Пропавший голос (fb2)

- Пропавший голос [litres][сборник] (Полковник Гуров – продолжения других авторов) 1885K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Николай Иванович Леонов (писатель) - Алексей Викторович Макеев

Николай Иванович Леонов, Алексей Викторович Макеев
Пропавший голос

© Макеев А.В., 2021

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

Пропавший голос

Глава 1

Какая же она огромная, эта Москва. Идешь-идешь, а ей конца-края не видно. Уже и ноги затекли, и шея по сторонам крутиться устала, а до метро еще шагать и шагать. В родном Мурманске все иначе. Проще, что ли, привычнее. А может, дело не в размерах? Может, ноги отказываются идти от того, что на сердце груз в три тонны? Нести его тяжко, больно и страшно. Но она выдержала бы, знать бы только, туда ли несет?

В Москву Зинаида Гилимовна попала впервые. Прежде у нее не было нужды по столицам раскатывать, да и желания такого не возникало. В Мурманск она приехала в восемь лет. Отец устроился на судоремонтный завод и перевез всю семью из пыльных степей Казахстана в легендарный северный город-порт. Здесь Зиночка Ахметова окончила десятилетку, вышла замуж за красавца-капитана Виталия Лахновского, родила дочь и считала себя абсолютно счастливым человеком.

А вот дочь Зинаиды Гилимовны Мурманск ненавидела всеми фибрами души. Не по душе ей здесь было буквально все: воздух, природа, дома, люди, пища, обычаи и традиции, и даже безобидные привычки местных жителей. Олюня, папина дочка, не знала отказа ни в чем и была взращена на рассказах отца, капитана дальнего плавания, о европейских городах, о нравах, культуре и высоком уровне жизни их обитателей.

Олюня мечтала, как вырастет и переедет в столицу, а там, кто знает, быть может, и в Европу переберется. Главное, вырваться из этого захолустья, пропахшего мороженой рыбой и солью.

Отец всячески поддерживал стремление дочери, а потом, в один прекрасный день, взял и умер. Остались они один на один с суровой действительностью. Олюне тогда едва четырнадцать сравнялось.

Зинаиде Гилимовне в ее тридцать три с хвостиком пришлось идти работать на рыбокомбинат. А куда еще пойдешь, если образование – десятилетка, а опыт работы – ноль дней, ноль часов?

Олюню семейная трагедия повергла в шок. Два года она ходила, как сомнамбула, ни желаний, ни стремлений. Потом потихоньку начала в себя приходить. Окончила школу, попыталась поступить в какой-то московский институт, но с треском провалилась. Ей пришлось вернуться в ненавистный Мурманск. Здесь она училась, получила специальность социального педагога.

Когда Олюня примчалась к матери и заявила, что прошла отбор, уезжает в Москву и будет там петь, Зинаида Гилимовна восторга не испытала, но дочь поддержала. Любая мать на ее месте поступила бы точно так же. А как иначе, если появился первый за пять лет проблеск надежды на то, что дочь наконец-то обретет почву под ногами, найдет стимул жить и радоваться жизни? Опасения она все же высказала, но Олюня чмокнула ее в щеку, чего не делала с детсадовского возраста, и заверила в том, что в случае неудачи тут же вернется домой.

Шесть месяцев Олюня покоряла столицу, сто восемьдесят дней трудилась по двадцать часов в сутки. Короткие послания урывками, звонки раз в месяц по тридцать секунд. А потом это…

После смерти кормильца финансовое состояние семьи Лахновских оставляло желать лучшего. Какие-то сбережения у Зинаиды Гилимовны имелись, но даже Олюня знала, что это на самый крайний случай. Уезжая в столицу, дочь заверила мать в том, что деньгами ее поддерживать не придется. Дескать, сама не маленькая, разберусь.

Спустя две недели в Мурманск пришло первое послание с просьбой выслать денег. Зинаида Гилимовна понимала, что жизнь в столице стоит дорого, а ей одной больших денег не нужно. Упрекать дочь она не стала, просто выслала столько, сколько та просила. После этого просьбы такого рода начали приходить регулярно, и Зинаида Гилимовна все их удовлетворяла.

Но сумма, которую дочь запросила в очередной раз, превышала месячный доход женщины раз в десять. Даже в неприкосновенной кубышке столько не было. Олюня не могла не знать об этом. Так почему она просит у матери то, что она ей дать не может?

Зинаида Гилимовна рассердилась, потом расстроилась, а в конце концов решила, что с нее хватит. Она поедет в Москву, поговорит с дочерью и заберет ее домой.

Сказано – сделано. На комбинате она оформила отпуск, благо отгулов у нее накопилось прилично, купила билет на самолет и через два с половиной часа была в столице. Адрес дочь еще перед отъездом написала на листке и положила в шкатулку.

Интернетом Зинаида Гилимовна пользовалась редко, но здесь не поленилась, карту изучила, маршрут от аэропорта проложила, так что сложностей не ожидала. Однако они сами собой организовались.

До станции метро «Марьино» она доехала быстро, там прошла до парка, дальше двинулась по Поречной улице, невдалеке от православного храма свернула во дворы, там спросила у людей, правильно ли выбрала маршрут. Ей подтвердили, мол, все верно, Перервинский бульвар как раз здесь и находится.

Дом женщина тоже быстро нашла, а вот дальше все перевернулось с ног на голову. По тому адресу, который был указан в записке, квартиры никто не сдавал. Ольгу, приехавшую из Мурманска, здесь знать не знали.

Зинаида Гилимовна вышла во двор, села на скамейку, стала думать.

«Может, номер дома указан неверно? Или квартира? Я название улицы не так прочитала? А вдруг в Москве несколько бульваров с одинаковым названием? Есть проезд, тупик, или что там еще бывает? Надо искать. Не может быть, чтобы за столько месяцев дочь не сказала мне, что жилье сменила. – Мать достала записку, минут десять вертела ее так и эдак, а толку ноль. – У Олюни почерк на удивление красивый и разборчивый. Даже второпях она всегда пишет аккуратно.

Что же теперь делать? Куда идти? Вернуться в Мурманск, не повидавшись с дочерью, я уже не могу.

Ее номер у меня есть, но позвонить ей я не могу. Она не ответит на вызов. Ведь у Олюни теперь все по-новому, по-современному. Мобильные телефоны – прошлый век. Так она мне заявила, как только в Москве обосновалась. Дескать, теперь только лохи за сотовую связь платят, настоящие москвичи пользуются интернет-сервисами, будь они неладны.

Спокойно, Зинаида, без паники. Нет такой проблемы, которую ты не решила бы, – по привычке, обретенной после смерти мужа, принялась убеждать себя Зинаида Гилимовна. – Уж если ты нашла в себе силы Виталика в могилу опустить, то и с этим справишься».

Муж для Зинаиды Гилимовны был целой вселенной, ее воздухом, солнцем, жизнью. Его смерть означала конец всему. Так она думала, чувствовала и принимать удар судьбы совершенно не желала.

«Но у меня осталась Ольга. Это, как ни крути, обязывает меня забыть о своих страданиях и стать для дочери надежной опорой. Тогда, много лет назад, стоя у могильной плиты, я поклялась мужу, что буду сильной. Ради него, дочери, себя. Наверное, пришло время исполнять эту клятву.

Да вот только с чего начать? Сидя на скамейке, проблему точно не решишь. И совета спросить не у кого, нет у меня в столице друзей-приятелей. Сердце подсказывает, что с дочерью случилась беда, причем такая, которую своими силами не исправишь. Шесть месяцев она в чужом городе. Одному богу известно, что за столь долгий срок ей пришлось пережить. Ох, Олюня, доченька, и чего тебе в родном доме не жилось?»

Тут будто в ответ на немой крик матери в ее сумке заработал телефон. От неожиданности Зинаида Гилимовна вздрогнула, через мгновение сообразила, что это такое, потянулась к сумке, достала мобильник, взглянула на дисплей и вздрогнула. На экране высветилось имя дочери.

К общению с ней она была совершенно не готова. Что говорить? Как реагировать? Рассказать про свое открытие или сделать вид, что ничего не произошло?

Зинаида Гилимовна сжимала в руке телефон. Время шло, а она никак не могла сообразить, как себя вести. Сигнал прервался, и женщина тут же пожалела о своей медлительности. Вдруг звонок очень важен для дочери? А если он вообще последний?

– Не смей даже думать об этом! – Приказ, отданный самой себе, прозвучал вслух, но Зинаида Гилимовна этого не заметила.

Случайный прохожий оглянулся, покрутил пальцем у виска и поспешил дальше.

Зинаида Гилимовна сделала глубокий вдох.

«Нет, так дело не пойдет. Соберись немедленно, время для паники еще не пришло».

Не успела Зинаида Гилимовна перевести дух, как телефон зазвонил вновь. На этот раз она ответила без задержки.

– Привет, доченька, – произнесла мать бодрым голосом. – Я уж думала, пропущу звонок. Пока руки вытерла, кнопку нащупала, ты уже и сбросила вызов.

– Привет. У меня времени в обрез. Ты как?

Голос дочери звучал, как из космоса, с примесью посторонних металлических звуков, так, будто эти слова произносил не живой человек, а робот. Ольга как-то говорила, что программа так все искажает, но привыкнуть к этому Зинаида Гилимовна за полгода так и не смогла.

– Я в порядке. Вот уборкой решила заняться, – ответила Зинаида Гилимовна. – Октябрь в этом году на редкость слякотный. Только полы помоешь, и можно по новой начинать.

– Что насчет денег?

Нетерпение в голосе дочери обескураживало мать. Откуда вдруг? Никогда Олюня до денег охочей не была, а тут подступила, как с ножом к горлу.

– Оленька, ты же знаешь, какая у меня зарплата, – сказала Зинаида Гилимовна и вздохнула. – Третьего дня Ванька Рыжий набедокурил, так нас без премии оставили. Ты бы хоть сказала, для чего тебе вдруг понадобилась такая прорва денег.

– Надо. Срочно! – отрезала дочь. – Если бы могла обойтись, то…

Окончание этой фразы Зинаида Гилимовна не услышала. Какой-то посторонний шум заглушил речь дочери.

Мать дождалась, пока он утихнет, и попыталась вразумить Ольгу.

– Если Москва тебе так дорого обходится, то, может, вернешься домой? – робко проговорила она. – Вдруг я не наберу тебе денег?

– Только не говори мне, что у тебя их нет! – заявила дочь. – От этого мое счастье зависит, а ты жмешься.

– Счастье? Разве оно стоит денег? – Материнское сердце вскипело. – Грош цена такому счастью, которое за деньги покупают.

– Брось! Не начинай. – Теперь в голосе дочери звучало заметное раздражение. – Мне за квартиру плату подняли, и еще я костюмы заказала. Сумма по столичным расценкам мизерная.

– А ты все там же живешь? На бульваре? Запамятовала название, – внезапно спросила Зинаида Гилимовна.

– Там же, где еще? Почему ты спрашиваешь?

– Да просто так. Думала, может, стоит подешевле что поискать. – Зинаиде Гилимовне показалось, что в ее голосе зазвучали настороженные нотки, и она вдруг испугалась, что ступила на запретную территорию. – Наверное, не обязательно у этих киношных жилье внаем брать. У других людей оно может быть дешевле.

– Откуда тебе знать? Не умничай. Просто помоги мне…

Помехи стали такими сильными, что проглотили все остальные слова из этой фразы, но Зинаида Гилимовна переспрашивать не стала. Она вдруг четко осознала, что разговаривает не с Ольгой. Не может ее дочь так с ней поступать. Не она это, да и все тут!

Она пообещала достать деньги, наскоро закончила разговор, убрала телефон в сумку и призадумалась. Что могло произойти с ее послушной дочерью, а главное, как ей помочь? Она понимала, что нужно идти в полицию, но куда именно? Все ее познания на этот счет ограничивались некогда популярным фильмом про Глеба Жеглова и знаменитой, благодаря ему, Петровкой.

«Значит, пойдем туда», – решила Зинаида Гилимовна, поднялась со скамьи и отправилась на станцию метрополитена.

– Командировка? В Мурманск? С чего это вдруг она тебе понадобилась?

– Вашими стараниями, товарищ генерал, исключительно ими самыми!

– Ты мне тут не умничай! По командировкам моих распоряжений не было, тем более в Мурманск. Насколько я помню, речь шла о московском деле, разве нет?

– Как выяснилось, нет.

Спор между полковником Гуровым и его непосредственным начальником генерал-лейтенантом Орловым происходил в кабинете последнего, за четверть часа до окончания рабочего дня, первого в этой неделе. Для генерала день оказался не самым удачным. Он мечтал лишь о том, чтобы тот наконец-то закончился. Но тут на пороге появился Гуров, и о спокойном завершении вечера можно было забыть.

Гуров и сам готов был рвать и метать. Он пришел на службу в восемь утра, рассчитывал не просто на размеренный, наполненный неспешной бумажной работой день, но, при определенной доле везения, на целую спокойную неделю. А что в итоге? Суток не прошло, как его мечты рассыпались, словно карточный домик. Причем с подачи того самого человека, который обещал ему заслуженный отдых и более-менее легкую неделю.

– Докладывай! – Генерал понял, что быстро от Гурова не отделается, и откинулся на спинку кресла, предполагая, что доклад будет долгим. – Посмотрим, что там за проблема.

Он не ошибся, полковнику Гурову было чем поделиться с начальством. Без четверти два он вернулся с обеденного перерыва, который против своего обыкновения провел в кафетерии, расположенном на соседней улице. Возле стойки дежурного по управлению стояла немолодая на вид женщина. Дамская сумка необъятных размеров висела на левой руке. Правой эта особа яростно жестикулировала, пытаясь донести до понимания дежурного всю важность событий, которые привели ее сюда.

Дежурный с утомленным видом внимал словам женщины, старательно делал вид, что проблемы, о которых она говорила, важны для него так же, как и для нее. Получалось у него не очень, что заставляло женщину жестикулировать все ожесточеннее. Повышать голос она, по всей видимости, считала дурным тоном, поэтому со стороны сцена выглядела весьма комично.

Женщина загородила проход через вертушку, поэтому Гурову пришлось слегка подвинуть ее в сторону. Он вежливо извинился и собрался пройти мимо, но дежурный вдруг оживился.

– Товарищ полковник, тут у нас проблемка возникла, – сказал он. – Посодействуйте!

– Какая? – нехотя спросил Гуров.

Капитана Севрюжного, который нес сегодня дежурство, он недолюбливал за странную манеру общения, больше смахивающую на подхалимаж, и за патологическое нежелание работать.

– Да вот заявительница у нас. Говорит, дочь у нее пропала, – ответил капитан.

– Отправьте ее к следователю, – сказал Гуров и пожал плечами. – Кто сегодня дежурит?

– В том-то и дело, что он занят. У него уже очередь из заявителей. – Капитан махнул рукой в сторону коридора, где сидели в креслах три человека. – А гражданка утверждает, что ей срочно. Что делать-то?

– Позвони генералу, пусть он распорядится, – совершенно серьезным тоном посоветовал ему Гуров и пошел в кабинет.

Эти слова вышли ему боком. Олух Севрюжный реально позвонил генералу и попросил помощи. Тот в свою очередь полюбопытствовал, кто надоумил капитана обратиться к нему, получил честный ответ и тут же решил достойно ответить на такую шутку.

Не успел Гуров папки на столе разложить, как в дверях появился капитан Севрюжный, весьма довольный собой.

– Лев Иванович, товарищ генерал велел это дело вам поручить, – заявил он и втолкнул в кабинет вконец растерявшуюся женщину.

С этого и начались проблемы. Отказать генералу Гуров никак не мог, поэтому усадил заявительницу на стул для посетителей и начал задавать стандартные вопросы. Он попросил ее представиться, изучил паспорт, предъявленный для подтверждения личности, внес данные в протокол и попросил изложить суть проблемы. От дежурного он уже слышал, что у этой женщины пропала дочь, но надеялся на то, что ему повезет, этот случай окажется банальной семейной размолвкой. Такое часто случается. Дети, достигнув совершеннолетия, начинают считать, что больше не нуждаются в опеке родителей, и пускаются во все тяжкие.

Ему не повезло. Мать с дочерью не ссорилась. Та не устраивала демаршей со сбором сумок и угрозами больше никогда не возвращаться в родительский дом.

Помимо этого, обнаружилась другая, куда более реальная проблема. В ходе разговора выяснилось, что дочь, как и сама заявительница, на постоянной основе проживает в городе Мурманске. По факту выходило, что пропала она именно оттуда, да и вся история началась в этом заполярном портовом городе, а вовсе не в столице. На то, чтобы это выяснить, у Гурова ушло больше получаса. От волнения женщина путалась, перескакивала с одного на другое. Ее рассказ звучал настолько сбивчиво, что в итоге сыщику пришлось прервать заявительницу.

– Я понимаю ваше волнение, но так дело не пойдет, – проговорил он, положив руку на ее сцепленные ладони. – Для того чтобы я мог вам помочь, мне нужна четкая картина всего того, что произошло. Вы это понимаете?

– Понимаю. Я и пытаюсь ничего не упустить. Видимо, получается плохо. – Женщина изо всех сил старалась сдержаться, но не смогла.

Она не зарыдала, не стала закрывать лицо ладонями, заламывать руки или раскачиваться из стороны в сторону. Слезы обильным потоком полились по ее щекам, а она просто сидела и ждала, пока поток иссякнет. Это лишь подчеркивало всю степень отчаяния женщины.

Гуров выдвинул верхний ящик стола, достал коробку с салфетками, сунул ей в руку. Она машинально обхватила ее ладонью и продолжала сидеть без движения.

Полковник поднялся, налил из графина воды в стакан, протянул женщине.

– Выпейте! – приказал он. – Весь стакан.

Она послушно выпила воду.

Гуров забрал у нее стакан, поставил на поднос, вернулся на место и спросил:

– Позвать врача? Он даст вам успокоительное.

– Нет, спасибо. Я справлюсь, – ответила женщина и смахнула слезы с лица. – Дайте мне еще пару минут.

Гуров откинулся на спинку кресла и стал ждать. Это время он потратил на изучение внешности своей собеседницы. По документам выходило, что ей не было и сорока, а на вид – никак не меньше пятидесяти. Дело тут было не в старомодной одежде, не в отсутствии косметики и прически. Она явно махнула на себя рукой, но даже в этом случае могла бы считаться вполне симпатичной, если бы не взгляд, полный уныния и скорби. Конечно, обстоятельства, благодаря которым эта особа оказалась на Петровке, не располагали к веселью, но Гуров все же склонялся к тому, что ее взгляд стал таковым задолго до их встречи.

На то, чтобы прийти в себя, ей понадобилось меньше двух минут.

Салфетками она так и не воспользовалась, лицо вытерла по-деревенски, краем рукава, коробку поставила на стол, посмотрела полковнику прямо в глаза и сказала:

– Помогите мне.

Гуров понял, что она имела в виду. Сейчас речь шла не о поисках пропавшей дочери. Женщина просила его помочь ей справиться с ситуацией, собраться с мыслями, изложить суть дела четко и внятно.

– Я помогу, – негромко произнес Гуров. – Вам не нужно стараться вспомнить сразу все. Не пытайтесь выстроить плавный рассказ. Начните с самого начала и излагайте все последовательно, вплоть до сегодняшнего дня. Потом мы вместе подумаем, чего в вашем рассказе не хватает.

– Если с самого начала, то это будет очень долго, – задумчиво произнесла женщина.

– Пусть долго. Ничего страшного, – сказал Гуров.

Рассказ получился действительно долгим. Зинаида Гилимовна Лахновская начала с событий пятилетней давности, а закончила поездкой в столицу и рассказом о звонке, который, собственно, и привел ее на Петровку.

Несмотря на все старания Зинаиды Гилимовны, рассказ ее оказался на удивление неинформативным. Сведений, по-настоящему важных для дела, таких, от которых можно было бы оттолкнуться, сыщик не получил.

Ольга Лахновская, современная девушка с завышенными амбициями, которой сейчас было девятнадцать лет, с рождения проживала в городе Мурманске и мечтала переехать в столицу. Она обладала весьма посредственными способностями к точным наукам, зато, по мнению людей, окружающих ее, имела шикарный голос. На это Ольга и решила делать ставку, когда шесть месяцев назад записалась на прослушивание.

Зинаида Гилимовна знала лишь то, что в городе какие-то люди проводили кастинг, отбирали претендентов на масштабный конкурс певческих талантов. Дочь рассказала ей о своих планах только тогда, когда прошла все отборочные туры и получила приглашение в Москву. Кто занимался отбором, на каких условиях девушка была приглашена в столицу, за чей счет организовывалось проживание – ответов на эти вопросы у матери юного дарования не оказалось.

Девушка собрала сумку, опустошила копилку, средств в которой едва хватило на билет, и уехала. Матери она оставила адрес, по которому устроители конкурса обещали обустроить ее. На этом все познания Зинаиды Гилимовны закончились.

Телефон дочери перестал работать спустя сутки, а то и раньше. Она не дождалась звонка от дочери, набрала ее номер и услышала дежурную фразу: «Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети».

Волнения матери слегка рассеялись спустя неделю. Дочь наконец-то позвонила ей и сообщила, что отныне они будут общаться в новом формате. В столице, мол, за сотовую связь платить не модно, все вопросы здесь решаются через интернет. Мнения Зинаиды Гилимовны на этот счет дочь не спрашивала, так что возражать особого смысла не было.

Впрочем, Ольга ее без внимания не оставляла, присылала короткие сообщения, мол, все в порядке, тружусь. Раз в месяц дочь звонила матери. Связь была неважная, но поговорить им удавалось.

Когда от Ольги начали приходить сообщения с просьбой выслать деньги, Зинаида Гилимовна не особо удивилась этому. Она знала, что жизнь в столице обходится куда дороже, чем могла себе представить девушка, неопытная в финансовых вопросах. Такие суммы, разумеется, били по карману, но ради дочери можно и потерпеть. Зинаида Гилимовна отсылала Ольге почти всю зарплату. Так продолжалось до начала октября, когда дочь, по мнению матери, перешла границы дозволенного.

Зинаида Гилимовна решила положить конец приключениям Ольги и приехала в Москву, чтобы забрать ее домой. Но жизнь, как очень часто случается, внесла в ее планы свои коррективы. Вот женщина и оказалась в Главном управлении уголовного розыска.

В кабинет генерала Орлова Гуров пришел спустя шесть часов после разговора с Лахновской. К этому времени он успел обработать большую часть полученной информации. Сыщик решил, что опасения заявительницы имеют под собой почву, но чтобы начать расследование, необходимо ехать туда, где все началось. Теперь ему предстояло убедить в этом генерала, настроенного, как оказалось, весьма скептически.

Предысторию тот выслушал спокойно, даже пару раз сочувственно головой покачал, мол, не повезло женщине с чадом, но, как только Гуров завел речь о необходимости ехать в Мурманск, тут же вспылил.

– Зачем делать преждевременные выводы? – оборвал начальник управления полковника на полуслове. – Ты еще здесь ничего не проверил. Наверняка история самая банальная.

– Не думаю, товарищ генерал. Только не в этот раз.

– Хорошо, давай рассуждать логически. – Орлов заметно сбавил тон. – Ольга Лахновская уехала из дома шесть месяцев назад. Так?

– Так точно. После майских праздников, – подтвердил Гуров этот факт.

– Все это время она регулярно общалась с матерью, не только писала ей сообщения, но и звонила. Так?

– Да, но это ничего не доказывает. Во-первых, на настоящий момент существует масса специальных программ, способных генерировать голос по нескольким фразам, записанным заранее. – Для большей убедительности Гуров начал загибать пальцы. – Во-вторых, каждый телефонный разговор длился не более минуты. Этого времени недостаточно для того, чтобы быть уверенным в том, что беседу ведет именно тот человек, именем которого он назвался. В-третьих, даже если в Мурманск звонила сама девушка, то мы не можем быть уверены в том, что ее к этому не принуждали.

– Как, впрочем, и в обратном, – заявил Орлов.

– Тут я вынужден не согласиться. Есть ряд определенных факторов, указывающих на то, что опасения матери не беспочвенны.

– Например? – Орлов явно не собирался сдаваться без боя.

– Давайте я просто продолжу доклад и озвучу все оперативно-разыскные мероприятия, которые проведены мною на настоящий момент, – устало предложил начальнику Гуров. – Если в итоге вы решите, что состав преступления в деле отсутствует, то я просто отправлю гражданку Лахновскую домой. Пусть мурманские коллеги разбираются с этой историей на месте.

– Разыскные мероприятия? Я думал, ты только с матерью успел пообщаться. – Орлов был явно удивлен.

– Петр Николаевич, вы меня столько лет знаете. – Гуров едва сдержался, чтобы осуждающе головой не покачать. – Неужели вы думали, что я пришел к вам, не отработав как следует все факты, которые имеются в моем распоряжении?

– Ладно, Лева, не лезь в бутылку. – Орлов перешел на неофициальное обращение. – Я прекрасно знаю, что поспешные выводы не в твоем стиле. Давай свои факты.

– Сначала я тоже думал, что девушка просто сбежала из ненавистного города в поисках красивой жизни, – начал Гуров издалека, против своего обыкновения. – По словам матери выходит, что Мурманск барышне поперек горла встал, поэтому она оттуда и сбежала. Там она вела себя совсем по-другому, свои запросы по большей части удовлетворяла собственными силами. Стипендия – доход не большой, но стабильный. К тому же Ольга подрабатывала пением в тамошнем ночном клубе. Но одно дело Мурманск, и совсем другое – Москва. Не рассчитала свои силы, провалилась в конкурсе, работы не нашла, а домой возвращаться не хочет.

– Хотелось бы ближе к делу. – Орлов выразительно постучал пальцем по циферблату наручных часов.

– Понял, – коротко проговорил Гуров. – Постараюсь покороче.

Он доложил генералу, что в рассказе Зинаиды Гилимовны его насторожили сразу несколько моментов.

Первый: зачем девушке отказываться от мобильной связи? Ради экономии? Сыщик уточнил этот вопрос у матери. Оказалось, что за это платила не Ольга, а она. Вне зависимости от того, пользовалась дочь аппаратом или нет, сумма не менялась. Тариф был подключен на два номера. Тогда зачем от него отказываться?

Второй вопрос: почему девушка дала матери неверный адрес? Было бы понятно, если бы она просто поменяла место жительства, но ведь в той квартире, о которой знала Зинаида Гилимовна, Ольга не жила ни одного дня. Если с этим не сложилось изначально, то почему бы так и не сказать матери? Если бы дочь не хотела, чтобы та знала, где ее искать, то не говорила бы ничего изначально.

Следующая тема: сама суть поездки. Девушка улетела в Москву якобы для того, чтобы участвовать в грандиозном телевизионном проекте под названием «Голос года». Почему же за шесть месяцев ее ни разу не показали в эфире? Мать передачи не видела, ее знакомые в Мурманске тоже. А ведь подобные мероприятия широко освещаются в прессе, все этапы подготовки снимаются и транслируются как развлекательные телешоу. По сути дела, это их главная цель: не открыть новых звезд, а привлечь внимание зрителя.

Гуров проконсультировался со знающими людьми и по этому вопросу. Их ответ его не удивил. В Останкино телешоу под таким названием не снималось.

Все это дало сыщику пищу для размышлений и первых шагов расследования. В первую очередь Лев Иванович обратился к ребятам из технического отдела. Он надеялся, что те смогут отследить телефонный звонок, который приняла Зинаида Гилимовна непосредственно перед приходом в управление.

Здесь его ждало первое разочарование. Звонок на номер Лахновской был сделан через интернет. Айтишники объяснили сыщику, что выяснить физический адрес местонахождения оборудования, с которого произведен вызов, можно только в том случае, если у абонента подключен статический адрес. Такового не оказалось. Поэтому проследить, где был набран номер, спецам не удалось.

Они же сообщили Гурову, что подобными бесплатными сервисами, как правило, пользуются мошенники всех мастей. Новая фишка у них. Пока за руку не поймаешь, доказать ничего невозможно, вот они этим и пользуются. Данное замечание полковник взял на заметку.

Адрес с записки сыщик тоже не поленился пробить. Он связался с начальником отдела полиции Марьинского района, попросил того послать толкового человека для выяснения всех обстоятельств и через час получил ответ. В шестой квартире дома номер четырнадцать по Перервенскому бульвару вот уже двенадцать лет проживает семейная пара с двумя детьми. Граждане вполне законопослушные, ни в каких противоправных действиях не замеченные. Квартирантов не пускают, живут по средствам и от надзорных органов нареканий не имеют.

Чтобы отследить движение денежных средств на картах Лахновской, необходимо было получить разрешение от прокурора. Однако запрос на него можно было подать только после возбуждения уголовного дела. В данном случае проблема заключалась в том, что состав преступления зафиксирован не был. Гуров располагал одними только предположениями обеспокоенной матери. Тот факт, что за шесть месяцев женщина в общей сложности перевела на банковский счет дочери более ста тысяч, основанием для возбуждения дела служить не мог. На данный момент в истории Ольги Лахновской не было ничего, что можно было бы квалифицировать как преступление.

Но все же Гуров считал, что оно имеет место. По каким признакам он это определил? Слишком много вранья и несостыковок для простого желания пожить самостоятельно за чужой счет. Глупо, грубо и недальновидно. Так коротко можно было оценить поведение девушки, если исходить из предположения, что все это придумала и провернула она сама.

– Пока ты меня не убедил, – выслушав Гурова, заявил генерал. – Все твои разыскные мероприятия доказывают одно. Девчонка сбежала. Связь с матерью она окончательно не рвет, потому что надеется получить от нее большой куш.

– Нет, Петр Николаевич, тут дело совсем в другом, – заявил Гуров.

– Тогда изложи свою версию, – потребовал Орлов.

– Девушка попала в руки мошенников. Они обманом заманили ее в Москву, а теперь силой удерживают, чтобы вытягивать деньги из матери. Сперва это были мелкие суммы, так сказать, для пристрелки. Теперь преступники узнали о существовании у Зинаиды Гилимовны сбережений на черный день и решили завладеть ими. Как только мать переведет деньги, ее дочь будет им больше неинтересна. Скорее всего, они от нее избавятся. Еще я думаю, что Ольга Лахновская – не единственная девушка, попавшаяся в сети этих субъектов. Ради нескольких десятков тысяч глобальные аферы никто не организовывает. Вот почему я считаю, что нужно ехать в Мурманск.

– Думаешь, что найдешь там другие жертвы? – высказал Орлов предположение.

– Напротив, надеюсь, что больше не найду ни одной.

– Поясни.

– Если кастинг проводился с целью набрать людей для конкурса, то приглашение должны были получить по меньшей мере три человека. По количеству призовых мест, – объяснил свои соображения полковник. – Если же действовали мошенники, то Ольга окажется единственной жертвой.

– Почему так? Ведь несколько дойных коров всегда лучше, чем одна. – Суть рассуждений Льва Ивановича до Орлова явно не дошла.

– Потому что так будет слишком заметно, – спокойно ответил Гуров. – Несколько человек из Мурманска уехали в Москву и пропали, да? Нет, это слишком рискованно. Город не самый большой, молодежь в социальных сетях активно общается. Исчезновение нескольких человек обязательно будет замечено. Один слово сказал, второй подхватил, до родственников слухи дойдут, они шум поднимут. Будь я на месте мошенников, остановился бы на одной жертве.

– Ох, Гуров, любишь ты запутанные дела, – заявил Орлов.

Он понимал, что в словах полковника есть резон и отмахнуться от его предположений теперь не получится.

– Что прикажешь делать мне? По какой статье расходов пускать твою командировку? Поездка-то в копеечку выльется.

– Запрос ничего не даст, Петя. Я уже обдумывал этот вопрос. Максимум, что сделают мурманские коллеги, это найдут место, где арендовали помещение мошенники. Мне же важно выяснить, попался ли кто-то еще на их крючок или нет. Кастинг был реальным или преступники его лишь изображали?

– Так ты же в Останкино обращался, – проговорил генерал-лейтенант.

– Возможно, девушка приукрасила действительность. Сказала матери, что едет в Москву, а сама находится в каком-то другом городе, где действительно снимается шоу. Или же ее работа вовсе не связана с пением. Короче, на месте нужно разбираться.

– Когда ехать планируешь?

– Самолет в половине первого ночи, – ответил Гуров.

– Утреннего рейса нет? Прилетишь в Мурманск ночью, в аэропорту торчать будешь?

– Зинаида Гилимовна приютит, – сказал сыщик и улыбнулся впервые с начала разговора.

– Ты и с ней уже договорился? – Орлов усмехнулся. – Ну ты и пройдоха, Гуров! Колись, заранее знал, чем наш разговор закончится?

– Как еще он мог закончиться, товарищ генерал? Дело-то, похоже, серьезное, – ответил сыщик. – В вашем решении я ни минуты не сомневался.

– Иди, оформляй командировку, подхалим. Верочке скажи, что я велел ускорить это дело.

Глава 2

Мурманск встретил полковника и его спутницу дождем и слякотью. Чтобы не трястись час в автобусе по ночи и мерзкой погоде, Гуров решил заказать такси. Зинаида Гилимовна, уставшая от волнения и перелета, возражать не стала. Она продиктовала адрес, а когда подъехала машина, первой заняла место в салоне.

До улицы Генералова, на которой проживала Лахновская, они доехали за тридцать минут. Зинаида Гилимовна указала рукой направление и пошла вперед. Разговаривать ей совершенно не хотелось. Оказавшись в квартире, она наскоро показала, где располагаются удобства, выделила полковнику постельное белье и полотенце, выставила на кухонный стол кое-что из съестного, извинилась и ушла спать. Гуров есть не стал, принял душ, постелил постель и последовал примеру хозяйки.

Утром оба проспали. Полковник сквозь сон услышал плачь ребенка за стеной, нехотя взглянул на часы и ужаснулся. Без четверти десять! Он поднялся с постели и помчался в ванную.

«Это надо же было так облажаться, – одеваясь, думал Лев Иванович. – На день приехать для проведения расследования и половину этого времени проспать! Такого со мной еще не случалось».

Его суматошная беготня разбудила хозяйку. Зинаида Гилимовна вышла из спальни, прошлепала босыми ногами на кухню, принялась что-то стряпать.

– Зинаида Гилимовна, чайку не найдется? – спросил Гуров, заглянув к ней.

– Садитесь, сейчас завтрак будет, – предложила ему женщина.

– Спасибо, я по пути перекушу, – сказал Лев Иванович. – Вот чайку бы выпил с удовольствием.

– Садитесь, нечего на ходу куски хватать, – чуть строже, чем следовало, произнесла хозяйка. – Все равно нам еще обсудить нужно, как день строить.

– Вы можете заниматься своими делами, – заявил сыщик. – Ваша помощь мне больше не понадобится.

– Это как? Почему не понадобится? – Зинаида Гилимовна подняла на полковника растерянный взгляд.

– Так мы же вчера все обсудили, – ответил Гуров. – Пока в самолете летели.

– Вы имеете в виду адреса подруг Олюни, – вспомнила Зинаида Гилимовна. – Так я про другое. Надо же что-то делать!

– Мы и делаем. – Гуров взял из рук хозяйки чашку с чаем и продолжил: – Сегодня я пообщаюсь с подругами Ольги, съезжу в Дом культуры и выясню, что за кастинг у них проходил.

– Вы в какой именно поедете? – осведомилась Зинаида Гилимовна.

– Что значит «в какой»? – спросил Гуров. – В ваш Дом культуры. Или он у вас по-другому называется?

– Так у нас их несколько. Почти все гастролеров принимают.

Ответ Зинаиды Гилимовны поставил Гурова в тупик.

– Я думал, у вас один Дом культуры, – честно признался он. – Значит, моя задача несколько усложняется.

– Хотите, я Олиным подругам позвоню и узнаю, где именно проходил конкурс? – предложила ему Зинаида Гилимовна.

– Не стоит, – отказался Гуров. – Мне все равно к ним ехать. Вот уж если сам не справлюсь с задачей, тогда к вам обращусь.

– Хорошо, буду ждать, – вынуждена была согласиться хозяйка.

Гуров допил чай и вышел на улицу. В чужом городе, да еще без машины, он чувствовал себя не слишком комфортно. Вчера сыщик с помощью Зинаиды Гилимовны составил примерный маршрут, который ему предстояло сейчас пройти. Подруг у Ольги оказалось немного: две одноклассницы, с которыми она общалась и после окончания школы, и одна однокурсница по институту. Тот факт, что Зинаида Гилимовна знала не только их телефоны, но и адреса, говорил в пользу версии о том, что между матерью и дочерью были достаточно доверительные отношения. По крайней мере до того момента, как она решила уехать из Мурманска.

Созвониться заранее с девушками не получилось по времени, а от предложения Зинаиды Гилимовны пригласить их к ней домой Гуров отказался. Ему не хотелось вести разговор в присутствии матери Ольги. Как ни крути, а насчет кастинга она умолчала, так что подруги могли не пожелать откровенничать при ней на эту тему.

Первой в списке значилась однокурсница Ольги Наталья Бортко. Не потому, что считалась лучшей подругой, а потому, что жила совсем близко от дома Лахновских, всего в какой-то паре кварталов. До нее Гуров решил прогуляться пешком.

По дороге он набрал номер. Девушка оказалась дома. Узнав, по какому вопросу звонит ей полковник полиции, она заволновалась, но от встречи не отказалась, только попросила в квартиру не подниматься, а подождать ее у подъезда. Ждать пришлось прилично.

Лев Иванович прошел два квартала, отыскал нужный дом и еще раз набрал номер Натальи. Та вышла из подъезда спустя десять минут после повторного звонка. Выглядела она шикарно, точно на званый ужин собиралась. Длинные волосы уложены в модную прическу, макияж свежий, наряд соответствующий. Дополняли ансамбль сапоги на высоком каблуке.

– Простите, у меня через полчаса встреча, – объяснила задержку Наталья. – Пришлось повозиться.

– Не критично, – отмахнулся от извинений Гуров. – Спасибо, что согласились встретиться.

– Я так поняла, речь пойдет о Лахновской, да? – спросила Наталья. – С ней что-то случилось?

– Это я у вас хотел узнать, – произнес Гуров.

– У меня? Я-то откуда могу знать? – Удивление в голосе Натальи звучало совершенно искренне. – Мы с ней с весны не виделись.

– Насколько я знаю, сейчас молодежь не вылезает из социальных сетей, – проговорил Лев Иванович. – Альтернатива живому общению.

– Нет, после ее отъезда мы с ней не переписывались.

– А здесь, в Мурманске, вы общались регулярно?

– Нет. Мы не были настолько близки, – ответила Наталья. – Оля писала мне только тогда, когда появлялась такая необходимость. А так, чтобы просто поболтать, почти никогда.

– Тогда следующий вопрос. Вы знали, что Ольга собирается уехать из Мурманска?

– Об этом все знали, – сказала Наталья и улыбнулась. – Она же всем уши прожужжала. Дескать, наконец-то мне удача улыбнулась. Скоро я стану настоящей москвичкой.

– Она прямо так и говорила? – спросил Гуров.

– Да, это ее слова.

– Откуда вдруг такая уверенность?

– Ее же в проект пригласили. Я думала, вы знаете об этом.

– Что за проект? Можете рассказать поподробнее?

– Да я толком и не помню. Какое-то шоу, очередной набор юных дарований. Проходишь отборочный тур и на год получаешь место в этом проекте.

– На год? Интересно. – Гуров нахмурился.

– Послушайте, я мало об этом знаю, – произнесла Наталья. – Мне все эти шоу всегда казались тупым разводом, так что я не особо вникала. В курсе только, что Ольга ходила на кастинг и всех победила. Она у себя на страничке писала об этом. Все ее поздравляли, желали всяческих успехов.

– Могу я взглянуть на эту страничку?

– Так она ее потом удалила, все данные стерла, – сказала Наталья.

– Все полностью?

– Нет, страничка осталась. Там ее фотка и кое-какие старые записи. А про конкурс она все убрала.

– Нового ничего не выкладывала? Фото с подготовки к конкурсу, жизнь в Москве? – осведомился Гуров.

– Ничего, – ответила Наталья. – Я этому очень удивлялась. Надо же столько мечтать о столице и ни одной фотографии не выставить! Допустим, про конкурс нельзя, потому как правила там строгие. Но ведь должно у нее быть какое-то свободное время. Почему не похвастаться, не выложить снимок с Красной площади, с ВДНХ. Сразу было бы видно, что она в столице живет.

– Вы сами ей не писали? – полюбопытствовал Гуров.

– Представьте себе, писала, про фото спрашивала. Только она ничего не ответила. Ни на одно мое сообщение, ни словечка, ни смайлика. – Наталья озабоченно вздохнула. – Поэтому я и спросила у вас, все ли с ней в порядке.

– Это мы и пытаемся выяснить, – произнес сыщик. – Если вы не против, то я бы хотел задать вам еще несколько вопросов. Все они личного характера, но ответы на них весьма важны. В первую очередь для самой Ольги.

– Значит, с ее поездкой не все так радужно, как она мечтала, – сделала вывод Наталья. – Скажите, Ольга хоть жива?

– Надеюсь, – коротко ответил Гуров и сразу перешел к вопросам: – Скажите, Ольга говорила, кто проводит конкурс?

– Конечно! Победить в конкурсе от Первого канала, это очень круто! Сам Константин Эрнст тебе награду вручать будет, а не какой-нибудь Вася Пупкин. В звездной среде покрутиться, за одним столом с Пресняковым посидеть, пошушукаться с Елкой.

– Сейчас вы слова Ольги передаете? – поинтересовался Гуров.

– Посты со странички цитирую. Она весной как загипнотизированная была, только о конкурсе и могла писать.

– Ольга говорила вам, где проводился кастинг?

– Вы имеете в виду, в каком клубе их прослушивали? Может, и говорила, да я не запомнила.

– Еще один вопрос. По вашему мнению, Ольга умела обращаться с деньгами?

– В каком смысле? – не поняла девушка.

– Тратила много или жила по средствам?

– Ольга-то? Да она у нас образцом экономии считалась. У всех стипендия за три дня расходится, а у нее все четко. Четыре конверта и все такое. – Наталья улыбнулась своим воспоминаниям. – В нашей группе что-то вроде анекдота ходило. Дескать, если у тебя нет денег, то ты знаешь, у кого занять.

– Однокурсники обращались к Ольге за деньгами?

– Конечно. Все знали, что у нее заначка есть. Она никогда не жадничала. Попросишь, всегда даст, если ты, конечно, возвращаешь вовремя.

– Скажите, если бы у Ольги что-то не сложилось в Москве, то она вернулась бы в Мурманск? – Задав этот вопрос, Гуров внимательно следил за реакцией девушки.

– Возможно, и не вернулась бы, да только об этом мы через полгода узнаем, – ответила Наталья. – Насколько я помню, она говорила, что шоу начнут транслировать только в феврале. В мае итоги, тогда все ясно будет.

– Такие условия озвучивали устроители конкурса? – осведомился Гуров.

– Ну да. Она мне перед отъездом звонила, рассказывала, как там все замечательно продумано. – Наталья нетерпеливо переступила с ноги на ногу. – А у вас много еще вопросов? Боюсь на встречу опоздать.

– Важная встреча?

– На работу устраиваюсь, – ответила Наталья. – Место хорошее, не хотелось бы его упустить.

– Тогда у меня к вам последний вопрос, вернее, просьба, – проговорил Гуров. – Можете пересказать последний разговор с Ольгой?

– Времени много прошло, дословно не вспомню, – с сомнением в голосе произнесла Наталья.

– Вы все же попытайтесь, – попросил Гуров. – Это очень важно.

Наталья наморщила лоб, с полминуты думала, потом начала рассказывать.

Ольга позвонила ей сама, что делала крайне редко, сообщила, что все окончательно решилось, ее берут в проект. Год она проведет в Москве, на полном довольствии устроителей конкурса. Питание, проживание, обучение и сценические костюмы – все предоставит руководство Первого канала. Ей остается собрать деньги на дорогу и первоначальный взнос. Сказала, что жить будет на съемной однокомнатной квартире, вместе с еще какой-то конкурсанткой. Добираться далековато, но дорогу обещали компенсировать или предоставить транспорт. Питание на телестудии, какие-то талоны выдают, а потом, при любом исходе конкурса, предлагают места на участие в других проектах, так что она, может, в Москве и подольше задержится.

Наталье все это было интересно. Через несколько дней она позвонила подруге, хотела спросить, как у нее дела, но та не ответила на вызов. Номер оказался недоступен, и впоследствии Ольга не перезвонила. Больше связаться с ней Наталья не пыталась. Ей показалось обидным, что та перекрылась и даже весточки не прислала.

Выслушав этот рассказ, Гуров попросил разрешения в случае необходимости позвонить Наталье и получил ее согласие. На этом они расстались. Наталья побежала на остановку, отправилась улаживать свои дела, а Лев Иванович стоял на месте и раздумывал о своих делах.

В принципе, то, что хотел, он узнал от Натальи. Не считая места проведения кастинга. Стоило ли ему тратить время на личные встречи с остальными подругами?

Сыщик решил, что лишней эта информация не будет, и тоже пошел на остановку. Автобус, нужный ему, подошел буквально через минуту.

Через полчаса он уже общался с Татьяной, школьной подругой Ольги. Рассказ этой девушки мало чем отличался от того, что говорила Наталья. Она вспоминала все те же восторженные отзывы Ольги об устроителях конкурса, ее планы обосноваться в Москве.

Однако некоторые существенные различия все же были. Ольга поделилась с Татьяной планами относительно матери, сказала, что если ей самой удастся устроиться в столице, то она обязательно перевезет ее туда. Пусть, мол, хоть сколько-то времени поживет как человек. Еще она под большим секретом сообщила Татьяне, что вступительный взнос едва набрала.

Гуров поинтересовался, о какой сумме шла речь, а когда услышал ответ, тут же понял, что не напрасно приехал в Мурманск. За право участвовать в шоу Ольга заплатила сто тысяч рублей. Причем наличными. Татьяне она сказала, что копила деньги на поездку в Москву, хотела снова попытаться поступить в какой-нибудь престижный столичный вуз, получить второе высшее образование, но раз уж появилась такая возможность, то нечего скряжничать. Об этих деньгах мать Ольги не знала.

От Татьяны Гуров узнал, в каком клубе проходил кастинг. Ольга говорила ей, что оказалась не единственной конкурсанткой, получившей предложение участвовать в шоу, но только у нее нашлись деньги на оплату первоначального взноса. Всего было пять претенденток. Одно имя Татьяна даже запомнила, потому что в школьные годы пересекалась с этой девушкой. Ее адрес Татьяна вспомнить не смогла, но сообщила сыщику, в какой школе та училась раньше.

Попрощавшись с Татьяной, Гуров решил сначала отыскать конкурсантку, а уже потом ехать в клуб. На поиски девушки у него ушло не так много времени, как он предполагал. В школе он обратился к заместителю директора. Эта дама увидела его удостоверение и тут же выдала ему адрес бывшей ученицы, при этом даже не спросила, зачем он понадобился сотруднику правоохранительных органов.

Спустя полчаса Лев Иванович уже звонил в дверь. Здесь ему тоже повезло. Смолькины до сих пор проживали по прежнему адресу. Несмотря на будний день, Настя оказалась дома.

Узнав о цели визита сыщика, девушка закатила глаза и недовольным тоном проговорила:

– Господи, сколько же можно? Стоит раз совершить глупость, и тебя затюкают!

– Не совсем понимаю причину вашего недовольства, – сказал Гуров и пожал плечами. – Надеюсь, вы меня просветите на этот счет. Можно войти?

– У отца разрешения спрашивайте, – заявила Настя, повернулась и крикнула куда-то в глубину квартиры: – Папа, тут опять из полиции пришли. Решили все-таки рассмотреть наше заявление.

– Не прошло и года, – прозвучал низкий голос, и из дальней комнаты вышел плотный, довольно высокий мужчина. – Пусть заходит, даже интересно, что они придумали на этот раз.

Такой прием Гурову был устроен не случайно. В ходе разговора с отцом и дочерью выяснилось, что шесть месяцев назад Смолькины подавали заявление в полицию на мошеннические действия устроителей конкурса. В отборочном туре Настя получила максимальное количество баллов, но услышала о вступительном взносе и сразу заподозрила неладное. Она рассказала все отцу, и тот заставил ее написать заявление в полицию, чтобы проверить правомочность действий устроителей конкурса.

К Смолькиным дважды приходил участковый, один раз – оперативный работник. Их вызывал к себе следователь, но ход делу так и не дал, сослался на недостаточность улик. Дескать, требование внесения вступительного взноса никаким образом не подтвердилось. Это только ваши слова, гражданка Смолькина. Больше никаких заявлений к нам не поступало, а сами устроители конкурса уже покинули Мурманск.

Анастасия Смолькина денег мошенникам не перевела. Поэтому состава преступления местные правоохранители в этом деле не усмотрели, даже несмотря на то, что забрать заявление Смолькины категорически отказались.

Все материалы дела, в том числе приметы мошенников, должны были храниться в полиции. Но Гуров решил не рисковать, не стал обращаться туда и попросил Настю описать внешность мошенников повторно, что та и сделала.

От Смолькиных Лев Иванович вышел в два часа дня и сразу направился в городской Дом культуры, где арендовали помещение устроители конкурса. Дело принимало все более серьезный оборот. Теперь уже Гуров не сомневался в том, что над Ольгой Лахновской нависла беда.

В городском Доме культуры сыщик поговорил с администратором. Тот несколько смущенно признал, что в мае текущего года сдавал помещение арендаторам, приехавшим из Москвы. Документы свидетельствовали о том, что эти люди снимали зал, пригодный для произведения звукозаписи, сроком на одну календарную неделю. Расплачивались они наличными средствами через кассу Дома культуры, общей суммой, внесенной авансом.

Покопавшись в архивах, администратор отыскал бумаги, предоставленные ему устроителями конкурса. Как и предполагал Гуров, они оказались чистой воды липой, сработанной довольно кустарно. Мошенники не заморачивались на этот счет, и администратор объяснил сыщику, почему так вышло.

– В таких городах, как наш, с арендаторами негусто. Сдать помещение в аренду считается большой удачей, так что к формальностям здесь не придираются, – заявил он. – Городок у нас небольшой, существенных вливаний из бюджета нет, поэтому руководители местных клубов сдают помещения всем желающим, ищут хоть какие-то поступления на счет.

– Если какие-то люди платят деньги, то вам безразлично, чем они занимаются. Так я понимаю? – наседал на собеседника Гуров.

– Так они же кошек не режут и костры не палят, – заявил администратор, пытаясь оправдать действия руководства клуба. – Сняли помещение, провели лекции или отборочный тур, как в этом случае, и уехали. Физического вреда никому не нанесли.

– Но ведь вы должны были понимать, что недобросовестные арендаторы используют ваше помещение в преступных целях, – заявил Лев Иванович.

– Мы-то понимаем, но поймите и вы нас, – ответил на это администратор. – Тем людям, которые идут на все эти кастинги, недельные курсы какой-нибудь подготовки, лекции по обогащению и что там еще никто не запрещает проверять лицензии, правоустанавливающие документы и договоры у тех персонажей, которые все это устраивают. Они сами не хотят этого делать и деньги мошенникам тоже добровольно отдают. По крайней мере, так произошло в этом случае. Нам что, отговаривать их прикажете?

– Ладно, давайте оставим эту дискуссию, – сказал сыщик.

В какой-то степени он был согласен с администратором. В средствах массовой информации постоянно идет речь об этом, там освещаются все виды мошенничества, а люди все равно попадаются на такие уловки.

– Сделайте мне копии всех документов. На этом мы с вами расстанемся, – проговорил Лев Иванович.

– Дадите делу ход? – с заметным беспокойством спросил администратор.

– С вами пусть местные правоохранительные структуры разбираются, – ответил Гуров. – У меня своих проблем хватает.

В отделение полиции полковник не поехал. Официальный запрос на предоставление доступа к материалам дела по заявлению Смолькиных он мог запросить из Москвы, а тратить время на бесполезные беседы ему не хотелось.

К третьей подруге Ольги сыщик решил тоже не ездить. Для успокоения души он пообщался с ней по телефону и на этом расследование в Мурманске счел законченным.

В квартиру Зинаиды Гилимовны Лев Иванович вернулся около пяти вечера. Чтобы успеть на восьмичасовой рейс, нужно было спешить, но разговора с Лахновской ему избежать не удалось.

Скорее всего, она ждала его возвращения, поглядывала в окно. Не успел Гуров нажать кнопку звонка, а Зинаида Гилимовна уже открыла дверь. Сыщик тут же прочел немой вопрос в ее глазах, понял, что парой слов здесь не обойтись, но не знал, что сказать этой женщине.

По всему выходило, что Ольга Лахновская оказалась жертвой мошенников. Они развели ее на сто тысяч еще в самом начале своей аферы. Сути их дальнейших действий полковник пока понять не мог. Все его мысли об этом на данный момент являлись всего лишь предположениями. Гуров считал, что не стоит делиться ими с матерью, и без того обеспокоенной. Тогда что ей сказать?

Зинаида Гилимовна ждала ответа. Ее интересовал результат сегодняшних похождений полковника, и она явно была настроена решительно.

– Что вам удалось узнать? – спросила женщина, как только ее гость переступил порог. – Что-то прояснилось?

– В оперативной работе таких быстрых результатов ждать не следует, – уклончиво ответил Гуров, проходя в комнату. – На данном этапе я лишь собираю информацию, которую в дальнейшем можно будет использовать.

– Так какую же информацию вам удалось собрать? – допытывалась женщина.

– О том, что кастинг проходил по подложным документам, я узнал еще в Москве, здесь лишь еще раз убедился в этом. – Гуров старался говорить коротко, чтобы не вызвать потока дополнительных вопросов.

– Значит, Олюню в Москве никто не ждал? – Женщина быстро ухватила суть вопроса.

– Да, это так. Люди, пригласившие Ольгу в столицу, не имеют полномочий проводить кастинги от имени Первого канала, соответственно, не могут предложить кому бы то ни было место в реальном шоу.

– Я так и думала, – сказала Зинаида Гилимовна и тяжело опустилась на стул. – Я знала, что это нереально. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Надо было настоять, запретить дочери ехать в Москву. А я еще и деньги ей высылала.

– Вот это вы делали правильно, – заявил Гуров.

– Да как же правильно? Не было бы у нее денег, наверное, давно уже вернулась бы домой. Вот позвонит в следующий раз, я ей так и скажу. Мол, приезжай сюда. Тут будут тебе деньги.

– А вот этого делать не стоит, – проговорил Лев Иванович. – Мы не знаем, где сейчас находится Ольга, свободна ли она в своих передвижениях.

– Думаете, ее удерживают силой? – спросила Зинаида Гилимовна. – Господи, да что же такое творится в этом мире?

– Не нужно поддаваться панике, – попытался успокоить женщину полковник. – Это очень плохой советчик. Вам стоит набраться терпения и позволить нам во всем разобраться.

– Так что же мне теперь делать?

– Если дочь снова позвонит вам, то постарайтесь потянуть время. Скажите ей, что не можете набрать нужную сумму. Часть сбережений, отложенных на крайний случай, вам пришлось потратить на какой-то глобальный ремонт или на дорогостоящую покупку. Что-нибудь придумайте, соврите, но денег не переводите, пока от нас не поступит разрешение на это. Вы должны будете сообщать мне о любом выходе дочери на связь. Я буду доступен для вас в любое время дня и ночи.

– Да какой же глобальный ремонт я могу вдруг затеять? – Зинаида Гилимовна заметно растерялась. – Нет, у меня не получится. Я врать не умею, не так воспитана.

– Придется научиться. А насчет денег мы сейчас что-нибудь придумаем. – Гуров огляделся, с минуту поразмыслил и выдал: – У вас горячая вода идет через газовую колонку. Этот момент и используйте.

– Каким образом? – не поняла женщина.

– Скажете, что была проверка от газовой службы, колонка признана аварийной и требует замены. Ее покупка, замена газовой разводки по всей квартире, установка оборудования и получение разрешения на ввод в эксплуатацию – это приличные деньги. Отказаться от выполнения этих работ нельзя, закончить их нужно в кратчайшие сроки.

– А если она не поверит? – спросила Зинаида Гилимовна. – Спросит, почему так внезапно?

– Придется поверить. Оборудование по заказу из строя не выходит, – ответил Гуров. – Да и вообще, это уже не ваша забота. Главное, стойте на своем. Дескать, деньги достану, просто на это нужно время. Если мои предположения верны, то они подождут, упускать жирный куш наверняка не захотят.

– Они? Вы о ком? – До женщины вдруг дошло, что Гуров говорит уже не о ее дочери, да и сама она больше не верит в то, что просьбы о деньгах исходят от Ольги. – Так вы полагаете, что Олюшка в руках бандитов?

Гуров вздохнул, с минуту подумал и решил играть в открытую.

– В сложившейся ситуации есть два возможных варианта, – сказал он. – Ольга решила получить с вас деньги сама. Или ее кто-то удерживает силой и заставляет это делать. Так или иначе, но вымогательство налицо. Разбираться с ним придется полиции.

– Но ведь если деньги нужны Оле, то это не будет считаться преступлением, не так ли? – Зинаида Гилимовна вдруг испугалась.

Вдруг она своими руками подставляет дочь под удар?

– Зинаида Гилимовна, не нужно паниковать. – Гуров начал повторяться. – Вы в любом случае не можете отступить, пока не узнаете всей правды. Думаю, вы это и сами понимаете. Теперь вам придется идти до конца, каким бы он ни оказался. Я сейчас уеду, а вы спокойно все обдумаете. Уверен, вы поймете, что по-другому поступить не можете.

Лев Иванович подхватил сумку и, не прощаясь, вышел из квартиры.

Зинаида Гилимовна так и осталась сидеть на стуле, обхватив колени ладонями и уперев взгляд в точку, где еще минуту назад стоял полковник, ее гость.

Глава 3

В Москву Гуров прилетел в половине одиннадцатого вечера, из Внукова долго добирался до дома, поужинал, с женой бытовые вопросы обсудил, спать лег без четверти час. Он долго ворочался, не мог уснуть. Из головы его не шла история Ольги Лахновской. Ему никак не удавалось просчитать схему мошенников до конца.

Сыщику было понятно, что махинация с липовым кастингом организована для того, чтобы найти конкурсантов, готовых расстаться с деньгами ради шанса стать знаменитыми. Обычно в таких случаях устроители подобных мероприятий устанавливают взнос за участие в отборочном туре. Сумму они просят небольшую, триста-пятьсот рублей с носа. И участникам не накладно, и им прибыль. Пара сотен участников, и какие-то деньги у тебя в кармане. Минус аренда и дорожные расходы. Не так много на круг получается, но подобными аферами обычно и занимаются мошенники мелкого пошиба.

Риск в этом случае минимальный. Из-за потери трех сотен мало кто в полицию с заявлением пойдет, да подобные заявления там вряд ли рассматривать станут. Разве что по горячим следам, пока мошенники из города не уехали. Если и прижучат их правоохранители, то, как это ни прискорбно, они могут откупиться или попросту все бросить и сбежать. Эта схема Гурову была понятна.

Но в случае с Лахновской сложилась иная ситуация. За участие в отборочном туре денег ни с нее, ни со Смолькиной никто не требовал. Только после того как мнимая победа открыла для девушек новые возможности, им было предложено сделать взнос за вступление в «высшую лигу». По крайней мере, такое предложение озвучил один из устроителей конкурса, когда общался с Настей Смолькиной.

Гуров полагал, что таким образом мошенники проверяли, как далеко готов пойти тот или иной конкурсант. Определенный резон в этом был. Если девушка готова выложить сто тысяч на начальном этапе только за право переехать в Москву, то и дальше работать с ней будет проще.

Вот этот этап аферы Гурову был пока непонятен. Из Мурманска до Москвы Ольга летела одна, билет на самолет приобретала самостоятельно. Выходит, в Москве ее должны были встречать все те же аферисты. По факту получалось, что они похитили ее, а это уже совсем другая статья Уголовного кодекса.

Ради чего все это? Миллионов у девушки нет, у ее матери тоже. Ради тех двух-трех десятков тысяч в месяц, которые они имели с Ольги, не стоило так рисковать. Куда надежнее было бы проехать по нескольким городам, собрать деньги с наивных граждан и исчезнуть. Почему же они выбрали другую схему, заморочились с организацией переезда девушки в столицу?

В судебной практике встречаются случаи, когда мошенники не ограничиваются разовым сбором, а морочат голову жертве не один день, стараются выманить как можно больше денег. Потратив крупную сумму, обманутые граждане, как правило, жалеют ее и упорно не желают признаваться даже самим себе в том, что их попросту облапошили. Они выкладываются еще и еще. Мошенники придумывают все новые и новые способы, пока деньги у их жертв не заканчиваются. Но та же практика показывает, что ни одна мошенническая афера не длится более месяца.

Однако Гуров полагал, что в случае с Ольгой мошенники действовали по другой схеме. Слишком много факторов не вписывалось в общую картину. Целому ряду нюансов не было объяснения.

Возможно, изначально мошенники не планировали доить Ольгу так долго. Сыщик не исключал, что они собирались пару месяцев подержать ее где-нибудь на удаленной даче, создать видимость подготовки к конкурсу, покормить обещаниями, что проект вот-вот заработает, а потом просто объявить ей, что шоу отменили, и выпроводить девушку домой. Но Ольга проболталась им о неприкосновенном запасе матери, и у мошенников разыгрался аппетит. Они решили сначала забрать и эти деньги, а уже потом расстаться с Ольгой. Или избавиться от нее.

Только к половине четвертого Гуров забылся тревожным, поверхностным сном.

В восемь утра он уже был на службе. Дежурный сообщил ему, что генерал на месте и ждет его с докладом. Не заходя в свой кабинет, Гуров прошел прямиком к Петру Николаевичу.

Накануне вечером, перед самым вылетом, Лев Иванович позвонил Орлову и сообщил, что возвращается. Тот не стал выяснять подробности поездки, отложил разговор до личной встречи. Поэтому раннему вызову полковник нисколько не удивился.

– Ну и чем порадуешь? – встретил его вопросом генерал.

– Порадую ли? – Гуров невесело улыбнулся.

– Говори, как есть. – Начальник Главного управления уголовного розыска нахмурился. – Плохие новости?

– Если вы про то, не напрасно ли я съездил, то нет. Не напрасно, – сказал Гуров. – Зинаида Гилимовна не ошиблась. Ее дочь действительно попала в руки мошенников. Если же про то, есть ли у меня план того, как можно выйти на мошенников, то ответ будет отрицательный.

– Все настолько плохо? – По тону полковника Орлов понял, что дело зашло в тупик.

– Судите сами, – произнес сыщик и выложил генералу результаты расследования, заодно и свои умозаключения.

Выслушав доклад, генерал долго молчал, анализируя информацию, потом вздохнул и проговорил:

– В общем, так. Собирай команду, садитесь и думайте. Не может быть, чтобы не было никаких зацепок. В конце концов, у тебя на руках приметы мошенников. Проштудируйте базу данных. Вдруг да найдутся совпадения. И не кисни, полковник. Ты ведь и не такие узлы распутывал.

– Это понятно, товарищ генерал, только как дело возбуждать? Каков состав преступления?

– Об этом не беспокойся, работай, а юридические вопросы оставь мне, – заявил Орлов. – Чует мое сердце, что дело это нас еще удивит. Ну и чего сидим? Работать пора. – Петр Николаевич махнул рукой, выпроваживая Гурова из кабинета.

Тот встал, козырнул и вышел.

В кабинете его встретил бессменный напарник и верный друг Стас Крячко. Понедельник он провел в суде, давал показания по текущему делу, так что с Зинаидой Гилимовной не встречался, о новом деле, порученном Гурову, узнал от генерала.

– Говорят, ты по морям катаешься? – вместо приветствия поддел Стас товарища.

– По каким морям? – не понял шутки Гуров.

– Баренцево для тебя уже не море? – проговорил Крячко и усмехнулся. – Да ладно, не кисни, сейчас и на Черном не позагораешь.

– Все бы тебе шутить, а у меня забот полон рот, – огрызнулся Лев Иванович, не расположенный к шуткам.

– Да, я уже слышал, – посерьезнев, проговорил Крячко. – Генерал в общих чертах мне ситуацию обрисовал. Девушка пропала. Ты предполагаешь, что преступники удерживают ее силой, вымогают у матери деньги.

– Или же попросту пользуются ее именем, а самой этой девушки давно нет в живых. – Гуров впервые высказал вслух свое самое худшее опасение.

– Даже так? Генералу ты эту версию озвучивал? – спросил Крячко и нахмурился.

– Пока нет. – Лев Иванович отрицательно покачал головой.

– Что так?

– Доказательств никаких. Зачем раньше времени шум поднимать? Чтобы на нас сверху насели?

– Какие есть соображения? Как девушку искать думаешь?

– Хороший вопрос. – Гуров вздохнул. – Есть кое-какие наметки. Требуется мозговой штурм. Думал привлечь ребят из технического отдела, да и аналитиков, конечно.

– Это я мигом организую, – заявил Крячко. – Жди, через пять минут все обладатели мозгов здесь будут.

Толпу народа Стас, разумеется, не собирал. Из технарей он вызвал Костика Павлихина, который не раз выручал Гурова в сложных делах, связанных с финансовыми махинациями разного рода. Из аналитического, как всегда бывало, пришел Валера Жаворонков, а от оперативников – майор Хитенко. С ним увязался новичок Зуйков. Крячко начал было возражать, но за этого парня неожиданно вступился майор. Пусть, мол, поучаствует, уму-разуму наберется. Стас махнул рукой. Ладно, уговорил.

Когда команда собралась, Гуров в общих чертах обрисовал ситуацию:

– Вчера в дежурную часть обратилась гражданка Лахновская с заявлением о пропаже дочери Ольги. Шесть месяцев назад, после прохождения отборочного тура в родном Мурманске, девушка уехала в Москву для участия в телевизионном шоу, оставила матери свой адрес в столице. Все то время, пока дочь жила в Москве, мать по ее просьбе регулярно высылала ей деньги. Периодически от Ольги поступали звонки и сообщения. Две недели назад девушка запросила сумму, которую мать не готова была выложить. Она приехала в Москву, чтобы забрать дочь домой, и выяснила, что по адресу, оставленному в Мурманске, та никогда не проживала. В этот же день Ольга позвонила матери, но та засомневалась, не знала, действительно ли это говорит она или кто-то старательно ее копирует. Мать предположила, что дочь могла попасть в беду, обратилась в полицию. Теперь жду вопросов или версий.

Свои собственные выводы и умозаключения он не стал озвучивать намеренно. Ему хотелось понять, как воспримут факты, изложенные им, остальные участники мозгового штурма. Он по собственному опыту знал, что в любом деле каждый человек изначально представляет картину произошедшего по-своему.

Как и следовало ожидать, вопросы посыпались, как из рога изобилия. Сначала, как сыщик и ожидал, прозвучали самые очевидные версии.

– Квартиру пробили? Может, хозяева врут? Сдают жилье, а налоги не платят, поэтому и не сказали, что у них квартиранты живут.

– Сама сбежать не могла? Надоело ей под мамкиной опекой жить, вот и рванула в Москву.

– Одна уехала? Мать билет-то хоть видела? А то, может, она вообще не в Москве, а мы тут париться будем.

На вопросы Гуров отвечал уже обстоятельно. Когда очередь дошла до результатов поездки, предположения стали вполне конкретными. Едва ли не все участники мозгового штурма сошлись на том, что девушки давно нет в живых, а мошенники тянут с матери деньги от ее имени.

Однако против этой версии тут же выступил Стас Крячко.

– Думаю, девушка жива, – заявил он. – Во-первых, от мертвого тела нужно избавляться. Полгода труп в холодильнике ни один психопат хранить не станет. Его рано или поздно найдут и опознают. Сразу после этого прекратятся денежные вливания. Но главное состоит в том, что сейчас преступники безбоязненно пользуются банковской картой девушки, а идти в банк после ее смерти – это огромный риск.

– Карту пробили? – спросил Костик Павлихин.

– Вчера послали запрос в банк, – ответил Гуров. – Ждем ответа.

– Так чего мы здесь обсуждаем? Может, все деньги, которые мать полгода переводила, так и лежат на карте? – проговорил капитан Зуйков.

В отделе он появился недавно, но уже успел заслужить репутацию чересчур осторожного опера.

– Мы обсуждаем версии, – проговорил Гуров. – Нам необходимо понять, куда двигаться дальше.

– Ерунда все это, – вдруг заявил майор Хитенко. – Можно до одурения версии выдвигать, а с места не сдвинуться. Надо остановиться на одной из них и начинать ее разрабатывать.

– Согласен, – поддержал коллегу капитан Зуйков. – Жива девушка или мертва, начинать все равно с чего-то надо.

– Да, шикарный получился штурм, – глядя на лучшего друга, произнес Крячко. – У меня сразу третий глаз открылся.

Гуров досадливо поморщился, все остальные в недоумении уставились на Станислава, не понимая, о чем идет речь.

– Какой штурм? – озвучил общий вопрос Хитенко.

– Да вот полковнику Гурову для вдохновения чужого мнения не хватало, – ответил Крячко. – Для того он вас и собрал, чтобы вы его мыслительный процесс своими гениальными высказываниями запустили, устроили мозговой штурм.

– Насчет версий, – осторожно вклинился в разговор Жаворонков. – У меня тут вопрос возник.

– Давай, Валера, жги, – поддержал его Крячко. – Может, это как раз то, чего ждал товарищ полковник.

– Для того чтобы провернуть аферу с кастингом, нужна команда. В одного такую махинацию не осилить.

– Правильно говоришь. У нас и есть трое подозреваемых. Лев Иванович привез из Мурманска описание внешности устроителей конкурса, – произнес Крячко.

– Да, я слышал и как раз об этом хотел сказать, – заявил Жаворонков и снова обратился к Гурову: – Так вот, в нашем деле есть по меньшей мере три мошенника. На одну Лахновскую многовато, вам так не кажется, товарищ полковник?

– Хочешь сказать, что делить там нечего? – осведомился сыщик.

– Ну да. Что такое тридцать тысяч по московским меркам? Пыль, – продолжил Жаворонков. – Для того чтобы дело стало по-настоящему прибыльным, нужно куда больше конкурсанток.

– Молодец, Валера, правильно мыслишь, – с улыбкой проговорил Гуров. – Я тоже думаю, что по всем признакам жертв должно быть гораздо больше. Они наверняка есть, только вот как нам их вычислить? Аналогичные дела вел не раз. Мошеннических схем много, но такой, которая точно совпадала бы с нашей, нет ни одной.

– Так это по той причине, что действуют эти ребята не так давно. Еще не успели в органах засветиться, – заметил Жаворонков.

– Выходит, что только случай может помочь нам напасть на их след, – высказался Крячко.

– Не совсем так, – возразил Лев Иванович.

– А вот и нет, – одновременно с ним произнес Валера Жаворонков.

– О как! Хоровые ответы пошли, – с усмешкой проговорил Крячко. – Ну и кого мы первым слушать будем?

– Говори, Валера, – сказал Гуров.

– Товарищ полковник, я лучше после вас, – заявил Жаворонков, привыкший соблюдать субординацию.

– Самый простой способ получить информацию о мошенниках – обратиться в средства массовой информации с просьбой разместить их фотороботы и приложить к ним описание действий этих людей, – проговорил Лев Иванович. – Снимки у нас есть, примерная схема мошенничества – тоже.

– Пустить по всем каналам бегущей строкой, мол, кто пострадал от действий этих людей? Хорошая мысль, – сказал майор Хитенко.

– Однако воспользоваться этой возможностью мы не можем, – тут же произнес Гуров.

– Почему? Так мы и потерпевших получим, и на преступников выйдем. Да еще и предотвратим повторение мошеннических действий. – Зуйков снова решил поддержать майора.

– Да потому, что девушка еще может быть жива. Что будет с ней, если преступники поймут, что разоблачены? – пояснил свое высказывание Гуров. – Вот и выходит, что приметы преступников мы знаем, а воспользоваться ими не можем.

– Зато можем попытаться найти потерпевших, – произнес Жаворонков. – Именно об этом я и хотел сказать.

– Каким образом? – в разговор вступил Стас Крячко.

– Конкурс ведь молодежный, так? – начал отвечать Жаворонков. – Значит, люди должны активно обсуждать его на форумах. А так как проводится он на не вполне законных основаниях, комментариев должно быть раз в десять больше, чем если бы его действительно организовал Первый канал.

– Что нам дадут комментарии с твоих форумов? – спросил Крячко.

– А дадут они реальные факты, – за Жаворонкова ответил Гуров. – Названия городов, где засветились наши молодчики. Будем знать, где они побывали, сможем выяснить и то, удалось ли им убедить кого-то, кроме Лахновской, приехать в Москву. Я все верно излагаю, Валера?

– Так точно, товарищ полковник! – заявил Жаворонков.

– Сколько времени тебе понадобится на эту работу? – взглянув на часы, спросил Гуров.

– Часа два-три, – чуть подумав, ответил Жаворонков. – Постараюсь побыстрее управиться.

– Я помогу, – предложил ему Костик Павлихин. – Вдвоем быстрее выйдет.

– Отлично. Тогда идите, не тратьте время, – приказал им Лев Иванович. – Как только наткнетесь на что-то похожее – сразу зовите.

Жаворонков ушел. Все остальные тоже начали расходиться.

Когда в кабинете остались только Гуров и Крячко, Лев Иванович связался с мурманскими коллегами, выяснил, кто занимался заявлением гражданки Смолькиной, получил номер телефона следователя. После непродолжительной беседы тот пообещал сегодня же выслать ему материалы дела.

Пока Гуров разбирался с заявлением Смолькиной, из банка пришел ответ на вчерашний запрос. Как и предполагал сыщик, денежные средства с карты уходили регулярно, причем не посредством перевода, а путем снятия наличных. В настоящий момент на карте оставались считаные копейки.

В каких именно банкоматах снимались средства, из выписки понять оказалось невозможно. Вместо адресов в каждой графе были прописаны латинские буквы и цифры. Поди разберись, что они означают. Эту задачу Гуров решил оставить на Костика Павлихина. Пусть он помудрит с адресами, может, что-то стоящее из этого и выйдет.

Мурманский следователь обещание выполнил, переслал протоколы опроса свидетелей, описание внешности подозреваемых и их фотороботы. Гуров сразу загрузил снимки в программу и запустил поиск.

В это время ему позвонил Валера Жаворонков и сообщил, что обнаружил первые совпадения.

Лев Иванович оставил Стаса Крячко следить за результатами поиска, а сам пошел к Жаворонкову.

Ловко орудуя компьютерной мышью, Жаворонков начал показывать ему переписку, которая, по его мнению, могла относиться к делу Ольги Лахновской.

– Пока подобных ресурсов всего два. Оба форума общедоступные, но с защитой, – сказал он. – Не стану утомлять вас специфической терминологией, скажу просто. На этих форумах нет возможности удалить тот отзыв, который вам не нравится, как это делается в большинстве случаев.

– Совсем ничего нельзя убрать? – осведомился Гуров.

– Если сообщение не разжигает национальной розни, не содержит террористической угрозы и не призывает к убийствам, то ему ничего не грозит, – ответил Жаворонков.

– Теперь покажи то, что нашел, – сказал полковник.

– Пока мелочовка, но вы ведь сами просили сразу докладывать, – заявил Жаворонков.

На самом деле нашел он немало. На первом форуме обсуждался кастинг, организованный в мае этого года в городе Подольске. К моменту прихода полковника Жаворонков успел порезать часть сообщений, выбросить те, которые не относились к делу.

Начинались записи с обсуждения новости о предстоящем кастинге. Кто верит, кто не верит, реально ли победить. Кто собирается участвовать, какие требования предъявляются, и все в таком духе. Дальше шли посты с фотографиями костюмов, видеоролики с отснятыми клипами. Их Жаворонков удалил по максимуму.

Потом люди начали обсуждать шансы конкурсантов. Кто победит или провалится, один понравился, а другой нет.

Комментарии самих конкурсантов пошли позже. В основном они ругали устроителей. Зал – полный отстой, оборудование – дешевка, члены жюри – сельские учителя пения. В двух или трех комментариях конкурсанты открыто заявляли, что устроители конкурса – вымогатели. Они требуют сотни тысяч за право поехать в Москву. Им снова кто-то верил, кто-то нет.

Жаворонков акцентировал внимание на тех сообщениях, где так или иначе описывались приметы устроителей конкурса и членов жюри. Совпадений с теми субъектами, которые организовали аферу в Мурманске, оказалось предостаточно, выдержки из постов заняли четыре листа. Валера заявил, что это еще не предел.

Пока Гуров просматривал информацию, к ним подтянулся Костик Павлихин. У него информации набралось еще больше. К полудню на руках у полковника оказались данные с восьми форумов. С ними он и вернулся в кабинет.

– Спешу тебя обрадовать, – выдал Крячко, как только Гуров перешагнул порог. – Ни одного совпадения по твоим мурманским мошенникам. Последнюю базу проверить осталось, но я думаю, и там глухо.

– Зато у Валеры с Костиком совпадений хоть отбавляй, – сказал Лев Иванович и потряс распечаткой переписки с форумов. – Теперь надо бы еще придумать, как эту информацию использовать. – Он расположился за столом, разложил распечатки и задумался.

Крячко подсел ближе, взял листок наугад, мельком пробежал его взглядом, отложил в сторону и недовольно проворчал:

– Не понимаю, что за галиматью люди пишут.

Гуров коротко изложил ему суть переписки, объяснил, на что надо обращать внимание. После этого сыщики погрузились в работу. Время от времени в кабинет заглядывали то Жаворонков, то Павлихин, приносили новые распечатки. Сначала дело шло туго, потом опера втянулись в него, и оно пошло быстрее.

Около пяти часов им пришлось взять тайм-аут. Материалов накопилось столько, что обработать их вдвоем не представлялось возможным.

– Думаю, того, что есть, будет достаточно, – сказал Гуров и отодвинул стопку листов в сторону. – Теперь начнем систематизировать. Я тут кое-что набросал, посмотрим, что можно использовать.

На систематизацию времени ушло меньше, но все равно немало. В итоге набралось шесть городов, в которых поработали аферисты. Максимальное количество полезной информации имелось по Северодвинску, Петрозаводску и Орску.

– Думаешь, есть смысл объезжать эти города? – наблюдая за выражением лица друга, спросил Крячко.

– Однозначно есть, – ответил Гуров. – Здесь нам эта информация бесполезна, а на месте будет очень кстати.

– Каков наш план? Приехать в Орск, ходить по улицам и показывать фоторобот подозреваемых каждому горожанину в возрасте от пятнадцати до тридцати лет в надежде на то, что кто-то из его друзей или родственников окажется жертвой мошенников?

– Включай мозги, Стас. – Лев Иванович поморщился. – Сейчас перед тобой листы печатного текста. Каждая запись сделана живым, совершенно реальным человеком. Зайдя на его страничку в соцсетях, ты узнаешь о нем достаточно. Имя и фамилию, возраст, город и место учебы. Разве этого мало?

– Не хочу тебя расстраивать, но все не так прозрачно, как нам с тобой хотелось бы, – заявил Станислав. – Неужели тебе неизвестно, что восемьдесят процентов информации о владельцах страницы придуманы ими самими? Все, вплоть до возраста. Да еще и профиль закрытый.

– Это все, что у нас есть. – Гуров устало потер лицо ладонями. – Разделим города, поедем и на месте разберемся.

– Черт побери, а я надеялся, что ты придумаешь что-то попроще, – то ли в шутку, то ли всерьез проговорил Крячко.

– Есть вариант и проще, – ответил на это Лев Иванович. – Можно начать тупо писать всем участникам форумов, сидеть и ждать, пока они нам ответят. Один бог знает, сколько это продлится, но в итоге нам все равно придется к ним ехать.

– Думаешь, что погоня за призраками по всей стране займет меньше времени? – Стас скептически поджал губы.

– Встреча вживую не заменит безликой переписки, – проговорил Гуров. – По мне это лучше, чем сидеть и ждать, когда случайный прохожий обнаружит тело Ольги Лахновской в какой-нибудь сточной канаве.

После его слов в кабинете повисла гнетущая тишина. Сыщики понимали, что ситуация сложная. Эти слова Льва Ивановича вполне могут стать реальностью.

Гуров думал о том, какой бой ему предстоит выдержать в кабинете генерала. Он с трудом выбил поездку в Мурманск на один день, а тут и сроки неизвестны, и городов, которые предстояло объехать, довольно много.

Крячко же размышлял о том, насколько муторная работа предстоит им. Ехать за тысячи километров, убеждать ленивых подростков прийти на встречу, а потом пытаться угадать, что из их слов правда, а что галимая выдумка. Не факт, что эти мытарства действительно помогут выйти на мошенников, хитростью заставивших Ольгу Лахновскую уехать из родного города.

– Можно делегировать свои полномочия коллегам на местах. – Станислав Васильевич предпринял еще одну попытку переубедить друга. – Сколько у нас городов получилось? Шесть? Нет, пять. В Мурманске ты уже был. Начинаем переписку с конкурсантами с форумов. Как только нападаем на след, посылаем на встречу местных оперативников, получаем от них подробный доклад о ее ходе, а потом…

– Да брось, Стас. Ты ведь не хуже меня знаешь, что это не сработает, – перебил напарника Гуров. – Скажу еще, что сидеть в кабинете и играть в испорченный телефон, это не по мне. Я иду к генералу выбивать командировку. Ты со мной? – Лев Иванович поднялся, собрал свои записи и направился к двери.

– Куда же ты без меня? – со вздохом проговорил Крячко. – Ты и генерала уговорить не сумеешь. Эх, и за что мне такие страдания?

– Идем, артист, перед Орловым выступать будешь. – Гуров улыбнулся и добавил: – Надеюсь, он сегодня в хорошем расположении духа, иначе туго нам придется.

Глава 4

«Наконец-то хоть что-то начинает проясняться. Не зря, нет, не зря ты, Гуров, свой хлеб ешь! Вот она, реальная зацепка. А Стас ворчал, злился. Мол, впустую катаемся, бесполезное занятие. Что он теперь скажет?»

Полковник Гуров торопливо шагал по проспекту Ленина, обязательному для всех городов бывшего Союза, и невольно улыбался. Ни слякоть под ногами, ни хмурое небо не в силах были испортить ему настроение, потому что на площади Шевченко у здания Театра имени Пушкина его ждала удача.

На самом деле она сопутствовала ему уже с того момента, когда они со Стасом Крячко уломали-таки генерала Орлова, выбили разрешение на поездку по городам из списка, составленного накануне. Добро Орлов дал скрепя сердце, от расстройства даже особо не вникал в детали.

– Оформляйте документы, – сказал Петр Николаевич и выпроводил их из кабинета.

Все же это была удача, та самая капризная дама, которой ничего не стоит отвернуться от тебя или же совсем исчезнуть с горизонта. Зачастую она так и поступала, но только не в этот раз. Ей было угодно обратить свое благосклонное внимание на него, полковника Гурова, при распределении городов. Все населенные пункты из списка располагались довольно далеко и от столицы, и друг от друга. Чтобы не усложнять процесс дележки, старинные друзья написали названия городов на бумаге и просто тянули жребий.

Стасу Крячко досталась Карелия и северные города, а ему – Урал, в том числе город Орск. Приехав сюда, он даже не надеялся на такую удачу, поселился в дешевой гостинице, подключился к бесплатному интернету и начал прорабатывать список с форума. Сыщик писал всем подряд и молился, чтобы хоть кто-то откликнулся не через неделю, не через месяц, а сегодня.

Жаворонков объяснил ему, что тема устаревшая. Для молодежи она интереса уже не представляет. Поэтому бурной реакции ждать не стоит.

Тот же Жаворонков дал Льву Ивановичу дельный совет, предложил писать не от себя, а от имени пострадавшего конкурсанта. Еще в Москве он создал для Гурова и для Крячко левые странички в соцсетях и набросал примерный текст первого сообщения, чтобы полковники слишком сухим слогом не отпугнули людей, желающих пообщаться на данную тему.

Рассылка заняла часа два, а дальше пошло время ожидания. Как ни странно, ответов Гуров получил немало. Поначалу они были односложными, выдержанными в молодежном стиле, не содержали никакой информации. Однако Лев Иванович проявил настойчивость. К трем часам дня у него завязалась довольно интересная переписка с тремя девушками, бывшими конкурсантками.

Сыщик выяснил, что устроители этого мероприятия не требовали ни от одной из них выложить круглую сумму за право переехать в Москву. Гуров было отчаялся, но тут в переписке проскользнула фамилия девушки, подруга которой якобы все-таки уехала в Москву. Эти сведения бывшая конкурсантка почерпнула не в социальных сетях, а в учебном заведении, где, как известно, сплетни распространяются так же быстро, как и в интернете.

Гуров выяснил название вуза. Пока он добирался туда, почти все студенты уже разошлись по домам. Все же приехал сыщик не напрасно. В учебной части он предъявил удостоверение и получил доступ к спискам учащихся. Имея на руках примерное название факультета и фамилию девушки, Лев Иванович начал искать ее.

Тут ему снова повезло. Одно только то обстоятельство, что она была не Иванова, Петрова, Сидорова, а Бердышева, упростило задачу на порядок. Таких студенток в институте набралось с десяток, и только две из них учились на гуманитарном направлении, которое и интересовало полковника.

Алла Бердышева заканчивала последний курс по специальности «Безопасность жизнедеятельности» и планировала стать учителем. Проживала она довольно далеко от института, в поселке Новая Биофабрика. Судя по году рождения, девушке исполнилось двадцать восемь, следовательно, в институт она поступила не сразу после окончания школы.

Вторая Бердышева, Эвелина, изучала информатику и в этом году перешла на второй курс. Она жила в студенческом общежитии, расположенном в непосредственной близости от учебного заведения. Поэтому вопрос о том, к какой из этих девушек идти в первую очередь, отпал сам собой.

Комендантша общежития потребовала от сыщика предъявить удостоверение, долго и дотошно его изучала. После чего эта дама устроила ему допрос с пристрастием, пытаясь выяснить цель визита. Затем она прочитала визитеру лекцию о правилах поведения в общежитии, огласила распорядок дня и все имеющиеся запреты, а под конец огорошила известием о том, что искомая особа в данный момент в общежитии отсутствует.

– Будет после двадцати одного часа, – заявила комендантша. – Студентка подрабатывает сиделкой. Смена ее заканчивается в двадцать тридцать, после чего работодатель привозит ее прямо к порогу.

Пришлось Гурову менять планы, заказывать такси. Он созвонился с Аллой, договорился о встрече и поехал в поселок.

Времени поездка отняла много, а пользы не принесла никакой. Алла Бердышева ни в каких конкурсах никогда не участвовала, и подруги ее тоже. Более того, она даже не слышала о том, что в городе проходил какой-то кастинг, а в социальных сетях ни в какие группы не вступала и комментариев на форумах не оставляла. Для большей убедительности девушка позволила сыщику просмотреть свои странички в социальных сетях.

Даже на консервативный взгляд Льва Ивановича жизнь Аллы Бердышевой оказалась на удивление скучна и однообразна. Месяцами обсуждать, какой вид вязки лучше подойдет для ковровой дорожки, каким средством вывести ржавчину с раковины, нормально в семьдесят, но никак не в двадцать восемь лет.

От Аллы Бердышевой Гуров вышел с тяжелым осадком на сердце. Эта девушка оказалась полной противоположностью Ольги Лахновской. У нее не было никаких амбиций и мечтаний. В своей жизни она не допускала никакого риска.

В общежитии, куда Лев Иванович вернулся после посещения Аллы, его ждала совсем другая атмосфера. Эвелина Бердышева еще не вернулась. Строгая комендантша недвусмысленно намекала полковнику на то, что ждать ее следует в вестибюле, однако Гуров все-таки прошел внутрь. Он заявил этой даме, что подождет девушку где-нибудь в комнате отдыха.

Тут же выяснилось, что таковой в студенческой общаге не имелось, зато на каждом была кухня. Это место для общения подходило даже лучше, чем комната отдыха.

Эвелина жила на втором этаже. Кухня, которой она обычно пользовалась, располагалась точно напротив лестницы. Студенты, человек восемь юношей и девушек примерно одного возраста, делили пространство возле плиты и раковины. В помещении стоял гомон и смех.

Гуров вошел в кухню и огляделся. Скромная комната на два окна, вдоль стен обшарпанные столы на металлическом каркасе, две раковины ближе к двери и три электрических плиты. Вот и весь интерьер. Ни занавесок на окнах, ни цветов в горшках на подоконниках. Запах всевозможных специй смешивался со слабым душком плесени, идущим от стен вокруг раковин и старого дощатого пола.

Студенты весело болтали, готовили ужин, нисколько не смущаясь бедностью обстановки и неприятным запахом. Обстановка в комнате дышала дружелюбием и молодостью.

Приход полковника не остался незамеченным. Как только он вошел, восемь пар глаз обратились в его сторону.

Вперед выступила невысокая девушка с короткой стрижкой, в брюках-шароварах.

– Доброго вечера вам, – звонким голосом за всех поздоровалась она.

– Спасибо. И вам доброго вечера, – в тон девушке ответил Гуров.

– Вы к нам с проверкой? – задала вопрос девушка. – Если так, то готовьте блокнот.

– Зачем блокнот? – Лев Иванович невольно заулыбался.

– А вы не улыбайтесь, через пять минут вам совсем не до улыбок станет, – предостерегла его девушка. – И не думайте, что я шучу. Который месяц просим кран починить, а он как тек, так и течет. От ваших проверок пользы ноль.

– Серьезная поломка? – поддержал разговор Гуров. – Самостоятельно никак не справиться? Вон у вас парней сколько. Поменять прокладку, или что там полетело, это же минутное дело.

– Да мы бы поменяли, если бы ваша комендантша нам по рукам не настучала. – Теперь вперед выступил долговязый парень с большим носом и огромными прыщами по всему лицу. – Я тот раз Тимофеевне так и сказал. Дескать, не лезли бы вы в наши дела, вся общага как конфетка уже выглядела бы.

– А Тимофеевна, стало быть, все лезет? – не удержался от иронии Гуров.

– Вместо того чтобы подкалывать, вы на Тимофеевну повлияли бы.

– Пусть не лезет или ремонтирует.

– От этой протечки тараканы по всей общаге расползлись. Пешком ходят и не здороваются.

– А в туалете когда бачок смените?

– В душевой из четырех кабинок всего одна работает. Это нормально?

Жалобы посыпались, как из рога изобилия. Студенческая команда, минуту назад мирно стряпавшая ужин, налетела на полковника, как торнадо.

Гуров тут же пожалел о том, что решил пошутить по поводу крана. Видно было, что накипело у молодежи основательно. Пока не стало поздно, Лев Иванович решил пойти на попятный.

– Прошу прощения за то, что ввел вас в заблуждение, – сказал он. – Я не проверяющий, Тимофеевну не знаю и представителем ее не являюсь.

– Отпад! А мы тут распинаемся, – сердито проговорила та самая девушка, которая первой завела разговор.

– Еще раз простите, виноват, – извинился Гуров.

– Если не проверяющий, то кто? – прозвучал вопрос из толпы.

Сыщик не успел заметить, кто его задал, но все восемь пар глаз снова скрестились на нем. Парни и девушки ждали ответа.

– Полковник Гуров Лев Иванович, – представился он.

– Из военных, что ли? – снова прозвучала реплика из толпы.

Гуров собрался ответить, но долговязый парень его опередил, сказал, чуть понизив голос:

– Из полиции он.

После этого заявления в комнате повисла тишина. Слышно было только, как вода в кастрюлях кипит да падают на пол капли из-под текущей раковины.

Сыщик лихорадочно соображал, как исправить ситуацию, и тут за его спиной прозвучал мелодичный женский голос:

– У нас кто-то умер?

Гуров оглянулся.

В дверях стояла симпатичная девушка, довольно высокая, в яркой куртке, с волосами невообразимого цвета. При ее появлении студенты заметно расслабились и начали потихоньку возвращаться к своим делам.

– Привет, Эв! Ты снова пропустила самое интересное. Тут у нас полный зашквар, – выдал долговязый парень и поспешил присоединиться к друзьям.

Гуров больше никого не интересовал. Только девушка с разноцветными волосами рассматривала его с нескрываемым интересом, прямо как некое невиданное существо.

– Здравствуйте, – после небольшой паузы проговорила она. – Вы правда из полиции?

– Правда, – подтвердил Лев Иванович и задал встречный вопрос: – «Эв», это сокращенно от «Эвелина»?

– Угадали, – ответила девушка и улыбнулась.

– Тогда я к вам, – заявил Гуров. – Эвелина Бердышева, ведь так?

Девушка подтвердила и это, а заодно поинтересовалась, с какой стати ею интересуется полиция. Сыщик объяснил ей суть дела, и она предложила ему пройти в комнату, чтобы поговорить в спокойной обстановке.

В самом начале разговора полковник выяснил, что насчет подруги, которая уехала в Москву, конкурсантки с форума не ошиблись. Приятельница Эвелины действительно участвовала в кастинге, который проходил три месяца назад, и получила приглашение на участие в шоу. Только вот, по словам Эвелины, уехала она не одна.

Гуров попросил ее поделиться подробностями, что девушка и сделала. История оказалась и банальной и печальной одновременно.

Эвелина и ее лучшие подруги, Лиза и Лика, воспитывались в детском доме в Оренбурге, год назад окончили школу, получили аттестаты и решили поступать в институт. В Оренбурге провалились, а в Орске прошли. Год отучились и, довольные собой, пошли на каникулы. Отдых шел своим чередом, когда Лика увидела в социальных сетях объявление о проведении кастинга на столичный конкурс «Голос года».

С этого все и началось. Лика всю жизнь мечтала о сцене, Лиза же спала и видела себя москвичкой. В том, что кастинг проводился в Орске, обе усмотрели некий знак судьбы, и сколько Эвелина их ни убеждала, слушать ничего не хотели. Они зарегистрировались для участия в кастинге, прошли конкурс, после чего примчались в общежитие с блестящими глазами и заявили, что уезжают в Москву. Их отобрали из двухсот претендентов, а это что-то да значит.

Уже перед самым отъездом Лика призналась подруге, что за право продолжать участие в Москве они должны выплатить вступительный взнос по сто тысяч рублей с носа. Эвелина ужаснулась. Это же почти все, что осталось от выплат, которые им отмерило щедрое государство по окончании школы, после необходимых трат на бытовое обустройство. Что это за конкурс такой, за участие в котором надо заплатить?

Эвелина не доверяла устроителям этого мероприятия. Она высказала свои сомнения Лике, а та отмахнулась. Зачем кому-то их гроши? Для Москвы сто тысяч – два раза на тусовку сходить. К тому же оплачивать взнос они будут уже в Москве. Да, устроители конкурса сами озвучили это условие. Встреча на вокзале, обустройство в арендованной квартире, за которую необходимо внести аванс, пока шоу не наберет обороты, а уж после все траты им компенсирует руководство телеканала. Глупость несусветная, но она сработала. Девушки согласились на все.

К началу сессии им обещали дать что-то вроде отпуска, чтобы не провалить экзамены и не лишиться места в институте. Эвелине же предстояло все это время прикрывать девушек.

В принципе, до сегодняшнего дня проблем с этим не возникало. Эвелина занимала должность старосты, учиться ей нравилось. Сдать две лишних работы по текущим дисциплинам для нее не составляло особого труда, тем более что в современных реалиях рукописные работы уже не требовались.

Первое время Эвелина за подруг беспокоилась. Писали они редко, звонить вообще не пытались. Однако постепенно она пришла к выводу, что ошиблась насчет устроителей конкурса. Три месяца девушки жили в Москве и, судя по отзывам, были вполне довольны.

Визит полковника из уголовного розыска разбудил в ней прежние сомнения. Почему полиция интересуется конкурсом и его устроителями? Это значит, что подругам грозит опасность? Такие вопросы задала Эвелина, как только закончила рассказ.

Гуров отмалчиваться не стал. Он рассказал девушке про Зинаиду Гилимовну и ее дочь Ольгу, про свою поездку в Мурманск, озвучил личные выводы относительно устроителей конкурса. Затем сыщик проговорил, что надеялся найти в Орске доказательство того факта, что мошенники тянут деньги не только с Лахновской, и попытаться как-то выйти на них.

Эвелина подтвердила предположения полковника насчет денег. Того ежемесячного пособия, которое получали студенты-сироты, Лике и Лизе не хватало, хотя изначально они и говорили, что в Москве будут жить на всем готовеньком. За три месяца Эвелина трижды переводила им деньги. Подработка сиделкой приносила ей не особо большой доход, но как не помочь подругам? Сегодня она их поддержит, завтра – они ее.

Прежде Эвелина не считала поведение подруг каким-то подозрительным. Новое место, иные правила, возможно, весьма строгие. Девушкам просто не до развлечений.

Теперь же, когда полковник рассказал ей про Лахновскую, она стала анализировать ситуацию и пришла к выводу, что их общение всегда выглядело как-то странно. Эвелина писала подругам, рассказывала о том, как идет обучение, что нового в институте, какие смешные случаи произошли в общаге. Девчонки же больше отмалчивались или присылали короткие сообщения, дескать, у нас все хорошо, да и то не чаще одного раза в неделю. Отправляли они их не с телефона, а с компьютера, пользуясь социальными сетями. И никаких фотоснимков.

– Совсем ни одного? – спросил Гуров.

– Если не считать того, первого, то ни одного, – ответила девушка.

Лев Иванович тут же зацепился за эту ее фразу, начал выяснять, что это за снимок, когда и кем он был отправлен. Оказалось, что в день приезда в столицу Лиза звонила ей, причем дважды. Уезжали Лиза и Лика поздно ночью, Эвелина провожала их на вокзал. До Москвы ехать предстояло около полутора суток, девушки должны были прибыть туда утром. При расставании они условились, что обязательно позвонят Эвелине, как только окажутся на месте.

В десять часов утра Лиза сделала это и пожаловалась подруге, что устроители конкурса не встретили их на вокзале. Вместо этого они позвонили им и велели ехать на какую-то отдаленную станцию пригородных поездов. Мол, там вас ждет машина. Эвелина не удержала в голове название станции. Слишком много времени прошло с того разговора. Но она хорошо помнила, как около двух часов дня снова заработал ее телефон.

Звонила Лиза, голос которой звучал приглушенно и как-то обеспокоенно. Она сказала, что у нее совсем нет времени, она просто хочет, чтобы Эвелина знала, что их все же встретили. Эти люди отобрали у них телефоны, сославшись на строгие правила адаптации, зато повезут на шикарном джипе.

«Как же ты звонишь, если телефон у тебя отобрали?» – задала вопрос Эвелина.

Услышав это, подруга рассмеялась и заявила, что с детдомовских времен терпеть не может любые правила и всегда найдет способ их обойти.

На этом разговор прервался, а Эвелина вспомнила, что у Лизы всегда было два телефона. Она решила, что та обманула устроителей конкурса, отдала им один телефон, второй же оставила у себя.

Через некоторое время на ее страничку пришло сообщение. Это был снимок джипа. Рядом с ним стояли Лика и какой-то мужчина. Автомобиль и правда выглядел шикарно. Большой, черный, стекла с тонировкой, на крыше металлическая конструкция с дополнительными фарами.

Еще Эвелина вспомнила, что на фото был виден номер автомобиля. Не весь, часть его загораживали ноги мужчины. Цифры и буквы она не помнила, это фото со своей страницы давно удалила, так как не имела привычки копить сообщения и пересматривать их.

Гурова чуть инфаркт не хватил, когда девушка сказала ему, что удалила фото. Ведь номер автомобиля – это уже реальная зацепка. Сыщик тут же начал звонить Костику Павлихину, выяснять, нет ли возможности восстановить удаленные сообщения, но сделать это оказалось невозможно. Джип «Тойота» черного цвета с дополнительным освещением на крыше – вот все, чем он мог оперировать.

Лев Иванович оставил Эвелине свой номер телефона, попросил ее позвонить, как только подруги выйдут на связь, и ушел.

Разочарование сыщика оказалось настолько велико, что в этот день перечитывать сообщения в социальных сетях и отвечать на глуповатые комментарии молодежи он был уже не в состоянии. Вернувшись в гостиничный номер, полковник наскоро перекусил и лег спать.

Утром его разбудил телефонный звонок. Это была Эвелина. Радостным голосом она сообщила Льву Ивановичу, что нашла человека, у которого сохранился тот снимок Лики на фоне джипа. К часу дня он снова будет у нее.

Гуров поинтересовался, почему только к часу. Неужели нельзя получить его раньше? Ведь пересылка фотографии занимает никак не больше десяти секунд.

Оказалось, что Эвелина отправила фото Андрею, давнему воздыхателю Лики. Два последних года он учился вместе с подругами, был по уши влюблен в Лику, но признаться ей в своих чувствах так и не решился. Писать девушке он тоже стеснялся, поэтому все новости о возлюбленной узнавал через Эвелину. В тот раз он написал ей спустя два часа после того, как Лиза прислала фото. Эвелина рассказала ему про отъезд девчонок в Москву и выслала снимок. Почему-то ей захотелось, чтобы у парня осталось хотя бы фото Лики.

Вчера, после того как полковник ушел, она вспомнила об этом и написала Андрею. Тот ответил только утром, писать не стал, позвонил. Он, как и всегда, начал расспрашивать о Лике, но ответы Эвелины оказались настолько уклончивыми, что парень забеспокоился и заявил, что отдаст фото только при личной встрече.

Что оставалось делать Эвелине? Только согласиться.

Андрей жил в Оренбурге. Ехать туда Эвелина не собиралась, зато Андрей ради сведений о любимой девушке готов был ехать хоть на край света. Что уж говорить о каких-то трехстах километрах, тем более когда в твоем распоряжении личный автомобиль.

«К часу дня буду, – заявил он. – Называй место».

Эвелина выбрала Театр драмы, о чем и сообщила Гурову.

Теперь он шагал навстречу удаче, был абсолютно уверен в том, что на этот раз вытащил козырную карту и теперь расследование пойдет полным ходом.

Когда Гуров подошел к центральному входу в театр, Эвелина уже была на месте. Рядом с ней стоял молодой человек, на лице которого была написана изрядная озабоченность.

Эвелина поздоровалась со Львом Ивановичем, познакомила его с парнем и заявила:

– Теперь вы можете обойтись без меня.

– Что значит «без тебя»? – Андрей заметно растерялся. – Ты ведь обещала все рассказать!

– А вот товарищ полковник тебе все и расскажет, – невинно поморгав ресницами, проговорила Эвелина. – Я знаю не больше твоего.

– Нет, так дело не пойдет. Снимок я обещал отдать тебе. Так и сделаю. И вообще, пока не узнаю, что здесь происходит, можете на меня не рассчитывать, – заявил парень.

– Спокойнее, молодой человек! Я советую вам попридержать эмоции, – строго произнес полковник. – Вас не на пикник пригласили, так что личные представления о том, как все должно происходить, оставьте при себе.

– Я не понимаю, что происходит, – пробубнил тот.

– Вам, Эвелина, тоже придется остаться здесь, – не обращая внимания на реплику Андрея, сказал Гуров. – С этого момента вы являетесь свидетелями, несете ответственность за свои показания. Хотите вы того или нет, но вам придется подчиняться моим требованиям.

Девушка сникла, но осталась на месте. Лев Иванович не собирался устраивать допрос с пристрастием, тащить молодых людей в полицейский участок и снимать с них показания под протокол. Он просто хотел ускорить процесс, избавить себя от препирательств с этой молодежью. Дальше дело пошло быстрее.

– Где снимок? – осведомился сыщик.

Андрей достал телефон и показал полковнику фотографию. Джип был снят с неудобного ракурса. Человек, сделавший это, находился на приличном расстоянии от машины и явно не имел возможности навести камеру как следует. Все же использовать эту картинку в расследовании Гуров мог.

Номерной знак попал в объектив. На нем явственно был виден код региона. Две последние буквы и крайняя цифра получились расплывчато, но сыщик знал, что для техников из отдела это не проблема.

Девушка на снимке, Лика, выглядела растерянной, но не испуганной. В принципе, она так и должна была чувствовать себя в чужом городе, с малознакомыми людьми. Однако что-то в ее позе цепляло глаз полковника, настораживало его. Что именно, он понять пока не мог.

На заднем плане виднелись дома, часть улицы и автомобильная дорога. Гуров надеялся, что по этим фрагментам удастся определить место. Теперь ему было с чем работать.

Андрей переслал фотоснимок на телефон полковника. После этого тот в общих чертах рассказал о своих предположениях относительно судьбы девушек. Он предупредил Андрея и Эвелину о том, что информация, доведенная до их сведения, является сугубо конфиденциальной. В интересах дела она должна оставаться таковой.

Затем Лев Иванович напомнил Эвелине про то, как ей следует поступать, если от Лики и Лизы снова придет сообщение. Вслед за этим он велел парню и девушке отправляться по домам и держать язык за зубами.

Прощаясь с ним, Эвелина вдруг заплакала. До нее наконец-то дошло, что подруги попали в реальную беду.

– Зачем я их отпустила? – сквозь слезы проговорила она. – Надо было настоять, сказать, что не стану прикрывать, не буду писать за них контрольные и лабораторные. Тогда они наверняка остались бы здесь.

– Не думаю, что вы могли как-то повлиять на решение ваших подруг. – Гуров говорил искренне, поэтому слова его звучали убедительно. – Они все равно уехали бы. Даже если бы вы заявили в полицию, когда узнали про вступительный взнос, то все равно не смогли бы повлиять на ход событий.

– Почему? Тогда вы посадили бы мошенников, и Лиза с Ликой остались бы дома, – сказала Эвелина.

– Мы не посадили бы их, – заявил Гуров. – Для этого у нас просто не было бы оснований.

– А теперь они есть? – вклинился в разговор Андрей.

– И теперь нет, – честно признался Гуров. – Но есть надежда на то, что они появятся. Лично я на это очень рассчитываю. Вы тоже надейтесь. Андрей, позаботься о девушке. Мне пора возвращаться в Москву. – Лев Иванович протянул парню руку.

Тот крепко ее пожал, пожелал полковнику удачи, проводил его взглядом, после чего все свое внимание сосредоточил на Эвелине. Он подвел ее к подержанной «Ниве», старенькой, но надежной, усадил на пассажирское кресло, бережно пристегнул ремень безопасности, порылся в бардачке, достал бумажные полотенца, вложил в ладонь девушки. Потом Андрей занял водительское кресло, завел машину и вырулил на дорогу.

– Я отвезу тебя к себе, – не терпящим возражений тоном заявил он. – Не нужно тебе оставаться одной в таком состоянии.

– Мне на учебу надо, – проговорила Эвелина и всхлипнула.

– Учеба подождет, – отрезал Андрей. – Пару дней поживешь у меня, а там посмотрим.

Эвелина промолчала. У нее не было ни сил, ни желания возражать. В какой-то степени ей было приятно, что Андрей все решил за нее. К черту независимость и самостоятельность. Пусть кто-то другой думает о том, что делать с бедой, так внезапно обрушившейся на ее голову. Сейчас ей хотелось залезть под одеяло и долго-долго спать.

Глава 5

Когда Ольге исполнилось восемь, отец взял ее с собой в Ярославль. Для него это была всего лишь очередная командировка на судоремонтный завод, для нее же – очень увлекательное путешествие. Еще бы! Девочка впервые в жизни увидела другой город. Он оказался настолько не похож на то, к чему она привыкла, что первые несколько часов Оля физически не могла говорить, просто онемела, да и все тут.

Отец тормошил ее, шутил, подбрасывал в детстве в воздух, как малышку, а она распахнула глаза, таращилась на невиданные диковинки и молчала. Башни, храмы и парки, центральная площадь, размеры которой восьмилетняя девочка не могла себе вообразить, заворожили ее.

– Что это? – спросила она, когда голос к ней вернулся.

– Это Красная площадь, – проговорила женщина, идущая мимо, и улыбнулась.

– Почему красная? Она же вся серая, – заявила девочка.

Отец рассмеялся, подхватил ее на руки и прошептал в самое ухо:

– Правильно, девочка. Настоящая Красная площадь есть только в Москве.

Но Ольге и той площади, которая была в Ярославле, хватило за глаза. Пока отец пропадал на заводе, улаживал там производственные дела, она сидела перед окном в гостинице и впитывала в себя суету и шум крупного города. Как ей все это нравилось! Запах бензина, смешанный с зеленью деревьев и благоуханием цветов. Сутолока у светофоров на перекрестках, непрерывный поток машин, магазинные витрины, величественные, по ее детским меркам, фасады домов, увешанные рекламными надписями. Гомон людских голосов, высокий, монотонный и все равно завораживающий.

Как только отец освобождался, она тащила его на улицу. Они выходили на тротуар, долго шли, куда глаза глядят, а дорога все не кончалась. Девочка видела дома, парки, скверы, памятники и фонтаны. Глаза у нее разбегались. Только к полуночи отцу удавалось уговорить дочку вернуться в гостиницу. Он ловил такси, усаживал дочь на заднее сиденье и называл адрес.

Ольга изо всех сил старалась не закрывать глаза, чтобы не пропустить ни одной детали, но усталость брала свое. Наутро она просыпалась в постели, а последнее, что могла вспомнить, – это захлопывающаяся дверь такси и сочный голос отца, называющий адрес.

Вернувшись домой, Ольга еще три месяца находилась в возбужденном состоянии. Ярославль не сходил с ее языка. Мать обеспокоенно качала головой, а отец жалел, что поленился и не довез дочь до столицы.

– Ничего, Олюшка, ты обязательно попадешь в Москву. Уверен, ты влюбишься в нее с первого взгляда. Москва – это твой город, дочурка. – Так заканчивался любой разговор отца и дочери в течение трех месяцев.

А потом все кончилось. То ли мать запретила отцу упоминать о столице, то ли бытовые проблемы сбили его настрой, только больше он про столицу не говорил.

Не упоминала о ней и Ольга, но забыть не могла. Вспоминая величие Ярославля, она спрашивала себя, если этот город таков, то какова же тогда Москва? Втайне от родителей девочка начала создавать собственный музей Москвы. Она собирала вырезки из старых журналов, фотографии и распечатки картинок из интернета, статьи и просто сплетни. Ей годилось все.

Вскоре в доме появился компьютер, и родители разрешили Ольге им пользоваться. Первый запрос, который она ввела в поисковик, содержал всего одно слово. Информация, полученная в ответ, занимала многие тысячи страниц.

Вот когда у Ольги наступили шикарные времена. Она и правда влюбилась в столицу. Заочно, без посещения, но на всю жизнь. Отец оказался прав. Еще не побывав в Москве, Ольга считала этот город своим.

Как-то она рассказала отцу о своем мини-музее.

– Давай-ка посмотрим, что там у тебя, Олюня-леденец, – в своей шуточной манере проговорил отец, взглянул, покачал головой и заявил: – Для начала сойдет. Москва – очень красивый город. Ты сама в этом убедишься, а потом, кто знает, может, и в Париж переберешься.

С тех пор он начал знакомить дочь с европейскими городами, в красках расписывал ей их возможности и перспективы. О Европе Ольга тоже мечтала, но все равно не так, как о Москве.

Она не спрашивала отца, когда именно он повезет ее в столицу, терпеливо ждала, пока ей исполнится четырнадцать. Вот тогда Оля непременно напомнит отцу о том, как он обещал поехать с ней в Москву и лично наблюдать за тем, как она влюбляется в огромный мегаполис.

Перед своим четырнадцатилетием Ольга несколько месяцев готовила речь, которая помогла бы ей убедить отца в том, что откладывать поездку больше нельзя. У нее просто не хватает терпения, не осталось его ни капельки. Ольга была уверена в том, что отец ей не откажет, а мать поворчит, но препятствовать точно не станет.

А как иначе? Она ведь их Олюня-леденец, папина любимица, краса и объект обожания. Почему не подарить ей поездку, тем более что и повод есть.

В день рождения, когда гости произносили тосты в честь именинницы, Ольга никак не могла решиться озвучить отцу свое заветное желание. Только когда все разошлись и они отправились на кухню мыть посуду, Ольга прижалась щекой к его плечу и вздохнула.

– Чем опечалена моя принцесса? – сразу спросил отец.

Тут-то она и напомнила ему про обещание.

Отец потрепал ее по голове, слегка отстранился, чтобы видеть глаза дочери, и объявил:

– Получишь паспорт, и сразу рванем.

Какое же это было счастье, знать, что твоя мечта вот-вот сбудется. Семь счастливых дней, пока ждала паспорт, Ольга летала, как на крыльях. Она перебирала свои старые заметки, составляла маршруты предстоящих прогулок и всем подругам просто уши прожужжала насчет того, что совсем скоро ступит на Красную площадь, единственную, настоящую, столичную.

В день, когда Олюне нужно было идти получать паспорт, отец отвез ее в пункт выдачи на машине. Ничего особенного, просто подбросил по пути на работу, но Ольге было приятно. Обратно она пошла пешком. Ей хотелось насладиться теплой погодой, да и спешить особо было некуда. Каникулы шли полным ходом, к подругам идти девушка не желала, а отец должен был вернуться домой только к вечеру.

Прошло пять лет, а тот день она помнила до мельчайших подробностей. Оля шла прогулочным шагом по скверу, слушала пение птиц, размахивала новенькой сумочкой, подаренной на день рождения. Красная кожа под крокодила, блестящая пряжка вместо замка, цепочка. Вещь выглядела стильно и дорого.

Ольга представляла себе, как пройдет по Арбату, вот так же размахивая сумочкой, держась за руку отца. Как маленькая? Ну и пусть! Зато приятно.

Она поднялась на свой этаж, и ее настроение вдруг резко бухнуло вниз. Девушку захлестнуло предчувствие беды. Оно как волна накрыло Олю с головой и понесло в темные глубины.

Дверь квартиры была открыта. Оттуда, из-за нее, доносился плач. Что это? Почему?…

Такого не случалось никогда, сколько Олюня себя помнила. В их доме плакать могла только она. «Не входи! Не надо, – пронеслось у нее в голове. – Лучше беги подальше отсюда. Задержись хоть на короткий миг там, в прошлом, где все хорошо, никто не плачет. Останься там!»

Но она не убежала, осторожно вошла в прихожую.

Соседка с первого этажа увидела ее, сокрушенно покачала головой, смахнула слезы и проговорила:

– Горе-то какое, Олюшка!

На ее голос из комнаты вышла еще одна женщина.

Она взглянула на Ольгу, перевела взгляд на соседку, ахнула и сказала:

– Так она же не знает. Анна, тащи валерьянку!

«Что я не знаю?» – хотела спросить Ольга, но голос не слушался ее.

Входить в комнату ей было почему-то страшно, вот она и стояла на пороге собственного дома с немым вопросом в глазах и тяжелым предчувствием на сердце.

В итоге соседка все-таки рассказала Ольге о том, что произошло. Она отвела ее в спальню, напоила валерьянкой и уложила в постель, несмотря на то что стрелки часов еще и до одиннадцати утра не дошли.

– Поспи, – велела ей соседка. – Вот горе-то и утихнет.

Спать Ольга не могла. Как можно уснуть, когда твой мир рухнул? Предлагать такое, это же просто бесчеловечно! Все равно что безногому сказать: «Попрыгай, тебе понравится». Нет, это даже намного хуже.

Много позже Ольга узнала, как все произошло. Отец успел доехать до порта, подняться на второй этаж, в бухгалтерию, и даже подписать бумаги на краткосрочный отпуск, взятый в честь именин дочери. Там ему стало плохо. Молоденькая бухгалтерша усадила отца на стул, налила стакан воды, повернулась, а он уже мертв. Это был инфаркт, смерть, неожиданная для человека, регулярно проходящего медицинские осмотры, и оттого еще более нелепая.

После этого Ольга закрылась, замкнулась в себе, отгородилась от всего мира. Люди сочувствовали, ее жалели, ей все прощали, полагали, что она скорбит о безвременной кончине горячо любимого отца. И лишь она одна знала правду.

Девушка не скорбела, она злилась. Злоба и ненависть заполнили все ее существо, от кончиков пальцев до корней волос. Она душила, разрывала изнутри, сводила с ума. Ольга захлебывалась, боялась, что стоит ей сказать хоть слово, и все это вырвется наружу. Тогда все узнают правду и перестанут ее жалеть.

Само по себе это не имело значения. Чужая жалость ей не нужна, ей просто нужен покой, а его-то она точно лишится. От этого она злилась еще сильнее. На отца, на смерть как таковую, на несправедливость жизни, на тупую необходимость что-то делать. Почему нельзя просто лечь и лежать? Кому от этого станет хуже?

Она и лежала, насколько ей позволяли обстоятельства. Все лето девушка провела в постели, вставала лишь в туалет да что-то в желудок закинуть, когда мать особо доставала.

За два дня до начала учебного года та привела в дом врача-психиатра. Он выписал Ольге лекарства, велел ей раз в месяц приходить на прием. А еще доктор категорически запретил девчонке лежать.

В первый же визит он буквально вытащил ее из постели, вынудил причесаться, одеться и выволок на улицу. А еще доктор заставил Ольгу говорить. Он задавал и задавал ей вопросы, повторял их до тех пор, пока она не начинала отвечать на них.

Это было ужасно, невыносимо. Ей хотелось кричать, хотелось обругать доктора всеми мерзкими словами, которые имелись в ее лексиконе, ударить его и бить до тех пор, пока он не завизжит от боли! Вместо этого она тащилась за ним по улице и отвечала на идиотские вопросы.

Вот тогда девушка всю ненависть перенесла на доктора. Она ненавидела его даже больше, чем смерть, которая лишила ее мечты. Два долгих года Ольга лелеяла свою ненависть, пока не поняла, что его терапия сработала. В один прекрасный день она проснулась и поймала себя на мысли о том, что радуется наступлению нового дня, даже улыбается!

Что это? Как такое возможно? Ее мир рухнул, а она!.. Невероятно. Этот вопрос она так и не задала доктору, просто перестала к нему ходить.

Девушка постепенно, шаг за шагом возвращалась в мир, к людям, к нормальной жизни. В один из холодных зимних вечеров она скучала от безделья и решила перебрать свою шкатулку с вырезками. Ольга открыла ее и поняла, что как бы ни были сильны ее злоба и ненависть ко всему из прошлого, но мечту о Москве они убить не смогли. Еще она сообразила, что мысли о столице ее успокаивают, поднимают настроение и избавляют от хандры.

С тех пор Москва снова стала ее заветной мечтой, главной целью, которую Ольга считала недосягаемой. Однако в один из дней она вдруг задала себе вопрос. Почему, собственно, ей нельзя поехать в столицу? Умер ведь отец, а не она! А раз Ольга жива, то почему нет? Она обязательно это сделает, просто обязана так поступить. Отец сказал, что это ее город, а она привыкла ему доверять во всем.

Тот день оказался предопределяющим в ее судьбе, хотя поняла она это совсем недавно. С того дня Ольга как одержимая снова бредила только Москвой.

Вот куда завела ее эта одержимость. Знал бы отец, к чему приведут его слова! Почему она не послушала мать, настояла на своем, даже посоветоваться не захотела?

Эти вопросы Ольга прокручивала в голове непрерывно, день за днем, ночь за ночью. Она понимала, что повторять их смысла нет, и все равно делала это. Как же невероятно глупо все вышло! Надеяться на то, что Москва ждет ее, провинциалку, с распростертыми объятиями, это ведь верх безумия. А может, она и правда с головой не дружит? Не просто же так с ней психиатр несколько лет работал.

Нет, безумной девушка не была. Даже в тех условиях, в которых оказалась по своей глупости, она сумела выстроить определенную линию поведения, чтобы не сойти с ума.

От неприятных воспоминаний Ольгу передернуло. Она плотнее укуталась в тонкое одеяло, сжалась в комочек и попыталась отогнать их от себя. Но они упорно возвращались назад, сверлили мозг, не давали расслабиться, заставляли решать неразрешимую задачу. Что делать, как выпутаться из этой передряги?

Где-то вдалеке послышался скрип. Ольга напряглась. Ничего хорошего для нее этот звук не предвещал.

«Проклятье, когда же это кончится? – подумала она, и сердце ее сжалось от страха и отвращения. – Нет, долго я так не выдержу. А куда мне деваться? Некуда! Разве что и правда с катушек слететь, но это по желанию не происходит. Я уже по себе знаю, что могу много чего выдержать и не тронуться умом. Те ученые мужи, которые утверждают, будто психика человека является очень хрупкой субстанцией, – полные кретины! Знали бы они, что я уже выдержала».

Скрип повторился, и Ольга машинально начала отползать в угол. Не так давно похитители перевели ее в эту комнату, по сравнению с прежним жильем – просто королевские палаты. Только вот она с превеликим удовольствием вернулась бы на свой тюфяк, к мокнущим бетонным стенам и помойному ведру, заменяющему туалет. Здесь можно было ходить в унитаз, мыться в душе, но то, что требовалось от нее взамен, оказалось во сто крат хуже любых бытовых неудобств.

Ухо девушки уловило едва слышные шаги, и сердце ее предательски заколотилось от страха. За то время, что она провела здесь, ее слух обострился, научился воспринимать малейшие звуки и распознавать их. Сейчас кто-то даже не шел, а крался по коридору. Ольга знала, кто это.

«Господи, помоги мне! Пусть он пройдет мимо! Только не сегодня, прошу, Господи!»

Ольга не слишком верила в силу молитвы. По большому счету, она даже не понимала, что делала, но продолжала взывать к тем высшим силам, в которые не верила и помощи от них на самом деле не ждала.

Скрип прекратился. Ольга зажмурилась, замерла, не двигалась, чтобы ни один шорох не долетел до слуха того человека, который стоял за дверью. Она даже молиться перестала, будто опасалась, что ее мысли тоже могут издавать шум.

Время тянулось очень медленно. Ей казалось, что прошла вечность, хотя на самом деле прошло никак не больше одной минуты. В голове у нее образовалась какая-то пустота, мышцы свело судорогой, липкий ужас поднимался все выше и выше. Ольга испугалась, что сейчас закричит, не выдержит напряжения. Тогда ей тут же придет конец.

Тут пустоту в голове залило волной горячей молитвы. Никогда прежде она ничего не просила так горячо, как делала это сейчас.

«Господи, Боженька, миленький, ну где же ты? Помоги мне! Прошу тебя, приди, спаси меня от этого ужаса! Боже, как же мне страшно. Не отдавай меня ему, молю тебя, только не сегодня. Когда угодно, но не сейчас. Ты ведь должен быть добрый, так защити меня».

Ольга так горячо молилась, что чуть не пропустила важный момент. За дверью вдруг послышался шум, как будто кто-то слетел с лестницы.

Затем по коридору разнеслась грубая матерная брань, и другой, женский голос спросил:

– Вик, какого хрена ты тут делаешь?

– Иди спать, я разберусь. – Этот ответ прозвучал совсем рядом с дверью, ведущей в комнату Ольги.

– Я спрашиваю, что ты вообще здесь делаешь? Ты что, к ней пришел? – В голосе женщины послышался гнев, а может, и ревность. – Ублюдок, тебя же предупреждали!

– Заткнись, Марго, я просто замки проверял, – недовольно ответил мужчина. – Иди спать, я уже ухожу.

Ольга услышала звук удаляющихся шагов, но не сразу поверила в свое спасение. Минут десять еще она лежала, вцепившись в одеяло и боясь пошевелиться. Когда же до нее дошло, что гроза миновала, она выдохнула и разрыдалась.

Узница не знала, насколько хороша здесь звукоизоляция и слышен ли ее плач наверху, но ничего не могла с собой поделать. Рыдала она долго и безутешно.

– Мамочка, мамулечка, услышь меня! Спаси свою Олюшку. Мне очень плохо без тебя, мамочка, – сквозь неудержимые рыдания причитала она. – Я буду послушной девочкой, только найди меня.

Постепенно плач опустошил девушку и затих. Ольга откинулась на подушку и уставилась в потолок.

Вдруг где-то возле изголовья она услышала стук. Этот странный звук, раздавшийся неожиданно, сразу после пережитого стресса, заставил ее снова вздрогнуть. Ольга затихла и прислушалась.

Стук повторился. Два коротких промежутка между ударами, один долгий. Что это? Азбука Морзе? Но откуда?

Ольга спрыгнула на пол, прижалась ухом к стене, прислушалась. Звук не повторялся. Время шло, а она все стояла, прислонившись к стене, вслушиваясь в тишину.

«Скорее всего, мне это показалось, – решила она и снова легла в постель, но стук не шел у нее из головы. – А если постучать самой? Быть может, кто-то отзовется? Но сделать это мешает страх. Я не знаю, что происходит там, за стеной, и кто подавал сигнал. Вдруг это кто-то плохой? Настолько, что лучше об этом вовсе не знать».

– А если хороший? Если там друг? – Эти вопросы прозвучали вслух, но Ольга этого не заметила.

С некоторых пор у нее появилась привычка разговаривать с самой собой. Ничего удивительного, если учесть, что последний раз нормальных людей, а не всяких выродков, она видела на автовокзале, когда приехала в Москву. Ольга не знала, как давно это было. У нее не было календаря, часов, вообще ничего.

Все же девушке очень хотелось верить в то, что стук за стеной не является выдумкой ее воспаленного сознания. Она горячо желала, чтобы там оказался реальный человек, настоящий, хороший.

«Но как это узнать? Допустим, я постучу и услышу такой же в ответ. Что дальше? Азбуки Морзе я не знаю, поэтому ничего не смогу понять. Ну и плевать! – Ольга внезапно разозлилась. – Пусть я ничего не пойму, зато буду знать, что не одна. Разве этого мало?»

Тут в коридоре вновь послышались шаги. Услышав их, Ольга застонала.

«Проклятье, сама на себя беду накликала этими мыслями. Теперь ты довольна? Чего ты добилась своими размышлениями? Только хуже сделала». – Девушка снова вступила в мысленный диалог сама с собой.

К счастью, ее опасения оказались напрасными. Шаги стихли, не доходя до двери. Ольга замерла в ожидании. Пойдет дальше или вернется? Никто не пришел.

Зато в стену снова кто-то постучал. Все те же два коротких промежутка, один долгий.

Больше Ольга не раздумывала, прижалась ухом к стене и тоже постучала тем же манером два раза подряд. После небольшой паузы снова стук с другой стороны повторился, только теперь он изменился. Ольга насчитала три коротких промежутка между ударами, после три длинных и снова три коротких.

– Эй, кто там? Чего вы хотите? – прижав губы к стене, вполголоса произнесла Ольга.

Она надеялась на чудо. Вдруг эти люди услышат ее через стену?

Однако там воцарилась тишина.

Ольга подумала, что отпугнула их голосом.

«Наверное, они тоже боятся, что их услышат наверху. Если так, то мое поведение точно их не радует. Хватит импровизировать, надо просто копировать рисунок ударов. Рано или поздно там, за стеной, поймут, что я не понимаю их сигналов. Кто знает, может, тогда они придумают что-то другое?»

Она старательно воспроизвела последнюю серию ударов. Три коротких, три длинных, три коротких. Ольга не дождалась ответа, повторила стук, но никакой реакции на свои действия не получила. Она подождала еще и снова простучала последний сигнал. Ответа опять не последовало.

Тогда девушка решила исследовать стену. Вдруг в ней где-то есть трещина или отдушина? Она внимательно осмотрела стену перед собой. Из чего она сделана? Раньше ее этот вопрос не занимал, теперь же ситуация изменилась.

Стена выглядела добротно. Всю ее покрывал толстый слой декоративной штукатурки бледно-голубого цвета. В углах возле самого потолка штукатурка прилегала неплотно, но разве туда доберешься? Стульев в комнате не было, а кровать оказалась настолько низкой, что и пробовать не стоило. Если поднять ее и поставить торцом, то шум услышат наверху, и тогда мало не покажется.

«Спокойно, не паникуй, ты еще только начала. – Ольга попыталась взбодриться. – Подумай, что можно использовать, проверь всю стену, не ленись».

Она вернулась к стене и принялась ощупывать ее сантиметр за сантиметром. В строительстве она ничего не понимала, но сообразила, что под штукатуркой должен быть кирпич.

«Надо найти место, которое не будет бросаться в глаза, и попробовать отбить там штукатурку, – рассуждала Ольга. – Между кирпичами всегда есть швы. Расковырять их и вынуть один, это же не так сложно».

Единственное место, которое не бросалось бы в глаза, находилось за спинкой кровати. Спинка шла цельным куском от пола до верха изголовья. Открыть стену за ней можно было, только отодвинув кровать от стены, но на это Ольга решиться не могла. Любой шум для нее означал неприятности. Она не была готова к ним, тем более ради возможности общения неизвестно с кем.

Девушка поняла, что ее план провалился, вернулась к стене и принялась отстукивать тот же самый ритм. Три коротких, три длинных, три коротких. Она стучала то громче, то тише, делала небольшой перерыв и начинала снова стучала, уже не ждала, что ей ответят, но остановиться не могла.

Чем дольше Ольга отбивала этот ритм, тем более убеждалась в том, что он ей знаком.

«Где ты могла это слышать? – Этот вопрос в ее голове возник сам собой. – Постарайся вспомнить».

Она начала перебирать все фильмы, которые когда-то смотрела, прочитанные книги, но сообразить, откуда ей знаком этот ритмический рисунок, так и не смогла.

Когда костяшки ее пальцев заломило от боли, девушка бросилась на постель, прижала ладони к глазам и какое-то время лежала так, не думая ни о чем. В голове у нее крутился ритм, который она только что отбивала.

Находясь где-то на границе между сном и явью, Ольга вдруг вспомнила, где слышала подобное сочетание ударов, и от удивления аж подскочила на постели. Как она могла забыть?

Отец рассказывал ей историю про рыбаков, попавших в жуткий шторм. Сколько лет ей тогда было? Шесть-семь? Может, и меньше, но история произвела на нее неизгладимое впечатление.

Рыбаки на крохотном суденышке шесть часов боролись с разбушевавшейся стихией и победили. Они вышли в море, чтобы заработать денег, хотели купить подарки для своих маленьких сыночков и дочек.

Погода в море всегда непредсказуема. Беды не предсказывал никто, даже синоптики. Ветер совершенно неожиданно сменил направление, а вместе с ним изменилась и погода.

Шторм застал рыбаков далеко от берега. Вернуться по огромным волнам они не могли. Зайти в порт им не удалось бы. Волны попросту разбили бы суденышко о причал.

Тогда рыбаки решили остаться в море и подать сигнал бедствия. Его названия маленькая Ольга тогда не запомнила. Ее больше интересовало, как выглядит этот сигнал, который подают люди, когда терпят бедствие. Отец показал его дочери, отстучал ритм на столешнице кухонного стола.

Ольге он настолько понравился, что она просила отца повторять его еще и еще. Того забавляла ее непосредственность, и он стучал снова и снова.

Потом эта история забылась. Вместе с ней ушел и ритмический рисунок сигнала бедствия. Теперь же подсознание выудило информацию из недр памяти и выложило ее перед Ольгой.

«SOS. Спасите наши души. Вот что пытались сказать мне те люди, которые находятся за стеной, – пронеслось в голове Ольги через пелену сна. – Они, как и я, терпят бедствие и хотят, чтобы их спасли. Как это печально. Эти бедолаги обратились не по адресу. Я не в силах им помочь. Вот почему они перестали стучать. Пленники вроде меня им нисколько не интересны».

Ольга тяжело вздохнула и провалилась в сон, тревожный, не приносящий облегчения.

Глава 6

Из Орска Гуров убыл в половине пятого вечера. Полет длился чуть меньше трех часов, но благодаря разнице во времени в московском аэропорту самолет приземлился в начале шестого. На то, чтобы добраться из Шереметьева до центра города, тоже требовалось время, но даже с учетом пробок его оставалось достаточно. Лев Иванович успел заехать в управление.

Снимок автомобиля, который три месяца назад увез Лику и Лизу, полученный от Андрея, сыщик сразу, еще из Орска, отправил в технический отдел с соответствующими комментариями. Парням предстояло восстановить номерной знак и попытаться определить место, где была сделана фотография. Теперь полковник надеялся получить результаты, поэтому и спешил в отдел. Конечно, они без проблем могли быть высланы на его почту, но он предпочитал живое общение, когда есть возможность задать дополнительные вопросы и помозговать над снимком всей командой. Из аэропорта Лев Иванович позвонил дежурному и попросил передать технарям, чтобы они дождались его приезда.

Сидя в такси, он попытался переговорить со Стасом Крячко. Тот не ответил на вызов. Наверное, в Петрозаводске, где он в этот момент должен был находиться, связь работала из рук вон плохо. Или же либо Стас в очередной раз забыл включить звук.

«Ничего, он непременно сам проявится, если что-то полезное накопает», – подумал Лев Иванович.

О том, что старинный друг возвращается в Москву, Стас еще не знал. Его телефон был недоступен весь день, а посылать сообщение Гуров не стал.

Таксист высадил полковника на перекрестке.

Тот дошел до пропускного пункта и там столкнулся с генералом Орловым.

– Ты здесь откуда? – удивленно спросил Петр Николаевич.

– Приехал из Орска, товарищ генерал. – Гуров с трудом скрыл досаду.

Немедленная встреча с генералом никак не входила в его планы. Ему хотелось побыстрее до техников добраться, а не претензии начальства выслушивать.

– Почему не доложил? Телефонные аппараты для чего существуют? – Как и предвидел полковник, Орлов нахмурился и принялся отчитывать подчиненного: – Теперь придется мне возвращаться, снова кабинет открывать. Когда я вас приучу действовать по правилам?

– Товарищ генерал, может, до утра отложим? Там меня ребята ждут как раз по этому делу, – проговорил Гуров. – Соберу побольше информации, успею проанализировать и утром, ровно в восемь, все подробно доложу вам.

– Есть подвижки? – поинтересовался генерал.

– Пока трудно сказать, нужно еще кое-что проверить, поработать с данными, – уклонился от прямого ответа Гуров.

– Хорошо, отложим до завтра, – подумав, согласился Орлов.

Его и самого перспектива тащиться обратно в кабинет не больно-то радовала.

– Крячко тоже вернулся?

– Не могу знать, товарищ генерал, – отчеканил Гуров. – Со мной на связь он не выходил.

– Со мной тоже. – Орлов усмехнулся. – Впрочем, как и ты, Лев Иванович. А должен был.

– Виноват, товарищ генерал, исправлюсь, – сказал сыщик.

Он понял, что выволочки не будет, шутливо козырнул и проскользнул во внутренний двор, пока генерал не передумал.

В техническом отделе его ждали Костик Павленко и Валера Жаворонков. Оба в приподнятом настроении, со сверкающими глазами.

– Что-то интересное нарыли? – осведомился Гуров.

– Да как сказать. Тут у Валеры версия организовалась. Мы ее обсуждали, чтобы время скоротать, – за двоих ответил Костик.

– Интересная версия? – полюбопытствовал Лев Иванович.

– Мы расскажем, а вы сами решите, – заявил Жаворонков. – Но сначала пусть Костик отчитается по результатам с фото.

Павленко будто только и ждал команды.

Он тут же взял инициативу в свои руки, развернул монитор так, чтобы Гурову было лучше видно, пощелкал мышью и принялся рассказывать:

– Место, где был сделан снимок, идентифицировать пока не удалось. Я загрузил его в специальную программу. Вот, видите, тестовые точки подсвечены зеленым. Когда программа находит соответствия, они меняют цвет на оранжевый. Если точек соответствия больше шестидесяти процентов от тестовых, то можно считать, что место определено.

– Компьютер выдаст точные координаты этой точки? – поинтересовался Гуров.

– Нет, это работает несколько иначе. – Эти слова полковника рассмешили Костика. – Компьютер выдаст все похожие места. Потом из предложенных вариантов нужно будет выбирать вручную. Чем больше оранжевых точек, тем реальнее шансы попасть в десятку с первого раза.

– Судя по тону, десятка с первого раза – не наш случай. Я прав?

– Не наш, Лев Иванович, – ответил Костик, снова пощелкал мышью, и снимок на экране видоизменился. – Видите? Оранжевых точек на снимке почти нет. Их процентов десять, может, пятнадцать от силы.

– Это означает, что место определить не удастся?

– Данных, конечно, мало, – заявил Костик. – Ракурс снимка неудачный, поэтому место придется искать вручную. Это займет намного больше времени, но я тут поколдовал, так что результат все равно будет. Завтра с утра займусь этим.

– Добро. По номеру что? – спросил Гуров.

С номером повезло больше. То обстоятельство, что автомобиль зарегистрирован в столичном регионе, было ясно и без экспертиз, а вот буквы и цифры Костик восстановил, подкорректировал яркость и контрастность. Первую букву и цифру номерного знака закрывал мужчина, стоящий у машины, но все остальное Павленко удалось восстановить с точностью до ста процентов. За это Костик ручался головой.

Итак, у техника на руках оказалась часть номера: один, три, РУ. Код региона – семьдесят семь. Согласно правилам использования букв и цифр на номерных знаках, получалось, что возможных комбинаций не так уж много. Помимо этого, по характерным особенностям внешнего вида Костик определил примерный год выпуска автомобиля. Цвет, марка, модификация, год выпуска, регион и большая часть номерного знака – отличный шанс сузить круг поиска до минимума.

– Отличная работа! – заявил Гуров. – Нам осталось отправить запрос в соответствующее подразделение и получить данные по владельцам транспортных средств с совпадающими номерами.

– Уже сделано, – сказал Костик, прочитал одобрение, четко написанное на лице полковника, и довольно заулыбался.

– Вы и это успели. Да, четкая работа, – проговорил Лев Иванович. – Сэкономили мне время, спасибо.

– Вот список, товарищ полковник. Здесь двенадцать автомобилей. – Жаворонков протянул сыщику распечатку. – В электронном виде я отправил его вам на почту, а это так, на всякий случай, если возникнет желание почитать перед сном.

– Может, вы их и по базе пробили? – на всякий случай спросил Гуров.

– Не успели, товарищ полковник, – ответил Жаворонков. – Ответ долго от дорожников ждали. Они не особо торопились, Костику пришлось даже авторитетным именем генерала Орлова пригрозить, только тогда начали шевелиться. С тем, что есть, закончили как раз перед вашим приходом.

– А говорили, что скучали. Версии придумывали, чтобы время быстрее прошло, – напомнил парням сыщик.

– Так это как раз пока ответ из ГИБДД ждали, – проговорил Костик. – Заняться-то больше особо нечем было. Сидели мы тут, фотку разглядывали и версии обсуждали, а потом вы пришли.

– Это не совсем версии, скорее так, кое-какие наблюдения, – добавил Жаворонков. – Ничего глобального.

– Тогда все. До завтра, идите отдыхать. Вы и так потрудились на славу. Теперь пришла моя очередь, – взглянув на часы, заявил Гуров.

– Я могу остаться и помочь вам, – сказал безотказный Жаворонков.

– Сам справлюсь, – произнес Лев Иванович. – Ты ведь сказал, что сводка по владельцам авто у меня на почте, да?

– Все верно, – подтвердил этот факт Жаворонков.

– Отлично, больше мне пока ничего и не нужно. Идите, парни. Завтра всех нас ждет трудный день.

Жаворонков хотел еще что-то сказать, но Гуров уткнулся в распечатку и быстро вышел из кабинета.

– Что же ты промолчал? – сердито проворчал Костик. – Пока полковник не пришел, заливался соловьем, тыкал мне в лицо своей наблюдательностью, а как до дела дошло, так язык проглотил.

– Он же сам сказал, что все версии завтра, – заявил Жаворонков. – Успею еще. Может, это и неважно совсем.

– Вот Гуров и решил бы, важно это или нет.

– Не сказал, ну и ладно. Значит, не нужно было, – отрезал Жаворонков. – Ему все равно сейчас не до наших версий. Не видишь, устал человек. Он, между прочим, прямо из аэропорта сюда приехал.

– Как хочешь. – Костик махнул рукой. – Лично мне твоя версия кажется стоящей, потому я ее и защищаю.

– Пойдем домой, защитник. – Жаворонков улыбнулся. – Гасим свет и отправляемся на покой.

Полковник Гуров в это время загружал данные по владельцам автомобиля в базу данных МВД и даже не предполагал, что в комнате техников разгорелся жаркий спор. Обработка шла медленно. Чтобы не сидеть без дела, Лев Иванович просматривал сведения о владельцах машин. В телефонном разговоре Лиза назвала джип шикарным. На самом деле тот едва тянул на троечку, разумеется, по столичным меркам.

Модель устарела, после нее вышло уже целых пять новых модификаций. По годам джип считался не свежим, по ценовой категории до середнячков недотягивал.

Тот факт, что джип был оснащен дополнительным освещением, а на его крыше появился багажник, говорил о том, что он использовался для активного отдыха, а не как автомобиль представительского класса. Кто-кто, а москвичи такую машину шикарной не считали.

Владельцы автомобилей разнились как по возрасту, так и по полу. Из двенадцати машин четырьмя владели женщины, три принадлежали организациям, и только в пяти случаях в паспорт транспортного средства оказались вписаны мужчины. Возраст хозяев этих авто варьировался от тридцати до пятидесяти восьми лет. Местом проживания частных владельцев значились Москва или Московская область. Организации были зарегистрированы исключительно в области.

Гурова это обстоятельство нисколько не удивляло. Он знал, что хозяева московских фирм предпочитают пользоваться машинами подороже. Для них автомобиль является визитной карточкой. Если у бизнесмена нет денег на дорогой автомобиль, то это значит, что в финансовом плане он не может рассматриваться как надежный партнер. Таковы реалии жизни.

Процедура проверки закончилась, не дав результатов. Ни один из владельцев машин ранее не судился, в качестве ответчика не привлекался, так что зацепиться оказалось не за что.

«Что ж, по крайней мере я попытался это сделать, – размышлял Гуров, складывая бумаги в отдельную папку. – Значит, придется действовать дедовским методом».

Это означало, что весь следующий день сыщику придется объезжать владельцев авто, выбирая очередность по списку или наугад. По результатам встречи Лев Иванович будет решать, стоит ли этот человек пристального внимания, или можно вычеркнуть его из перечня.

Гуров спустился по лестнице, сдал ключи дежурному, перекинулся с ним парой слов и пошел к выходу.

– Товарищ полковник, вас там машина ждет, – вдогонку ему крикнул дежурный.

– Такси? – с удивлением осведомился сыщик. – Я не заказывал.

– Нет, служебная, – пояснил дежурный. – Товарищ генерал распорядился. Сегодня Шустиков дежурит, он вас у ворот ждет.

Попрощавшись с дежурным, Гуров вышел на улицу, отыскал глазами служебный автомобиль.

Серега Шустиков дремал в салоне. Лев Иванович стукнул по стеклу, привлекая его внимание. Водитель вздрогнул и открыл глаза.

– Доброй ночи, – проговорил сыщик. – Подкинул я тебе работенку, да?

– Это не критично, ночь мне все равно дежурить, а так хоть развлекусь, – сказал Шустиков и открыл дверцу. – Садитесь, товарищ полковник, доставлю в лучшем виде.

Гуров занял пассажирское сиденье, бросил сумку назад и закрыл глаза. Называть адрес не было необходимости. В автопарке на Петровке Шустиков работал лет десять. За это время он успел выучить наизусть, кто где живет. Это было одним из его преимуществ перед водителями-новичками.

Другим, не менее ценным, было умение чувствовать настроение пассажира. Он всегда четко знал, когда нужно развлечь озабоченного сыскаря разговором, а когда стоит помолчать. Сегодня Гуров явно не был настроен на разговоры, поэтому Шустиков завел мотор и молча вырулил на дорогу.

Примерно на полпути к дому у Гурова зазвонил телефон. На связь с ним вышел Стас Крячко. Он рассказал лучшему другу, что в Петрозаводске ему удалось найти конкурсантку из числа тех, которые уехали в Москву по приглашению мошенников. Пообщавшись с родственницей девушки, Крячко пришел к выводу, что это их случай. Тетушка регулярно перечисляла племяннице деньги на протяжении шести месяцев. Буквально два дня назад та попросила ее выслать значительную сумму, объяснила, что деньги нужны ей, чтобы оплатить какие-то крутые курсы сценического искусства.

– Тетка денег пока не перевела, но пообещала сделать это, как только наберет нужную сумму. Я провел с ней разъяснительную беседу, взял координаты и велел деньги не переводить без дополнительных указаний с моей стороны, – проговорил Крячко. – Остальные контакты без перспектив. Не знаю, есть ли смысл сидеть здесь и ждать, проявится ли еще кто-то из конкурсантов, обманутых мошенниками.

– Думаю, что тебе нужно возвращаться, – заявил Гуров, рассказал Стасу про фотоснимок и добавил: – Попробуем что-то выжать из того, что уже нарыли. Если подвижек не будет, то продолжим поиски по социальным сетям.

– Тогда до завтра. Прямой рейс вылетает в полдень. К трем часам я буду в управлении, – сообщил Крячко старинному другу и дал отбой.

Вернувшись домой, Гуров долго сидел на кухне, составлял план мероприятий на предстоящий день. До приезда Крячко он хотел успеть собрать информацию по владельцам джипов. Кто чем дышит, чем занимается по жизни, с кем общается и какую репутацию имеет.

Еще нужно было подумать о том, как использовать данные по операциям с банковской картой Лахновской. Установить у каждого банкомата сотрудника полиции, чтобы поймать за руку того мошенника, который снимает деньги с карты девушки, для Москвы было нереально. Просчитать, в какое именно место преступники придут в следующий раз, – еще сложнее.

Тогда как использовать эту информацию? По этому вопросу нужно было проконсультироваться с сотрудниками банка. Ведь должны же у них быть какие-то алгоритмы действий в нестандартных ситуациях.

Если удастся определить станцию пригородных сообщений, то нужно будет съездить туда. Надежда на то, что спустя три месяца кто-то вспомнит джип и его владельца, была невелика, но практика показывала, что случается и такое. Оказалась же у Гурова в руках фотография автомобиля, которым пользовались мошенники, так почему бы не найтись и свидетелю?

Размышляя над делом Лахновской, Лев Иванович снова и снова задавал себе один и тот же вопрос. Ради чего затеян весь этот риск? Ведь есть масса куда более простых способов отобрать у доверчивых граждан их сбережения. Зачем городить огород, ехать в отдаленные города, арендовать помещения, создавать видимость проведения кастинга, убеждать конкурсантов переехать в Москву, а потом заставлять клянчить деньги у родственников. Все это ради дохода в несколько десятков тысяч рублей? Такая схема выглядела совершенно нерентабельно, и это сводило Гурова с ума.

Около двух часов ночи он приказал себе отложить решение данного вопроса.

«Чтобы не ломать голову попусту, нужно обратиться за консультацией к специалистам, – решил сыщик. – Завтра нужно выкроить на это время и просмотреть аналогичные дела в архиве».

С этой мыслью Лев Иванович и отправился спать.

Утро началось со звонка Валеры Жаворонкова.

«Шесть пятнадцать! Что там у него стряслось?» – успел подумать сыщик, нащупывая кнопку разблокировки экрана.

– Товарищ полковник, я вычислил место! – забыв поздороваться, прокричал Жаворонков. – Это Лобня, железнодорожная станция на Савеловском направлении.

– Валера, это настолько срочно? Ты до восьми не мог подождать? – Гурову была непонятна причина такого возбуждения Жаворонкова. – Через два часа приеду в управление, там и поговорим.

– Я подумал, вы сразу туда захотите поехать. – Жаворонков стушевался, но мысль свою все же высказал и добавил: – Надо бы проверить версию.

– Какую версию, Валера? Шесть утра!

– Я про камеры, – проговорил Жаворонков. – Вчера мы с Костиком это обсуждали, а вам я не успел сказать.

– Так скажи сейчас. – Гуров поднялся с постели, потихоньку вышел из комнаты.

– Наверное, вы правы, это не настолько срочно, – дал задний ход Жаворонков. – Простите, товарищ полковник, поторопился я.

– Выкладывай! Я ведь все равно теперь не усну, – велел ему Лев Иванович.

Речь шла о камерах слежения. Рассматривая фотоснимок, Жаворонков заметил, что сразу несколько прохожих, попавших в кадр, держат в руках фирменные пакеты одного и того же сетевого магазина. Он предположил, что данное заведение находится в непосредственной близости от площади, на которой припарковался джип. Жаворонков предположил, что на записях камер можно будет найти номер автомобиля целиком. Это избавило бы оперативников от многочасовых, а то и многодневных поисков.

– Определенный резон в твоих предположениях есть, – выслушав Жаворонкова, проговорил Гуров. – Но кое-что ты не учел. Снимок сделан три месяца назад. Так долго записи с камер в коммерческих структурах не хранятся. Максимум, на который можно было рассчитывать, – четырнадцать дней.

– Три месяца? Черт, этого я не знал. – Жаворонков расстроился. – А ведь хорошая идея была.

– Хорошая, Валера, не спорю. Вопрос в другом. Ты что, всю ночь за компьютером провел? Почему данным делом занимался именно ты? Костик же сказал, что сегодня будет над этим работать.

– Да зацепило, товарищ полковник, хотелось поскорее выяснить, сможем мы получить номер целиком или нет, – ответил Жаворонков. – Надо было вчера посоветоваться, а так только ночь зря потерял.

– Ладно, не кисни, не все так плохо, просто придется поработать ногами. Но за заботу все равно спасибо. – Гуров дал отбой и начал собираться на службу.

В управлении он был ровно в восемь, поднялся в приемную к Орлову и прождал почти час, пока не пришла секретарша Верочка. Она сообщила ему, что генерала не будет до обеда, он вызван в верха.

Сыщик чертыхнулся и поплелся к себе. Он жалел потерянного времени, но винить, кроме самого себя, ему было некого. Полковник мог попросить дежурного сообщить, когда придет генерал, но на пропускном пункте сегодня снова нес службу капитан Севрюжный. Гуров не хотел обращаться к нему, вот и потерял час драгоценного времени.

Попав в кабинет, он в первую очередь вызвал к себе Костика Павленко. Тот уже знал о ночном подвиге Жаворонкова и о том, что искать место, где был сделан снимок, больше не нужно, поэтому слонялся без дела. На этот раз Гуров хотел проконсультироваться насчет банковской карты Лахновской. Тут же выяснилось, что Павленко эту тему уже прорабатывал.

– Из банковской распечатки выжать удалось немного, – начал рассказ Костик. – Деньги снимали наличкой, меняли банкоматы. Одним и тем же аппаратом пользовались не более одного раза, благо для Москвы это не проблема. Через сотрудников системы безопасности я пробил все адреса банкоматов.

– Что-нибудь прослеживается?

– Мало данных, к которым можно привязать информацию. Районы разные, время снятия выглядит, как произвольно выбранное. Возможно, от записей с камер польза будет. Нужно посылать новый запрос в банк с требованием предоставить их.

– Как долго они хранятся? – спросил Гуров.

– В среднем шестьдесят дней, но бывает и дольше. Однако дело не только в том, сохранились ли записи. Они, как правило, ужасного качества, лица на них искажены, ракурс безобразный. При желании любой человек может лишь слегка изменить внешность и в результате остаться неопознанным. По такой записи преступников отследить крайне сложно.

– Попытаться все равно стоит. Фотографии девушки у нас есть, данные с камер получим, сможем прогнать через твои программы. Даже если записи некачественные, мы узнаем, сама ли Лахновская снимала деньги, или это делал кто-то другой. – Гуров сделал пометку на листе бумаги и продолжил: – Сегодня отправлю запрос. Если повезет, то завтра у тебя появится новая работенка.

Когда Павленко ушел, Лев Иванович достал записи по владельцам внедорожников. Накануне вечером он распределил их адреса по районам и составил примерный план действий. Сыщик рассчитывал получить одобрение плана у генерала и только потом начинать действовать, но встреча не состоялась. Да и Крячко еще не вернулся. Так что обсудить плюсы и минусы плана оказалось не с кем.

Все же Гуров решил не откладывать начало операции.

«Время и так упущено, – рассудил он. – Если что-то пойдет не так, тогда и буду думать, как исправить ситуацию».

План его сводился к следующему. К каждому владельцу машины он планировал отправить оперативника с одной и той же легендой. Дескать, в Подмосковье совершено ДТП со смертельным исходом. Водитель с места происшествия скрылся, но свидетели запомнили марку и модель автомобиля. Оперативник должен потребовать предъявить машину для осмотра на предмет свежих следов аварии. На самом деле Льву Ивановичу нужно было выяснить, какой из джипов оснащен багажником и дополнительным освещением.

Если кто-то не захочет предъявлять свою машину к осмотру, то оперативник должен будет выдать такому водителю повестку с требованием явиться на Петровку и передать данные по этому человеку полковнику Гурову. Тот установит за владельцем авто наблюдение, а дальше оперативники станут действовать по ситуации.

Изначально сыщик хотел привлечь в помощь сотрудников ГИБДД, которые в реальной ситуации возникновения ДТП должны проводить расследование, но потом решил обойтись своими силами. Тому было две причины. Во-первых, вводить в курс дела сотрудников другого ведомства и руководить их работой всегда бывает тяжело и в большинстве случаев не особенно продуктивно. Во-вторых, Гуров хотел, чтобы водители понервничали. Ему нужна была провокация, нечто такое, что выбьет из колеи того субъекта, у которого совесть нечиста.

Паника – плохой советчик. Она заставляет преступника совершать необдуманные поступки, выдает его с головой. На это и делал ставку полковник.

Он вызвал к себе майора Хитенко и капитана Зуйкова для проведения инструктажа.

Осторожный Зуйков, как это у него всегда и бывало, начал с вопросов:

– Товарищ полковник, я правильно понимаю, что подозреваемых всего двенадцать? – Он дождался утвердительного кивка Гурова и продолжил: – Из их числа мы должны выявить тех людей, которые установили на крыше своей машины багажник с дополнительными фарами. Конструкция съемная, насколько я знаю. Так что мешает человеку избавиться от багажника?

– Ничего не мешает, – сказал сыщик. – В данном случае мы действуем наугад.

– Если все двенадцать джипов окажутся без багажника или наоборот? – продолжал допытываться Зуйков.

– Значит, будем проверять всех, – заявил Гуров и пожал плечами.

Ответ на этот вопрос казался ему совершенно очевидным.

– Тогда зачем нужна эта схема? Почему нельзя просто взять в разработку сразу всех?

– Ты как первый день в органах, – вмешался в разговор майор Хитенко. – Откуда людей брать?

– Сколько человек задействовано в операции? – Зуйков задал вопрос полковнику, но ответил на него снова Хитенко:

– Сколько-сколько. Ты да я, да мы с тобой.

– И все? – искренне удивился Зуйков. – Товарищ полковник, нас что, всего двое на двенадцать кандидатов?

– Почему же двое? – Гуров невольно заулыбался. – Еще я и полковник Крячко. Он, правда, только к трем подтянется. Самолет из Петрозаводска прилетает около двух часов дня.

– Лев Иванович, не будем время тянуть, – проговорил майор Хитенко. – Диктуйте адреса, с остальным мы на месте разберемся.

Полковник достал списки, протянул майору один лист, другой выложил перед Зуйковым.

– У меня еще один вопрос, – упрямо гнул свою линию Зуйков. – Возможно, обывателю неизвестно, кто должен расследовать ДТП, пусть и со смертельным исходом, но все же как мне реагировать на такой вопрос, если он возникнет?

– Какой вопрос, капитан? Ты что, вчера родился? – Майор Хитенко уже начал жалеть о том, что вступился за капитана, когда тот вызвался поучаствовать в расследовании, проводимом полковником Гуровым.

– На самом деле вопрос законный, – вопреки ожиданиям Хитенко, Лев Иванович встал на сторону капитана. – Кто-то из кандидатов обязательно задаст вопрос, полюбопытствует, почему к ним пришли люди с Петровки, а не сотрудники ГИБДД, если расследуется дорожно-транспортное происшествие? При чем тут уголовный розыск? На этот вопрос мы отвечаем уклончиво. Мол, сложилась нестандартная ситуация, особые обстоятельства, разглашать которые мы не имеем права в интересах следствия. Если человек чист, то он услышит это и забудет. Показал машину, посочувствовал погибшему. На этом для него инцидент будет исчерпан. А вот для того типа, который замазан в темных делишках, любое упоминание про особые обстоятельства будет служить сигналом. Возможно, дело вовсе не в ДТП. Не исключено, что его уже пасут, и это всего лишь пробный шар.

– Я вас понял, товарищ полковник. – Зуйков удовлетворенно кивнул. – Задача мне ясна. Разрешите выполнять? – Не дожидаясь ответа, он забрал со стола список адресов, которые ему предстояло обработать, козырнул и вышел из кабинета.

– Да, тяжелый случай, – сказал майор Хитенко и озабоченно покачал головой, глядя вслед Зуйкову. – С таким занудством ему до пенсии в капитанах ходить придется.

– Ничего, пооботрется. – Гуров улыбнулся. – Главное, чтобы от работы польза была. Как знать, может, он еще всех нас удивит.

– Ну, разве что за вас преступника поймает, – с усмешкой проговорил майор. – Сейчас найдет водителя вашего джипа, расколет его в три секунды и с готовым чистосердечным признанием в управление притащит.

– Не ерничай, майор. Как бы Зуйков и правда тебя не обскакал, – шутливо поддел его Лев Иванович Гуров. – Ты-то все еще здесь, а он уже на полпути к победе.

Они перекинулись еще парой-тройкой шутливых фраз, после чего майор ушел.

Сыщик решил, что до возвращения Стаса Крячко успеет съездить хотя бы по одному адресу. Себе он взял те автомобили, владельцами которых числились юридические лица, и сейчас собирался в город Красногорск. Владельцем одного джипа числился завод по производству упаковочных материалов «Синтеком». Гуров не особо надеялся, что кто-то из сотрудников производства замешан в деле Лахновской. Однако Красногорск располагался всего в часе езды, и проверять объект все равно было нужно. Поэтому полковник и остановил свой выбор на «Синтекоме».

Перед отъездом он успел отправить запрос на изъятие записей с камер видеонаблюдения в банк, дать распоряжение дежурному, чтобы тот не прозевал ответ, и пообщаться с матерью Лахновской. Новостей о дочери у Зинаиды Гилимовны не оказалось. Девушка на связь с ней больше не выходила, и мать подумывала, не лучше ли отправить часть денег, чтобы выиграть немного времени. Гуров убедил женщину подождать еще хотя бы сутки, заверил ее в том, что держит ситуацию под контролем, после чего выехал в Красногорск.

Глава 7

Спуститься по лестнице в шесть ступеней, сделать восемь шагов по коридору, толкнуть дверь. Она непременно должна справиться с этим! Сколько раз Ольга проходила этот путь, одолеет его и теперь.

«Стисни зубы, собери остатки сил и иди!» – приказала себе девушка.

Но ноги ее не слушались, подгибались, тряслись. Если она рухнет на пол, то уже не сможет подняться.

«И что с того? Не поднимусь, ну и ладно. Буду лежать здесь. Кому какое дело до этого? Плевать мне на все!»

Нога ее соскользнула со ступеньки. Какие-то секунды она пыталась удержать равновесие, но сил не хватило. Девушка с жутким грохотом полетела вниз.

«Господи, разве того, что было ночью, мало? Неужели нужно добавить еще? За что мне все это?»

Крик не вырвался из груди, слезы не потекли из глаз, она не потеряла сознание, у нее не разорвалось сердце. Не случилось ничего трагичного, эпохального. Ольга просто повалилась на пол.

Сколько она так пролежала на голом бетонном полу, закрыв глаза, сжавшись в комочек? Силы подняться у нее были, девушка это чувствовала. Не имелось желания. Теперь она могла думать лишь о том, чтобы поскорее умереть. Вот прямо здесь и сейчас. В одну секунду, быстро и легко.

Как было бы прекрасно ощутить небытие. Говорят, после смерти человек ничего не чувствует. Она считала, что это неправда. Не может такого быть. Человек должен ощущать непередаваемый кайф. Наконец-то он свободен от условностей, тревог, обязательств, глупых привязанностей и всего прочего. Ему не нужна еда и одежда, вообще ничего. Разве это не счастье?

Но Ольга не умерла, только замерзла. Прозрачная шелковая сорочка, разорванная в трех местах, едва скрывала наготу. Тепла она уж точно не давала, а бетон, как известно, не греет.

В конечном итоге холод и заставил ее подняться. Она подползла к стене, уперлась в нее руками, подтянулась и встала на колени, затем сделала еще один рывок и оказалась на ногах. Они тут же предательски затряслись.

– Только посмейте! – вслух пригрозила им девушка. – Попробуйте устроить мне еще один фокус!

Дрожь не прошла, но она поняла, что падение не повторится, и потихоньку, держась за стену, заковыляла к своей комнате.

С каких это пор Ольга стала называть камеру заточения своей комнатой? Впрочем, какая разница! Там постель, тишина и темнота. Не так уж и мало, если вдуматься.

Вот и дверь. Резная деревянная ручка выглядела нелепо на некрашеной доске. Она собрала остатки сил и толкнула створку от себя. Та качнулась, с громким треском ударилась о стену, отскочила назад и врезалась в плечо. Девушка застонала, проскользнула внутрь, свалилась на кровать.

«Только не реветь, – умоляла она сама себя. – Не вздумай! Слезы для слабаков, а ты не такая. Ты не можешь быть слабой, не имеешь права».

Ольга не заплакала, прижала ладони к глазам, лежала и не двигалась. Думала ли она о чем-то? Наверное, нет. Так бывает, когда психика на пределе. Мозг просто отключается, выгоняет из себя любые мысли. Потом, когда усталость начнет постепенно отступать, они вернутся. Назойливые, неотступные, тягостные.

Хуже всего ей становилось вот в такие дни, после посещения гостевого домика. Первый раз она оказалась там примерно через месяц после приезда. К тому времени Ольга уже не ориентировалась в датах. Похитители отобрали у нее телефон сразу по прибытии в Москву, а отмечать дни, как это делал узник замка Иф, она не догадалась. Да и кто сообразил бы? Разве можно было предположить, что в цивилизованной стране, в самом ее сердце, возможно нечто подобное?

Тот день сохранился в памяти девушки весь, до секунды, до мельчайших подробностей. Именно тогда до нее окончательно дошло, что красивой жизни ей ждать не стоит. Не будет конкурса, знакомств со звездами, сцены, славы и богатства. Москва ее не приняла, вместо награды приготовила наказание за самоуверенность.

Заглушить такие мысли ей помогала физическая боль. Она затрагивала мышцы, кости, внутренние органы и конечности, разрасталась прямо пропорционально относительно душевных страданий, но в какой-то момент становилась ярче, важнее, что ли, заглушала все остальные ощущения. Это было даже хорошо, так как не давало Ольге впасть в отчаяние.

Когда боль доходила до определенного уровня, она заставляла себя подняться и плелась в душ, небольшой закуток, отгороженный клеенчатой занавеской, с пластиковой трубой на уровне глаз и сливным отверстием в полу. Там девушка включала воду и стояла до тех пор, пока все ссадины и царапины на ее теле не начинали гореть. После этого Ольга возвращалась в постель и забывалась тяжелым сном.

Но в этот раз все шло чуть иначе, общий ход событий изменился. Началось с того, что в гостевой домик она попала на самом рассвете. Ни часов, ни календаря у нее не было. Соответственно, ориентироваться в датах и времени девушка не могла, но понять, что солнце только-только поднялось из-за горизонта, была в состоянии. Раньше в домик похитители отправляли ее по темноте, фонари во дворе намеренно или случайно не горели. Дом и двор были скрыты во мраке.

Сегодня она смогла рассмотреть, что из себя представляет место ее заточения. За глухим забором из профильного железа с массивными колоннами из цветного кирпича стоял трехэтажный коттедж. Гостевой дом в два этажа был огорожен отдельным забором в виде живой изгороди. Широкая бетонная площадка перед гаражом, пустая собачья конура и плодовые деревья вдоль всей ограды.

На этом особенности дня не закончились. В домике ее ждал новый сюрприз. Гостей на сей раз оказалось больше обычного, спиртное – крепче, а требования – выше. Выйти из домика она смогла лишь через сутки, только благодаря тому, что визитеры упились в хлам и про нее не вспоминали.

Как выяснилось позже, забыли про Ольгу не только гости, но и те негодяи, которым она теперь подчинялась. Ей пришлось хорошенько постараться, чтобы найти того человека, который должен был отвести ее обратно. Снова неожиданный поворот. До дома она шла с сопровождением, а внутрь ей позволили войти одной.

Это было непривычно. Ольга спускалась по ступеням в полуподвальное помещение, не ощущая на затылке влажное дыхание ненавистных тюремщиков. А еще это оказалось настоящей удачей, потому что на этот раз она возвращалась в комнату не с пустыми руками.

В гостевом доме девушка на целых три часа осталась фактически без надзора. Пьяные храпящие рожи не в счет. Поначалу страх не давал ей пошевелиться, она была уверена в том, что за ней следят, считала, что должна сидеть тихо, быть на месте, когда за ней придут.

Но прошел час, потом еще один. Ольга все сидела и сидела, а никто не приходил.

Тогда в ее голову закралась шальная мысль:

«А ведь это шанс. Надо попытаться выбраться отсюда прямо сейчас, удрать из гостевого домика и бежать, куда глаза глядят, лишь бы подальше».

Она поднялась и отправилась на поиски выхода. Из комнаты Ольга попала в коридор, дальше спустилась по лестнице на первый этаж, еле дыша, пробралась ко входу, осторожно повернула ручку. Увы, дверь не поддалась.

Она присмотрелась к зазору между стеной и полотном. Пять круглых пальцев замка плотно входили в металлические пазы, удерживали дверь закрытой.

«Где-то должен быть ключ», – рассудила девушка.

Она осмотрела прихожую, однако мест, где он мог находиться, не увидела.

В коридор выходили всего две двери. Одна почти у входа, вторая у лестницы. Дверь, ведущая в первую из них, оказалась приоткрыта. Заглянув туда, Ольга поняла, что в комнате никого нет. Она неслышно проскользнула в проем, закрыла за собой дверь и огляделась.

Это было что-то вроде кухни, хотя и не совсем доведенной до ума. Плита не установлена, раковины нет. На резных открытых полках расставлены тарелки для закусок, рюмки и фужеры всех сортов и мастей. У другой стены два шкафа с ящиками.

К ним Ольга и направилась. В первом ящике лежали вилки, ложки и тупоносые ножи. Она размышляла лишь секунду, затем вынула один из них и зажала в левой руке.

Собиралась ли девушка применить его как оружие? Эта мысль в голову не приходила. Она взяла нож скорее машинально, чем осмысленно.

Потом Ольга быстро обшарила остальные ящики. Большинство из них оказались совершенно пустыми. В двух или трех лежал всякий хлам. Она осмотрела полки, заглянула в банки с крышками, ровным рядком стоящие в навесном шкафу, однако ключей так и не нашла.

Ее надежда на окна тоже не оправдалась. Их закрывали кованые решетки. Обходить остальные комнаты не имело смысла. Там дело наверняка обстояло точно так же.

Надо было возвращаться. Девушка двинулась к дверям и тут вспомнила про нож. Что с ним делать? Если тюремщики увидят его, ей будет совсем худо, но и расстаться с приобретением она никак не могла.

«Я возьму его с собой, – повторяла Ольга про себя, сжимая нож в ладони. – Не выброшу, да и точка.

Решить-то так можно, но как это осуществить? Спрятать его совсем некуда. Тонкая сорочка тело-то не скрывает, как же мне тогда спрятать нож?»

Она снова пробежала глазами по комнате. В углу висел рулон бумажных полотенец. Девушка стянула его с крючка, задрала сорочку, приложила нож к животу, быстро обмотала талию полотенцами, оторвала конец, закрепила, отпустила руку, сделала шаг. Нож тут же соскользнул вниз и упал на пол.

Она подняла нож и повторила попытку. Полотенца начали разъезжаться. Вся конструкция рассыпалась.

«Он слишком тяжелый, ни за что не удержится, – убеждала себя пленница. – Оставь его, поищи что-то поменьше. Все равно дверь заперта, самой тебе отсюда не выбраться. Если они увидят, что ты прихватила с собой нож, то тебе несдобровать».

Она метнулась к ящикам и начала шарить в куче ненужного хлама. Под руку ей попался штопор с пластиковой ручкой. Металлический винт легко вкладывался в желоб пластика. Ольга швырнула нож в ящик, раскрыла штопор, утопила в слой полотенец и снова сложила, зажала бумагу. Теперь ей оставалось соорудить некое подобие юбки, чтобы ее похитителям казалось, что она просто прикрыла наготу, и надеяться на то, что хитрость сработает.

Девушка потянулась за рулоном и услышала шаги. Кто-то спускался по лестнице.

«Проклятье, мне не успеть! – Она чуть не разрыдалась от отчаяния. – Надо бросать все и бежать в коридор!»

Но все же штопор Ольга оставила при себе. Она быстро обмотала его свободным краем полотенца, скрыла оранжевый пластик ручки, сунула в подмышечную впадину, стянула тонкую ткань сорочки поближе к плечу и выскользнула в коридор. После этого девушка добежала до входной двери, встала лицом к лестнице и замерла.

Шаги приближались. Сердце у нее колотилось так, что ей казалось, будто оно вот-вот выпрыгнет наружу.

«Господи, пусть это будет рыжая!» – взмолилась она.

Эту тюремщицу узница считала самой лояльной из всех, с кем ей пришлось иметь дело. Она никогда не орала на нее, не пыталась унизить и всегда старалась свести контакт до минимума. Может, из природной лени или же из сочувствия, кто знает?

Дверь под лестницей открылась, и Ольга едва сдержала облегченный вздох. Это была рыжая.

– Ты здесь откуда? – спросила та тягучим голосом.

– Вас искала, – солгала девушка. – Кто-то должен отвести меня обратно.

– Обратно? Но ведь это обязанность Марго. – Брови рыжей сошлись на переносице, эта ситуация ей явно не нравилась. – Где она?

– Спит, – честно ответила Ольга.

– Снова напилась? Вот ведь паршивка! – Рыжая брезгливо передернула плечами. – Ладно, пойдем.

На этом пленница и строила свой расчет. Она знала, что эта особа не станет разбираться, где Марго, отправит арестантку обратно, да и дело с концом, лишь бы не напрягаться лишний раз.

Ключи искать рыжей не пришлось. У нее оказался свой комплект. Она уже открыла дверь, вдруг замешкалась, оглянулась и вонзила в Ольгу пристальный взгляд.

Девушка похолодела от страха.

«Неужели она что-то заподозрила, увидела то, что я припрятала?»

Но нет, все оказалось гораздо прозаичнее.

– Да, в таком виде тебе во дворе показываться нельзя, – протянула тюремщица. – Надо что-то накинуть.

– У меня ничего нет, – едва сдерживая волнение, произнесла Ольга.

– Вижу, что нет. Ладно, что-нибудь придумаем, – сказала рыжая, обогнула ее и пошла по коридору к дальней комнате.

Дверь осталась приоткрытой.

«Может, рискнуть? – пронеслось в голове девушки. – Выскочить из дома, как только рыжая войдет в комнату, пробежать по двору до забора. Там деревья высокие, забраться на любое и с него сигануть на улицу. Сейчас день. Там наверняка люди есть. Кто-нибудь да поможет».

Рыжая внезапно остановилась, будто услышала ее мысли, оглянулась, оценила обстановку и проговорила:

– Иди за мной!

Пленница подавила вздох разочарования и поплелась следом за надсмотрщицей.

Та заглянула в комнату под лестницей и удовлетворенно произнесла:

– Кажется, мы нашли то, что искали. – Рыжая оставила Ольгу у порога, прошла в комнату, сорвала с дивана плед, протянула ей и приказала: – Накинь на себя!

Осторожно, чтобы не выронить то, что припрятала, девушка взяла плед и кое-как закуталась в него.

– Чего это ты руками еле ворочаешь? – спросила тюремщица.

– Плечо болит, ударили меня сильно, – не моргнув глазом, соврала Ольга и жалобно добавила, чтобы пресечь дальнейшие расспросы: – Им и трезвым-то без разницы, больно мне или нет, а пьяным и подавно.

– Ладно, не ной. – Рыжая не любила подобных разговоров, наверное, какие-то остатки совести еще тревожили ее. – Пойдем, некогда мне с тобой возиться, у меня своих дел полно.

Через двор они прошли быстро.

Конвоирша почти впихнула Ольгу в дом, довела до подвальной двери, забрала плед и заявила:

– Дальше сама. Кормежки сегодня не жди, варить вам баланду я за Марго не собираюсь. Не возбухай там, а то я Вика на тебя натравлю. Сама знаешь, когда Маргоша в ауте, он неуправляем.

Ольга не ответила этой особе, повернулась к ней спиной и поплелась по коридору.

Сейчас, вспоминая тот разговор, она думала:

«Что будет, если сейчас сюда придет Вик, здоровый бугай с дурным запахом изо рта, волосатыми руками и совершенно невменяемой психикой? Что я стану делать теперь, когда у меня есть хоть какое-то оружие?»

Ольга достала из-под подушки сверток, развернула бумагу, положила штопор на ладонь. Металл приятно холодил кожу. Она провела пальцем по кольцам спирали, потрогала острие. Перед ее мысленным взором встала картина. Вот она заносит руку над головой и вонзает…

– Стоп! Прекрати немедленно. – Собственный голос так напугал ее, что она вздрогнула, отбросила штопор в сторону и застонала. – Господи, до чего же я дошла!

И тут пленница услышала стук.

«Что это? Неужели снова соседи? После стольких дней молчания они решили обозначить себя?»

Стук повторился. Ритм ударов был таким же, они звучали в той же последовательности, как и прежде.

После того первого случая Ольга постоянно мечтала о том, чтобы стук повторился. Пусть она была не в силах помочь тому человеку, который находился за стеной, но само осознание, что она не одна, давало бы ей хоть какое-то облегчение. Однако там все это время стояла тишина, а сама она не решалась ее нарушить.

Наконец-то свершилось. Мечта сбылась, тот человек вспомнил о ее существовании.

«Это как-то связано с моим походом в гостевой домик или просто совпадение? Быть может, я разговаривала сама с собой слишком громко, а тот, кто за стеной, просто хочет тишины и покоя? Бред сивой кобылы! – оборвала она свои мысли. – Здесь и так тихо, как в могиле, никому твои стоны не мешают».

Стук повторился, и тут ей до жути захотелось узнать, кто же там, за стеной. Это желание оказалось настолько сильным, что у нее даже кожа зачесалась. Она соскочила с кровати, собираясь ответить на стук. Штопор с тихим звуком упал на пол.

Девушка замерла, уставилась на него так, будто не понимала, откуда он взялся. Но через минуту прояснилось. Вот для чего ей нужен был этот предмет! Вовсе не для защиты. С его помощью Ольга могла обрести друга, соратника, единомышленника, который будет на ее стороне.

Она помнила об осторожности, не стала ковырять стену на видном месте.

«Нужно отодвинуть кровать, так будет правильно, – напомнила девушка себе. – Это не займет много времени, зато обезопасит тебя на будущее».

Но она ошибалась. Кровать оказалась ужасно тяжелой, совершенно не хотела двигаться по бетонному полу. Ольга толкала ее изо всех сил, но сумела лишь сдвинуть на пару сантиметров.

«Проклятье! Почему она не поддается?»

Девушка обессилела, опустилась прямо на пол. Шершавая поверхность леденила ноги, но она не обращала на это внимания.

Время уходило. Вот что занимало ее в настоящий момент. Рыжая сказала, что кормить ее не будет, а Марго наверняка продрыхнет целые сутки. Такое уже случалось не раз. Правда, раньше Ольга не знала причину появления таких вот разгрузочных дней, когда похитители забывали покормить ее. Но ей было точно известно, как должно свести от голода желудок, прежде чем она получит еду. Судя по ощущениям, случится это не скоро. Такова была главная причина, заставляющая узницу прямо сейчас, не откладывая, сделать то, что она задумала.

– Ладно, попробуем с другого края, – произнесла она вслух и поднялась с пола. – Как любил повторять отец, посмотрим, что из этого выйдет.

Ольга уперлась спиной о стену, ухватилась за край кровати и толкнула ее изо всех сил. Она сама удивилась, как легко та пошла. Через десять минут работы для нее открылся довольно широкий проход. Девушка протиснулась в него и добралась до спинки кровати. Теперь ей предстояло толкать кровать вперед. Она снова прижалась спиной к стене, согнула колени и навалилась на боковину, стараясь двигать кровать вперед и вбок одновременно.

Первый толчок дал хороший результат. Спинка кровати отодвинулась от стены сразу сантиметров на пять. Но после этого все снова застопорилось. Ольга упиралась в стену, толкала спинку коленями, используя ноги вместо рычага, но кровать только раскачивалась взад-вперед, а с места не сдвигалась.

– Гадина паршивая! – в сердцах воскликнула арестантка. – Чего тебе не хватает?

Она вылезла из угла, обошла кровать кругом.

«Должна быть причина, какое-то объяснение тому, что кровать не двигается, – размышляла девушка, осматривая громоздкую конструкцию. – Что-то не дает ей двигаться. Это препятствие должно быть в полу. Значит, нужно попытаться заглянуть под кровать».

Сделать это оказалось не так просто, но она уже не могла отступить. Рискуя заработать грыжу, Ольга все-таки подняла кровать и догадалась подсунуть под край металлическую кружку, выданную ей при заселении в комнату. Просвет получился невысокий, но достаточный для того, чтобы рассмотреть все.

Проблема оказалась вполне банальной. Нерадивые строители, заливая пол цементной стяжкой, умудрились забыть там массивный металлический прут. Он упирался в деревянную перегородку, усиливающую основание кровати, застрял между двух перекладин.

«Ничего, это не проблема, – решила пленница. – Нужно просто толкать кровать вбок. Штырь пройдет вдоль и не помешает, а освободить стену в углу будет даже лучше, чем с края. Меньше шансов влететь».

После того как вопрос прояснился, работа пошла совсем споро. Уже через пятнадцать минут Ольга сидела на полу в углу комнаты и ковыряла штопором штукатурку.

Время от времени она прерывалась, чтобы передохнуть и подать сигнал тому человеку, который находился за стеной. Ответы девушка перестала получать, но теперь это ее не беспокоило. Она была уверена в том, что совсем скоро сможет не перестукиваться, а вести полноценный разговор. Штукатурка отскребалась плохо. Штопор то и дело срывался и норовил впиться в ногу, но Ольга упорно продолжала работу. В конце концов штукатурка поддалась. Кусок размером с пачку сигарет вывалился из стены, обнажился кирпич.

Узница обрадовалась успеху и увеличила усилия. Когда обнажился кладочный шов, она чуть не запрыгала от радости, потом поняла, что раствор, удерживающий кирпичи, крошится довольно легко, и вовсе воодушевилась.

Девушка работала, скребла цемент и все это время радовалась, предвкушала, как кирпич выскочит из стены.

После этого она опустится вниз, чтобы лицо ее оказалось на уровне отверстия, и скажет:

«Привет! Я Ольга!»

Вскоре кирпич зашатался и вывалился из стены. Только теперь до нее дошло, что она понятия не имеет о том, в каком месте комнаты появится дыра и как это отразится на соседях.

Пленница быстро отогнала от себя неприятные мысли, решительно опустилась, заглянула в отверстие и тут же отшатнулась.

Из темноты на нее смотрели два горящих глаза. Они были так близко, что чувствовалось тепло, исходящее от лица этого человека.

– Привет! Я Ольга! – произнесла она заранее заготовленную фразу.

Ответа девушка не получила, но глаза-огоньки остались на месте.

– Ты кто? Как тебя зовут? – Ольга придвинулась чуть ближе. – Когда ты здесь оказалась? Я очень давно, в мае. Слушай, у тебя дыра на видном месте? Прости, что не подумала об этом заранее. Просто мне очень хотелось увидеть тебя.

– Ты была там? – донесся из отверстия еле слышный шепот.

– Где «там»? – Этот вопрос вырвался у нее на автомате, однако уже через секунду она поняла, о чем идет речь.

– В том доме. Ты сейчас была там?

– Давай не будем об этом, – прозвучал сухой ответ. – Скажи лучше, как тебя зовут? Откуда ты?

– А ты откуда?

– Хочешь, чтобы я рассказала о себе? Ладно, давай так и сделаем. Сначала я, потом ты. Идет?

– Идет.

– Меня зовут Ольга Лахновская, я из Мурманска. Приехала в Москву за славой, а получила вот это. Я не сразу поняла, что попала к дурным людям. Сначала они показались мне всего лишь странными. Раньше я никогда не была в Москве. Откуда мне знать, какие тут нравы? Вот я и решила, что они просто вес себе набивают всей этой секретностью. Помню, как вышла на перрон и позвонила Марго, которая тогда звала себя Людмилой. Она велела мне ехать на станцию, где меня встретят, сказала ее название и отключилась. Тебе слышно?

– Да, продолжай.

– Думаю, мне что-то подмешали в кофе, потому что в машине я сразу вырубилась. Очнулась в комнате без окон, из мебели раскладное кресло и тумбочка. Личных вещей и телефона нет, дверь закрыта на ключ. Правда, на стук почти сразу пришла женщина, та самая, которую они сейчас Марго называют. Она сказала, что мне нужно пройти что-то вроде карантина, поэтому все личные вещи будут подвергнуты дезинфекции, а телефон я получу, как только прояснится, в какую именно программу попадаю. Я не слишком всему этому удивилась, подумала, что люди серьезные и подход к делу у них должен быть таким же. Кормили не очень, но и не напрягали. Рекомендовали выполнять какие-то упражнения вроде бы по сценическому искусству. Брошюру дали для изучения.

– Синенькую?

– Точно, синенькую. Слушай, скажи хоть свое имя, а то неудобно так общаться. Я даже не знаю, парень ты или девушка.

– Я Дарина, – после паузы услышала Ольга. – На самом деле Дарья, но для сцены это имя не подходит, поэтому Дарина.

– Привет, Дарина. Выходит, мы с тобой в одной связке? – сказала Ольга, вспомнила, при каких печальных обстоятельствах происходит это знакомство, и тяжело вздохнула. – Ты ведь тоже на конкурс приехала?

– На конкурс. – Дарина тоже вздохнула. – Глупо получилось.

– Расскажи, – попросила Ольга.

– Особо нечего рассказывать, – проговорила Дарина. – Приехала я из Балакова. Когда эти в наш город пожаловали, у нас мало кто повелся. Мне тоже не верилось, что про такой маленький городок в Москве вдруг кто-то вспомнил. Потом на форумах начали писать, дескать, крутые перцы, реальный шанс дают. Я поверила и выиграла.

– Тебя в Москву позвали, да? – спросила Ольга.

– Позвали. Денег только потребовали, вроде как на первое время, пока себя не покажешь. Если в шоу рейтинг хороший заработаешь, то все вернут, – сказала Дарина. – У меня ни гроша, я в колледже на повара учусь, стипендия мизерная. Но и шанс упускать не хотела. Они как будто загипнотизировали меня. Жутко вспоминать.

– Где же ты деньги взяла?

– У соседки украла, – без особого сожаления призналась Дарина в криминале. – Эта тетка та еще скряга. Таких свет не видывал. Заначка у нее всегда есть. Вот я и подумала, что у нее эти деньги просто по коробочкам лежат, а мне пользу принесут. Потом верну ей все до копеечки.

– Ты что, в квартиру к ней влезла? – осведомилась Ольга.

– Ну да. Я в коммуналке живу, у нее комната через стенку, балконами соединяется, – ответила Дарина. – Через балкон я и влезла.

– Она не догадалась?

– Может, теперь уже и догадалась, а тогда нет. Она же не каждый день свои накопления пересчитывала.

– Откуда же ты узнала, что у нее деньги есть?

– Сама хвасталась. И даже показывала один раз. Она немного странненькая, тетка эта. Знаешь, сколько у нее денег? Валом. На всех полках в шкафу, в тумбочках, под матрасом на кровати и даже в холодильнике. Она их по коробочкам раскладывает и тарит по углам. Сама живет в дешевой коммуналке с протекающим сортиром, ходит в обносках, которые на помойке найдет, ест кашу овсяную на воде и сухари из соседского хлеба. Да-да, не из своего. У кого хлеб начинает плесневеть, она заберет, обрежет, в духовке сушит, потом в кипятке размачивает и ест.

– А ты про деньги не преувеличиваешь? Просто странно. Откуда ей их взять?

– Пенсию по потере кормильца получает. Муж у нее, говорят, военным был, пост нехилый занимал, а потом погиб при исполнении. В горячую точку послали, он оттуда не вернулся. Вот соседка и тронулась умом. Квартиру продала или дом, точно не помню, переехала в нашу коммуналку, с тех пор там и живет.

– А родители твои где? – спросила Ольга.

– Родителей у меня два года как нет, – чуть запнувшись, ответила Дарина.

– А у меня мама жива, в Мурманске осталась. Я ей писать обещала, звонить каждую неделю, а сама вот тут оказалась. Не представляю, что она сейчас чувствует.

– Так почему же она тебя не ищет? – искренне возмутилась Дарина. – Ладно я. Меня искать некому. По мне и плакать-то никто не станет, но ты – другое дело.

– Они сказали, мама думает, что у меня все в порядке. Поэтому нет никакого смысла надеяться на то, что она меня спасет, – проговорила Ольга.

– Как это так? Неужели она может думать, что у тебя все отлично, если ты не пишешь и не звонишь? – заявила Дарина.

– Да потому, что они делают это за меня, – воскликнула Ольга. – Рыжая проболталась. Она у них вообще не особо умная. Как-то пришла кормить меня, а я ревела. Так эта особа мне и ляпнула, что нечего нюни распускать. Привыкай, дескать, теперь это твоя жизнь. Я ей про маму, мол, она меня искать будет. Тут рыжая и заявила, что мама моя со мной регулярно общается и дальше будет. До тех пор, пока им все это не надоест.

После этого пленницы какое-то время молчали, каждая думала о своем. Затем Ольга поведала подруге по несчастью о том, как ей удалось вынести штопор, чтобы проделать дыру в соседнюю комнату, описала двор и дом, в котором их держали похитители.

Дарина рассказала, что раньше жила в комнате с другой девушкой, Татьяной. Это было еще до того, как ей самой пришлось ходить в гостевой домик. Татьяна почти всегда молчала или плакала. Заточение она переносила очень плохо, гораздо хуже, чем Дарина.

Однажды, после очередного посещения гостевого домика, у Татьяны случился нервный срыв. В тот день негодяи, захватившие девушек, принесли ее в комнату на руках. Идти сама она не могла. Они бросили ее на кровать и ушли. Выглядела девушка жутко. Синяки и кровоподтеки по всему телу, свежие порезы на плечах и ягодицах, как будто ее ножом полосовали.

Дарина попыталась помочь Татьяне, хотела полотенцем обтереть раны. Однако та вдруг набросилась на нее, начала кусаться и рычать, словно дикий зверь.

Дарина так испугалась, что забилась в угол и сидела там несколько часов. Татьяна долго рычала, потом начала стонать и наконец впала в ступор. Когда тюремщица принесла им еду, пленница так и лежала бревном на кровати. Дарина было заикнулась про состояние соседки, но мучительнице на это оказалось наплевать. Четыре дня девушка не ела, не двигалась, даже в туалет не ходила, справляла нужду под себя. Каким-то чудом Дарине удалось заставить ее пить. Это и спасло ей жизнь.

Может, и напрасно, потому что на пятый день охранницы забрали Татьяну. Больше Дарина ее не видела. О дальнейшей судьбе этой пленницы она ничего не знала и не хотела знать, так как ее собственная кардинально изменилась с момента исчезновения Татьяны.

Винила ли она за это девушку? Наверное, да. Будь та покрепче, может, и не пришлось бы Дарине в гостевой домик ходить.

У Ольги тоже нашлась подобная история. Как-то, когда она была в гостевом домике и ждала Марго, чтобы та отвела ее обратно в большой дом, похитители привели туда еще одну девушку. Ольга ее не видела, но очень хорошо слышала, как та прошлепала босыми ногами по голому полу, медленно поднялась по ступеням лестницы, притопывала, будто танцевала, возле двери. Все это время она издавала непонятные звуки. Не смех, не плач, на крики тоже не похоже. Ольге было ясно одно. С мозгами эта пленница не дружит.

Тут Ольга вдруг вспомнила детство. Один год они на лето уехали к материной подруге. Она работала на железнодорожной станции Кица, там же и жила с мужем и дочерью. Отец девочки, карел по национальности, выбрал для нее имя Окку.

Так вот Окку издавала точно такие же звуки, как и девушка-узница. Однако для нее это было нормально, так как она страдала сразу несколькими заболеваниями, в том числе детским церебральным параличом, поразившим головной мозг и спровоцировавшим нарушение интеллекта.

Ольга боялась остаться один на один с Окку, почти не выходила из комнаты, а когда делала это, старалась держаться ближе к матери. Крики безумной девочки пугали ее до чертиков. Теперь такой же страх вселило в ее сердце появление девушки.

По всей видимости, тюремщицам тоже не доставляла удовольствия возня с полоумной особой.

Ольга слышала, как одна из них вполголоса сказала другой:

– Не понимаю, как вообще кто-то может захотеть это животное. Она же горло прокусит и не поморщится.

– Не наше дело, – заявила ее собеседница, кто именно, Ольга тогда не поняла. – Мы ее привели, а там пусть сами разбираются.

В тот день надсмотрщицы увели Ольгу в спешке, так как безумная девица начала вдруг кричать так, что заглушила музыку, которая гремела в ее комнате. Ольга хотела задать вопрос, но Марго так на нее посмотрела, что та все поняла. Да, рот лучше было держать закрытым.

Жизнь в заточении оказалась небогата событиями, а вспоминать прошлое было слишком тягостно и печально. Какое-то время Ольга и Дарина еще перебрасывались репликами, обсуждали мелочи. Скрыто ли отверстие в стене со стороны комнаты, занимаемой Дариной? Стоит ли ставить кирпич на место или лучше оставить дыру открытой?

Ольга заикнулась, что хорошо бы было вместе подумать о том, как сбежать из плена, но Дарина так резко ее оборвала, что та решила отложить этот разговор на потом. После этого Дарина заявила, что хочет спать. В ее комнате заскрипела кровать, и воцарилась тишина.

Ольга еще немного посидела у стены, затем вернула кровать на место. Дыру она оставила открытой, кирпич спрятала под кровать, сама устроилась поверх покрывала и долго лежала без сна, устремив невидящий взгляд в потолок.

Узница не собиралась сдаваться. Она решила, что жить до старости или до смерти в этой комнате точно не будет. Обретение оружия, пусть и ничтожного, вселило в нее надежду.

– Я отсюда выберусь. Не сегодня, не завтра, но когда-то точно, – как мантру, повторяла она.

При этом на ее губах блуждала слабая, но счастливая улыбка.

Глава 8

В кабинете генерала Орлова собралась почти вся команда. Ждали приезда Хитенко, без него начальник Главного управления велел не начинать.

Полковник Гуров восседал во главе стола, ему предстояло держать отчет за всех. За прошедшие двое суток Льву Ивановичу так и не удалось попасть к руководству. Работу за этот период команда проделала немалую, так что доложить было что.

До возвращения Крячко Гуров успел пообщаться с двумя владельцами джипов. Затем он встретился со Стасом, ввел его в курс дела. После этого они отправились на поиски машины. К восьми часам бригада закончила обход, установила три автомобиля, соответствующих приметам по всем параметрам. Один отыскал майор Хитенко, два – Зуйков. У Гурова и у Крячко результата не было.

Один из автовладельцев, найденных Зуйковым, бизнесмен среднего уровня, сам того не ведая, обеспечил себе железное алиби. Как только капитан начал расспрашивать его про машину, тот замахал руками и заявил, что не сидел за рулем «Лендкрузера» почти год. Зуйков потребовал подробности, и бизнесмен с видимым удовольствием посвятил его в детали печальной истории простоя джипа.

Бизнесмен использовал его исключительно для охоты. Он занимался этим в одной и той же компании, в одном и том же месте на протяжении десяти лет. Четверо друзей собирались раз в год, в середине октября, и на две-три недели уезжали в Ярославскую область. Там с третьей недели августа до пятнадцатого ноября был разрешен промысел уток.

В прошлом году они вернулись в Москву пятого ноября. Как и всегда, бизнесмен поставил джип на платную парковку в пригороде Москвы, где у него было забронировано место. Он планировал воспользоваться машиной не раньше середины октября следующего года, но обстоятельства помешали ему это сделать.

В начале июля бизнесмен попал в аварию на служебном авто. За рулем сидел водитель, он же занимал пассажирское место. На правый бок машины пришелся удар максимальной силы, благодаря чему бизнесмен загремел в больничку на долгих три месяца. Вышел он оттуда всего две недели назад, так что ни о какой охоте и речи не могло быть. А раз она обломилась, то и джип навещать необходимости не было.

По настоятельной просьбе капитана бизнесмен назвал адрес автостоянки, номерной знак джипа, адрес больницы, в которой лежал, и имя лечащего врача. Еще Зуйков поинтересовался, не могли ли друзья-охотники воспользоваться джипом в отсутствие хозяина. Услышав это, собеседник опера только рассмеялся. Мол, у моих друзей своих машин по автопарку. Зачем им моя развалюха?

Зуйков шутку не поддержал. В итоге бизнесмену пришлось серьезно ответить на его вопросы. Он сказал, что к нему за ключами друзья не обращались, дубликата ни у кого нет. Для того, чтобы угнать автомобиль со стоянки, нужно хорошенько попотеть, так как с него снят аккумулятор. Вдобавок джип снабжен хитрой системой блокировки колес, которую бизнесмену изготовили умельцы по специальному заказу.

Всю эту историю Зуйков передал полковнику Гурову по телефону, прежде чем ехать дальше. Полковник успел заглянуть на автостоянку, созвониться с лечащим врачом и получить подтверждение словам бизнесмена.

Таким вот образом эта кандидатура на роль преступника отпала. Из двенадцати претендентов под подозрением остались всего двое. Лев Иванович решил приставить к ним наружку. Задержка майора Хитенко была связана как раз с этим обстоятельством. Он сменился в восемь вечера и сейчас добирался до управления.

– Ну и где там ваш майор? – нетерпеливо проворчал генерал. – Он что, пешком до Петровки идет?

Гуров собрался ответить, но в этот момент дверь кабинета приоткрылась, и в проем заглянул майор Хитенко.

– Разрешите войти, товарищ генерал-лейтенант? – запыхавшимся голосом произнес он.

– Давно пора, – ответил Петр Николаевич. – Ты что, бегом бежал?

– Торопился, как мог, – ничуть не смутившись, произнес майор. – На дорогах пробки, в метро давка, а своего авто у меня два месяца уже нет.

– Что так? Упыри угнали или за долги отобрали? – Орлов быстро забыл про раздражение, перешел на шутливый тон.

– Что-то вроде того, – с улыбкой проговорил майор. – Теща экспроприировала.

– Ого, сразу два попадания! – поддержал шутку Крячко, который никогда не упускал возможности позубоскалить. – Теща-упырь должок за дочку предъявила.

– Какой еще должок? – не понял майор.

– Ну а как же? Она ведь тебе жену растила. Значит, ты ее должник. Вот и пришло время раскошелиться.

– На самом деле теща у меня мировая женщина. В Тольятти живет, бизнесом занимается, – сказал майор. – В гости приехала, а ее машина крякнула, так она на мой «Опель» села и домой укатила. Я тебе, дескать, его через пару месяцев верну. Все равно по делам в Москву нужно будет возвращаться.

– Где два, там и три, – продолжил шутку Крячко. – В крайнем случае поедешь ее на Новый год поздравлять, тогда и заберешь.

После этих слов Стаса Хитенко так скривился, что народ, собравшийся в кабинете, разразился дружным хохотом.

Отсмеявшись, генерал легонько постучал ладонью по столу и произнес:

– Ладно, пошутили, обстановку разрядили, пора к делу переходить. Давай, Гуров, выкладывай, что там у вас по делу Лахновской.

Лев Иванович вкратце рассказал про поездку в Орск, про снимок с частью номера джипа и ряд мероприятий, направленных на поиски водителя этой машины.

– На настоящий момент у нас имеются два подозреваемых. – Сыщик перешел к подробному отчету. – Первый, это Дмитрий Норкин. Тридцать шесть лет, не женат, уроженец деревеньки под Псковом, в Москве своего жилья не имеет, снимает квартиру в районе Щукино, хотя зарегистрирован в деревне Юрлово Солнечногорского района. Скорее всего, жилье там он приобрел исключительно ради прописки. Работает охранником в элитном клубе «Пять озер». По оперативным данным, это заведение используется как подпольное казино.

– Откуда информация? – осведомился Орлов.

– Валера Жаворонков нагуглил, – ответил Гуров, бросил быстрый взгляд в сторону этого компьютерного гения, и тот вступил в разговор.

– Ситуация следующая, – бодро начал он. – Клуб «Пять озер» является закрытым заведением для ограниченного круга лиц. Попасть туда можно только по протекции трех членов. Я собрал информацию на тех лиц, которые входят в список завсегдатаев. Восемьдесят процентов из них засветились в интернете как заядлые игроманы. Кое-кто умудрился проиграть состояние и заработать его снова. Про такое всегда пишут в интернете. Затем я пошептался кое с кем из ребят, и они мои предположения подтвердили. Клуб предоставляет своим членам возможность поиграть на большие ставки. Вы, товарищ генерал-лейтенант, и сами знаете, почему их не трогают.

– Не знаю, просвети, – потребовал Петр Николаевич.

– Так у владельца клуба крыша… – промямлил Жаворонков, не привыкший выкладывать перед высоким начальством нелицеприятные факты.

– Кто-то из аппарата мэрии их крышует, – выдал Крячко и избавил Жаворонкова от неловкости.

– Ясно, – только и сказал Орлов. – И что с этим Норкиным? Кто с ним беседовал?

– Капитан Зуйков, – отрапортовал Гуров. – Беседа проходила как раз на съемной квартире.

– Вот как? Каким же образом вы на него вышли, если жилье съемное? – полюбопытствовал генерал.

– Капитан проявил смекалку. Он… – начал Лев Иванович, но начальник его перебил.

– Пусть сам расскажет! – приказал он.

Зуйков откашлялся и начал доклад.

По большому счету в случае с Норкиным ему повезло, и он этого не скрывал. Капитану даже в Юрлово ехать не пришлось. Когда-то он работал в Солнечногорском ОВД, связи сохранились. Вот Зуйков и решил ноги не топтать, позвонить давним приятелям и набрал номер бывшего напарника. Тот к данному вопросу отнесся с пониманием, смотался в Юрлово, пообщался с соседями Норкина и выяснил, что тот появляется в деревне крайне редко, исключительно квартплату внести. С соседями он дружбы не водил, но адресок им на всякий случай оставил. Они поделились им с оперативником.

Капитана Зуйкова Дмитрий Норкин принял настороженно. Все пытался выяснить, как тот на него вышел, но Зуйков дружеских объятий не ждал и посвящать этого субъекта в ход разыскных мероприятий не собирался.

Норкин-то как раз и задал ему правильный вопрос. Почему делом о ДТП занимается Петровка? Зуйков, как и было задумано, начал юлить, напустил тумана. Он счел, что заставил Норкина сильно понервничать.

Тот даже машину поначалу отказался предъявлять к осмотру, хотя это было совсем глупо, так как джип стоял во дворе, метрах в пятидесяти от подъезда. Все, что ему было нужно, Зуйков увидел еще до того, как поднялся в квартиру. Клиенту он этого не рассказал, наоборот, припугнул его повесткой и обращением к работодателю. Вторая угроза подействовала сильнее. Лишаться работы Норкин явно не желал.

После долгих препирательств он согласился на осмотр машины. Они вместе подошли к джипу, и Норкин демонстративно сложил руки на груди. Мол, смотри снаружи, если угодно. Все остальное тебя не касается. Когда Зуйков попросил открыть дверцы, Норкин напрягся и заявил, что к ДТП это никакого отношения не имеет. Автомобиль цел, кузов ровный, без следов аварии, нигде ни вмятин, ни сколов. Дескать, если вы, дорогой товарищ опер, что-то недоговариваете и проводите осмотр автомобиля с какой-то тайной целью, то так сразу и скажите. Зуйков решил, что надавил на клиента достаточно, поблагодарил его за содействие и ушел.

– После доклада капитана было принято решение установить за Норкиным круглосуточное наблюдение, – подытожил рассказ капитана Лев Иванович.

– Почему вы сочли, что он требует такого внимания? – осведомился Орлов.

– Мутный он какой-то, – за Гурова ответил Зуйков. – Нервный, дерганый весь. На вопросы отвечает осторожно, паузы делает гигантские, будто боится лишнего сболтнуть.

– Быть может, он просто ментов не любит, – на полном серьезе произнес Орлов.

– Может, и так, только мне он доверия не внушает, товарищ генерал, – честно ответил на это Зуйков.

– Что показало наружное наблюдение? – Начальник перевел взгляд на Гурова.

– Наблюдение было установлено вчера в три часа дня. Вечером Норкин уехал на работу на джипе. В клубе находился до утра, затем вернулся домой. Никуда по дороге не заезжал. Сегодня в семь снова отправился в клуб. Пока это все.

– Негусто. – Орлов покачал головой и спросил: – Ну а что с другим фигурантом?

– Второй подозреваемый, Пустохвалов Антон, тридцать лет, безработный, семьи не имеет. Проживает один в квартире родителей, находящейся в районе Перово, возле парка.

– Кто к нему ездил? – поинтересовался Петр Николаевич.

– Я, товарищ генерал. – Хитенко приподнялся на стуле. – Сейчас как раз оттуда.

– Как я понимаю, Зуйков и Хитенко задействованы в наружном наблюдении, – констатируя факт, произнес Орлов. – Кто их меняет?

Вопрос был адресован Гурову, он на него и ответил:

– За двумя клиентами установлено наблюдение сменами по двенадцать часов. Помощь мы попросили в районных отделах. Одна смена с восьми вечера до восьми утра, местные дежурят парами. Наши меняют их, работают по одному. Для Зуйкова и Хитенко с завтрашнего дня организован транспорт.

– Значит, сегодня они на своих двоих там мялись, – Орлов недовольно поморщился.

– Возможности не было, товарищ генерал. Все машины заняты или на ремонте. Я сам не в восторге от этой ситуации, но так уж сложилось. – Гуров ждал серьезной выволочки, но Орлов промолчал, и полковник продолжил: – Если вы дадите распоряжение, то я увеличу дневную группу до двух пар.

– Ничего, справятся, – чуть подумав, заявил Орлов, повернулся к Хитенко и спросил: – Что скажешь про безработного?

– Личность мутная, на сто процентов промышляет чем-то нелегальным, – ответил тот. – Про джип говорил охотно. Он ему по наследству от родителей достался. Вернее сказать, они оформили машину на дитятко года два назад, когда в Европу свалили. Квартира записана на него примерно в то же время. Насчет работы особо не распространялся. Вроде как в поиске.

– Живет на что? – осведомился Орлов.

– Якобы на то, что ему родители подбрасывают, но соседи говорят совсем другое.

– Что именно?

Хитенко рассказал, как познакомился с бдительным соседом Пустохвалова, вредным старикашкой по имени Артур Леонидович. Выглядел тот старше лошади Буденного, но наблюдательности и здравого ума ему было не занимать. В Хитенко он сразу распознал сотрудника полиции и даже звание угадал. Про Пустохвалова отзывался крайне отрицательно. Жулик и вор – вот так категорично этот дед припечатал парня.

У кого и что конкретно воровал Пустохвалов, старик сказать так и не смог, но был уверен в том, что кражи его связаны с деятельностью в интернете. Иначе зачем тот заклеил бы зеркальной бумагой окно в комнате, где сутками просиживает за компьютером? Конечно же, чтобы никто не видел, какие махинации он производит на своем компьютере. Агрегат у него мощнейший, счетчик в подъезде только успевает киловатты накручивать. Артур Леонидович не поленился, зафиксировал месячную норму потребления соседом электрической энергии, и цифра получилась весьма впечатляющая.

– Признаюсь, грешным делом и я взглянул на счетчик, – сказал Хитенко. – Так вот, за сутки у Пустохвалова он накрутил больше двадцати киловатт. Если умножить на тридцать дней, то получится и правда нехило.

– Какое отношение это может иметь к похищению девушки? – спросил Орлов и нахмурился.

– Я вот о чем подумал. С матерью Лахновской кто-то регулярно связывается по интернету. Звонки, сообщения, все такое. Вдруг это и есть Пустохвалов? В квартиру он меня не пригласил, но я и из коридора слышал, как гудит системный блок. Чтобы создать такой гул, нужно не один кулер на железо поставить. Зачем любителю простого интернет-серфа тратить деньги на дополнительное охлаждение?

– Что скажете, технари? – обратился генерал-лейтенант к Павленко и Жаворонкову.

– В принципе, не трудно установить на комп программу для имитации чужого голоса и записать пару-тройку фраз. После этого можно часами разговаривать с родственниками любого человека, – произнес Жаворонков. – Однако особой мощности для этого компьютеру не нужно.

– Она необходима для сетевых игр. Тут одним-двумя кулерами не обойдешься. Заядлые игроки доводят мощь компа до таких размеров, что профессиональные серверы отдыхают, – вклинился в разговор Павленко. – Еще майнинговые фермы до фига энергии жрут. Но их в квартирах давно не ставят. Слишком уж это рискованно.

– Ладно, подробности оставь при себе. Твоя точка зрения ясна, – остановил Павленко генерал. – Биткоины, майнинговые фермы и прочая лабуда нас не интересуют. Даже если парень этим грешит, то не наша забота с ним бороться. А вот про имитацию голоса идея неплохая. Хитенко, ты его пасешь?

– Так точно, товарищ генерал. Я в день дежурил.

– Много надежурил?

– Никак нет, товарищ генерал. Дважды менял место дислокации, чтобы перед старикашкой не спалиться. Пустохвалов только раз до ларька за сигаретами вышел и обратно домой вернулся, – ответил Хитенко. – Джип его во дворе стоит, на сигнализации. К нему он даже не подходил.

– Гуров, еще есть что сказать? – осведомился Орлов с таким видом, будто он собирался заканчивать совещание.

– Кое-что есть, – ответил Лев Иванович, и начальнику Главного управления уголовного розыска пришлось сесть на место.

Полковник озвучил информацию по банковской карте Лахновской, сообщил, что пришли видеозаписи с камер банкоматов. Техотдел трудится над ними, вырезает все, что не имеет отношения к делу. Работа продвигается медленно из-за большого объема записей, но к концу недели техники обещали закончить.

Лев Иванович сказал, что с утра Гуров ездил на станцию пригородных поездов в Лобне. Там он пытался отыскать людей, которым знаком джип с дополнительным освещением на багажнике, установленном на крыше. Он предположил, что преступники могли использовать станцию, как перевалочный пункт, не желали светиться на центральных вокзалах. Там и камер больше, и полиция бдительнее, а здесь никто ни на кого внимания не обращает, да и камер на парковке нет. Стоит одна на сетевом магазине. Ее вычислил Валера Жаворонков.

Увы, ожидания сыщика не оправдались. Если джип с похожими приметами и появлялся на станции, то очень и очень редко, потому что даже местные бомжи его не запомнили. По просьбе Гурова они перечислили все машины, примелькавшиеся им с мая по октябрь. Ни одного джипа в этот список не попало. Отсюда Гуров сделал самый очевидный вывод. Преступники меняли машины либо место встречи девушек.

Насчет самих этих деятелей ситуация пока нисколько не прояснилась. Пустить информацию в прессу по-прежнему было нельзя, чтобы не навредить девушкам. Надежда на то, что кто-то из владельцев джипов подойдет под приметы устроителей конкурса, не оправдалась. В заявлении Смолькиной фигурировали две женщины и только один мужчина. Приметы его подогнать под человека со снимка можно было лишь с натяжкой.

Мужчина, запечатленный вместе с Ликой на фото, подходил по росту и к Норкину, и к Пустохвалову, но остальные приметы сравнить не представлялось возможным. На фото мужчина стоял боком, лица не видно, на голове капюшон от ветровки, так что даже цвет волос выяснить не удалось. Если брать комплекцию, то Смолькина утверждала, что мужчина скорее жилистый, чем крупный. На фото же он выглядел весьма внушительно. Это могло означать, что в преступной группе больше трех человек, или же фотокамера сильно исказила пропорции.

Дальше пришла очередь полковника Крячко. Он отчитался о поездке в Петрозаводск, рассказал про пропавшую девушку и ее тетку, которая жила не особо шикарно, но деньги племяннице посылала. С момента его отъезда девушка на связь с теткой не выходила, но та обещала немедленно созвониться с Крячко, если вдруг это произойдет.

– Итак, что мы имеем, – откинувшись на спинку кресла, проговорил генерал-лейтенант, выслушав Стаса. – Приметы трех подозреваемых и сомнительный снимок, на котором изображен непонятно кто. Есть вероятность, что Смолькина дала описание неточно и на фото именно тот мужчина, который ездил по городам.

– На мой взгляд, это маловероятно, – сказал Гуров. – Допустим, что владелец джипа и мужчина, описанный Смолькиной, – одно лицо. Джип – еще одна зацепка, которая в данный момент находится в разработке. По этой версии проходят два человека, ни один из которых под описание девушки не подходит. Что отсюда следует? Мы облажались и ведем слежку за совершенно невиновными людьми. Либо в банде больше трех человек.

– Я прекрасно знаю, какая версия тебе больше нравится, Гуров, – спокойно произнес Орлов. – Но исключать заблуждение девушки мы не можем, пока не будет конкретных доказательств. Дай тебе волю, так ты в банду полгорода запишешь.

– Проверим, товарищ генерал, – проговорил Лев Иванович.

– Неплохо бы было поглядеть на окружение ваших Норкина и Пустохвалова, – сказал Орлов. – Подозреваемые женщины, по логике вещей, должны находиться где-то рядом с ними.

– Этот вопрос на контроле, Петр Николаевич, – заявил Хитенко. – Отслеживаем все контакты.

– Возможно, следует предъявить фотороботы женщин твоему старику Артуру, – произнес генерал. – Вдруг он кого-то узнает. Может, даже сразу двоих.

– Я против, товарищ генерал, – тут же заявил Гуров. – Старик может проболтаться Пустохвалову или как-то иначе выдать то обстоятельство, что парнем не на шутку заинтересовалась полиция. Я уже и так подумываю сменить Хитенко на посту у дома Пустохвалова. Слишком он перед стариком засветился. Это может навредить делу.

– Но может и помочь, – сказал Орлов. – Поступим так. Фоторобот предъявлять пока не будем, а Хитенко у дома нужно оставить.

– Слушаюсь, товарищ генерал, – вынужден был согласиться Гуров, тем более что на замену Хитенко он еще никого не подобрал.

– Теперь еще одно. Вы ведь с Крячко остались вроде как не у дел, так, Гуров? – продолжал Петр Николаевич. – Так вот, пройдитесь-ка завтра по всем владельцам джипов и поищите ваших женщин в их окружении. Багажник можно снять, следы его установки аккуратно убрать. А вот след женщины из жизни мужчины так легко не сотрешь. Он обязательно где-нибудь проявится.

– Понял, товарищ генерал. Сделаем, – сказал Лев Иванович и украдкой бросил взгляд на Крячко.

Тот недовольно поморщился, но промолчал. Приказы руководства в его присутствии обсуждают только идиоты, а Станислав Васильевич таковым не был.

– Теперь самый важный вопрос, – не обращая внимания на недовольство подчиненных, продолжил генерал. – У нас налицо серия преступлений. По меньшей мере четыре девушки находятся в руках мошенников-похитителей. Все со мной согласны?

– На самом деле я думаю, что их гораздо больше, – сказал Гуров. – На форумах сидят сотни тысяч людей. Заявления о том, что девушка из такого-то города победила на таком-то конкурсе и уехала в Москву, встречается не один десяток раз. Но не это главное. Как объяснил Валера, фразы эти могут быть простыми фейками. Человек пишет что-то интересное, чтобы привлечь к себе внимание.

– Не совсем понял, – заявил Орлов. – Поясни-ка, Валера, для особо одаренных.

– Все просто. Человек вступает в группу, где обсуждается тема конкурса, но сам он про это мероприятие и слыхом не слыхивал, – начал свой монолог Жаворонков. – А выделиться ему хочется. Вот он и придумывает несуществующую подругу, знакомую, соседку или просто девочку из соседнего двора и заявляет, будто она победила в том самом конкурсе, о котором идет речь. Потом эта особа благополучно в Москву уехала, процветает там и поныне. Или же наоборот. В столице она вляпалась в историю, вернулась с синяками и с пустым кошельком. История может быть любой другой, лишь бы не как у всех, чтобы как можно больше людей твой пост прочитали.

– Господи, идиотизм какой-то. – Орлов осуждающе покачал головой. – И что, много таких придурков?

– Много, товарищ генерал, – за Жаворонкова ответил Гуров. – Даже слишком.

– Тогда почему мы им верим? – спросил непонятно кого начальник управления.

– Да потому, что во всем этом мусоре иной раз всплывают и реальные истории. Это доказано практикой. Лиза с Ликой и Татьяна из Петрозаводска и вправду существуют. Истории их вполне реальные. Но дело даже не в этом, – проговорил Гуров и снова перешел к волновавшему его вопросу: – Дело в том, что ради четырех девушек, с которых преступникам удалось поиметь по сотне деревянных, а потом, в течение нескольких месяцев – мелкие суммы от двадцати до тридцати тысяч, мутить аферу подобного масштаба станет только слабоумный тип. Здесь возникает парадокс. Подобному субъекту не под силу провернуть такую комбинацию и не попасться.

– Что из этого следует? – Данный вопрос напрашивался сам собой, поэтому Орлов его и задал. – К чему ты клонишь, Гуров?

– К тому, что эти мелкие доходы не могут быть единственной целью похищения девушек. Либо же пленниц должно быть гораздо больше, – ответил сыщик. – А скорее всего, и то, и другое.

– Пленниц на порядок больше. Преступники используют их не только для того, чтобы тянуть деньги с родственников, – закончил за Гурова Орлов. – Ты намекаешь, что девушки используются для оказания интимных услуг?

– Интимные услуги, это когда добровольно. Девушка сама выбирает подобный род занятий ради заработка. Здесь же, боюсь, речь идет о принуждении, – заявил Лев Иванович.

– Это уже сексуальное рабство, товарищ генерал, – проговорил Крячко. – Тут я, пожалуй, с Гуровым согласен. На этом деле, между прочим, всякие негодяи зарабатывают очень даже немалые деньги.

Обсуждение новой версии затянулось до одиннадцати ночи. Сотрудники уголовного розыска крутили ее и так, и эдак, вносили коррективы и строили предположения. Орлов никак не мог смириться с мыслью о том, что подобное происходит не где-нибудь в странах третьего мира, а здесь, под боком, в самом сердце страны.

Крячко предположил, что Москва является лишь перевалочной базой, через которую преступники отправляют девушек куда-нибудь в арабские страны, где торговля живым товаром весьма распространена. Мошенники не утруждаются вербовкой женщин. Они хитростью заманивают их в Москву, а затем передают другой группе, которая и ведет торговлю с иностранцами.

Против этой версии говорило то обстоятельство, что мошенники на протяжении нескольких месяцев выманивали какие-то деньги у родственников похищенных девушек. Зачем размениваться на мелочовку, когда за живой товар прибыль идет немалая? Этот вопрос задал Гуров. В защиту своей версии Крячко заявил, что здесь сработала элементарная жадность. Сколько денег человеку ни дай, ему равно будет мало. В принципе, зачем отказываться от того, что само в руки плывет. Ну а о риске провала ни один преступник не думает.

В новом контексте кандидатуры владельцев джипов выглядели иначе. Полковник Гуров склонялся к тому, что самой подходящей кандидатурой является Норкин. Он работает в ночном клубе, где организовано подпольное казино. Почему бы не наладить там и торговлю секс-рабынями? Это заведение наверняка посещают и те дельцы, у которых имеется выход на иностранцев. Едва ли не все они зарабатывают деньги криминальными способами. Зубные техники и владельцы парикмахерских салонов вряд ли станут членами закрытого клуба. Там водится куда более крупная рыба.

Представить бездельника Пустохвалова в роли продавца сексуальных рабынь у Гурова получалось с трудом. Разве что статус безработного, который целыми днями сидит в своей квартире, был придуман намеренно, чтобы отвести подозрения.

Хитенко с ним соглашаться не спешил. Что-то наводило его на мысль о том, что по жизни Пустохвалов занимается не совсем чистыми делами. Данное ощущение оказалось довольно стойким.

– Этот парень не так прост, как хочет казаться, – заявил Хитенко. – Возможно, он и не главное лицо в преступной группе, но на роль водителя вполне потянет.

В итоге участники совещания решили, что полковник Гуров поедет и лично пообщается с подозреваемыми. Его мнение делу не повредит. На этом сошлись все, в том числе и генерал.

Лев Иванович заявил, что на месте решит, надо ли ему встречаться с фигурантами или хватит наблюдения со стороны. Полковник не желал рисоваться, лишний раз вызывать подозрения. Претенденты на роль мошенников должны были лишь слегка занервничать и начать совершать ошибки. Нельзя было допустить, чтобы они запаниковали и натворили еще худших бед.

Гуров взял у Зуйкова адрес Норкина и договорился встретиться с ним в семь тридцать за пару кварталов от дома подозреваемого. Накануне Норкин приехал домой без четверти восемь, ночную смену Зуйков должен был сменить в восемь ровно, так что времени должно было хватить. В том случае, если объект слежки изменит маршрут или просто задержится, Зуйков должен был предупредить Льва Ивановича, чтобы тот успел подкорректировать план действий.

К Пустохвалову Гуров собирался подъехать часам к двум. Здесь задача усложнялась тем, что никакого графика у этого типа не было. Точку отсчета сыщик выбрал произвольно. Вчера ближе к трем у Пустохвалова закончились сигареты. Если предположить, что за сутки фигурант выкуривает пачку, то примерно в это же время он может повторить вылазку. Если повезет, то полковник сможет пообщаться с парнем в продуктовом магазине. Если нет, то придется сыщику идти к нему в квартиру и импровизировать.

Однако в семь утра этот план начал разваливаться на части.

Гуров уже выехал из дома, направлялся к Норкину в Щукинский район, когда ему позвонил майор Хитенко и звенящим от волнения голосом прокричал:

– Лев Иванович, Пустохвалов сбежал!

Хорошо, что Гуров сперва успел найти место, где разрешена остановка, и только потом ответил на вызов. Иначе он точно влетел бы во встречную машину. Настолько поразила его новость.

Положа руку на сердце, Пустохвалова сыщик вообще в роли преступника не рассматривал. В представлении полковника эта персона никак не вписывалась в гнусный план преступников. Он и ехать-то к парню собирался только для успокоения души, не надеясь найти там хоть что-то, стоящее внимания. А тут вдруг бац! Пустохвалов в бегах!

Пока Гуров приходил в себя от новости, Хитенко выдавал подробности.

Этим утром он приехал к дому Пустохвалова в половине седьмого. Проснулся рано, без надежды уснуть снова, поэтому и решил сменить ребят пораньше. Пусть хоть кто-то выспится хорошенько.

Парни из Перовского ОВД его приезду обрадовались, против смены караула возражать не стали, даже на радостях машину предлагали оставить ему, но Хитенко как на грех отказался принять такую любезность.

Парни уехали, Хитенко послонялся по двору, зашел в магазин, прикупил минералки, потом уселся на лавку за детской площадкой и стал наблюдать за подъездом.

Сперва все было тихо, потом во двор вышел Артур Леонидович и направился к майору.

– Напрасно вы здесь сидите, – заявил он, пожимая Хитенко руку, как доброму знакомому. – Ваша птичка упорхнула.

– Не понимаю, о чем речь. – Попытка Хитенко изобразить удивление выглядела нелепо, но он не мог признаться в том, что следит за соседом Артура Леонидовича.

– Да бросьте, майор. Я ведь сразу понял, что вы за Антошу взялись, – заявил старик. – Скажу больше. Рвение ваше я полностью одобряю и поддерживаю. Давно пора разобраться с этим воришкой. Я потому и вышел, что профукали вы своего подопечного, а мне нужно, чтобы вы его прищучили, понимаете? Я вроде как добровольная дружина.

– Что значит «профукали»? – осведомился Хитенко.

– То и значит. Уехал ваш подопечный. Сел в такси и укатил.

Тут уж Хитенко не до околичностей стало. Он начал выпытывать подробности.

Оказалось, что за пятнадцать минут до появления майора во дворе Антон Пустохвалов вышел из подъезда с рюкзаком за плечами и быстро скрылся за углом. Пока Хитенко менял ночную смену, парень сидел на аллейке у дома, расположенного через дорогу, как понял впоследствии старик, в ожидании такси. За это время он трижды набирал номер, но, видимо, никак не мог оформить заказ.

Такси приехало, когда во дворе уже дежурил Хитенко, но старик заметил его не сразу. Поначалу он подумал, что слежка просто снята, потому что автомобиль, две ночи подряд проторчавший во дворе, теперь исчез. Но, приглядевшись получше, старик увидел майора и поспешил сообщить ему новость.

Подробности майор Хитенко рассказал Гурову уже в управлении. В тот момент он успел сообщить ему только название фирмы пассажирских перевозок, которая обслуживала Пустохвалова, но сыщику оказалось достаточно и этого. Он приказал Хитенко ждать звонка и сбросил вызов. После этого Лев Иванович в срочном порядке созвонился с дежурным по управлению и велел выслать в службу такси требование предоставить полковнику Гурову любую информацию, интересующую его.

В управлении дежурил старший лейтенант Яковлев, парень молодой, но очень расторопный. Не прошло и трех минут, как он сообщил полковнику, что выполнил его распоряжение. Дальше все прошло быстро. Гуров дозвонился до оператора службы такси и объяснил ему ситуацию. Спустя десять минут у него на руках оказалась информация по маршруту, выбранному Пустохваловым.

Парень явно решил свалить, так как ехал он на станцию Текстильщики, откуда уходили пригородные поезда. Лев Иванович созвонился с отделением полиции Перовского района, в который направлялся Пустохвалов, и попросил выслать наряд на станцию. Хитенко он велел брать такси и ехать по маршруту беглеца. Затем сыщик позвонил Зуйкову, предупредил, чтобы тот его не ждал, развернулся и поехал в обратном направлении, стал догонять майора и группу Перовского ОВД.

Глава 9

Водитель бежевого «Фольксвагена» пытался припарковаться у железнодорожной станции Текстильщики. Мест на стоянке не хватало, ему пришлось дважды объехать ее, пока старенький «Рено» не уступил ему место.

Пассажир этой машины заметно нервничал. При посадке он отказался от помощи водителя и оставил багаж при себе. Этот парень даже не снял рюкзак, так и опустился с ним за плечами на заднее сиденье. Всю дорогу он молчал, то и дело поглядывал на часы, а когда понял, что быстро им не припарковаться, предложил водителю высадить его где придется.

Тот объяснил клиенту, что не собирается платить штраф за нарушение правил высадки пассажиров, и парню пришлось смириться. Но как только машина остановилась, он тут же выскочил из салона и быстрым шагом направился к кассам.

Водитель привык к разным пассажирам, так что поведение этого субъекта его не особо напрягало. Мало ли какие у человека проблемы. Он не обязан ими делиться. Может, дело тут вовсе не в них, парень просто на поезд опоздать боится. Некоторые электрички ходят раз в пятилетку, а ему наверняка срочно надо. Вызвал такси ни свет ни заря. В такое время люди обычно на работу спешат либо к поезду.

Не успел водитель завершить цепочку глубоких умозаключений, как на стоянку влетело еще одно такси. Его водитель о правилах парковки и высадки пассажиров нисколько не беспокоился, затормозил в двух метрах от бампера «Фольксвагена», нарушил все запреты.

Но на этом инцидент не закончился.

Из такси выскочил мужчина.

На ходу шаря в нагрудном кармане, он подлетел к водителю «фолькса» и заорал:

– Где пассажир?

Это был майор Хитенко. Ему было отчего нервничать. Как ни крути, а подозреваемого он упустил.

– Какой пассажир? – осведомился водитель. – Я пустой. Если вам нужно такси, то обращайтесь в диспетчерскую службу. Мы без заказа не работаем.

– Ты сейчас из Перова пассажира доставил, – заявил Хитенко. – Где он? Говори, куда пошел!

– Да чего вы так нервничаете, – сказал водитель и с опаской отодвинулся от Хитенко, который продолжал шарить рукой в кармане. – Вон ваше такси на месте. Может, вы к нему вернетесь?

До Хитенко дошло, что водитель неотрывно следит за его рукой, а сам тянет ладонь под сиденье, где наверняка держит монтировку.

«Черт, он решил, что я оружие ищу», – подумал Хитенко.

Пришлось ему потратить еще немного времени на то, чтобы предъявить водителю удостоверение.

После этого тот стал намного словоохотливее.

– Парень ваш к билетным кассам пошел. Он наверняка еще там, мы буквально за две минуты до вас припарковались, – сообщил он сотруднику уголовного розыска.

– Он не говорил вам, куда собирался билет брать? – спросил Хитенко.

– Нет. Он вообще ни слова не говорил. Только на часы все время смотрел, – ответил водитель.

Хитенко кивнул в знак благодарности и понесся к билетным кассам.

Водитель в недоумении пожал плечами, дождался, когда Хитенко скроется в дверях, а его такси уберется с парковки. Он собрался уже трогаться с места, как на парковку с громким визгом тормозов въехал полицейский седан. Мигалка моргала сине-красным светом, но сирена молчала. Эта машина перегородила водителю выезд. Тот чертыхнулся и вышел из салона.

«Потребую, чтобы убирали тачку. Плевать, что полиция, у меня тоже работа», – хорохорился он.

Но его решительный настрой испарился, как только он увидел, как из седана выскакивают бойцы в масках и с автоматами наперевес.

Первый из них, по всей видимости, старший группы, подскочил к водителю и спросил:

– Ты человека в коричневой ветровке видел? Где он?

– К пригородным кассам побежал. – Водитель решил, что лучше ответить, пререкаться не стал, понимал, что себе дороже выйдет. – Тот парень, за которым он гнался, тоже там.

– Ты откуда знаешь? Видел беглеца?

– Я его и вез, – вынужден был признаться водитель.

– Идем! – приказал ему человек в маске. – Покажешь его.

– Да вы что, я ведь гражданский, – возмутился водитель. – С чего я буду под пули подставляться?

– Не будет никаких пуль, – пообещал ему старший группы. – Там всех дел на десять минут.

– Вам-то откуда знать? Вы преступника в глаза не видели.

– Идем, тебе говорят! – Старший группы машинально повел дулом автомата.

Водитель воспринял этот жест всерьез, побледнел и засеменил к билетным кассам.

Старший подал бойцам сигнал, те рассредоточились по периметру и двинулись к билетным кассам, каждый по своей траектории.

Дойдя до дверей в здание, водитель вдруг увидел своего пассажира. Тот стоял на перроне и вглядывался в даль, где уже показалась голова электропоезда.

– Вот он, – воскликнул водитель и выставил вперед руку с вытянутым указательным пальцем.

По всей видимости, его возглас прозвучал громче, чем следовало бы.

Пассажир оглянулся, увидел водителя, затем посмотрел чуть левее и заметил человека в камуфляже и с автоматом. Он сразу все понял, мигом сорвался с места и помчался по перрону. В это время народ там оживился, готовился к посадке на электропоезд. Беглец то и дело налетал на суетящихся пассажиров, но темп не снижал.

Водитель глазом моргнуть не успел, как его сопровождающий так же резко, как и пассажир, сорвался с места и помчался за беглецом. Фора у того оказалась приличная, к тому же вид бойца в балаклаве выводил людей из равновесия. Если от столкновения с парнем они просто уворачивались, то при приближении вооруженного человека столбенели или же начинали метаться из стороны в сторону, создавая тем самым еще больше помех.

Водитель наблюдал за этим со стороны, мог видеть картину преследования целиком. Он заметил, как вслед за первым бойцом на перрон просочились остальные. Они не бежали, а будто плыли сквозь толпу. Выглядело это эффектно, даже, пожалуй, красиво.

Водитель поискал глазами того, самого первого полицейского, не нашел его, удивился и подумал:

«Что же он не смог выследить одного беглого? А ведь сразу после нас сюда приехал».

Но Хитенко беглеца вычислил, просто взять его решил при посадке, когда тот в толпе окажется. Его не прельщала идея носиться за Пустохваловым по всему перрону, а пока тот стоял один, незаметно к нему подобраться было никак нельзя. Он ждал звонка от группы захвата. Гуров сообщил, что ему в помощь выезжают местные бойцы. В проведении операции он должен был стать главным. Люди с автоматами обязаны были выполнять все его команды. Хитенко понятия не имел о том, почему старший группы не вышел на связь с ним, а начал свою игру. Ему просто пришлось вливаться в общую работу.

Старший группы гнал Пустохвалова прямиком на Хитенко, но вряд ли осознавал это. Тот стоял за киоском с прохладительными напитками и снеками всех сортов. Через витринное стекло он видел весь перрон, сам же оставался незаметным.

«Давай, дружок, еще метров сорок, и ты мой», – мысленно подгонял беглеца Хитенко.

Он уже отсчитывал секунды, как вдруг Пустохвалов выкинул финт. Электропоезд давно остановился на перроне, пассажиры дружно занимали места и вот-вот должны были отправиться в путь. Пустохвалов резко свернул, запрыгнул в электричку и скрылся в вагоне.

– Вот поганец! – выкрикнул Хитенко, выскочил из-за ларька и рванул к электропоезду.

Краем глаза он заметил, как один из бойцов группы захвата тоже свернул к составу, но не заметил, успел ли тот запрыгнуть в вагон. Сам он проскользнул в уже закрывающиеся двери и только чудом не свалился на пути. Сила инерции отбросила его к противоположным дверям. Хитенко восстановил равновесие, высчитал, сколько вагонов должно быть между ним и Пустохваловым, и пошел вперед.

По его расчетам выходило, что беглец находился в следующем вагоне. Была вероятность, что он так же, как и майор, сейчас двигался по вагонам, стремился увеличить расстояние между ними, но почему-то Хитенко в этом сомневался.

Он прошел в тамбур соседнего вагона, прижался к стенке и осторожно заглянул внутрь. Пассажиры спокойно сидели на своих местах, некоторые уже мирно дремали. По салону никто не ходил, а среди сидящих людей с такого расстояния Пустохвалова майору разглядеть не удалось.

Тогда он сдвинул дверь в сторону и прошел в вагон. На его появление никто не обратил никакого внимания. Он начал двигаться по вагону, внимательно осматривая пассажиров, дошел до конца и остановился. Пустохвалова здесь майор не нашел.

Чтобы не ошибиться, он встал на сиденье и снова оглядел весь вагон.

Какая-то старушка принялась возмущаться, ругать молодежь, у которой никаких понятий о воспитании не осталось. Остальные пассажиры равнодушно посмотрели на этого чудака и отвели взгляды.

Хитенко спрыгнул на пол, ладонью протер сиденье и пошел дальше.

«Вдруг я ошибся в расчетах, не заметил Пустохвалова и прошел мимо? – размышлял он на ходу. – Если он остался там, позади, то, конечно же, меня видел. Это значит, что я снова его упустил. Дважды за день. Молодец, Хитенко, своего рода рекорд».

Но волновался майор напрасно. В следующем вагоне он нашел Пустохвалова.

Парень занимал крайнее место примерно в середине вагона. Хитенко автоматически одобрил выбор беглеца. Если ты не знаешь, откуда может прийти преследователь, то правильнее всего оставаться посередине, чтобы в любую сторону бежать оставалось одинаково.

Пустохвалов оглянулся на звук открывшейся двери. Глаза его сузились от злости. Он лишь мгновение оставался на месте, потом вскочил и бросился бежать.

Больше не таясь, Хитенко помчался за ним. Расстояние между ними сокращалось медленно. Пустохвалов уже приближался к противоположному тамбуру, а Хитенко только добрался до того места, где совсем недавно сидел беглец.

Идиллия в вагоне тут же нарушилась. В любых непонятных ситуациях непременно находятся люди, которых хлебом не корми, дай вмешаться в чужие дела. Этот случай не стал исключением из общего правила.

Хитенко почти нагнал беглеца и тут вдруг почувствовал, как его заносит. Он по инерции пролетел пару метров, сообразил, что кто-то из пассажиров подставил ему ножку. Не упал майор только благодаря тому, что стена тамбура оказалась уже совсем близко.

Он врезался в стену, кое-как сумел удержать равновесие. Хитенко ухватился за дверную ручку, лишь на секунду бросил взгляд назад, но успел заметить довольное выражение лица мужчины средних лет.

«В возрасте уже, а все туда же», – пронеслось у него в голове и исчезло.

Он уже открывал дверь между вагонами, чтобы продолжить преследование.

Ворвавшись в следующий вагон, майор с досадой отметил, что расстояние между ним и преследуемым увеличилось. За окном как раз замелькали столбики очередной станции.

«Снова упущу! – Мысли неслись в голове Хитенко быстрее поезда. – Сейчас он на станции выскочит, и ищи ветра в поле. Проклятие, что за непруха!»

Несмотря на паршивый расклад, майор продолжал бежать. Вот электричка замедлила ход. Пустохвалов долетел до тамбура и остановился у двери, оценивая шансы своего преследователя. Тот максимально увеличил скорость, хотя и понимал, что это ему не поможет.

Он наверняка упустил бы беглеца. Двери электропоезда с тихим свистом начали разъезжаться, а майор все еще летел по вагону. На лице Пустохвалова растеклась злорадная улыбка, он даже рукой майору помахал и занес ногу над ступенькой, когда дверь в тамбур с противоположной стороны распахнулась и оттуда вылетел тот самый боец ОМОНа, которого майор засек на перроне.

Этот человек действовал, как настоящий профессионал. На оценку ситуации он не потратил ни секунды. Пустохвалов дернуться не успел, как омоновец скрутил ему руки и повалил на пол тамбура.

– Готов горчичник, – проговорил Хитенко и достал телефон, собираясь звонить полковнику Гурову.

Спустя пятнадцать минут все было кончено. К железнодорожной станции с интервалом в пять минут подъехали два полицейских авто. Один за Пустохваловым и майором, второй – за бойцом ОМОНа.

Прежде чем сесть в машину, Хитенко подошел к омоновцу, протянул ему руку и сказал:

– Спасибо, брат, выручил. Если бы не ты, то он точно ушел бы.

– Кого хоть ловили? Стоящий экземпляр? – возвращая рукопожатие, спросил омоновец.

– Пока не знаю, – ответил Хитенко. – Надеюсь, что да. Тебя как звать-то? А то как-то не по-людски получается. Вместе за преступником гонялись, а имен друг друга не знаем.

– Алексей, – представился омоновец. – Командир спецподразделения капитан Байдин.

– Ну а я майор Хитенко, сотрудник Главного управления уголовного розыска, – в свою очередь назвался майор. – Я твой должник, капитан, возникнут проблемы – милости просим.

– Не дай бог, – с улыбкой произнес капитан.

– Это да, – согласился Хитенко. – Ну, бывай, капитан. Может, когда и свидимся.

Майор развернулся и направился к машине. Антон Пустохвалов сидел на заднем сиденье, уныло понурив голову и глядя на запястья, скованные наручниками. Хитенко сел рядом с ним, дал отмашку, и машина сдвинулась с места.

Прибыв в управление, Хитенко сдал задержанного дежурному, сам поднялся в кабинет к Гурову. Там его уже ждали. Собралась вся команда, за исключением Зуйкова. Даже Костик Павленко отложил разбор видеозаписей с камер банкоматов, чтобы послушать историю майора.

Хитенко ожиданий коллег не оправдал, сухо доложил об утренних событиях, опустил красочное описание погони. Он только отметил работу капитана Байдина и вспомнил пророческие слова генерала о том, что старик может принести немалую пользу.

– Вот он ее и принес, – заявил Хитенко. – Иначе укатил бы наш подозреваемый в неизвестном направлении и следа не оставил бы.

– Его сюда доставили? – поинтересовался Крячко.

– Сюда. Дежурный оформляет, – ответил Хитенко.

– Он что-то успел сказать?

– Ни слова. Всю дорогу молчал как рыба. Да я, честно признаться, и не собирался с ним беседовать. Пусть помаринуется немного в неведении, может, сговорчивее станет.

– Так он даже не в курсе, за что его взяли? – осведомился Крячко. – Вы вот так просто заластали человека, скрутили ему руки, запихнули в машину, а он не спросил, что происходит?

– Говорю же, ни слова не сказал, никаких вопросов не задавал. Одно это уже о многом говорит. Верно я рассуждаю, Лев Иванович?

– Посмотрим, – уклонился от ответа Гуров. – Дай мне на него взглянуть, потом вопросы задавай.

– Что у нас по плану, полковник? – перешел к насущным вопросам Крячко.

– Езжайте с Хитенко к Пустохвалову домой, посмотрите, чем он живет. Дверь не выламывайте, возьмите у дежурного ключи, они должны быть в изъятых вещах, – сказал Гуров. – По соседям пройдитесь, послушайте, что про него люди говорят. Фотороботы женщин предъявите, может, кто и опознает. Короче, все как всегда, отрабатываем окружение. А я с Пустохваловым пообщаюсь. Посмотрим, чего это он так резво убегал.

Когда все разошлись, Гуров позвонил в дежурку и попросил привести задержанного к нему в кабинет. Дежурный доставил фигуранта, усадил на стул напротив полковника, положил на стол пакет с личными вещами и документами, изъятыми у него, и ушел.

Какое-то время Гуров просто рассматривал этого человека. Парень как парень, ничего примечательного. Рост выше среднего, волосы русые, простая модельная стрижка. Не красавец, но и не урод. С первого взгляда на таких женщины не западают, но и нос не воротят. Одежда не слишком дорогая, но новая и чистая. Значит, за собой следит.

Пустохвалов сидел молча, опустив голову так, что лица почти не было видно. Наручники с него все еще сняты не были. Он неотрывно смотрел на свои запястья, будто пытался понять, как могло случиться, что на них появились эти браслеты.

– Начнем, пожалуй, – прервал молчание сыщик. – Я полковник Гуров, старший оперуполномоченный по особо важным делам. Ваше имя – Антон Алексеевич Пустохвалов, проживаете по адресу: улица Плеханова, дом шесть, квартира двенадцать. Пока все верно?

Пустохвалов никак не отреагировал на это.

Лев Иванович выдержал паузу, после чего продолжил:

– Что ж, давайте посмотрим, что прописано в документах. – Он полез в пакет, достал паспорт, полистал страницы. – Пока все сходится, гражданин Пустохвалов. Давайте посмотрим, чем вы дышите. – Гуров принялся разбирать личные вещи. – Итак, вот что мы имеем. Транспортная карта «Тройка», упаковка бумажных носовых платков. Проблемы со здоровьем или просто любите чистоту? Можете не отвечать, это риторический вопрос. Смотрим дальше. Аудионаушники, пачка сигарет, зажигалка красного цвета, брелок флеш-накопитель с кольцом для ключей. Что на флешке?

Тут Пустохвалов занервничал. Гуров взял это на заметку, но виду не подал. Он отложил флешку в сторону, открыл рюкзак, выложил на стол два комплекта нижнего белья, утепленные брюки, пару футболок, толстый свитер с высоким воротом и несессер армейского образца для хранения мелких вещей. В нем, помимо гигиенических принадлежностей, лежали пакетики с чаем и сахаром, а также зарядное устройство для телефона. Несессер поджимала термокружка с крышкой, из которой торчала пластиковая ложка. Из бокового кармана Гуров достал компактный нетбук. На этом содержимое рюкзака закончилось.

– Полный комплект путешественника, – заключил полковник и осведомился: – Далеко собрались, гражданин Пустохвалов?

– За что меня задержали? – спросил тот, передумав играть в молчанку.

– Хороший вопрос, – заявил Гуров. – Странно, что он задан с таким опозданием.

– С каким еще опозданием? В полиции и на вопросы регламент существует? – Пустохвалов старался, чтобы эти слова прозвучали небрежно, но голос его выдал, от волнения сорвался на фальцет.

– Представьте себе, гражданин Пустохвалов, определенный регламент у нас действительно существует, – сказал Лев Иванович. – Вы свой исчерпали.

– Это значит, что ответ я не получу, да? Дикость какая-то! – заявил Пустохвалов.

– Почему же? Непременно получите, но на заметочку попадете. Она будет отнюдь не в вашу пользу, – проговорил Гуров.

– Я вас не понимаю. О чем идет речь? – Пустохвалов занервничал сильнее.

– Видите ли, Антон, любой законопослушный гражданин, попав в вашу ситуацию, первым делом задаст резонный вопрос. Что происходит? За что меня задерживают? Он будет повторять этот вопрос снова и снова, до тех самых пор, пока не получит вразумительный ответ. Но и после этого продолжит задавать вопрос, так как знает, что за ним правда. Этот человек не нарушал закон нигде и никогда. Это значит, что действия полиции являются всего лишь досадным недоразумением. Ситуация вот-вот выяснится. Стражи порядка его, законопослушного гражданина, отпустят, да еще извинениями засыплют. Хотя ему, радостному до чертиков, они будут вовсе не нужны.

– Если я не задал вопрос, значит, виновен? – Пустохвалов выдавил из себя улыбку. – Ерунда получается. А если я просто растерялся?

– Нет, гражданин Пустохвалов. – Гуров улыбнулся. – Растерянность – это ни разу не ваш случай.

– Почему?

– Вам напомнить картину бегства? – Брови сыщика удивленно поползли вверх. – Как вы скакали через чемоданы пассажиров, ломились в закрывающиеся двери электропоезда, потом удирали от нашего сотрудника через все вагоны.

– Я испугался. – Теперь Пустохвалов решил косить под дурачка.

Он сморщил лицо так, словно собирался расплакаться, надул губы, опустил плечи, всем своим видом показывая, насколько беззащитен.

– Подумал… я вообще не успел подумать. Вижу, человек с автоматом бежит, я испугался и тоже…

Гуров поморщился.

«Начинается, – с досадой подумал он. – Сейчас только глупых историй мне недостает. Все, хватит с ним миндальничать, пора переходить к решительным действиям».

Он оборвав Пустохвалова на половине фразы и начал засыпать его вопросами. Полковник задавал их так быстро, что на раздумья у задержанного оставалось не более двух секунд.

– Что вы делали девятнадцатого августа этого года? Джип «Лендкрузер» принадлежит вам? Как часто вы им пользуетесь? Отвечайте быстро, не мешкайте! Вы бывали на пригородной станции в Лобне? Когда ездили туда в последний раз? Чем зарабатываете на жизнь? Вы пользуетесь программой изменения голоса? Я жду ответ, не тяните. Так пользуетесь или нет? Как часто пополняется ваш банковский счет? В вашем окружении есть женщины с длинными русыми волосами? Да или нет?

Гуров намеренно забрасывал клиента вопросами, которые на первый взгляд не имели друг с другом никакой связи. Ему нужно было запутать подозреваемого, заставить его теряться в догадках насчет того, что именно известно сотрудникам полиции, а чего они еще не знают. Все эти вопросы имели смысл только в том случае, если Пустохвалов был причастен к похищению девушек. В противном случае они должны звучать, как полная белиберда. По ответам Пустохвалова Гуров надеялся выяснить, насколько значимы для него эти моменты.

– Девятнадцатого августа? Да кто же вспомнит? Я ежедневник не веду. Да, джип мой. Я уже отвечал на этот вопрос тому полицейскому, который меня сюда привез. Спросите у него. Господи, а Лобня-то тут при чем? Меня взяли в Текстильщиках. Деньги дают родители. Нет, программой изменения голоса не пользуюсь. Счет? Не знаю, по-разному. Я не знаю ни одной женщины с длинными русыми волосами.

Пустохвалов пытался тянуть время, отвечать, используя размытые фразы, но Гуров давил, и в итоге тот сдался. Он тупо отвечал на вопросы, явно не понимая, ради чего они звучат.

После пятнадцати минут непрерывного потока полковник пришел к выводу, что с Пустохваловым лишь напрасно теряет время.

– Хорошо, – произнес он.

– Что хорошо? – спросил Пустохвалов.

– Тест вы прошли, – устало проговорил Гуров. – Теперь поговорим серьезно. Предупреждаю, беседа пойдет под протокол, все, что вы скажете, может быть использовано против вас, поэтому хитрить и увиливать не советую. Итак, первый вопрос. Почему вы бежали?

– Я не знаю, просто испугался, – завел свою шарманку Пустохвалов, но Гуров резко оборвал его:

– Бросьте, Пустохвалов, это вам не поможет. Вас подозревают в совершении серьезного преступления. Снисхождение при подобных криминальных деяниях законом в принципе не предусмотрено. Если вы еще начнете путать следствие, то вам вообще крышка. – Лев Иванович подался вперед и заявил: – Речь идет не о том, что вы вытворяли на перроне и в электричке. Я хочу знать, почему вы убежали из дома!

– Я не убежал. – Пустохвалов никак не мог понять, что именно хочет нащупать сотрудник уголовного розыска, и от этого нервничал еще сильнее. – Решил поехать отдохнуть на природу. Разве это запрещено законом?

– Хорошо. А куда именно вы направлялись.

– В Чехов, можете по билету проверить.

– Чем планировали заниматься в Чехове?

– Там красивая природа. Я хотел просто отдохнуть.

– Сразу после визита полиции? Вам не кажется это странным?

– Нет, не кажется. Визит полиции к моему решению никакого отношения не имеет. Так совпало, и ничего больше.

– Почему вы выбрали для поездки столь ранний час?

– У меня бессонница, редко удается поспать хотя бы до пяти утра. Так что для меня это самое удобное время.

– Что на флешке?

Этот вопрос прозвучал внезапно, заставил Пустохвалова, расслабившегося было после допроса с пристрастием, устроенного ему Гуровым, отшатнуться. Он тут же понял, что выдал себя, и сник.

Понял это и Лев Иванович.

Он взял флешку в руки, повертел на пальце и повторил вопрос:

– Так что на флешке? Что я увижу, если подключу ее к компьютеру?

Пустохвалов следил за движением руки полковника, провожал печальным взглядом блестящий корпус и молчал.

Сыщик знал, как легко получить вирус и ему подобную дребедень, используя непроверенные носители, поэтому не стал рисковать и открывать устройство самостоятельно. Вместо этого он набрал номер Костика Павлихина и попросил его зайти, сказал, что есть работа.

Костик примчался через пару минут, оценил обстановку, лишних вопросов задавать не стал.

– Справочная информация, – как бы между прочим произнес Гуров, глядя на арестанта. – Константин у нас специализируется на кибербезопасности, имеет диплом европейского образца и более десяти лет стажа.

Павлихин бросил на Льва Ивановича удивленный взгляд. Слова полковника соответствовали действительности, но Костик не понимал, зачем сообщать об этом фигуранту дела.

Потом он увидел в руках Гурова флешку, кивнул в сторону Пустохвалова и спросил:

– Его вещица?

– Да, этот предмет изъят у гражданина Пустохвалова вместе с остальными вещами, – ответил сыщик. – На вопрос о том, какого рода информация хранится на съемном носителе, он отвечать отказался. Так что тебе предстоит разобраться с этим и предоставить мне полный отчет.

– Не проблема, – тут же ответил Павлихин.

– Я уверен, что так оно и будет, – с улыбкой проговорил Гуров.

– Запаролена? – без особой надежды на ответ спросил Павлихин, обращаясь к Пустохвалову.

Тот, как Костик и ожидал, промолчал.

Павлихин усмехнулся и продолжил разговор уже с полковником:

– Если использовалось криптографическое шифрование или цифровая подпись, то мне понадобится минут десять. Если тут стоят вирусняки, уничтожающие информацию при запуске без соответствующего доступа, то с полчаса. В любом случае извлечь данные проблемы не составит. – Костик взял у Гурова флешку и направился к дверям. – Как будет готово, я вам позвоню, товарищ полковник, – заявил он от порога.

– Ничего не хотите сказать, гражданин Пустохвалов? Время еще есть, – предпринял последнюю попытку сыщик.

Появление Павлихина явно расстроило Пустохвалова. Если раньше в его взгляде проскальзывала надежда, то теперь она угасла окончательно. Видимо, он не ожидал, что Гуров проявит осторожность, да и крутых спецов в области компьютерной защиты встретить в полиции тоже не рассчитывал. Все же облегчать свою участь чистосердечным признанием этот субъект не стал.

Павлихин с минуту постоял у порога, затем пожал плечами и вышел из кабинета.

Пока он отсутствовал, Гуров молчал. Он занимался своими делами, просматривал бумаги, заполнял протокол, про существование Пустохвалова как будто забыл. Тот сидел как на иголках, ожидая возвращения Павлихина. Время от времени арестант порывался что-то сказать, но в последний момент решимость его оставляла, и он менял свое решение.

Прошло не больше пятнадцати минут, когда Павлихин вернулся. На лице его сквозило удивление. Если в первый приход он лишь мельком взглянул на Пустохвалова, то теперь разглядывал его чуть ли не с восхищением.

Костик предоставил Гурову письменный отчет, из которого следовало, что съемный носитель содержит более десятка программ и разработок для дешифровки кодов банковских карт. От себя Павлихин добавил, что программы, сохраненные на флешке, из последних разработок, чуть ли не этого года. Часть из них он вообще никогда не видел. Для того чтобы разобраться в том, как они действуют, нужно просидеть над ними не один день.

Серьезный арсенал для качественного взлома где-то сорока счетов в сутки. Так оценил найденные ресурсы Павлихин.

Получалось, что Антон Пустохвалов есть всего-навсего интернет-мошенник, а вовсе не тот персонаж, который был нужен Гурову.

Как только полковник предъявил ему результаты работы Павлихина, нервы Пустохвалова сдали окончательно, и он запел соловьем.

Вскрывать чужие банковские счета этот парень начал лет пять назад, когда его вышибли из института за неуспеваемость. Он жутко разозлился, так как считал себя чуть ли не гением программирования, что вполне соответствовало действительности. За год Пустохвалов достиг таких успехов, что за тринадцать секунд мог взломать любую защиту. Делать это просто так ему стало скучно. От нечего делать он стал снимать со счетов совсем мизерные суммы. Тридцать-сорок копеек зараз. И владельцу счета не видно, и у службы безопасности банка вопросов не возникает.

Каково же было удивление этого типа, когда к концу месяца на его счету образовалась сумма, равная месячному доходу предприимчивого отца, занимающегося торговлей недвижимостью! Вот тогда он и понял, что работа такого рода позволит ему получать хорошую прибыль.

Когда к нему домой пришел майор Хитенко, Пустохвалов сразу понял, что причина визита, озвученная им, надуманная. На самом деле никакого ДТП не происходило. Страж порядка появился здесь по другому поводу.

Только вот с вычислением настоящей причины произошла промашка. Пустохвалов решил, что его махинации с банковскими счетами раскрыты. В следующий раз Хитенко придет к нему уже с ордером на обыск.

Сутки Пустохвалов сидел дома, подчищал информацию в компьютере, перебрасывал все необходимое на флешку и трясся от страха за то, что не успеет. Он завершил работу и ушел из дома. Парень опасался, как бы его не засек бдительный сосед Артур Леонидович и не донес о его отъезде. Поэтому он не стал вызывать такси к своему дому, а ушел в соседний двор. Однако оказалось, что компьютерный гений перестраховался недостаточно. Артур Леонидович все равно узнал и донес.

Пустохвалов собирался уехать в Чехов, оттуда на попутных машинах добраться аж до китайской границы и перебраться в эту страну по поддельным документам, о которых он позаботился заранее. Уже из Китая парень мог по настоящему паспорту отправиться к родителям в Европу.

На перроне в Текстильщиках Пустохвалов увидел бойца ОМОНа в компании с водителем такси, которое доставило его на станцию, и не на шутку испугался. Его тщательно разработанный план полетел к чертям.

К тому же на руках у парня находилась флешка, которая выдавала его с головой. Ему стоило бы избавиться от нее, швырнуть в мусорную корзину и спокойно сдаться, надеясь, что против него у полиции ничего не будет. Но он этого не сделал. Просто забыл. От страха, стресса, неожиданности. Ведь Пустохвалов никак не ожидал, что на его след так скоро нападут опера. Паспорт поддельный выбросил, а про флешку запамятовал.

Пустохвалов почти закончил рассказ, когда у Гурова зазвонил телефон. На связь с ним вышел Стас Крячко.

– Не знаю, обрадуют тебя новости или огорчат, но похоже на то, что Пустохвалов – не наш кандидат, – заявил он. – Нам удалось обнаружить лишь практически пустой компьютер и кучу литературы специфического содержания. Парень серьезно увлекается веб-разработками, всевозможными кодировками и программированием на высшем уровне.

– Знаю, – произнес Гуров. – Можете возвращаться, мы тут со всем уже разобрались.

Крячко недовольно буркнул что-то не самое ласковое и отключился.

Полковник вызвал дежурного, сдал ему арестанта и велел звонить в районный отдел полиции по месту его регистрации. Заниматься расследованием мошеннических действий Антона Пустохвалова предстояло тамошним сотрудникам.

Глава 10

Чугунные кованые створки ворот поползли в стороны, пропуская во двор черный красавец кроссовер. По предварительной договоренности он должен был проехать на парковочную площадку, расположенную перед гостевым домом. Живая изгородь скрывала ее целиком, образовывая крышу-навес. Дверь в домик открывалась заранее. Гостю обеспечивалась полная конфиденциальность.

Сегодня похитители девушек ждали не самого простого визитера. Что именно в нем было особенного, никто толком не знал, да и не старался вникать. Сказали им, что гость не рядовой, значит, так оно и есть. Главное состояло в том, что платил он более чем щедро, остальное никого не касалось.

По большому счету, такие персоны приносили преступникам не только большие деньги, но и незаурядные сложности. Взять хотя бы секретность. Приезжал гость строго по времени. Нужно было не пропустить момент, когда следовало позвонить на пост охраны и попросить пропустить авто со скрытыми номерными знаками, не заставляя водителя выходить. Далее требовалось своевременно открыть ворота, чтобы машина не светилась возле них, затем успеть закрыть их до того, как любопытные зеваки начнут заглядывать во двор.

Но это еще цветочки. Свой выбор гость делал уже на месте, просмотрев видео. Определившись, он набирал СМС-сообщение, но не на своем телефоне, а на том, который находился в гостевом домике. Светить собственные номера визитеры почему-то очень даже не любили.

Заказ доставлялся в домик. При этом сопровождающим было строго запрещено входить туда. Привел девушку, закрыл дверь снаружи на замок, сиди и жди повторного сообщения. Пришло сообщение, значит, можно пленницу забирать. Раньше этого к домику приближаться нельзя, да и вообще во двор выходить нежелательно.

Если вдруг у гостя возникало дополнительное желание, без разницы, какое именно, то его следовало удовлетворить в кратчайшие сроки, но снова с учетом строгой секретности. Принести бутылку крепкого спиртного было не так-то просто. Это дело превращалось в настоящее испытание.

Зато после отъезда гостя можно было забрать из домика все, чем он не воспользовался. Иногда случался очень щедрый улов. В такие дни жизнь часов пять подряд била ключом, а потом замирала. Нагулявшись, все отсыпались. График, строго исполнявшийся во всех других случаях, летел к чертям, но это никого не беспокоило.

Ворота открывались и закрывались с пульта, но в этот день, как назло, что-то в механизме заело. Кроссовер давно скрылся за живой изгородью. Правая створка сдвинулась чуть больше, чем наполовину, потом вдруг остановилась и ни в какую не хотела шевелиться.

– Вик, где ты, ушлепок? Опять эти гребаные ворота заело!

– Не ори на меня!

– Тащи свой зад к воротам. Сейчас заказчик возбухать начнет.

– Ты совсем охренела, да? Я во двор не сунусь. Сорвется заказ, кто отвечать будет?

– Он и так сорвется, если ты ворота не закроешь. Давай, пошевеливайся!

Вик, мужчина выше среднего роста, с несколько женоподобной внешностью, ввалился в комнату, где у окна стояла жгучая брюнетка с точеной фигурой. В руках она держала пульт и жала на синюю кнопку, не переставая.

– Кончай аппарат насиловать, – сказал Вик и вырвал пульт из рук женщины. – Сто раз тебе говорил, не дави так сильно.

– Заткнись! Иди, поправляй беду, – заявила брюнетка, брезгливо поморщилась, обтерла руку о брюки и уселась на диван, всем своим видом показывая, что ворота больше не ее проблема.

Вик раздраженно выругался, но во двор пошел.

Как только за ним закрылась дверь, брюнетка соскочила с дивана и подлетела к окну. На лице ее появилась ехидная усмешка.

В этот момент в комнату вошла еще одна женщина, чуть моложе первой, вполне миловидная, с копной рыжих волос.

– Марго, ты чего к окну прилипла? Почему свои же правила нарушаешь? – осведомилась она.

– Заткнись, Януся! У меня сегодня хороший день. Не порть мне настроение, – пропела Марго, не отрывая взгляд от окна.

Януся подошла ближе. По двору шел Вик в дурацком шлеме, закрывающем обзор. Это тоже было правило, соблюдаемое при визитах особых гостей. Если в это время кому-то все же приходилось выходить во двор, то этот человек непременно должен был надевать этот шлем. Януся сморщила носик, стараясь удержаться от смеха.

– Марго, ты все-таки редкая стерва, – выдала она. – Знаешь же, что он терпеть не может его нацеплять, так еще и подсматриваешь.

– Не нуди, Януся. Это совсем безобидное развлечение. – Марго ничуть не смутилась. – А твоему Вику полезно иногда выглядеть идиотом. Впрочем, таков он и есть.

– Марго, не начинай, – простонала Януся. – У меня хоть такой мужик есть.

– Намекаешь на то, что у меня его нет? – тут же поинтересовалась Марго. – Считаешь, что котик не мужик? Или думаешь, что он не мой?

– Твой котик с тобой ровно до тех пор, пока ты ему деньги зарабатывать помогаешь, – заявила Януся.

– Ого! Как будто твой Вик здесь не ради этого, – сказала Марго и закатила глаза. – Да он вперед котика свалит отсюда, если что-то пойдет не так.

– Неправда! Вик меня любит. Мы с ним были вместе до всего этого и после останемся, – начала защищать своего бойфренда Януся и вдруг осеклась, поняла подлинный смысл собственного высказывания. – Слушай, а что будет, когда все и на самом деле закончится? Это ведь произойдет, верно?

– Без понятия. – Марго посерьезнела, тем самым показала, что этот вопрос беспокоил ее не один день. – Я вот тоже все думаю о том, что будет дальше. Ты права, когда-то это непременно должно закончиться. В конце концов, эти девчонки не могут жить вечно.

– Почему мы не подумали об этом раньше? – Януся тяжело вздохнула. – Как-то туманно все, неустойчиво.

– А когда было думать? Та первая девка приехала так внезапно. Свалилась, как снег на голову. Как сейчас помню. Сижу я в гостиной, и тут звонок. Мол, здрасьте вам, я Регина, на конкурс приехала. Куда подъехать для регистрации? Я дома одна была. Посоветоваться не с кем. Котику звоню, он не отвечает. Набираю тебя, а ты сбрасываешь вызов. Я с испугу за ней, на вокзал, а куда везти, не знаю. Притащила сюда, в комнате устроила, а что дальше делать, понятия не имею.

Воспоминания взбудоражили Марго. Она подошла к стойке бара, достала бутылку виски, плеснула щедрую порцию в стакан, жестом предложила подруге. Та отказалась.

Марго сделала глоток и продолжила:

– Вечером котик приехал. Узнал про девку, да как начал орать. Ты идиотка! Зачем за ней поехала? А что мне оставалось делать? Она пошла бы в полицию и сдала бы всю компанию! Котик тогда долго орал, потом заявил, что отпускать ее теперь нельзя. Я в шоке была. Как это нельзя? Она что, будет со мной жить до самой смерти? «Смерть, это хорошо», – заявил котик и уехал.

– Да, поступил по-джентльменски, – съязвила Януся.

– Заткнись! Твой тогда нисколько не лучше себя повел. Кто предлагал Регину замочить и в лесу закопать?

– Да ладно, он несерьезно, – проговорила Януся, но голос ее звучал неуверенно.

Она до сих пор не знала, шутил ли тогда Вик или говорил то, о чем и думал.

– Вот и я про то. Никто не знал, что с этой Региной делать. А котик все разрулил, – противореча самой себе, выдала Марго. – Это же он придумал, как ее использовать, чтобы на шее обузой не висела. Потом, когда на поток дело было поставлено, вы с Виком тоже не возражали и о последствиях не думали.

– Не думали. Тут ты права, – вынуждена была признать Януся. – Тогда эта идея казалась мне крутой. По сотне с носа сразу срубать, это очень даже неплохо. Только почему-то этих денег мне не хватило. Ты так котику и не рассказала про наш дополнительный приработок?

– С ума сошла? Он меня с потрохами сожрет, если узнает, что мы с родственников деньги тянем, – с искренним ужасом проговорила Марго. – Надеюсь, ты Вику не проболталась?

– Успокойся, об этом Вик ничего не знает. Ему достаточно того, что твой котик нам передает. Странные они все-таки, эти мужики. Такое иной раз выбирают, что мерзко становится. – Януся поежилась. – Вот у какого нормального мужика на эту слабоумную Танюшу встанет? А ведь находятся любители и на нее.

– Это да. Тут я с тобой вполне согласна. – Марго передернула плечами. – Взять хотя бы твоего Вика. Если его не пасти, то он здесь всех перетрахает.

– Марго, сколько можно! Это случилось всего один раз. Вик тогда напился до беспамятства. – Януся начала злиться.

– Ага, до беспамятства, но сообразил, к кому прислониться, – не унималась Марго.

– Все, ты меня достала! – заявила Януся, развернулась и пошла к выходу.

В дверях она столкнулась с Виком. Тот внимательно посмотрел на нее, перевел взгляд на Марго и сразу все понял.

– Опять ты ее достаешь! – взревел он. – Слушай, Марго, не прекратишь издевательства, останешься здесь одна. Я серьезно говорю! Вся эта канитель уже достала, так еще ты со своими мерзостями.

– Куда же вы пойдете? – Марго скрестила руки на груди. – На улицу? Или забыл, как квартиру Янусину на ширялово спустил? Может, ты работать станешь? Директором банка, например. Говорят, им неплохо платят. Или у тебя получше профессия имеется, а я и не знаю? Или у бабы твоей вдруг возникли какие-то особые таланты в области зарабатывания денег?

– Ничего, мы как-нибудь устроимся, – хорохорился Вик, но уже не так рьяно.

– Конечно, устроитесь, – притворно согласилась Марго. – На пару недель вас, может, и хватит. А потом бабки закончатся, ширялово ты истратишь и приползешь сюда на коленях. Дескать, Маргошенька, прости идиота. Я все осознал. Возьми нас обратно, пожалуйста! Что, не было такого? Было! Так что заткнитесь оба, пока я вас сама не выгнала.

Януся разрыдалась и выбежала из комнаты.

Вик помчался догонять ее.

Оставшись одна, Марго выпустила из легких воздух. Плечи ее опустились, она без сил упала на диван. Стакан вывалился из рук и покатился по ковру, но женщина не обратила на это внимания.

Мысли о том, как и когда все закончится, неотвязно преследовали ее на протяжении месяца. Началось это с того дня, когда в гостевом домике чуть не произошла трагедия.

Не тот случай с Татьяной, когда у нее крышу сорвало, и даже не тот, когда у Зои кровотечение открылось после искусственно вызванного выкидыша. Те моменты теперь казались ей всего лишь досадным неудобством.

В тот раз она реально чуть не стала убийцей. Пусть косвенно, но все же. Как звали ту девочку? Лиза? Лика? Что-то наподобие. Марго имени не запомнила. А вот то, как закатились ее глаза, остановилось сердце, это она представляла себе отлично.

Жирный ублюдок, который, как он тогда выразился, «слегка перестарался», аж побелел от страха. Хорошо еще, у него хватило ума на помощь позвать. Марго не рассказала о том инциденте никому, ни котику, ни Янусе. Не потому, что боялась их реакции. Просто потому, что ей не хотелось вспоминать о том, как она делала задушенной, посиневшей девчонке искусственное дыхание.

Жирный ублюдок перед отъездом отвалил ей целую стопку пятитысячных купюр. Она тогда еще подумала, какого хрена он возит с собой столько налички, но деньги взяла и никому о них не сказала. А почему, собственно, Марго должна была делиться? В конце концов, эту сумму можно было считать компенсацией за причиненный ущерб.

Но с того дня то, чем они занимались, напрягало ее все больше и больше. До Марго наконец-то дошло, что они натворили, во что ввязались. Чем все это закончится? Как от такого отмазаться? Эти вопросы лишили ее сна, не давали покоя ни днем, ни ночью, отравляли жизнь. Сколько она ни думала, но ответы не находила. Все чаще и чаще в голову ей приходила одна и та же мысль. Выхода нет.

Его и правда не было. Они не могли просто распустить всех девчонок по домам или заставить их испариться, куда-то вывезти, оставить здесь и уехать. Им оставалось только избавиться от пленниц физически, то есть убить всех до единой.

Но на это Марго пойти не могла. Она не убийца, а просто заигравшийся ребенок. Нет, больной человек. Этот недуг лишил ее разума и повел по неверному пути.

Марго лежала на диване, смотрела в потолок и ждала, что ее осенит вдохновение, она придумает, как выпутаться из скверной истории, когда на комоде просигналил зуммер. Это означало, что гость готов уезжать.

Марго поднялась с дивана, проковыляла к окну, взяв в руки пульт, ждала, пока на подъездной дорожке покажется кроссовер. Машина выехала спустя минуту.

«Пунктуальный извращенец, – мелькнуло у нее в голове. – А ведь у него наверняка есть семья».

Створки благополучно разъехались в стороны, кроссовер выкатился со двора, ворота закрылись.

«Еще одна история закончилась, – подумала Марго. – Пора забирать девку».

Она положила пульт на прежнее место, пошла к выходу, на полпути остановилась, резко развернулась, зашагала к бару, налила полстакана виски, выпила залпом.

«Теперь это мое лекарство. Скоро я без подпитки не смогу входить в этот домик».

Марго отмахнулась от неприятных мыслей и вышла из комнаты.

Войдя в домик, она сморщила нос. Здесь пахло чем-то паленым.

«Запах неприятный, но знакомый, – размышляла Марго по пути в комнату, где обычно проходили, культурно говоря, сеансы. – Курицей несет? Да вроде мы их не заказывали».

Уже входя в комнату, она поняла происхождение запаха и догадалась, что сейчас увидит.

На этот раз особый гость сделал заказ на Дарину. Симпатичная мордашка, пухлый зад и совершенно неразвитая грудь. Дарина была девушкой на любителя, но для тех целей, в которых гость собирался использовать ее, подошла бы любая. Почему он выбрал именно Дарину? Да кто их разберет.

Дарина сидела на полу у дальней стены. Вокруг нее валялись сигаретные окурки. Марго была уверена, что тут никто не курил, однако насчитала порядка двадцати бычков.

Ожогов на теле Дарины было на порядок больше. В некоторых местах вздулись волдыри, кое-где они успели лопнуть.

– Поднимайся! – грубо приказала Марго.

Девушка никак не реагировала на это. Она сидела, устремив взгляд в одну точку, и не двигалась.

Марго забеспокоилась.

«Не хватало мне еще одной полоумной, – вспомнив про Татьяну, подумала она. – Черт побери, ну и кашу мы заварили».

Тюремщица подошла к девушке вплотную, тронула ее за плечо. Та вздрогнула, подняла глаза.

– Все закончилось, – ласковым голосом проговорила Марго. – Все позади. Пойдем домой.

Дарина встала, затравленным взглядом посмотрела на нее.

– Пойдем, девочка, пойдем. – Голос Марго звучал приглушенно, почти нежно.

Она и сама не понимала, отчего вдруг в ней проснулась жалость, но ничего с собой поделать не могла, набросила на плечи Дарины простыню, но ожоги тут же засаднило сильнее. Девушка так сжалась, что Марго поспешила убрать ткань.

«Плевать, пусть идет так, – решила она. – Проскочим двор быстро».

Соседи у Марго были не слишком любопытные, но все же она старалась не нарываться, поэтому девушки ходили через двор в основном ночью и всегда в одежде.

«Однако тут же случай чрезвычайный, поэтому и решение особое», – успокоила себя Марго.

Быстро проскочить двор не получилось. От боли девушка еле двигалась, а подгонять ее у Марго не хватило жестокости.

У входа в дом их встретил Вик. Он начал было выговаривать Марго, что та нарушает одно правило за другим, но увидел, в каком состоянии девушка, и прекратил это словоизлияние.

– Скоро они с них кожу живьем снимать начнут, – заявил Вик и ушел на кухню.

Марго проводила девушку до комнаты, закрыла дверь на замок и вернулась в гостиную. В стакан полилась очередная порция виски, третья за последние два часа.

В ушах звенел голос Вика:

«Живьем снимать…»

Марго и сама уже думала на эту тему. Надо было как-то ограничить фантазии клиентов, иначе рано или поздно они кого-то точно укокошат. Но выставлять условия заказчикам она не могла.

«Не ты с ними договаривалась, не тебе и условия ставить».

Так сказал ей котик, когда Марго однажды подняла эту тему. Она понимала, что после сегодняшнего случая ей снова придется ставить этот вопрос, хоть заранее знала, чем все закончится.

С тех пор как девушки начали приносить доход, котика было не остановить.

«Расслабься, Маргоша, – отвечал он на все ее предостережения. – Мы такие бабки рубим, грех отказываться».

Деньги и правда были хорошие, с этим не поспоришь, но ведь и риск с каждым днем увеличивался.

Котику хорошо, он сидит там, в своей квартире, ни ведра помойные не выносит, ни домик после извращенцев не убирает, главное, ничего этого не видит. А что ему? По сути дела, всего лишь посредник. Нашел клиента, получил бабки и отвалил. Ей же приходится вариться в этом ужасе круглыми сутками.

«Нет, надо с этим кончать, – в миллионный раз за последний месяц подумала Марго. – Как можно быстрее завязывать».

По правде сказать, план действий у нее был. Глупый, ненадежный, но все же лучше, чем никакого. Идею подала Януся. Сколько лет они с ней дружат? Тридцать три? Нет, уже тридцать пять. А сколько всего та от Марго натерпелась!

Януся с детства особым умом не отличалась. В школе девчонку гнобили, пока Марго не встала на ее сторону. Януся исполнилась к ней благодарности и на веки вечные записала в свои лучшие подруги. Они и на самом деле стали таковыми. По крайней мере, у Марго никогда не было столь близкого человека.

Когда Януся пожаловалась на то, что тех денег, которые дает им котик, ей никак не хватает, Марго рассмеялась. Удовлетворить потребности Вика было не так-то просто. Он покупал наркоту не на блошином рынке, выбирал дилеров с репутацией, так что эта отрава обходилась ему ой как недешево.

Впрочем, как и Марго ее увлечение игрой. Она спускала деньги на рулетке еще быстрее, чем Вик на наркоте, так что вопрос нехватки средств был актуален и для нее.

Слово за слово, и Януся вдруг предложила попробовать выдоить из родственников девок суммы побольше. Не те гроши, которые они присылали каждый месяц, а что-то посерьезнее. Марго обдумала предложение и согласилась.

Посвящать в свой план мужчин они не стали. Глупо делить то, чего еще нет. Подруги разработали план и приступили к его осуществлению. Но, вопреки их ожиданиям, вытянуть из родни девок дополнительные деньги оказалось не так просто.

Как пробный вариант они выбрали Ольгу, у которой раскошеливалась мать, Татьяну, чья тетка всегда проявляла щедрость, и девушку Эвелину или Аделину. Ее точное имя подруги никак не могли запомнить. Тут финансами заведовала сестра. Она, по расчетам Марго, как раз и должна была выделить самую большую сумму.

Они позвонили всем в один день. Котик где-то раздобыл чудо-программу, которая имитировала любой голос, но Марго не слишком доверяла новомодным технологиям, поэтому для перестраховки обустроила для разговоров специальную комнату. Она где-то вычитала, что стенки металлического контейнера глушат сигнал. Не настолько, чтобы невозможно было дозвониться, но на качество звука и связи это влияет конкретно.

Марго обшила две стены комнаты металлическими листами и получила нужный эффект. Она все слышала отлично, ее же голос благодаря таким уловкам звучал прерывисто. Это было нужно для того, чтобы родственники не заподозрили, что разговаривают с чужим человеком.

С момента первого звонка прошло уже больше трех недель, а деньги никто так и не перевел. Марго злилась, звонила повторно, но натыкалась на одну и ту же отговорку. Мол, нет таких денег. Да какие это деньги? Всего-навсего триста тысяч. Как будто она миллиард просила!

Марго очень на них рассчитывала. Делиться с Янусей она не собиралась, так как для осуществления ее плана ей нужно было как можно больше денег. Марго решила собрать максимально возможную сумму и уехать, оставить все на Янусю и Вика. Вот так и никак иначе.

Понятно, что в какой-то момент они поймут, что она их кинула, но к тому времени Марго будет далеко от Москвы, и проблемы подруги ее уже волновать нисколько не будут. Своя рубашка, как говорится, ближе к телу. Пусть сами решают, что им делать, а Марго уедет и спрячется. На какое-то время денег ей хватит, а потом она найдет себе мужичка и будет жить с ним, пользоваться его средствами.

Почему нет? Она недурна собой, фигурка что надо. Возраст? Так она и мужчину себе подберет такого же, подходящего по годам. Не может быть, чтобы на нее никто не клюнул.

План был не идеальный. Марго понимала, что после побега все изменится кардинально, ей придется привыкать к совсем другому уровню жизни. Зато она избежит тюрьмы и избавится от этого кошмара.

Вот только денег у нее до сих пор не было. Еще эти ублюдки портили ее товар. Сегодняшний особый гость Дарину на несколько недель из строя вывел, а денег заплатили с гулькин нос. Ладно бы еще одной Марго вся сумма причиталась, так ведь нет. Ее ведь тоже на четверых делить придется.

Можно было попробовать организовать еще один выезд. Отправить Янусю с Виком в турне по городкам с населением не больше трехсот тысяч, пусть пошарят, поищут новых лохушек и раскрутят их на бабки. Только вряд ли они поедут. В последней поездке чуть не попались.

Двоюродная сестра Януси, которую они с Виком брали с собой для численности, после стычки с местными бандитами заявила, что больше в опасные игры не играет ни за какие деньги. Да и Вик все время твердил, что больше никого вербовать не станет. Так что этот вариант отпадал. Оставалось ждать, пока созреют родичи Ольги, Татьяны и Эвелины-Аделины.

Марго не заметила, как задремала. Проснулась она от шума. Кто-то яростно колотил по стенам каким-то тяжелым предметом.

Марго вскочила с дивана, прислушалась. Звук доносился из подвального помещения. Там находились комнаты пленниц.

«Черт возьми! Что там опять стряслось?» – со злобой подумала Марго и пошла на шум.

Из соседней комнаты выскочила Януся. Глаза заспанные, изо рта запах перегара.

– Что случилось? – воскликнула она.

– Без понятия, – ответила Марго. – Сама только что услышала.

– Это из подвала, – выдала Януся.

– Гениальное наблюдение, – съязвила Марго. – А я стою и думаю, откуда идет звук.

– Не надоело тебе еще меня подкалывать? – на ходу бросила Януся и открыла дверь в тамбур, отделяющий основные помещения от подвала. – Давай быстрее. Похоже, там что-то серьезное стряслось.

Теперь помимо стука до них стал доноситься женский голос. Кто-то кричал на высокой ноте, но слова сливались так, что разобрать их было нельзя. Тамбур, вернее сказать, что-то вроде отстойника, защищающего основные помещения от подвальной влаги, имел протяженность пять метров и глушил все звуки.

Януся бегом долетела до второй двери, рванула ее на себя.

– Помогите! Помогите! Помогите! – Теперь слова звучали четко, монотонно, протяжно и очень жутко.

Оглянувшись назад, Януся увидела, что ее подруга остановилась, застыла на месте. Глаза Марго налились ужасом, ноги приросли к полу. Ей казалось, что она больше не сможет сделать ни шага. Марго наверняка знала, что ее ждет в подвале, и это лишало женщину сил. Нет, второй раз она через это пройти не сможет! Ни за что на свете!

– Марго, да пошевеливайся ты! – ворвался в ее уши голос подруги.

Каким-то чудом он вывел Марго из ступора. Она догнала подругу, и в подвальный коридор они вошли след в след. Звук доносился из ближней комнаты. Марго лихорадочно шарила по стене. Где-то здесь должен был лежать универсальный ключ, подходящий ко всем замкам подвальных комнат. Второпях она не подумала о том, чтобы взять такой же из гостиной, и теперь жалела об этом. Как еще про этот вспомнила?

– Быстрее, Марго! – поторапливала ее Януся.

Марго наконец-то нащупала ключ, сорвала его с крючка и протянула Янусе. Та попятилась назад, покачала головой.

– Нет, давай ты, – внезапно осипшим голосом произнесла она.

Марго не стала препираться, вставила ключ в замочную скважину, дважды прокрутила по часовой стрелке и толкнула дверь.

В этой комнате жила Ольга. Марго считала, что психика у нее вполне устойчивая. Так что же произошло? Почему она так раскричалась?

– Что здесь происходит? – в недоумении воскликнула Марго.

Ольга выглядела вполне здоровой.

– Дарина!.. Спасите ее! – Увидев Марго, Ольга бросилась к ней в ноги. – Помогите ей, умоляю!

– Дарина? Она-то здесь при чем? – начала было Януся, но Марго не стала разбираться.

Она ведь видела, в каком состоянии девушка вернулась из гостевого домика, оттолкнула Янусю в сторону и выскочила из комнаты. Дверь к Дарине никак не открывалась. Марго дважды вставляла ключ в скважину и крутила его в разные стороны, пока замок поддался. Открыв дверь, она отшатнулась.

«Вот оно, возмездие!» – пронеслось у нее в голове.

Дарина висела на металлической балке, проброшенной между стенами. Петля из разорванной простыни плотно обхватила ее шею. Ноги и руки девушки безвольно повисли.

– Господи! Боже милостивый, – услышала Марго стон Януси за спиной, но с места не сдвинулась.

Ольга, выскочившая из комнаты следом за Янусей, пролетела вперед, одним рывком перевернула кровать, поставила ее на торец и уже через секунду забралась наверх. Она обхватила Дарину за ноги и подняла ее как можно выше, чтобы ослабить давление.

– Есть что-то острое? – прокричала Ольга через плечо.

– Откуда? – послышалось в ответ.

– Так ее не вынуть. Нужен нож или что-то острое. – Ольга едва сдерживалась, чтобы не закричать. – Не стойте столбом, она же умрет! Куда вы труп девать будете?

Но и это не подействовало. Обе женщины как замороженные рыбины стояли с открытыми ртами и ничегошеньки не предпринимали.

– Эй, ты, рыжая, беги в мою комнату. Под матрасом штопор. Неси сюда быстро! – скомандовала Ольга, поняв, что иначе она не дождется от этих тюремщиц никакой помощи.

Януся будто только и ждала команды, быстро развернулась. Вскоре в руке Ольги оказался штопор.

– Держи ее ноги, – велела она Янусе. – Поднимай как можно выше. Я попробую прорвать ткань.

Януся послушно обхватила ноги Дарины.

Ольга отпустила руки, оттянула простыню от шеи девушки и принялась яростно кромсать ткань острием штопора. Та неожиданно легко поддалась неумелым действиям Ольги. Петля ослабла, голова Дарины проскользнула через нее. Тело, увлекаемое весом, полетело вниз.

Януся не успела сообразить, что оно падает, и повалилась вместе с ним. В последний момент Марго очнулась и успела подхватить голову Дарины. Все рухнули на пол.

Ольга соскочила с кровати, вытянула Дарину из кучи тел и припала ухом к ее груди. Стука сердца она не услышала, и все же надежда на то, что бедняжку еще можно было спасти, заставила ее действовать. Когда-то она вместе с отцом ходила на курсы первой помощи, поэтому хорошо умела делать искусственное дыхание.

– Откинуть голову пострадавшего назад, зажать нос, два резких выдоха через рот, потом непрямой массаж сердца. Все просто, – вслух произнесла Ольга.

– Что ты сказала? – спросила Януся.

Она успела подняться и теперь нависла над Ольгой, заставляла ту нервничать.

– Ничего. Повторяю последовательность действий. Не мешай мне! – отмахнулась Ольга.

Януся отошла в сторону.

Марго отползла к стене, обхватила колени руками и зажмурила глаза. Смотреть, как Ольга делает искусственное дыхание, она не могла.

Никто из них не знал, сколько прошло времени, как долго Дарина оставалась в петле, насколько сильно она пострадала и можно ли вообще ей помочь. Но ни Януся, ни Марго не решались предложить Ольге остановиться.

Когда Дарина сделала первый вдох, Ольга откинулась на стену и закрыла глаза. Дарина закашлялась, застонала, а она продолжала сидеть без движения.

«Все, дальше пусть сами, – подумала девушка. – С меня вполне хватит».

Спустя какое-то время к Марго вернулось самообладание. Она поднялась и привычно начала отдавать распоряжения.

– Возвращайся к себе в комнату, – приказала тюремщица Ольге, и та не посмела ослушаться.

Она прошла в комнату, услышала, как за спиной щелкнул замок, бросилась на кровать и застыла. Девушка отлично понимала, что кислородное голодание могло привести к необратимым последствиям для мозга Дарины. Она спасла ей жизнь, но стоило ли это делать? Кому вообще нужна такая жизнь?

В то время, пока Ольга решала для себя глобальный этический вопрос, Марго с Янусей отнесли Дарину наверх, уложили на кровать в гостевой спальне. Януся достала из шкафа теплый плед, укрыла девушку.

– Оставайся здесь, глаз с нее не своди! – приказала ей Марго.

– А ты куда? – испуганно спросила подруга.

– Ей нужен врач, – проговорила Марго. – Найди в интернете все о висельниках. Мы должны оказать ей первую помощь до приезда врача. Телефон я тебе принесу.

Марго ушла, через минуту вернулась с телефоном Януси, мимоходом сообщила ей, что ее драгоценный Вик даже не проснулся.

– Дрыхнет, как мертвый. Опять обдолбался, – заявила она.

Януся не стала вступать в пререкания. Вечер и без того оказался дерьмовым, так зачем усугублять ситуацию?

Марго вернулась в гостиную, отыскала телефон, с минуту подумала и набрала номер.

– Привет, красотка, – прозвучало дежурное приветствие.

– Ты должен приехать сюда немедленно! – не терпящим возражений тоном проговорила Марго.

– Снова плохой день? – Тон ее собеседника резко изменился. – Мне кажется, мы договорились, что твои настроения меня не касаются.

Марго побелела от злости. Паршивый ублюдок! Лежит себе на белых простынях, пьет элитный кофе, жрет омаров, а она, стало быть, должна выгребать за него дерьмо, да? Сколько раз за последние полгода Марго вывозила последствия их общего, извините, бизнеса на себе! Он постоянно отказывал ей в помощи. Как деньги делить, так поровну, а как ответственность, так вся на нее! Шикарно устроился! А она-то до чего хороша! Лебезит перед ним, будто он ее господин. Нет, больше сдерживаться Марго не собиралась.

– Отрывай свой зад от дивана и пулей гони сюда!

Такого резкого изменения в поведении Марго котик не ожидал. Каким-то шестым чувством он догадался, что в этот раз лучше подчиниться ей.

– Что случилось, детка? – Этот тип решил сменить тактику и заговорил с Марго мягко, как с маленькой девочкой. – У тебя проблемы?

– У нас проблемы, не у меня.

Смена тактики не особо помогла. Марго продолжала метать громы и молнии.

– Каждый раз ты отгораживаешься от наших проблем и заявляешь, что это не твоя забота. Больше я подобного терпеть не стану! Раз у нас общие дела, то и проблемы точно такие же. Приезжай немедленно, иначе хуже будет всем. Тебе в первую очередь. Думаешь, я стану молчать, буду тебя выгораживать? Нет, мой дорогой, ты огребешь по полной программе, со всеми наравне!

– Ты можешь объяснить, что случилось? – Котик всерьез забеспокоился.

В таком состоянии Марго запросто могла наделать глупостей, а ему проблемы были не нужны. Он уже понял, что ехать ему все-таки придется. Но прежде чем срываться с места, неплохо было бы выяснить, насколько серьезна проблема.

– Одна из девок влезла в петлю, – ледяным тоном сообщила ему Марго.

– Как? Что ты сказала? – Его голос сорвался на крик, и Марго ощутила некоторое удовлетворение.

Пусть понервничает, хоть отчасти испытает то, что совсем недавно пережила она. Жаль, что его здесь не было. Хотела бы Марго посмотреть, как он справился бы с ситуацией.

– Влезла в петлю. Удавилась. Наложила на себя руки, – смакуя каждое слово, проговорила Марго. – После визита твоего особого клиента, между прочим. Знаешь, что он с ней сделал? Рассказать тебе, поделиться подробностями? Ах да, ты же все это увидишь сам, когда приедешь сюда.

– Марго, успокойся. Ничего не предпринимай. Я приеду как можно быстрее.

Котик пытался сообразить, что ей будет приятно услышать. Раньше с этим проблем не возникало, он всегда безошибочно угадывал, что надо сказать. Но только не в этом случае. Сейчас этот субъект ничего не чувствовал, поэтому действовал наугад.

– Мы все уладим. Обещаю.

– Мы? Так, значит, ты хочешь, чтобы проблему уладила я? – Едкие нотки заскользили в голосе Марго. – Хорош бойфренд. Может, мне цветы для тебя заказать, раз уж в нашей паре я веду?

– Я все улажу. – Он мысленно чертыхнулся, поняв, что попал впросак. – Тебе ни о чем не придется беспокоиться, детка.

– Уже лучше, – похвалила его Марго. – Если бы ты не врал, было бы вообще шикарно.

– Где она сейчас? – Он намеренно сменил тему. – Твоя подруга в курсе? А ее женишок?

Марго знала, что он терпеть не может Янусю и Вика. Она и сама не особо к Вику благоволила, но сейчас спускать оскорбление в адрес своих друзей не желала.

– Женишок? Вот, значит, как ты его называешь, – завелась она. – А между тем женишок-то у Януси под боком, а ты все время там, где меня нет. Так кому из вас это прозвище подходит больше?

– Марго, кончай уже, – оборвал он ее. – Жди, я скоро буду.

В его голосе снова зазвучала злость, и Марго поняла, что перегнула палку. Она побоялась, что котик плюнет и не приедет, поэтому поспешила закончить разговор.

Марго с минуту посидела в тишине, потом встала и в который раз за день направилась к стойке бара. Бутылка дорогого виски почти опустела. Она с сожалением вылила остатки в стакан, передвинула кресло, устроилась лицом к окну и стала ждать приезда котика.

Глава 11

– Я его упустил, товарищ полковник! Обстоятельства сложились против меня, я никак не мог исправить ситуацию.

– Где ты его потерял?

– На Кольцевой, у поворота на Дмитровское шоссе. Там меня этот дебил и подрезал.

Полковник Гуров уже закрывал кабинет, когда ему позвонил капитан Зуйков. Тридцатью минутами раньше тот передал Льву Ивановичу голосовое сообщение. Дмитрий Норкин покинул квартиру, сел в джип и двинулся в неизвестном направлении. Уезжал Норкин в спешке, торопился так, что не сразу машину смог завести.

Гуров успел порадоваться. Наконец-то слежка сдвинется с мертвой точки. Он надеялся на то, что Норкин приведет Зуйкова к кому-то из членов банды.

И вот новый звонок. На этот раз в голосе Зуйкова звучала злость. Он прокричал, что упустил фигуранта, нагнать машину Норкина не сможет, так как его автомобиль стал участником ДТП, и теперь ему придется торчать на МКАДе неопределенное время.

Полковник все это выслушал, с минуту подумал и начал решать возникшую проблему.

В первую очередь он нажал на кое-какие рычаги и освободил Зуйкова от необходимости дожидаться машину ДПС. Вместо Зуйкова на место аварии выехал штатный юрист Главного управления. После этого Гуров перезвонил Зуйкову и срочно вызвал его к себе.

По словам Зуйкова, получалось, что автомобиль Норкина должен был проследовать по Дмитровскому шоссе. За мгновение до аварии он как раз съезжал с МКАД на Дмитровку.

Не дожидаясь возвращения Зуйкова, полковник затребовал записи со всех камер видеонаблюдения, установленных по этому шоссе, начиная от Кольца в направлении к Дмитрову. Сам он засел за карту, чтобы определить все варианты дальнейших действий Норкина.

С Кольцевой его джип однозначно попадал на Дмитровку, но вот поехал ли он по трассе дальше или же свернул на первом же съезде? До получения данных с камер это можно было только предполагать.

Стас Крячко, занятый в этот день бумажной работой, оживился. Ему ужасно хотелось отложить канцелярскую волокиту до лучших времен, только вот повода придумать он не мог. Теперь у него появилась возможность почти с чистой совестью сказать, что переписка протоколов может и погодить малость, а вот поиск пропавшего подозреваемого надо начинать немедленно. Это дело ждать не будет.

Тут в управление приехал Зуйков.

Доклад он начал с того момента, когда Норкин вышел из дома:

– Он выскочил из подъезда так, как будто на пожар опаздывал или за ним собаки гнались. Я метров с тридцати видел, как у него руки тряслись. Ключи на дорогу уронил, поднять никак не мог, зашвырнул их ногой под машину, потом сам туда полез. Достал, дверцу открыл, на водительское сиденье повалился, а ключом в замок зажигания не попал. Потом в руки себя взял, посидел пару минут, отдышался, движок завел и со двора выехал. Сперва осторожно двигался, потом в пробку попал, опять круто занервничал, выскочить пытался, даже на встречку полез. Только там таких умников и без него хватает, так что пришлось ему эту беду перетерпеть. Когда оттуда вылез, погнал со всей дури, на любые правила наплевал с высокого дерева.

– Нарушать правила, конечно, скверно, но нам это только на руку, – заметил Гуров. – Чем больше он накосячит, тем проще будет нам отследить его передвижение.

– Кстати, информация уже начала поступать, – взглянув на монитор компьютера, заметил Крячко. – Похоже, Норкин решил отметиться по всей трассе.

– Товарищ полковник, у него точно что-то критическое произошло, – заметил Зуйков. – Вы бы лицо этого фрукта видели! Не поймешь, чего больше, злобы или страха. Его кто-то сильно напугал или разозлил. Настолько, что он обо всем забыл. Я с ним половину пути почти бампер в бампер ехал, а он не заметил. Сам курящий, а за всю дорогу ни одной сигареты не извел.

– Обычно все наоборот, – вмешался в разговор Крячко. – Курильщики, как только у них проблемы возникают, сразу за сигареты хватаются.

– Это если проблемы шуточные. При серьезных делах времени на курево нет, – заявил Зуйков. – По себе знаю. Я еще лет пять назад как паровоз дымил. В сложных ситуациях, когда какую-то заморочку нужно быстро решать, о сигаретах не думаешь. Боюсь, дела наши плохи. Облажался я не по-детски, покруче майора Хитенко. Клиент пер на такой скорости, что я при всем желании затормозить не успевал, а сворачивать там некуда, со всех сторон машины. Если он совсем из города свалил, то нам его не найти.

– Не паникуй раньше времени, – заявил Крячко. – Сейчас маршрут джипа пробьем, по горячим следам поедем и определим, куда это наш Норкин сорвался.

Гуров слушал их вполуха, изучал данные, поступившие из ГИБДД. Автомобиль Норкина удалось отследить до поворота на Дмитров. Дальше количество камер слежения резко сокращалось. Информация с них поступала на центральный сервер не так быстро. Сыщику пришлось набраться терпения и ждать.

– Кстати, дорога на Дмитров проходит мимо Лобни, – заметил Стас Крячко. – Помнится, именно оттуда джип забрал девушек. Я не путаю, Лев Иванович?

– Так и есть. Лиза и Лика, девушки из Орска. По фото Лизы мы на джип вышли, – подтвердил Гуров правоту старинного друга. – Я о том же подумал.

– Это как-то взаимосвязано или налицо простое совпадение? – спросил Крячко.

– Вполне возможно, что и взаимосвязано. Дорога-то одна. Принял девушек на станции в Лобне, переправил в Дмитров. По городу светиться не нужно, – принялся развивать свою мысль Лев Иванович. – Там километраж смешной по московским меркам. Только в этом случае они и остальных должны были из Лобни забирать. Там у них вроде как перевалочная база была. Кто этим занимался, если не Норкин?

– Так, может, он и забирал.

– Его джип не опознал никто. Ни ларечники, ни станционные работники, ни бабульки с пирожками.

– Все равно он, только на другой машине, – выдвинул версию Крячко. – Эх, жалко, что времени много прошло, по камерам уже не пошаришь.

В этот момент пришла очередная порция информации с камер. Автомобиль «Лендкрузер» с Дмитрием Норкиным за рулем въехал в город и свернул на боковую улочку. Там его след оборвался. В Дмитрове камер хватало, только вот Норкин не выезжал на те дороги, где они стояли.

Гуров созвонился с ребятами из технического отдела, которые настраивали передачу данных с центрального сервера на его компьютер. Они пообещали полковнику продолжить фильтровать всю информацию, если джип снова засветится, сразу переслать в управление сведения о его местонахождении.

Гуров велел капитану Зуйкову ехать к дому Норкина и ждать его возвращения. К клубу, где работал фигурант, полковник планировал послать освободившегося майора Хитенко. Это на тот случай, если Норкин сразу, не заезжая домой, отправится на работу.

Зуйков уехал.

Крячко пришлось снова вернуться к бумажной работе, а Гурова вызвал к себе генерал. До четверти седьмого вечера ничего не происходило, а затем события закрутились одно за другим.

Возобновился поток данных с сервера. Автомобиль Норкина снова появился на камерах. Похоже было на то, что он возвращался в Москву.

Лев Иванович предупредил Зуйкова и Хитенко, чтобы были начеку. На случай, если Норкин не поедет ни на работу, ни домой, сыщик решил подстраховаться. Стаса полковник отправил на развязку МКАД с Ленинградским шоссе, для себя выбрал место на Зеленоградской, чтобы перекрыть основные въезды в город. Сыщики должны были встретить Норкина и вести его до конечной точки поездки.

Владелец джипа Дмитрий Норкин даже не подозревал, какую бурную деятельность развили сотрудники Главного управления уголовного розыска из-за его персоны.

Он ехал по Дмитровскому шоссе к Москве, желваки ходили ходуном, руки крепко сжимали руль, а губы шептали:

– Будь ты проклята! Будь ты проклята! – За сим следовали пауза, вдох, поворот руля и снова по кругу: – Будь ты проклята!

На самом деле проклинать ему нужно было только себя. Зачем связался с семейной бабой, к тому же женой мента? Мало ли в Москве сговорчивых особ? Жениться он не собирался ни на ней, ни на любой другой. Зачем ему семья, когда все, что получает женатый мужик, ему достанется и просто так? Дмитрий никаких обязательств не нес, ни перед кем не отчитывался и вообще искренне желал оставаться вольной птицей.

Чем она его привлекла, теперь уже и не вспомнишь. Может, как раз своей дерзостью. Имея в мужьях высокого чина, Марго не стеснялась в выражениях, посылала по конкретным адресам всех и вся, творила все, что ей заблагорассудится, да еще и рога законному супругу наставляла направо и налево. Он был ее постоянным любовником, знал, что далеко не единственным, однако это обстоятельство его нисколько не волновало? В то время Дмитрий имел с нее бабки и хороший секс. Что еще надо?

Знать бы тогда, как все обернется, бежал бы Норкин от этой стервы сломя голову. Нет, поначалу все было круто. Дорогие рестораны, кружевное белье, море бухла, изысканные закуски, пенные вечеринки и ночные клубы. Потом он узнал, как она играет. За вечер Марго могла спустить в рулетку все до нитки, уйти из казино с мужиком, у которого банковский счет размером с Великую Китайскую стену, и буквально через два дня появиться в том же заведении с теми же деньгами.

Сколько они были вместе? Лет пять, наверное, и вот куда их за эти годы занесло. Когда она позвонила и рассказала про девку, он подумал, что Марго гонит. Не так все плохо и страшно. Но что-то в ее поведении изменилось. Она говорила с ним так, как никогда себе не позволяла. Прежде Дмитрий никому не разрешал так общаться с ним, а тут разрешил.

Марго потребовала, чтобы он приехал, и Норкин подчинился, не мог поступить иначе. О девке он не переживал. Одной больше, одной меньше, у них не убудет. А вот настрой Марго ему не понравился. Последнее время она вообще была нестабильна в плане психики. Просчитать, что эта дамочка выкинет в следующий раз, стало нереально.

Сцена с Марго получилась омерзительная.

К его приезду она так нажралась, что еле ноги передвигала, схватила его за руку, потащила в комнату, где девка лежала, сдернула с нее одеяло, тыкала попеременно то в руки, то в ноги и все орала:

– Видишь, что твои извращенцы наделали? Кто за это ответит?

Он еле утащил ее из комнаты, в гостиной усадил на диван, попытался вразумить, но она совершенно ничего не соображала. Марго разрыдалась, потом захохотала как сумасшедшая. Он поднял ее на руки, отнес в ванну, поставил под душ и с полчаса отливал водой, потом завернул в полотенце и отнес в гостиную. Минут десять она вела себя пай-девочкой, а потом все началось сначала.

– Ты должен привезти врача, – заявила вдруг Марго.

– С чего это? – осведомился Норкин.

– Ей нужна профессиональная медицинская помощь, иначе она сдохнет, – сказала Марго и потянулась к бутылке.

Он мягко, но настойчиво ее остановил, отчего та взъярилась еще сильнее.

– Ты бы лучше не обо мне беспокоился, а о том, куда труп девать будешь, если девка сдохнет, – заявила Марго.

– Я-то что могу сделать?

– Привези ей врача! Иначе я пойду в полицию и сдам тебя со всеми потрохами.

Дальше пошли взаимные упреки, обвинения и оскорбления. Потом Марго выдохлась, прижалась к нему и начала умолять, чтобы он помог ей разрулить ситуацию. Он сказал, что что-нибудь придумает, привезет врача, поможет ей избавиться от девки, какое-то время не будет отправлять сюда клиентов и вообще решит, как обезопасить их бизнес в будущем. Она ему поверила. Так было всегда.

Теперь он ехал домой и проклинал тот день, который свел его с Марго.

Взглянув на часы, Норкин понял, что заехать домой уже не успевает. Придется явиться в клуб в таком вот потрепанном виде. Рубашка после душа так и не просохла, брюки измялись, но выбора у него не было. Он еще мог заскочить в супермаркет и сменить рубашку, но в последний момент передумал.

«Пусть будет, как будет, – решил Дмитрий. – В конце концов, с этой работой все равно придется скоро завязывать. Раз уж Марго так психует, значит, действительно пора».

Впереди показались огни ночного клуба. Он быстро перестроился в нужный ряд и через десять минут входил в служебную дверь.

«Рено», следовавший за ним от самой Кольцевой, Норкин так и не заметил. Тот припарковался чуть ближе к перекрестку, из него вышел полковник Гуров, направился к старенькому незаметному «Фольксвагену» и постучал по стеклу.

Дверца открылась, он сел на заднее сиденье и сказал:

– Привет, майор. Думаю, дежурство у тебя будет спокойное.

– Здравия желаю, Лев Иванович, – приветствовал его Хитенко. – Где перехватили?

– Норкина? У съезда с МКАД. Обратно он по Дмитровскому так и пошел, – ответил Гуров. – Думаю, Зуйкова на ночь можно снимать, раз уж Норкин работает. Ты здесь до восьми будешь. Если что-то произойдет, любое движение, хоть какие-то изменения – сразу звони, на часы не смотри.

– Понял, товарищ полковник. Готовность номер один, – заявил Хитенко.

– Тогда все, работай, – сказал сыщик и вышел из машины, пересел в свой «Рено» и поехал домой.

Насчет спокойной ночи полковник не угадал. Примерно в пять утра ему позвонил Хитенко и сообщил новости.

К клубу подъехал «Ауди» с элитными номерными знаками. Из него вышла женщина, жгучая брюнетка с вызывающим макияжем. Хитенко догадался, что эта особа была членом закрытого клуба «Пять озер», так как в здание она вошла беспрепятственно.

Спустя пять минут из дверей вышел Дмитрий Норкин, волоча за собой эту самую брюнетку, упирающуюся изо всех сил.

Хитенко решил, что Норкин просто выполняет свою работу. Эта женщина чем-то провинилась перед клубом, вот охраннику и велели ее выставить.

Но он ошибся. Вместо того чтобы посадить брюнетку в машину или сдать с рук на руки охране, находящейся на улице, Дмитрий поволок ее за угол, во внутренний дворик.

Хитенко поспешил за ними, осторожно прокрался ближе и заглянул во двор. Норкин стоял к нему спиной, метрах в двадцати. Он крепко держал женщину за плечи. Та пыталась сбросить его руки, но у нее ничего не получалось.

– Отпусти меня, мерзавец, – прошипела брюнетка. – Мне больно.

– Будет еще больнее! – Норкин грубо встряхнул женщину. – Зачем ты сюда приперлась? От тебя перегаром за версту несет.

– Ты обещал помочь, – заявила эта дама. – А сам уехал с концами. Где твоя помощь?

– Это не так быстро, дурочка. – Последнее слово прозвучало почти ласково. – Я сказал, что помогу, значит, так и сделаю. Не нужно было тебе приезжать, тем более при всех ко мне подходить.

– Плевать. Я свободна, ты тоже. Мы можем делать все, что хотим, – с вызовом произнесла женщина.

– Ты хочешь, чтобы меня с работы поперли? Знаешь ведь правило. Никаких личных отношений с клиентами. Я даже говорить с тобой не должен.

– Ты и не говоришь, трясешь меня и делаешь мне больно, – заметила женщина и резко сменила тему: – Где врач? Ты обещал.

– Будет тебе врач, Марго.

В этот момент дверь во внутренний двор начала открываться. Норкин поспешил за угол, увлекая за собой брюнетку. С минуту они еще постояли на дороге, затем женщина села в машину, а Норкин вернулся в клуб.

За этой дамой Хитенко не поехал. В ночь он дежурил один, а оставлять без присмотра Норкина побоялся, тем более что под приметы с ориентировки по устроителям конкурса брюнетка не подходила.

Гуров попросил его прислать номер автомобиля Марго, что Хитенко и сделал.

Взглянув на часы, полковник позвонил в управление и попросил к телефону дежурного оперативника. В ночь дежурил капитан Ситников, молодой расторопный парень. Лев Иванович поручил ему пробить номер Марго. На это у Ситникова ушло минут тридцать.

Аникеева Маргарита Васильевна, сорока двух лет, проживала в городе Дмитрове в элитном поселке Новая Венеция.

Эти имя и фамилия показались сыщику знакомыми, но с ходу вспомнить все он не смог.

Просветил его на сей счет Стас Крячко. Это произошло уже утром, когда они встретились в кабинете.

– Маргарита Аникеева? Вот это поворот, – Крячко был явно удивлен.

– Ты что-то о ней знаешь? – поинтересовался Гуров.

– Знаю ли я? Да о ней только ленивый не слышал, – заявил Крячко, увидел, как лучший друг морщит лоб, усиленно пытаясь вспомнить, откуда он должен знать Аникееву, покачал головой и добавил: – Лева, ты не можешь этого не помнить. Серьезно! Напряги мозги.

– Выкладывай, умник, – потребовал Гуров. – Хватит в секретики играть.

Станислав Васильевич с важным видом уселся на стул в центре кабинета, закинул ногу за ногу и приступил к рассказу.

Выслушав напарника, Гуров крепко задумался. Ему было над чем поразмыслить.

Два года назад госпожа Аникеева еще была мужниной женой, не имела детей и все свое время посвящала себе любимой. Ее супругом был Аникеев Роман Игоревич, начальник УВД по Дмитровскому району, человек властный и, по непроверенным данным, нечистый на руку. Причем в немалых масштабах.

Именно два года назад он развелся с красавицей женой, оставил ей коттедж, нажитый в браке, и перевелся из Москвы в Краснодар. Официальной версии о причинах этого события в прессе не прозвучало. Она освещала его крайне скудно.

Не прошло и полгода после того, как место Аникеева занял другой человек, и начали вскрываться многочисленные махинации в области строительства, социального развития и прочих бюджетных сферах, крышевал которые тот самый Аникеев. Только вот шишки посыпались уже на голову его преемника.

Теперь вот экс-супруга такого человека вдруг всплыла в деле о похищении девушек. Тут уж поневоле задумаешься, ложными или правдивыми были слухи об Аникееве.

– Следующий начальник ОВД и года не продержался. Сожрали его с потрохами, а Аникеев до сих пор процветает в своем Краснодаре, – проговорил Крячко. – Ты сам видишь, кого отставная женушка ему на замену нашла.

– Вижу, – коротко ответил на это Гуров.

– Не зря ты на этого Норкина глаз положил. Похоже, все на нем сходится. На фото Лизы его машина, сто процентов. Думаешь, они вместе дела проворачивают?

– Все, что на нем на данный момент сходится, так это один джип. Больше нам ему предъявить нечего. Сперва он ездил в Дмитров к Аникеевой, после она прикатила к нему. В чем тут криминал?

– В том, что он не просто к ней ездил, а мчал на всех парах. А потом она к нему так же прискакала и врача требовала. Вот скажи, зачем ей врач среди ночи? Нет, не так. Если ей вдруг понадобился врач среди ночи, то почему она поехала к охраннику ночного клуба, а не в больницу?

– Догадки к делу не пришьешь, – сказал Гуров.

– Так поехали, добудем факты, – заявил Крячко.

– Поехали. Все равно никаких других вариантов у нас нет, – согласился Лев Иванович. – Может, нам и повезет.

К стильному двухэтажному посту охраны поселка Новая Венеция они подъехали часов в десять. Сыщики ждали, что при их появлении к ним выйдет охранник, но этого не произошло. Они постояли минут пять у шлагбаума, посигналили, вышли из машины, а из домика охраны никто так и не появился.

– Это что, новая мода? – вполголоса проговорил Крячко. – Теперь охранники, как короли самые настоящие, сидят на попе ровно, а гости и хозяева семенят к ним в будку?

– Ты эту будку видел. – Гуров усмехнулся и добавил: – У Жулика, пса майора Хитенко, будка, а это двухэтажный дом с панорамными бронированными стеклами по цене бюджетного автомобиля каждое. Видимо, им не по статусу ноги топтать.

– Брось, Лева. А если я крутой бизнесмен с девятизначным банковским счетом, крупная шишка из мэрии или прокурор области, то что, тоже должен к ним в будку тащиться?

– Ты на машину нашу посмотри, – предложил напарнику Гуров. – И все вопросы у тебя отпадут сами собой. Не того мы ранга гости, чтобы к нам по первому зову выскакивать. Ладно, Стас, не гони волну. Пойдем, поздороваемся с элитой охранного бизнеса. – Лев Иванович двинулся в сторону помещения охраны.

Крячко следовал за ним.

Не прошли они и трех шагов, как из бетонного покрытия вдруг начали вырастать заградительные столбики, засветилась сигнальная лента, вмонтированная вокруг парковочной площадки.

– Это еще что за хрень такая? – Крячко остановился и удивленно оглядел площадку, которая еще минуту назад была просто бетонной платформой.

– А это, мой друг, современная система защиты, – сказал Гуров и улыбнулся. – Потому охранники и не выходят, что о нас с тобой их никто не предупредил. Следовательно, мы можем оказаться кем угодно. Например, приехать с оружием, перебить их всех и проникнуть на территорию поселка с целью уничтожения высокопоставленных людей. Не исключено, что мы с тобой террористы, решившие произвести захват заложников в этом самом месте. Как охране обезопасить себя?

– Оставаться за бронированными стеклами и ждать, что мы передумаем совершать преступление, – съязвил Крячко. – Веселая история. Так как же нам с ними пообщаться?

– Посмотрим, – ответил Гуров, осматриваясь. – А вот и способ общения.

Он подошел к аккуратному столбику, поставленному на границе между зоной, отгороженной светящейся лентой, и местом перед шлагбаумом, надавил сверху. Под его ладонью тут же откинулась крышка, под которой находилось переговорное устройство.

– Полковник Гуров, Главное управление уголовного розыска. С кем я могу пообщаться? – проговорил Лев Иванович.

– Предъявите удостоверение, – услышал он в ответ. – Приложите его к сканирующему устройству.

Сыщик достал документ, провел им вдоль сканера. То же самое сделал Крячко.

Минуты три переговорное устройство молчало, потом прозвучал тот же голос:

– Пожалуйста, озвучьте цель вашего приезда.

– Поступил сигнал, что на территории поселка обнаружен автомобиль, в данный момент находящийся в федеральном розыске. – В последний момент Гуров решил не открывать настоящей цели их визита и придумывал текст прямо сейчас. – Мы обязаны проверить это сообщение.

– Пожалуйста, предъявите разрешение на осмотр территории, – прозвучало в ответ.

– Да что за хрень тут творится? – вмешался в разговор Крячко. – У вас там у всех мозги жиром заплыли? Давай, живо топай сюда, иначе!..

– Выход на территорию из помещения охраны допускается только с разрешения старшего по смене, – не меняя интонации, проговорил все тот же человек.

– Тогда дай нам старшего по смене, раз сам ты ничего не решаешь.

– Какова причина вызова?

– Оперативно-разыскные мероприятия, – ответил на это Гуров. – Опрос свидетелей в связи с расследованием преступления.

– На основании какого документа будет проводиться опрос?

– Слушай сюда, умник! – снова не выдержал Крячко. – Сейчас я доходчиво объясню тебе, на основании какого документа производится задержание лица, препятствующего расследованию. Трое суток по общим правилам, плюс десять по ходатайству прокурора. Посидишь в СИЗО, а там, глядишь, и обвинение для тебя подходящее найдется.

– Ожидайте. Старший по смене скоро будет, – после минутной паузы произнес монотонный голос, и световой индикатор переговорного устройства погас.

Охранник отключил систему.

Старший по смене появился на пороге через три минуты. Он кивком поздоровался с посетителями и жестом пригласил их войти. Заградительные столбики медленно поползли вниз, исчезли в бетонированной площадке, световая лента потухла. Сыщики подошли к крыльцу.

– Здравия желаю, товарищ полковник! – бодро отрапортовал старший по смене.

Это приветствие он адресовал Гурову, в сторону Крячко опять лишь коротко кивнул.

– Максим? Тавердин? – с улыбкой произнес Гуров. – Вот уж не ожидал!

– Почему нет, товарищ полковник? Рыба ищет, где глубже, а человек – где лучше. – Губы Тавердина расплылись в широкой улыбке. – Жаль, что нельзя вас обнять, камеры кругом, но если бы вы знали, как я рад встрече с вами.

– Камеры, говоришь? – Гуров понизил голос.

– Здесь они звук не пишут. – Тавердин понял полковника с полуслова. – Но принимать я вас могу только в комнате, специально отведенной для этого. Так что не обессудьте, придется нам беседовать под запись.

– Спасибо, что предупредил, – поблагодарил его Лев Иванович и следом за ним прошел в помещение охраны.

Беседа заняла не больше десяти минут. Гуров для отвода глаз задал старшему смены с десяток вопросов, записал ответы в блокнот, дал прочитать, попросил поставить дату и подпись.

После этого господа полковники ушли из домика.

Оказавшись в машине, Стас тут же осведомился:

– Что это было? Тавердин, все эти вопросы, подписи и прочая лабуда.

– С Тавердиным нам повезло, уж поверь мне на слово, – заявил Гуров, выруливая с подъездной дорожки. – Мы с ним лет десять назад пересекались по одному весьма запутанному делу. Тогда он в ОВД Печатники служил. В Малаховке двух старушек зарезали, а подозреваемых ни одного. Может, ты помнишь это дело?

– Это когда по Московской области гастролер работал, у стариков шкатулки выгребал, да?

– Сначала мы думали, что в Малаховке тот же отморозок порезвился, но смогли найти настоящего убийцу, – проговорил Лев Иванович. – Тавердин тогда это дело вел, начальству никак доказать не мог, что старушек другой человек убил. Я ему немного помог, нашел этого негодяя и прокурору сдал.

– Теперь Тавердин вроде как твой должник, – сделал вывод Крячко.

– Должник или нет, а мужик толковый и наблюдательный, – заметил Гуров. – Надеюсь, он нам поможет. Созвонимся, встретимся на нейтральной территории и пообщаемся.

– Ты хоть телефон его знаешь или нам снова придется базу МВД перелопачивать? – спросил Крячко. – За десять лет наверняка все контакты изменились. Эх, надо было у него как-то номер узнать.

– Стас, ты меня обижаешь, – проговорил Лев Иванович и бросил блокнот на колени лучшего друга. – Все, что нужно, у нас уже есть.

Крячко полистал страницы, нашел нужную, пробежал глазами и рассмеялся.

На листе блокнота почерком Гурова было написано:

«Твой номер телефона?»

Ниже стояли одиннадцать цифр.

– Ну, ты, Гуров, и жук! А я-то думаю, чего это он бумажки охраннику на подпись подсовывает? Все равно ведь их потом к делу не пришьешь.

– Учись, студент, – сказал Лев Иванович и добродушно усмехнулся. – Может, когда-нибудь и воспользуешься.

Поездка в поселок показала сыщикам, насколько сложно будет подобраться к Аникеевой.

Вернувшись в управление, Гуров не успел подняться в свой кабинет, как Верочка вызвала его к генералу Орлову. Тот ждал отчет по делу Лахновской.

Полковник рассказал начальнику управления о ночных событиях возле клуба, где работал Норкин, о поездке в Дмитров и о том, что удалось узнать о Маргарите Аникеевой.

– Считаю, что эта особа может быть причастна к похищению девушек, – заявил он. – Прошу дать разрешение на обыск ее коттеджа.

– На каком основании? Ведь Норкину нам, по большому счету, предъявить нечего, не то что Аникеевой, – резонно заметил Орлов. – Думаешь, она даст добровольное согласие на обыск своего дома? Уверен, что откажет, даже если Лахновскую в глаза не видела и ни о каких конкурсах не знает. Лови ее вне закрытой территории, разговаривай, провоцируй. Может, и сболтнет дамочка чего лишнего.

– Это не вариант, Петр Николаевич. Слишком рискованно, – сказал Гуров. – Я при охране поселка не просто так не стал ее фамилию произносить. Кто знает, как она себя поведет, если догадается, что попала под подозрение. Сейчас Аникеева уверена в том, что находится в безопасности. Пока пусть так и остается. Если девушки в ее руках, то любая моя провокация станет риском для них.

– Что предлагаешь?

– Так-то я за обыск. Повод можно найти. Встречусь с Тавердиным, пообщаюсь, может, он нам на нее что-то даст. Ведь охранники, как и домашняя прислуга, всегда в курсе всех хозяйских дел и секретов. Аникеева нисколько не пай-девочка, на нее наверняка можно что-то нарыть. Получим повод, а потом на месте сориентируемся. Если с обыском не срастется, то наблюдение за въездом в поселок установим. Камеру приткнем, посадим человека, пусть наблюдает. Процесс долгий, но раз других вариантов нет, то придется довольствоваться этим.

– По Норкину можно было бы поработать. Предъявить ему фото, где он на фоне своей машины с пропавшей девушкой снят. Пусть объясняет, как так вышло, что после встречи с ним она исчезла пропала.

– Не сработает, – снова возразил Гуров. – Я заранее знаю, какая будет реакция. Мы ему фото, а он нам, дескать, машина девочке понравилась, попросила она подругу или просто прохожего сделать снимок на ее фоне. Я тут не при делах, девушку эту знать не знаю. Да и вообще, вы мне предъявляйте обвинение или отвалите.

– Ерунда какая-то! Кому охота на фоне чужой машины сниматься? – с удивлением проговорил Орлов.

– Вовсе не ерунда. Такое среди молодежи сейчас очень даже часто практикуется, – заявил Гуров.

– Ладно, поступим так. Наблюдение за въездом в поселок установим, организуем круглосуточное дежурство за результатами съемки. Норкина пока трогать не надо, только наблюдать. Стоит связаться с бывшим мужем Аникеевой. Все-таки он сотрудник полиции, пусть какую-то помощь окажет, договорится с ней, чтобы вас в доме приняла. Тут не обязательно истинную причину озвучивать. Пусть как юристов вас представит, которым какие-то финансовые вопросы утрясти нужно.

– Вряд ли он на контакт пойдет, – сказал Гуров и с сомнением покачал головой. – Этот фрукт с супругой расстался не по-доброму, да и из города уехал не слишком красиво. Голый номер, Петр Николаевич.

– Не спорь со мной, Гуров! Вечно ты на своем настоять норовишь. – Орлов вдруг рассердился. – По мужу линию отработай, отчет мне на стол не позднее завтрашнего утра. Все, иди, не доводи до греха.

Полковник козырнул и вышел из кабинета.

Звонить бывшему начальнику Дмитровского ОВД он считал полным идиотизмом, но спорить с генералом не стал.

«Ладно, камеру выпросил, это уже хорошо, – успокаивал себя Лев Иванович. – С Тавердиным встречусь, будет пища для размышлений. А насчет звонка, да и черт с ним. Позвоню, поговорю, отчет предоставлю. От меня не убудет».

Вернувшись в кабинет, он в первую очередь распорядился насчет камеры. Полковник вызвал к себе Костика Павлихина и Валеру Жаворонкова, сказал им, что ему нужно, и выяснил, насколько это осуществимо. Как он и предполагал, ребята в один голос заявили, что с задачей справятся в течение двадцати минут. Они соберут необходимое оборудование, произведут настройки, отладят, организуют бесперебойную связь. Останется только на месте камеру установить и определиться, кто будет дежурить у монитора.

На дневное дежурство Костик и Валера вызвались сами, аргументируя это тем, что так и так перед компьютером большую часть дня проводят. На ночные дежурства Гуров назначил двух ребят из отдела. Он и Крячко получили удаленный доступ к записям с мобильных устройств.

Когда все было готово, Стас Крячко взял с собой Костика и поехал в Дмитров.

Оставшись в кабинете один, Гуров набрал номер Максима Тавердина.

Тот ответил на вызов сразу:

– Да, Виктор Петрович, слушаю вас.

– Не можешь говорить? – негромко спросил сыщик.

– Я вам нужен сейчас?

Тавердин явно от кого-то шифровался.

– Да, ты нужен сейчас, – подтвердил полковник. – Приехать можешь?

– Конечно, могу, о чем разговор, Виктор Петрович, – ответил Тавердин бодро, с некоторой долей театральности. – К двум часам подъеду. Это нормально будет?

– Да, отлично. Жду тебя.

– Уже выезжаю, – проговорил Тавердин и дал отбой.

Глава 12

В ожидании приезда Тавердина Гуров навел справки, выяснил, где в настоящий момент находится и чем занимается Роман Аникеев. Оказалось, что тот служит в Краснодаре, занимает там весьма скромный пост. Номер его телефона Гуров получил через официальный запрос, сделанный от имени генерала.

Дозвониться до Аникеева ему удалось только с шестой попытки. Разговор у них сразу не заладился, впрочем, ничего другого Лев Иванович и не ожидал.

Аникеев выслушал полковника и сразу заявил, что после развода с бывшей женой никаких отношений не поддерживает. Чем она занимается в настоящее время – не его забота. Просьба Гурова оказать содействие, помочь встретиться с Маргаритой в коттедже, вызвала у Аникеева законное удивление. Зачем сотрудникам уголовного розыска потребовалось попасть в дом его бывшей жены? Что они собираются там увидеть?

Ответить на этот вопрос Гуров не мог. Ему пришлось лишь банально сослаться на тайну следствия. Аникеев искренне посмеялся, заявил, что никакой помощи оказывать не обязан, пожелал сыщику удачи и бросил трубку.

Лев Иванович вовсе не думал, что Аникеев немедленно предупредит жену. Это слишком явно указало бы на него. Нет, с ней он связываться не будет, по крайней мере сделает это не сразу.

Но осадок от беседы все равно остался. Полковник был уверен в том, что Аникеев по своим каналам попытается разузнать, над чем работает Гуров, хотя бы для удовлетворения собственного любопытства. Если ему это удастся, он поймет, что его отставной жене грозит серьезное обвинение, то неизвестно, как этот тип себя поведет. Ему подобная слава ни к чему. Пусть жена и бывшая, но ведь и он не простой дворник, хотя уже и скатился по карьерной лестнице ниже некуда.

В итоге идиотский звонок мог навредить следствию сильнее, чем если бы полковник пришел к Аникеевой и обвинил ее в похищении девушек, не имея доказательств.

За этими невеселыми мыслями и застал его Максим Тавердин.

Встреча с ним многое прояснила, но кое-что и усложнила. Он приехал в управление, как и обещал, ровно к двум часам. На приветствия и приятные воспоминания Максим размениваться не стал, заявил, что время у него ограничено. Дуболомы-охранники, нанятые чуть ли не с улицы, в любой момент могут прислать ему срочный вызов. Тогда разговор придется отложить минимум на четыре дня, когда он сменится с дежурства.

После пространной преамбулы он смущенно, но категорично заявил, что на вопросы полковника ответит настолько подробно и откровенно, насколько это возможно, но ни в каких инстанциях слова свои подтверждать не станет. Его имя вообще не должно фигурировать ни в одном протоколе. Работой он дорожит, терять ее не собирается. Так что, братья-менты, факты добывайте самостоятельно.

Гуров был готов к подобному повороту, поэтому возражать не стал, обещание не ссылаться на Тавердина дал, но заявил, что в случае необходимости обратится к нему снова. Против этого Максим не возражал.

– Чем могу, помогу, – заявил он. – Народишко в поселке живет гниловатый, – проговорил Тавердин после этого. – Сплошь жулики и аферисты, но платят хорошо, меня особо не достают, а мне троих детей поднимать надо. Сами понимаете, товарищ полковник, на зарплату полицейского сильно не разгуляешься.

– Давай к делу, – попросил его Гуров. – Ты же сам сказал, что времени у тебя в обрез.

– Я так понял, вас интересует кто-то из жильцов коттеджного поселка, – перешел к делу Тавердин. – О ком пойдет речь?

– Маргарита Аникеева, – сказал Лев Иванович.

– Мерзкая особа. – Тавердин сморщился так, точно мокрицу проглотил. – Скандальная баба, хабалка и грубиянка.

– Расскажи о ней все, что знаешь. Особо меня интересует, кто и когда к ней приезжает, – обозначил задачу Гуров.

Дополнительных вопросов Тавердин задавать не стал, с минуту подумал, соображая, с чего начать, потом заговорил. Он рассказал уже знакомую сыщику историю развода Аникеевой с мужем, упомянул о том, что при этом ей достался коттедж. По сути дела, Аникеев таким вот образом откупился от жены, заткнул ей рот и обеспечил себе спокойную жизнь.

Тавердин считал, что слухи про Аникеева по большей части правдивы, но жена о его делах знать не могла. Почему тогда тот откупался? Да потому, что баба его – дура беспросветная. Разозлившись, она запросто может такого наплести, что чертям в преисподней тошно станет. Серьезных проблем от ее брехни не возникнет, но нервов на улаживание конфликтов уйдет уйма. Вот от этого Аникеев и откупился. Кстати, за коттедж все еще платил именно он, по всей видимости, все по той же договоренности.

Чем дышит госпожа Аникеева? Знающие люди поговаривают, что игрой. Ставит по-крупному, за ночь в рулетку может состояние просадить, но временами и ей везет, выигрывает.

На вопрос о том, на эти ли деньги она живет, Тавердин ответить не мог, но своими соображениями с сыщиком поделился. По его словам, Аникеева регулярно встречала у себя довольно своеобразных гостей. Они приезжали на разных машинах, не больше одной зараз. Чаще всего номерные знаки на этих авто были заклеены бумагой.

Это было против правил, но для госпожи Аникеевой в этом вопросе начальник охраны сделал исключение. Тавердин считал, что Аникеева хорошо приплачивала ему, поэтому он и закрывал глаза на нарушение правил и своих подчиненных заставлял делать то же самое.

– Дешевые авто к Аникеевой не приезжают. За рулем всегда мужики. Появляются они обычно по одному, реже – компанией. Гостят от нескольких часов до суток. Думаю, это и есть неофициальный доход Маргариты, – проговорил Тавердин.

– Ты хочешь сказать, что она лично принимает клиентов? – поинтересовался Гуров.

– Наверное, она считает, что это всего лишь частая смена любовников, которые хорошо благодарят ее за весьма качественный секс, – с улыбкой проговорил Тавердин. – Но дерьмо, как его ни назови, дерьмом и останется.

– Как часто приезжают клиенты? – задал новый вопрос полковник.

В голове у него уже начал складываться план действий, которым с Тавердиным он пока поделиться не мог.

– Последние пару месяцев два-три раза в неделю стабильно. Раньше реже, – ответил Максим.

– Номера гостевых авто фиксируются?

– Начальник охраны изымает все записи ежедневно. Хранит ли их он, я не знаю.

– Джип «Лендкрузер» с дополнительными фарами на верхнем багажнике часто приезжает? – Гуров назвал регистрационный номер автомобиля.

– Недавно был, – сказал Тавердин. – А так он в поселке нечастый гость, по крайней мере нам не примелькался.

– В коттедже Аникеева живет одна?

– После отъезда мужа, месяцев через пять-шесть, к ней переехала парочка. Может, муж с женой или просто сожители, но они точно вместе.

– В каком статусе? Друзья? Прислуга?

– Да хрен их разберет, – честно признался Тавердин. – Хозяйственными вопросами вроде они занимаются, за продуктами в Москву катаются. Но проезд у них свободный, никаких ограничений.

– Ты о чем? Что за ограничения? – поинтересовался Гуров.

Оказалось, что у штатной челяди, как называли наемных работников охранники, существовал свой регламент посещения поселка. Водители, дворники, садовники, повара и прочие личности такого рода должны были приходить и уходить в строго оговоренное время. График всех передвижений по каждому коттеджу хранился в компьютере охраны.

Если кому-то нужно было уйти с территории внепланово, то хозяин коттеджа должен был дать подтверждение, что такому-то человеку можно выйти за ворота. Каждый вход и выход происходил через пункт охраны, со сверкой системы распознавания лиц.

Гости Аникеевой никогда не отмечались, на пост не заходили и для перемещений имели статус, равный хозяевам и членам их семей. Но семьей они точно не были. В этом Тавердин был готов поклясться.

– Слушай, а к чему такие сложности? У вас там что, английские консулы живут? – не удержался от вопроса Гуров.

– И не только, – без тени улыбки ответил Тавердин. – Из правительства области люди есть, и прокурорских хватает. Есть и бандиты, без них пока никуда. Из бывших, конечно, но разница небольшая. Они как жили по понятиям, так и сейчас живут.

– Да, нелегкая нам задачка досталась, – со вздохом проговорил сыщик. – Как же я на территорию попаду?

– Никак, – честно ответил Тавердин. – Даже с ордером придете, и все равно вас сразу не пропустят. У нас такое уже случалось. Приезжает полиция, ордером машет, пеной брызжет, а начальник охраны сигналки все поднял, ворота закрыл и к ним со своей бумажкой. Мол, зона повышенной секретности, особо охраняемый объект, ждите разрешения главного прокурора. А тот подумал, да и запретил. Так ни с чем и уехали. Только нервы себе потрепали.

– Какой-то выход найдется, – не слишком уверенно произнес Гуров и задал новый вопрос: – Описать парочку, которая у Аникеевой живет, можешь?

– Легко. Камеры на балке над шлагбаумом дают идеальный обзор. Иногда такого насмотришься, что думаешь, лучше бы этих камер не было, – сказал Тавердин.

Как только Максим начал описывать внешность парочки, полковник сразу понял главное. Есть! Попали в десятку! Это два устроителя конкурса из трех. Теперь сомнений в том, что Норкин и Аникеева причастны к похищению девушек, у сыщика не осталось. Таких совпадений просто не бывает.

– Нашли то, что искали? – По выражению лица полковника Тавердин понял, что дал ему важные сведения.

Вместо ответа Гуров выложил перед ним рисунки, сделанные со слов Смолькиной.

– Они? – коротко спросил он, получил утвердительный ответ и заявил: – Максим, мне необходимо попасть в коттедж Аникеевой.

– Лев Иванович, это невозможно. При всем моем уважении… – начал было Тавердин, но Лев Иванович его перебил.

– Максим! Это очень важно! – с нажимом произнес он. – Я не прошу тебя подставляться. Подумай, как это сделать. Непременно должен быть способ!

– Для чего вам в коттедж? Что вы надеетесь там найти? – с минуту подумав, спросил Тавердин.

– Ладно, ты рискнул, и я поступлю так же, – после продолжительной паузы ответил Гуров. – Я считаю, что Аникеева силой удерживает в коттедже по крайней мере четырех девушек. Для чего она это делает, можешь догадаться сам, имея на руках информацию, которую выложил мне.

– Нет, это невероятно. – Тавердин покачал головой. – Во-первых, глупо гадить там, где живешь. Во-вторых, такое физически невозможно. Попасть туда эти девушки могли только через наш пост. Камеры зафиксировали бы данный факт. Такая подстава – дикая тупость. Могу сказать, что в мою смену этого точно не было. У нас есть негласное правило. Если постоянные жильцы провозят на территорию незарегистрированных людей, то об этом нужно сообщить мне. Никаких сводок мы не ведем, но для себя фиксируем. Это наша личная страховка на случай конфликтов между соседями.

– Что за страховка?

– Бывали случаи. – Тавердин помялся, но все-таки продолжил: – Привезут хозяева гостя, а он надебоширит, соседям что-то нагадит. Они к начальнику охраны. Дескать, разберись, твои парни всякую шваль в поселок запускают. А мы начеку, так, мол, и так. Шваль эту господин Иванов на своем «Лексусе» сюда привез. Как начальник охраны с ними вопрос улаживает, я не знаю, но с нас претензии снимаются.

– Хорошо, допустим, в твою смену девушек не привозили, но ведь есть другая, – сказал Гуров. – Теперь насчет тупости. Ты ведь сам сказал, что Аникеева дура набитая, к тому же отмороженная на всю голову. Что хочет, то и творит.

– Ладно, есть один вариант, – заявил Тавердин. – Иду на это только ради того, чтобы вас успокоить.

Он рассказал полковнику, как можно попасть в поселок по так называемому гостевому приглашению.

После этого Тавердин ушел, а Лев Иванович помчался к генералу.

Орлов сидел в кабинете и мирно пил чай. Он взглянул на Гурова, отодвинул от себя чашку и велел рассказывать.

Сыщик вкратце описал встречу с Тавердиным и заявил, что в коттедже, принадлежащем Маргарите Аникеевой, организован бордель для элитных клиентов.

– Ты знаешь, как преступная группа все организовала. – Эта фраза генерала прозвучала как утверждение, но Гуров решил ответить на нее.

– Я почти со стопроцентной уверенностью могу рассказать, как все происходило, – заявил он.

– Что ж, послушаем, – осторожно согласился Орлов.

Версия Гурова звучала стройно.

Несколько месяцев назад Дмитрий Норкин и Маргарита Аникеева, которых связывала любовная связь, решили подзаработать денег. Они наняли команду из трех человек, двое из которых являлись родственниками либо близкими друзьями Аникеевой, для поиска девушек, согласных переехать в Москву. Вербовку производили под видом кастинга на престижный телевизионный конкурс «Голос года».

Работали по небольшим городам, чтобы не привлекать внимание тех людей, от имени которых проводился конкурс. Своеобразной проверкой того обстоятельства, готова ли девушка согласиться на определенные условия, являлось предложение отдать солидную сумму в качестве вступительного взноса за право участвовать в основном шоу. Те девушки, которые соглашались на это, приглашались в Москву.

Дальше схема резко менялась. Преступники встречали девушек на удаленной станции, отбирали телефон и документы и отвозили в коттедж Аникеевой.

Дмитрий Норкин, работавший в элитном клубе для богатых москвичей, находил клиентов и договаривался о сумме. Маргарита Аникеева принимала гостей в поселке. Начальник охраны пропускал их. Пара устроителей конкурса обеспечивала коттедж всем необходимым, занималась покупками. Все получали свою долю.

– Помимо тех денег, которые шли с клиентов, преступная группа регулярно доила родственников похищенных девушек, одновременно подпитывала их уверенность в том, что подготовка к конкурсу идет своим чередом. Скоро эти бедняжки станут настоящими звездами, – проговорил Гуров.

– Твоя версия имеет право на существование, – начал генерал Орлов. – Но ведь у тебя на руках нет ни одного доказательства. Допустим, что я смогу организовать разрешение на обыск коттеджа. Нажму на нужные рычаги, сумею убедить вышестоящее начальство, и машина будет запущена. Ты едешь в Дмитров с оперативной группой, прихватываешь омоновцев с автоматами. Вы врываетесь в коттедж, и тут оказывается, что там никого нет. Никаких девушек и даже их следов. Что тогда?

– Они там, Петя, я уверен в этом, – твердо произнес Гуров. – Норкин и Аникеева дилетанты, пусть и пока везучие. Подготовить удаленное место для содержания девушек они просто не потянули бы финансово. Не потому, что у них мало денег, а потому, что тратят они их без меры. Интересы у этих персон другие, понимаешь? Все сходится на моей версии. Будь девушки в другом месте, то и клиенты туда не ездили бы, и та парочка, про которую рассказал Тавердин, жила бы не в коттедже, а где-то еще. За пленницами нужен постоянный присмотр, без этого не обойтись. Ну а предположить, что в этом деле участвуют еще какие-то люди, это как-то нереально. Зачем раздувать штат? Каждому лишнему человеку нужно платить, а Аникеева игрок, она такие суммы в казино просаживает, что никаких вливаний не хватит.

– Хорошо, в этом ты меня убедил, но я все равно не могу дать добро на штурм коттеджа, пока у нас на руках не появится хотя бы одно доказательство того факта, что девушки действительно находятся именно там, – проговорил Орлов. – Даже твой Тавердин не верит в эту версию. Так что иди, Гуров, добывай доказательства. Получишь их, и я тут же дам делу ход.

Полковник собирался рассказать начальнику, какой способ проникновения в коттедж предложил ему Тавердин, но понял, что тот его высылает, и решил промолчать. Генерал не сможет запретить ему сделать то, о чем он ничего не знает. Так будет спокойнее. Когда их с Тавердиным план сработает, тогда Гуров и доложит. А сейчас нужно поторопиться, так как дел еще навалом, а день катастрофически катится к завершению.

Подготовка к работе шла полным ходом, когда в кабинет вернулся Крячко. Они с Павлихиным установили камеру так, что ни одна машина, прибывающая в поселок, не могла остаться незамеченной.

Гурову пришлось внести корректировки по наблюдению, так как теперь он точно знал, чего хочет добиться. Сыщик собирался дождаться, пока парочка, опознанная Тавердиным в качестве устроителей конкурса, покинет поселок, и взять этих людей в оборот. Он почему-то был уверен в том, что они запоют быстрее других.

Это была одна часть плана. На ее осуществление могло уйти слишком много времени. Фигуранты могли неделю не выехать с территории поселка, а Гуров чувствовал, что столько ждать никак нельзя. Упоминание про врача, которого требовала Марго, стояло у него в ушах. Раз им понадобился доктор, а обратиться к нему официально они не могли, значит, у кого-то из девушек возникли серьезные проблемы. Полковник понимал, что нужно спешить.

Вторая часть плана должна была сработать быстрее, но тут присутствовал свой нюанс. Тавердин предложил хорошую идею. Он посоветовал Льву Ивановичу обратиться к одному из жителей поселка с просьбой оформить гостевое приглашение. Происходило это так. Владелец коттеджа обращался к охране и предупреждал, что такого-то числа в такое-то время к нему приедет гость. Называть имя визитера не требовалось, достаточно было сообщить номер и марку машины, на которой он приедет.

Тавердин и человека порекомендовал, к которому можно было обратиться с подобной просьбой, не рискуя тем, что даже в случае отказа он сольет информацию начальнику охраны. Вячеслав Обыденнов жил в поселке с самого его открытия и являлся скорее исключением из общего правила. В свое время он имел крупный бизнес в Москве, заработал приличную сумму, вложил деньги в акции европейских компаний, продал квартиру и купил коттедж в поселке Новая Венеция. Теперь этот человек жил на проценты, занимался разведением редких пород аквариумных рыб и наслаждался жизнью.

По чистому совпадению дом Обыденнова располагался на противоположной стороне от коттеджа Аникеевой. Оба стояли крайними в ряду. Между ними пролегала проезжая часть, но только до ворот. Дальше простирались зеленые насаждения.

Узнать номер телефона Обыденнова сумел Валера Жаворонков. Он пошарил по сайтам, где народ продавал аквариумных рыб, и спустя десять минут выдал Гурову результат.

Увлечение Обыденнова давало Льву Ивановичу возможность озвучить странную просьбу не по телефону, а при личной встрече. Сыщик выбрал по объявлениям самую редкую и дорогую рыбу, набрал номер Обыденнова и заявил, что хочет ее купить. Сам он не специалист в этой области, поэтому, помимо продажи, ему нужна консультация специалиста. Обыденнов легко согласился принять Гурова у себя и даже сказал, что готов сделать это сегодня.

Чтобы не вызвать подозрений у охраны, Лев Иванович поехал в Новую Венецию на машине, позаимствованной у подруги жены. Миниатюрный автомобильчик темно-синего цвета охрана пропустила без вопросов. Как сориентироваться на территории поселка, полковнику объяснил Обыденнов. Поэтому к восьми часам вечера Гуров уже загонял малолитражку во двор аквариумиста.

Разговор с Обыденновым прошел на удивление спокойно. Гуров решил играть с ним в открытую и не прогадал. Ему не пришлось долго убеждать этого человека в обоснованности своих подозрений.

– Я живу на свете достаточно долго. Меня не так просто удивить или обескуражить. Человеческая сущность, по большому счету, не изменилась со времен каменного века. Привычка добывать пищу любым доступным способом тоже нисколько не нова, – проговорил тот.

– Так вы позволите мне остаться у вас и понаблюдать за домом Аникеевой? – уточнил Гуров.

– Более того, вероятно, я смогу вам в этом помочь, – произнес Обыденнов.

Он проводил Льва Ивановича на второй этаж своего дома, подвел к окну, выходящему на двор Аникеевой, и начал рассказывать о том, чему был свидетелем. Молодую девушку во дворе Аникеевой Обыденнов видел всего один раз. Она вышла рано утром из гостевого домика, завернутая в плед. Сопровождала ее подруга хозяйки, рыжеволосая женщина, имени которой Обыденнов не знал. Она довела девушку до большого дома, забрала плед и вернулась в гостевой домик.

Вечером со двора Аникеевой выехал автомобиль, в который уселась целая компания мужчин. Все они были изрядно пьяные, даже водитель.

– Иногда я сожалею о том, что не имею привычки лезть в чужие дела, иначе непременно доложил бы об этом случае в полицию, – заявил Обыденнов. – Надеюсь, вы получите то, за чем пришли сюда. Эту непотребную женщину давно пора выставить из нашего поселка.

Обыденнов ушел и как ни в чем не бывало занялся своими делами, предоставил Гурову действовать на свое усмотрение.

Полковник остался у окна и начал изучать соседний дом. Незаметно подобраться к нему можно было через посадки, вдоль общего забора, огораживающего территорию поселка. Но тогда до гостевого домика, куда намеревался проникнуть сыщик, идти пришлось бы через весь двор.

Гуров решил подождать и понаблюдать, прежде чем предпринимать какие-то действия. Два с половиной часа он простоял у окна. За это время из дома Аникеевой никто не вышел.

Лев Иванович спустился на первый этаж, предупредил хозяина и вышел во двор.

Калитка открылась бесшумно. Гуров выскользнул на улицу, чтобы не привлекать внимания, неспешным шагом прошел до зеленых насаждений, скрылся за кустами, остановился, осмотрел улицу. Он никого не увидел и осторожно двинулся через посадки к забору дома Аникеевой.

Полковник заранее выяснил у Обыденнова, установлена ли у соседей сигнализация. Тот заверил его в том, что ни у кого в поселке ее нет. При такой охране необходимость в ней полностью отпадает. В этом вопросе Гуров был с ним согласен.

Забор Аникеевой представлял из себя конструкцию из профлистов, установленных на кирпичный фундамент с такими же столбами между секциями. Сыщик без труда взобрался на ограду, спрыгнул с нее и мягко приземлился уже по ту сторону. В той части двора, куда он попал, деревья росли довольно густо. Здесь можно было не опасаться оказаться замеченным.

Гуров перебрался к дальней стене забора и замер. Двор по-прежнему был пуст. В доме светилось лишь одно окно на первом этаже. Выходило оно на ворота.

Лев Иванович рывком пересек освещенное место и оказался в тени забора из кустарника, которым был огорожен гостевой домик. Через минуту он уже стоял за ним.

Прежде чем соваться внутрь, нужно было понять, есть ли кто-то в домике. Для этого Гуров обошел его кругом, отметил про себя решетки на окнах, пустую площадку для парковки автомашин и деревянный люк, ведущий в подвал, закрытый на простой навесной замок.

Какое-то время он стоял под окнами, прислушивался к тому, что происходило внутри, но не уловил ни единого звука. Потом сыщик вернулся к подвальному люку, достал набор отмычек, которым его снабдили ребята из технического отдела, подобрал подходящую по форме и вставил в замочную скважину. Пару минут он крутил эту штуковину в разные стороны, затем услышал тихий щелчок, и замок открылся.

Лев Иванович убрал его в карман, поднял крышку люка, проскользнул внутрь и вернул ее на место. Через подвальное помещение он легко попал в дом. Дверь между подвалом и основными помещениями оказалась открытой. Видно было, что хозяева не слишком переживали насчет непрошеных гостей.

Полковник прошел шесть комнат, прежде чем нашел то, что искал. Скорее всего, большое помещение, в которое он попал, служило гостиной. Массивные диваны, журнальные столики и огромный экран телевизора – вот и весь интерьер.

На одном из журнальных столиков лежал пульт. Гуров взял его и нажал кнопку «пуск». Экран телевизора засветился. Через короткое время на нем открылась вкладка «меню». Полковник остановил выбор на съемном носителе и не ошибся.

Того, что он увидел, было более чем достаточно, чтобы развеять все его сомнения. С экрана телевизора на сыщика смотрели подруги Лика и Лиза. Фотографии, сделанные качественным аппаратом, не могли не передать тоску, стоявшую в глазах девушек.

Гуров выключил телевизор, пошарил по тыльной стороне экрана, нащупал флеш-накопитель и извлек его из гнезда.

«Как скопировать данные? – размышлял он. – Забирать отсюда флешку нельзя. Это очевидная улика. Если девушек в большом доме нет, то она может стать единственным весомым аргументом при предъявлении обвинения».

Лев Иванович зажал флешку в руке и пошел осматривать другие комнаты в надежде найти компьютер.

Поднявшись на второй этаж, он открыл первую комнату и застыл на пороге. За время работы в уголовном розыске полковник Гуров повидал немало всяческих мерзостей, но оказался шокирован тем, что увидел. Комната садиста. Так он охарактеризовал для себя то, что увидел внутри. Количество приспособлений для пыток зашкаливало. Следы крови на стенах и коврах говорили о том, что эти предметы здесь собраны отнюдь не как музейные экспонаты.

В этой же комнате стояла видеокамера, подключенная к ноутбуку.

Теперь вся проблема заключалась в том, как перебросить данные с флешки на телефон.

Лев Иванович чуть подумал и набрал номер Костика Павлихина. Если тот и удивился позднему звонку, то вида не подал. Парень выслушал вопрос, быстро сориентировался в ситуации и дал четкий ответ. Через несколько минут Гуров уже перебрасывал фотографии с флешки на свой телефон, используя блютуз.

Как только эта операция завершилась, полковник вернулся в большую комнату, вставил флешку обратно в телевизор и через подвал вышел во двор. Он защелкнул замок, обошел дом и осторожно выглянул из-за зеленого ограждения.

Никого не обнаружив, сыщик решил обойти большой дом и попробовать через окна рассмотреть, что происходит внутри. Это было рискованно, но он хотел получить подтверждение того факта, что девушки действительно находятся там.

Гуров медленно прошел вдоль забора до открытой площадки, еще раз осмотрелся и, стараясь ступать неслышно, двинулся к дому. Когда до стены оставалось не больше двух метров, он вдруг почувствовал специфический запах табачного дыма. Полковник сделал еще два шага, прижался к стене и осторожно заскользил вдоль нее по направлению к крыльцу. Он остановился на углу и собирался уже выглянуть, когда услышал тихий голос. Говорил мужчина. Он же, судя по характерным паузам между фразами, курил сигарету.

– Дела у той девки обстоят совсем хреново, – втянув с присвистом воздух, произнес этот тип. – Я такое видел не раз. Человек просто перестает жить, лежит и угасает, пока совсем не отойдет.

Если бы не запах дыма, Гуров мог бы их не заметить, так тихо они сидели. Подбираясь к дому, он планировал пойти в противоположную сторону, но оказался в нужном месте в нужное время. Это было настоящей удачей, на которую сыщик и не рассчитывал.

– Надо валить отсюда, Янчик, у меня чуйка на такие дела, – проговорил мужчина.

– Куда мы пойдем? – спросила женщина.

– Куда угодно, лишь бы подальше отсюда, – ответил мужчина.

– Это ты сейчас так говоришь, – заметила женщина. – А как только у тебя доза закончится, первым завоешь. Будешь умолять меня вернуться к Марго.

– Нет, Янчик, ты не понимаешь. – Мужчина чуть повысил голос. – Скоро здесь уже нечего будет ловить.

– Тише, Вик, Марго услышит, – зашипела на него женщина. – Хочешь, чтобы она снова скандал закатила?

– Она в гостиной перед окном сидит, котика своего ждет, – с усмешкой произнес Вик. – Только он не приедет и врача не привезет. Думаю, Марго тоже понимает, что ее кавалер нас кинул.

– Никто нас не кинул. Он обещал приехать завтра утром, – защищала неизвестного котика женщина. – И врача привезти. Он не дурак – так все бросать. Знает, что Марго его прикрывать не станет.

– Да плевать ему на Марго, – возразил Вик, но голос снова понизил. – Он не дурак, и чуйка у него не хуже моей. А я вижу, что афере этой конец пришел. Кто не хочет быть повязан, тот должен успеть свалить отсюда. Уверен, он уже чемоданы упаковал.

– Ты серьезно? Про то, чтобы сбежать? – Вопрос прозвучал осторожно, будто женщина боялась услышать ответ.

– Серьезнее не бывает, – ответил Вик.

– И что же нам делать?

– Завтра в восемь скажем Марго, что поехали искать врача, – заявил Вик, у которого, оказывается, уже был готов план действий. – Марго нам поверит, ей деваться некуда. Мы с тобой сядем в машину и свалим, а она пусть сама дерьмо разгребает.

Дальше Гуров слушать не стал. Пятясь задом, он удалился от этой парочки на безопасное расстояние, развернулся и пошел обратно к забору.

Вернувшись в дом Обыденнова, полковник засел на втором этаже в комнате с видом на соседский двор и взял в руки телефон. До восьми утра он должен был успеть подготовиться к тому, чтобы ни один член преступной группы не ушел от ответственности.

Ровно в восемь утра из ворот поселка Новая Венеция выехал автомобиль. За рулем сидел Вик, на пассажирском сиденье – его подруга Яна. Шлагбаум за ними закрылся, машина свернула на подъездную дорогу и покатила по направлению к Дмитровскому шоссе.

Проехав километров пять, Вик нахмурил брови и вынужден был сбавить скорость. Впереди на дороге, перегородив обе полосы, стоял контейнеровоз. Водитель матерился и стучал по колесам. Напарник пытался успокоить его, что-то бодро ему говорил.

– Что за хрень, мужики? – подъехав ближе, прокричал Вик, высунув голову из окна.

– Да вот этот чудила за рулем уснул, – прокричал в ответ напарник водителя контейнеровоза. – На дороге закрутило, балку повело, теперь попробуй эту дуру с дороги убери.

– Хочешь сказать, что проезд нам не светит? – спросил Вик.

– Нам тоже, если тебя это утешит. Аварийку вызывать, без тягача эта дура здоровенная с места не сдвинется.

Вик не стал дослушивать, дал задний ход и с удивлением понял, что опоздал. Серый неприметный седан стоял, раскорячившись на всю дорогу. Из него к машине уже бежали люди в форме.

– Все, Янчик, приехали, – опуская руки с руля, проговорил Вик.

Яна не успела даже ахнуть, как люди в форме распахнули дверцы машины.

– Добро пожаловать в реальность, граждане преступники, – проговорил полицейский с погонами майора. – Живо из машины, руки на капот. Пакуйте их, ребята.

В это же самое время возле элитного клуба «Пять озер» происходила похожая сцена. Дмитрий Норкин, сменившись со смены, успел дойти до своего автомобиля, когда тот с двух сторон зажали машины с мигалками. Из них выскочили люди в масках и повалили Норкина на землю. Через пять минут они сажали его, уже упакованного, в полицейский седан.

Еще через час полковник Гуров получил сообщение о том, что фигуранты взяты под стражу. Парочка сдает всех, включая друг друга. Полковник отключил телефон, сел в минивэн и поехал к посту охраны. Он должен был командовать заключительной частью операции.

Минивэн миновал поворот к шлагбауму и подъехал вплотную к заднему крыльцу домика охраны.

На крыльцо тут же выскочил детина в камуфляже и грозным голосом завопил:

– Проезд только к шлагбауму! Вам что, правила не объяснили?

– Да мне только спросить, – виноватым тоном проговорил Гуров, выходя из машины и поднимаясь на крыльцо.

– Назад! Здесь находиться запрещено! – Охранник был настолько удивлен поведением гостя, что совершенно растерялся.

На это полковник и рассчитывал.

Он мигом заломил руку охранника за спину, сорвал у него с пояса пистолет, пропихнул детину в дверь и грубо предупредил:

– Только рыпнись, приятель, и пуля в печень тебе обеспечена!

В помещении оказался еще один охранник. Он удивленно смотрел на то, что здесь происходило, и никак не мог сообразить, что ему делать.

– Что происходит? Ты кто? – глупо спросил он.

– Полиция, дружок, – ответил Гуров, кивнул на панорамное окно, выходящее на шлагбаум, и добавил: – А там мои коллеги.

Охранник повернул голову и увидел, как к шлагбауму подъезжает вереница машин с мигалками.

– Это что? – снова задал он глупый вопрос.

– Это спецоперация, – пояснил ему Лев Иванович. – Открывай ворота, дружок, пока мои коллеги не снесли их к чертям собачьим.

Охранник повиновался. Шлагбаум пошел вверх, и вереница машин беспрепятственно проехала на территорию поселка.

– А теперь простите, ребята, но мне пора работать, – заявил Гуров и отпустил охранника. – Сидите тут тихо, не рыпайтесь, если не хотите, чтобы вас обвинили в содействии преступникам. – Он вышел из помещения охраны и даже не оглянулся, был уверен в том, что за ним охранники не последуют и никого оповещать не станут.

Лев Иванович сел в минивэн и доехал до дома Аникеевой. Ворота во двор были распахнуты настежь. Машины полиции и «Скорой помощи» громоздились одна на другой на подъездной дорожке.

Во дворе истошно визжала Маргарита Аникеева:

– Твари, подонки! Кто позволил вам врываться сюда и громить мой дом? Да вы знаете, кто мой муж? Он вас живьем сожрет, недоноски поганые!

– Не советую применять подобные выражения в отношении людей, исполняющих свои обязанности, – подходя к хозяйке коттеджа и еле сдерживая брезгливость, произнес Гуров. – К тому же не лишним будет напомнить, что мужа у вас уже нет и защищать вас некому.

Почему-то слова полковника подействовали на Аникееву, как ушат холодной воды. Она захлопнула рот, опустилась на крыльцо, с которого только что поливала всех бранью, и тихо застонала.

Сыщик перешагнул через ее ноги и вошел в дом. Он увидел открытую дверь, ведущую в подвал, и двинулся туда. Бойцы ОМОНа отпирали замки многочисленных комнат. Дверь первой из них была уже открыта, и Гуров вошел в нее.

У дальней стены стояла девушка, в которой полковник признал Ольгу Лахновскую. Она прижала руки к груди, широко распахнула глаза и не могла произнести ни слова. Лев Иванович с жалостью смотрел на девушку и тоже молчал. Так они стояли минут пять.

Потом Ольга опустила руки и с дрожью в голосе спросила:

– Мамочка меня нашла?

У Гурова защипало глаза. Такая тоска и надежда звучали в голосе девушки.

– Да, Олюня, мамочка нашла тебя, – сглотнув комок, произнес он.

Ольга еще шире распахнула глаза, которые уже начали наполняться слезами, и произнесла:

– Я всегда знала, что она меня найдет.

После этого она потеряла сознание. Гуров едва успел подхватить девушку. Он поднял Ольгу на руки и понес ее наверх.

Из остальных комнат бойцы ОМОНа выводили и выносили других девушек.

Спустя три дня Гуров сидел в кабинете генерала Орлова и описывал сцену прощания с Ольгой Лахновской и ее матерью, Зинаидой Гилимовной.

– Они никак не хотели уезжать, пока не поблагодарят каждого бойца, который участвовал в освобождении. Накупили кучу подарков, где-то умудрились напечь домашних пирогов и допытывались, почему нельзя отдать все это им лично в руки, – улыбаясь, рассказывал Лев Иванович. – Я, как уж мог, заверил маму и дочку в том, что все подарки попадут по назначению, если они просто оставят их у дежурного. По-моему, до конца они так и не поверили мне, просто опоздать на самолет боялись, поэтому и сдались.

– Ольга быстро отошла, – заметил Орлов. – Крепкая девочка.

– Да, другим повезло меньше, – проговорил Гуров и нахмурился.

В коттедже Аникеевой они обнаружили двадцать две пленницы. Это чудовищное число не укладывалось в голове сыщика. Как преступникам удавалось удерживать в доме такое количество жертв и не вызывать подозрений?

Лев Иванович считал, что всему виной эти новомодные тенденции, когда соседи стараются закрывать глаза на все, лишь бы им не мешали. Обыденнов тому пример. Он видел девушку, понял, что что-то с ней не так, и все же промолчал. Хорошо еще, что хоть потом оказал содействие.

Следствие над участниками преступления шло полным ходом. Пятого преступника, вернее, преступницу, которая ездила по городам с Виком и Яной, стражи порядка задержали в тот же день. То обстоятельство, что она не знала о второй стороне ее преступных действий, могло лишь смягчить приговор, но не аннулировать его полностью.

Теперь уже Гуров знал, что в своих предположениях насчет инициаторов похищения он немного ошибся. Но в том, что действовали они как дилетанты, полковник оказался прав.

Получилось, что перестраховывался он напрасно. Камера слежения возле пропускного пункта не понадобилась. Данные, переброшенные с флешки, так и остались без движения. Маргарита Аникеева даже не подумала о том, чтобы уничтожить улики. Ее подельники Вик и Яна оказались настолько болтливыми, что преподнесли Гурову план своего побега на блюдечке. Даже данные с камер банкоматов теперь годились только для предъявления в суде, так как по всем эпизодам снятия денег с карт девушек Маргарита призналась чуть ли не на следующий день.

– Самое удивительное в этой истории то, что ни один член преступной группы понятия не имел о том, что они будут делать дальше. У них просто не было никакого плана, – вслух размышлял полковник Гуров. – Набрали себе рабов, поселили в своем же доме и расслабились. Идиотизм полнейший.

– А я вот все думаю, что стало бы с девушками, если бы Зинаида Гилимовна не приехала в Москву, – проговорил генерал.

– Что стало бы с девушками, если бы Зинаида Гилимовна не смотрела фильм про Глеба Жеглова и не знала, что на Петровке тридцать восемь работают крутые опера? – вваливаясь в кабинет генерала, заявил Стас Крячко.

– Думаю, что в конечном итоге это дело все равно попало бы к нам, – сказал Гуров. – Не мать Ольги, так другая, подруга или тетка, обязательно всполошились бы и стали искать своих родственников. Хоть преступники и старались выбирать тех, у кого поменьше родни, но все же полными сиротами там мало кто оказался.

– А эта девушка, Дарина, – напомнил Крячко. – У нее вроде бы нет родных, так Ольга говорила.

– Это она так Ольге сказала, – ответил Гуров. – Нашлись и ее родители. Просто она из дома сбежала еще до того, как в эту передрягу попала. Пробили по базам, отыскали родителей. Сейчас они с ней в институте Склифосовского.

– Плохи ее дела? – спросил генерал.

– Нет, отходит потихоньку, – ответил Гуров. – Из всех девушек только Татьяна, похоже, не выправится. Ее в специализированное заведение перевели. Она под присмотром психиатров теперь.

– А клиенты так и выйдут сухими из воды, – раздраженно произнес Крячко. – Где справедливость?

– Норкин пока молчит, – заметил Гуров. – Надеется, что эти самые клиенты ему адвоката дорогого обеспечат, чтобы он их не сдал. Если не заговорит, то вычислить их будет крайне сложно.

– Да уж, шифровались они не напрасно, – сказал Стас, вспомнив о том, что рассказывали Вик и Яна про особые правила встречи клиентов.

– Ладно, хватит гадать. Вы сделали главное. Благодаря вашим стараниям двадцать две души остались живы, получили свободу и шанс начать все сначала. Разве этого мало?

Вопрос повис в воздухе.

Полковник Гуров думал о том, достаточно ли спасти двадцать две жизни, если ты знаешь, что на свободе остались те мерзавцы, которые непременно снова начнут искать возможность удовлетворить свои низменные потребности. И ведь они ее найдут! На земле снова появятся души, которых нужно спасать, давать им свободу и шанс начать все сначала.

Ответ на этот вопрос был для Льва Ивановича совершенно очевидным. Успокоиться ему удастся только тогда, когда все клиенты мерзкого притона понесут заслуженное наказание. Он, полковник Гуров, приложит к этому все свои силы, очень постарается, чтобы так и случилось.

Крючок для феномена

– Тебе не кажется, что это будет не расследование, а пародия на него, какой-то неадекватный водевиль на детективные темы? – проговорил оперуполномоченный Главного управления уголовного розыска полковник Станислав Васильевич Крячко, скептически усмехнулся и пожал плечами.

Старший оперуполномоченный той же конторы полковник Лев Иванович Гуров, до сего момента сдержанно слушавший разговор Станислава с их старым другом, заодно и начальником, генерал-лейтенантом Петром Орловым, иронично улыбнулся.

– Петр, я со Стасом солидарен. Более странного дела нам еще не предлагали, – заявил он. – Может, ты поручишь поиски этого бесценного кота нашим стажерам?

– Нет! – даже не сказал, а свирепо выдохнул Орлов. – Искать будете именно вы! Только вы, и больше никто! Вопрос стоит об интересах всей нашей страны. Понимаете?! Некоторые корифеи сыска слегка зазнались. Они вполне могут, но не хотят видеть дальше собственного носа, пытаются саботировать мое задание. Но я буду не я, если не заставлю их его выполнить. Лева, у тебя же сильнейшая интуиция! Неужели она тебе не подсказывает, что нелепость этого дела – чисто поверхностная, только кажущаяся? В реальности-то все куда серьезнее!

– Ты еще скажи, что это расследование войдет в учебники криминалистики, станет образцом того, как за малым и неприметным скрывалось нечто великое, даже грандиозное! – с утрированной напыщенностью произнес Крячко, потрясая перед собой поднятой ладонью.

– Кстати, ты прав! Именно так все и обстоит. За внешне малым кроется колоссальная глыба негатива! – сердито проговорил генерал, ткнул в сторону Стаса указательным пальцем и укоризненно покачал головой.

Этот летний день для Льва Гурова начался как-то скомкано и даже коряво. Во-первых, он едва не проспал на работу, чего раньше с ним никогда не случалось. Вчера сыщик так набегался по городу, что даже не слышал пиликанья будильника, звонок которого был отрегулирован на минимальную громкость. Благо Мария различила сквозь сон назойливый писк электронного комара и толкнула мужа в плечо.

– Лева, с тобой все в порядке? – сонным голосом спросила она.

– Да! – Лев Иванович разом поднялся с кровати и нажал на кнопку выключения будильника, все еще пищащего. – Это я что же, чуть не продрых? Ну, спасибо тебе, радость моя, что не дала проспать! – Он благодарно улыбнулся жене.

Гуров потянулся и во всех деталях вспомнил, что же приключилось вчера. А было такое, что, как говорится, ни в сказке сказать, ни на заборе написать.

Минувшим днем они со Станиславом завершали расследование уголовного дела о хищении из главной библиотеки страны некоего бесценного фолианта. Господа полковники отправились в подмосковный поселок Тимофеево, где планировали уточнить некоторые детали, пусть и мелкие, но весьма существенные. В частности, они предполагали встретиться с двумя ярыми библиофилами, проживающими там, чтобы уточнить, не предлагали ли им воры купить то, что похитили. У Гурова имелись вполне обоснованные подозрения насчет того, что кража фолианта, совершенная шайкой книголюбов, уже попавшейся в их руки, не единственная, а одна из многих. Все остальные сыщикам еще только предстояло раскрыть. Вся проблема состояла в том, что точных координат библиофилов и даже их имен опера не знали.

Поселок Тимофеево не слишком давно стал маленьким городом, но по своей внутренней сути так и остался большой деревней. Здешние жители запросто могли, как это было показано в одном популярном фильме, высунуться с лоджии и всем домом, с первого по девятый этаж, обсуждать всякие новости.

На это Гуров с Крячко и рассчитывали. Они хорошо знали, что в деревне вечных секретов не бывает. Рано или поздно, но что-то откуда-то обязательно просачивается. Все тайное тут же становится явным.

Опера прогуливались по поселку, остановились у одной девятиэтажной «избы» и стали свидетелями бурного диспута жильцов по поводу состояния системы отопления дома. Как явствовало из пламенных речей новоиспеченных горожан, местные власти обещали поменять магистральные трубы еще весной, сразу по завершении отопительного сезона. Но шла уже середина лета, а там, как говорится, и конь не валялся.

Гуров и Крячко подошли к лоджии первого этажа и поинтересовались у участницы митинга, находившейся там, как бы им найти некоего Гену Переплюя. Но та лишь отмахнулась от них и тут же начала свой обличительный монолог по части все той же коммунальной темы.

Внезапно ее перебил вскрик, донесшийся с лоджии, расположенной на пятом этаже:

– Мужики! Хоть кто-нибудь вмешайтесь. Борька Мурмыгин опять свою Лиду колотит! Хотя бы полицию вызовите! Ведь убьет же он ее прямо сейчас!

– Ага! – откликнулся мужчина с шестого этажа. – Я сейчас пойду с ним драться, а потом Лидка скажет на суде, что никого не звала. Это я сам пришел бить бедную женщину, а Борька ее защищал! Нет уж, хватит! Один раз чуть не сел, больше не хочу!

– Ну, полицию вызовите! – чуть не плача, выкрикнула жительница с пятого этажа.

– Дождешься ты эту полицию! – заявил дед с третьего и саркастично хохотнул. – Это ихнее быстрое реагирование только к вечеру, может, и приедет!

– А в каком подъезде, в какой квартире проживают эти Мурмыгины? – показав удостоверение даме с лоджии на первом, спросил Гуров.

– Вы из полиции! – обрадовалась та. – Вот, слева от меня подъезд, третий этаж, квартира двадцать восемь. На двери домофон сломан, можете зайти свободно. Лифт тоже не работает. Наверх только пешком.

Опера побежали на третий этаж. Вскоре они, тяжело дыша и обливаясь потом, оказались у двери двадцать восьмой квартиры и услышали чьи-то отчаянные крики и отзвуки ударов, доносящиеся изнутри.

Гуров решительно нажал на кнопку звонка, и почти сразу же за дверью раздался хриплый голос:

– Кого там черт принес?!

Тут же, почти одновременно с этим, вместе со струями порохового дыма, прямо через дверь вылетели два заряда картечи. По всей лестничной площадке рассыпались мелкие щепки. Благо опера, уже не раз попадавшие в подобные переделки, стояли по бокам от двери и под выстрелы не попали.

– Вот скотина! – свирепо проговорил Стас. – Надо выламывать дверь!

– Она из толстой дубовой доски сработана и открывается наружу. – Лев Иванович досадливо вздохнул. – Ну-ка я попробую.

Он достал пистолет, снял его с предохранителя и три раза выстрелил в то место, где в дверном косяке мог быть расположен стопорный паз дверного замка. Сыщик тут же рванул дверь за ручку и понял, что там есть еще один запор. Он прикинул, где тот может находиться, и выпустил в косяк еще три пули. Его расчет оказался верным. После очередного рывка дверь распахнулась во всю ширину.

Гуров с пистолетом на изготовку одним прыжком влетел в прихожую, на полу которой валялась двустволка, и увидел, что там никого нет. Они со Стасом вбежали в зал, где царил немыслимый кавардак, все было перевернуто вверх дном. На полу валялась зверски избитая женщина с окровавленным лицом.

Первым делом Лев Иванович подбежал к ней, потрогал сонную артерию и с трудом уловил очень слабый пульс. Он быстро набрал номер «Скорой», Гуров представился на тот случай, чтобы лекари не тянули с выездом, и объяснил, куда и по какому поводу надо отправляться.

Тем временем Крячко подбежал к настежь открытому окну и увидел шлейф из простыней, связанных между собой, свисающий почти до самой земли. По нему быстро спускался какой-то мужик. Скорее всего, это и был Борька Мурмыгин. Он спрыгнул на землю, выхватил из кармана пистолет и дважды выстрелил в сторону Стаса. Тот уклонился от выстрелов, тут же снова высунулся из окна и выпустил пару пуль вслед убегающему негодяю. Судя по тому, что тот дернулся и схватился за плечо, одна из них его задела.

Опера вприпрыжку, перемахивая через целые лестничные марши, сломя голову помчались вниз. Выбежав из подъезда, Крячко с пистолетом на изготовку ринулся в ту сторону, куда убежал Мурмыгин. Гуров на мгновение задержался, крикнул жильцами дома, чтобы до приезда «Скорой» те поднялись к избитой женщине и оказали ей помощь, потом помчался следом.

Догнав Стаса, он на бегу спросил, куда мог направиться беглец.

– Вон впереди за домами гаражный массив! Скорее всего, побежит туда! – шумно дыша и не сбавляя темпа, откликнулся тот.

Сыщики прибавили ходу, выбежали за крайний дом и увидели Борьку, метнувшегося в одну из гаражных улочек. Теперь их положение осложнялось тем, что Мурмыгин, скорее всего, в гаражах был как у себя дома. Здесь он мог спрятаться в любом закутке, устроить им засаду.

Но приятели решили не отступать. Этот тип, как явствовало из того, что сейчас произошло, представлял собой чрезвычайную опасность для тех людей, которые могли оказаться на его пути. Господа полковники с оружием в руках шли по улочке, вдоль сплошных рядов гаражных боксов. Лев Иванович придерживался правой стороны, Стас – левой. Так им было удобнее прикрывать друг друга.

Когда они приблизились к тому месту, где улочка делала зигзаг, из-за поворота к ним неожиданно выбежал крайне напуганный мужчина лет шестидесяти в замасленной спецовке. Опера разом вскинули пистолеты, но тот отчаянно замахал руками.

– Мужики, не стреляйте, прошу вас! – чуть не плача, выкрикнул он. – Этот полоумный сейчас убьет моего внука. Он взял его в заложники! Мальчишке всего десять лет. Господи! За что мне такое?

– Успокойтесь! – заявил Гуров и окинул мужчину изучающим взглядом. – Он захватил ребенка и ставит какие-то условия?

– Да, он приказал мне идти к властям и передать, что хочет миллион баксов и вертолет! А то, мол, порежу пацана на куски. Ну и гад! Что делать? Этот псих сказал, что к моему Ване прицепит мину и она сработает через полчаса! Еще заявил, что если заметит какую-то угрозу, то Ваню зарежет или пристрелит!

– Откуда у него мина? – осведомился Крячко и вопросительно прищурился.

– Да у него, говорят, в гараже целый арсенал! – плачущим голосом пояснил мужчина.

– И давно об этом говорят? – поинтересовался Лев Иванович, переглянувшись со Стасом.

– Да, уже давненько.

– Занятный случай. Стало быть, вы тут все знали о том, что у неадекватного гражданина в гараже хранится настоящий арсенал, и не сообщили об этом в полицию. Так получается, да? – возмутился Стас.

– Да это как-то не принято вроде бы. Стукачество презирается и осуждается. – Мужчина горестно скривился и пожал плечами. – Если бы я знал, что так обернется…

– Если бы да кабы! – сердито оборвал его Гуров. – Влупить бы вам всем лет по пять за укрывательство! Ну и дурость! Что теперь? Мальчишку надо спасать. Никто не знает, чего этот психопат еще там надумает, что за дурь ему в голову ударит. Назови номера гаражей, твоего и этого ненормального.

– Мой – сто сорок первый, у него зеленые ворота, на них написано «Каширов», это моя фамилия. Его – сто сорок седьмой, – блеющим голосом проговорил мужчина. – Они покрашены серебрянкой.

– Иди и скажи этому отморозку, что деньги и вертолет скоро прибудут. Ну а пока что заложником к нему сейчас придет полковник полиции. Он будет без оружия. А мальчика пусть этот тип освободит. Давай, иди!

Тот уныло мотнул головой и зашагал обратно.

– Лева, а ты уверен, что это единственно верное решение? – с сомнением в голосе спросил Станислав. – Может, нашу контору известим? ФСБ?

– Ага! Давай всех поднимем, вплоть до ООН! – Лев Иванович саркастично усмехнулся. – Перепивший придурок решил поиграть в супермена. Видать, американских киношек насмотрелся. Ну что ж, подыграем ему немножко. Мне важно зайти с ним в гараж. Остальное – дело техники.

– А почему это тебе? – Стас выразительно взглянул на Гурова. – Вообще-то лучше бы мне пойти. Не согласен? Добро. Давай кинем монету. Орел – я, решка – ты. Идет?

– Ладно, идет, – нехотя согласился Лев Иванович с предложением старинного друга.

Крячко достал из кармана пятирублевку, щелчком подбросил ее вверх, поймал на лету и раскрыл ладонь. Монета лежала вверх гербом.

– Я иду! – Станислав просиял. – Ну и где он там, этот психопат?

Как бы откликаясь на его слова, из-за поворота показался Каширов. Он сообщил сыщикам, что Мурмыгин, в принципе, на обмен согласен, но при двух условиях. Прежде всего полковник, который придет сменить малолетнего заложника, должен будет показать ему свою ксиву, подтвердить, что он действительно тот самый человек, за которого себя выдает. Второе. Прийти этот полковник должен с руками, скованными наручниками за спиной.

Крячко утвердительно кивнул, достал из кармана удостоверение и отдал его Каширову.

– Неси! – распорядился он и добавил: – Условия приняты. Но есть требование и с нашей стороны. Пусть вначале он покажет нам мальчика без мины, закрепленной на нем. После этого я тут же иду к нему со скованными руками.

Каширов в ответ лишь помотал головой и снова пошел к гаражу Мурмыгина.

Едва он скрылся за поворотом, Гуров молча сбросил с себя светлую летнюю ветровку, подошел к воротам гаража, оперся ногой о замок, взялся за край крыши и одним махом взобрался наверх.

– Эй, Лева, ты чего это задумал? – забеспокоился Крячко.

– Я не собираюсь пассивно наблюдать за твоей героической гибелью от рук этого перепившего гиббона. Мне это на хрен не нужно! Не бойся! Я всего лишь на подстраховке. – Лев Иванович пригнулся, бесшумно перешел на смежную крышу и осторожно двинулся в сторону сто сорок седьмого гаража.

Тем временем вернулся Каширов. Он сообщил Стасу о том, что Мурмыгин, мучимый сильнейшим похмельем, совсем озверел. Теперь этот мерзавец уже не желает никаких обменов.

– Похоже на то, что у него окончательно сорвало крышу, – чуть не плача, проговорил мужчина и обхватил голову руками. – Я хотел хотя бы взглянуть на Ваню, но Борька мне даже этого не позволил. – Он всхлипнул и замолчал.

Станислав помрачнел, подошел к стене гаража, подпрыгнул и схватился руками за край крыши. Он без труда подтянулся и увидел Гурова, который стоял точно над воротами гаража номер сто сорок семь. Решение пришло мгновенно. Нужно было любой ценой выманить Мурмыгина из укрытия.

Крячко, не таясь, зашагал в сторону гаража, в котором засел пьяный отморозок, вышел на открытое пространство, поднял руки и громко выкрикнул:

– Эй, Мурмыгин! Ты мужик или трусливая дешевка? Вот он я, стою на самом виду. Можешь даже выстрелить в меня. Я тебя не боюсь. Чего спрятался за пацана? Позорище! Вот, гляди, мой смартфон. Я прямо сейчас выйду в интернет и буду вести репортаж на сайте «Вкус свободы», где пасется только крутая братва. Вот! Пошла связь, отлично! Парни, я полковник полиции Крячко. Веду свой репортаж с территории гаражных боксов, находящихся в поселке Тимофеево. Здесь отличился бывший сиделец Борька Мурмыгин. Он взял в заложники ребенка, мальчонку десяти лет, и прикрывается им, как последняя дешевка. Вот! Уже пошли отклики! Авторитет с погонялом Рольф пишет: «Если этот пес позорный попадет на зону, то я лично позабочусь о том, чтобы ему оторвали яйца!» Ага, еще один авторитетный гражданин с погонялом Морж пишет: «Дай координаты, полковник. Я сейчас лично приеду и порву этого петушару на куски голыми руками!»

Похоже было на то, что эта блистательная импровизация окончательно вывела Мурмыгина из равновесия.

– Да вот он я! Получи, падла! – выкрикнул он и выскочил из гаража с пистолетом в руке.

Судя по всему, этот мерзавец намеревался расстрелять полковника полиции, задевшего его за живое, но не успел. В тот самый миг, когда он оказался перед воротами гаража, Гуров стремительно обрушился на него сверху. Мурмыгин получил мощный удар в голову, выронил пистолет и покатился по земле.

Не теряя ни секунды, Лев Иванович запрыгнул в гараж и быстро осмотрел мальчика, привязанного к стулу. С задней стороны спинки было закреплено кустарное взрывное устройство с часовым механизмом. Гуров внимательно осмотрел мину и понял, что она не взорвется, если он заберет ребенка. Он быстро разрезал веревки, удерживающие юного заложника, облегченно перевел дух, быстро вывел его на улицу, вернулся в гараж и отключил взрыватель.

Мурмыгин в этот момент уже лежал со скованными руками. В их сторону спешил охающий и стонущий Каширов. После оформления положенных бумаг дед с внуком отправились домой.

Пришедший в себя отморозок угрюмо косился в сторону оперов. Он уже дал показания. Мол, ничего не помню, поскольку пьяный был. Однако этот негодяй вслух выразил сожаление насчет того, что выстрелить в полковника Крячко так и не успел. Кроме того, он уточнил, верно ли, что в интернете и в самом деле свое мнение огласили авторитеты.

Узнав о том, что это был всего лишь небольшой розыгрыш, Мурмыгин грубо выругался и сокрушенно потряс головой.

Станислав Васильевич измерил его пронизывающим взглядом и с хищной улыбкой негромко, но очень жестко проговорил:

– Ты, я вижу, жалеешь о том, что не убил меня и этого мальчонку, которого взял в заложники. Да? Верно? Конечно, так оно и есть. Ты же знаешь, что высшей меры сейчас у нас нет, а пожизненное, по твоему мнению, это почти как курорт. Я прав? Знаешь ли, хочу тебя разочаровать. Если бы ты убил этого мальчика, то завтрашний день уже не встретил бы. Ты издох бы сегодня, умирал бы долго и мучительно. Ты даже не подозреваешь, как должен быть благодарен Льву Ивановичу за то, что он вовремя тебя вырубил. Ты избавился от такого счастья, которое и в кошмаре никому не привидится. Понял? – Стас взглянул прямо в зрачки преступника, и тот невольно отшатнулся от него.

– Ты не посмел бы! Это противозаконно! – с апломбом выпалил он.

Ответом ему стал дружный, саркастичный смех оперов, отчего у него по спине вдруг загулял какой-то неприятный, прямо-таки потусторонний холодок.

– Говоришь, противозаконно? – с убийственной иронией уточнил Гуров. – Стало быть, в отношении тебя законы должны соблюдаться, а вот ты их в отношении всех прочих людей выполнять не обязан?

Похоже, только теперь до мерзавца, начавшего трезветь, стало доходить, сколь хрупка его жизнь и каким несчастливым может быть ее конец.

– Ты, наверное, думаешь, что твое задержание – это конец твоих приключений, не так ли? – проговорил Станислав. – Нет, голубчик! Это только их начало. Я сделаю все возможное, чтобы каждый твой день на зоне был предельно веселым и очень содержательным.

В этот момент в проезд между гаражами зарулил полицейский луноход, предназначенный для перевозки арестантов.

Опера отправили скисшего подонка в СИЗО и зашагали к жилому массиву. Им надо было найти Гену Переплюя и Витю Букваря.

Было это вчера. После всех этих давешних незапланированных кроссов и прыжков с высоты некоторые мышцы и связки ощутимо побаливали. Вот из-за этого-то Лев Иванович, скорее всего, и проспал.

Но это был не единственный косяк наступившего утра. Когда после разминки и холодного душа Гуров разогревал себе завтрак, он едва не уронил на пол горячую сковороду с бифштексами, шипящими и урчащими на ней. Потом, уже по дороге в главк, в его «Пежо» едва не врезался какой-то идиот, кативший на весьма рисковой скорости. Тут-то полковник и понял, что нынешний день будет нисколько не ординарным, ни разу не скучным. Внутреннее чутье его не обмануло.

Прибыв в главк и войдя в их общий со Стасом кабинет, сыщик с порога услышал трель телефона внутренней связи.

Орлов откашлялся, поздоровался с ним и поговорил несколько сбивчиво и отрывисто:

– Лева, привет! Что-то ты сегодня не как всегда. Я тебе уже третий раз звоню и никак не могу дождаться ответа. Давай быстренько дуй ко мне. Стаса, если он уже на месте, тоже тащи сюда.

В этот самый момент дверь распахнулась, и на пороге появился Станислав Крячко со своей неизменно оптимистичной, очень даже жизнерадостной улыбкой.

– Он уже на месте, – сказал Гуров и характерным жестом незабвенного Леонида Ильича ответил на приветствие Стаса, воздевшего левый кулак. – Все, Петр, сейчас будем. Пошли, бесценный ты наш радетель столичной демографии. Нас ждет любимый руководитель.

– Радетель, – едковато повторил за ним Крячко. – Вчера вечером, между прочим, я был дома, причем один.

– Ого! – с преувеличенным восхищением протянул Лев Иванович и воздел руки. – Смело можно сказать, что это в некотором смысле почти подвиг! Я тобой горжусь!

– Да ну тебя! – Стас отмахнулся. – Вечно ты любишь прикалываться не по делу.

Через пару-тройку минут старинные друзья вошли в кабинет Орлова.

Он тут же указал им на кресла, немного размял кисти, наподобие того, как это делают борцы перед схваткой, и объявил:

– Мужики! То, что я скажу вам дальше, не бред сумасшедшего, не шутка, не розыгрыш, а абсолютно серьезная информация. Дело тут вот какое. Мне сегодня позвонил один мой шапочный знакомый и конфиденциально попросил помочь в одном, я бы так сказал, не самом простом деле. Вначале об этом человеке. Чин у него не самый значимый – доктор наук, профессор химии. Но так уж сложилось, что кое в чем он выше, чем любой из наших российских министров. Это, скажем так, тайный советник первого лица нашего государства. Тайный вовсе не в том смысле, что это его чин и ранг, как было при царе, а по факту. Когда возникают какие-то запредельно сложные вопросы с совершенно неясным вариантом их решения, трудно просчитать последствия тех или иных наших шагов, следует обращение к нему с самого верха.

– Он не с «Битвы экстрасенсов»? – осведомился Станислав.

Петр Николаевич отрицательно качнул головой и ответил:

– Нет, мужики, этот человек для таких шоу не годится. Он вообще, если разобраться, никаких таких провидческих талантов не имеет. Но у него есть кот. Совершенно особый! Именно благодаря ему этот гражданин получает доступ к некой базе данных, возможно, даже космической, откуда и черпает нужную информацию. Если опираться на теорию Вернадского о ноосфере, то это не выглядит слишком уж фантастичным.

– Как и реалистичным, – задумчиво обронил Гуров. – Впрочем, то, что мы сейчас услышали, это, так сказать, присказка. Верно? Ну а сама сказка о чем? Хотя догадаться можно без особого труда. Этот дивный кот внезапно куда-то исчез. Я прав?

– Да, Лева. Его надо срочно найти. – Орлов сделал паузу и окинул оперов изучающим взглядом. – Я не спрашиваю, возьметесь ли вы за это дело. Вам придется заняться им!

Вот тут-то Стас и высказался о пародии на расследование, неадекватном водевиле на детективные темы. Однако Петр Николаевич тут же проявил запредельный, можно даже сказать, ураганный напор, подтверждаемый шквальными и порывистыми выражениями. Господа полковники слышали от него такое крайне редко и несколько ошалели. Подобный штурмовой натиск весьма впечатлил их. Они переглянулись и решили, что деваться им некуда. Придется браться за это дело.

– Ладно, давай контакты этого человека. Мы возьмем у него исходную информацию и на ее основе будем строить какие-то версии, – деловито проговорил Гуров.

– Это пожалуйста! – Петр Николаевич заметно повеселел. – Значит, этого моего знакомого зовут Фоминин Роман Викторович. По образованию он, как я уже говорил, химик-технолог, профессор, работает в вузе соответствующего профиля. Кстати, человек очень здравый и весьма уважаемый в научных кругах. Про него говорили, что он даже из зачерствевшего батона может синтезировать что-нибудь наподобие динамита.

– Нормальное российское явление! – в тон ему произнес Стас, изобразив одобрительный жест. – Мы ведь знаем непреложную истину. Что бы в России ни делали, все равно получится автомат Калашникова.

– Эту шутку я уже слышал, – суховато проговорил Орлов. – Вот номер телефона Фоминина. – Он протянул Льву Ивановичу зеленый стикер.

В этот момент зазвонил один из его городских телефонов.

Генерал-лейтенант кого-то выслушал, положил трубку и сказал:

– Звонили из Следственного комитета. Этот Мурмыгин, которого вы вчера задержали, подозревается в двух убийствах с целью ограбления. В одном из них он уже сознался. Так что вам объявляется благодарность.

– Очень рады! – заявил Гуров, поднялся с кресла, пробежал взглядом по стикеру. – Ладно, мы пошли работать. Красота, красота, будем мы искать кота, – вполголоса пропел он.

– Чижика, собаку, Петьку-забияку! – во весь голос подхватил Стас, выделив «Петьку».

Орлов на это лишь сокрушенно вздохнул и безнадежно махнул рукой. Что с них возьмешь, с этих юмористов-самоучек?

Войдя в свой кабинет, Гуров достал телефон и набрал номер Фоминина. Тот откликнулся сразу же, словно все это время держал палец на кнопке включения связи.

– Да, да, я слушаю! – раздался в трубке чуть хрипловатый баритон.

– Это Роман Викторович? Доброе утро! – поздоровался сыщик и продолжил: – Вас беспокоит полковник полиции Лев Иванович Гуров, старший оперуполномоченный Главного управления уголовного розыска. Как бы мне и моему товарищу с вами увидеться? Нам поручили заняться расследованием исчезновения вашего… кота. Давайте определимся, где и во сколько мы сможем встретиться.

– Давайте увидимся прямо сейчас, у меня дома, – с нескрываемой радостью в голосе ответил профессор. – Именно отсюда и пропал кот. Я проживаю в поселке Столетово. Он находится…

– Я знаю, где это, – перебил его Гуров. – Свой адрес назовите, пожалуйста.

– Улица Чайковского, дом тридцать два.

– Хорошо, где-то через полчаса мы будем у вас.

Лев Иванович выключил связь, взглянул на Стаса, который смотрел в окно, переминаясь с ноги на ногу.

– Едем в Столетово! – объявил Гуров, доставая из шкафа кейс, который приятели оснастили на все случаи жизни.

В нем имелось все то, что не предусматривалось инструкциями, но когда-нибудь могло понадобиться.

Полковник заглянул внутрь кейса, тут же его защелкнул.

– Все как будто на месте, – отметил он. – Судя по голосу профессора, мы в его глазах чуть ли не чудотворцы, которые приедут и из рукава достанут пропавшего кота.

– А мне думается, кое-чего в кейсе все же не хватает! – заявил Стас и ернически ухмыльнулся.

– Чего же именно? – осведомился Гуров, заранее зная, что его лучший друг сейчас обязательно сморозит что-нибудь эдакое.

– Как минимум литра валерьянки! – сунув руки в карманы, с видом знатока объявил Крячко. – Лучший способ найти кота – все углы дома облить этим снадобьем. Этот шельмец тут же прибежит на дивный запах!

– Гениально! – с той же долей ерничества оценил его заявление Лев Иванович и добавил: – А если он кастрат? Ты не в курсе, они на валерьянку реагируют или нет?

Станислав от неожиданности даже закашлялся.

– Блин! Я как-то даже не задумывался об этом. Ладно, поехали, на месте все узнаем.

Они загрузились в «Пежо» Гурова, недавно капитально отремонтированный на СТО, и помчались в сторону МКАД. Сыщики постояли в паре не самых затяжных пробок, вскоре пересекли пригородное транспортное кольцо и минут через двадцать пути увидели слева по курсу разноцветные крыши коттеджей в окружении зелени, к которым от основной трассы тянулось ответвление дороги.

– Если память не изменяет, пару раз мы с тобой здесь уже были, – окидывая взглядом крыши зданий, негромко произнес Станислав. – Поселок интеллектуалов. Здесь каждый второй кандидат или доктор наук.

Господа полковники въехали в поселок и вскоре остановились на улице Чайковского, у механических ворот. Лев Иванович первым делом отыскал взглядом фигурную табличку с номером тридцать два, укрепленную на кирпичном столбе, рядом с которым располагалась кованая узорчатая калитка. За высокой оградой из зеленого металлопрофиля высился двухэтажный коттедж под кровлей того же цвета.

Выйдя из машины, Лев Иванович нажал на кнопку звонка, укрепленную рядом с калиткой.

Менее чем через минуту из дома появился худощавый мужчина с унылым выражением лица. Он подошел к калитке и вопросительно взглянул на визитеров.

– Добрый день, мы из Главного управления уголовного розыска. – Гуров показал ему удостоверение. – Это я вам звонил. Со мной полковник полиции Станислав Васильевич Крячко.

– Здравствуйте! Рад видеть вас! Проходите! Идемте в дом. Что будете, чай, кофе? – распахнув калитку, с нескрываемой радостью спросил Фоминин. – Или, может быть, коньячку?

– Это потом. Сперва нам хотелось бы поговорить, – изобразив постный, какой-то монашеский вид и слегка напирая на «о», смиренно проговорил Станислав, пряча усмешку.

– Я понял! – с улыбкой сказал хозяин дома. – Вы совершенно правы. Сначала надо войти, а потом уже обсуждать такие вопросы.

Опера вошли в небедно обставленную гостиную, сели в кресла у фасонистого журнального столика, сработанного из дорогих пород дерева. Отпивая чай из расписных фарфоровых чашек, самых настоящих, саксонских, приятели приступили к расспросам. Прежде всего они попросили Фоминина рассказать про своего кота все, что тот сочтет нужным сообщить им.

Хозяин дома согласно кивнул и начал повествование.

Лет десять назад Роман Викторович дикарем ездил по странам Южной Азии. В ту пору он работал химиком-технологом на одном из предприятий, попутно делал кандидатскую диссертацию. В деньгах Фоминин не купался, но сумел-таки скопить средства на дальние странствия, осуществление мечты своей юности. Он в совершенстве владел английским, более-менее – китайским, относительно неплохо – бенгали и хинди, он отправился в путь, преисполненный самыми лучшими надеждами.

Фоминин проехал через всю Индию, побывал в Непале, после чего отправился на Тибет. Он навестил самые разные места этой необычной страны, которая с некоторых пор стала частью Китая, посетил несколько буддийских монастырей, обстоятельно побеседовал с их обитателями и наконец-то решил, что пора возвращаться домой.

В тот день, когда собирался покинуть Лхасу, Фоминин напоследок решил прогуляться по городу. Кто знает, доведется ли ему побывать здесь еще раз?

Он подошел к уличному торговцу сувенирами и заметил неподалеку от него котенка необычной масти. На ярко-оранжевом фоне его шубки были разбросаны темно-коричневые овальные пятна с красноватым оттенком.

Роман спросил торговца, не его ли этот котенок.

Тот перегнулся через прилавок и сердито закричал на животинку:

– Опять ты здесь? Пошел вон отсюда! Нечего тут шляться!

Фоминина заинтересовало, чем так прогневал торговца этот малыш кошачьей породы.

Из небольшой лекции, прочитанной ему этим человеком, Роман узнал о том, что немалая часть буддистов, прежде всего ортодоксально настроенных, считает кошек греховным животным. Согласно древнему преданию, в день кончины богочеловека Будды животные пришли поклониться ему и выразить свою скорбь. Не появилась одна лишь кошка. К тому же в день всеобщей скорби она совершила совершенно недостойный, жутко греховный поступок – убила и съела крысу.

– Разумеется, это было очень давно. Многие буддисты простили кошку и даже сделали ее своей любимицей. Но есть и те люди, которые и сегодня порицают этих животных за тот проступок, – сказал торговец сувенирами.

– То есть этот котенок ничей? Значит, я могу взять его себе? – спросил Фоминин.

В этот момент, словно понимая, что разговор идет о нем, котенок подошел к Роману, сел на тротуар и посмотрел на чужеземца внимательным, изучающим взглядом.

Торговец снова взглянул на котенка через прилавок и с нескрываемым удивлением проговорил:

– Он сам выбрал тебя, значит, признал за хозяина.

Как рассказал далее работник уличной коммерции, котенок этот не простой, а особой породы, в былые времена содержавшейся при дворе древних правителей Тибета. Взять его чужеземец может, раз сам котенок его выбрал, но ему надо иметь в виду, что с этого момента их жизни будут связаны настолько тесно, что, согласно древним преданиям, уйти в мир иной они обречены в один день и час.

Роман суевериями не страдал. Пушистого найденыша он взял с собой и сразу же дал ему кличку Тибет, по названию его восточной родины. Правда, на то, чтобы довезти Тибета до нового места жительства в Подмосковье, ему пришлось изрядно потратиться на всевозможные справки и разрешения.

Поэтому, прилетев в Шереметьево, Фоминин с чужого телефона – на своем кончились деньги, а положить было нечего – позвонил жене и попросил ее приехать за ним.

Его приобретение семья встретила по-разному. Для жены Светланы и дочери Кати Тибет стал любимцем, а вот для сына Леньки – совсем наоборот. Тот почему-то кота невзлюбил с первого же взгляда.

Впрочем, Тибет отвечал на это тем же. Когда Ленька был дома, кот старался вообще не показываться ему на глаза.

Впервые необычные способности Тибета проявились, когда ему было три года. Роман и Светлана с какого-то момента начали замечать, что кот совершенно не переносил, когда при нем кто-то о чем-то врал. В такие моменты он начинал сердито шипеть и фыркать. Как Тибет распознавал ложь и правду, можно было только предполагать. Но факт оставался фактом. После того как кот раза три подряд уличил Леньку во вранье, тот окончательно возненавидел этого хвостатого и усатого детектора лжи.

– Получилось вот что. Ленька однажды собрался идти к своим друзьям, сказал мне, что они пойдут купаться на пруды. – Фоминин шумно вздохнул и продолжил: – Тибет как раз сидел под столом и вдруг зашипел! Смотрю, Ленька отчего-то задергался и быстренько убежал. Чую, что-то тут не то! Думаю, уж не в подземелья ли они полезут?

– А что это за подземелья? – спросил Гуров.

– Километрах в двух от нашего поселка есть какой-то заброшенный, старый военный объект. Там какие-то подземные ангары, штольни, штреки, которые ведут неведомо куда. – Роман досадливо поморщился. – Всякие диггеры-самоучки лезут в эти норы. Так-то все там закрыто, но это же такая публика, которая в любую щель протиснется. Был случай, мальчонку из соседнего поселка спасатели искали в этих катакомбах дня три. Ходили даже слухи, будто столичные диггеры видели там каких-то необычных человекообразных существ. Я быстро в машину и погнал к прудам. Там ни Леньки, ни его друзей и близко не видать. Тогда я поехал к подземельям. Эта шайка-лейка и в самом деле уже там отиралась. Пацаны нацепили на себя диггерское снаряжение, приготовились к спуску. Я им такого дрозда дал!.. Ленька после этого сам как кот ходил, шипел.

По словам Фоминина, года через два после этого случая у Тибета открылось еще одно необычное свойство. Работая над диссертацией, Роман Викторович иногда сталкивался с теми или иными проблемными моментами, которые ему подолгу не удавалось разрулить. Как-то раз он очень долго обдумывал возможный механизм производства нового перспективного типа биосинтетики, никак не мог понять, на каком этапе реакции молекулярные фрагменты соединения начинают объединяться в единое целое, в синтетический квазибелок?

Тибет, который до этого бесцельно гулял по дому, неожиданно запрыгнул на диван и сел рядом с хозяином. Такое с ним случалось не так уж и часто.

– Что, пришел меня поддержать? – спросил Фоминин, усмехнулся и погладил кота по голове.

Тут он вдруг явственно понял, в чем заключалась загвоздка. Теперь Роман мысленно мог себе представить во всех подробностях, как именно из молекул нескольких исходных веществ формируется пространственная структура искомого синтетика, совместимого с живыми тканями организма. Несмотря на вечер, он немедленно отправился в свою лабораторию, где и в самом деле смог получить первые крохи вещества, столь значимого для него. Благодаря этому Фоминин менее чем через год смог защитить кандидатскую диссертацию.

Примерно то же самое произошло, когда он начал делать свою докторскую. Эта работа тоже была посвящена органическим соединениям. Роман уже провел первые эксперименты, которые как будто дали обнадеживающий результат, тем более что в теории все выстраивалось как нельзя лучше.

Он сидел за столом в кресле. В какой-то момент напряженный ход его мысли перебил Тибет, который неожиданно запрыгнул на подлокотник.

– Ты что-то хочешь мне сказать? – спросил Фоминин и, не отрываясь от исписанных листов бумаги, разложенных перед ним, свободной левой рукой Фоминин потрепал кота по голове и загривку.

Тот еще немного посидел рядом с ним, спрыгнул на пол и тут же куда-то ушел по своим кошачьим делам.

После этого Роман словно очнулся от непонятной одури, яростно бросил на стол авторучку и схватился за голову. Неведомо каким образом он вдруг осознал, что его нынешняя научная работа – путь в никуда, в тупик, что тема, избранная им, абсолютно бесперспективна.

Собственно говоря, ему ее, можно сказать, вменили, навязали старшие товарищи. Кто-то из академических шишек узнал о том, что в этом направлении уже начали работать несколько западных научных центров, по старой, еще советской традиции решил догнать и перегнать их. Но зачем соревноваться с теми людьми, которые по своему недомыслию бегут в никуда?

Одновременно на ум Фоминину вдруг пришла отличная тема, которая могла бы стать блестящей диссертацией, вполне способной потянуть и на Нобелевскую премию. Уже на следующий день Роман Викторович уведомил все, так сказать, заинтересованные персоны и структуры о том, что свою тему докторской диссертации он закрывает как совершенно никчемную и берется за другую, которая куда более важна и значима.

Попытки некоторых вышестоящих товарищей убедить его в том, что он неправ – дескать, уже много ученых с мировым именем работают в этом направлении, – Романа не впечатлили. Он напомнил данным персонам, как более тридцати лет назад эти самые ученые с мировым именем, грубо говоря, кинули былой Союз на предмет стратегической оборонной инициативы. Они якобы разработали систему ведения войн в космосе. На деле это была всего лишь хитро состряпанная наукообразная липа, на которую купились советские политиканы-перестройщики. Серьезные ученые предупреждали их о том, что нас дурачат, однако Союз по полной программе вложился в пустопорожнюю космическую гонку. Не в последнюю очередь поэтому он разорился и рухнул.

Вышестоящие товарищи побурчали и нехотя, со скрипом дали-таки свое добро на новую тему. Она оказалась весьма непростой. Диссертанту предстояло разработать совершенно новый класс соединений. Поэтому в ходе работы возникло немало спорных моментов, которые стали серьезным тормозом для ее успешного продолжения.

Тут Фоминин вспомнил про Тибета. А что, если этот кот и в самом деле обладает какими-то невероятными свойствами? Вдруг у него имеются некие способности, благодаря которым он может служить живым модемом, позволяющим установить ментальную связь с ноосферой Вернадского? Чувствует же каким-то образом, если кто-то врет.

Роман подозвал к себе Тибета, который снисходительно откликался и на обычное «кис-кис». Он некоторое время гладил кота по голове и спине, однако никакого озарения не наступило.

Разочарованный ученый попенял своему питомцу:

– Эх, Тибет-Тибет! Значит, кот ты самый обыкновенный и помочь мне не сможешь.

Но Фоминин поспешил с выводами. Этой же ночью он увидел удивительный сон. Ему пригрезилось, будто он на какой-то крупной научной конференции читает доклад о своем открытии, подробно рассказывает о том, какую работу и как именно проделал. Проснувшись, Роман кинулся к рабочему столу и поспешил все записать.

После этого работа над диссертацией пошла очень успешно. Менее чем через год Фоминин стал доктором наук.

– А ваша докторская действительно тянет на Нобелевскую премию? – поинтересовался Стас.

– Как будто да, – ответил Роман Викторович, усмехнулся и пожал плечами. – Друзья уверяют, что она вполне соответствует. Но я, знаете ли, об этой погремушке не мечтаю. Ну да, это звучит громко. Нобелевский лауреат! А на деле – всего лишь пустая реклама. Давайте возьмем хотя бы тот же «Оскар» для киношников. Кто скажет, что там действительно отмечаются лучшие из лучших? То же самое и «нобелевка». Она уже давно превратилась, говоря студенческим языком, в хохму. Эта премия слишком политизирована и ориентирована на угождение западному политиканству. Уж я-то знаю, что, например, в прошлом году эту награду по химии дали двум западноевропейцам за открытие достаточно сомнительного свойства. Это при том, что наши ученые ежегодно публикуют такие работы, масштаб и значимость которых просто поражает. А вы часто видите граждан России в числе лауреатов? То-то же!

– Но у нас есть и свои формы поддержки ученых, которые создали что-то выдающееся. Какие-то государственные премии, что-то еще в том же роде, – задумчиво отметил Гуров, внимательно слушавший своего собеседника.

– Мне и это не грозит, – заявил Фоминин, иронически хмыкнул и махнул рукой. – Видите ли, неслухов и строптивцев не жалуют нигде, в том числе и в науке. А я, увы, как раз из таких. Но давайте вернемся к нашему коту.

Роман Викторович назвал все то, что уже рассказал, присказкой и поведал своим гостям о другом случае, и в самом деле загадочном. Года два назад он без какого-либо особого повода увидел странный и пугающий сон. Ему привиделось, что он стоит невдалеке от столичного вокзала. Какого именно, Фоминин так и не понял, но явственно увидел в толпе, идущей к вокзалу, какого-то мужчину в синей куртке. Когда тот скрылся внутри вокзала, ему отчего-то стало тревожно и неуютно. Вдруг все вздрогнуло, из окон вокзала с грохотом вылетели дым и пламя. Роман проснулся в холодном поту. Сердце его колотилось как сумасшедшее.

– Вы считаете, что этот сон – дело рук… пардон, лап Тибета? – поинтересовался Лев Иванович.

– Совершенно уверен в этом! Когда я открыл глаза, он сидел рядом и смотрел на меня. Едва настало утро, я поехал в ФСБ и рассказал о своем видении. Меня там вежливо выслушали, но, как я понял, совершенно обоснованно засомневались в моем психическом здоровье. Тут я припомнил, что кто-то во сне мне назвал двадцать четвертое число. Тот день был двадцать третьим июля. Сотрудники ФСБ опять весьма своеобразно посмотрели на меня. Тогда я рассказал им про своего кота. Но это только еще больше убедило их в том, что я малость чокнутый. В конце концов я предложил им поехать ко мне домой. Один из них согласился отправиться со мной. Когда мы вошли сюда, Тибет сам выскочил нам навстречу. Я вслух попросил кота дать мне какую-нибудь подсказку о моем госте и провел рукой по его голове.

– Вы и в самом деле получили какую-то информацию о нем? – осведомился Крячко и прищурился.

– Нет. Информацию получил не я, а он. Во всяком случае, я так это понял. Знаете ли, мой гость вдруг перестал скептически улыбаться, неожиданно хмыкнул и сказал, что мне верит. Все, что я сказал, они обязательно будут проверять. – Роман Викторович широко развел руками. – На следующий день, ближе к вечеру, этот человек сообщил мне по телефону, что моя информация оказалась верной, подозреваемый выявлен и задержан. Где его взяли, у какого вокзала, мне неизвестно. Но мне было сказано, что если вдруг у меня появится похожая информация, то они всегда будут рады меня выслушать.

– Были и какие-то другие случаи, похожие на этот? – о чем-то напряженно думая, спросил Гуров.

Фоминин подтвердил, что получение информации такого рода имело место быть. Через какое-то время после случая на вокзале он смотрел по телевизору новости, находясь в полусне, в каком-то сомнамбулическом состоянии. Речь шла о выборах в одной из бывших союзных республик. Внимая голосу диктора, наблюдая обычный, самый что ни на есть дежурный сюжет, снятый в Средней Азии, Роман Викторович одновременно слышал стрельбу, видел каких-то бородатых людей с автоматами и очень много крови.

Фоминин позвонил тем же самым сотрудникам ФСБ, теперь уже знакомым ему. На сей раз они отнеслись к его сообщению очень серьезно. Позже Роману стало известно, что в этой республике намечалась крупная вооруженная провокация исламских фундаменталистов.

Роман мог припомнить более десятка этаких вот вещих видений.

«Трудно себе даже представить, сколько человеческих жизней это помогло сберечь, каких колоссальных убытков избежать», – подумал Лев Иванович.

Далее Фоминин сказал, что Тибет пропал позавчера. Этого ничто не предвещало. Все было точно так же, как и обычно. Утром Роман Викторович кота покормил и отправился на работу. Дома остались его жена Светлана и дочь Катя. Сын Ленька за неделю до этого уехал в какой-то молодежный лагерь, который назывался «Средилесье». Он периодически обретался там чуть не с самой весны.

Стас сразу же заинтересовался этим обстоятельством и попросил хозяина дома рассказать о «Средилесье» подробнее.

– Насколько мне известно, это некий аналог былых пионерских лагерей. Там есть корпуса для проживания. Молодежь там подвизается самая разная. Много всевозможных объединений, в том числе спортивное, джаз-рока, исторической реконструкции, – проговорил Роман Викторович. – Это учреждение расположено в лесу, то ли за Одинцовом, то ли еще где-то. Я там ни разу не был, поэтому точно не знаю.

Фоминин сказал, что вернулся к вечеру с работы и Тибета не увидел, но это его не слишком-то обеспокоило. Кот и раньше частенько скрывался, то в одном, то в другом месте. У него имелось несколько любимых лежбищ, где он имел обыкновение прятаться, если дома находился Ленька. Впрочем, в свои лежбища Тибет уходил и после тех случаев, когда его хозяин получал те или иные сведения из неведомых хранилищ информации. Иной раз Тибет мог отлеживаться дня два-три, выходил только поесть. По всей видимости, кот должен был восстановить свои силы, явно не безграничные. Например, после видения о возможном нападении фундаменталистов на одну из южных постсоветских республик Тибет отлеживался дня четыре.

– Скажите, а информация приходила к вам, так сказать, спонтанно или вы ее могли как бы заказать? – осведомился Лев Иванович и отставил от себя пустую чайную чашку.

Мол, спасибо, достаточно.

– По-разному бывало, – ответил Роман Викторович и пожал плечами. – В самом начале проявления этого модемного феномена Тибета все происходило только спонтанно. А позже да, я несколько раз поглаживал кота, при этом вслух проговаривал, о чем мне хотелось бы узнать, да и думал о том же самом. Примерно в половине подобных случаев информация вскоре приходила.

– Значит, позавчера вы внимания на исчезновение кота вначале не обратили. А потом? – спросил Крячко, откинулся в кресле, оперся рукой о подлокотник.

– А потом я спросил Светлану и Катю, не видели ли они Тибета. Они сказали, что не замечали его с самого утра. Последний раз он им попался на глаза, когда Света уезжала на работу, а Катя – в университет. Когда жена и дочь вернулись, они как-то даже не озаботились, не поинтересовались, где он, что с ним? Тогда я решил его найти, прошел по всем комнатам, проверил лежбища, но кота нигде не оказалось. Тогда и Светлана с Катей начали искать. Мы обшарили весь дом сверху донизу, звали Тибета, но он так к нам и не пришел. Мы вышли во двор, там тоже обшарили каждый уголок, однако результат оказался тем же самым.

– А ранее он у вас часто гулял во дворе? – последовал вопрос Гурова.

– Тибет выходил туда два-три раза в неделю, – ответил Фоминин. – В принципе, он сам решал, когда и сколько ему гулять. Вы могли заметить, что во входных дверях со стороны вестибюля есть снизу лазы для него. Их по моему заказу специально сделали для того, чтобы Тибет, когда нагуляется, без труда мог с улицы попасть в дом, особенно зимой. Кот очень умный. Он сам быстро понял назначение этих дверок и запросто научился ими пользоваться. Лапой спокойно их открывает.

Роман Викторович особо отметил, что вне дома Тибет всегда вел себя как самый обыкновенный кот. Он любил погоняться за воробьями во дворе, за мышами-полевками, когда шел на огород. С той самой поры, когда поселились здесь, Фоминины начали засевать грядки на придомовом участке. Поэтому все овощи у них были строго свои, без всяких нитратов и пестицидов. Но на огороде тут же стали заводиться всякие нежелательные гости – мыши, хомяки. Вот с ними кот там и воевал.

– А собака у вас есть? – сцепив пальцы между собой, осведомился Станислав.

– Да, шотландская овчарка колли. Мы ее назвали Вегой. Такое вот астрономическое имя. Очень доброжелательная, совершенно миролюбивая. Они с Тибетом большие друзья. Мне иногда кажется, что они между собой беседуют на каком-то своем, зверином языке, понятном только им.

Крячко хлопнул ладонью себе по коленке, коротко усмехнулся и заявил:

– Вот что бывает, когда хозяин – доктор наук. Даже домашние питомцы, и те у него с хорошей соображалкой. Надо же!

В этот момент дверь, ведущая в комнату, расположенную напротив входа, приоткрылась, и из-за нее осторожно выглянула колли. Собака замерла, с любопытством глядела на гостей и принюхивалась к ним.

– А вот, надо думать, и та самая Вега собственной персоной, – прокомментировал это событие Гуров.

Роман Викторович оглянулся и проговорил:

– Что, Вега, проморгала своего друга? Не углядела, куда он мог податься?

Собака измерила хозяина укоризненным взглядом, обиженно вздохнула и скрылась за дверью.

– Она с вами не согласна! – заявил Лев Иванович и покачал из стороны в сторону указательным пальцем.

– Да, похоже на то, – произнес Фоминин. – Кстати, мы пытались использовать дружелюбное отношение Веги к Тибету и во дворе искали его вместе с ней. Но все было тщетно. Вчера я обошел всех соседей и знакомых, обклеил весь поселок объявлениями. Но никаких результатов это не дало. Тибет исчез без следа, словно испарился. Мне даже подумалось, что такой необычный кот со временем приобрел способность к телепортации. Может быть, он и в самом деле куда-то перенесся из нашего дома. По-моему, это нисколько не исключено.

– Нет! – Стас отрицательно помотал головой. – Это уже из области не криминалистики, а фантастики. Я думаю, все намного проще. Кто-то его украл, только и всего. Вы ведь обратились к Петру Николаевичу, значит, не уверены в том, что Тибет телепортировался.

– Ну да. – Роман Викторович удрученно вздохнул. – Мое обращение в ваше ведомство было действием утопающего, который хватается за соломинку. Вы – моя последняя надежда.

В ходе дальнейшего разговора опера выяснили, что на фасаде коттеджа Фоминина установлена камера видеонаблюдения. Хозяин дома просмотрел позавчерашнюю запись за весь день. Но ничего интересного, то есть касающегося кота, на ней не оказалось.

– Между нами говоря, я грешным делом заподозрил, что это Ленька, паразит, решил втихую куда-нибудь спровадить Тибета. Если они и питают какие-то чувства друг к другу, то это, понятное дело, неприязнь, – сказал Роман Викторович и досадливо хлопнул себя ладонями по коленкам. – Но позавчера Ленька дома не был, это однозначно. Посторонние люди в дом не входили. Света и Катя у меня вне всяких подозрений. Так что я вижу перед собой полный тупик. А Тибет нужен очень и очень. Не только мне одному.

Фоминин отметил, что кот Тибет не только очень дорог их семье как ее полноправный член. Он весьма важен и для российских спецслужб.

После этого Роман Викторович сообщил сыщикам, что дней через пять в Брюсселе должен состояться саммит на уровне глав государств. Наш президент тоже будет там. Однако есть подозрение, что на него попытаются совершить покушение исламские фундаменталисты. Поэтому поездка под вопросом, хотя ему очень важно принять участие в работе этого совещания. Вчера Фоминину уже звонили по этому поводу. Пришлось ему огорчить собеседника.

Гуров внимательно выслушал Романа и попросил его рассказать о том, как кот вообще относится к людям, какие у него личные слабости, которыми могли бы воспользоваться те персонажи, которые захотели бы украсть его. Фоминин некоторое время думал, после чего пояснил, что Тибет к незнакомым людям относится не слишком дружелюбно. Он высказал сомнение в том, что кот мог довериться чужаку.

Хотя оказалось, что при всей своей необычности Тибет имел некоторые, чисто кошачьи слабости. Во время весенних свадеб он буквально сходил с ума, убегал из дому дня на два-три, после чего возвращался, довольный и умиротворенный, и спокойно жил до следующей весны. Но сейчас стояла середина лета, коты свои рулады на каждом углу не выводили, поэтому едва ли можно было подозревать, что Тибет всего-навсего где-то загулял. Скорее всего, кошачьи амурные дела тут оказались ни при чем.

Имелось у кота и пристрастие к валерьянке. Поэтому украсть Тибета проблемы не составило бы. Нализавшись этого немудреного зелья, он становился излишне доверчивым, и взять его в руки мог любой человек. Но кто сумел бы войти во двор, а тем более в дом, не попав в объектив камеры видеонаблюдения? Чужаки на записи не фигурировали, а шапок-невидимок, как известно, не существует. Поэтому для предположения о том, что произошло похищение кота, явных оснований вроде бы не было.

– Значит, подытоживая все, здесь сказанное, можно сделать вывод о том, что лично у вас никаких, даже чисто формальных версий того, куда бы мог запропаститься кот Тибет, на данный момент нет, – утвердительно проговорил Гуров.

– Ну да, выходит так, – признал Фоминин правоту сыщика и огорченно вздохнул.

– Впору и в самом деле предположить, что он мог куда-то телепортироваться. – Лев Иванович усмехнулся и решительно заявил: – Добро! Конечно, это дело для нас совершенно необычное, однако мы беремся его распутать.

– Я буду очень надеяться на это! – сказал профессор, взглянул на Льва Ивановича, как на некоего чудотворца, и сокрушенно вздохнул.

– Но я скажу сразу вот что. В данный момент мы автоматически включаем в круг подозреваемых всех тех людей, которые знали про сам факт существования Тибета, за исключением вас лично, – проговорил Гуров. – Если даже не в самом похищении кота, то в разглашении информации о нем. Скажите, Роман Викторович, кто еще, кроме членов вашей семьи, был в курсе про Тибета, его необычные способности?

– Только оперативники ФСБ, с которыми я нахожусь в контакте, – ответил тот и чуть развел руками. – Больше никому я не рассказывал. Да и как можно это сделать? Меня ведь сразу сочтут сумасшедшим. Ничего себе, кот, который служит модемом для связи с ноосферой! Обалдеть! Случись кому постороннему об этом услышать, так он тут же будет иметь все основания связаться с психиатрами и проинформировать их на сей счет. Нет, про Тибета я молчу как рыба. Если честно, я и сам до сих пор пребываю в жутком сомнении. Действительно ли именно кот помогает мне получить некую, более чем конфиденциальную информацию?

– А члены вашей семьи могли – ясное дело, не из злого умысла – кому-то рассказать про Тибета? – осведомился Крячко и прищурился в очередной раз.

– Я настоятельно предупредил всех своих домашних, что рассказывать кому-либо про Тибета недопустимо даже в самых общих чертах. Однако я боюсь, что кто-то случайно мог проговориться. Информация могла уйти из дома.

– Да, нам обязательно нужно поговорить с вашими близкими. Как бы собрать их всех? – проговорил Гуров и вопросительно взглянул на Романа Викторовича.

– Я сейчас всех их обзвоню, выясню, как скоро они смогут приехать домой. Хотя знаю, у кого какие дела, поэтому заранее скажу, что все смогут собраться никак не ранее двух часов дня. – Фоминин со вздохом развел руками.

– Хорошо, мы подождем, – взглянув на часы, сказал Лев Иванович.

– Да ради такого дела что ж не подождать? – согласился с ним Стас.

Профессор кивнул в ответ, сделал несколько звонков, после чего объявил визитерам, что в четырнадцать ноль-ноль вся семья будет в сборе.

Гуров еще раз взглянул на часы и спросил у Крячко:

– Предлагаешь ждать почти три часа?

– А что, у тебя есть другие соображения? – осведомился тот.

– У меня как-то так, совершенно случайно в багажнике завалялись две удочки телескопические и наживка. Тут, совсем рядом с поселком, я заметил отличное озерцо. Может, пока есть время, махнем туда?

– Идея просто шикарная! – заявил Стас. – Я только «за», к тому же обеими руками!

Опера сказали Роману Викторовичу, что к четырнадцати часам обязательно вернутся, и отправились к своему авто. Они выехали за пределы Столетова и вскоре остановились у озерца, берега которого поросли камышом. Доставая снасти, приятели договорились, что за время рыбалки не скажут ни единого слова о работе. Однако, изготовившись к лову и закинув удочки, они незаметно для себя заговорили о расследовании, только что начатом ими.

– Ну а ты как считаешь, куда мог запропаститься этот кот? – поинтересовался Лев Иванович, глядя на свой поплавок.

– Уверен, что его кто-то спер, – подсекая карася, ответил Стас без тени сомнения в голосе. – Других вариантов я не вижу. Скорее всего, он пошел в сад погулять. Кто-то приманил его валерьянкой, поймал, сунул в мешок и, как говорится, дай бог ноги.

– Да, не исключено, что все так и было, – сказал Гуров и тоже выдернул из воды рыбину. – Но тут возникает вот какой вопрос. Где находился этот котолов в тот момент, когда приманивал к себе Тибета? На улице или в каком-то соседнем дворе?

Крячко достал из банки червяка, озадаченно нахмурился и проговорил:

– Да, вопрос действительно не из простых. Со стороны улицы котокрад вряд ли сунулся бы. Там видеокамера. Вдобавок он запросто мог попасться на глаза кому-то из прохожих. Значит, скорее всего, вор находился в соседнем дворе. Только в каком? Их там три с разных сторон. Так что этот вопрос пока остается открытым.

– Но есть тут еще один довольно любопытный момент, – задумчиво, как бы про себя, произнес Лев Иванович, не отрывая взгляд от поплавка. – Каков вообще мог быть мотив кражи кота? Для чего этот самый Тибет кому-то мог понадобиться?

– Лева, это даже не вопрос, а удар ниже пояса! – заявил Станислав и невесело усмехнулся. – Я думаю, что если мы на него сможем ответить, то раскроем это кошачье дело в разы быстрее.

Их диалог прервал чей-то голос, донесшийся сзади. Судя по нагловатой интонации, этот человек чувствовал себя хозяином положения.

– Эй, мужики! А вам кто разрешил рыбачить на этом водоеме? Вы совсем оборзели! Здесь частная собственность, и за рыбалку вы должны заплатить! Ясно?

Опера неспешно оглянулись и увидели мордастого типа лет под тридцать, наряженного в крутой прикид. Невдалеке на пригорке стоял большой черный джип.

Лев Иванович окинул взглядом этого субъекта и спокойно поинтересовался:

– А где об этом сказано? Что-то никаких объявлений такого рода я тут не вижу. Кстати, кто хозяин этого болотца?

– А твое какое дело? – Мордастый фрукт выпятил грудь, сунул руки в карманы. – Твое дело платить и помалкивать. А то можно и промеж глаз заработать!

– И сколько же мы должны заплатить? – с искренним интересом осведомился Стас.

– По пять косарей выкладывайте и валите отсюда, пока целы! – чванливо объявил их оппонент. – А то сейчас пацаны сюда подвалят, отхватите по полной программе!

– По пять тысяч? – Лев Иванович саркастически хмыкнул и осведомился: – А не жирновато ли будет?

– Вы не согласны? Ну, хорошо! – со зловещими нотками в голосе проговорил их собеседник. – Сейчас вам ума вставят! – Он оглянулся и небрежно, в духе басмача из «Белого солнца пустыни», кому-то помахал рукой.

Из джипа тут же, словно чертики из табакерки, выскочили трое парней с бейсбольными битами в руках и быстрым шагом направились в их сторону.

– Кайф сейчас словите неописуемый! – заявил мордастый тип и ехидно ухмыльнулся.

– Это ты сейчас кайф испытаешь, чмо позорное! – заявил Стас, бросил удочку и стремительно, словно подброшенный пружиной, вскочил на ноги. – Пугать он нас надумал!

Наглец и ахнуть не успел, как жесткие руки Крячко скрутили его замысловатым кренделем.

Парни, один из которых Гурову показался знакомым, несколько опешили от увиденного, сразу же замедлили шаг.

– Если только дернетесь, то у этого сморчка мигом будет первая группа инвалидности! – прорычал Стас, еще сильнее стискивая противника в тисках своих рук.

– Да ты знаешь, кто я такой? – отчаянно взвизгнул тот.

– Фу! Я уже догадался! – Крячко нюхнул воздух, брезгливо наморщил нос и с отвращением сплюнул.

– Вы знаете, кто его батя? – выдал кто-то из группы поддержки.

– А вы знаете, кто мы? – Лев Иванович усмехнулся и сунул руку в карман, чтобы достать удостоверение.

– Вы полковник Гуров? – вдруг растерянно спросил один из этих парней, опустив свою биту.

– Да, Гуров, а также полковник Крячко, Главное управление уголовного розыска. – Сыщик измерил взглядом догадливого субъекта и проговорил: – Артемий Крючицкий, привлекался за мелкое хулиганство и как пособник медвежатника Хазара. Так?

– Ну да, было дело, – шмыгнув носом, подтвердил тот правоту Льва Ивановича. – Только это, гражданин начальник, вот сейчас вы не совсем правильно нас поняли. Мы никого не собирались бить и грабить. Это был пранк, розыгрыш, шутка. Мы создаем только видимость того, что на кого-то наезжаем, потом объясняем ситуацию и приносим извинения. Пусть пацаны подтвердят!

– Да, конечно!

– Разумеется! Само собой! – на разные голоса загалдели шутники, натужно изображая на своих лицах безмятежные улыбки.

– Ну и что мы с ними будем делать? Может, вызовем наряд из местного райотдела? – спросил Стас и вопросительно взглянул на Гурова.

– Да ладно, пусть валят отсюда на все четыре стороны. – Лев Иванович пренебрежительно махнул рукой. – Как говорится, овчинка не стоит выделки. Но вам, парни, я кое-что советовал бы зарубить на носу. Память у нас профессиональная, вы уже в ее анналах. Если вы где-то засветитесь как авторы чего-то нехорошего, то этот случай тут же потеряет даже намек на свою шутливость. Он в момент станет чем-то наподобие гири на вашу шею, фактом попытки вооруженного нападения на сотрудников уголовного розыска. Это очень серьезная статья. До вас дошло?

– Ну да, все ясно!

– Мы больше не будем! – нестройным хором откликнулись пранкеры.

– Иди, герой! – Крячко разжал руки и добавил: – Штаны постирай, а то твоим друзьям ехать придется в противогазе.

Мордастый тип на это ничего не ответил и, сопя носом, побежал за камыши.

Опять потянулись неспешные минуты рыбалки. Когда опера наудили около ведра карася, Гуров взглянул на часы и начал складывать удочку.

– Все, нам пора собираться! – объявил он Стасу.

– Эх, досада! Клев только разгулялся, – заявил тот, тоже выдернул удочку и начал ее складывать, сдвигать колена из углепластика.

К Фомининым они прибыли точно ко времени, к двум часам дня, как и обещали. Вся семья была уже в сборе. Опера в сопровождении хозяина дома вошли в гостиную и с порога увидели миловидную даму, сидящую на диване прямо напротив входа. Рядом с ней устроилась худощавая барышня лет семнадцати. Бесцельно прохаживался взад-вперед, скучающе позевывал фитиль лет двадцати трех.

На лице хозяйки дома было написано приветливое радушие. Дочка едва не сгорала от азартного любопытства. Надо же, всамделишные сыщики пожаловали! А вот в глазах Фоминина-младшего сквозила досада. Вот, мол, принесло вас! Какого черта вы сюда притащились?

На правах члена семьи здесь же присутствовала и Вега. Она грустно поглядывала на присутствующих, как будто понимала, что разговор будет идти про ее исчезнувшего друга.

Роман Викторович предложил гостям присесть и представил им членов семьи, хотя и так было яснее ясного, кто есть кто:

– Моя супруга Светлана Витальевна. Сын Леонид, студент Института современной экономики и управления. Катя, выпускница школы, абитуриентка МГУ. Наши гости. Лев Иванович Гуров, полковник, старший оперуполномоченный Главного управления уголовного розыска, Станислав Васильевич Крячко, тоже полковник и оперуполномоченный. Они любезно согласились заняться поисками нашего общего любимца Тибета.

Гуров заметил, что в тот момент, когда Фоминин произнес слово «любимца», на лице Леонида промелькнула чуть заметная ехидная усмешка. Закончив свой вступительный спич, Роман Викторович попросил членов своей семьи как можно откровеннее отвечать на вопросы гостей, чем вызвал очередную ехидную усмешку сына.

– Если позволите, я задам первый вопрос, – сказал Лев Иванович и сдержанно улыбнулся. – Я хотел бы спросить уважаемых дам, делились ли они со своими знакомыми личными впечатлениями о загадочных способностях Тибета? Если да, то с кем именно и когда?

Светлана Витальевна пожала плечами и сказала, что был такой случай. Она по секрету поведала о Тибете своей давней знакомой, можно сказать, лучшей подруге. Это ее бывшая одноклассница, которая работает в администрации одного из округов города.

– Женщина она очень серьезная, ответственная, слов на ветер не бросает. Да, собственно говоря, чего-то такого особенного я ей и не говорила. Упомянула только о том, что были не совсем понятные, трудно объяснимые моменты, когда кот и в самом деле вроде бы помогал моему мужу получить какую-то информацию, необходимую ему. Вот, собственно, и все.

Гуров понимающе кивнул и поинтересовался:

– А она к этому как отнеслась? Заинтересовалась и уточняла подробности или, наоборот, проигнорировала ваши слова и сменила тему разговора?

– Вот-вот! Вы совершенно правильно отметили, именно проигнорировала! Ей подобные темы совершенно не интересны. – Светлана изобразила на лице снобистскую скуку и повертела перед собой ладонью. – Эта Марина – воплощение скепсиса. Она не верит ни в приметы, ни в гадания, ни в какие-то вещие сны. Если бы, скажем, при ней наш кот вдруг заговорил по-человечески, то она, скорее всего, посчитала бы, что начала сходить с ума или стала жертвой глупого розыгрыша. Ну а кроме нее, я больше никому ни слова. Да, Рома… то есть Роман Викторович, меня предупреждал, чтобы я об этом феномене нигде не упоминала. Но каюсь, не выдержала и проболталась один раз. Хотя с учетом дремучего скепсиса Марины это, по-моему, ничего не значит.

Катя призналась, что про Тибета рассказывала двум своим подружкам. Девчонки самые обыкновенные, любопытные, болтливые, падкие на всякие секреты и тайны. Но все это в меру, не слишком. Их зовут Лида Василякина и Таня Ветренко. Рассказывали ли ее подружки про кота кому-либо еще, Кате было неизвестно.

«Непременно рассказывали, – тут же подумал Гуров. – А как же иначе? Раз удивилась сама, то непременно ошарашь еще кого-нибудь».

– Ну да, папа нас предупреждал, что про Тибета посторонним людям рассказывать не стоит, – произнесла Катя и конфузливо вздохнула. – Но я же не кому-нибудь говорила о нем, а своим лучшим подружкам. Они мне поклялись, что будут как могила!

Роман Викторович выслушал дочь и лишь удрученно покачал головой. Судя по всему, он не ожидал, что члены семьи пренебрегут его настояниями и будут с кем-то откровенничать.

– Ну да, как могила, – с нотками сарказма произнес он. – Ты обещала мне то же самое.

Леонид, черед которого высказаться настал последним, нахально улыбнулся и довольно резко проговорил:

– А на фига мне сдался этот шкодливый дармоед? Я про него вообще никогда не вспоминал. Какой смысл кому-то о нем рассказывать?

Лев Иванович внимательно его слушал и сразу же понял, что парень врет. Они со Стасом быстро переглянулись. Судя по всему, Крячко тоже уловил фальшь в словах Фоминина-младшего. Но вслух говорить опера ничего не стали. Гуров попросил Светлану Витальевну и Катю рассказать о позавчерашнем дне, поминутно изложить тогдашние события. Те сказали, что проводили главу семьи на работу и через какое-то время они тоже отправились по своим делам. Светлана поехала в «Горстройпроект», Катя отправилась на консультации, хотя, в принципе, ей это было ни к чему. Знаний этой девушке вполне хватало.

Тибет в это время находился здесь же, в гостиной, и куда-либо удирать не порывался. Поэтому утверждать, выходил он из дома или нет, мама и дочь не сочли возможным. Кот есть кот. Он ходит сам по себе, туда, куда ему заблагорассудится.

– А что вы можете сказать о своих ближайших соседях? Что это за люди, какие у вас с ними взаимоотношения? – проговорил Лев Иванович.

При этом он краем глаза продолжал наблюдать за Леонидом, который испытывал жуткое раздражение от разговора об усатом и хвостатом обитателе этого дома, крайне не любимом им.

Как явствовало из ответов Фомининых, сосед справа, профессор-физик Абрамян, был давним другом их семьи. Артур Каренович, хронический, пожизненный холостяк, по вечерам имел обыкновение время от времени заходить к Фомининым в гости. О пропаже Тибета он узнал одним из первых и принимал в его поисках самое активное участие. Заходил и минувшим вечером, очень сокрушался по поводу того, что найти кота так и не удалось.

О загадочных способностях Тибета Абрамян немного знал, но относился к этому весьма скептически. Для него абсолютными авторитетами были Ньютон и Эйнштейн. Все, что не объяснялось с позиции классической физики или хотя бы теории относительности, в его глазах являлось антинаучной ересью и шарлатанством.

– У Артура Кареновича три собаки и ни одного кота. Но Тибет ему нравился, – проговорил Роман Викторович и огорченно вздохнул. – Он не раз говорил мне об этом.

Сосед Фомининых слева возглавлял столичный филиал известной торговой сети. Дома он бывал редко, с соседями практически не общался. Ни кошек, ни собак у себя не держал. По мнению Фомининых, человеком он был мрачным и угрюмым. Семья у него имелась – жена и дочь, но в поселке они появлялись еще реже, чем он сам. Во всяком случае, последнюю неделю никого из них здесь не было.

Соседа с тыльной стороны, с которым граничил огород Фомининых, они знали еще меньше. Фасад его дома выходил на параллельную улицу. Поэтому следовало полагать, что круг его общения ограничивался теми людьми, которые проживали там. Во всяком случае, никто из Фомининых не мог припомнить, чтобы он хоть когда-нибудь появлялся на Чайковского.

– Так что о нем мы вам ничего не сможем сказать, – заявил профессор. – Я его за все это время, что мы здесь живем, видел, может быть, раза три-четыре, да и то мельком.

– Ничего, мы сейчас обойдем всех соседей, познакомимся и с ним, – сказал Крячко и чуть небрежно махнул рукой.

Тут Ленька, не вмешивавшийся в обсуждение соседей, неожиданно обронил:

– Да знаю я немного этого деда. – Парень пренебрежительно поморщился. – Он какой-то там доктор философии, малость свихнувшийся на этой почве. У него Гегель и Кант с языка не сходят. Спинозу обожает. Ну а Блаватская и Даниил Андреев – вообще его кумиры. Живет он замкнуто, родня к нему ездит редко. Разве что внук у него частенько бывает. Да и то только потому, что надеется прибрать к рукам дедов дом. Никакой живности у старика нет, так что никакой кот ему сто лет не нужен.

– А ты откуда это все знаешь? – спросил отец и недоуменно взглянул на сына.

– Так внучок этого деда – первый заводила на танцах в «Средилесье». – Ленька многозначительно ухмыльнулся. – Мы с ним на дискотеке в лагере при первой встрече даже малость подрались, потом помирились, скорешились. Он даже к деду в гости меня приглашал. Дней пять назад были, проведали. У старика весь дом – сплошная библиотека. Все только по философии. Скука неописуемая!

Слушая его, Гуров вновь мысленно отметил, что Фоминин-младший отчего-то не очень хочет, чтобы опера зашли к этому философу. С чего бы вдруг?

Сыщики задали хозяевам дома еще несколько уточняющих вопросов, после чего решили осмотреть придомовой участок, проверить состояние ограждения, чтобы оценить возможности Тибета пробраться к соседям.

Выйдя из дома, господа полковники тщательно изучили двор, клумбы, полосу декоративного кустарника, растущего вдоль фасада дома. Затем они осмотрели садово-огородную часть усадьбы. Здесь, как и во дворе, был образцовый порядок. Фруктовые деревья обрезаны, грядки прополоты, дорожки посыпаны песком.

Как показал осмотр, ограждение, отделяющее территорию, принадлежащую Фомининым, от соседей, было достаточно плотным. По бокам оно представляло собой металлический сайдинг, а с тыльной стороны – высоченную железобетонную плиту. Дыры, в которые могла бы прошмыгнуть мышь, кое-где имелись. А вот лазов, достаточных для перемещения кота Тибета с одного участка на другой, вроде бы не замечалось.

Покончив с осмотром, опера остановились подле яблони, усыпанной еще зелеными плодами.

Гуров огляделся и с нескрываемой досадой констатировал:

– И ограждение тупиковое, и ситуация пока что точно такая же. Кинолога бы с собакой вызвать, но я вижу, что вчера здесь пролил дождичек. Пусть и не сильный, но всякие следы он, скорее всего, смыл.

– Да, удружил он нам конкретно, – согласился Крячко с этими словами лучшего друга. – Если бы собака могла работать, то мы хотя бы узнали, в какую сторону подался этот Тибет. Ну так что, займемся соседями?

– Да, пожалуй, только это нам пока и остается. Идем!

Опера решили прогуляться по поселку, провести, так сказать, небольшую рекогносцировку. Они предупредили Романа Викторовича о том, что зайдут к нему еще раз, чтобы обсудить с ним то, что им удастся накопать.

Выйдя на улицу, они огляделись.

– Ну что, прямо отсюда пойдем по соседям? – спросил Стас, прищурился и окинул взглядом фасады домов, стоявших на противоположной стороне улицы.

– Давай лучше с той стороны начнем. – Лев Иванович кивком указал в сторону улицы Прокофьева. – Почему именно оттуда? Сам не знаю. Внутреннее чутье подсказало, что так лучше будет. Знаешь ли, я заметил, что Леньке очень не хотелось, чтобы мы зашли к деду его приятеля. Выходит, что-то очень мутное за ним кроется.

– Да, я тоже обратил на это внимание, – проговорил Стас. – Ну что ж, идем туда.

Приятели неспешно зашагали по добротно уложенному, ровному асфальту в сторону ближайшего перекрестка, чтобы там перейти на улицу Прокофьева.

– Что ты думаешь о Фомининых? – на ходу поинтересовался Гуров.

– Сам Роман, Светлана, Катя – вполне нормальные люди, – ответил Стас. – А вот их Ленька – это что-то с чем-то. Парень, как говорится, себе на уме, хитрый и пройдошливый.

– Согласен с тобой. Я того же мнения, – проговорил Лев Иванович. – Но если считать этого Леньку причастным к тому, что кот Тибет куда-то запропастился, то каков в таком случае мог бы быть его интерес?

– Думаю, чисто денежный, – сказал Крячко, глянул на фасады и крыши домов, напряженно наморщил лоб и продолжил: – Кот очень редкой породы, к тому же с какими-то аномальными способностями, для богатых любителей – невероятный раритет. Думаю, за такого котяру проказник Леня запросто мог срубить не один миллион в рублях. А может, и в долларах.

– Резонная мысль, – задумчиво произнес Лев Иванович, выслушав приятеля. – Но мне кажется, что есть смысл учесть и еще один серьезный фактор. Если информация об этом необычном животном ушла за бугор, то им вполне могли заинтересоваться тамошние спецслужбы. А если тут замешаны чьи-то шпионские конторы, то без помощи Александра Вольнова нам никак не обойтись.

– Думаешь, надо его подключить? – Стас с интересом взглянул на Гурова. – Вообще-то соображение дельное, но давай об этом потом поразмыслим. Ну что, попробуем зайти к профессору-философу?

На лице Гурова промелькнула ироничная улыбка.

– Да, я думаю, познакомиться с ним было бы не лишним. Тем более что его внучок, как я понял, фактически того же пошиба, что и Леня Фоминин.

Приятели свернули на улицу Прокофьева и неспешно зашагали в сторону большого коттеджа под высокой островерхой крышей прибалтийского фасона. Тыл этого здания выходил в сторону дома Фомининых.

Лев Иванович подошел к высокому кирпичному ограждению и нажал на кнопку звонка, укрепленную у железной калитки, вделанной в нишу стены и окрашенной под бронзу. Через некоторое время послышались чьи-то шаги. Калитка со щелчком распахнулась. Сыщики увидели крупного седовласого деда с пышной бородищей, которой наверняка позавидовал бы даже Леонардо да Винчи.

Хозяин дома окинул удивленным взглядом незнакомых визитеров, ответил на их приветствие и спросил:

– Вам кого?

– Мы из уголовного розыска, – сказал Гуров, после чего господа полковники показали этому деду свои служебные удостоверения. – Ищем потенциальных свидетелей одного происшествия, честно говоря, не совсем обычного. Нет-нет, речь идет вовсе не о преступлении века. Понимаете, пропал домашний питомец одного из ваших соседей, стоящий огромнейших денег. Учитывая данный факт, нам и пришлось взяться за это дело, на первый взгляд, совершенно пустячное.

– А у кого же это из моих соседей пропало такое диво? И что это за существо? – сразу же заинтересовался хозяин дома.

– Вы не поверите! – Стас негромко усмехнулся. – Это кот, но очень редкой тибетской породы. Принадлежит он жильцам вон того дома, их фамилия Фоминины. – Крячко указал взглядом на особняк, стоявший за ограждением, в окружении разросшихся деревьев.

– Потрясающе! – Старик удивленно покрутил головой и тоже хохотнул. – Сколько живу, с таким сталкиваюсь впервые. Ну что ж, проходите, будьте гостями. Готов ответить на все ваши вопросы.

Ленька не соврал. Весьма обширный дом старика и в самом деле больше походил на филиал какой-то большой библиотеки, причем преимущественно философской тематики. Как успел заметить Гуров, войдя в гостиную, хозяин этого дома являл собой педанта. В доме царил порядок, нигде ни пылинки, но обстановка была чисто функциональной, без каких-либо излишеств.

Хозяин, назвавшийся Николаем Евгеньевичем Рублевым, и его гости расположились в креслах у столика. Они попивали очень даже недурной кофе, который принесла моложавая статная особа средних лет, и говорили о возможных причинах пропажи соседского кота. Хотя начало беседы было несколько иным. Стас отпил из своей чашки и похвалил качество ее содержимого.

Рублев согласно кивнул в ответ и заявил, что его Ниночка – самый настоящий ас по части кулинарии.

– Она у меня года три служила домработницей, но четыре недели назад стала законной хозяйкой этого дома. Мы с ней узаконили наши отношения, – проговорил он вполголоса, как видно, одолеваемый желанием поведать гостям о своем счастье. – Она просто прелесть, само совершенство. Правда, не все мои близкие одобрили этот шаг. Особенно внук Леха, шалопай и бездельник. Он все ждал, что я прикажу долго жить и дом достанется ему. А дед взял и огорчил его, женился. Вот такой казус. Теперь, думаю, он больше ко мне ни ногой.

– Кстати, о вашем внуке. В вашем доме он бывал вместе со своими приятелями? – поинтересовался Гуров.

– Да, не так давно вместе с ним приходил сюда молодой человек, который назвался Леней, – ответил хозяин дома. – По-моему, вполне приличный, воспитанный юноша. Он студент какого-то крупного столичного вуза. А этот самый Леня что, каким-то образом может быть причастен к пропаже необычного кота?

– Пока трудно сказать. – Стас чуть развел руками. – Мы только сегодня взялись за это дело, занимаемся сбором информации, необходимой нам. Кстати, Николай Евгеньевич, этот Леня – сын ваших соседей Фомининых, хозяев кота.

– Ага, – буркнул Рублев, поставив чашку на стол. – Вон оно что! Надо сказать, парень грамотный. У нас с ним даже состоялся небольшой философский диспут о сущности самого понятия «информация». Друзья мои, может, еще кофе?

– Нет, спасибо, – сказал Лев Иванович. – Я вот что хотел бы спросить. У вас с Фоминиными общая стена, разделяющая ваши садово-огородные участки. Как вы считаете, кто-то посторонний мог бы незаметно пробраться через ваш двор и перемахнуть через нее к соседям?

– Теоретически возможно многое, даже то, что на практике нереально вообще, – потерев лоб кончиками пальцев, задумчиво произнес доктор философии. – Тем более что камерой видеонаблюдения я так и не обзавелся, хотя собираюсь установить ее уже давно. Да, при известной сноровке такое сделать можно. Правда, только днем. Ночью по двору гуляют мои песики-барбосики. Это немецкая овчарка и пара дворняг. Я их подобрал прямо с улицы. Жалко стало. А когда именно пропал этот кот?

– Позавчера, – рассматривая корешки фолиантов, теснящихся в соседнем книжном шкафу, флегматично ответил Крячко. – У кота был свободный выход во двор. Хозяева разъехались по своим делам, именно в это время он и исчез. Сам ли куда-то сбежал или кто-то ему помог, это нам пока неизвестно.

– А у вас какой-нибудь снимок этого кота имеется? – потерев пальцами кончик уха, спросил Рублев.

– Да, пожалуйста! – Гуров достал телефон и вывел на монитор фотографию Тибета, сброшенную ему Романом Викторовичем по блютусу.

– Ого, какой симпатичный котище! – восхитился хозяин дома. – Хоть я и не по этой части, но себе такого зверя завел бы. Никогда ничего подобного еще не видел!

– Он родом с Тибета, поэтому у него и кличка такая же – Тибет, – проговорил Лев Иванович, увеличивая изображение. – Вроде бы даже принадлежит к какой-то особой, королевской породе.

– Погодите-погодите. В прошлом году на своей территории я видел какого-то кота похожей масти. Да, точно! Только он проскочил очень быстро, и я толком не успел его разглядеть. Видите ли, на том месте, где у большинства здешних жителей грядки и тому подобное, у меня что-то наподобие мини-парка с газоном. Я посадил каштаны, липы, пару березок. Поэтому бываю там, когда мне хочется отдохнуть от книг, компьютера, работы вообще. Я сейчас заканчиваю книгу, где даю сравнительный анализ воззрений русских философов-космистов… Кстати! Надо бы у Нины спросить. Может быть, она тоже видела этого кота? Нина, тебя можно на минутку? – громко проговорил Рублев.

– Ты меня звал? – спустившись по лестнице со второго этажа, спросила та.

– Ниночка, взгляни, пожалуйста, на снимок и скажи, ты в нашем садике этого кота не замечала? – Доктор философии вопросительно взглянул на жену.

– Да, я видела его раза три, – сказала женщина, разглядывая снимок, и улыбнулась. – Такой красивый кот! Большой, взгляд умный, усищи! Последний раз он появлялся у нас с неделю назад. Я ходила выгуливать Пирата. Он погнался за этим котом. Тот кинулся удирать, мигом взобрался на березу, сиганул с дерева на стену, с нее спрыгнул на участок соседей, который прямо за нами.

– А позавчера, ближе к обеду или во второй половине дня, вы его не видели? – сцепив меж собой пальцы, осведомился Станислав.

– Так мы перед самым обедом вдвоем уехали в город. – Нина взглянула на мужа. – Тебе же что-то нужно было найти в Ленинской библиотеке, или как сейчас ее называют?

– Да, конечно! – Рублев стукнул себя по лбу. – Мы же действительно позавчера ездили в главную нашу библиотеку. Меня интересовали некоторые работы российских философов восемнадцатого века. Вернулись, по-моему, часу в пятом. Или позже? – Он вопросительно взглянул на жену.

– Да, именно в пятом часу мы и вернулись, – сказала та.

– То есть в то время, пока вас не было дома, чисто теоретически кто-то мог здесь побывать? – спросил Гуров.

– Мог, но только именно теоретически! – изобразив упреждающий жест, поспешил ответить на это хозяин дома. – Ключ от калитки существует в единственном экземпляре. Во дворе бегали отвязанные собаки. Они запросто спустят штаны любому человеку, который рискнет сунуться сюда.

– Но не тронут того, кого хорошо знают? Особенно если он еще и принесет им чего-то вкусненького. Так или нет? – полюбопытствовал Лев Иванович и выразительно взглянул на Рублева.

– Вы имеете в виду моего внука? – Тот несколько растерялся и как-то совсем не по-профессорски поскреб пятерней затылок.

– Не только его, а еще и Леню Фоминина, – сказал Гуров, наморщил лоб и продолжил: – Нет-нет, не надо думать, что я считаю этих парней преступниками и прямо сейчас готов защелкнуть наручники на их запястьях. Ни в коем случае! Я всего лишь пытаюсь рассмотреть все возможные версии. Скажите, Николай Евгеньевич, а соседи напротив вас, через дорогу, люди достаточно адекватные? С ними можно нормально общаться?

– Вы хотите спросить у них, не приходил ли кто-нибудь сюда в наше отсутствие? – Рублев понимающе покачал головой.

– Вы правы. Именно это нам и было бы нелишним выяснить, – ответил сыщик и поднялся с кресла. – Николай Евгеньевич, еще вопрос. Мы могли бы осмотреть заднюю часть двора со стороны Фомининых?

– Да, – поддержал эту тему и Станислав. – Вдруг там обнаружатся какие-нибудь следы?

– Разумеется! Идемте! – Рублев простер руку к двери.

Заднюю часть двора, оформленную под мини-парк, где росли березки, рябинки, каштаны и даже дубок, украшали несколько самодельных скульптур, сработанных из старых автопокрышек. Причем не тяп-ляп, а вполне профессионально, с выдумкой и вкусом. Особенно удачно получились у автора жизнерадостный Змей-Горыныч и добродушный инопланетянин.

– Архитектор оставил на память? – поинтересовался Стас, кивнув в сторону этих резиновых творений.

– Нет, это я сам баловался, – несколько смущаясь, признался доктор философии.

– Супер! – оценил его работу Крячко.

Опера прошли вдоль железобетонного ограждения высотой в два с лишним метра и ничего особенного не обнаружили. Правда, Лев Иванович заметил вмятины в земле наподобие тех, какие могла бы оставить лестница, прислоненная к ограде. Но Рублев тут же пояснил ему, что пару дней назад он пользовался лестницей, снимал с ограждения ловушку для ос и шершней.

Уже на улице Гуров обернулся к хозяину дома и проговорил:

– Николай Евгеньевич, мы не прощаемся. Надеюсь, вы не будете против, если вдруг у нас появятся какие-то еще вопросы и мы вас снова побеспокоим?

– Ну да, разумеется, не против! – ответил тот. – Мы по мере возможностей и сами поищем кота Тибета, поспрашиваем о нем.

– Да, это было бы просто замечательно! – сказал Крячко. – Но у нас к вам будет одна настоятельная просьба. Пусть все то, что мы здесь обсуждали, останется строго между нами. Хорошо?

– Конечно, разумеется! – заявил доктор философии.

Выйдя на улицу, Стас вполголоса обронил:

– Дает мужик! Ему уже лет семьдесят, его Нине – около сорока. А ведь эти молодожены, глядишь, еще и ляльку состряпают! Молодец философ! Ничего не скажешь.

– Да, за них можно только порадоваться. – Гуров чуть заметно усмехнулся. – Но когда же мы наконец-то сможем порадоваться за тебя? Тоже когда тебе стукнет семьдесят?

– Ты абсолютно прав. Именно когда мне стукнет семьдесят, я и обрету тихую семейную пристань. Закреплю на реях паруса, брошу якорь и начну потихоньку обрастать водорослями и ракушками, подобно старому, потрепанному штормами линкору, – проговорил Стас и мечтательно причмокнул.

– Ну да, ну да, – в его же тональности продолжил Лев Иванович и похлопал приятеля по плечу. – Ну так что, давай делить направления.

– Уговорил. Поступим так. Моя сторона – правая, твоя – левая. Берем от дома Рублевых по два двора, потом переходим на другую сторону и идем навстречу друг другу, – предложил Станислав, широко жестикулируя.

– Принято! – одобрил Лев Иванович предложение лучшего друга и добавил: – Я думаю, расспрашивая про тех людей, которые могли проникнуть во двор Рублевых, стоит озвучить такую инфу. Мол, в округе завелись некие ловкачи, которые готовят серию крупных краж. Вот мы и пытаемся выйти на их след. Как ты на это смотришь?

– Нормально смотрю, – ответил Крячко, немного подумал, потер пальцами подбородок и добавил: – Ну а насчет кота расспрашивать, я думаю, надо бы вот в каком ключе. Дескать, у одного тутошнего профессора сбежал подопытный кот. Но у кого конкретно, говорить, мне кажется, не стоит.

– Это само собой, – сказал Гуров и направился к коттеджу, стоявшему слева от дома Рублевых.

Но ему не повезло, в доме никого не оказалось. Может, там кто-то и был, но выйти не пожелал. Лев Иванович напрасно около минуты нажимал на кнопку звонка и слушал истошный басовитый лай дворового барбоса.

Зато в трехэтажном доме с колоннами живая душа нашлась. Это был пожилой гражданин в спецовке, назвавшийся сторожем, дворником и работягой на все остальные случаи жизни. По его словам, на улицу он выходил очень редко, при этом никакого внимания на то, что происходило по соседству, не обращает. Кота, снимок которого показал ему нежданный гость, он не видел. Да и вообще, хозяев дома нет, а без их санкции давать какую-либо информацию незнакомым людям ему не положено. Устроиться сюда на работу было весьма непросто, поэтому своим местом он очень дорожил.

Гуров перешел на другую сторону улицы. Через решетку кованой калитки он увидел молодую женщину, подле ног которой крутилась белая болонка. Эта дама шла по просторному двору двухэтажного коттеджа оригинальной архитектуры, с крышей в форме купола обсерватории, с двумя островерхими башенками по краям. Лев Иванович окликнул ее. Когда она подошла к калитке, он поздоровался с ней, представился и показал удостоверение. Видный мужчина ее явно заинтересовал.

Она широкой улыбкой ответила на его приветствие и спросила:

– Вас что-то интересует?

Женщина выслушала пояснения визитера, понимающе кивнула и сказала, что порадовать его ей нечем. Позавчера она весь день провела у себя в офисе, поэтому, увы, ничего из того, что происходило на улице, видеть никак не могла.

Увидев снимок Тибета, дама восхитилась:

– Ой, какой милый котик! Просто прелесть! Это что за порода?

Услышав от гостя, что кот королевских кровей, да еще и родом из Тибета, она огорченно вздохнула.

– Такой, наверное, стоит колоссальных денег. Для этого котика нужно нанимать персональную охрану. Выпускать такое живое сокровище без присмотра все равно, что бриллиант каратов на двадцать оставить посреди улицы в надежде на то, что его никто не присвоит. За информацию о жуликах большое вам спасибо, а насчет котика я поспрашиваю своих знакомых. Представляю, что сейчас переживают его хозяева. Если вас не затруднит, сбросьте мне его фото на смартфон. Было приятно познакомиться с вами! Надеюсь, мы еще увидимся, – рассматривая снимок кота на мониторе своего гаджета, дама одарила Гурова блистательной улыбкой.

Лев Иванович из вежливости ответил ей тем же, попрощался с этой дивной особой и зашагал дальше, ощущая взгляд, нацеленный ему в спину.

Хозяева следующего дома, построенного в латиноамериканском стиле, оказались серьезными и деловитыми людьми. Выслушав сообщение о возможном появлении неких граждан с нехорошими намерениями, супруги переглянулись и тут же приняли решение срочно модернизировать охранную сигнализацию. Позавчера они весь день провели у себя и не видели, подъезжал ли хоть кто-нибудь к дому Рублевых. На фотографию кота собеседники Гурова взглянули лишь вскользь. Они тут же уведомили сыщика о том, что никакая домашняя живность их нисколько не интересует. Впрочем, визитку, предложенную Львом Ивановичем, эти люди все же взяли и дали обещание немедленно позвонить ему, если пропавший кот вдруг окажется в их поле зрения.

В следующем по этой улице доме ни жильцов, ни обслуги не оказалось.

Гуров продолжил свой путь и увидел Станислава, идущего ему навстречу.

– Как у тебя? – осведомился тот.

– В двух домах вообще никого нет. В других никто ничего не видел. У тебя как результаты? – в свою очередь спросил Гуров.

– Почти то же самое. Никого нет. Ничего не видели. Но один мужик мне сказал, что позавчера на этой улице работали электрики, вроде бы из «Сельмосэнерго». Они могли видеть тех людей, которые приходили к Рублевым.

– Вот! – обрадовался Гуров. – Это уже зацепочка, хоть и крохотная. Ты молодец, Стас!

Лев Иванович тут же связался с начальником информационного отдела главка майором Жаворонковым, в нескольких словах изложил суть своих поисков и поручил ему найти координаты, а также контакты энергокомпании, обслуживающей поселок Столетово. Тот выслушал Гурова и пообещал найти информацию, необходимую ему, в течение ближайших десяти-пятнадцати минут.

Полковник выключил связь, взглянул на приятеля и сказал:

– Ну что, давай еще раз зайдем к Рублевым? Пока мы обходили их соседей, у меня к ним появились кое-какие вопросы.

– Зайдем. Почему бы и нет? У меня, кстати, тоже появилась пара вопросов к этим людям.

Старинные друзья подошли к калитке. Гуров нажал на кнопку звонка, и менее чем через минуту к ним снова вышел Николай Евгеньевич Рублев.

Сыщики вежливо отклонили его любезное предложение зайти в дом. Вопросы, в общем-то, предполагались короткие, ответы – еще короче, на уровне «да-нет». Поэтому не было смысла разводить китайские церемонии.

После этого Крячко осведомился:

– Скажите, Николай Евгеньевич, а этот дом вы строили лично или купили уже готовый?

– Я готовым его взял. Лет восемь назад это было. Раньше тут жил архитектор. Говорят, бабник, каких поискать! – без тени иронии ответил Рублев.

Гуров с трудом подавил ироничную улыбку, Крячко невольно закашлялся, а потом невозмутимо и довольно сухо проговорил:

– Это бывает. Так вот, в контексте того, что здесь проживал человек, не чуждый строительным делам и склонный к амурным утехам, я хотел бы уточнить такой момент. Скажите, осматривая дом после покупки, вы не находили в подвале или где-то еще каких-то потайных ходов, лазов, ведущих на соседские территории? Тут дело вот в чем. Лет пять назад, расследуя одно дело, мы столкнулись с таким необычным курьезом. Некий донжуан, желающий без опаски встречаться с соседкой, втайне от своей жены прокопал из своего погреба подземный ход на участок, расположенный рядом. Вечерком он пробирался туда, где его уже ждала дама сердца. А вдруг и у вас здесь есть что-то похожее?

Лев Иванович фыркнул и поспешил закрыть рот рукой.

Николай Евгеньевич озадаченно потер подбородок и проговорил:

– Ага! Стало быть, вы предполагаете, что некто, то бишь мой внук со своим другом, могли бы воспользоваться таким вот не совсем обычным способом проникновения на участок Фомининых для похищения кота?

– Ну, в общем-то, да, – ответил Стас. – Учитывая высоту стены, перебираться через нее слишком рискованно. Кто-то может заметить. А при наличии лаза скрытность вполне гарантирована.

– Слишком уж придирчиво дом и хозяйственные объекты я не осматривал, но в обычном, дежурном порядке прошел везде и каких-либо тайных ходов не заметил.

– Понятно, – с заметным огорчением произнес Крячко.

Надо же, такая замечательная версия накрылась!

– Теперь мой вопрос, – вступил в разговор Гуров. – С той поры, как здесь последний раз гостил ваш внук, у вас не возникало ощущение, что в ваше отсутствие в комнатах кто-то бывает? Ну, вроде того, домовой расшалился?

Рублев лишь успел открыть рот, как позади него показалась Нина. Судя по всему, она была настроена чрезвычайно решительно.

– Так, мужчины! Нечего тут стоять, идемте в дом. Я там стол накрыла. А то соседи невесть что подумают о нас. Скажут: «Хороши хозяева! Держат гостей на пороге, в дом не пригласят!»

– Друзья мои, – Николай пожал плечами. – Я предлагаю вам подчиниться требованиям этой милой дамы. Она тут законная хозяйка, поэтому я с ней никогда не спорю. Так что поднимаем руки и сдаемся этому Суворову в юбке.

– Сдаюсь! – Станислав, памятуя о накрытом столе, поднял руки и шагнул во двор.

Когда они с Рублевым опрокинули по маленькой коньяка – Гуров, будучи за рулем, свою рюмку всего лишь символически поднял, – разговор был продолжен.

– Лев Иванович, говоря о расшалившемся домовом, вы имели в виду, не прежний ли хозяин, имеющий дубликаты ключей, тайком бывает в нашем доме? – Николай Евгеньевич вопросительно взглянул на Гурова и продолжил: – Поспешу вас заверить, что человек он, на мой взгляд, вполне порядочный и на подобные проделки решится едва ли.

– Нет-нет, речь вовсе не о том архитекторе-донжуане. – Полковник отрицательно помахал рукой. – Дело в другом. Ведь и у того архитектора может быть весьма хитроумный и предприимчивый племянник или какой-то другой родственник. Верно? Кто знает, какие у него могут быть планы, настроения, устремления.

Рублев подпер голову кулаком, глубоко задумался на пару минут, потом откинулся в кресле и проговорил:

– Лев Иванович, у вас мощная логика и философский склад ума, что позволяет вам реально оценивать те или иные обстоятельства. Да, вы правы. Не все так просто в этой жизни. Я ведь даже не подумал о чем-то таком, что может создать мне проблемы. А ведь стоило бы!

По его словам, они с Ниной уже решили, что прямо завтра купят систему видеонаблюдения. Ну а теперь супруги пришли к выводу, что надо поменять и все замки. Хотя, с точки зрения здравого смысла, это нужно было бы сделать самому Николаю сразу после покупки дома. Ну а что касается вопроса о домовом, то на этот счет у Рублева было определенное мнение. Если какой-то Кузя в его коттедже и шастал, то им мог быть только внук Лешка. Впрочем, этот парень в ближайшее время здесь едва ли появится. Очень уж он разочарован женитьбой деда. Крайне расстроен!

Из-за этого Нина, которую огорчила реакция родственников мужа на официальное оформление их брака, уже предлагала Николаю Евгеньевичу оформить развод. Она хотела, чтобы его дети и внуки успокоились, чтобы он восстановил прежнее общение со своей родней.

Но тот категорически с нею не согласился, мотивируя это тем, что его родным надо научиться уважать личный выбор своего отца и деда, на который он имеет полное право. Да и вообще развестись с такой женщиной, как она, было бы величайшей глупостью с его стороны.

– Николай Евгеньевич, а у вас есть адрес того лагеря, где отдыхает ваш внук? – отложив вилку, поинтересовался Стас.

Рублев утвердительно кивнул и сказал, что лагерь находится не так уж и далеко от Столетова, всего в полусотне километров. Из его слов явствовало, что располагался он не у Одинцова, как предполагал Роман Фоминин, а у поселка Брыкалино.

– По пути, как туда едешь, есть речка, – хозяин дома, не глядя, указал рукой куда-то в сторону восхода. – Не помню ее названия. Вроде бы Сомовка, что ли. Как только проезжаешь через речку по мосту, сразу нужно свернуть вправо. Там впереди лес. В нем, на берегу Сомовки, находится лагерь, который называется «Средилесьем». Видимо, его так окрестили по аналогии с толкиеновским Средиземьем.

Как ему рассказывал во время своего последнего визита внук Лешка, раньше это был пионерлагерь, который в девяностые купила какая-то торговая компания. Но она обанкротилась, и лагерь в счет погашения долгов стал собственностью какой-то столичной строительной фирмы, не желающей афишировать себя. Новый владелец реконструировал и модернизировал территорию лагеря, оттюнинговал тамошние объекты. На сегодняшний день это весьма престижная точка притяжения самых разных молодежных группировок и объединений, как гуманитарной, так и технической направленности.

Впрочем, помимо организованных групп, приехавших туда, чтобы пообщаться со своими коллегами и единомышленниками, обменяться с ними идеями и практическим опытом, в «Средилесье» хватало и дикарей-одиночек, которые искали свои ориентиры в жизни. Они находили их в музыке, спорте, исторической реконструкции.

Внук Рублева Леха и Ленька Фоминин были из таких вот ситуационных искателей новых жизненных впечатлений и не самых опасных приключений. Они хотели и дозу адреналина получить, и не слишком при этом рисковать.

Опера покончили с обедом и договорились с Рублевым о том, чтобы постоянно быть на связи. Они решили обойти соседей Фомининых по улице Чайковского, а потом съездить в «Средилесье», чтобы там пообщаться с внуком философа Лешкой.

Как и на улице Прокофьева, на Чайковского они тоже определили круг поиска и пошли каждый по своему направлению.

Гуров первым делом отправился к физику, хроническому холостяку Абрамяну. Подойдя к калитке, он нажал на кнопку звонка. Физик оказался дома, вышел со двора и с изрядным удивлением воззрился на незнакомого визитера. Лев Иванович поздоровался с ним, представился и пояснил причину своего визита.

Профессор пожал плечами и сказал, что о пропаже кота ему известно. Он сам очень надеется на то, что тот найдется, однако чего-то такого существенного, способного помочь найти Тибета, не знает.

– Если бы я хоть что-то ведал о том, куда мог запропаститься Тибет, то, конечно же, сказал бы об этом Роману. – Абрамян немного помолчал и добавил: – Знаете, в невероятные способности этого кота я не верил и никогда не поверю. Но ведь Роману он очень дорог. Поэтому я готов оказать ему любую помощь. Только вот какую именно? Чем я могу быть полезен в данном случае?

– Скажите, в последние несколько дней, до того как Тибет исчез, на этой улице вы не замечали чего-то странного или подозрительного? Допустим, каких-то незнакомых вам людей, которые чем-то привлекли ваше внимание? Скажем, неадекватным поведением, повышенным интересом к людям, проживающим здесь?

Профессор снова ненадолго задумался и ответил:

– Да вроде бы ничего такого на глаза мне не попадалось. Тем более что дома днем я бываю нечасто. Хотя если покопаться в памяти, то, наверное, что-то такое было. Да! Причем не так уж и давно. Примерно неделю назад, уже вечерело. Я решил зайти к Роману, попить чайку, поиграть в шахматы. Это у нас часто случается. Я вышел со двора, запер калитку и в этот самый момент боковым зрением заметил большой черный японский седан, который не спеша катил по нашей улице. Сам не пойму, отчего у меня вдруг возник вопрос. Кто это едет и чего ему здесь нужно? Стекла у машины были густо тонированные, поэтому внутри нее разглядеть я ничего не мог. А на номер, честно скажу, вообще не обратил внимания.

– Куда же направилась эта машина? – спросил Лев Иванович.

Он вдруг понял, что это хоть какая-то зацепка.

– Куда? Вон на том перекрестке свернула влево, в сторону улицы Паустовского, и больше я ее не видел. Не знаю, кто это был и что тут делал, но у меня возникло такое ощущение, что человек, сидевший в этой машине, здесь что-то высматривал.

Гуров поблагодарил Абрамяна, оставил ему свою визитку и напоследок поинтересовался, не знает ли тот своих соседей справа.

– Я немного знаком с ними, – ответил профессор. – Это дом академика Самойлина. Здесь он бывает довольно редко. Чаще по выходным. Впрочем, позвоните в калитку. Может быть, кто-то и откликнется.

Однако из дома Самойлина никто не вышел.

Лев Иванович перешел на другую сторону улицы и позвонил в калитку гламурного коттеджа, раскрашенного в стиле Пикассо.

Молодой ломовик, вышедший из дома, не слишком-то приязненно осведомился, кто пришел и по какому поводу. Увидев служебное удостоверение сыщика, хозяин дома сразу заявил, что никого не видел и ничего не знает, после чего, ни секунды не мешкая, скрылся за калиткой.

Жильцы еще двух домов, стоявших в этом ряду, оказались куда более адекватными людьми, но какой-либо полезной информации дать полковнику не смогли.

Гуров попрощался с бабулей из коттеджа, построенного в форме рыцарского замка. Она уже знала о пропаже, приключившейся у Фомининых, и все жалостливо сетовала по поводу того, что бедного котика могли украсть какие-то лиходеи.

После этого подошел к Стасу, который что-то горячо обсуждал с соседом той старушки. Оказалось, что этот гражданин был крупным специалистом в области зоологии, открывшим в Подмосковье новый подвид мыши полевой. Он тоже знал об исчезновении Тибета и имел на этот счет свою точку зрения. Этот ученый муж считал, что кот запросто мог уйти от Фомининых сам, поскольку в нем, вероятнее всего, проснулись дикие гены. Они-то и принудили своего обладателя покинуть дом и податься в вольную природную среду.

– Вот давайте возьмем для примера моего Барсика. – Хозяин дома указал на здоровенного лохматого котяру, копию дикого манула, который стоял позади него и с очевидным подозрением рассматривал незнакомцев. – Он как зимой, так и летом может на добрую неделю уйти из дому. Ходит по лесам, охотится на мелких зверьков и птиц, потом возвращается. Поест чего-то домашнего, отоспится и опять отправляется в лес. Ему уже лет семь. Он все время ведет полудикий образ жизни. Так что я нисколько не исключаю, что и кот Фомининых мог вспомнить, кто он такой есть по природе своей, и уйти в леса. Кстати, если, конечно, не секрет, почему поисками этого кота занялось такое серьезное ведомство, как ваше?

– Видите ли, этот кот сам по себе, просто как представитель редчайшей породы, стоит многих миллионов, пусть даже и в рублях. Но с учетом того, что он, вполне возможно, вообще является последним из тибетцев, его стоимость может достигать миллионов уже в долларах, – ответил Лев Иванович с некоторой значительностью в голосе.

– Поэтому-то мы в первую очередь и предполагаем, что кота могли похитить, – добавил Станислав Васильевич.

Услышав вопрос Гурова о том, сколь падок Барсик на валерьянку, зоолог отрицательно покрутил головой, усмехнулся и проговорил:

– Он в этом смысле стопроцентный трезвенник. Да, был такой случай. Его лет пять назад пытались украсть, пробовали приманить валерьянкой. Я вот как об этом узнал. Домой приехал, а вон там, подле ворот, в траве стоит мисочка, а в ней какая-то жидкость. Понюхал – валерьянка. Идут мимо соседи, рассказывают, что сегодня через окно видели, как два каких-то поганца пытались поймать Барсика. Так он их так деранул своими когтями, что они тут же запрыгнули в свою машину и дали отсюда ходу. Кстати, а кот Фомининых валерьянку любил?

Лев Иванович чуть заметно покачал головой.

– Вот в том-то и беда, что любил, – с оттенком досады проговорил он.

– Ну, тогда, скорее всего, его и в самом деле похитили, – с сочувствием сказал зоолог. – Значит, это позавчера случилось? – уточнил он.

Услышав, что у Фомининых кот пропал действительно именно позавчера, он пообещал сыщикам поговорить со своими дальними соседями по улице. Вдруг, мол, от кого-то из них удастся узнать что-то дельное?

Уже собираясь отбыть из Столетова, опера, как и намечали, напоследок заглянули к Фомининым. Ленька к этому моменту уже свалил в лагерь. По просьбе Гурова Роман Викторович сбросил на его флешку позавчерашнюю запись камеры наблюдения. Лев Иванович считал, что есть смысл иметь хоть какую-то запись. Это куда лучше, чем вообще никакой.

Услышав его вопрос о записях за всю прошедшую неделю, хозяин дома сказал, что как раз за последние семь дней таковые имеются. Все те, что делались ранее, уже стерты.

– Ну так давайте просмотрим запись недельной давности, – сказал Лев Иванович, глядя на экран монитора. – По словам вашего соседа, в конце дня по Чайковского проезжал подозрительный черный седан. Вдруг он попал в объектив?

– Сейчас поищем, – включая ускоренную перемотку, негромко произнес Фоминин.

Опера напряженно смотрели на экран. Неожиданно они увидели, как с левой его стороны в центр, по улице, схваченной объективом камеры лишь частично, двинулся черный японский седан. Всего на мгновение в кадре промелькнул его номерной знак, зафиксированный под большим углом. И все. После этого была видна лишь крыша автомобиля, проплывшая за оградой.

– Блин! – досадливо обронил Крячко, не отрывая взгляда от монитора. – Номер вообще никак не высветился.

– Ничего, запись ребятам из информационного отдела отдадим, пусть в своей лаборатории поработают над ней. Может, они хотя бы часть номера как-нибудь расшифруют, – задумчиво проговорил Гуров. – Хотя чего тянуть? Я прямо сейчас через свой сотовый сброшу все эти видеозаписи нашим информационщикам. – Он быстро потыкал пальцем в сенсорный экран своего гаджета, и когда тот пиканьем уведомил его о том, что информация ушла на нужный адрес, с сомнением произнес: – Меня смущает вот какой момент. Имеет ли тот человек, который ехал в этой тачке, хоть какое-то отношение к пропаже кота? Реальный ли это след?

– Мне кажется, что имеет! – Стас негромко пристукнул ладонью по столу. – Смотри! В кадре промелькнуло десятка три машин, которые прошли по улице Чайковского в течение дня. Все они гнали с приличной скоростью, никак не ниже тридцатки. Этот ехал чуть быстрее пешехода. Отсюда возникает вполне закономерный вопрос. Куда он крался и почему?

Лев Иванович невольно усмехнулся и произнес:

– Прямо как в том анекдоте. Гаишник говорит водителю асфальтоукладочного катка: «И куда это мы крадемся, что собираемся нарушить?» В принципе, смутное ощущение причастности того субъекта, который ехал в седане, к исчезновению Тибета как бы имеется. Но вот какой-то твердой уверенности в этом я не ощущаю.

– Но ведь по-настоящему надежных, реальных зацепок у нас пока что просто нет, – заявил Крячко. – Так что эту тачку нам в любом случае придется поискать.

– Поищем, конечно, – пробурчал себе под нос Гуров, думая о чем-то своем. – Теперь у нас в планах визит в «Средилесье». Ну так что, поехали?

– Да, будем собираться. – Стас взглянул на часы и вполголоса протянул: – Пора в путь-дорогу.

– Вы уже уходите? – Фоминин вопросительно взглянул на своих гостей. – А перекусить? Светлана Витальевна приготовила кое-что очень вкусное, ждет нас к столу.

– Ой, нет! Спасибо. – Станислав сделал большие глаза, похлопал себя по животу и отрицательно покрутил головой. – О еде я даже думать не могу!

– Премного благодарен, но, откровенно говоря, я тоже пас, – проговорил Лев Иванович и добавил: – Лучше в следующий раз. Хорошо?

– Ну хорошо. – Роман Викторович чуточку огорчился. – В следующий так в следующий.

Опера быстренько попрощались с ним и поспешили к машине, пока их не взялась уговаривать хозяйка дома.

Сев на водительское место, Гуров первым делом созвонился с начальником информационного отдела майором Жаворонковым, которому поручил тщательно изучить записи камеры видеонаблюдения и попытаться расшифровать госномер черного седана. Тот пообещал выполнить это задание не позже вечера этого дня, кроме того, сообщил сыщику о том, что электрики «Сельмосэнерго» в последние дни никаких работ в Столетове не выполняли.

Запустив мотор, Лев Иванович развернулся. Вскоре его машина выехала за пределы поселка и по асфальтированной дороге весьма среднего качества покатила в сторону речки Сомовки.

– С электриками у нас пролет, – глядя на дорогу, сообщил Гуров старинному другу. – «Сельмосэнерго» своих работяг в Столетово не посылало. Скорее всего, глава здешней администрации решил сэкономить и нанял какую-то левую шарашку, у которой нет ни адреса, ни счета. Вряд ли мы их сможем найти.

– Если даже и отыщем, то эти халтурщики нам хрен что скажут, – проговорил Стас и язвительно хохотнул. – Работают они без лицензии, налогов не платят, положенные технологии не соблюдают. Нет, эти ребята ни в жизнь не признаются в том, что были в Столетове и, тем более, кого-то там видели. Зацепка оказалась дохлой. Полный облом!

Машина не слишком-то резво двигалась по ветхому асфальту. На таких автобанах всегда был риск встретиться с чем-то неожиданным и малоприятным. Гуров озирал окрестности и размышлял о теперешнем расследовании.

– О чем задумался? – неожиданно спросил Станислав, нарушив затянувшееся молчание.

– Перемалываю в мозгах ту информацию, которую мы все-таки получили, – ответил Лев Иванович, усмехнулся и добавил: – Мне все никак не удается свыкнуться с мыслью о том, что в данный момент наша главная задача – поиск кота. Сколько работаю в угрозыске, такое странное дело у нас впервые. Самое хреновое состоит в том, что мы с тобой располагаем мизером исходной информации, на которой не построишь хотя бы приблизительную версию. Ну, Петр! Вот уж удружил!

– Да, ты прав, – глядя на дорогу, проговорил Крячко и удрученно вздохнул. – У тебя по «Средилесью» какие-то задумки есть?

– Да какие задумки? – Гуров аккуратно разминулся с «Порше», вылетевшим на осевую, обозвал его водителя полным кретином и продолжил: – Надо аккуратно, не привлекая к себе лишнего внимания, выяснить у тамошних обитателей, где могли быть позавчера в течение всего дня два приятеля – Леонид Фоминин и Алексей Рублев. Если вдруг окажется, что все это время в лагере они отсутствовали, то тогда появится смысл уточнить, где же эти ребята могли быть и чем заниматься.

– То есть ты все же подозреваешь этих фруктов в причастности к исчезновению кота, считаешь это возможным? – спросил Стас.

– Пока да, потому что каких-то других подозреваемых у нас попросту нет.

Вскоре они увидели впереди синюю ленту реки в обрамлении верб и осин.

– Надо же, какая красота! – с ноткой пафоса проговорил Станислав и восхищенно покрутил головой. – Интересно, как тут насчет рыбалки?

– Неужели тебе еще хочется? – сбавив скорость перед мостом, осведомился Гуров.

– Лева, рыбы, так же, как и водки, много не бывает! – несколько даже залихватски выдал Крячко.

Бывший пионерлагерь «Звездочка», ныне именуемый «Средилесье» и принадлежащий черт знает кому, располагался посреди роскошной лиственно-хвойной рощи, невдалеке от речки Сомовки. Даже издалека был заметен насыпной, искусственный пляж, устроенный на ее берегу. Смотрелся он весьма привлекательно. Несмотря на то что день уже шел к концу и полуденное пекло миновало, на песке валялись несколько отдыхающих. Еще столько же народу плескалось в воде.

Опера остановились у широко распахнутых ворот. Территории лагеря была огорожена плотным дощатым забором выше человеческого роста, покрашенным в светло-голубой цвет. На просторном пятачке, укатанном колесами авто, размещалась парковка для посетителей лагеря. Там стояли несколько весьма небедных авто престижных марок.

Опера вышли из машины и заметили с внутренней стороны двора, у самых ворот небольшую стеклянную дежурку. Не сговариваясь, приятели направились к ней, чтобы у вахтера, если таковой там имелся, взять хоть какую-то информацию о лагере.

В дежурке они увидели рослого мужчину в униформе одного из столичных частных охранных предприятий. Тот сказал, что его зовут Александром, и пояснил визитерам, что его главная задача состоит в том, чтобы не допускать несанкционированного заезда на территорию легкового и грузового автотранспорта. Кроме того, охранник следил за порядком на обозримой от ворот территории, отвечал за то, чтобы там не бесчинствовали граждане, лишенные тормозов. По его словам, здесь он дежурил уже второй год, поэтому многих здешних завсегдатаев знал в лицо.

Далее Александр упомянул о том, что самые спокойные и доброжелательные гости лагеря – это художники, участники семинаров по интеллектуальному и психологическому развитию. Да и члены религиозных общин, например, кришнаитов, которые иногда тоже появляются в «Средилесье», в общем-то, особого беспокойства тоже не доставляют. А вот самые беспокойные и шумные, шебутные, как выразился собеседник оперов, это рок-группы и их фанаты, рэперы, некоторые команды байкеров. Некоторые спортсмены, представляющие различные виды единоборств, тоже не раз доставляли серьезное беспокойство охранникам лагеря и его руководству.

По словам Александра выходило, что всего охранников в лагере четверо. Кроме него, парни несут службу в двух основных жилых корпусах. Еще один постоянно находится в палаточном городке.

Есть тут и несколько представителей администрации, именуемых координаторами. Они выполняют почти ту же самую работу, что и былые пионервожатые.

В ходе разговора Лев Иванович достал из кармана телефон и показал на его мониторе фото Леньки Фоминина, сделанное им украдкой.

Лишь взглянув на него, Александр утвердительно кивнул, усмехнулся и заявил:

– Этого парня я уже заметил. Он как раз из шебутных. У него и дружок такой же, совершенно ему под стать. Тоже с веретеном в заднице. Вроде среди наркош я их не замечал, но пацаны, мне так кажется, на грани.

– Этого дружка зовут Алексей Рублев? – осведомился Гуров.

– Да, Лешкой его зовут. Они, эти двое, то с байкерами, то с художниками, к рэперам не так давно прибились. В общем, пацаны в свободном полете, оба без определенного рода занятий. В принципе, таких персонажей тут бывает много. Одни приезжают на день или на два, другие – на неделю. Эти приятели здесь уже около месяца крутятся. Исчезают, потом снова появляются. Кстати, вон идет координатор первого гостиничного корпуса, где эти парни сняли комнату. Володя! Сюда подойди! – окликнул он высокого, худощавого парня.

Володя оказался человеком общительным и, самое главное, весьма осведомленным. Он, по его словам, как облупленных знал и Леньку, и Лешку. Его оценки этих парней во многом были теми же самыми, которые дал им и Александр.

– Я их еще зову моей головной болью, – с усмешкой проговорил Володя.

– А я бы их назвал осложненным геморроем, – саркастично бросил Александр.

Чем занимались позавчера эти два субъекта, координатор достаточно точно припомнить не мог. Но все же, немного подумав, сообщил сыщикам, что часов с десяти утра до шестнадцати-семнадцати дня на территории «Средилесья» он их не замечал. На вопрос Льва Ивановича о том, где, по его мнению, могли находиться Леха и Ленька в это время, координатор предположил, что они вполне могли отправиться в Брыкалино. Там, по его словам, есть что-то наподобие подпольного бордельчика. Это квартира в обычном доме, где проживают две сестры-близняшки. Девчонки из породы озабоченных нимфоманок. Хлопцы, как явствовало из рассказа Володи, тоже особым целомудрием не отличались.

– Я их однажды чуть не выгнал за пределы лагеря за то, что они одну из участниц семинара феминисток пытались силой затащить в свою комнату, – сказал координатор и едко улыбнулся. – Она мне пожаловалась, и я им предложил с вещами на выход. Но они сбегали к нашему администратору, поплакались ему в жилетку. Он под свою ответственность разрешил им остаться. Вот тогда Леха с Ленькой в первый раз и отправились в Брыкалино. Как видно, им там понравилось. Мотаться туда они начали довольно часто. Я одного только опасаюсь. Как бы они там что-нибудь не подцепили и не подарили какой-то из наших постоялиц.

Володя затруднился назвать даже приблизительный адрес этих надомниц.

Зато Александр, будучи из Брыкалина, кое-какие ориентиры припомнил.

– Как туда заедете, рулите по центральной улице, она называется Ботанической, до конца, – сказал он. – Там сворачиваете влево, на улочку Крайнюю. Номер дома не помню, но там на первом этаже есть продуктовый магазинчик, называется «Сюрприз». Ни подъезда, ни квартиры не знаю, не бывал там ни разу. Спросите у кого-нибудь из местных, где проживают сестры-близняшки. По фамилии они вроде бы Мукомахины.

Сыщики поблагодарили своих собеседников. После этого Лев Иванович попросил их о состоявшемся разговоре никому не рассказывать. Особенно самим фигурантам беседы, только что закончившейся.

– Тут ничего криминального нет. Просто эти парни могут оказаться главными свидетелями одного серьезного происшествия, – проговорил Гуров. – Вы сами знаете, что в наши дни найти свидетелей и убедить их дать показания иной раз бывает куда сложнее, чем изобличить и схватить за руку матерого карманника.

Вернувшись к мосту, приятели сели в машину. На развилке Лев Иванович свернул в сторону поселка Брыкалино. Напрягаться в поисках ему не пришлось. Верхушки пятиэтажек виднелись уже от самого моста. Они возвышались над небольшой березово-осиновой рощицей.

Въехав в поселок и убедившись в том, что перед ними улица Ботаническая, Гуров повел машину вдоль построек уже не первой новизны, возведенных из белого силикатного кирпича.

Стас, глядя в окно, с видом знатока проговорил:

– Ничего, вполне симпатичный городишко. Тут буквально во всем сквозит провинция. Но надо сказать, что именно этим такие поселки и привлекательны. Тут нет остервенелой столичной суеты, господствует все тот же деревенский уклад, что и в те времена, когда здесь стояли простые деревянные избы.

Выслушав его, Лев Иванович лишь чуть заметно улыбнулся. Ему и самому были по душе такие вот поселения почти деревенского формата, но он помнил о том, что и здесь, несмотря на видимую идиллию, может твориться нечто крайне скверное, очень далекое от мира, тишины и покоя.

Оказавшись на Крайней, Гуров увидел с правой стороны улицы пятиэтажку с магазином на первом этаже, под вывеской «Сюрприз». Лев Иванович свернул вправо, зарулил за угол и остановился в некотором отдалении от дома.

Некоторое время опера молча рассматривали металлические двери подъездов. Они мысленно прикидывали, в каком из них могут проживать любвеобильные сеструхи-близняшки.

– Как считаешь, за какой дверью мы их обнаружим? – спросил Стас, хитро ухмыльнулся, прищурился и взглянул на Гурова. – Я считаю, что в этом, напротив которого сейчас стоим. А ты как думаешь?

– А почему ты решил, что именно в этом? – Лев Иванович принял вызов и чуть снисходительно улыбнулся.

– Целая дорога, гляжу, тут натоптана перед крыльцом, как будто сюда ежедневно, ротами и повзводно, отцы-командиры гоняли пехотный батальон, – даже не сказал, а изрек Крячко с видом знатока. – Ну так каков будет твой вариант?

– Мой? Следующий подъезд, а квартира сразу же направо, – несколько небрежно произнес Гуров и ткнул рукой в том направлении, которое считал нужным.

Крячко с недоумением похлопал глазами, немного помолчал и осторожно осведомился:

– Почему ты так думаешь?

– Посмотри на окна этого дома. Везде все одинаково. Светленькие шторы, прозрачная тюль. А там, рядом с дверью подъезда, на двух окнах глухие толстые шторы темно-бордового цвета. Возможно, я ошибаюсь. Но интуиция мне подсказывает, что это и есть квартира сестер Мукомахиных.

Станислав озадаченно почесал затылок и заявил:

– Ну что ж, давай проверим.

– Давай! – охотно согласился Лев Иванович и быстро прикинул вслух: – Здесь, как я понял, двадцатиквартирные подъезды. Пять подъездов – сто квартир. В шестом подъезде квартира Мукомахиных. Она сто четвертая. Ну так что? Я пошел. А ты?

– Я тоже! – с горделивой суровостью обронил Крячко, вышел из машины и направился к двери крайнего подъезда.

Гуров сдержал улыбку и зашагал к предпоследней двери.

Он набрал на домофоне номер сто четыре и услышал несколько манерный, весьма игривый женский голос:

– Кто там?

– Это квартира сестер Мукомахиных? – деловитым, довольно суховатым тоном поинтересовался Лев Иванович.

Как видно, его собеседница сразу же уразумела, что этот визитер не так-то прост.

Поэтому она ответила на его вопрос уже в совсем другой интонации:

– Да. А вы кто и по какому делу?

– Полковник Гуров, Главное управление уголовного розыска, – произнес Лев Иванович так же спокойно, как если бы сообщил этой особе, что он из артели цветоводов «Незабудка». – Мне нужно задать вам несколько вопросов по поводу кое-каких ваших знакомых. Только и всего. Ничего более.

– Ладно, войдите, – без особого энтузиазма пригласила его барышня.

Раздалось пиканье домофона.

Открыв дверь, Лев Иванович взглянул в сторону Стаса, чтобы позвать и его, но тут же понял, что друга сейчас лучше не трогать.

Крячко высчитал в уме номер квартиры и набрал его на домофоне. Женщина, откликнувшаяся ему, судя по голосу, была из числа представительниц пенсионного возраста. Вдобавок, как стало ясно Станиславу чуть позже, еще и из местных ревнительниц морали. Едва услышав от неизвестного визитера, что тот желает узнать, здесь ли проживают гражданки Мукомахины, почтенная дама взорвалась гневной тирадой, обличающей похотливых шлындарей, не имеющих ни стыда, ни совести. Попытка Крячко внести ясность оказалась совершенно напрасной. Излишне темпераментная общественная активистка никак не желала уразуметь, что он вовсе не какой-то там похотливый шлындарь, а представитель весьма серьезной структуры, борющейся с преступностью днем и ночью.

Пенсионерка бросила трубку домофона, подбежала к пластиковому окну, распахнула его створку и уже на всю округу продолжила свой гневный спич:

– Нет, ну вы только гляньте на него! Он мне еще и врет, будто служит в милиции-полиции! Как не стыдно? Уже и не мальчик, в годах мужик, а глаз положил на сопливых девчонок! Ай-ай-ай! Позор! Все! Уходи отсюда! Видеть тебя не желаю, срамника, вертопраха, остолопа беспардонного!

Собеседница Крячко громко захлопнула окно, однако продолжила свой монолог. До него доносились отзвуки гневных метафор и эпитетов.

Стас взглянул на Гурова, который смотрел в его сторону и с трудом сдерживал смех, сердито махнул рукой и поспешил к лучшему другу.

Лев Иванович пошире открыл створку двери, изобразил приглашающий жест, пропустил напарника внутрь, шагнул следом и заметил:

– Ну и бабка! Прямо ходячая добродетель. Не удивлюсь, если до пенсии она работала кем-то наподобие прокурора женского монастыря.

Станислав на это ничего не ответил, лишь сердито засопел.

Увидев в приоткрывшейся двери сто четвертой квартиры блондинку лет двадцати, сыщик достал из кармана удостоверение, развернул его, показал девушке и проговорил:

– Добрый день! Старший оперуполномоченный Главного управления уголовного розыска Гуров Лев Иванович. А это мой коллега Крячко Станислав Васильевич.

– Здравствуйте, входите, – сказала девица, отошла в сторону и тревожно вздохнула.

Опера прошли через прихожую и оказались в зале, где увидели вторую блондинку, точно такую же. Девушки были в одинаковых байковых халатах до пят и выглядели, как зеркальное отражение друг друга.

– Мы вас слушаем, господа оперуполномоченные, излагайте! – ответив на приветствие, предложила вторая сестра.

Судя по ее уверенному тону, в этой паре она была ведущей.

– Для начала будьте добры, назовите себя! – оглянувшись и как бы сверив внешность сестер, предложил им Крячко.

– Маргарита! – представилась вторая, кивком указала в сторону первой и назвала ее: – Арина.

– Так вот, Маргарита и Арина. – Голос Гурова был безмятежным, невозмутимым. – Нас интересуют двое молодых людей, которые, вполне вероятно, вам хорошо знакомы. Это Леонид Фоминин и Алексей Рублев. Скажу сразу, ничего серьезного за ними нет. Для нас они важны лишь как свидетели, которые, скажем так, не слишком настроены на откровенность. Поэтому нам надо знать вот что. Были ли они у вас позавчера, примерно с десяти утра до шестнадцати?

Сестры молча переглянулись, как бы советуясь, что лучше сказать. Например, что парни у них были, или, наоборот, они их в глаза не видели.

Поскольку пауза затягивалась, снова заговорил Стас, доверительно приглушив голос:

– Девчонки, нам безразлично, для чего именно они могли к вам прийти, попить чаю или скипидара. Нам по барабану, чем вы тут могли заниматься, обсуждали, есть ли жизнь на Марсе, или играли в чехарду. Нам нужно знать, были они у вас или нет. Вот и все!

Еще немного помявшись, сестры наконец-то сообщили незваным гостям, что позавчера Леха и Ленька у них были, но недолго. Уже в одиннадцать парни куда-то уехали. Куда именно, им неизвестно.

– Ну что ж, спасибо за информацию, – сказал Лев Иванович, выслушав сестер, утвердительно кивнул и направился к выходу. – До свидания!

– Пока! – обронил Крячко, зашагав следом за товарищем.

Когда Гуров уже взялся за ручку входной двери, сзади послышался голос Маргариты, источающий томные нотки:

– Мужчины, а вы очень сильно спешите?

Лев Иванович чуть заметно усмехнулся, оглянулся и негромко, но твердо произнес:

– Да, у нас очень много дел. Работы невпроворот.

– Очень жаль. Мы могли бы выпить чаю, поговорить. – На лице девушки светилась весьма многообещающая улыбка.

– Как-нибудь в следующий раз! – шагнув через порог, выдал Гуров.

– Да, в следующий раз! – повторил его слова Станислав, окинув Маргариту взглядом скупца, которому добровольно приходится рвать в клочья лотерейный билет с джекпотом, выпавшим на него.

Загрузившись в свое авто, опера вкратце обсудили итоги визита в Брыкалино. Было очевидно, что сестры Мукомахины не врали. Это означало, что Фоминин и Рублев позавчера не менее пяти часов находились непонятно где. На этот период времени подтвержденного алиби парни наверняка не имели. Но тогда получалось, что они вполне могли поехать в Столетово и совершить кражу кота.

Вот только как им пришлось это делать? Со стороны улицы Чайковского незамеченными они пробраться не могли. От соседей справа и слева – крайне маловероятно. Со стороны Рублевых? Вероятность есть. Но свидетелей того, что парни в тот день появлялись там, около двора, найти не удалось. Кроме того, следовало учесть и тот факт, что территорию Рублевых и Фомининых разделял высокий – более двух метров! – забор из бетонной плиты, с торчащими поверху острыми прутами арматуры, срезанными диском болгарки под острым углом.

– Ого! Гляди-ка! Какая в стороне Столетова тучища грозовая! – глянув в окно дверцы со своей стороны, с некоторым восхищением произнес Станислав.

– Теперь, как я погляжу, в этом районе льет чуть ли не каждый день, – тоже взглянув в окно, с досадой констатировал Гуров. – Да, ничего хорошего в этом нет. Если бы не вчерашний дождь, то можно было бы вызвать кинолога с собакой, чтобы обследовать участки Фомининых, Рублевых и всех их соседей. Но теперь уже ничего не поделаешь. Если и вчера дождь шел, и сейчас там ливень, то, понятное дело, следов уже искать не стоит.

В этот момент мимо них в сторону второго подъезда прошли двое сотрудников полиции, лейтенант и старший сержант. Господам полковникам сразу бросилось в глаза, что парни явно были под газом. Подойдя к домофону, лейтенант грубо потыкал пальцем в кнопки и что-то недовольно проорал в микрофон.

Лев Иванович опустил стекло дверцы со своей стороны и прислушался.

– Ритка, открывай! Ты что, зараза, кренделей захотела? Сейчас получишь! – продолжал кричать лейтенант.

Опера переглянулись.

– Это они к Мукомахиным! – сразу же определил Стас суть дела. – Что-то эти ребята мне не нравятся.

– Да. – Гуров чуть поморщился. – Девчонки, конечно, не примерного поведения, но и эти их ухажеры никаких симпатий не вызывают.

Крячко пару мгновений помолчал, потом резко открыл дверцу и заявил:

– Лева, ты тут посиди. Я один схожу, посмотрю, что там и как, – направляясь к подъезду, бросил он на ходу.

В это время Маргарита, все же открыла дверь, и раскипятившиеся кавалеры скрылись за ней. Стас подбежал к подъезду, однако не успел удержать створку и проскочить в подъезд вслед за этими вот коллегами. Поэтому ему пришлось делать вызов по домофону и ждать минуты три. Наконец-то дверь открылась, и Крячко нырнул в подъезд.

Лев Иванович взглянул на часы, засек время и приготовился ждать. Это продолжалось недолго. Вскоре дверь подъезда резко распахнулась, и оттуда вылетели сержант с лейтенантом, скованные наручниками. Судя по их ошарашенным лицам, они весьма быстро протрезвели.

Крячко, вышедший из дома следом за ними, взял обоих за шкирку, рывком поставил их на ноги и повел к «Пежо». Он открыл заднюю дверцу и крепкими толчками забросил этих персонажей внутрь.

Сев на свое место, Станислав кивком указал на парней и сердито проговорил:

– Редкостные уроды! Завалили к девчонкам и с порога начали их бить. Дескать, как вы посмели не открыть сразу? Маргарите дали в глаз, Арину головой ударили об стенку. Скоты!

– Ну что ж. Сейчас отвезем этих голубков к их начальству, пусть полюбуются на своих сотрудничков, – проговорил Лев Иванович, оглянулся и окинул взглядом арестантов. – Но от девчонок нужны заявления. Иначе это будет холостой пальбой из пушки по воробьям.

– Да я им об этом уже говорил. Но они писать отказались, боятся. Оказывается, эти садисты их избивают уже не в первый раз. Маргарита, было дело, пожаловалась их начальству, но после этого их избили снова, даже еще злее.

– Вот, значит, как. – Лев Иванович взглянул на сержанта и летеху, которые уже начали хоть немного осознавать смысл происходящего.

– Что это вообще такое? – подняв руку, прикованную браслетами к запястью его приятеля, с нотками недоумения и возмущения в голосе спросил лейтенант. – Нас типа что, задержали?

– Типа! – саркастично подтвердил Гуров. – Станислав Васильевич, ты посиди с этими славными ребятами. Я сам зайду к потерпевшим и попробую их убедить. Думаю, эти негодяи тут дров уже наломали, и сестры Мукомахины – не единственные их жертвы.

– Какие жертвы, вы о чем? – выпучив глаза, проговорил сержант. – Эти две шлюхи занимаются проституцией. Это противозаконная деятельность. Да, признаю, что мы в плане перевоспитания, возможно, несколько превысили свои полномочия и воспитательные меры воздействия. А мы на них что, должны были молиться? Проституция – социальное зло, и мы с ним боремся.

Выслушав сержанта, Станислав не выдержал, рассмеялся и заявил:

– Нет, ну ты глянь, Лев Иванович, какой тут ревнитель общественной морали! Как он грамотно излагает! А почему же вы пришли проводить свою воспитательную работу, будучи пьяными? Кстати, хотелось бы знать, как часто вы ее здесь проводите?

– Мы здесь впервые! – стараясь казаться трезвым, поспешил ответить летеха.

– А это мы сейчас проверим, – пообещал ему Гуров, выходя из машины.

Первым делом он позвонил через домофон той самой старушке. Услышав отклик хозяйки квартиры, полковник представился и попросил ее ответить на несколько вопросов.

Почти сразу же открылось окно, бабулька окинула сыщика подозрительным, очень даже придирчивым взглядом и настороженно спросила:

– Это вы, что ли, из уголовного розыска?

– Да, я, – ответил Лев Иванович и показал этой особе свое удостоверение. – Мы с моим товарищем, которого вы по ошибке приняли за клиента девушек из соседнего подъезда, только что задержали двоих, мягко говоря, коллег – сержанта и лейтенанта, которые, я так понимаю, осуществляют надзор за соблюдением правопорядка на территории вашего поселка. Вам они знакомы?

– Да чего же не знакомы-то? – Пенсионерка сердито махнула рукой. – Вот был у нас тут раньше участковый Павел Павлович, так мы на него нарадоваться не могли. А уж после черт знает кого стали присылать. Сперва появился какой-то гад, фамилию которого я уже и забыла. Натуральная скотина, господи прости! И пропойца, и потаскун, каких поискать. Это ж он, свинячья морда, девчонок этих Мукомахиных испохабил, пустил по рукам. У них родителей как не стало, так он сразу этим и воспользовался.

– А где он сейчас, этот гад? – спросил Лев Иванович, мысленно отметив, что данного типа тоже надо взять на заметку.

– На погосте! – ответила его собеседница и снова махнула рукой. – Разбился насмерть, когда пьяным ехал на машине. А теперь вот эти двое сюда зачастили, один носастый, другой толстомордый. Тоже еще те гуси лапчатые. От них тут многим досталось. Как-то парня из нашего дома крепко поколотили. Правда, тот и сам был под градусом. Они к этому и придрались, а когда он начал им доказывать, что идет домой с дня рождения, не хулиганит, не буянит, отвели за угол и там его избили своими резиновыми дубинами. Неделю встать не мог!

– А он куда-нибудь обращался?

– Пробовал, но дело быстро замяли, да он и сам больше ничего добиваться не стал. Наверное, начальники с погонами посоветовали ему заткнуться и носа не высовывать, – проговорила собеседница Гурова и удрученно вздохнула.

После этого Лев Иванович поинтересовался, не обратила ли бабулька внимания на двух парней, которые позавчера были у сестер в гостях. Он показал ей фото Леньки.

Она его сразу же опознала и сказала:

– Так это же волонтер. Вежливый такой, вполне приличный. Да и друг у него тоже ему под стать. Культурные парни, ничего не скажешь. Этот волонтер мне как-то принес лекарств аж рублей этак на тысячу. Сказал, что они занимаются социальной помощью. Да и не только мне. И Жанне Васильевне из второго подъезда, и Ксении Николаевне из пятого. А вот позавчера я этого парня не видела. Не сижу целыми днями подле окна. Может, он кому-то еще привозил лекарства. Кто знает?

Закончив разговор со старушкой, Гуров направился к сестрам Мукомахиным. Когда он вошел в прихожую, те все еще убирались в своей квартире после основательного погрома, устроенного стражами правопорядка. Маргарита была молчалива и безрадостна. Арина, левая половина лица которой выглядела припухшей, все еще всхлипывала и утирала слезы. Предложение Льва Ивановича написать заявление о нанесенных побоях и погроме, устроенном в их квартире, сестры встретили довольно прохладно.

– Лев Иванович! – Маргарита осторожно тронула кончиками пальцев обширный синяк под глазом. – Завтра их опять отпустят, дело замнут, а они нас после этого вообще изуродуют. Нам это нужно?

– Я их очень боюсь! – категорично мотая головой, прерывисто проговорила Арина.

Гуров понимающе кивнул в ответ и произнес:

– Вы сами себя ставите под удар, боясь официально обвинить этих подонков. – Его голос звучал уверенно, без малейшего намека на сомнение. – Кто знает, что еще могут сделать эти садисты, уверенные в том, что любые их проделки безнаказанно сойдут им с рук?

– Мы боимся того, что их опять отпустят, и все будет точно так же, как в прошлый раз, – хмуро пробурчала Маргарита.

– Это исключено. Мы их забираем с собой, в нашу КПЗ. Оттуда их никто не отпустит без санкции начальника главка генерал-лейтенанта Орлова. А он к таким гусям лапчатым относится очень сурово. Суда и отсидки им не избежать, гарантирую.

Сестры переглянулись, некоторое время думали, после чего Маргарита решительно объявила:

– Хорошо! Мы верим вашему слову и заявления сейчас напишем. Надеюсь, хуже не будет.

– Можете не сомневаться, они сядут, – заявил Лев Иванович.

Сестры вооружились авторучками, сели за стол и начали писать заявления, заглядывая друг к другу. В принципе, можно было написать одно общее, но Гуров про себя согласился, что два – это лучше, поскольку смотреться будут солиднее.

Когда заявления были готовы и Лев Иванович собрался уходить, он задержался у выхода из зала, окинул взглядом сестер и неожиданно спросил:

– Девчонки, вам такая жизнь не надоела? Вы молодые, неглупые, красивые. Неужели не задумывались, на что уходит ваша жизнь? Вы же понимаете, что при некоторых нынешних обстоятельствах она может оборваться в любой момент. Да и на долгожительство рассчитывать было бы наивно. Про СПИД говорить не буду. Про это вы и сами знаете.

– От него сейчас лечат, – вполголоса проговорила Маргарита.

– Не лечат, а подлечивают, подавляют ВИЧ химическими препаратами, чтобы он не слишком подрывал иммунитет, – произнес Гуров с заметным сожалением в голосе. – Да, сейчас и носители ВИЧ рожают. Но что за жизнь у их детей? Если вдруг сверстники узнают, что у их мам вирус, то они не так уж и редко становятся изгоями. Но есть и иные угрозы. Женщины, имеющие много партнеров, большинство из которых не слишком-то соблюдают правила интимной гигиены, очень сильно рискуют заработать онкологию.

– Что, это правда? – недоуменно спросила Арина.

– Вон стоит ваш ноутбук, наверняка подключенный к интернету. – Лев Иванович взглядом указал в сторону стола, приткнувшегося в углу. – Включите его, наберите в поисковой системе запрос на эту тему. Думаю, полученные ответы вас впечатлят. Ну ладно, пойду я. До свидания! – Он вышел из дома и направился к «Пежо».

Когда сыщик уже подошел к своему авто, он краем глаза заметил двух парней, которые подбежали к двери предпоследнего подъезда и позвонили в сто четвертую квартиру.

Гуров остановился и прислушался.

– Ритусь! Ариша! Мы пришли! – залихватски, с многозначительной интонацией объявил один из этих визитеров.

– Кто? – донесся голос из динамика домофона.

– Витек и Костя. Открывайте! – уже с нотками раздражения в голосе потребовал парень.

– Витек! Костя! Ставлю вас в известность, что лавочка закрывается. Все! Хватит! Допуск на нашу территорию только для тех, кто пришел делать предложение.

– Чего? – ошарашенно протянул Витек. – Ты что, совсем одурела? Да кому ты нужна?

– Ах так! Тогда вообще забудь сюда дорогу! Навсегда! Понял?

В динамике раздался щелчок, и он умолк.

– У нее что, крышу сорвало? – все никак не мог успокоиться расходившийся Витек. – Да я им, этим шлюхам, сейчас окно выставлю! Они у меня получат! Какие-то девки возомнили о себе не знаю что! – Он подобрал из травы камень, направился к окну и в этот момент услышал строгий мужской голос:

– Что, на пятнадцать суток напрашиваемся?

Витек оглянулся и недоуменно воззрился на рослого незнакомца.

– Костя, а тебе не кажется, что дядя хочет отхватить хороших люлей? – спросил он.

– Эй, ты полегче! – с опаской в голосе осек его Костя. – А то сейчас, чего доброго, нарвемся мы с тобой на грубость.

– Что, страшно тебе? – Витек презрительно фыркнул. – Ну и ладно. Я с ним один сейчас разберусь!

Однако его разборка как-то не задалась. Парень, схваченный за ухо железными пальцами, взвыл от боли. Он тут же увидел удостоверение сотрудника уголовного розыска, поднесенное к самому его носу, сразу же струсил, заойкал, начал извиняться и уверять, что его слова были всего лишь шуткой.

Гуров разжал пальцы, придержал хулигана за плечо и заявил:

– Имей в виду, если поступит хоть одна жалоба на то, что ты тут бузишь, сядешь сто процентов! Вон, видишь в «Пежо» двое излишне крутых? Сегодня им придется ночевать в КПЗ. Потом их будут судить, и они получат сроки.

Приятель Витька заглянул в машину и с тревогой проговорил:

– Закира и Федьку замели! Говорил я тебе!

Витек, окончательно деморализованный, просительно держа перед собой руки, торопливо пролепетал:

– Зуб… то есть слово даю, что сюда я больше ни ногой! Обещаю! Гражданин начальник, ничего плохого вы больше обо мне не услышите! Здоровьем клянусь!

– Ну, хорошо, на первый раз поверю. Но имей в виду, Витя, память у меня фотографическая. Если обманешь!.. Ты понял! – сурово отрубил Лев Иванович и направился к машине.

Сев на свое место, он коротко обронил:

– Никакого порядка! Полный бардак!

Гуров запустил мотор, включил передачу и покатил по улице Крайней в сторону Ботанической.

– Товарищ полковник, разрешите обратиться? – несколько заикаясь, неожиданно проговорил носастый лейтенант.

– Ладно, обращайся. Только я тебе сейчас уже не «товарищ полковник», а «гражданин начальник», – не оглядываясь, поправил его Гуров.

– То есть гражданин начальник! Я и сержант Алтыбеков в самой полной мере осознали то, как неправильно себя вели! Я клянусь, что подобного больше не повторится! Отпустите нас, а? У меня семья, двое детей. Сейчас жена позвонила. У старшего, Вадьки, ему четыре года, воспалилась десна, пол-лица разнесло. Как они без меня будут?

– Об этом раньше надо было думать! – хмуро проговорил Лев Иванович, сворачивая на Ботаническую. – Сейчас, наверное, и Алтыбеков вспомнит о своей семье. – Он взглянул на сержанта и спросил: – Она у тебя тоже есть?

– Я еще не женат, у меня девушка на Ставрополье. Собирались свадьбу сыграть, – понуро произнес тот и спросил: – Гражданин начальник, а сколько нам дадут?

– Это будет суд решать. – Гуров говорил спокойно, как учитель, объясняющий детям новый материал. – Но вначале будет следствие, которое установит все эпизоды ваших похождений. А они у вас очень богатые! Как я понял из разговоров с жильцами этого дома, наследили вы здорово. Помимо рукоприкладства в отношении сестер Мукомахиных, причем неоднократного, вы совершили избиение еще одного жильца этого дома. Думаю, таких эпизодов в вашей так называемой правоохранительной деятельности наберется немало. Так что где-то от трех до пяти лет общего режима вам вполне светит.

В этот момент у лейтенанта запиликал телефон.

Он неуклюже достал его из кармана и неуверенно спросил у Льва Ивановича:

– Гражданин начальник, ответить можно? Это жена.

– Ответь, – холодновато согласился полковник.

Лейтенант некоторое время слушал, судя по всему, достаточно острую тираду своей половины, потом умоляюще проговорил:

– Аня, ты все неправильно поняла! Я любил тебя и люблю! Больше никого! Так уж вышло. Понимаешь? Всякое в жизни бывает. Как это уезжаешь? Анечка, я прошу тебя!.. – почти выкрикнул он и после секундной паузы горестно прохрипел: – Все. Она отключилась. Гражданин начальник, уж если я, по вашему мнению, такой законченный мерзавец, то дайте мне пистолет с одним патроном! Меня прямо сейчас не станет. Что же вы молчите? – Последние слова он почти выкрикнул, чуть не плача.

Сержант толкнул его в плечо и с тревогой спросил:

– Федя, ты чего это? Зачем стреляться-то надумал? Сам же говоришь, всякое бывает. Может, и обойдется. До суда еще надо дожить. Не стоит раньше времени пороть горячку.

– Ты не понимаешь! – Лейтенант потряс перед собой руками. – Прямо сейчас рушится моя семья. Аня хочет уехать к своей матери с нашими пацанами. Если она так и поступит, то это будет полный финал! Теща уже давно старается нас развести. Теперь это у нее получится. А я без Ани не могу! Гражданин начальник, может, вы меня отпустите до завтра под честное слово? Мне надо поговорить с женой, убедить ее, чтобы она не уезжала. Иначе моя жизнь не будет стоить и ломаного гроша. Завтра утром я буду в главке, клянусь!

– Тебе на слово верить очень трудно, – сказал Гуров, глядя на темнеющее вечернее небо. – Идя на службу в полицию, ты слово давал государству и обществу, что служить будешь добросовестно и честно, не запятнаешь свой мундир недостойными поступками. А что на деле? Пьянствуешь, будучи при исполнении, своими поступками позоришь форму и погоны. Поэтому доверия тебе нет никакого. Кстати, жене в ЗАГСе, надо думать, ты тоже давал клятву верности. А сам чем занимался? Ты хоть на мизинец ее достоин?

В машине повисло напряженное молчание.

– Лев Иванович! – неожиданно подал голос Станислав. – Может, и в самом деле временно отпустим его уладить семейные проблемы? Не сбежит же он, в самом деле, куда-нибудь за бугор.

– За бугор не сбежит, но может оказать давление на заявительниц и свидетелей, способен расправиться с ними. Один раз такое уже было. Я потерпевшим гарантировал, что он у них больше не появится, по сути дела, дал честное слово офицера. В отличие от некоторых, молодых да ранних, я всегда его держу. Это для меня вопрос принципа.

– Гражданин начальник, как задержанный, я имею право на один звонок. Можно я поговорю с Ритой и попрошу ее походатайствовать перед вами? Ведь если она попросит, то вы Федю сможете отпустить до завтра, – неожиданно заявил сержант.

Гуров некоторое время поразмыслил, потом коротко бросил:

– Ладно, звони.

Алтыбеков поспешно набрал на своем сотовом номер и торопливо проговорил:

– Риточка, это я, Закир! Лев Иванович разрешил мне сделать один звонок, и я решил связаться с тобой и Аришей. Рита, прости нас, мы вели себя как негодяи, последние отморозки. Понимаю, что забыть такое едва ли возможно. Я не знаю, какое наказание назначат мне, но Федя уже свое получил. От него хочет уйти жена. Сейчас нас везут в КПЗ Главного управления уголовного розыска, а она завтра утром уезжает к матери и увозит с собой детей. Ему теперь хоть в петлю! Рушится семья, весь мир. Рита, может, моя просьба глупа и неуместна, но ты не могла бы разрешить Феде до завтра вернуться к себе домой, чтобы уговорить жену не уезжать? Я клянусь всем, чем только могу, что он не причинит вам зла. Обещаю! Ну, поверьте мне на слово в последний и единственный раз, что он лишь хочет увидеться с женой. Завтра будет уже поздно. – Сержант замолчал, как видно, выслушал ответ Маргариты, потом заговорил снова: – Нет-нет! Он не появится и близко! Хорошо, я передаю ему аппарат.

Лейтенант взял телефон, прерывисто вздохнул и, спотыкаясь на каждом слове, отрывисто произнес:

– Рита, прости, если я этого хоть немного заслуживаю. Завтра меня, я думаю, выгонят из органов, будет служебная проверка, следствие, суд. Так что наказание я понесу. Но если я еще и потеряю семью, то жить мне потом вообще станет незачем. В общем, решай сама. Дашь согласие на то, чтобы я увиделся с женой и уговорил ее не уезжать, буду тебе очень признателен. Если нет… значит, нет. – Он выслушал ответ своей собеседницы и с очевидной радостью произнес: – Спасибо, Рита! – Лейтенант протянул телефон Гурову, но тот сидел за рулем, поэтому его взял Крячко.

– Рита, это Станислав Васильевич, – сказал он. – Лев Иванович машину сейчас ведет, поэтому скажите мне.

– Что я скажу? Конечно, этот Федя особого доверия не заслуживает. Но его детишек жалко. Ладно уж, пусть идет к своей семье. Надеюсь, он что-то понял.

Закончив разговор с Маргаритой, Станислав вернул телефон Закиру, взглянул на Льва Ивановича и сказал:

– Маргарита согласна, чтобы мы Федора до завтра отпустили домой.

– Вы из Березкина? – не оборачиваясь, осведомился Гуров. – Числитесь в тамошнем ОВД?

– Да, именно в нем, – ответил лейтенант. – Сейчас будет перекресток, за ним дорога на Березкино. Меня можно будет высадить, я до дома пешком добегу, там всего километров пять.

Лев Иванович затормозил на обочине у указателя, обернулся, окинул задержанных изучающим взглядом и негромко, но внушительно произнес:

– Парни, сейчас вы оба пойдете в свое Березкино, до завтра будете там. Утром явитесь к себе в ОВД, напишете объяснительные и рапорта об увольнении из органов. В это же время туда подъедут и офицеры из главка, которые проведут у вас полномасштабную служебную проверку. Она коснется и работы вашего начальника. Я так понял, что это излишне, образно говоря, теплый товарищ, который явно не ловит мышей. Но самое главное, молодые люди, состоит вот в чем. Не разочаруйте, не подведите меня! Хорошо? Иначе… Вы поняли!

Лейтенант и сержант дали господам полковникам клятвенные заверения в том, что они не разочаруют, не подведут, выбрались из машины и поспешили в сторону россыпи огоньков поселка Березкино.

Глядя им вслед, Станислав сокрушенно вздохнул и проговорил:

– Да, свою жизнь изгадить – раз плюнуть. А потом начинаются плачи и переживания. Как считаешь, эти двое нас не подведут? – Он взглянул на Гурова.

– Нет, не подведут, – ответил тот, выруливая на дорогу, и отрицательно качнул головой. – Похоже на то, что они впервые за свою службу получили хорошего дрозда и наконец-то поняли, что такое ответственность за свои поступки. Сейчас надо созвониться с Петром. Пусть он выйдет на министерство, чтобы наши люди вместе с тамошними завтра, прямо спозаранку, как следует протрясли Березкинское ОВД, досконально все там проверили. Чую, что голова у тамошней рыбы испорчена донельзя. Кстати, я правильно понял, что, пока меня здесь не было, у этого Феди с женой уже состоялся какой-то разговор?

– Да, звонила она ему.

Стас сказал, что жена позвонила лейтенанту, судя по всему, когда он этого совсем не ожидал, по сути дела, застала его врасплох. Прежде всего она спросила, где он в данный момент находится. Ее благоверный растерялся и сообщил ей, что он сейчас в Брыкалине. Женщина тут же уточнила, не на улице ли Крайней? Несколько обескураженный ее осведомленностью, лейтенант подтвердил, что да, именно там он и пребывает. Это вызвало у его жены взрыв эмоций.

Она тут же перешла на повышенные тона и со слезами в голосе выпалила:

– Значит, ты и в самом деле у этих двух проституток! Меня мама предупреждала, говорила, что в Брыкалино ты повадился мотаться к шлюхам! Я, дура, не верила ей. Значит, это правда. Тут у ребенка воспалилась десна, всю щеку Вадику разнесло, я вызвала «Скорую», а его папочка в рабочее время тешится с проститутками. Скотина!

После этого женщина прекратила разговор и, по всей видимости, отключила телефон. Сколько ни пытался дозвониться до нее лейтенант, автоматика каждый раз уведомляла его о том, что данный абонент находится вне зоны действия сети. Потом она снова сама набрала его номер и сказала, что намерена уехать к матери.

– На твой взгляд, она его простит? – осведомился Стас и с интересом взглянул на Гурова.

Тот чуть заметно качнул головой и ответил:

– Не уверен. Слишком поздно он спохватился. Не знаю, с чего бы такое, но в нынешнее время у некоторых молодых донжуанов появился такой пунктик. Дескать, свою жену ценю и люблю, но сплю не только с ней. Это потому, что я мужчина, стало быть, полигамен. Мне нужно разнообразие. Зато потом, когда его жена подает на развод, он в горести и печали. Ой, какой же я несчастный, за что мне такое горе? Вот, похоже, и эти Федя с Закиром из таких. Ну да ладно, хрен бы с ними! Пусть они, как в той песенке, бегут неуклюже. У нас имеются свои дела. Что-то мы к вечеру здорово отклонились от первоначальной траектории. Давай-ка мы с тобой подобьем кое-какие итоги по нашему основному делу. А то вдруг сейчас, чего доброго, позвонит любимый начальник.

Как бы откликаясь на его слова, в кармане Льва Ивановича тут же запиликал сотовый: «Если с другом вышел в путь, если с другом вышел в путь…»

Крячко, покачав головой, усмехнулся и констатировал совершенно очевидный факт:

– Ну все. Накликал!

Голос Орлова звучал устало и несколько минорно:

– Добрый вечер, Лева. Стасу тоже привет. Как у вас дела? А то уже темнеть начало, а от вас ни гу-гу. Что-то удалось накопать?

– Не скажу, что слишком много, но кое-какие зацепки есть. Имеются и подозреваемые, хотя пока и условно.

– Это уже хорошо! – обрадовался Петр. – Кто же, на твой взгляд, мог быть похитителем необычного животного?

– Судя по ряду конкретных фактов и обстоятельств, пока что таковым я считаю сына Романа Фоминина – Леонида. Прежде всего он очень не любил этого кота, а тот отвечал ему полной взаимностью.

– В чем же причина такой обоюдной антипатии? – поинтересовался Орлов.

– Фоминин-младший склонен к всевозможным проказам, как безобидным, так и не очень. Он очень искусно вешал лапшу на уши своим родителям, умело уходил от неприятных для него вопросов. А вот кот Тибет каким-то образом чувствовал фальшь и довольно остро на это реагировал. Поэтому в семье Фомининых он был чем-то наподобие живого детектора лжи. Понятное дело, Леонид Фоминин ему за это едва ли мог быть благодарен, – проговорил Гуров.

– Вот оно что! – протянул Петр. – Ну так это достаточно серьезный мотив. Значит, этого отпрыска надо брать в разработку.

– Вот как раз сейчас мы этот вопрос и обсуждаем. Есть у меня вот какая мысль. – Лев Иванович сделал секундную паузу и продолжил: – Думаю, сейчас нужно созвониться с Романом Фомининым, чтобы он завтра под каким-то благовидным предлогом снова пригласил Леонида домой. А тут мы свалимся как снег на голову и начнем раскручивать его на предмет алиби.

– А этим алиби есть вопросы? – с каким-то азартом осведомился Орлов.

– Вот именно! Как нам удалось выяснить в лагере «Средилесье», позавчера с десяти утра до семнадцати он там отсутствовал. По предположению сотрудника этого заведения, Фоминин-младший и его приятель Алексей Рублев в это время ездили в поселок Брыкалино, где на улице Крайней развлекались с девицами, сестрами Мукомахиными. Мы ездили в Брыкалино и выяснили, что парни там были меньше часа. Уже в одиннадцать они куда-то смылись. Поэтому надо будет проверить их местонахождение с точностью до минуты. Завтра мы это сделаем… Твою ж мать! – неожиданно выпалил он, с трудом увернувшись от встречного «Лендровера», внезапно вылетевшего на встречную полосу.

– Что там у вас случилось? – с тревогой спросил Петр.

– Да вот, слава богу, не случилось! Еле ушел от какого-то придурка, который выскочил нам прямо в лоб. – Гуров громко вздохнул. – Что за день сегодня? Утром пришлось мне уворачиваться от дегенерата, теперь вот снова баран безмозглый. Ладно, передаю телефон Стасу, чтобы не отвлекаться от дороги. У нас есть ряд вопросов, которые обязательно надо бы с тобой обсудить.

Крячко достаточно сжато рассказал Орлову о ситуации с сотрудниками Березкинского ОВД, в отношении которых имелись все резоны провести серьезную служебную проверку, заодно протрясти как следует и все это ОВД, включая его начальника.

Петр Николаевич всегда очень болезненно и щепетильно относился к вопросам соблюдения служебной этики. Выслушав это сообщение, он мигом закипел и заявил, что все необходимые меры будут приняты в кратчайшие сроки.

– Я им устрою утро стервецкой казни! – прорычал он. – Я им покажу визиты к девочкам легкого поведения!

Закончив разговор с Петром, Стас вернул телефон Льву, потянулся и сказал:

– Вот и кранты первому дню расследования! Теперь у нас осталось всего два. Надеюсь, в этот срок мы уложимся. Как ты считаешь?

– Уложимся. Нам отступать некуда, – ответил Гуров, прибавляя газу. – Обрати внимание, дорога залита дождем. Да уж. Почему-то мне сначала думалось, что расследовать тут будет нечего. А на деле оказалось, что геморроя у нас с тобой выше крыши.

На следующее утро Лев Иванович прибыл в главк в начале восьмого.

Этой ночью ему спалось очень неважно. Сыщику постоянно снилась какая-то пустая беготня, затяжные поиски каких-то непонятных существ, то ли упырей, то ли троллей с гоблинами, которые то ли кого-то убили, то ли что-то украли. Утром он поднялся невыспавшимся и даже несколько разбитым. Лишь после энергичной разминки и ледяного душа Гуров почувствовал себя в относительно нормальной форме. Позавтракав жареными карасями, еще с вечера приготовленными Марией, он окончательно избавился от остатков вялости и апатии.

Стаса, как и следовало ожидать, на работе еще не было. Прямо с проходной Лев Иванович отправился в информационный отдел. В его дверях он столкнулся с Жаворонковым, который тоже имел обыкновение приходить на службу ни свет ни заря, и поинтересовался итогами изучения видеозаписей.

– Лев Иванович, мы сделали все, что было в наших силах. Наработки сбросили на ваш почтовый ящик, – проговорил майор и виновато улыбнулся.

– Хоть что-то получилось? – осведомился полковник.

– Кое-что получилось, но, к сожалению, не все, – ответил Жаворонков и досадливо поморщился. – Номер седана полностью расшифровать не удалось. Мы уже сделали выборку автомобилей этой марки с похожими номерами.

– Молодцы! – заявил Гуров. – Вот за это спасибо!

Войдя в свой кабинет и включив компьютер, он вошел в почту и открыл файлы, присланные из информационного отдела. Первый из них оказался отчетом по видеозаписи за тот день, когда произошла кража кота Тибета. Специалисты предполагали, что в тринадцать тридцать, судя по микровибрациям изображения, в дом вошел какой-то человек, сумевший не попасть в поле зрения камеры. В тринадцать сорок пять микровибрации повторились. Этот субъект покинул дом, все так же таясь от объектива.

«Ага! Значит, в тот день в доме все же кто-то был! – подумал Лев Иванович и понимающе покачал головой. – Ну а кто там мог оказаться, кроме Фоминина-младшего? Местонахождение камеры ему отлично известно, как пройти в дом, он знает».

Теперь самое главное! Всякий человек, вошедший в дом, неминуемо встретился бы с Вегой. Конечно, она животина добродушная и весьма доброжелательная к людям. Но ведь они с котом были большими друзьями. Собака ни за что не осталась бы равнодушной к тому, что кто-то чужой в ее присутствии пытается похитить Тибета.

Да и сам кот наверняка оказал бы серьезное сопротивление любому постороннему человеку. Судя по фото, зверь он сильный и довольно увесистый.

Значит, это действительно проказник Ленька наколбасил? Но зачем, почему, для чего? Неужели это ему нужно было только для того, чтобы Тибет не изобличал его во вранье? Если кота украл Ленька, то куда его он мог деть?

– Куда же он мог деть? – вполголоса произнес Гуров.

Его размышления прервало появление Стаса.

Тот, как делал и всегда, не вошел, а ворвался в кабинет, понятное дело, с улыбкой, преисполненной оптимизма, приветственно вскинул левую руку, сжатую в кулак, и жизнерадостно выдал пулеметную очередь:

– Доброе утро! Как поживаем? Что такой задумчивый? Штудируем почту? Что там новенького?

– Да вот информационщики прислали итоги своих трудов, – подчеркнуто спокойным тоном пояснил Лев Иванович суть своих занятий, указав на экран монитора. – Можешь взглянуть. Думаю, тебе будет интересно.

Пробежав глазами текст заключения экспертов, Стас многозначительно хмыкнул, после чего авторитетно добавил:

– Я так и думал! У этого Лени на морде было написано, что поганец он еще тот! Ты Роману еще не звонил?

– Нет, я сам только недавно пришел, – ответил Гуров. – Позвони ты. Какая разница?

– Да, хорошо. – Стас достал телефон и осведомился: – На какое время назначим рандеву с участием Леньки?

– Давай часов на одиннадцать, не раньше. Сперва Роман его вызвонит, потом Ленька приедет домой. Думаю, одиннадцать будет в самый раз. Кстати, тут еще один есть файл, по черному седану.

– Ого! Давай его сюда! – обрадовался Станислав.

Отчет по результатам исследования видеозаписи с подозрительной машиной гласил, что подобных автомобилей в пределах столичного региона насчитывалось не более трехсот штук. Согласно информации, полученной из открытых источников, в Японии машин этой серии было выпущено не так уж и много, в пределах десяти тысяч. Поэтому и в России их никак не могло быть много. Расшифровка номерного знака, который был снят с достаточно большого расстояния, да еще и под большим углом, позволила лишь приблизительно разобрать первую букву и две цифры госномера. Это были «Л» или «П» и что-то наподобие двух троек или восьмерок. Не исключалась и комбинация этих цифр, тридцать восемь либо восемьдесят три.

– Да, тут простор для фантазии слишком уж широкий! – с ноткой досады в голосе проговорил Стас.

– К тому же есть очень большой вопрос. Не случайное ли это авто, которое не имеет ни малейшего отношения к этой дивной истории с пропажей кота? – сказал Лев Иванович, глядя на экран монитора, и чуть поморщился. – А черных седанов этой марки с похожими номерами спецы выбрали аж пятнадцать штук. С учетом того, что у нас осталось всего два дня из трех, выделенных Петром на поиски кота, встает вот какой вопрос. Есть ли смысл искать эту тачку?

– А кто хозяева машин, ты не смотрел? – с оттенком некоторой безнадеги поинтересовался Крячко.

– Давай посмотрим. Итак, кто тут у нас? Черешенко Виктор Викторович, коммерсант средней руки, проживает в Столетове на Чайковского, восемь. Следующий – Кормильцев Юрий Антонович, писатель, Москва. Захарин Владимир Иванович, владелец СТО, Брыкалино. – Дойдя до конца списка, Лев Иванович еще раз пробежал по нему взглядом и сказал как бы самому себе: – Похоже, тут особо-то зацепиться не за что. Кстати! Мне думается, что есть резон показать этот список Фоминину, Рублеву, Абрамяну, кому-то еще. Вдруг какой-то из номеров им знаком, они скажут об этих людях нечто интересное, значимое для нашего поиска? Еще вот что! Сегодня же надо будет пройти по улице Чайковского, собрать, насколько это удастся, записи всех камер видеонаблюдения, какие там есть. Вдруг этот седан где-то останавливался, его хозяин выходил из машины и попал в объектив? Черт возьми! Это мое упущение. Записи камер надо было собрать еще вчера. Не сообразил! Зациклился на том, что расследование несерьезное и даже смешное. А зря!

– Знаешь Лева, если что и зря, так только то, что ты затеял этот сеанс самобичевания! – заявил Станислав. – А все остальное, я думаю, мы сделали как надо. Ты Вольнову уже звонил?

– Да, еще вчера, – ответил Гуров и утвердительно кивнул.

Их общему другу, полковнику ФСБ Александру Владимировичу Вольнову, Лев Иванович позвонил минувшим вечером. Тот тоже только-только вернулся с работы. Гуров вкратце рассказал Александру о расследовании, порученном генералом Орловым ему со Стасом. Вольнов подтвердил, что про необычного кота по кличке Тибет слышал. Однако детали ему неизвестны, поскольку этой тематикой занимается другой отдел. Откликаясь на просьбу Льва Ивановича, он пообещал посмотреть, нет ли в его базах данных какой-либо информации, касающейся Леонида Фоминина и Алексея Рублева.

– Значит, у нас на сегодня намечена поездка в Столетово, чтобы тряхнуть проказника Леню, – продолжил разговор Крячко. – Может, сделаем так?… Ты будешь заниматься Фоминиными, а я отработаю всю улицу Чайковского на предмет поиска видеозаписей. Как смотришь?

– Ладно, давай распределимся так, – согласился Гуров с этим предложением лучшего друга и добавил: – К Петрухе сейчас будем заходить или нужды особой в этом нет?

– Идти к нему нам с тобой в общем-то и не с чем, – заявил Стас, развел руками и отрицательно потряс головой.

– Ну и ладно. Сейчас буду звонить Фоминину.

Лев Иванович набрал номер сотового Романа Викторовича, поздоровался с ним и рассказал ему об их со Стасом сегодняшних планах. Судя по реакции его собеседника, тот был несколько ошарашен.

– Лев Иванович, вы считаете, что Ленька причастен к исчезновению Тибета? – удрученно вздохнув, уточнил он.

– Роман Викторович, мы сопоставили все обстоятельства, известные нам на данный момент, и решили, что с Леонидом следует поговорить еще раз. – Гуров понимал состояние отца, сын которого подозревается в не слишком благовидных поступках, поэтому говорил предельно сдержанно. – Видите ли, твердого алиби он не имеет. Это следовало бы уточнить. Речь идет не о том, чтобы навешать на парня как можно больше обвинений и психологически давить на него, дабы добиться вынужденных признаний. Это нам ни к чему. Поверьте, у нас, кроме поисков кота Тибета, есть немало и других забот. Наша работа – это не игра в казаки-разбойники. Поэтому нам хотелось бы поскорее разрулить ваши проблемы и перейти к другим. Только и всего.

Фоминин немного помолчал, в очередной раз тягостно вздохнул и спросил:

– Лев Иванович, может быть, я и в самом деле зря все это затеял, поднял бучу из-за кота?

– Я не стал бы судить так категорично. Раз наш начальник генерал Орлов поручил нам это дело, значит, оно не пустячное, и кота надо найти во что бы то ни стало. Нам необходимо уложиться в срок, отведенный нам Петром Николаевичем. Поэтому мы со Станиславом Васильевичем были бы вам очень признательны, если бы вы помогли нам в этом.

– Хорошо, Лев Иванович! Я сейчас с Ленькой созвонюсь и скажу ему, что… Например, подумываю о продаже нашей «Гранты» и хочу купить «Ниву-Шевроле». Ему «Гранта» очень нравится, поэтому он прискачет домой в момент.

– Отличная мысль! – заявил Гуров. – Жду вашего звонка!

Едва он закончил разговор, на его столе запиликал телефон внутренней связи.

– Петруха! – почти в унисон произнесли приятели.

Это и в самом деле был Орлов. Он поздоровался с ними, пригласил к себе и добавил в своей обычной манере:

– Аллюр три креста! Жду вас!

– Что за спешка? Где-то что-то обрушилось? – Крячко хохотнул, взглянул на Льва Ивановича и спросил: – Побежали?

– Ничего, и шагом дойдем, – сказал Гуров, сунул сотовый телефон в карман и шагнул к двери.

Господа полковники застали своего друга-начальника за каким-то напряженным телефонным разговором. По лицу Орлова было видно, что собеседник, скорее всего, кто-то из чинов достаточно высокого ранга, уже донельзя достал его.

Уже закипая, Петр Николаевич свободной рукой провел по лбу и резко проговорил:

– Мои лучшие кадры со вчерашнего дня выполняют сверхсрочное задание государственной важности. Да-да, именно государственной! В чем его суть? Простите, но вопрос этот слишком деликатен. Он касается безопасности одного из первых лиц нашего государства. Завтра они должны закончить свое расследование. Хорошо, я им передам. До свидания! – Генерал-лейтенант замолчал и бросил трубку на городской телефон.

– Кто это там такой придирчивый? – с сарказмом поинтересовался Станислав.

– Новый зам нашего… – Орлов коротко ткнул пальцем на потолок. – Ему пожаловался академик Ципараев, проживающий, кстати, в Столетове. Кто-то начал угрожать ему убийством. Этот тип присылает ему оскорбительные письма, в которых угрожает разделаться с ним и с его супругой, но обещает, что свои претензии снимет, если тот в назначенном им месте оставит миллион рублей.

– Какая-то примитивная схема вымогательства, – сказал Лев Иванович и недоуменно повел головой. – Задача для рядового участкового с годичным опытом работы. А этот гражданин начальник, значит, требует, чтобы именно мы со Стасом занялись поисками данного любителя халявных денег?

– Ну, в общем-то да. – Петр Николаевич досадливо поморщился. – Но, как видите, я его пока что отшил, хотя бы на ближайшие два дня. Надеюсь, за это время вы с поисками кота управитесь.

– Да, мы на это тоже надеемся, – сказал Лев Иванович и потер лоб кончиками пальцев. – Но ведь ты хотел бы узнать, на какой стадии поиски кота. Могу повторить только то, что уже сказал вчера. Есть условный подозреваемый. Это Леонид, сын Фоминина. Сегодня мы планируем взять этого парня за шкирку и поставить вопрос ребром. Где кот?

Орлов крепко сцепил меж собой пальцы.

– Да, хотелось бы надеяться, что сегодня с этим делом вы и разберетесь, – меланхолично произнес он. – А то тут…

Его перебило пиликанье телефона, донесшееся из кармана пиджака Гурова. Петр Николаевич осекся на полуслове и вопросительно взглянул на него.

Тот быстро достал аппарат и коротко пояснил:

– Фоминин!..

– Лев Иванович! – Голос Романа звучал растерянно, с нотками испуга. – У нас ЧП! Ленька пропал! Сейчас его приятель Леша позвонил мне и сказал, что тот бесследно исчез при неясных обстоятельствах.

– Когда такое случилось и как именно Рублев это обнаружил? – едва не выразившись непечатным слогом, осведомился Гуров и тут же сжатой скороговоркой сообщил Стасу и Орлову: – Бесследно пропал Ленька Фоминин!

– По словам Леши, они спать легли в первом часу, у себя в комнате. До этого оба были на танцплощадке, участвовали в каких-то там перформансах, как это он назвал. Утром Леша проснулся, глянул – Леньки на месте не видать. Он подумал, что тот пошел в туалет. А Леньки нет и нет. Телефон вне зоны действия сети. Леша начал искать. Обошел все, что только можно, ходил на проходную, но там его никто не видел. Тогда ему подумалось, что Ленька мог рвануть домой, и он позвонил мне.

– Немедленно свяжитесь с Алексеем и скажите ему, чтобы лагерь не покидал. Он будет нужен нам. Мы скоро к вам подъедем. – Лев Иванович поднялся с кресла, сунул телефон в карман и сказал: – Едем в Столетово! Теперь я больше чем уверен в том, что исчезновение кота – дело рук Леонида Фоминина. Исчезновение его самого – это продолжение данной истории, только на куда более серьезном уровне. Все, мы погнали!

Господа полковники вышли из кабинета, быстро собрались и на «Пежо» Гурова помчались в поселок. По пути они обсуждали новые, совершенно неожиданные повороты этой истории. Сыщики хорошо понимали, что поиски кота могут теперь серьезно осложниться. Чтобы найти Тибета, вначале нужно будет разыскать его предполагаемого похитителя, а именно Леньку. На это ведь тоже нужно время. Да, попробуй тут уложись в оставшиеся два дня!

– На твой взгляд, что могло случиться с Ленькой? – спросил Крячко, выбивая кончиками пальцев какой-то замысловатый ритм на своих коленках.

– Тут может быть несколько вариантов. – Голос Льва звучал задумчиво и несколько напряженно. – Первый, самый вероятный, по-моему, таков. Ленька мог во время танцев закадрить какую-нибудь девицу и потом, уже ночью, убежать к ней на рандеву. Вот второй, уже не столь реальный. Он почувствовал, что мы проявляем к нему интерес. Это его напугало, и парень решил где-то залечь на дно. Третий сводится к тому, что его украли. Кто мог это сделать? Например, заказчик похищения кота. Предположим, тот узнал, что мы с тобой начали искать Тибета, запаниковал и решил обрубить все концы, которые могли бы привести нас к нему.

– Ты считаешь, что возможно и такое? – с сомнением осведомился Стас. – Ну, не знаю. Мне самым вероятным кажется твой второй вариант – что Ленька запаниковал и сейчас где-то прячется.

– Знаешь, что бы мы ни предполагали, реальность вообще может оказаться абсолютно непредсказуемой, – не отрывая взгляда от дороги, сказал Гуров и нахмурился. – Теоретически возможно даже то, что Леньку похитили инопланетяне, что он нашел шапку-невидимку и сейчас ходит по лагерю, никем не замеченный. Еще он мог попасть через квантовый портал в параллельный мир. Да, в какой-то степени допустимо даже это!

– Надо же! Ты даже про квантовые порталы наслышан! – заявил Крячко.

– Так сейчас по ТВ и не такое показывают! – Лев Иванович покачал головой и продолжил: – На днях я услышал, будто в некоторых подмосковных озерах стали появляться всякие монстры. Где-то живет двоюродный свояк Несси, в других местах – гибриды горгоны Медузы и рептилоидов.

Когда господа полковники прибыли в Столетово, Роман Фоминин встретил их у ворот. Опера его увидели еще издалека.

Он нервно прохаживался перед своим двором взад-вперед, подбежал к машине и быстро проговорил:

– Здравствуйте! Мы вас очень ждем!

Можно было понять, что Фоминин-старший очень сильно переживал из-за сына.

– Ну и что теперь делать? – потрясая руками, непонятно кого спросил он. – Если его похитили, то почему не требуют выкупа?

– Что тут можно сделать? Для начала взять себя в руки, – холодноватым, совершенно спокойным голосом проговорил Гуров. – Хорошего будет мало, если вы начнете сильно нервничать и ваше здоровье из-за этого даст серьезный сбой.

– Да я сам понимаю, что раньше времени расстраиваться не стоит и ожидать чего-то очень плохого не надо. Но такой уж у меня характер. Ничего с собой не могу поделать. В голове постоянно крутится одна и та же мысль. Мой сын попал в беду. Его жизнь в опасности. Надо что-то сделать, чем-то ему помочь.

Лев Иванович понимающе кивнул и уверенно произнес:

– Роман Викторович, все будет хорошо! Именно поиском Леонида я сейчас и стану заниматься. Я отправляюсь в «Средилесье», где собираюсь найти Алексея и хорошенько разобраться там, на месте, что вообще произошло. Станислав Васильевич останется с вами. Его главная задача – собрать максимальное число видеозаписей у жильцов улицы Чайковского. Если сочтете возможным, окажете ему помощь. Хорошо? Ну все, я поехал! – Гуров круто развернул машину и помчался по тихой, немноголюдной улице.

Станислав достал из кармана лист бумаги со списком предположительных хозяев черного седана и показал его Фоминину.

– Роман Викторович, вот взгляните. Среди этих людей нет ваших знакомых, пусть и не самых близких? – поинтересовался он.

Роман несколько раз перечитал этот список, после чего развел руками и сказал:

– Очень жаль, но никто из этих людей мне незнаком.

– Академика Цыпараева вы тоже не знаете? – задал Крячко следующий вопрос.

– Цыпараева? – удивленно повторил Фоминин. – А он что, тоже может быть причастен к исчезновению Леньки и Тибета?

– Нет. Тут немножко другая история. Кто-то начал ему угрожать и вымогать большие деньги. Вот у нас и появилась мысль. Вдруг где-то здесь, в вашей округе, образовалась шайка, которая и проворачивает все эти криминальные дела?

– Ага, – протянул Роман. – Вот оно что! Ну, с Ципараевым Андреем Климовичем я немного знаком. Он живет на улице Тургенева, в десятом доме. Странный случай! Кто же это ему угрожает? Человек он очень даже приличный, степенный, нисколько не скандальный.

– Все ясно! – выдал Стас и огляделся по сторонам. – Ну что ж, тогда, если вы не против, давайте начнем нашу поисковую работу. Я сейчас пойду собирать видеозаписи, а вы, если это вас не затруднит, обзвоните, пожалуйста, всех знакомых и родных из числа тех, с кем общался Леонид. Поспрашивайте их. Вдруг его кто-то видел, что-то о нем знает. Даже если результат окажется отрицательным, то это все равно уже будет результат.

– Хорошо, – сказал Роман Викторович и безрадостно кивнул. – Буду обзванивать.

Лев Иванович прибыл к «Средилесью» существенно быстрее, чем вчера. Сказывались эмоции и ощущение дефицита времени. Припарковался он на том же самом месте, где стоял и минувшим днем.

Сегодня на вахте дежурил другой охранник, дядя с мощными усами, назвавшийся Василием. Он сказал Гурову, что об исчезновении парня еще часа два назад услышал от его друга, но сам ничего дельного по этому поводу сообщить не мог.

– Вы, товарищ полковник, наверное, не знаете, каковы мои обязанности здесь, – сказал охранник, одернул форменную рубашку и упер руки в бока. – Я должен следить за порядком на прилегающей территории, записывать транспорт, который заезжает в лагерь и покидает его. Проверять, кто находится в кабине, я не уполномочен. Сегодня за ночь в лагерь въехали около двух десятков машин и примерно столько же убрались отсюда. Где гарантия, что этот парень не был в одном из этих авто? Так что сказать, куда он мог деться, очень сложно.

Лев Иванович созвонился с Алексеем Рублевым и сказал, где именно ждет его. Вскоре он увидел крепкого долговязого парня с пышной рыжеватой шевелюрой, спешащего в сторону ворот. Подойдя к Гурову, тот несколько уныло поздоровался с ним, засопел носом и замолчал, как видно, не зная, что бы еще сказать.

Полковник показал ему свое удостоверение, предупредил об ответственности за дачу ложных показаний и строго проговорил:

– Ну а теперь, Леша, я хотел бы услышать от тебя самое подробное изложение того, что было вчерашним днем, вечером, ночью, вплоть до того, как обнаружилось, что Леонид исчез. Чем вы занимались, не было ли с кем конфликтов, не предъявлял ли кто-нибудь вам каких-либо претензий? Ну и так далее.

Они сели на лавочку невдалеке от аллейки берез, и Алексей, без конца вставляя в свой рассказ «значит», «типа» и «чисто», поведал сыщику о том, чем они с Ленькой занимались.

В первой половине вчерашнего дня парни участвовали в небольшой локальной исторической реконструкции боя древних русов и викингов, прибывших грабить славянские поселения. Сами Ленька и Алексей в сражении участия не принимали. У них не было ни своих доспехов, ни соответствующего опыта. Они вместе с прочей массовкой изображали мирных крестьян, к которым агрессивные скандинавы приплыли на своих драккарах.

После обеда приятели отправились в видеосалон, где демонстрировалась новая двухсерийная голливудская сага о мытарствах нескольких искателей приключений, которые решили пересечь Бермудский треугольник и попали в иной мир, совершенно не похожий на наш. Честно говоря, фильм оказался несколько скучноватым. Даже ультрасовременные спецэффекты не спасали положение.

Не досмотрев его до конца, приятели отправились в дискуссионный клуб, где вместе с другими обитателями лагеря обсуждали вот какую тему: «Дилемма современного человечества: закат или процветание?» Они послушали умных людей, поспорили о судьбах этого мира, часа полтора просидели там.

– Леша, прошу тебя иметь в виду вот что. Все, сказанное тобой, потом будет строго проверяться! – строго сказал Гуров. – Что было дальше?

Рублев растерянно похлопал глазами, несколько раз часто-часто кивнул и продолжил:

– Потом ходили на Сомовку купаться. Пляж здесь классный, дно ровное.

– До какого времени вы были на пляже?

– Часов до семи. Потом пошли на ужин. После него – на дискотеку, где были до самого конца, то есть до часа ночи. Нет, там и в самом деле было интересно. Девчонки просто супер! Они что хочешь изобразят, от чарльстона, твиста и брейка до вога и хип-хопа. Есть караоке. Там и самому, если медведь на ухо не наступил, можно что-то исполнить. Нормальная развлекуха!

– В ходе этого вечера у вас ни с кем трений не было? Вы никому на ногу не наступили, никого нечаянно не толкнули? – осведомился Лев Иванович и испытующе взглянул на Рублева.

– Нет-нет! Абсолютно никаких трений, ни единого конфликта! – горячо заверил его тот. – Прямо даже удивительно, честное слово! Даже намека на это не было. Наоборот, Ленька спел. Голос у него хороший. Он такие аплодисменты сорвал! В первом часу мы пошли в свою комнату. Так-то она у нас на троих, но этот парень бывает через ночь, а то и через две. Он из экстремалов, занимается в клубе «Лесной охотник». Они никаких зверей не промышляют. Это у них такой стиль древнего, славянского рукопашного боя. Их человек восемь, они, бывает, и днем, и ночью проводят свои тренировки. Это у них типа войнушки, но без оружия. По деревьям лазят просто как какие-то шимпанзе! Ловко, проворно прыгают метров с шести на землю, и им хоть бы что. С дерева на дерево перескакивают.

– А с этим экстремалом у вас какие отношения? – поинтересовался Гуров.

– Отличные! Парень свойский, не выпендривается. Мы друг другу совершенно не мешаем. Если он со своими ночью занимается, то потом весь день спит. Мы тогда стараемся не шуметь, уходим на весь день, пусть отдыхает.

– Хорошо. Стало быть, в первом часу ночи вы пришли в свою комнату. Экстремала там не было?

– Нет, сегодня ночью у них была тренировка.

– Ясно. Тогда поминутно! Во сколько легли, о чем говорили, приходил ли кто-нибудь ночью, когда ты проснулся, на что сразу обратил внимание? Я слушаю!

Леха пожал плечами и начал перечислять, загибая пальцы. По его словам выходило, что они вошли к себе в начале второго часа ночи, потом еще какое-то время глазели в телевизор. Что смотрели? На кабельном ТВ канал «Жаркая ночь». Ну, понятно, про что там показывают. Но фильм был мутный, убогий, интим вообще отстойный, поэтому где-то без десяти два они выключили телевизор и легли спать. Ленька перед сном все прикалывался над авторами фильма. Вроде того, взялись они не за свое дело. Лучше бы сняли порновариант «Колобка».

Уснули быстро, спали крепко. Во всяком случае, сам Леха.

Проснулся он ближе к семи. Поднял голову, а койка Леньки пуста. Одеяло, подушка были в том положении, будто он только что встал. Лехе подумалось, что Ленька мог пойти в туалет. Поскольку раньше это был пионерлагерь, то и гостиница была оформлена под хостел. Туалетов в каждой комнате не водилось. Их было по три на каждый этаж.

Леха минут пять подождал, потом оделся, нацепил комнатные тапочки и пошел искать Леньку. Но того в туалетах не было.

Рублев обошел их, вернулся в комнату и только тут обратил внимание на то, что Ленькиной верхней одежды там нет. Он потрогал его постель, она была холодной. Значит, встал Фоминин уже давненько.

Леха набрал его номер на сотовом, однако гудков вызова не услышал. Лишь голос робота, прозвучавший в тишине, известил его о том, что данный абонент находится вне зоны действия сети.

– Вот тут-то меня и пробрало! Что же с ним случилось? Куда он мог деться? – Леха резко хлопнул ладонями. – Ленька с вечера куда-либо срываться не собирался. Это точно! Думаю, что если бы у него были какие-то такие планы, то он сказал бы мне об этом. Может, и не такие уж мы большие друзья, но все равно как бы хорошие приятели. Вот поэтому начал я искать его по всему лагерю, обошел всех, с кем он контачил. Потом вернулся в нашу комнату, там уже экстремал спал. Разбудил я его, извинился, спросил, не видел ли он Леньку. Нет, мол. Тогда я позвонил Фомининым. Вот и все.

– А ну-ка, попробуй перезвони еще раз. Вдруг он ответит? – предложил парню Гуров.

– Хорошо, – согласился Рублев, тут же достал свой навороченный смартфон, пробежался по монитору кончиками пальцев, некоторое время подержал гаджет у уха, потом огорченно пожал плечами и сказал: – Робот сказал, что такого номера не существует.

– Ясно! – Лев Иванович достал свой телефон и заявил: – Тогда попробуем другой вариант.

Он связался с информационным отделом главка и поручил майору Жаворонкову попытаться определить местоположение владельца телефона, номер которого сбросил СМС-сообщением.

Когда пришло подтверждение, что оно получено, Гуров неожиданно спросил:

– Скажи-ка мне, Леша, ты не припомнишь, чем вы с Леней занимались два дня назад?

Судя по тому, как нервно закашлялся Рублев, сыщику стало ясно, что этот вопрос застиг его врасплох. Но Леха быстро собрался, поспешил принять равнодушный, несколько недоумевающий вид.

– Два дня назад? – спросил он. – Да сразу-то и не вспомнишь. Тут каждый час столько всего видишь и слышишь, что поневоле запутаешься, забудешь, когда и что было, – с натянутым сожалением проговорил он.

– Хорошо, Леша, я попробую тебе помочь. – Лев Иванович говорил непринужденно, без нажима, как добрый, понимающий учитель, который беседует с хроническим двоечником. – Два дня назад вы с Леней были в гостях у сестер Мукомахиных. Что происходило потом?

Рублев ошалело похлопал глазами, некоторое время молчал, после чего с безразличным видом произнес:

– Ну да. Были мы у Ритки с Аришкой. В чем тут криминал? Девки они взрослые. Если у нас с ними что-то и было, так это наше личное дело.

– Леша, не надо увиливать от ответа! – заявил Гуров и покачал указательным пальцем. Чем вы там занимались, меня нисколько не интересует. Я хотел бы знать, что было после ваших посиделок. Во сколько вы от Мукомахиных ушли и куда направились?

Леха сделал вид, будто напряженно припоминает, что и как было, некоторое время молчал, после чего, заметно фальшивя, с деланым равнодушием произнес:

– Если память мне не изменяет, мы у девчонок просидели часов до четырех дня, а потом поехали в «Средилесье».

– Нет, Леша, память тебе бессовестно изменяет, хотя не могу сказать, с кем именно. – Лев Иванович говорил все тем же учительским тоном, и лишь по искоркам в глазах можно было понять, что он иронизирует. – От Мукомахиных вы уехали около одиннадцати дня. Кстати, Леша, ты со мной лучше не хитри. До сего момента твоим словам я доверял. Но теперь ты вынуждаешь меня сомневаться в правоте твоих слов. Как сказал персонаж известного сериала в исполнении Леонида Броневого: «Маленькая ложь рождает большое недоверие». Так куда вы отправились от Мукомахиных?

– В Столетово, – неохотно выдавил из себя Рублев. – То есть сначала в лагерь. Здесь пробыли около часа. Что делали? Да просто поваландались, пообедали, а потом уже в Столетово подались.

– Ну, рассказывай, не молчи. Во сколько вы туда приехали, что там делали, когда и куда подались оттуда? Я слушаю.

Леха малость помялся и сказал, что в Столетово они поехали на Ленькином «Фольксвагене». Тот еще во время обеда по секрету сообщил Рублеву, что собирается втихаря сплавить кому-нибудь кота, осточертевшего ему. Дескать, хоть домой не приезжай.

Этот кот именно его, Леньку, отчего-то невзлюбил и поэтому – вот ведь зараза! – постоянно сдавал родителям. Парень никак не мог иметь какие-то свои тайны, секреты. Кот сразу чувствовал, когда он говорил неправду, и тут же на это весьма жестко реагировал.

Предки, понятное дело, это просекли и общаться со своим отпрыском взяли моду лишь в присутствии кота. Они его как бы невзначай брали на руки, когда хотели о чем-то поговорить с сыном. Едва Ленька говорил хоть что-то, расходящееся с реальным положением дел, как кот тут же начинал шипеть.

– Он мне рассказывал, что как-то раз пригласил к себе домой одну молодую разведенку с соседней улицы, – морщась и почесывая кончик уха, повествовал Рублев. – Она дочка какого-то крупного деятеля из закрытого НИИ, работает там же, у своего папаши. Ленька собирался развести ее на интим. Да, собственно, она и сама на это была настроена. Тут раньше времени прикатили его родители. Вот Ленька и принялся им втирать, будто она его консультирует по инглишу. А этот чертов котяра как начал шипеть! Красотка тут же дала ходу и больше к ним ни ногой. Да и вообще Леньки начала сторониться. Ну вот как тут не разозлишься на этого шипуна хренова?

Прибыв в Столетово, парни оставили «Фольксваген» на парковке у поселкового супермаркета. Перед тем как покинуть автомобиль, они, насколько это было возможно, изменили внешность – надели темные очки и приклеили усы.

– А усы-то откуда у вас взялись? – сразу же осведомился Гуров.

– У Леньки с собой были. Я так думаю, он к этой операции загодя подготовился, – глядя куда-то в сторону, ответил Леха.

Как он рассказал далее, до дома Рублевых заговорщики дошли спокойно, никем не замеченные. Во всяком случае, никто их не окликал и даже не обращал на них внимания.

Фоминин еще у магазина сказал Лехе, что проникнуть в свой дом он планирует со стороны Рублевых. Ленька уже знал, что у Лехиного деда камер видеонаблюдения нет, поэтому их визит зафиксирован не будет.

Ключом, имеющимся у него, Леха открыл калитку и вошел во двор первым. Он запер собак в вольерах и впустил Леньку. Деда и его жены дома не было. Рублев-младший знал, что тем днем они собирались ехать в Москву. Поэтому действовать парни могли, не опасаясь разоблачения.

Леха принес из банного сарая-дровяника трехметровую алюминиевую лестницу. Приятели выбрали самое удобное место в ограждении. На зубья заостренных арматурных прутьев они набросили старую фуфайку, найденную в том же дровянике. К одному зубцу парни привязали пеньковую веревку, которую перебросили на другую сторону стены.

Хорошенько осмотревшись – не видит ли их кто-нибудь из соседей? – Ленька перебрался через стену и спустился по веревке вниз. Его не было минут пятнадцать-двадцать. Когда он вернулся, в его руке была пластмассовая решетчатая клетка, предназначенная для транспортировки мелких животных. В ней находился кот необычной масти, которого Леха уже пару раз видел. Он вел себя беспокойно, без конца мяукал, как будто понимал, что происходит что-то очень нехорошее для него.

– Я, конечно, не святой, – сказал Леха и поморщился. – Но и мне Ленькина затея как-то сразу разонравилась. Я спросил его, что он собирается сделать с котом. Ленька сказал, что хочет продать его какому-то любителю редких пород. Вроде бы тот обещал ему за тибетского кота аж три лимона деревянных. Правда, он потом добавил, что этот покупатель – жлоб, каких поискать, и бабки с него слупить будет непросто.

– Что было дальше? – Лев Иванович мысленно подивился подловатой натуре Фоминина-младшего.

– Да что было? Ленька на той стороне привязал к веревке клетку, я поднял ее, перетащил через стену и спустил на нашей половине. Потом по веревке взобрался Ленька. Перед этим он все свои следы засыпал табачной пылью и сверху, со стены еще добавил, чтобы в случае чего сбить со следа собак.

Затем Ленька оставил кота на попечение Рублева и побежал за своей машиной. Вскоре он подъехал.

Парни обернули клетку с котом старой джинсовой курткой, которая валялась в сарае, чтобы никто не мог разобрать, что именно они вынесли со двора, и загрузили в багажник. После этого злодеи тут же, не мешкая, уехали.

Чтобы их не могли опознать, цифры номера Фоминин изменил черным маркером. Когда похитители оказались за пределами Столетова, эту краску они стерли спиртом. Потом Ленька довез Рублева до моста через Сомовку, откуда до «Средилесья» тот дошел пешком, а сам куда-то уехал.

Вернулся Фоминин около пяти часов дня, очень довольный, сказал, что полтора лимона из покупателя все же выбил, хотя тот и кочевряжился, как последнее чмо. Ленька продемонстрировал приятелю пачку денег, заявил, что скоро купит себе что-нибудь поновее. Этот «Фолькс» ему уже надоел.

– Так-так-так! – пробурчал Гуров, доставая из кармана телефон.

Он набрал номер информационного отдела главка и поручил майору Жаворонкову составить самый полный список столичных любителей кошек, которые занимаются разведением редких пород этих домашних животных.

Закончив этот разговор, Лев спросил Рублева, на что они с Фомининым позавчера потратили остаток дня. Тот ответил, что сразу после возвращения Леньки они вместе поехали снимать девок, развлекались с ними до десяти вечера, после чего вернулись в лагерь. Здесь все было так же, как и всегда – танцы, потом отбой.

Вчера Леньку вызывали родители. В принципе, с самого начала было ясно, для чего сын им понадобился. Дома был он не слишком долго, а когда вернулся, ржал над тем, как из-за пропажи кота переживают его предки. Куда-либо сваливать Ленька вроде не собирался. Поэтому его исчезновение стало для Лехи полной неожиданностью.

– А тебе не кажется, что исчезновение Леонида каким-то образом может быть связано с той вашей проделкой? – Лев Иванович окинул Рублева изучающим взглядом, под которым тот заметно сник. – Ржал он, говоришь. Как бы это веселье не обернулось для него теперь горькими слезами. Деньги, которые Леонид получил за кота, были в каких купюрах?

– Пятерками, – ответил Рублев и озабоченно шмыгнул носом.

По его лицу было заметно, что он уже начал жалеть о своей недавней откровенности.

– Полтора миллиона, это триста пятитысячных бумажек. Толстенькая пачка! – Гуров покачал головой. – В карман не положишь. Он их в чем носил?

– В борсетке. – Как видно, уже боясь сболтнуть лишнего, Леха стал давать короткие, однозначные ответы.

– Кто еще кроме тебя мог знать о такой сумме, имеющейся у Фоминина? – Лев Иванович откинулся к спинке лавочки и, словно вколачивая гвозди, задавал вопросы, от которых отвертеться было трудно.

– Даже не знаю. – Рублев, как видно, уже подуставший от такой затяжной беседы с опером, мученически вздохнул. – Те девки, которых мы снимали, деньги у него видели.

– Поехали к этим девкам! Будем задавать вопросы им. – Гуров сочувственно усмехнулся, чуть развел руками. – Помогай мне, Леша, развязать этот узел! Имей в виду, что ты уже сейчас вполне можешь считаться главным подозреваемым.

– В чем?! – В глазах Рублева колыхнулся испуг.

– Как это в чем? – Лев Иванович взглянул на него с недоумением, как на умственно отсталого. – В похищении ценного животного ты участвовал? Участвовал. Деньги у приятеля видел? Видел. Он исчез? Исчез. Что должен думать сыщик, следователь, прокурор? Да, вполне возможно, что Леонид Фоминин кем-то был убит с целью ограбления. Кто это мог совершить? Вот и все, тебе уже можно шить дело. Ты же этого не хочешь?

– Нет! – Леха категорично помотал головой.

Похоже, он и близко не допускал того, что эта история вдруг повернется такой неожиданной стороной. Только теперь до него дошло, в сколь хреновую ситуацию он вляпался.

– Вот и замечательно! – невозмутимо проговорил Гуров. – Тогда, бесценный ты наш, в твоих личных интересах помочь нам найти Леню, желательно живым и невредимым. Иначе… ты сам понимаешь! Кстати, а Леня с тобой деньгами-то поделился?

На лице Рублева появилась напряженная мина. По его мимике можно было понять, что он вынужден был бороться с самим собой. С одной стороны, его очень беспокоил риск оказаться перед судом. С другой, парня душила жадность, нежелание расстаться с халявными деньгами.

Но страх ответственности все же пересилил, и Леха нехотя выдавил из себя:

– Триста штук.

– Понятно. Эти деньги тебе, голубчик, придется сдать следственным органам, как вещественное доказательство. Теперь, замечательный ты наш, дело всерьез закрутится! Надеюсь, все закончится благополучно, и вы с Леней отделаетесь всего лишь легким испугом, а не тяжелым наказанием. Хотя никак нельзя исключать того, что Фоминин кем-то уже наказан запредельно жестко. Все, едем в то место, где вы ангажировали девиц. Надеюсь, нам удастся найти их, – проговорил Гуров и поднялся на ноги.

– Лев Иванович! – Леха тоже встал, говорил зажато, чуть заикаясь, как бы через силу. – А насколько велики шансы того, что если Леньку и в самом деле вообще найти не удастся, то это дело именно мне пришьют?

– Шансы, конечно, не стопроцентные, но достаточно высокие, – сказал полковник довольно сдержанно, задумчиво, шагая к своей машине. – В данном случае, образно выражаясь, пациент скорее мертв, чем жив. То есть из дилеммы «сесть или не сесть», скорее выпадет «сесть».

– Знал бы, что выйдет такое дело, то и не связывался бы. Вот это я влип! – Рублев сел на пассажирское место «Пежо» и издал что-то наподобие короткого стона.

– Леша, ты бы лучше не в расстройство впадал, а вспоминал, у кого в лагере с Ленькой были трения, конфликты, ссоры, стычки, – все так же спокойно и деловито посоветовал парню Гуров. – Тебе сейчас об этом надо думать. Еще учти вот что. Я уверен в том, что все закончится благополучно, дело нами будет раскрыто. Точно так же надо настроиться и тебе. Без паники!

– Хорошо, Лев Иванович, я постараюсь вспомнить, – сказал Леха и напряженно задумался.

– Куда едем? – спросил сыщик, выруливая с парковки.

Безрадостно сопя, Рублев назвал координаты точки, соседствующей с крупным кемпингом, расположенным на трассе, за Столетовом.

Когда они подрулили к летнему кафе, Леха торопливо побежал искать вчерашних пассий. Минут через десять он вернулся в сопровождении двух девиц и еще одной крупной мадам. Скорее всего, это была их мамочка.

Гуров вышел из машины, Гуров представился и показал этим очаровательным дамам удостоверение. Судя по ошарашенному виду данных особ, Рублев не сказал им о том, кто именно и для чего хочет их видеть. Мамочка мгновенно сделала вид, будто вообще просто куда-то шла, пропорхнула мимо и тут же исчезла. Девицы тоже подались было назад. Однако резкий жест Льва Ивановича и устное предупреждение о том, что, дав деру, они автоматически станут подозреваемыми, убедили их этого не делать.

– Вы чего хотите от нас? – мусоля жвачку и изображая из себя персону не от мира сего, поинтересовалась особа с ярко-зеленой шевелюрой.

– Прежде всего я хотел бы получить подтверждение того факта, что вчера именно вы были в компании вот с этим молодым человеком и его приятелем.

– Ну да, вроде того, – заявила шатенка с тонким золотым колечком в носу.

– Так вроде или точно? – Гуров окинул девиц изучающим взглядом.

Наверное, энтомолог мог бы взглянуть так на новый вид мухи дрозофилы.

– Точно, – сказала та.

– А после того как расстались, вы никого из этих парней больше не видели?

– Нет. А на кой ляд они нам сдались? – Барышня с зелеными волосами недоуменно потрясла головой.

– Видите ли, второй молодой человек, его Леонидом зовут, вскоре после расставания с вами куда-то бесследно исчез. – Лев Иванович сделал небольшую паузу и продолжил: – А у него с собой было больше миллиона рублей. Вы эти деньги видели? Он при вас доставал их из борсетки?

Девицы переглянулись и некоторое время молчали, как бы силились что-то вспомнить.

– При нас Ленька деньги не доставал, – сказала потом очаровашка с зелеными волосами. – Он сунул пальцы в борсетку и дал нам по бумажке. Вот и все. Реально его бабок мы не видели.

– А кому-либо из своих знакомых о нем и о его деньгах не рассказывали? – осведомился Лев Иванович, хотя уже понял, что ничего интересного от этих див не услышит.

– Было бы о чем рассказывать! – как-то пренебрежительно заявила обладательница золотого кольца в носу. – Лимон деревянных – это разве бабки? Тоже мне, капиталы! Тут бывают люди с лопатниками, в которых пудами и баксы, и евро. Вот это настоящие деньги!

Внутреннее чутье тут же подсказало Гурову, что они не врут. Значит, к исчезновению Фоминина-младшего какого-либо отношения эти девицы не имеют. Лев Иванович дал им по визитке – вдруг они что-нибудь нужное вспомнят? – молча махнул рукой Лехе и направился к своему «Пежо».

Они отправились назад, в «Средилесье».

Когда «Пежо» пересекал по мосту Сомовку, Рублев неожиданно нарушил молчание:

– Лев Иванович, вспомнил! Ну да, были у нас терки пару раз. Сперва вот что случилось. После танцев пошли мы в свою комнату. Параллельным курсом с нами шла деваха, как потом оказалось, феминистка. Ну, так себе. Не сказать, чтобы красавица, но с большущими понтами и жутким выпендрежем. На нас смотрела, как на отбросы какие-то. Когда мы уже собирались к себе зайти, она вдруг нам вслед и выдала: «Тупые самцы!» Мы, конечно, сразу охренели. Что за наезды? Ленька мне тихо так: «А давай-ка ее пугнем, как будто к себе затащить собираемся». Мы развернулись, схватили ее за руки и сделали вид, будто сейчас поволочем в свою комнату. Она заверещала, мы ее тут же отпустили и зашли к себе. Тут прибежал координатор Володя. Дескать, вы что творите? Как такое можно? Мы ему объяснили, что к чему. Но он гнул свое, нас вообще собирался выгнать. Еле уговорили.

– Так ты предполагаешь, что эта феминистка могла объявить вам вендетту? – спросил Лев Иванович, сворачивая в сторону лагеря.

– Вполне возможно такое. Я с ней раза два случайно встречался. Смотрела на меня, как голодная волчица. Дай волю, съела бы и костей не оставила! – Леха чуть нервно рассмеялся.

– Понятно. А что еще за случай?

– На танцах один парень приревновал Леньку к своей девчонке. Тут уж Ленька сам малость перегнул. Раз ее пригласил, два. Тот – это и со стороны было видно – уже начал закипать, а Леньке все нипочем! Он и в третий раз чуть ли не из рук у ухажера ее выхватил. Вот тот и сорвался. Сцепились они крепко, но тут прибежала охрана, и нас с ним опять чуть оттуда не выставили. – Рублев наморщил нос и конфузливо усмехнулся.

– А тебя-то за что? Ты же, я так понял, в потасовке не участвовал, да? – Гуров заглушил мотор.

Машина остановилась на парковке, у ворот лагеря.

– Меня за компанию. – Леха развел руками. – Хотя, если честно, было время, я тоже тут отличался. Володя опять нас начал трясти. В тот вечер он дежурил. Как увидел Леньку, сразу объявил: «Опять эта сладкая парочка баламутит! С вещами на выход!» Нам опять пришлось искать поддержки у администратора, доказывать, что мы только на лицо ужасные, а добрые внутри.

– Вы как тот бедный Макар, на которого все шишки валятся, – сказал Лев Иванович, выходя из авто. – А тот ревнивец сейчас здесь? Ты давно его видел?

– По-моему, он и его девчонка еще тогда наутро из лагеря уехали. Ни его, ни ее больше я не видел. Но это надо проверить.

В этот момент зазвонил телефон Гурова. Взглянув на монитор, он увидел, что на нем высветился чей-то незнакомый номер.

Сыщик включил связь и услышал незнакомый мужской голос:

– Вы полковник Гуров Лев Иванович?

– Да, я слушаю, – ответил он, пытаясь угадать, кто бы это мог позвонить.

– Добрый день, товарищ полковник! Это сержант Михайлов. Я кинолог, по заданию руководства выехал в лагерь «Средилесье», да что-то никак его не найду. Как до вас добраться, Лев Иванович?

Гуров спросил сержанта, где тот находится. Он сразу же понял, что кинолог переехал через мост, свернул не в ту сторону и в данный момент находился у поселка Брыкалино.

Сыщик рассказал Михайлову, как найти лагерь, выключил связь и сказал Лехе:

– Скоро сюда прибудет кинолог со служебно-разыскной собакой. Надеюсь, он сможет нам помочь. Кстати, а у Леонида девушка есть?

Парень поглядел куда-то на вершины деревьев, неопределенно покачал головой и произнес с заметным оттенком пренебрежения:

– Скажем так, была. Насколько мне известно, они расстались. Кажется, это произошло в прошлом году.

– Причина расставания была серьезная или так себе?

Этот вопрос вынудил Леху некоторое время напряженно поразмышлять.

– Знаете, Лев Иванович, мы с Ленькой на эту тему как-то мало говорили, – сказал он. – В памяти только два обрывка застряли. Знаю, что ее предки живут в Столетове на улице Васнецова. Сама она одна кантуется в Москве, в их городской квартире. С Ленькой они встречались года два, все у них было по-взрослому. Потом, по-моему, она завела себе другого. Ленька психанул и порвал с ней все контакты. Это по его словам. Вы считаете, что он мог к ней сорваться?

– Почему бы и нет? – произнес Гуров, о чем-то напряженно размышляя. – Раз он так болезненно реагировал на расставание с ней, значит, она ему не безразлична. В противном случае парень не стал бы так нервничать по этому поводу. Вдруг прошлой ночью она ему позвонила?

– Но его машина стоит на месте! – Леха указал пальцем куда-то в глубь территории лагеря, где рядом с первым хостелом парковались постояльцы.

– При его теперешних деньгах нетрудно уехать отсюда. Ночью здесь машину можно заказать? – Лев Иванович проводил взглядом столичный таксомотор, выехавший с территории лагеря.

– Ночью? – Рублев чуть растерянно кивнул. – Ну да, тут всегда один-два мотора крутятся. Народ здесь тусуется не самый бедный, за ночь минимум пара ездок водиле обеспечена. Но я что-то сильно сомневаюсь в том, что Ленька махнул к своей бывшей. Нет, это не в его характере.

Неожиданно на дороге, ведущей к лагерю, замелькала «Нива» с полицейской раскраской.

– Вот! Похоже, прибыла кинологическая служба! – удовлетворенно проговорил Гуров.

Он поднял руку и махнул ею из стороны в сторону, давая понять водителю «Нивы», что ехать надо в его сторону.

Сержант Михайлов оказался ладным подтянутым парнем в сером камуфляже. Под стать ему был и поджарый, какой-то строгий пес Раптор с крепкими, сильными лапами. Все вместе они прошли в хостел и поднялись на второй этаж, где и располагалась комната, в которой проживали Рублев и Фоминин.

Появление кинолога и пса в «Средилесье» не осталось незамеченным. Еще когда они шли по территории, и сержант Михайлов, и его Раптор стали объектами пристального внимания здешних дамочек. Одни из них восхищались Раптором. Мол, ой, какой симпатичный песик! Другие дарили столько же внимания кинологу.

Леха приоткрыл дверь своей комнаты, заглянул внутрь.

– Он уже не спит, – сказал парень и шагнул за порог.

Похоже было на то, что экстремал только что проснулся.

Он удивленно посмотрел на людей, вошедших в комнату, как видно, сообразил, что к чему, и спросил у Рублева:

– Что, Леньку так и не нашли? – Парень увидел отрицательный кивок, служивший ответом, и протянул: – Ну и ну. Ни хрена себе! Что же с ним такое могло случиться? Да уж.

Леха достал из-под подушки приятеля майку, которую тот уже надевал, и дал ее сержанту.

Кинолог поднес эту вещь к носу Раптора и коротко скомандовал:

– Ищи!

Пес обнюхал кровать Фоминина, стол, стулья, стены, пол, потом вышел в коридор, натянул поводок и двинулся в сторону лестницы. Следом за Раптором и его хозяином Гуров и Рублев спустились на первый этаж. Пес ухватился за незримую ниточку запаха, вышел на улицу и направился к парковке транспорта постояльцев лагеря. Здесь он закрутился на месте, разочарованно гавкнул и вопросительно взглянул на сержанта.

– Молодец! – похвалил его тот и провел рукой по голове. – Товарищ полковник, судя по всему, этот человек уехал отсюда на машине. Мы сделали все, что могли.

– Да, я вижу, – сказал Лев Иванович, глянул на Леху и спросил: – Значит, вон тот синенький «Фольксваген» – это Ленькина машина, да?

– Его, – меланхолично подтвердил тот.

– Стало быть, ночью Леонид пришел сюда и с кем-то отсюда уехал. Значит, придется установить, что за машина стояла на этом месте. – Гуров задумчиво огляделся. – Леша, надо срочно выяснить, какие авто парковались на этом пятачке. Ты этим займешься?

– Да, конечно, – заявил Рублев и поспешил к компании автомобилистов, которые покуривали под грибком, заодно обсуждали какие-то мировые проблемы.

– Товарищ полковник, мы с Раптором можем быть свободны? – осторожно поинтересовался сержант.

– Да, спасибо за помощь! – Лев Иванович энергично пожал ему руку. – Идемте, я вас провожу.

Они направились к воротам, все так же привлекая к себе всеобщее внимание. Раптор вполне осознавал значимость собственной персоны. Он даже не шел, а торжественно вышагивал по дорожке, вымощенной разноцветным камнем. Неожиданно пес насторожился, потянул поводок в сторону, подошел к какой-то цветной бумажке, валявшейся в траве, понюхал ее и негромко гавкнул.

– Лев Иванович, он хочет сказать, что этот предмет имеет запах человека, разыскиваемого вами, – проговорил кинолог и указал на бумажку.

– Да, это я уже понял, – сказал Гуров, достал из кармана полиэтиленовый пакетик и подобрал им фантик от какой-то дорогой конфеты. – Ты молодчина, Раптор! Умничка ты наш! Это очень ценная улика.

Когда они уже подошли к «Ниве», три хорошенькие спортсменочки в мокрых купальниках и халатиках, накинутых на плечи, проходившие мимо, приостановились, чтобы полюбоваться Раптором.

– А вы к нам сюда еще приедете? – улыбнувшись сержанту Михайлову, задорно поинтересовалась, судя по всему, самая бедовая из них.

– Конечно. Если только жена отпустит, – с добродушной иронией ответил кинолог.

– Ну вот! Всех самых лучших мужчин уже расхватали, – под смех подружек посокрушалась та, и девушки, что-то горячо обсуждая, зашагали дальше.

Попрощавшись с кинологом и его питомцем, Лев Иванович снова направился к дежурке охранника на воротах. Гуров попросил Василия показать журнал, в котором фиксировались машины, въезжающие в лагерь и покидающие его территорию.

Усач утвердительно кивнул, взял с полки толстую амбарную книгу, улыбнулся и негромко сказал:

– Наслышан о вас, товарищ полковник. Я до позапрошлого года работал участковым в соседнем районе. Про вас мне коллеги много рассказывали.

– Вас как величать-то, если полностью? – поинтересовался Лев Иванович, раскрывая журнал на странице записи ночных въездов и выездов.

– Василий Павлович Терехин, стаж в органах – около тридцати лет, – проговорил тот.

– Василий Павлович, как профессионал вы, разумеется, имеете внутренне чутье на людей и наверняка быстро распознаете, кто и что собою представляет. Вам в поле зрения не попадал вот этот молодой человек? – Гуров вывел на экран телефона фотоснимок Леонида Фоминина.

Терехин мельком взглянул на него, тут же утвердительно кивнул и ответил:

– Попадал, причем не раз. – Охранник пренебрежительно поморщился. – Шалопай и баламут. Что о нем еще скажешь? Любит порисоваться, понабивать себе цену. Хотя по нему видно, что кураж на себя он только нагоняет, а так что-то его здорово гнетет. Чего-то он боится.

– Да, вы совершенно правы. Именно это в нем я тоже заметил. Что-то в его недалеком прошлом было как-то не так! – Лев Иванович сунул телефон в карман и продолжил: – Но сегодня ночью он куда-то бесследно исчез.

– Ага! Значит, вон для чего приезжал кинолог. Вы искали этого оболтуса, – сказал Терехин и понимающе кивнул.

– Да, я хотел отследить, куда он мог податься между полуночью и утром. Пес пришел на парковку постояльцев первого корпуса хостела. Его приятель, с которым они живут в одной комнате, утверждает, что не слышал, когда тот ушел. У этого Лени Фоминина при себе имелась крупная сумма денег, больше миллиона в рублях. Поэтому у меня было подозрение, что его могли убить с целью ограбления. Но, скорее всего, тут что-то совсем другое. Ночью он отсюда с кем-то выехал, но куда и зачем, пока непонятно.

Охранник щипнул пальцами ус и задумчиво проронил:

– Лев Иванович, я дежурю с вечера. У меня суточный режим. Машины я записывал все до единой. Тут, что греха таить, некоторые ребята на вахте, бывает, пропускают транспорт без записи. Вроде того, раз есть камера видеонаблюдения, то можно и не стараться. Зря они так думают. Есть номера, не читаемые камерой, особенно в ночное время. Поэтому смотрите, кто уезжал, кто приезжал. Тут все налицо.

Гуров раскрыл нужную страницу журнала и заснял ее камерой телефона. Заодно он просмотрел в ускоренном режиме видеозапись камеры наблюдения. К его досаде, именно этой ночью сгорела лампа фонаря. Поэтому, кроме силуэтов авто, сыщик ничего разглядеть не смог. Однако он все равно сбросил на флешку эту видеозапись. Вдруг информационщикам удастся что-то дельное из нее выжать?

Покончив с этими делами, Лев Иванович снова зашагал к первому корпусу хостела. Возле парковки он увидел Леху, который о чем-то разговаривал с двумя парнями. Судя по всему, это были автомобилисты, оставлявшие здесь свои машины.

При появлении полковника Рублев обернулся в его сторону и сказал:

– Лев Иванович, вот парни говорят, что с вечера на этом месте стояла чья-то белая «Шкода». Потом, уже ближе к утру, ее место заняла вроде бы синяя «Мазда». Ну а сейчас, как видите, здесь вообще никого нет. Вот и все, что мне удалось выяснить.

– Небогато, – сдержанно проговорил Гуров. – Есть возможность установить, чьи это автомобили?

– Да в том-то и беда, что вообще никак. – Леха огорченно хлопнул себя ладонями по бедрам. – У обоих корпусов на парковках видеокамер нет. Но есть на воротах! – оптимистично, со значением в голосе заявил он.

– Знаю. Видеозапись с той камеры я взял. Но оказалось, что нынешней ночью сгорела лампа фонаря над воротами. Поэтому номерные знаки разглядеть нельзя. Так что здесь пока нам ничего не светит. – Лев Иванович прошелся взглядом по окнам номеров. – Алексей, надо будет по максимуму опросить людей, проживающих в этом корпусе, на предмет того, кто и на каком автомобиле выезжал из лагеря минувшей ночью. Понимаю, что вопрос непростой, мороки много, но ничего иного нам не дано. Как модно выражаться сейчас у вас, молодых, надо тупо перебирать все возможные варианты, пока не найдем тот, который нам нужен.

– Хорошо, Лев Иванович, – без какого-либо энтузиазма сказал Рублев. – Сейчас я займусь этим.

– Но для начала надо бы где-то как-то подкрепиться. – Гуров огляделся и осведомился: – Тут где-нибудь поблизости есть что-нибудь типа кафе?

– В каждом корпусе есть своя столовая. Готовят тут неплохо, цены божеские, – ответил Леха.

Готовили здесь при уровне цен не выше средней столичной кафешки и в самом деле весьма недурно.

После вполне приличного перекуса Лев Иванович и Рублев снова подошли к парковке. Теперь то место, куда пришел Раптор, было занято «Нивой-Шевроле». Четверо парней спортивного вида выгружали из багажника сумки и рюкзаки.

– Добрый день, молодые люди, – подойдя к ним, поздоровался Гуров. – Вы мне не поможете в одном вопросе?

– Спрашивайте, – сказал один из них.

– Меня интересует вот что. На этой парковке народ места занимает, кому как понравится, какое выпадет или какие-то определенные, скажем так, излюбленные?

– Вопрос, конечно, интересный, – ответил тот словами одного из телевизионных юмористов. – Простите, а у вас есть какой-то интерес именно к этому месту?

– В общем-то, да. – Лев Иванович достал удостоверение. – Я из уголовного розыска. Меня интересуют люди, которые имеют обыкновение ставить свои авто именно на этой части парковочной площадки. Скажите, вы здесь часто бываете?

– Не сказать, чтобы особо часто, но минимум раз в месяц дней на несколько приезжаем и на этом самом месте паркуемся.

– А какие-либо конкуренты по парковке именно здесь вам не запомнились? Вдруг вы уже сталкивались с таким? Приехали, а место кем-то занято. Потом этот кто-то здесь же вам опять попался на глаза.

Все прочие спортсмены слушали их и напряженно задумались.

– Да, так-то сразу и не припомнишь, – пробасил белобрысый здоровяк с накачанной шеей.

– Да, было! – заявил еще один из спортсменов и, требуя внимания, вскинул указательный палец. – Помните, деваха тут парковалась на белой машине? Мы уже выгрузились. Тут она подрулила и начала наезжать. Что это вы чужое место заняли? Мол, выметайтесь отсюда поживее! Я ей сказал, что парковка не ее собственная, а свободного места полно.

– Да, помню, – вступил в разговор еще один спортсмен. – Она еще чего-то там выдала. Типа мужичье позорное, отбросы эволюции. Я, помню, ей еще тогда сказал: «Мы-то мужики нормальные, а вот ты уж точно лесбиянский тупичок для эволюции».

– Мы, наверное, уже ушли, ты один с ней пикировался, – с усмешкой сказал старший этой группы.

– Ну да. Сцепились мы с ней крепко! – Парень поморщился. – Нет, таких борзых лесби я еще не встречал.

– А какая у нее машина? Что за марка? – поинтересовался Гуров.

– По-моему, «Шкода», – ответил здоровяк.

К немалой досаде Льва Ивановича даже каких-то отдельных цифр и букв номерного знака не запомнил никто. Впрочем, эта информация уже была зацепкой, пусть и хлипенькой. Особенно с учетом того, что минувшим вечером здесь была припаркована чья-то белая «Шкода». Вряд ли имело место всего лишь случайное совпадение.

– Леша, кровь из носу, как говорится, но нам обязательно нужно выяснить, кто владелец белой «Шкоды». Непременно! Ты сможешь взять это на себя? – Гуров испытующе взглянул на Рублева.

– Я постараюсь, Лев Иванович.

– Заодно было бы неплохо узнать, как звали того ревнивца. Володи сегодня здесь нет?

– Нет, он будет завтра, – сказал Леха и отрицательно мотнул головой.

– Мне кажется, он должен знать. Если возникнут какие-то сложности, дай ему мою визитку. Вот она. Пусть позвонит, я объясню ему, что к чему. Еще вот что. Раптор сейчас нашел конфетный фантик с запахом Фоминина на правой обочине дороги, невдалеке от ворот. Это значит, что он сидел на пассажирском месте в чьем-то авто, и тот человек, который вел машину, угостил его конфетой. Кто бы это мог быть? Весьма вероятно, что машину, в которой он уехал, причем вовсе не принудительно, вела особа женского пола, которой нравятся конфеты «Блаженство». Видел такие? Вот, взгляни на фантик! Тебе надо узнать, продают ли их где-нибудь здесь, на территории лагеря. Проверь мусорные урны – нет ли где-нибудь фантиков от «Блаженства», поспрашивай у своих знакомых, не видели ли они у кого-нибудь такие конфеты. Это ниточка, которая приведет нас к Леониду. Все, я сейчас еду в Столетово. У нас на поиски кота и теперь уже еще и Леонида осталось менее полутора дней.

На лице Рублева обозначилась смущенная вопросительная мина.

– Лев Иванович, а вот я вам сейчас помогаю. Уж не знаю, хорошо или плохо. Суд потом учтет это?

Полковник упер руки в бока, коротко кивнул и сказал:

– Леша, суд обязательно учтет. Но давай сделаем так, чтобы до суда дело вообще не дошло. Я думаю, что если мы за сегодня-завтра найдем и Леньку, и кота, то Роман Викторович в суд подавать не будет. Так что, Леша, давай поднапрягись! Чем быстрее мы разберемся с этим ребусом, тем лучше все закончится. Будем на связи. Если что, немедленно звони мне. Все, я поехал. – Сыщик круто развернулся и быстро зашагал к воротам.

Перед дежуркой неспешно прохаживался взад-вперед Терехин, глядя на облака.

Гуров попросил его немедленно ему сообщить, если тому вдруг станет хоть что-то известно про Леонида Фоминина, дал свою визитку. Он кивнул охраннику на прощание, сел в «Пежо», запустил мотор и вырулил на дорогу, ведущую к мосту.

Лев Иванович катил по ветхому, хотя и не убитому асфальту, несколько отстраненно смотрел на деревья, мелькающие на обочинах, и напряженно анализировал все то, что увидел и услышал в «Средилесье».

Версия о том, почему он решил похитить и продать кота, изложенная Фомининым Рублеву, ни малейшего доверия у Гурова не вызывала. Слишком уж все в ней было натянуто и легковесно. Сто процентов за то, что это был чей-то конкретный заказ.

Чей именно? Не исключено, что он мог поступить и со стороны спецслужб наших заклятых друзей, то бишь партнеров. Во времена Союза шпионов и диверсантов ловили то и дело, да и сегодня их полным-полно. Враг не дремлет!

Вольнов как-то по секрету рассказал сыщику об издержках так называемой политики открытости, практикуемой с лихих девяностых, когда Запад для нас был исключительно белым и пушистым, а его агентура в России нахально заходила, куда хотела, даже не вытирая ног. По его словам выходило, что за последние пятнадцать лет при загадочных обстоятельствах погибли не менее семидесяти крупных российских ученых, конструкторов, изобретателей. Один на горном курорте упал в пропасть, катаясь на снегоходе, у другого, никогда не жаловавшегося на сердце, вдруг приключился обширнейший инфаркт, третьего сбила машина. Был случай, ученого с мировым именем забили насмерть в подъезде какие-то наркоманы.

– А почему же нас, Главное управление уголовного розыска, к этому не подключают? – спросил тогда Лев Иванович, ошеломленный тем, что сейчас услышал.

– Лева, ты спроси лучше, почему нас, ФСБ, к расследованию таких ЧП не всегда подключают, – сказал Александр и сокрушенно покачал головой. – Ведь яснее же ясного, что любой такой случай – убийство! Нет, откуда-то сверху приходит ЦУ, чтобы пошел обычный участковый и оформил протокол о несчастном случае. Или чтобы приехала «Скорая» и зафиксировала смерть от причин естественного характера.

– Кто же может дать такое ЦУ? – хмуро поинтересовался Гуров.

– Какой-нибудь скромный зам или пом достаточно высокого начальства, – ответил Вольнов и саркастично усмехнулся.

Далее он сказал, что в наших аппаратах управления тех или иных ведомств, увы, есть ощутимое число людей, которые оказались на крючке у западных партнеров. Например, кто-то оскоромился, польстился на малолетку, случайно подвернувшуюся ему. Момент интимных утех кто-то заснял. У кого-то сынок-мажор с навороченной тачкой сбил прохожего и смылся. Но и его какой-то прохожий сумел зафиксировать на телефон. Кто-то погряз во взятках, а потом его же скромный, неприметный помощник, мелкая серенькая конторская мышка, пришел к своему боссу и, смущенно улыбаясь, выложил на стол убийственный компромат. Господин чиновник в этот момент вдруг понял, что перед ним вовсе не мышка, а волк в овечьей шкуре, который работает на какую-то структуру, очень даже неслабую. Теперь уже он не босс, а фактически шестерка своего помощника и его хозяев.

– Лева, подобной мрази у нас воз и маленькая тележка в придачу, – произнес Александр и досадливо вздохнул.

– Но как же можно допускать, чтобы какие-то твари уничтожали цвет нашей науки? Что же вы в этом отношении ничего не предпринимаете? – сказал Лев Иванович с упреком в голосе.

– Ну почему же ничего не предпринимаем? Мы работаем, как уж можем. Не так давно в сводке происшествий по городу было упомянуто о том, как на голову некоего гражданина с карниза дома упал кирпич. Да так, блин, неудачно, что бедолага умер, не доехав на «Скорой» до реанимации.

– Тоже какой-то наш ученый? – спросил Гуров.

– Нет, Лева, этот тип, он вообще не пойми кто. У этого горемыки в больничке санитары нашли американский, английский и польский загранпаспорта, все с его фото, но на разные имена.

– Ага! Значит, это был киллер, террорист, да? – Лев Иванович вопросительно качнул головой.

– Ничего определенного сказать не могу, но этот человек, прибывший из Лондона по турпутевке, как-то так, случайно, был замечен рядом с домом, где проживал профессор Тарасенко. В его квартире произошло возгорание. Этот ученый чудом остался жив. Сам понимаешь, неисправная проводка, короткое замыкание. В общем, несчастный случай, без конкретных виновных. Ну так и кирпич с крыши случайно упал. Тут тоже нет виновных. Так что, Лева, не суди нас строго. Случайность, она и в Африке случайность. Не мне тебе объяснять, что есть преступления совершенно неочевидные. Ты знаешь, кто убийца, но суд, следующий букве закона, его гарантированно оправдает. Поэтому хочу сказать, что случайное падение кирпичей имеет потрясающий профилактический эффект. Да! После того случая, о котором я сейчас тебе рассказал, активность западной агентуры заметно снизилась. Эти ребята уже не так наглеют.

Вспоминая тот разговор, Гуров был почти на все сто уверен в том, что к похищению необычного кота напрямую причастны какие-то чужие спецслужбы. И именно последующее исчезновение Фоминина-младшего подтверждало это его мнение в самой полной мере.

Вероятнее всего, тот человек, который сделал Леньке заказ похитить кота, вскоре узнал, что к поискам Тибета подключилось главное российское сыскное ведомство. Тогда и было решено вывести из игры исполнителя, чтобы он в случае чего не раскололся.

Вот только как вывести? Временно или?… Да, именно «или»! Похоже, игра пошла на повышение, ставки поперли в гору. Поэтому нельзя было исключать и того, что Леньку, слишком много знавшего, покупатели кота могли элементарно кокнуть.

Вскоре Лев Иванович увидел впереди крыши Столетово, залитые лучами послеполуденного солнца. Шел уже третий час дня. Как же быстро пролетал этот день!

В одной из научно-популярных телепередач Гуров как-то раз услышал такое предположение, что время на планете Земля с некоторых пор вдвое ускорило свое течение. Да, наверное, при всей своей фантастичности это предположение не так уж и далеко от истины.

Лев Иванович подрулил к дому Фомининых и не спеша прошел во двор. Калитка была не заперта, и он прямым курсом проследовал на садово-огородный участок. Сыщик мимоходом полюбовался ухоженными грядками, яблонями, грушами и вишнями, потом по тропинке, все еще сырой после недавнего ливня, подошел к стене, отделяющий этот участок от Рублевых.

Теперь он точно знал, что здесь происходило три дня назад. В течение пары минут полковник осмотрел землю, прилегающую к бетонной плите ограждения, и заметил следы, отпечатавшиеся на ней. Они тоже основательно были размыты струями дождя, но тип обуви и ее размер определить было можно без труда.

«Вот здесь Ленька и перелазил! – подумал он, всматриваясь в следы кроссовок. – Значит, все так и было, как рассказывал Леха».

Вернувшись во двор, сыщик увидел Стаса и Романа Фоминина. Те вышли из дома, заметили «Пежо» перед двором и озирались, высматривая его хозяина. Появление Льва Ивановича со стороны хозяйственного участка основательно удивило их.

– Ты откуда? – с оттенком подначки спросил Крячко.

– От верблюда! – в тон ему ответил Гуров. – Проверял информацию Алексея Рублева, приятеля Леонида, который рассказал мне о том, каким образом они вдвоем украли Тибета.

– Что? – вскрикнула Светлана Фоминина, вышедшая из дома вслед за мужчинами. – Ленька и в самом деле украл кота? Но зачем это ему было нужно? Где он сейчас? Алексей не говорил?

– О краже кота он рассказал. А вот о том, где сейчас находится Леонид, этот его приятель ничего не знает. – Лев Иванович сочувственно взглянул на донельзя расстроенную женщину. – По словам Алексея, Леонид решил украсть кота по нескольким причинам. Он объяснил Рублеву, что не любил Тибета прежде всего потому, что тот его постоянно разоблачал, выводил на чистую воду. Еще ваш сын мечтал купить себе что-то новенькое, навороченное, стоимостью больше миллиона, вместо своей старенькой машины.

– Вот ведь вырастили мы урода! – с оттенком гнева в голосе выпалил Роман, тут же мученически скривился, схватился за сердце и застонал.

– Надо срочно вызвать «Скорую»! – Крячко поспешно достал из кармана телефон и начал торопливо набирать номер.

Гуров подхватил страдальца под руки и помог ему сесть на лавочку.

– Дыхательную гимнастику делать умеете? – спросил он. – Тогда давайте вместе со мной. Итак, глубокий вдох через нос. Еще! Теперь напрягаем диафрагму, как бы надуваем живот. Пауза три-четыре секунды. Выдох толчками, через сжатые губы. Хорошо! Пауза три-четыре секунды, и снова глубокий вдох.

После третьего раза Фоминин с явным облегчением провел по лицу рукой и благодарно произнес:

– Полегче стало. Отпускает. А это что за гимнастика дыхательная? Из йоги, что ли?

– Нет, это дыхательная гимнастика по системе академика Микулина. Я сам ею пользуюсь, если чувствую, что моторчик уже на пределе. Роман Викторович, может быть, мы эту историю обсуждать больше не будем, раз уж она так сильно влияет на ваше состояние?

– Нет! – Тот замахал рукой в знак протеста. – Я хочу знать, что натворил мой сын. Так как же эти поганцы украли кота?

Гуров, стараясь не углубляться в какие-то подробности, рассказал о том, что ему поведал Леха, пояснил и то, зачем ходил на огород.

– Наличие следов на вскопанной земле полностью подтвердило слова Рублева, – проговорил он. – Как уверяет Алексей, Леонид продавать кота ездил один. Просил за него три миллиона рублей, но получил только половину. Из них триста тысяч дал Алексею. Эти деньги я изъял. Они будут приобщены к делу, как вещественное доказательство.

– Кому же он продал нашего Тибета?! – с жалостью в голосе спросила Светлана.

– Леонид сказал Рублеву, что сбыл кота некому предпринимателю, который разводит редкие породы этих животных. Я уже сделал запрос. Сейчас наши сотрудники выявляют всех столичных специалистов по этой части. Так что шансы найти и Тибета, и вашего сына достаточно велики, – заверил Лев Иванович родителей парня, стараясь вложить в свои слова как можно больше оптимизма.

– Ну а сам-то Ленька куда мог деться? Вы этого не установили? – стискивая руки, спросила Светлана.

Гуров немного помолчал и ответил:

– Мне удалось выяснить, что глубокой ночью, когда Рублев спал, Леонид покинул комнату. Он вышел из дома, сел в чье-то авто и уехал в неизвестном направлении. В связи с этим я хотел бы спросить вас вот о чем. Некоторое время назад Леонид встречался с девушкой, родители которой живут в Столетове, на улице Васнецова. Вы что-нибудь о ней знаете?

– Нас с ней он не знакомил. Знаем только, что ее зовут Наташа, – сказал Роман Викторович и огорченно развел руками. – Вы считаете, что она может знать, где сейчас находится Ленька?

– Видите ли, при определенных обстоятельствах возможно все, что угодно, – негромко проговорил Станислав. – Нам не раз доводилось сталкиваться с такими вещами, которые противоречат всякой логике.

– Да. Они запросто могли помириться. У нынешних молодых людей это происходит быстро, – проговорил Лев Иванович.

Он хотел сказать что-то еще, но тут к воротам подкатила машина «Скорой помощи».

– Ой! Я про «Скорую»-то уже и забыл! – переполошился Роман Викторович.

Молодая докторша со здоровенным саквояжем в руках и в медицинской маске вошла во двор и строго спросила:

– Кто здесь больной?

– Я, – ответил хозяин дома и тягостно вздохнул.

Докторша обследовала его грудную клетку и сообщила пациенту, что у него случился приступ ишемической болезни, который едва не завершился инфарктом.

– Поедете с нами! – заявила она.

Но Фоминин замахал руками в знак протеста.

– Доктор, у меня сын пропал без вести. Вот товарищи из угрозыска, они его ищут. Можно я буду лечиться дома? Ведь от одних только мыслей о том, куда мог деться сын, я сойду с ума или уж точно схлопочу инфаркт.

Докторша чуть подумала, выписала Роману лекарства и порекомендовала немедленно, как только появятся угрожающие симптомы, звонить в Службу спасения.

Когда служительница Асклепия еще раз напомнила ему о неукоснительном соблюдении постельного режима и скрылась за калиткой, Фоминин подмигнул Гурову и тихо сказал:

– Буду почаще делать дыхательную гимнастику. Отличная вещь! Кстати, как фамилия ее автора? Напомните мне.

– Микулин. В поисковую систему забейте. Можете скачать его книгу о том, как жить, не болея. Но давайте вернемся к нашим делам, пока еще не самым блестящим. Так что вам тут удалось выяснить? Какие-то подвижки есть? – Лев Иванович вопросительно взглянул на Стаса.

Крячко потер лоб ладонью, с озабоченным видом тягостно вздохнул и сказал:

– Да что у нас? Прошли мы по всей улице Чайковского, всего у двоих жильцов нашли записи за позапрошлую неделю. Все остальные их уже стерли. Но толку мало. Черный седан в объективы попался только краем, номера не читаются. По-моему, еще хуже, чем на записи со здешней камеры. Ходили мы на улицу Паустовского, разыскали коммерсанта Черешенко. Но оказалось, что его автомобиль в те дни, когда Абрамян увидел подозрительную машину, стоял на ремонте. Больше тут проверять некого. Зато мне удалось раскрутить дело о вымогательстве у академика Цыпараева.

– Вот как! Ты молодец! – заявил Лев Иванович и полюбопытствовал: – Как же это тебе удалось?

Станислав Васильевич закончил все мероприятия, связанные с поиском кота. Потом, с учетом некоторого избытка времени, он решил заняться делом о вымогательстве.

Крячко обратился в информационный отдел главка и получил номер телефона Цыпараева. Потом он созвонился с академиком и выяснил обстоятельства того, как именно тот получал хамские письма вымогателя. Ученый дал все необходимые пояснения, и Крячко тут же понял, что фигурант этого дела находится в пределах дома академика. Нужно было придумать хитрую ловушку, в которую попался бы таинственный недоброжелатель Цыпараева.

Стас попросил своего собеседника через час собрать всех, кто есть в доме, вплоть до обслуживающего персонала, в каком-то одном помещении. Академик должен был предупредить всех этих людей о том, что сейчас состоится коллективная встреча с одним из самых результативных сыщиков Главного управления уголовного розыска. Тот видит всех насквозь и в пять минут найдет тайного злопыхателя.

Ближе к назначенному времени Крячко отправился на Тургенева, дом номер десять. Идти ему пришлось в другой конец поселка. Стас увидел там большой двухэтажный коттедж в окружении зелени. У ворот его встретил сам академик, еще крепкий, энергичный мужчина на восьмом десятке.

Они прошли в дом, в просторную гостиную, в которой уже сидели человек десять. Стас сразу же обратил внимание на пару годами под сорок, которых хозяин дома представил, как свою дочь и зятя. Около них устроились их дети, девушки пятнадцати и восемнадцати лет, а также мальчишка лет тринадцати, эдакий пострел, что называется, с веретеном в одном месте. Здесь же находился мужчина лет около тридцати. Это был младший, пока еще неженатый сын академика от второго брака. Рядом с ним сидела женщина, которая была нынешней женой Цыпараева. Домработница, она же горничная и кухарка, сидела рядом с мужчиной в рабочей спецовке. Это был дворник, заодно и садовник.

Цыпараев представил всем Станислава Васильевича, еще раз подчеркнул его невероятные дедуктивные способности. По его словам выходило, что полковник Крячко обладал особым внутренним чутьем чуть ли не экстрасенсорного уровня.

Тот поприветствовал людей, собравшихся в гостиной, и сказал, что для полного составления картины того безобразия, которое творилось в доме, ему нужно услышать мнение об этом каждого из них. Выразить его надо коротко, в нескольких словах.

– Вам слово! – Стас повел рукой в сторону сына академика.

– Даже не знаю, что и сказать, – проговорил тот. – Но если бы негодяй, это все затеявший, мне попался, то я сделал бы из него отбивную.

Жена Цыпараева заявила, что хамскую травлю заслуженного человека мог затеять разве что психически ненормальный человек. Примерно в том же духе высказались и все прочие. Внук академика вообще предложил загадочного злодея закатать в асфальт.

Стас поблагодарил своих собеседников за откровенность, объявил, что все могут быть свободны. Самому хозяину дома Крячко предложил пройти в его кабинет. Дескать, там я сообщу вам нечто чрезвычайно важное.

Они поднялись на второй этаж и вошли в комнату, заставленную книжными шкафами, с огромным телевизором и подлинниками картин известных мастеров на стенах. Цыпараев закрыл за собой дверь и широким жестом пригласил гостя присесть в кресло старинного фасона, стоявшее у рабочего стола.

Но Крячко ничего не сказал ему в ответ, мимикой дал понять, что пока говорить ни о чем не надо. Он прошелся по кабинету взад-вперед, окидывая стены и обстановку как бы скучающим, но на самом деле внимательным, ищущим взглядом. Стас быстро нашел беспроводную миниатюрную скрытую камеру. Он с самого начала подозревал, что она тут есть.

Полковник абсолютно никак не отреагировал на это открытие и суховатым безразличным голосом достаточно громко произнес:

– Андрей Климович, у меня такое ощущение, что в вашем кабинете достаточно тяжелая энергетика. По-моему, вся причина вон в той картине, на которой изображен вполне, казалось бы, красивый пейзаж. Дело в том, что художник взял за образец территорию, в центре которой находится мощная геопатогенная зона. Поэтому картина стала как бы ретранслятором этого опасного излучения. Нам стоит перейти в другое место, где геоизлучение было бы куда более позитивным и нас никто не мог бы подслушать. Например, я заметил во дворе очень симпатичный, уютный гостевой домик. Почему бы нам не пройти туда?

Цыпараев удивленно взглянул на своего непонятного гостя, согласно кивнул и направился к выходу. Они спустились по лестнице и вышли во двор.

– Станислав Васильевич, к чему эти все сложности и хождение из угла в угол? – торопливым шепотом спросил академик. – К тому же нас с вами в том домике подслушать будет еще проще.

– Вот на это я и рассчитываю, – столь же тихо ответил на это Крячко, сохраняя на лице многозначительное всезнающее выражение.

Они вошли в уютно обставленный гостевой домик, где могли остановиться его визитеры в летнее время.

Войдя в помещение, Станислав громко произнес, как бы продолжая разговор:

– Теперь вы, Андрей Климович, все знаете. Я назвал имя человека, который причинил вам столько неприятностей. Нам с вами нужно определиться, как мы с ним поступим. Я работник органов внутренних дел, сыщик. Поэтому, разумеется, буду ставить вопрос о привлечении его к уголовной ответственности. Причем к очень строгой! Да, он вам не безразличен. Надо думать, вы его искренне жалеете, но это не тот случай, когда должно доминировать именно это чувство. Ни в коем случае! Если его оставить безнаказанным, то он – я в этом уверен! – вновь нанесет вам удар. Что думаете по этому поводу? – На этой вот гневной ноте Крячко закончил свой спич и подмигнул академику.

Тот понимающе кивнул и проговорил со скорбными нотками в голосе:

– Да, эта новость для меня просто шок! Станислав Васильевич, вы меня поставили перед невероятно трудным выбором. У меня сердце кровью обливается при одной лишь мысли о том, чем все это может закончиться.

Пока он произносил все эти обтекаемые фразы, Стас быстро снял туфли, в одних лишь носках совершенно бесшумно подошел к двери и резко ее распахнул. Он быстро шагнул через порог в сени, схватил внука академика, таившегося у самой створки, и затащил его в помещение.

Цыпараев застыл, как изваяние, на какое-то время утратил дар речи.

– Вот вам, Андрей Климович, и злоумышленник, ваш внучок Кирилл! – без намека на злорадство или торжество, довольно спокойно сказал Крячко. – Ну, Кирюша, рассказывай, как ты докатился до жизни такой. Чем тебе дед не угодил? За что ты его так?

Тинейджер, покрасневший до корней волос, оправился от первого шока, попытался вырваться и возмущенно выпалил:

– Отпусти меня! С чего ты взял, что это я писал дедушке всякие гадости?

– Кирилл, я понял это сразу же, как только вошел в ваш дом, – заявил Станислав, выпустил его руку и снисходительно усмехнулся. – У тебя одного на лице была написана боязнь разоблачения. Еще я знаю, что эту неумную аферу ты затеял на пару с каким-то своим приятелем. Он писал тебе тексты писем, ты их распечатывал на принтере и подбрасывал деду. Деньги вам понадобились на какой-то грандиозный проект. Я прав?

– Кирилл, вы с Вениамином и в самом деле что-то затеяли? – немного придя в себя, горестным голосом спросил академик.

Мальчишка немного помолчал, злым волчонком глянул на Крячко и отрывисто проговорил:

– Да! Мы с Венькой хотим уехать в Америку, чтобы жить в великой стране, где, в отличие от этой немытой Рашки, можно достичь любых высот! Да, нам нужны были деньги, чтобы можно было организовать там космический стартап. Я хочу стать вторым Илоном Маском. Так и будет!

– Юноша, ты где и когда этой дури-то набрался? – осведомился Станислав. – Неужели ты всерьез считаешь, что, не имея паспорта, подозреваю, не зная как следует английского языка, не умея даже жарить яичницу, сможешь стать покорителем Америки? За что же ты так не любишь Россию? Ты же не нищий, имеешь все, что желаешь, никем не унижен, не обижен. Откуда это в тебе?

– Ха! Да Рашку все презирают и ненавидят! Что здесь хорошего? Самые крутые рок-группы, все, что есть лучшего, – там, а не в этом тухлом болоте. Вот мой смартфон. Он где сделан? Мейд ин Рашка? Черта с два! За ее пределами, в странах, где настоящая свобода и демократия, независимые СМИ. А у нас? Одна брехня и в газетах, и по телевизору. Английский я знаю и яичницу жарить умею!

– Что, в соцсетях нахватался этих настроений от русофобских троллей? – осведомился Крячко. – Да, там этого добра выше крыши, целая дивизия и полк в придачу. Самое занятное тут то, что девяносто процентов этих разоблачителей и критиков шлют свои послания с Украины, с территории, которая по своему развитию на сегодня уступает даже Бангладеш и Сомали. Пацаны в драных носках целыми днями сидят за компьютерами, выделенными им добрыми заморскими дядями, и стучат по клавиатуре, чтобы срубить бабла. Наивные лохи их сочинения читают и принимают за чистую монету.

– Да мне все равно, что бы мне ни говорили! Рашку я ненавидел, ненавижу и буду ненавидеть! – запальчиво объявил Кирилл.

– Кирилл, что ты говоришь? – даже не спросил, а простонал Цыпараев. – Как тебе не стыдно? Ты ненавидишь и презираешь землю, которая тебя породила, где ты рос, сейчас учишься. Здесь живут твои родители. Что с тобой произошло? Кем ты растешь? – Дед горестно вздохнул и недоуменно покрутил головой.

– Кирилл, ты хотел не совсем правильным путем раздобыть миллион рублей, – сказал Стас и осуждающе взглянул на своего юного оппонента. – Это еще как-то можно понять. Но зачем же нужно было писать гадости родному человеку, подрывать его здоровье? А?

Скривившись и избегая взгляда деда, Кирилл нехотя ответил:

– Есть бродвейский мюзикл «Парни с Манхэттена». Там два друга, зная заранее, что их богатый родственник им ничего не даст, использовали этот трюк. Они сначала раскачали обстановку, а потом получили свой миллион баксов. Да, способ не самый лучший, но реалистичный. Еще немного, и наш план сработал бы.

– А что потом? – спросил Крячко.

– Потом? – На лице Кирилла проявилась циничная усмешка. – Потом – рывок к успеху, покорение вершин, путь к звездам. Все то, чего здесь никогда не достичь.

– «Парни с Манхэттена», говоришь? – сказал Стас. – А ты знаешь, чем эта шняга кончается? Они друг друга убивают руками наемных киллеров. Представляешь, какое паскудство? Эти милые ребята сидят за столом, пьют за дружбу. При этом каждый из них знает, что его друг сейчас умрет. Но погибают они оба. В один момент. Знаешь, Кирюша, я лучше проживу жизнь в такой несовершенной, но родной и человечной России, чем в этой твоей Америке. Секунду! Ты хочешь сказать, что я не еду в Штаты только потому, что меня туда никто не зовет. Ошибаешься! Нас, то есть меня и моего друга, выдающегося опера Льва Ивановича Гурова, уже не раз сманивали за бугор. Но мы такие предложения даже не рассматривали. Прощай, джентльмен удачи! Андрей Климович, теперь я с вашего позволения откланиваюсь.

Выслушав повествование Крячко, Гуров одобрительно улыбнулся и заявил:

– Стас, могу сказать только одно. Блестящая работа. Ты Петру уже сообщил?

– Да. На операцию «Кот» он дает нам еще трое суток. Если мы с тобой раскроем дело раньше этого срока, то оставшиеся дни можем использовать как выходные, – проговорил Стас.

– Ух ты! – восхитился Лев Иванович. – Вот это здорово! Кстати, Стас, а когда и где ты видел мюзикл «Парни с Манхэттена»?

– А зачем его смотреть-то? – заявил Крячко. – Я как-то случайно увидел выступление некоего театрального критика по поводу этого сюжета. Тема, понятное дело, нам близка – криминал. Наверное, поэтому в памяти и застряло.

Гуров сказал, что теперь у них одной головной болью стало меньше, а потом задумчиво произнес:

– Что там у нас из незаконченных дел осталось? Электриков, работавших на улице Прокофьева, искать уже не будем. Теперь мы уже и так знаем, что кражу совершили два друга, ветер да вьюга. А вот столичных котоводов объехать надо, как и всех предполагаемых хозяев черного седана, интересующего нас. Хотя, скорее всего, тут мы упремся в тупик. Поэтому оставим седан на самый крайний случай. Что еще? Было бы неплохо разыскать бывшую невесту Леонида.

– Так, может, прямо сейчас и поедем? – сразу же загорелся Стас.

– Куда? – полюбопытствовал Лев Иванович. – На деревню к дедушке, к Константину Макаровичу? Как звали невесту Леонида, мы уже знаем – Наташа. Но как ее фамилия, в каком доме она проживает, вообще даже не представляем. Как прикажете искать ее? Кстати, Роман Викторович, может, Катя что-нибудь знает об этой Наташе?

– Сейчас спросим. – Фоминин оглянулся и громко сказал: – Катя, выйди к нам.

Девушка подошла к ним, внимательно выслушала отца, немного подумала и заявила, что фамилию Наташи она точно не помнит. То ли Кузьмихина, то ли Горчихина.

Гуров спросил, как найти улицу Васнецова, и опера немедленно отправились туда.

Прощаясь с ними, Роман настоятельно попросил держать его семью в курсе хода поисков Леонида.

Улица Васнецова оказалась следующей за Прокофьева.

Сыщики увидели во дворе крайнего дома мужчину, который поливал из шланга клумбы, и Лев Иванович остановил машину.

Крячко выбрался из нее, Крячко подошел к калитке, поздоровался и поинтересовался:

– Не подскажете ли, в каком доме проживают то ли Кузьмихины, то ли Горчихины?

– А вам это зачем? – не слишком приветливо буркнул тот в ответ, покосившись в его сторону.

– Мы из уголовного розыска, – ответил Станислав и показал удостоверение. – Ищем возможных свидетелей. Пропал человек, его надо найти.

– А что за человек? – не прекращая своего занятия, все так же хмуро спросил мужчина.

Такая манера общения Стаса несколько раздражала, но он проявил терпение и спокойно сказал:

– Пропал сын Романа Фоминина Леонид. Вам он не знаком?

– Да век бы не знать этого раздолбая и бездельника! – сердито пробубнил дядька. – Пропал, говорите? Да и черт с ним! Воздух будет чище!

Крячко сразу же понял, что, скорее всего, это и есть тот самый человек, который им нужен, понимающе кивнул и сказал:

– Ага! Значит, все-таки вы его знаете. Надо понимать, он причинил вам какие-то неприятности?

– Причинил, – неохотно проговорил этот человек, не отрываясь от своего занятия.

Когда Крячко спросил, не знает ли тот девушку Наташу, то ли Кузьмихину, то ли Горчихину, его собеседник бросил шланг и уже с изрядным нервным напряжением подтвердил данный факт:

– Знаю! Это моя дочь, к которой и подъезжал этот прохвост, ни дна ему, ни покрышки! Вскружил девчонке голову, добился от нее, кобелина, своего, чего хотел, и в кусты. А она чуть в петлю не полезла из-за этой сволочи. Слава богу, встретила нормального парня, сейчас у нее вроде бы жизнь начала налаживаться. А вы что, хотите с ней встретиться?

– Ну да. Может быть, ей что-то известно о Леониде Фоминине? – сказал Крячко, заранее зная, что именно сейчас услышит в ответ.

Ожидания его не обманули.

– Я не хотел бы, чтобы ее кто-то беспокоил и напоминал ей о том подонке! – жестко и категорично проговорил мужчина. – Тем более что Наташи сейчас дома нет. Она в Москве, в нашей городской квартире.

– Студентка, да? – спросил Крячко.

– Да, учится, – ответил отец.

Стас узнал, что его собеседника зовут Геннадием Васильевичем Горчихиным, оставил ему свою визитку и вернулся к машине.

– Неприветливый, однако, гражданин. Хотя я на его месте, скорее всего, вел бы себя точно так же, – проговорил он, захлопнув дверцу. – Это отец Наташи Горчихиной.

В нескольких словах Стас передал Гурову суть разговора с Геннадием.

– Вот как. Значит, удачно мы тут остановились, – включая передачу и трогаясь, отметил Гуров. – Конечно, хотелось бы большего, но ничего, и то, как говорится, хлеб. Значит, Наташа где-то учится? Хорошо. Информационщикам позвони, пусть попробуют найти номер телефона студентки Горчихиной Натальи Геннадьевны.

– Будет сделано! – доставая телефон, бодро откликнулся Стас.

Он неспешно поговорил с начальником информационного отдела, оглянулся на поселок, оставшийся позади них, тут же хлопнул себя ладонью по коленке, изобразил досадливую мину и заявил:

– Кстати, Лева, чуть не забыл тебе сказать. Я с конторой созванивался. Мне сообщили, что Алтыбеков и Ящанин в свой райотдел прибыли. Объяснительные и рапорта об увольнении ими написаны, с них взята подписка о невыезде. Комиссия в Березкино выехала, как Петр и обещал. Надо сказать, на первых же шагах она столько накопала, что шесть тамошних сотрудников сами поспешили подать рапорты об увольнении. Слушай, а не завернуть ли нам в Брыкалино? Конечно, это крюк изрядный, но там живет некто Захарин, машина которого похожа на тот седан, который проезжал по улице Чайковского.

– Знаешь, Стас, этот седан вряд ли причастен к нашему делу. Поэтому давай мы с тобой оставим его вместе со всеми остальными на потом. Мне кажется, что нам гораздо важнее сейчас было бы объехать столичных котоводов.

– Ладно, давай оставим седан на потом, – чуть разочарованно согласился Крячко.

В этот момент запиликал телефон Гурова. Ему звонил Леха.

– Лев Иванович, я выяснил насчет конфет «Блаженство». В общем, продавали их в буфете нашей столовки. Как сказала буфетчица, она завезла небольшую партию, так, чисто для затравки. Но их брали мало, поэтому такой сорт она больше не заказывала. А вот о том, кому их продавала, говорить отказалась наотрез. Мол, да кто ты такой? Может, эту информацию ты хочешь использовать в каких-то нехороших целях? И еще кое-что! Нашел я того парня, с которым сцепился Ленька. Он тоже говорить со мной отказался. Дескать, вали на все четыре стороны, пока цел. В общем, Лев Иванович, без вас тут полный завал.

– Хорошо, сейчас мы подъедем! – сказал Гуров и на первом же перекрестке свернул в сторону «Средилесья».

– Ну вот, Лева, сама судьба определила, ехать нам в Брыкалино или нет, – заявил Крячко. – В «Средилесье» у нас сейчас появится шанс найти какие-то следы Леньки Фоминина.

– Да, Леха Рублев впрягся в это дело по полной программе, – с оттенком добродушной иронии проговорил Гуров. – Он понял, что за кота ему тоже придется отвечать по статьям УК, и переполошился ой как не слабо. Когда узнал, что в том случае, если нам удастся найти и кота, и Леньку, ответственность отпадает начисто, стал самым ярым моим помощником.

– Вполне разумно! – сказал Крячко. – Для него это наилучшее поведение в сложившейся ситуации.

Прибыв в лагерь, Гуров созвонился с Лехой. Когда тот весьма оперативно примчался к воротам, господа полковники вместе с ним отправились в буфет. Они дождались, когда крупная тетка в полотняной белой шапочке и такой же санитарной куртке рассчитается с покупателем, и подошли к прилавку, сопровождаемые ее настороженно-удивленным взглядом. Лев Иванович показал ей удостоверение, представился и задал все тот же вопрос, который уже озвучивал и Леха. Кто из постояльцев «Средилесья» чаще всего покупал конфеты «Блаженство»?

Буфетчица издала глубокий озабоченный вздох, наморщила лоб.

– Больше всех «Блаженство» брала девочка из этих самых фемнисток. Вроде бы так их зовут. Она всегда ходила в розовых джинсах и кофточке такого же цвета с волнистым воротничком, а по его краю стразы нашиты.

Леха широко раскрыл глаза и несогласно помотал головой.

– Феминистка? Нет, эта особа нам вряд ли нужна! – с сарказмом проговорил он. – Лев Иванович, это та самая деваха, которая нас обозвала. За это мы хотели напугать ее. Она нас с Ленькой ненавидит люто и конкретно. Нет, с ней он уехать никак не мог.

– Еще брала конфеты девочка из волейболисток, – продолжила буфетчица. – Капитанша их команды. Зовут ее Людмилой. Так, а еще парень один из боксеров. Но я так поняла, что он не себе их покупал, а своей подружке. Вот и все.

– Боксера можете описать? – поинтересовался Крячко.

– Ну, какой он? – Буфетчица наморщила лоб, шумно вздохнула и продолжила: – Ростом выше среднего, на вид крепкий, ходит в серых спортивных штанах с белыми лампасами, майка голубенькая. У него один зуб золотой. Я еще подумала, видно, с кем-то боксировал не очень удачно, вот ему и выбили. Ну а больше никого не припомню. Брали и другие, но мало. А вот эти – больше всех.

Выйдя из буфета, Гуров спросил у Лехи:

– Эти феминистки где обитают?

– Как и мы с Ленькой, на втором этаже. Но их, я так понял, тут уже нет. Они вчера чего-то суетились с сумками. Сегодня утром я ни одной не видел, – ответил парень и огорченно пожал плечами.

– Это хреново, – уперев руки в боки, обронил Стас. – А волейболистки где базируются?

– Здесь, на первом. – Рублев кивком указал на коридор, тянущийся в обе стороны.

– Ну что ж, идем к ним, – сказал Гуров.

Услышав это, Лешка согласно кивнул и зашагал куда-то вправо. Опера последовали за ним. Двери некоторых номеров были открыты настежь. Видимо, их обитатели привыкли жить напоказ.

Волейболистки проживали в самом конце коридора.

Рублев подошел к их двери и отрывисто постучал. Через несколько мгновений створка приоткрылась. Из-за нее в коридор выглянула высокая девушка в халатике, которая ошарашенно воззрилась на незваных гостей.

– Ой! А вы к кому? – с недоумением осведомилась она.

– Здравствуйте! Нам бы капитана волейбольной команды, Людмилу, – приятельски улыбнувшись, ответил Гуров.

– Здравствуйте! Людмила, это я. А вы кто и зачем я вам понадобилась? – все еще пребывая в крайнем удивлении, поинтересовалась девушка.

Лев Иванович показал ей удостоверение и вкратце объяснил причины этого визита, столь удивившего Людмилу. Прежде всего его интересовало вот что. Выезжала ли Людмила минувшей ночью в Москву на своем авто, и если да, то не брала ли с собой попутчика?

Девушка пожала плечами и подтвердила, что во втором часу она действительно отправлялась домой по весьма серьезной причине. У ее младшей сестры начались преждевременные роды. Та перепугалась, позвонила вначале Людмиле и лишь потом – в «Скорую».

– Доверилась эта балда мерзавцу, забеременела, – с сожалеющим вздохом проговорила девушка. – Хотела от ребенка избавиться, но я отсоветовала. Одна моя знакомая так сделала, а теперь и хотела бы родить, да уже не сможет.

По словам Людмилы, она хотела убедиться в том, что «Скорая» забрала сестренку, навестила ее в роддоме, после чего вернулась в «Средилесье». С нею за компанию ездила ее лучшая подруга. Никаких парней она с собой не брала.

– У меня есть молодой человек, мы с ним собираемся пожениться. Зачем мне кого-то постороннего катать по Подмосковью? – заявила Людмила.

– Скажите, Люда, а на парковке вы не видели других автомобилистов, которые куда-то тоже собирались ехать? – поинтересовался Станислав.

Девушка немного подумала и твердо заверила его в том, что в момент ее отъезда на парковке других людей не было.

– А вы не припомните, ваша машина с какими соседствовала? – спросил Лев Иванович, испытующе взглянув на Людмилу.

– Знаете, особо-то я не присматривалась. – Девушка смущенно улыбнулась. – Но, по-моему, справа стояла белая иномарка. Скорее всего, «Шкода». А слева – черная «Дэу». Вроде бы. Но при мне никто не уезжал и не появлялся. Это точно.

Поблагодарив свою собеседницу, опера и их спутник направились в другой конец хостела, где обитали несколько приятелей-боксеров. Но эта комната оказалась запертой, поэтому их пришлось поискать на территории.

Парни обнаружились на открытой спортивной площадке. Они занимались там шахбоксом, совмещали интеллектуальную игру с силовой. Сыграв блиц в шахматы, парни надевали перчатки и выходили на ринг.

Опера спросили того, другого, третьего и наконец-то нашли любителя конфет «Блаженство». Тот в этот момент боксировал со своим недавним партнером по шахматной партии и победил.

Лев Иванович поздравил боксера и попросил его рассказать о том, как он провел минувший вечер и последующую ночь.

Несколько недоумевая – что за наезды, японский городовой? – парень заявил, что все это время он был жутко занят. Все началось с того, что некая дива из сферы изобразительного искусства предложила ему послужить натурщиком для ее нового шедевра. Тот охотно согласился на это, поскольку художница была весьма недурна собой. Творческий процесс начался именно так, как ему и было положено, с нанесения красок на холст. Однако он как-то незаметно трансформировался в совершенно конкретный интим. Бурное создание высокохудожественного полотна продолжалось с раннего вечера до глубокой ночи.

– Так что мне было не до поездок. Я так напозировался, что еле дошел до своей комнаты и повалился на койку как подкошенный, – сказал операм их собеседник. – Наверное, поэтому и в шахматы продул.

Его последние слова заглушило пиликанье телефона Гурова. Лев Иванович поднес гаджет к уху и услышал голос майора Жаворонкова. Тот сообщил сыщику, что разобрать номерные знаки на видеозаписи, сделанной минувшей ночью у ворот «Средилесья», не удалось.

– Лев Иванович, там камера установлена самая отстойная, с таким изображением, что даже днем едва ли позволит прочитать цифры на знаке, – посетовал майор. – А уж ночью, да еще и без освещения!.. Уж тут, скажем так, миссия невыполнима. Единственное, что удалось установить, – марки машин. Только по силуэтам. В общем, с часу ночи до пяти утра с территории лагеря выехали девятнадцать легковых автомобилей. Назад в то или иное время вернулись восемнадцать. Куда-то подевалась только одна – белая «Шкода». Да, еще мы установили номер Натальи Горчихиной. Записывайте.

– Диктуй. Я запомню! – наверное, в сотый или сто первый раз заявил Гуров.

Отойдя от спортсменов чуть подальше, он набрал номер девушки.

Та откликнулась почти сразу же, услышала, кто хочет с ней пообщаться, и после секундной заминки сказала:

– Знаете, мне только что звонил папа и запретил говорить по телефону с кем бы то ни было.

– Наташа, я приношу извинения, если мой звонок испортил вам настроение. – Лев Иванович поспешил постелить соломки, опасаясь, что его собеседница прямо сейчас отключит связь. – Но меня интересует один-единственный вопрос о человеке, с которым вы когда-то встречались. Потом он в отношении вас поступил крайне непорядочно.

– Вы имеете в виду Леньку? С ним что-то случилось? – без особой тревоги в голосе осведомилась Наташа.

Теперь Гуров понял, что эта девушка на бурную реакцию вовсе не настроена и разговор о Леониде не является самым сильным раздражителем для нее.

– Трудно сказать, – ответил сыщик. – Просто его сейчас ищут родители. Он куда-то запропастился, а нам нужен как свидетель по одному серьезному делу. Вот я и хотел узнать, не попадался ли Леонид вам на глаза. Я согласен, что этот человек – не образец порядочности и нравственности. Но ведь иногда и у таких людей просыпается совесть.

Услышав это, Наташа тихо рассмеялась и сказала:

– Боюсь, ему это не грозит. Но я его, к счастью, не видела с тех самых пор, как мы с ним расстались. Нет, мне о нем ничего не известно.

Лев Иванович поблагодарил свою собеседницу за то, что она согласилась ответить на его вопросы, сунул телефон в карман, взглянул на Станислава и с досадой обронил:

– Хреново.

– Блин! Куда же он мог деться? – с задумчивой миной на лице как бы сам у себя спросил Рублев. – Где его теперь искать?

– Мы будем искать феминистку в розовых джинсах! – неожиданно заявил Гуров и спросил: – Леша, при заселении вы здесь где-нибудь оформляетесь?

– Да, – ответил тот. – На ресепшне. В каждом корпусе он свой. Лев Иванович, а вы считаете, что Ленька мог уехать с той феминисткой?

Гуров чуть заметно усмехнулся и проговорил:

– Леша, мой жизненный опыт подсказывает, что иногда с нами случается даже то, что на первый взгляд невозможно вообще. Не зря люди говорят, что от любви до ненависти один шаг. Так почему бы не предположить, что и в обратную сторону нисколько не больше? – Он коротко махнул своим спутникам рукой и зашагал в сторону первого корпуса.

Когда они вошли в вестибюль, на ресепшене, как и обычно, никого не было. Пришлось им искать администраторшу, слегка заспанную молодайку в легком летнем костюме.

Узнав, с каким вопросом к ней пришли сыщики, она слегка зевнула, села за стойку, перелистала толстенный журнал и флегматично проговорила:

– Вот они. Комната двести тридцатая. В ней проживали шесть девчонок. Старшая у них – Лебедянина Римма, искусствовед. Комната оформлена на нее. Ой! А каков же ее домашний адрес? Что-то никак не разберу. Писала моя сменщица, а у нее почерк – врагу не пожелаешь. Поди пойми, что она тут нацарапала.

– Ну-ка, дайте я посмотрю. – Лев Иванович заглянул в журнал. – Да, без криптографа не разберешься. Насколько я могу понять, здесь написано вот что. Улица Барановского, дом пятнадцать, квартира вроде бы пятьдесят третья.

– Барановского, говоришь? Дай-ка я посмотрю. – Станислав тоже склонился над журналом. – Ого! Кура лапой куда разборчивее пишет. Да, улица как будто Барановского. Что, едем туда?

– Едем немедленно! – заявил Гуров и направился к выходу. – День уже к концу подходит, а мы по сути дела все еще топчемся на одном месте.

– Лев Иванович, а мне что делать? – Леха вопросительно мотнул головой.

– Тебе быть здесь и периодически звонить Леониду. Если он вдруг как-то даст о себе знать, то ты немедленно сообщишь нам об этом.

– Хорошо, Лев Иванович. А Роман Викторович ничего насчет меня не говорил? – неловко подкашливая, осведомился Рублев.

– Леша, если мы найдем и Леньку, и кота, то я лично тебе гарантирую, что все будет просто замечательно, – твердо проговорил Гуров, направляясь к машине. – У Романа Викторовича и Светланы Витальевны все мысли только о том, чтобы найти сына. Ну и кота тоже. Они не заточены на то, чтобы с кем-то как-то сводить счеты. К тому же, если разобраться, Ленька тебя в какой-то мере подставил. Я даже не знаю, это как же надо было сойтись звездам, чтобы шишки просыпались на тебя одного? Больше оптимизма, юноша!

Опера сели в «Пежо». Гуров вырулил на дорогу, ведущую к мосту через Сомовку, и поспешил в дебри столицы. Сыщики хотели найти там две живые души. Одну заблудшую, Леньку, ясное дело. Другую – невинно-чистую. Кто бы сомневался в том, что это кот?

Ближе к вечеру они катили в потоке машин по Ленинградскому шоссе, направляясь к одному из клубов любителей кошек. Приятели, еще только отъезжая из «Средилесья», решили разделить работу. Гуров предложил Стасу взять на себя поиски Тибета, на что тот согласился, хоть и без особого энтузиазма. Себе Лев Иванович оставил проверку места жительства феминистки, у которой, несмотря на всю фантастичность этого предположения, теоретически мог находиться Леонид Фоминин.

За время пути Крячко успел созвониться с информационным отделом и взять там информацию о любительских и коммерческих структурах, объединяющих любителей кошек. Число, услышанное Станиславом, его сильно озадачило. Таковых оказалось слишком много.

– Лева! – закончив разговор с Жаворонковым, обалдело произнес он. – Ты не представляешь! В Москве восемьдесят четыре конторы, которые занимаются кошками! Это когда же я их всех объеду-то?

– Стас, насколько мне известно, клубов собаководов в Москве почти триста, – с усмешкой проговорил Лев Иванович. – Сколько было бы хлопот, если бы пришлось искать собаку! Так что радуйся. Восемьдесят четыре – это сущий пустяк!

– Ага! Пустяк! – с сарказмом выдал тот. – Особенно с учетом того, что уже подходит конец рабочего дня.

Гуров оставил Станислава у офисного здания, в одном из помещений которого размещался клуб любителей кошек со сказочным названием «Котофей Иванович», велел ему держаться мужественно и помчался на улицу Барановского.

Впрочем, если разобраться, то Льву Ивановичу тоже выпала задача не из легких. Ему предстояло встретиться с особой, в той или иной мере придерживающейся мужененавистнических взглядов. Благо, если она человек вменяемый, контактный, способный трезво видеть окружающий мир во всем его многообразии. А если эта персона зациклена на неприязни, а то, чего доброго, и ненависти к этому проклятому мужичью? Да, тогда говорить с ней будет очень непросто.

Минут через десять езды Гуров зарулил во двор, образованный длиннющим высотным доминой и двумя девятиэтажками довольно старой постройки. На одной из них стоял номер пятнадцать.

Лев Иванович подошел к домофону второго подъезда и уже хотел было набрать пятьдесят три, но остановился. Ему вдруг подумалось, что, имея дело с человеком не вполне предсказуемым, лучше было бы, что называется, свалиться ему как снег на голову, без предварительного уведомления. В самом деле! Вдруг эта самая Римма Лебедянина, отторгающая от себя всех без исключения представителей мужского пола, вообще не захочет с ним общаться? Что ее тогда, повесткой, что ли, прикажете вызывать на допрос?

Оглядевшись, Гуров увидел женщину средних лет, которая шла в его сторону, издалека вперив в него подозрительный взгляд. Он заблаговременно достал удостоверение, показал его этой особе, поздоровался с ней и поблагодарил ее за возможность войти, предоставленную ему.

– Вы кого-то хотите задержать? – поднося к домофону электронный ключ, вполголоса поинтересовалась та.

– Нет, я не буду никого задерживать. Мне нужно увидеться с вашей соседкой по подъезду, которая знает свидетеля по делу, расследуемому нами сейчас, – так же тихо ответил Лев Иванович.

– Кто же это такая? – В глазах женщины загорелось жгучее любопытство.

– Лебедянина Римма из пятьдесят третьей квартиры, – шагнув в вестибюль, доверительно сказал Гуров. – Вы ее знаете? Как она? Не скандальная?

Его собеседница изобразила жест, который можно было понять однозначно. Мол, я знаю ее как облупленную. Потом она все тем же приглушенным голосом изложила несколько занимательных баек о Лебедяниной. По ее словам выходило, что эта оторва Римка давно уже не дружит с головой, поскольку уже раз пять выходила замуж, но так и осталась одна-одинешенька.

– Но она же феминистка. Такие женщины вроде бы мужиков на дух не переносят, – заявил сыщик.

– Ага, сейчас! – Дама саркастично усмехнулась. – Переносит, да еще как! Через день у себя устраивает такие гульбища, что и за полночь соседям спать не дает. То и дело участкового вызывать приходится.

Женщина сказала полковнику, что некая родственница Лебедяниной удачно пристроилась к заграничной кормушке. Деньги из-за бугра поступают на организацию всяких протестов, шествий, митингов. Их проводят голубые и розовые, всякие демократы, какие-то радикальные экологи и еще невесть кто. Римма объявила себя феминисткой, сколотила команду из полутора десятков девиц, многие из которых и в самом деле являли собой ярых мужененавистниц. Именно с этой шайкой-лейкой она и устраивала всевозможные мероприятия.

– Вот только на днях в каком-то парке опять бузили всей своей командой. То ли в защиту воробьев, то ли против шуб из цигейки. Ой, просто дурь самая настоящая, совершенно беспросветная, – проговорила женщина и направилась к лифту.

Поднявшись на второй этаж, Лев уже знал, что скажет Римме. Позвонив в пятьдесят третью квартиру, он услышал шаги, доносящиеся изнутри. Из-за двери выглянула довольно-таки аппетитная особа лет тридцати пяти с весьма нехилыми формами.

Гуров поздоровался с ней, небрежно махнул перед ее носом своим удостоверением и, не давая опомниться, представился:

– Оперуполномоченный Березкинского ОВД капитан Горин. Вы Лебедянина Римма? Тут вот какое дело. Вы со своими знакомыми до вчерашнего дня находились на отдыхе в лагере «Средилесье». Верно? Ну да. А кто из вашей группы приезжал туда на белой «Шкоде»?

– А в чем дело? Зачем это вам? Что случилось? – с недоумением зачастила Римма.

– Понимаете, минувшей ночью кто-то сбил на дороге между «Средилесьем» и мостом через Сомовку молодую пару. Они, слава богу, живы, но находятся в клинике, в тяжелом состоянии. По словам молодого человека, на них совершила наезд белая легковая машина, наподобие «Шкоды». Мы проверили, какие автомобили выезжали из «Средилесья». В лагере нам сказали, что белая «Шкода» принадлежит девушке из вашей команды. Мне нужно разобраться с этим. Вы не сообщите имя, телефон и адрес?

Лебедянина замялась с мучительной миной на лице.

– Да вы не напрягайтесь. Я сам настроен на то, чтобы поскорее покончить с этими формальностями и накатать отказ. – Лев Иванович пренебрежительно поморщился. – Мне надо всего лишь встретиться с вашей подругой, задать ей пару формальных вопросов, заснять передок ее «Шкоды», чтобы был виден номерной знак, и сказать до свидания. Вот и все.

– Ну, хорошо. В обмен на свидание с вами я согласна! – заявила Римма, окинула Гурова плотоядным взглядом, прищурилась, улыбнулась и чуть прикусила нижнюю губу.

– Само собой! – решительно согласился сыщик. – Я и сам думал вам это предложить, а тут вдруг такой подарок судьбы. Конечно!

– Так, может, прямо сейчас? – обдав лицо гостя горячим дыханием, содержащим винный оттенок, явно распаляясь, предложила его собеседница.

Лев Иванович тяжело вздохнул и заявил:

– Нет, сейчас никак не получится. Только вечером, когда сдам дежурство. Век воли не видать! Да я быстро. Одна нога здесь, другая там.

– Ну, хорошо! Верю, что не обманешь! – Римма погрозила ему пальцем. – Если не приедешь, сама к тебе в Березкино приеду. Ну да ладно. Значит, зовут ее Атаманова Вера, живет она на улице Вахтовой, дом двадцать, квартира сто тридцать девять.

Гуров поблагодарил Римму, многообещающе улыбнулся.

– Ну, все, до встречи! – интригующе прошептал он и поспешил вниз по ступенькам.

Лев Иванович вырулил со двора, быстро прикинул маршрут к улице Вахтовой, круто свернул вправо и влился в поток автомобилей. Минут через двадцать он оказался у квартала новых высоток и остановился возле дома, в котором и проживала Вера Атаманова. Сыщик определил, в каком именно подъезде находится квартира сто тридцать девять, и набрал этот номер на клавиатуре домофона.

После пары протяжных гудков послышался несколько настороженный девичий голос:

– Кто?

– Вы Вера Атаманова? – осведомился Лев Иванович с оттенком ленцы и скучающего безразличия. – Это капитан Горин из Березкинского ОВД. Мне надо задать вам пару вопросов и взглянуть на вашу машину. Только и всего.

– А в связи с чем? – В голосе его собеседницы зазвучали нотки нешуточной тревоги. – Что вообще произошло?

– Да не напрягайтесь вы, ничего страшного! – только что не зевая, успокоил ее Гуров. – Было недалеко от «Средилесья» ДТП с потерпевшими. Они живы, но мы обязаны проверить все авто белого цвета, которые могли оказаться в районе места происшествия около двух часов ночи. Уверяю вас, что никаких неприятностей вам это не доставит. Как нам лучше поступить? Вы спуститесь ко мне сюда или мне лучше подняться к вам?

– Ладно, поднимайтесь! – после секундного размышления заявила Вера.

Раздалось пиканье домофона.

Лев Иванович вошел в подъезд. Поднявшись на четвертый этаж, он увидел миловидную особу лет двадцати, стоявшую в дверном проеме. Она с интересом смотрела на незваного гостя, как видно, пыталась понять, с чем же он все-таки пришел.

Продолжая играть роль сонного флегматика, Гуров лениво достал из кармана удостоверение, чуть приоткрыл его, снова сунул на место и сказал:

– У меня к вам всего два вопроса. Первый. Как бы мне заснять ваше авто? Оно у вас где стоит?

– Вот, прямо перед домом, белая «Шкода». Номер пять, пять, один, девяносто девятый регион. Можете заснять. На ней нет ни единой царапинки.

– Это очень хорошо. Значит, машина ваша в ДТП не участвовала. Замечательно! Но еще лучше было бы, если бы кто-то это подтвердил. Но кто? Может, случайный попутчик? Или человек какой-то около дороги стоял и вы его запомнили?

Вера досадливо вздохнула – вот, мол, навязался на мою голову! – оглянулась и позвала:

– Леня, выйди на минуту! Тут кое-что надо подтвердить.

Из-за ее спины тут же появился Леонид Фоминин собственной персоной! Гуров его узнал мгновенно.

А вот Леонид, как видно, сразу не сориентировался, вышел на лестничную площадку и недовольно поинтересовался:

– Чего тебе, капитан? Что там нужно подтвердить? Что за наезды?… – произнеся последнее слово, он вдруг осекся, озадаченно захлопал глазами.

Судя по всему, Ленька вдруг узнал в несколько чудаковатом капитане совсем другого человека, которого видел минувшим днем. Он охнул, шарахнулся назад, едва не сбил с ног Веру, но скрыться в квартире не успел.

Лев Иванович вовремя схватил его за запястье, и Фоминин был вынужден подчиниться.

Вера не могла понять, что здесь происходит, и возмущенно выпалила:

– Что за дела? Капитан Горин, вам чего нужно? Почему вы его схватили?

– Балда ты! – угрюмо обронил Фоминин. – Это полковник Гуров из Главного управления уголовного розыска. Он за мной сюда пришел. Да, полковник, ловко ты нас обвел вокруг пальца. Ну и что дальше?

– Теперь ты мне покажешь человека, которому продал кота, и я тебя вместе с Тибетом сдам твоим родителям.

– А если не покажу? – язвительно спросил Леонид, неприязненно взглянув на Гурова.

– Тогда угодишь в обезьянник, к алкашам, наркоманам и отморозкам, – ответил Лев Иванович, отпустил руку парня и окинул его ироничным взглядом.

– Леня, что здесь происходит? Что за кот, которого ты продал? Кому?… – медленно, как бы что-то начиная понимать, спросила Вера.

– Не твое дело! – грубо оборвал ее Фоминин, мотнул головой и бросил в сторону Гурова: – Поехали!

– Да пошел ты! – со слезой в голосе выпалила Вера и скрылась за дверью.

Она захлопнула ее резко, с громким стуком.

– Зря ты девушку так обидел, – укоризненно проговорил Лев Иванович, шагая следом за Ленькой. – Или считаешь это признаком крутизны? До этого Наташу бросил, теперь вот Вере нахамил. Неужели ты считаешь себя выше всех, думаешь, что прочие люди в сравнении с тобой – второй сорт?

– Это мое дело! – огрызнулся тот.

В этот момент дверь квартиры снова распахнулась, и на лестничную площадку вылетела дорожная сумка.

– Забирай свои шмотки и забудь сюда дорогу, урод! – сквозь слезы объявила Вера и снова громко хлопнула дверью.

Ленька поднялся по ступенькам, забрал сумку и вернулся, что-то недовольно бурча.

– Прошла любовь, завяли помидоры, – с все той же убийственной иронией проговорил Гуров. – Итак, мы едем к покупателю кота?

Фоминин немного посопел и сказал:

– Видите ли. – Парень перешел на «вы». – Я ведь не знаю, где этот человек живет. Мы с ним встретились в условленном месте, на Никитском бульваре. Тибета я привез туда в большой сумке, чтобы он не задохнулся. Покупатель на него посмотрел, сунул мне пакет с деньгами, на словах пояснил, что дать может только полтора миллиона рублей. Хотя когда мы с ним договаривались по телефону, я просил три, и он вроде бы не возражал. Но я подумал и согласился на полтора. Вот и все. Я поехал в лагерь, отстегнул триста штук Лехе. Потом мы с ним поехали развлекаться.

Когда они сели в машину, Гуров достал телефон и созвонился со Стасом.

Тот откликнулся сразу же:

– Что там у тебя, Лева? Ты, небось, уже Фоминина нашел, скорее всего, у той феминистки? – похохатывая, попробовал он подначить лучшего друга.

Через мгновение Станислав Васильевич услышал о том, что Гуров и в самом деле обнаружил Леньку именно в квартире феминистки. Он завис, будучи не в силах сказать ни слова.

– Лева, это что-то невероятное! – потрясенно проговорил Крячко спустя пару минут. – А ты где сейчас находишься? А то я вызвал служебную машину, еду теперь в клуб «Кот в сапогах». Знающие люди мне сказали, что там есть шанс найти Тибета.

– Я на Вахтовой, дом двадцать. Подъезжай, я подожду. – Лев Иванович отключил связь, но не успел убрать телефон.

Тот тут же запиликал мелодию, извещающую сыщика о том, что ему звонит Вольнов.

– В общем, Лева, нашел я кое-что интересное об этих двух приятелях, – поздоровавшись, деловито проговорил Александр Владимирович. – Оказалось, что лет восемь назад они оба были участниками программы межшкольных обменов с США. Она называлась ФЛЕКС.

Вольнов сказал, что такая программа была разработана в конце восьмидесятых годов. Скорее всего, ее главными кураторами были Госдеп и ЦРУ. Но в ту пору еще был жив СССР. Пусть уже и не в полную силу, но работали КГБ и другие советские спецслужбы, которые следили за тем, чтобы из нашей молодежи за океаном не стряпали будущих шпионов.

Ну а с девяносто второго года, когда Союз уже канул в небытие, эта система заработала в полную силу. Тем людям, которые не купились на попугайский треп тогдашних перестройщиков и реформаторов, не впали в маразм насчет так называемых общечеловеческих ценностей, было яснее ясного, для чего это все надо. Те самые силы, которые не сумели уничтожить Россию в ходе двух мировых войн и революций, инспирированных ими, решили из российской молодежи взрастить пятую колонну, чтобы уже ее руками ликвидировать страну, так ненавистную им.

Любому непредвзятому наблюдателю сразу же бросалось в глаза вот какое обстоятельство. Американская сторона принимала наших подростков строго пятнадцати-шестнадцати с половиной лет. Не старше и не младше. Для чего, почему? Скорее всего, с точки зрения разработчиков системы обменов, подростки таких возрастов были особенно восприимчивыми к чужому влиянию и психологическому программированию.

Американских школьников при этом странном обмене в Россию попадало намного меньше. А потом их и вовсе не стало. Вне всяких сомнений, это была хитрая система вывоза в США российских детей для их фактического зомбирования. Реальным можно считать тот факт, что большинство наших участников обмена домой возвращалось ярыми американистами, ненавидящими и презирающими родную страну. Всего через эту систему было прокачано более двадцати тысяч молодых граждан России.

– Ну а наши-то куда глядели? – хмуро поинтересовался Лев Иванович, подивившись такой дикой беспечности и недалекому прекраснодушию былых российских властителей.

Александр вздохнул и с ноткой сарказма проговорил, что в девяностые годы в российской верхушке было принято преклоняться перед Штатами и всячески их ублажать. Чему удивляться, если в Кремле сидела орда советников, точнее сказать, гауляйтеров, которая давала указания, как управлять страной и в какую сторону рулить? Поэтому нет смысла спрашивать о том, куда смотрели. В рот своим гегемонам заглядывали в ожидании дальнейших директивных указаний.

Даже после двухтысячного, усилиями российских либералов, система зомбирования наших детей продолжала функционировать в полном объеме. Лишь в четырнадцатом году, после скандальной истории с подростком, который проживал в семье гомосексуалистов, где тоже приобщился к этому виду отношений, было принято официальное решение такие обмены прекратить.

– То есть сейчас этого идиотизма больше уже нет? – осведомился Гуров.

Услышав этот вопрос, Вольнов вздохнул и сказал, что американцы нашли хитрую лазейку. Они стали вывозить подростков в США тайком от российских властей. Заморские эмиссары, в том числе и тогдашний посол Теффт, разъезжали по российским регионам, где высматривали самых перспективных и одаренных школьников. После этого начиналась работа с их родителями, многие из которых давали добро на годичное обучение своего ребенка в США.

Они даже не подозревали, какой именно обработке подвергалась там наша молодежь. В ход шла самая изощренная система промывки мозгов. Она включала в себя и нейролингвистическое программирование (НЛП), и гипноз, и даже специальные виды наркотиков, не вызывающих привыкания, следы которых очень трудно потом найти в крови.

– Я в шоке!.. – медленно произнес Гуров, ошарашенный тем, что сейчас услышал.

– Да и я тоже. Это гнуснейшая афера, которую надо пресекать в самом корне. Однако наши злейшие друзья цепко держат нас за горло, скажем, в вопросах проведения платежей через тот же «Свифт». Нам пока что приходится играть с этими упырями в поддавки. Дали бы нашей конторе команду, мы завтра же пинками вымели бы всех этих паскудных эмиссаров и из регионов, и из столицы. Но пока что такого распоряжения не поступало. Нам не все НКО, даже самые враждебные, удалось прихлопнуть. Знал бы ты, каких трудов стоило объявить вне закона сайентистов. Ого! Так что, Лева, если вы Леонида найдете…

– Я его уже нашел, – сказал Гуров, взглянув на кислого, безрадостного Фоминина-младшего.

– Лева, тогда вот что скажи. Ты его куда собираешься определить?

– Домой отвезем, в поселок Столетово. Их семья проживает там, на улице Чайковского, тридцать два. Сейчас Стаса дождусь, и мы отправимся туда.

– Отлично! Тогда я тоже еду туда. Мне надо проверить кое-какие свои соображения. Скоро увидимся.

Гуров положил телефон в карман, оглянулся и как бы невзначай поинтересовался:

– Леня, скажи честно, неужто кот и в самом деле так тебя достал, что ты решил от него избавиться? Или тебе просто очень сильно нужны были деньги?

Фоминин-младший немного помолчал и ответил:

– И то, и другое. Кому нужен такой вот хвостатый надзиратель, который может спалить тебя в любой момент? Да и тачка моя мне уже надоела. Я то и дело гоняю ее на СТО латать и штопать. А тут как раз подвернулся вариант…

– Кстати, о подвернувшемся варианте! – Лев Иванович пристально взглянул на Леонида. – Расскажи, как познакомился с человеком, которому продал кота, сколько раз и где вы встречались, как вели переговоры. Меня интересует каждая деталь!

Гуров видел, что это вот его заявление Леньку несколько озадачило.

Парень немного помялся и начал рассказывать, то и дело запинаясь и поправляясь, перемежая свое повествование бесконечными «типа», «значит», «в общем».

Как явствовало из его слов, с покупателем кота он познакомился случайно, когда присматривал в магазине электроники новый смартфон. Подходя к прилавку, Ленька случайно задел локтем какого-то незнакомого мужчину и извинился перед ним. Тот сказал, что ничего страшного не произошло, и даже поинтересовался, не может ли чем-нибудь ему помочь, назвал себя большим знатоком электроники.

Когда они подходили к витрине, за которой были выставлены образцы гаджетов, Ленька случайно чуть не наступил на какого-то кота, который, судя по всему, зашел в салон с улицы. Новый знакомый парня, который назвался Владимиром Михайловичем, попросил его быть осмотрительнее, сказал, что он большой любитель кошек и противник того, чтобы кто-то обижал этих замечательных животных. Более того, этот человек сообщил Леньке, что он занимается разведением редких пород кошек.

Именно тогда у парня появилась мысль о том, что это его счастливый шанс. Можно продать Тибета за хорошие бабки. Он рассказал Владимиру Михайловичу про тибетского кота, чем того очень заинтересовал, показал ему снимки, которые привели нового знакомого в восторг. Любитель кошек сказал, что хотел бы приобрести такое великолепное животное.

Потом они встречались еще несколько раз, обговаривали детали сделки. Несколько дней назад Леонид услышал от Владимира Михайловича, что тот покупает кота. Правда, вместо трех миллионов рублей, обещанных ранее, дать может всего полтора, ввиду отсутствия у Тибета официальной родословной.

Лев Иванович внимательно слушал своего собеседника и задавал ему массу вопросов. Он поинтересовался, в каком часу и где именно они вели переговоры, как именно был одет Владимир Михайлович, что рассказывал о себе, каковы его характерные черты, даже какая в тот момент была погода.

С какого-то момента Ленька отчего-то начал сбиваться и путаться. Он вдруг взмок и мечтал только о том, чтобы этот разговор поскорее закончился.

На его счастье, из-за угла появилась «Гранта» с полицейской раскраской, из которой вышел Станислав Крячко.

Он сел в «Пежо» рядом с Гуровым, оглянулся и насмешливо проговорил:

– Привет, похититель кошек! Как же это ты сумел приручить феминистку, профессиональную мужененавистницу? В жизни не подумал бы, что прятаться ты будешь у нее.

– Да эти девки только на словах феминистки. Всякие фонды им бабла подкидывают за то, что они по городу то бузят, то чудят. Это у них такая форма заработка. Ну а Верка что?… Да я еще тогда заметил, что она на меня запала, но, видимо, хотела набить цену, вот и строила из себя амазонку. А подошел я к ней, она сразу же и растаяла.

– Но похоже на то, что оттепель уже закончилась, – с едва уловимым сарказмом проговорил Лев Иванович, выруливая на улицу. – Как говорится, недолго музыка играла. Когда уходили от Веры, ты ей устроил такое трогательное прощание! Нагрубил, причем без всякой причины.

– Да куда она денется? – Ленька язвительно хохотнул. – Один мой звонок, и эта амазонка тут же замурлыкает!

– А если нет? – Гуров бросил на него критичный взгляд и добавил: – Как я погляжу, плохо ты знаешь женщин. Теоретически восстановить отношения еще можно, но практически – скорее всего, уже не удастся.

– Проверим? – с азартом в голосе предложил сыщику Фоминин, доставая из кармана смартфон.

Он набрал номер Веры, услышал отзыв и заявил:

– Ну так что, Вера, завтра встретимся?

Судя по всему, ответ девушки его огорошил. Он медленно опустил свой гаджет, как видно, услышав нечто весьма жесткое.

– Что и требовалось доказать, – с всезнающим видом констатировал Крячко. – А так-то она ничего, эта Вера? – полюбопытствовал он, взглянув на Льва Ивановича.

Тот утвердительно кивнул и сказал:

– Да, как говорится, все при ней. Хорошенькая. К тому же натура неординарная, что называется, с перцем, но не злыдня. Мне она очень понравилась. Такая не предаст. Так что, Леня, лопухнулся ты конкретно, потерял отличную девчонку.

В салоне авто надолго повисла тишина, разбавляемая лишь шумом мотора. «Пежо» перемахнул через МКАД и мчался в сторону Столетова.

Когда они уже подъезжали к поселку, запиликал телефон Гурова.

– Санек! – сразу же догадался Крячко.

– Он самый, – подтвердил этот факт Гуров, включил связь и улыбнулся. – Небось, вперед нас примчался.

Он оказался прав. Вольнов сказал, что уже стоит на околице Столетова и ждет их там. Вскоре они и в самом деле увидели на въезде в поселок его «Опель». Гуров мигнул фарами и покатил по Чайковского. Александр последовал за ним.

Машины подрулили к дому Фомининых и остановились. После взаимных приветствий Вольнов, Гуров и Крячко направились к калитке. Ленька, который отчего-то был не рад возвращению домой, тащился последним, словно шел не к родному жилищу, а на каторгу или даже казнь.

Роман Фоминин вышел к калитке, увидел сына, вполне себе живого и совершенно невредимого, вскинул руки и громко провозгласил:

– Вот это да! Мужики, огромнейшее вам спасибо! Боже мой! Вот это профессионалы! Настоящие таланты! Идемте в дом! Ну а ты где шлялся? Почему твой телефон не отвечал? А?

– Да я просто… в общем, были у меня большие проблемы, – промямлил тот и мимо отца прошмыгнул в дом.

В гостиной Фомининых начался очередной курултай, как это называл Роман Викторович. Но теперь его тональность была несколько иной. Если в прошлый раз разговоры шли в русле недоумевающем, минорном, то теперь начался настоящий, в чем-то даже жесткий разбор полетов.

Первым слово взял Гуров. Он вкратце обрисовал основные направления проделанной работы и в нескольких словах изложил то, что еще предстояло сделать. Завершая свою прелюдию, сыщик попросил Александра озвучить информацию о стажировке в США российских подростков, о том, что она собой представляла и какие могла иметь последствия.

Вольнов повторил то, что уже рассказывал Гурову, и добавил некоторые факты о системе психологического закабаления детей, попавших в руки заокеанских мастеров по этой части. Он заявил, что американские компрачикосы в полной мере не доверяли всевозможным методам кодировки психики российских подростков. Поэтому они не брезговали и элементарным шантажом.

Эти деятели специально устраивали мальчишкам и девчонкам, прибывшим из России, провокационные подставы, снимали все происходящее на видео. Это нужно было для того, чтобы потом, в случае чего, использовать компромат как средство принуждения для человека, надумавшего взбрыкнуть.

– Кому-то устраивали ДТП с якобы смертельным исходом, в качестве окровавленной жертвы показывали манекен, раскрашенный соответствующим образом, кого-то, имеющего соответствующие наклонности, втягивали в оргию гомосексуалистов. Был такой случай, одного паренька уговорили сняться в кино. Он согласился, но потом вдруг оказалось, что фильм-то из категории порно. А парень уже подписал договор с огромной неустойкой, если сорвет съемку.

По словам Александра, это было еще в середине девяностых. Тот паренек вернулся домой, закончил школу, вуз, устроился на хорошую престижную работу в известное КБ. В один прекрасный момент к нему пришел человек и предложил за деньги сливать информацию за бугор. Парень категорически отказался. Тут визитер показал ему то самое видео с ним в главной роли. Он пригрозил, что это посмотрят его жена, все родные и близкие. Парень сломался, стал работать на западные спецслужбы. Но и наши не дремали, вычислили и задержали его. Только тогда он понял, для чего его заманивали в самую демократичную страну на планете, как подло и беззастенчиво использовали и без малейшего сожаления сломали ему жизнь.

Роман Викторович, внимательнейшим образом слушавший это повествование, под конец не выдержав, вскочил с дивана, сунул руки в карманы и заходил по гостиной взад-вперед.

Он неожиданно остановился перед женой и с горьким упреком бросил ей:

– Ну так что? Ты довольна? Не помнишь, как я руками и ногами был против этой поганой аферы, доказывал тебе, что в чужом доме нашего ребенка тоже воспитают врагом? Забыла, да? А вот я помню, как ты язвила и смеялась, говорила, что я квасной патриот, замшелый совок, не способный мыслить на перспективу, зашоренный ретроград, начитавшийся пропагандистских газетенок. На развод даже собиралась подать, если я Леньку не пущу в Америку, чтоб она сгорела вся, без остатка! Теперь ты рада? Пусть Леня сейчас расскажет, как и чему его там учили, на какой крючок цепляли. Я думаю, что всем нам будет очень интересно это услышать.

Светлана закрыла лицо руками, всхлипнула и сказала:

– Рома, да откуда же я могла знать, как там на самом деле? Я мечтала, чтобы наш сын был востребованным и успешным. Мне Марина говорила, что…

– Да пропади она пропадом, эта тварь! Больше никогда не произноси ее имени в нашем доме! – яростно выпалил Роман Викторович. – Чтобы ее ноги здесь больше не было! Я теперь понимаю, откуда взялась версия, будто Петра Первого подменили во время его поездки в Европу. Никто его там не подменял. Царя там просто перепрограммировали на западный лад. Эти сатанисты уже в те времена умели делать такое. Правда, Петра Алексеевича они зомбировали не до конца. Он все равно не перестал быть русским человеком. А вот кем стал наш сын?

– Батя, ты чего это?… – Ленька даже приподнялся с кресла. – Да будет тебе!

– Секундочку! У тебя сейчас появится возможность высказаться. Ты нам все расскажешь! Ты не забыл, что, когда вернулся, Вега от тебя чуть не год пряталась, не хотела есть из твоих рук? Да она и сейчас тебя сторонится. Вот и Тибет чуял в тебе что-то ненормальное, черноту какую-то. Я нисколько этому не удивляюсь. Животные лучше нас ощущают чужаков. Нет, кровно ты остался тем же. А вот душу в тебе подменили. Это я уже понял. Насчет Тибета с тобой разговор будет особый. А пока рассказывай, на каком крючке тебя держат твои наставнички, на чем именно они тебя подловили.

– Да никто ни на чем меня не подлавливал. Это все просто бред какой-то! – проговорил Фоминин-младший и язвительно хохотнул.

– Ну-ка дай мне свой смартфон! – неожиданно заявил Вольнов, пристально глядя на парня.

– Пожалуйста! – сказал тот и с кривоватой усмешкой протянул ему свой гаджет.

Александр некоторое время потыкал пальцем в сенсорный монитор, потом поднял голову и внимательно взглянул на Леньку.

– А это что за шифровка? – поинтересовался сотрудник ФСБ, показав всем СМС-сообщение, состоящее из длиннющего ряда цифр. – Отправлена минувшей ночью. Вот еще одна, отосланная более суток назад. Кто их получатель?

Парень несколько сник, на его лице отразилась досадливая мина.

«Вот идиот, забыл стереть!» – скорее всего, подумал он в этот момент, но все еще бодрился и хорохорился.

– Это? – с деланым смехом спросил Ленька. – Да просто так, шутки ради, решил разыграть приятеля.

– Все понятно, – сказал Вольнов, достал из кармана мобильник и по блютусу сбросил на него информацию с Ленькиного смартфона. – Сейчас я оба эти сообщения отправлю в свою контору. Минут через десять мы узнаем, что именно и кому конкретно ты писал. Ну вот, запрос ушел. Будем ждать ответ. А пока скажи-ка нам, кто на самом деле купил у тебя кота.

– Я уже все рассказал Льву Ивановичу, – сказал Фоминин-младший, скривился и кивнул в сторону Гурова.

Тот на это лишь улыбнулся и проговорил вполне спокойно, даже доброжелательно:

– Леня, позволь уточнить некоторые детали. Назови мне цвет галстука Владимира Михайловича, который был на нем в день вашего знакомства. Вспомни время второй встречи с этим человеком. Что, ты придумал эти нюансы на ходу и тут же забыл о них? Совершенно зря. А я помню каждую деталь. Да я и тогда чувствовал, что ты рассказываешь мне сказки, не соответствующие действительности.

Эти слова Гурова Леньку, можно сказать, нокаутировали. Он медленно опустился в кресло, оперся локтями о коленки, свесил голову ниже плеч.

Лев Иванович немного помолчал и продолжил:

– Леня, ты влип в очень некрасивую историю. Нет, речь не идет о том, что тебя могут привлечь к ответственности по статье УК. Это все в руках твоего отца. Он, я так думаю, в тюрьму тебя отправлять не намерен. Но, Леня, в глазах своих близких ты уже потерял репутацию искреннего, открытого человека. Теперь все они видят в тебе мутного обманщика, которому нельзя верить на слово. Знаешь, в какой-то момент это может сыграть с тобой очень злую шутку. Как я понимаю, с момента поездки в США ты жил двойной жизнью. Мне думается, что ты сам до сих пор не можешь понять, какая из них настоящая. У тебя есть шанс прямо сейчас сделать свой выбор, самому решить, как жить дальше.

В этот момент о себе напомнил телефон Вольнова.

Александр выслушал какое-то сообщение, поблагодарил абонента, сунул гаджет в карман, внимательно посмотрел на Леньку и негромко проговорил:

– Наши сотрудники установили, что сообщения были адресованы американской некоммерческой организации экологического характера «Чибис-лайф». Недавно она получила статус иностранного агента. Однако экология тут совершенно ни при чем. Эта шарашка активно занимается подготовкой кадров для так называемых цветных революций.

– А что было в шифровке, вы выяснили? – спросил Роман Викторович и даже подался в сторону Вольнова.

– Да, расшифровали. Этот код нам известен, ему уже лет десять. Американские спецслужбы используют его для переписки с самыми малоценными агентами третьей очереди. Сообщение первое: «Менты начали копать. Предки вызвали оперов из главка угрозыска. Что делать? Роджер». Второе сообщение: «Как и приказали, залег на дно. Квартира надежная. Роджер». Ну, Роджер, надо думать, это ты, да, Леня?

– Да, – не поднимая головы, с трудом выдавил из себя тот.

– А эти СМС-сообщения – твои текущие отчеты куратору. Верно?

– Верно. – Фоминин-младший залился малиновой краской, взмок и закрыл голову руками, словно опасался, что его сейчас по ней кто-то ударит.

– Ленька! – хрипло произнес Роман Викторович. – Значит, все эти годы ты кому-то отправлял отчеты о том, чем живет наша семья, доносы на своих родителей, на сестру, на окружающих? Так, что ли?

– Не совсем так. О чем-то умалчивал, что-то брал с потолка. Да, я и в самом деле на крючке. Мама и ты, Катя, выйдите. Это не для вас.

– Боже мой! – Светлана Витальевна всплеснула руками, тягостно вздохнула, окинула сына испуганным вопросительным взглядом.

Мол, это что же такое ты будешь рассказывать?

После этого они с Катей вышли из гостиной.

Не глядя на людей, присутствующих в помещении, Ленька начал излагать свою историю, не слишком-то романтичную.

Первое время после прибытия в Штаты он никак не мог прийти в себя от бурного восторга, переполнявшего его. Парня там восхищало буквально все – дороги, дома, люди, машины, фильмы, продукты в магазинах, телепередачи.

Он ходил в обычную американскую школу, где учился вместе со своими тамошними сверстниками. Это ему тоже безумно нравилось. Даже занудная директриса миссис Мидконни, которую местные школьники терпеть не могли за вздорный, чрезмерно придирчивый характер, казалась парню образцом настоящего педагога.

Семья, в доме которой поселился Ленька, ему тоже необычайно импонировала. Миссис Фэндлер, по профессии медсестра, была очень жизнерадостной и гостеприимной. Ее муж, мистер Фендлер, работавший автомехаником, являл собой образец оптимизма и душевности. У этой супружеской пары не было детей, поскольку они причисляли себя к чайлдфри, то есть к сознательно бездетным.

Как-то раз, через месяц после того как прибыл в Штаты, Ленька пришел домой с занятий в самом радужном настроении. Сегодня учительница математики мисс Хартс объявила мистера Фоминина лучшим учеником класса по точным наукам, о чем он не преминул рассказать миссис Фэндлер. Та тоже очень обрадовалась успехам своего квартиранта и предложила это отметить. Они выпили по небольшому фужеру вина, смотрели телевизор, о чем-то болтали.

Вдруг Ленька почувствовал, что невыносимо сильно хочет эту женщину. Она догадалась о его настроениях, взяла за руку и повела в спальню.

Ленька попытался воззвать к ее разуму. Дескать, миссис Фэндлер, как же можно обманывать супруга?

Однако та мило улыбнулась и поправила его:

– Зови меня просто Лиззи.

Так с той поры у них и повелось.

Однажды глава семьи вернулся с работы очень уж не вовремя. Когда мистер Фэндлер вошел в спальню, Ленька и Лиззи были в постели. Однако, вопреки опасениям парня, тот вовсе не рассердился, а рассмеялся.

Да и Лиззи радостно его окликнула:

– Гарри, давай к нам. У нас весело.

Теперь они развлекались уже втроем.

Где-то уже поздней осенью, когда Ленька возвращался из школы, заранее предвкушая, как сейчас они с Лиззи нырнут в постель, его встретила миссис Ивинтон, пожилая соседка по улице. Эта женщина спросила его о том, как ему живется в Штатах. Когда Ленька ответил, что просто замечательно, миссис Ивинтон осторожно попросила его оставить этот разговор между ними. Она сказала, что кое-кто из жителей этого микрорайона высказывает опасения по поводу проживания молодого иностранца в доме Фэндлеров. Дело в том, что некоторые соседи считают их излишне, так сказать, смелыми в вопросах личных отношений. Ленька заверил миссис Ивинтон в том, что Фэндлеры – сама нравственность, и поспешил домой, где его уже ждала Лиззи.

В процессе школьной учебы он, представитель другой, да еще и тоталитарной страны, стал объектом самого пристального внимания со стороны школьного психолога. Они частенько встречались после уроков. Фоминин заполнял анкеты тестирования, отвечал на вопросы мистера Карпакарлоса. Они постоянно подолгу беседовали на самые различные темы.

Мистер Карпакарлос оказался чрезвычайно интересным собеседником. Он был весьма эрудирован, начитан, в том числе и по части русской литературы. Но самое главное состояло в том, что этот человек очень неплохо говорил по-русски.

Первое время Ленька не во всем соглашался со своим психоаналитиком и наставником. Они много спорили о месте в мире США и России, об их взаимоотношениях, перспективах, возможностях. Всякий раз последнее слово оставалось за Карпакарлосом. Он всегда находил сильные аргументы для обоснования своей позиции. Его логические построения были железобетонными, несокрушимыми.

Как-то так незаметно, постепенно Ленька стал полностью, безоговорочно соглашаться с психологом. Более того, с какого-то момента его стало тяготить то обстоятельство, что он русский, а не англосакс. Парень начал стыдиться того, что родился в отсталой, темной, агрессивной стране, которая не чета блистательной, высокоразвитой, всемогущей, миролюбивой и созидательной Америке.

Помимо заполнения психологических тестов, мистер Карпакарлос практиковал на подопечном, прибывшем из России, и свои незаурядные дарования гипнотического свойства. Однажды после занятий Ленька пожаловался своему наставнику на сильную головную боль. Тот предложил ему сеанс гипнотерапии, и Фоминин охотно согласился.

После погружения в гипнотический сон Леньке и в самом деле стало лучше. Он ощутил прилив сил, бодрости, даже прирост своих интеллектуальных способностей. За время учебы он подвергался терапии такого рода несколько раз.

Год жизни в Америке пролетел до обидного быстро. Согласно положению о школьных обменах, Ленька обязан был вернуться домой, а ему жутко хотелось остаться там навсегда. За прошедшее время Фоминин стал ярым патриотом этой страны. Одновременно он пропитался токсичной русофобией, уже на уровне подсознания испытывал крайнюю неприязнь к своей родной стране.

За год парень успел сдружиться со многими своими одноклассниками, которые воспринимали его как своего. Особенно он сблизился с Беном Хилли, звездой школьной бейсбольной команды.

Бен был неудержимым весельчаком, безбашенным сорвиголовой и вообще парнем без тормозов, проще говоря – стопроцентным янки. Ленька охотно подражал своему новому другу, с которым всегда находил общий язык.

Как-то раз он по секрету рассказал Бену про свои забавы с четой Фэндлеров.

Тот усмехнулся и иронично поинтересовался:

– Была тебе охота залазить на эту тетку? Хочешь попробовать настоящий секс? Поехали со мной.

Они на дорогом лимузине Бена отправились в какие-то трущобы. Ленька в жизни не мог бы подумать, что в Штатах может быть такая дыра, населенная афроамериканцами и латиносами, то есть выходцами из Южной Америки. Бен рассказал приятелю, что здесь есть девчонки, еще сопливых возрастов, которые подрабатывают, оказывают мужчинам кое-какие услуги, именуемые быстрым сексом. Они сняли двух цветных пигалиц.

Когда парни ехали назад, Бен жизнерадостно хохотал над нерешительностью своего русского друга, который лишь по его настоянию решился на то, ради чего они туда и потащились. Потом ребята еще пару раз ездили в трущобы развлекаться. Услуги юных жриц любви всегда оплачивал Бен. Он объяснял это тем, что Ленька – его лучший друг, для которого ему ничего не жаль.

В городке Олдхилл, где довелось жить Леньке, в других местных школах учились еще два выходца из России. С девушкой из Подмосковья он случайно познакомился, когда пришел поглазеть на местный гей-парад.

Собственно говоря, Ленька поступил так во многом потому, что на этом настаивала администрация школы. Парень узнал, что посещение подобных мероприятий повышает его личный рейтинг и шансы на то, что однажды он сможет натурализоваться в США. Впрочем, самый высокий рейтинг получали те люди, которые сами стали членами ЛГБТ, а тем более – трансгендерами. А вот уклонение от посещения гей-парада хотя бы в качестве зрителя воспринималось как вызов, брошенный демократическим принципам гуманизма и толерантности, и было наказуемо. Например, снижением того же самого рейтинга.

Надя сама подошла к нему, угадав в нем русского. Она поздоровалась, представилась и спросила, из каких он краев и как обстоят дела с его учебой. Завязался разговор, из которого Фоминин понял, что соотечественница, в отличие от него самого, жизнью в Штатах основательно разочарована. По словам Надежды, от гей-парада ее тошнило.

Ленька был поражен. Как можно не восхищаться этой чудо-страной? Но Надя его восторгов не разделяла. Вскоре он краем уха услышал, что она досрочно улетела домой.

Еще с одним россиянином Ленька познакомился на местной выставке современного искусства. Он увидел абстракционистское полотно а-ля Дали, подписанное русской фамилией «Дубрищев», и постарался разыскать новоявленного мэтра авангардного изобразительного творчества. Таковым оказался весьма шустрый парнишка с хитрым, постоянно бегающим взглядом, назвавшийся Игорем. В Штаты Дубрищев приехал с Рязанщины. Как выяснилось из разговора, земляк Есенина к поэзии никакого отношения не имел, а вот по части бизнеса хватка у него была железная.

Попав в США, Игорь сначала попробовал наладить среди бывших соотечественников торговлю российскими медпрепаратами. Он даже ухитрился наладить поставку нашего цитрамона, корвалола, пектусина и прочего через туристов. Но с какого-то момента им вдруг заинтересовались местные налоговики, и Дубрищев тут же свернулся.

Однажды он попал на такую же выставку и вдруг сообразил, что это и есть его шанс на успех. Теперь Игорь все свободное время проводил за мольбертом. На местном радио за нехилые бабки он сделал себе беззастенчивую рекламу, и дело пошло. Уже около полугода Дубрищев являлся участником местных вернисажей. Его рейтинг уже зашкаливал, картины расходились, как горячие пирожки. Он собирался расширить поле своей деятельности на весь штат.

Игорь предлагал Леньке свое содействие, но тот подумал и отказался. Какой смысл? Он не имел и половины той энергии и хватки, каковыми обладал Дубрищев, и был лишен всех шансов на успех.

Потом, как и большинство участников программы, Ленька улетел домой. Хотя ему этого так не хотелось!

Прошел еще год. За это время Фоминин поступил в престижный столичный университет, и потянулись его учебные будни. О своей недавней жизни в Штатах Ленька вспоминал довольно часто. Ему очень хотелось снова побывать там, съездить с Беном в трущобы, увидеться с Лиззи. Хотя, скорее всего, сейчас у них с Гарри проживал какой-то другой старшеклассник из России. Теперь они кувыркались в постели уже в компании с ним.

Да и друг Бен о нем почему-то сразу же забыл. Он не звонил сам, не отвечал на Ленькины вызовы и на письма, отправленные по электронной почте.

Но однажды его недавнее американское прошлое вдруг напомнило о себе. Да еще как!

Ленька был уже на втором курсе. В один из октябрьских дней невдалеке от университета, на улице к нему подошел незнакомый улыбчивый молодой мужчина. Он поздоровался с ним и завел непринужденный разговор о том, как славно жить в Штатах. Мол, не желаете ли вы там оказаться после окончания учебного заведения? Фоминин сказал, что там уже был и не отказался бы поселиться в этой замечательной стране. Мужчина вдруг заявил, что это вполне реально, но ведь за все следует платить. Чем? Добросовестной работой на благо самой могучей и прекрасной страны в мире.

Этот человек, назвавшийся Владимиром Михайловичем, предложил Леониду составлять ежемесячный информационный отчет о работе университета, о настроениях студентов. Прежде всего его интересовали люди, недовольные хотя бы чем-то, особенно политическим руководством страны. Да и о том, что происходило в стенах родительского дома, отчитываться следовало тоже.

– Ваш отец известный, одаренный химик. Нас очень интересует то, чем он занимается, ход его работ и их результаты, – проговорил Владимир Михайлович.

Раньше нечто подобное Фоминин видел лишь в фильмах про шпионов. Теперь эта невероятная история происходила с ним наяву. Этот тип его вербовал, причем нагло и беспардонно.

Ленька выслушал своего визави. Он уже был закоренелым русофобом, однако сразу же понял, что дело пахнет керосином! Одно дело – радеть за права человека в узком кругу таких же вольнодумцев, как и ты сам, или гневно обличать в соцсетях антинародный режим, спрятавшись под ником. И совсем другое – заниматься сбором информации, рискуя отправиться по статье о шпионаже не в Штаты, а в солнечный Магадан.

Об этом Ленька и уведомил своего добродушного собеседника. Услышав такое, тот засиял еще более яркой улыбкой, достал смартфон и показал Леньке небольшую порнушку с его участием.

Потрясенный вольнодумец увидел со стороны постельную сцену, где он и супруги Фэндлер вытворяли нечто сногсшибательное, со всякими там извращениями. Лишь теперь Фоминин понял, что все это было специально подстроено.

Владимир Михайлович внимательно отследил его реакцию и заявил, что таких роликов у него более сотни. В случае его отказа они в полном объеме будут слиты в сеть, а также персонально адресованы его папе с мамой и младшей сестренке. Впрочем, все это, так сказать, семечки в сравнении с видео, где, будучи уже семнадцатилетним, Леня занимается черт знает чем с цветной малолеткой лет двенадцати.

Услышав это, Фоминин даже похолодел. Он вдруг уразумел, какие именно благородные цели преследовали американские филантропы, сколь верным и преданным другом был Бен.

– Если это видео утечет в сеть, то тебе едва ли кто позавидует. Ты станешь очень несчастным человеком, – заявил Владимир Михайлович и сочувственно вздохнул. – Тебе светит отсидка по грязной статье, которая на зоне будет означать пребывание в петушином углу и принудительный секс с сокамерниками.

Тут Ленька понял, что влип по самое не балуй, и согласился. Теперь парень ежемесячно составлял отчеты и отсылал их на какой-то безликий почтовый адрес. Как бы в порядке некоторой компенсации, за каждый отчет он получал двести баксов, которые тратил на рестораны и девиц с пониженной социальной ответственностью.

Доложил Ленька своим хозяевам и про кота Тибета. Кураторы сначала, конечно же, не поверили ему. Но когда выяснилось, что это чистая правда, они поставили вопрос о том, чтобы Ленька предоставил кота им. Однако он полез в бутылку, потребовал за Тибета деньги – три миллиона рублей, получил в итоге полтора.

Сразу же после того, как к ним домой приехали опера, он сообщил об этом своему куратору. Тот, наверное, навел справки, понял, что эти сыщики могут раскрыть похищение, и приказал Леньке исчезнуть.

Парень знал, что феминистка Вера к нему неровно дышит. Он незаметно для Лехи встретился с ней на танцах и сказал, что тайно в нее влюблен. Сейчас из-за какого-то пустяка его преследуют столичные мафиозники. Девушка сама предложила ему укрыться у нее дома. Самым большим шоком для Фоминина-младшего стало то обстоятельство, что уголовный розыск в лице полковника Гурова его все же нашел.

Когда Ленька замолчал, в гостиной некоторое время висела тишина. Первым ее нарушил Вольнов.

Он сочувственно улыбнулся и невозмутимо спросил парня:

– За время своей агентурной работы ты не успел разочароваться в благородных американцах?

– Ну, про тех, которые в Штатах живут, я ничего плохого не скажу. А вот те, что здесь обосновались, – сплошные козлы и уроды! – с ненавистью произнес Фоминин-младший.

– Таких рассказов я слышал предостаточно. Конечно, дров ты наломал с избытком. Но, знаешь ли, все поправимо, было бы желание. Надо только постараться, – проговорил Александр почти безмятежно и даже чуточку умиротворенно.

– Света, зайди сюда! – оглянувшись, громко позвал Роман Викторович.

В гостиную тут же робко вошла Фоминина и вопросительно посмотрела на мужчин.

– Насчет чая изобрази чего-нибудь там, – попросил ее муж.

– Рома, а с Леней-то что же теперь будет? – Светлана скорбно взглянула на сына.

– Что-что. Вроде бы есть шансы на благополучный исход. Если только он опять чего-нибудь не учудит. Знаешь, послушал я о его житье-бытье в этих чертовых Штатах, и пришло мне на ум вот что. – Роман Викторович перешел на полушепот: – С таким же успехом ты могла бы отправить Катю на панель в надежде на то, что там она встретит добрых, порядочных людей, которые никогда не причинят ей зла.

– Боже! – прошептала мать, стиснула руки и покачала головой из стороны в сторону. – Прости меня, Рома. И ты, Леня, извини за то, что я на твою голову нашла такое лихо.

– Мама, перестань нервничать! Я так понимаю, что у Александра Владимировича насчет меня есть какие-то варианты. – Леонид вопросительно взглянул на Вольнова.

Тот немного помолчал, чуть заметно кивнул и сказал:

– Есть кое-что. Конечно, этот вопрос надо будет обсудить с руководством, но мне так думается, что дальнейшее развитие событий могло бы быть вот каким. Леонид как бы продолжит работать на американцев. Для них все останется так же, как и было. Но теперь он будет передавать им отчеты, подготовленные нами. Пусть читают, радуются. Зачем огорчать хороших парней? Только вот я так понимаю, что тебя, Леня, они могли серьезно закодировать, вплоть до установки в твоем подсознании специального блока дремлющих императивных команд. Не случайно же с тобой работал мистер Карпакарлос.

– Что это за дремлющие императивные команды? – полюбопытствовал Станислав.

– Случается так, что американским спецслужбам какой-то агент становится не нужен. Или же они начинают подозревать, что он перевербован. В таких случаях эти милые ребята просто ему звонят и называют длинный цифровой код.

– И что потом? – Крячко даже подался вперед.

– С закодированным человеком происходят какие-то неприятные вещи. Например, он сходит с ума и выбрасывается в окно или умирает от остановки сердца, – ответил сотрудник ФСБ.

– Александр Владимирович, вы хотите сказать, что я в любой момент могу дать дуба? – растерянно спросил Фоминин-младший.

– Леня, идет война, невидимая, но беспощадная, – сказал Вольнов без тени улыбки, в упор глянул на Леньку и покачал головой. – А она без жертв не бывает. Ну-ка, скажи мне, какие сны ты видишь чаще всего?

– Какие? – Фоминин-младший глубоко вздохнул и задумался. – Ну, например, я иду по какому-то тоннелю, на стенах которого высвечиваются какие-то цифры. Я хочу их разглядеть, но мне это не удается. Или я собираюсь куда-то лететь на самолете, иду по аэродрому и ищу свой. Начинаю читать номера самолетов и в этот момент просыпаюсь.

– Что же это может значить? – испуганно спросила Светлана, взглянув на Вольнова.

– Да, есть явные признаки очень серьезной кодировки, – озабоченно произнес тот.

– Ну а снять с него это проклятие – по-другому ведь его и не назовешь! – как-то можно? – уже со слезой в голосе спросила хозяйка дома.

– В институте Бехтерева, я думаю, и не такие кодировки снимают, – ответил Александр.

– Стоп! – Гуров вдруг вскинул руку. – Но если кодировка и в самом деле на нем есть, то это значит, что команда на самоуничтожение может поступить в любой момент. Леонид, твое точное местоположение известно твоим кураторам?

– Да, – мрачно буркнул тот. – В мой смартфон заложена специальная программа.

– Так! – Лев Иванович озабоченно потер лоб. – Да, они могли видеть и то, что ты уехал с нами! Черт побери! Зря мы там так нарисовались. Тогда выходит, Леня, что тебе ни на какие звонки, приходящие на твой телефон, отвечать не стоит. Даже если ты видишь знакомый номер.

Похоже было на то, что Леонид только теперь вдруг по-настоящему ощутил всю степень опасности, грозящей ему.

– То есть на меня уже сейчас может вестись охота? – осведомился он.

Как бы подтверждая, что так оно и есть, его смартфон запиликал затейливую мелодию.

Реакция Вольнова была мгновенной.

– Живо мне телефон! – скомандовал он, быстро включил связь и умело изобразил Леньку: – Алло!..

После этого Александр замолчал, внимательно слушал то, что ему кто-то говорил. При этом на его лице было написано выражение ироничной снисходительности. Неожиданно для всех Вольнов издал сдавленный сон, захрипел и выронил смартфон, который со стуком упал на пол.

Он тут же поднял гаджет, поднес его к уху, удовлетворенно кивнул и насмешливо проговорил:

– Проглотили! С днем рождения, Леня! Теперь для них ты только что умер.

– Надо же, какие мрази! – Роман с миной негодования всплеснул руками.

– Да, это мрази, на которых клейма ставить негде, – согласился с ним Александр. – Подведем итоги конца этого дня. Задержание Леонида сотрудниками уголовного розыска они вовремя отследили и, так сказать, ликвидировали парня. Жаль, конечно, что наша игра против ЦРУ и Госдепа автоматически закончилась, даже не начавшись. Так, что у нас дальше? Ты, Леонид, остаешься дома и сидишь, нос никуда не высовывая. Завтра же наши сотрудники тайком вывезут тебя в Москву и поместят в Бехтеревскую клинику. Тамошние врачи займутся, так сказать, твоим разминированием. Ну а пока давай-ка вернемся к этому самому Владимиру Михайловичу. Опиши-ка мне его.

Ленька, как видно, все еще пребывал в некоторой прострации. Ведь формально он уже был покойником!

Парень рассказал, что на вид его куратору лет тридцать пять – сорок. Роста он среднего, брюнет, нос острый, уши слегка оттопырены, глаза карие, в общем и целом похож на итальянца.

Выслушав Леонида, Вольнов понимающе кивнул, достал смартфон и что-то быстро вывел на сенсорный экран.

– Это он? – спросил сотрудник ФСБ и показал Фоминину-младшему фотографию какого-то смугловатого мужчины.

– Да, это он! – уверенно ответил тот.

– Помощник военного атташе посольства США Вильям Мэйслинг, – проговорил Александр. – Кадровый сотрудник ЦРУ. Так, значит, кота Тибета ты передал именно ему?

– Да, он был один, приехал на новом «Форде». Кот сидел в клетке для транспортировки мелких животных. Я достал ее из своего «Фолькса» и быстро поставил в багажник «Форда». Он отдал мне пакет с деньгами, и мы тут же расстались, – не слишком-то охотно сказал Ленька, стараясь не смотреть в сторону отца.

Слушая его разговор с Вольновым, Роман Викторович лишь сокрушенно вздохнул.

– Как вы считаете, есть какие-то шансы найти нашего Тибета? – спросил он у Александра.

– Думаю, что шансы есть. Как вы сами должны бы догадаться, за посольством США у нас особый контроль. Это и понятно. В том, что в этой истории с исчезновением Тибета замешаны американцы, я был уверен с самого начала. Как только Лев Иванович рассказал мне про кота и про то, как он загадочно пропал, я сразу же заподозрил, что ветерок дует именно оттуда. Логически поразмыслив, я пришел к выводу, что похитители, скорее всего, постараются вывезти кота за рубежи России. Но не сразу, не вдруг. Сперва они на некоторое время должны будут затаиться, чтобы оценить обстановку, понять, как там ведут себя эти русские? Не собираются ли они перевернуть все вверх дном, чтобы найти пропажу? Ну а теперь, после того как они ликвидировали Леонида, ставшего им ненужным, я уже нисколько не сомневаюсь в том, что завтра-послезавтра эти ушлые парни попытаются вывезти кота.

– Ты считаешь, что они воспользуются наземным транспортом? – Лев Иванович вопросительно взглянул на Вольнова.

– Скорее всего, – ответил тот. – Посуди сам. В аэропорту багаж придется сдавать. Где гарантия, что его тайком не проверят наши спецслужбы? Это риск. А если выехать на машине с дипломатическим номером в сторону, к примеру, той же Финляндии, где янки чувствуют себя хозяевами и на всех кладут прибор, то в ее салон никто не посмеет сунуться. Так что, скорее всего, они попытаются вывезти кота на автомобиле.

– Кстати, я вот что хотел сказать. – Станислав поднял руку, требуя внимания. – Если десять минут назад Леонид умер, то почему никто из его родных не вызывает «Скорую»? Если предположить, что наши лучшие друзья уже просекли факт задержания Лени угрозыском, по каковой причине ими он и был переведен в категорию груза «двести», то они теперь наверняка постараются проконтролировать, умер ли он на самом деле.

– Кстати, да! Станислав Васильевич, ты молодец! – заявил Александр. – Очень верное наблюдение. Роман Викторович, немедленно звоните в «Скорую», скажите, что ваш сын по непонятным причинам вдруг упал и вроде бы умер.

Фоминин-старший схватил мобильник и набрал номер.

Тем временем опера в срочном темпе продолжили обсуждение антуража ЧП, как бы случившегося с Ленькой. Вольнов взял на себя разговор с сотрудниками «Скорой» по части того, как они должны будут при необходимости пояснять обстоятельства вызова на улицу Чайковского.

Тут свое предложение высказал и Гуров:

– Мужики, Ленькина смерть, мне так думается, на данный момент нам не слишком выгодна вот по какой причине. Это событие непременно будет подразумевать необходимость организации показного траура семьи, подготовки к похоронам и всего прочего, тому подобного. Мороки чертова уйма! Нам гораздо проще будет, если окажется, что Ленька всего лишь впал в глубокую, тяжелую кому. Пусть его увезут, например, в тот же институт Склифосовского и там поместят в реанимацию. А об этом загадочном случае можно будет дать информацию в бульварные СМИ.

– Нормальная мысль! – согласился Вольнов. – Все верно! Пусть америкосы думают, будто случилась техническая накладка. Их кодировщик чего-то там недоработал, или индивидуальная устойчивость у Леньки оказалась очень высокой. Да, ты прав, этот вариант в разы снижает необходимость организации всевозможных сопутствующих мероприятий. Тем более что каждое из них несет нам риск проколоться и провалить операцию. Вот только на Леонида, лежащего в коме, запросто может быть организовано покушение. Вдруг он придет в себя и расскажет что-то нежелательное? Значит, нужна охрана. А как мотивировать ее необходимость, если он ничего не успел нам сообщить?

– Пусть вместо него полежит Станислав Васильевич. – Лев Иванович взглянул на лучшего друга и многозначительно улыбнулся. – Говорят, что там много молодых, красивых медсестер, да и докторши неотразимы! А? Ты как? А Леонида пусть прямым ходом отвезут в клинику Бехтерева. Ты же код его устранения запомнил? – Сыщик вопросительно взглянул на Александра.

– Еще бы! – Тот усмехнулся. – От первой до последней цифры. Кстати, надо будет сейчас его написать на бумажке и передать лечащим врачам. Только чтобы Леня случайно не взглянул. Иначе с ним произойдет именно то, что и хотели сотворить его, так сказать, кураторы.

Стас, во время их диалога сохранявший невозмутимое молчание, неожиданно заявил:

– Секундочку! А почему бы не спросить меня, что я думаю по этому поводу? Вдруг на эту роль эрзац-пациента лучше подошел бы Лев Иванович? Тем более что Леня заметно выше меня.

– Зато несколько ниже меня! – Гуров чуть развел руками. – Что, драгоценный ты наш, у тебя на этот вечер были какие-то планы? Ну да, ничего, переиграешь. Мне тоже вон сегодня некая особа назначила свидание. Дабы получить информацию о Вере Атамановой, мне пришлось дать согласие.

– Что? – Вольнов широко раскрыл глаза, от души рассмеялся. – Парни, в лесу сто волков сдохли! Наш железный Лев Иванович согласился прийти на свидание. Это событие из ряда вон!

– Саша, назначить – это еще не значит пойти. – Лев погрозил ему пальцем. – Тем более что той дамочке я представился как сотрудник Березкинского ОВД капитан Горин.

Его перебил громкий смех присутствующих. Даже Ленька, пребывавший после своей кончины в полном унынии, отвернулся и прыснул в кулак.

– Лева, тебя мучает осознание того факта, что это дикий нонсенс. Сотрудник МВД обманул бедную женщину. Хорошо, давай сейчас же все это уладим, – доставая из кармана телефон, проговорил Александр. – Как ее зовут, где она проживает?

– Лебедянина Римма, улица Барановского, дом пятнадцать, квартира пятьдесят три. Она возглавляет одно из столичных феминистских объединений, – произнес Лев Иванович с некоторым подтекстом и быстро взглянув в сторону Станислава.

Услышав про феминистское объединение, то громко хохотнул и выдал:

– Надо же! Перед нашим Львом Ивановичем даже феминистки тают, как весенний снежок!

– Уважаемый, там такая же феминистка, как я папа римский! – заявил Гуров. – С учетом ее природных богатств, фригидности в ней я бы не заподозрил. Скорее наоборот.

– Как ты сказал? Барановского, пятнадцать, квартира пятьдесят три? – для чего-то уточнил Крячко, на что Гуров ответил укоризненным смехом.

Тем временем Вольнов в момент получил от своих сотрудников номер сотового Лебедяниной.

Он позвонил Римме, услышал отклик и сухим деловитым тоном проговорил:

– Римма Валерьевна? Это вас беспокоят из Главного управления уголовного розыска, полковник Иванов. Нам стало известно, что к вам сегодня обращался некий гражданин, назвавшийся капитаном Гориным из Березкинского ОВД. Было такое? Он обещал к вам зайти еще раз? Отлично! Вы нам поможете его задержать? Видите ли, на самом деле это профессиональный, неоднократно судимый мошенник Аркадий Бабарякин, очень похожий на одного нашего сотрудника. В связи с этим у меня к вам будет большая просьба. Как только Бабарякин заявится к вам снова, немедленно наберите мой номер. Говорить ничего не надо, этого будет достаточно. Мы немедленно приедем к вам и задержим его. Что-что? Да, можно будет поступить и так. Хорошо, мы очень надеемся на ваше содействие. – Последние слова Александр произнес, с трудом сдерживая смех.

Он заметил озадаченные взгляды, покрутил головой и объяснил всем суть дела:

– Она мне сказала: «Можно я позвоню вам ближе к утру? Вам какая разница, когда его брать, с вечера или на рассвете? Должна же я получить свою маленькую долю за содействие органам правопорядка».

В этот момент на улице раздался гул мотора, и в ранних вечерних сумерках замелькали оранжевые сполохи проблескового маячка. Это прибыла «Скорая». Вольнов поспешил к выходу. Он хотел встретить медиков, объяснить им, что они должны будут сделать и молчать потом, как партизан на допросе. Докторша и два молодых санитара оказались вполне понятливыми и олимпийски спокойными людьми.

Леньке пришлось лечь на носилки. Медики накрыли его простыней.

Стас дошел до машины пешком. Садясь в салон, он оглянулся, беззвучно рассмеялся и махнул рукой людям, вышедшим его проводить.

Гуров и Вольнов увидели у двора Фомининых с десяток соседей, которые провожали взглядами карету «Скорой» и что-то меж собой обсуждали. Они заметили сыщика, уже отдаленно знакомого некоторым из них. Разумеется, тут же последовали вопросы о том, что здесь стряслось.

Лев Иванович с огорченной миной достаточно пространно объяснил:

– Да сын Фомининых Леня сегодня собирался сделать какое-то заявление для МВД и ФСБ. Для этого мы, собственно говоря, сюда и приехали. Но он ничего не успел. Кто-то позвонил на его телефон и что-то ему сказал. После этого парень отключился и тут же впал в глубочайшую кому. Что он такое услышал, вообще непонятно. Будем проверять, с какого номера мог поступить этот убийственный звонок.

Сообщение похожего содержания вышло уже в вечерней сводке новостей ТВ. Наутро страницы нескольких газет украсились заголовками: «Сын известного ученого-химика впал в кому. Что это? Несчастный случай или покушение?», «Леонид Фоминин что-то собирался сообщить сотрудникам угрозыска и ФСБ. Не это ли стало причиной его комы?», «Сначала семья потеряла редкого кота. Теперь рискует потерять сына. Что это? Мистика или криминал?».

Сотрудники информационного отдела главка и в самом деле проверили номер телефона, с которого поступил звонок Фоминину-младшему. Как и следовало ожидать, СИМ-карта была левой, из одноразовых, каковые в большом ходу у всевозможных телефонных мошенников.

Проверка, проведенная силами спецов ФСБ, дала те же результаты.

Впрочем, особого огорчения операм это не доставило. Им заранее было ясно, что они имеют дело не с мелкими наперсточниками, а с крупными международными шулерами.

Утренней порой, когда Лев Гуров покончил с завтраком и собирался ехать на работу, на его телефон пришел звонок от Стаса.

Тот поздоровался с лучшим другом и спокойно сообщил ему:

– Лева, у нас труп. Преставилась какая-то бабенка, которая этой ночью пыталась меня укокошить.

Гуров, несколько ошарашенный такой вот новостью, немедленно потребовал подробности.

Стас рассказал, что попытка покушения состоялась около трех часов ночи. В его одноместную палату неожиданно, совершенно бесшумно вошла некая особа в медицинском прикиде – белом халате и шапочке, с марлевой маской на лице. В руке у нее был небольшой шприц, приготовленный для инъекции.

Она приблизилась к Станиславу, притворяющемуся спящим, размахнулась, и ее рука тут же оказалась в крепких тисках его пятерни. Эта особа издала приглушенный вскрик и немедленно впилась зубами в пальцы опера, стиснувшие ее запястье.

Крячко ощутил острую боль и резко оттолкнул от себя эту женщину. Как видно, он не рассчитал сил, из-за чего та упала и покатилась по полу.

Станислав вскочил с кровати и нажал на клавишу выключателя. Под потолком ярко вспыхнула лампочка, в свете которой он увидел медицинскую работницу, бьющуюся в агонии. Судя по всему, та упала весьма неудачно, напоролась на свой собственный шприц.

Доктор и две медсестры, спешно прибежавшие в палату, застали лишь финал ее предсмертных судорог. Врач снял маску с лица умершей женщины и опознал в ней студентку одного из столичных медицинских вузов, направленную в их клинику на практику. Она пыталась убить Крячко, считая его Фомининым-младшим.

Вскоре на место происшествия прибыла опергруппа главка, вызванная Стасом. По согласованию с Орловым была организована утечка информации в одну из желтых газет. Однако из этого сообщения читатели могли узнать лишь нечто неопределенное. В некой клинике вроде бы умер человек, пребывающий в коматозном состоянии. Или же он был убит.

Сразу же после разговора с Крячко Лев Иванович созвонился с Вольновым и сообщил ему о весьма неординарном происшествии в клинике.

Александр досадливо вздохнул.

– Как же хреново, что киллерша сама оказалась в роли жертвы, и теперь ее уже не допросить! Я уверен в том, что за домом Фомининых вчера и в самом деле велась слежка, по итогам которой кем-то было принято решение добить Леньку в больничной палате.

Кроме того, Вольнов поделился с Гуровым своей информацией, касающейся этого дела. По его словам, за Мэйслингом еще со вчерашнего дня было усилено наблюдение. Согласно агентурным данным, помощник военного атташе американского посольства все это время проявлял повышенную активность. По мнению экспертов, он, скорее всего, собирался отбыть из России. Этим и объяснялась его суета как вне посольства, так и в его стенах.

Когда сыщик вошел в кабинет, Петр Николаевич с кем-то говорил по телефону. Судя по суховатой, весьма деловитой интонации его голоса, общался он с кем-то из вышестоящих персонажей.

Через минуту Орлов положил трубку, обменялся приветствием с Львом Ивановичем и кивнул в сторону телефона.

– Сам звонил, – с ироничной многозначительностью сообщил он полковнику. – Вопрос все тот же. Когда будет найден кот? Как у вас движется это дело?

– У нас оно движется, – сказал Гуров и усмехнулся. – Это самое главное. При удачном стечении обстоятельств кота мы найдем, может быть, даже сегодня. При неудачном это произойдет несколько позже.

– Да, это было бы очень неплохо, – проговорил Орлов. – Кстати, Лева, а Стас сейчас как? Ты ведь наверняка уже говорил с ним, знаешь о том, что в клинике на него произошло покушение. Охренеть! – Генерал-лейтенант стукнул кулаком по столу. – Что творится, блин! Это полный беспредел, иначе и не назовешь! Он замешан на идиотизме некоторых родителей и попустительстве наших чинуш. О программе обменов я знаю, наслышан. Но никогда бы не подумал, что америкосы столь нагло и беспардонно будут калечить психику наших детей! Вот живой пример – Леонид Фоминин. Он подвергся в США растлению и кем стал в итоге? Изворотливым, лживым циником, для которого нравственных норм не существует. Ну, твою дивизию! Башку оторвать тому мерзавцу, который запустил у нас эту систему!

– Работает пятая колонна, – сказал Лев Иванович и пожал плечами. – Уж если в нашей конторе всякие типажи встречаются, кто с прибабахом, а кто и со сдвигом по всей фазе, то в гражданских ведомствах такого добра намного больше.

– Это факт! Да, очень жаль, что ту больничную террористку не удалось взять живой. Что же Стас так перестарался-то? Вот медведь! – сказал генерал Крячко. – Видать, он так ее швырнул, что она кувырком летела через всю палату. Досадно! А то, глядишь, могли бы узнать, кто заказчик.

В этот момент зазвонил телефон Гурова. Его беспокоил Александр.

– Лева, мы только что пробили по базам данных киллершу, покушавшуюся на Стаса. – Голос Вольнова звучал бодро, причем с какими-то интриганскими нотками. – Так вот, это некая Эльвира Савинская, двадцати трех лет, студентка медицинского института, находящегося на Верхневодской. Но ты еще не знаешь, что тут самое интересное.

– Она тоже училась в США по программе школьных обменов, – с ходу догадался Гуров.

– Да, представь себе! Семь лет назад поехала туда, как рассказала ее мать нашим сотрудникам, простая, нормальная девчонка. Через год оттуда вернулась совсем другая особа – черствая, эгоистичная, зацикленная на карьере. Как будто ее там подменили. Мать после возвращения дочери не раз замечала за ней кое-какие странности, но значения этому не придавала. И вот такой финал. Теперь о Мэйслинге. Похоже, ближайшие час-два он рванет в путь-дорогу дальнюю. Именно на автотранспорте.

– Я так понял, у тебя есть какой-то план? – осведомился Лев Иванович, хотя ответ на этот вопрос и так был ясен.

– Есть, конечно, но об этом по телефону говорить не будем. Подъехать сможешь? – все с теми же интриганскими нотками в голосе спросил Александр.

– Само собой. Сейчас я быстренько отстреляюсь, и увидимся! – Гуров отключил связь и быстро пересказал начальнику все то, что услышал сейчас от Вольнова.

– Вот такая хреновина с морковиной! – удрученно проговорил Орлов. – Ты прав, Лева. С попустительства некоторых наших долбодятлов, сидящих на министерских и всяких иных руководящих должностях, у нас, надо понимать, уже сформирована достаточно мощная пятая колонна, ненавидящая свою страну и раболепствующая перед Западом. Ох и хлебнем мы с ними лиха! Я так понял, сегодня предполагается операция по возвращению кота Тибета?

– Именно! – Лев Иванович поднялся с кресла. – Думаю, скучно не будет.

Гуров оставил свой «Пежо» на ведомственной парковке главка. В сторону конторы Вольнова он отправился на служебной «Гранте».

Они с Александром встретились у небольшого скверика, расположенного в пяти минутах ходьбы от его почтенного учреждения. Вольнов был несколько напряжен, но держался спокойно и уверенно.

Впрочем, некоторое внутреннее волнение по той же причине испытывал и Гуров. Еще бы! Скорее всего, сегодня они должны будут нарваться на крупный международный скандал!

Приятели сели на лавочку, стоявшую в тени большого дерева, и в общих чертах обсудили те или иные варианты того, как им проникнуть в салон авто, имеющего дипломатический иммунитет, не подлежащее досмотру ни при каких обстоятельствах.

Когда их разговор подходил к концу, из такси, остановившегося неподалеку, вышел улыбающийся Станислав.

– Что, хотели без меня отправиться на операцию? – подойдя к ним и поздоровавшись, с жизнерадостной укоризной поинтересовался он. – А я – вот он! Еду с вами! Ну а что? Покушение на меня уже состоялось. Теперь нет никакого смысла продолжать этот спектакль. Так ради чего мне и валяться в этой больничной атмосфере?

– Правильно сделал, что приехал! – заявил Вольнов. – Вполне возможно, что нам придется заняться имитацией разбоя на большой дороге. Согласись, втроем проделывать это будет гораздо проще.

– Ух ты! – утрированно восхитился Стас, потирая руки. – А если нас поймают?

– Посадят! – оптимистично, даже с некоторым ликованием пообещал лучшему другу Гуров.

– Класс! Супер! Я согласен! – заявил Крячко и махнул рукой.

– Ну что ж, тогда вперед! – сказал Александр и поднялся с лавочки. – Нас ждут великие дела! Тюремная баланда нас уже заждалась!

– Ура! – Поднимаясь на ноги, Лев Иванович изобразил из себя патологического энтузиаста, для которого и сожжение на костре сущий пустяк, не более чем оздоровительная процедура.

Приятели отправились к зеленой «Калине», за рулем которой сидел крепкий парняга, явно не чуждый спорту, особенно силовым единоборствам.

Вольнов сел рядом с водителем, кивком указал на своих спутников и сказал:

– Дима, это мои хорошие друзья-товарищи, сотрудники Главного управления уголовного розыска Лев Иванович Гуров и Станислав Васильевич Крячко. Я понимаю, что ты у нас в вождении ас самый настоящий. Но все равно имей в виду, что мы в любом случае должны вернуть их сюда же в целости и сохранности.

– Добрый день! – оглянувшись, поздоровался Дима с сыщиками. – Все будет в лучшем виде! Контора гарантирует!

Загудел мотор, и авто лихо покатило по улице в сторону Ленинградского шоссе.

Гуров и Крячко, опытные автомобилисты, по тому, как тронулась машина, сразу же определили, что мотор у этой «Калины» очень даже нестандартный. Александр охотно подтвердил их догадку, сказал, что под капотом этой «Калины», внешне совсем скромной, стоит такой мотор, который утрет нос любому «крузаку».

Миновав МКАД и проехав по трассе еще километров десять, «Калина» свернула на боковое ответвление дороги, укрылась в придорожной зелени.

В этот момент Вольнову кто-то позвонил.

Он выслушал абонента, обернулся к своим спутникам и сообщил им, что, по информации наружки, две посольские машины американцев следуют в их сторону на большой скорости.

Через какое-то время по трассе в сторону Питера, сверкая полировкой, и впрямь промчались два черных сарая на колесах. Их стекла были густо тонированными.

– Дима, стартуем! – скомандовал Вольнов.

«Калина» вынырнула на трассу и тут же явила всю свою прыть, моментально настигла эти самые сараи.

– Теперь по всем законам жанра откуда-то сбоку на дорогу должен выбраться ржавый самосвал с подпитым водилой за рулем, – как бы сам себе вполголоса сказал Гуров.

Ответом ему был дружный смех.

Вольнов вскинул большой палец и заявил:

– Ну вот! Я же всегда говорил, что у Льва Ивановича чуйка работает феноменально! Он обязательно появится, пусть и не вполне ржавый. Но только это случится ближе к Питеру. Когда наших оппонентов немного укачает и они малость раскиснут.

«Калина» помчалась дальше. Она как привязанная следовала за американцами.

Водитель Димка и в самом деле оказался настоящим асом по своей части. Он умело маскировался в потоке машин, при этом не давал иноземным оппонентам уходить слишком далеко вперед.

Когда позади осталось Бологое и сами преследователи начали ощущать на себе усыпляющий гипноз длительной поездки, произошло нечто неожиданное. Впереди американцев по крайней правой полосе катил старый самосвал. С крайней левой в его сторону вдруг метнулся какой-то шальной «Бентли». Водитель самосвала судорожно дернулся влево, поскольку уход вправо был чреват оверкилем в кювет.

Однако этот его маневр тут же создал дикую помеху машинам, идущим сзади. Водитель черного сарая на колесах, следовавшего первым, не успел как следует затормозить и вписался капотом в самосвал. При этом поврежденным оказался бензобак старого работяги, который тут же охватило пламя.

Добровольные помощники из числа проезжающих, случайно оказавшихся рядом, прибежали к месту происшествия и попытались вручную откатить лимузин американцев назад. В это время водитель второй машины с темными стеклами даже не подумал остановиться. Даже наоборот, он лишь прибавил ходу и тут же исчез вдали.

Пострадавшее авто оказалось крепко зажатым под кузовом самосвала. Его в любую секунду могло охватить пламя.

Водитель и пассажир торопливо выбежали из этой машины и начали суетливо вытаскивать из салона и багажника какие-то сумки и баулы. Добровольцы активно помогали им.

Вольнов, наблюдавший за этим процессом, вполголоса проговорил:

– Кота здесь нет! – Он тут же дал отмашку Димке. – Вперед! Похоже, тот был во второй машине!

Они снова полетели по трассе, обгоняя десятки попутных авто. Менее чем через полчаса впереди снова замаячил черный сарай на колесах.

Глядя на его корму, Александр досадливо вздохнул и сказал:

– Эх, была надежда, что свернет он куда-нибудь на объездную. Нет, зараза, так по трассе и гонит!

– А с чего бы это он вдруг стал сворачивать с трассы? – осведомился Стас.

– Ну так они же не дураки, наверняка уже поняли, что недавнее ДТП приключилось не просто так. Поэтому им следовало бы встревожиться и попробовать затеряться на второстепенных дорогах.

– А что там? – спросил Лев Иванович и выжидающе прищурился.

– Что там? – Вольнов сделал многозначительную паузу. – Там на них могло бы произойти разбойное нападение. Но похоже на то, что этот вариант отпадает. Поэтому сейчас на пункте пограничного перехода придется попробовать кое-что новенькое.

– Слушай, а мы такими фокусами-покусами палку не перегнем? – осторожно поинтересовался Гуров. – Да, в истории нашей работы случалось такое, что мы балансировали на грани закона, а то и заступали за ряд статей. Но это было в пределах наших государственных границ, касалось отечественных, доморощенных уголовников. К тому же, как говорил один мой наставник, в жизни иногда складывается так, что для защиты одного закона приходится нарушать другой. Но тут мы имеем дело с иностранцами. Это, я так понимаю, градус риска заметно повышает.

Александр усмехнулся, махнул рукой и произнес:

– Да брось ты, Лева! Мы в своей работе не допускаем и половины того, что себе позволяют американцы. Они иной раз такое вытворяют, что им могут позавидовать и серийные мокрушники! Наша контора политических устранений не допускает. Даже исламистских главарей, у которых руки по плечи в крови, мы и то не ликвидируем, хотя могли бы зачистить их меньше, чем за месяц. А вот янки себя ничем не стесняют. Мочат кого попало направо и налево, как того же Усаму бен Ладена. Так что в сравнении с ЦРУ мы белее белых и пушистее пушистых, уважаемый. То, что мы себе иногда позволяем, – всего лишь мелкая шалость, и никак не более того.

– Солидарен! – заявил Станислав. – На нас и так собак вешают все, кому не лень! То бывшего предателя-шпиона в Англии якобы траванули наши спецслужбы, то какому-то мелкому поганцу, мнящему себя крупным оппозиционером, кто-то подсыпал пургена, из-за чего он объявил, что на него было покушение. Так что нам, как тому мокрому – дождь не страшен!

– Хорошо, согласен! – Гуров приподнял руки. – Давайте перейдем от теоретической публицистики к нашим практическим делам. Рассказывай, чего ты там задумал.

Вольнов согласно кивнул в ответ, окинул взглядом приятелей и неспешно проговорил:

– В общем, план действий у нас будет такой…

На пункте пограничного перехода в Финляндию в этот день было довольно оживленно. Послеобеденной порой к хвосту не самой длинной, но все же приличной очереди легковушек подкатил большущий черный лимузин с дипломатическими номерами. Его водитель, немного помедлив, попытался дернуться к ее голове, но не тут-то было! Дружный ор автомобилистов, уязвленных такой, говоря по-народному, борзотой, в момент пресек подобные поползновения. Пришлось соискателю привилегий пристраиваться за не самой новой «десяткой».

В это время за дипломатами, «Мицубиси» и «Дэу» встала зеленая «Калина». Водитель вышел из нее и поспешил к началу очереди. Проходя мимо сарая на колесах, он незаметно вытряхнул из штанины на асфальт какую-то небольшую черную прямоугольную штуковину величиной со смартфон. Парень ловким движением ноги отправил эту вещицу под брюхо чужеземного лимузина, добежал до пункта контроля, о чем-то спросил его сотрудников и сразу же вернулся назад.

Когда он сел на свое водительское место, со стороны дипломатического авто вдруг донесся истошный женский крик:

– Помогите! Меня похитили и незаконно вывозят за границу! Спасите!

Крик резко оборвался, словно кто-то заткнул женщине рот. Но он был услышан. Водители и пассажиры, стоявшие в очереди, высыпали из машин, сбежались к лимузину и потребовали объяснений. Водитель напрасно прятался за приспущенным стеклом дверцы, размахивал каким-то удостоверением и орал, что он имеет дипломатическую неприкосновенность.

Он тут же понял, что от разгоряченных мужиков просто так не отделаться, и воззвал к полиции. Конечно же, она тут же, прямо как по волшебству, появилась на этом самом месте в лице двух крепких мужиков.

– Полковник Гуров, Главное управление уголовного розыска! – сунув под нос водителю сарая служебное удостоверение, представился один из них.

– Полковник Крячко! – назвался второй и спросил: – Что здесь произошло?

– Эти граждане требуют от нас открыть салон автомобиля! Но это дипломатический транспорт. Он имеет неприкосновенность! – запальчиво проговорил шофер.

– Но, наверное, тому был какой-то серьезный повод. Ведь они же подошли к вам не просто так? – заявил Гуров.

– Товарищ полковник, со стороны этой машины доносился женский крик. В ней кого-то насильно вывозят за границу! – пояснил ситуацию здоровенный автотурист.

Все остальные тут же подтвердили данный факт.

– Гражданин, кто находится в салоне вашего автомобиля? – нахмурившись, спросил Гуров.

Водитель с видом загнанного хорька истерично заорал:

– Я требую вызвать нашего консула! Без него я никого не допущу в автомобиль!

– Слушай, нам некогда ждать вашего консула! – сказал Крячко и пренебрежительно поморщился. – У нас есть свои дела. Нам срочно надо ехать. Но если мы отсюда сейчас уберемся, то вы, понятное дело, беспрепятственно сможете совершить действия, подпадающие под статьи нашего Уголовного кодекса!

– Я знаю, чего вы хотите! – продолжал орать водила. – Вы вымогаете у меня взятку! Вы коррупционер! Сколько вам надо долларов?

– Заткни их себе в задницу! – прорычал Крячко, возмущенный этим выпадом. – И поглубже!

– Гражданин, вы отнимаете у нас время. – Гуров демонстративно взглянул на свои часы. – У меня есть компромиссное предложение. Мы в салоне ничего не обыскиваем, не проверяем. Просто смотрим, есть ли там кто-то посторонний. Вы на это согласны?

Шофер сарая явно заколебался, но все еще о чем-то размышлял.

– Слушай сюда, беспокойный ты наш! – снова вступил в разговор Крячко. – Мы сейчас созвонимся с коллегами, и вашу машину все равно осмотрят. Но если будет какое-то нарушение, то лично тебе жизнь медом не покажется. Ведь сам ты дипломатического иммунитета не имеешь. Ночевать будешь в КПЗ или даже в СИЗО. Твоя откормленная задница для его обитателей будет лучше новогоднего подарка.

– Да их этим не испугать! – послышался насмешливый голос откуда-то сзади. – Теперь как бы он сам туда не попросился!

Народ тут же взорвался ироничным смехом.

Шофер позеленел, вышел из авто и нервным жестом распахнул обе дверцы с левой стороны.

Гуров заглянул в салон и на заднем пассажирском диване увидел Мэйслинга, который молча, но с явной ненавистью взирал в его сторону. Клетки с котом здесь, к досаде Льва Ивановича, заметно не было.

– Тут все в порядке. Теперь багажник! – потребовал он.

– Вы мне говорили только про салон! – истерично огрызнулся шофер.

– Здравствуйте вам! Как же можно оставить багажник вне поля зрения? – Крячко язвительно усмехнулся. – Показывай быстро, если не хочешь, чтобы тебе сегодня же прочистили фарватер Панамского канала!

– Вы мне угрожаете? Хорошо, смотрите! – Шофер поднял крышку просторного багажника, уставленного сумками, чемоданами и баулами.

Окинув взглядом эту кладь, Гуров понял, что без детального досмотра ничего найти не удастся. Испытывая запредельную досаду, он уже собирался махнуть рукой, мол, закрывай. Однако в этот самый момент в одной из сумок послышалось какое-то непонятное царапанье и раздалось приглушенное «мяу!».

– А это что такое? – Лев Иванович одарил чужеземца испепеляющим взглядом, решительно открыл сумку и достал из нее клетку, в которой пытался подняться на ноги кот необычной масти, скорее всего, чем-то предварительно усыпленный.

– Это собственность господина Мэйслинга! Кот принадлежит ему! – заорал шофер. – Вы же ищете сейчас женщину, которая якобы похищена. Разве это она? В чем дело?

Гуров проигнорировал эту истерику и хладнокровно осведомился:

– А документы на кота у вас есть? Нет? Станислав Васильевич, ну-ка, проверь по базе данных, не этого ли кота на днях объявили в розыск, – попросил он, обернувшись к напарнику.

– Точно, он самый и есть! – заявил Крячко, торжествующе хохотнул и показал всем снимок Тибета, выведенный на монитор смартфона.

– Граждане, прошу вас быть свидетелями! – Лев Иванович поднял руку, требуя внимания. – Только что, совершенно случайно, в автомобиле, принадлежащем посольству США, нами было обнаружено особо ценное животное – кот редчайшей тибетской породы, стоимость которого измеряется миллионами долларов. Данное животное, принадлежащее российскому ученому, на днях было похищено злоумышленниками, личности которых пока еще не установлены.

Тут же, словно из-под земли, у лимузина Мэйслинга появились несколько представителей СМИ. Эти ушлые ребята немедленно начали фото– и видеосъемку, что-то выспрашивали у всех, кто стал свидетелем этого случая, у шофера сарая на колесах и у самого помощника военного атташе, донельзя огорошенного.

Тот закрывал лицо кожаной папкой и лишь твердил:

– Это провокация российских спецслужб, пережиток тоталитаризма, тридцать седьмой год!

Бойкий парнишка-телерепортер встал так, чтобы камера оператора захватывала вместе с ним и Мэйслинга, и быстро затараторил в микрофон:

– Уважаемые телезрители! Наша съемочная группа совершенно случайно оказалась на этом пограничном переходе, где стала свидетелем занятного курьеза. При не совсем обычных обстоятельствах сотрудники Главного управления уголовного розыска обнаружили в автомобиле с дипломатическими номерами украденное редкое животное, которое мошенники намеревались вывезти за пределы Российской Федерации.

В этот момент из-под сарая на колесах снова донеслись все те же истошные женские крики. Все мгновенно умолкли, не понимали, что происходит.

Димка, стоявший здесь же, хлопнул себя ладонями по бедрам и воскликнул:

– Вон он где! – Парень тут же полез рукой под лимузин и достал оттуда свой смартфон. – А я его ищу, никак понять не могу, куда ж он делся! – Он нажал на кнопку отбоя, пожал плечами и сунул аппарат в карман.

Снова послышался смех, разноголосица мнений и суждений.

– Так это такой рингтон у тебя? – озадаченно спросил у Димки здоровяк-автотурист. – Ну ты и прикольщик! А я уж подумал, что и в самом деле кого-то украли.

– Невесту украли! Бэ-э! – спародировал кадры из «Кавказской пленницы» один из зрителей.

– Ну нет, тут не «бэ-э!», а «мяу!» – поправил его другой.

– Вот он, четвероногий, точнее сказать, четверолапый герой сегодняшнего дня! – объявил репортер и поспешил в сторону Гурова, который составлял протокол изъятия. – Действительно очень необычная масть, великолепная, поистине королевская стать! Как нам стало известно, его зовут Тибет. Ну, с возвращением тебя! Счастливой встречи со своими хозяевами.

– А на кота-то хоть можно поближе взглянуть? Когда еще такого редкого увидишь? – спросила какая-то девушка.

– А селфи с ним сделать можно? – следом подскочила другая.

– Я требую официальных извинений! – синея от злости, проорал шофер сарая.

Теперь этот тип, как видно, понял, сколь ловко были обмануты он и Мэйслинг.

– Может, тебе еще машину помыть и ботинки почистить? – с нескрываемой насмешкой спросил Станислав. – Давно по башке не получал? Радуйся и этому!

– Граждане! – снова обратился Лев Иванович к очевидцам происшествия, уже начавшим расходиться. – Никто не скажет, где тут есть поблизости хорошая ветеринарная клиника? А то бедный котяра столько натерпелся. Как бы он не преставился.

– Вон видите дома? – Рослый автотурист указал на девятиэтажки, стоявшие примерно в километре. – Туда езжайте, первый поворот направо. Квартал проедете, увидите вывеску «Айболит – две тысячи». Там хорошие спецы, башковитые ребята. Они помогут.

Прошло три дня.

Отгуляв выходные, Гуров и Крячко утренней порой приехали на работу. Первым, как это было всегда, в главк прибыл Лев Иванович. Минут через пятнадцать появился и Станислав.

Гуров сидел за компьютером, просматривал накопившуюся почту.

Его занятие перебил звонок телефона внутренней связи. Это был Петр, который вызвал господ полковников к себе.

– Пошли, – сказал Лев Иванович лучшему другу. – Давай помолимся, чтобы у Петрухи не началось извержение вулкана. Мэйслинг, как показывают интернет-публикации, устроил всемирный плач Ярославны по поводу незаконных действий российских спецслужб, то бишь нас с тобой. Сейчас мы наверняка что-то эдакое услышим.

Зайдя к Орлову, приятели доложили о своем прибытии и готовности продолжить профессиональную деятельность, по которой за дни выходных они вроде бы даже немного соскучились.

Орлов, что в последнее время с ним бывало нечасто, на этот раз выглядел жизнерадостным и всецело довольным жизнью.

Он кивнул в сторону штабеля газет, высящегося на дальнем углу стола, и сказал:

– Вот изучаю столичную и общероссийскую прессу. Вы хотя бы иногда просматриваете печатные СМИ? Думаю, вам это было бы очень интересно.

– Нет! – Лев Иванович помотал головой. – Нам некогда было читать. Мы все эти дни на рыбалку ездили. Один раз даже Саша Вольнов с нами сорвался поблеснить. Его начальство, так сказать, расщедрилось.

– Что, хорошо он вам помог? – поинтересовался Петр Николаевич, опершись локтями о стол.

– Помог!.. Это не то слово! – со значением в голосе проговорил Стас.

– Да, надо признать, что на последнем этапе операции он, по сути дела, сыграл главную роль, – сказал Гуров. – Ты же знаешь, какую комбинацию мы там провернули.

– Ну да. Вот ведь придумали! Честное слово, молодцы! Стало быть, эти американцы ни с чем поехали дальше?

– А что им еще оставалось? – ответил Крячко и с притворным сочувствием вздохнул. – Поорали малость, попсиховали, потом утерли слезы, сопли и покатили в солнечную Финляндию, как говорится, несолоно хлебавши. А мы погнали в ветеринарную клинику. Кота там укололи, сказали, что с ним все будет в порядке. Мы тут же погнали в Москву. Во сколько мы приехали в Столетово? Часов в одиннадцать, да? – спросил он, взглянув на Льва Ивановича.

– Чуть позже, ближе к двенадцати, – сказал тот и добавил: – Даже если бы мы приехали и после двенадцати, то все равно отправились бы прямо к Фомининым. Не держать же всю ночь кота в машине.

– Хозяева-то, наверное, очень обрадовались? – спросил Петр.

– Да, восторг был неописуемый! – Гуров изобразил широкий, размашистый жест и улыбнулся. – Светлана сразу же кинулась его обнимать, у Романа даже слезы на глаза навернулись. По-моему, они не так сильно обрадовались, когда за сутки до этого мы привезли им Леньку.

По словам Льва Ивановича, этим же вечером опера стали свидетелями того, как Роман Фоминин через кота получил важную информацию.

Донельзя счастливая Светлана не спускала Тибета с рук, ходила с ним по комнате, гладила его по спине.

Роман подошел к ней, положил ладонь на голову кота, вдруг замер, словно оцепенел, и пару секунд спустя объявил:

– Есть! Пришла информация! Александр Владимирович, думаю, для вас это будет важно. Тому человеку, о котором мы вели речь, ехать на саммит в Брюссель крайне нежелательно. Западные спецслужбы через посредство своих людей в Аль-Каиде и ИГИЛ планируют крупный теракт. Кроме того, у них есть еще три варианта, если основной не сработает.

– Смотри-ка! – выслушав Гурова, удивленно произнес Орлов. – Все-таки в этом что-то есть. А Александр как-то прокомментировал то, что сообщил Роман?

– Да, он подтвердил, что определенную информацию на этот счет они уже имели, а вот насчет дополнительных трех вариантов услышал впервые.

– Вот дела-то! Тут поневоле согласишься, что этот кот и в самом деле персона государственной важности! – констатировал Петр и добавил: – Ну а вы, как я уже говорил, снова стали, так сказать, звездами газетных публикаций. Чего только про вас не понаписали! Все кости вам перемыли.

– Так что же конкретно про нас понаписали? – полюбопытствовал Крячко.

– А вот когда пойдете к себе, эти газеты захватите и сами там все посмотрите, – проговорил Орлов.

В этот момент зазвонил его городской телефон. Петр Николаевич сразу же посерьезнел, снял трубку, ответил на приветствие.

Он кого-то выслушал, неспешно положил трубку на аппарат, почесал висок и сказал:

– Сам звонил. В общем, за успешно проведенное расследование вам объявлена благодарность. А вот за действия, граничащие с хулиганством и повлекшие за собой серьезный международный скандал, – строгий выговор с последним предупреждением.

В кабинете генерала долго не смолкал неудержимый смех особо почетных штрафников.

Оглавление

Пропавший голос

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

Крючок для феномена