обидным было то, что я не смогла поговорить с Эйнаром.

Глава 44. Эйнар

Служанка толком ничего не смогла объяснить. Только сказала, что ее хозяйке вдруг стало дурно, но вместо того, чтобы послать за лекарем, та послала за мной.

Я ужинал у себя в апартаментах, когда мне доложили о приходе горничной принцессы. Сердце бешено заколотилось. Я не видел Кайсу уже больше суток. Когда сегодня за обедом я спросил о ней у ее отца, тот ответил холодно и уклончиво. Дескать, чувствует себя не слишком хорошо и пока не выходит из спальни. Но я знал, что крылось за этим ответом. Ее наказали так за то, что она осмелилась пойти против своей семьи.

— Кто-нибудь знает, что вы пришли сюда?

Служанка замотала головой.

— Ее высочество не велела никому говорить.

Это было странно. Одно дело, когда мы виделись с ее высочеством где-нибудь в парке, где были у всех на виду. И совсем другое — встреча наедине в ее апартаментах. И меня беспокоила вовсе не моя, а ее репутация. Можно было не сомневаться, как отнесется к этому король Матиас.

Но куда больше, чем репутация принцессы, меня волновало то, что горничная сказала про лекаря. И про то, что ее хозяйка была сильно бледной, и ее тошнило.

Медлить было нельзя, и я, надев на рубашку камзол, бросился по коридору вслед да служанкой. Мне казалось, что мы идем слишком неторопливо, и время от времени я обгонял ее, и ей приходилось едва не бежать, чтобы указывать мне путь. Наконец, она вовсе выбилась из сил и остановилась у окна, чтобы перевести дыхание.

— Ступайте за лекарем! — велел я.

Если он вдруг окажется не нужен, его можно будет отослать назад. Но если ее высочеству действительно стало плохо, то его помощь могла оказаться бесценной.

Служанка сказала мне, что дверь принцессы — пятая справа в том коридоре, что шел от оружейного зала. И чем ближе я подходил к этой двери, тем медленнее становился мой шаг. Я хотел немного успокоиться, чтобы не напугать ее высочество своим видом.

И именно поэтому я услышал голоса раньше, чем дошел до дверей, которые оказались чуть приоткрыты.

— Признайся хотя бы теперь! — в тонком, прерывистом голосе я не сразу узнал голос Кайсы. — Раз уж мы говорим начистоту. Об этом всё равно никто, кроме меня, уже не узнает. Ты же видишь — вердана уже действует.

— Конечно, действует! — прозвучал в ответ другой, более громкий и почти торжествующий, но тоже женский голос. — Чтобы убить Вегарда, ей потребовалось полчаса. На тебя, должно быть, потребуется не больше четверти часа. Но ничего рассказывать тебе я не собираюсь. Всё то, что случилось, касается только принца и меня. И ты никогда об этом не узнаешь.

Возможно, она сказала бы что-то еще, но я уже не мог позволить себе тратить время на то, чтобы услышать ее признание. Спасти Кайсу сейчас было важнее, чем наказать убийцу сына.

Я распахнул дверь так резко, что она ударила стоявшую возле порога девушку. К счастью, это была не Кайса, а та, другая принцесса. Она упала на пол, но уже через мгновение вскочила и бросилась на меня с ножом.

В искаженном злобой и отчаянием лице я не сразу узнал красивое прежде лицо принцессы Элины.

— Осторожно! — выкрикнула Кайса.

В руках ее сестры было оружие, но что могла сделать против меня слабая, пусть и взбешенная женщина? Ее уделом было действовать исподтишка — так, как она действовала против моего сына.

Я вывернул ее руку, и она заверещала от боли. Нож со звоном упал на пол.

— Что здесь происходит? — на пороге стоял тот самый румяный доктор, который после смерти Вегарда рассказывал мне о вердане.

— Принцессе Кайсе нужно противоядие, — сказал я, не выпуская из рук младшую принцессу. — Да не стойте же вы! Действуйте! Это снова горная вердана. У вас же должно быть хоть какое-то противоядие?

Кайса была бледной и тяжело дышала, но она была не в обмороке и даже не лежала, а сидела на кровати.

Доктор влил ей в рот какое-то снадобье из бутылочки, и она проглотила его, а потом закашлялась.

Элина рыдала и пыталась вырваться из моих объятий, но я держал ее крепко. На ее крики прибежали сестры, и теперь они толпились у дверей, не понимая, что произошло. А потом за их спинами я увидел и свою охрану и одобрительно кивнул. Мне совсем не хотелось бы, чтобы то, что случилось, хозяева снова попытались скрыть. И чем больше у этой сцены будет свидетелей, тем будет лучше.

Появление тут короля Матиаса было делом нескольких минут. И его величество действительно пришел, и дочери расступились, пропуская его вперед.

В отличие от них, он сразу всё понял. Возможно, он был единственным, кроме самой Элины, кто давно уже обо всём знал.

— Отпустите ее, ваше величество! — попросил он.

Я разжал руки, и принцесса Элина, всё еще рыдая, подбежала к отцу, уткнулась ему в плечо. Но на сей раз он не обнял ее. Мне показалось, что он, увидев эту сцену, словно постарел разом на несколько лет.

— Что здесь случилось? — спросила принцесса Алда.

Доктор хотел что-то ответить, но не осмелился. А король Матиас, кажется, снова решил промолчать. Но если они думали, что молчать буду и я, то они снова ошибались.

Тем более, что я знал, почему принцесса Элина убила моего сына.

Глава 45. Эйнар

Поскольку его величество ответить на вопрос принцессы Алды нужным не посчитал, на него ответил я:

— Ваша младшая сестра, ваше высочество, попыталась убить принцессу Кайсу тем же способом, которым убила принца Вегарда.

Едва я сказал это, как услышал из коридора голос Бьорна:

— Нет!

Бедный мой мальчик, он уже понял, чем грозил ему такой исход дела. Он не сможет жениться на сестре убийцы своего брата.

Принцесса Алда тоже охнула, но прежде, чем она успела что-то сказать, раздался голос ее отца:

— Уверяю вас, вы ошибаетесь, ваше величество!

— Вот как? — холодно откликнулся я. — Но я собственными ушами слышал ее признание.

— Она не в себе, — торопливо заявил король Матиас. — Из-за всех этих страшных событий у нее помутился рассудок, и она сама не понимает, что говорит. Не так ли, господин лекарь?

Бедняга-доктор растерянно посмотрел на короля, но всё-таки кивнул. А что ему еще оставалось?

— Но разве, господин лекарь, у принцессы Кайсы нет признаков отравления верданой? — уточнил я.

— Есть, ваше величество, — он не смог мне соврать. — И в пузырьке, что стоит на столе, несомненно отвар горной верданы.

— Возможно, кто-то пытается очернить мою младшую дочь, — нашелся с ответом его величество. — Никто в здравом уме не поверит в то, что она могла совершить такие злодеяния. Мои дочери всегда относились друг к другу с искренней приязнью. А уж найти причину для того, чтобы Элина вздумала убить своего жениха, и вовсе невозможно. Она любила его, она ждала помолвки с ним.

— Именно поэтому она и убила его! — сказал я, и эти слова прозвучали в полной тишине. Присутствующие стояли молча, боясь шелохнуться. — И я готов вам всё объяснить. Хотя, возможно, нам стоит найти для этого другое место. Полагаю, принцессе Кайсе нужен отдых.

— Да-да, — схватился за эту мысль его величество. — Давайте дадим ее высочеству отдохнуть. Мы продолжим разговор завтра, на свежие головы. Господин лекарь, прошу вас, окажите принцессе необходимую помощь.

Доктор поклонился, но Кайса не разочаровала меня.

— Я уже почти в порядке, отец! Я сделала всего несколько глотков отвара. И господин лекарь уже дал мне противоядие. Я могу и слушать, и говорить! Прошу вас, давайте выясним всё сейчас! И если вы считаете, что спальня неподходящее для этого место, то я смогу дойти до малой гостиной.

Мы так и поступили — перешли в гостиную, где в ходе расследования собирались уже дважды. Только на сей раз их высочества расселись по-другому.

Принцесса Кайса и господин лекарь, в руках которого был чемоданчик с лекарствами, заняли отдельный диван. А принцесса Элина села рядом с отцом. На лице ее застыло холодное, безучастное выражение, и теперь мне уже казалось странным, что когда-то я считал его красивым.

Я видел, что время от времени мой младший сын и принцесса Алда обменивались тревожными взглядами. В этой истории мне больше всего было жаль именно их.

На сей раз в гостиной присутствовало куда больше людей, чем прежде. Хотя его величество и пытался убедить меня, чтобы я отослал свою свиту. Но я настоял на своем. Друзья и слуги моего сына имели право знать правду.

— Ну, что же, ваше величество, — обратился ко мне король Матиас, — извольте объяснить нам, зачем моей младшей дочери потребовалось бы убивать своего жениха. Человека, за которого она хотела выйти замуж. Этот брак сулил ей слишком многое. Через него она однажды могла стать королевой Нерландии. Так зачем же ей было лишаться всего? Только не говорите мне про ревность! Мои дочери воспитаны так, как подобает королевским дочерям. Они прекрасно знают, что такое долг перед семьей и перед страной. И даже если бы жених вдруг изменил Элине, у нее хватило бы достоинства и выдержки, чтобы сделать вид, что ничего не произошло.

— Да, разумеется, ваше величество, — согласился я. — Если бы всё было именно так, то принцесса Элина смирилась бы с ветренным нравом моего сына. Она простила бы ему любые интрижки, если бы знала, что он женится на ней и рано или поздно сделает королевой. Но дело было как раз в том, что он вовсе не собирался жениться на ней!

Говоря это, я наблюдал за ее высочеством. Принцесса Элина вздрогнула, когда я это сказал. Вздрогнула и сильно побледнела.

— Что за чушь, ваше величество? — не сдержался король Матиас. — Все мы знали, что принц Вегард был влюблен в мою младшую дочь и собирался сделать ей предложение!

— Да, — не стал спорить я, — он был в нее влюблен. Но дело в том, что он тоже был воспитан как дитя короля и думал прежде всего об интересах государства. Он собирался жениться на вашей младшей дочери ровно до тех пор, пока не узнал, что корону Терции должна унаследовать не принцесса Элина, а принцесса Алда. Этого оказалось достаточно, чтобы он сменил объект своего интереса, — тут я посмотрел на принцессу Алду и спросил: — Разве это было не так, ваше высочество?

Принцесса закрыла лицо руками и расплакалась. Я посчитал это достаточным ответом и продолжил:

— К сожалению, сам я догадался об этом совсем недавно. Вспомнил те знаки внимания, что Вегард вдруг стал оказывать вашей старшей дочери. Мой сын был честолюбив. И выбирая между любовью к принцессе Элине и короной Терции, которую могла принести ему принцесса Алда, он не колебался бы ни секунды.

Я вынужден был быть осторожен в словах. Мне совсем не хотелось, чтобы кто-то узнал о том, что Вегард хотел присоединить Терцию к Нерландии и стать королем уже единого государства. Это могло окончательно разрушить мир между нашими странами

Не мог я обмолвиться и о том, что мой сын мог окончательно потерять интерес к принцессе Элине после того, как она отдала ему свою честь. Его всегда интересовал сам процесс охоты, и как только ее высочество стала его добычей, вся его влюбленность в нее могла исчезнуть без следа.

Принцесса Алда — другое дело. Она никогда не отвечала на его знаки внимания, открыто предпочитая ему его младшего брата. И это могло лишь распалить его желание.

— И когда он сказал вам, ваше высочество, что сделает предложение не вам, а вашей старшей сестре, вы не смогли его простить. Вы привыкли быть в центре внимания. Самая красивая и самая любимая из дочерей короля, которой вдруг предпочли другую. Вас оскорбило то, что Вегард перенес свою любовь с вас на принцессу Алду.

— Любовь? — вдруг взвизгнула Элина. — Он вовсе ее не любил! Если бы не ее право на корону Терции, он и не посмотрел бы в ее сторону! Неужели вы думали, что он променял бы меня на такую дурнушку?

Глава 46. Кайса

Только когда Эйнар сказал, что принц Вегард переключил свое внимание с Элины на Алду, я вспомнила о той сцене, свидетельницей которой была в оружейной зале. Когда старший брат, оттеснив младшего, вдруг стал учить Алду держать в руках меч. Тогда я не придала этому значения, но сейчас, когда я еще раз прокрутила в памяти эту сцену, многое стало восприниматься по-другому.

Его высочество пресытился Элиной и, узнав о том, что брак с ней не принесет ему короны Терции, сразу потерял к ней интерес. А моя младшая сестра была слишком самолюбива, чтобы простить ему это. Она не могла позволить ему жениться на другой. Ведь это она всегда считалась самой красивой, это именно ей доставалось восхищение первых кавалеров при дворе. Она не могла допустить, чтобы все узнали, что Вегард бросил ее.

Именно поэтому она не смогла смолчать и сейчас. Хотя молчать было в ее интересах. До тех пор, пока она не призналась сама, отец еще мог попытаться убедить всех, что она — не убийца.

Но ее обида была слишком велика.

— Любовь? Он вовсе ее не любил! Если бы не ее право на корону Терции, он и не посмотрел бы в ее сторону! Неужели вы думали, что он променял бы меня на такую дурнушку?

Она выкрикивала это, глядя на Алду, будто стараясь выместить на старшей сестре всю свою обиду, что так долго вынуждена была скрывать.

Я видела, что отец пытался одернуть ее, но даже он сейчас был не в силах заставить ее замолчать.

— Он сказал мне, что любит только меня. И всегда будет любить. Но чтобы получить корону Терции, он женится на Алде!

Я была почти уверена, что она просто выдавала желаемое за действительное. Принц Вегард, кажется, был не из тех, кто способен любить. Но опровергнуть ее слова он уже не мог.

Элина не замечала, что каждое ее слово больно ранило старшую сестру. Она всегда была слишком эгоистичной, чтобы считаться с чужими чувствами.

— Алда была для него всего лишь способом прибрать к рукам еще и Терцию.

— Но вы не готовы были позволить ему жениться на вашей сестре, — подсказал Эйнар.

Губы Элины задрожали, а лицо исказилось гневом.

— Однажды Алде достанется вся Терция. Я не могла отдать ей еще и его! — она вдруг горько рассмеялась. — Он мнил себя великим стратегом. А сам так легко попал в ловушку, которую я ему расставила. Видели бы вы его лицо, когда он, наконец, всё понял! Да-да, я была рядом и смотрела на него! А он даже тогда не мог поверить в то, что его обыграла слабая женщина.

Теперь в голосе ее звучало торжество. Возможно, тогда, когда она совершала убийство, ее рассудок был холоден и трезв, но сейчас мне показалось, что она совершенно не в себе.

Король Эйнар поднялся.

— Мне кажется, ваше величество, что ваша дочь сказала уже достаточно, чтобы мы могли не сомневаться в ее виновности. Надеюсь, теперь, ваше величество, вы не перестанете утверждать, что убийцей была та бедная девушка, что столько дней провела в темнице, и освободите ее. Вы обещали наказать преступника, и мне хотелось бы верить, что вы сдержите свое слово.

Отец тоже встал, а следом встали и все присутствующие в этом зале. Его глаза потемнели от горя, а плечи были низко опущены. Сейчас он выглядел почти стариком.

— Прошу у вас прощения, ваше величество, за то, что совершила моя дочь. Поверьте, что изначально я не знал о том, что это была она. А когда обо всём догадался, то всего лишь пытался ее защитить. Я и сейчас прошу вас о снисхождении. Если станет известно, что моя младшая дочь — убийца, это подорвет доверие подданых ко всей династии.

— И что вы предлагаете, ваше величество? — в голосе короля Нерландии был лёд. — Сделать вид, что мы ничего не слышали? Позволить суду признать виновной ни в чем не повинную горничную?

Всё во мне содрогнулось от этой мысли. И я с волнением посмотрела на отца. Неужели он продолжал надеяться на то, что всё удастся сохранить втайне ото всех, кого не было сегодня в этой комнате?

— Разумеется, нет! — отец покачал головой. — Лотта немедленно будет выпущена на свободу. А Элина будет предана суду. Но я хотел бы попросить вас, чтобы позволили нам не разглашать решение, которое будет вынесено. Суд будет закрытым, и никто не узнает, почему младшая принцесса исчезнет из дворца. А еще я молю вас о том, чтобы вы разрешили нам заменить тюремное заключение пострижением в монастырь. Настоятельница монастыря будет знать о преступлении, которое совершила моя дочь, и Элина никогда не выйдет за пределы монастырских стен. Даю вам в этом слово. Я не могу вернуть вам сына, но вы можете позволить мне спасти от публичного бесчестья мою дочь.

Король Эйнар ответил не сразу. Сначала он посмотрел на младшего сына и на других нерландцев, что были здесь. И только заручившись их молчаливым одобрением, кивнул.

— Пусть будет так. Полагаюсь на ваше слово. Мы же на рассвете покидаем Свеадорф и возвращаемся домой.

И они вышли из зала. А я только сейчас поняла, что правда, которой я добивалась, повлияет не только на Элину и Лотту, но и на всех остальных. В том числе и на меня саму.

Шаги Эйнара и его свиты еще были слышны, но с каждым мгновением они становились всё тише и тише.

Он собирался уехать из Терции, не поговорив со мной. Даже не посмотрев в мою сторону. Сердце затрепыхалось раненой птицей. И чтобы не думать об Эйнаре, я подошла к Алде — ей сейчас было еще тяжелей, чем мне.

Глава 47. Кайса

В этот вечер мы собрались в спальне Алды, и впервые нас было только шестеро. Признаться, я предпочла бы отсидеться в своей комнате, потому что не была уверена, что сестры захотят меня видеть. Ведь это моя настойчивость привела к тому, что Элина сейчас находилась в башне под стражей. Если бы я не защищала Лотту, никто бы, возможно, так и не узнал правды.

И теперь они наверняка жалели о том, что когда-то приютили меня, стали считать родной.

Но оказалось, что угрызениями совести мучилась не только я.

— Простите меня, сестрицы, — сказала вдруг Ритта. — В тот вечер я видела Элину неподалеку от комнаты принца Вегарда, но не сказала об этом. Мне было стыдно признаться, что я сама отправилась туда в столь позднее время. Но я шла не к его высочеству, нет! Я никогда не говорила вам об этом, но мне нравится герцог Орхус, и я надеялась, что, быть может, случайно встречусь с ним в коридоре. Я понимала, насколько неприличным было разгуливать там в одиночку, а потому старалась не попадаться никому на глаза. Элину я увидела издалека и спряталась за шторой. А потом раздались еще чьи-то шаги, и Элина взяла в рот щепочку и стала невидимой.

Я уже поняла, чьи шаги они тогда услышали — мои. Значит, мне вовсе не показалось, что в коридоре был еще кто-то, кроме меня.

Ритта посмотрела на меня и кивнула.

— Да, это была ты, Кайса. Ты не заметила ни Элину, ни меня. Элина, как все мы знаем, не могла долго быть невидимкой, и она, должно быть, сразу ушла из того крыла. А я по-прежнему стояла за шторой и видела, как ты подошла к дверям комнаты принца Вегарда и постучала. Никто не ответил, и ты пошла обратно. Как только ты скрылась из вида, я бросилась по коридору в противоположную сторону и вернулась к себе другим путем. И я не слышала того шума, который поднялся, когда вернулись слуги его высочества. А когда отец, а потом и следователь стали спрашивать, не видела ли или не слышала ли я чего, я сказала, что нет. Я побоялась признаться, потому что не хотела выдавать ни себя, ни тебя, Кайса, ни Элину. А теперь мне ужасно стыдно, что я солгала. Но я и подумать не могла, что кто-то из нас может быть виноват в смерти его высочества.

Она расплакалась, и я погладила ее по плечу.

— Ты ни в чем не виновата, дорогая! Ты поступила так, как считала правильным, и в твоих действиях не было злого умысла.

А вот Мэрит покачала головой:

— Может быть, всем было бы лучше, если бы правду так никто и не узнал, — при этом она бросила на меня осуждающий взгляд. — Одно дело, если бы в убийстве нерландского принца была виновата служанка, и совсем другое — наша сестра. Дружба между нашими странами, к которой мы так долго стремились, уже невозможна. Нерландцы никогда нас не простят. И Алда, которая могла выйти замуж за принца Бьорна, тоже останется ни с чем.

Я была уверена, что так думала не только Мэрит. Просто другие сестры предпочли промолчать. И я не могла их винить. Я, хоть и не желая этого, разрушила то, что было дорого им.

Но Алда, которая от этой правды пострадала сильнее всего, возразила:

— Ты не права, Мэрит! Ложь разрушает нас. Вы знаете — я никогда не говорю неправды, но в этот раз я пошла на то, чего не делала прежде. Я, как и Мэрит, промолчала. Я тоже видела Элину в тот вечер. Я видела ее уже в нашем коридоре, но сразу поняла, что она возвращалась из апартаментов принца Вегарда. Она так покраснела, что я предпочла не спрашивать ее ни о чём. Я догадывалась, что она позволяла его высочеству то, что не должна была позволять до свадьбы, но мне было стыдно не только говорить, но и думать об этом, а потому я просто кивнула Элине и скрылась в своей комнате.

— Ты солгала дознавателю, Алда??? — Вилма посмотрела на нее с ужасом. — Ты же никогда раньше не делала этого! Ты просто не умеешь лгать!

— Я не солгала, — тихо сказала Алда и покраснела. — Если бы меня напрямую спросили об этом, я не смогла бы сказать неправду. Но меня не спрашивали про Элину. Меня спрашивали про принца Вегарда и его убийцу. А я была уверена, что Элина тут ни при чем. Я же знала, как сильно она любила его высочество. Я до сих пор не могу поверить в то, что она убила его. Но если бы я знала это тогда, я бы не промолчала. Да, мне жаль нашу младшую сестру, но она сама выбрала свой путь. И если бы правда не открылась, пострадала бы ни в чём не повинная девушка. И пусть Лотта всего лишь служанка, она не должна нести ответственность за то, чего не совершала.

— Но принц Бьорн теперь не сможет жениться на тебе! — выдохнула Грета. — Неужели тебе не жаль?

Алда покраснела еще гуще и промолчала.

Волнения этого дня подействовали на всех нас, и сестры, желая отдохнуть, стали расходиться по своим комнатам. Когда в спальне Алды мы остались вдвоем, старшая сестра обняла меня.

— Я вижу, что в том, что случилось сегодня, ты винишь себя, Кайса! Но ты ни в чём не виновата! Рано или поздно правда вышла бы наружу. И если не остановить Элину сейчас, кто знает, что еще она натворит? Она не привыкла считаться с чужими желаниями. Для нее всегда было важно лишь то, чего она хотела сама. Я признаю, что она имела право гневаться на Вегарда, который обманул ее, но бедная Лотта не сделала ей ничего дурного.

— Я знаю, что ты права, — вздохнула я, — но здесь, во дворце, я уже чувствую себя неловко. Отец всегда будет помнить о том, что это из-за меня его любимая дочь вынуждена будет удалиться в монастырь. Конечно, он не скажет мне этого, но будет думать об этом. Поэтому я решила удалиться от двора. Нет-нет, не возражай. До того, как я оказалась в вашей семье, я жила с Ансой в маленьком домике близ Даларна. Именно там я родилась и выросла. И туда я хочу вернуться сейчас.

— Нет, Кайса! — воскликнула Алда. — Отец будет винить себя еще и в этом! Останься во дворце! Я не стала любить тебя ни на каплю меньше, чем раньше! И остальные сестры, уверена, тоже.

Но я уже приняла решение. Если нерландцы покинут Свеадорф, то это же самое сделаю и я.

И они сделали это уже на следующее утро. Они не стали даже дожидаться удаления Элины в монастырь, полностью положившись в этом на слово отца.

Они выезжали за ворота медленно, совсем не так, как въезжали сюда. Принц Бьорн то и дело оглядывался, должно быть, высматривая в окнах дворца Алду. Интересно, проснулась ли она уже? Видела ли, что они уезжают?

А король Эйнар не оглянулся ни разу. Он словно перевернул уже эту страницу и не хотел вспоминать прочитанное. Он так и не пожелал со мной встретиться, даже записки мне не написал. Должно быть, то, что случилось между нами во время поездки в Даларн, не имело для него никакого значения.

Я стояла у окна, но не видела уже почти ничего — слёзы застилали глаза. Уезжая, нерландцы забирали у меня и возможность выполнить данное когда-то самой себе слово — однажды добраться до Элленхейма и попытаться сделать то, о чём когда-то сказала Ансе моя настоящая мать.

Глава 48. Эйнар

Мы выехали рано утром, когда королевский дворец еще только просыпался после ночного сна. Я считал, что поступаю правильно, но сердце говорило другое.

Мне следовало встретиться с Кайсой накануне отъезда. Хотя бы для того, чтобы сказать ей «спасибо». Ведь если бы не ее участие, я бы до сих пор думал, что Вегарда убила ее служанка.

Кроме того, она нуждалась в поддержке. Отстаивая чужие интересы, она пошла против своей семьи, и возможно, ее сестры еще не раз упрекнут ее за это. К тому же она наверняка чувствовала себя виноватой перед младшей сестрой, пусть даже та и была преступницей.

А я не решился сказать ей даже нескольких теплых слов. Побоялся, что взглядом или голосом выдам те чувства, которые бушевали внутри меня. Чувства, на которые я теперь не имел права.

Я не захотел показать ей свою слабость, но сейчас, выезжая за ворота дворца, корил себя за это.

Бьорн, который ехал чуть позади меня, часто оборачивался. Он думал, что я не замечаю этого. Но я знал, куда он смотрел — на окна второго этажа западного крыла дворца, где находились спальни принцесс. В обратную дорогу он тоже отправился верхом, проигнорировав мое предложение сесть в карету. Мой мальчик, он становился мужчиной. Но именно сейчас, вы эти минуты он снова был слаб.

А когда мы повернули на дорогу, что вела к северным воротам Свеадорфа, я и сам не удержался и посмотрел на эти окна. Расстояние было уже велико, но всё-таки я увидел их. Сначала принцессу Алду, что вышла на балкон. А потом, в пятом от угла окне, и принцессу Кайсу.

Когда она заметила мой взгляд, она отступила вглубь комнаты. И я понял, что она никогда не простит мне этого бегства. Как, наверно, не простит и Бьорн. Вольно или невольно, но своим решением я сделал больно двум людям, которые были мне теперь дороже всего.

И чтобы избавиться от гнетущих мыслей, я пришпорил коня.

Почти весь этот день мы провели в молчании. Говорить не хотелось ни мне, ни Бьорну. Мы просто ехали от города к городу, от деревни к деревне, иногда заворачивая в таверны, чтобы подкрепиться.

И только когда мы остановились на ночлег на постоялом дворе, я решился на разговор. Пусть я не мог переменить свое решение, но мне хотелось хотя бы объяснить его Бьорну.

— Ее сестра убила твоего брата. Ты не мог жениться на ней.

Сын кивнул и отвёл взгляд.

— Я понимаю, отец!

Он ни в чём меня не упрекал, но от этого было только горше. Лучше бы он разозлился, закричал. Но он держал свою тоску в себе, замыкаясь всё больше и больше.

Этой ночью я долго не мог заснуть. Всё вертелся и вертелся на набитом сеном матрасе.

А утром, когда мы снова вскочили на лошадей, я сказал:

— Ты возвращаешься в Свеадорф, Бьорн!

— Что? — сын будто только что очнулся ото сна. — Что вы такое говорите, отец?

— Я говорю, — усмехнулся я, — что ты возвращаешься к королю Матиасу, чтобы попросить у него руку принцессы Алды.

Он смотрел на меня изумленно, недоверчиво. И только когда поверил в то, что я не шучу, на щеках его заполыхал румянец.

— Вы уверены, отец?

— Да, — в моем сердце уже не было места сомнениям. — Элина уже забрала жизнь у одного моего сына, и я не хочу, чтобы она сломала жизнь еще и тебе. Алда не может отвечать за то, что сделала ее сестра. Возвращайся к своей принцессе и будь счастлив, сынок!

— Если я вернусь и женюсь на ее высочестве, то я должен буду остаться в Терции, — напомнил Бьорн срывающимся от волнения голосом. — Ведь Алда — старшая дочь короля и наследница короны.

— Я помню это, — подтвердил я.

— Но это будет означать, что я должен буду отстаивать интересы своей новой родины. Возможно, даже в ущерб Нерландии. Вы знаете меня, отец. Я не способен лукавить и предавать. И если однажды я стану королем Терции, то я буду делать всё для ее процветания.

— И это будет правильно, сынок! Король Матиас примет тебя в свою семью, и ты должен будешь оправдать это доверие.

Свита ждала нас, наблюдая за нашим разговором со стороны. Возможно, не все нерландцы одобрят возвращения Бьорна в Свеадорф, но никто из них и слова не скажет, чтобы оспорить мое решение.

— А как же вы, отец? — воскликнул Бьорн. — Вы остаетесь совсем один! И мысли о том, что я бросил, предал вас, буду сводить меня с ума.

В его глазах уже стояли слёзы. Но сейчас я не посмел бы упрекнуть его за слабость.

— Обо мне не беспокойся. Возможно, однажды мы всё-таки найдем сына короля Асманда, и тогда корона Нерландии перейдет к ее законному владельцу.

— А если нет? — возразил сын. — В Терции мы так ничего о нём и не узнали. Вы должны подумать о себе! Вы еще молоды и можете снова жениться! Я буду рад, если у меня появятся младшие братья и сестры.

Должно быть, я вздрогнул, потому что Бьорн смутился и предпочел переменить тему разговора.

— Давайте вернемся в Свеадорф вместе, отец! Я хочу, чтобы именно вы попросили короля Матиаса о руке принцессы Алды для меня. И чтобы вы присутствовали на нашей свадьбе. Прошу вас, отец! — в когда я в ответ покачал головой, он добавил уже с улыбкой: — Боюсь, если я вернусь в Свеадорф один, король Матиас не поверит, что это сделано с вашего одобрения.

Он умел уговаривать! И чем дольше он говорил, тем больше я склонялся к мысли, что он прав. Я должен насладиться счастьем своего единственного сына. Я должен показать, что граница между нашими странами теперь всегда будет открыта. А потом, после свадьбы Бьорна и Алды, я вернусь в Элленхейм.

Даже самому себе я не хотел признаваться в том, что в Свеадорф меня влекло не только это.

Глава 49. Кайса

Отец сдержал обещание, и как только нерландцы покинули Свеадорф, он и Элина сели в карету, которая отправилась в сторону Эйсанских гор, где находился самый старый и суровый монастырь Терции.

Элина не пожелала поговорить с нами перед отъездом, да никто из сестер и не настаивал на этом. Мне было трудно сказать, с какими чувствами Элина уезжала из дворца, где родилась и выросла, но я была почти уверена, что любви среди них не было.

Поскольку во дворце не было уже ни гостей, ни его величества, мы с сестрами не собрались за общим столом ни за завтраком, ни за обедом. Но на ужин всё-таки спустились в столовую залу. Правда, лучше бы мы этого не делали, потому что за столом мы сидели молча, и лично я даже не ощущала вкуса тех блюд, что нам подавали.

Глаза Алды были красны от слёз, и хотя она пыталась улыбаться, эта улыбка никого не могла обмануть. Но мы тактично делали вид, что ничего не замечаем.

Я плохо спала эту ночь, долго ворочалась на кровати. И уже за полночь услышала, как в соседней со мной спальне Алда уронила что-то из посуды — кажется, поднос, который упал на пол с громким звуком. Она тоже не спала.

Под утро меня я всё-таки сумела провалиться в забытье на несколько часов. А проснувшись, решила, что мне стоит собрать те вещи, что я могла взять с собой, и уехать к Ансе в Даларн еще до возвращения отца. Я не сомневалась, что он станет отговаривать меня от этого шага, и хотела этого избежать.

Я оставлю ему письмо с благодарностями за всё, что он для меня сделал. Почти всё мое детство и вся юность прошли именно здесь, в королевском дворце, рядом с их величествами и сестрами. Король и королева заменили мне рано утерянных родителей, и я знала, что никогда не смогу расплатиться с ними за их доброту. Король Матиас никогда не делал различий между мною и своими родными дочерями, и я знала, что и сейчас он хотел бы, чтобы я осталась здесь. Но знала и то, что каждый раз, видя меня, он невольно будет думать об Элине, и я хотела избавить его от этих гнетущих мыслей.

У меня было много красивых нарядов и драгоценностей, но в Даларне они мне были ни к чему. Хвастаться роскошными платьями в маленьком провинциальном городке было бы неуместно.

А чуть позже, если граница между Терцией и Нерландией не будет закрыта, я и вовсе хотела отправиться в Элленхейм, чтобы попытаться сделать то, что не смогла сделать моя родная мама. Я знала, что это тяготило ее до конца ее дней, и должна была постараться это исправить.

Там, в Нерландии, я не собиралась попадаться на глаза его величеству. Он сделал свой выбор, и я уже почти приняла его решение. Он мог получить мои руку и сердце, но счастью и любви он предпочел обиду и уныние. Ну, что же, он имел на это право. Вот только своего младшего сына он права выбора опять лишил.

Но я была благодарна нерландцам уже хотя бы за то, что они не стали настаивать на суде над Элиной, позволив династии Бруннельдов сохранить свое лицо и уважение подданных.

— Ваше высочество, вас спрашивают! — на пороге бесшумно появилась служанка.

— Кто? — сердце невольно трепыхнулось.

— Старая Анса пришла во дворец.

Надежда сменилась разочарованием, и я едва сдержала рвущийся с губ вздох.

— Приведи ее! И принеси нам чаю и чего-нибудь из еды.

Анса наверняка голодна.

Я сбросила ночную сорочку, переоделась в домашнее платье и вышла в смежную комнату, которая служила мне чем-то вроде приемной. Там на столе уже стоял поднос с хлебом, паштетом и пирожками. А горничная хлопотала, разливая по чашкам ароматный чай.

Анса сидела на стуле. Она не жаловала ни кресел, ни диванов. В нарушение этикета она даже не приподнялась при моем появлении, и служанка посмотрела на нее с укоризной. Но между близкими людьми церемонии были ни к чему, и при других обстоятельствах я бы бросилась к старой колдунье с объятиями. Но сейчас я всё еще была на нее сердита.

— Не смотри на меня так! — хмыкнула она, кода горничная оставила нас вдвоем. — Теперь-то ты понимаешь, что я не могла поступить по-другому. Король Матиас сделал для тебя слишком многое, чтобы я могла отплатить ему такой неблагодарностью.

— А то, что из-за твоего молчания могли казнить ни в чём не повинную девушку, тебя совсем не пугало? — хмуро откликнулась я.

— Я знала, что этого не случится, — возразила она. — Король пообещал мне, что твоя горничная не пострадает.

Интересно, как он собирался выполнить это обещание? Но думать об этом сейчас совсем не хотелось.

— Откуда ты узнала, что всё уже разрешилось? — спросила я. — Иначе бы ты не приехала во дворец. Обзавелась новым магическим шаром?

Она хихикнула, потянувшись за пирогом с морошкой.

— Почувствовала, что тебе нужна моя помощь. Он так и не позвал тебя с собой?

Я вздрогнула.

— Он? О ком ты говоришь?

— Не притворяйся, — Анса неодобрительно поцокала языком. — У тебя всё написано на лице. Да и думаешь, я не почувствовала вашу связь еще там, в избушке? Ты открыла ему свое сердце, девочка. А он, кажется, закрыл свое на самый большой замок.

— Я не желаю тебя слушать! — рассердилась я. — Но я рада, что ты приехала. Потому что обратно в Даларн мы поедем вместе.

Она не спеша доела пирог, а потом кивнула.

— Я знала, что рано или поздно это случится. Что тебе станет душно здесь, в Свеадорфе, в этих роскошных комнатах, что наполнены кучей ненужных вещей. Я сразу пыталась сказать это его величеству — еще тогда, когда он только пожелал тебя удочерить. Но он не поверил мне. В его представлении ни один разумный человек не мог променять дворец на избушку.

— А потом мы поедем в Нерландию, — продолжила я, когда она вновь отвлеклась на пирог — теперь уже с сёмгой.

Анса поперхнулась и долго кашляла. А потом сделала несколько глотков чая и отложила пирог в сторону.

— Это плохая затея, девочка! Ты же знаешь, чем это закончилось для твоей матери? Нерландцы не приняли ее. Им не нужна королева-чужестранка.

— Но я — не чужестранка! — напомнила я. — Во мне течет кровь Эрлунгов, разве ты забыла?

На сей раз колдунья посмотрела на меня почти одобрительно.

— Ты хочешь вернуть себе корону Эрлунгов? Отобрать ее у Эйнара?

— Что за чушь? — возмутилась я. — С чего ты взяла? Эта корона его по праву. Но ты же знаешь, что Элленхейм превратился в глыбу льда из-за нескольких слов, произнесенный моей матушкой. Ты сама показывала мне в своем шаре закованный в лёд город. И ты говорила, что матушка жалела об этих словах и, пока была жива, она отсрочивала исполнение этого заклинания. Вернее, пока был жив отец. А когда она почувствовала, что его больше нет, то ее сердце тоже остановилось.

— У нее были причины ненавидеть нерландцев, — сказала Анса.

— Я знаю. Но простые люди, которые жили в этом городе и потеряли там свои дома, ни в чём не виноваты. Это не они прогнали ее из дворца и из Нерландии. И она жалела о своих словах и, если бы она могла, то она вернула бы их назад.

Анса вздохнула и снова принялась за пироги.

— А с чего ты взяла, что у тебя получится его расколдовать?

— Может, и не получится, — кивнула я. — Но я должна хотя бы попытаться. И если ты хочешь спросить меня об Эйнаре, то нет, я не собираюсь встречаться с ним в Нерландии. Он даже не узнает, что я приезжала туда.

Анса надолго задумалась, и я не торопила ее. Тоже взялась за чашку с чаем.

— А он искал тебя!

— Искал? Кто? Эйнар?

— Да, — подтвердила она. — В первый раз он приезжал ко мне в Даларн, чтобы найти тебя!

— Найти меня? — еще больше удивилась я. — Но с чего бы ему было искать меня в Даларне, если я в это время была здесь, во дворце?

— Он искал ребенка короля Асманда, — уточнила Анса. — Он просто не знал, что это ты!

Глава 50. Кайса

— Искал ребенка короля Асманда? — недоверчиво повторила я. — Но зачем?

Анса пожала плечами:

— Кто его знает? Мне он сказал, что хотел вернуть сыну корону его отца. Но так ли это на самом деле, знает только сам король.

— Сыну? — еще больше изумилась я.

Старуха хихикнула:

— Он думает, что у Асманда был сын, а не дочь. И я не стала говорить ему про тебя. Вот только сейчас думаю, правильно ли я поступила. Хотя если ты захочешь стать королевой Нерландии, то, приехав в Элленхейм ты сама сможешь рассказать Эйнару правду.

Это было странно. Я считала Эйнара порядочным человеком, но даже для него это была бы слишком большая жертва. Он правил Нерландией на законных основаниях. Королева Катарина сама передала Хансенам трон Эрлунгов. Так с чего бы ему отказываться от власти?

Но обдумать это основательно мне не дали. В дверь постучали, и когда я разрешила войти, порог переступила… Лотта! Она сильно переменилась за то время, что я не видела ее — еще больше похудела и побледнела. И всё-таки это была она!

Я взвизгнула и бросилась ей на шею.

— Когда ты вернулась во дворец? Ты хочешь есть? Или, может быть, отдохнуть?

Я крутила ее во все стороны. Волосы ее были гладко причесаны, а одежда была чистой и пахла земляничным мылом.

— Садись с нами за стол! — предложила Анса. — Здесь на удивление вкусные пироги.

Но Лотта замотала головой:

— Благодарствую, но я не голодна. Надеюсь, ваше высочество, вы не станете возражать, если я снова поступлю к вам в услужение?

Ответила я не сразу, и мое молчание девушка истолковала по-своему.

— Нет-нет, ваше высочество, я всё понимаю! Кому же захочется иметь в служанках ту, которая столько времени провела в темнице? Я, глупая, вовсе не должна была к вам приходить.

— Что ты такое говоришь? — возмутилась я. — Я совсем не это имела в виду. Дело в том, что я уезжаю из дворца и еду в Даларн, к Ансе. Помнишь, однажды ты была в ее избушке вместе со мной? Сама понимаешь, что там совсем не королевские палаты. Я не могу взять тебя с собой, потому что у меня нет денег, чтобы платить тебе за службу. Но я попрошу Алду взять тебя к себе.

— Я буду служить вам без денег! — без тени сомнений сказала Лотта. — Только не гоните меня от себя!

Мы снова обнялись и обе не смогли сдержать слёз.

— Возьми ее с собой, — проворчала Анса. — Если ты поедешь в Нерландию, то тебе понадобится спутница. И вместо того, чтобы болтать, лучше подкрепились бы перед дорогой. Когда мы приедем ко мне в Даларн, нам потребуется время, чтобы нагреть дом и приготовить ужин. Хотя наверняка можно попросить здешнюю кухарку, чтобы она дала нам с собой корзинку пирогов.

Дверь снова распахнулась, и на сей раз я увидела Вилму.

— Кайса, ты что же, не знаешь? Нерландцы вернулись! Грета увидала их из окна, когда они въезжали в ворота. Она уже спустилась на крыльцо. Пойдем и мы!

И она бросилась по коридору, не дожидаясь меня.

Сердце забилось так быстро, что мне потребовалось несколько минут, чтобы немного успокоиться. Я не спросила у Вилмы, кто именно из нерландцев вернулся. Да она наверняка не знала этого и сама.

Может быть, приехал только принц Бьорн со своими слугами? Мне было трудно поверить, что король Эйнар захотел переменить свое решение. Да и с чего бы ему его менять?

— Ну, что же ты сидишь, глупая? — рассердилась Анса. — Надевай шубу и ступай во двор!

А поскольку я не двигалась с места, она сама набросила мне на плечи ту старую шубу, в которой я хотела ехать в Даларн.

Я шла по коридору и лестницам сначала медленно, а потом всё быстрей и быстрей. Я всё еще не могла поверить в происходящее. Должно быть, Грета ошиблась, перепутав нерландцев с какими-то другими гостями, что приехали ко двору.

И только когда я увидела на крыльце Алду — взволнованную, белую как снег, что лежал на ступенях — я поверила в то, что это был не сон.

Старшая сестра стояла чуть позади остальных, но когда принц Бьорн спешился и пошел ко крыльцу, все расступились, давая ему дорогу. Он остановился в двух шагах от Алды, но не успел ничего сказать ей, потому что она побледнела еще больше (хотя еще секунду назад казалось, что это было невозможно) и пошатнулась.

Она бы упала, если бы его высочество не подбежал к ней и не подхватил ее. Он поднял ее легко, словно пушинку, и она казалась совсем девчонкой в его сильных, могучих руках.

Так он и нес ее по лестнице на второй этаж, гордясь своим бесценным грузом. А она смотрела на него и улыбалась.

А вместе с ней улыбались и мы.

За этой тихой радостью за счастье сестры я едва не забыла об Эйнаре, и только когда почувствовала на себе его взгляд, обернулась.

Он стоял у крыльца рядом со своей лошадью. Я кивнула ему, и он кивнул мне в ответ. Я уже почти сделала шаг в его сторону, когда услышала голос Греты:

— Я распорядилась приготовить праздничный ужин. Может быть, папенька осудит меня за то, что я решила это без него, но пока его нет во дворце, кто-то же должен позаботиться о гостях. Ты же согласна со мной, Кайса?

— Ты всё сделала правильно, — я, как могла, подбодрила сестру.

А когда она ушла на кухню, чтобы проследить за всеми приготовлениями, и я снова посмотрела на то место, где стоял Эйнар, его величества там уже не было.

Глава 51. Кайса

Отец приехал во дворец спустя пару часов после возвращения нерландцев. Всё это время я провела у себя в комнатах, стараясь не обращать внимания на выразительное хмыканье Ансы.

— Полагаю, нам стоит отложить отъезд в Даларн хотя бы до утра, — сказала я, когда пришла в свои апартаменты с улицы.

— Отложим, — кивнула колдунья. — Чего бы не отложить?

Возможно, она ждала, что я поделюсь с ней своими переживаниями, но я взяла в руки книгу, которую читала уже несколько дней, и старательно принялась делать вид, что погружена в чтение.

А вскоре Анса уснула на диване, и я велела Лотте укрыть ее одеялом. И спала она так крепко, что не услышала, когда в дверь постучалась Алда.

— Посоветуй мне, как поступить, Кайса! — сестра села на кровать рядом со мной. — Должна ли я принимать предложение принца Бьорна?

Она была смущена, расстроена. Я посмотрела на нее с изумлением.

— Не понимаю, как ты можешь сомневаться? Ты хоть понимаешь, как непросто его высочеству было вернуться сюда? Наверняка и его отец, и все остальные нерландцы были против этого, и ему пришлось долго их убеждать. Он вернулся потому, что любит тебя, и его любовь так велика, что он готов выдержать недовольство родных и друзей.

— В том-то и дело! — воскликнула Алда. — Не будет ли он жалеть о такой жертве? Ведь он вернулся сюда насовсем. Он сказал мне, что готов остаться тут, в Терции. Но, быть может, когда-нибудь он станет думать, что напрасно оставил свою родину ради меня. И тогда любовь исчезнет, а на ее место придет разочарование.

Я укоризненно покачала головой:

— Ты не должна так думать! Он — мужчина, и если он принял такое решение, значит, уверен в правильности своего выбора.

— Возможно, — а вот в голосе сестры уверенности не было. — Но есть и другая сторона вопроса. Не поступлю ли я дурно по отношению к Элине? Если я приму предложение его высочества, это будет означать помолвку и свадьбу. Но можем ли мы пировать сейчас?

Эта мысль и вовсе показалась мне странной.

— Элина тоже сделала свой выбор сама. На преступление ее толкнули обида и нежелание признавать свой проигрыш. Сейчас она в монастыре, и мне хотелось бы надеяться, что там она осознает свои ошибки и встанет на путь исправления.

— Но отец, Кайса! Он вернулся из монастыря таким подавленным! Мне кажется, что приезд нерландцев не порадовал, а скорее расстроил его. И если принц Бьорн останется здесь, он будет напоминать отцу о том, что случилось.

— Ты хочешь отказаться от своего счастья из-за надуманных мыслей, которые ты приписываешь другим людям? А может быть, всё совсем не так, как ты себе воображаешь? И если это тебя беспокоит, поговори с отцом и узнай, что он думает об этом.

— А ты можешь пойти к нему со мной? — она схватила меня за руку, и мне передалась ее дрожь.

Мне казалось, что лучше бы ей поговорить с ним наедине, но я не могла отказать ей в этой просьбе.

Мы оробели обе, когда подошли к его покоям. Но он принял нас на удивление тепло. И хотя глаза его были покрасневшими, а морщин на лице словно стало еще больше, в его голосе не было уныния.

— Как ты могла подумать, дорогая, что я буду против этого брака? — удивился он, когда Алда изложила ему свои сомнения. — Я мечтал о союзе с Нерландией еще тогда, когда вы были совсем маленькими. И я вижу, как принц Бьорн любит тебя! Так почему бы вам не быть вместе? И он готов остаться в Терции, а значит, я, наконец, обрету сына и постараюсь сделать всё, чтобы он не пожалел о своем решении. Он станет тебе хорошим мужем, и вместе вы будете править страной мудро и справедливо.

Алда расплакалась от этих слов, и отец обнял ее.

— Глупышки, как вы можете думать, что я не желаю вам счастья?

Теперь мы плакали уже втроем.

А вечером состоялся пир, и Грета превзошла саму себя. Блюда были такими вкусными, что и хозяева, и гости не могли заставить себя отойти от стола. И когда начались танцы, лишь немногие смогли выйти в центр зала.

Первую пару составили Алда и Бьорн. Они так упивались обществом друг друга, что никто из присутствующих не осмелился выйти на паркет вслед за ними, отдавая этот танец им одним. И они танцевали как жених и невеста, а мы все радовались за них и за Терцию.

Мне показалось, что король Эйнар был грустен этим вечером, и я вполне могла его понять. Сын сделал тот выбор, который мог не прийтись отцу по душе. И я была благодарна ему за то, что он не пытался этому выбору помешать.

Я была уверена, что он так и просидит весь вечер за столом, погруженный в свои думы, но едва заиграла мелодия следующего танца, он вдруг поднялся. И еще прежде, чем он сделал шаг в мою сторону, я догадалась, что он пойдет именно ко мне.

— Ваше высочество, надеюсь, вы не откажете отдать этот танец мне?

Мы вышли в центр зала и вместе с другими танцующими принялись рисовать на паркете положенные фигуры. Этот танец заставлял нас всё время то сходиться, то расходиться, и во время одной из таких встреч, когда мы на протяжении нескольких минут двигались рука об руку по кругу, его величество спросил:

— Ты выйдешь за меня, если я попрошу у короля твоей руки?

Я вздрогнула и сбилась с шага, наступив Эйнару на ногу. Но он даже не охнул. Напротив, улыбнулся.

Я надеялась, что однажды услышу эти слова от него, и всё-таки оказалась к ним не готова. И мне потребовалось немало времени, прежде чем я смогла ответить:

— Я выйду за тебя замуж не раньше, чем ты скажешь, что любишь меня!

Я впервые назвала его на «ты», и это далось мне так легко, как будто бы было чем-то самим собой разумеющимся.

— Непременно скажу, — пообещал Эйнар, — но только не здесь и не сейчас.

Мы перешли к следующей фигуре и поменялись партнерами, но в какой бы части зала мы не находились, мы искали друг друга взглядами и уже не пытались этого скрыть.

Глава 52. Кайса

На следующий день отец сам пригласил меня к себе.

— Король Нерландии попросил твоей руки, Кайса! — сообщил он мне, когда я села в кресло напротив него. — Прости, что я не спросил твоего мнения, но его величество — не тот человек, которому я могу отказать. Он отдает мне своего сына, так могу ли я взамен не отдать ему дочь? Я ответил ему согласием, но если ты станешь возражать против этого брака, то я попробую убедить его посмотреть на одну из твоих сестер. Но, кажется, ты не удивлена? — он подозрительно прищурился.

— Не удивлена, отец, — я не стала отрицать очевидного. — И я согласна стать его женой.

— Ну, что же, — обрадовался отец, — тогда мы сможем объявить эту новость. Пусть все порадуются не только за Алду, но и за тебя.

Но он ошибся, когда решил, что эта новость вызовет только радость. И не успела эта новость стать известной всем во дворце, как недовольные появились уже даже в нашей семье.

— А король Эйнар знает, что Кайса не королевской крови? — спросила Грета, заявившись в покои отца как раз тогда, когда там были мы с Алдой.

— Что ты такое говоришь, Грета? — возмутилась Алда. — Разве это имеет какое-то значение?

— Для нас, конечно, не имеет, — согласилась Грета, — а вот для его величества — наверняка. Уверена, он не захочет, чтобы в жилах его детей текла кровь простолюдинки.

— Замолчи! — велел ей отец. — Это не твоего ума дело. А если ты думаешь, что из-за этого король Нерландии откажется жениться на Кайсе и переключит свое внимание на тебя, то ты ошибаешься. А потому попридержи язык и займись лучше приготовлениями к свадебному пиру.

Но роль поварихи на сей раз, кажется, не была сестре по душе, и судя по тому, какой взгляд она бросила в мою сторону, я поняла, что она не станет молчать. А я не собиралась ее останавливать. И если Эйнар не захочет жениться на мне из-за того, что расскажет ему Грета, то значит так тому и быть. Возможно, потом он станет об этом жалеть.

Но, кажется, сестра и сама поняла, что повела себя некрасиво, потому что когда мы вышли из апартаментов отца, он обняла меня.

— Прости, Кайса, ты же знаешь, что я люблю тебя как родную сестру. И я никогда не считала, что ты нам не ровня. Но согласись, что начинать брак с обмана не слишком хорошо. Его величество имеет право знать правду. Для короля происхождение его невесты особенно важно.

— Не вздумай в это вмешиваться, Грета! — строго сказала Алда.

Но я чувствовала, что Грета не послушает ее.

В этот день из Свеадорфа уезжала Анса. Я уговаривала ее остаться до свадьбы, мне хотелось, чтобы она была в числе самых почетных гостей, но она стояла на своем.

— Кто я такая, чтобы быть на королевском пиру? — хмыкнула она. — Я куда лучше чувствую себя в своем лесу, чем в этой золоченой клетке. Но в день твоей свадьбы я подниму за вас кружку травяного чая и пожелаю вам счастья. А потом, когда ты уедешь в Нерландию, я буду ждать от тебя хоть изредка вестей. А быть может, однажды ты приедешь в Терцию, чтобы навестить старую Ансу?

— А почему бы тебе самой не приехать ко мне? — спросила я. — Что держит тебя в твоем Даларне? В Нерландии тоже есть леса, и мы выстроим тебе там хороший теплый дом.

Но она только обняла меня в ответ и заторопилась к повозке, которую выделил отец, чтобы доставить в ее избушку то продовольствие, что мы для нее собрали.

— А вот я, ваше высочество, — сказала Лотта, — поеду с вами куда угодно, если вы изволите меня с собой взять. В Нерландии, поди, тоже люди как-то живут.

Чужая страна пугала ее, но она бодрилась, и ее преданность тронула меня до глубины души.

Король Эйнар пришел ко мне только через пару дней после разговора с отцом. Теперь, став женихом и невестой, мы могли видеться уже наедине, и Лотта, едва он появился в моей маленькой гостиной, понятливо улыбнулась и выскользнула за дверь. А я отчего-то смутилась.

Мы долго стояли друг против друга, не решаясь сделать первый шаг, но, наконец, его величеству это надоело, и он, мигом преодолев разделявшее нас расстояние, обнял меня так сильно, что мне стало трудно дышать. Его губы уже искали мои, но я, отвернувшись, возмущенно выдохнула:

— Ты так и не сказал, что любишь меня!

— Глупая моя девочка! — рассмеялся он, снова разворачивая меня к себе. — Да до тебя я был уверен, что любви не существует на свете.

И я позволила ему себя поцеловать. А потом, осмелев, ответила на его поцелуй.

Глава 53. Эйнар

— Ваше величество, мне нужно кое-что вам рассказать!

Я стоял на террасе и смотрел на парк, окружавший королевский дворец. Он был еще в снегу, но постепенно пробуждался от зимнего сна. Солнце с каждым днем появлялось всё раньше и раньше и грело всё теплей и теплей.

Женские шаги я услышал издалека и сразу понял, что это не Кайса. Шаги были более тяжелые, и еще через пару мгновений я, хоть и не оглядывался, угадал в подошедшей принцессу Грету. Она была чуть и пышнее и чуть грузнее своих сестер.

— Слушаю вас, ваше высочество.

Сначала я подумал, что она хочет обсудить со мной перечень блюд, что будут подаваться на свадебный стол. Насколько я знал, именно она отвечала за подготовку праздничного обеда. Но по тому, как она была взволнована, я понял, что ошибся. Вряд ли обсуждение вопросов, связанных с кухней, могло бы так ее растревожить.

— Только прошу вас, ваше величество, не считайте меня сплетницей, — начало разговора было многообещающим. — Изначально я хотела, чтобы об этом рассказал вам наш отец. Но он не счел это важным. А я полагаю, что вы имеете право это знать!

Голос ее сорвался, и она покраснела еще больше. А задрожавшие руки спрятала в карманы теплого шерстяного плаща.

— Продолжайте, ваше высочество! — поощрил я ее, когда молчание затянулось.

— Дело в том, ваше величество, — она подошла ко мне еще ближе и понизила голос, — что моя сестра Кайса, которую вы выбрали себе в жены, на самом деле мне вовсе не сестра! — она выдохнула это и снова остановилась, дав мне возможность осознать сказанное. — Родители привезли ее во дворец, когда она была еще маленькой. Она из бедной семьи и рано лишилась своих родных. Отец и матушка пожалели ее и решили ее удочерить. Не правда ли, это было очень благородно с их стороны?

Я вздрогнул, услышав это. Значит, Кайса не была их сестрой? Но почему она сама не рассказала мне об этом?

— Отец никогда не делал различий между нами и ею, и мы сами всегда относились к ней как к сестре. И сейчас я искренне рада за нее! Это действительно так! Но я считаю, что вы имеете право знать, что в девушке, на которой вы собираетесь жениться, нет ни капли королевской крови. Мы даже не знаем, в законном ли браке она рождена. А ведь речь идет о будущей королеве Нерландии!

Она замолчала и посмотрела мне прямо в глаза, ожидая ответа. Но что она хотела услышать? Что я разочарован? Что разгневан? Но это было не так.

Да, я был удивлен, что Кайса не призналась мне, что она вовсе не дочь короля Матиаса. Но разве я когда-нибудь спрашивал ее о детстве? Разве я вообще спрашивал ее хоть о чём-то?

Все наши разговоры прежде сводились лишь к обсуждению преступления. А после того, как я попросил у его величества ее руки, мы и вовсе обмолвились лишь несколькими десятками фраз. И нам совсем не хотелось долгих разговоров. Куда больше мне хотелось целовать ее и видеть, что и ей хотелось того же.

Да и разве я сам был рожден в королевских покоях? Разве мой отец изначально был королем?

А если однажды внук королевы Катарины вдруг найдется, возможно, я вовсе лишусь королевской короны. И мне хотелось бы надеяться, что даже после этого Кайса не перестанет меня любить. Потому что я был уверен, что она любит меня совсем не за корону и власть, которую она дает.

У Нерландии уже была одна королева из простого народа. И пусть ту королеву двор не принял, сейчас всё будет по-другому. Я никому не позволю сказать ни одного дурного слова в сторону Кайсы. И мне будет наплевать, кто и что будет думать о том, что она — не королевская дочь. Она будет женой короля. И я не сомневался, что она будет отличной королевой.

— Благодарю вас, ваше высочество, — сказал я. — Не сомневаюсь, что вы рассказали мне это из самых лучших побуждений.

Я поклонился и ушел, оставив ее на террасе. Я видел, что она была разочарована, но что еще я мог ей сказать? Это касалось только нас двоих — меня и Кайсы. И когда-нибудь, уже в Нерландии, мы с женой обсудим это. И я был уверен, что она с удовольствием расскажет мне о своем детстве вне королевского дворца, если, конечно, сама о нём помнит.

А мой народ примет ее, потому что она мудра и справедлива. А это именно те качества, которыми и должна обладать королева.

Тут я подумал о том, что она еще и красива, и что скоро она будет моей женой, и почувствовал жар во всём теле. Одна мысль об этом сводила меня с ума.

Изначально, когда я сообщил своей свите о том, что мы возвращаемся в Свеадорф, чтобы Бьорн мог жениться на принцессе Алде, это не вызвало восторгов у моих людей. Они прекрасно понимали, что это значит. Что мой единственный сын остается в Терции.

Но когда мы вернулись во дворец короля Матиаса, и я сказал, что свадьба будет не одна, это вызвало совсем другую реакцию. Теперь они уже считали Кайсу своей королевой, и я видел, с каким почтением и радостью они кланялись ей, встречая ее в коридорах. Они уже приняли ее и радовались моему счастью.

Как порадовался за меня и Бьорн.

— Ваше счастье, отец, делает еще более счастливым и меня самого, — сказал он мне, когда узнал о нашем обручении. — Алда говорила мне, что Кайса — ее любимая сестра, и я не сомневаюсь, что она будет тебе хорошей женой. И я впервые вижу, чтобы у тебя так блестели глаза! Надеюсь, вы станете часто приезжать к нам в Свеадорф. А мы с Алдой непременно приедем к вам — возможно, к тому времени у меня уже появится братец или сестрица.

Я тогда смутился как мальчишке, но совершенно не устыдился этого.

Поначалу я хотел, чтобы здесь, в Терции, состоялась только наша помолвка, а свадьбу мы бы отпраздновали уже в Нерландии. Но потом понял, что это будет слишком трудно — быть рядом с Кайсой и не иметь возможности ею обладать. Одних поцелуев мне уже было мало. Мне хотелось сделать ее своей. Хотелось доставлять ей удовольствие и получать это удовольствие самому. Хотелось научить ее всему тому, чему может молодую девушку опытный, зрелый мужчина.

От этих мыслей мне стало жарко, и придя в свою спальню, я долго умывался холодной водой.

Глава 54. Кайса

— Прости, но я всё рассказала королю Эйнару, — призналась мне Грета, когда пришла ко мне, чтобы решить вопрос с начинкой для свадебного пирога.

В ответ на это я лишь пожала плечами. Рассказала так рассказала. С этим поделать я ничего уже не могла. И меня это уже не сильно беспокоило. Если даже после ее слов Эйнар не передумал на мне жениться, значит, он сделал свое предложение отнюдь не потому, что я была принцессой, а потому, что он действительно меня любил. Куда больше я волновалась по поводу торжественных церемоний и особенно первой ночи.

Примерно я представляла, что происходит в такую ночь между мужчиной и женщиной, но это были не более чем догадки, а вот как оно всё окажется на самом деле? Этот вопрос мы уже несколько раз обсуждали с Алдой — благо обе находились в одинаковом положении — и в итоге пришли к тому, что нам следует отдать всё на откуп нашим мужчинам, понадеявшись на то, что они будут с нами достаточно нежны.

Сам свадебный пир по королевским меркам ожидался достаточно скромным — ни наш отец, ни Эйнар не хотели устраивать пышных торжеств. Один еще пребывал в тревоге из-за младшей дочери, другой еще скорбел по старшему сыну. Уверена, мы все предпочли бы совсем скромную церемонию, но статусы обоих семейств слишком ко многому обязывали.

Сначала состоялась церемония в храме, она связала узами новобрачных сразу в двух парах — сначала меня и Эйнара, а потом Алду и Бьорна. Потом в двух открытых, красиво украшенных санях мы проехали по Свеадорфу, дабы нас могли поздравить и поприветствовать горожане и гости столицы.

На дорогах еще лежал снег, но весна уже вступала в свои права, и на площадях полозья саней уже скребли об оттаявшие булыжники. И деревья уже просыпались ото сна. И уже громче щебетали птицы.

Я надеялась, что на праздник приедет и Анса, но она прислала мне только письмо с поздравлениями. Оно было довольно скупым на слова, но в каждой букве его я чувствовала ее любовь и тепло.

Свадебный обед был просто восхитителен — Грета превзошла саму себя. На столе были несколько совершенно новых для меня блюд, и по восхищению нерландцев я догадалась, что это были их национальные кушанья. Во время пира Грета подошла ко мне и спросила, понравились ли нам угощения. Она поздравила меня, мы обнялись. Я не держала на нее зла. Однажды она непременно встретит своего мужчину и поймет, что сердцу не прикажешь. А в том, что любой мужчина будет ценить такую хозяйку и повариху, как она, можно было не сомневаться. Но я была рада, что этим любым не оказался Эйнар.

Мы вышли в Эйнаром на первый танец, отдавая дань старинным традициям. А потом почти не поднимались из-за стола до тех пор, пока не настало то время, когда мы уже могли позволить себя отправиться в нашу спальню. Алда и Бьорн еще остались в зале, но по взглядам, которыми они нас проводили, я поняла, что вскоре они последуют нашему примеру.

Я рада была остаться с Эйнаром наедине (о, я даже мысленно еще не могла осмелиться назвать его мужем!), но чем ближе мы подходили к нашей опочивальне, тем медленнее я шла. Решимость оставляла меня, и в конце концов его величество не выдержал и подхватил меня на руки. Так он и перенес меня через порог спальни.

Он видел, что мне было страшно, и не торопил меня. Мы начали с поцелуев, и только когда я расслабилась, перешел к следующему действию — стал расстегивать жемчужные пуговицы на моем платье. И когда одежда была сброшена, я снова словно заледенела.

Он спрашивал меня о чём-то, и я даже, кажется, ему отвечала. А когда мы оказались на кровати, мое тело сотрясла дрожь. И дрожала я вовсе не от предвкушения удовольствия, а от страха.

— Не бойся, моя королева! — прошептал он мне на ухо.

А я уже жалела о том, что вышла замуж. Я не должна была принимать его предложение. Мне следовало уехать вместе с Ансой в Даларн, где мне всегда было так хорошо и спокойно.

А его поцелуи становились всё жарче, всё откровеннее, и хотя сначала я почти не отвечала ему, постепенно тело поддалось на эти ласки, и каждое его прикосновение вызывало уже не ужас, а интерес.

В итоге всё случилось, и это не доставило мне какой-то особенно боли, о которой я много слышала от горничных и сестер. И я, наконец, позволила себе робко улыбнуться. Мы стали мужем и женой. И эта мысль оказалась для меня невероятно приятной. А когда я увидела улыбку и на его губах, то почувствовала себя счастливой.

Глава 55. Эйнар

Весь следующий день мы принимали поздравления. И первыми к нам пришли другие новобрачные. На лицах Бьорна и Алды горел такой же смущенный румянец, как и на щеках Кайсы. Но они тоже улыбались.

Мы обсудили с сыном еще кое-какие вопросы, а потом к нам присоединился и король Матиас. Дипломатические связи были налажены, граница между нашими странами открыта, и я надеялся, что мы станем друг для друга верными друзьями и надежными союзниками.

А ночью я не собирался даже притрагиваться к своей молодой жене. На рассвете нам предстояло отправиться в долгую и трудную дорогу до Нерландии и нужно было хорошо отдохнуть. Но стоило нам только оказаться в одной постели, как я мгновенно забыл про свое намерении выспаться. Рядом с Кайсой невозможно было просто спать. А учитывая, что в эту ночь моя жена вела себя куда более смело и решительно, чем в предыдущую, близость нам обоим доставила куда более яркие ощущения. Но выспаться мы всё-таки успели.

Кайса решила ехать верхом, но я всё-таки настоял на том, чтобы следом за нашей кавалькадой отправилась и утепленная карета.

— Я буду ехать верхом днем, пока светло, — сказала жена, — а когда начнет смеркаться, переберусь в карету. Мне хочется показать тебе Терцию — те места, которые я очень люблю. А ты потом покажешь мне Нерландию.

О да, мне уже не терпелось пересечь границу наших стран, чтобы начать показывать Кайсе ее новое королевство. А в Нерландии было на что посмотреть!

Зимой там можно любоваться заснеженными горами или слушать, как в морозы трещат верхушки деревьев в лесу. Весной — следить за устремлявшимся по рекам к морю льдом и наслаждаться журчанием ручейков. Летом — слушать на лугах песни птиц и трескотню кузнечиков. А осенью наслаждаться золотом укутывающей землю листвы.

Но ехали мы не торопясь. Кайса ловко сидела в седле, но в каждой деревне, в каждом городе, через которые мы проезжали, нам приходилось спешиваться и принимать поздравления. И каждый градоначальник хотел накормить нас роскошным обедом или ужином. Впрочем, моя дружина не противилась этому, хотя каждому из воинов тоже хотелось поскорей вернуться домой, к родным.

Только герцога Орхуса с двумя его слугами я отправил вперед. Он должен был известить о нашем прибытии мой двор, дабы там успели подготовиться к достойной встрече молодой королевы.

Мы въехали в Нерландию ранним утром. И едва пересекли границу, остановились. И хотя всё в этой части страны было ровно таким же, как и в соседней Терции, мне казалось, что даже воздух был здесь уже другой — такой свежий, что я не мог им надышаться. Кайса посмотрела на меня с улыбкой, и я смутился. Но ничего, скоро она полюбит Нерландию так же сильно, как люблю ее я.

Еще день пути, и впереди показался овеянный легендами Арланский лес. Он был огромным, но когда мы проедем сквозь него, впереди, на горе уже покажется Элленхейм. И я невольно пришпорил коня, уже предвкушая встречу со столицей.

Но едва мы въехали в лес, я увидел несущегося к нам всадника. Моя охрана сразу выдвинулась вперед, но паника оказалась напрасной — к нам приближался герцог Орхус. Должно быть, спешил сообщить, что Элленхейм готов к приезду королевы.

Но когда его светлость подъехал к нам и спешился, мне снова стало тревожно — на лице Роалда явно читалось волнение.

— Ваше величество! — он тяжело дышал. — Простите, что напугал вас. Но я посчитал, что должен вас предупредить!

— Что случилось? — сердце застучало чаще.

— Старый королевский замок в Элленхейме оттаял!

— Что? — не поверил я. — Этого не может быть!

— Я сам не поверил своим глазам, ваше величество! — Орхус почти кричал и размахивал руками, что было совершенно непохоже на него. — Еще позавчера он был во льду, как и обычно. А вчера он будто сошел со старинной картины. Я уже и забыл, что когда-то он был именно таким!

Новость так взбудоражила всех, что воины зашумели, как и я, не решаясь поверить тому, что сказал его светлость.

— Ты говоришь, это случилось вчера? — переспросил я.

— Именно так, ваше величество! Мне доложили об этом, когда я проснулся. Я вышел на балкон, посмотрел в ту сторону и не поверил своим глазам. Шпили башен, каменные стены, разноцветные витражи в окнах — всё, что прежде было скрыто под глыбой льда, снова стало прежним! И вот, что странно, ваше величество. Казалось бы, после стольких лет ледяного плена всё внутри замка должно было прийти в негодность — мебель, ткани, паркет на полах. Но всё выглядит так, как будто люди жили там только вчера! Я сам отправился в старый замок, чтобы лично убедиться в том, что мне рассказали. Всё так и есть, ваше величество!

Мы потрясенно молчали. И так и не дождавшись от меня ответных слов, герцог продолжил:

— Я посчитал, ваше величество, что это не случайно — то, что это произошло именно сейчас, когда вы с ее величеством приехали в Нерландию. Быть может, это знак? И я взял на себя смелость распорядиться, чтобы в старом замке затопили печи и камины. Подумал, вдруг вы захотите вернуть королевский двор именно туда?

Он посмотрел на меня, ожидая одобрения или, напротив, упрека. И я кивнул, хотя всё еще не мог поверить в то, что он говорил. Что, если он преувеличил? И даже если старый королевский замок оттаял, то пригоден ли он для жилья? И не будет ли моей королеве в нём неуютно?

— Может быть, ты предпочтешь пока остановиться в том замке, где находился мой двор? — спросил я у Кайсы. — А уже потом, когда мы убедимся, что старый замок не заледенеет снова…

— Нет, ваше величество! — улыбнулась она. — Если ты не будешь возражать, то я хотела бы, чтобы мы остановились в старом замке.

Я посмотрел на нее с гордостью. Моя храбрая девочка!

Мы миновали лес, и когда дорога вышла на предгорный луг, я не смог сдержать восхищенного вздоха. И такой вздох не смог сдержать не только я.

Старый замок Элленхейма предстал перед нами во всей своей красе. Над башнями развевались флаги, а шпили блестели в солнечных лучах.

Он был именно таким, каким я помнил его с детства. Сильным, неприступным и необыкновенно-прекрасным.

Глава 56. Кайса

Замок был именно таким, каким я его себе и представляла. Он стоял на высоте, и видно его было издалека. Его шпили терялись в облаках, а стекла в окнах блестели в солнечных лучах. Он казался сказочным видением, и когда я только увидела его, то придержала коня.

Так мы и стояли на дороге. И восхищенно смотрела на замок не только я. Мои спутники тоже словно видели его впервые. Впрочем, большинство из них наверняка уже и не помнили те времена, когда он тоже был таким, и знали его только как глыбу льда, нависавшую над старым городом.

— Это просто невероятно! — прошептал Эйнар. — Он точно такой, каким я его и помнил.

Мы подъезжали к городу медленно, потому что подданные моего супруга (о, как приятно было называть его именно так!) вышли нас встречать. Со всех сторон доносились до нас приветственные крики, и я то и дело улыбалась и кланялась. Такое внимание было приятно, и я видела, как гордился этим Эйнар. Кажется, он был отличным королем, если народ так его любил.

Правда, на какое-то мгновение улыбка сбежала с моих губ. Это случилось, когда я подумала о том, что ведь когда-то, много лет назад, вот так же торжественно в этот город въезжала моя мама. И, должно быть, ее тоже приветствовали как королеву. А потом Нерландия ее прогнала. Но я тут же одернула себя. Это не страна ее прогнала, а кучка вельмож, которая преследовала свои интересы. Они хотели, чтобы рядом с моим отцом была другая женщина, и делали всё, чтобы добиться брака, который был им выгоден.

Но даже этого им сделать не удалось. Мой отец не смог защитить мою мать, но он всё-таки остался ей верен. И должно быть, они действительно сильно любили друг друга, если не смогли жить друг без друга.

Когда мы въехали на королевский двор, Эйнар помог мне спешиться.

Всё здесь выглядело так, словно никакого ледяного плена и не было. Могучие каменные стены казались только-только сложенными, булыжная площадь было чистой и ухоженной, и повсюду сновал народ. Как быстро всё сумели привести в порядок.

Мы вошли внутрь, и убранство лестниц и комнат тоже было отменным. Шторы, картины, мебель были подобраны с большим вкусом. А многие детали интерьера были необычными и сразу привлекали внимание. Старинные книги в массивных шкафах, начищенные до блеска доспехи, картины, написанные не один век назад.

Паркетный пол блестел, а в ворсе ковров, которыми была устлана широкая мраморная лестница, утопали ноги.

Мы с Эйнаром переходили из одной комнаты в другую и везде находили повод чем-то восхититься. Я чувствовала себя так, словно вернулась домой. Во дворце короля Матиаса у меня никогда не было такого ощущения.

Когда-то в этих комнатах жили мои мать и отец, и мне казалось, что всё вокруг было наполнено их магией. И я мысленно сказала маме, что, наконец, сдержала слово и приехала в Элленхейм. И расколдовала его, как когда-то и обещала. А ведь мне для этого даже делать ничего не пришлось. Просто сюда приехать.

Но спальню мы с Эйнаром выбрали другую — с видом на город, который отсюда словно лежал на ладони. Муж отдал распоряжение слугам, и уже к вечеру опочивальня была обставлена так, как мы и хотели.

Мы должны были устроить бал в честь нашего бракосочетания, но пока мне не хотелось об этом даже думать. И хотя я понимала, что без устроенных для знати торжеств было не обойтись, я хотела отдохнуть с дороги хотя бы пару дней. А вот знакомиться с простым народом я отправилась уже на следующий день. Эйнар был против этого, но я сумела настоять на своем. Разумеется, он отправился в город вместе со мной.

Мы ходили по его улицам и площадям, разговаривали с ремесленниками, крестьянами, купцами. Пробовали простую, но сытную еду, слушали поздравления и наказы. И чувствовали себя абсолютно счастливыми.

Но когда мы вернулись во дворец, нас встретил обеспокоенный герцог Орхус.

— Ваше величество! В замок из Синнурхейма приехала королева Катарина!

— О, нет! — мне показалось, что муж переменился в лице. — Я сам собирался съездить к ней и всё рассказать.

— До нее дошла весть, что старый Элленхейм очнулся от ледяного плена, и она приехала убедиться, что это действительно так! Она уверена, что вы привезли из Терции ее внука!

Эйнар помрачнел и сжал мою руку.

— Я сейчас всё объясню тебе, Кайса!

Мы вошли в ближайшую комнату (я еще не знала, как они все назывались и для чего именно использовались), он усадил меня в кресло, а сам подошел к окну.

— Это длинная история, дорогая. Когда-нибудь ты узнаешь ее целиком. Пока же хочу лишь кратко тебе ее рассказать. На протяжении нескольких столетий Нерландией правили Эрлунги, и среди королей этой династии были и храбрые воины, и сильные маги. Но после смерти короля Асманда династия прервалась. Наверняка, и в Терции многие знают, что с ним случилось.

Я кивнула. Хотела ответить, что мне тоже есть, что ему рассказать, но он не дал мне вымолвить ни слова, а продолжил сам:

— После смерти единственного сына королева Катарина удалилась от государственных дел и предпочла уехать из столицы, передав корону и власть моему отцу. Она много лет провела в своей северной резиденции, но недавно, перед моим отправлением в Терцию она пригласила меня к себе. Она вдруг надумала себе, что у короля Асланда был ребенок. Якобы когда королева Эллен покидала Нерландию, она была в положении. Я не поверил тому, что она говорила, но оказалось, что она была права. Ваша колдунья Анса это подтвердила. У Эллен действительно был сын, но он умер во младенчестве. Сразу же по возвращении в Нерландию я собиралась отправиться в Синнурхейм, чтобы рассказать всё королеве Катарине. Но я понимал, насколько тяжело ей будет это узнать, а потому предпочел отложить визит на несколько дней. Я не подумал о том, какой вывод она сможет сделать, узнав о том, что Элленхейм сбросил с себя ледяные оковы. И как же больно ей будет теперь узнать правду! Но я должен ей ее сообщить.

Он поднялся.

— Подожди, Эйнар! Я должна пойти с тобой!

Но он покачал головой:

— Нет, дорогая. Это будет тяжелый разговор. И боюсь, ее величеству будет еще тяжелее, если она узнают правду, видя наши счастливые лица. В свое время она не пощадила Эллен, которая была твоей соотечественницей, и теперь может сказать что-то обидное и тебе. Она уже стара и совершенно одинока. Я не одобряю многие ее поступки, но мне ее искренне жаль. Когда-то она совершила ошибку, но сама же жестоко поплатилась за нее. Я просто поговорю с ней, постараюсь ее успокоить.

Но я поднялась за ним следом.

— Мы поговорим, Эйнар, — сказала я, выделив слово «мы». И поверь мне — ее этот разговор совсем не расстроит.

— Что ты такое говоришь? — удивился он. — Ведь она узнает о том, что у нее нет никакого внука!

— Да, —подтвердила я. — У нее нет внука. И никогда не было. Зато у нее есть внучка!

Глава 57. Эйнар и Кайса

Эйнар

Я не сразу понял, о чём она говорила. Долго смотрел на нее. А потом, когда осознал то, что услышал, ощутил сразу столько разных чувств. Огромное изумление, щепотку радости и сильную обиду.

— Ты? — спросил я. — Ты — дочь Эллен и Асманда?

— Да!

— Как ты могла мне этого не сказать? — почти выкрикнул я.

— А разве ты спрашивал? — возразила она. — И разве ты хоть словом обмолвился о том, что искал в Терции потомка Эрлунгов? Я узнала это от Ансы.

— Анса? — переспросил я и снова опустился в кресло. — Ах, ну да, я должен был догадаться! Кого еще она могла так защищать? И когда Грета сказала мне, что вы не сестры по крови… Каким же глупцом я был! А кто еще, кроме Ансы, про это знал? Король Матиас?

— Нет, — ответила Кайса. — Даже он ничего не знал. Но прошу тебя, не сердись! Я собиралась рассказать тебе всё именно в Элленхейме! Это было слишком важно для меня!

Она села рядом с ним, взяла меня за руку.

— Значит, старая королева права, и Элленхейм сбросил с себя ледяное заклятье именно потому, что в Нерландию приехала ты?

— Наверно, так. Ты разве этому не рад?

Я не хотел показывать, что уже перестал на нее сердиться, но улыбка выдала меня.

— Рад. Ты даже не представляешь, как. А еще я рад тому, что больше мне не нужно будет искать ребенка Эрлунгов и думать о том, что мне придется передать ему корону. Потому что этот ребенок корону уже получил.

Кайса рассмеялась вместе со мной.

А потом мы рука об руку пошли в зал, где ждала нас королева Катарина.

Кайса

Я много лет ненавидела эту женщину и мечтала ей отомстить. Я мечтала, что однажды приеду в Нерландию и сделаю то, чего не смогли сделать ее лучшие нерландские маги — я расколдую Элленхейм. И тогда и старая королева, и ее подданные поймут, чего они лишились, прогнав из своей страны мою мать. И когда они осознают это, я гордо вернусь в Терцию, оставив их кусать локти от досады. А возможно, скажу Катарине еще несколько жестоких фраз — чтобы обидеть не только действием, но еще и словами.

Но когда я вошла в зал и увидела старую слабую женщину, глаза которой были красны от слёз, а руки тряслись от волнения, то мои прежние желания исчезли без следа. Эйнар был прав — она уже заплатила за свою ошибку. И сама никогда себя не простит.

А мне следовало простить ее — и за себя, и за маму. Чтобы начать всё с чистого листа, без груза прежних обид и ненависти. Чтобы сделать счастливым Эйнара и стать счастливой самой. И править Нерландией так, как ею правил мой отец. И заслужить любовь и уважение подданых.

— Герцог Орхус уже сказал мне, что я ошиблась! — голос старой королевы звучал так тихо, что мне пришлось прислушиваться, чтобы разобрать слова. — Прости, что снова побеспокоила тебя. Ты был прав — я тешила себя несбыточными надеждами. Я так хотела увидеть своего внука и попросить у него прощения. Но я уже поняла, что это невозможно.

Эйнар сделал шаг в ее сторону, но она взмахом руки остановила его. А потом пошла прочь — худенькая, с опущенными плечами, совершенно седая.

— Я простила тебя, … бабушка! — крикнула я ей вслед.

Она охнула, но даже не смогла обернуться — так и рухнула на пол там, где застигли ее мои слова.

Я бросилась к ней, а Эйнар побежал за слугами, магами, докторами.

Она лежала на полу, а я сжимала ее руку, пытаясь прощупать бьющуюся на запястье жилку. И молилась о том, чтобы она не покинула этот мир в тот день, когда мы только-только обрели друг друга. Я ненавидела ее столько лет, а теперь боялась потерять.

Эпилог

Нашего первенца мы назвали Асмандом — в честь моего отца. Он рос смелым, сильным и любознательным мальчиком. Отец учил его боевому искусству, а я — древней магии. А чему его учила бабушка, мы не знали и сами, но королева Катарина проводила с внуком немало времени, и должно быть, именно благодаря этому он поразительно хорошо для своих лет знал историю Нерландии.

Элленхейм стал еще краше, а благодаря открытию свободной торговли с Терцией богатела и вся страна.

Король Матиас скончался два года назад, и теперь Терцией правили Алда и Бьорн. У них уже подрастали двое сыновей, и в прошлом году они всей семьей приезжали к нам в Элленхейм. Ох, и наговорились мы с сестрицей всласть!

Вилма и Ритта вышли замуж за герцогов богатых земель, а вот Грета и Мэрит всё еще искали себе мужей. Элина по-прежнему жила в монастыре. Алда сказал, что навещала ее там и обнаружила в характере сестры большие перемены. Но так ли это было на самом деле, я не знала.

Приехавшая вместе со мной в Нерландию Лотта по-прежнему служила при дворе, только теперь она была уже женой дворянина и занимала должность, соответствующую ее новому статусу — фрейлины королевы.

Я много лет звала в Нерландию Ансу, но только сейчас она согласилась приехать сюда. Сейчас, когда у нас с Эйнаром появилась дочка Айна.

И именно карету, которая должна была привезти старую колдунью, я и высматривала сейчас, стоя на балконе замка. И когда увидела ее, бросила вниз по лестнице, чтобы поприветствовать дорогую гостью.

— Ну, полно, полно, — заворчала Анса, когда я ее обняла. — лучше покажи мне маленькую принцессу!

И я повела ее в комнату, где стояла колыбель Айны. Она долго смотрела на девочку, а потом удовлетворенно кивнула.

— Я начну учить ее всему прямо сейчас! — заявила она.

Ее совсем не смущало, что Айна еще не научилась даже говорить. Она ничуть не сомневалась, что малышка уже всё понимала. И кому, как не ей, было об этом знать.

Конец

Оглавление