Мусорщики "Параллели" VI (fb2)

- Мусорщики "Параллели" VI (Мусорщики "Параллели" - 6) 887K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Георгий Сидоренко

Георгий Сидоренко
Мусорщики "Параллели" VI

Глава 1 «Беззаботная жизнь Дэвида Шепарда»

Дэвид проснулся в четыре часа утра по времени Башни. Он лежал на боку на непривычно широкой и низкой кровати посреди большой спальни. Стена, справа от него — огромное панорамное окно. За ним раскинулся пейзаж дышащих жизнью резных крыш и переплетённых лианами небоскрёбов Варуны, погруженных в тот период времени, когда ночь ещё была в силе, но новый день уже начал понемногу проникать в потонувший во тьме мир. Перевернувшись на спину, Шепард уставился в потолок, который сейчас походил на почти чёрное полотно, лишь слегка вздёрнутое серыми и синими пятнами.

Он сел, взял с тумбы очки и надел их. Мир вблизи него стал более чётким и куда менее призрачным. Дэвид разделся и направился в небольшую и светлую душевую, скрытую за сплошной панелью, рядом с кроватью. Приняв ванну и педантично уложив волосы, он приказал световой панели в центре потолка включиться, а затем подошёл к стене напротив кровати. Перед ним открылась дверца платяного шкафа. Он был почти пустой, так как Дэвид всегда считал, что в таких делах, как одежда, роскошь излишня. Шепард оделся в недавно купленные им простые тёмно-серые штаны и клетчатую рубашку, застегнув её под горло. Он вошёл во вторую комнату — большую и просторную. Она была одновременно гостиной, столовой, кухней и баром. Приготовив себе завтрак: яичница с беконом и крепкий чай без сахара (наличие такой обыденной еды здесь — в Пагодах, удивило и одновременно позабавило Дэвида). Не спеша всё поглотив, он сел в мягкое кресло напротив окна, и начал читать через Паутину новостные сводки со всей Башни. В доме был голографический телевизор, но с самого своего появления здесь, он ни разу не включал его. При желании Дэвид мог получить всю необходимую информацию лишь дотронувшись до стоявшего в спальне стационарного компьютера, но он и этого не делал, так как получал определённое удовольствие, ища информацию через Паутину.

С его встречи с Чуви прошло чуть больше четырёх месяцев, а с момента их неудачи в Рае — два месяца. В Башне начался последний день декабря, а значит, нынешний год приближался к своему завершению. В этом муравейнике одновременно всё менялось и одновременно ничего не происходило. Ненастроенный сегодня копаться в пестроте информационного однообразия, Дэвид решил лишь слегка пройтись по самому важному — по последним новостям с Уровней.

Всё что происходило в Рае тщательно пропускалась через жернова цензуры служб пропаганды и внутренней и внешней разведок, превращая любое событие в скудное бурчание или возвышенное блеяние о том, как у них всё превосходно, в отличие от других миров Башни. Но Дэвид, неоднократно сталкиваясь с подобными сокрытиями данных, с удовольствием улавливал нужные ему крупицы информации. Например, вчера был выложен отчёт о полном восстановлении Алмазного архива, недавно пострадавшего от непредвиденного сбоя двигателя Хасуу, и о том, что повинный в этом происшествии оператор был казнён. Дэвида позабавила эта ложь.

Новости из Хатимана были, как всегда сухими и малоинформативными, но Дэвида привлёк внимание некролог о смерти последнего члена клана Масамунэ — Исикавы, которого недавно нашли мёртвым в одном из прибежищ «Острия». В месте, где собирались люди, получавших особое удовольствие от пребывания в обострении.

«То есть они больше ничего не могли вытянуть из тела наёмника и теперь решили его предать земле — мрачно подумал Дэвид, при этом дивясь тому, что о смерти Исикавы вообще решено было упомянуть. — Не была ли эта инициатива лично Несут-Бити?»

Дэвид не знал, что думать по этому поводу, и потому, тяжело вздохнув, продолжил чтение новостей.

Он пропустил новости из Пагод, быстро прошёлся по научным сводкам Альма Матер, прочитал об удачном устранении последствий взрыва в золотых копях Шахт Одина и чуть задержался, с лёгким любопытством, на сводке из Долины Кон Фу Ци.

Шепард знал, что данный Уровень долгое время находился под гнётом потомков Хатимана, сумевших долгие тысячелетия удерживать власть в Долинах, несмотря на изоляцию от прочих миров после Коллапса. Но окончательно освободившись от гнёта Блаженных земель, после завершения Второй Башенной войны, экономика Долины резко пошла на подъём, как и общее благополучие. При этом никто в Кон Фу Ци не стремился мстить бывшим поработителям или испытывал к ним открытую неприязнь. По крайней мере традиционными способами. Ныне Долина превратилась в экономического гиганта, которому могли противостоять лишь могущественные Сильвийский конгломерат и «Параллель». Вот и вчера один из крупнейших конфуцийских металлургических концернов полностью поглотил некогда могущественного хатиманского конкурента.

«Месть может быть и бескровной» — мрачно усмехнулся Дэвид и продолжил изучать новостную ленту.

Из Святилища Авраама вновь пришли скудные сведения, да и то со стороны независимых источников. Что-то про очередную волну репрессий. После того, как там, около семнадцати лет назад, установилась диктатура секты, поклоняющейся и признающей лишь Эд’Ма, травля неугодных там была обычным делом. Самым интересным было то, что их лидер — Иов Уц, пойдя на сговор с Советом, сдавшись ему, добился того, что ни Совет, ни «Параллель» не должны были вмешиваться в дела Святилища, если только выявленная угроза не будет выходить за пределы Уровня. В итоге с тех пор Святилище обрубила практически все связи с другими Уровнями. Многие авраамейцы, жившие за пределом Святилища, потеряли возможность вернуться на свою родину, если только они не отрекутся от праотца Авраама, которого сектанты, как и других учеников Эд’Ма, считали виновными в его то ли гибели, то ли убийстве, то ли исчезновении.

«А ведь Анхель с Хесусом по линии отца авраамейцы» — неожиданно подумал Дэвид и сразу постарался выкинуть эту мысль из головы.

С Фронтира Рей Сильвии чаще всего приходили бизнес сводки и иногда сведения об убийстве того или иного влиятельного человека. Так было и в этот раз. Ничего необычного.

Новости из Обители Прометея также были скудными и малоинтересными, хотя, если верить Чуви, такая скучная стабильность был хорошим знаком. Этому помогало то обстоятельство, что новым Несут-Бити Рая, а Обитель была его вассальными землями, стал Монту Уасет. Он был из числа нового, так называемого либерального поколения осирисийцев, но кроме этого Монту был очень умным и рассудительным человеком, что было выгодно всем.

Не меньшие улучшения начали происходить и в жизни людей Равнин Джитуку. Несколько десятилетий гражданских войн и общая социальная раздробленность не смогли заставить многих людей покинуть свою родину. Да что уж там, Коллапс не смог это сделать, а тут обычные людские распри. Однако для настоящего мира было ещё далеко, а любой серьёзный конфликт мог разрушить всё то, что сделали такие люди, как Бэбил и Маргарет Мендель.

Это касалось и Прерий Вендиго, чей малочисленный народ лишь в последние десятилетия начал возрождаться из пепла десяти тысячелетнего пожара Коллапса, и всё благодаря медикам и учёным «Параллели» …

Дэвид снял очки и заставил Паутину исчезнуть. Он закрыл глаза и начал массажировать себе переносицу, одновременно размышляя над тем, что его волновало даже куда больше его личных целей.

«А ведь Чуви не привирал, когда говорил о том, что они обыгрывают Совет и Рай, но делая это хитро и, по возможности, незаметно. Более долгим и рискованным путём, но за этим следовала куда меньше жертв. Хотя… почему Чуви это вообще допустил?»

Дэвид открыл глаза и посмотрел в окно и увидел признаки рассвета. Паутина в его голове показывала десять минут шестого. Ему осталось просмотреть сводки последнего Уровней Башни — Пустошей Авеля.

На следующий день после происшествия с Исикавой и кражей Пандорума Джитуку, в Пустоши был незамедлительно отправлен небольшой отряд внешней разведки, экономически-правовая комиссия, а также группка учёных под руководством самой Хоппер. Были прочесаны все обжитые и не очень обжитые земли Авеля, и в первую очередь резервация, где жили подозреваемые в краже Пандорумов люди, а ранее произошла таинственная катастрофа. Но не смотря на все предпосылки, совпадения и события, ничего существенного обнаружить так и не удалось.

Это не удивило ни Риши, ни Гарибальди, ни Чуви. Они ждали этого. Ведь время было потеряно благодаря упорству Инпу Инпута, которому каким-то лишь ему ведомым способом всё-таки удалось уговорить Несут-Бити не допустить комиссию в назначенный срок. То есть в самый разгар конфликта с Масамунэ. Им не удалось найти доказательств, но этого было достаточно для всех лидеров «Параллели», чтобы усилить контроль как над Авелем, так и над всеми Уровнями. Даже не смотря на яростные протесты аристократии Рая или Хатимана.

Не меньшую проверку прошли и те, кто, так или иначе, был причастен к работе в центральном офисе «Параллели». Кое-кто по несколько раз, разными способами, в том числе при помощи способностей Дэвида, но им так и не удалось вычислить Тчи или найти хотя бы крошечные зацепки его действий. Словно его и никогда не было, этого бедокура.

Также была просканирована вся Пагода — вдоль и поперёк, на наличие тайников или подозрительных аномалий. Были обследованы нежилые дома, дополнительные склады и даже опустевшие фермы и заводы, коих было немало на территории Пагод, но и вновь никаких результатов. Разведка, внутренняя и внешняя, пришла к выводу, что если Тчи и присутствует среди них, то он просто мастерски умеет водить за нос.

И так прошло два месяца. Дэвид не то чтобы был не доволен нынешней жизнью, но его слишком затянула новая будничная рутина. Его предупреждали, в том числе и Чуви, что работа мусорщика не регулярна в своей основной функции: обезвреживании особо опасных людей и ситуаций с ними связанных. Им иногда неделями приходилось заниматься иными делами в организации. В том числе бумажной и бухгалтерской волокитой, а к этому Дэвида жизнь не готовила.

При этом Чуви продолжал уходить от его расспросов на счёт отца и тайнах связанных с Коллапсом и Второй башенной войной. Дэвид также постоянно напоминал ему о том, что он не напрашивался в мусорщики, и если он ничего путного так и не узнает, то покинет их. Ему никто не возражал и никто не останавливал, что казалось Дэвиду странным. Поэтому он всеми силами пытался не привыкать к Пагодам и её жителям.

Да и долгие годы скитаний, потери и предательства оставили на нём слишком глубокий след, чтобы Дэвид начал проявлять открытое дружелюбие или к кому-либо привязываться. С ним всё время кто-то здоровался, мило ему улыбался или махал рукой, но он лишь кивал им головой и уходил восвояси. Кто это был, его совершенно не интересовало.

В итоге он не смог выловить хоть что-то полезное из сетей Паутины.

«Может, сегодня вечером?»

Шепард отключил паутину, откинулся в кресло и закрыл глаза. Теперь пришло время другой процедуры, которую он исполнял всегда, даже в самые тяжёлые моменты своей жизни. Пришло время очистить разум и привести в голове всё в надлежащий порядок.

Когда он вновь открыл глаза, Дэвид повернул голову к окну и увидел, что мир, пропитанный капельками воды и клоками тумана, рассекали лучи рассветного солнца, окрашивая серые и зелёные цвета в золотые и оранжевые тона.

«Сегодня вечером… или подождать пока информация накопится?» — подумал Дэвид — «Впрочем, сегодня точно не стоит ничего ждать»

Ему действительно сегодня нечего было ждать в том, что касалось поиска новой информации. Ведь сегодня для «Параллели» и Башни особый день. День тишины. День, когда закончилась Вторая башенная война. Сегодня, за исключением экстренных служб, никто не работал. От этого Дэвиду было особенно не по себе. Не то чтобы он жалел, что его лишали очередной порции бумажной волокиты, медицинских осмотров Анхель, проникновение в чью-то скучную память или выслушивания россказней Бэбила, или, что ещё хуже, Чуви, но там была огромная библиотека. Да и кроме этого, лабиринт центрального офиса Параллели его манил куда больше, чем восстановленная и достигшая гармонии прочая территория Пагод и Варуны. Он не хотел выходить в город, он не хотел общаться с соседями, но он и не хотел сидеть в четырёх стенах — насиделся в своё время. Однако у него было два выхода.

Первый, это посетить Сплина, которому для жилья выделили неиспользуемый в последние годы большой морозильный цех. Существо было в восторге. И от убийственного холода, и от сырости, и от густого сумрака. Настолько, что уже через пару дней Сплин заполнил всё видимое пространство цеха тенями и выбросами тёмного слоя. Дэвиду всё это бы наскучило, если не одно но. Сплин, пусть и очень фрагментарно, пусть и в весьма странной каскадной манере, помнил о прошлом Башни, а точнее о временах до начала Коллапса. По крайней мере это было куда более информативно, чем всё, что он вытягивал из отца, Чуви или из библиотечного архива. Дэвид узнал об информативности Сплина узнал совершенно случайно.

На следующий день, после того как он устроился в своём новом доме, Шепард пришёл к нему вместе с Чуви и Анхель. Сина случайно вспомнила о том, что одним из последствий Коллапса стал сильнейший выброс тёмной энергии во внешний мир. Сплин в тот момент замер, чуть наклонившись, и голосом Первого проговорил:

— Не могу сказать, что там было во время Коллапса и позже, но вот что нас очень сильно досаждает, так это воспоминания нам не принадлежащие. Воспоминания о жизни до этих злополучных событий…

После этих слов, Сплин вздрогнул, виновато согнулся и медленно исчез в тени, оставив Дэвида и Анхель в лёгком недоумении. Чуви лишь горько усмехнулся, покачал головой и вышел на улицу. Это было очень странно и, возможно, было очередным вмешательством Безномерного с почти таким же голосом, как у Первого, но Дэвиду это показалось любопытным. С тех пор он стал частым гостем у Сплина и порой действительно вылавливал интересные подробности из древности, о которых не было сведений ни в базах «Параллели», ни в архивах отца. Да, это почти всегда были сущие пустяки, но Шепарду казалось, что именно здесь больше зацепок, чем пустые речи Чуви или сухие лекции Гильгамеша. И это не было фальшью. Дэвид чувствовал это на подкорке. Поэтому отправиться до Сплина было здравым решением.

Однако, чуть подумав, Дэвид решил не идти к нему. Сегодня на улице намечался карнавал, а Шепард не хотел ни с кем по возможности встречаться.

Он решил прибегнуть ко второму варианту. У него появилось новое увлечение. Дэвид стал посещать залы симуляции боевых ситуаций на этаже Штаба. Там он оттачивал свои боевые навыки, которые за долгие годы скитаний во многом атрофировались, а также для повышения своей выносливости, которую ему действительно следовало вырабатывать и без постоянных напоминаний Чуви. Правда, сегодня в центральный офис никого не пускали, но Шепард решил испытать удачу. Может ему получиться попасть туда через Бэбила или… Анхель? Дэвид поднялся, направился в спальню, переоделся в униформу мусорщика, надел на руки перчатки и вышел в коридор этажа, предпочтя не спеша спуститься по лестнице вместо того, чтобы воспользоваться надоевшим ему лифтом.

Шепард вышел во двор, окутанный лоскутами тумана, бусинками росы и лучами утреннего солнца. Мимо пролетали тени птиц и были слышны их мелодичные трели или тревожные хрипы. Им вторили голоса животных похожих на голоса обезьян или диких кошек, а дополнялось всё это редкими людскими голосами и лёгким жужжанием проезжающих мимо электромобилей, куда более редких, чем обычно из-за надвигающегося праздника.

Дэвид постоял в проёме с несколько секунд, привыкая к туманной дымке и прислушиваясь к полутишине. Потом он глубоко вдохнул влажный и свежий воздух и двинулся дальше, мимо детской площадки и выставленных в определённом ритмичном порядке высоких широколиственных деревьев, шагая по гладкой поверхности: искусственной, чёрной, слегка исцарапанной и источающей запахи мыла и антисептика. Где-то в стороне Дэвид услышал тихую работу роботов-уборщиков и лёгкий кашель одного из их операторов. Он прошёл через широкую гудящую арку, усеянную лампами, датчиками и видеокамерами и оплетённую цветущими лианами, испускающие едкие сладкие ароматы, и вышел на обочину автодороги.

Рядом находилась небольшая остановка, возле которой стояли двое человек в форме младшего офицерского состава миротворцев. Они о чём-то рьяно спорили, но увидев Дэвида, охнули и отдали ему четь от груди. Дэвид моргнул и также неловко отдал им честь. Не зная, что им сказать, да и не желая, он моргнул ещё раз и направился к одной из одноместных крытых магнитных капсул, стоявших линией по обе стороны от остановки. Он достал серебряную иглу банк-шпиля, воткнул её в нужное отверстие, открыл дверцу машины и сел в неё. После нехитрых манипуляций с панелью управления и указания необходимого маршрута, машина вздрогнула и поехала, слегка вибрируя. Дэвид расслабился в кресле и невольно подумал о том, что прошла лишь неделя с тех пор, как его перестали сопровождать из дому до работы и обратно.

После его битвы с Тчи, Чуви вбил себе в голову, что он мог того заинтересовать, и поэтому уговорил Гарибальди установить наблюдение за домом Шепарда, а к нему приставили сопровождающего. Чаще всего в его роли выступал Бэбил, но несколько раз его сопровождала Анхель, к его беспокойству, или Чуви, к его раздражению. Но с неделю назад, после того, как с Дэвидом так ничего и не произошло, Гарибальди, посоветовавшись с госпожой Яирам, принял решение, наконец, дать ему свободу передвижения. Но даже сейчас, проезжая мимо резных башенок Варуны, оплетённых лианами, и стройных рядов лопоухих деревьев, Шепард не мог отделаться от ощущения, что за ним наблюдают, и он почти был уверен, кто именно: Сплин. Дэвид мог запросто это проверить, к тому же это был хороший повод с ним поговорить наедине, но он не хотел лишать себя крохотной надежды, что он ошибается, и всё это было простой, въевшейся за долгие годы скитаний, паранойей.

Машина, между тем, продолжала медленно направляться к высокому плоскогорью, у основания которого располагались межпространственные лифты и центральный офис «Параллели». Плоскогорье переходило в непроходимые горы, увенчанные снежными шапками и почти лишённые воздуха, а затем они резко заканчивались обрывом, под которым бушевал могучий океан, а небо рассекали молнии. Этот же непреступный берег, в свою очередь находился за спиной Дэвида, на значительном от него расстоянии. Это должно было быть доказательством окружности мира, но мир был, нет — не плоский, а, как до этого ему объяснял Бэбил, напоминал собой глубокую чашу за пределы которой нельзя было выпасть. Дойдя до «края», если ты не погибнешь из-за природных аномалий, человек мистическим образом окажется на противоположном конце Уровня. Чуть позже Мендель поведал ему о том, что причиной этого феномена служит серый слой подпространства — Серая зона. По краям Уровней она часто проступала наружу, благодаря близости к внутреннему космосу или из-за мощных погодных аномалий, и поэтому человек, угодивший туда, попадал в «дикий» портал. Правда, он не всегда мог перебросить на противоположный край Уровня, а вместо этого мог выбросить во внутренний космос.

Машина повернула направо и въехала в долину, примыкающую к территории центрального офиса «Параллели», и Дэвид увидел усечённый вытянутый куб офиса, а за ним в небе исчезали лифтовые колодцы. Три из них служили для нужд обычных граждан. Два других — широких и громоздких, занимались транспортировкой грузов и прочего сопутствующего товара. Был ещё один лифт, что использовали миротворцы и тяжёлая пехота, но он был полностью скрыт в глубине гор. Но на фоне пяти лифтовых башен выделял ещё один. Он поднимался не по вертикали, а по диагонали. Этот лифт служил лишь для одной цели: доставки провинившихся людей в тюрьму Тартар.

Капсула проехала через центральные барьерные врата и остановилась на практически пустой парковке. Дэвид вышел и осмотрелся.

За эти несколько недель он впервые видел такое запустение. В обычные дни здесь не протолкнёшься от туристов, торговцев и политиков, проходящих эпидемиологическую или таможенную проверку. Сейчас здесь царила тягучая тишина и клубился медленно умирающий туман, выливая на бетон бесцветную росяную кровь. Дэвид ещё раз осмотрелся по сторонам и направился к автоматическим дверям, но те не открылись ему. Он ожидал этого, но его это всё равно расстроило. Дэвид нашёл кнопку обратной связи с охраной и нажал на неё. Тишина. Дэвид попытался открыть дверь вручную, но она и не думала ему подаваться. Шепард тихо выругался, ударил ногой по двери и уже было направился к магнитной капсуле, как вдруг услышал через висевший над дверью динамик хриплый голос главнокомандующего маршала Петроса Гарибальди:

— Ещё раз так поступишь с дверью, Шепард, я сообщу о тебе господину Нигилисто, а он с тебя три шкуры спустит за самую крохотную царапину! Что глазами хлопаешь, парень? Какого чёрта в праздничный день рвёшься в центральный офис, а не готовишься к торжеству, как любой приличный житель Пагод?

— Не готовлюсь по той причине, что я не могу считать себя жителем Пагод, главнокомандующий, — сухо ответил Дэвид, после нескольких секунд тишины, в течение которых он сделал всё возможное, чтобы скрыть раздражение оттого, как к нему по-прежнему относился Гарибальди. — Я понимаю, что сегодня вход в офис запрещён, но я предпочту провести день здесь, тренируясь в симуляторной, а не среди толп незнакомых мне людей.

— Извини, но никаких исключений, Шепард! Поэтому, будь так любезен, проваливай отсюда и начинай праздновать! Авось и люди из незнакомцев превратятся в новых знакомых. Кыш, кыш!

Дэвид нахмурился и хотел было возразить, но вдруг услышал голос от которого внутри него одновременно похолодело и потеплело.

— Что там происходит, главнокомандующий? — донёсся из динамика мягкий голос Анхель Сины. — Что вас отвлекло от нашей столь важной и щепетильной работы?

— Шепарду не сидится дома, а социализация — это для слабаков, — саркастически произнёс Гарибальди. — Поэтому он решил сегодня попробовать прорваться сюда, чтобы выбить дурь из цифровых и пластиковых болванчиков в симуляторной.

— Там Дэвид?

— А я тебе о чём секунду назад пы…

— Дэвид, ты по-прежнему сторонишься общества? — с упрёком и сочувствием, обратилась к нему Анхель, игнорируя недовольства главнокомандующего. — Люди в Пагодах замечательные, так что не игнорируй их. Будь так любезен, прогуляйся по городу и удивись увиденному.

Внутри Дэвида всё закипело от негодования. Ему указывали! Вновь и вновь! Шепард втянул воздух носом и сквозь зубы ответил спокойным натянутым голосом:

— Спасибо, но нет. Если мне недозволенно скоротать день, как мне хочется, тогда я вернусь к себе и буду медитировать.

Дэвид направился к капсуле, но почти сразу его остановил голос Анхель:

— Постой, Дэвид, думаю, я знаю, чем могу тебя, скажем так, развлечь.

— Развлечь? — послышался из динамика голос Гарибальди, полный подозрения. — Ты это о чём?

— Я хочу, чтобы вы, главнокомандующий, впустили Дэвида к нам. Он должен увидеть столь прекрасное и грустное таинство, что происходит лишь в этот день и заодно поймёт, что нужно ценить свою жизнь куда больше и глубже.

— Это я не ценю свою жизнь? — тихо и холодно произнёс Шепард, сузив глаза, но его проигнорировали, так как Гарибальди начал припираться с Синой.

— Ты, девочка, совсем попутала берега? Есть регламент, и он не претит посторонних и особенно в Диспетчерской!

— Он что будет в этом лично участвовать? Он просто посмотрит издалека, а потом я лично сопровожу его домой.

— Он не прошёл должную аккредитацию!

— Я вам говорю, что он будет в роли наблюдателя. Вот Чуви тоже недолжен сегодня присутствовать в Диспетчерской, а вы ему позволяете больше, чем просто наблюдать.

— Для Чуви это многое значит, — чуть ли не захлёбываясь, прорычал главнокомандующий. — Но так уж быть, я его выгоню отсюда за шиворот.

— Вы сделаете столь смелый и отчаянный поступок? — не скрывая сарказма, спросила Анхель.

— Д-да… ещё бы! — после недолго замешательства, неуверенно ответил Гарибальди.

— Нет, вы это не сделаете, — горько усмехнувшись, уверено ответила Сина. — Но я вас не виню, так как никто на это не способен. Даже госпожа Яирам. Но я всё равно прошу вас впустить Дэвида под мою личную ответственность!

Гарибальди ответил не сразу. Из динамика доносилось его бурчание, постукивание пальцами об поверхность и кряхтение, а потом он натянуто рявкнул:

— Чёрт с вами! Но дальше верхнего яруса Диспетчерской я его не пущу, а потом пусть катиться домой!

— Я безмерно вам благодарна, главнокомандующий, — с нежной игривостью произнесла Анхель, а затем обратилась к Шепарду с лёгкой наигранной робостью. — Но ты, наверное, не хочешь посмотреть на это таинство, так как мы решили это за тебя, Дэвид?

— Я не против, — ответил Шепард, предпочтя проглотить колкость девушки. Любопытство взяло вверх над гордыней.

— Как это мило! Тогда спускайся в Диспетчерскую и жди нас там, на верхнем ярусе, и не шали.

— И не шага в сторону, Шепард! Иначе отправлю на трудовые повинности!

Динамик замолчал. Дэвид натянуто усмехнулся, помотав головой, и направился к открывшемуся входу.

За все эти недели своего пребывания в «Параллели», Шепард ещё ни разу не был в Диспетчерской. Хотя, со слов Чуви, во время «сложных дней» он будет там частым гостем, по той причине, что мусорщики и разведчики чаще используют не лифты, а капсулы дуговых порталов, управляемые лично Инженерами.

Диспетчерская, глаза и уши «Параллели», чья основная функция — это отслеживание незаконных передвижений между Уровнями Башни и обнаружение зачатков катастроф и конфликтов, что в потенциале способны выйти за пределы своих миров. Первые десятилетия в этом не лёгком деле диспетчерам помогали различные вычислительные машины, но даже лучшие из них имели за собой погрешность, той или иной степени. А затем появились Сёстры — клоны госпожи Яирам, обладавшие в несколько меньшими, но всё ещё впечатляющими телепатическими способностями. С тех пор никому, за исключением Алена Блеза, не удавалось по-настоящему обманывать защитный мониторинг Сестёр. Да, погрешности никуда не делись, контрабандисты отчаянно и настойчиво пытаются обмануть систему и, конечно, частные колодцы, но как сказал однажды Чуви: «Это сокрушительное ведро дёгтя в море мёда». Дэвид был практически уверен, что упомянутая Анхель процедура была связана именно с Сёстрами, но что именно она имела в виду, он не мог взять в толк.

Лифт остановился на четвёртом цокольном этаже и его створки разошлись в стороны, открывая Шепарду тесный коридор, выкрашенный и освещённый всеми оттенками зелёного. Выйдя из лифта, он осмотрелся по сторонам и увидел справа от себя, в конце коридора, огромное зеркало, но он уже знал, что на самом деле это была дверь.

С секунду другую Дэвид прислушивался. Тишина. Коридор был полон ею, и она не была свойственно этому месту. Но стоило ему сделать с несколько шагов к зеркальной двери, как в гудящей тишине появились звуки, что исходили не снаружи, а изнутри, пронзая в разум Дэвида. Это было похоже одновременно на перешёптывание любопытных детей и лёгкое поскрипывание расстроенной скрипки. Незваные гости в голове Шепарда не боялись его, но при этом действовали с лёгкой предосторожностью в попытках «ущипнуть» и «потыкать» мысли и сознание Дэвида. Шепарду не сразу удалось выбросить эти голоса из головы, но кроме лёгкого раздражения, ни каких серьёзных проблем это вторжение ему не принесло. Вторженцы не обиделись на столь не радужное приветствие. Наоборот, их это развеселило.

Шепард приблизился к двери вплотную и та, не сопротивляясь, открылась, впуская его в Диспетчерскую. Дэвид остановился на верхней площадке пустого зала в форме амфитеатра. Двенадцать лестниц плавно спускались вниз, пересекая девять ярусов, поделённых на ячейки, забитые компьютерами и прочей электроникой, упираясь в нижнюю площадку, где рядами, наискось, стояли овальные вытянутые капсулы. Над ними возвышались двенадцать аквариумов, из которых, в толще зеленоватой жидкости, прижавшись к стёклам, на него смотрели с жадным любопытством двенадцать девушек, одетые в облегающие белые одежды. Дэвид не видел их лиц в полной мере из-за дыхательных масок с множеством трубок и клапанов, но не смотря на это, он увидел их яркие и живые пурпурные глаза, и узнал Сестёр.

Из середины нижнего ряда, поднялась долговязая фигура нескладного осирисийца с короткой клочковатой причёской пшеничных волос и уставилась на Шепарда испуганным и недоверчивым косым взглядом.

— Кто вы такой и как вы сюда попали? — резко убирая взгляд в сторону, нервно пробормотал юноша.

— Расслабься, Па, дружище, это ведь малыш Шепард. Ты что, забыл, как помогал его вызволять в тот день, когда мы поймали Фебоса? Правда, мне самому дюже любопытно, как он сюда попал.

Дэвид посмотрел направо и увидел Чуви. Он, свесив ноги, сидел на краю верхней площадки, курил и внимательно следил за Сёстрами с какой-то странной, глубоко личностной тоской. Затем мусорщик затянулся, повернул голову наискось и, оскалившись, обратился к Дэвиду:

— Может, не будешь нервировать беднягу Па, малыш Шепард, и объяснишь нам, как ты здесь оказался, в сей священный день, ась?

Не успел Дэвид и рта открыть, как за его спиной открылась зеркальная дверь и в Диспетчерскую вошли Анхель с Гарибальди. Сина, уничтожающе посмотрев на Чуви, ядовито произнесла:

— Между прочим, я хотел бы задать тебе тот же вопрос! Что ты тут забыл, Чуви?

— Я просто наблюдатель со стороны и дальше этой площадки не двинусь. Чем угодно готов тебе поклясться, — с почти неподдельным испугом, отмахиваясь руками, парировал Чуви.

— Тогда поднимись! Твои ноги находятся за пределами площадки! И затуши сигарету, иначе засуну её, сам знаешь куда! — сверкнув глазами и указав пальцем, продолжала испускать яд Анхель.

— Хорошо, хорошо! — округлив глаза и приподняв брови, успокаивающе ответил Чуви. Он поднялся на ноги и отступил в тень плотно закрытой двери, затушив по пути сигарету и проглотив её.

— Старший диспетчер Па, будь так любезен: успокойся, — обратился Гарибальди к сутулому осирисийцу, не обращая ни на кого более внимание, с отеческой заботой в голосе. — Ты ведь уже однажды видел Шепарда, а теперь делаешь вид, будто его не знаешь. С чего это вдруг?

— Просто я много слышал про этого Тчи и то, что он может менять внешность, как ему хочется, — убирая руки за спину и отводя взгляд в сторону, больше обычного, забормотал Па. — Может, это и не Шепард, особенно с учётом того, что его здесь не должно быть сегодня.

Гарибальди резко повернулся к Дэвиду и посмотрел на него с воинственным недоверием. Шепард слегка приподнял правую руку, снял с неё перчатку, медленно протянул её главнокомандующему и монотонно произнёс:

— Я не думаю, что Тчи способен на то, что способен я, и поэтому я считаю это единственным верным способом доказать вам, что я это я.

— Нет, не думаю, — сухо пробормотал Гарибальди, с трудом отрывая мрачный взгляд от ладони Дэвида. — Не думаю, что Тчи настолько глуп или нагл, чтобы решиться проникнуть сюда, когда сегодня особенно повышенные меры безопасности в связи с праздником. Я верю, что ты это ты.

— Тогда, может быть, мне кто-нибудь объяснит, ради чего я получил особые привилегии находиться здесь и сейчас? — сухо спросил Дэвид, смотря то на главнокомандующего, то на Анхель. Девушка ласково улыбнулась Шепарду, важно спрятав руки в карманы своего оранжевого халата, и ответила:

— Сегодня особый день и он не только связан со столь значимой датой, как завершение Второй Башенной войны. Сегодня самый ожидаемый и желанный день для Сестёр.

— То есть?

— То есть сегодня день, когда наши Сестрички не будут плавать в этих скучных стекляшках и внимательно вслушиваться в то, как реагирует межпространство на аномальные и прочие вмешательства, — ответил Чуви, чуть выступив из тени и не сводя взгляда с Анхель. В этот момент дверь вновь открылась, и в Диспетчерскую вошли двое подопечных Сины в оранжевых защитных комбинезонах. За первой парой фельдшеров последовали другие пары, придерживая между собой парящие медицинские платформы — всего двенадцать. Они спустились до Сестёр, остановились напротив каждого из баков и, повернувшись, вопросительно посмотрели на Анхель. Госпожа Сина улыбнулась им и с не меньшим любопытством посмотрела на главнокомандующего. Петрос прокашлялся и обратился к диспетчеру Па, что от нагрянувшего количество людей выглядел насмерть испуганными и возбуждённым. Его взгляд из-под бровей метался из стороны в сторону, а нижняя губа была искусана до крови:

— Вы уже перешли на резервную систему защиты, старший диспетчер Па Джехути?

— Ещё с минут десять назад, — пробормотал диспетчер, встрепенувшись и бросив на Гарибальди короткий взгляд, и уставился в пол.

— Что ж! — всплеснув руками, весело воскликнула госпожа Сина. — Тогда, мальчики и девочки, преступайте к извлечению наших малышек и отправке их в боксы для дальнейшего обследования!

— Девочки мои, — особо ласково обратилась Анхель к Сёстрам. — Малышки мои, вас ждут ваши любимые блюда и кое-что из ваших личных пожеланий!

Сёстры, с момента появления Анхель, пришли в невиданное возбуждение, отчего голова Дэвида наполнилась звуками похожих на трезвон тысячи колокольчиков. А после слов госпожи Сины о личных пожеланиях, девушки начали радостно носиться по ограниченному пространству своих стеклянных клеток, а через перезвон стали пробиваться отчётливые «ура» и «отдых».

Между тем, фельдшеры прошли мимо капсул дуговых порталов и стали работать с панелями управления аквариумов. Эти манипуляции привели к тому, что сверху появились гибкие ремни и обхватили Сестёр за плечи и животы. Затем зелёная жидкость ожила и, пенясь, ушла вниз. Когда вода исчезла, Сёстры обмякли под действием обычной гравитации, и ремни осторожно опустили их вниз. Девушки скрылись в высоких основаниях баков. В них появились щели, и те с шипением ушли в стороны, и Шепард вновь увидел Сестёр: каждая из них будто красивая промокшая кукла. К ним подбежали фельдшеры и начали аккуратно снимать их с креплений, вынимая из них трубки, снимая маски и укладывая на медицинские платформы. Лёгкое нажатие на кнопку, и над девушками воздвигся силовой оранжевый барьер. Платформы с кашляющими ослабшими, но очень довольными Сёстрами, подняли наверх, а затем, по одной, их вывезли из Диспетчерской. Каждая из девушек, видя Анхель, пытались протянуть к ней руку, а на их красивых лицах отражалось любовь и признание. Дэвид, чуть ранее последовав примеру Гарибальди, встал рядом с Чуви. Мусорщик, в тоже время, старался не смотреть на Сестёр. Он отводил взгляд и выглядел непривычно пристыженным. Вот последняя из Сестёр исчезла в дверном проёме и Анхель, одним движением повернувшись к мужчинам, весело сказала:

— Ладно, мальчики, не скучайте, а мне нужно проследить за тем, чтобы моих девочек устроили без лишних проблем.

Сина на прощание помахала мужчинам рукой, отдельно одарив Дэвида подмигиванием, и также скрылась в коридоре.

— Значит, это единственный день, когда Сёстры покидают Диспетчерскую? — после непродолжительного обоюдного молчания, спросил Дэвид, несмотря ни на кого конкретно.

— Да, так оно и есть, — хмуро ответил Гарибальди, смотря за тем, как Па носился от станции к станции, а потом, тяжело вдохнув, добавил. — Правда, мы давно уже хотим перевести их на полугодичный или даже на квартальный период диагностики. Если только нам удастся найти компромисс между Советом и Инженерами. Однако, зная упрямство обоих, боюсь, что при нынешнем техническом оснащении резервных систем, мы так и будем использовать Сестёр на полную мощь.

— Значит, они никогда не покидали это здание? — мрачно произнёс Дэвид, наконец, осознавая ради чего его сюда позвала Сина.

— Агась, — мрачно усмехнулся Чуви. — Поэтому Анхель и её люди единственные с кем они могут общаться, как с настоящими людьми. Диспетчеры во многом их игнорируют, работа у них такая, что поделать. Я не знаю, оставил ли тебе твой папаша данную информацию или нет, а может ты и сам уже успел узнать, никто это и не скрывает, но век Сестёр недолговечен и настоящих людских радостей им не увидеть.

— Но неужели действительно нет альтернатив Сёстрам? — неожиданно сорвалось с уст Дэвида, а про себя он с нарастающим ужасом подумал:

«Это было слишком жестоко с её стороны, показывать мне это! Я не стремлюсь уйти от общества! Я просто… отвык от него и боюсь, что привыкнув к нему, снова увязну в рутине! Неужели она не понимает?! Неужели они не понимают?!! И… я должен узнать! Я должен завершить это чёртово дело! Я это хочу, а не отец или кто-либо другой! И поэтому…»

Дэвид посчитал, что ему удалось скрыть свои переживания, но Чуви был как всегда прозорливым. Он достал из вспышки света сигарету и закурил. Он затянулся и ответил Дэвиду, переглядываясь с Гарибальди:

— Альтернативы в этом плане были всегда, но вот в чём дело. Использование Сестёр куда экономичней, надёжней и… экологичней. Да, это жестоко, но мы не считаем, никто не считает, Сестёр за вещи. Мы их все любим. К сожалению, мы до сих пор не нашли эффективного способа борьбы с ускоренным метаболизмом малышек с их коротким жизненным циклом, помноженным на чрезвычайные ментальные нагрузки. Возможно, Трезия — единственная из Сестёр, кому удалось пережить свой жизненный срок, поможет нам найти тот ключик в этой проблеме, но пока это ни к чему серьёзному не привело. Но, как я и сказал, можно кое-что использовать! Пусть не вместо Сестёр, но взаимно с ними. Это поможет облегчить их нелёгкую жизнь, однако это или не по душе Совету или может навредить, как они в этом слепо уверены, монополии Инженеров в области навигации в межпространстве. Ещё ситуацию осложняет и то, что есть очень большой шанс, что Сёстры не смогут жить в новых условиях. Вне тех, для которых их подготавливали с рождения. Хотя…ведь этому поколению не больше трёх лет, ммм…

— Так погоди, Чуви! Ты что удумал? — испугано выпалил Гарибальди, осмотрев своего старого друга сверху вниз прищуренным взглядом.

— Не спеши раньше времени кипятиться, Старик, — хитро улыбнулся Чуви. — Тому, что родилось в моей голове, я и сам не доверяю. Однако выслушай моё предложение, а потом кричи на меня. Но даже, если ты согласишься со мною, без разрешения Анхель и маман даже я не подумаю браться за эту авантюру!

— Не тяни и выкладывай свою безумную идею, — целый глаз Петроса превратился в щелку.

— Я не собираюсь вызволять Сестёр наружу. Более того, я не собираюсь позволять им контактировать с чем или кем-либо напрямую, но не смотря на это, есть возможность, при использовании специальной защиты, развлечь девчат, не покидая этого здания.

— Интересно, интересно, но ты ближе к делу, Чуви!

— Сегодня ведь особый день, торжество которое празднует каждый в Пагодах и не только, так ведь?

— Допустим, и?

— Все наши ребята: ты, Би, прочее начальство, некоторые офицеры и мусорщики с их близкими. Все мы сегодня устраиваем обычную, но прекрасную вечеринку, так ведь? Так вот, а почему бы не устроить сей праздник здесь — в офисе, а не в обычном для нас месте? Допустим, в одном из помещений Штаба. Никого лишнего, лишь проверенные люди.

— Послушай, Чуви, — тяжело вздохнув и дёрнув себя за бородку, после непродолжительно молчания тихо начал Гарибальди. — Всё бы хорошо, но при всех положительных условиях, вечеринка назначена в девять вечера, а Сёстры к этому времени должны вернуться в прежнее рабочее состояние, так как резервное оборудование начнёт понемногу сбоить.

— А кто об этом узнает или как? — спокойно возразил Чуви. — Из тех, кто приглашён на праздник, Тчи нету. Мы их всех раз по сто перепроверили! Кроме этого. Ведь сегодня на дежурстве Па, а он один из лучших диспетчеров! Плюс ты кое о чём забываешь. Точнее упрямо делаешь вид, что этого не было.

— О чём я это там забываю? — резко огрызнулся Гарибальди.

— О том, что Грация, век ей здоровье, недавно полностью обновила весь софт в Диспетчерской и поставила куда более надёжную систему защиты и, конечно, ей удалось выбить у Совета кое-что из нового железа, которое уже успела испытать в самых жёстких условиях. Если верить ей, то новый резерв без Сестёр сможет эффективно работать тридцать часов, плюс минус полчаса. Тридцать часов! Не тринадцать, как до этого, а тридцать!

— Это лишь слова Хоппер, а ей, порой, верить дело рискованное, — пуще прежнего огрызнулся Петрос, отворачиваясь.

— А вот твоё недоверие к Грации, я и до этого считал вверх идиотизма, Старик, — закатив глаза, горько бросил Чуви

— Я ей доверяю! Но она не предсказуема! Впрочем, как и ты! А я тебя не первый год знаю! — краснея лицом и искусственным глазом, сквозь зубы прорычал Гарибальди.

— А я это разве когда-нибудь отрицал? — спокойно согласился Чуви. — Но мы, кажется, отклоняемся от темы, Хмурый. Значит, ты не дашь Сёстрам каких-нибудь лишних два часа побыть настоящими девушками, при всех возможных предосторожностях?

— Пока мы не поймаем Тчи, я не буду рисковать ни Сёстрами, не безопасностью всей Башни! И вообще, это твой обычный эгоизм, Чуви! Ты думаешь, что им помогаешь, а что потом, когда они вернутся в свою обычную среду? Они захотят работать, как и раньше, с прежней эффективностью?

— А может, хватит думать о наших милашках, как о автономах, а не людях, Пепе!

— Я и не думал! — побледнев, и осунувшись, слабо возразил Гарибальди, — Я ведь… ты ведь прекрасно знаешь, что… Нельзя давать им лишней надежды, Чуви!

— Но я согласна с Чуви. — заявила Анхель, что только что вернулась в Диспетчерскую. — Сёстрам нужны эти два-три часа, и они не откажутся от них. И неужели ты думаешь, что девочки не понимают всей ответственности, которая лежит на их хрупких плечах? Как же мы легко забываем об их первых пяти годах жизни. Ведь они живут не пятнадцать лет, а на самом деле двадцать лет, но не в этом суть. Суть в том, что в эти первые пять лет жизни, Сёстрам внушается воля «Параллели» и её идеалы, и девочки ставят её выше своей воли, совершенно не думая о том, что у них тоже могут быть свои идеалы, цели или мечты. Нет, они не рабы и не животные, но они лишены многих благ человечества. Маленьких, ничтожных, но таких необходимых. С тех пор, как я сюда пришла, я дала слово, что найду способ как помочь Сёстрам, так и не навредить «Параллели».

— Я прекрасно помню твоё обещание, и всё время тебе в этом помогаю, Анхель, — резко обернувшись к ней, огрызнулся Гарибальди. — Но ты кое-что не понимаешь! Когда среди нас притаился особо умный враг, ты пытаешься предоставить ему на блюдце с золотой каёмкой Сестёр! И это тогда, когда защита Башни ослаблена, как раз по причине недоступности девочек. И не надо мне тыкать носом на счёт нового оборудования! Я не буду рисковать в нынешнем положении.

— Тчи нет среди тех, кто там будет. Разве Чуви тебе об этом не говорил?

— Говорил, но он также утверждал, что его кровь нельзя синтезировать, но это произошло!

— Что ж, если ты боишься, что Тчи скрывается среди нас, близких тебе людей, то мы устроим забавный маскарад.

— Что ты этим хочешь сказать? — спросил Гарибальди, с подозрением всмотревшись в озорную улыбку Сины.

— Слышали о авраамейском колене Мухмадинов?

— Конечно, слышал. Одна из крупнейших авраамейских диаспор за пределами Святилища.

— Так вот. Внутри этой диаспоры есть особая группа женщин, занятых исполнением ритуальных песен и танцев. Их ещё часто приглашают на свадьбы, похороны и наиболее важные праздники, как авраамейские, так и локальные — мухмадинские. Но кроме этого, они не чураются зарабатывать, выступая для других народов. Понимаешь, к чему я клоню?

— Погоди, погоди, — скептически рассмеявшись, после недолгого неловкого молчания, ответил Петрос. — Ты хочешь нарядить Сестёр в Муши’даам Ибрэх? Да, эти девушки известны тем, что полностью скрывают свои внешность, прикрываясь тем, что если кто-то недобрый увидит их, то их постигнет проклятье и их, как они это называют, хадья испариться. Прости, но если исключить это мракобесие, которое зародилась в таких кланах за долгие годы изоляции до Восстановления башни, получается, что ты хочешь заставить Сестёр не веселиться, а плясать и петь? И потом, Сёстры должны не просто уметь петь и танцевать, но делать это именно, как Муши’даам.

— А они умеют это делать, — спокойно ответила Анхель, скрестив руки на груди.

— Что?! Когда они этому научились?

— Хо! Думаешь, в первые пять лет подготовки девочек, я только и делала, что муштровала их?

— Это нарушение инструкций!

— Разве это поколение Сестёр, за которое я отвечаю лично, тебя хотя бы раз подвели?

— Нет, но…

— Тогда дай им возможность провести лишние два часа так, как они хотят, а они, кстати говоря, ещё в прошлом году, просили меня пустить их попасть на праздник, где они хотели как раз танцевать и петь! А петь они обожают и умеют, а я в своё время была серьёзно увлечена культурой Муши’даам Ибрэх.

— Но защита Башни!

— Господин главнокомандующий, — неожиданно вмешался в спор Па, что до этого предпочитал копаться в рабочих станциях. Он стоял на значительном расстоянии от начальников, но его бормотание было куда более уверенным и чётким, чем до этого. — Я могу вас заверить: если вы полностью изолируете этаж и оставите здесь лишь меня, то никто и не вздумает прорваться через, якобы, временно ненадёжную защиту. Кроме прочего, свежая прошивка системы и новое оборудование действительно куда эффективней прежней. Прошу, верьте мне!

— Допустим! — нервно оглядев присутствующих, покусывая губу, протянул Петрос. — Только допустим, и у вас всё действительно выйдет как надо, но что вы будете делать с неконтролируемой телепатией Сестёр?

— Думаю, я смогу временно блокировать их способности. Это не опасно. Через отмеренное мною время способности вновь вернутся к ним, — подал голос Дэвид. С момента своего нечаянного высказывания, он предпочёл стать как можно более незаметным, внимательно следя за спором. Гарибальди и Анхель удивлённо оглянулись на него. Сина утешительно улыбнулась ему и, отрицательно помотав головой, ответила:

— Это очень мило с твоей стороны, Дэвид, но у нас есть другой способ блокировать телепатию Сестёр. Странно, что главнокомандующий забыл про подавляющие обручи.

— Вы хотите это нацепить на них? — усмехнулся Гарибальди, — Ну да, обруч может заблокировать телепатию, но эта вещь очень нестабильна.

— Можете не переживать, главнокомандующий, мы с госпожой Хоппер как раз недавно, тайно от вас, испытали новую модификацию, и она куда эффективней прежней.

— В тайне от меня? — прищурив здоровый глаз, холодно произнёс Гарибальди. — И давно вы готовили эту, скажем так, шалость?

Петрос обернулся к Чуви и посмотрел на него уничтожительным прожигающим взглядом, но тот сделался непривычно кротким и испуганным и быстро замотал головою, сжав губы и округлив глаза. Анхель, в свою очередь, перестав улыбаться, тихо ответила:

— Я даже не думала об этом, но признаюсь: я просто решила воспользоваться моментом.

— Ах, вот значит как, — угрожающе втянув воздух, обличительно прорычал Петрос. — Так вот, я одобрю эту идею, если таков будет приказ госпожи Яирам, а иначе…

— Госпожа Яирам одобряет эту идею, господин главнокомандующий.

Все обернулись на деловой и сухой голос и увидели незаметно вошедшего секретаря Трезию Абелию. Гарибальди, что до этого будто расширялся от медленно наполняемого гнева, моментально сдулся. Отчасти из-за появления секретаря, отчасти из-за её слов.

— К-как это одобрят, — заплетающимся языком, слабо произнёс главнокомандующий. — К-когда она про это вообще узнала?

— Буквально, несколько минут назад, — раздался серебристый звонкий голос. В Диспетчерскую, опираясь на трость, чуть сгибаясь, вошла госпожа Яирам. Она была одета в лёгкое белое платье до земли и смотрела на присутствующих любопытствующим взглядом пронзительных пурпурных глаз.

— Госпожа Яирам! — испуганно произнёс Гарибальди, приложив правую руку к груди и склонившись по пояс. Это же сделала ничуть не удивившееся Анхель и оробевший Па. Дэвид сначала застыл на месте, но потом также повторил ритуал приветствия. И лишь Чуви растянулся в загадочной улыбке и поднял руку. Госпожа, продолжая улыбаться, подошла к Гарибальди и, дотронувшись до его плеча, мягко произнесла:

— К чему это, главнокомандующий? Разве вы не любите все эти ранговые ритуалы, в том числе и уважительное приветствие к вышестоящему руководству?

— Простите, госпожа, — натянуто ответил Петрос, выпрямляясь и стараясь не смотреть на Яирам. — Просто я не ожидал вас увидеть здесь и сейчас. Ведь вы в последние годы лишь ради Дня памяти жертв Первой Башенной войны покидаете своё убежище. И я вас даже не почувствовал!

— Правда не почувствовали? — довольно улыбнулась Яирам, убирая со лба белые локоны и открывая миру подобие диадемы с медленно пульсирующим серым камнем посередине. Затем она, посмотрев на Анхель, добавила. — Передайте госпоже Хоппер, что её новая модель работает с небольшими перебоями, но вполне прилично.

— Так ведь это всё ещё тестовая модель, госпожа, — ответила Сина, захлопав глазами.

— Но она работает и поэтому, господин главнокомандующий, если это устройство сдерживает меня, оно тем более сдержит Сестёр.

— Но госпожа! — слабо пытался возразить Гарибальди,

— Ни каких но, Петрос, — мягко осадила его Яирам. — Пришло время проверить новую защиту на прочность, и риск, если верить множеству расчётов Хоппер и её подчинённых, близок к нулю. Если вы боитесь диверсии извне, то созвонитесь с господином Акером и попросите его на ночь выделить наиболее компетентный отряд охраны, а затем заприте этаж на все допустимые замки и пароли. Ммм… думаю, здесь вам также пригодится помощь госпожи Хоппер, но она, я почти в этом уверена, будет этому лишь рада. И, конечно же, на сегодняшнем мероприятии должны присутствовать лишь те, кто прошёл стопроцентную проверку, а сама вечеринка должна пройти, как можно дальше от Диспетчерской, но в пределах офиса. Думаю, в Штабе найдётся подходящее место, а за Сестёр не бойтесь. Для них это будет незабываемое приключение.

— Хорошо, госпожа, — слабо, сквозь зубы, ответил Гарибальди, а затем, повернувшись к Па, властно произнёс. — Тебе будут предоставлены двое помощников на сегодня, и только вздумай опростоволоситься, старший диспетчер!

— И не думал, — буркнул себе под нос Па, и скрылся в ближайшей ячейке диспетчера.

— Отлично, — мрачно буркнул Петрос. — Теперь нужно связаться с Моти. Благо он один из тех, кто живёт на территории Штаба, хотя рад этому он не будет. Ещё нужно будет всем сообщить, что планы несколько поменялись.

— За это можешь не переживать, Старик, — подойдя к Дэвиду и обхватив его за плечи, бодро произнёс Чуви, оскалившись. — Так как до вечера дело долгое, то я с малышом Шепардом объеду часть из них лично. То есть мусорщиков и кое-кого ещё. Заодно покажу, чего он лишает себя, посчитав, что одиночество путь к просветлению.

— А ты хочешь спросить меня об этом? — холодно спросил Дэвид, пытаясь вырваться из объятий мусорщика.

— Обойдёмся и не сцы — это будет весёлая и познавательная поездка. Ты ведь любишь просвещаться, малыш Шепард? Так вот, этого добра ты получишь сполна! Личный опыт лучше впечатанной в голову теории.

— Хорошо, — гаркнул Гарибальди, после того как смерил Чуви долгим взглядом. — Но только вздумай пойти против плана!

— Да не за что, Пепе! — ответил мусорщик и проводил недовольного и бурчащего главнокомандующего серьёзным взглядом. Тот, пройдя мимо него, скрылся в своём кабинете. Госпожа Яирам подошла к сыну, наклонилась и заговорчески зашептала ему на ухо:

— Попроси, чтобы Ингрид обязательно испекла на праздник те чудесные пирожные!

— Да без проблем, маман, — усмехнулся Чуви и потянул за собой Дэвида. По дороге он саркастически поклонился Анхель, что была несколько расстроенной.

Глава 2 "Прогулка по праздничной Варуне"

— Ты что там приуныл, малыш Шепард? — положив ноги на переднюю панель магнитной капсулы, что плавно скользила по хорошо освещённому туннелю, и заложив руки за голову, хитро улыбаясь, спросил Чуви.

— Для начала, я хочу, чтобы ты меня перестал звать малышом! — с фальшивым безразличием ответил Дэвид. — А во-вторых, куда ты меня везёшь без моего ведома?

— В квартал беженцев, — ответил Чуви, закуривая новую сигарету. — Слыхал о самом большом районе Варуны?

— Слышал, но не придавал ему большого значения, — чуть задумавшись, ответил Дэвид. — Но, как я знаю, этот район давно нельзя назвать именно что кварталом беженцев.

— И да, и нет. Видишь в чём дело, основная масса населения действительно бывшие беженцы из неблагоприятных районов Башни, но с тех пор, как к нам заявился один джитукуанский чертёнок и не привёл с собой более сотни соуровневцев, всё несколько поменялось. Ни в коем случае до этого квартал был сосредоточием бедности и беспредела, но жизнь там была непостоянной, что логично, ведь они жили здесь лишь до тех пор, пока не будет установлена их личность и проведена экспертиза их качеств — психологических и профессиональных. Сейчас же это место, где живут люди, переживших страшное — войны или голод, и поэтому умеют ценить мир и разумную экономию. Пагоды для них стал настоящим домом, который они любят и лелеют и, конечно же, уважают всех тех, кто здесь живёт. Чудесные люди и ты должен с ними познакомиться.

— Разве мы едем туда ради этого?

— И ради этого, и ради того, чтобы сообщить нашим общим друзьям об изменении плана.

— Но о ком именно ты говоришь? У меня здесь нет ни друзей, ни знакомых.

— Ты их знаешь, и пришло время не только их знать, но и узнать! А вот мы и приехали! Добро пожаловать в квартал беженцев или как его сейчас называют: Маленьким Большим домом!

Мир на секунду погрузился во мрак, а затем, после короткой вспышки света, Дэвид увидел просторную и глубокую долину, поросшую тропическими деревьями и утыканную зубьями резных башен домов. Было около девяти утра, туман всё ещё окутывал долину, но солнце медленно и беспощадно выжигало клоки пара. Капсула, проехав с несколько минут по прямой, пошла на спуск и погрузилась в умирающий туман. Ещё несколько секунд звенящей тишины и влажного сумрака, и они будто попали в иной мир.

Теперь они ехали по улочке плотно застроенной трёх и пятиэтажными домами, украшенных резьбой и обвешанных узкими и пухлыми каменными балконами. Это были старые, обшарпанные, но очень живые дома в пересмешку с магазинчиками и мастерскими, а между ними были натянуты провода с разноцветными флажками, лампочками, бумажными цветами или даже живыми. Иногда флажки заменялись яркими транспарантами с кричащими праздничными высказываниями, а иногда, прямо посреди дороги, под зажигательную музыку танцевали огромные голограммы девушек и мужчин в ярких цветастых костюмах. И люди! Везде было множество людей, разного покроя одежды, роста, цвета кожи, глаз и волос. Здесь было множества джитукуанцев, одетых в фески и рубашки с узорами в виде листьев и цветов. Они смотрели на мир ярко-зелёными глазами — умными и добрыми. Не меньше здесь было и высоких белокурых одинсонцев и низких, но ловких и юрких конфуцийцев. Дэвид видел и каштановые кудри прометейцев и золотые локоны сильвийцев, и чёрные, как смоль, пряди авраамейцев. Реже ему попадались рыжие всполохи хатиманцев и совсем не видел высоких, покрытых червонным золотом, осирисийцев. Шепард не увидел вендигйицев, что было не удивительно, зная во что выродилась эта нация, но она была хотя бы жива в отличие от сарасватийцев и авелийцев. Что же до гильгамешцев и каинитов, то возможно кто-то из всех этих людей ими и были, так как и те и другие или добровольно подвергли себя повсеместной ассимиляции или никогда не имели национальной целостности.

Чем дальше Дэвид с Чуви продвигались вглубь квартала, тем больше становилось людей. Они пропускали их капсулу, но при этом с озорством стучали по ней, кидались в неё конфетти или обвешивали флажками на магнитиках. Чуви в ответ им нажимал на кнопку сигнала, а люди выкрывали ещё больше приветствий или салютовали. И вот, люди полностью заполнили проезжую часть, заставив дорогу широкими столами, плотно заставленную разнообразной едой и питьём, и капсула больше не могла никуда проехать. Чуви небрежно повернулся к Дэвиду и сказал:

— Мы почти на месте, но дальше, сочувствую тебе, придётся пешком.

— Переживу, — безразлично ответил Шепард. Чуви хитро улыбнулся ему и нажал на другую кнопку. Крыша капсулы исчезла и звуки улицы, что до этого больше напоминали радиопомехи, ворвались внутрь многоликим звуковым хаосом. Трубы, людские восклицания, поздравления, электронные семплы, барабаны, скрипки, звуки животных и смех разной тональности и оттенков. Дэвида всё это окончательно сбило с толку. В его голове была настоящая каша, в ушах звенело, а глаза болели от пестроты красок и форм. Шепард окончательно понял, что он совершенно отвык от такого количества счастливых людей. Это его ещё больше сбивало с толку и несколько смущало. Чуви, в свою очередь, наслаждался всей этой эйфорией.

Увидев мусорщика, вылезающего из машины, люди почти одновременно радостно выкрикнули его имя и потянули к себе, зовя его на праздник. Тот вежливо отказывал им по той причине, что у него сегодня запланирован праздничный ужин с любимыми родственниками и ближайшими друзьями, однако он не отказывался от угощения и выпивки. Дэвида также захватила эта доброжелательная волна.

Каждый знал, как его зовут и откуда он. Каждый хотел поподробнее узнать о его способностях и не чурались ими воспользоваться. Одному нужно было вспомнить, где он дел выигрышный лотерейный билет. Вторая желала забыть о несчастной любви. Третий не прочь был заиметь талант своего соперника. От этого Шепарду стало не по себе, и он бросил на Чуви злобный взгляд. Тот в ответ лишь разводил руками и повторял: «Слухи»

Но вот они вырвались из людского столпотворения и оказались в узеньком, но уютном проулке. Здесь было непривычно тихо, а людей хоть и было немало, но было достаточно много свободного пространства для манёвров. Через всю дорогу шёл широкий стол. Его покрывала цветная скатерть с узорами из цветов и листьев и бахромой по краям. Люди здесь тоже сносили еду и выпивку к столу, но что-то отличало их от прочих жителей квартала. Дело было не только в том, что здесь были в основном джитукуанцы и одинсонцы, а в том, что это больше напоминало собрание одной огромной семьи в пару сотен человек. Каждый обращался друг к другу по имени. Все друг друга понимали с полуслова. Действия толпы было слаженной и даже синхронной.

Из ближайшего дома, в окружении нескольких детей, в возрасте от восьми до пятнадцати лет, вышла высокая пухлая и миловидная девушка одинсонских кровей. Голубоглазая девушка, румяная и добродушная, была одета в простое нежно-салатовое платье с фартуком, а голову ей покрывал алый платок из-под которого до пояса спускалась толстая коса туго заплетённых волос. Дети были одеты в простые рубашки со штанами и в платья на ремешках. Одежда была простой, но чистой и хорошо скроенной. Ребятишки тащили блюда с едой или кувшины с напитками. Одинсонка несла большой поднос, полный жаренного, пахнущего базиликом и перцем, мяса. Она посмотрела в их сторону и, увидев Чуви, засияла. Женщина быстро и грациозно подбежала к столу, поставила на него блюдо, что-то сказала детям и побежала на встречу гостям. Остановившись рядом с ними, она склонилась к Чуви и горячо его расцеловала в обе щеки. Затем она выпрямилась и заговорила красивым низким голосом:

— Вот так неожиданность! Мы тебя не ждали настолько рано, Чуви!

— Тут кое-что поменялось, Ингрид. Праздник был перенесён в другое место, — заговорчески зашептал на ухо женщине Чуви. — Конечно, стоило сообщить в первую очередь Хане, но вы поближе будете.

— А почему не передали по Паутине?

— Ах да! У меня ведь ещё своя особая миссия. Я через силу внушаю своему новому напарнику, что наши люди не прочь новых знакомств и, вообще, здесь зашибись. Знакомься — Дэвид Шепард!

— Шепард? — девушка только сейчас обратила внимание на Дэвида и просияла, как заботливая несушка. — Тот бедняга гильгамешец, который многое пережил и забился в себе? Мне о тебе муж рассказывал, и он немного раздосадован тем, что ты не отзываешься не его приветствия.

— Муж? Приветствия? — холодно спросил Дэвид, нахмурившись. — Для начала, о ком вы именно говорите?

— Она говорит обо мне, Дэвид, — ответил ему мягкий и успокаивающий голос. К ним, неся в одной руке огромную корзину с фруктами, а в другой держа годовалого ребёнка, смотревшего на людей обиженными заплаканными глазами-пуговками, направлялся двухметровый великан, искрясь добродушием. Это был мусорщик Ивар Броятен. Женщина подбежала к мужу и взяла с его рук малыша.

— Ох, я забыла, что время кормить Астрид!

— Дорогая, прекращай её кормить грудью. Я уже накормил её молочной смесью. Она, правда, как ты видишь, была этому не очень рада, но я сумел её уговорить.

— Вот всегда ты с этим! С каждым из детей ты так! Меня мать кормила до трёх лет!

— Ты у матери была единственным ребёнком. А Астрид наш седьмой ребёнок, — мягко возразил Ивар и чуть наклонившись, поцеловал надувшуюся Ингрид. Затем он посмотрел на умиляющегося Чуви и обратился к нему. — Что-то случилось?

— Да нет, просто приехал сообщить, что праздновать мы будем не у Ханы, а в Штабе, с позволения маман.

— В Штабе? — удивился Ивар, — Но почему?

— Многое сказать не могу, но пускай это будет каприз маман!

— Вечно ты со своими секретами, Чуви, — тяжело вздыхая и подняв глаза к небу, ответил Ивар. — Но ты как раз вовремя. Ингрид уже собиралась к Хане.

— Значит, моя помощь не нужна? — с лёгкой обидой в голосе, спросила Ингрид.

— Почему же? Моти, конечно, будет ныть, что, мол, на его кухне не быть ни одной женщине, но мы прекрасно знаем, что он тот ещё скромник!

— Моти! — оживилась Ингрид. В её глазах появились озорные огоньки. — Он уже давно отнекивается от моей просьбы научить меня кое-каким хитростям, но теперь шеф от меня никуда не денется!

— Кстати, Ингрид, маман попросила, чтобы ты не забыла про свои фирменные пирожные!

— Конечно, конечно! — ещё сильнее ожила женщина, а затем обратилась к Ивару. — Там кое-что осталось доделать, ты не закончишь за меня?

— Конечно, дорогая.

— Как это мило с твоей стороны! И присмотри за детьми!

— Непременно, дорогая.

— Тогда я пошла! До встречи, мальчики! — девушка на прощанья нежно поцеловала Ивара в губы и, грациозно лавируя в толпе, скрылась из вида.

— Но почему ты не сообщил нам это при помощи удалённой связи? — спросил слегка румяный Ивар, с трудом заставив выйти себя из умилительного наблюдения за удалявшейся женою.

— Тык времени много, а я вот ещё провожу реабилитацию Шепарда по возвращению его в здравое общество.

— Вот значит как. На счёт Дэвида — разумно, — усмехнулся Ивар, посмотрев на Шепарда. — Я не обижаюсь, но в следующий раз притащу тебя к себе в гости силой.

— Но вы меня не приглашали! — натянуто произнёс Дэвид, нахмурившись.

— Это потому, что ты не отзываешься на мои приветствия! Ладно, не будем об этом. Чуви, у нас маленькая заминка. Ам ещё вчера вечером ушёл в горы, чтобы весь день медитировать, но…

— Только всё это пошло к коту под хвост, Ив! — раздался за спиной Чуви и Дэвида обиженный голос. Они обернулись и увидели перед собой, одетого в джинсовый костюм и чёрную майку, подчинённого Ивара — Амарока. Юноша выглядел не выспавшимся, злым и взъерошенным. Обычно завязанные в конский хвост, волосы сейчас были распущены и растрёпаны, и при этом были словно пропитаны статическим электричеством.

— Что случилось, Ам? — озабоченно осмотрев друга, спросил Ивар, но тот нервно отмахнулся:

— Кинтаро!

Чуви саркастически присвистнул и захлопал в ладоши, а Ивар, услышав имя второго своего подчинённого, тихо зарычал, возвёл глаза к небу и закрыл лицо рукою, а затем спросил Ама:

— Что он на это раз натворил?

— Я вчера направился в своё любимое место для медитации и встретил его по пути. Кинтаро решил меня немного сопроводить, так как он был на пробежке, а потом хотел меня покинуть, пообещав мне не мешать. Поначалу всё складывалась нормально. Мы болтали, точнее Кинтаро жаловался на Чуви, на то, что его нечестно отлучили на столь длительное время от Лицензии и на то, что его специально не подпускают к Дэвиду. Кстати! Я забыл поздороваться! Чуви, Дэвид: мои извинения.

— Ну, после пережитого можно и забыть о таких вещах, — заметил Чуви, подавая руку Аму. Руку, одетую в перчатку, подал и Дэвид. Амарок этому удивился и усмехнулся:

— Надо же, а ты умеешь здороваться, как настоящий человек.

— Как видишь, умею, — теряя терпение, сквозь зубы, ответил Дэвид, — но я тебя не видел, с первой нашей встречи.

— Правда? А мы тебя хорошо видели.

— Ты лучше не отвлекайся, Ам, и продолжай, — прервал его немного раздражённый Ивар.

— Ох, прости, Ив! Поначалу было всё нормально, но вот потом! Потом нам на пути встретилась группа подростков на моноциклах. Пьяные подростки: детишки миротворцев.

— Вот же чёрт! — прикрывая рот, выругался Ивар, а Чуви вновь присвистнул и оскалился, протянув себе под нос:

— Бзик!

— Да, Чуви, бзик, — грустно согласился Ам, а затем объяснил Дэвиду. — У Кинтаро есть два бзика. Первый это подраться с тем, кто может оказаться сильнее его, а второе — он не переносит наркоманов и выпивох. Хотя стоит отдать ему должное: он попытался их проигнорировать, мне даже не пришлось его отговаривать. Только вот ребята сами его спровоцировали.

— Вот идиоты! — Чуви, откинув голову назад и скрыв лицо рукой, громко расхохотался, тем самым заставив обратить на себя внимание ближайших людей. — Вот теперь мне интересно, чьи это детишки, что не знают Кинтаро с его-то отличительными чертами.

— Тут скорей нужно задаться вопросом: сколько эти придурки выпили, что не поняли с кем связались, — уже более спокойно произнёс Ивар, слегка усмехнувшись. — Ам, они хоть не сильно пострадали?

— Могло быть и хуже, если бы не то, что Кинтаро сдерживал себя. Правда он дрался сразу с семерыми, и когда я видел его в последний раз, его лицо было похоже на некий шишковатый фрукт. В общем, я с ним полночи провёл в ближайшем отделении полиции. Я уже было хотел с тобой связаться, но к моему удивлению туда с проверкой явился господин Акер и всё уладил. Правда, Кинтаро накинули ещё неделю отлучения.

— Будет ему уроком, — полностью успокоившись и улыбнувшись Амароку, ответил Ивар. — А тебе я сочувствую и поэтому лучше пойди выспись, а то вечеринку перенесли в Казармы, к Моти.

— Что, но почему? — удивился Ам и сразу посмотрел на Чуви. Тот развёл руками и лишь произнёс:

— Секрет, — а затем добавил, задумавшись и почесав себе подбородок. — Кстати, если так подумать, то я ни разу не был дома у малыша Кинтаро! Чем не повод, мне его лично навестить и сообщить ему об изменения в планах? Заодно посмеюсь над его помятой рожей. Что-то не так, Ам, малыш?

— Эээ, никто из нас не был у него дома, — нервно ответил Амарок, переглянувшись с Иваром.

— Это почему? — удивился Чуви. — Вот ни разу не были с тех пор, как познакомились?

— Ну, как тебе сказать, Чуви, — натянуто начал Ивар, — Через некоторое время, после того, как ему окончательно вернули дом, мы там были, но Кинтаро не пустил нас дальше прихожей. Он сказал, что готов нас угощать самой вкусной и дорогой едой, задаривать подарками и помогать в самых страшных бедах, но в дом не пустит, а иначе убьёт на месте.

— И вы согласились? — хищно улыбнувшись, спросил Чуви, переводя взгляд с Ивара на Амарока и обратно.

— Знаешь, — ответил, чуть смутившись, Ам. — Когда тебя действительно накормят всем меню ресторана Бокюз, ты станешь проверять человека на прочие обещания?

— Он что, серьёзно кормил вас у Бокюза? — округлив глаза, удивился Чуви.

— Не только нас двоих, но и всю мою семью накормил, — нервно усмехнулся Ивар. — Так что мы его оставили в покое.

— А вдруг он там держит красивых девушек взаперти или трупы складирует? — загробным голосом проговорил Чуви. Ивар с Амом испугано переглянулись, глупо захлопав глазами, а потом нервно засмеялись.

— Что-что, а Кинтаро на это не способен, — ответил Ивар, а потом став серьёзнее обычного, тихо добавил. — Мне так до этого момента казалось.

— И мне тем более, — согласился Амарок, вновь бросив обеспокоенный взгляд на Ивара. Но Чуви, что всё это время смотрел на них с серьёзным и мрачным выражением на лице, вдруг звонко рассмеялся, заставив снова оглянуться на себя людей. Дэвид и двое сослуживцев, сконфуженные и смущённые, переглянулись, но никто из них не понял причину смеха мусорщика. Тот утёр слёзы и, посмотрев на Ивара, сам объяснил причину своего поведения. — Конечно, он на такое не способен. Я почти уверен: там он скрывает какое-нибудь увлечение за которое ему стыдно. И теперь я обязательно узнаю, что за стыдобу он там прячет! Кто со мной на разоблачение этого тайного срама?

— Ммм, — вдруг задумался Ивар. — А ведь ты прав, Чуви. Чёрт, а я даже и подумать об этом не мог. Ха. Но знаешь, я не пойду. Пускай это и дальше будет его тайной. К тому же, мне нужно следить за приготовлением к празднику, а теперь ещё и эти изменения плана вечеринки.

— А я вот пойду, — злорадно сверкнув глазами и усмехнувшись, ответил Ам. — Он давно напрашивался у меня, с его постоянными срывами, а после того, как он помешал мне медитировать, я его собираюсь проучить.

— Отличненько, — хлопнув в ладоши, довольно произнёс Чуви. — Малыш Шепард, ты не прочь сорвать брутальный образ с нашего ванильного мальчика Кинтаро?

Дэвид, которого всё это уже начинало серьёзно утомлять, не успел и рта открыть, как на противоположном краю улицы произошёл взрыв. Он не был ужасающим, так — бытовой хлопок. Много шума и пыли при минимуме разрушений.

Люди по всему проулку напряглись, а те, кто был ближе всего к взрыву, отбежали подальше, но потом, будто сговорившись, они раздражённо замотали головами. Каждое из лиц выражало лишь одну мысль: «Мы же предупреждали». После этого люди вновь вернулись к подготовке праздника, перестав обращать внимание на доносившиеся из дома, где прогремел взрыв, стоны и ругательства. Все кроме, Ивара. Он нахмурился и серьёзно произнёс:

— Что за чёрт там произошёл? — и направился через толпу к месту происшествия. Дэвид хотел было устремиться за ним, но его остановил Амарок. Он посмотрел в глаза Шепарду и скучно произнёс:

— Не спеши. Я, кажется, знаю в чём дело и, судя по людям, не один я так думаю.

Дэвид хотел было согласиться с юношей, но Чуви, что среагировал на взрыв куда быстрее Ивара, заставил его сомневаться. Мусорщик был уже на полпути к окутанному дымом дому, двигаясь напрямик через столы, не обращая внимания на возмущавшихся людей. Но вот из дома донёсся протяжный мужской крик и слова полные тяжёлого отчаяния:

— Вы уничтожили все мои торты! А меня ведь предупреждали, что вы только оружие делать и умеете. Вон отсюда! Вон!

— Вот так и помогай после этого людям, мать твоя жаба!

Чуви резко остановился, и на его лице появилось понимание. Ивар также понял, кто там устроил беспорядки, однако его лицо выразило лёгкий гнев и возмущение, а не облегчение. Он решительно продолжил двигаться к месту происшествия. Чуви пожал плечами и, наоборот, спрыгнув со стола, теперь не спеша побрёл туда. Дэвид же после короткого диалога со стороны разгрома, замер, а его правый глаз начал слегка дёргаться. Он узнал голос второго человека, и теперь решительно не хотел туда идти. Через секунду его явные опасения подтвердились, так как из разрушенного проёма появились трое, осыпанные пылью и каменной крошкой.

Первым был тощий человек с овальным лицом и в мотоциклетных очках, нахлобученными на широкий курносый нос, усыпанный нечто средним между прыщами и веснушками. Его голова была почти гладко выбрита, если не считать длинной чёлки, торчащей из-под пыльной ермолки.

Вторым был огромный круглолицый толстяк с копной густых кудрявых волос, на которые была натянута кепка задом наперёд, а его глаза прикрывали странные очки-бинокли, державшиеся на носу в форме гладкой картошки.

Ти и Ти. Два бывших злосчастных телохранителя Дэвида. Не то чтобы они плохо выполняли свои обязанности, просто Шепарду до сих пор кажется, что в их тактике совершено не хватало грациозности и уклончивости. Вместо этого они предпочитали грубую силу и неловкие попытки быть скрытными, при этом производя множество шума. А ещё они казались Дэвиду совершенно психически неустойчивыми и кровожадными личностями. Он был им благодарен за почти удавшееся спасение, но видеться с ними больше не хотел ни за какие деньги.

Техники в это раз были одеты не в серую униформу мусорщиков, а в синие комбинезоны и халаты техотдела. Однако его удивил третий их спутник.

Им был хитролицый Су Цзинсун, с которым Дэвид ещё больше не хотел видеться после того, как на своём первом задании уничтожил экспериментальные боевые перчатки и антигравитационный экзоскелет системы АЛТ. Конфуциец был в ярости, да такой, что Шепард почувствовал себя пристыженным. Хотя поломка этих гаджетов его до сих пор смущала. Тчи, что их уничтожил, будто знал, где и как обезвредить ту или иную функцию перчаток. Дэвид поведал о своих переживаниях командиру мусорщиков Бэбилу Менделю, главе техотдела Онардо Галэо и Чуви. Каждый из них неприкрыто удивился предположению Дэвида, что Тчи может скрываться в техотделе. Однако Чуви заметил, что это весьма здравое предположение. Но последующие проверки техников ни к чему не привели.

Эн Ти, отбежав на приличное расстояние, показал средний палец выбежавшему вслед за ними лысоватому мужчине в очках с толстыми линзами, придававшему ему сходство с кротом, и выкрикнул ругательства, оскалившись всем широким ртом.

— Я ведь говорил, что мощности перебор! — недовольно произнёс, отряхиваясь от пыли, подошедший к нему Су.

— Мощности перебор, мать твоя жаба?! — ощетинился Ти, сверкнув глазами из-под очков, — Это грёбанная духовка! Она должна быть, как можно мощнее, твою налево!

— Не всё определяется мощностью, ты — облезлая картофелина на ножках! Как на счёт плавности и контроля? Нет, правда, весь твой и без того незамысловатый талант сливается в нереально бездонную яму, Никол!

— Не смей звать меня по имени, Сусунок! — побагровев, прошипел Эн Ти и, растянувшись в едкой усмешке, добавил. — Зато ты мастер вставлять палки в колеса, Сунь-Пересунь!

— Эй, ребята может не надо вновь драться из-за пустяков? — попытался вмешаться в спор огромный, но в данный момент совершенно робкий Ти И.

— Это я мастер вставлять палки в колёса? — также побагровев и совершено проигнорировав Ти И, почти шёпотом произнёс Су. — Это ты у нас здесь мастер больших и эффектных пшиков, Никол!

— Я тебя предупреждал! — прорычал Эн и бросился на Су. Из-под его рукава, на тыльной стороне ладони, вылезло узкое лезвие, но воспользоваться своим нож-браслетом ему не удалось. В него сбоку, ногами вперёд и со словами «поберегись», с разбегу врезался Чуви, что после недолгого неспешного продвижения к разрушенному дому, резко рванул вперёд к технику.

Эн, выпучив глаза и изогнувшись буквой «С», что-то гаркнул и со всей силой полетел в сторону разрушенного дома нечастного кондитера, проделав в ней ещё одну дыру.

— Мой дом! — выдернув несколько клоков волос из почти лысой головы, отчаянно прокричал повар.

— Я облачу тебе ремонт, Цукерник, не истери, — спокойно ответил Чуви, закуривая сигарету, а затем указал пальцем на испуганного толстяка Ти и ошарашенного Су. — Кроме прочего, тебя ведь предупреждали: с Ти и Ти не связываться! Предупреждали?

— Да, но…

— Ни слова больше и жди компенсацию из моего кошелька! Кстати, привет тебе Ти! Я погляжу, ты за время наказания похудел и бицуху накачал. А ну стой на месте, Су! Ты в этом также участвовал!

— Думаешь, я настолько туп, что не увижу в твоих словах сарказма? — недовольно буркнул Ти, поймав за шиворот угрюмого Су, возвращая его на прежнее место. Затем толстяк растянулся в самодовольной ухмылке. — Бицуха у меня, как всегда на высоте, а жира как не было, так и нет. Хотя я действительно неплохо так похудел!

— Ладно, верю на слова, — подмигнув, не стал спорить Чуви, а затем направился к дыре, проделанную Эном. Между тем, оттуда с нарастающим шумом направлялся к выходу озлобленный техник.

— Это кому здесь намылить харю, мать твою налево!! — с искривлённым от гнева лицом, прокричал Эн, но он тут же захлебнулся и согнулся пополам, так как, не заметив Чуви, мгновением ранее получил под дых.

— Ой, что это?! — изобразив удивление и испуг, приложив к щеке правую руку, взволнованным голосом, полный сарказма, произнёс Чуви, — Прости мой кулак, малыш! Он не знал, что на его пути кто-то будет, а особенно такой добрый и мастерски сдерживающий эмоции человек, как ты, Эн!

— Чуви? — одновременно испуганно и удивлённо прохрипел Эн, резко посмотрев вверх. — Что ты здесь делаешь, твою ж налево?

— Это я тебя должен спросить, твою ж направо! Разве у вас ещё не два дня испытательного срока? — очень тихо и вкрадчиво спросил Чуви и, в довесок к вопросу, нанёс сокрушительный удар головой об макушку Эна.

— Нас за хорошее поведение на пять дней раньше отпустили, — глухо, с трудом выдавливая из себя слова, ответил Эн, что с достоинством выдержал удар, лишь слегка согнувшись, но сразу выгнувшись назад.

— Так вы уже дома целых три дня и даже меня не навестили, засранцы? — приподнимая окровавленного Эна и по-дружески обхватив, добродушно, с нотками лёгкой обиды, спросил Чуви. — А ведь у меня появилась целая прорва идей на счёт ваших пукалок! Может что-нибудь да пригодиться.

— Да твои идеи почти всегда полное де…ай-яй! — не успел договорить Эн, взвыв от боли, так как Чуви схватил его за мочку уха и начал её медленно оттягивать вниз. — Ладно, ладно, придём, выслушаем! И вообще, к нам какие претензии? Мы отчитались перед Хоппи и Онардо, а они нас в один голос на эти пять дней домой отправили со словами, что вам это будет, как дополнительное наказание!

— Тогда почему вы здесь, а не дома, как вам и было приказано? — мрачно сказал, до этого молчавший, Ивар. Сложив руки на груди, он сурово смотрел на Эна.

— А это всё Су! — ответил за Эна толстяк Ти, всё ещё не отпуская конфуцийца. — Он пришёл к нам с пару часов назад и сказал, что есть отличный способ сбить барыши.

Чуви и Ивар одновременно удивлённо уставились на Су.

— А что здесь такого? — с вызовом произнёс Су, пожимая плечами, — Почему бы не заработать в праздник?

— А то, что вы из «Параллели» и такие махинации запрещены законом, — с досадой произнёс Ивар, укоризненно помотав головой.

— Что, пожалуешься старику Абрелио? — нагло усмехаясь, спросил Су.

— О нет, — ответил Чуви, туша окурок об лысину Эна. — Ив никому не будет жаловаться, а я, так, между делом, могу обронить о сегодняшнем вашем приключении Онардо или Хоппи. Интересно, к чему это приведёт, что думайте?

Улыбка сползла с лица Су и он побледнел, а державший его Ти И, начав сильно потеть, отпустил его и испугался до смерти. Эн Ти, в свою очередь, нервно икнул и попытался вырваться из объятий Чуви, но тот, слегка похлопав его по нахлобученной на голову ермолке, сам его освободил из своих объятий. Упав, Эн Ти крякнул, а затем, подбежав к Ти И, сел на колени, лицом к Чуви, и поклонился до земли. Одновременно с ним это сделал и его напарник, и оба произнесли:

— Мы больше так не будем!

— С вас выслушивание моих идей, а теперь валите отсюда! Кстати, спасибо за сэкономленное время. Вы двое сегодня приглашены, не забыли? В общем, вечеринку перенесли в Штаб.

— Это почему, твою ж налево? — удивился Эн, утирая кровь из-под носа.

— Это потому, твою ж направо, — отрезал Чуви, оскалившись. — Ещё один лишний вопрос, и Хоппи будет сегодня не в духе! В общем, сегодня в Штабе, у Моти.

— Хорошо, Чуви! Всё будет в лучшем виде, твою ж налево! — натянуто улыбаясь, ответил Эн и, сверкая пятками, скрылся из виду.

— Тише травы, ниже воды! — пробасил Ти перед тем, как последовать за другом.

— Разве это так произноситься? — нахмурившись, задумчиво произнёс Амарок. Чуть ранее, стоя в стороне, он покусывал себе кулак в попытках скрыть приступы смеха. Стоявшего рядом с ним Дэвида, это действие немного раздражало, и он постоянно отвлекался, бросая на Ама уничтожающие взгляды, но тот не обращал на него внимание.

— Какая разница! Главное, что как минимум ближайшие несколько дней от них не будет никакого лишнего шума, — довольный собой, ответил Чуви, а потом в поле его зрения попал Су, что так и стоял на месте, словно громом поражённый. Он был бледен, глаза широко открыты, а взгляд был отсутствующим.

— Не думал, что упоминание имени Онардо тебя настолько испугает, Су, — злорадно усмехаясь, произнёс Чуви.

— Нет, не совсем, — медленно произнёс Су, выходя из транса и возвращая себе обычное хитрое выражение лица. — Просто его нравоучительные лекции, хуже твоего удара правой рукой. Хотя это лишь предположение, так как я не испытывал на себе твой легендарный кулак.

— Какое, однако, тонкое замечание на счёт нравоучений старика Онардо! — после напряжённого зрительного контакта, широко улыбнулся Чуви, — А теперь проваливай отсюда, а то заставлю слушать недовольства Хмурого, а это ещё болезненней.

— А это уже совсем не смешно, — огрызнулся Су и, повернувшись на каблуках, скрылся из виду. Чуви при этом внимательно проводил его взглядом.

— И так! — громко хлопнув в ладоши и осмотрев друзей, оскалившись и сверкнув глазами, воскликнул Чуви, — А теперь пришло время узнать, что там от нас скрывает Кинтаро!

— Что? — растерянно произнёс Ивар, повернувшись к Чуви, — Да, конечно, идите, но я тебя прошу, Чуви! Не смей его выставлять на смех, чтобы он там не скрывал, если скрывает.

— Даже и не собирался, — сделав невинное лицо, ответил Чуви.

— Ну да, ну да, — усмехнулся Ивар и, попрощавшись с друзьями, направился к своему дому.

* * *

Пройдя несколько кварталов, виляя через проулки, они вышли к краю квартала. Он утопал во фруктовых садах, между которых располагались коттеджи, выполненные в хатиманском стиле. Деревянные сетчатые заборы окружали декоративные сады и одноэтажные дома на сваях под изогнутыми крышами с красной или серой черепицей. Компания подошла к коттеджу у самой границы квартала.

Это был красивый уютный дом, чуть меньше прочих, но зато выкрашенный в более яркие тёплые цвета с преобладанием оранжевых оттенков и украшенный изысканной резьбой. Возле высоких и широких ворот коттеджа бродила невзрачная темнокожая девушка, покрытая платком и одетая в простое платье персикового оттенка. Она была чем-то взволнована и заламывала себе руки. Дэвид увидел на её поясе аптечку, и он её вспомнил. Эта была медсестра, посещавшая его пару раз с процедурами, и звали её…

— Зери! — хитро оскалившись и разведя руками, воскликнул Чуви. — А ты что здесь забыла? Ты ведь живёшь на другом краю города, девочка моя! Вот, что значит сила любви!

— Я не это… я просто… случайно… — замялась девушка, опуская взгляд.

— Мы её встретили, когда нас повязали, — объяснил Амарок, закатив глаза. — Меня, кстати, проигнорировала, хотя мне тоже досталось.

— У тебя лицензия не заблокирована, Ам! — без запинки выпалила Зери, уничтожительно посмотрев на Амарока. Голос у неё был чарующе мягкий и обволакивающий, но при этом очень высокий. Оттого Ам невольно перестал хмуриться и растянулся в лёгкой ухмылке. — Скажи спасибо, что я вас не выдала и даже смогла о вас сообщить господину Акеру!

— Ну, спасибо тебе за милосердие, — угрюмо буркнул Амарок и отвернулся от девушки.

— Всегда, пожалуйста, — самодовольно усмехнувшись и скрестив руки на груди, ответила девушка, а потом, став кроткой и опустив взгляд, обратилась к Чуви. — А почему вы здесь, господин Чуви?

— Так дело у меня срочное к нашему блюстителю здорового образа жизни!

— Тогда я могу ему это передать. Кин, то есть господин Ингуэнкала будет спать ещё примерно с час.

— Тогда почему ты пришла раньше времени? — растягиваясь ещё в более хитром оскале, спросил Чуви.

— Я подошла сюда лишь с минут пять назад. Хотела приготовить ему завтрак, пока он спит, но…

— Что но?

— Кин… господин Ингуэнкала почему-то сменил пароль на воротах.

— Вот не задача, — усмехнулся Чуви, посмотрев на ворота и почесав себе подбородок. Затем он подошёл к ним, набрал на сенсорной панели «Kin311245RT!» и нажал на кнопку подтверждения. Внутри что-то удовлетворительно ответило, и ворота медленно открылись. Чуви довольно щёлкнул языком и, весело посмотрев на друзей, добавил, — Предсказуем, как всегда.

— Но как? — удивлённо спросила Зери.

— На будущее запомни, моя хорошая, Кин всегда начинает свой пароль с «KIN» и добавляет к нему ту или иную актуальную дату, — ответил Чуви, подмигнув девушке. — Хорошо, пришло время навестить нашего мастера шифрования!

— По-подождите, но он ещё спит! К тому же, Кин… господин Ингуэнкала запрещает кому-либо посещать свою спальню! — спохватилась девушка и попыталась загородить дорогу мужчинам.

— А ты у нас, получается, не «кому-либо», Зери? — лукаво поднял брови Чуви.

— Д-да… я была у него в спальне, — отведя взгляд, ответила девушка, а потом, округлив глаза, на особо высокой ноте ответила. — Я просто залечивала ему раны! Пару раз!

— Конечно, конечно, — продолжая хитро скалиться, ответил Чуви, а затем, приблизив своё лицо вплотную к лицу Зери, спросил. — Тогда, может, поделишься с нами: что скрывает за непотребства в своей спальне наш любитель нарываться на неприятности?

— Ничего! Совершено ничего! — нервно взвизгнув, ответила девушка, вспотев и отводя взгляд.

— Если ничего такого, тогда не мешай повидаться нам с нашим любителем набить рожу алкашам!

Чуви одной рукой отодвинул девушку в сторону и вошёл во двор. Дэвид, проигнорировав девушку, и Амарок, злорадно усмехнувшись ей, вошли следом. Зери, прикусив губу и нервно осмотревшись по сторонам, тоже последовала вовнутрь.

— А не слишком ли большой дом для солдата и сироты? — спросил Дэвид с пару минут спустя, после того, как им был внимательно осмотрен красивый и ухоженный сад. Они шли по широкой садовой дорожке из утрамбованного гравия с краплениями пятиугольников розового гранита.

— А ты неплохо осведомлён о нашем Кинтаро, — удивился Амарок, посмотрев на Шепарда через плечо подозрительным взглядом.

— Как видишь, — безразлично ответил Дэвид. — Я должен знать с кем работаю и мне кое-что о вас всех рассказали. По крайней мере, то, что мне разрешили узнать.

— Любопытно, — с ещё большей подозрительностью произнёс Амарок, замедлив ход и поравнявшись с Шепардом. — А что же ты про меня узнал?

— Лишь то, что ты почти чистокровный вендигиец и меткий стрелок. В «Параллели» с раннего детства и… раньше у тебя был очень непростой характер, даже куда хуже, чем у Кинтаро.

— Не очень корректное сравнение на счёт моего былого понимания мира, — мрачно протянул Амарок, остановившись и пропуская мимо себя Зери, при этом ловившей каждое слово.

— Конечно не корректное, — откликнулся Чуви, идя широким шагом. — Тогдашний ты был тем ещё… зверёнышем.

— Не тебе судить, ходячая непредсказуемая аномалия! — огрызнулся Амарок и вновь пришёл в движение. Спустя несколько секунд он снова обратился к Дэвиду. — Если ты настолько осведомлён, то ты и о родителях Кинтаро знаешь?

— Конечно, — безэмоционально ответил Дэвид. — Отец — Экандэйо Ингуэнкала был перспективным политиком Джитуку. Ему пророчили стать лидером всего Уровня. Как ни странно, но именно его смерть приблизила Равнины к долгожданному миру, пусть и не сразу, но приблизило. Его женою была выдающейся хатиманская художница — Ханаби Хиганбана. Их убили, когда они направлялись в одну из деревень, пострадавших от сильных пожаров. С ними ехал и Кинтаро. После этих событий он и пропал без вести. Спустя несколько лет его обнаружил один из солдат «Параллели». А! Так значит это дом его матери.

— Бинго, — через плечо выпалил сарказмом Чуви.

— Ну да, солдатом, — между тем, бесцветно произнёс Амарок и отвернулся от Дэвида. — В этой истории кроется презабавный анекдот. Не видать ему этого дома, если бы его нашли на день позже. Ох уж эта юриспруденция.

— Забавней некуда, — безразлично ответил Дэвид, а потом кое-что вспомнил и обратился к Чуви. — Так значит, тот джитукуанский чертёнок, о котором ты недавно упоминал, и есть Кинтаро?

— А то! — усмехнулся Чуви, остановившись на первой ступеньки лесенки, ведущей в прихожую дома. Затем он приставил палец ко рту и добавил, — А теперь не шумим.

— Подожди, Чуви, дай мне переключить Паутину в режим фото — встрепенулся Амарок, дотрагиваясь до виска. Внутри его глаза появилась тонкая золотая ниточка, что словно проткнула насквозь зрачок.

— Прошу вас, не делайте это! — слабо запротестовала Зери, жалобно посмотрев на Чуви, а затем уставилась на Амарока и недовольно пробормотала. — Нельзя пользоваться золотой Паутиной! Особенно простому солдату, и особенно ради обычного веселья!

— Отстань, Зери! — огрызнулся Ам. — Мне Ивара по этому поводу хватает! И потом, я пришёл сюда, чтобы преподать урок моему старому и хорошему другу.

— Какой ещё урок? — нахмурившись, спросила Зери.

— Если вы пришли сюда ссориться, то пошли отсюда! Кыш, кыш! — отмахиваясь руками, тихо протянул Чуви, при этом хитро улыбаясь. — И хватит бормотать, Зери! Этот цирк, о котором я почему-то узнал лишь сегодня, нужно прекращать. Тоже мне секреты под страхом разрушения легенд. Да и разве ты не говорила нам, что в этом нет ничего постыдного?

— Ну…

— Тогда или уходи, или стой, где стоишь, или иди с нами.

— Я… я с вами, но и не с вами! — заламывая руки и отводя взгляд, мучительно ответила девушка.

— Вот и мило, — ответил Чуви и аккуратно открыл раздвижную дверь.

— Как хорошо иметь дело не с автоматикой, — добавил мусорщик, подмигивая другим заговорщикам и проникая в дом Кинтаро. Они сняли обувь и тихо вступили в гостиную, устланную татами.

Зал был просторным, полный света. В нём было минимум мебели и почти никакой электроники, кроме пламень-сферы и лежавшего на низком столе ноутбука.

Повернув направо, и пройдя через ещё одни тонкие раздвижные двери, они оказались в узком коридоре. Из-за того что его стены были выкрашены непроницаемой для света кремовой краской, Дэвиду показалось, что они попали в подпространственный туннель, через который ему приходилось пару раз перемещаться. Нет, здесь не было гнетущей дезориентации или влажного холода, но зато было схожее ощущение раздвоения или даже раздробления рассудка из-за странного, почти мистического сумрака, а также за счёт отталкивающего магнетизма, идущего от дальней двери. На ней было написано красной краской, широким размашистым почерком: «Войдёте, убью, а потом сожру!».

Это выглядело, как детская угроза, но из-за скопившегося здесь сумрака и тревоги Дэвид неожиданно вздрогнул. Однако на Чуви и Амарока это явно не произвело должного эффекта, и они, привыкнув к полутьме, уверенно, но медленно направились к двери спальни. Зери, в свою очередь, тоже не проявила страха или дискомфорта, но при этом она начала скулить, словно щенок, предчувствующий катастрофу. Прижимаясь к стене коридора, Зери медленно и осторожно направлялась в эпицентр скорых разрушительных событий.

Но чем они были ближе к спальне Кинтаро, тем отчётливей к угрозе примешивался хруст.

«Хруст?» — удивился Шепард и замер на месте. Это было очень странно. Причём хруст шёл не из определённой точки спальни, а словно струился оттуда со всех сторон. Дэвид подумал, что у него разыгралось паранойя, но он не единственный кто это услышал.

— Ммм? — выдавил из себя Амарок. Он резко остановился и начал нервно осматриваться по сторонам. — Что это за странный треск?

— Любопытное замечание, — протянул Чуви, остановившись у самой двери и пронзительно посмотрев на Зери. Девушка резко прижалась к стене спиною и, закрыв глаза, растерянно охнула, а Чуви, между тем, продолжал, растянувшись в своей самой лучшей хитрой ухмылке. — Мне кажется, что тайна этого поистине жуткого хруста находится в комнате нашего Кинтаро. Ох, неужели мы всё это время работали и общались с жутким маньяком?! Как бы там ни было, но мы сейчас это узнаем!

Чуви повернулся к двери, всмотрелся в неё, недовольно цокнул языком и разочаровано пробормотал:

— Вот ведь засранец! Поставил дверь с биометрическим замком! Откуда у него на это деньги нашлись?

— Её, в своё время, его мама установила, — с явным облегчением, просветлев, бодро ответила Зери. — Она здесь хранила картины.

— Как печально, — пробормотал Чуви, почесав затылок. — Значит, ничего не поделаешь. Зери, милая, передай ему, что сегодняшнюю вечеринку перенесли в Штаб, к Моти.

— Так, стоп! — раздосадовано возмутился Амарок, смотря на то, как Чуви повернулся и медленно направился к выходу, — Мы так не…

Но не успел вендигиец договорить, как Чуви резко развернулся и слегка ударил по двери правой рукою с громогласными словами:

— Прощенья просим!

Раздался мощный хлопок, затем испуганный крик Зери. Почти одновременно с этим из спальни послышался встревоженный топот множество ног, и всё завершилось грубым, но высоким голосом, полного отборной брани и испуга. Секунду спустя дверь медленно упала внутрь спальни.

— Какого хера тут происходит?! — послышался испуганный рёв Кинтаро.

— Здорово, хитрый лис! — злорадно воскликнул Чуви, войдя в спальню, а затем. — И что же ты такое здесь… скрываешь… от нас… А вот это даже я не ожидал…

Долгие секунды тишины, а затем мусорщик разразился смехом, согнувшись пополам и стуча себе по колену.

— Да что ты там такое увидел? — нетерпеливо выпалил Амарок, протиснувшись в комнату. С трудом оттолкнув в сторону хохочущего Чуви, он замер, присвистнув, надавил на висок и, моргнув, добавил, — Ну ни хера себе!

Любопытство взяло вверх и над Дэвидом. Он также заглянул в спальню и с трудом подавил на своём лице удивление с примесью неловкости.

Перед Шепардом раскинулась длинная комната с низким потолком, погружённая в ещё больший сумрак, чем коридор, благодаря сплошным стенам без окон и тусклому свету одной единственной круглой лампы в пластмассовом плафоне. При этом везде было чисто, приятно пахло, а мебели было немного: шкаф, встроенный в заднюю стену, низкий письменный стол и расправленный на полу толстый матрас с одеялом. На матрасе сидел Кинтаро. Он вжался в стену, шокированный внезапным вторжением и чудом спасшийся от упавшей двери, и именно его внешний вид вызвал у Чуви приступ неконтролируемого смеха. Кин был одет в пижаму с колпаком, украшенных узором из милых кроликов, а к груди он прижимал большого игрушечного кролика. Дэвид присмотрелся к простыням с одеялом: они также были с узорами в виде кроликов, а часть стен был увешаны плакатами с… кроликами!

«Тут одни чёртовы кролики!» — подумал Дэвид, не зная, что ему со всем этим делать. Боковым зрением он заметил движение. Дэвид резко обернулся и вновь увидел кроликов, но живых, сидевших в клетках, выстроенных в четыре уровня, вдоль всей стены. Звери испуганно прижимались к задникам и углам своих жилищ. Шепард посмотрел в другую сторону и, уже не удивляясь, увидел точно такие же клетки.

«Кролики! Кинтаро разводит у себя дома кроликов и, в буквальном смысле, обожает их?» — догадался Дэвид, и он подавил в себе приступ истерического смеха. Он вновь посмотрел на Кинтаро.

Он, с отвисшей челюстью и с лицом покрытым синяками и ссадинами, смотрел на нежданных гостей обалдевшим безумным взглядом.

— Вьюх, ха-ха, вьюх, ой не могу, — утирая слезы и тяжело дыша от смеха, с трудом выговорил Чуви, выпрямляясь. — Я чего только не представлял. Всё что угодно: от безобидных извращений до дикой жути, а ведь с тебя сочтётся! Но в итоге ты просто разводишь кроликов! То-то мне все уши промусолил глава агрономических секторов. Он, видите ли, жалуется, что кролики ему жизнь портят! Я-то думал, что он немного на солнце перегрелся, а нет! Настоящие каинитские кролики! Кстати, шикарная пижамка! Где раздобыл?

— Вы что, читать не умеете? — слабо выдавил из себя контуженный Кинтаро, пропустив мимо ушей слова мусорщика, снимая с себя колпак и поднимаясь на ноги, — Там ведь было написано: «Не входить». И дверь… её ведь ещё до моего рождения здесь поставили…

— И что? — фыркнул Чуви. — Когда меня останавливали такие глупые запреты? Радуйся, что я об этом лишь сейчас узнал!

— Ам? — продолжая игнорировать Чуви, тихо, только заметив своего напарника, произнёс Кинтаро. — А ты, что здесь забыл? Я ведь тебя по-хорошему просил и даже вас с Ивом угощ… эй! — прищурившись, с нарастающим подозрением, протянул Кин. — Почему ты так странно моргаешь? Эй! Твой правый глаз! Ты что, активировал Паутину? Погоди! Ты фотографируешь?!

— Именно, и это моя маленькая месть тебе за то, что ты испортил мой еженедельный ритуал, Кин! — с вызовом и злорадно выпалил Ам, но при этом он медленно сделал два шага назад. Ам сглотнул, но продолжал ехидничать, не отводя взгляда от быстро краснеющего от стыда и гнева Кинтаро. — Но ты не переживай, я не буду их никуда отправлять. Хотя, пожалуй, всласть тебя пошантажирую, а потом…

Что именно хотел сделать Амарок после с фотографиями Кинтаро, Дэвид не узнал, так как случилось следующее.

Кин, яростно выпучив глаза, сжался как пружина, и словно бы исчез, а через мгновение на том месте, где он стоял, появилась глубокая вмятина. Ещё через долю мгновения в сторону Дэвида и Амарока, ударил направленный, как показалось Шепарду, поток ветра. Сзади закричала Зери и ещё сильнее прижалась спиною к стене. Чуви отбросило к клеткам, заставив его выкинуть назад руки. Он, взволновано выпучив глаза, присвистнул. Дэвида тоже отбросило в сторону клеток, а вот Амарока подхватила невидимая сила. Она, придавив его к земле, протащив через весь коридор, оставляя после себя рытвины в полу, с силой стукнула его затылком об противоположную стену. Дэвид моргнул, и увидел, что на Амароке восседал пылающий яростью Кинтаро и, схватив того за шею, со всей силой его тряс, приговаривая свирепым визгом:

— Живо удали! Удали! Живо! Удали! Удали, сукин сын! УДАЛИ, МАТЬ ТВОЮ, ТЫ СУКИН СЫН!!!

— Прекращай истерику, Кин. Он так не сможет ни отослать, ни удалить, — громким, но спокойным голосом предупредил Чуви. Он, закурив сигарету, не спеша вышел в коридор, но Кинтаро, вновь проигнорировав его, продолжил трясти Амарока, что начал синеть и покрываться пеленой регенерации. Чуви тяжело вздохнул и с просьбой в глазах посмотрел на Зери. Та сначала испугано округлила глаза, но потом, глубоко вздохнув и поджав губы, тихо произнесла:

— Кин, что ты делаешь!?

Кинтаро резко замер, а затем его руки расслабились и выпустили шею Амарока. Вендигиец, опустив голову на пол, начал хрипло кашлять и хватать воздух. Кинтаро не обратил на страдания своего друга никакого внимания. Вместо этого он медленно повернулся к Зери и смущённо, выпучив глаза, произнёс:

— Зери? А ты что здесь делаешь?

— Я пришла залечить тебе раны! — пождав губы, и отводя взгляд, ответила девушка. — Даже удалось для тебя раздобыть регенератор, а ты здесь вот, что устроил!

— А что я устроил? — обиженно произнёс Кин, также отводя взгляд в сторону. — Я просто не хотел, чтобы…

— Чтобы люди не узнали о том, что ты можешь быть сентиментальным и заботливым человеком, а не только машиной для убийств и жутким бузотёром? — ответил Чуви, подходя к Кинтаро и Амароку, — Люди и так знают, что ты лучше, чем пытаешься казаться.

— Но…

— Прекращай! Ты ещё ребёнком умудрился спасти от неминуемой смерти сотни людей! А затем ты всем им нашёл дом и работу. Здесь — в Пагодах! В квартале беженцев тебя уважают куда больше, чем Ивара или госпожу Яирам! Это многого стоит, а ты вместо этого устраиваешь драки по всякой мелочи. Вот, как вчера, к примеру.

— Они вели себя, как свиньи! Дети и даже подростки не должны так себя вести! — насупившись, возразил Кинтаро. — И они не знают, что такое голодное детство!

— Конечно, не знают, но пусть им вправляют мозги их родители, иначе им вправим я и Старик. В общем, не мне это говорить, но перестань вспыхивать, как спичка из-за глупейших провокаций.

— Хорошо, но пусть тогда Ам уда…

— Эй, Кин! — послышался снизу всё ещё хриплый голос Амарока. Кинтаро, забыв о том, что он всё ещё сидит на груди друга, посмотрел на него, а затем почувствовал жгучую боль в виске. В его голове словно вспыхнула целая связка динамита, а мир погряз в яркой вспышке света. То был удар кулаком Амарока, и Кинтаро отлетел и врезался в стену. Зери вновь вскрикнув, подбежала к Кину и начала его осматривать.

— Кин, ты грёбанный придурок! — заорал Ам, поднимаясь. — Дослушай для начала, а потом уже нападай! Конечно, я собирался их удалить! Я могу быть мудаком, но так, ради хохмы! Ты понимаешь, что мог меня убить, если бы не Лицензия?

— Прости! — слабо, но искреннее произнёс Кинтаро, держась за висок и смотря на друга взглядом провинившегося щенка. — И за вчерашнее тоже прости. Я хотел за это извиниться, позже, но…

— Прощу, но только после того, как ты накормишь меня своей фирменной лапшой! — усмехнувшись, не дал договорить ему Амарок, потирая шею. — Я лишь сейчас понял, что со вчерашнего дня ничего не ел.

— Это мы запросто! — расслабившись, ответил Кинтаро…

— Это тебе, Ам: двойная порция джитукуанской лапши по моему фирменному рецепту! — с льстивой заботой, произнёс Кин спустя пятнадцать минут, переодевшись в серые шорты и рубашку и ставя на широкий и очень низкий стол гостиной первую из пяти пиал. В них плавала толстая сероватая лапша в ароматном мясном бульоне с рублеными овощами. Дэвиду этот запах напомнил баранину, но что-то в нём было неестественное, химическое.

— Вот теперь, ты прощён надолго, дружище! — возвестил Амарок, подхватив палочками горсть лапши и с аппетитом запихнув его в рот.

— Вот и замечательно! — растянувшись в улыбке и беря с подноса вторую пиалу, весело сказал Кин, а затем, резко помрачнев, спросил Ама. — Ты точно удалил фото?

— Удалил, удалил, могу дать тебе мою Паутину, чтобы ты убедился, неверующий ты человек! — произнёс Ам после того, как с трудом переживал и проглотил большой кусок мяса.

— Ты настоящий друг! — вновь просиял Кинтаро и поставил лапшу напротив Чуви, — А вот это нашему лучшему бойцу, которому я когда-нибудь обязательно набью зубастую наглую рожу!

— Размечтался! — хитро оскалился Чуви, беря чашу с лапшой. После того, как он поставил пиалу с лапшой перед собой, Чуви хлопнул в ладоши и произнёс. — Спасибо за еду!

— А это моей спасительнице — Зери, — мелодичным голосом (Амарок подавился супом), произнёс Кин, поднося пиалу девушке, в которой было куда больше лапши и мяса, чем у прочих. Девушка засмущавшись, опустила взгляд, взяла пиалу и, тихо поблагодарив, приступила к еде.

— А это у нас для… — начал Кинтаро, поднося чашу Дэвиду, и тут с его лица сползла улыбка. Он, сильно нахмурившись, напрягся всем телом.

— Здрасте, — выдавил из себя Дэвид. Он не обижался на Кинтаро за то, что он всё это время умудрялся не замечать его. Наоборот, Шепард был этому рад и даже вся эта ситуация его немного веселила. Он всё это время ожидал, что воинственный Кинтаро его, так или иначе, перехватит и вызовет на дуэль, а потом вспомнил, что Кина отстранили от работы на несколько недель.

— Если ты сейчас устроишь драку, то тебе следует обратить внимание на тот факт, что клятву, не выдавать твою милую тайну, дал Амарок, но не я, — вкрадчиво сказал Чуви, поднеся к губам пиалу. Кин бросил уничтожительный взгляд на него, но больше ничего не сказал. Он подал лапшу Шепарду, взял свою пиалу, хлопнул в ладоши перед собой, и, сказав: «Приятного аппетита», приступил к поглощению пищи.

— Хороший мальчик, — довольно произнёс Чуви и выпил бульон из пиалы, а затем добавил, косо посмотрев на Кинтаро. — Вот если ты в ближайший месяц никого не будешь задевать, по причине или без, если только это ни часть задания, то я, так уж быть, забуду о том, что сегодня увидел. Но опять же: я наоборот считаю, что это лишь улучшило бы твою репутацию, Кин.

— И это ты мне ставишь условия, Чуви? — резко опустив опустевшую пиалу, обиженно буркнул Кин. — Чудом, что Хмурый в дурку не попал после всех твоих фокусов.

— Во-первых, это личное дело между мной и Стариком, повязанное на нашем расхождении в плане тактики общения с Советов, — сладко ответил Чуви, угрожающе сверкнув глазами. — Во-вторых, я, в отличие от тебя, очень редко попадаюсь с поличным.

— Но при этом все знают, что это твоих рук дело! — заметил Амарок. Довольный и сытый, он поставил пустую пиалу на стол.

— Это всегда доказанные факты?

— Нет, Чуви, но…

— Тогда слухи это просто слухи, — пожав плечами, пробормотал Чуви, сфокусировав свой взгляд на пойманной из чаши нити лапши. Секунду спустя он положил её в рот и проглотил.

— Кто бы сомневался, — недовольно пробормотал себе под нос Кин, но ничего больше не сказал, предпочтя вместо этого тыкать палочками в остатки лапши.

— Пока ты на меня дуешься, — хитро улыбнулся Чуви. — Я, между прочим, пришёл до тебя не ради того, чтобы поугарать над твоей тайной.

— И ради чего именно? — больше обычного напрягаясь, хмуро спросил Кинтаро.

— Я здесь для того, чтобы сообщить тебе, что вечеринку перенесли в Штаб, к… Моти!

— К Моти?! — слабо произнёс Кин, уронив палочки и испуганно посмотрев на Чуви. — Но почему? Мне ведь туда путь заказан!

— Это не проблема. Я его обязательно уговорю. Конечно, при условии, что ты пообещаешь мне быть хорошим мальчиком в ближайший месяц.

— Я ведь тебе пообещал! — огрызнулся Кин.

— Это когда? — подняв брови, спросил Чуви.

— Да вот сейчас! — прошипел Кинтаро, положив кулак на сердце и посмотрев в глаза Чуви. — Клянусь своей большой тайной и той, кого больше всего люблю, что я буду хорошим мальчиком в течение месяца!

— Ловлю на слове! — ответил Чуви, переглянувшись с Амароком, а также бросив короткий взгляд на сильно засмущавшуюся Зери. Девушка, съев лапшу лишь на треть, теперь ухаживала за ранами Кина. Закончив с этим, она вколола ему регенератор, отчего раны начали постепенно исчезать. Затем она, собрав почти опустевшую посуду, поднялась и повернулась в сторону кухни.

— Зери, я потом сам всё уберу! — всполошился Кин, обратившись к девушке ласковым голосом. — Да ты толком не ела! Не вкусно?

— Вкусно, очень, но в холодильнике я видела пирожные и мне их больше хочется. Я, наверное, приготовлю чай. И сиди! Я сама справлюсь. Тебе ещё с пару часов лучше не двигаться. Регенератор я смогла стащить самый дешёвый, так что придётся потерпеть, — девушка, продолжая отводить взгляд и очень сильно смущаясь, отошла к кухне. Кин, не сводя с Зери восхищенного взгляда, дождавшись, что она скроется из виду, резко повернулся к Чуви. Он опустил голову на стол, сложил руки перед собой и очень тихо, но отчётливо прошептал:

— Чуви, я готов хоть полгода быть хорошим мальчиком, но прошу! Уговори Хмурого, госпожу или самого Моти пропустить на вечеринку Зери! Я… хочу предложить ей выйти за меня замуж!

Дэвид поднял брови и внимательней всмотрелся в карамельную, гладко выбритую макушку Кинтаро. Ему показалось, что столь подобные отношения, как между Кином и Зери, при всей предсказуемости и очевидности, данная просьба Кинтаро внутренне удивила и позабавила Шепарда. Правда, Чуви отнёсся к просьбе весьма серьёзно. Он вновь посмотрел на Амарока, а тот, в свою очередь, закатил глаза и очень тихо произнёс:

— Зачем тебе это? Хоть сейчас берите и живите вместе. И так всё очевидно.

— Я знаю, но я хочу, чтобы мои чувства раскрылись до конца: красиво и официально! По правилам!

— Три месяца в роли хорошего мальчика и я тебе всё устрою.

Кин резко поднял голову и увидел, что Чуви ему подмигнул. Затем он покосился на Амарока и лукаво протянул:

— Когда же ты угомонишься?

— Лишь после тебя, Чуви, — растянулся в довольной улыбке Амарок. — Да и зачем мне что-то менять, когда мой образ жизни меня и так устраивает.

— Бабник! — выпалил Кинтаро, состроив чопорную гримасу.

— Зато не девственник, — ехидно заметил Ам.

Атмосфера за столом резко накалилась, и быть драке, но напряжение неожиданно, в том числе для себя, снял Дэвид:

— Кстати, а что за мясо в лапше?

— Что? — захлопав ресницами, переспросил Кинтаро.

— Что за мясо, спрашиваю. Оно очень вкусное, но что с ним не так?

— Оу, — выдавил из себя Кинтаро, начав куда внимательнее рассматривать Шепарда. — Оно синтетическое, то есть искусственное. Точнее, оно настоящее, но выращено из пробирки, генетическим методом, — Кинтаро вновь напрягся и с подозрением продолжил. — Тебя что-то не устраивает?

— Да нет, наоборот, — проигнорировав угрозу, ответил Дэвид, одновременно с этим проведя языком по нёбу, где ещё остались прилипшие остатки мяса. — Мясо очень вкусное, а лапша особенно. Может, дашь рецепт. Я, знаешь, привык сам себе готовить.

— Что? — удивился Кинтаро, неловко раскрыв рот, и не видя, как Амарок отвернулся и начал покусывать себе кулак, чтобы не рассмеяться. — Конечно, как скажешь. В любое время.

— Заранее благодарю, — ответил Дэвид, беря чай с подноса, который только что принесла Зери.

— Браво, малыш Шепард. Это уже прогресс, — добавил Чуви, подвинувшись и шепнув ему на ухо.

— Всего лишь вкусный суп, — отмахнулся Шепард, бросая в рот маленькое пирожное.

* * *

Через полчаса они, впятером, покинули дом Кинтаро. Время близилось к обеду, и люди приступили к первой праздничной трапезе, предшествовавшей огромному маскараду, что должен был пройти через центральную магистраль города и продлиться до часа ночи.

Когда они вновь оказались на улице, где жил Ивар, их через силу усадили за стол и начали угощать. Кинтаро встретили особенно горячо и с огромным почтением. Он сильно смущался и немного грубил, но при этом выглядел очень довольным. Дэвида вновь окружило множество неизвестных людей. Они угощали его своими фирменными блюдами, заваливали вопросами о прошлой жизни, а некоторые даже предлагали в жёны своих дочерей. Шепард старался, по возможности, быть учтивым, но чем дальше, тем больше он злился, а его голова начинала болеть. Он, время от времени, посматривал на Чуви, но тот явно не спешил исполнять свою миссию. Шепард был почти уверен, что тот затягивает с отъездом намеренно.

Вскоре к ним присоединился Ивар. Хоть одинсонец и делал вид, что его не интересует, что там скрывает Кинтаро, однако Дэвид отчётливо услышал, как он очень тихо пытался разузнать об этом у Чуви. Тот лишь подмигивал ему и нараспев говорил, что ничего существенного они там не увидели, а если он, Ивар, хочет узнать об этом, то пускай расспросит самого Кинтаро. Ивар явно не стремился, не смотря на свою превосходящую силу, встретиться с агрессией своего друга, и поэтому вскоре перешёл на иные темы в беседе с Чуви.

Лишь ближе к часу дня, им удалось покинуть праздник и продолжить свой путь. Ещё через полчаса они приблизились к огромному и просторному аграрному сектору, где жили ещё двое мусорщиков — Хана и Кротос.

Аграрный сектор располагался на востоке от центра Варуны, вдали от Одинокого океана и занимал обширную низменность, через которую протекала самая большая река Пагод — Синдху. Несмотря на занимаемую им огромную площадь, Аграрный сектор был самым малонаселённым районом Варуны, так как основную роботу здесь выполняли автономы и простые роботы, а люди исполняли в основном административные и управленческие функции. Сектор был соединён с прочими районами города несколькими туннелями. По одному из них и направлялась капсула Чуви и Дэвида.

После того, как они покинули Квартал беженцев, спутники большую часть пути молчали. Чуви спустя некоторое время активировал Паутину и начал постукивать по виску. Короткий стук, длинный стук, короткий, короткий и длинный и так далее и в прочей последовательности. Шепард сразу узнал то, что в Грани называлось азбукой Морзе, но предпочёл проигнорировать тайную беседу мусорщика с кем угодно.

«Всё равно он не соизволит мне что-либо объяснить — раздражённо подумал Дэвид. Но в душе он должен был признать тот факт, что хоть его и заставили влиться в общество, однако с момента появления в квартале Беженцев, Дэвид медленно, но уверенно начинал получать удовольствие от происходящего, чего избегал с самого начала. — Я не должен привыкать к этим людям, к этому месту. Я должен спешить, ибо я терял и теряю слишком много времени по пустякам. Или я должен встретиться с отцом, как бы мне не хотелось, или добиться вменяемой помощи от Чуви, что проблематично, зная, на что он способен, если я решу вырвать знания силой, или… начинать собирать нити, ведущие к истине со стороны. Интересно… смогу ли я сегодня увидеться со Сплином?»

Чуви, наконец, убрал Паутину, повернулся к Дэвиду и улыбнулся ему, тепло и искренне. Это удивило Шепарда, но он в очередной раз это скрыл.

— Правда ведь хорошие люди? — мягко спросил Чуви. Не дождавшись ответа, он отвернулся и продолжил. — Я, знаешь ли, люблю их всех, не меньше чем Ивар или Кинтаро. Я все эти тысячелетия, вместе с твоим отцом и своей матерью с дядей, отдал на восстановления того мира, который был до Первой Башенной войны. Прекрасный мир, почти утопический. Я, как наивный, думал, что если мы вновь встретимся с Осирисом или Хатиманом, то сможем договориться с ними и простим друг другу былые обиды. И мне было всё равно, что говорили прочие. А потом разразилась Вторая Башенная война, куда более долгая и изнуряющая, чем Первая, и она закончилась нашей победой над Осирисом, именно в этот день. Но я считал и считаю, что тогда проиграл войну и решил, что опасен для мира, для людей, которых любил. И тем самым я совершил ошибку, отдалившись от них и доверившись тем, кому не следовало доверять. И вот, последние двадцать лет, я и мои друзья пытаемся не допустить ни новой войны, ни прочих тонкостей, что могут привезти к новому Коллапсу.

— К чему ты клонишь? — нахмурившись, спросил Шепард, сильно удивившись неожиданным откровениям со стороны Чуви.

— Лишь к тому, чтобы ты перестал игнорировать людей, что хотят тебе добра. Ты слишком зациклен на противостоянии идей, что навязывал, да и до сих пор навязывает, тебе твой папаша.

— Мне уже начинает надоедать этот урок! Я не избегаю людей! Я просто не хочу…

— Не хочешь повторения истории с тем приютом, который ты организовал в минуты здравомыслия?

— Это было ошибкой и временным помешательством! — натянуто произнёс Дэвид, побледнев. — Мне нельзя было… становиться обычным человеком.

— Наоборот! Тебе нужно было сразу так поступить, а не идти на поводу у отца и его паранойи.

— Я не шёл у него на поводу! — начиная терять терпение, сквозь зубы протянул Шепард.

— Нет, шёл, — спокойно возразил Чуви. — И идёшь. Ты вообще задумывался над тем, почему Гильгамеш тебя бросил буквально в логово врага — Каина, а после вообще будто забыл о тебе?

Дэвид ещё сильнее побледнел и, невольно открыв рот, уставился на Чуви. Он всегда об этом задумывался, но одновременно с этим старался не искать ответ на этот вопрос.

«Почему? Так хотел отец?»

— Я могу предположить лишь то, что таким образом он смог вдолбить в твою голову нужные ему знания, что не мог вдолбить иным способом. Но в итоге Старик Джи в тебе разочаровался и решил подкинуть тебя мне.

— Что?! — вдруг воскликнул Дэвид, резко подскочив и ударившись головой об крышу капсулы. — Ты говоришь бред! Мы встретились случайно!

— Это ты так думаешь, малыш Шепард, — оскалившись, ответил Чуви. — Тебе напомнить, что Инженеры — это его порождения? И разве его призрак из библиотечного куба не сказала тебе, что тебе нужно быть рядом со мной, если ты хочешь добраться до истины, а заодно, так, между делом, исполнишь заложенную им же в тебя функцию по спасению мира, ась? Ха! Мне, конечно, льстит, что он, как минимум тогда был уверен в том, что наши способы прийти к единой цели всё-таки окажутся одинаковыми, но нет никакого Змия! Есть только мы — Вечные, что так и не смогли простить друг друга, и заставляем страдать простых людей! — Чуви тяжело вздохнул, достал сигарету и закурил, а потом продолжил:

— Я вернулся из самоизгнания не только для того, чтобы попытаться исправить свои ошибки, но и для того, чтобы покончить не со Змием, а с гидрами. Короче: пока мы не добрались до убежища наших голубков, я хочу, чтобы ты знал кое-что. Я не собираюсь устраивать тебе встречу с Джи.

— Тогда получается: я зря теряю время и…

— Потому что истине положено раскрываться в конце. Истина, не истина без неопровержимых аксиом. Поэтому ни я, ни твой отец, ни кто-либо ещё, не можем знать, где есть истина. Но при этом каждый из нас, как никогда до этого, близок к ней. Хочешь узнать истину, будь или рядом со мной, или рядом с отцом или с теми, кто стоит по другую черту от нас, чего тебе не советую. Но не спеши, ибо, как я тебе уже говорил, с твоим появлением то, что намертво перестало двигаться, резко устремилось вперёд, снося всё на своём пути! Только вот всё это будет лишь на моих условиях!

Последние слова были брошены Чуви случайно, так, по крайней мере, показалось Дэвиду, а после он замолчал. Шепард хотел возразить. Его переполнял гнев и очередная волна неприятия к мусорщику, однако он предпочёл смолчать, так как вынужден был согласиться с Чуви в одном. Если Дэвид действительно хотел добраться до истины, то ему нужно держаться поближе к Вечным. Вопрос лишь в том с кем из них это произойдёт быстрее, и с кем из них Шепарду позволят быть рядом личные принципы.

«Мне не приятен Чуви, это так, но… отец… неужели он манипулирует мною больше, чем я думал до этого? У меня, конечно, возникали предположения о том, что всё это не случайность, но чтобы настолько! Ладно, ладно, пока буду плыть по течению, не загружать себя и наедятся, что сегодняшнее откровения Чуви были искренними, и он действительно пытается всё исправить. К тому же, я и правда, как никогда близок к своей цели»

Они выехали из туннеля, и капсула медленно начала спускаться вниз в долину. Перед Дэвидом открылся чудесный вид: зелёные поля, орошаемые и обрабатываемые большими роботами-комбайнами, ряды теплиц, пастбища, огромные фермы и небольшие посёлки, располагавшиеся по краям сектора. Чуви проглотил почти дотлевший окурок, потянулся и, не смотря на Дэвида, весело произнёс:

— Мы почти приехали, да и мы здесь лишь минут на пять, а потом кое-куда заедем и ты свободен, мой милый малыш Шепард.

— Тогда не легче было им сообщить удалённо, как тебе советовали?

— Можно было, но я думаю, что тебе стоит увидеть, как живут эти двое, — Чуви растянулся в хитрой ухмылке. — Тебя это очень заинтересует. Скажи: многое ли ты узнал о Хане и Кротосе?

— Очень много белых пятен в их биографиях, так что о них я знаю куда меньше остальных, — произнёс Дэвид после непродолжительного молчания.

— Так вот, постарайся насчёт этих двоих не проявлять излишнее любопытство. Я сам многое не знаю об их прошлом, лишь предполагаю, но поверь, это тот случай, когда они должны сами тебе поведать, что с ними произошло в прошлом. Хорошо?

— На данный момент я хочу, чтобы этот день поскорей закончился, и я вновь мог остаться один, — раздражённо пробормотал Дэвид. После откровений Чуви, в итоге он получил лишь очередную пачку нравоучений.

Остаток пути они проехали молча. Спустившись в долину, они почти сразу въехали в небольшой посёлок: несколько деревянных и кирпичных домов, окружённых садами и огородами. Здесь также отмечали праздник. Столы выставили кругом на центральной площади, где на её краю на построенной широкой сцене танцевала молодёжь в ярких костюмах под аккомпанемент музыкального квинтета, а им хлопали более пожилые люди, сидя за столами. Дэвид подумал, что Чуви решит посетить этот праздник, но их машина, не доехав до площади квартала, свернула направо. Спустя пять минут перед ними выросло трёхэтажное здание из бетона и стекла, яркое и цветастое, окружённое низкой цветочной оградой с деревянными резными воротами посередине. Возле них и остановилась машина. Из ворот показалось круглое детское личико. Оно принадлежало черноволосой девочке, лет восьми. Увидев Чуви, девочка, просияв, подбежала к нему и обняла. Чуви нежно обнял девочку в ответ и слегка взъерошил ей волосы.

— Привет, привет тебе, милая Руфь! Глупый вопрос, но наставники дома?

— Мама Хана с другими заканчивают приготовления к празднику. Папа Кроти побежал проверить лошадей. Кажется, Чернявка должна родить или родила!

— Вот тебе дела! — искренне изобразил удивление Чуви. — Надеюсь, ты не против, если мы кое-что сообщим твоим наставникам?

— Так ты не останешься с нами на праздничный обед? — обиженно произнесла девочка, надувшись и отвернувшись от мусорщика.

— Может чуть и посижу с вами, но не долго, — нежно произнёс Чуви, при этом косо посмотрев на Дэвида, которого очередное застолье не радовало.

— Тогда ладно! — просияла девочка, и тут она увидела Шепарда. Руфь в одно мгновение стала серьёзной, а в её больших глазах появилось недоверие.

— Это мой друг и друг Ханы и Кроти, — шепнул ей на ухо Чуви. — Он хороший человек, пусть и выглядит, как очень строгий учитель.

— Ой, и правда, какой он серьёзный, — протянула девочка, а потом, рассмеявшись, исчезла за воротами. Чуви посмотрел на Шепарда, что больше обычного стал походить на статую, лишь развёл руками и также исчез за воротами. Дэвид, недовольно пробормотав себе под нос что-то нечленораздельное, последовал следом.

Но не успел Шепард войти во двор, как он чуть было не задохнулся от увиденного. Нет, его не удивило, что перед ним оказался удивительной красоты фруктовый сад с изумрудною травою и дорожками, выложенными речным камнем. И не то, что он попал из жарких джунглей на равнины средней полосы, что было им замечено ещё при первом обозрении сектора. Нет! Его поразило странное щемящее дежавю! Второй раз за короткое время! Он будто стоял на пороге приюта, некогда построенного им и Анжелиной. Нет, в увиденном им пейзаже было мало общего с его прошлым, но это был именно что приют.

Много, почти около полусотни детей, разного возраста и происхождения: чистые, сытые, довольные, в светлых одеждах, суетились, заканчивая сервировку нескольких круглых столов в тени фруктовых деревьев. Детьми командовала Хана, что сменила своё чёрное платье с платком на платье и платок цвета небесной лазури. Это наряд, как и прошлый, почти полностью покрывал её, оставляя открытым лишь лицо, сияющее и добродушное. Дополнял её нынешний образ широкополая шляпа с ленточками и искусственными цветами и фартук в горошек. Руфь подбежала к Хане и, что-то ей радостно сказав, указала на Чуви и Дэвида. Девушка резко сменила добродушие на учительскую, почти директорскую строгость и прищурила глаза. Чуви, увидев это, поднял руки вверх и уже хотел что-то ей сказать, но она, сделав несколько шагов вперёд, упёрла руки в бока и очень сильным, подавляющим всякую волю, голосом обратилась к мусорщику первой:

— Чуви! Как это понимать? Почему перенесли вечеринку, и почему ты передаёшь такую важную информацию столь странным способом? НЕ УВОРАЧИВАЙСЯ!

Последние слова были произнесены будто из самой глубины естества Ханы, и Дэвид почувствовал, как на его спине волосы стали дыбом. Таким же голосом девушка несколько недель назад остановила его с Нефертати, заставив их застыть на месте, но данный «приказ» в этот раз был направлен не на Дэвида, а на Чуви. Тот замер и, нервно цокнув языком, сквозь зубы, произнёс:

— Хана, милочка, тебя ведь предупреждали, что нельзя использовать Голос против своих, кроме особых случаев?

— А я тебя предупреждала, чтобы ты не хитрил, Чуви? Так почему вечернику перенесли к Моти?

— Ох уж эта Ингрид, взяла и сдала меня с потрохами!

— Мне сообщила не она, а господин Риши!

— Тогда, что ты ко мне пристала? — тяжело вздохнув, раздражённым голосом пробормотал Чуви. — У него и спрашивай.

— Он мне намекнул, что ты и так наведаешься ко мне.

— Я ещё поговорю с дядей по этому поводу, — с натянутой бодростью, ответил Чуви, — Но так уж и быть, ты тот человек, которому можно сказать больше обычного.

Чуви осторожно подошёл к девушке и зашептал ей на ухо. Хмурость уступило место сосредоточенности, её сменило удивление, а оно переросло в сомнение.

— А разве это разумно?

— Меры безопасности усилены и под личным контролем Старика плюс только свои.

— Но зачем ты тратишь время, когда легче было…

— У меня есть ещё одно дело, поучительное, так сказать, — ответил Чуви и головой указал на Дэвида. Девушка удивлённо уставилась на него, издала многозначительное «ой» и вновь стала добродушной. На её овале лица появилась цветущая улыбка.

— Привет тебе, Дэвид Шепард. Что? Силой заставили вливаться в общество? Что ж, я тебя прекрасно понимаю.

— Понимаете? — с сомнением в голосе, спросил Дэвид.

— Поверь мне на слово, очень понимаю, — ответила Хана. — Я лично придерживаюсь мнения, что большое общество — это хорошо, но в малых количествах.

Дэвида в этот момент подмывало сострить по этому поводу, наблюдая за тем, как вокруг девушки шумело и перемещалось около пятидесяти детей — большое общество в миниатюре. Но не успел он и рта открыть, как услышал ржание и цокот копыт.

Из-за угла дома выехал всадник на красивом пегом коне. За ним появились ещё трое наездников. Это был Кротос в сопровождении трёх юношей, одному из которых скоро должно было исполниться восемнадцать, как показалось Дэвиду. Сегодня прометеец сменил свой запылённый ковбойский наряд на нечто более праздничное, но нижняя часть лица по-прежнему была скрыта за платком: ярко-красный с узором из белых пятилистников. Он и дети остановились на границе ухоженной праздничной площадки и сада. Хана, как только увидела Кротоса, не дожидаясь пока тот слезет с лошади, подбежала к нему и взволновано спросила:

— Что там?

— Ложная тревога, — ответил Кротос, чей голос был приглушён платком. — Как я и говорил: ей жеребиться лишь послезавтра.

Хана облегчённо вздохнула, а вот дети, заметившие Кротоса, ещё раньше Ханы, побросав все свои дела и столпившись возле наставника, разочаровано простонали. Наставница подняла брови, хлопнула в ладоши и воодушевлённо произнесла:

— Так, дети, если всё готово, то пришло время празднества. Мы и так с ним задержались. Чуви, — более строгим голосом, обратилась Хана к мусорщику, — я думаю, ты с Дэвидом не откажитесь с нами разделить этот праздничный стол?

— Вообще мы уже сегодня… — хотел было отказать Дэвид, желая поскорей покинуть это место, полное дежавю, но его перебил Чуви.

— А почему бы и нет! — произнёс он, загородив собой Шепарда, а сам, уголками рта, как только Хана отвернулась, так чтобы его слышал только Дэвид, зашептал. — Она не в духе, отказ для нас будет иметь такие себе последствия.

Шепард сжал губы в тонкую нить и вынужден был подавить очередную волну раздражения.

За самым большим из столов воссели Хана и Кротос, по обе от них стороны, расселись старшие дети и гости, а другие дети заняли прочие столы и столики. Дэвид с Чуви сели напротив наставников сирот. Шепард внимательно осмотрел пару мусорщиков. Оба были молоды: Кротосу было двадцать семь, а Хане — двадцать пять, но так как на них смотрели дети, восхищало Шепарда. Ему этого так и не удалось добиться от своих учеников, пасынков и падчериц.

«Чем не очередное доказательство, что я именно его сын?»

Хана, между тем, с теплом осмотрев детей с гостями, закрыла глаза, сложила перед собою руки, а затем тихо, с толикой своей силы голоса, произнесла:

— Сегодня день, когда семьдесят три года назад мир был спасён от краха. Это был день великой победы и великого горя. Много полегло людей за это дело, но много поляжет впоследствии, так как мы, люди, при всём своём уме, самые глупые существа на свете. Поэтому будем помнить ошибки прошлого и делать из них выводы, а не совершать их вновь, и только потом учиться. Также поблагодарим всех тех людей, кто сегодня позволил нам вкушать сей чудесный хлеб и рыбу, овощи и фрукты, вино и молоко. Во славу людей, что человечны. С праздником вас, дети мои, а также с наступающим новым годом. Во славу!

— Во славу! — повторили дети, чуть ранее также сложив руки перед собой и закрыв глаза. Это же проделали Кротос и Чуви. Дэвида слова Ханы немного поразили, и поэтому он не сразу сообразил, что ему также стоит повторить этот жест.

— Во славу, — тихо произнёс Шепард, при этом не спуская взгляда с Ханы, что добродушно улыбалась ему, прожигая ответным взглядом, а затем все приступили к обеду.

Праздничный стол Ханы отличался от того, что видел и пробовал Дэвид в Квартале беженцев. Там столы ломились от жирной, острой и очень сытной еды. Много мяса и соусов. Здесь столы не меньше ломились от яств, но мяса было очень мало, преобладали рыба и овощи. Было много фруктов и молока и немного вин. Выпечка была во многом простая, но вкусная. Строгость и лаконичность.

Ели молча, лишь звуки пережёвывающих челюстей и стук посуды. В течение десяти минут никто и не подумал проронить и слова. Затем Хана сложила руки, ладонь на ладонь, и гостеприимно посмотрев на Дэвида, обратилась к нему:

— Я вижу, что тебя что-то гложет, Дэвид. Не стесняйся, поведай нам.

Дэвид выпрямился и вновь внимательно всмотрелся в девушку, потом, отведя взгляд в сторону поляны, где паслись лошади, и задумался.

— Лошади… не думал, что в этом месте их рентабельно выращивать, — тихо произнёс Дэвид, через несколько мгновений тишины, в течение которых на него уставилось множество детских любопытствующих глаз.

— Здесь, по сути, нет, — ответил Кротос, обменявшись удивлёнными взглядами с Ханой. — Но многие Уровни не имеют возможности массово использовать роботов и тем более автономов. Это не меньше относиться и к транспорту. К тому же, для многих из них это просто неблагоразумно. Поэтому для таких Уровней, как Джитуку или Авель, лошади до сих пор актуальны.

— Вы их продаёте?

— Кому и продаём, а кому отправляем в виде гуманитарной помощи, — вновь обменявшись неловкими взглядами с Ханой, ответил Кротос. — Всё зависит от обстоятельств.

— Мне льстит, что тебя заинтересовали наши лошади, Дэвид, — продолжая добродушно улыбаться, сказала Хана, — Но тебя совсем не лошади беспокоят.

Девушка не использовала силу голоса, но Дэвиду стало не по себе. У него пересохло в горле, а сердце стало биться чаще. Хана из тех людей, кто не любят, когда от них что-то скрывают. Нет, не лгут, а именно скрывают, и она не потерпит это ни от кого-либо. Дэвид моргнул и, с трудом сглотнув сухим горлом, ответил с натянутым спокойствием:

— Просто когда-то я сам содержал сиротский приют.

— Как это мило! — всплеснув руками, ответила Хана, а затем на её лице появилось грусть. — Могу предположить, что это было одновременно лучшим твоим отрезком жизни и в тоже время самым мрачным?

— Именно так. Поэтому я не хочу говорить об этом. У каждого из нас есть воспоминания, о которых мы не хотим никому рассказывать, кроме самых близких людей.

— Не могу не согласиться, — холодно ответила девушка. Левой рукой она машинально дотронулась до своей шеи и провела ладонью вниз до самого живота, а за другую ладонь, что начала дрожать, её взял Кротос.

— Простите меня, кажется, я сказал лишнее, — сухо ответил Дэвид, но в душе он действительно пожалел о последних словах. Кротос, улыбнувшись глазами, ответил:

— Ничего страшного. Я даже думаю, что для моей Ханы это будет капельку поучительно, — девушка выдернула свою руку из его руки, отвернулась от него, поджав губы. — Но не будем об этом. Знаешь, если честно, мы знаем куда больше остальных, что произошло в тот день, когда ты встретился с Чуви. Не напрягайся ты так. Я и Хана хорошо умеем хранить секреты. Хотя твоя тайна и так трещит по швам. Как бы ни было, но мне вот, что интересно. В тот день ты столкнулся с одним из моих земляков. Яркий пример во что мог превратиться мой народ, если бы не раскрыли секту Сети, но не суть. Дело в том, что после ты использовал умения прометейца в связке с талантами сильвийца. Я знаю, на что ты способен и даже больше. Зная, насколько способности сильвийцев и прометейцев переплелись и смешались, я не удивлён, что ты приобрёл талант в управлении неживой материальной энергии. Но, к примеру, откуда у тебя способности хатиманца и настолько мощные?

— Один из моих воспитанников был на половину, может меньше, а может и больше, хатиманцев, — ответил Дэвид, взяв в руки вилку и начав её рассматривать, крутя пальцами. — Но он до конца не понимал свой внутренний потенциал, а я умею раскрывать его и не жалею, что не помог ему его раскрыть в должной мере. Иначе я, возможно, и не был сегодня здесь среди вас. Сила хатиманцев действительно впечатляет, но не меньше меня поразили способности прометейцев и без крови сильвийцев. Не удивительно, что осириссийцы стремятся поработить твой народ.

Дэвид приподнял вилку перед собой, и та превратилась в серебряную розу. Дети пришли в неописуемый восторг. Кротос отнёсся к этому с вежливым хладнокровием, захлопав в ладоши, а затем, с налётом грусти, сказал:

— Да, в твоих словах много правды. Дар моего народа даже нас самих пугает, а особенно если вспомнить о том, что наши прародители, прометейцев и сильвийцев, сообща нанесли, казалось бы, непобедимой армии Осириса сокрушительное поражение, то нам действительно есть чем гордиться. Но я и сейчас горжусь своим народом, пусть он и переживает не самые лучшие времена. Но в тоже время меня забавляют слухи и легенды, которые нас окружают. Самая любопытная из них та, где мы будто можем силой мысли создать что-либо из ничего, из воздуха. Но это абсолютно не так! Нам необходима основа, которую мы сможем изменить. И лишь не многие из нас, по крайней мере, такие были ранее, могли создавать всё, что угодно, имея в руках один единственный камушек. Большинство же прометейцев специализируются на определённых сотворениях. Особенно многочисленным оказался полис архитекторов. Они же пострадали меньше прочих, благодаря своим талантам создавать как величественные дворцы и башни, так и сносные хижины. Мой отец был одним из архитекторов, но вот я, наверное, во многом из-за того, что моя мать была сильвийкой, выбрал совершенно иное ремесло. Я оружейник.

— Оружейник, — протянул Дэвид, задумавшись. — Значит, ты можешь создать любое оружие из малого?

— Совершенно верно, — согласился Кротос. — Но если быть точнее, то больше всего мне нравится создавать различное огнестрельное и лазерное оружия и в особенности, — прометеец достал из кармана жилета пулю, и она в его руках превратилась в… — винтовки. Это мой любимый вид оружия.

— Любопытный выбор, и очень полезный для выбранной тобою стези, — спокойно ответил Дэвид и тут его внимания привлёк мальчишка, самый старший из всех. Он был прометейцем и смотрел на Шепарда взглядом полный ненависти. Дэвида это настолько удивило, что его брови приподнялись, и он обратился к юноше:

— Чем я тебя мог обидеть, юноша?

— Ты — вор! — словно ожидая этого, поднявшись с места и сжимая кулаки, обвинительно выкрикнул мальчишка. Прочие дети испугано посмотрели на своего старшего брата. Чуви, что до этого сидел со скучающим видом и игрался с салатом, выпрямился и начал смотреть то на Дэвида, то на мальчишку серьёзным взглядом. Кротос нахмурился и уже хотел силой усадить мальчишку, но инициативу перехватила Хана.

— Леонидис! — прогремел на весь сад властный голос девушки. Мальчик вздрогнул, но посмотрев на Хану с вызовом, ответил ей:

— Но он действительно вор! — Леонидис посмотрел на Дэвида с ещё большей ненавистью, к которой прибавилась толика презрения. — Он не умеет ничего, кроме того, что воровать другие силы и использовать их лишь себе во благо. Он ничем не лучше осирисийцев!

Хана уже открыла рот, чтобы успокоить юношу силой голоса, но Шепард её опередил. Он поднялся, снимая перчатку с правой руки. Он протянул руку мальчишке. От этого жеста юноша потерял часть своей дерзости.

— Скажи мне, Леонидис, — не свойственным ему мягким голосом, заговорил Дэвид. — Тебе приходилось учиться играть на фортепьяно? Слышал об этом музыкальном инструменте?

— Слышал, но не учился, — мрачно буркнул мальчишка, с опаской смотря на руку Шепарда.

— Чтобы научиться играть на этом инструменте, без учителей и траты времени, нужен настоящий талант, зерно гения. Это редкое явление. А вот теперь подумай вот над чем. Да, я копирую, а иногда забираю полностью чьи-либо знания, и на то есть определённые обстоятельства, которые ты не поймёшь, а я не собираюсь тебя что-либо разъяснять. Но вот в чём дело, чтобы воспользоваться этими знаниями или даже опытом, я должен его понять, изучить, правильно запустить в действие. Так, чтобы не навредить себе или окружению. Чем сильнее взятая мною сила, тем дольше я её усваиваю, а иногда эта сила может мне пойти во вред, даже если она не активна. И даже моя способность далась мне не сразу. Да и кто такой вор? Это чаще всего тот, кто присваивает себе чужое, а затем продаёт это третьей стороне. А я, кроме прочего, могу пробудить чей-либо скрытый потенциал или передать свои знания и способности любому человеку, а потом обучать его пользоваться ими. Так вор ли я в полной мере, Леонидис?

Мальчишка не ответил, но задумался. Ненависть уступило место упрямству и смущению. Он отвёл взгляд в сторону и тихо пробурчал:

— Но брать силой, словно какой-нибудь осирисиец.

— А чем тебя не устраивают осириссийцы? Знаешь, я был в Раю лишь однажды, но я успел дотронуться до некоторых зданий, что там увидел. Они были возведены при помощи прометейцев, и в камне сохранилась любовь и взаимоуважение одного народа к другому. Кроме этого, там были следы реконструкций, совсем свежих. Да, взаимоуважения было меньше, но осириссийцы, по крайней мере часть из них, уважают силу прометейцев, а не боятся. Забирают они её силой? Отчасти да, но камни мне сказали, что хотя бы те несколько зданий, что я увидел, были воздвигнуты с любовью и, я повторюсь, с взаимоуважением. Возьми меня за руку, Леонидис.

— Зачем? — испугано произнёс мальчишка. Он хотел сесть, но его придержал Кротос, смотря на него с холодной строгостью.

— Я хочу тебе передать способности Фебоса. Они полезны, но, думаю, я найду способ, как их компенсировать. Фебос обладал огромным потенциалом, жалко, что он стал на стезю зла, или точнее: по ней его направили. А ещё он был наполовину сильвийцем, как и твой наставник. Так как эти стороны Фебоса были сильно переплетены в нём, то ты получишь и эту силу.

— Мне она не нужна! — упрямо возразил Леонидис, но в его голосе не было уверенности. — У меня есть свои способности, я буду их совершенствовать.

— А для этого тебе нужно использовать знания других людей или окружающего тебя мира, — опуская руку и слабо улыбаясь, ответил Дэвид. — Интересно, насколько в этом свободы дающего тебе знания, а насколько ты их используешь без спроса?

На лице Леонидиса появилось изумление. Он посмотрел на Дэвида с широко открытыми глазами. Мальчишка всё ещё хотел возразить Шепарду, но он лишь бесшумно открывал рот, как рыба. Наконец, Дэвид улыбнулся ему по-настоящему, с сочувствием, и, садясь на место, тихо произнёс:

— Главное не в том — украл ты это или тебе отдали добровольно, главное — насколько уважительно ты к этому отнёсся в дальнейшем.

Леонидис резко закрыл рот и побледнел. Кротос положил руку на плечо мальчишки и тот послушно сел на место, опустив голову.

— Я думаю, что Леонидис хорошо запомнит этот урок, — мягко ответила Хана. В её взгляде, направленном на Дэвида, читалось благодарность, а затем она обратилась напрямую к нему. — Из тебя может выйти хороший учитель, Дэвид.

— Я уже однажды провалился, как учитель, — сухо ответил Шепард, стараясь не смотреть на детей. Некоторые из них теперь смотрели на него не только с любопытством, но и с восхищением, а Руфь при этом сильно покраснела, когда взгляд Дэвида скользнул по ней.

— Все мы совершаем ошибки, — разведя руками, ответила Хана, а её взгляд был устремлён на Чуви, что в ответ растянулся в загадочной улыбке.

— Многие дети, покидая ваш приют, остаются здесь, в Пагодах? — спросил Дэвид, после непродолжительного молчание, во время которого он ещё раз решил осмотреть каждого из детей. Хана и Кротос хорошо справляются со своей задачей, но что-то им не хватало. Некой искры, особой черты, а это есть у каждого. Он боялся браться за то, в чём раньше потерпел крах, но ему действительно нравилось учить детей. Причём без использования своего дара.

«Может… действительно попробовать ещё раз?»

— Многие остаются здесь, но каждый это решает сам, — ответила Хана. — Мы никого не держим при себе. А тебе, Дэвид Шепард, мы будем всегда рады, и как другу, и как соратнику.

— Что ж, я подумаю над твоими словами, — сухо произнёс Дэвид. В этот же момент о себе напомнил Чуви. Он поднялся и, хлопнув в ладоши, бодро произнёс:

— Ладненько! Это было очень захватывающий обед с особым блюдом на десерт, но простите: мы вынуждены покинуть вас. Я должен кое-куда ещё заехать, а потом помочь Старику с защитой.

— Подожди, Чуви! — ответила Хана, поднявшись с места. — У меня есть к тебе просьба.

— Эт какая же?

— Я хочу, чтобы ты ещё раз попробовал пригласить на сегодняшнюю вечеринку Нефертати и её окружение. Если на празднике действительно будет присутствовать госпожа, то она должна прийти. Ты ведь прекрасно знаешь, что при её скверном характере, она очень хороший человек.

— Я бы с радостью, но ты походу не знаешь, что наш светлоликий квартет вчера вечером уехал отдыхать в горы. На мои звонки она, конечно, не ответит. Можно связаться с Дзюбэем, но и он скорей всего не решиться перечить своей, хе, подруге. Но, знаешь! А я ведь давно не виделся со стариной Такеши! Авось через него и получиться связаться с ними!

— Было бы хорошо! — ответила Хана. — Тогда до скорой встречи, Дэвид. Я надеюсь, что ты нас ещё посетишь.

— Постараюсь, — коротко бросил Дэвид, поднимаясь и смотря себе под ноги. Чуви хлопнул его по плечу, и они, в сопровождении Руфь, что теперь смотрела на Дэвида с восхищением, направились к выходу.

Глава 3 "Великосветское чаепитие"

Когда до Центрального сектора оставалось совсем ничего, капсула свернула налево и вскоре въехала в новый туннель.

Молчание между Дэвидом и Чуви затянулась куда сильнее, чем в прошлый раз. Чуви напевал различные мелодии, одна раздражительнее другой, и не обращал на Шепарда никого внимания. Но как только они въехали в туннель, он повернул к нему голову и, слегка усмехаясь, заговорил:

— Согласись, но то, что делают Хана с Кротосом достойно уважения, а ведь они очень молоды для такого дела, как по мне.

— Это было очень жестоко с твоей стороны, — натянуто произнёс Дэвид, не смотря на мусорщика.

— Зато это имело весьма положительный эффект, — сильнее обычного усмехаясь, возразил Чуви.

— Это какой именно? — Дэвид посмотрел на мусорщика с ещё большим напряжением.

— Ты, наконец, загорелся какой-либо идеей, кроме поиска таинственной истины!

— Я ведь уже сказал, что я плохой учитель, — возразил Дэвид, но в душе он действительно нечаянно загорелся идеей заняться чем угодно, но только не тем, что навязал ему отец.

— Нет, ты потенциально хороший учитель, просто, как сказала Хана: все мы совершаем ошибки. По крайней мере, ты куда лучший учитель, чем твоей папаша. Ты, стоит признать, на него похож лишь отчасти и больше в тебе от… других людей.

«Других людей? Каких именно людей? Или он имел конкретного человека? Может, он о моей матери?»

В этот момент Дэвид осознал, он совершено забыл о другой своей, новой цели: поиска матери или хотя бы её идентификации. Да, призрак отца сказал ему, что она умерла, но Дэвид ему не верил. Да и то, как тогда ответил ему отпечаток Гильгамеша, уклончиво и без охоты, говорило лишь о том, что ему, Дэвиду, не положено было знать о матери.

Первое время, после затянувшегося погружения, Шепард много об этом думал, но затем он был занят иными вопросами и проблемами, и почти не вспоминал о матери. И вдруг Дэвида неожиданно посетили сомнения:

«А зачем мне это знать? Меня, конечно, удивил тот факт, что я не был создан из генов нескольких женщин, но я ведь даже не помню её… или?»

Дэвид вдруг решил рискнуть и спросить Чуви о матери, но тут туннель закончился, и они въехали в другую часть Варуны — Администраторский район. Он сразу заинтересовал Дэвида.

Этот небольшой уютный район Варуны, граничащий с морем и полностью ограждённый от джунглей Пагод, в своё время заселили семьи управляющих кадров, послов Уровней и аристократов-перебежчиков. Он был знаменит своей строгостью планировки. Район был поделён на ровные квадраты и пронизан перекрёстными улицами под прямыми углами. По обеим сторонам дорог росли деревья. Высокие пальмы с широкими свисающими листьями, будто лохмотья на повешенном, сменялись деревья, напомнившие Дэвиду кипарисы. Двух и трёхэтажные особняки окружали густые сады и живые изгороди с высокими стальными воротами. Все дома были выполнены в одном и том же архитектурном стиле — белый кирпич, минимум барельефа, покатые крыши, покрытые рыжеватой черепицей. Что неудивительно. Насколько Дэвид знал, Администраторский район был построен вскоре после Второй Башенной по поручительству общества «Единое человечество», отвергшее национальную и расовую идентификацию в пользу моральной чистоты и гуманности. Его основал и возглавил Унут Атон. Ныне эти прекрасные земли во многом опустели, отчасти из-за того что «Единое человечество» было постепенно почти полностью уничтожено тайной разведкой четвёртого главнокомандующего — Бэна Гури, увидевшего в них новую угрозу «Параллели», а отчасти после того, как произошёл переворот в Осирисии и началась травля потомков перебежчиков. Здесь почти не было намёка на грядущее торжество, как Дэвид и не увидел людей, но жизнь отсюда всё-таки не исчезла.

Капсула довезла их до одетой в мрамор набережной и, повернув направо, направилась вдоль самых высоких домов: маленьких белокаменных дворцов, окружённых не просто живыми изгородями, а грандиозными сплетениями окаменевших от времени лиан с густой, тёмно-зелёной листвой.

— И насколько мы здесь задержимся? — наконец решился заговорить Дэвид, решив оставить разговор о матери до лучших времён.

— В этот раз точно не долго, если, конечно, мы не столкнёмся с ними, — ответил Чуви, после того, как затянулся новой сигаретой.

— С кем? С Нефертати?

— Нет, но, в общем, увидишь, если увидишь, а так мы уже приехали.

Капсула остановилась у ворот, ничем не отличавшихся от прочих, но что-то в них при этом было любопытное. Они словно блестели неестественной чистотой, почти что сверкали. Чуви вышел из машины и, подойдя вплотную к ограждению, посмотрел вверх, где блестел красноватый зрачок видеокамеры, и иронично поклонился до земли. Что-то щёлкнуло, и ворота медленно открылись вовнутрь. Довольный собой, Чуви поманил Дэвида головой и они уже хотели войти, но вот из-за угла появился большой электрокар.

Широкий грандиозный лимузин словно плыл по раскалённой дороге, прошитой металлами, и медленно шумел, словно загустевший ветер, приняв устойчивую форму. Остановившись напротив капсулы мусорщиков, машина замерла, и некоторое время ничего не происходило. Чуви тяжело вздохнул и, почесав затылок, извиняющимся тоном обратился к Шепарду:

— Извини, малыш, но вот прям совсем быстро вновь не выйдет.

Дверь машины втянулось в сторону, и оттуда вышел коренастый крепко сложенный мужчина. Он был одет в серый сюртук со стоячим воротничком, в чёрную рубашку, в гладко выглаженные серые штаны и обут в лакированные туфли. Внешность у него была одновременно отталкивающая и притягательная. Некогда это был красивый мужчина, но с тех пор, его лицо покрылось сетью глубоких бледных шрамов, а правое ухо было разорвано в клочья. У него был добрый взгляд, но то, как мужчина поджимал губы, держал осанку и двигал руками, придавали ему черты жёсткого и беспощадного человека. Он был полностью седым, а волосы были настолько короткими, что можно было подумать, что его макушку и затылок выкрасили белой краской. Мужчина повернул голову и увидел Чуви, поднявшего руку в знак приветствия. Его тонкие брови, рассечённые короткими шрамами, поползли вверх.

— Что ты там увидел, Реви, дорогой? — послышался из машины тёплый и сильный женский голос.

— Чуви, — почти не разымая губ, очень нежным, не подходящим для этого мужчины, голосом, ответил Реви.

— Чуви? — удивилась женщина, не скрывая радости. — Неужели сегодня будет лучший праздник за последние семь лет?!

— В общем, с тех пор, как мы встречались с ним в последний раз, — закатив глаза, пробормотал Реви. Из машины показалась рука в шёлковой перчатке. Мужчина нежно обхватил ладонь, потянул её на себя, и из машины показалась обладательница руки.

Дама была закутана в бирюзовую тунику, опоясанную шёлковым, украшенным жемчугом, поясом. Обута она была в лёгкие сандалии, а её голову полностью покрывала густая шаль, спускаясь до ключицы. На груди висел золотой медальон с вырезанным на нём гербом: скрещенные копьё и ружьё.

— Это Реви Беретта, до женитьбы Блозонкрэз, северный прометеец, и Минерва Беретта, его жена. Она из семьи оружейников, и они одни из наших сильнейших союзников, — скороговоркой, почти не разжимая рта, прошептал Чуви Дэвиду. Затем он расправил руки и направился навстречу женщине, сладострастно произнёся, — Мин-мин, дорогуша, а я думал, что вы тоже сегодня уехали отдыхать в горы!

— Нет, нет и нет! — произнесла Минерва, крепко обняв мусорщика, — Зачем мы будем мешать Дайане и её друзьям? Пускай отдыхают без нас. Да и потом: мы вспомнили, что давно не навещали Такеши и бедняжку Айсиня.

— Давно нужно было собраться! — протянул Чуви, грустно улыбнувшись, а потом обнялся с Реви, радостно похлопав его по спине. — Здорово Реви! Вот тебя я точно давно не видел! Как там строительство нового водохранилища в Рае? Всё также бесперспективно?

— Уже не настолько, но ты ведь понимаешь, что я лишь посредник в этом деле. Весь строительный бизнес достанется моему младшему брату, когда отцу придёт время покинуть нас.

— Ну, он не Абрелио, поэтому твоему брату осталось ждать недолго.

— Зачем ты так? Он даже не думает об этом, — нахмурился Реви.

— С чувством юмора у тебя всё также плохо, друг — усмехнулся Чуви. — А это, кстати, наш новый мусорщик! Дэвид Шепард!

— Дэвид Шепард? — оживилась Минерва и подала свою руку Дэвиду, — Тот самый Шепард, что чуть было не испытал нервы нашему главнокомандующему на прочность пару месяцев назад?

— Ну… — протянул руку Дэвид, при этом вопросительно посмотрел на Чуви. Тот утвердительно качнул головой. — Если так можно сказать.

— Рада с тобой познакомиться, — руки их сомкнулись. Дэвид увидел, что из-под длинных перчаток Минервы выглядывали кончики глубоких застарелых шрамов.

— Я всё хотела узнать о тебе от моей дочери — Дайаны, но она сказала, что видела тебя лишь однажды и вы не общались в тот раз.

— Я был занят общением с её подругой, — сухо произнёс Дэвид, вспоминая девушку из свиты Нефертати, похожую на мальчишку.

— Ох! — всплеснула руками Минерва. — Она мне об этом ничего не рассказывала!

— Дорогая, мы сюда приехали не ради этого юноши, а чтобы повидаться со старыми друзьями, — нежно дотронувшись до плеча жены, произнёс Реви.

— Да, ты прав, — согласилась она. — Поэтому не будем заставлять ждать Такеши.

Пройдя через ворота, они оказались в красивом декоративном саду, где преобладали аккуратно остриженные высокие кусты, что непрерывными линиями шли до порога усадьбы. Там их ожидал сухопарый бледный, словно призрак, старик с беспристрастным взглядом из-под кустистых бровей и с седыми волосами, аккуратно зачёсанными назад. Он был одет в белую накрахмаленную рубашку, застёгнутую под самую шею и скреплённую брошью в форме совы. Белые штаны, опоясанные серебряным ремнём, руки, закованы в белые перчатки, туфли из мягкой кожи, тоже белого цвета. Вот старик чуть выпрямился, и под изменившимся углом освящения он будто бы стал значительно чётче, а прозрачная бледность уступила место молочному оттенку.

Своеобразная справочная, что поселилась в голове Дэвида, после погружения в воспоминания прародителей, напоминая о себе лишь тогда, когда ей самой это хотелось, ожила и начала наполнять сознание Дэвида информацией о том, кем мог быть этот старик.

«Хоть чистокровные каиниты в наше время почти не сыскать, однако среди нас до сих пор можно встретить людей в которых течёт их кровь. Этому мы обязаны тому, что Каин часто отправлял в Башню своих учеников целыми группами, и те селились на отведённые им, с разрешения праотцов и праматерей, земли. Но самыми примечательным из них было племя, что уже тогда называло себя йозефитами. Они были и остаются великолепными управленцами и слугами, что кроме прочего умели становиться совершенно незаметными и обладали удивительным аналитическим складом ума. Когда началась Первая Башенная война, каждый из йозефитов остался верен своим хозяевам и это притом, что изначально Каином они задумывались, как шпионы. Им не только удалось пережить Коллапс, но и сохранить особую ментальную связь с другими соплеменниками и это не смотря на разделявшие их расстояния. Оттого они в то тяжёлое время выполняли функцию ходячих передатчиков, взамен практически уничтоженных сарасватийцев. Ныне этот народ сумел сохранить большинство своих традиций, но они никогда не боялись принимать в свои семьи иных людей, что также помогло им дожить до наших дней…»

Дэвид раздражённо тряхнул головой, с трудом заставив затихнуть голос, и как раз вовремя, так как они дошли до дворецкого.

— Не ожидал, здесь и сегодня, увидеть вас, господин Чуви, — вежливо произнёс старик в полупоклоне.

— Ты же знаешь, что я частенько действую спонтанно, Джарет

— Поэтому для нас — йозефитов, вы настоящее испытание. Но вы сюда пришли не ради того, чтобы слушать мои причитания, господин Чуви, и поэтому: добро пожаловать в дом господина Мусаси-Гоуцзян. Добро пожаловать и вам, благочестивые господа Минерва и Реви Беретта.

— Здравствуй, Джарет, — ласково ответила Минерва, подавая дворецкому руку, до которой он склонился и дотронулся лбом. — Всё ли хорошо у твоего хозяина и нашего друга?

— Всё в полной мере удовлетворительно, госпожа, — ответил Джарет и вдруг он увидел Дэвида. — А это у нас…

— Дэвид Шепард, — ответил Чуви, обхватив его за плечи и крепко обняв. — Мой новый напарник в нелёгком деле мусорщика. Здесь он по причине моего желания показать ему прекрасные места Варуны.

— Надеюсь, господин Чуви вас не слишком утомляет, господин Шепард? — вежливо спросил йозефит, поклонившись.

— Я могу быть очень терпеливым, если захочу, — ответил Дэвид, чуть покосившись на Чуви.

— Что ж, — протянул йозефит, выпрямляясь. — Добро пожаловать в дом Мусаси-Гоуцзян, господин Шепард. Если не у кого нет особых пожеланий, то прошу следовать за мной.

Они прошли через первый этаж дома полный света и стерильной чистоты, и оказались на другой стороне двора, где посреди идеально выстриженного газона возвышалась беседка, а под ней в плетёном кресле сидел невысокий мужчина в вельветовом халате и хлопковых клетчатых штанах. Он читал газету, нанесённую на запоминающую бумагу. Мужчина был круглолиц и крепко сложен. Его рыжие волосы начали понемногу седеть, а лицо покрывали первые неглубокие морщины. Он поднял голову, и Дэвид увидел, что у Такеши на месте левого глаза зияла чернеющая пустота, вокруг которой расползлась белая паутина шрамов. Ни банальной повязки, ни кибернетического глаза, как у Гарибальди, ни простого протеза. Такеши Мусаси-Гоуцзян заметив их, мягко улыбнулся, отложил лист, опёрся на трость с набалдашником в форме глаза, поднялся и направился навстречу друзьям.

— Я сегодня ждал Реви с Минервой, но не тебя, Чуви, но я этому только рад, — обняв мусорщика одной рукой, радостно проговорил Такеши, а затем обратился к дворецкому. — Джарет…

— Я уже отдал приказ повару и минут через пять будут готовы две дополнительные порции.

— Замечательно, — проговорил Такеши и после того, как пожал руку Реви и обнял Минерву, он обратил внимание на Дэвида. — А это?

— Мой новый напарник — Дэвид Шепард. Он здесь совершенно случайно, по моей прихоти, но ему от этого лишь польза.

— Ага! — многозначительно произнёс Такеши, рассматривая Шепарда с ног до головы, — Тот самый.

— А то! — хитро улыбнулся Чуви.

«Что-то про меня знают всё больше и больше людей заочно» — подумал Дэвид, слегка нахмурившись и подавая руку в перчатке Такеши. Хатиманец ещё раз всех добродушно осмотрел, а затем медленно направился к беседке. Гости последовали за ним.

— Так какова причина твоего визита в мой дом, да ещё в такой особый день, Чуви? Мы, кажется, не общались, ха, с глазу на глаз где-то с полгода?

— Мимолётная идея, навеянная одной неосуществимой просьбой, — протянул Чуви, заходя под беседку и присев на ближайшее из свободных кресел, расположившихся вокруг небольшого круглого стола.

— Что ещё за просьба? — спросил Такеши, садясь на прежнее место, как раз напротив Чуви.

— Меня просили, сердечно просили, чтобы я позвал на сегодняшнее торжество, то самое торжество, Нефертати, Эхнатона, Дайану и твоего сына. Заодно попросили передать им, что вечеринку перенесли в Штаб. А ещё там будет присутствовать моя маман.

— Вот ведь незадача, — расстроено произнёс Такеши, рассеяно почесав чуть ниже пустой глазницы. — Они вчера уехали в горы. Правда, до них можно дозвониться!

— Можно, но Нефертати не станет отвечать на звонки, если это будет кто угодно, кроме моей маман собственнолично.

— Я могу позвонить Дайане, — предложила Минерва. — Она всегда отвечает, даже при Неф.

— Только она не будет это передавать ей, — мрачно заметил Реви.

— Ну, с таким сложным характером как у Неф, любой не решится ей сообщить информацию о том, что её только обозлит, — заметил Такеши, наблюдая за тем, как Джарет направлял к ним по воздуху платформу с едой. — Ладно, я чуть позже созвонюсь с Дзюбэем. Он не из робкого десятка. Даже может возразить Неф, правда если решится. Они ещё смогут успеть на праздник. Да и причина ей сорваться с места очень веская. Кстати, где именно празднуйте?

— У Моти, — ответил Чуви, убирая руку со стола, чтобы на то место Джарет смог поставить тарелку с густым и ароматно пахнущим крем-супом.

— У Моти? Это даже намного лучше. В общем, чуть позже я свяжусь с Дзюбэем.

— А где, кстати, Айсинь? — немного обеспокоенно спросила Минерва, оглядываясь по сторонам.

— Ох, точно! — встрепенулся Такеши, поднимаясь и собираясь выйти из-за стола, но его остановил Джарет.

— Господин, не беспокойтесь! Я сам приведу к столу господина Айсиня, — заботливо произнёс дворецкий и, пройдя через беседку, скрылся в противоположной от дома стороне.

— Значит, ему вновь стало хуже? — после нескольких секунд тишины осведомился Реви, задумчиво вертя в руках вилку.

— К сожалению, это так, — ответил Такеши, опуская взгляд. — Я как могу, поддерживаю его, но он пережил слишком сильное потрясение, а его сложные отношения с Тией лишь усугубили его душевную травму.

— Простите, но разве отец Нефертати и Эхнатона не сбежал после того пожара? — тихо поинтересовался Дэвид, вспоминая то, что он знал о печальной судьбе двоих отпрысков септа Атон.

— Судя по всему, ты знаком с официальной версией, — усмехнулся Такеши, переглянувшись с мрачно усмехнувшимся Чуви. — Но это не правда. Точнее, по большей части. Он не сбежал. У него просто не выдержали нервы в буквальном смысле.

— Правда, для Неф это было равносильно побегу, — мрачно произнесла Минерва.

— Её, кстати, очень даже можно понять, — грустно произнёс Такеши. — Те, в кого она верила, не смогли оказаться рядом с ней, когда это больше всего ей требовалось, и она озлобилась на весь мир. Даже встреча с госпожой Яирам до сих пор не излечили её раны.

— Вы ведь прекрасно знаете, что это началось куда раньше, — протянул Чуви, смотря в потолок и растянувшись в кресле. Такеши и Реви с пониманием переглянулись, но Дэвид ни как не мог взять в голову, что это значило. Он, открыл рот, но Чуви, косо на него посмотрев, протянул:

— Септ Атон было очень странным. У них было много положительных черт, но и куча спорных. В частности, они были одержимы идеей воссоздания нулевого человека.

— То есть тех, кто может управлять четырьмя основными типами энергии? — нахмурившись, уточнил Дэвид.

— Да, именно, — мрачно ответил Такеши. — Септ Атон давно мечтал воссоздать утерянное чудо Осириса, но они терпели поражение за поражением. Тия, мать Неф и Эхнатона, не выдержала груза ответственности и начала понемногу сходить сума. А последовавшие за переворотом гонения и унижения, окончательно лишили её рассудка и…

— Пожар… — тихо произнёс Дэвид.

— Да, именно. Вот здесь никто не стал скрывать правду, да и не вышло бы, — тяжело вздохнула Минерва. — Но в тоже время окончательно опустились руки и у Айсиня. У внука Джянчи Хешанга и без этого было полно проблем. В общем, оба сошли сума, но вот Нефертати убедила себя, что её отец предал их, и не виделась с ним все эти годы.

— Да, но не Эхнатон, — покачав головой, ответил Такеши. — Он втайне от сестры постоянно навещает отца. Вот и вчера приезжал сюда. Они долго с ним прогуливались по саду, хотя толку то?

— Эхнатон всё это время тайно навещал отца, игнорируя угрозы своей сестры? — удивился Чуви. — Значит, у него всё-таки есть стержень.

— Есть, но он очень зажат, — сказал Такеши. — Если бы ты ими всё-таки занялся, то…

— Я и так помогаю, чем могу! — перестав ухмыляться, ответил Чуви. — Но она до сих пор слушать меня не хочет, а от помощи отказывается! И знаешь, я её могу понять, но…

Послышались шаги, и под беседкой вновь появился Джарет, аккуратно ведя под руку худенького старичка с отсутствующим взглядом, одетого в хлопковую рубашку и штаны. В руке он держал охапку цветов.

«Старичка?» — засомневался Дэвид. Нет, он не был стар. Он был… измотан, истощён? Скорее мёртв, чем жив. Дэвид не жаловался на свою жизнь, но увидев отрешённый взгляд серых потускневших глаз Айсиня, он решил, что теперь точно не посмеет жаловаться на свою прошлую жизнь.

Минерва поднялась и осторожно подошла к Айсиню и, став спиной к Дэвиду, подняла свою шаль и нежно поцеловала его в исхудалую щёку. Мужчина вздрогнул, выронил цветы, медленно повернулся и посмотрел в лицо Минервы.

— Добрый день, Ай! Как ты себя чувствуешь? — сделав шаг назад и взяв за руку Айсиня, осторожно спросил она. — Ты ведь помнишь меня?

— Минерва? — расцвёл слабой улыбкой, Айсинь.

— Да! Это я! Твоя подруга. И я не одна! Помнишь моего мужа Реви?

— Да… помню, — не уверено, с чуть испуганным взглядом, прошептал Айсинь.

— Здравствуй, друг, — поднявшись и протянув руку через стол, ответил Реви.

— Но ты посмотри, кто сегодня пришёл тебя навестить, посмотри вперёд!

Айсинь рассеяно встретился взглядом с Чуви, который смотрел на него одновременно виновато и печально.

— Привет, — только и смог выдавить из себя Чуви, подняв руку ладонью вперёд. Айсинь, чуть вздрогнув, отвёл взгляд и произнёс:

— Привет…Чуви?

— А то! Именно так меня и зовут.

— А вон там человек, которого ты не знаешь, — более бодро заговорила Минерва, указав на Дэвида. — Его зовут — Дэвид Шепард.

— Здравствуйте, — тихо произнёс Дэвид, слегка качнув головой. Айсинь неловко повторил этот жест и, вновь отведя взгляд, увидел Такеши. Тот тепло улыбался ему.

— Здравствуй, Такеши, давно не виделись, — слабо улыбнулся Ай. — Как поживает Шу? Ей ведь скоро рожать? Где она, почему я её… не вижу среди нас?

— Здравствуй, друг, — перестав улыбаться и побледнев, ответил Такеши. — Она плохо себя чувствует. К сожалению, она не сможет сегодня с нами пообедать.

— Очень печально, — ответил Айсинь, слабо, улыбаясь.

— Ну! — всплеснув руками, натянуто сказала Минерва, — Мы ведь сегодня пришли праздновать и вспоминать о минувших днях нашей молодости? Поэтому давайте есть!

— Праздник? Какой праздник? — растеряно переспросил Айсинь, оглядывая каждого из присутствующих?

— Самый лучший, друг, — натянуто улыбнулся Чуви.

— Правда? Тогда это нужно отметить! — слегка просияв, произнёс Айсинь, смотря на друзей пустым взглядом, и первым взялся за вилку с ножом.

Ели молча и не спеша. Дэвида, однако, всё это не интересовало. Он был сыт, да и здешние супы, канапе и пирожные скорей лишь раздражали желудок, чем насыщали. Его поначалу интересовала госпожа Минерва и то, почему она не снимала свою вуаль. Даже ради трапезы она это не сделала, предпочитая вместо этого просовывать еду под скрывающую её лицо ткань. Это выглядело одновременно неловко и грациозно. Нервно цокнув языком из-за того, что это наблюдение ему ничего не дало, он начал нервно перебирать вилкой какой-то салат.

Закончив с трапезой, гости начали обсуждать с Такеши проблемы связанные с их бизнесом или о том на что ещё решиться нынешний глава «Межпространственного совета» и Несут-Бити Рая — Монту Уасет, и прочее, и тому подобное.

Дэвида это поначалу тоже заинтересовало, но вскоре он понял, что и из этой сухой, полной этикета, беседы, ничего толкового не вытащит. Он снова цокнул языком и пониже опустился в кресле, как вдруг его боковое зрение уловило Чуви.

Мусорщик вёл себя странно с тех пор, как появился Айсинь. Он напряжённо сидел в кресле, был задумчив и несколько рассеян. Держа в руках бокал с вином, он время от времени поддакивал то Такеши, то Минерве, но в остальном не участвовал в беседе.

«Интересно почему?» — вновь подумал Дэвид, искоса смотря на мусорщика.

Джарет, стоя за спиной Айсиня, почти слившись с окружением, время от времени помогая ему с едой, резко выпрямился, став чуть плотнее, и дотронулся до виска. Дэвид уловив это движение и, прищурившись, увидел на его ухе серебряную тонкую нить, не золотую!

«Другой вид Паутины?» — заинтересовался Дэвид.

— Что-то не так, Джарет? — мягко спросил Такеши, уловив напряжение в позе своего дворецкого.

— Ничего такого, — спокойно ответил Джарет. — Просто у нас ещё один гость. Ваш общий знакомый.

— О! Однако он быстро, — ожил Чуви. — Такеши, впусти его. Я думаю, он хочет просто с тобой и прочими поздороваться. Ммм, не знаю виделись ли с ним после его возвращения?

— Возвращения? — не понимающие уставился на мусорщика Такеши, а потом просветлел, невольно дотронувшись до пустующей глазницы. — Конечно, и не раз, но я всегда рад его видеть. Джарет, пусть охрана его пропустит, и не переживай на счёт еды. Он здесь на пару минут. Я прав, Чуви?

— Абсолютно, — оскалился мусорщик.

«После его возвращения?» — не понял Дэвид, но ответ на его вопрос был слишком разочаровывающим.

— Не прошло и полдня, как я вновь приветствую тебя, Бэбил, — нежно произнёс Такеши, поднимаясь.

— Я вот тоже не ожидал, что после нашей утренней встречи, я вновь буду здесь, — весело ответил Бэбил Мендель, осматривая всех с сияющей улыбкой. Сегодня на нём вместо формы старшего мусорщика был надет поношенный серый костюм тройка с галстуком бабочкой. В руках он держал немного помятую фетровую шляпу. — Приветствую, Реви, и моё почтение тебе, Минерва. Вот кого я и не видел с самого моего приезда, так это вас.

— Мы ведь постоянно заняты, Би, — извиняющим тоном, ответила Минерва. — Ближайшие пару дней мы никуда не двинемся, так что ждём тебя в любое время.

— Тогда я обязательно воспользуюсь этим предложением, — задорно начав крутить на пальце шляпу, ответил Бэбил.

В этот момент Чуви резко поднялся и, растянувшись в улыбке, произнёс:

— Прошу прощения, но мы с малышом Шепардом должны вас покинуть. Мне нужно кое-куда заехать лично, а его заберёт Би и отвезёт домой.

— Что? Подожди, как это понимать? — поднимаясь с места, ледяным голосом осведомился Дэвид. — Разве ты не говорил, что нам нужно будет ещё кое-куда заехать?

— Правда что ли? — сделав удивлённое лицо и не скрывая хитрого блеска в глазах, спросил Чуви. — Извини, но ты меня не правильно понял. И вообще, мне показалось, что вся сегодняшняя поездка, без сомнения навязанная лично мною, тебе не по душе. Вот я и подумал: зачем я буду ещё сильнее тебя мучить, малыша Шепарда? Особенно, если учесть, что тебе ещё, бедняге, нашу вечеринку нужно будет пережить.

— Правда? — смотря на мусорщика прожигающим холодом, протянул Дэвид. — Но кто тебе сказал, что я пойду на вашу вечеринку?

— О! Так ты не хочешь? — поджав губы и закатив глаза, протянул Чуви, а затем он растянулся в ехидной улыбке и сказал. — Твой выбор, но Бэбил тебя всё равно отвезёт домой. Надеюсь, ты не против?

— Что? — потеряв весь свой гневный настрой за одно мгновение, растеряно промямли Дэвид. — Я не против, но…

— Тогда, я прощаюсь с вами, мои старые и добрые друзья.

— Очень жаль, что ты нас так скоро покидаешь, Чуви. — тяжело вздохнула Минерва, а Реви, молча кивнув, приподнялся и поддал на прощание руку.

— Надеюсь, до скорой встречи, друг, — печально произнёс Такеши, почесав под опустевшей глазницей. — И я обязательно свяжусь с Дзюбэем. Вот буквально минут через пять займусь этим.

— Буду тебе безмерно благодарен, Таки! — искренне ответил Чуви.

— До встречи, Чуви… — неловко произнёс Айсинь, вяло помахав ему рукой.

— Я провожу вас до выхода, — уважительно произнёс дворецкий.

— Спасибо, Джарет, но это излишнее. До встречи, — ответил Чуви и направился к выходу, а затем остановился и, посмотрев на немного огорошенного Шепарда, не скрывая издёвки, обратился к нему. — До завтрашней встречи, малыш Шепард, если она не состоится раньше.

— Можешь не переживать, не состоится! — почти не разжимая губ, ответил Дэвид.

— Ну, как бы ни было, до встречи, — ответил Чуви, подмигнув Шепарду, и вальяжно направился к выходу. Дэвид не спускал с мусорщика взгляда, полного раздражения и любопытства, а в голове он вновь перемалывал всё, что с ним произошло за этот день.

Бэбил вежливо откашлялся и обратился к Дэвиду:

— Нам пора, Дэвид.

— Да, поехали домой. Я сегодня потратил слишком много времени и энергии, — сухо ответил Дэвид и направился к выходу, не попрощавшись с Такеши и его гостями.

— Кажется, Чуви нашёл ещё одну сложную личность на свою голову, будто ему мало самого себя, — слабо улыбнувшись, протянул Такеши.

— Да, так и есть. Ничего нового, — тихо ответил Бэбил, смотря в спину Шепарда, а затем, попрощавшись со старыми друзьями, поспешил за ним.

Глава 4 "Вечеринка"

— Ты точно не хочешь на сегодняшнюю вечеринку? — с лёгкой озабоченностью, поинтересовался Бэбил, высадив Дэвида возле дома.

— С меня хватило и дневных пиршеств, — с холодным безразличием, ответил Дэвид, посмотрев на старшего мусорщика через плечо. Всё дорогу от поместья Такеши Мусаси-Гоуцзян Бэбил выглядел привычно беззаботным, но при этом он всё время посматривал на Шепарда в зеркало заднего вида, думая, что тот его не замечает.

— Что ж… тогда до завтра, Дэвид, и не серчай ни на кого из нас. Никто тебе не желает зла и прочего… Даже Чуви.

Дэвид сделал несколько шагов в сторону дома, но затем остановился и, не смотря на старика, ответил со всей силой своего безразличия.

— Я это прекрасно понимаю… Даже на счёт Чуви. Может поэтому я до сих пор здесь и играю навязанную вами роль мусорщика. Возможно, это не заметно, но все вы, почти все, мне симпатичны. Однако я собираюсь двигаться дальше.

— Но разве твой путь не связан с нами, если я правильно понял?

— Может и связан, но я хочу идти по-своему! — с лёгким раздражением ответил Дэвид и вновь пришёл в движение, не видя, как Бэбил снял свои очки. Протирая их, при этом добродушно улыбаясь, он проводил Шепарда пронзительным взглядом своих гетерохромных выцветших глаз.

Шепард вошёл в спальню, расстегнул и спустил комбинезон мусорщика до пояса и повалился на кровать лицом в низ. Он был зол, раздосадован и растерян.

Он был зол на то, что его вновь против воли заставили потратить драгоценное время на то, о чём прекрасно знает и сам. Он был зол на Чуви, на его показушность, недомолвки и на силу с авторитетом, которые он не достоин.

Он был раздосадован на самого себя из-за того, что зная о том, что его никто здесь не держит, добровольно играет роль, данную ему Чуви и не стремиться её отбросить.

Дэвид повернулся на бок и посмотрел на то, как солнце понемногу клонилось к искусственному западу.

Он был растерян, так как его обуздало противоречие. Испытывая раздражение из-за того, что его полдня возили по разным местам Варуны, знакомя с людьми, с которыми Дэвиду не стоило сближаться, он испытал разочарование оттого, что Чуви, не стал его брать с собой в следующее место.

«Он ведь даже не пытался скрыть, куда едет, пусть даже намёка не дал. Он отправился к Сплину! Но почему Чуви не захотел в этот раз брать меня с собой к нему? Почему именно сегодня?»

Дэвид перевернулся на спину и уставился в потолок.

Ещё его растерянность заключалась в том, что последние месяцы с момента встречи с Чуви, его навыки по сдерживанию эмоций очень часто стали сбоить. И все эти люди! Хорошие люди, добрые люди. Он действительно не хотел сближаться с ними. Он не хотел видеть в них способ вновь забыть о своей миссии и предаться праздности. Он желал, он жаждал узнать истину, а потом пускай мир рушиться! И сегодняшняя поездка доказала, что это опасно для него и ему действительно нужно двигаться дальше.

«И Чуви это знает, будь он проклят!»

Ещё Дэвида завораживала та полутайна, связанная с Чуви. Почему он не убил Осириса, если мог? Чем угрожают ему четыре старших септа Осирисии, из-за чего он до сих пор их не уничтожил и вынужден играть в поддавки? Что конкретно связывает Чуви и его отца? Почему их пути разошлись и из-за чего именно они разошлись? Дэвид не хотел всё связывать с собой, и поэтому изо всех сил пытался игнорировать это. Однако его гложило больное любопытство.

Но был и тот фактор, с которым Дэвид вынужден был согласиться. Он попал сюда явно не случайно, и сопутствующие и последующие за ним события в мире Башни также не были случайными.

«Всё это не может быть случайным! Мир будто пришёл в движение, когда Фебос проник в Грань Каина. И вновь меня всё подводит к мысли, что я должен остаться здесь: с Чуви. Но этого хочет отец, а не я! Нет, я покину Пагоды завтра, как только межпространственные лифты вновь начнут движения. Рано, очень рано утром»

Дэвида разбудил звонок в дверь. Открыв в глаза, он увидел, как выросли тени на потолке. Посмотрев в окно, он увидел меж небоскрёбов ломоть солнца, медленно утопающий в линии горизонта. Паутина на его сетчатке показала восемь вечера. Он не заметил, как уснул и проспал больше трёх часов. Вновь звонок в дверь. Шепард, недовольный очередным приступом слабости, хмуро направился к выходной двери и нажал на кнопку видеофона. Поначалу на экране никого не было, но вот сбоку показалась женская смуглая рука, и ею задорно помахали. Дэвид узнал эту руку. Она принадлежала Анхель Сине. Дэвид ещё сильнее нахмурился, а его рот сжался в жёсткую прямую линию из-за столь раздражающего видения. Тряхнув головой, он вновь подавил в себе все ненужные эмоции и аккуратно приоткрыл дверь, не снимая силового поля (благо эта защита, казавшийся в этом месте излишней, включалась автоматически).

С несколько секунд Дэвид видел перед собой лишь освещённую холодным электрическим светом площадку, но вот сбоку появилась голова Анхель. Девушка улыбалась, а в её глазах горели озорные огоньки. Дэвид напрягся и сделал быстрый шаг назад, но смех Анхель заставил пристыдится себя.

Анхель была обворожительна. Её чёрные, как смоль, волосы блести сильнее обычного и были уложены в простую, но элегантную причёску. На её смуглом лице было минимум макияжа: чуть подведены губы, ресницы и брови, а запах духов вновь пробудил в Дэвиде тяжёлые воспоминания. Девушка, всё ещё незлобно смеясь, появилась перед Шепардом во весь рост, заставив его ещё больше похолодеть и смутиться.

Анхель была одета в чёрное облегающее платье на бретельках до колен. Её тонкую шею украшало колье из лунного камня и серебра. В ушах Дэвид заметил серёжки, что несколько выбивались из общего стиля: словно застывшие капли крови, рубиновые камушки, стекавшие с костлявых золотых ладоней.

— Кажется, я тебя немного напугала, Дэвид, — весело ответила Анхель, перестав смеяться. — Прости и снова здравствуй.

— Вам… тебе не за что извиняться, — деревянным голосом ответил Дэвид, смотря в сторону, но затем он взглянул на девушку, вновь нахмурился и холодно сказал. — Зачем ты здесь? Ведь скоро вечерника в «Параллели».

— Именно, — хитро улыбнулась Анхель. — Поэтому я здесь, чтобы забрать тебя на эту вечеринку.

— Но я ведь просил передать…

— Что ты не пойдёшь на вечеринку? Конечно, знаю.

— Тогда не вижу смысла быть здесь.

— Смысл есть. Мне нужен достойный кавалер на этот вечер. Не приглашать же мне моего бедного брата?

— А что я последний оставшийся вариант? — мрачно протянул Дэвид. — Звучит так, будто выбора у тебя нет.

— Выбор у меня есть, — перестав улыбаться, тихо и отчётливо ответила девушка. — Но я твой врач и считаю, что тебе нужно хорошенько отдохнуть.

— Я сегодня и так… отдохнул. Поэтому до встречи, — бесцветно ответил Дэвид и уже собирался закрыть дверь, как вдруг Сина, смотря на него грустным взглядом, сказала:

— Гильгамеш мне никогда не нравился.

— К чему ты это мне сейчас говоришь? — скрывая своё удивление, спросил Дэвид, сощурив глаза.

— Лишь к тому, что он всегда верил, что лишь животное может зависеть от эмоций. Эмоции то, что мешает стать человеку чем-то большим. И чтобы он от тебя не требовал, но когда ты в последний раз расслаблялся?

— Не знаю, — честно ответил Дэвид. Всю свою сознательную жизнь он учился, выполнял волю отца, после начал этому сопротивляться. Затем он всё время выживал, не смотря на всю свою бессмертность. Потом было короткое мгновение счастья, а затем годы скитаний, во время которых его преследовал Марли и прочие выродки Каина. — Точнее: очень давно, но когда я расслабился в последний раз, то потерял всё, что успел полюбить.

— Ты вовлекал кого-нибудь в то, что тебе доверил отец?

— Нет, тогда я хотел быть простым человеком.

— Но ты не простой человек, а в «Параллели» нет простых людей. Многие, может практически каждый, пережил страшное горе. У каждого у нас есть своя миссия, и мы её ответственно выполняем. Мы пережили многое и переживём большее, и никто из нас не будет ни о чём жалеть. Встанем и пойдём дальше.

— Весьма пафосно. — заметил Дэвид.

— Может быть, — пожала плечами Анхель. — Но это действительно так. И знаешь, как только ты появился, Башня начала трещать по швам. Символично, не правда ли?

— Слишком, — мрачно протянул Дэвид.

— Тогда не лучше ли, перед тем, как тебя понесёт течением к твоей цели, хорошо отдохнуть? Особенно в компании людей, которые не боятся надвигающейся на них лавины?

Дэвид отвёл взгляд и задумался.

«Она ведь до конца не понимает, что кроме прочего, меня беспокоит кое-что иное. Однако… я кое-что упустил. Там будет госпожа Яирам. Конечно, из этого мало, что выйдет толкового, но вдруг я смогу получить зацепки на счёт отца или хоть в чём-то приближусь к своей цели. А ещё… нужно, в конце концов, узнать на счёт моей матери»

Дэвид вновь посмотрел на Анхель, что нежно улыбалась ему и не сводила с него взгляда:

— Хорошо. Так уж и быть. Но тебе придётся подождать, пока я оденусь.

— Кстати, у тебя есть во что одеться по случаю торжества?

— Нет, но я обойдусь обычной одеждой, и…

— Ну, уж нет, так не пойдёт! — весело возразила Анхель. — Вечеринка это вечеринка, и ей нужно соответствовать, поэтому, — Сина исчезла из поля зрения Дэвида, но через пару секунд вновь появилась, держа в одной руке запечатанный в вакуумную упаковку строгий чёрный костюм с бабочкой и белоснежной рубашкой, а в другой натёртые до блеска чёрные туфли. — Поэтому я заранее об этом позаботилась. И не думай отказываться, не выйдет!

— Ладно, ладно, — с трудом сдержав очередной приступ раздражения, тяжело вздыхая, ответил Дэвид, забирая у девушки одежду и обувь. — Жди!

— О, это пустяки, — тепло улыбаясь, ответила девушка. В её красивых глазах Дэвид уловил облегчение.

* * *

Оказавшись на площади перед зданием «Параллели», Дэвид не заметил каких-либо перемен, если не считать медленно текущего через соседние улицы праздничного парада. Но, сделав несколько шагов к входной двери, на него резко накатили старый приступ паранойи. За ним кто-то следил.

Но вот по бокам от входа мир искривился, и из пустоты появились головы. Головы принадлежали двум полицейским из особого отряда, специализированного на охране — стражам. Волосы цвета меди, а глаза неопределённого оттенка всматривались в приближающихся к ним людей орлиным взором.

«Вот значит как! — понял Дэвид, что чуть ранее напряжённо замер в ожидании того, что мир перед ним разверзнется, оголив пустоты внутреннего космоса. Но это были всего лишь хамелеон-плащи: стандартная экипировка стражей. Плащи с капюшонами и высокими стоячими воротниками способны были имитировать окружающий их мир. Если человек не двигается, то его практически невозможно заметить.

— Добрый вечер, мальчики! — весело помахав рукой, обратилась к ним Анхель и протянула им руку, ладонью вниз. Из незримого плаща появилась рука. Она держала за круглую ручку стальной, вертикально вытянутый ящик, похожий на древний фонарь. Спереди, в центре устройства зияло круглое отверстие, а внутри пульсировал жёлтый свет. Анхель без всяких вопросов просунула туда руку. Через секунду свет внутри фонаря разгорелся, выходя за пределы своей темницы, а затем также быстро погас. Другой страж, подошёл к девушке вплотную и всмотрелся в неё. Вокруг его глаз Дэвид заметил тонкий красный узор. Похожие татуировки он ранее видел у Дзюбэя, почти незаметные из-за теней под глазами, и что-то похожее просвечивала из-под шрамов вокруг пустой глазницы Такеши. Через некоторое время страж моргнул и отошёл в сторону. Первый страж с фонарём поклонился и сказал:

— Приветствую, госпожа Сина, и приятного вам отдыха этим вечером.

— Спасибо, мальчики. Ну а сами как отдохнули?

— Приемлемо, — бесцветно ответил страж, а потом отошёл в сторону. — Прошу.

— Но вы не проверили меня, — Дэвид протянул руку стражу. — Проверьте.

— Но вас невозможно подменить, так как…

— Так как за мною до сих пор следят? — подняв брови, спросил Дэвид, а в душе вновь озлобился.

«Кто? Чуви или Гарибальди?»

Шепард внимательно всмотрелся в стража. Его лицо ничего не выражало, но затем он, пожав плечами, протянул вперёд фонарь, и Шепард просунул туда руку. Затем к нему подошёл второй страж, и их взгляды встретились. Дэвид ничего не почувствовал, а он ведь ожидал испытать нечто схожее с тем, что испытывали жертвы его прикосновений. Но стражника явно устроило увиденное в глазах Дэвида, и он, моргнув, вновь отошёл к своему посту.

— Приятного отдыха, господин Шепард, — поклонился первый страж.

— А вам тихой смены, — слегка поклонился в ответ Дэвид, но вот Анхель неожиданно обхватила его за руку, чуть выше локтя, и потянула его вовнутрь здания. Проходя мимо стражников, Шепард отчётливо увидел ухмылку стража с фонарём и то, как он, почти не разжимая рта, сказал:

— Везунчик!

«Везунчик?!» — возмутился про себя Шепард.

— Что-то не так, Дэвид? — по-прежнему обхватывая ему руку, спросила Анхель, смотря на него с хитрой улыбкой на лице.

— Ничего такого, — ответил он, высвобождая руку и отойдя от девушки на незначительное расстояние.

«Мои эмоции вновь вышли из-под контроля? Вновь при ней!»

Они свернули налево, прошли через дверь, возле которой также стояли стражи, и оказались в коридоре, ведущего к трём лифтам. Возле них также стояли стражи.

— Они будто на одно лицо, — неожиданно для себя, сказал Дэвид.

— Стражи? — Анхель чуть подняла брови, а потом снисходительно улыбнулась. — Это потому, что стража, по большей части, состоит из людей клана Мусаси-Гоуцзян.

— Ясно, — тихо ответил Дэвид.

Когда они вошли в кабину лифта и её створки сомкнулись, Шепард нахмурился и спросил:

— Почему остальные нас не проверяют?

— Разве это не избыточно? — заметила девушка, чуть склонив голову набок.

— Может быть, — протянул Дэвид, но потом спросил. — А вообще странно, что я до этого не видел ни одного стража.

— Если ты их не видел и не чувствовал, то это значит, что они не зря едят свой хлеб.

— Прекрасно, — буркнул Дэвид, не дав вида тому, что ему не нравилось, что за ним могут наблюдать невидимки, не хуже его контролирующие эмоции и излишние чувства.

Вдруг его привлекло мельтешения крохотных теней. Он поднял взгляд и увидел небольшую стайку мошек, медленно ползающих по световым панелям. На это внимание обратила и Анхель. Девушка недовольно наморщила нос:

— Вот ведь, не убиваемые создания. Люди Дэна лишь пару дней назад проводили массовую дезинфекцию, а им бы хоть бы хны! — Девушка опустила взгляд, тяжело вздохнула и добавила. — Ладно, потом ему скажу об этом.

Лифт остановился, и они попали в обширную и глубокую искусственную пещеру, внутри которой располагались основные военные сооружения «Параллели» и в первую очередь Штаб.

Через непродолжительное время арендованная ими капсула привезла их к столовой Военной академии, где не так давно Дэвида впервые познакомили с прочими мусорщиками: лаконичное, без излишних прикрас, двухэтажное здание из белого кирпича. Возле столовой было припарковано около двух десятков магнитных капсул.

— Я правильно понял, что сегодняшняя вечеринка только для тех, кому доверяет Чуви? — протянул Дэвид, рассматривая капсулы.

— Не Чуви, а госпожа Яирам.

— А можно узнать, сколько людей сегодня приглашено?

— Кроме нас с тобой, Чуви, госпожи Яирам и господина Риши… — девушка остановилась, приложила палец к губам, склонила голову на бок и задумалась. — Ммм, дай подумать. Ивар с женой, Амарок, Кинтаро, если я не ошибаюсь, с дамой. Хана и Кротос, конечно же. Нашу гордую четвёрку ждать не стоит, но это к счастью. Далее Дэн Сяншень с женою и дочерью, госпожа Харуки, основной костяк семьи Нигилисто с самим господином Абрелио во главе, конечно. Это где-то около двадцати человек, быть может, чуть меньше, может чуть больше. Всё зависит от того, кто и насколько провинился перед Абрелио. Конечно, будет Хоппи, а, значит, за ней увьются эти двое, брр. Почему она всегда их таскает с собой? До сих пор не могу понять. Также будет господин Онардо с женою и старшим сыном. Обязательно будет господин Мендель. Может быть, заглянет и главнокомандующий, если посчитает это целесообразным. А вот Риэндо и Молчуна не будет. Они сторонятся нашего общества, больше тебя Дэвид, но и им с тобой далеко до Чакайда. Зато будут присутствовать их адъютанты с жёнами, то есть ещё шесть человек. Господина Акера тоже не будет, кстати, но у него уважительная причина. Ему завтра сдавать годовой отчёт в Совете. Это жестоко со стороны Инпута, на мой взгляд. Прочие в Совете будут принимать отчёты лишь на третий или пятый день с начала года, ну да ладно. А ещё будет мой брат с подругой. По-моему всё.

— Почти пятьдесят человек. Не мало, — заметил Дэвид.

— Но и не много, правда ведь? — вновь обхватывая руку Шепарда, пропела Анхель.

— Возможно, — с сомнение протянул Дэвид, вырывая свою руку из объятий девушки.

Пройдя через центральный вход, Дэвид хотел было направиться на второй этаж, где он познакомился с мусорщиками, но Анхель вместо этого начала спускаться по лестнице вниз. Дэвид немного постоял на месте, а потом последовал за девушкой.

Спустившись по лестнице, они вошли в просторный коридор и направились к двери напротив входа. Дэвид и Анхель оказались в зале, человек на двести. Впереди возвышалась сцена. На ней настраивали музыкальные инструменты люди, одетые на подобии протестантских священников. Уже по этим одеждам Дэвид понял, что перед ним были прометейцы, а волнистые каштановые волосы и чёрные, как смоль, глаза это лишь подтверждали.

— Ух, ты! — всплеснув руками, восхищённо произнесла Анхель, смотря на музыкантов. — Госпожа смогла выбить для нас «Антитезу Мнемозины»!

— Они настолько популярны? — после неловкого молчания спросил Шепард, сообразив, что до этого толком не интересовался популярной культурой Башни.

— Весьма! — повернувшись к нему лицом и снова схватив его за руки, воскликнула девушка, — Пойдём, сядем поближе. Пока есть свободные места.

— Да там и так достаточно места, — хладнокровно выпалил Дэвид, сопротивляясь попыткам Анхель сдвинуть его с места. Но и девушка не сдавалась, не давая ему в этот раз вырваться из её объятий. Но по большей части Дэвиду было не до Анхель и её резко обострившегося легкомыслия. Он продолжал рассматривать зал и находившихся здесь людей.

Вокруг сцены располагались круглые столики с парой стульев. Их было как раз под заявленное количество гостей. При этом в центре этой мебельной композиции особо выделялось гигантское плетеное кресло с высокой спинкой, стоявшее возле отдельного стола. Дэвид был практически уверен, что это место предназначалось для госпожи Яирам. Вдоль стен стояли мягкие диваны с низкими прямоугольными столиками напротив. Большая часть зала при этом было совершенно свободно от мебели и освещено приглушённым мягким светом. Через весь зал передвигались парящие подносы с выпивкой и закуской.

Людей здесь было в достаточной мере, чтобы Шепард пришёл к выводу, что если и не все, то почти все уже собрались. Он не видел Чуви и Госпожу, но Дэвид посчитал, что они прибудут или вместе, или мусорщик появиться тогда, когда его меньше всего будут ждать. Не заметил Дэвид также Хоппер и Ти и Ти, чему был приятно рад. Не увидел он Ингрид, жену Ивара, и Хану. Ивар вместе с Амароком и Кинтаро сидел на одном из диванчиков. Он о чём-то спорил с Кином. Рядом с Кинтаро сидела Зери в закрытом бежевом платье, неловко держась за его руку. Трое мужчин были одеты разнобойно. Ивар в простом сером костюме с галстуком. Кинтаро явился на праздник в белой рубашке и чёрных штанах, словно провинциальный выпускник. А вот Амарок был одет в смокинг, но без сюртука. От этого он выглядел весьма вызывающе, что подкреплялось расслабленным воротничком и надетыми на обе руки кольцами и браслетами из золота. Шепард был рад тому, что эта троица его всё ещё не заметила.

Возле сцены стоял Кротос и о чём-то разговаривал с одним из ведущих техников «Параллели» — Онардо Галэо. Чуть поодаль, в дальнем углу, возле сцены, столпились адъютанты в окружении подтянутого, угрюмого одинсонца. Дэвид его однажды видел. Это был адъютант Гарибальди — Тур. Он внимательно слушал своих коллег, но при этом, время от времени, тряс головой, прикрывая глаза. Чуть поодаль сидела группка девушек. Шепард их не знал, но почти был уверен, что это были жёны адъютантов. Дэвид заметил, что они смотрят на него и что-то страстно обсуждают. Ему это не понравилось. Он хотел к ним подойти и выяснить свои подозрения, но вот в его поле зрения попал Бэбил. Он сидел за круглым столиком и весело болтал с суровой престарелой хатиманкой. Он ещё с ней не встречался, но что-то ему подсказывало, что этой женщиной была старший писец и ответственной за просвещение Пагод — Мурасаки Харуки. Рядом с ними, к удивлению Шепарда, сидел брат Анхель — Хесус в обществе одной из медсестёр «Параллели». Он их увидел и помахал рукой. Дэвид поприветствовал его, а вот Анхель, словно не замечала брата. И дело было не в том, что она стояла к нему спиной и тянула Шепарда за руки. Наоборот, она прекратила это делать, так как, злобно сощурив глаза, всматривалась в самую большую толпу, что была в этом зале.

«Совы?» — невольно подумал Шепард, всмотревшись в удивительно похожих друг на друга людей, обоих полов. Одетые в несколько старомодные костюмы и платья, они действительно напоминали сов или филинов — угрюмых и, по большей части, не молодых, но один из них всё-таки выделялся. Он был очень стар и сух, но при этом выглядел очень здоровым, потянутым и здравомыслящим. Но не внешность выдавала в нём возраст, а глаза из-под проволочных медных очков — полные мудрости и опыта накопленные за долгие десятилетия. Старик стоял чуть поодаль от других, более молодых, похожих на него людей, и разговаривал с несколько нервным немолодым мужчиной, что был на пару голов его ниже. Он был одет в дорогой костюм, в котором чувствовал себя неуютно.

— Ох, как вовремя! — протянула Анхель, злобно сверкнув глазами и отпуская руки Дэвида, к его облегчению, и быстрым шагом направилась к собеседникам. — Дэн! У меня к тебе есть серьёзный разговор!

— Что ещё? — нервно дёрнув головой, буркнул Дэн Сяншень, с подозрением всматриваясь в подошедшую к нему Сину.

— Мошки! Я видела в Лифте чёртовых мошек! Добрый вечер, господин Нигилисто.

— И что с того? — буркнул Дэн. — Их там совсем немного.

— Что с того? — прошипела Анхель. — А с того, что эти твари могут попасть на мой этаж!

— Не всякая тварь несёт в себе смерть, дорогая! — заметил уязвлённый Дэн, хорошо поняв, на что именно напирала девушка. — Да и нет такого яда, способного уничтожить всех мошек без проблем для других живых существ!

— Ах, так! — уничтожающе посмотрев на Сяншеня, произнесла Анхель, сложив руки на груди. — Тогда не ждите, что мои хирурги будут помогать вашим людям, попавшим в небольшие неприятности. Не каждая ведь травма смертельно опасна, и ведь нельзя решить все проблемы при помощи регенераторов. Ведь у них есть побочные эффекты, для всякого живого существа!

— Прошу, успокойтесь, — вмешался Абрелио, смотря на своих коллег холодным расчётливым взглядом. — Все ваши совершенно глупые угрозы излишни! К тому же, сегодня праздник, и поэтому я не хочу их слышать. Да и потом, если вы настолько осмелели, что говорите о вредительстве передо мной, то не ждите, что в следующий раз я подпишу вам расчётные бумаги.

Они испуганно посмотрели на старика, а потом переглянулись между собой. Первым заговорил Сяншень. Чуть откашлявшись, он заявил деловым тоном:

— Я завтра обязательно займусь этой проблемой. Неверное у этих мошек уже выработался иммунитет к последней отраве, но, как бы ни было, я займусь этим завтра, госпожа Сина.

— Что ж, благодарю заранее, — сухо ответила Анхель и, поклонившись Абрелио, добавила. — Приношу свои искрение извинения, господин Нигилисто, за предоставленные беспокойства.

— Что ты, девочка моя, обычные заботы, а вот то, что госпожа Яирам меняет планы на ходу, не посоветовавшись со мной, меня как раз беспокоит. Да ещё не всем моим близким было разрешено присутствовать на сегодняшнем празднике. А я так хотел вывести в свет своих праправнуков.

— Я думаю, что для них это не последний праздничный вечер, господин Нигилисто. Поэтому у них ещё будет шанс, наверное, — после лёгкого замешательства, ответила Анхель, затем, увидев брата, обратилась к Дэвиду:

— Дэвид, я вижу, что Хес нам приготовил место, поэтому пойдём, присядем? Дэвид?

— Меня зовёт Ивар, — ответил Шепард, указывая кивком головы в сторону одинсонца, который действительно, чуть приподнявшись, подзывал его к себе. — Я поговорю с ним, а потом подойду до… вас.

— А, — выдавила из себя Анхель, смотря в сторону Ивара и его компании, и угрюмо отвечая на его не менее неловкое приветствие. — Хорошо, Дэвид. Только не задерживайся. «Антитеза» известна своими живыми выступлениями и поэтому, чем ты ближе к ним, тем лучше проникаешься их музыкой.

— Хорошо, — безразлично ответил Шепард. Анхель выглядела несколько разочарованной, но Дэвида это не волновало, как и всё, что здесь происходит. Он хотел дождаться госпожу Яирам, и тогда, может, ему удастся хоть что-то узнать у неё. Но ему нужно было как-то занять себя и меньше всего Дэвиду хотелось убивать время в компании Анхель.

Пока он шёл к группе Ивара, его увидел Бэбил. Лучезарно что-то воскликнув, старик поднял бокал и поприветствовал его. К раздражению Шепарда, командир мусорщиков смотрел на него с самодовольным выражением на лице, которое словно кричало: «Я ведь так и знал, что ты придёшь». Госпожа Харуки при этом посмотрела на своего собеседника уничтожительный взглядом, а затем начала внимательно рассматривать Дэвида, сузив глаза и нахмурившись. Шепарду этот взгляд не понравился ещё больше, чем самодовольство шефа, и поэтому он, как можно вежливей поздоровавшись, ускорился и добрался до дивана Ивара.

— И снова здравствуй, Дэвид, — подав мускулистую руку, пробасил Ивар. — Я думал, что ты нас вновь проигнорируешь.

— Да он просто искал способ избавиться от госпожи Сины и её удивительной беспардонности, — весело заметил Амарок, смотря на Шепарда из-под стакана. Вендигиец был пьян, что явно не нравилось Кинтаро. Он смотрел на своего друга осуждающим взглядом, но высказывать это Аму Кин не стремился. Дэвид, в свою очередь проигнорировав колкость Амарока, сел напротив Ивара и спросил его:

— Тебе что-то нужно от меня?

— Почему сразу — что-то нужно, — обиженно поднял Ивар, но затем добродушно улыбнулся. — Нельзя просто так тебя позвать, поговорить по душам и…

— Мы хотим, чтобы ты помог разрешить наш спор, — бесцеремонно вмешался Кинтаро. Амарок прыснул в стакан с вином, а Ивар нахмурился и холодно посмотрел на своего подчинённого, но ничего не сказал. Он вновь посмотрел на Дэвида, и более сухим рассеянным голосом сказал:

— Ну, в общем, кхм, нам нужно, чтобы ты нам помог в одном вопросе. Конечно, нам куда бы больше помог Чуви, но он до сих пор занят с Хмурым. Они проверяют защиту перед тем, как Сестёр вернут на место.

«Значит, они так и не знают о том, что Сёстры сегодня будут здесь?» — про себя заметил Дэвид, но вслух сказал:

— Так что вы хотите от меня услышать, что поможет вам разрешить спор?

— Ты, кстати, закажи себе что-нибудь выпить или перекусить, — вдруг сказал Ивар, указав на стол, где лежало меню на запоминающей бумаге.

— Я сегодня наелся досыта, и поэтому ближе к делу.

— Ну, — немного нервно произнёс Ивар и посмотрел на Амарока. Тот непонимающе уставился на него, затуманенными от алкоголя глазами, но затем его лицо вытянулось и, после: «А ну да!», он обратился к Дэвиду, отмахнувшись от нескольких назойливых мошек:

— Эт, у тебя ведь плохое зрение, так ведь?

— Немного, — не сразу ответил Дэвид, замерев на пару секунд. Этот вопрос его удивил.

— Всю жизнь как себя помнишь?

— К чему ты это?

— Ну, — начал Амарок, закатив глаза и опустив уголки плотно сжатого рта, а затем посмотрел на Шепарда, улыбнулся и, прищурясь, продолжил. — Всех нас интересует, почему многие Вечные, обладая просто безумной регенерацией, имеют физические недостатки, которые эта регенерация не устранила. Почему они не излечились полностью?

— Да что тут спорить, Ам! — отрицательно помотав головой, ответил Ивар. — Есть официальная, вполне рабочая версия, что травмы, полученные ими до того, как они стали Вечными, не восстанавливаются по той причине, что этот тип регенерации фиксирует тело в котором она активировалась, как изначальное. Нуль, понятно?

— Да, но почему, обладая настолько мощной регенерацией, с помощь которой Вечные могут восстать, в буквальном смысле, из пепла, не могут восстановить то, что ими было потеряно? — парировал Амарок, чьи глаза начали немного коситься. Кинтаро вновь бросил злобный взгляд на друга, но снова ничего не сказал. Вместо этого он незаметно стащил со стола на половину опустошённую бутылку и передал её Зери. Та, чуть её не уронив, спрятала за диваном.

— Да потому что это было потеряно до приобретения силы Вечного, Ам! Сколько раз тебе говорить! — тяжело вздохнув, возразил Ивар.

— Да понял я! Просто обидно! Можешь из ничего ожить, а коли ты был калекой, то им остаз… ост… остановившись! — икнув, пробормотал Амарок. Он посмотрел на пустой бокал и хотел его наполнить, но не обнаружил возле себя вино. Ам начал искать бутылку поплывшими глазами. Он перевёл взгляд на Кинтаро, сидевшего с подозрительно невинным видом. Сложа руки на груди, тот смотрел на сцену, словно его заинтересовали музыканты, что только что закончили подготовку к выступлению. Амарок поджал губы и подозрительно посмотрел на друга. Кинтаро нервно цокнул языком и протянул руку Зари. Та смущённо достала бутылку и отдала её Кину, а тот, не смотря на друга, передал ему вино. Амарок довольно хмыкнул и налил себе полный бокал. К Ивару в этот момент подошла Ингрид в красивом, но простом чёрном платье до земли с рукавами и с сапфировой брошью у шеи. Он поднялся и начал с ней что-то обсуждать, но Дэвиду показалось, что Ивар просто предпочёл не вмешиваться в тихое противостояние своих друзей.

«Надо же. Один приятный и спокойный человек, но жуткий пьяница и бабник, а другой буйный драчун, но при этом следит за своим здоровьем и, походу, однолюб. Забавные противоположности — неожиданно подумал Дэвид, и почему-то ему от этого стало весело.

«Это чувство нужно приглушить!»

— Да какая разница, что там с регенерацией Вечного не так! — неожиданно и горячо произнёс Кинтаро, ни на кого не смотря. — Главное то, что биться с таким можно всласть!

— Вот ведь больной вояка! — буркнул Амарок, опустошив бокал одним махом и хмыкнув.

— Алкаш! — Покосившись на друга, буркнул Кинтаро.

— Что ты там рявкнул, карамелька? — резко поднявшись, чуть зашатавшись из стороны в сторону, выпалил Амарок.

— Что слышал, щеночек! — оскаливаясь и выпучивая глаза, также резко поднялся Кинтаро. Зери, что всё это время обнимала Кина за руку, охнув, чуть не упала на пол, если бы её не подхватил Дэвид.

— А ну успокоились, живо! — могучим голосом крикнул Ивар, так что почти все из присутствующих в зале оглянулись в их сторону. Оба парня резко сели назад, отвернувшись друг от друга.

Секундой раньше по спине Дэвида прошёл неприятный холодок, и он оглянулся, чтобы увидеть, как в зал вошла глава Научного и Технического отделов — Грация Хоппер в сопровождении Ти и Ти.

«Она и правда привела этих психов!» — ужаснулся Дэвид, никак не выдавая свой страх.

Хоппер была одета в свою обычную рабочий костюм, если не считать кое-как прикреплённого к груди грязного бумажного цветка. Девушка, сутулясь и шатаясь из стороны в сторону, направилась в сторону Онардо, что теперь беседовал с Менделем и Харуки. Ти и Ти, в свою очередь, услышав громогласный голос Ивара, вздрогнули и оглянулись. Увидев Дэвида, они одновременно расплылись в широких лукавых улыбках, но не пошли к нему. Ти, в чистой рубашке с бабочкой и в штанах с подтяжками, с кудрями, густо смазанными гелем, отчего они походили на взрыхлённую землю, подошёл к ближайшей парящей платформе полной закусок и, потащив её за собой, вернулся к своему напарнику. Эн, в смокинге, но при этом, в отличие от друга, не сняв с себя свои странные очки и ермолку, схватил с пролетевшего мимо него подноса бокал с вином и, встав сбоку от входа, теперь наблюдать за тем, как Ивар сурово отчитывал Амарока и Кинтаро.

— У тебя, вроде бы, договорённость с Чуви? Что молчишь, Кин? И не смотри на меня так. Я считаю это хорошим поводом придержать тебя на коротком поводке. А ты, что хихикаешь, Ам? Чтоб через пять минут протрезвел, понял меня? Мы с Ингрид пойдём на наше место. Торжество вот-вот начнётся.

— Ив, ты с ними очень жесток, — заметила Ингрид, при этом с нежностью смотря на Зери и Кина.

— Ты ведь прекрасно знаешь, что они оба порой заслуживают хорошей взбучки. Как будто… — Ивар резко запнулся, прикусив нижнюю губу, а потом выдохнул и добавил. — В общем, с них, как об стенку горох. Ладно, мы пошли.

— Дэвид, мне кажется или тебя ожидает госпожа Сина? — обратилась к нему Ингрид.

— Да, конечно, — протянул Шепард, который ради того, чтобы не встречаться с Ти и Ти, теперь готов был сидеть рядом с Анхель. Он уже собирался пойти следом за Иваром и Ингрид, как его внимание привлёк «трезвеющий» Ам.

Он положил руки на стол, склонил голову и, глубоко вдохнув, задержал дыхание, а затем! Затем его мышцы натянулись и напряглись, волосы по всему телу встали дымом, заиграв электричеством, но не это было самым странным. Зрачки Амарока на пару секунд изменили форму, став более звероподобными. Волосы на тыльных сторонах ладоней, стали гуще, а ногти на пальцах рук удлинились и искривились. Ам выдохнул, его тело стало обычным, и он полностью отрезвел.

— Другое дело, — тряхнув головой, довольно произнёс Амарок.

— Друг, при всём моём уважении к тебе, но вот этот фокус, мягко говоря, всегда был жутким, — заметил Кинтаро, ещё крепче обнимая Зери за плечи. Она смотрела на Амарока с благоговейным страхом.

— Будто мне самому это нравится, но что поделаешь, если этот фокус помогает мне очищать организм от ядов, — не довольно хмыкнув, пробормотал Ам, массажируя себе шею.

— А по-моему зря ты так игнорируешь свой вендигийский потенциал, твою ж налево!

Дэвид закрыл глаза и выругался про себя. Его настолько заворожил ритуал Амарока, что он не заметил, как к ним подошли Ти и Ти. Эн Ти, ухмыляясь, смотрел на Амарока, небрежно обняв Шепарда за плечи и не дав ему и шанса для отступления.

— Нет, это невероятно! — вспыхнул Амарок, сверкнув глазами. — Госпожа Хоппер разрешила вам прийти на сегодняшний вечер? И это после того, что вы вытворили в последний раз?

— Ой, да не сцы, Ам, мать твоя жаба! Мы лишь выполняли наш священный долг. Так ведь, Ти?

— Агась, именно. Всё ради «Параллели», — подтвердил толстяк, поедая…

«Брокколи? Очень много вареной брокколи?» — Дэвид, впервые за долгое время, нервно хихикнул в душе.

— Это всё, конечно, охерительно мило с вашей стороны, но разве от вас не было больше проблем, чем пользы? И разве вас самих потом не пришлось спасать? — вмешался Кинтаро, смотря на Эна презрительным взглядом.

— Во-первых, у нас был план на такой случай, — невозмутимо ответил Ти, проглотив за раз охапку брокколи.

— А во-вторых, жабий ты сын, — расплываясь в злорадной улыбке, продолжил Эн, — не тебе здесь вякать, знаешь ли, боевой маньяк.

— А ну пасть закрой, выкидыш науки! — зашипел Кинтаро, вновь резко поднимаясь и ставя одну ногу на стол, но Эн Ти не испугался и также поставил ногу на стол. Техник поднял перед собой указательный палец, помахал им из стороны в сторону и злобно зашептал:

— Тихо, тихо, твою ж налево. У тебя ведь договор с Чуви, любитель любителей морковки!

— Откуда ты… — очень тихо начал Кинтаро, недоверчиво посмотрев на Эна. Зери при этом охнула, прикрыв рот руками, а Амарок, подняв брови, также с подозрением всмотрелся в техника. Но вот на лице Кинтаро появилось озарение. Он резко повернулся к Аму и начал, несмотря на его протесты, копаться в его волосах. Вот он что-то схватил двумя пальцами и, повернувшись к помрачневшему Эну, начал рассматривать то, что поймал. Между пальцев он держал нечто похожее на блоху.

— Ах, вы, сукины дети! Когда это вы только успели? — севшим, но злым голосом, протянул Амарок. Он приблизился к руке друга и внимательно рассмотрел его добычу. — Мы ведь с тобой сегодня близко не пересекались, разве нет?

— Мы своих секретов не раскрываем, Ами, твою ж налево, — самодовольно ответил Эн, подмигнув ему, а затем, лукаво усмехнувшись, обратился к Кинтаро. — Я, кстати, случайно услышал, что ты и Дэвид договорились о спарринге, и поэтому у меня к вам деловое предложение. Как на счёт того, чтобы испытать наши новые примочки, что скажете? Шепард?

Шепард закрыл глаза и тяжело вздохнул. Да, они договорились о спарринге, перед тем, как покинули дом Кинтаро, но лишь по завершению испытательного срока Кина. Это было сиюминутным решением, и он о нём не жалеет, но так как было решено, что спарринг будет тайным, то… Дэвид незаметно снял с руки перчатку и на доли секунды вошёл в обострение, что после встречи с Исикавой, наконец, начало ему даваться, пусть и не так удачно, когда ему помогало «оно». Этой доли секунды хватило, чтобы он сначала дотронулся до виска Эна, а затем до виска Ти. Кинтаро, который был на половину хатиманцев, уловил это движение и нахмурился, но Зари и Амарок это видеть не могли, разве что лёгкую размытую тень. Поэтому для последнего стало неожиданным то, как на недавно лукавых лицах техников появилось отсутствующее выражение. Эн Ти убрал ногу со стола и, не смотря на своего друга, бесцветным голосом, проговорил:

— Ладно, Ти, пошли за наш стол. Нам здесь нечего ловить сегодня.

— Агась, ты прав, дружище, — отпуская на волю платформу с брокколи, согласился Ти, уставившись поверх голов Амарока и Кинтаро, а затем они направились к сцене, волоча ногами.

— Это что ещё за чертовщина? — протянул Амарок, провожая техников непонимающим взглядом.

— Дэвид, видать, прочистил им мозги, — также провожая техников взглядом, серьёзно ответил Кинтаро, а затем повернулся к Шепарду, и на его лице появилась жадная улыбка. — Я ведь прав?

— Да. Я заставил их забыть о твоём секрете и… попросил их дожидаться госпожу Яирам подальше от нас, — подтвердил Дэвид, безразлично смотря на Кина. — Правда, некоторое время они будут дезориентированы, но я думаю, никто не будет против этого.

— А точно не навредит? — спросила Зери, обеспокоенно смотря на техников, что сгорбившись, уселись плечом к плечу и стукнулись головами об стол.

— Им это только на пользу, — ответил Дэвид. — Но и нам тоже нужно поспешить за свои места. Госпожа Яирам близко.

— Что? — опомнился Амарок и начал ковыряться в своём ухе. — А ведь действительно! Я слышу нарастающий шёпот. Первый признак, как говорится. Правда, какой-то он совсем слабый сегодня. С чего это вдруг? А, не важно, пошли.

— Ага, — согласился Кинтаро. Взяв под руку Зери, они направились к сцене, как и все те, кто до этого предпочитал стоять небольшими группами или сидеть на диванах, время от времени, отмахиваясь от мошек.

«Придётся согласиться с Анхель — подумал Дэвид — Мошки… Может от них и нет серьёзного вреда, но они действительно начинают меня раздражать».

Подходя к сцене, он вдруг заметил, что свободных мест осталось куда больше, чем гостей: одиннадцать столиков и двадцать два стула, если не считать тех, где должны были сесть Риши, Чуви и госпожа Яирам. Дэвид хотел сесть на одно из этих свободных мест, но ему преградил ему путь человек в чёрном костюме.

— Простите, господин Шепард, но все оставшиеся места зарезервированы.

— Все? — безразлично спросил Дэвид.

— Да, все. Как и для вас, господин?

Человек указал на столик, где сидела Анхель. Она весело махала ему рукой с довольной улыбкой на лице. Шепард прикрыл глаза и в душе выругался. Выбора не было, и он присел рядом с Анхель. В этот момент входная дверь медленно открылась и в зал вошла госпожа Яирам в сопровождении Риши и Чуви.

Женщина подняла взгляд и, улыбаясь, всмотрелась в гостей. Они поднялись почти одновременно и теперь, стоя в полупоклоне, положив руку на сердце, смотрели себе под ноги. Дэвид удивился тому, что, не задумываясь, повторил этот же жест. При этом он был уверен, что его не заставили сделать это силой.

Сегодня вечером госпожа Яирам сменила своё белое платье на платье до земли цвета небесной лазури. Волосы были собраны в сложную причёску, переходившую в длинную косу с вплетёнными в неё лентами. На плечи она накинула лёгкую прозрачную шаль. Предплечья и шею украшали серебряные браслеты, соединённые между собой тонкими серебряными цепочками. В ушах Яирам висели серьги в форме цветков лотоса с тонко обработанными камнями розового алмаза. Женщина чуть повернула голову, и Дэвид увидел на её лбу ту самую диадему, что и утром. Это означало, что инструмент, который должен был сдерживать силу Яирам, по-прежнему работает, хоть и не так эффективно, как раньше. Опираясь на свою трость в форме подающей ладони, госпожа Яирам, чуть прихрамывая, зашагала к своему креслу, переводя взгляд своих пурпурных глаз, полных света, то с одного гостя, то на другого. Из-под подола показалась нога женщины, и Дэвид увидел, что госпожа была босой. За другую свободную руку её придерживал Риши, одетый в чёрный пиджак до колен, украшенный серебряными узорами в форме сложно изогнутых линий. За госпожой, склонив голову, шёл Чуви, и его внешний вид удивил Шепарда даже больше, чем босые ноги госпожи Яирам.

Ноги по колена и правая рука по локоть были плотно обмотаны чёрными, скреплёнными между собой, полосками кожи, а левая рука, с татуировкой в форме шипастой лианы, была обнажена почти до плеча. Чуви был одет в сюртук сложного кроя с витиеватым стоячим воротником, в штаны, что чуть расширялись, а затем сужались у колен. Обут он был в туфли из мягкой кожи. Одежда Чуви имела простой узор: чередующиеся чёрные и сизые вертикальные линии. Его волосы, обычно намеренно растрёпанные, были ухожены и зачёсаны назад и для надёжности скреплены несколькими серебряными заколками. Мусорщик шёл с совершенно непривычным для Дэвида серьёзным видом, смотря вперёд и положив правую руку на сердце, а левую убрав за спину.

Шепард подумал, что уже никого не увидит, но в комнату вошли двенадцать высоких фигур, закутанные в длинные тёмно-зелёные мантии. Их сопровождала Трезия Абелия в своей обычной рабочей одежде.

Головы пришельцев были повязаны платками, а лица скрывали плоские деревянные маски, драпированные зелёной тканью с крохотными отверстиями для глаз и рта. При этом платья и маски были украшены серебряными узорами в форме вьющихся цветов. По тому, какой поднялся ропот, Дэвид понял, что не только он не ожидал увидеть прибывших незнакомок. В прочем, он почти сразу догадался, кем были эти незнакомцы. Сёстры!

Девушки, войдя в зал, ненадолго замерли на месте, но затем одна из них глубоко вздохнула и засеменила вслед за Трезией. Другие переглянулись и последовали за самой смелой из Сестёр.

Госпожа Яирам подойдя вплотную к гостям, поклонилась им, а затем, пройдя мимо них, села в своё кресло. Сложив руки, она продолжила молча рассматривать людей. Сёстры, чуть ранее, по указаниям официанта, уселись за свободные столики. Риши, не смотря ни на кого, сел по правую руку, а Чуви по левую руку от госпожи. За всем этим никто не заметил, как вслед за сёстрами в зал вошёл Гарибальди. Он бочком, пока прочие садились на свои места, прошёл вдоль стены, явно не возражая против того, что его игнорировали, и сел за свой столик.

Госпожа Яирам ещё с несколько секунд молча осматривала гостей, а потом заговорила, испуская серебро:

— Мои дорогие друзья, коллеги и близкие, я понимаю, что вы удивлены сменой места праздника, и вас интересуют наши гостьи, как и само предвкушение праздника, но я прошу вас подождать ещё чуть-чуть. Нам осталось дождаться последних наших гостей. Они близко.

Люди вновь вопросительно переглянулись, а Дэвид, между тем, пересчитал свободные места. Не занятыми остались десять мест. Трезия и Гарибальди сидели за отдельными столиками, которые Дэвид до этого не приметил. На сцене ожидали музыканты в числе шести человек. Он предположил, что они тоже присоединятся к трапезе, и вот действительно: артисты, весело переговариваясь, спустились со сцены и заняли места за тремя столами. Теперь свободными оставались лишь четыре места.

«Но кто должен их занять?»

Прошла минута, три, пять минут. Люди начали чувствовать себя неловко, но никто и не думал возмутиться или пожаловаться на задержку. На седьмой минуте ожидания Дэвид услышал уверенные шаги. Затем дверь открылась и в проёме появилась Нефертати, уперев руки в бока.

На девушке сегодня было лёгкое белое платье до колен с красной окантовкой. На её шее висело ожерелье из спускающихся до груди золотых пластин, украшенных самоцветами, а в ушах блестели серьги в форме скарабеев. Неф смотрела на присутствующих свысока, не скрывая презрения. Потом она хмыкнула, злобно улыбнулась и, оглянувшись, сказал:

— Дзю-Дзю! А ты был прав, они ещё не начали, — она вновь повернулась к гостям, но теперь смотрела лишь на госпожу Яирам. Сделав несколько шагов вперёд, тем самым дав пройти своим напарникам, Неф стала на одно колено, положила правую руку на сердце, склонила голову и заговорила мягким голосом. — Госпожа, простите, что заставляем ваш ждать, но я не знала, что вы будете присутствовать на сегодняшнем торжественном ужине. Если бы моему глупому братцу не стало резко плохо, и мы не вернулись раньше срока, то мы так и не узнали от отца Дзюбэя об этом, как и о том, что торжество перенесли в другое место. Приношу свои извинения.

— Тебе не зачем извиняться, Неф, дорогая, — ласково заговорила Яирам. — Я рада, что вы успели на торжество. Тогда садитесь за свои места, и мы приступаем.

Нефертати встала и с гордо поднятой головой и прямой, как стрела, спиной направилась к последнему незанятому столу. За ней, сильно согнувшись, зашагал Эхнатон с болезненным выражением на лице. Он был одет в белую рубашку, опоясанную позолоченными пластинами до груди, и белую юбку до земли. Как и у сестры, одежда была украшена красными линиями по краям.

За ними шёл Дзюбэй с полным безразличием на лице вперемешку с недосыпом, в белом фраке с красным жилетом, и Дайана Беретта в белом платье, также с вкраплением красного. Сегодня, благодаря более открытой одежде, лёгкому макияжу и более опрятно уложенным волосам, Дайана куда больше походила на девушку.

Когда все расселись, госпожа Яирам расцвела ещё более светлой улыбкой и, расправив свои красивые руки, торжественно возвестила:

— Мои друзья и коллеги, данная традиция — устраивать торжественный ужин в последний день года, связана не столько с завершением самого года, а по причине того, что семьдесят три года назад завершилась Вторая Башенная война. Тяжёлое бремя тогда легло на все народы по обе стороны фронта, но главное: нового Коллапса нам удалось избежать. Спустя семьдесят три года у меня лишь одно пожелание ко всем вам. Все мы совершаем ошибки, но если мы их совершаем, то не надо искать виновных или заниматься самобичеванием. Нужно их исправлять, пока не поздно, и учиться на собственных согрешениях. Сейчас мы вновь стоим на завершающей стадии другой войны, тихой и почти бескровной. Нам вновь удалось избежать худшего, но даже если всё закончиться благополучно, ни я, ни кто другой из нас, не должны расслабляться до тех пор, пока мы не убедимся в том, что не осталось того, что вновь приведёт мир на грань разрушения. Ну а пока, давайте ужинать, веселится, петь и танцевать. С днём мира и с наступающим новым годом. За мир!

— За мир! — раздалось одновременно множество десятков голосов и в воздух поднялось десятки рук с бокалами, наполненных вином. Дэвид, чуть пригубив напиток и не притронувшись к еде, задумался, медленно обводя взглядом людей.

«Все мы совершаем ошибки, значит… и должны, обязаны их исправлять. Что она хотела этим сказать?»

— Надо же! Госпожа пропускала столько подобных вечеров из-за недомоганий, но речь у неё неизменна. Словно молитва, — протянула Анхель, искоса наблюдая за Дэвидом. — Хотя я считаю эти слова хорошими. Мы должны всё время это себе напоминать, что всем мы ошибаемся, но если мы допустили что-то подобное, то не должны падать духом и исправлять то, что наделали. А ещё учиться на них. Разве она не права?

— Довольно простая и старая мораль, — ответил Дэвид, не смотря на Анхель.

Сина пожала плечами и вернулась к ужину.

Люди ели в течение десяти минут, почти не прибегая к диалогам. Первыми закончили музыканты. Они вернулись на сцену, взяли приготовленные для выступления инструменты и заиграли бодрую мелодию, сопровождаемую низким женским вокалом под аккомпанемент флейты и барабанов. Из-за столов начали подниматься люди, выходили на свободную часть зала и начинали танцевать, двигаясь под ритм песни.

Дэвид наблюдал за тем, как яростно танцевал Кинтаро с Зери, как отплясывал Ивар с Ингрид, как кружился Хесус вместе со своей спутницей, как с лёгкой настороженностью в танце двигался Амарок, держа за руки тощую и нескладную дочь Сяншеня, всё время недовольно косясь на её отца. Бэбил, пригласив на танец одну из внучек Нигилисто, выполнял просто немыслимые для его возраста пируэты, даже с учётом всех его особенностей анатомии.

Танцевали не все, но те, кто не считал зазорным отбивать ритм ногами и ладошами, не смотря на свой статус, возраст и полные желудки, настолько заряжали прочих положительной энергией, что даже Дэвид невольно начал отбивать ритм ногами.

— Может, потанцуем? — чуть склонив голову, спросила Анхель, с озорством глядя на Шепарда.

— Нет, я не настроен на танцы, — продолжая отбивать ритм, безразлично буркнул Дэвид. Брови девушки поползли вверх, но почти сразу она улыбнулась, отвернулась от Шепарда и пригубила вино.

В этот момент музыканты закончили одну песню и сразу начали другую. Эта песня была также ритмичной, но куда более плавной. Барабаны замолчали, уступив место трещоткам, а флейте стала подыгрывать электрогитара. К женскому вокалу присоединился низкий проникновенный мужской голос. Как ни странно, во время этой песни танцующих людей стало больше. Теперь танцевали все адъютанты с жёнами, Дэн Сяншень с супругой и некоторые из Нигилисто. Сам Абрелио стоял рядом с госпожой Яирам и что-то ей не спеша объяснял, а та смотрела на старика вежливым взглядом. Риши в это время разговаривал с Кротосом и Ханой, возле их столика. Они слушали его внимательно с серьёзными выражениями на лицах. Но вот Риши улыбнулся, и Хана с Кротос разразились смехом.

«Интересно» — подумал Дэвид. Он решил воспользоваться моментом. Он хотел поговорить с госпожой, но пока Чуви сидел рядом с матерью и с жёсткой улыбкой на лице о чём-то спорил с Абрелио, Шепард предпочёл обойтись малым. Он поднялся, игнорируя вопрос Анхель, и уже собрался направиться в сторону Риши, но тут его одёрнули. Обернувшись, он увидел перед собой Эхнатона. Мальчишка смущённо поклонился ему и, смотря себе под ноги, тихо заговорил:

— П-прошу прощения, м-мистер Ше-Шепард! Моя с-сестра зовёт вас к себе.

Дэвид медленно перевёл взгляд на место, где сидела Нефертати, но оно опустело. Затем он посмотрел туда, куда указывал Эхнатон и увидел, что девушка, в окружении Дайны и Дзюбэя, сидела на одном из диванчиков, держа в руках бокал с вином. Нефертати смотрела на Дэвида наглым вызывающим взглядом. Она поманила его к себе пальцем. В этот момент сменилась песня, и ритм стих, уступив место медленной мелодии, где главенствовала лира и флейта. Шепард нашёл взглядом Риши, но тот уже сидел возле сестры, а Кротос и Хана присоединились к ещё больше возросшей толпе танцующих людей, где, к его удивлению, он увидел вальсирующих Гарибальди и госпожу Харуки. Старики выглядели смущёнными, но при этом хорошо держали ритм, словно были одним целым.

Дэвид выругался про себя, понимая, что упустил шанс поговорить с Риши. Он вновь сел на место, начав нервно стучать пальцами по столу. Эхнатон откашлялся, но Шепард его проигнорировал, предпочтя выискивать удачный шанс, что позволит ему поговорить с полезными для него людьми. Он продолжал бы это делать и дальше, но вот песня вновь сменилась. Ещё более медленная, ещё более жалобная. Анхель поднялась, стала напротив Дэвида, схватила его за руки и потянула за собой, смотря на него игривым и решительным взглядом.

— Нет, Дэвид, так дело не пойдёт, ты не можешь игнорировать просьбу девушки потанцевать.

— К сожалению, могу, — холодно ответил Дэвид, выдёргивая руки и поворачиваясь к Эхнатону, что всё ещё стоял рядом с их столиком. — Со мной хотят поговорить.

Дэвид направился в сторону всё это время не спускавшей с него взгляда Нефертати, и поэтому не увидел, как на лице Анхель появилась тень обиды, а затем проступила упрямая улыбка. Она хотела последовать за Шепардом, но её неожиданно перехватила в стельку пьяная Грация и утащила её с собою танцевать.

Пройдя между столиками, отмахиваясь от надоевших мошек, он стал напротив Нефертати и, смотря на неё сверху вниз, холодно спросил:

— И зачем я тебе понадобился?

— Сразу кидаться на меня? — подняв брови, спросила Нефертати. Она была полупьяная и сидела, запрокинув ногу на ногу, не смотря на то, что была в платье с вырезом до бедра. — А я ведь хотела извиниться. Ты, кстати, присаживаешься.

— Извиниться? — с недоверием переспросил Дэвид, так и не сев.

— Конечно, — весьма искренне улыбнулась Нефертати. — Я была в не духе в тот день, а тут ещё и ты, откуда не возьмись, взялся. Понимаешь, я ненавижу три вещи. Когда меня или брата пытаются оскорбить, ставя ни во что, когда грубят госпоже и держат меня в неведенье. Что на счёт тебя лично, то я тебе напомню: мне не понравилось, да и до сих пор не по душе, что ты не пойми откуда взявшийся чудак, а внимания будто ты какой-то избранный.

— Избранный? — Дэвид позволил отразиться на своём лице лёгкой улыбке, — Для кое-кого я действительно, в определённой степени, избранный, как и ты для той, что сделала тебя и твоего брата теми, кем вы есть.

Эхнатон испуганно охнул и сжался. Дайана вяло подняла брови и напряглась, а Дзюбэй, прибывавший весь вечер в состоянии полного безразличия, похлеще Дэвида, медленно скосился на Нефертати: в его спокойных глазах появилась настороженность. Но, к их удивлению, гнев девушки был лаконичным и ознаменовался лишь резко опущенным бокалом и разлитым вином. Она медленно опрокинулась на спинку дивана, внимательно изучая Шепарда, а потом усмехнулась и отвела взгляд.

— Я посмотрю, ты довольно хорошо осведомлён обо мне и брате, — спустя несколько долгих минут заговорила Нефертати. — Помнишь, я тебе говорила, что я ненавижу, когда меня или брата оскорбляют? Ты меня оскорбил, но в этот раз я пропущу это мимо ушей.

— С чего вдруг такая поблажка? Я думал, ты из тех, кто всегда отвечает агрессией?

— Не сравнивай меня с этой обезьяной Кинтаро! — чуть повысив голос, прошипела Нефертати, а потом вновь продолжила небрежно спокойным голосом. — Я не собираюсь портить праздник госпоже, но кроме этого, ты наш союзник, а значит мне придётся кое-что тебе объяснить. Может моя мать и бабка сошли с ума, но их подвели к этой черте и никто их не остановил. Никто! Я не считаю, что мой септ пошёл против своего народа. Он пошёл против глупости моего племени! Развязать войну из-за страха быть подавленным кем-либо или чем-либо! Вверх абсурда.

— Но при этом, ты грубишь своим союзникам и даже… способна их атаковать, — тихо ответил Дэвид, соизволив присесть напротив Нефертати.

— Ох, это мой маленький выбор, знаешь ли! — медленно приблизив своё лицо к лицу Шепарда, с придыханием ответила девушка. — Мне нравится быть прямолинейной и говорить то, что я думаю на данный момент о человеке. Вообще-то, я многих уважаю, но, видишь ли, в чём дело: я считаю, что когда кого-то уважаешь, то ты должен не бояться нагрубить ему.

— Ясно, ты не желаешь, чтобы тебя считали хорошей девочкой, — вновь снисходительно улыбнулся Дэвид. — Боишься, что тебя посчитают слабой и воспользуются этим?

— В какой-то степени ты прав, — поджав губы и краснея, ответила Нефертати, вновь заставив своё окружение занервничать. — Но я хотя бы не бегу от проблем и не чураюсь помощи людей, в отличие от некоторых. Что такое? Я тоже умею быть наблюдательной. Тебя сегодня весь день таскал по городу этот воришка и мерзавец Чуви, а сюда притащила потаскуха Анхель.

— Как минимум Чуви и госпожу Сину ты недолюбливаешь, — заметил Дэвид, пропуская мимо ушей укол в свою сторону. — Я не знаю, почему ты зовёшь Чуви вором, но я прошу тебя не оскорблять девушку без причины.

— Что, влюбился? — растянулась в ехидной улыбке Нефертати, вновь откинувшись на диван.

— Нет, — нервно моргнув, ответил Дэвид. — И надеюсь, что этого не произойдёт. Но в чём я уверен, так это в том, что ты не умеешь прощать. И это как-то связано с Чуви, с госпожой Синой… с твоим отцом. Что такое? Неужели я попал в яблочко? Забавно, но я думал, что ты прекрасно осведомлена о том, где я сегодня был.

— Неф, прости, но… — было начал Дзюбэй, посмотрев на подругу с настороженностью, но та, резко посмотрев на него, заставила его замолчать и отвернуться. Затем она бросила на Шепарда ледяной взгляд:

— Пошёл отсюда, гильгамешский выродок!

— Всегда, пожалуйста, — пропустив мимо ушей оскорбление, ответил Дэвид. Он поднялся и повернулся в сторону зала и вдруг столкнулся лицом к лицу с Чуви.

— Хаюшки, малыш Шепард! — с обычной хищной улыбкой на лице, подняв руки вверх, весело произнёс Чуви, — Но ты расслабься, я не к тебе, а к нашей милой стервочке Неф.

— Что тебе здесь понадобилась, зубастый падальщик? — сузив глаза и оскалившись, прошипела Нефертати.

— Ничего такого, просто я приглашаю тебя на танец, — изобразив невинность и протягивая руку девушке, ответил Чуви.

— Это что ещё такое? — огрызнулась Нефертати, отбивая руку Чуви, краснея. Её глаза метались между рукой и хитрым издевательским взглядом мусорщика. — Совсем совесть потерял, старый недоумок?! Или решил меня так пристыдить, а?

— Всего лишь на всего намёк на то, что нам с тобою было бы неплохо, в конце концов, примериться, моя милая злобная названная дочь, — став совершено серьёзным ответил Чуви.

«Названная дочь? Это что-то новенькое! И вообще как это всё понимать?» — удивился Дэвид, почти позабыв скрыть свои эмоции.

— Бесстыдник! Показушник! — вспыхнула Нефертати, резко, поднимаясь. — Да как ты смеешь! Свалился на мою семью со своим покровительством, но когда ты был нужен мне больше всего, тебя и след простыл! ПРЕДАТЕЛЬ!!!

Музыка смокла в тот момент, когда Неф ударила кулаками по столу и тот раскололся. Из-под сжатых кулаков девушки потекли струйки крови, а за ними появился пар регенерации. На шум обернулись почти все, кто присутствовал в зале. Лишь госпожа Яирам не смотрела в их сторону. Уставившись на потолок, она робко улыбалась, перебирая жемчужные чётки.

— Что уставились?! — медленно поднимая голову и злобно всматриваясь в замерших людей, язвительно протянула Неф. — Танцуйте! Ешьте! Пейте! Веселитесь! Люди нуждаются в вас, но так уж, и быть, он потерпят, пока вы здесь, блеете и цокаете копытцами! Ничего страшного, что те, с кем я в дальнем родстве, продолжают дёргать вас всех за ниточки, давая вам повод пыжится от того, что вы остановили некую угрозу! А с меня хватит! Пошли отсюда! Живо!

Неф сделала несколько шагов в направлении выхода, как вдруг раздался мощный одиночный барабанный «бам», а затем низкий глубинный рык трубы и удар литавр. Дэвид посмотрел, как и многие, на сцену. Музыканты притащили на неё огромный барабан и теперь ответственный за инструмент замер на месте, подняв руки с колотушками. Он выжидающе смотрел на Чуви, что, в свою очередь, стоял спиной к сцене с поднятой рукою.

— Нет! Даже для тебя это слишком, Чуви! — не верящим голосом протянула Неф, после того, как она повернулась к сцене, увидела музыкантов и отрицательно замотала головой. — Это на меня уже давно не действует. Я не собираюсь танцевать Вулкано!

— Ой, да ладно тебе, — иронически отмахнулся Чуви. Его правая бровь медленно ползла вверх. — Я ведь для тебя старался, заказав эту прекрасную народную сильвийскую мелодию, которую ты так обожаешь!

— Мне тогда было пять лет, идиот! — покраснев, вскрикнула Неф и повернулась к выходу.

— Ох, как жаль, — придав своему голосу нотки разочарования, опустив руки и помотав головой, протянул Чуви. — Значит, я ошибался, и из тебя так и не вышла выдающаяся танцовщица.

— Из меня не вышла выдающаяся танцовщица?! — Нефертати резко остановилась и быстро вернулась к Чуви. Она подошла к нему вплотную, красная, как свёкла. — Да я могу быть кем угодно и лучше большинства!

— Так докажи мне, — спокойно, не скрывая издёвки, сказал Чуви, склонив свою голову к голове Неф. Их лбы соприкоснулись, и между их глазами, в буквальном смысле, проскочила искра. — Докажи своему названому бате, что ты не превзойдено танцуешь Вулкано!

— Хорошо, хорошо! — спустя несколько тревожных секунд, ответила Неф и медленно направилась к центру танцплощадки, сбрасывая на ходу туфли и все украшения. Чуви последовал за ней.

Дэвид, что всё ещё стоял на месте, был в мгновение ока заворожён тем, как начали двигаться эти двое. Но вот он, незаметно для самого себя, подошёл до ставших кругом людей, что также не могли оторвать взглядов от двух взрывоопасных людей. Краем зрения Дэвид увидел, как загадочно заулыбался Бэбил. Как закатив здоровый глаз, недовольно замахал головой Гарибальди. Как госпожа Яирам, положа голову на ладони, с теплотой и задором наблюдала за зарождающимся танцем. А ещё он заметил Ти и Ти. Они до этого сидели с поникшими лицами и с пустыми взглядами, но с начала танца в их глазах загорелись огоньки обычной для них наглости и азарта.

Чуви и Неф сошлись в центре зала и их взгляды встретились. Хитрость и Вызов.

Вновь удар в барабан и призыв трубы, литавры, людской бессвязный шёпот, топот ног в особом рокочущем ритме. Ещё мгновение и всё это превратилось в древнюю, как мир, мелодию: примитивную, но завораживающую и прекрасную. И чем дальше жила мелодия, тем мощнее и громогласней становилась песня, подобно тому, о чём она рассказывала. Об ужасающей красоте извержения вулкана. Этому вторил танец Чуви и Неф.

Медленно идя по кругу, они начали с еле заметных движений ног и рук, подёргивания плеч, локтей и колен. Чем сильнее становилась мелодия, тем ярче и быстрее становились их движения. Вот они начали изгибаться спинами, а их руки и ноги начали взлетать вверх и резко опускаться. Во всём этом не было грации или красоты, но была поразительная гибкость и энергия. Словно они были магмой, что вот-вот вырвется из недр вулкана. Чем яростней и ритмичнее были их движения, сродни самой мелодии, тем уже становился круг, по которому они двигались. И вот они подошли почти вплотную друг к другу и под звук барабана, достигшего пика эйфории, их руки сомкнулись, а лбы соприкоснулись. Взгляды Чуви и Неф, потных и тяжело дышавших, были словно связаны незримой нитью. Вот они отпрянули друг от друга, и через секунду вновь соединились и танец стал походить на борьбу, где люди, сцепившись, пытались направлять своего партнёра, но партнёр, противясь движению, начинал уводить в другую сторону. И в этом тоже был свой ритм, свои законы. Однако Дэвид смущали некоторые ассоциации и он, ни к кому конкретно не обращаясь, произнёс вслух интересовавший его вопрос:

— И это она танцевала в пять лет? Мне кажется или в этом танце слишком много… взрослого?

— Вообще-то в четыре года, — не поднимая взгляда, ответил Эхнатон, стоявший рядом с ним. Он смотрел себе под ноги и нервно перебирал пальцами. — Хоть мне тогда было чуть больше двух, но я хорошо помню, как она переживала за родителей и за их. Неф всё время хотела им помочь, но они говорили ей, что она слишком юна. Вот подрастёшь, тогда и поможет им. И поэтому Неф стала просить Чуви, так как он был её названным отцом, чтобы он помог ей вырасти быстрее. Всё время к нему с этим приставала, стоило ему приехать к нам в гости. Особенно яростно она стала просить его, когда приступы матери участились. Она всегда была… нестабильна, но в последние годы жизни её состояние ухудшилось в разы. Вот однажды Чуви и предложил родителям научить Неф танцевать Вулкано.

— И всё равно, обучать такому танцу ребёнка было несколько странно, — сдержанно произнёс Дэвид, продолжая наблюдать за яростными движениями Чуви и Неф.

— Меня мать начала обучать Вулкано примерно в этом же возрасте, — медленно повернувшись к Шепарду, ответила до этого молчавшая Дайана. Она держала в руках полупустой бокал с коктейлем и трубочкой. — Вулкано — это уникальный исторический реликт. Его танцевали ещё предки праматери Рей Сильвии, и с тех пор он практически не претерпел каких-либо серьёзных изменений. Многие историки Башни считают, что это древнейший из сохранившийся культурных артефактов в мире. Хотя осирисийские историки с ними не согласятся, но не в этом суть. Суть в том, что Вулкано танцевали подростки двенадцати-четырнадцати лет. Это был одновременно обряд взросления и выбор пар для создания будущих союзов. Но ещё его танцевала дочь для своих родителей, когда они были при смерти или когда она уходила в семью мужа. Поэтому Чуви и её родители обучали Неф с другой целью. Точнее, иной смысл в танец вкладывала сама Неф.

— Она хотела одновременно доказать родителям, что она взрослая и проявить своё уважение к ним и излить боль, в первую очередь матери, — продолжая смотреть себе под ноги, пробубнил тоскливым голосом Эхнатон, — Она всегда её любила. Неф безумно любила мать, не смотря ни на что… Под конец она перестала видеть в нас детей. Лишь неудавшийся эксперимент.

— Может поэтому она так быстро научилась танцевать Вулкано? — вдруг задумалась Дайана, переведя взгляд на Неф. — Если бы не наличие сильвийских генов, то ей не удалось бы даже основы усвоить.

— Скорей всего, — протянул Дзюбэй, что был не менее молчаливым, чем Дайана. Всё это время его взгляд был сосредоточен лишь на Неф. — Но я вот что хочу тебе сказать, Дэвид Шепард. Она сложный человек, но…

— Она хороший человек, — безразличным голосом закончил Дэвид, переводя взгляд на танцующих борцов. — Хотя я считаю, что она слишком несправедлива к своему отцу. Она не знает, что такое плохой отец.

— Ну, не могу с тобой не согласиться, — тяжело вздохнул Дзюбэй. — Но ей просто нужно время, чтобы осознать свою неправоту. В этом она пошла в свою мать. Упрямством.

— Ясно, — монотонно произнёс Дэвид, после того как всмотрелся в Дзюбэя внимательней. — Ты её любишь.

— Люблю? — на секунду опустив взгляд, задумчиво произнёс Дзюбэй, а потом отрицательно помотал головой. — Это не совсем так. Я её безмерно уважаю, иначе не был бы рядом с ней, с тех пор, как познакомился с ней в военной академии, чуть более девяти лет назад.

Танец подходил к концу. Мощная барабанная дробь достигала своего апогея. Ей вторили яростно топчущие ноги музыкантов, особо низкий и протяжный рык трубы и быстро поднимающиеся до высоких нот горловое пение. Чуви и Неф вновь сцепились руками, присели, плотно прилегая друг другу, и начали медленно подниматься, устремив сплетённые руки вверх. Когда Неф, куда ниже ростом Чуви, встала полностью, мусорщик выпрямил пальцы на своих руках. Это же сделала и Неф, а затем они начали падать на спины. Последний мощный удар по барабану и два человека, потные и тяжело дышащие, упали под вскрики испугавшихся девушек. Несколько секунды тишины, а затем пространство взорвалось аплодисментами и восхищёнными голосами. Ти и Ти свистели, приложив по два пальца к губам. Чуви и Неф, одновременно с поднявшимся шумом, уставившись в потолок, засмеялись, не смотря на боль в боках.

— Ха-ха-ха, вух! Давно я так не отрывался! Ладно, признаю: ты всё ещё бесподобно танцуешь Вулкано, — произнёс Чуви, несколько мгновений спустя приподнимаясь на локтях и посмотрев на Неф, что также поднявшись на локтях, тяжело дышала. На её лице была тень детского веселья.

— Иди ты, знаешь куда, старый извращенец? — усмехаясь и убирая взгляд, выпалила Неф. — И не думай, что после этого двусмысленного танца я поменяю своё мнение о тебе, чёртов вор и предатель!

— У Вулкано куда больше смыслов, чем два, моя дорогая названная дочь, — улыбнулся Чуви. Неф ничего не сказала ему по этому поводу. Лишь хмыкнула, чуть посуровев.

— Знаешь, маман завтра утром хочет устроить чаепитие для меня и Риши, так сказать семейный завтрак. Она будет рада тебя увидеть, а я не против устроить утро примирения. Это ведь тоже своеобразная традиция сегодняшнего праздника. Ну, что скажешь?

На лице девушки появилось сомнение, она отвела взгляд в сторону, краснея, а потом, вновь посмотрев прямо в глаза Чуви, открыла рот, но слова с его уст не сорвались, так как она краем зрения увидела, как кто-то с болезненным вздохом начал падать. Резко оглянувшись, она села на колени и увидела, как её бледного брата поймал за плечи Дэвид, на лице которого проступили признаки испуга. Эхнатон был в сознании, но вид у него был такой, будто его вот-вот вырвет.

— А ну убери руки от моего брата, гильгамешский выродок! — выкрикнула Неф. Она подбежала и вырвала Эхнатона из рук Шепарда, смотря на него со злобой.

— Неф, успокойся, — став между Дэвидом и подругой, вмешался Дзюбэй, смотря на подругу бесстрашным и спокойным взглядом. — Он просто не дал ему упасть.

— Да знаю я! — угрюмо прошептала Неф, а затем, взяв под плечо брата, громко произнесла вслух. — Я ведь говорила тебе, что тебе нужно было остаться дома, глупый брат!

— Ты нас покидаешь, Неф? — засеребрила госпожа Яирам, с заботой смотря на Неф, продолжая тепло улыбаться.

— Да, госпожа, — чуть понурившись, тихо ответила Нефертати. — Я и так собиралась это сделать, а тут ещё мой бедный братец что-то не то съел, наверное.

— Такое, что не может переработать Лицензия? — удивилась Анхель, выступая из толпы гостей, молча наблюдавших за беседой госпожи и Нефертати. — Тогда его нужно осмотреть.

— Без тебя разберусь, сука! — огрызнулась Неф, злобно сверкнув глазами.

— Но ведь! — начала Анхель, но ей не дал договорить Эхнатон. Он с трудом поднял голову и, посмотрев на главного врача «Параллели», успокаивающе сказал:

— Госпожа Сина, прошу, не волнуйтесь за меня. Мне уже намного легче. Давайте завтра я сам к вам приду, и вы меня обследуете?

— Х-хорошо. — неуверенно сказала Анхель, обеспокоено всматриваясь в Эхнатона.

— Огромное вам спасибо, госпожа Анхель. Сестра, перед тем, как мы уедем, я хочу зайти в туалет. Я не верю в то, что смогу сдерживать всё это в своём желудке.

— Ладно, ладно! — пробурчала Неф и направилась к выходу. — Но не долго! Меня тут от всего тошнит, если честно! А вы двое можете остаться! Вы меня тоже бесите!

— Лгунья, — тихо произнёс Дзюбэй, когда Неф исчезла за дверью, и направился к дивану. Люди, постояв с несколько секунд в тишине, ожили и начали обсуждать увиденное или свои дела. Ти и Ти со странным жадным взглядом устремились к Чуви, что также вернулся на своё место, рядом с матерью. Он чем-то был не доволен. В этот момент Дэвид кое о чём вспомнил. Он подошёл к Дзюбэю, что теперь пил вино, смотря себе под ноги.

— Послушай, а почему…

— Это всё из-за экспериментов с генами. По этой причине организм Эхнатона очень непредсказуем. И да, у него точно не инфекция.

— Что? — немного оторопел Дэвид, — Нет, я не об этом хотел тебя спросить.

— Правда? — удивлённо посмотрев на Шепарда, спросил Дзюбэй. — Тогда о чём же?

— Нефертати назвала меня вором, когда увидела, что я использую силу, взятую у Чуви, а она и его называет вором. Почему она меня и его называет ворами?

Брови Дзюбэя поползли вверх, а затем он усмехнулся, но Дэвид не успел услышать ответ на свой вопрос, так как к залу обратилась госпожа Яирам, обратив на себя всеобщее внимание:

— Дорогие мои друзья и коллеги. Наши встречи никогда не бывали долгими. Все мы занятые люди, да и столь знаменательный праздник всем нам хочется закончить праздновать в кругу семьи или посреди шумного карнавала, что вовсю сейчас полыхает на улицах Варуны. Но перед тем как мы расстанемся с вами до ближайшей встречи, я хотела бы, чтобы вы выполнили мой маленький каприз. Думаю, всех вас интересует: кто же эти таинственные авраамейские барышни, что сегодня присутствуют на нашем вечере?

Люди переглянулись и невольно закивали головами. Чуви при этом хитро улыбнулся, подмигнув Дэвиду.

— Что ж, эти авраамейские девушки из колена Мухмадинов являются талантливыми ритуальными танцорами и певицами. Недавно мне о них рассказала госпожа Сина, и я влюбилась в их пение и танцы, поэтому я решила пригласить девушек на сегодняшний вечер, чтобы и вы насладились их маленьким талантом. Поэтому, девочки, не стесняетесь, поднимайтесь на сцену. Надеюсь, наши дорогие музыканты не будут против?

— Ни в коем случае, госпожа, — чуть поклонившись, ответил худощавый прометеец. Держа в руках флейту, он с большим любопытством проследил за тем как Сёстры, почти не скрывая в жестах волнение и радость, поднялись на сцену. Девушки весь вечер ёрзали на своих местах, с любопытством осматривая людей вокруг себя, а теперь оживились. Дэвид услышал, как они весело перешёптывались. Их голоса были подобны отзвукам колокольчиков. Люди, проявляя до этого удивительную сдержанность, несмотря на томившее их любопытство, теперь пожирали Сестёр во все глаза. Одна из Сестёр подошла к лидеру группы, наклонилась и что-то ему прошептала на ухо. Тот внимательно её выслушал, и на его красивом худом лице появилось понимание и нотки азарта. Музыкант улыбнулся и кивнул девушке головой. Он подозвал к себе товарища, играющего на лире, и начал ему что-то объяснять на ухо. Сестра, в свою очередь, радостно захлопав в ладоши, подбежала к другим Сёстрам и тоже зашепталась с ними.

— Ммм, странно, — нахмурился Дзюбэй. — Я помню, что Мухмадины это обособленное колено, но я не помню, чтобы девушки из их рода были настолько высокими.

— А ты до этого видел хотя бы одного Мухмадина? — спросила Дайана.

— Конечно, видел, и поэтому говорю, что это странно, — возразил Дзюбэй. — Правда, я слышал о небольшой диаспоре, проживавшей в Осирисе. Вроде бы они имели долгие связи с септом Икер.

И вот, отходившие за сцену музыканты принесли новые инструменты. Один принёс инструмент наподобие гуслей: треугольный, с десятью струнами, а барабанщик принёс инструмент похожий на тамбурин. Сёстры, увидев вернувшихся музыкантов, перестали шептаться. Они встали полукругом, лицом к зрителям, сели на колени, поднесли ладони к лицам, скрытыми масками, а затем подняли их вверх и замерли.

Зал тоже замер и выжидал, погрузившись в шелестящую тишину. И вот барабанщик ударил в тамбурин, наполнив зал грустным перезвоном, а затем ему ответила флейта протяжным плачем. Секунда тишины, и оба инструмента начали изливать мелодию, полную любви и тоски. Через несколько секунд к ним присоединился инструмент, похожий на гусли.

— Какой любопытный выбор, — удивлённо протянула Дайана. — Плач Авраама по Исаакии?

Дэвид вынужден был прикусить губу, так чтобы его непослушный справочный иждивенец не ожил, и не выпалил о том, что пелось в этой песне.

«Если это действительно та песня, тогда сейчас должна запеть Сестра, которую выбрали солисткой» — подумал Дэвид и действительно. Сестра, сидевшая в центре полукруга, запела, и от этого голоса у него перехватило дыхание от поднявшегося из глубин его нутра восхищения. Девушка пела глубоким пронзительным сопрано. Это был чистый, невинный голос, полный скорби по потере близкого человека. Вскоре ведущей Сестре начали парами подпевать другие сёстры с не менее прекрасными голосами, и зал наполнился чарующими звуками.

Не смотря на сквозившую в ней печаль, в песне были скрыты предчувствия чуда и искры надежды. От этого люди, многие из которых стояли с открытыми ртами, переполнялись умиротворением и счастьем. Это чувствовал и Дэвид. Для него это было сродни испытанию. Он с трудом, но справлялся. И тут Дэвид вспомнил о том, что Сёстры были клонами госпожи Яирам и подумал:

«Интересно, госпожа тоже умеет так чарующе петь?»

Дэвид посмотрел на Яирам и увидел, что она, чьё кресло повернули к сцене, смотрела на Сестёр с любовью и грустью. Но вдруг Шепарда привлёк внимание Чуви. Он сидел мрачный с каменным лицом, а по его щекам текли слёзы.

«Это что ещё такое?»

Но не успел Дэвид подумать об увиденном явлении, как вдруг инструменты, кроме дребезжащего тамбурина, смолкли. Затем попарно начали затихать и Сёстры, и лишь солирующая Сестра продолжала тянуть особо высокую мелодию. Когда девушка достигла высшей пронзительной точки, она смолкла под неспешно утихающее дребезжание тамбурина, и в зале погас свет. Почти сразу зазвучали колокольчики, а треугольные гусли начали медленно и постепенно расцветать переливами радости и жизни. Когда пронзительной эйфорией заиграла флейта, свет загорелся и зрители увидели, что девушки стояли попарно: друг напротив друга, поднимая вверх правые руки, к кистям которых были привязаны колокольчики с длинными белыми лентам. Девушки быстро дёргали руками, заставляя колокольчики изливать оду радости. Левые руки были согнуты у груди и сплетены с левыми руками напарниц. И вот Сёстры рассоединились, и они, весело воскликнув, начали танцевать, кружась по сцене, подрыгивая и грациозно изгибаясь. Когда они встречались друг с другом, девушки вновь соединялись руками и теперь начинали кружиться вместе. Потом вновь рассоединялись и вновь соединялись в танце, при этом повторяя четверостишие, единственное, что Дэвид мог понять во всей песне без обращения к раздражающему строптивому справочнику, так как Сёстры пели на особом древнем авраамейском наречии, на котором общались между собой мухмадины:

И принял Авраам смерть как данность!

И на лице дочери расцвела радость.

И смерть, как друга, встретила она.

Уснув с улыбкой, раз и навсегда.

Девушки неожиданно соединились в круг, в центре которого встала солирующая Сестра. После другие Сёстры, не рассоединяя рук, начали подходить к ней всё ближе и ближе, сужая круг и скрывая её собою, продолжая при этом петь. И вот флейта взяла высокую ноту, вторя девушкам, что почти перешли на высокий мелодичный визг, а затем всё резко стихло.

Секунда тишины, и зал наполнился отзвуками восхищения и рукоплескания. Кто-то, как Гарибальди, делали это искренне, но сдержанно, а кто-то, не скрывая сильных эмоций, широко и часто хлопал в ладоши, подобно Бэбилу. Любвеобильный Амарок, не сводя с Сестёр жадного взора, совсем потерял страх и пытался выяснить у Анхель о возможности познакомиться с девушками. Госпожа Сина шипела и стреляла молниями, но тот словно не замечал подобравшейся к нему опасности. В другом углу зала Ти и Ти орали во всю глотку, признаваясь в любви девушкам, а стоявшая рядом с ними Хоппер, приложив пальцы к своему лбу, разочаровано качала чуть опущенной головой. Госпожа Яирам позабыв про трость, чуть качаясь из стороны в сторону и поддерживаемая озабоченным Риши, не сводила с Сестёр гордого взгляда и тепло хлопала в ладоши, а из её глаз текли тоненькие струйки слёз. Сёстры, тяжело дыша и словно не замечая навалившуюся на них похвалу, тоже смотрели на свою прародительницу. Дэвид не мог видеть их лиц, но он готов был поспорить на что угодно, что в глазах Сестёр была благодарность. Вот они поклонились и быстро спустились со сцены. В этот момент Дэвид посмотрел на Чуви. Он незаметно утирал лицо от слез и был единственным, кто ни хлопал и не восхищался Сёстрами. В его глазах Дэвид вновь увидел печаль в сторону Сестёр.

Наконец, госпожа Яирам, взяв из рук брата трость, повернулась к гостям и обратилась к ним:

— Что ж, думаю можно выпить по коктейлю и оценить десерты нашего уважаемого повара, — госпожа посмотрела в сторону выхода, где стоял Моти, прислонившись к стене. Он сурово осматривал зрителей в своём поварском колпаке, сложа руки на груди. Госпожа слегка поклонилась ему с одобрительной улыбкой. Повар поклонился ей в ответ. Затем она вновь осмотрела гостей и продолжила:

— После мы расстаёмся с вами до ближайшей или не очень встречи, и поэтому…

— Госпожа Яирам, — воскликнул Кинтаро, продираясь сквозь толпу. За собой он тянул смущённую Зери, да и сам Кин был не менее смущён. Смущён, но при этом очень решителен. — Я очень сильно извиняюсь, но можно мне подняться на сцену и сделать очень важное, хоть и личное, обращение?

— Я совершенно не против, мой милый Кин, — ласково ответила Яирам с озорством в глазах, жестом усаживая Риши на место, смотревшего на наглый поступок Кинтаро с суровым возмущением. Чуви же, что вновь начал понемногу скалится, провожал своего коллегу с едким весельем.

Кин и Зери, держась за руки, поднялись на сцену. Кинтаро, отпустив руку девушки, повернулся к ней лицом, неловко кашлянул и стал на одно колено. Далее он с лёгким замешательством достал из кармана маленькую тёмно-красную коробочку, открыл её и поднял над собой. Там, на мягкой подушке, возлежало золотое колечко, украшенное рубином.

— Д-дорогая З-Зери, — нервно начал Кинтаро. — Я п-рошу стать тебя м-моей ж… женою и разделить со мною и радость, и горе и всё этакое! В общем, выходи за меня, Зери!

Среди девушек послышались радостные перешёптывание и вздохи, а те, кто знал и Кинтаро и Зери, с облегчением вздохнули, возведя глаза к потолку. Девушка нежно улыбнулась и робко, но уверенно ответила:

— Да, я согласна.

Сияющий Кинтаро аккуратно вынул свободной рукой из футляра кольцо и направил его навстречу безымянному пальцу Зери. Как только кольцо было надето, смущённый Кин посмотрел в глаза не менее смущённой Зери, решительно поднялся, обнял её и страстно поцеловал. Зери не стала сопротивляться и с не меньшей искренностью обняла его, отдаваясь поцелую.

Среди почти всех девушек прошла волна восторженного визга. Их мужья и отцы вежливо захлопали в ладоши, слегка улыбаясь, а в их глазах читалась тень ностальгии. Ну, а те, кто знал Кинтаро и Зери ближе прочих, громко кричали: «Ну, наконец-то!» или: «Давно пора уже было вам сойтись». Чуви при этом поднялся, вяло хлопая в ладоши, нашёл взглядом насупившихся Ти и Ти, и крикнул им, скалясь:

— Ну что, сукины дети, я выиграл пари! Так что завтра жду выплату!

Эн, злобно сверкнув глазами, показал ему средний палец, который тут же схватила Хоппер и в одно мгновение выкрутила ему руку, а чтобы он болезненно не ругался, оглушила его, ударив по затылку и отдав на попечение Ти. Тяжело вздохнув, она развела руками, посмотрев в сторону Чуви. Дэвид в этом время, вяло хлопал в ладоши, всматриваясь во всё ещё целующихся Кинтаро и Зери. Он поражался тому, что эти двое, будучи далеко не красивыми людьми, по меркам большинства, в этот момент казались ослепительно прекрасными в своей чистой и искренней любви. И Шепард понял: не смотря на то, что этот день выдался, по его мнению, раздражающим, и всё сегодня шло против его воли, в конце концов, он начал проникаться этими людьми и их маленькими радостями. Он так и не смог поговорить ни с госпожой Яирам, ни с господином Риши, но почему-то совершенно об этом не жалел, а решение покинуть «Параллель» теперь ему казалось несущественным.

Наконец, Зери робко высвободилась из объятий Кина. Она смущённо убрала взгляд, посмотрев себе под ноги, при этом довольно улыбаясь. Кинтаро нашёл в толпе Ивара и, увидев, что он гордо поднял вверх руку с оттопыренным большим пальцем, расплылся в не менее довольной улыбке, чем его невеста. В этот момент Зери хлопнула себе по шее, и болезненно охнула, а через секунду пошатнулась и, закатив глаза, упала на землю.

— Зери? Зери!! — прокричал Кинтаро, не сразу поняв, что произошло. Он встал на колени возле неё, перевернул на спину и дотронулся до шеи, а потом встревожено посмотрел на не менее испуганных людей. Увидев в толпе быстро направляющуюся к нему Анхель, Кин пронзительно прокричал. — Госпожа Сина, быстрее, у неё совсем слабый пульс, и дышит она еле-еле! Я не понимаю, что проис… Ай!

Кинтаро резко схватил себя за плечо, а потом, болезненно выдохнув, упал без сознания. Анхель резко остановилась почти у самой сцены, а на её лице появилось непонимание. Но вот сзади неё раздался похожий болезненный вздох, потом ещё два, и ещё несколько человек потеряли сознание, хватаясь то за шеи, то за руки или затылки. Анхель испуганно посмотрела на Госпожу Яирам, но та не успев потянуться до спрятанного в диадеме телепатического блокатора, тоже охнула и упала, если бы ни Риши, успевший её поймать и усадить в кресло. Он испуганно начал трясти сестру за плечи, но вот он тоже охнул, вытянулся, схватившись за поясницу, и упал навзничь.

Поднялась Трезия, просидевшая весь вечер за своим дальним столиком, и решительным шагом направилась к Сёстрам, что одна за другой начали терять сознание, хватаясь за кисти, но вот она дотронулась до бедра, посмотрела на него и тоже упала, потеряв сознание. И в этот момент упала без сознания и Анхель. Среди оставшихся людей началась паника.

Многие устремились к выходу, но они, один за другим, спотыкаясь, падали, хватаясь за разные части тел. Упал без сознания Бэбил. Со странным прозрением на лице, потеряла сознание Хоппер, а за ней, чуть было не рассвирепевший Ти, всё ещё державшего не пришедшего в сознание Эна, тоже повалился на бок, замычав от резкой кратковременной боли. Крепко держа за руку госпожу Харуки, Гарибальди пытался контролировать ситуацию. Но вот он почувствовал, как его бывшая жена обмякла, и Петрос вынужден был поймать её. И тут он почувствовал жгучую боль в шее, прошипел сквозь зубы и, понимая, что с ним произойдёт дальше, медленно сел, опустив госпожу Харуки на пол, но вдруг, со словами: «Ну, уж нет!», он резко поднялся и устремился в сторону выхода. Но не пробежав и метра упал без сознания.

— Да что здесь происходит? — нервно произнёс сбытый с толку Дзюбэй, крутясь на месте и наблюдая за тем, как вокруг него теряют сознание люди. Но вот он почувствовал, как к нему быстро приближалась некая, почти незаметная угроза. Резко повернувшись, Дзюбэй выхватил что-то из воздуха. Он раскрыл ладонь, всмотрелся в неё и выпалил. — Какого чёрта?

Краем глаз он увидел, как простонала, схватившись за ухо, Дайана и, удивлённо на него посмотрев, она закатила глаза и также потеряла сознание. А затем и его пронзила жгучая боль в запястье: в этот раз он никакой угрозы не почувствовал. Теряя сознание, Дзюбэй тихо выругался и успел увидеть, как упал на другом краю зала Ивар, держа на руках Ингрид без намёка на сознание.

В зале остались в сознании лишь трое.

Рыча и ощетиниваясь, покрывшись лёгким пушком, тяжело дышал Амарок, стоя на одном колене и опираясь левой рукою об пол. Его уже несколько раз пронзала боль, но он всё поднимался и поднимался. Он взвыл зверем, всем силами пытаясь выгнать из себя неизвестный ему яд, но вот особо резкая боль пронзила его в районе сердца. Ам хлипко заскулил и упал лицом вниз.

Их осталось двое.

Как только упала Зери, Дэвид моментально усилил рефлексы и ускорил мыслительные процессы, и только он это сделал, Шепард почувствовал, как к нему что-то устремилось: очень маленькое, но опасное. Он увернулся и хотел было поймать то, что ему угрожало, но оно ускользнуло от него. Шепард не решился использовать обострение, так как всё ещё не владел им в полной мере, и поэтому надеялся, что усиления рефлексов ему хватит сполна. Вот угроза зашла к нему с другой стороны, и вновь Дэвиду удалось уйти от атаки, впрочем, как и неизвестной силе. Угроз стало больше одной, и он понял, что ему придётся несладко, но Дэвид не отчаивался и начал медленно уходить от незримых атак. Краем глаза он видел, как всё это время медленно и уверенно направлялся к выходу Чуви. Он, быстро двигая глазами, полными холодного гнева, резко, почти не заметно, дёргал из стороны в сторону руками, что-то ловя и сдавливая. Но вот, у выхода, он резко остановился, дотронулся до затылка и, громко и грязно выругавшись, упал без сознания.

Дэвид остался один, и тут он почувствовал, что на него устремились десятки угроз со всех сторон, и он принял решение. На свой страх и риск Шепард перешёл в обострение, но затем он неожиданно почувствовал, как его что-то укололо в затылок. Дэвид резко остановился и поймал пальцами то, что ужалило его. Преподнеся ладонь к своим глазам, он увидел на ней останки крохотной мошки, а затем Дэвид погрузился во тьму.

Глава 5 "Человек в чёрном"

— Как же спать хочется! — недовольно пробурчал один из стражей, стоя по левую сторону от лифта. Впереди горели огоньки казарм и военных полигонов, окружённые фиолетовой тьмою. — Поскорей бы уже утро. И что это вдруг Хмурый решил усилить меры безопасности?

— Хватит ныть, Тоши! — раздался сердитый голос второго стража, скрытого хамелеоном-плащом, с другого края лифта. — Главнокомандующий всё правильно сделал! Ведь всегда могут найтись умники, что посчитают: если сегодня у нашей организации праздник, то мы всё пустим на самотёк!

— Да, но я понимаю усилить периметр и прочее от внешних атак. Лифт с лестницей, так вообще заблокированы. Поэтому я и не понимаю: мы зачем с тобою здесь торчим, Вонг?

— А то, что враг может сюда прорваться, ты не подумал, дубина? — тяжело вздыхая, ответил Вонг. Его плащ чуть шелохнулся, искривив пространство. — Лифт позади нас не пространственный! Его можно и взорвать, если это того будет стоить. А впереди нас что? Сущий пустяк, на которое и время не нужно тратить?

— Ага, будто мы с тобой сможем что-то сделать, если сюда прорвётся кто-то на подобии Камо.

— Не упоминай этого монстра при мне! — шипя, пригрозил Вонг. — Я, в отличие от тебя, видел на что он способен! До сих пор страшно вспоминать. Но ближе к делу. Ты говоришь, что мы сможем сделать? Да хотя бы успеем предупредить о враге или даже задержим его. Мне и без этого недоедает выслушивать чушь о том, что мы — стражи, из-за того, что не имеем настоящего боевого опыта, не способны дать отпор сильному противнику! Разве мы были бы сегодня здесь? Или, по-твоему, утверждённые господином Акером обязательные ежемесячные учения не несут в себе прока? Да такое не каждый миротворец или разведчик Абрафо выдержит!

— Да понял я, понял, Вонг! Не злись ты. Просто наша элита не слишком ли задерживается, на вечеринке своей? Мы здесь сохнем от скуки, а они отплясывают.

— Как будто тебе не выплатят сверхурочные! И вообще — заткнись! Иначе я тебя ударю! А ты знаешь: я могу очень больно ударить!

Тоши недовольно забормотал себе под нос что-то нечленораздельное, но вдруг он замер. Его взгляд всё это время быстро двигался из стороны в сторону, а слух и боковое зрение следили за тем, что происходило или должно было произойти вокруг него.

Но вот пространство у основания лестницы искривилось, расслоилось и расширилось, образовав подобие проёма, открывая миру таившиеся внутри себя тени и мистические образы. Оттуда повалил серый густой дым.

— Что за?! — выдавил из себя Тоши, прищурясь и пытаясь лучше разглядеть то, что было внутри образовавшейся прорехи.

— Заткнись! — грозно приказал Вонг. В его голосе были подозрение и страх. — Прижмись к стене, замри и старайся не дышать!

Тоши не стал спорить с более опытным Вонгом. Он и сам понял, что к ним идёт кто-то опасный. И это был чужак!

Как только стражи полностью скрыли своё присутствие, из дыры вышел человек. Он казался неказистым, щуплым и маленьким. Незнакомец был одет в лёгкую чёрную броню, а на плечи он накинул плащ с капюшоном, старательно натянув его на голову. Человек посмотрел вверх, и стражи увидели, что его лицо скрывала металлопластиковая маска с узкой прорезью для глаз.

«Разведчик? — удивлённо подумал Тоши, не расслабляясь. — Чего здесь забыл разведчик? Почему он оглядывается словно вор? Погодите-ка! Он что, прорезал подпространство? Погодите, погодите! Такое здесь, особенно возле лифта, проделать нельзя!»

В это же время, таинственный вторженец начал медленно подниматься к лифту. Когда он достиг середины лестницы, Тоши медленно потянулся к висевшему на левом боку плазменному пистолету и снял его с предохранителя. Другой рукой он ухватился за кинжал, висевший у него на поясе, и чуть выдвинул его из кобуры. То же самое сделал и Вонг. Тоши это почувствовал кожей. У обоих в этот момент огненные зрачки глаз расширились до предела, а веки покрылись тонкой сетью алых линий.

«Он не может нас видеть, даже при помощи ПНВ, — уверено подумал Тоши. — Даже если он и шпион, и ему известно, что здесь должны скрываться, как минимум двое стражников, он нас не сможет засечь! А мы его видим, как на ладони. И поэтому!»

Вдруг незнакомец сделал быстрое движение рукой. Что-то блеснуло и рассекло воздух. Тоши успел направить на врага пистолет, когда почувствовал страшную боль в районе плеча, и его рука с оружием самопроизвольно опустилась. Он бросил короткий взгляд на плечо и увидел, что его пронзил шип, длинной сантиметров пятнадцать. Тоши выругался про себя и вновь устремил пистолет на врага, что по-прежнему не спеша поднимался по лестнице, как вдруг! Щелчок и конец шипа заискрился и взорвался, оторвав Тоши руку. Весь его левый бок превратился в фарш, оставив на лице стража глубокий ожог. Тоши взревел от боли, но устоял на ногах. От тела начал исходить пар регенерации, но тут произошло то, что окончательно шокировало Тоши, который лишь благодаря лицензии ещё не потерял сознание. Из раны полыхнуло пламя: яркое, кроваво-красное с прожилками чёрных бликов.

— Вот проклятье! — только и успел прохрипеть страж. Сила жара была настолько мощной, что Тоши в тоже мгновение воспламенился.

— Тоши! — прокричал Вонг, резко повернувшись к другу, но затем он вынужден был отпрянуть назад, вдоль площадки лифтовых колодцев, прикрываясь руками от жара пламени. Хоть ему и удалось отпрыгнуть достаточно далеко, но жар всё равно обжог ему руки, защищённые бронёй, до костей и подпалил ему плащ. Тот в мгновение вспыхнул, и Вонг, ругаясь, как можно быстрее снял его с себя.

Вонг, в отличие от своего напарника, не собирался атаковать сразу. Он хотел выждать ещё хотя бы чуть-чуть, чтобы оценить возможный потенциал врага. Вонг был полностью сосредоточен на нём, но при этом не заметил атаку, направленную на Тоши. Поэтому, когда сбоку от него что-то заискрилось, это сбило его с толку. В чувство его вернула только страшная погибель товарища.

Вонг дотронулся рукой до виска и вызвал Паутину, но когда он попытался связаться с кем-либо, в ответ прозвучал лишь стрекот помех. Выругавшись, Вонг бросил быстрый взгляд туда, где погиб Тоши, и увидел, что от него ничего не осталось, даже праха. Лишь раскалённые оплавленные пол и стены. Если бы не Лицензия, то ему бы сейчас тоже было нелегко: руки почти зажили, а броня начала медленно восстанавливаться.

Краем глаза он успел уловить подозрительную вспышку и увернулся от атаки. Он отменил предвиденье, так как оно почему-то не работало на чужаке, и усилил рефлексы, и это оказалось правильным решением. Последовала вторая атака и Вонг вновь увернулся. Враг продолжал медленно подниматься по лестнице, и был близок к её вершине. Вновь что-то блеснуло со стороны вторженца. Вонг вновь увернулся, но в этот раз он почти одновременно контратаковал, выстрелив из плазменного пистолета. Незнакомец сделал очередное молниеносное движение, и луч плазмы ушёл в сторону.

«Что? — удивился Вонг. — Барьер? Нет! Он его отбил! Это их способности!»

Он бросил пистолет в сторону, достал кинжал, глубоко вдохнул, задержал дыхание и бросился в сторону врага, виляя из стороны в сторону с бешеной скоростью.

Они встретились, когда незнакомец уже поднялся на верхнюю площадку и остановился. Он ничего не предпринял, но Вонг не стал это воспринимать, как приступ вражеской самоуверенности. И поэтому, когда расстояние между ними сократилось до полуметра, Вонг не удивился, услышав щелчок и увидев искры. Успев уйти от взрыва и последующей обжигающей вспышки, он на бешеной скорости обошёл противника и нанёс удар в спину, усиленный жизненной энергией. Раздался сильный хлопок, плащ чужака заходил ходуном, как от сильного ветра, но враг устоял, лишь слегка пошатнулся. На лице Вонга проступила улыбка, но она почти сразу исчезла, так как кинжал не проткнул врага. Более того, его оружие даже не коснулось его. Между кинжалом и плащом было расстояние не больше миллиметра. Следы барьера отсутствовали. Вонг дёрнул оружие назад, но оно не поддалось ему.

Вонг выругался, сделал мощный прыжок назад, и вдруг почувствовал страшную боль во всём теле. Потеряв равновесие, он упал на спину. Проехав вниз с несколько ступенек, Вонг с трудом поднялся и понял, что его колотит от жара. Он сильно потел, горло жгло, а его кожа (Вонг это чувствовал, хоть и не видел) покрывалась язвами.

«Лицензия! Если бы не она, я уже был бы мёртв!»

Но даже она с трудом справлялась с неожиданно навалившейся на него болезнью. Ноги Вонга подкосились, и он снова упал. Страж поднялся на дрожащих руках и вгляделся почти слепыми глазами в чужака со странными и не сочетаемыми способностями.

«Не сочетаемыми?!»

— Быть того не может! — прошептал Вонг ослабшими высохшими губами, во все глаза смотря на противника. — Ты?!

— Лучше бы ты молчал, — раздался из-под капюшона механический голос. — Теперь я должен тебя окончательно убить.

Человек в плаще щёлкнул пальцами, и Вонг почувствовал, как внутри него что-то воспламенилось, а через несколько секунд он закричал от нестерпимой боли, покрывшись чёрным пламенем с белыми всполохами. Ещё через несколько секунд, пламя потухло, полностью поглотив человека и лизнув напоследок несколько рядов уничтоженных ступенек в обе стороны.

Вторженец с несколько секунд молча смотрел, как поднимался дым от раскалённого и изуродованного камня, а затем повернулся на месте и направился к лифту.

Он стукнул несколько раз себя по виску, и через секунду изнутри маски раздался ритмичный треск из длинных и коротких сигналов. Прошло ещё с несколько томительных секунд, в лифте что-то клацнуло, и его створки разошлись в стороны. Войдя внутрь, вторженец нажал на тускло горевшую перевёрнутую «4». Лифт дрогнул и начал опускаться.

Человек в чёрном снова дотронулся до виска, и начал медленно по нему стучать, выдерживая определённый ритм коротких и длинных звуков. Когда он закончил это делать, ему снова из пустоты ответило потрескивания в том же ритме. Обмен сигналами повторился несколько раз, а потом человек в чёрном раздражённо щёлкнул языком. Он просунул руку под плащ и достал оттуда небольшой пластмассовый цилиндр. Выждав ещё с минуту, вторженец надавил на кнопку цилиндра и подкинул его вверх. Когда предмет почти достиг потолка лифта, он лопнул, и из его внутренностей вырвался густой дым, состоявший из мелкой взвеси чёрных блестящих крупиц. Они начали слегка потрескивать и через несколько секунд заполнили собой всё пространство лифта, сильно уплотнившись и окружив замершего на месте человека в чёрном.

Лифт возвестил о том, что они прибыли на четвёртый цокольный этаж. Когда его створки лишь слегка приоткрылись, нежданный гость резко направил руки вперёд. Клубившийся вокруг него дым на долю секунды замер, а затем на огромной скорости устремился в коридор. Когда створки полностью открылись, коридор уже был полон непроницаемого чёрного дыма. И только-только створки открылись, незнакомец, всё ещё держа руки вытянутыми, щёлкнул пальцами, и всё пространство заполнилось молниями и искрами. Ещё через мгновение произошло множество вспышек и взрывов, а следом расцвели первые языки красно-чёрного пламени. За доли секунды огонь заполнил собой весь коридор, при этом не коснувшись (ни пожирающими языками пламени, ни обжигающим дыханием жара) лифтов, в одном из которых всё ещё стоял вторженец. Почти одновременно с этим, коридор наполнился холодящим душу криками и воплями, а в алом пламени появились нечёткие извивающие, словно в агонии, тени. Через несколько секунд они растворились в языках всепожирающего пожара.

Прошло ещё с несколько секунд, и человек в чёрном опустил руки. Пожар, скукожившись, исчез, издав хлюпающий звук, обнажая порождённое им пепелище: стены, медленно дымясь, с шипением, потрескались и искрились, а металл и камень светились слепящими алыми прожилками. С потолка сыпался пепел и сажа, падая на вздувшийся и полопавшийся пол.

Человек в чёрном небрежно одёрнул руку назад и в коридор хлынул поток ветра, вновь разжигая недавно потухшее пламя, но теперь это была лишь тень недавней катастрофы. Жуткие тени удлинились, а языки возрождённого пламени осветили путь к дальней двухстворчатой двери.

Чужак осторожно вышел из лифта и осмотрелся по сторонам. Вдоль коридора шёл ряд комнат. Двери, прикрывающие их, сгорели дотла или, искривившись под силой жара, теперь валялись на полу. Пожар должен был проникнуть и туда, пожрав всё, что там было. Человек в чёрном, чуть постояв, медленно, но уверенно направился к противоположной от него двери.

Когда он прошёл с полпути, чужак резко остановился и напрягся. Обычной зеркальной двери не было. Вместо неё была сплошная металлическая стена. Чужак ещё раз встрепенулся, сделав шаг назад, и в это мгновение из трёх разных комнат одновременно вырвались трое стражей: на их оплавившейся броне развивались опалённые лоскуты хамелеон-плащей, а вперёд себя они выставили почерневшие лезвия рапир. Двигаясь на бешеной скорости, стражи за считанные мгновения достигли врага. Трое стражей, не сговариваясь, нацелили свои клинки в одну точку: в центр солнечного сплетения. Они словно знали, что их рапиры не пронзят врага, поэтому ободряющие выкрикнув подобие клича, стражи провели мощный всплеск жизненной энергии от самых своих желудков до кончиков пальцев и дальше через клинки в тело вторженца. Трижды усиленная атака отбросила человека в чёрном далеко назад. Он болезненно охнул и, перекрутившись в воздухе, приземлился на четвереньки.

Сзади послышалось движение, чужак резко поднялся, обернулся и увидел перед собой грубое сосредоточенное лицо ещё одного стража. Он не был вооружён ни пистолетами, ни рапирами, ни чем-либо ещё. Страж атаковал противника голыми руками. Сила была таковой, что сзади вторженца, во все сторону поднялась гарь и пепел, образовав непроницаемую для зрения взвесь. На обожжённом лице стража появилась злорадная ухмылка, но почти сразу она исчезла, уступив выражению неверия и страха. Незнакомец не издал звука боли, не отлетел назад и даже не упал без сознания. Он лишь глухо, механически усмехнулся. Страх хотел отпрыгнуть назад, но лишь сейчас понял, что враг крепко держит его за запястье, да так, что не было возможности освободиться. Он замахнулся другой рукой, но человек в чёрном сделал молниеносное движение. Страж почувствовал резкую боль в направленном на противника кулаке и резко отдёрнул руку. Он увидел, что у основания кисти торчал длинный шип. Враг щёлкнул пальцами, жало заискрилось, и руку стража разорвало в клочья до самого плеча. Он пронзительно вскрикнул от боли. Не обращая внимания на вопли дёргавшегося от боли противника, человек в чёрном, задумчиво произнёс, обращаясь к себе:

— Сжигать вас себе дороже, поэтому…

В этот момент, разрывая взвесь, появились трое первых стражей с рапирами наготове, но вторженец уже стоял с поднятой свободной рукой.

Никто из них так и не увидел, как чуть ранее, когда они отбросили врага в руки своего союзника, тот, незаметно для них, бросил один из своих шипов в сторону лифтов. Оружие незаметно пробило цифровой индикатор этажей одного из лифтов. Вторженец щёлкнул пальцами поднятой руки и на кончике жала, вспыхнула и расцвела молния. Чуть дёргаясь из стороны в сторону, она устремилась к державшему своего создателя врагу. Страж лишь успел испугано оглянуться, перед тем, как молния пронзила ему голову насквозь. Затем она прыгнула на ближайшую из трёх вражеских рапир, а оттуда устремилась на хозяина оружия. Она прожгла тому глаз и, выскочив наружу через затылок, прыгнула на вторую рапиру. Заряд прошёл через висок второго стража и направился к последней цели. Третий солдат, почуяв неладное, выбросил клинок и попытался скрыться в ближайшей комнате, используя обострение. Но молния нацелилась ему в шею, на которой висел крохотный медальон, и пробила ему гортань насквозь.

Атака длилась считанные секунды, и все трое стража замертво упали на обожжённый пол, подняв облачка пепла. Человек в чёрном отпустил четвёртого мёртвого стража, а потом дотронулся до каждого из убитых им солдат, тихо обратившись к ним, от чьих тел начал подниматься пар регенерации:

— Я не позволю вам мне мешать, но так уж и быть. Живите и мучайтесь от боли в своих аквариумах, жалкие вы рыбёшки.

Тела стражей вздулись, потемнели и в мгновение ока разложились, испуская зловоние и обнажая кости, но и те, обуглившись, превратились в прах. Человек в чёрном двинулся дальше.

Дойдя до противоположного края коридора, он внимательней всмотрелся в сплошную металлическую стену, издававшую лёгкий стрекот. Чужак дотронулся до неё и сразу отпрянул от двери, словно его обожгло.

— Адамантий покрытый тонким слоем прозерпина. — задумчиво произнёс чужак в чёрном, поглаживая свою руку. — Не дурно, Хмурый, очень даже.

Вторженец вздохнул и начал выбивать на виске ритм из длинных и коротких сигналов. Ему вновь ответил треск таких же сигналов. Через минуту томительного ожидания, заграждение, зашипев, ушло вверх, открывая взору двухстворчатую зеркальную дверь. Человек в чёрном дотронулся до неё. Стекло потемнело, пошло трещинами и рассыпалось пеплом, издавая неприятный скрежет и треск.

Вторженец медленно вошёл в Диспетчерскую, дошёл до края верхней площадки, остановился и посмотрел вниз. Там, скрываясь за мерцанием энергетического барьера, стояли два диспетчера во главе с Па Джехути. Если его помощники дрожали, спрятавшись за спины старшего диспетчера, то Па смотрел на чужака с вызовом из-под бровей. Несмотря на своё косоглазие и сутулость, он умудрялся выглядеть достойно.

— Ммм, это и всё? — протянул Человек в чёрном. — Я ожидал от паранойи Хмурого куда большей эффективности.

Па робко улыбнулся. В его глазах, переливающих всеми цветами радуги, притаилось неловкое превосходство.

— Простите, но кто вам сказал, что это всё? — вежливо ответил он.

— Не всё? — склонив голову на бок, подозрительно переспросил человек в чёрном. Но он ещё до конца не завершил свой вопрос, как со стороны плотно закрытой двери кабинета Гарибальди послышался быстро нарастающий по амплитуде звук. Что-то зашипело, и якобы закрытая дверь замерцала помехами. Через неё прошёл плотный ярко-белый луч, устремившийся во вторженца. Человек в чёрном резко повернулся к смертельному лучу и небрежно его отбил к потолку: оттуда посыпались искры, куски перекрытий и осколки взорвавшейся лампы. Но в тот же момент, когда вторженец только-только отбил лазер, что-то круглое врезалось ему в центр солнечного сплетения и, оторвав от земли, отнесло к противоположной стене. Вторженец с глухим звуком, не издав и звука боли, ударился об стену, сфера лопнула, и оттуда вырвалась и расплелась липкая сеть, прижав его к стене.

Человек в чёрном попробовал пошевелить руками и ногами, но бесполезно. Затем он посмотрел в сторону якобы закрытой двери кабинета Гарибальди. Через неё прошёл, пригибаясь, высокий, более двух метров, человек, закованный в силовую броню. Он, держа в руках тяжёлую винтовку с подствольником, из которого поднималась тонкая струйка дыма, остановился и внимательно всмотрелся в чужака.

— Хосе, ты был прав, — наконец заговорил воин, не убирая взгляда с пленника. — Наш враг осирисиец! Энергетическое оружие против него бесполезно.

Мужчина бросил на землю винтовку, и направился к вторженцу, снимая на ходу шлем. За маской скрывался одинсонец: лицо изрытое шрамами, одного ухо нет. Сквозь дверной проём вышло ещё двое солдат, ростом ниже первого. Оба нацелили на вторженца обычные автоматы.

Одинсонец дошёл до главной двери, посмотрел вглубь коридора, ужаснулся и грязно выругался.

— Что там, босс? — настороженно спросил один из солдат.

— То, что паранойя Хмурого сегодня сбылась, вот что! — холодно ответил одинсонец. — Дэнзел, что там со связью?

— Глухо! Я испробовал всё что умею! Хотя, если у Па ничего не вышло, то, что говорить о нас?

— Очень плохо, — протянул одинсонец, а затем с ненавистью посмотрел на вторженца. — Я не знаю, кто ты на самом деле, Тчи, но ты заигрался!

— Ммм, — пропустив мимо ушей слова одинсонца, механическим голосом протянул человек в чёрном. — Беру свои слова назад. Хмурый, больной ублюдок! Пригласить сюда трёх тяжёлых пехотинцев был не плохим ходом! Особенно самого Эрика Ханса, позывной — «дикарь».

— И я не думал, что я сегодня буду ловить настоящее чудовище, — с холодной яростью ответил Эрик, прищурив взгляд. — Чудовище, способное уничтожить пятнадцать опытнейших стражей за пару минут! Мы с ними не очень-то ладили, но я всегда уважал их силу, а ты взял их и испепелил!

— Я не просто испепелил их. Я всех их, кроме четверых везунчиков, полностью уничтожил плюс ещё двое сверху. Беднягам не повезло встать у меня на пути.

— Встали у тебя на пути?! — сжав кулаки и сделав шаг в сторону вторженца, яростно прорычал Эрик, выпучив глаза. — Нет, ты не простое чудовище, Тчи! Ты — больной ублюдок!

— Тчи? Извини, не хочу тебя разочаровывать, но я не Тчи. — голос вторженца сквозил сарказмом. Ярость Эрика резко утихла, уступив место удивлению.

— Тогда кто ты такой, мразь?

— Кто я, тебя не должно волновать, а вот на счёт своего чутья, ты бы побеспокоился, Дикарь.

Сеть, сдерживавшая вторженца, рассыпалась в труху. Не успел он ещё приземлиться на землю, как тут же направил вперёд руки и сжал кулаки. Дэнзела и Хосе резко отбросило назад. Они ударились об противоположную стену, охнули и сползли вниз. Эрика, с ужасом и неверием на лице, даже ещё не успевшего поднять автомат, словно кто-то невидимый силой усадил на колени, а руки плотно прижал к туловищу, а оружие упало на землю. Вторженец повернул кулаки вокруг своей оси, и броня одинсонца, затрещав, начала сжиматься и скукоживаться, сдавливая тело воина. Эрик, скрепя зубами, болезненно промычал, но затем, злобно посмотрев на врага, начал сопротивляться нахлынувшему на него давлению. Поднимаясь на дрожащие ноги, он с большим усилием прокричал:

— Хосе, Дэнзел! Это необычный осирисиец! Сбросьте броню и не вздумайте стрелять обычным пу… Ах ту ублюдок!

Человек в чёрном ещё сильнее сжал кулаки, и из тела солдата хлынула кровь. Он закричал не своим голосом, вновь упал на колени и изогнулся назад. Ещё чуть и враг сломал бы ему позвоночник, но вдруг из-за спины Эрика выбежал темнокожий Дэнзел в трико. Он нацелил во врага пистолет из чёрного углепластика. Чужак недовольно цокнул языком и резко направил на него левую руку. Эрика, как тряпичную куклу, бросило в сторону Дэнзела, и тот, выругавшись, вынужден был отпрыгнуть в сторону. В это же время, чужак шевельнул пальцами обеих рук, вспышка света, и в них появилось по четыре шипа в каждой из ладоней. Вторженец, не раздумывая, запустил все снаряды в не успевшего сменить манёвр Дэнзела. Но вдруг из-за спины Дэнзела появился седеющий, но ещё нестарый сильвиец Хосе. Закрыв собой своего напарника, он скрестил руки перед собой и остановил шипы за несколько миллиметров до того, как они должны были его проткнуть. Сильвиец с большим усилием, подбодрив себя волевым криком, направил иглы обратно во врага. Человек в чёрном небрежно махнул рукой, и шипы разлетелись в разные в стороны. Вторженец, меж тем, поднял правую руку вверх и уже собирался щёлкнуть пальцами, как теперь из-за спины сильвийца появился Дэнзел. Вновь прицелившись во врага, он выстрелил короткой очередью. Первая из пуль попала в поднятую руку вторженца, и та сразу обмякла. Вторая пуля попала в другую руку, третья прямо в сердце, четвёртая в гортань. Человек в чёрном, издав хриплый протяжный звук, сделал несколько неловких шагов спиной к стене, повалился на неё и медленно сполз вниз.

Дэнзел перезарядил пистолет и, не спуская глаз с поражённого врага, направился к нему, подняв перед собой оружие. Хосе, нервно посмотрев на обезвреженного противника, подбежал к покрытому паром регенерации Эрику, который, болезненно вздыхая и откашливаясь, с трудом сел.

— Командир, как вы? — озабоченно спросил Хосе. Опустившись на одно колено возле одинсонца, он испугано осматривал заживающие на нём раны.

— Хотелось бы сказать, что бывало и хуже, но настолько плохо не было. Надо же, полукровка, да ещё небывало сильный, — слабо произнёс Эрик, смотря на то, как Дэнзел аккуратно дотронулся пистолетом до подбородка врага и чуть приподнял ему голову. От него также исходил пар регенерации.

— Ты посмотри, и правда — один из нас, — обращаясь к самому к себе, мрачно произнёс Эрик. — Дэнзел! Будь осторожней! Я уже просчитался! Лучше всади в него ещё магазин, так, на всякий случай, а уже потом делай с ним, что хочешь.

— Так точно, сэр! — джитукуанец поднялся, сделал шаг назад и прицелился во врага, но вдруг замер на месте, а через секунду его начала бить дрожь. После Дэнзел уронил пистолет, хрипло закричал и начал сдирать со своей груди трико, и вдруг из него хлынуло чёрно-белое пламя. Джитукуанец упал на спину и задёргался в конвульсиях, пожираемый внутренним огнём.

— Дэнзел, нет!!! — взревел Эрик, с ужасом смотря на то, как за несколько секунд его подчинённый превратился в прах.

— Ни осирисиец, ни сильвиец на такое не способны! — между тем, произнёс Хосе, доставая из вспышки света пистолет с ядовитыми иглами. С трудом оторвав взгляд от догоравших останков своего друга, он уже собирался выстрелить во всё ещё не подававшего признаки жизни врага, как вдруг раздался звук похожий на щелчок языка. Брошенные ранее вторженцем шипы, теперь торчавшие в разных углах Диспетчерской, задрожав, ожили и, выскочив пробками, на бешеной скорости полетели в Хосе. Слишком сосредоточенный на враге и ослеплённый гневом, он не заметил нависшей над ним опасности. Поэтому когда ближайший из шипов принизил ему лодыжку, заставив его упасть на колено, он неловко захлопал глазами и посмотрел на полученное ранение. Когда второй шип проткнул ему насквозь правое плечо, Хосе, наконец, понял, что происходит, но было поздно. Третий шип пронзил ему левое плечо, четвёртый попал в голень второй ноги, пятый пронзил левое запястье, шестой проткнул ему живот, седьмой оказался в шее, а восьмой проткнул ему голову.

— Хосе! — вновь взвыл Эрик с трудом поднимаясь и попытавшись добраться до своего подчинённого, но вновь щелчок языка. Шипы заискрились, и прозвучал взрыв, что, не успев разорвать сильвийца на кусочки, сразу превратился в красно-чёрное пламя. Оно поглотило Хосе за одно мгновение. Эрик упал на ягодицы, пытаясь руками заградить себя от удушающего и пожирающего жара.

От стены поднялся человек в чёрном (из его тела посыпались пустые капсулы из-под яда). Эрик, увидев выросшую тень врага в свете пламени, яростно обернулся и, взревев подобно льву, бросился на вторженца на пугающей скорости. Не смотря на ещё не зажившие раны и тело, скованное искорёженным доспехом, одинсонец нанёс врагу мощный удар в живот, а затем в челюсть. Вторженец пошатнулся и упал на спину. Эрик тут же сел на него, схватил за руки и сломал их, а потом схватил врага за горло и начал его душить. Но вторженец ничего не предпринимал, ни просил о милосердии или кричал от боли. Он молчал. Когда шейные позвонки вторженца угрожающе захрустели, Эрик неожиданно замер, а после начал быстро покрываться язвами и капельками пота. Одинсонец открыл рот, и оттуда полилась кровь. Резко поднявшись, смотря на врага во все глаза, харкая кровью, он сделал несколько шагов назад, но его ноги подкосились, и Эрик упал.

Человек в чёрном не спеша поднялся, а его сломанные руки с неприятным звуком вновь стали целыми. Вторженец, хрустнув шеей и дёрнув плечами, разочарованно вздохнул и произнёс:

— Вы — одинсонцы, весьма проблемные соперники из-за вашей силы и способности на одном адреналине делать немыслимые вещи. Однако когда сохраняешь спокойствие, вас легко обвести вокруг пальца. Впрочем, признаюсь, сделать это было очень непросто. Когда тебя душат, ломая заочно шею, не очень получается сохранять спокойствие и здравомыслие.

— Да кто ты такой?! — прохрипел Эрик, тяжело дыша, выплёвывая кровь и слюни.

— Тебя это не должно волновать, — спокойно ответил вторженец, поворачиваясь к барьеру, отделявшего его от дрожавших от страха диспетчеров. Старший диспетчер Па смотрел на происходящее с каменным лицом, но его руки были сжаты в кулаки.

Эрик взвыл раненным псом и в отчаянной попытке снова бросился на уходящего от него врага, но из его рта вырвались языки чёрного пламени. Он упал, и огонь стал поглощать его со страшной силой. Эрик вновь поднялся и прокричал:

— Предатель! Ты предал его идеалы!

Человек в чёрном на несколько секунд замер и, посмотрев через плечо, с холодной злобой произнёс:

— Узнал, значит? Что ж, ещё одна причина полностью тебя уничтожить, Дикарь!

Однако Эрик не услышал вторжеца, так как пламя поглотило его, и тело превратилось в прах. Человек в чёрном презрительно хмыкнул и вновь пришёл в движение, но сделав несколько шагов, вновь замер. Его незримый взор был устремлён на пустые баки Сестёр.

— Где они?! — неожиданно взревел вторженец, резко посмотрев на диспетчеров.

— Они? — удивился Па, не обратив внимания на то, что его помощники, вскричав, сильней прижались к нему, а затем он робко улыбнулся. — Вы о Сёстрах спрашивайте? Извините, но сегодня госпожой Синой и госпожой Яирам было предпринято одна рискованная идея и, кажется, она спасла Сёстрам жизнь. Кажется, в конце концов, вас постигла неудача.

— Неудача? — холодно протянул человек в чёрном, вновь начав спускаться к барьеру. — Сёстры были лишь частью плана. Так сказать, необязательным дополнением к основной миссии. Это, правда, лично меня не устраивает, но что поделаешь.

— Тогда зачем вы сюда пришли? — спросил Па, выставляя перед собой дрожащие руки (барьер стал сиять чуть сильнее).

— А разве ты не догадываешься? — Полностью восстановив спокойствие, с насмешкой ответил вторженец и одним взмахом руки разрушил барьер. Па, охнув, отлетел назад, врезался в стену между портальными капсулами и сполз на землю. Его помощники, истерически закричав, спотыкаясь, попытались убежать, но их настигли шипы. Они упали с проткнутыми спинами.

— Раньше нужно было играть в труса, — издевательски произнёс вторженец, но больше ничего им не сделал. Он подошёл к Па, который, окосев сильнее обычного, смотрел себе под ноги и что-то бормотал. С его лба стекала кровь, а сам он тяжело и часто дышал. Человек в чёрном сел рядом с ним. Приблизившись к его уху, вторженец вкрадчиво протянул:

— Получается, что защищали не Сестёр, а тебя, так ведь, Па?

— Я здесь лишь для того, чтобы следить за стабильной работой Диспетчерской, — продолжая отводить взгляд, пробормотал Джехути.

— Врать ты никогда не умел, Па, однако, видишь в чём дело, мне нужно узнать кое-что от тебя. Понимаешь о чём я? О! Сразу бормотать перестал. Знаешь ведь! Мне нужно попасть в центральный сервер Диспетчерской, и ты хорошо об этом осведомлён. Где он?

— Лучше убей меня!

— Ты не переживай, я это обязательно сделаю, но сначала ты мне поведаешь, где сервер.

Человек в чёрном сделал небрежное движение правой рукой, и в ней появилась длинная коробочка обтянутая синим бархатом. Открыв крышечку футляра, вторженец приподнял её перед глазами Па, и он видел, что в коробочке лежал старомодный стеклянный шприц и маленькая капсула с кристально чистой жидкостью внутри.

— Скажи мне, Па, что ты перед собой видишь? — в механическом голосе вторженца появились нотки садистского веселья.

— Плазма Каина, — сглотнув, бросив на предмет мимолётный взгляд и вновь отвернувшись, без охоты пролепетал Па, а потом добавил. — По-другому: жидкий довод, или проще говоря: сыворотка правды.

— Молодец, хороший мальчик, — продолжал издеваться вторженец. Он достал капсулу и надломил её. Пока шприц наполнялся ядом, человек в чёрном продолжал. — Эта водичка когда-то была создана по заказу четвёртого главнокомандующего — Бена Гури. Сейчас она, конечно, запрещена по всей Башне, что не мешает многим организациям использовать её в своих целях. Я не был этому свидетелем, но поговаривают, что немногие пережили действие сыворотки. Сходили с ума. Хо-хо, полегче, парень!

Вторженец резко отскочил назад, так как Па набросился на него с откуда-то взявшимся у него ножом. Чужак выбил его ногой, а затем каблуком заехал по носу диспетчера. Па крякнул, вновь ударился об стену и сполз.

— А я ведь хотел по-доброму, Па. Думал, вколю самую малость, а теперь придётся всадить всё разом.

— Подождите! — жалобно раздался голос одного из помощников Па. Он медленно полз к человеку в чёрном: вся его спина была залита кровью, а шип валялся в стороне. — Я всё расскажу, только отпустите старшего диспетчера Па!

— Надо же, а ты не совсем трус, а трус способный на благородство, — в очередной раз издевательски протянул вторженец. — И ты, жалкая сошка, знаешь, где он находится?

— Знаю, но попасть туда я не смогу.

— Заткнись, Жан! — выпучив глаза, не своим голосом прокричал Па.

— Но у нас нет выбора! — жалобно пролепетал диспетчер. — Вы не должны погибнуть. Вы тот, кто нужен «Параллели»!

— Браво, Па! — захлопав в ладоши, протянул вторженец. — А я думал, что тебя здесь никто не уважает. Хотя, здесь, в этом душном подземелье, и так собрались одни изгои и отщепенцы! Ладно, я слушаю тебя, Жан.

— Он скрыт за капсулами Сестёр! Напрямую попасть туда может только главнокомандующий и госпожа Хоппер!

— Напрямую, значит, не попадёшь, — задумчиво протянул человек в чёрном, а потом он подошёл вплотную к стене, между двух крайних портальных капсул. Вторженец прислонился к ней ухом и постучал кулаком в нескольких местах. Затем он перешёл к пространству между двумя другими капсулами и вновь начал стучать по стене, и так повторялось несколько раз, пока вторженец не добрался до противоположного края, где сидел обессиленный Па, всё это время следивший за действиями врага с широко открытыми и испуганными глазами.

— Ага, — удовлетворённо произнёс вторженец. Он небрежно схватил Джехути за шиворот и отбросил его в сторону первого яруса. Не обратив внимания на болезненное мычание проехавшегося по полу Па и обеспокоенный крик диспетчера Жана, вторженец сделал шаг назад. Он дотронулся руками до стены, глубоко вдохнул, задержал дыхание секунд на десять и, воскликнув, резко выдохнул. Жан, что через силу полз к Па, резко остановился и вгляделся во врага, словно что-то предчувствуя. Старший диспетчер, приподнявшись на локтях, с ещё большим страхом стал ждать последствия прикосновений человека в чёрном.

Некоторое время ничего не происходило, и Па даже понадеялся, что у вторженца ничего не выйдет, но вот выкрашенная в зелёный цвет стена обуглилась и рассыпалась на мелкие кусочки.

— Быть того не может! — пробормотал шокированный Жан. — Она была из адамантия! Чистокровный сильвиец на такое не способен, а он полукровка!

— Древние сильвийцы, времён праматери Рей Сильвии, могли и не такое! — пробормотал Па, смотря на спину врага исподлобья. В его глазах не было страха или удивления, лишь любопытство и понимание. — И он не полукровка.

— Да-а-а! — тяжело вздохнул человек в чёрном, поворачиваясь к диспетчерам. В его руках блеснули шипы. — Что-то слишком много людей узнают меня. Надо будет подумать над маскировкой как следует, если я захочу здесь подзадержаться. Ну, а что же на счёт вас двоих, то я подумывал оставить вас в живых, как предупреждение, но теперь я вынужден вас убить.

— Что! — ужаснулся Жан, — Но вы же обещали, что…

Шип вонзился ему в голову. Щелчок, искры и взрыв: во все стороны разлетелись кровь, кусочки черепа и мозги Жана. Обезглавленное тело диспетчера повалилась на бок. Па, измазанный ошмётками и кровью Жана, сжав кулаки и поджав губы, с отвращением покосился на останки своего помощника. Человек в чёрном, который был на несколько голов, ниже старшего диспетчера, подошёл к нему, наклонился и всадил ему в шею шип, но диспетчер от этого не умер, даже кровь не пошла. Зато Па почувствовал, как его парализовало, ниже шеи. Затем вторженец схватил его за шиворот и небрежно потащил к сделанному им проходу в серверную залу.

— А как… же, сыворотка… правды? — с трудом выговорив, спросил Па.

— Я только и хотел узнать от тебя, где находиться сервер, но благодаря твоему глупому помощнику я прилично так сэкономил время.

— Тогда… почему… я… ещё жив?

— А как же идентификации? Или ты скажешь, что старик, не позаботился о дополнительной защите?

— Но он… не оставил… бы… тогда… меня здесь!

— Конечно, оставил, так как ты его надежда, ты его будущий наследник на место Главного диспетчера и поэтому он мог доверить лишь тебе защиту Башни.

— Главнокомандующий… меня… не любит… Он не раз… отвергал… мои предложения… Орёт… на меня… постоянно, — по щекам диспетчера потекли слёзы.

— Вообще-то Хмурый кричит на всех, при этом всё время приговаривает, что не любит того или этих. Однако внутри он очень сентиментальный человек. А ещё он умеет признавать свои ошибки. Разве он не стал относиться к тебе значительно теплее, после того, как ты помог поймать Фебоса? А ещё я слышал, что именно он нашёл тебя в каком-то сиротском приюте, где тебя все боялись и ненавидели.

— Откуда… ты знаешь?! — ошарашено спросил Па. — Я просил… его… не говорить… ни кому!!

— Ты не прошёл обряд посвящения, — спокойно ответил вторженец, постучав себе по лбу. — А значит: ты или бессептовый или тот, кого лучше было скрыть. Тот, кто опозорит благородный род. Урод по крови или по физиологии. Я думаю, многие догадывались, что ты сирота, но все предпочли не обращать на это внимание. Хотя то, что тебя взял из приюта именно Хмурый, было простым предположением. Не думал, что это действительно так. Наконец, пришли.

Они спустились глубоко вниз, прошли через длинный коридор, а остановились, казалось бы, у сплошной стены. Вторженец осторожно дотронулся до гладкой, чуть стрекочущей поверхности, но почти сразу убрал руку, будто дотронулся до раскаленного металла.

— Что б, тебя, Хмурый, — раздражённо пробормотал человек в чёрном, тряся рукой. — Не поскупился на ещё одну пластину адамантия с прозерпином. И здесь не переместиться, ни дождаться помощи Тчи.

Вторженец грубо опустил Па на землю и задумался, нервно постукивая правой ногой и скрестив руки на груди. Но это продлилось недолго. Он щёлкнул пальцами и непринуждённо сказал:

— Тогда у меня нет другого выбора, как воспользоваться им.

Человек в чёрном согнулся и что-то начал искать внутри правого сапога. Спустя несколько секунд, он достал оттуда чёрный матовый шарик с неприятно мерцающей красной лампочкой.

— Что?! — в ужасе округлив глаза, кое-как пролепетал Па. — «Разрушитель…металла»? Откуда ты… его взял? Эта… бомба давным-давно… запрещена, а её… схема создания… уничтожена!

— Я не меньше тебя хотел бы узнать, — мрачно пробормотал вторженец, крутя шарик меж пальцев, — как Тчи удалось воссоздать эту вещицу. Впрочем, он меня заверил, что на данный момент это единичный экземпляр, и поэтому использовать его я должен лишь в самом крайнем случае.

— Но… если ты им… воспользуешься, то… ты разрушишь здесь… всё под чистую! — Па тяжело дышал и прилагал немыслимые усилия, чтобы пошевелиться, но всё в пустую. Чужак, меж тем, мрачно усмехнулся и приложил шарик к металлической преграде, вместе с этим сообщая:

— К сожалению — нет. Тчи слишком рационален, чтобы уничтожать всё здесь подчистую. Поэтому заряд, заложенный в этот шарик, так сказать, наноскопический.

Сказав это, человек в чёрном, надавил на красную лапочку и резко убрал руку, а затем быстро схватив Па за шиворот несколькими длинными прыжками отскочил далеко назад, вытянув вперёд руку.

Поначалу ничего не происходило, но вот послышался неприятный треск, и от сферы во все стороны молнией разошлись трещины. Раздался мощный хлопок, пол вздрогнул, сверху посыпались куски перекрытия, заискрились обрывки проводов и обломки труб. Адамантий, подобно хрусталю, разлетелся вдребезги. Вместо пластины теперь зияла огромная дыра, которая затронула стены, пол и потолок на метр в каждую из сторон: края металла покрывала ржа, воняло чем-то кислым.

— Ну, вот, видишь? — небрежно сказал человек в чёрном, перепрыгнув через образовавшуюся яму, неся на плече Па. — Разрушения минимальны. Даже крайние терминалы не пострадали.

Он стоял на краю лабиринта состоящего из гудящих сочленений малых серверов, маршрутизаторов, кабелей и прочей сетевой электроники. Помещение было наполнено тёмно-зелёным насыщенным светом, повсюду гудели и стрекотали машины и мигали индикаторы. Здесь было прохладно, из угла в угол гулял лёгкий ветерок. В конец лабиринта, в глубине стены, тихо гудел центральный сервер, защищённый алмазным стеклом. Вторженец подошёл к серверу и дотронулся до стекла, а потом стукнул, и оно со звоном рассыпалась, будто хрусталь.

— Ну,… пришло время проверить, насколько тебе доверял, Хмурый, — сказал вторженец, небрежно бросив на пол Па. Он достал из тайника в сапоге иглу памяти, подключил её к серверу и вызвал голографический дисплей. Затем он схватил диспетчера за руку, приподнял и приложил ладонь к датчику идентификации. Защита одобрительно пискнула. Вторженец мрачно усмехнулся, а затем сказал. — Как видишь: он в тебя искренне верил. Но даже если это было не так, то на этот случай у меня уже были заготовлены все необходимые «ключи». Как с данными Хмурого, так и Хоппер. Впрочем, как и твои. Но если ты уж столь удачно мне подвернулся, то почему бы этим не воспользоваться? Ах, да, если вздумаешь играть в молчанку, то можешь не переживать по этому поводу. Тчи смог синтезировать и твой голос. Ну, тогда продолжим!

После того, как его опознали по крови Па, вторженец окончательно утерял интерес к диспетчеру и вновь бросил его на пол.

Сервер из враждебно красного загорелся доброжелательно зелёным, а чужак начал активно стучать себе по виску, а ему в ответ приходил стрекот.

— Ах, вот… значит,… что вы… затеяли! — задохнувшись, закусив губу, выдавил из себя Па.

— То, что мы задумали, а может и нет, тебя не касается, — равнодушно произнёс человек в чёрном. Минуту спустя свет в серверной на секунду потух, а затем она окрасилась красным. Свет угрожающе моргал, а ему начал вторить сигнал тревоги.

— Прощай, Па Джехути, один из лучших диспетчеров «Параллели» и тот, кого я не хотел убивать, но ты узнал меня, прости.

Па увидел, как мимо него промелькнули сапоги человека в чёрном, а потом, спустя несколько секунд, комната наполнилась чёрной взвесью. Где-то вдалеке послышался щелчок. Тёмная пыль заискрилась и превратилась в тёмно-красное пламя с чёрными проблесками.

Умирая, Па думал лишь об одном. О том, чтобы его простил главнокомандующий Гарибальди за то, что он не выполнил поставленные перед ним задачи.

«Или я ещё могу быть полезным?» — вдруг подумал диспетчер. Его окружил барьер, но при этом в нём, у лба, сияла крохотная дырочка. Па, напряг своё заплаканное и вспотевшее лицо и через эту дырочку устремился тонкий плотный луч обжигающего пламени, и диспетчер начал выжигать на своё лбу одно единственное слово, позабыв про боль и жар.

Глава 6 "Как в похмелье"

Дэвид вынырнул из неизвестности, и его сразу обволокла звенящая боль, через которую прорывались топот ног, болезненные вздохи и плач. Тело жгло, словно его много раз проткнули тоненькими иглами.

«Иглами? Или это были жала?»

Дэвид резко открыл глаза, перевернулся на живот и поднялся на руках, о чём сразу же пожалел. Свет его на мгновение ослепил, в голову словно потёк расплавленный свинец, а глубоко внутри что-то тревожно запульсировало. Его обильно вырвало.

К нему кто-то подбежал и дотронулся до плеча. Дэвид резко отпрянул назад и сразу упал на спину. В его поле зрения попало взволнованное и зеленоватое лицо медбрата Хесуса Сины.

— Тише, Дэвид, тише! Это я — Хесус, свой человек, — успокаивающе проговорил он, выставив перед собой руки. — Дай я тебя осмотрю.

— Со мной всё в порядке, — тяжело дыша, натянуто ответил Шепард. Хоть он смотрел на мир через чудесные очки, подаренные ему Инженерами, которые нельзя было ни уронить, ни серьёзно повредить, но сейчас его взгляд всё ещё плохо фокусировался даже в них. Однако Дэвид почти сразу понял, что вокруг него рядами лежат люди. Под их головами были свёрнуты полотенца, а сами они были по грудь прикрыты скатертями. Среди них ходили две фигуры, некоторые из людей шевелились, а кто-то, схватившись за головы, сидел, согнувшись. — Что с остальными? И сколько времени я был без сознания?

— Больше часа, — нервно ответил Хесус, оглядываясь через плечо. — Я и сестра пришли в сознание около двадцати минут назад и сразу начали проверять, что с остальными. Но, слава праотцу Аврааму, никто не погиб. Было, правда, парочка критических случаев, но Анхель смогла с ними справиться. Правда, мало кто ещё пришёл в сознание. Очнулась Зери, на наше спасение, старик Абрелио: он слегка пришиблен, но в остальном выглядит нормально. Хотя это ведь старик Абрелио! Он даже, возможно, Вечных переживёт. Очнулся кое-кто из адъютантов, но состояние у них очень паршивое, словно при затяжном похмелье, я тебе скажу. Странное снотворное. По ходу оно специально разрабатывалось для того, чтобы мешать работе Лицензии.

— Позже будешь строить теории! — сквозь зубы, раздражённо произнёс Дэвид, массируя виски: голова с каждой секундой начинала гудеть всё сильней и сильней. — Лучше скажи, что там с Сёстрами?

— Они… — замялся Хесус, — С ними всё хорошо, хотя до сих пор без сознания. Мы о них в первую очередь позаботились. Кое-как перенесли за сцену. Ох, зря мы это затеяли, зря! Мы их ведь перед этим нашпиговали регенераторами, чтобы они могли станцевать этот проклятый танец! Сам понимаешь, когда плаваешь в баке почти целый год, мышцы сами собой не восстанавливаются.

— Понял, я понял! А что с госпожой? — с ещё большим раздражением, прошипел Шепард, схватившись за голову: внутри словно разгоралась буря из тысячи шёпотов.

— Госпожа ещё не пришла в себя, но она Вечная. Самое худшее, что с ней может случиться, так это то, что она пролежит в постели с некоторое время. И…

— Главнокомандующий? Бэбил? Чуви?! — коснувшись головой земли и сильнее сжав её, простонал Дэвид: чудовище в его голове начало обеспокоено метаться на цепи, чуя что-то жуткое.

— Они… Они тоже ещё не очнулись, а с Чуви вообще что-то странное происходит. Его словно больше других нашпиговали этим снотворным, — затараторил Хесус, обеспокоено всматриваясь в Шепарда. — Послушай, дай я тебя осмотрю, ты выглядишь хуже других, теперь я это вижу и…

— НЕТ! — прокричал Дэвид, ударившись несколько раз головой об пол. Те не многие, кто пришёл в себя, испуганно обернулись в его сторону. Обернулась и госпожа Сина: на её лице вместо всеобъемлющей озабоченности появилось что-то более личное, более тревожное. Она бегом направилась к Дэвиду. — Что происходит снаружи? Вы это выяснили? Нас неспроста обезвредили!

— Знаешь, нам с сестрой не до этого было, — насупился Хесус. — Нам важнее самочувствие людей! Правда связь будто отрубили, но… Мы только-только подняли на ноги старшего адъютанта Тура и ему нужно ещё с несколько минут отсидеться, а затем…

— Дэвид! Что с тобой? Тебе плохо? Я всё боялась, как бы тебе не было хуже других, ведь ты после Чуви и Амарока самый ужаленный!

— Со мной… всё… хорошо! — с трудом выдавил из себя Дэвид, срываясь на крик и всё чаще и сильнее ударяясь головою об пол, но его обхватили Хесус и Анхель, не дав ему это больше делать. — Это не из-за снотворного! Что-что происходит с госпожой Яирам! Разве вы это не чувствуете?

— Госпожа Яирам? — испугано сказала Анхель, резко оглянувшись на сцену, где рядом лежали Вечная и господин Риши. — Нет, не чувствуем!

— Я чувствую! — отозвался с другого края, только что очнувшийся Амарок: его опухшие глаза отливали жёлтым, а волосы стояли дыбом. — Это чертовски неприятно!

— Неверное, на нас всё ещё действует снотворное, поэтому ничего и не чувствуем, — задумалась Сина. Вдруг на её лице появилось пугающее озарение. Она схватила брата за плечо и взволновано сказала. — Нужно срочно проверить, иначе у нас большие проблемы, Хесус!

Он с секунду другую не понимал, что хочет от него сестра, но потом его глаза округлились, и Хесус рванул к госпоже. Анхель последовала за братом, и тут!

В зал ворвался плачущий Эхнатон, неся на руках Нефертати. Девушка дёргалась, а из её рта текла слюна и пена, глаза были приоткрыты, а зрачки бешено вертелись во все стороны.

— Помогите! Помогите, госпожа Сина! Мы потеряли сознание в туалете, а когда я очнулся, она уже была в таком состоянии! Раньше такого с ней не было! Госпожа Сина! — истошно закричал Эхнатон, захлёбываясь соплями. Анхель, остановившись на краю сцены, испуганно оглянулась, но вот что-то лопнуло и с металлическим звоном упало, а за этим последовал мощный ментальный хлопок в голове Дэвида, переросший в безумную боль на грани безумия. Это значило лишь одно: госпожа Яирам пришла в сознание и ничто её не сдерживало.

Она открыла глаза, полные ядовитого всеразъедающего пурпура, и из её сознания полился мощный поток бессвязных мыслей, криков, страхов и печали. Люди, что были в сознании, схватились за головы, безумно закричав и выпучив глаза. Те, кто были без сознания, резко вздохнув, очнулись и, приподнявшись, тоже схватились за головы, истошно закричав и выпучив глаза. Где-то сзади в унисон госпоже ментально закричали Сёстры, а их жуткой агонии вторила Трезия. Дэвид подумал, что ему конец, не смотря на своё бессмертие, а что происходило с обычными людьми, он боялся представить.

Рядом с госпожой очнулся Риши. Он резко подскочил к сестре и положил левую руку ей на лоб. Его ладонь покрылась серебристым светом: госпожа на секунду заискрилась, вспыхнула изнутри и обмякла. Риши убрал руку с лица сестры, сложил ладони, закрыл глаза и начал что-то шептать. Он начал искриться серебряным светом. Одна за другой, смолкли Сёстры, и буря в головах людей медленно затихла, взамен пришло умиротворение и что-то излечивающие, подобное пению птиц. Многие из очнувшихся, вновь потеряли сознание, а из их ушей и уголков рта потекли тоненькие струйки крови.

Но только Дэвид подумал, что на этом всё, мир под его ногами вздрогнул. Те, кто не потерял сознание, вскрикнули и нервно дёрнулись. Шепард нервно огляделся по сторонам и увидел (его зрение неожиданно вернулась к нему после перенесённого стресса), как быстро поднялся на ноги Гарибальди: кибернетический глаз старика напоминал ярко-алый рубин. Он, поскальзываясь, рванул наружу. Следом за ним поспешил Бэбил: очки сползли на кончик носа, открывая миру обеспокоенный виноватый взгляд. Как только они скрылись за дверью, не обратив внимания на плачущего, сидевшего на коленях Эхнатона, что крепко обнимал сестру, качаясь из стороны в сторону, очнулся Чуви. Мусорщик тоже стартанул с места, но остановившись возле самых дверей, обернулся, осмотрелся и встретился взглядом с Шепардом.

— Дэвид, за мной! — с холодной яростью выпалил Чуви.

«Не малыш Шепард?» — удивился про себя Шепард, чуть приоткрыв рот.

— Давай живо за мной! Мир слишком быстро зашевелился! Если ты хочешь успеть на свой поезд, то пришло время пробежаться, высунув язык изо рта!

Дэвид, не стал спорить с мусорщиком (не в этот раз!) и, поднявшись на слабые ноги, последовал за Чуви.

— Стойте куда вы в таком состоянии?! — слабо возразила Анхель, остановившись посреди зала, со странной обидой смотря в спину Дэвида, но он уже скрылся за дверью. Она прикусила губу и бегом направилась к Эхнатону и Нефертати. За ней последовал Хесус.

* * *

Гарибальди и Мендель уже садились в машину, а Шепард был на полпути к ней, как вдруг их окликнул Чуви. Немного ранее он резко остановился в нескольких метрах от входа в столовую и теперь скрупулёзно прощупывал воздух:

— Пепе, Би, Дэвид, не торопимся выпускать искры из-под пяток.

Из машины появилось гневное вопросительное лицо Петроса, но потом гнев сменился пониманием, и он рванул назад. К Чуви направился и Бэбил, который в ощупывании другом воздуха увидел смысл куда быстрее, чем Гарибальди. Дэвид непонимающе смотрел то на приближающихся командиров, то на, вроде бы, как слегка помешавшегося после серьёзного отравления мусорщика, но в итоге решил вернуться назад, проявляя внутреннее раздражение вперемешку с плохим предчувствием, требующего незамедлительного разрешения.

— Только не говори мне, что тот, кто это устроил, был среди нас и для пущего сохранения времени разрезал пространство! — хриплым и яростным голосом, затараторил Петрос, встав рядом с Чуви и теперь внимательно следя за тем, как мусорщик сосредоточенно вводил пальцами по воздуху. Его кибернетический глаз по-прежнему угрожающе алел.

— Давай этот вопрос оставим на потом, Пепе, — задумчиво протянул Чуви, хмурясь. Сзади открылась дверь и к ним, чуть пошатываясь и посматривая вверх, спешила Хоппер и, не отставая от начальницы, Ти и Ти с не свойственными им серьёзными лицами. А Чуви, меж тем, продолжал. — Меня куда больше волнует: почему тот, кто это вытворил, столь небрежно заделал брешь.

— Никакой связи! Всё глухо! — с нарастающей злобой на уставшем лице, возмущенно пробурчала Грация. — Паутина не работает! Нет доступа к Арсеналу. Радиосигнал тоже блокирован! Правда, я ещё не пробовала использовать кое-какие древние каналы связи, но до них ещё нужно добираться, а тут выхожу и вижу… что такое… брешь?!

Хоппер резко остановилась и с подозрением вгляделась в пустоту возле руки Чуви. Шедший следом, Эн врезался в Грацию, отшатнулся, а затем, сделав пару неуверенных шагов вперёд, упал на колени, и его вытошнило под ноги Гарибальди. Тот успел отскочить в сторону и зверем посмотрел на техника, но кое-как сдержал себя. Стиснув зубы, он перевёл взгляд на Хоппер и с лёгким сарказмом выпалил:

— Нет, это оптическая иллюзия! — Затем он посмотрел на Чуви и рявкнул. — Хватит щупать брешь! Открывай её!

— Побереги свои нервы на потом, дружище, — с холодным спокойствием протянул Чуви и его руки исчезли в пустоте по локти. Затем он медленно развёл их в стороны.

— Странно это! — вдруг выпалил Бэбил. Он только сейчас заметил, что его очки сползли на кончик носа, и поэтому смущённо водрузил их на место. — Он или они могли отрубить связь, но не смогли бы полностью отрезать нас от остального мира. Если только…

— Именно это они и сделали, — зловеще протянула Грация, вновь смотря вверх. — Здорово вам всем досталось, кроме Чуви, если вы не сразу заметили, что над нами висит купольная КР.

— КР!? — округлив здоровый глаз, вскрикнул Гарибальди и тоже посмотрел вверх, как и прочие, кроме Чуви, что с какой-то вязкой страстью продолжал медленно расширять брешь в пространстве. И действительно, Шепард не увидел над собой могучие перекрытия этажа, погруженные в фиолетовое свечение. Вместо этого все смотрели, как по небу летают огромные шары света, переливаясь всеми оттенками фиолетового.

— Тогда получается… — медленно начал Бэбил.

— Кем бы ни был этот ублюдок, он не хотел сюда пускать кого-либо с внешней стороны, но при этом хотел, чтобы мы нашли выход из КР, — закончил мысль Чуви, наконец, расширив прорезь до изначальных размеров. — Конечно, лишь тогда, когда следует.

Они посмотрели через дыру в пространстве. Перед ними предстала лестница, ведущая к лифтам этажа, и там происходило столпотворение людей, дыма и света.

— Ох, только не это! — взревел Гарибальди, врываясь в открывшийся портал.

Не менее взволнованными и испуганными сделались и другие, увидев то, что им открыл пространственный разрыв. Ти и Ти, мрачно присвистнув, последовали за бледной и рассерженной Хоппер, рванувшей через портал, чуть отставая от главнокомандующего. Бэбил с совершенно потерянным и вновь с каким-то повинным выражением на лице, сначала замер на месте, прикрыв рот руками, а потом тоже исчез в разрыве. Чуви не шевелился, и о чём-то напряжённо думал, наблюдая за тем, что происходило по ту сторону портала. Но вот и он, молча, ни проявив каких-либо эмоций, тоже прошёл через проход. Дэвид, чуть замявшись, последовал за ним.

Гарибальди, промокший и покрытый инеем, выскочил по другую сторону портала и начал быстро подниматься по лестнице. Впереди виднелось копошение людей на фоне быстро поднимающегося густого дыма, окрашенного в оранжевые и красные цвета. Один из толпы, в противопожарной защите, стоя на лестнице, ниже прочих, обернулся и, облегчённо воскликнув, начал спускаться на встречу к главнокомандующему.

— Господин Гарибальди, — стукнув правым кулаком по сердцу, отрапортовал человек, когда они сошлись с Петросом, — наконец-то вас смогли освободить из этого, откуда не возьмись взявшегося купола.

— Что здесь, чёрт подери, происходит?! — прорычал Петрос, не дав договорить человеку, бросив коротких мрачный взгляд на верхнюю площадку (она расплавилась и обгорела в нескольких местах) и на не менее подозрительные подпалины возле лифта. Опередив Хоппер, Гарибальди догнал Мендель, и теперь он с ужасом смотрел, как из шахты лифта и открытых дверей, ведущих на лестницы, клубился дым.

— Я сам хотел бы знать, что здесь произошло! — замялся пожарник. — Нам поступило экстренное сообщение, что горит Диспетчерская. Мы только закончили и это просто ужасно! Я с таким не сталкивался. Ещё чуть-чуть и пожар бы перекинулся на прочие этажи. И ещё что-то странное со связью! С нами связались по проводному телефону! Я даже не знал, что он у нас есть.

— Телефон? — удивилась Грация, резко останавливаясь рядом с главнокомандующим. Ти и Ти замерли чуть ниже и с открытыми ртами уставились на изувеченную верхнюю площадку. Туда смотрел и Чуви, закуривая сигарету на ходу. Дэвид, в свою очередь, привлёк внимание Гарибальди, чьи руки, бледные и потные, дрожали, как у больного Паркинсоном. Грация, между тем, взволновано продолжала. — Не то чтобы ими никто уже не пользуются, но кто додумался им воспользоваться?

— Командир Абрафо. Он прибыл сюда с проверкой, так как у него было не хорошее предчувствие, как он выразился, а тут пожар! Он сейчас занят тем, что прочёсывает со своими людьми офис и округу. Он подозревает, что здесь замешаны диверсанты. И с учётом того, что охранявшие лифты стражи погибли, а над зданием, где вы заслуженно отдыхали, главнокомандующий, появился купол КР, не сложно с этим не согласиться.

— Ты сказал, что двое стражей погибли? — слабым голосом, побледнев, вымолвил Бэбил. — Что ты именно имел в виду?

— Ну-у… — уклончиво, словно боясь гнева командиров, ответил пожарный. — Я не могу сказать точно, но недавно поступил отчёт из Лицензионного отдела. Их подпись не вернулась.

— А что на счёт прочих? — севшим дрожащим голосом заговорил Гарибальди. — Внизу было семнадцать стражей, трое тяжёлых пехотинцев и три диспетчера.

— Выжило лишь четверо стражей. Но операторы лицензий говорят, что они ожили до того, как случился пожар и, если верить им, их возвращение было просто ужасным. Все они сейчас находятся в тяжёлом состоянии. Лицензия работает с перебоями.

— Ты в этом уверен?! — этот вопрос слетел с губ Анхель. Запыхавшись, она только что взбежала на лестницу?

— Я ведь сказал, что до конца не уверен, и…

Сина не стала его дальше слушать и стрелой понеслась к входу на лестницу офиса. Недолго думая, за ней последовал Гарибальди и Бэбил. Чуть помедлив, туда же поспешила Хоппер с Ти и Ти.

— Со стороны входа было замечено что-нибудь странное? — спросил Чуви.

— В том и дело, что ничего. Совершенно ничего. Но лучше об этом спросите стражей, господин Чуви.

— Разумный совет, — без всякого сарказма, ответил мусорщик, докурив сигарету и выбросив окурок. — Ладно, Дэвид, нужно догнать стариков, а то, боюсь, помрут по дороге.

Чуви рванул молнией. Шепард последовал за ним.

Чем ниже они спускались по лестнице, тем сильнее становился тлетворный запах гари и гуще чад. Чуви с Дэвидом догнали остальных на лестнице третьего этажа, как раз вовремя, чтобы успеть увидеть исчезающих в двери Научного отдела Хоппер с помощниками.

На площадке четвёртого этажа было не протолкнуться из-за стоявших здесь спасателей и вспотевших обнажённых рабочих, занимавшихся экстренным укреплением пострадавшего этажа. Под звуки дрелей, перфораторов и сварки им, кроме Анхель, устремившейся далее вниз в Лицензионный отдел, с трудом удалось протиснуться через толпу взволнованных и шокированных людей.

Запыхавшийся Гарибальди остановился у самого входа на этаж и, схватившись за голову, упал на колени, взвыв раненым зверем. Его кибернетический глаз в тоже миг перестал алеть, полностью потухнув. Зашедший следом Бэбил замер на месте. С мертвецкой бледностью на лице, он всматривался в последствия разрушительного пожара. Чуви, зайдя в коридор, не проявляя каких-либо эмоций, дотронулся до ближайшей стены и с отстраненным любопытством начал изучать то, что осталось на его руке. Дэвид испытал странное смешение ужаса, сочувствия и любопытства.

Они стояли внутри мрачного тоннеля, обожжённого и искорёженного. С потолка капала вода, везде медленно таяла пожарная пена. Смог стоял невыносимый, пропитанный гарью и чем-то тошнотворным, поджаренным. Коридор был спешно укреплён рабочим, а лифтовые шахты забаррикадированы, но от этого помещение приняло ещё более устрашающий и жуткий вид.

Петрос тряхнул головой, резко поднялся и нестройно двинулся туда, где раньше находилась Диспетчерская.

Сновавшие по этажу немногочисленные рабочие и пожарные, охая, отходили в сторону, прижимаясь к ещё тёплым обгоревшим стенам. Бэбил, Дэвид и Чуви переглянулись и последовали за стариком.

Они вошли туда, где до этого постоянно гудели терминалы и компьютеры, где находились баки Сестёр и кабинет Гарибальди. Их встретила чёрная ограниченная пустота. Баки расплавились и превратились в бесформенную массу. Перекладины и перегородки или сгорели полностью или оставили после себя подобие агонизирующих скелетов неведомых чудовищ. Лестница во многих местах обвалилась или превратилась в подобие грубо обработанного камня.

Здесь работало куда больше людей. Они, одетые в защиту и респираторы, разгребали завалы или продолжали тушить наиболее упрямые остатки пожара. Дэвид заметил, что пламя было тусклого алого цвета с вкраплением чёрного.

Все бросили взгляд вправо, где раньше находился кабинет Гарибальди. Вход был завален обвалившимся потолком. Оттуда поднимался сероватый дым, и исходил смрад горелого пластика и свинца. Насмотревшись на данный участок разрушения, все устремились за Гарибальди, что теперь уверенно шёл к дыре под одним из бывших баков, которой раньше здесь не было.

Один из рабочих в жёлтом костюме противорадиационной защиты, тяня за собой парящую тележку, резко остановился и испугано загородил путь, нервно обратившись к главнокомандующему.

— Командир Гарибальди! Туда ещё нельзя! Там опасно! Мы ещё не полностью покончили с пожаром и до сих пор не смогли наладить запасную систему газоотвода!

Но Петрос, бестактно сняв с пояса рабочего один из респираторов, не менее небрежно нацепив его на себя, оттолкнул того в сторону и вошёл внутрь дыры.

— Ты уж прости, но для нас это так — лишние хлопоты, — протянул Чуви, похлопав спасателя по плечу, что беспомощно смотрел на проходивших мимо него людей, берущих респираторы у другого, подоспевшего к ним, спасателя. — Но ты молодец, парень. Ты и прочие, кто тушил этот пожар, оторвавшись от праздника, достойны уважения и настоящих почестей.

Рабочий, к этому моменту растерянно сняв защитный шлем, чуть покраснел и неловко заулыбался, а Чуви же последним вошёл в проём.

Серверная превратилась в жуткое подобие пещеры, где из чёрно-серой земли торчали сталагмиты из не до конца расплавленных серверных шкафов и стоек, а сверху свисали сталактиты из чудом уцелевших труб, перекрытий и опалённых огрызков потолочных панелей. Гарибальди, между тем, уверенно двигался в конец серверной, лавируя между огарками техники и разбирающих завалы людей. Там, возле остатков главного сервера, сейчас напоминавшего гротескную маску древнего демона, столпилось несколько людей. Они с волнением что-то рассматривали.

— С дороги! — вяло, но властно прошептал Гарибальди, протискиваясь сквозь толпу. Люди поначалу возмутились, но узнав главнокомандующего, робко извинились и ушли в сторону. Дэвид, Бэбил и Чуви стали рядом и с ужасом увидели останки скрюченного человека. Скелет словно был плотной тенью: тонкие длинные кости, неровно покрытые тонким слоем обгорелых останков плоти.

— Мы его только что нашли, — осторожно сказал один из пожарных, косясь на Гарибальди. — От других и праха не нашли, а у этого даже скелет целым остался. Правда, без генетического анализа теперь и не узнаешь, кому они принадлежал.

— Это старший диспетчер Па Джехути! — слабым голосом ответил Гарибальди. Он упал на колени, и горько заплакал, закусив нижнюю губу. Он потянулся дрожащей рукой, обтянутой странной и загадочной, для Дэвида, перчаткой, дотронулся до лба черепа и аккуратно провёл пальцами, словно убирая волосы.

Многие, услышав имя жертвы, горько и сочувственно, а некоторые с нескрываемым шоком, охнули. Но увидев неожиданно горевавшего старика, они с нескрываемым стыдом отвернулись. Бэбил тоже заплакал. Присев рядом с другом, он обнял его за плечи и начал безмолвно утешать. Побледневший Чуви сжал кулаки: в его глазах начинала закипать до этого сдерживаемая ярость. Дэвид лишь теперь понял: все его жалобы и претензии с капризами по отношению ко всем этим людям были настолько ничтожны, что он почувствовал сильнейший стыд.

«Да, эти люди совершают ошибки и в чём-то не правы, но они не лишены настоящих чувств. В отличие от меня»

— А ведь точно! — прошептал один из пожарных, с постыдным любопытством всматриваясь в останки. — Па мог создавать барьеры и управлять ими. Слабенькими такими, но мог. Наверное, поэтому его останкам и удалось пережить этот пожар. Жаль, что не ему самому.

Гарибальди, чуть успокоившись, утёр свой здоровый опухший глаз и вдруг замер. Он приблизился ко лбу черепа, нахмурился, и загадочно прошептал:

— Сёстры? Что это ещё значит?

Дэвид подошёл поближе, склонился и увидел, что на лбу черепа было выжжено слово: Сёстры.

Что могло означать послание оставленное диспетчером Па, никто не понял, но новое движение со стороны дыры, заставило всех на время забыть о надписи.

К ним быстро приближались Риэндо и Молчун, командиры миротворцев и тяжёлых пехотинцев, соответственно, а за ними попятам следовал адъютант Гарибальди — Тур. Он ещё был бледен, но его взгляд был чистым и проницательным.

— Главнокомандующий, — заговорил Риэндо механическим голосом, стукнув кулаком в грудь, — Приносим свои извинения за всё, что сегодня произошло. Те, кто дежурил поблизости, будут наказаны за халатность. Был взрыв! И походу никто всерьёз его не воспринял! А ещё эта КР! Её только-только удалось снять!

— Ясно! — буркнул Гарибальди, поднявшись и заложив руки за спину. Он стал вновь привычно суровым и хмурым и внимательно слушал командира миротворцев. — Но я не хочу, чтобы их сильно наказывали, так как никто бы из нас в жизни не подумал, что нападут изнутри Штаба. Я почти уверен, что многие посчитали это за раньше времени пущенные фейерверки. Кстати, а который час?

— Без пяти минут полночь, главнокомандующий, — отрапортовал Тур.

— Ясно. Тур, у меня к тебе личная просьба. Займись идентификацией погибших и выживших. Нужно подумать о том, как сообщить об этом их семьям. Для начала следует каждого из погибших, да и выживших, повысить в звании и выплатить премии в тройном размере. Конечно, погибших это не вернёт, но что я ещё смогу сделать?

Вопрос был задан самому себе, но многие неловко переглянулись. Петрос посмотрел на них своим прожигающим взглядом, и они неловко продолжили разбираться с последствиями пожара. Гарибальди вновь посмотрел на Тура и добавил:

— В общем, ты меня понял. Ступай, если, конечно, чувствуешь себя хорошо после произошедшего.

— Большое спасибо за беспокойство, главнокомандующий, но я в норме. Готов к исполнению поставленных задач.

Тур стукнул себе по груди и, повернувшись на каблуках, направился к выходу.

— Мёртвых? Что это значит? — механический голос Риэндо был полон нескрываемого ужаса.

— То, что сегодня погибло одиннадцать стражей, трое тяжёлых пехотинца (Молчун резко выпрямился и напрягся всем своим телом, закованным в доспех) и три диспетчера, если я правильно понял. Ещё четверо стражей выжили, но, как я думаю, враг просто позволил им спастись. И кем бы он ни был, этот враг обладает ужасной силой, и он один из нас.

— Но кто? — всплеснув руками, взволновано заговорил Риэндо. — Значит, Тчи всё-таки один из нас? Но ведь было проведено столько жёстких проверок и не раз!

— Я не думаю, что здесь сегодня был Тчи, хотя без его влияния сегодня явно не обошлось. Если судить по проблемам со связью и взлому лифта с дверьми, как и по отключенным оборонительным барьерам этажа? Как бы ни было, я хочу дождаться отчёта Абрафо. Я сегодня ему по гроб жизнью обязан. Если бы он не прибыл сюда вовремя, то мы понесли куда большие потери.

— Кстати о потерях! Сёстры тоже погибли! — плеснув руками, заметил Риэндо. — И это когда их замена ещё не готова!

— Сестёр сегодня здесь не было, — подал голос Чуви. — И, кажется, враг не знал об этом.

— Что?! — удивился Риэндо. — Что это значит?

— То, что мы сегодня на наше счастье провернули кое-какую шутку, — пробормотал Гарибальди, посмотрев на Риэндо исподлобья. — Но об этом позже. У меня к вам двоим есть личные поручения.

— Да, главнокомандующий? — Риэндо и Молчун стали по стойке смирно.

— Я хочу, чтобы вы подняли все ваши резервы и обследовали весь город и округу. Думаю, враг здесь был не только ради уничтожения Диспетчерской, а ради того, чтобы скрыть чьё-то проникновение в Пагоды, если ни что-нибудь похуже. Обыщите каждый угол в городе, ясно?

— Так точно, главнокомандующий!

— Ступайте! — махнув рукой, буркнул Гарибальди, и командиры скрылись из виду.

Петрос, спустя несколько томительных секунд, вновь покосился на надпись, оставленную Па, и обратился к Дэвиду:

— Шепард, ты, кажется, умеешь восстанавливать события, что происходили в том или ином месте?

— Могу, — подтвердил Дэвид. — Однако, у этой способности, как ни странно, есть ограничения. Мне нужно, чтобы на предмете или помещении оставался отпечаток прибывавших здесь живых существ. А все следы живого были уничтожены пожаром.

— Ну надо же, какое невезение! — всплеснув руками, закричал Гарибальди: люди испуганно замерли на месте и уставились на главнокомандующего. — Надеюсь, на сегодня хватит плохих новостей на мою лысую голову?

— Кажется, судьба решила оставить самую плохую новость на десерт, главнокомандующий, — вяло ответила Хоппер, что только что вошла в сгоревшую серверную и теперь осматривалась по сторонам, прищурившись. Гарибальди при этих словах ещё сильнее побледнел, а Чуви, сидя на останках одного из малых серверов, навострил уши.

— Не удивительно, что вся сеть Уровня легла, — мрачно протянула Грация, когда она подошла к коллегам. — Однако нам удалось запустить вспомогательный сервер и наша защита восстановиться за пару часов. Правда без Сестёр она будет не очень эффективной. Особенно после потери новой экспериментальной системы, что мы сегодня запустили. От этого прямо на душе легче, так как сегодняшняя наша авантюра с Сёстрами оказалась, пусть маленьким, но утешением.

— Ты лучше не тяни, а рассказывай, что там ещё худого случилось, — не выдержал Гарибальди, переходя на рычащее шипение.

— В общем, — Хоппер вплотную приблизилась к Петросу, склонилась (Дэвид, Бэбил и Чуви, подошли поближе) и заговорчески зашептала. — Мы все пережили страшный шок, но кто из вас задумывался над тем, к чему привела потеря сервера?

— К потере контроля над Башней и всего доступного внутреннего космоса, — прикрыв лицо руками, сквозь пальцы прорычал Гарибальди.

— Вот именно! Но нам кое-как удалось восстановить первичный контроль. Мы даже провели поверхностное сканирование всех Уровней, и до поры до времени ничего такого не обнаружили, пока не начали сканировать Пустоши Авеля. Они не доступны, блокированы! Его как будто нет! И ещё мы обнаружили, что пространственные лифты заблокированы. Но что ещё хуже: самая нижняя часть лифтовых колодцев, на уровне Пустошь, полностью уничтожены. Можно было сказать, что и сами Пустоши уничтожены, однако мы уловили множество временных туннелей соединённых со всеми Уровнями, но уходящие из неизвестности, ниже Прерий Вендиго. И как прогнившая вишенка на засохшем торте: мы получаем оттуда обрывочные сообщения по особо узким каналам связи! Сообщения о помощи. То есть появление стольких туннелей не случайны, ибо их используют не для контрабанды, а для побега отчего-то очень неприятного. Кажется, там случился маленький переворот, устроенный твоим папашей, Чуви.

В этот момент у кого-то ожили электронные часы, и они возвестили о том, что начался первый день нового года. Бэбил выругался и сразу прикрыл рот ладонью, а Гарибальди, закрыв здоровый глаз, сильно сжал кулаки. Мир вокруг начал угрожающе дрожать.

— Так, ребятушки, — спокойно, но с холодной яростью в глазах, протянул Чуви, дотронувшись до плеча Петроса (мир замер также неожиданно, как и начал дрожать). — У меня ко всем вам серьёзный разговор. Жду вас у себя. Это очень важно. Я также позову дядю и Чакайда. Мне как раз нужно пойди узнать, как там маман. Дэвид, это тебя касается в первую очередь.

— И что это значит? — протянул Шепард, смотря в спину уходившего мусорщика.

— Лишь то, что его второй раз за короткое время обвели вокруг пальца, как последнего дурачка и его это, скажем так, не очень устраивает, — протянул Бэбил, переглянувшись с совершенно потерянным Гарибальди. — И это сулит ничего хорошего. Для врагов, конечно.

Глава 7 "Худшее начало года"

— Да уж, настолько вас унижали ещё никто! — весело заметил глава Бюро безопасности Межпространственного совета — Инпу Инпут. — Такое не смог провернуть даже Камо, а диверсия Глицинии с товарищами шла в другой плоскости, так что здесь сравнения не уместны.

— Мда, не очень приятная ситуация, — устало выдавил из себя старший инспектор «Параллели» и Пагод — Гасик Акер.

После нападения на Диспетчерскую прошло три дня, а межпространственный лифт заработал лишь сегодня. До этого Гасик пребывал в подвешенном состоянии. О случившемся ему сообщили во втором часу ночи первого дня нового сто девятнадцатого года по В. Б., по экстренному каналу:

«Произошла диверсия. Полностью сгорела Диспетчерская и его сервер. Погибли люди. В том числе твои одиннадцать стражей. Потеряна связь с Пустошами. Будь острожен с Инпутом».

Это выбило его из колеи. С его назначения на должность старшего инспектора «Параллели», а заодно и главы внутренней разведки, это стало самым большим его испытанием. Даже столь неприятная диверсия Глицинии, с которых и началась его карьера в «Параллели», не имела такого неприятного послевкусия, как нынешняя ситуация.

Обычный годовой отчёт превратился в сущий кошмар. Последующие два дня он почти не спал. Акера вызвали в Совет на экстренное заседание, где обеспокоенные и нервные сенаторы допрашивали его с пристрастием, и им было всё равно, что он сам мало, что мог им поведать.

Вместо скоротечного визита к Инпу Инпуту с обычным годовым отчётом, Гасик провёл у него томительные три часа, во время которых глава безопасности пытался выяснить у него подробности случившегося, но он вынужден был его разочаровать. При этом Гасик заметил, к своему удовольствию, что глава безопасности сам пребывал в ужасном настроении, так как в этот же день его самого вызывали в Совет, и он также выдержал не самую тёплую беседу. Гасик прекрасно знал, что Чуви и Гарибальди подозревали Инпута в прямом соучастии в том, что происходило в последнее время в Пустошах, и он тоже считал это небезосновательным, но у них, к сожалению, не было прямых доказательств этому. Правда, вскоре после инцидента с кражей Пандорумов, Инпу Инпут неожиданно притих. Чуви высказал мнение, что причиной тому было то, что его союзники не были с ними до конца откровенными и сделали то, что он сам спокойно мог сделать, но его опередили. Его подставили.

Вчера Гасика также вызвали на экстренное совещание Бюро безопасности, и он вновь ловил на себе взгляды Инпута. Но ему было не до этого, так как его попытки покинуть Совет допустимыми альтернативами полностью провалились по причине совсем недавно появившихся новостей и экстренно принятых мерах.

В Пустошах Авеля началось ожесточённое восстание коренного населения, которых последние два десятилетия держали в рабских и унизительных условиях в отведённых малопригодных для жизни резервациях. Ими руководил ни кто иной, как отец Чуви — Вечный Бранэзр, один из последних настоящих авелийцев, человек который сделал многое для восстания из пепла своей родины и которую у него отобрали, а его самого предали и лишили сил. Гасик искренне ему сочувствовал, но то было до того, как он познакомился с Чуви и узнал о кое-каких причинах того, почему тот, Госпожа Яирам и господин Риши пошли против своего отца, мужа и родственника. Поэтому известие о том, что восстание началось в аккурат уничтожения Диспетчерской и его сервера и то, что это сопровождалось, если верить чудом спавшимся беженцам, жестокой резнёй, а бывшие рабы были вооружены не простыми палками и допотопными пистолетами, для Акера не стало столь неожиданным.

И вот, спустя три дня, он, наконец, спускался к себе домой, в настоящий дом — в Пагоды. И его не сильно расстраивало то, что его сопровождал Инпу Инпут в окружении своих молчаливых охранников, чьи лица скрывали маски шакалов. Ещё чуть-чуть и он избавиться от столь раздражающего спутника.

— Для нас с тобой, Акер, настают по-настоящему сложные времена, так ведь? — спустя некоторое время вновь заговорил Инпут. Слегка повернув и опустив голову, он улыбнулся ядовито-сладкой улыбкой. — Но в тоже время, мне ли жаловаться, когда бедному старику Гарибальди достанется куда больше проблем на его бедную лысую голову. Боюсь, как бы его, беднягу, не уволили после второго столь большого промаха за его недолгие почти восемь лет службы на должности главнокомандующего.

— Второго большого промаха? — холодно прошептал Гасик, покосившись на Инпута. Он нахмурился, отчего на его раньше времени постаревшем лице появилось ещё больше морщин. — В том, что произошло семь лет назад, вины маршала нет, как таковой. А в том, что произошло несколько дней назад, вина коллективная, и не в последнюю очередь моя.

— Я бы не прочь познакомиться с ним поближе, с этим Тчи. — неожиданно произнёс Инпут, уставившись на потолок лифта. — Водить который год несколько крупных мировых организации дано немногим. Многому можно было бы у него научиться.

«Как мне сообщали, ты не прочь узнать о том кто он такой по другим причинам — мрачно подумал Гасик. — Он ведь и тебя пару раз вокруг пальца обвёл»

— Но вот, что интересно, а принимал ли он прямое участие в недавней диверсии? — вновь посмотрев на Акера прожигающим хитрым взглядом, с ядовитой лаской в голосе, спросил Инпут.

Гасик бросил на главу безопасности короткий взгляд.

«Нужно будет поговорить с главнокомандующим на счёт того, что пришло время заканчивать все эти игры в кошки-мышки» — мрачно подумал Гасик, а вслух произнёс:

— Это говорит лишь о том, что версия, где он никогда не действовал в одиночку, имеет силу. Хотя это также говорит о том, что среди нас завёлся предатель, куда хуже, чем Тчи. Тот никогда не позволял себе убивать людей.

Инпут озарился неприятной снисходительной улыбкой и больше не проронил ни слова.

Выйдя из лифта, Акер сразу понял, что мир в «Параллели» изменился и не в лучшую сторону.

Не было ни одного путешественника, зато было много рабочих, его полицейских и миротворцев. Те лица, что он видел, были уставшими и взволнованными. Здороваясь со своими людьми и теми, кого он знал лично, Акер, в сопровождении Инпута и его свиты, прошёл через центральный холл, повернул направо и оказался в коридоре, ведущего к лифтам. Но он не воспользовались ими, так как они до сих пор были недоступны. Вместо этого Акер ещё раз повернул направо и вышел на лестницу. Спустившись на этаж ниже, они вышли на площадку Штаба. Гасик остановился и осмотрелся.

Повреждения, нанесённые главной лестнице этажа, уже успели устранить, но старший инспектор заметил быстро нанесённую новизну поверх старой материи, и ему стало не по себе.

Опустив взгляд ниже, Гасик увидел две машины, у одной из которых стоял его адъютант. С облегчением вздохнув, он спустился к нему. Перед тем, как Акер скрылся в приготовленной для него магнитной капсуле, его окликнул глава безопасности, что не спеша спускался до своей капсулы:

— Так мы с вами расстаёмся, старший инспектор? А я надеялся, что вы составите мне компанию до Штаба.

— Увы, но у меня за эти дни накопилось слишком много неотложной работы, — ответил Гасик, после того, как сделал вид, что его соблазняет данное предложение. — К тому же, не каждый день приходится разгребать личные дела одиннадцати погибших подчинённых. Я бы хотел с этим покончить, как можно быстрее.

— Тогда желаю тебе удачи, Акер в твоём нелёгком деле, — растянулся в сладкой улыбке Инпут. Гасик вяло улыбнулся и сел в магнитную капсулу. Глава безопасности проводил её взглядом, сел в свою машину между охранниками и поехал в Штаб на встречу с главнокомандующим.

* * *

Через полчаса Инпут вошёл в приёмную главнокомандующего. Вежливым жестом он попросил сесть на место адъютанта Тура и расслабиться. Другим жестом, через плечо, Инпут указал своей охране стать по обе стороны от входной двери, а сам он тихим шагом направился к кабинету Гарибальди: оттуда слышался напряжённый разговор. Немного не дойдя до двери, чтобы она не открылась, Инпут посмотрел на Тура, слегка улыбнулся ему, дотронулся до губ указательным пальцем и прислушался к напряжённой беседе, и как раз вовремя, чтобы услышать, как возмущённо взорвался Гарибальди:

— И как я отправлю туда миротворцев, Сехмет? Туда теперь могут попасть лишь Инженеры, а их услуги никогда не были дешёвыми. А теперь подумай, во что нам это может вылиться после сегодняшних событий? Нам легче построить новую Диспетчерскую и Центральный сервер с нуля, чем пересылать миротворцев целыми отрядами в Перепутье! Поэтому соизвольте ждать и надеется, что временно установленная нами защита не будет подвергнута непредвиденными атакам извне.

— Если бы вы не допустили нынешнего промаха, дорогой мой главнокомандующий, то…

— Не смейте всю вину за последние события свалить только на нас, и в том числе на меня! — угрожающе зарычал Гарибальди. — Не мы сами себе запретили иметь в Пустошах полк миротворцев! Не мы устроили там резервации для неугодных! Не мы, по своей воле, боясь его гнева, посадили на цепочку, одного из самых уважаемых Вечных в Башне! Не мы устроили двадцать лет назад переворот, что чуть не привёл к Третьей Башенной войне! Да, мы виноваты в том, что в своё время, и я в том числе, допустили упадок нашей организации и во многом другом виновны, но что теперь? И это тогда, когда нам удалось нащупать точку опоры, которая сможет удовлетворить всех! По крайней мере тех, кто думает не только о себе! И всё это рухнуло за жалкий час! Мы все виноваты в том, что сейчас происходит!

— И ведь не возразишь вашим словам, — горько усмехнувшись, согласился Сехмет. — Но что мы, по вашему мнению, должны делать?

— Для начала, пускай твои земляки, хотя бы в этот раз, не вставляют нам палки в колёса, а также было бы не плохо, если глубокоуважаемый глава безопасности Совета перестанет подслушивать других людей, стоя за дверью, словно шкодливый ребёнок!

— Добрый день, господин главнокомандующий, — сладко, с наигранным придыханием, невинно посмотрев на Гарибальди, пропел Инпу, войдя в кабинет.

Петрос стоял возле своего жёсткого кресла, напротив входной двери, и хмуро смотрел на главу безопасности. Рядом с главнокомандующим сидел, а при его невероятном росте всё равно, что стоял, посол Рая — Сехмет Анх-Тауи. Когда холодные глаза посла встретились с расчётливыми глазами Инпута, первый ласково улыбнулся и слегка поклонился. Глава безопасности поклонился в ответ. — Добрый день, Сехмет. Как вы себя чувствуйте?

— Хотел бы я сказать, что хорошо, но на фоне последних событий это было бы огромной ложью для меня, — растягивая слова, словно посыпая их щёлочью, ответил посол, продолжая улыбаться. — Но если вы всё-таки соизволите мне помочь с эвакуацией из Пустошей наших земляков, то я буду искренне вам благодарен.

— Дорогой посол, но я ведь вам уже сказал, что это не возможно будет сделать, не прибегая к помощи Инженеров, и как вам сказал господин главнокомандующий: вещь эта весьма недешёвая в текущем положении. Да я и так сделал всё возможное, чтобы продержать временные туннели в стабильном состоянии, как можно дольше. По сути, оттуда не удалось сбежать лишь тем, кто оказался в самой гуще событии или их погубила жадность. Правда, есть маленькая надежда, что недавно, весьма удачно и благовременно переброшенные войска септа Махеджи смогут хотя бы задержать повстанцев, а может…

— Может, лучше поговорим о деле? — прохрипел Гарибальди, садясь на своё место и указав головой главе безопасности на одно из кресел, а затем с презрением спросил его. — Что тебе, чёрт подери, здесь нужно, Шакал?

— Мы это уже обсуждали сегодня утром, главнокомандующий, — на мгновение похолодев, после услышанного прозвища, но почти сразу начав изливать патоку, проворковал Инпут, садясь на самое ближайшее к нему кресло за длинным столом. — Я здесь по поручению Совета. Я должен лично заняться расследованием всего, что здесь произошло.

— Ах, вот оно что! — брови главнокомандующего поползли вверх. — А я подумал, что это очередное проявление твоего больного любопытства, Инпут. Так вот, можешь идти лесом со своим Советом! Это личное дело «Параллели» и точка! Мы не подчиняемся Совету напрямую! Мы союзники, как бы комично это сейчас не звучало.

— Личное дело? — хмыкнул глава безопасности. — После недавних событий это давно не личное дело «Параллели», господин главнокомандующий. Ладно, вы никак не можете поймать этого Тчи, но до меня дошли кое-какие слухи, что это не один человек, а как минимум двое. Тот, которого вы подозревали, не было на вашей милой вечеринке.

Инпут растянулся в самодовольной ухмылке, ожидая удивления и смущения главнокомандующего, но вместо этого Гарибальди усмехнулся, сверкнув здоровым глазом, и с насмешливой благодарностью проговорил:

— Кстати, спасибо, что напомнил мне о важном деле. О том, что пора бы уже вычистить мой кабинет от ваших жучков, а то в последнее время доносить тебе более тонкие материи стало опасно. Ах да! Я тоже кое-что слышал, да и не раз. Поговаривают, будто ты, Шакал, в исполнении собственных амбиций, решил пойти на кое-какую авантюру, а она тебе вышла боком.

— Я не понимаю, о чём вы говорите, господин главнокомандующий, — холодно произнёс Инпут.

— Ах, не понимаешь! Тогда, будь так добр, не лезь в наши дела без уважительной причины!

— Это не моя прихоть, а решение Совета! — с ещё большим холодом, выпрямляясь и сузив глаза, вкрадчиво прошипел Инпут.

— Которое, тем не менее, тебе выгодно, — зловеще улыбнувшись, заметил Петрос, — так как оно окончательно поможет тебе оборвать ниточки, которые связывают тебя с недавними событиями.

— Я не имел и не имею никаких связей с Пустошами! — к холоду в голосе Инпута примешались ноты плохо сдерживаемой злости. — Они находятся вне моих привилегий, господин главнокомандующий!

— Зато находятся в привилегиях твоего родного септа, мой дорогой Шакал, — заметил Петрос.

— Я не настолько меркантилен, чтобы жертвовать членами своего септа! — оскорбился Инпут, приподнявшись на руках. — И я не настолько глуп, чтобы не видеть возможных последствий!

— Когда ты думаешь, что дёргаешь кого-то за ниточки, то легко не заметить, что и тебя дёргают самого, — мрачно произнёс Гарибальди. При этих словах Инпут стал мертвенно бледным, не смотря на свой золотой оттенок кожи, а его руки угрожающе сжались в кулаки, но это никак не испугало Гарибальди. Он лишь разочарованно помотал головой и сжал правый кулак, на который была надета перчатка с кнопками и индикаторами. Комната на мгновение вздрогнула, отчего Инпут пошатнулся, но, вовремя схватившись за край стола, устоял: его красиво уложенные волосы растрепались, а в глазах появился страх. Он посмотрел на невозмутимого Сехмета. Тот, слегка улыбаясь, держался за край стола и проницательно всматривался в главу безопасности.

— Сядь и успокойся, — между тем, утешительно заговорил Гарибальди. — Что сделано, то сделано. Тебе будет предоставлено всё, что нам удалось узнать, и без всяких утаек, но после.

— После? — Инпут нервно хмыкнул, сверкнув глазами в сторону Петроса. — Что значит — после?

— После сегодняшних событий.

— Как содержательно, а можно поподробней или вы боитесь, что кто-то ещё вас подслушивает?

— Да нет, просто я хочу, чтобы ты сегодня отдохнул, прогулялся по городу, посетил своё родное поместье, а завтра, возможно, если всё удачно сложится, у тебя появится много работы. Впрочем, её у тебя будет в достатке в любом случае, но завтра.

— Загадки вам не свойственны, главнокомандующий, — ядовито проговорил Инпут. — Оттого мне слышаться детские шалости! Я хочу знать, что вы задумали?

— Сегодня к концу дня мы раскроем эту надоевшую загадку: «Кто такой Тчи!». Одно это лицо или множество! Кроме этого, мы не станем тянуть с его возможным подельником, если только это не тот же Тчи.

— Вы думайте, что вам удастся его обмануть после стольких неудач? — его злоба ушла, уступив место мрачному веселью.

— Конечно, так как его миссия явно подошла к концу, и ему тут нечего делать.

— Но тогда его уже и нет здесь, разве не так?

— Он по-прежнему здесь, так как кое-что его задерживает в Пагодах.

— И всё равно. Откуда такая уверенность, что он всё ещё здесь?

— Численность населения не изменилась.

— Разве он не раз доказывал, этот Тчи, что хорошо умеет работать с данными?

— Может, это так, но он точно ещё здесь. Мы закинули ему наживку и он, даже зная, что эта наживка, кинется на неё!

— Не слишком ли оптимистично звучат ваши слова, главнокомандующий? Он ведь снова может уйти!

— Может, — согласился Гарибальди. — Но даже при таком условии мы добьёмся того, что он уйдёт отсюда на наших условиях.

— На ваших условиях? Ладно, чёрт с вами! Вы, кажется, говорили, что сегодня раскроете и его подельника. У вас есть предположения, кем он может быть?

— Может и есть, но предположения — это только предположения.

— А случаем, вы не имеет в виду Нефертати Атон? Я слышал, что её держат под стражей.

— А ещё она до сих пор не пришла в себя, не смотря на заботу госпожи Сины и Лицензию, — хитро улыбнувшись, уточнил Петрос. — Но тебе не кажется, мой мальчик, что это слишком очевидно? Все ведь знают, что Неф очень злобный человек, да и с психикой, возможно, неполадки. Она могла сделать это просто так. На раз!

— Но то, что очевидно, часто имеет суть быть истинной. Кто ей мешает обманывать всех и дальше, притворяясь полуживой?

— Хорошее предположение, — согласился Гарибальди. — Тогда пусть думает, что мы не заметили это. Ведь у того, кто устроил страшную резню, тоже осталось одно незавершённое дело.

— И что же это за дело?

— Сёстры!

Глава 8 "Разоблачения"

На следующий вечер, на закате дня, одну из новых недостроенных башен Варуны, в Офицерском секторе, внимательно обследовал отряд разведчиков. Последний из этажей лишь только-только оформился скелетом металлического каркаса. Его насквозь продувал ветер, а на нержавеющих перекрытиях и бетоне скопились капельки влаги. Облазив каждый угол этажа, время от времени щупая воздух и смотря на пустой мир через маски с множеством пульсирующих и постоянно прибывающих в циклическом движении линз, разведчики, так ничего и не найдя, покинули недостроенный этаж. Спустя пятнадцать минут, пространство этажа, недалеко от его края, ограждённого толстыми решетчатыми перекрытиями, лопнуло, образовав дрожащую широкую трещину. Из неё с великой осторожностью появился человек с изуродованным лицом и в чёрных одеждах. Он нёс с собой длинный чемодан. За ним медленно вышли другие люди, но их лица скрывали чёрные непрозрачные маски с респираторами.

Человек с изуродованным лицом, аккуратно подошёл к краю этажа (его седые редкие волосы вздымались на ветру, словно паутина) и, прищурив пышущие здоровьем глаза, посмотрел вниз. Спустя несколько секунд, его лицо, покрытое язвами и наростами, растянулась в тяжёлой, полной звуков трескавшейся кожи, но довольной улыбке. Затем он снял с ремня крохотный, испускающий лёгкий стрекочущий свист, бинокль, приставил его к глазам и медленно перевёл взгляд вперёд и чуть левее. Спустя долгую минуту, он убрал оптику и чуть нахмурился. Не оборачиваясь, несколькими жестами левой руки, человек отдал приказы прочим людям. Те, встав на четвереньки, перелезли через ограду и, спускаясь по отвесной стене, начали медленно исчезать, словно покрываясь жидким зеркалом. Через минуту рядом с изуродованным лицом остался один единственный человек. Он был на две голову выше других, имел очень непропорциональные длинные руки и сильно сгибался вперёд. Стоя рядом с изуродованным союзником, положившего перед собой принесённый ранее контейнер и открыв его, длиннорукий чуть повернул голову набок и спросил клокочущим, сбивчивым и низким голосом:

— Ты… всё… ещё… не в… не в духе, старз… старший… Тчи?

— Не в духе? — едко вспыхнул Тчи. Несмотря на своего подчинённого, он начал собирать винтовку, доставая её части из длинного контейнера. — Конечно, я не в духе! Я ведь просил его не увлекаться! А он что сделал? Устроил хаос!

— А… разве он… не зт… сделал только… лучше?

— Лучше? Это очень спорно, знаешь ли! Да, это теперь надолго выбьет из колеи «Параллель», но я предполагал куда более долгую перспективу! А теперь я должен по-быстрому закругляться и сматываться отсюда!

— Ты… но ты… Ты и так собирался… без… бежать отсюда. Лишь хочешь… того… пов… повязать!

— Ага, ага, было дело, но кто тебе говорил, что я собирался сверкать пятками отсюда на первый день после всей назначенной коллизии? Я хотел пробыть здесь ещё с месяц другой, так, чтобы залить покрепче фундамент для будущих фокусов, а теперь: ни шатко, ни валко! Да и нашего голубчика по моему изначальному плану я хотел повязать именно тогда, а не сейчас. Хотя, ха! Планы пришлось менять и до беснований напарничка. Пришлось импровизировать, а я ненавижу импровизировать!

На виске длиннорукого выросла Паутина и начала вибрировать.

— Они… все… на месте… тш…тч…чисто! Ммм всё… больше… и больше… на ловушку… похоже.

— Конечно, это ловушка! — безразлично пробормотал Тчи, зарядив винтовку и начав внимательно её проверять. — И пусть я ненавижу импровизировать, но зато я обожаю ходить на острие ножа и водить врага за нос прямо у него на глазах. Поэтому сыграем по их правилам, и пускай они думают, что им удалось нас, меня, одурачить! Дружок, приготовься, а я помогу, коли будет туго!

Дружок ничего не ответил. Вместо этого он повернул свою маленькую голову в ту же сторону, куда смотрел Тчи, что теперь упирал в плечо приклад винтовки, положа её ствол на ограду. Затем Дружок медленно отступил спиною назад, почти к противоположному краю этажа, болтая руками из стороны в сторону. Затем он замер и уставился на Тчи, поднявшего левую руку. Прошло где-то с минут пять, а может больше, а может меньше, но вот Изуродованное лицо опустило руку.

Дружок сильно сжал плечи и спину. Одежда и кожа треснули и на свет, вдоль позвоночника, выскочили два ряда полых цилиндров. Оттуда повалил густой мерцающий серый дым. Дружок медленно, но уверенно разогнался, добежал до противоположного края этажа, запрыгнул на ограждение (оно прогнулось под ним) и, прыгнув, устремился далеко вверх. На доли секунды он замер в воздухе, освещённый светом медленно всплывающей полной луны, а затем цилиндры на его спине зашипели, закрутились и загорелись сизым светом. Дым заклубился густыми хлопьями, и когда он начал падать вниз, Дружок плавно исчез, словно его стёрли огромным ластиком.

* * *

В тот самый момент, когда изуродованный Тчи смотрел в бинокль, Дэвид Шепард готовился ко сну. Минуту спустя по всему дому погас свет. Спустя ещё десять минут из неоткуда поднялась чёрная фигура в непроницаемой чёрной маске с респиратором. Она словно выросла из пола. За первой фигурой то с потолка, то со стен, начали появляться другие, точно же такие фигуры. Когда их стало настолько много, что они заполнили собой половину прихожей, первая фигура предупредительно подняла руку, и все замерли! Затем она, согнувшись, начала осторожно красться по тёмному коридору, а другие последовали за ней. Подойдя к двери спальни, ведущий чужак не спеша прошёл сквозь неё. Там, на широкой низкой кровати, закутавшись в одеяла, вздымалась спящая фигура.

Чужак замер и внимательно всмотрелся в очертания человека, скрытые одеялом и тенями близкой ночи. Спустя несколько секунд первая фигура направила на спящего человека пластмассовый прозрачный пистолет и нажала на спусковой крючок. Сработала пружина и из дула с лёгким свистом вылетела игла, угодив в свёрток. Спящая фигура коротко вздрогнула и смолкла. Первая фигура отошла вглубь коридора, пропуская других собратьев. Они осторожно столпились возле кровати. Ближайший из чужаков, держа в руках тяжёлые наручники, аккуратно сдёрнул одеяло и тут же ошеломлёно замер. Дэвида Шепарда не было в постели. Вместо него, там лежало нечто отдалённо напоминающее человека: узловатый, продолговатый кусок тихо пульсирующего мяса. Одна из фигур сделала неуверенный шаг назад, и что-то хрустнуло под её ногой. Это была ледяная корка. Весь пол покрывал тонкий слой льда. Никто из прибывших охотников не заметил ни этого, ни того, что в тенях порождённых молодой ночью скрывались более густые и живые тени. За одно короткое мгновение комната погрузилась в ледяной мрак, и из тьмы появилось множество рук. Охотники попытались сбежать, исчезнуть в подпространстве, но тени были быстрее их. Они начали хватать чужаков за ноги, шеи или головы. Фигуры, завизжав, как свиньи, хватались руками за неровности пола и мебель, но их конечности леденели и отрывались от тел, а затем существа исчезали в глубинах первородной ночи.

Никто не ушёл. Никто, кроме первой фигуры, что смогла увидеть неладное за секунду до того, как посланный им помощник убрал одеяло.

Настала тишина. В гостиной загорелась лампа, послышался монотонный безразличный голос Дэвида Шепарда:

— Думаешь, это тебе поможет, Тчи? Мы тебя всё равно поймаем. Выйди ко мне и давай поговорим, как здравомыслящие люди.

Первая фигура выплыла из пустоты в дверном проёме гостиной. Там, в кресле сидел Дэвид Шепард в одежде мусорщика, скрестив руки на груди. Тчи тяжело вздохнул и почесал себе затылок.

— Вот ведь не задача. Я не думал, что вы решитесь выпустить это чудю-юдо при всех новых условиях.

— Ты слишком заигрался в условия, Тчи. — холодно отрезал Дэвид. — Зачем я тебе?

— Ты сын Гильгамеша, а значит: ты куда сложнее, чем можешь представить себе. В тебе есть нечто любопытное, в прямом смысле. И поэтому прошу простить меня за то, что я решил похитить тебя.

— Так значит, ты решил, если я вызвал тебя на душевный разговор, то у тебя есть шанс уговорить меня пойти с тобой на добровольной основе? С чего ты это взял? Ты сможешь свести меня с моим высокомерным отцом?

— К сожалению, нет, — в голосе Тчи исчезли нотки задорного веселья, и он сделал шаг назад.

— Что ж. Может, ты мне поведаешь истину того, что привело к Коллапсу?

— Я… меня это никогда не интересовало, но те с кем я работаю. Они тоже, как и ты, Вечные, и их лидер был в самой гуще событий. Он поможет тебе, если только…

— Бранэзр никому не сможет помочь.

— А Чуви, значит, сможет?! — резко потеряв спокойствие, выпалил Тчи. — Он и его мамаша только оттягивают неизбежное! Они предпочли запереться в своих темницах, как физических, так и ментальных, уйдя от ответственности и той самой истины! А истина в том, что те, кто всё это начал должны быть уничтожены! Но в первую очередь — «Параллель»!

— Так ты у нас обиженный мститель, — разочарованно протянул Дэвид. — Я ненавижу мстителей, так как нет хуже человека, стремящегося уничтожить дракона, но при этом не замечающего, что сам превращается в него.

— Шепард, послушай, мы не хотим уничтожать мир, и…

Дэвид быстро выбросил вперёд руки. Из тыльных сторон ладоней вылетели лезвия на тонких тросах и пронзили Тчи: одна прошла через голову, другая отсекла голову от тела. Дэвид встал, потянул к себе голову и небрежно снял с неё маску. За ней пряталось бледное лицо человека без носа и ушей. Рот был зашит проволокой, на лбу был выжжен символ в форме иероглифа «человек», а вместо глаз из глубин черепа торчали тонкие трубки кибернетических протоглаз.

— Марионетка? — разочаровано произнёс Дэвид, а его назойливый справочник выдал ему, что такими марионетками, созданными из мёртвой плоти, необязательно из одного человека, могут управлять лишь конфуцийцы или авраамейцы, при должном старании. — Очередная запрещённая технология. Впрочем, это многое объясняет.

— Так они не были живыми в прямом смысле слова? — раздался повсюду вежливый голос Второго. — То-то нам легко удалось их проглотить. А ещё разум, будто один на всех! Но, стой! Разве это не означает, что мы не смогли поймать настоящего Тчи?

— Не смогли, — продолжая вертеть в руках голову мертвеца, задумчиво произнёс Дэвид. — Но зато мы теперь точно знаем, что до недавних событий это был один человек, пусть и в разных обличиях.

— Простите, но я пока не собираюсь покидать вас! — раздался голос Тчи со всех сторон. — Не хочешь по-хорошему, Дэвид, тогда будет по-плохому.

— Что-то приближается! — успел растерянно выпалить Второй до того, как сзади них, под потолком, искривилось пространство, и оттуда выскочил длиннорукий Дружок, окутанный серым дымом. Одновременно с этим лопнула голова марионетки, выпустив из себя тот же серый дым.

Дэвид резко ушёл в сторону, войдя в обострение, но чуть ранее чудовище приземлилось возле самого выхода в коридор и развернулось. Его долговязые руки ещё сильнее удлинились и схватили Шепарда. Он с силой сжал Дэвида, и тот почувствовал, как его кости превращаются в порошок, как крошиться позвоночник, как с неприятным звуком прыснула во все стороны кровь. Когда, казалось, в его теле не осталось ни одной целой косточки, Дружок резко бросил Шепарда в сторону боковой стены. Врезавшись в неё, Дэвид сполз вниз, оставляя за собой глубокие трещины и кровавый шлейф. Лицензия, усиленная бессмертием Вечного, начала действовать немедленно, окутывая Шепарда вуалью алого пара, но полученные ранения были слишком сильные, чтобы они зажили немедленно.

Между тем, комнату за считанные мгновения заволокло серым туманом, полным холода и влаги. Тени Сплина исчезли, как и он сам. С трудом поднимаясь, задыхаясь из-за сломанных рёбер и ядовитого серого вещества, прислоняясь к крошащейся стене, Шепард с лёгким недоумением огляделся. Его каким-то образом забросили в Серую зону.

К нему, из тумана, приблизилась длиннорукая фигура, шатаясь из стороны в сторону. Дружок заговорил низким басом, обрывисто, словно с трудом вспоминая недавно выученные слова:

— Прошу… не бойся… меня… нас… я не… приж… причиню тебе вред. Я… приз… пришёл тебе… бо… помочь! Идём… со мной… прошу…

Чудовище с детской нерешительностью протянула к нему свою широкую когтистую лапу, и Дэвид воззрился на неё, с трудом скрывая удивление.

«Оно не управляется Тчи? — поражённый этим предположением, подумал Шепард. — Оно имеет собственное сознание? Оно живое? Действует самостоятельно?»

Но Дэвид почти сразу перестал об этом думать. Главное было лишь то, что эта тварь здесь, чтобы забрать его силой, то есть против его воли, пусть оно и лелеяло надежду, что он пойдёт добровольно.

Дэвид резко вытянул кулак по направлению к Дружку, и из его тыльной стороны вылетело несколько крохотных ракет. Они, словно злобные осы, устремились на не ожидавшего такой прыти врага. Дружок сделал шаг назад и прикрылся руками, будто испуганный ребёнок. Ракеты врезались в него, и взорвались, окутав огнём и чёрным дымом.

Чуть ранее Дэвид сжал большой палец, и из вспышки света появился регенератор. Шепард боялся, что этого не произойдёт, а значит: через данное пространство можно прорваться. Дэвид быстрым движением воткнул лекарство в шею, влив его в организм. Вещество сработало подобно катализатору. Его желудок словно наполнился кипятком, и из всех его пор, как из сопел ракеты, повалил алый пар. Через несколько секунд он был здоров, если не брать в расчёт то, что ещё сильнее пропитался влагой. Мгновением позже ладони Дэвида осветились голубым пламенем. Пламя превратилось в плазменные кинжалы. Он ускорился при помощи АЛТ и рванул вперёд. Лезвия прошли насквозь в районе поясницы чудовища, но не успел Дэвид закончить свою атаку, как он понял, что кинжал на правой руке словно рассёк пар или нисходящий поток воды. Он резко оглянулся и только сейчас заметил, что тело существа очень быстро мерцало. Дэвид поднял взгляд, и всмотрелся в торчащие из спины чудовища трубки. Благодаря АЛТ он подпрыгнул высоко вверх, устремился вперёд и завис над Дружком головою вниз. Но стило рукам Дэвида только коснуться трубок, как он почувствовал страшную боль, словно руки облили серной кислотой. Он резко отдёрнул их от цилиндров, но в этот момент дым от ракет почти развеялся и, разгоняя его последние клочки, перед Дэвидом появилась лапа существа. Но перевернувшись в воздухе, Шепард успел отлететь спиною далеко назад и мягко приземлился. Он задумчиво уставился на Дружка, что кашляя, медленно повернулся к нему лицом. Чёрный дым почти полностью поглотил его серый собрат, и Шепард увидел, что ракеты всё-таки возымели кое-какой эффект.

Физически существо не пострадало, но вот его одежда! Из-под разбитой маски на Дэвида смотрел глаз, покрытый плотной белой пеленой, в окружении металлической скобы. Век не было. Кожа на оголившейся руке была лоскутной, сшитая множеством проволок, где каждый лоскуток отличался от прочего цветом или оттенком. Везде торчали то металлические стержни, то металлические пластины. Тело принадлежало словно утопленнику, которого достали из воды после того, как он там пробыл долгие месяцы.

«Ещё одна запрещённая технология? — раздражённо подумал Дэвид, и его мозг лихорадочно заработал, стараясь придумать, как ему эффективней справиться с этим монстром. — Физические атаки на него не действуют, как и энергетические. Его тело словно находится в двух местах одновременно, а значит: обострение будет не эффективным. По крайней мере, на том уровне, на который я сейчас способен без привлечения помощи со стороны. Он, правда, становиться осязаемым, когда атакует, но сейчас не тот случай, когда стоит идти на риск. Попасть в плен к врагу, а затем обхитрить его? Нет, Тчи не тот человек, которого можно запросто обмануть. Способности Фебоса также мне здесь не помогут. Способности Чуви? Нет, существо не использует энергетические атаки, да и снова проблема с физической стороной существа. Попробовать использовать собственные таланты? И вновь всё упирается в плотность его тела. Нет, вся проблема в этом тумане. Ммм, а почему бы мне не испытать иной скрытый потенциал Бруно? Что ж, рискну».

Дружок, между тем, будто забыл о Дэвиде. Он мычал себе под нос, шатаясь из стороны в сторону, опустив руки до земли и запрокинув голову. Его пустой глаз медленно двигался по кругу. Дружок словно о чём-то думал или вспоминал что-то важное. Но вот он тряхнул головой, буркнув себе под нос: «Знаю и без тебя», а потом посмотрел на Дэвида, как раз решившего проверить иной потенциал Бруно. Дружок, придав глазу горестный вид, отрывисто пробасил:

— Мне… было… по…больно! А я… ведь… хотел…по-хорошему! А… теперь… я тоже…должен… зт… сделать тебе… БОЛЬНО!!!

И тут произошла новая неожиданность. Дружок вздулся, его одежда превратилась в лохмотья, а руки расслоились на десятки щупалец, угрожающе блеснув выросшими лезвиями. Из боков и из спины с неприятным лопающимся звуком выросло ещё с пару десятков острых ломаных конечностей с множеством сочленений. У Дэвида было лишь мгновение, чтобы уйти в обострение, но предчувствуя нелёгкое противостояние, он предпочёл обострить рефлексы.

Спустя мгновение щупальца и конечности заметались по всему пространству, пытаясь обезвредить Шепарда путём временного умерщвления. Дэвид, между тем, на пределе установленного им лимита, начал осуществлять свой план, надеясь, что он сработает. Проскакивая между лезвиями или уворачиваясь от них, нарушая законы гравитации при помощи АЛТ, его организм начал выбрасывать из себя в воздух крохотные чёрные крупицы. При этом с каждой секундой, с каждым вздохом, двигаться Шепарду приходилось всё сложнее и сложнее. В итоге он вынужден был воспользоваться обострением, но даже когда мир замедлился, это не помогало ему уходить от острых лезвий Дружка, также выделявшего яд. В этот момент Дэвид пожалел о том, что он так и не воспользовался возможностью позаимствовать силу авраамейца, что дало бы ему возможность нейтрализовать яды.

Но вот, когда одно из щупалец всё-таки достало Шепарда, пронзив ему насквозь плечо, выделяемый Дэвидом яд возымел эффект, превзойдя яд Дружка. Яд грибных спор, которые даже находили в глубинах внутреннего космоса, проник в тело существа и начал уничтожать его изнутри.

Монстр замер, задрожал всем телом, а затем, завыв диким зверем, начал резать себе грудь и лицо. Маска окончательно спала с его лица, обнажив череп с натянутыми лоскутами кожи, соединённые проволокой и металлическими скрепами. На его лбу был выжжен иероглиф «человек». Рот, стянутый толстыми проволоками, с трудом открывался, а изнутри выливалась смесь крови, слюней и желудочного сока. Тварь упала на колени, изогнулась и, издав душераздирающий вопль, и ещё с большей энергией стала себя резать.

«Так он смесь марионетки и галатея?» — изумлённо подумал Дэвид. Открытие было настолько неожиданным, что он совсем позабыл о том, что в его плече всё ещё торчало щупальце противника, и оно было осязаемое. И лишь когда его собственный организм начал выталкивать из себя чужеродное тело, он опомнился. Дэвид поймал конечность в самый последний момент и, не смотря на весь риск, проник в сознание существа.

Его словно втянуло в неуправляемый водоворот из сотни воспоминаний и опыта десятка людей. Всё было перемешено и оборвано. Вокруг Шепарда проносились эпизоды из жизней совершенно разных людей: роста, цвета кожи, телосложения, характеров. У каждого из обрывков памяти был свой эмоциональный оттенок: радость, печаль, смех, горечь, ненависть, нежность, но всё соединилось тонкой алой нитью мести. Эти люди жаждали ничего, кроме мести. Дэвид ухватился за эту нить и увидел то, что объединяло всех этих людей до того, кем они стали сейчас.

Все они были сосланы в Пустоши и работали в шахтах одни или с родственниками, которых они теряли или они их предавали. Там они начали терять и своё здоровье, как и человечность.

Наконец, Шепард смог прорваться через водоворот воспоминаний и проник в сознание человека, имевшего когда-то облик крохотного мужчины с волосами цвета меди и когда-то живыми серыми глазами. Дэвид проник в его самое яркое воспоминание.

Он стоял посреди большой пещеры, освещённой множеством пламень-сфер. Большинство людей вокруг Дэвида, ставшего медноволосым юношей, имели смазанный и не сфокусированный вид, кроме ещё десяти человек. Шепард не видел их лиц, скрытые за капюшонами, но он был почти уверен, что это те же люди, которые в будущем станут одним целым: длинноруким чудовищем способным быть в двух пространствах одновременно.

Между тем, всех их взгляды были устремлены вперёд. Там, на кое-как возведённом возвышении из плоских и широких камней, сидел сгорбленный мужчина, скрестив ноги и сцепив руки. Его полностью скрывали тени. Возле возвышения сидели ещё три человека, чьи лица скрывали балахоны с капюшонами: двое по краям постройки, один посередине. Ещё три человека стояли в глубине пещеры. Лицо двоих скрывали густые тени, а в противоположной точке от них стоял сутулый лысый старик в очках с толстыми линзами и с неприятным дряблым приоткрытым ртом, полным гнилых зубов. Всё это предавало ему вид жадного до наживы зверёныша. Дэвиду он показался смутно знакомым, но ему некогда было вспоминать, кем он был, так как Шепарда привлёк внимание ещё один человек. Именно он, по большей части, владел толпою.

Высокая грациозная фигура в алой маске двигалась ровным шагом из стороны в стороны, и говорила тихим умиротворяющим голосом. Фигура возвещала о справедливости, истине и мести. О том, что осириссийцы, хатиманцы и, конечно же, каиниты заслуживают кары. Они, говорила фигура, дважды чуть не уничтожили мир, но им всё это сошло с рук. Человек говорил о предательстве тех, в кого они вложили надежду: в «Параллель», что в руках Бена Гури превратилась в не меньшее зло, чем каиниты или осириссийцы. Потом, благодаря слабоволию Джянчи Хешанга, она превратилась в ручного пёсика Межпространственного Совета, ныне вотчины осирисийских ортодоксов. Говорил человек и о собственной слабости, о ещё одном предательстве. О предательстве людей, что предпочли идти трусливым путём вместо того, чтобы начать действовать. Он говорил о тех, кто помог их запереть здесь, лишив их сил и свободы. Но если все те, кто здесь присутствуют, помогут им в их святом деле, то они приобретут свободу, справедливость и месть!

Люди впитывали слова этого человека с жадностью, пусть их взгляды и были устремлены не на него, а на мужчину, сидевшего на возвышении. Дэвид тоже слушал, как заворожённый, но ему всё это не нравилось. Высокий человек в маске говорил правильные вещи, но вот предложенные им решения вызывали у него холодную неприязнь.

«Это фашизм угнетённых!»

Мир вдруг замер, задребезжав. Из глубины пещеры вышла одна из двух таинственных фигур. Поначалу она не имела лица, лишь размазанное пятно. Но вот пятно рассеялось, и перед Шепардом предстал человек с изуродованным лицом и седыми жидкими волосами. Он подошёл к возвышенности, посмотрел прямо в глаза Шепарду, оскалился дряблым, почти лишившимся зубов, ртом и торжественно произнёс:

— Не рано ли ты празднуешь победу, Шепард? Извини, но ты ещё не выиграл этот бой.

Тчи поднял правую руку с выставленным указательным и оттопыренным большим пальцем, резко направил её вперёд, а потом, отбросив назад, произнёс: «Бах!»

Вынырнуть в реальный мир из сплетения памяти десятка человек оказалось куда проще, чем в них проникнуть. Дэвид бросил щупальце и устремился в сторону, но чуть ранее ледяной влажный туман что-то разорвало, влетев внутрь на башенной скорости. Снаряд мимолётно блеснул яркой вспышкой, а затем превратился в паутину алых светящихся нитей и заполнил собою всё видимое пространство. Шепард, предчувствуя, что эта сеть принесёт с собою странную усыпляющую боль, изо всех сил пытался не попасться в неё! И вот, когда казалось, что ему не уйти из западни, из образовавшегося, но ещё не затянувшегося разрыва появились шепчущиеся, чёрные тени, источая куда более уничтожительный холод, чем серый дым подпространства, и заполнил собою всё и вся.

* * *

В тот момент, когда Дэвида заманили в подпространственную ловушку, в одной из палат Медицинского этажа очнулся человек. Один из тех, кто ещё не до конца оправился после нападения усыпляющих автономов-мошек.

Человек сдавлено закашлял, а затем из его рта выпал маленький шарик, испачканный слизью. Отчистив его, он сжал шарик в правой руке, и через несколько секунд его ладонь покрыла красно-белая матовая перчатка. Подождав ещё с несколько секунд, он аккуратно пошевелил каждым пальцем руки, а затем, в определённом порядке, согнул их. Из слабой вспышки света ему на ноги упали аккуратно сложенные вещи. Оторвав от себя датчики медицинских машин, он поднялся, сбросил больничную пижаму и оделся в чёрный костюм, а лицо скрыл за маской с длинной тонкой щелью в районе глаз. Нацепив поверх себя плащ с капюшоном, он медленно направился к выходу, но вскоре остановился. Он склонил голову и словно боролся с каким-то неприятным решением. В конце концов, человек выпрямился и сделал ещё одно простое движение пальцами и поймал из воздуха круглый плоский предмет на ремешках. Надев его на запястье, он нажал в центр прибора, сделал шаг вперёд и прошёл сквозь невидимый занавес.

Человек шёл сквозь туман, находясь сразу в двух измерениях. Серый туман был полон влаги и холода, но в нём отчётливо проступали очертания реального мира. Человек не находился в полноценном подпространстве, а скорей аккуратно касался её поверхности, отчего мог не беспокоиться о возможных последствиях, но при этом ему не очень льстил такой способ тайного перемещения, но в этот раз риск был слишком велик. Если он даст волю своей ненависти, то весь план пойдёт под откос.

Человек в чёрном прошёл через коридор, незамеченный стражами, вышел на лестницу, а потом, поднявшись на этаж выше, вошёл в прихожую Лицензионного архива: серый мир окрасился оттенками жёлтого. Однако он не направился туда, хоть и боролся с искушением это сделать, а пошёл вдоль его, казалось бы, сплошной золочёной стены.

Вторженцу чудилось, что он идёт долгие, долгие часы. Ему очень хотелось совершить прыжок в подпространстве, но меры защиты не позволяли ему это сделать. Если в «Параллели» узнают об уязвимости, которую он сейчас использует, то о задуманном можно забыть навсегда.

Наконец, перед ним появилась высокая металлическая дверь, но человек в чёрном, не останавливаясь, прошёл сквозь неё. Он спустился по длинной узкой лестнице. Лестница привела его в высокий длинный коридор. Он упирался во врата, походившие на двери сейфа. Вторженец резко остановился в проёме и внимательно осмотрелся. Никого! Затем он медленно подошёл к вратам и осторожно дотронулся до них. В его тело проник электрический заряд, и невидимая сила выкинула его из подпространства. Прибор на запястье заискрился и перегорел. Человек, вернувшись в реальность, чуть не потерял равновесие, но ему удалось устоять на ногах. Выпрямившись, он внимательнее рассмотрел врата, теперь отчётливо слыша странный стрекочущий звук, исходивший от преграды и, выругавшись, произнёс себе под нос:

— Адамантий и Прозерпин!

— А ещё биометрическая идентификация, которую может пройти лишь один единственный человек и это точно не ты, Тчи.

Человек в чёрном резко обернулся и увидел, как в левом углу у входа появилась голова Чуви. Она словно весела в воздухе. Голова поднялась вверх, и вторженец понял, что мусорщик сидел, скрывшись под хамелеоном-плащом. Чуви закурил, внимательно рассматривая врага, а потом вздохнул и заговорил:

— Брось свои беспечные попытки проникнуть туда. Тебе не уничтожить ни Сестёр, ни их замену, Тчи.

— Что ж, придётся с тобой согласиться, Чуви, — тяжело вздохнув, ответил вторженец. — Хотя я прекрасно знал, что шансы сюда попасть после того, что я недавно вытворил, были минимальны. Ах, да! Думаю, что нет смысла это от тебя скрывать, но я не Тчи.

Человек в чёрном опустил капюшон и снял с себя маску. На лице Чуви появилось неподдельное удивление. Настолько, что с лица мусорщика исчезла ехидная ухмылка, а изо рта выпала сигарета. На него смотрело молодое золотокожее лицо, обрамлённое каре со скошенной чёлкой. Мальчишка загадочно улыбался и смотрел на Чуви ледяным взглядом радужных глаз. Мусорщик натянуто ухмыльнулся и невесело произнёс:

— Вот те на! В жизни бы не подумал, что всё это твоих рук дело, Эхнатон!

* * *

— Мда, кажется, мой запас удачи закончился в самый неподходящий момент, — сумрачно пробормотал Тчи.

После того, как исчез Дружок, он продолжил наблюдать за целью через оптику прицела подпространственной винтовки. Когда настал подходящий момент, он выстрелил из неё. Из дула оружия вылетела не пуля, а шарик. Разогнавшись до допустимого предела, он ушёл в подпространство, где должен был достать свою цель — Дэвида Шепарда, превратившись в энергетическую парализующую сеть.

До поры до времени всё шло лучше некуда, но, к его раздражению, против него всё-таки сыграл не засчитанный ранее фактор — Сплин. Казалось, ему удалось на время избавиться от назойливого посланца тёмного слоя межпространства, но он ошибся. Чудовище умудрилось просочиться в крохотное отверстие, образованное его снарядом, и оно завладело тем крохотным, искусственно созданным подобием настоящего подпространства. А после…

Недостроенный этаж заполнили живые шепчущие тени, повеяло замогильным холодом. Тчи быстро обернулся с винтовкой наготове, но что-то выдернуло оружие и унесло её в никуда. В тоже мгновение, невидимая сила: обжигающая холодом и наполняющая разум жутким шёпотом, лишила его возможности двигаться. Почти сразу, против его воли, Тчи заставили сесть на колени и положить на них руки. Секундой спустя, из бурлящей тьмы перед ним вырос невозмутимый Дэвид Шепард, окружённый паром регенерации и испарениями потустороннего инея, которым он был частично покрыт.

— Ну, что скажешь? — как ни в чём не бывало, спросил Тчи Дэвида.

— Скажу, что? — бесцветно сказал Шепард.

— Ты ведь слышал ту речь? Разве они не правы? «Параллель» заслуживает не меньшей кары, чем осириссийцы или каиниты! Эту организацию нужно уничтожить на корню, как то, что лишь мешает прогрессу!

— Ты заблуждаешься, Тчи. Ты мыслишь прошлым и не смотришь по сторонам. Может раньше у «Параллели» были тёмные времена, но организация меняется в лучшую сторону. Просто в сложившейся ситуации делается это не так быстро, как всем хочется.

— Так ты считаешь, что те люди, которые до сих пор не наказаны, а таких в организации до сих пор много, не должны понести заслуженной кары?

— То, что ты говоришь, сродни нацизму или военной диктатуре. Если я хорошо понял идеологию Бена Гури, который во многом виноват в бедах «Параллели», то он был как раз идеологом второго. Ну а ты недалеко от него ушёл. Поэтому не жди, что я стану твоим союзником и заодно союзником Бранэзра. Я не хочу быть союзником кого-либо. Мне важна моя личная цель. Да, я действительно не смогу достигнуть её в одиночку. Но если выбирать из двух зол, то я выберу меньшее.

— Ясно, — протянул Тчи, подняв голову к небу. Его волосы трепал ветер, а изуродованное лицо тускло освещала луна. — Тогда мне придётся уйти с голыми руками.

— Уйти? — невольно усмехнулся Дэвид. — Значит ты очередная марионетка?

— Кто его знает, — растянулся в лукавой улыбке Тчи, и вдруг щёлкнул языком. Его тело изнутри осветилось угрожающим светом, и раздался взрыв. Дэвида прикрыла стена теней, но он даже бровью не повёл.

— Ты ему дал уйти? — послышался вежливый и смущённый голос Второго.

— Он всё равно бы ушёл, так как это не его настоящее тело.

— Тогда, где же он?

— Это нам и предстоит выяснить. Вам удалось охватить своей сетью весь город?

— Почти, но мы не смогли проникнуть внутрь «Параллели».

— За это можешь не беспокоиться. Если он прячется там, то его ждёт неожиданный сюрприз.

— Так ты думаешь, что это всё-таки он?

— Я в этом почти уверен, — мрачно протянул Дэвид, осматривая свои боевые перчатки. — Все сомнения вскоре, так или иначе, разрешатся.

* * *

— Ну и зачем, ты взял и выдал себя, идиот? — удивление на лице Чуви сменилось глумливой улыбкой. — Сбежал бы и всё.

— И ты бы дал мне сбежать? — продолжал загадочно улыбаться Эхнатон.

— Я? Нет, конечно, но когда противник вот так легко сдаётся, то…

— А кто тебе сказал, что я сдаюсь?

— Так ты серьёзно хочешь попытаться прорваться внутрь и устроить там бедлам? — Чуви продолжал глумливо улыбаться, при этом разочарованно замотав головой. — Любопытно, но ради чего ты идёшь на такие безрассудства, малыш!?

— Я тебе не малыш, Камаль! — резко ощетинился Эхнатон, теперь смотря на мусорщика зверем. — И ты не забыл, что кроме Сестёр здесь есть ещё кое-что, не менее ценное, а?

Осирисиец резко расправил свой плащ, и оттуда роем вылетела чёрная пыль. Устремившись к Чуви и окружив его, она заискрилась и, после щелчка пальцев Эхнатона, вспыхнула красным пламенем с чёрными всполохами. В тоже время осирисиец рванул к выходу в обход пожара. Но не успел он добежать до лестницы каких-нибудь полметра, как огонь с всасывающимся звуком потух, а через секунду путь ему преградил Чуви: плащ почти полностью сгорел, как и левый рукав комбинезона, но в остальном мусорщик был полностью цел.

Чуви упёрся ногами в землю и приготовился нанести по врагу сокрушительный удар правой рукой, но Эхнатон успел в последний момент отпрыгнуть назад. Ударная волна лишь оставила неглубокую вмятину в броне, которая не помешала осирисийцу контратаковать.

Эхнатон, злобно сверкнув глазами и поджав губы, быстрыми движениями начал бросать в мусорщика иглы. Чуви легко уходил от них, не отставая от врага и понемногу его догоняя. Больше десятка шипов столкнулись с металлическими стенами, но они не упали с выразительным звоном, а словно прилипли своими кончиками к поверхности. Последнее жало вонзилась в почти незаметный стык возле одной из ламп. Увидев это, Эхнатон быстро щёлкнул пальцами и создал мощный электрический заряд. Передав его остальным иглам, усилив раз в десять нарождающуюся молнию, он направил её в мусорщика. Чуви, заметив яркие вспышки, оглянулся, усмехнулся, повернулся к Эхнатону спиной и поглотил левой рукой мощный электрический заряд. Ещё не успев полностью восстановиться, левый рукав комбинезона вспыхнул и сгорел до плеча, оголяя татуировку на левой руке Чуви: шипастые ветви стали пылать мистическим красным огнём.

— Что за детский сад, Эхни? — разочарованно произнёс Чуви, поворачиваясь к тяжело дышащему осирисийцу, прижатому к вратам хранилища. — Ты ведь прекрасно знаешь, что энергетические атаки против меня бесполезны! Чего ты этим доби…кха, кха… Что за чёрт?

Мусорщик, болезненно кашляя, прикрыл рот ладонью. Убрав её ото рта, Чуви увидел на ней кровь, и тут у него подкосились ноги. Он упал на колени. Мусорщик удивлённо уставился на Эхнатона. Тот самодовольно улыбался, а в его глазах горели злорадные огни.

— Знали ли бы вы, дядюшка Чуви, какое это удовольствие видеть на вашем зверином лице столь не свойственное вам удивление, — со странным придыханием, недобро хихикая, протянул Эхнатон. — А за последние минуты, я удостоился это увидеть дважды!

— Как тут не удивишься, когда ребёнок, которого ты вроде бы знал ещё мелким сопляком, с удивительной увёртливостью скрыл в себе настоящего демона. Надо же, а ведь все утверждали, что тебе не суждено освободить в себе авраамейские гены.

— Для меня это само стало поразительным открытием, — перестав улыбаться, мрачно ответил Эхнатон. В его глазах промелькнула тоска и чувства вины, что не скрылось от Чуви. Мусорщик, вновь откашлявшись кровью, посмотрел на юношу и, слабо присвистнув, дрожащим голосом сказал:

— А ведь об этом даже подумать никто не мог! Это ведь ты был виноват в том пожаре, так ведь, Эхни?

— Я виноват?! — взревел Эхнатон, в приступе ярости сорвав с себя плащ, — Я — жертва! Моя семья — жертва! И во всём виноваты все вы! И хочу, чтобы вы все сдохли!!

Эхнатон щёлкнул пальцами, и Чуви почувствовал, как начал гореть изнутри. Но осирисиец, ослепленный гневом, не увидел, как мусорщик успел секундой ранее сделать сложное движение левой рукой, а затем, хлопнув ими, соединил между собою ладони, будто в молитве. Перед ним из воздуха появился чёрный куб. Когда чёрное пламя вырвалось через рот и глазницы мусорщика, он рассоединил руки, что заискрились жуткими чёрными молниями и с силой прижал их к кубу. Пламя, резко вспыхнув, так же неожиданно погасло. Молнии на руках мусорщика наоборот: забили во все стороны. Каждая из них, ударяясь в куб, беззвучно исчезала в нём без следа, а через несколько секунд всё утихло.

Осирисиец, испуганно прижимаясь к вратам и прикрываясь руками, с ужасом смотрел на то, как впустую прошла до этого ни разу не подводившая его атака. Мусорщик, при этом тяжело дышал, а его тело было покрыто страшными ожогами. Левая рука вместе с арсеналом полностью сгорела, половина органов были выжжены и на их восстановление потребуется куда больше времени, чем обычно. Однако Чуви, слабо улыбнувшись, аккуратно дотронулся до куба указательным пальцем правой руки и чуть надавил на него. С обратной стороны, с грохотом выпушенного пушечного снаряда, что-то вылетело. Эхнатон, всё ещё не веря в то, что его атака не возымела нужного эффекта, слишком поздно понял, что ему грозит. Он только и успел слабо охнуть, перед тем, как неведомая сила впечатала его вглубь врат, почти на полметра. Осирисиец пронзительно захрипел и медленно сполз на пол, безвольно опустив голову на грудь. Из него широкими струями потекла кровь, и повалил регенерационный пар. Между тем, куб медленно погрузился под землю, а Чуви, поднялся на ноги. Всё его тело также покрывал алый пар регенерации. Он пощупал там, где раньше был пояс с кармашками, и тихо выругался. Чёрное пламя успело уничтожить регенераторы. Вздохнув, он невесело тряхнул головой и хрипло произнёс, не к кому конкретно не обращаясь:

— Тия была бы в восторге, зная, что идея, её и её предков, наконец, возымела эффект. Обидно, что это ни к чему хорошему не привело. Но что же внутри тебя происходит, если ты так долго подавлял в себе ненависть к нам всем, Эхни, ась? Да, каждый из нас виноват в том, что мы не увидели в тебе эту тьму.

— Если ты признаешь свою вину, дядя Чуви, тогда будь другом, понеси заслуженное наказание, — слабым голос, отозвался юноша.

— Ась? Я посмотрю, ты никак не угомонишься, Эх…

— Я сказал: ПОНЕСИ ДОЛЖНОЕ НАКАЗАНИЕ!!! — взревел Эхнатон и вспыхнул ослепительным белым пламенем с чёрными всполохами. В туже секунду осирисиец стрелою вылетел из вмятины и сбил с ног ошарашенного мусорщика. Эхнатон, от которого всё вокруг начало медленно плавиться, сжал шею Чуви и, бешено смотря на него, вновь взревел:

— ПРИМИ НАКАЗАНИЕ!!! ИНАЧЕ Я ЗДЕСЬ ВСЁ К ЧЕРТЯМ СОБАЧИМ СПАЛЮ!!

Чуви смотрел на юношу странным задумчивым взглядом только-только восстановившихся глаз, совершенно не обращая внимания на то, что его одежда полностью сгорела, а кожа обуглилась, оголяя мышцы, а вместе с ними и кости.

— Принять наказание? Я виноват лишь в том, что не увидел в тебе тьму. Но то, что ты творишь, достойно огромной порки, мелкий ты сопляк!

— Вот значит как? — тихо произнёс Эхнатон. Его лицо приняло горестное выражение. — А вы мне всегда нравились, и я меньше других винил вас в том, что произошло с моей семьёй. Но теперь я вынужден это сделать. Простите меня, дядя Чуви.

Пламя взмыло во все стороны. Ещё чуть-чуть, и мир вокруг превратился бы в ад, но вдруг на весь зал раздался пронзительный и злобный крик:

— Ты что вытворяешь, тупой младший брат?!

Пламя резко потухло, отчего мир теперь казался невероятно тусклым, почти тьмою. Эхнатон испуганно посмотрел в сторону лестницы и увидел свою сестру. Нефертати — в больничном халате, бледная и слабая, поддерживаемая под плечо не менее бледным Дзюбэем, смотрела на брата во все глаза. В них были разочарование, злость и печаль.

* * *

Тчи хрипло вздохнул, а все его чувства болезненно обострились. В голове словно стучали тысячи молоточков. Окружённый синеватым тусклым светом и такой же желеобразной жидкостью, он тяжело и часто дышал. Спустя долгие секунды Тчи дотянулся до рычага и потянул его на себя, спустив жидкость с неприятным хлюпающим звуком. Ещё через несколько секунд открылась дверца люка. От его спины и головы отсоединились трубки, провода, и исчезли фиксирующие ремни. Отдав себя силе притяжения, он глухо упал на пол, погруженный в густой полумрак крохотного квадратного помещения, плотно заставленного компьютерами и датчиками.

«Когда же всё пошло не по плану? — с трудом став на колени и содрав с себя дыхательную маску, с подозрением осмотревшись по сторонам, устало подумал Тчи — Может зря я начал артачится на него? Но как мне было устоять перед таким соблазном?! Тот, кого я больше всего презираю и ненавижу, сам пожаловал ко мне в руки! Как обидно, что он не вернулся сюда раньше. Может быть, я смог перестроить свой план так, чтобы весь основной удар прошёлся по нему? Но я не о том думаю. То, что я не смог всё завершить по сценарию, его вины не было… Впрочем… он явно меня в чём-то подозревал. Зря я тогда лишил насолить Ти и Ти и взорвал тот мост. Это было глупостью, большой глупость. Но… ведь никто кроме него не стал меня досаждать с излишними вопросами! Нет, его подозрения были лишь его личными размышлениями. Всё случилось лишь в самый последний момент. Я слишком трухнул, когда услышал об изменении плана праздника старпёров. Чёрт! Я привлёк внимания Чуви! А я ведь так хотел обойтись без помощи Эхнатона. Нет, он меня здорово выручил, но… этот идиот увлёкся! И теперь эта сука Хоппер будет рыскать везде, где только можно! Я почти уверен, что все мои сюрпризы на будущее теперь будут бесполезны! Но, что это я всё о плохом? Ведь основной план удался, пусть и не так, как мне хотелось изначально, а я и так собирался покинуть Пагоды. Ммм… покинуть их по-быстрому или… всё-таки стоит рискнуть? Как ни странно, риск мне куда более выгоден, так как это тело будет очень жалко потерять. Так, что…»

Тчи поднялся и нажал на сенсорную панель. Стена перед ним уехала вверх. Но не успел он выпрямиться и посмотреть вперёд, как что-то рассекло воздух и упёрлось ему в лоб, чуть его проткнув. Из ранки потекли струйки крови, но Тчи не обратил на это ни малейшего внимания, так как он весь был сосредоточен на стоявшем перед ним человеке, которого он ненавидел больше всего на свете и желал ему смерти. Тчи мог это посчитать за неудачу, но он это воспринял, как маленький бонус за проделанную тяжёлую работу. Перед ним стоял, одетый в боевой комбинезон мусорщика, серьёзный и бледный Бэбил Мендель.

— Добрый вечер, Су Цзинсун. — спустя томительные секунды, осветив своё мрачное лицо грустной улыбкой, заговорил Бэбил. — Как твои дела? Судя по тебе, не очень.

* * *

Нефертати испытывала странную смесь страха, разочарования, переживания за брата и презрения к нему. Она, поддерживаемая Дзюбэем, бросила короткий взгляд на то, что осталось от Чуви: обугленный скелет, испускавший бледно-алый дым. Медленно, но уверенно он обрастал мышцами, нервами и сосудами.

«С этим по любому ничего не случилось бы сверхъестественного» — с холодной иронией, подумала Нефертати и сосредоточилась на брате.

Яркое бледное пламя потухло, но юноша словно бы светился изнутри, будучи при этом полупрозрачным. Его волосы стояли дыбом и медленно шевелились, словно это были языки пламени, а каплевидная жемчужина во лбу ярко пульсировала и испускала во все стороны изменчивые волны света. Он тяжело дышал и отводил глаза от пронзительного гневного взгляда сестры. Его нижняя губа вдруг нервно задрожала, и на его лучащейся коже проступил румянец.

«Бабка была бы довольна, если была жива, чтоб ей вечно гореть в первородном пламени — испуганно подумала Неф. — Её мечта, и всех этих проклятых предков, как никогда близка к осуществлению. Мой бедный, глупый и любимый младший брат стал на путь превращения в нулевого человека, а бедная мама зря крышей поехала!».

Нефертати, резко освободилась из-под опеки Дзюбэя. Тот не стал возражать и просто проводил её отстраненным взглядом, и она на слабых дрожащих ногах направилась к брату.

— Я тебя спросила! Что ты здесь вытворяешь, Эхни?!

— Я просто… защищаю честь с-семьи, с-с-сестра, — по-прежнему отводя взгляд, сжавшись, замямлил Эхнатон. — Они д-давно…

Звонкий размашистый звук! Нефертати, выпучив глаза, ускорилась, дохромала до брата и отмерила ему эффектную пощёчину, при этом чуть не упав. Эхнатон качнулся и испугано посмотрел на сестру, схватившись за щеку.

— Идиот! — вновь взревела Неф, нанося вторую пощёчину брату, отчего он чуть было не упал на бок. — Честь семьи? Какая ещё, к чёрту, честь семьи?! Нашей семейке нужно было доказывать свою правоту, а не жалеть себя! И доказывать не силой, а словом и делом, как наши предки во времена Второй Башенной! А что делаешь ты? Ты чуть не уничтожил то, что так бережно хранила, создавала и восстанавливала госпожа Яирам!

Куда более звонкий размашистый звук. Ноги Нефертати подкосились, и она упала. Схватившись за мгновенно покрасневшую и вздувшуюся щеку, она посмотрела на своего брата во все глаза. Эхнатон смотрел на сестру сверху вниз высокомерным холодным взглядом с куда большим презрением и ненавистью, чем чуть ранее смотрела она на него.

«Он, что вложил в удар часть собственной жизненной энергии? — растеряно подумала Нефертати. К его горлу поступил страх. Не за себя, а за брата. — О, Осирис! Он действительно близок к тому, чтобы стать нулевым человеком!»

— Я идиот? — Эхнатон заговорил очень холодным злым голосом. — Это ты — дура! Яирам тобою манипулирует, а ты повелась на это!

— Манипулирует? — к Нефертати начала возвращаться обычная агрессивность. — Что-то плохо она это делает, когда я порой перегибаю палку в своих попытках доказать свою правоту или защищая нас с тобой!

— Как по мне, она просто даёт глупой Неф капризничать, иначе она бы точно взорвалась, — подняв брови, саркастически заметил Эхнатон. — В том числе и в буквальном смысле! Если бы она действительно хотела нам помочь, то давно бы уничтожила тех мерзавцев, что мучили нашу мать и отца! Тех, кто довёл нашего прадеда до самоубийства!

— Чего-чего? — Неф резко подскочила к брату, их лбы соприкоснулись, а между жемчужинами заиграли настоящие искры. — Я не собираюсь никому мстить! Зато я собираюсь всем доказать, что я лучше их! Я заставлю их лизать мне пятки! А нашу мамашу довела чёртова бабуля, и не кто-либо ещё! А папаша просто слабовольный мешок с ослиным дерьмом!

— Не смей оскорблять папу!!! — взревел Эхнатон. Он вновь начал светиться и испускать волны жара. Неф испуганно отступила назад, прикрываясь руками. На лице Эхнатона тоже появилась тень страха, но потом он расплылся в зловещей ухмылке, которая почти сразу переросла в нездоровый смех.

— Быть не может, — озабочено покачав головой, с трудом выдавила из себя Нефертати. — Ты совсем поехал крышей, братец, прям, как мамаша с бабкой.

— О нет, я в здравом уме, в отличие от тебя, — перестав смеяться, снисходительно и недобро протянул Эхнатон. — Ты говорила, что хочешь доказать свою правоту и превосходство? Чушь! Ты просто занимаешься тем, что огрызаешься и оскорбляешь всех тех, кто на тебя косо посмотрит! А Я! Я несколько дней назад доказал своё превосходство и снова повторю его сегодня, принеся кару своим, НАШИМ, обидчикам, сестра!

— Извини, братец, но ты, кажется, попал по своим! — Нефертати презрительно посмотрела на брата.

— Ты, что не поняла меня?! Они нас боятся! Они ждут повода, чтобы запереть нас в клетки, посадить на цепи! Ну, а пока они просто пользуются нами! Даже он! — Эхнатон, выпучив глаза, указал на Дзюбэя, что смотрел на него безразличным взглядом. — Если бы не приказы его отца, разве он общался с нами? Как и Дайана!

— Мне тебя жаль, Эхнатон, если ты увидел в наших поступках страх или притворство, а не искренность, — подал голос Дзюбэй, вяло моргнув, а потом посмотрел на Нефертати. — Я всегда тебя уважал Неф, а потом и полюбил.

— Нашёл время признаваться в чувствах, придурок! — сильно покраснев, взорвалась Нефертати.

— Но я никогда это не скрывал, и ты прекрасно об этом знаешь, — не весело пожав плечами, ответил Дзюбэй. — То же самое могу сказать и про Дайану. Она считает тебя Неф лучшей подругой, а тебя, Эхни, младшим братом. Как и я. И поэтому мне жаль тебя, искренне жаль, так как ты всё это время скрывал в себе столько боли, а мы и так и не увидели её.

— Да пошли вы все! — выплюнул из себя Эхнатон, после нескольких секунд замешательства, во время которых, он смотрел на Дзюбэя с отрытым ртом, с чем-то борясь. — Зато я вас всех ненавижу! У нас есть сила, а мы должны пресмыкаться перед теми, кто нас оскорбил и унизил?! Нет! Не смотрите на меня так, Дзюбэй!! Верни свой безразличный взгляд, немедленно!! Я… я… это я убил нашу мать и устроил тот пожар!!! О, я вижу, тебя это удивило, а тебя разве это не ужасает, сестра?!

— Да я всегда об этом знала, — устало и тихо проговорила Нефертати, грустно смотря на брата. — И вины твоей в этом никогда не было.

Эхнатон обомлел и стал почти обыкновенным человеком. Он жалобно посмотрел на сестру, а по его щекам потекли слёзы, но вот его лицо искривилось гримасой ужаса, а слёзы испарились. Его кожа стала прозрачной, и из него вырвалось белое пламя.

— Тогда у меня нет выбора, сестра! Я вас всех уничтожу! А потом поднимусь в Рай и уничтожу его самолично!

— Извини, но мы не можем тебе позволить это сделать. Я достаточно выслушал, и поэтому вынужден вмешаться.

Эхнатон посмотрел в сторону лестницы и на его лице отразился животный страх, когда он увидел в проёме высокого лысого мужчину в длинном чёрном сюртуке с пепельной кожей, короткой бородой и тусклыми пурпурными глазами. Вся сила Эхнатона в мгновение ока испарилась, а нижняя губа истерически задрожала.

— Г-г-господин Риши!! — только и смог выдавить из себя мальчишка.

* * *

Бэбил не хотел в это верить, хоть и первым выдвинул такое предположение после того, как вник в проблему Тчи. Да ему никто и не поверил. Ведь Су прошёл не одну проверку, но Бэбил ему не верил. И причиной тому было не то, что Цзинсун грубил ему или делал подозрительные вещи, ведь прямых доказательств, ни у него, ни у кого-либо ещё, не было. Дело было даже не в интуиции в чистом виде. Просто он не видел в глазах Су радости и любви к людям с кем он общался, и к месту, где он живёт. Нет, он хорошо скрывал свою ненависть, но возможно из-за того Бэбил знал о нём то, что было напрямую связано с ним, по личным, совестливым причинам, то он чаще других замечал в глазах Су мимолётные проблески презрения ко всем и ко всему вокруг него. Но как бы ни было, всё поменялось, когда Бэбил узнал, что теперь его подозревал и Чуви и, как он признался ему, это было подобно прозрению. Случайность или упущение, но этого хватило, чтобы мусорщик взялся за эту мысль всерьёз.

И вот, Бэбил с горечью и сожалением, находясь в одном из дальних углов Арсенала, смотрел, как из потайного хода, обитого сплавом, что почти неслышно стрекотал, выполз Су в облегающем трико, пропитанного химическим раствором. Подняв голову с мокрыми, до плеч, волосами, он ужаснулся, но потом его лицо озарилось смесью радости и ненависти. Су улыбнулся, и это ничего хорошего не предвещало. Он выпрямился, сделал уверенный шаг вперёд, не смотря на то, что кончик гибкого лезвия Бэбила, угрожающе прижималось к его лбу, сложил руки на груди и заговорил весёлым будничным тоном:

— Вечер тебе, Бэбил! С чего это ты решил, что у меня что-то не так? Да, один мой сегодняшний эксперимент прошёл не очень удачно, но с кем не бывает?! Наверное, ты, как учёный, можешь меня понять. Хотя ты же в последние годы всё по цветочкам, да по картошке специализируешься.

— Моя семья никогда не занималась техникой, и ты прекрасно об этом знаешь, Су. Но если ты не против, то я с удовольствием посмотрел бы на твои труды или, может, мне позвать сюда Онардо?

— Ой, это всё ещё сырой материал, а я не хочу, чтобы он меня высмеял, знаешь ли, — буднично заявил Су, при этом слегка косясь на гибкое лезвие. — Тогда если я тебе не нужен, может, дашь мне пройти?

— Нет, Тчи, к сожалению, я не могу тебя отпустить, — грустно помотав головой, возразил Бэбил.

— Прости, как ты меня назвал? Моё имя Су, — возразил он, изобразив на лице невинность.

— Да, твоё имя — Су, но также ты называешь себя — Тчи.

— Чушь, какая! Зачем я должен себя так называть? — спокойно спросил Су, при этом в его глазах появилась тень угрозы.

— Хочешь, я покажу тебе кое-что забавное? — вдруг сказал Бэбил, лучезарно, улыбнувшись.

— У меня нет времени на старческие забавы, — в свою очередь, перестав улыбаться, натянуто произнёс Су.

— Что ты! Это много времени не займёт, — успокаивающим тоном ответил Бэбил, приподнимая очки. Из его уха вылезла паутина и пролезла под веко глаза. Затем оттуда вырос луч света, и между Бэбилом и Тчи появилось изображение. Они смотрели на окно, где Су, сидя на диване, играл во что-то на консоли. Но вот он бросил геймпад и исчез за пределами квадрата окна.

— Это было заснято где-то с полчаса назад, — без улыбки, сказал Бэбил, внимательно наблюдая за Су. — Ты, по идее, должен сейчас спать, да вот только твоё тело перестало подавать признаки жизни. И когда это произошло, я отчётливо услышал за этой дверью странные звуки. Будь любезен: не двигайся, иначе я вынужден буду тебя убить, Тчи! Мы изолировали твою Лицензию. Хотя ты и сам это должен был понять.

— А мне вот, что интересно, старик: как ты умудрился меня найти? — проигнорировав последние слова Бэбила, перестав улыбаться, едко протянул Су. Теперь его внимание было полностью сосредоточено на гибком лезвии Менделя.

— О, это было озарением! — хмыкнул Бэбил, сосредоточено всматриваясь в Тчи. — Ты устроился в «Параллель» за два года до появления Глицинии. Уже через какие-нибудь три месяца ты становишься любимчиком Онардо, а ещё приблизительно через полгода он доверяет тебе контроль над Арсеналом. И, надо сказать, ты добросовестно выполнял свою работу. Только вот три дня назад, когда случился этот злокозненный пожар, ты не прискакал сюда, как многие другие ответственные лица. Лишь на следующий день ты на короткий срок появился в техническом отделе. Каких-то жалких полчаса. Хотя, нет! Ты, судя по твоему виду, проводишь здесь круглые сутки. Я бы сказал, ты жил все эти годы здесь, а мы всё это время общались с твоей копией. Правда, когда твой союзник перегнул палку, тебе пришлось сильно понервничать. Ты мог заживо здесь сгореть, но так как за тобой следили, ты решил, что лучше лишний раз не выдавать себя, а зря. Лучше бы ты побежал сюда, сверкая пяткам! Всё кончено, Тчи. Ты арестован и даже не думай о побеге. Все выходы перекрыты. Я надеюсь, ты не думаешь, что я пришёл сюда в одиночку?

Тчи посмотрел прямо в глаза Бэбилу, очень сосредоточено и холодно, а потом на его лице снова появилась странная угрожающая улыбка, и он весело заговорил:

— Скажи, Би, ты когда-нибудь слышал о клане Цукиёми, который имел очень странный и таинственный союз с конфуцийским домом Тайянь?

— Ну, допустим, и что?

— Тогда ты слышал о том, что ещё до начала Первой Башенной войны потомки союза этих кланов стали заключать союзы с осирисийским малым септом Ях?

— Конечно, слышал, но потомки этого странного союза погибли ещё до Коллапса. Я не понимаю, к чему ты клонишь, Тчи? Вряд ли ты являешься их потомком.

— Нет, конечно, однако мне всегда были интересны их способности. Говорят, что дети от брака смешанной крови хатимано-конфуцийской с осирисийской умели исчезать в одном месте и буквально возникать в другом. Кажется, один из Вечных обладает похожими способностями, не слышал об этом?

— Я его даже лично знаю, но к чему ты клонишь? — настороженно произнёс Бэбил, на всякий случай, приготовившись к сопротивлению.

— О, ни к чему я не клоню, просто мне интересно твоё мнение, как учёного, — глаза Тчи загорелись обычным для него хитрым блеском. — И поэтому ещё один немало важный вопрос. Скажи, почему бытует мнение, что Серую зону нельзя обуздать? Мы ведь умеем проводить через него туннели, тем самым создавая порталы!

— Что за глупый вопрос. Даже не учитывая тлетворную радиацию и обилие ядовитых тяжёлых металлов, в Серой зоне нарушены законы времени и пространства. Если кто-то вздумает пройтись через него, не воспользовавшись за ранее созданной безопасной зоной, то он может запросто потеряться без возможности вернуться назад, а если и вернуться, то пройдя ужасные метаморфозы.

— Ага, тут и не поспоришь, — согласился Су, ещё сильнее растянувшись в хитрой улыбке. — А что ты скажешь, если я тебе поведаю, что обуздал, в какой-то мере, Серую зону, как когда-то это сделали люди тройного союза — Цукиёми-Тайянь-Ях?

— Что? — опешил Бэбил и напрягся всем телом. — Я тебе не советую ничего такого делать. Тебе не получится сбежать даже через подпространство!

— А я и не думал, — холодно засмеялся Тчи, подняв перед собой ладони, а затем он посмотрел на Бэбила взглядом полного презрения. — Пока не думал, так как у меня к тебе, старая куропатка, есть ещё один вопрос. Скажи мне, будь добр: ты что, и правда не знал, что моего отца в своё время выгнали на мороз?

— Я об этом узнал слишком поздно, — резко похолодев и побледнев, пробормотал Бэбил. — Я ведь тебе объяснял, что покинув «Параллель» я не мог знать всё, что там происходило.

— Однако ты даже не вспоминал о нём! Ни разу!

— Я многое для него сделал перед тем, как покинул организацию, — мягко, но одновременно совестливо произнёс Бэбил. — По крайней мере, всё в моих силах. Да и откуда я мог знать, что его ложно обвинили в пособничестве Каалкопфу!

— Не мог? — ядовито проговорил Тчи, прожигая Бэбила животной ненавистью. — Он писал тебе и искал встречи с тобой!

— Что? — растеряно, произнёс Бэбил, посмотрев на Су во все глаза (он всё ещё не вернул очки себе на переносицу). — Я впервые об этом слышу.

— Серьёзно? — усмехнулся Тчи, и вдруг отвёл назад плечи и сильно сжал спинные мышцы. — Извини, но даже если это так, но это не оправдывает, ни тебя, ни «Параллель».

Бэбил всё это время не терял бдительности, но то, что произошло далее, он никак не мог ожидать, пусть Су чуть ли не прямым текстом поведал ему об этом.

Из спины Тчи, вдоль позвоночника, разрывая ткань трико со свистящим звуком и выпуская серый дым, вылезли два ряда прозрачных цилиндров и Тчи исчез. Это произошло настолько быстро, что Бэбил не сразу сообразил, что произошло. Его гибкое лезвие на всякий случай рассекло то место, где только что стоял Тчи, но встретило пустоту. Мендель быстро надел очки и огляделся по сторонам, но ничего не заметил подозрительного. Паутина ожила, и Бэбил услышал Гарибальди:

— Что у тебя там произошло? Почему ты теперь один на датчиках?

— Ты не поверишь, Пепе, но он изч…

Бэбил вновь посмотрел туда, где недавно стоял Тчи и замер на месте, так как тот снова был там, но теперь его тело было будто нечётким, мерцающим. Бэбил только и успел открыть в растерянности рот, как вдруг Тчи устремился к Менделю. Гибкое лезвие издало хлёсткий звук и прошло через Су, ничего ему не сделав. Ещё одно короткое мгновение, и Тчи вплотную приблизился к Бэбилу, схватил его за плечи и толкнул спиною вперёд.

Мендель ожидал удара об твёрдую поверхность, но вместо этого он испытал странное ощущение, словно он прошёл сквозь желе. Через секунду его окружил ледяной серый дым, ещё через мгновение его одежда промокла насквозь, а после мир погрузился в первородную тьму. Но, не смотря на окружающий и поглощающий его мрак, Бэбил чувствовал, как Тчи сжимает ему руки, а он продолжал падать вне времени и пространства. И только Мендель это осознал, как вдруг он вернулся в реальность, но падение не прекратилось.

Со всех сторон его начал хлестать обжигающим холодом штормовой ветер. Через мерцающую голову Тчи, чьё лицо сейчас было полно садистского удовольствия, по-прежнему крепко держа Менделя за плечи, было видно звёздное небо, очень знакомое звёздное небо. Бэбил посмотрел через плечо и увидел, как внизу крохотным пятном располагались Пагоды, что с каждой секундой всё увеличивались и увеличивались в размерах.

«Но этого быть не может! — сбитый с толку, испуганно подумал Бэбил — Как он смог переместиться сюда из здания «Параллели»?! Это просто не возможно! В подпространство нельзя попасть из центрального офиса, не застряв на середине пути! Только если… только если он обеспечил себе крохотное окно на случай побега! Система — это будет воспринимать за погрешность! Но почему он сразу не сбежал? Ох! Прозерпин! Та комната была им покрыта! Он не позволил бы ему это сделать!»

Земля всё приближалась и приближалась, а поражённый случившимся Бэбил не сопротивлялся, но вот он вздрогнул, будто выйдя из полуденной дрёмы, и подумал:

«О нет! Что же я творю!»

Он резко перевёл взгляд на Су. Гибкое лезвие, что до этого безвольно трепыхалось на весу, ожило и нанесло удар по телу Тчи, но безрезультатно. Бэбил повторил попытку, но теперь удар прошёлся по пальцам рук Су, что по-прежнему крепко сжимали ему плечи. Но как только лезвие прошло по ним, они исчезли, и оружие вновь рассекло пустоту, а секундой позже кисти Су вновь материализовались. Бэбил выругался в сердцах и внимательно всмотрелся в Тчи. Он увидел, что испускающий серый дым цилиндры на спине Су не мерцали, как их хозяин. Он уже направил на один из цилиндров лезвие, но Тчи, угадав ход мыслей Менделя, успел схватить его у основания. Лезвие исчезло вместе с его рукой, издав ломкий звук. Тчи оскалился и до предела отвёл руку назад. Кисть появилась, сжатая в кулак, чуть заскрипела, словно натянутый до предела снаряд в катапульте и устремилась к лицу Бэбила. Мендель почувствовал, как кулак болезненно врезался ему в нос, как треснул череп, и прыснула горячая кровь. Тчи не остановился на этом и нанёс ещё несколько точных и быстрых ударов по лицу старика (от последнего удара треснула правая линза очков). Но Мендель не собирался оставаться в долгу перед противником. Он перехватил кулак Тчи левый протезом со спрятанным в нём Цепешом. Но только он активировал оружие, рука Су исчезла и, оставшись без пищи, оно жадно взвыло и зашипело. Тчи небрежно оттолкнул протез в сторону, вновь схватился обеими руками за плечи Бэбила и нанёс мощный удар головой прямо в лоб Бэбила, отчего у того посыпались искры из глаз. Бэбил тряхнул головой и, вновь направив на врага Цепеш, высвободил из него свет, озарив ночное небо. Когда свет померк, Бэбил понял, что и это ему не помогло: голова Тчи отсутствовала на туловище, но уже через несколько секунд снова появилась, продолжая мерцать, как и всё его тело. Но вот, ещё сильнее откинувшись назад, Су нанёс второй удар головой с ещё большей силой.

Хоть Бэбил почувствовал, как от второго удара головой у него раскололся череп, а лицо ему залила кровь, его сознание окончательно прояснилось от нахлынувших потрясений, а мозг быстро заработал.

«Так-так, значит, вот к чему были эти задушевные разговоры о Цукиёми-Тайянь-Ях и Серой зоне! Удивил, так удивил, но! Вот же дурачок, если ты думаешь, что совершил невероятное открытие! Придётся мне проучить тебя, и этот урок будет для тебя куда более неприятный, чем усиленный внутренней жизненной энергией удар по мне. Да и удары у него такие себе. Всё-таки он просто ученный, а не боец. Но ладно, чуть-чуть выжду и приступаю!»

Земля продолжала приближаться, ветер свистел в ушах, обволакивая двух стремящихся вниз людей. Оба струились дымом. Мендель — алым паром регенерации, Тчи — серым веществом подпространства. Су перестал наносить увечья Бэбилу и предпочёл посильнее схватить его за плечи. Но вскоре хищная радость сменилось недоверием, так как Мендель перестал сопротивляться. Его руки и ноги безвольно дёргались на ветру, а его взгляд был устремлён к земле, за плечи. Но вот, когда до земли осталось не больше полукилометра, Бэбил посмотрел прямо в полные холодной ненависти глаза Тчи, добродушно улыбнулся ему и подмигнул. Брови Су сошлись в линию, и только он успел произнести онемевшими от холода губами безмолвное: «Что за…», как Бэбил пустил в ход свой козырь.

Он глубоко вздохнул, и его тело надулось. Он выдохнул, и на его груди, лопатках и боках открылись заслонки, порвав костюм и наполнив образовавшийся узкие длинные пустоты ярким светом. Затем из него с шипением повалил сизый дым, и Бэбил замерцал также, как и Тчи. Теперь пришло очередь Су смотреть на противника растерянным взглядом и с отвисшей челюстью.

Бэбил вновь подмигнул ему, небрежно поднял руки, схватил Тчи за предплечья и резко перевернулся вместе с ним в воздухе. Теперь Су летел спиною к земле. Он попытался вырваться, но Мендель крепко его держал. И вот, когда до земли остались считанные метры, Су выругался и приготовился к столкновению с твёрдой поверхностью посреди густо поросшей травою поляны. Вдруг он словно соприкоснулся с натянутой водной гладью и погрузился в ледяную серость, а затем вновь вернулся в реальность и ударился об твёрдый и неровный камень. От силы удара у него перехватило дыхание, но, не смотря на это, Тчи чувствовал, как он, сцепившись с Бэбилом, куда-то катиться. Кое-как собравшись с мыслями, Су перенаправил часть своей внутренней энергии в тело Менделя и тот, слегка охнув, отпустил его. Перекатившись ещё с несколько метров, он остановился и сразу же вскочил на ноги, злобно уставившись на противника.

Бэбил, тяжело дыша, тоже поднялся на ноги и посмотрел на противника, при этом сочувственно улыбаясь ему. Тчи бросил короткий взгляд за спину и с ужасом осознал, что стоит на самом краю каменного утёса. Внизу, в метрах трёхстах, горели огни одного из секторов Варуны.

Поначалу они просто стояли и молчали, не спуская друг с друга взглядов, тяжело дыша и мерцая, освещаемые светом полной луны. Первым заговорил Бэбил, ласково, улыбнувшись:

— А ты ведь мог бросить меня в подпространство и все дела. Да уж, желание, сделать своему врагу, как можно больнее — забавная штука.

— Можно было и так поступить, — пытаясь говорить беспечным голосом, ответил Тчи, но при этом в его глазах не утихали огни ненависти. — Но, кажется, я правильно сделал, что не оставил тебя там.

— То есть ты и правда не знал о том, что я оснащён такой же приблудой, что и ты? — весело улыбаясь, спросил Бэбил.

— Нет, не знал, — сквозь зубы процедил Тчи, вынужденный признать этот факт.

— Ничего удивительного, так как этим функционалом я пользуюсь лишь в самых тяжёлых случаях, когда легче сбежать, чем испытать на прочность Лицензию. Кстати, на счёт Лицензии, ты ведь должен быть осведомлён о том, что чем старше человек, тем больше риск, что он не сможет переписать себя? Конечно, знал, вот поэтому я ратую за то, что лучше было бы меня оставить в подпространстве, а для пущей безопасности обездвижить тем ядом, которым ты оснастил тех жучков-автономов и никаких проблем. И да, твои способности действительно впечатляют. Чтобы создать и запрограммировать подобных автономов, нужно обладать настоящим таланом и хорошим капиталом. Кстати, откуда у тебя столько денег, Тчи? Не думаю, что ты крал их у нас. От Нигилисто это бы не скрылось.

— Это не твоё куропатковое дело, где я раздобыл деньги! — злобно рявкнул Тчи, а потом насупился и недовольно буркнул. — Их производство влетело мне в копеечку. Поэтому, при всей их эффективности, я не стану в них больше вкладываться.

— А, по-моему, на этом можно неплохо заработать.

— Ты что, глухой? Это слишком трудозатратно! По крайней мере, в ближайшей перспективе.

— Ну, не знаю, не знаю, — хитро улыбнулся Бэбил и замолчал. Всё ещё не сходя с места и не спуская взгляда с Су, Бэбил с полминуты спустя грустно сказал:

— Послушай меня, я любил и уважал твоего отца, и я действительно не получал от него ни писем, ни прочих посланий, а о том, что с ним произошло я узнал слишком поздно.

— Как это мило, — саркастически протянул Тчи, скалясь и злобно щурясь. — Но что на счёт твоих коллег? Госпожи Яирам? Гарибальди? И прочих, кто мог ему помочь, но не помог?

— Кажется, ты поразительно не осведомлён, Су! В те дни госпожа не имела нынешней власти, а Пепе погряз в разборках с разведкой. Ну, а те, кто действительно был повинен в бедах твоего отца или мертвы, или слишком стары, или в бегах.

— Но ведь кто-то должен ответить за завершённое злодеяние?! — вдруг взревел Тчи, яростно выпучив глаза. Его голос разнёсся во все стороны эхом. Где-то в лесу взлетела стайка испуганных птиц.

— Ты это серьёзно? — помрачнев, спокойно и холодно ответил Бэбил. — Извини, но ты не дождёшься от меня такой милости. Это ребячество, Тчи.

— А мне плевать! — всплеснув руками, взревел Тчи. — Я требую справедливости!

Фигура Су замерцала и исчезла, а через секунду появилась возле Бэбила, но тот был готов к этому и блокировал удар, а затем они проникли в подпространство.

Серое сменялось цветным через каждые несколько секунд. Вот они дерутся посреди густых зарослей, а теперь посреди маленькой площади, не обращая внимания на испуганные крики людей. Площадь сменилась крышей, крыша новым плато, плато побережьем, побережье небом, небо перевоплотилась в воду, а из морской глубины они вынырнули на засыпанную утрамбованным снегом горную вершину. И всё это время они продолжали обмениваться ударами. Тчи яростно и быстро работал руками и ногами, пытаясь нанести удары в жизненно важные точки Менделя, надеясь уничтожить Подпись. Бэбил со смиренным спокойствием отбивал каждую из атак, иногда переходя в контратаки, но все его попытки атаковать Цепешом Су глушил, используя врождённые конфуцийские способности. Попытки оглушить его или ослепить также не возымели эффекта. Когда это происходило, Тчи быстро уходил в подпространство или выныривал оттуда, и Бэбил вынужден был следовать за ним. Одна локация продолжала сменяться другой локацией. Кожа покрывалась мелкими шрамами и ожогами, быстро заживая. Последнее говорило о том, что у Тчи где-то есть ещё одна лицензия, самодельная, а значит, его тоже нужно лишить Подписи.

Прошли томительные минуты метания противников по всей Пагоде. Их руки блестели от пота и крови, но никто из них не собирался сдаваться. Но вот, когда они в очередной раз проникли в подпространство, Бэбил оказался в невыгодном положении и попытался вернуться в реальность. Но вдруг он почувствовал, что наткнулся спиною на какое-то упругое препятствие. Серый туман словно загустел, превратившись в подобие особо плотного желе. Бэбила начало засасывать в эту массу. Он с ужасом понял с чем столкнулся. Их занесло слишком близко к центральному офису «Параллели», куда нельзя было проникнуть через подпространство. Тчи это тоже понял и, жадно оскалившись, устремился на врага. Бэбил вынужден был направить на него Цепеш, хоть и знал насколько сейчас было опрометчиво использовать его в подпространстве, и выстрелил. Тчи безмолвно выругался и исчез, а туман вдруг заискрился и вспыхнул белым пламенем. Бэбил чуть ранее перенаправил всю свою энергию в спрятанные в спину и бёдра моторчики и тем самым сумел вырваться из подпространственный ловушки, но он всё-таки не успел вовремя уйти от быстро разросшегося пламени.

Мендель упал на твёрдую и гладкую поверхность. Запахло культивированной зеленью и садовыми цветами. Сзади он услышал всплески фонтанной воды. Бэбил с большим трудом поднялся и осмотрел себя, оценив повреждения. Правый ручной протез был полностью уничтожен по плечо. Цепеш также был уничтожен, пусть внешне и выглядел целым. Его спина была обожжена до костей, а ножные протезы еле-еле функционировали. Подпространственные двигатели полностью перегорели. Бэбил понял: он не боец. И вдруг он с горечью подумал, что не хочет потерять это тело, не из-за страха умереть без перемещения в Лицензию, а из-за того, что он некоторое время будет беспомощным червяком. Его тело из-за давным-давно полученных травм нельзя было восстановить известными способами, и он с этим свыкся, но страх был сильнее здравомыслия. Он не хотел быть бесполезным червяком, паразитом.

Где-то рядом что-то упало, и Бэбил пришёл в себя, вспомнив о том, что бой ещё не окончен. Правда, была надежда, что Тчи сбежал, но Мендель не верил в это. Су хочет сделать ему как можно больнее и унизительнее. За поступки и решения, к которым он имел лишь незначительную косвенную повинность.

Бэбил осмотрелся по сторонам и понял, что битва занесла его на смотровую площадку офиса «Параллели». Он стоял недалеко от шезлонга, на котором любил отдыхать Чуви в свободные минуты. Мир вокруг него был погружён в черничную ночь с вкраплением редких горящих огоньков в окнах зданий и холодными звёздами высоко в небе, по которому продолжала плыть полная луна. Тчи нигде не было. Ещё раз оглядевшись, Бэбил с надеждой и с разочарованием подумал, что Су всё-таки сбежал, как вдруг вверху что-то блеснуло.

Мендель резко поднял голову, но лишь успел увидеть пятки Тчи. Его нос, в который раз за ночь, сломался, и из него, в очередной раз, хлынула горячая кровь, но хуже этого, даже намного хуже. В его голову хлынула обжигающая чужеродная энергия, переброшенная Тчи из себя внутрь противника (вторая линза в очках Менделя звонко треснула и рассыпалась мелкими осколками). Бэбил почувствовал, как начал падать спиною вниз, но ещё до завершения падения, он заметил угловым зрением, как рядом с ним приземлился Тчи, резко подскочил к нему и нанёс несколько точечных ударов: в плечо, в бедро, в грудь и живот. Мендель почувствовал, что его ножные протезы окончательно отказали, а затем его вырвало, а нервная система болезненно обострилась. Да так, что Бэбилу показалось, что он упал с огромной высоты. Его тело пронзила невыносимая боль, и Мендель ужасающе закричал. Затем он почувствовал, как на него навалилось нечто невыносимо тяжёлое, а в шею уткнулось остриё, обжигающее холодом. Преодолевая жуткую боль, Мендель покосился слезящимися глазами и увидел, что на нём сидел Тчи, смотря на него зверем, а в правой руке он держал что-то странно знакомое, длинное и эластичное. То было его гибкое лезвие. Также от него не скрылся тот факт, что взрыв серого вещества для Тчи также не прошёл даром. Нижняя часть его лица была обожжена, обнажая зубы со стороны правой щеки. Ожог опускался ниже к шее и перебирался на правую руку, полностью съев кожу и часть мяса. Сзади что-то искрилось и шипело. Подпространственные двигатели Тчи также пострадали от взрыва, что нельзя было назвать утешением для Бэбила, учитывая его нынешнее положение.

Тяжело дыша и не убирая оружия от шеи Менделя и безумного взгляда от него же, Тчи наклонился вплотную к нему и прошипел, чуть невнятно из-за повреждённых мышц челюсти:

— Проси прощения и, может, я сжалюсь над тобой. Иначе я всё здесь уничтожу! Вы так и не заметили, что ваши жизни находятся у меня в руках!

Лицо Бэбила резко вытянулось, а затем он, огорошив Тчи, звонко рассмеялся. Смеялся он долго, позабыв про боль, и о том, что ему, впервые за многие годы, грозила смерть. Наконец, давясь смехом, он посмотрел на растерянное лицо Су и добродушно сказал:

— О, праотец Гильгамеш! Какое же я сейчас услышал ребячество! Извини, Тчи, но единственное на что ты способен, так это хулиганить и делать подсечки и не более.

Тчи побледнел, его глаза остекленели, а челюсти сжались с такой силой, что его зубы треснули, и прыснула кровь из ещё незаживших ран. Издав истошный визг, он убрал от шеи гибкое лезвие и занёс её над собой, нацелив в сердце ненавистного врага. Но так и замер, не опустив клинок на Бэбила.

Никто из них так и не заметил, как вокруг выросли и ожили тени, и повеяло замогильным холодом. Со всех сторон к Су потянулись тоненькие тени, словно нити, и наползли на него, медленно переплетаясь, почти доставая ему до шеи. Тчи выдохнул, закрыв глаза. Его ярость мигом испарилась, и он заговорил холодным расчётливым голосом:

— Вот ведь настойчивые! Всё же нашли меня.

— Конечно, нашли, — раздался бесцветный голос Дэвида, что медленно всплыл из одной из самых тёмных теней: покрытый инеем и свежими ожогами, прямо за спиной Тчи. Дэвид бросил короткий взгляд на Бэбила, что виновато улыбался ему, а затем вновь сосредоточился на Су. — Но признаю: это была та ещё задачка. У бедного Сплина чуть нервы не сдали, пока они смогли до тебя добраться, и прошу: не зли их.

На лице Шепарда проступила тень улыбки и почти сразу исчезла.

— И так, всё же Тчи — это Су.

— Как видишь! — беззаботно ответил Тчи, искривившись в злобной ухмылке.

— Что ж, Чуви был прав, когда сказал, что лишь тот, кто создал индивидуальное оружие в «Параллели» знает, как его сломать.

— Прекрасное замечание, да вот только твои перчатки изначально не были лично моим изобретением! — саркастически заметил Тчи.

— Да, но ты их очень сильно переработал и улучшил, — возразил Дэвид. Его перчатки загорелись бело-голубым светом, и он медленно направил руку к шее Тчи.

— Скажи-ка мне, Дэвид, — неожиданно громко воскликнул Тчи. Да так, что рука Дэвида замерла на полпути к шее врага. — Насколько ты осведомлён о моём народе и их талантах? Об их потенциальных способностях?

— Вполне. Но к чему ты клонишь?

— Да к тому, что моя нация весьма мирная, отчего постоянно получает тумаки, но и среди нас есть и были отъявленные психи. Слышал об оранжевых драконах?

Дэвид нахмурился, но затем на его лице появилось мрачное понимание. Он одним быстрым движением дотянулся до шеи Тчи, но тело конфуцийца вдруг вспыхнуло изнутри ярким оранжевым светом. Дэвид, едва успев прикоснуться к шее Тчи, отпрянул назад, прикрыв лицо от яркого света. За секунду до того, как тело Тчи взорвалось, тени Сплина испуганно исчезли с него, и вокруг него выросли иные тени, и в одно мгновение полностью поглотили Тчи. Бэбила при этом что-то резко и быстро отнесло далеко назад. Где-то раздался отзвук взрыва, болезненный вскрик, а затем тени исчезли и замерли.

Дэвид огляделся по сторонам. Хмурый и бледный, он задал вопрос в пустоту:

— Сплин, вы здесь? Сплин?

— Мы здесь, — раздался усталый голос Первого. — Второй в норме, хотя пока в отключке. Ему досталось.

— Я это понял, но что с Тчи?

— Его тело погибло без остатка.

— Он что, покончил с собой? — мрачно произнёс Дэвид, ещё сильнее побледнев.

— Нет, он не покончил с собой, — подал голос Бэбил, не поднимая голову. — У него была ещё одна лицензия, самодельная.

— Сплин! — резко повернувшись, теряя контроль над собой, выкрикнул Дэвид.

— Вообще-то мы додумались проверить его на подобный трюк, — с лёгкой обидой в голосе ответил Сплин откуда-то из тьмы. — Его нигде нет. По крайней мере, его нет там, где мы смогли бы до него дотянуться.

— Только этого не хватало! — спрятав лицо в ладони и запустив пальцы в волосы, разочарованно прорычал Дэвид.

— Мы всё-таки его упустили, — невесело засмеялся Бэбил, смотря в звёздное небо, а в душе он радовался тому, что ему удалось избежать перезаписи.

* * *

Эхнатон словно прирос к полу: настолько его страшил Риши. Многие боялись Чуви, но Эхнатон прекрасно знал, что есть кое-кто страшнее его, и это был Риши и его охрана. Он нервно огляделся, но прекрасно понимал, что теперь ему точно не сбежать. Слишком много он потратил времени на болтовню с нерадивой сестрой. Нет! Эта была ловушка, и он знал о ней! Но Эхнатон даже в страшном сне не мог себе представить, что привлекут Риши и их.

«Но нет! Я не сдамся так легко!» — истерически подумал Эхнатон и вновь разжёг белое ослепительное пламя.

— ПОТУХНИ!!! — по всему залу эхом прозвенел пугающий сильный голос, и пламя Эхнатона с лёгким шипением затухло. Он с ещё большим ужасом посмотрел вперёд и увидел, как из-за спины великана Риши вышла Хана в своих чёрных одеяниях, презрительно смотря на него. Осирисиец в приступе паники решил пойти на отчаянный ход и попытаться прорваться вперёд, но не успел он даже мускулом пошевелить, как уста девушки вновь открылись, и оттуда вырвалось, словно ураганный ветер, новое слово:

— ЗАМРИ!!! — И Эхнатон действительно застыл на месте, не имея шанса пошевелить ничем, кроме своего лица. Он хотел хотя бы этим воспользоваться и уже отрыл рот, чтобы заразить всех страшной болезнью, но вот из-за спины Риши появился Кротос и навёл на него винтовку. Раздался выстрел, и из дула оружия вылетела пуля. На полпути она изменила форму, и металлический лист с хлёстким звуком прилип к нижней половине лица Эхнатона, скрыв ему рот. Металл словно расплавился по краям и сросся с кожей юноши. Осирисиец приглушённо вскрикнул от боли.

«Ты думаешь, что меня остановит столь унизительная нелепость, Кротос? — подумал невменяемый Эхнатон. — Я запросто уничтожу этот тоненький металлический лист!»

Но не успел он прийти к этому последнему отчаянному решению, как кто-то схватил его за ноги и опрокинул назад. Когда его ноги оторвались от земли, а макушка вот-вот должна была коснуться пола, Эхнатон почувствовал, как что-то упёрлось ему в ягодицы и подкинуло его. Перекрутившись в воздухе, он упал лицом вниз: нос расплющило, а из глаз посыпались искры. Скосив глаза, Эхнатон с ужасом понял, кто его подбросил. Это был Чуви!

«Я совершенно о нём забыл! Чёртова сестра заморочила мне мозги!»

Чуви, между тем, сел рядом с Эхнатоном, напоминая экспонат анатомического музея, посвящённый строению мышечной системе во всех подробностях. Кожа только-только начала нарастать на них, вслед за жировой прослойкой.

— Здрасте, давно не виделись! — нечётко выдавил из себя мусорщик, так как губные мышцы ещё не успели восстановиться, оголяя заострённые ряды зубов.

— Чуви, будь любезен, отойди. Мне нужно обезвредить нашего глупого мальчика, — послышался приближающийся мягкий баритон Риши. Лицо Чуви исчезло из обзора Эхнатона. Секундой позже, его место заняло спокойное и серьёзное лицо Риши, который смотрел на осирисийца с непостижимой, для крохотного юноши, высоты. Голова сарасватийца приблизилась, так как Риши согнулся, а потом она исчезла, уступив место чёрно-серой мгле по той причине, что сарасватиец положил на видимую часть лица Эхнатона свою широкую длань. Атон попытался закричать, но металлическая пластина не дала ему это сделать. Его грудь начала быстро вздыматься и опускаться. Он знал, что сейчас произойдёт, и он не хотел, чтобы это свершилось. Его сознание наполнилось ярким оранжевым светом, а затем Эхнатон почувствовал, что лишился всех своих способностей, как потенциального нулевого человека, так и простого осирисийца. Риши не украл их и не стёр, он их спрятал и заблокировал в бездне подсознания Эхнатона. Такова была сила Риши. Глаза Эхнатона закатились, а по щекам потекли слёзы.

— Да уж, жалкое зрелище, — заметил Чуви, чья кожа почти полностью восстановилась, как и волосяной покров.

— Ты был не менее жалок, — заметила Хана, стараясь на него не смотреть. Она пошевелила пальцами руки, на которую была нацеплена красновато-белая перчатка, и перед ней материализовалась широкая простынь. Она бросила её Чуви. — Ради праотца Авраама, прикройся.

— Эт почему я жалок? — Чуви, изобразив непонимание, поймал простынь и накинул её на себя.

— Потому что, если бы не появившаяся вовремя Нефертати, то Эхнатон и правда устроил здесь массовое сожжение.

— Ты эт серьёзно, дядя, ась? — подставив ладонь к только-только восстановившемуся левому уху (без трёх прямоугольных серёжек, теперь там красовались три крохотных отверстия) задорно спросил Чуви. При этом он покосился на Нефертати: она так и не сдвинулась с места и со странным выражением на лице смотрела на брата. К ней подошёл Дзюбэй, смотря то на Неф, то на Эхнатона. Он хотел было положить руку на плечо девушки, но потом резко отдёрнул её, предпочтя просто встать рядом с подругой. — Конечно, появление Неф тот ещё сюрприз, но что вы тянули так долго? Будто для вас не стало неожиданностью, что Эхни оказался куда опасней, чем все мы думали?

— Разве это не очевидно? — Риши чуть приподнял брови. — Нам нужно было окончательно убедиться в невиновности Неф.

— А ну, конечно, конечно! — саркастически произнёс Чуви, а затем уставился на лестницу. — А, кстати, где запропастился Старик с Шакалом?

— Гарибальди вынужден был покинуть нас, так как у Бэбила возникли проблемы с Тчи. Что до главы безопасности, то я с ним уже связался, и вскоре он будет здесь.

В этот момент на лестнице послышались шаги, а через несколько секунд появился Инпу Инпут со своей охраной. Глава безопасности вступил в зал и остановился. Заложив руки за спину, он важно начал рассматривать зал, а его охрана стала по обе стороны от прохода. Его холодный расчётливый взгляд остановился на Риши и Чуви. Первый смотрел на него с вежливым вниманием, а второй, растянувшись в почти восстановившейся хищной ухмылке, уставился на главу безопасности выжидательным взглядом. Инпут посмотрел чуть в сторону, не уделив внимания Хане и Кротосу, и увидел Нефертати с Дзюбэем. Девушка смотрела на главу безопасности с нескрываемым отвращением и злобой. Дзюбэй крепко схватил её за руку и что-то шептал ей на ухо. Инпу Инпут холодно усмехнулся, и лишь теперь посмотрел вниз и увидел распростёртого на земле обездвиженного Эхнатона. На его лице появилось большое удивление.

— Эхнатон Атон? Быть такого не может! И это он — Тчи?

— К сожалению, нет, — ответил ему Риши. — Им оказался другой человек. Сейчас его поимкой занимается командир Мендель вместе с Дэвидом Шепардом и Сплином.

— Ага, — чуть растерянно произнёс Инпут, внимательно всматриваясь в Эхнатона, начавшего выть и дёргаться, как умалишённый. — Тогда это означает, что именно из-за него погибло столько людей и была уничтожена Диспетчерская?

— К сожалению, это так, — мрачно согласился Риши. — Все записи с камер наблюдения будут вам предоставлены чуть позже вместе с отчётами.

— Ну, разумеется, — сладким голосом ответил Инпут, всё ещё смотря на Эхнатона, но вдруг он перевёл взгляд на Неф и хитро улыбнулся. — Значит, он решил подставить сестру? Впрочем, я не прочь узнать, что она здесь в таком случае забыла?

— Не твоё собачье дело! — выпалила Нефертати, и было направилась в сторону Инпута, но Дзюбэй, лишь крепче сжав ей руку, не позволил ей это сделать.

— Что ж, спишем это на братско-сестринские узы, — ответил Инпут, сменив хитрую улыбку на ироничную ухмылку. Затем он посмотрел прямо в глаза Риши, игнорируя пронзительный взгляд Чуви, и заговорил более холодным голосом. — Господин Риши, вы ведь понимаете, что мальчишка теперь попадает под нашу юрисдикцию?

— Я прекрасно это понимаю, — спокойно ответил Риши. — Мы передадим его в суд Совета, но лишь после того, как сами его допросим.

— Я не против, — сладким голосом, ответил Инпут. Затем он вдруг обратился к Неф. — Не смотри на меня зверем, дорогуша. Могу тебя успокоить: его точно не казнят. Я, конечно, многого не видел, но могу легко сложить одно к одному и понять, что твоей ненормальной бабке и несчастной матери удалось или осуществить мечту их предков или очень близко к этому приблизиться. Так что быть ему одним из Неприкасаемых.

Чуви закатил глаза и недоверчиво хмыкнул. Глава безопасности посмотрел на мусорщика и обратился к нему с особо сладким голосом?

— Что не так, Камаль?

— Всё в лучшем виде, Шакал.

— Вот и отлично, но на всякий случай, тебе и сестре этого паршивца, напомню: я работаю на Совет, а не на Рай, поэтому даю гарантию, что его, беднягу, никто мучить не будет. Так, проведут парочку полезных для общества экспериментов и всё. Что ж, но, кажется, нам осталось разобраться лишь с Тчи. Кому-нибудь известно о том, как обстоят дела с его поимкой?

— Паршиво! — послышался рассерженный рык со стороны лестницы. В зал вошёл уставший и куда больше обычно рассерженный Гарибальди. Его кибернетический глаз угрожающе алел.

— Что вы хотите этим сказать, главнокомандующий? — засластил Инпут, полуобернувшись и чуть наклонив голову.

— То, что он смог уйти от нас в самый последний момент. У него было припрятано ещё пара козырей. В том числе он смог сделать собственную Лицензию, и она располагалась не в Пагодах. Правда, нам теперь удалось узнать, кем он был.

— Как это неприятно, — Инпут растянулся в саркастической ухмылке. — Новая перекрёстная кара, да уж… Что ж, если дела обстоят именно так, то не стану вас беспокоить раньше времени. Вам и так придётся держать не самый лёгкий ответ перед Советом. Но кроме этого, я тоже жду отчёт по последним событиям. Поэтому — до скорой неприятной встречи.

Инпут дошёл до лестницы, но потом остановился, словно что-то вспомнил, хитро улыбнулся, посмотрел через плечо и сказал:

— Чуть не забыл, господин Риши. Мы до сих пор не получили вашего ответа насчёт оставшихся в вашем расположении Пандорумов.

— Я уже вам сообщал в последнем письме, что оба Дара никому из нас не доступны. Все вопросы к Инженерам, — помрачнев, ответил Риши.

— Я не настолько безумен, чтобы тратить время на переговоры, которые ни к чему не приведут. В таком случае будем надеяться, что Инженеры окажутся куда расторопней нас. Поэтому — ещё раз прощаюсь.

Глава безопасности напоследок улыбнулся Чуви самой приторной улыбкой, на которую был способен, и исчез восвояси в сопровождении своих суровых молчаливых стражей.

Гарибальди проводил главу безопасности с не менее суровым взглядом, а потом, тяжело вздохнув, внимательно всех осмотрел. В его поле зрения попал плачущий и свернувшийся клубком Эхнатон, и в Петросе вскипело презрение. Нет, не ненависть, а презрение, но и оно почти сразу уступило место жалости. Гарибальди, как и прочие, не ожидал увидеть сегодня в этом месте Эхнатона, и поэтому медленно тлевшая в нём жажда мести за убитых людей и, в частности за Па, была заглушена шокирующим озарением. Гарибальди теперь вообще не знал, как ему относиться к тому, кто лежал перед ним. Он снова тяжело вздохнул и печально посмотрел сначала на Нефертати, смотревшей на брата одновременно с тоской и злостью, а потом на Хану и Кротоса. Он обратился к ним уставшим поникшим голосом:

— Хана, Кротос, пожалуйста, уведите его отсюда.

Главнокомандующий направился к выходу, но перед этим он успел увидеть, как по щекам Нефертати потекли скупые слёзы.

Глава 9 "Убежище"

Тчи очнулся от сильной непереносимой боли. Она жгла ему тело и разрывала изнутри. Он чувствовал, как закипела кровь, как взбунтовалась нервная система, как трескается кожа и плавятся мозги. Жидкость, в которой он бултыхался, окрасилась красным.

Открыв глаза, Тчи показалось, что он видит лишь слепящие блики и очень сильно размытые контуры не пойми чего. Но вот перед ним что-то промелькнуло — вроде щупальца или длинной гибкой рыбы, и в его тело, погружённое в уничтожающую боль, проникло успокоительное тепло. Оно очень быстро распространилось по всему организму, пожирая боль и страх. Ещё через несколько секунд Тчи, обмякнув, задышал в нормальном темпе, а его разум начал работать в обычном режиме. Су почти сразу вспомнил: кто он, где он и почему здесь оказался. Но ещё до того, как Тчи это осознал, жидкость из капсулы медленно ушла вниз, а затем, с хлюпающим звуком, что-то открылось. Из его тела, одна за другой, выскочили трубки с проводами, а с лица исчезла дыхательная маска. Затем его тело небрежно грохнулось на каменный и холодный пол. Рядом раздались тихие шаги. К нему кто-то подошёл, злобно и безвкусно захихикав. Несколько секунд спустя смеющийся человек гнусаво обратился к нему:

— Я смотрю, не всё прошло по твоему идеальному плану, Су.

— Заткни свою вонючую пасть, Трохо! — всё ещё не открывая глаз, уткнувшись лицом в каменный пол, сквозь зубы, прорычал Тчи. — Иначе я передумаю и убью тебя, не смотря на все твои примилейшие унижения в попытках спасти свою гнилую шкуру.

— И ты останешься без моей весомой помощи? — ещё более отвратно захихикал Трохо. — А я ведь искренне извинился за причинённый вред твоему папаше.

— Придёт время, когда ты мне будешь не нужен, ублюдок, и тогда тебе уже не спастись, даже если ты решишь облизать не только мои пятки!

Трохо не ответил на это заявление, что вполне устроило Тчи. При этом он был почти уверен, что бывший глава Научного отдела в умах боролся с искушение убить его самым извращённым способом, на который только был способен. Но он не посмеет сделать Тчи абсолютно ничего. Причина было не только в том, что Су был умнее, хитрее и, что весьма значительно, ловчее его, но и из-за того, что он умудрился загнать учёного в ловушку.

Он спас Трохо из лап разведчиков несколько лет назад. После он тайно доставил его в Пустоши, к Бранэзру. Вечный стал учёному покровителем, коим был и для Тчи. Только вот Су не стал упоминать старику ни о том, что именно он выдал его «Параллели», ни о том, что он был сыном того, кого старый учёный в своё время подставил, скинув на него все беды. Тчи напомнил об этом Трохо одним из вечеров, когда он пригласил его выпить. Бедняга Трохо не воспринял Тчи, как серьёзную угрозу, о чём и пожалел. Теперь в его крови присутствуют особые наноботы. Если он, Тчи, умрёт, то они активируются и уничтожат учёного изнутри. Между делом он бросил ему, что избавиться от роботов не выйдет, но Тчи ни раз застукивал Трохо за безрезультатными попытками опровергнуть его слова. Да, Су не стал его убивать, да он и не испытывал к нему такой ненависти как к Менделю или всей «Параллели» по той причине, что Трохо выбрал его отца совершенно произвольно. Тчи об этом поведал его отец, а значит, так и было на самом деле.

Тчи приподнялся на руках и, подняв голову, попытался осмотреться, но почти сразу закрыл глаза, начав их раздражённо тереть пальцами. Зрение ещё не вернулось в полной мере, и тусклый свет, проникающий из-под старых грязных ночников, резанул ему по глазам, словно лезвием. Всё расплывалось и мерцало. Зато осязание было чрезмерно обострённым. Тчи почувствовал, что замёрз: ночи в Пустошах холодные даже летней порой, а уж зимою!

— Трохо, будь хорошим мальчиком, принеси мне одежду, — учёный что-то недовольно пробормотал и исчез. Минут через пять он вернулся и бросил к ногам Тчи: штаны, рубашку с длинными рукавами и посеревший от времени лабораторный халат. К этому моменту зрение Тчи почти стабилизировалось, и он, приподнявшись, начал внимательно рассматривать своё скудное убежище.

Он стоял посреди небольшой комнаты плотно заставленной кустарной электроникой, лабораторным инвентарём, химикатами и различным полезными мелочами. Впереди него слегка шевелилась плотная занавеска, ведущая во вторую более просторную комнату, служившую ему и Трохо спальней, кухней и столовой. Его взгляд метнулся на стены, на которых можно было разглядеть остатки некогда величественного барельефа. Тчи не знал, что здесь было раньше, до Коллапса, но до того, как он нашёл это место, о нём знала лишь одна единственная старуха. Она и приютила его здесь, но теперь это не имеет значения. Главное было то, что Тчи пригодилось это таинственное место. Правда, в настоящем обличии он не был здесь больше восьми лет.

Пятнадцать лет назад умер его отец. Последние годы он серьёзно болел, а его рассудок помутился. Тчи следил за ним, заботился, любил и уважал. Оттого ему было горестно видеть, как увидал его единственный любимый человек. Он с каждым днём пропитывался ненавистью к тем людям, которые забыли о его отце и допустили столь плачевное состояние у ни за что обвинённого человека!

Семь долгих лет, после смерти отца, он кропотливо и тщательно разрабатывал свой план мести, которому ещё не пришло время свершиться, но он был близок к этому!

Девять лет назад он тайно прибыл в Пустоши в другом обличии и устроился лаборантом на одну из шахт. Вскоре ему посчастливилось найти своё прекрасное маленькое убежище. Он его обустроил и сделал всё возможное, чтобы его не засекли. В том числе ему приходилось подкупать местных осирисийских чиновников и промышленников.

В конец концов ему удалось выйти через посредников на Бранэзра и поведать тому о своих идеях. Вечный долго сомневался, но Тчи не спешил. Он делал несколько вещей одновременно. До этого Тчи был одним из учеников Блеза, последним его учеником. Чуть позже он стал учеником Онардо и младшим техником в «Параллели», и он был много где ещё одновременно. В конце концов, после диверсии Глицинии, в которой он сыграл немаловажную роль, Бранэзр всё-таки согласился с ним сотрудничать полноценно. И вот теперь всё сошлось в одну точку. Ещё один этап плана. И до сих пор всё работало по часам. Да и работает, не смотря на ряд неутешительный просчётов последних дней. Просто теперь придётся обрезать многие ниточки и пожертвовать кое-какими наработками, оставленными в Пагодах.

Тчи натянул на себя халат, как вдруг комнату осветила яркая вспышка. Свет просочился со стороны двух крохотных окон и очертил людские тени. В комнате кто-то был. Су посмотрел на Трохо. Тот, продолжая что-то недовольно бормотать, лазил возле лицензионного бака, из которого недавно вылез Тчи.

«Трохо не мог это не заметить, а значит!»

Тчи хмыкнул и резко отодвинул занавеску. В лабораторию ворвалась далёкая канонада взрывов и череда выстрелов. В комнате, на старой софе, подогнув ноги, сидел сутулый человек, прислонившись к грубой стене с остатками барельефа. Он смотрел в круглое колодезное оконце, залитое мерцающим непостоянным светом. Человек был укутан в мантию с горизонтальными полосами: сизо-чёрными, а на голову накинут капюшон. Даже особо яркая вспышка не дала представления о внешности человека, кроме того, что он носил чёрную маску. Тчи медленно перевёл взгляд вправо. За небольшим обеденным столом сидел очень высокий человек. Его лицо тоже скрывала маска. Маска из красного вулканического стекла, изображавшая символическую радость. Капюшон был приспущен и в призрачном свете старой пламень-сферы Тчи различил длинные пепельные волосы. Они были аккуратно расчёсаны и стянуты в конский хвост. Человек что-то читал на смятом широком листе бумаги. Рядом лежало множество похожих листов: листов обыкновенной бумаги! Это весьма позабавило Тчи.

Вивек не поднимая взгляда, как ни в чём не бывало, обратился к нему:

— Судя по тому, что ты предстал перед нами в своём истинном новом теле, у тебя прошло не так гладко, как тебе хотелось.

— Это точно, — хмыкнул Тчи, скрестив руки на груди и прислонившись плечом к грани проёма. — Я не смог поймать Шепарда, да ещё и самое ценное тело потерял. Чтобы его воссоздать у меня теперь уйдёт уйма времени. Да и к тому же, многое что я не успел забрать с собою. Ненавижу, когда идёт не по плану.

— Даже самый идеальный план может дать осечку, — мудро заметил Вивек. Он достал из кучи бумаг большую карту и стал на ней что-то обозначать карандашом.

В полу открылся люк и появился человек. Подбежав к Вивеку, он начал ему что-то шептать на ухо. Тот в ответ что-то ему неслышно сказал, и мужчина, откланявшись, исчез в люке. Затем Вивек достал чистый лист бумаги и начал на нём писать размашистым витиеватым почерком. Некоторое время все молчали, но затем Вивек снова заговорил:

— Главное, что основной план, пусть и с лёгкой заминкой, прошёл удачно. Мы обязательно займёмся Шепардом позже, но я всё равно жду полный отчёт твоего, скажем так, фиаско на десерт.

— Обхохочешься! — раздражённо выплюнул из себя Тчи, чуть покосившись на всё это время молчавшего Бранэзра. — Как я погляжу, захват Пустоши тоже идёт не так гладко, как хотелось бы.

— Не так гладко, — спокойно подтвердил Вивек. — Мы тоже не рассчитывали, что «Параллель» всё-таки допустят сюда солдат Махеджи. Но всё в пределах нормы. Правда, если ты соизволишь, в конце концов, помочь мне освободиться от оков дядюшки Риши, то дело пойдёт куда быстрее.

— Давай поговорим об этом утром, — нервно отмахнулся Тчи. — Такая тонкая работа требует куда больше сил и энергии, а я вообще-то ещё не окреп после перезаписи. К тому же: что-то я не помню, что разрешал вам делать из моего убежища командный штаб.

— Я, наверное, тебя огорчу, Тчи. — раздался хриплый сухой голос Бранэзра, словно он лился из обожжённого израненного горла, всё ещё не отрывал взгляда от окна. — Но это здание принадлежало моей семье. Давным-давно эта комната была частью сторожевой башни. Наши люди наблюдали через эти окна за торговым трактом. Поэтому ты незаконно захватил данное помещение. Но так уж и быть: я сделаю вид, что ты его у нас арендовал.

— Не знал об этом, — натянуто произнёс Тчи, а потом хмыкнул, поднял перед собой ладони и весело и непринуждённо заговорил. — Ладно, ладно, дело ваше, но дайте мне чуть передохнуть, а завтра я незамедлительно займусь Вивеком и нашей нерадивой троицей. Кстати, а где они?

— Они заканчивают приготовления для новой миссии, — ответил Вивек. — Как только ты снимешь им оковы, они отправятся во Фронтир на перехват Глицинии. Наши разведчики в Святилище доложили, что они засекли её, а значит: воровка близка к своей цели. Поэтому поторопись.

— Да что ты говоришь, — сумрачно протянул Тчи, задумчиво почесав себе нос. — Быстрее, чем я думал, но это ведь Глициния, — Су вдруг встрепенулся и во все глаза посмотрел на Вивека. — Погодите-ка! Но разве не я должен их сопровождать до тайного логова Глицинии?

— Ты расскажешь об этом логове Вивеку, — повернувшись к Тчи, ответил Бранэзр. Яркая вспышка осветила голову Вечного, и Су увидел в прорези маски два алых уставших глаза. — Для тебя есть другое задание, куда более сложное и интересное.

— Так, так, и что же это за заданьице такое? — глаза Тчи загорелись жадным блеском.

— Нам удалось установить нахождение седьмого и сильнейшего Пандорума. — вкрадчиво произнёс Вивек, посмотрев прямо в глаза Тчи, а тот в свою очередь растянулся в жадной ухмылке.

— Я жажду подробностей этого чуда! Как вам это удалось провернуть!?

— Только после того, как ты снимешь с нас оковы, — в спокойном голосе Вивека появились ноты холодного веселья.

— Ну, ты и тварь, Вивек. — протянул Тчи, но в глазах его играл задор и веселье. — Ладно, будь по-твоему. Позже высплюсь.

Тчи напоследок бросил взгляд на Бранэзра, вновь смотревшего в окно, и скрылся в лаборатории.

— Кажется, нас ждёт весёлый день, сын, — спустя несколько секунд тишины подал голос Бранэзр.

— Да, отец, — подтвердил Вивек, доставая из кипы бумаг новую карту и начав изучать её. — Завтра, впервые за несколько лет, я вздохну полной грудью.

Глава 10 "Хорошие новости"

Через двое с половиной суток, Чуви лежал на шезлонге на острие выступа смотровой площадки центрального офиса «Параллели». День был не по погоде душным. На горизонте клубились чёрные облака, блистая безмолвными молниями и возвещая о запоздалом начале сезона дождей. Но Чуви, будто не замечая палящего солнца, поставлял почти бледному небу свой торс, распахнув чёрную траурную рубашку и запрокинув руки за голову. О том, что позади него недавно произошла короткая стычка Бэбила и Тчи уже ничего не напоминало. Работники Сяншеня и не такое устраняли. Чуви пытался расслабиться, но, пребывая в скверном настроении, он делал это не очень эффективно.

Этим утром состоялись похороны погибших стражей и пехотинцев. В памяти людей всё ещё были свежи воспоминания о страшных последствиях резни, устроенной Камо, а теперь ещё и это. Ни Чуви, ни кого-либо из руководства люди не винили в смерти своих мужей, отцов, сыновей. Никто! Но Чуви считал, что стоило, особенно его. Он не знал сколько ещё сможет отстаивать свою позицию, но всё чаще и чаще совершаемые им ошибки подкашивали его уверенность в себе и своём обещании.

В этот же день, но чуть позже, хоронили и диспетчеров. Тогда он испытал настоящее потрясение. Похороны, которым предполагалось пройти тихо и незаметно, превратились в мрачную и торжественную процессию из десятков тысяч людей. Все они пришли проститься с Па Джехути. За несколько лет пребывание в Пагодах, не знамо для себя, он заработал огромный авторитет и не только среди диспетчеров. Он никогда никому не отказывал в помощи и ничего не брал взамен. Он не раз выручал своих коллег, если те попадали в беду. Он втайне от Гарибальди разработал несколько полезных программ, которые Хоппер, с не меньшей секретностью, внедрила в систему безопасности. Па много что ещё сделал как для «Параллели», так и для многих в Варуне и Пагодах. Идеальный сотрудник «Параллели» и житель современных Пагод. Коим никогда не сможет назвать себя Чуви.

Но и кроме похорон у мусорщика хватало проблем.

Госпожа Яирам до сих пор не очнулась, хоть её состояние было удовлетворительным. А вот состояние Бэбила куда больше внушало опасение. Его тело было слишком старым, и Хоппер с Синой боялись, что они не смогут восстановить кибернетическое тело Менделя, так, чтобы оно не навредило физическому. Но они постараются найти способ вернуть его в строй без серьёзных проблем.

Он умудрился разругаться с Ти и Ти, так как те собирались сами разыскать Су и «начистить ему рожу». Не из-за того, что узнали, что он ими всё это время пользовался, а из-за того, что он предал Онардо, который относился к тому, как к сыну. Старик очень плохо воспринял новость о предательстве Су. У него случился сердечный приступ. Ти и Ти пришлось осадить, и им это совершенно не понравилось. Если бы не Хоппер, то эти двое обязательно ввязались бы в большие неприятности.

Допрос Эхнатона ничего не дал, да и закончился весьма скверно, хоть и комично.

В логове Тчи и в его доме было обнаружено множество запрещённых технологий и ряд сложных ловушек: прозвучало несколько мелких взрывов и пострадало несколько полицейских. К тому же часть инструментария Су было уничтожено им заранее. К концу вчерашнего дня было обнаружено ещё несколько убежищ Тчи, и все они располагались внутри цокольных этажей офиса, под самым носом у Чуви и Гарибальди. Старика он ещё никогда не видел в столь скверном настроении. Что уж говорить о нём? Ведь яснее ясного стало: Тчи было выгодней, если бы они так остались праздновать у Ханы и Кротоса. Чуви понимал, что Хмурый вынес из этих выводов суровый урок.

Но и кроме этого: Чуви вновь навёл на себя недовольство Шепарда. С минуты две назад он ушёл отсюда, полный гнева и презрения.

Его накрыла чья-то тень. Мусорщик невольно вздрогнул, но более ничем не выдал своего удивления от того, что кто-то незаметно к нему подкрался. Приподнявшись на локтях, Чуви посмотрел через плечо сквозь большие солнечные очки и увидел, что неожиданным гостем был сам командир разведчиков — Чакайд Абрафо.

На нём была обычная униформа разведчика, а его кудри были заплетены в ряды тугих косичек, стянутых в небольшой конский хвост. Волосы слегка приподнимались под силой постепенно усиливающегося ветра.

Чуви с несколько секунд всматривался в разведчика, а потом усмехнулся и снова лёг на шезлонг, произнося при этом:

— Редко тебя можно увидеть воплоти, Чаки!

— Как и тебя в плохом настроении, — заметил Чакайд, садясь на корточки рядом с Чуви. Обняв колени и положив на них подбородок, он устремил взгляд ярко-зелёных глаз далеко вперёд, в сторону медленно приближавшегося шторма. — Обычно, при встрече со мной, ты придумываешь куда более глупые вариации моего имени.

— Ну да, а ты в ответ упражняешься в меланхоличном остроумии.

— Простой защитный механизм и не более.

— Конечно, конечно, — Чуви усмехнулся, а потом, слегка повернув голову к Чакайду, он несколько раз ткнул его пальцем в щёку. — И правда — воплоти, а то я подумал, что мне показалось. Хотя при нынешних сложностях… Кстати, я тебе действительно безмерно благодарен. Ты оказался настоящим героем и многих спас от гибели.

— Ничего я такого не сделал, в отличие от простых работяг и пожарных.

— Будто я собирался принижать их подвиги, но если бы не ты, то они опоздали бы.

— Просто повезло, — неловко моргнул Чакайд, а потом, искоса посмотрев на Чуви, что вновь улёгся в шезлонг, добавил. — Я по пути сюда столкнулся с Шепардом. Вроде бы обычно он ходит с каменным лицом, а в этот раз пылал эмоциями.

— Не обращай внимания, — отмахнулся Чуви. — Я ему пообещал поделиться кое-какой личной информацией, если он изловчится поймать Тчи, а ты, как знаешь, ему не свезло, вот и бесится. Грозится, что покинет нас! Ну, и скатертью дорога. Я его не держу. Старика Джи ему всё равно не найти, если он того сам не захочет. Я же больше не собираюсь играть по правилам этого хмыря!

— Я бы на твоём месте не раскидывался столь полезными кадрами, — заметил Чакайд, вновь уставившись вперёд. Ветер продолжал усиливаться. За молниями пришли первые раскаты грома.

— А я и не раскидываюсь. Он не уйдёт от нас, особенно после недавних событий, нравится ему это или нет. Если малыш хочет узнать истину, то ему нужно выбрать одну из трёх сторон, а мы, скажем так, наименее противоречащая его принципам сторона. Ладно, хватит об этом. Лучше поведай: ради чего припёрся сюда в физическом виде, Чаки?

— У меня есть для тебя парочка коротких сообщений, одно из которых для тебя наиболее любопытное, — пробормотал Чакайд, подняв голову вверх, прищуриваясь. Тёмные клочки будущего урагана начали медленно скрывать собою палящее солнце. — Но позволь я начну с малого. Мне просили передать тебе, что со Сплином, наконец, удалось урегулировать все бюрократические проволочки, путём ряда компромиссов с Советом и Раем, а Хоппер также просила передать тебе, что ей удалось создать более надёжную оболочку для него, а также чуть-чуть усовершенствовала его маску. С завтрашнего дня ты сможешь официально брать его с собой на задания. Правда в Рай, Хатиман и Грани ему путь всё-таки закрыт, но для тебя это и так не новость, кажется.

— Ох, хоть одна хорошая новость! — Чуви оскалился и сел, посмотрев на Чакайда глазами полными мальчишеского предвкушения. — Но это были лишь вести со стороны, а что ты лично мне хотел сказать?

— Две вещи. Во-первых, Эхнатона доставили в Тартар. Вёл он себя тихо. Суд состоится через неделю, но это лишь формальности.

— Да уж, наискучнейшие формальности, — протянул Чуви, наблюдая за тем, как тёмные тяжёлые тучи, угрожающе нависая над ними, выплёвывали гулко громыхающие молнии. — Кстати, Неф утихомирилась?

— Кажется, успокоилась, — ответил Чакайд, при этом немного насупившись. — Как по мне, зря господин Риши разрешил ей поговорить с братом с глазу на глаз.

— Ну, знаешь, — со злой весёлостью, протянул Чуви. — Даже я не смог предположить, что они умудряться устроить драку. В жизни не слышал, чтобы Неф так орала. Ругалась — да, но не орала. Благо, дядя временно надел на неё оковы, отчего их катание по полу и таскание за волосы вышло по-своему забавным представлением.

— Но это грозило нервным срывом шефу Акеру. Ты бы его пожалел. Ему и так больше других сейчас достаётся.

— Послушай, не я устроил эту встречу. — Чуви нахмурился, поднимаясь на ноги. Чакайд также поднялся, и они направились к входу в офис. С неба начали падать редкие, но крупные капли дождя. — Не нужно видеть везде моё влияние. Это была просьба Неф, обращённая лично к дяде.

— Я знаю, но ты ведь не стал их разнимать сразу?

— Ой, да ладно тебе! — Чуви возвёл глаза к небесам и помотал головой. Когда они вошли в здание, редкие капли дождя сменились плотным и шумным ливнем. Мусорщик прислонился к стене возле выхода, закурил, затянулся и только потом обратился к Абрафо, что словно чего-то ждал от Чуви.

— Ладно, но, как я понял: самое вкусное блюдо ты оставил мне под конец!

— Конечно, — на спокойном лице Чакайда появилась самодовольная улыбка. — Глициния с час назад проникла на территорию Фронтира.

— А вот это лучшая новость за несколько последних недель, дружище, — радостно сказал Чуви, уронив сигарету и засияв, словно ребёнок, узнавший о том, что нашли его потерянную игрушку.

Оглавление

Глава 1 «Беззаботная жизнь Дэвида Шепарда»

Глава 2 "Прогулка по праздничной Варуне"

Глава 3 "Великосветское чаепитие"

Глава 4 "Вечеринка"

Глава 5 "Человек в чёрном"

Глава 6 "Как в похмелье"

Глава 7 "Худшее начало года"

Глава 8 "Разоблачения"

Глава 9 "Убежище"

Глава 10 "Хорошие новости"