Битва за Изнанку (fb2)

- Битва за Изнанку (Бедовый - 7) 917K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Дмитрий Александрович Билик (фантаст)

Бедовый 7. Битва за Изнанку

Глава 1

Я медленно выдохнул, прикрыв глаза и пытаясь сосредоточиться на внутренних ощущениях. Пальцы чувствовали теплоту чужих мягких рук, а в носу щекотало от цветочных духов. Мне казалось, что если я захочу, то именно сейчас почувствую, как бьется ее сердце. Надо только…

– Нет, фигня какая-то, Матвей, – отозвалась обладательница мягких рук.

– Ты можешь просто помолчать?! Я что, многого прошу?

– Да меня эти гады смущают. Я же вижу, что они ржут!

– Ничего мы не ржем, Алена Николаевна, – вмешался бес. – Напротив, очень сопереживаем и всей душой хотим, чтобы у вас выгорело все вот это… ну чего вы делаете.

У него даже почти получилось убедить приспешницу. Но тут хмыкнул Митька. А следом и гнусная физиономия Григория расплылась в улыбке. Нет, если честно, самая обычная бесовская рожа. Просто я был взвинчен до предела, а тут еще и нечисть изволила издеваться. Гады. Если не помогают, то хотя бы не мешали, что ли!

Вот и Алена, которая для определенных существ была Николаевна, придерживалась таких же взглядов. Она с необыкновенной для своей комплекции прытью вскочила на ноги, вооружилась лежащим рядом тапком и погналась за Гришей. Тот было умоляюще поглядел на меня, но, увидев в глазах хозяина равнодушие, решил спасаться бегством.

Я же был зол. Что совсем неудивительно. Прошло несколько недель после моей ночной вылазки в Выборг и разговора с Русланом. И на сколько я сдвинулся с тех пор? Ответ: на ноль целых ноль десятых.

Легко сказать – устрой союз с безхистовой. А как, спрашивается? Я уже перебрал почти все, кроме разве что… Того, что с Аленой мне делать не очень-то и хотелось. Думаю, и она не горела желанием.

Я был близок к отчаянию. А учитывая, что мои ночные сны становились все короче по причине чудовищной рези в животе, настроение у меня было препоганенькое. Впрочем, я даже не жалел о своих страданиях. Мысль, что я хоть как-то облегчаю мучения Лихо, немного грела.

Но с каждым новым «приходом» мне становилось все хуже. После вмешательств Созидателя требовалось все дольше отлеживаться, собирая себя по кускам. И едва ли существует какой-то артефакт на этот счет. Рубежные аптеки тоже мимо. «Здрасьте, у вас есть что-нибудь от иномирной рези в животе?».

Удивительное чувство, когда погода за окном ярко отражала мое внутреннее состояние. Осень неумолимо приближалась к концу. Не хотелось бы доводить до заморозков и лезть в пещеру, когда выпадет снег. Дурацкий Великий Князь не торопил меня. Сроки, в отличие от схрона, мы не обговаривали. Наверное, он понимал, что тут решить проблему с наскоку не выйдет.

– Матвей, может, бросим это все? – вернулась Алена. – Ну не получается ничего.

– Нельзя. От этого зависит жизнь дорогого мне человека.

– Женщины? – засветились от любопытства глаза приспешницы.

Алена хоть и была очень необычной девушкой, но ей оказались не чужды многие маркеры «слабого пола». Думаю, она втайне даже надеется встретить когда-нибудь принца на белом «Range Rover». Само собой, без страха и упрека. Который станет носить Алену на руках и сдувать с нее пылинки.

Поэтому история про то, что ради какой-то иллюзорной тетеньки ее «босс» хочет преодолеть все невзгоды, крайне заинтересовала ее.

– Это нечисть, – охладил я ее пыл. – Она горбатая, у нее один глаз и весьма своеобразный характер. А лет ей… Ну, не знаю, может, тысячу. Плюс минус.

Алена окинула меня взглядом актрисы из фильма: «Пятьдесят оттенков серого». Хорошо хоть, не сказала: «Больной ублюдок».

– Нечисть, нечисть, – пробурчала она. – Помешался ты на своей нечисти.

– Садись, попробуем еще раз.

Алена плюхнулся на подушку, предусмотрительно положенную под задницу, и без всякого энтузиазма протянула мне руки. Которых я тут же коснулся.

Если честно, я правда не понимал, что мне надо делать. За столько дней я уже и сосредотачивался, и пытался отрешиться, и… да, блин, много чего пытался. А толку?

С нечистью, рубежниками, да даже чужанами манера действия казалась простой и понятной. У каждого внутри было нечто навроде наполненного озера. Воды его и являлись хистом. Понятно, у всех размеры водоема свои. У обычных людей это пруд с сухой травкой по берегу, выжженой солнцем, у серьезных рубежников эдакое Ладожское озеро, у кронов, наверное, наполненность можно сравнить с Байкалом.

У Алены не было ничего. Даже небольшого углубления, где должна скапливаться «вода». Просто безжизненная пустыня. Наверное, в чем-то ее можно и пожалеть. Однако сейчас я больше жалел Лихо. Если бы не она, я бы давно отступил.

Но нельзя. Я не имею на это права. К тому же, если крон сказал, что существует способ, значит, он и правда был. Вот только как связаться с хистом, которого нет?

После изгнания Гриши мы просидели еще пару часов, наблюдая, как лицо Алены становится все кислее и кислее. Приспешнице было скучно. Она после нескольких первых дней пыталась даже поднять бунт на корабле, однако я довольно жестко поставил ее на место. В делах, касающихся жизни и смерти, я внезапно для себя приобретал невиданную твердость.

– Ладно, на сегодня все, – сказал я, поняв, что очередной день закончился ничем.

– Отлично, – вскочила Алена. – Я пойду нечисть поищу. Шкерится где-то, а уже пора ужин начинать готовить.

Я лег на пол, рассматривая потолок и решительно не понимая, что же мне надо сделать, чтобы добиться желаемого результата? Может, сгонять опять до Суккубата, где я был дней шесть назад? Хоть Мартен и божился, что только госпожа Мария знала, как надо общаться с пустомелями. Но кто знает, если опять прижать того инкуба, вдруг он еще что-нибудь скажет? Нет, вряд ли. Я и так застращал Мартена. Если так дальше пойдет, он вообще из города сбежит или Великому Князю пожалуется.

Тогда что? Я напряг Лео, решив, что хуже уже точно не будет. И если есть какая-то возможность добиться результата, надо ею пользоваться. А он, в свою очередь, поспрашивал других ратников. Никто не имел малейшего понятия о взаимоотношениях рубежников с пустомелями.

– Вот ведь гады! – раздался с кухни возмущенный голос Алены.

Судя по громкости и интонации, произошло нечто серьезное. Пришлось подниматься и идти узнавать, что же там случилось. Пока не дошло до беды.

– Матвей, они мое «Просекко» почти вылакали!

– Мы только попробовали! – раздался возмущенный голос Гриши непонятно откуда.

– Ты охренел, что ли, морда рыжая? – почему-то пригрозила приспешница бутылкой центральному светильнику. – Тут на донышке совсем. К тому же, я после них пить не буду. Митя твой все время из горла хлещет.

Я пожал плечами. Да, в вопросах воспитания лесного черта были допущены определенные пробелы. Конечно, можно заморочиться и провести пару мастер-классов на предмет «Как правильно употреблять спиртные напитки в приличном обществе», но у меня для этого не было желания.

– Давайте только не будем орать, – устало сказал я. Вот странно, целый день дома, вроде ничего не делал, а сил никаких нет. – Гриша, что, водка кончилась?

– Кончилась, хозяин. Мы вчера чуть-чуть засиделись и позволили себе больше обычного. Ты уж не серчай.

– Они начинают пить твое шампанское или вино, только когда у них заканчивается топливо, – терпеливо объяснил я Алене. – Уж за столько времени могла бы понять.

– Меня их проблемы не волнуют! – блеснули грозой глаза приспешницы.

Я несколько раз глубоко вздохнул. Лунная призма, дай мне, блин, силу! И побольше терпения.

– Мы живем в тесном социуме, можно сказать, в коммуне. И проблемы одного влияют на жизнь другого.

– Свобода, равенство, братство! – невпопад отреагировал Гриша.

– Ладно, собирайтесь, поедем в магазин.

Я подошел к батарее и постучал три раза коротко и два длинно. Это был условный сигнал «барин хочет погулять, барину нужно сопровождение». Несмотря на общее развитие информационных технологий, у Лео телефона не было.

Вообще, после моей догадки с брошюрой я стал внимательнее приглядываться к рубежнику, которого приставили ко мне телохранителем. Несмотря на то, что он общался с другими коллегами, даже среди них Леопольд выглядел своего рода белой вороной. Как непьющий на корпоративе.

Почему Великий Князь приставил ко мне именно этого человека? Какую цель он преследовал. Может, тоже наказал рубежника? Что Святослав ничего не делает просто так, я к тому моменту уже понял. А вот Лео оставался для меня терра инкогнита. Складывалось ощущение, что у Великого Князя было непреодолимое желание избавиться от него. Но почему бы не сделать все проще?

Так или иначе, но, несмотря на все вводные и наличие общего недруга, большими друзьями мы с Леопольдом не стали. Хотя он и был мне симпатичен. Но Лео хранит свои секреты, я свои. Если меня чему-то и научили рубежники, то главному правилу – никому нельзя доверять.

Именно поэтому я и не отправил Алену с Лео. Я не знаю мотивацию последнего, вдруг ему прикажут сделать что-то нехорошее с приспешницей? А я несу ответственность за эту несуразную девочку. Хотя, честно говоря, тут имелось и еще одно «но».

Заключалось оно в моей нечисти, для которых поход в супермаркет был целым событием. Ведь бес с чертом выбирали настойки, водочку, коньячок, виски, текилу и все, до чего могли дотянуться. Правда, дегустаторы они были те еще, как правило ориентировались на цветастые этикетки. Поэтому у нас дома стояли иногда бутылки с таким «мордовским» колером, что мне на них смотреть было больно, не то, что пить. Но не лишать же их права выбора? В делах, которые касались добровольного желания загубить собственный организм, у нас была демократия.

Вот и сейчас, судя по подрагивающему артефакту, нечисть уже помылась и сидела в тележке. То есть, в портсигаре. А я подумал, может, проветриться будет не такой уж и плохой идеей?

Лео ждал внизу у машины, причесанный, в отглаженной рубашке и с неизменно спокойным лицом. Удивительный человек. Даже разбуди его среди ночи, он уже через десять минут будет готов покорять любые вершины. Мне такое даже не снилось.

Вообще, мы напоминали какую-то большую неполную семью, давно живущую друг с другом. Лео – отец, я – сын, Алена – младшая непутевая дочь, нечисть – домашние животные. Доходило до того, что мы уже даже перемещались по городу молча. Будто за всю жизнь наговорились на все возможные темы.

– Затянуло, – сказал Лео, поглядывая на небо.

– Ага, похоже до вечера.

И все, молчали всю дорогу до супермаркета. Но это ли не красота? В магазине я сразу направился в водочный отдел, слушая непрекращающиеся подсказки нечисти.

– Хозяин, вон ту, цветастенькую. Штучек пять, это на сегодня.

– Дяденька, а можно настойку на рябине?

– Дурак ты, Митя, там градуса толком нет.

– Я не для градуса, дядя Гриша. Я для вкуса.

– Для этого можно коньяк взять вот тот, в длинной бутылке. Там какую-то гадость добавляют, будто бы в дереве держат. Химоза одна. Но вкус есть. Ой, а это что такое?

– Лимончелло, – ответил я. – Такое себе, сладкое, вам не зайдет.

Проходившая мимо дородная женщина неодобрительно покачала головой. Мол, допился.

– Не, нам из сладкого вина можно, вон в тех здоровенных пакетах. Оно самое вкусное, хозяин.

– Ля гурмэ, – со вздохом протянул я.

Прости, Юния. Мне нужно думать о твоем освобождении, а я вон чем занимаюсь. Но что тут поделаешь? Даже у супергероев бывает личное время, когда они моют посуду и зашивают парадное трико.

Мы провели в супермаркете минут сорок. И то лишь потому, что я уже устало рявкнул на нечисть. Так бы могли и за отметку в час перешагнуть.

Выезжали мы к парковке на двух тележках. Одну из них вез Лео, другую я. Интересно, все рубежники тратят на нечисть сорок тысяч за один поход в магазин? Участливая продавщица даже подсказала, что за два дня до дня рождения и два после у них скидка от пяти тысяч. Не знала, несчастная, что это моя обычная пятница.

– Наклейки забери, – шепнул бес. – Сковороду потом возьмем! Она антипригарная!

Хотя, конечно, я уж слишком взъелся на своих домочадцев. Вот тот девятипроцентный творог кому? Мне. А гречка и фарш? Тоже мне. Вот, уже можно вычеркнуть рублей четыреста.

Я был как на иголках. Из-за ситуации с Лихо, неудачи с приспешницей, глупыми тратами, когда необходимо заниматься совсем другим, я готов был сорваться на кого угодно. И реагировал на окружающий мир слишком остро.

Поэтому и возникшую опасность распознал сразу. Нет, это было не диковинное неразумное создание, не коварный рубежник и не могущественная нечисть. Обычная пара недотеп лет четырнадцати, которые с бешеными и пустыми глазами ехали на самокате. Хотя чего это я. Они как раз попадают под определение диковинного неразумного создания.

Я частенько думал, что самокаты – этой какой-то крутой рубежный артефакт, который нивелирует любую мыслительную работу. К примеру, вот был нормальный вменяемый человек. Бах, и вот он уже едет между второй и третьей полосой, совершенно не понимая, куда и зачем. И даже не реагирует на клаксоны машин.

Вот и сейчас мне казалось, что я слышу свист ветра в их головах. Самокатчики гнали, совершенно не глядя вперед и не чувствуя габаритов. Аккурат на Алену, которая тоже повела себя не лучшим образом. Моя приспешница решила, что наиболее разумным будет залипнуть в телефон и не смотреть, куда ты идешь.

Поэтому я бросил тележку и рванул к ней, толкнув так, что мы вместе пролетели пару метров. А самокатчики, даже глазом не моргнув, проехали там, где недавно находилась приспешница. Гады. Ведь могли Алене что-нибудь сломать.

Девушка, кстати, только сейчас стала понимать, что могло произойти. Она испуганно хлопала глазами и хватала ртом воздух. К нам подбежал Лео, переводя взгляд то на ускользающих нарушителей спокойствия, то на нас.

– Хорош телохранитель! – зло буркнул я, а несчастный рубежник покраснел.

Я поднялся и подал руку Алене.

– Вставай давай, хватит сидеть – задницу отморозишь. Сама тоже виновата. Видишь, сколько неадекватов, надо головой по сторонам вертеть, а не в телефоне…

Я не договорил, потому что почувствовал это… Крохотные частички хиста. Они походили на цветок подсолнуха, который поворачивался вслед за солнцем. Не может быть, как?

А потом я вспомнил сирин и ее странное поведение после полета с Аленой. Когда приспешница… по всей видимости, испугалась. И крылатая бестия на краткий миг меня разлюбила. Потому что ее промысел соединился с хистом безхистовой, как бы парадоксально это ни звучало.

Сейчас уже я протянул свои невидимые руки к тем коротким отросткам, чтобы покрепче схватить их. И удивился, как же легко это получилось. Судя по всему, нечто странное почувствовала и Алена. Потому что она смотрела на меня очень выразительным взглядом. Надеюсь, после этого мне не придется на ней жениться? Во-первых, я вообще пока не хотел жениться. Во-вторых, на Алене.

– Получилось? – спросила приспешница.

– Не знаю, вроде того, – ответил я. – Надо проверить.

Вот только как? Я заозирался, будто рядом должен был стоять автомат с надписью «В случае необходимости проверки природной магии опустить пять рублей». А потом торопливо вытащил портсигар. На беса надежды не было никакой, а вот с чертом должно получиться.

– Митька, вылезай!

– Дяденька, день на дворе. Вы же сами не разрешали. Вдруг пьяный какой увидит?

– Митя, не зли меня. Если я говорю прыгать, ты должен спросить: «Как далеко?».

Лесной черт выбрался наружу в неизменном образе худого молодого человека. Именно таким его запомнил Костян, когда я представил Митю как родственника.

– Лео, дай монету.

– Какую? – все еще не отошел от своего факапа телохранитель. – Матвей, извини, просто я не чувствовал опасность. Я в первую очередь нацеливался на хист.

– Лео, вот ты сейчас все только усложняешь. Дай любую монету.

Рубежник протянул мне серебрушку. Я посмотрел на нее, выплеснул немного нашего «общего» хиста и неожиданно понял, что промысел очень слабый. Будто у ивашки какого. Говоря на доступном для нечисти языке, словно водку разбавили брусничным соком. Но хист все же был.

– Митя, орел или решка? В смысле, вот это будет лицевая, а это оборотная. Так что?

Черт пожал плечами.

– Орел.

Я подбросил монету, с придыханием глядя, как она звякнула об асфальт. И улыбнулся, подняв ее.

– Решка, Митя, решка.

От автора: Кто ставит лайки, тот молодец и умница.

Глава 2

Для верности мы бросали монету еще шесть раз, пока наконец черт не стал выигрывать. Я не знаток теории вероятности, но математика вроде должна была быть не на моей стороне. Получается, совместный хист мог нейтрализовать магию нечисти. Ну или снизить ее влияние, что практически являлось равнозначным.

А еще опытным путем мы узнали, сколько действует совместный хист. Дурацкое название, как по мне. Надо будет поработать над неймингом. К примеру, промысел Матвея-Алены. Нет, звучит как венерическая болезнь. Дабл-хист? Уже лучше.

Короче, я мог ликвидировать везение черта на протяжении тридцати шести секунд. Маловато, конечно, но, видимо, все зависело от степени испуга приспешницы. Она довольно быстро пришла в себя после встречи с самокатчиками, и наш «союз» благополучно развалился.

То, что происходило оставшуюся часть дня, могло быть истолковано каким-нибудь рубежным трибуналом как негуманные действия по отношению к пустомеле. Потому что мы стали пугать Алену всеми возможными способами. И тут бес с чертом расстарались. Они вообще всегда были очень талантливы в делах, где не требовалось прибегать к созидающему духовному началу. А когда выяснилось, что их усилия направлены в сторону уважаемой Алены Николаевны, нечисть превзошла себя.

Любимым способом у того же Гриши было появиться там, где приспешница его совсем не ожидала. К примеру, в комоде, кухонном шкафчике или стиралке. Он даже подумывал спрятаться в самом унитазе. Но я убедил его этого не делать. Не хватало еще, чтобы бесу подмочили репутацию.

Алена кричала, ругалась и грозила всеми возможными карами. Только это ни к чему не приводило. Григорий ссылался на приказ «хозяина» под номером 227 и радостно улепетывал, заливаясь бесовским смехом. В общем, полностью оправдывал свое природное происхождение. На какое-то время мне даже показалось, что я нашел ему увлечение, перекрывающее тягу к водке.

У Мити с фантазией было похуже. С другой стороны, он и сам как нечисть очень простой. Буквально как лапоть. Лесной черт решил играть на самых незамысловатых человеческих страхах. Я даже разрешил ему смотаться на чердак, откуда мой чернокожий друг Быстрая рука из племени Подбиральщиков притащил целое богатство – трех здоровенных пауков, мерзкого коричневого таракана и дохлую мышь. И поспешил поделиться с Аленой Николаевной своей роскошью. Я лишь подсказал, что это надо делать порционно, чтобы приспешницу не хватил сразу удар от невыносимого счастья.

В общем, в нашей квартире весь день периодически раздавался женский ор. Не тот тоненький крик, который обычно принадлежал высоким почти прозрачным нимфам, кушающим пророщенные семена из ничего, которые обязательно требуется запить теплой водой без газа. А настоящий бабий ор.

Такой звук из себя извлекают обезьяны-ревуны, кашалоты и сотрудники следствия, когда понимают, что дело развалилось до того, как его передали в суд. Частенько к крику добавлялся крепкий портовый мат. Что неудивительно – Санкт-Петербург крупный торговый узел, как никак. А Алена здесь родилась и провела всю свою крайне интересную жизнь.

В общем, страхи, которые нагоняла нечисть, заканчивались тем, что я трогал Алену. Не в том смысле, что трогал за всякие мягкие места, которые так любят мужчины в женщинах. Приспешница сама была одним сплошным мягким местом. Просто для объединения наших хистов, точнее, моего промысла и ее обрубка, требовался тактильный контакт.

Алена, конечно, относилась к опытам без должного энтузиазма и понимания. Она даже пару раз здорово приложила меня. Хотя к этому я отнесся вполне спокойно. Мне самому лучше не лезть под горячую руку.

В свое оправдание могу сказать, что мне нужно было больше практики. Прошли те времена, когда Мотя Зорин лез с голой задницей на лешачиху. А соваться в пещеру, где обитала неведомая нечисть из другого мира, – занятие действительно опасное. К тому же, если она оказалась здесь, то явно сделала это давно. Во времена нестабильности проходов. А старое опытное существо – всегда опаснее молодняка.

Закончилось тем, что Алена взяла с собой молоток для отбивки мяса и закрылась в гостиной, подперев дверь стулом. А еще вкрадчиво предупредила, что каждый, кто попробует влезть к ней, поедет в травматологию для нечисти. Собственно, это относилось лишь к бесу. Только Гриша мог в любую дырку без мыла влезть. Во всех смыслах.

Я предупредил рыжую нечисть, что теперь нет никакой надобности пугать Алену. Мне ведь все равно не удастся проникнуть к ней в комнату. К тому же, основной цели мы достигли. Я смог добиться практически мгновенного соединения с ее хистом. Сначала это давалось непросто, «обрубки» приспешницы все время «выскальзывали». Однако нет ничего, что не решалось бы долгой практикой и упорством.

Правда, судя по хитрому взгляду беса, останавливаться на достигнутом Гриша не собирался. Ну да бог ему судья. Словно не понимает, что любое действие рождает противодействие. И тот, кто разбрасывает камни, когда-нибудь обязательно будет их собирать. За Аленой точно не заржавеет.

На ночь глядя я проверил все свои пожитки. Кольцо нечисти не понадобится, меч, «подаренный» Шуйским, будет основным оружием, нож – вспомогательным. Заряженный жезл я даже не стал убирать на Слово. Чтобы на забыть вернуть. Вдруг тварь окажется чересчур прыткой. Еще вопрос, как на нее подействует мой хист? В целом, думаю, нормально. Даже несмотря на то, что это пришелец из другого мира, он нечисть, а я рубежник. То, что остальные ничего не смогли сделать, говорит лишь о том, что они жутко испугались.

Я лег на кровать, но сон все не шел. Где-то на кухне звенел стаканами Митя – ночь была его временем. Судя по отсутствию голосов, Гриша не составил черту компанию. Видимо, действительно полез к Алене, идиот эдакий. Даже пренебрег вечерними возлияниями или перенес их на более позднее время. В коридоре тикали часы. Давно надо было их снять, бесят неимоверно. Вообще не понимаю, для чего в квартирах вешают здоровенные и громкие хронометры.

Но, конечно, не спал я не из-за постороннего шума. Кто прошел армию и студенческую общагу, может уснуть даже в электричке, когда на его спине играют в переводного дурака.

Ночь давно перестала быть временем отдыха и возможностью набора сил. А стала исключительно периодом страданий. Сначала я надеялся, что, может, именно сегодня ничего не произойдет. Вдруг ужасный крон забудет о Лихо на денек? Оптимизм же не запрещен законом!

Потом это стало сродни тревожному ожиданию. Меня можно было сравнить с приговоренным к смертной казни, который смотрит на календарь, ожидая, когда все прекратится. Хотя этот парень точно являлся счастливчиком. А вот я не знал самого главного – когда именно придет крон. Поэтому был вынужден находиться в постоянной тревоге половину ночи.

Сегодня мне повезло. Сегодня Созидатель пришел рано. Я встретил ужасающую боль в животе даже с некоторым облегчением. Нет, не потому, что я любил наручники, кляп во рту и когда капают горячим воском на тело. Просто это значит, что все закончится раньше, чем обычно. И, может, удастся нормально поспать. Вот только потом в голове зазвучали голоса.

– Прошу, не надо, прошу…

Я задрожал всем телом, не сразу поняв, что это Юния. Так изменилась ее интонация. Раньше она говорила свободно, насмешливо, пусть и находилась в заточении. Теперь я почувствовал, что Лихо почти сломлена. Столько боли было в каждом слове.

– Ты опять забываешь, как необходимо правильно обращаться ко мне, – прозвучал издевательский голос Созидателя.

Показалось даже, что он находится совсем рядом. Буквально в этой комнате. Я ощутил пот его обнаженного тела, скрип песка на зубах и свист ветра.

– Не надо, господин!..

– Когда-то я думал, что мои чувства к тебе пусть и странны, но возможны. Кто знает, вдруг ты и правда выносишь мне детей. Но теперь я вижу твою истинную сущность. Ты рождена рабыней. Для того, чтобы прислуживать. Ни на что большее ты не способна. Я лишу тебя не только сил, но и имени. Ты забудешь, кто ты. Ни одной мысли о предательстве не останется в твоей глупой голове. Лишь искреннее и неподдельное желание служить.

На мгновение мне показалось, что я лишился сознания – так сильно накатила новая волна боли. Словно мне разрезали живот, вывалили внутренности, а следом все затолкали обратно.

Очнулся я на полу – мокрый как мышь и в окружении всех домочадцев. Включая Алену с занесенным молотком. Это она меня собиралась им оприходовать, что ли?

– Матвей, ты как? – спросила приспешница.

Что интересно, на ее лице не было ни тени усмешки. Более того, она выглядела искренне встревоженной. Даже сильнее, чем когда открыла кастрюлю и обнаружила там подложенную Митей дохлую мышь.

– Дяденька, мы услышали, как ты кричишь, – не дал мне ответить на заданный вопрос лесной черт, – Очень страшно.

По законам жанра теперь должен был что-то сказать и бес. Но он стоял в стороне, будто бы даже обиженно закусив губу с глазами, полными слез.

– Гриша, ты чего? – удивился я, поднимаясь и вытирая пот со лба.

– А ты чего это удумал, помирать, да?! – закричал он. – Мало я настрадался, натерпелся. Только вроде привык к рубежнику, а он того…

– Ничего я не того, у меня и девушка была… или есть. Нет, все-таки была. Я к тому, что ничего серьезного, просто кошмар.

– Врешь! – почти одновременно заявили Алена с Гришей.

Митя будто бы тоже хотел что-то сказать, и лишь природная скромность не позволила ему это сделать. Но по всей видимости, черт поддерживал озвученное товарищами заявление. Когда только все спеться успели?

– Это все очень сложно, – сказал я. – Но я над этим работаю. И когда мы разберемся с той хренью в пещере, то выйдем на финишную прямую.

– Какой хренью? В какой пещере? – залепетала Алена. И тут ее глаза округлились. – В той самой пещере?! Нет, это без меня!!!

Фух, слава богу, а то мне начало казаться, что приспешницу подменили. После истории с перевертышем я бы уже ничем не удивился.

– Потом поговорим, – сказал я уклончиво.

– Никаких потом, все, это мое окончательное решение! – отрезала Алена. – Если у тебя с головой беда, то я не самоубийца. Все, спокойной ночи.

Следом почему-то с виноватым видом вышел и Митя. Разве что бес не торопился покидать комнату, будто опасался, что я сразу захочу сыграть в ящик.

– Гриша, – присел я на корточки, чтобы быть на одном с ним уровне. Вроде так учили в какой-то книге разговаривать с детьми. – Я тебе обещаю, что сделаю все, чтобы не умереть в ближайшее время. И я… тоже вроде как привык к тебе.

– Ладно, хватит тут сопли сахарные разводить. Нормально с тобой все и хорошо. Просто я немного испугался. Не за тебя, за хист. Я же с ним вроде как связан. Иначе пришлось бы опять кого-то искать. Ладно, пойду я, дел невпроворот.

Причем говорил он это все глядя не глаза, а куда-то в сторону. А его щеки постепенно пунцовели. Да, понимаю, у мужиков сложно с выражением эмоций. Сам такой. Кинуться на кикимору, хотя ты трусоват от природы, – пожалуйста. А сказать рубежнику, что он тебе дорог, – ну его на фиг. Еще не поймут. Начнут высмеивать и все такое.

Сам я сходил в душ, смыв весь пот, и наконец-то лег в кровать. Вот только сон так и не шел. Трудно было спать с чистой совестью, зная, что где-то там этот гад измывается над Юнией. Надеюсь, я успею вовремя и Созидателю не хватит времени до конца сломать ей психику. Или то, что осталось у Лихо после всего этого кошмара.

Задремал я лишь под утро, когда за окном начало светать. Нет, была попытка досрочного засыпания. Вот только она разбилась о вопль Алены и глумливое хихиканье беса. Все-таки добился своего, стервец.

Утром меня уже разбудил грохот сковородок и покрикивания приспешницы. Нечисть в четыре руки готовила завтрак, а Алена «парила» электронной сигаретой на стуле и раздавала ценные указания.

– Доброе, – поглядела она на меня, с некоторым сомнением.

– Привет, Алена, нам поговорить надо.

– Нет, никаких пещер и всякого говна. Я туда не полезу.

– Не переживай. Я все сделаю сам.

– Когда мужики так говорят, это почти на сто процентов вранье. Поверь, я знаю, о чем говорю.

– Это касается жизни очень важного мне существа. И моей, как выяснилось. Я связал себя с ней заклинанием, разделяющим ее муки. Если в ближайшее время ничего не сделаю, то мы, судя по всему, либо оба погибнем, либо сойдем с ума.

– Ой, дурак! – закатил глаза бес.

– Григорий, соблюдаем субординацию! – прикрикнула Алена.

– Вы помирились, что ли, после вчерашнего? – удивился я.

– Нечисть признала свою неправоту и готова заглаживать вину.

Судя по нечастным затравленным взглядам беса и черта, все именно так и обстояло. Мне было интересно, как Алена Николаевна это провернула? И – что именно она заставит делать нечисть. Сильна приспешница, ох, сильна.

Однако мы решили поговорить об этом в другое время. И решила, в первую очередь, это именно девушка:

– Рассказывай, Матвей.

Вот иногда собеседники говорят таким тоном, что с ними невозможно спорить. У меня был препод по математике. Ты мог выстроить гениальную отмазку, почему не выполнил задание, но стоило ему сказать: «Что было на самом деле?», и все… Ты начинал заикаться, краснеть, путать слова. В общем, сыпался. Не знаю, как он это делал, если честно. С виду – обычный уставший профессор в затертом пиджаке.

Вот и Алена сейчас произнесла именно таким тоном, что не было возможности, да и желания спорить. Наверное, слишком долго я носил все это в себе. Поэтому немного подумал и кивнул. Правда, вслух сказал другое:

– Нечего рассказывать. Давайте лучше кофе попьем.

А сам прижал палец ко рту и указал на ухо. Наверное, если бы мы были знакомы с Аленой первый день, она бы подумала, что я того. Не очень адекватный. Теперь приспешница только кивнула начала слушать рассказ под грохот кофемолки.

Я поведал все лишь в общих подробностях. Но так, чтобы Алена понимала, кто такая Лихо и прониклась к ней хоть какой-то симпатией. Признаться, подобное было занятием нетривиальным, учитывая характер Юнии.

Нечисть тоже развесила уши. Ну да, я с ними не особо делился происходящем в рубежной жизни. Бес в какой-то момент вообще стал ругаться по вполне понятной причине – хозяин держал возле себя Лихо.

Правда, в следующую секунду Гриша под грозное бурчание Алены принялся вылавливать яйца, которые должны были стать пашот. Да и Митя, отделяющий форель от чешуи для норвежского завтрака, пару раз порезался. Не многозадачная у меня нечисть, это уж точно.

– Мог бы сразу все рассказать, – заключила Алена, когда я замолчал.

– Знал бы прикуп, жил бы в Сочи, – ответил я, выключая кофемолку.

– Нет, просто вы, мужики, все время думаете, что умнее всех. Даже когда обосретесь с ног до головы, убеждаете, что это все часть глобального плана. Тогда бы никакой хрени в том схроне не было. Я же не знала, что этот пердячий Князь такую подлянку кинет.

Я улыбнулся. Понятно, что Святослав слушает нас не лично, но ему точно передадут про «пердячего». Тем лучше. Так меньше подозрений, что мы знаем о прослушке.

– Что ты там говорила про субординацию? – уточнил я.

– Я так, не про тебя, а в общем, – соскочила с темы Алена. – Лучше скажи, стало легче?

– Немного, – с удивлением для себя отметил я. – Но меня больше волнует пещера.

– Какой тут итог? Я же не черствая сука, все понимаю. Если надо то… – она судорожно вздохнула и поежилась. – То погоним в ту пещеру. Ты же точно сможешь убить ту хрень?

– Хтонь, – поправил ее я.

– Я почти так и сказала.

– Да, смогу. Тем более теперь, когда знаю, как нейтрализовать ее природную магию.

– Ладно, черт с тобой. Я в деле. Только сначала поедим. Я что-то ужас как жрать хочу. Гриша, мать твою, но нельзя же быть таким жопоголовым, как ты яйца развалил опять? Ты не понимаешь, должен быть мешочек, мешочек! Дай покажу.

И тут я к собственному удивлению внезапно понял, что Алена ведь и правда умеет готовить. Она все время подсказывала нечисти, будто являлась заправским поваром. Почему я прежде этого не видел, а лишь отмечал ее взбалмошность и дурной характер?

Нет, едва ли это было началом большой любви. Но я вдруг понял, что Алена… вполне даже интересная девушка.

Глава 3

Ели мы действительно как в последний раз. Правда, при мысли об этом, я поперхнулся слабосоленой форелью. Хотя, признаться, было вкусно. Алена вообще по поводу пожрать оказалась большой молодчагой.

Как я раньше жил? Завтрак обычно был скучным. Яичница или каша с вареным яйцом. Если сильно торопишься, то просто на ходу закинул в себя бутерброд с заветрившимся сыром или мясосодержащим колбасным изделием катеории B. А если совсем опаздываешь, то вполне обойдешься без завтрака или перехватишь нечто сочащееся майонезом по дороге.

Конечно, можно было оправдываться тем, что моя жизнь уныла от безденежья. Однако как только появились хрустящие бумажки, прославляющие славный город Ярославль, ничего сильно и не изменилось. Разве что яйца категории С2 в холодильнике на незначительный период оказались заменены на С0. Почему ненадолго? Так бес мне объяснил, что мелкие – это от кур-молодок. Они вроде как полезнее.

В общем, у Алены была невероятная суперспособность. Она каждый день знала, что хочет приготовить покушать. И это будут не просто слипшиеся макароны с покупными котлетами, а какое-нибудь чахохбили или крем-суп с копченой говядиной.

Сразу вспоминались Костян с Ольгой. Последняя все время ругалась с моим другом, потому что тот не говорил, что он хочет на обед. А сама Ольга не знала, что ему приготовить. Справедливости ради, они не только по этому поводу ссорились. Им порой и напрягаться особо не приходилось.

Я даже почувствовал легкий укол совести. Столько времени прошло, а я Костяну ни разу не позвонил. С этим рубежничеством замотался вкрай. Нет, у нас были нормальные отношения лучших друзей. Когда можно подолгу не звонить и не писать друг другу, а потом спустя несколько недель поболтать, словно ничего и не было.

Беда в том, что Костян часто набирал мне – по поводу и без. Чтобы похвастаться своими сексуальными подвигами или рассказать какую-то забавную историю, приключившуюся с ним. Не поверю, что за такое количество времени с моим другом ничего не случилось.

Поэтому я все же подумал и набрал его.

– Смольный у аппарата. Если вы хотите заказать залп из «Авроры», нажмите два.

– А если я хочу устроить небольшую революцию? – в тон ему спросил я.

– Подождите, переключу вас на сотрудника ФСБ. Ожидайте, вы третий в очереди… Как дела, потеряшка?

– Я живой, руки-ноги на месте, так что вроде все нормально.

– Какие у тебя низкие требования к жизни.

– Сам как?

– Нормально…

Странно, я понял по интонации, что все как раз не очень-то хорошо. Будто Костян мне стесняется что-то сказать. Да и вообще, он редко говорил нормально. «Как джип Ниссан», «Пока не в хлам», «Как молодой Ван Дамм». Последняя присказка вроде даже досталась ему от отца.

– Ну, колись, что стряслось?

– Да я в больничку загремел.

– Что случилось? – встрепенулся я.

– Да у меня там небольшая травма, – стал говорить Костян еще тише. – С разрывом пещеристых тел и все такое…

Я напряг все свои извилины, вспоминая, что это за пещеристые тела и где они находятся. Пока до меня дошло.

– Офигеть ты бык-осеменитель. А жене как объяснил?

– В этом вся и проблема, – с голосом мученика протянул Костян. – Это все Олька. Как с цепи сорвалась, ей богу. Я ей говорю, давай, может, просто сериал глянем или в кино сходим. Ага, хрен там. Все в постель тащит. Хотя нет, в кино мы тоже ходили, только ничего не посмотрели.

– Это же вроде неплохо. Ты любишь жену, она тебя. Наконец у вас выровнялось либидо.

– Понимаешь, я только теперь понял, что секс – это не главное. Помнишь, о чем Васильич говорил? Единение душ и все такое. Вот, короче, я стал допирать. Теперь бы как-нибудь до жены донести.

– Как-то рано ты до этого дошел. Тебе еще и тридцатника нет. Казалось бы, жить и жить.

– Я всегда был очень развитый мальчик, в отличие от некоторых. Ладно, я тут полечусь. Потому забашляю врачу, он мне справку выпишет с соблюдением полного покоя. Там придумаю что-нибудь. Слушай, Мотя, а могла в нее вселиться еще какая хреновина?

– Вряд ли. Но если тебе будет спокойнее, я, как вернусь в Выборг, заеду к вам, погляжу.

– А ты где?

– В Питере. По работе.

– О, типа повышение?

– Скорее срочная командировка. Ладно, выздоравливай. Вернусь, забегу.

Я повесил трубку. Могла ли часть промысла лярвы остаться в Ольге? Или случилась какая-нибудь еще фигня, проявившаяся после извлечения нечисти? Все могло быть. Но меня не покидала мысль о некоторой справедливости происходящего. Нет, я не о попадании Костяна в больницу. А об изменении его сексуальной жизни.

Он же сам все время жаловался, что ему вроде как не хватает одной жены. Костик весь из себя самец, который хочет медленно спуститься с горы и овладеть всем стадом. Как говорится, бойтесь своих желаний, они имеют свойства сбываться.

В любом случае, происходящее с Костяном и износ его движущихся механизмов был такой каплей в моем море, что сильно зацикливаться на подобном не имело смысла. К тому же, именно сегодня у нас было настолько важное занятие, что думать о бедах брачной жизни друга казалось полным идиотизмом.

Словно подслушав мои мысли, ко мне подошла Алена.

– На чем поедем?

– На Леопольде.

Шифроваться было не нужно. Великий Князь и так в курсе, куда я должен направиться в самое ближайшее время. Если я попробую рвануть туда, скинув маячок, Святослав поймет, что прослушка провалилась. Да и чего ради это делать? Что-то ценное из пещеры я все равно не достану. Договор был составлен таким образом, что даже мои помощники ничего не смогут вынести оттуда.

Ну и при самом плохом сценарии будет хоть кому вытащить мой хладный труп. Шучу. Если что-то пойдет не так, то мои обглоданные косточки пролежат там еще очень долго.

Ладно, отставить пессимизм. Нельзя допускать даже малейшей мысли о неудаче. Я постучал по батарее и стал одеваться. Причем учитывая специфику места, куда предстояло отправиться.

Что интересно, Алена тоже принарядилась. Я даже не подозревал, что у нее есть резиновые полусапожки. Пусть и розовые, украшенные разлапистыми цветками. И теперь мы выглядели, как чуть двинутая семейная пара, собравшаяся на рыбалку. Почему двинутая? Хотя бы потому, что у нас не было удочек. Напоследок я взвалил себе не плечи рюкзаки и двинулся к двери.

Правда, что-то внутри заставило обернуться. И я увидел беса, который крестил меня вслед и что-то бормотал. Я не большой специалист чтения по губам, но было похоже на «Храни» и чего-то еще. Заметив мой взгляд, Григорий махнул рукой и зло произнес:

– Ну а чего? Лишним все равно не будет!

– Не будет. Ладно, давайте не хулиганьте, скоро вернемся.

– Дяденька, может, нас тоже возьмете? На всякий…

– Вы там особо не поможете, – ответил я. – А если у меня не получится, все вместе зазря погибнем. Но у меня получится!

Последнее я сказал уже Алене, потому что почувствовал, как стали формироваться ее обрубленные отростки. Значит, приспешница начинала нервничать. Нет, это хорошо. Просто пока рано.

Лео ждал возле уже заведенной машины. Своей педантичностью он иногда выбешивал. К примеру, ратник Великого Князя считал, что прогревать хотя бы пару минут авто нужно даже летом.

Я очень хотел поговорить с ним на интересующую меня тему. Однако для каждой важной беседы нужно выбирать правильное место и время. И я подумал, что салон машины, где вместе со мной едет Алена, – не самая лучшая локация для душевных разговоров. Да и не разберешь, что у него сейчас с настроением. Поди пойми, если у Лео всегда каменное выражение лица. Потому у него и женщины постоянной нет. Ведь, он, наверное, с такой же физиономией и сексом занимается. Страшное дело!

Наша конечная точка назначения стала для Лео своего рода сюрпризом. По крайней мере, если судить по зеркалу заднего вида, его правая бровь на три миллиметра приподнялась вверх. Если переводить на общечеловеческий, это означало примерно: «Охренеть как я удивлен».

Значит, Лео и правда не посвящают в княжеские дела. Нет, не то, чтобы ратник был должен. В конце концов, он едва ли птица высокого полета в общей иерархии. Но мне казалось, что даже телохранитель обязан получать какие-то вводные.

Вместе с тем Леопольд знал, куда нужно ехать. То есть, тоже слышал про детскую передачу «В гостях у Хтони», где неведомое существо сидело под столом и нанизанными на руки человеческими туловищами показывало кукольное представление. Да уж, потянуло меня на какой-то мрачняк. Хотя как по-другому? Я был невероятно напряжен. Алена вообще без конца смолила свою электронную сигарету, игнорируя прошлую договоренность с Лео не курить в салоне. Да и ратник лишь изредка поглядывал на нас, будто считывая состояние пассажиров, но заговорить не пытался.

Что интересно, подъехали мы с совершенно другой стороны. Лео лишь махнул рукой и сказал:

– Туда. Я здесь не проеду.

Потом немного помолчал и добавил:

– Мне с тобой, Матвей?

Интересно, он действительно был готов умереть, выполняя приказание Князя защищать меня и сдувать пылинки? Или тут имелось что-то еще? То самое, из-за чего я хотел с ним поговорить?

– Нет, не надо. Если не вернемся через три часа… То… не знаю, скажи там кому-нибудь. Мне будет, наверное, уже все равно.

Я тут же повернулся к Алене, которая уже сто раз пожалела о своем длинном языке и не в меру развитой эмпатии:

– Но мы вернемся.

И мы пошли навстречу приключениям, если неведомую тварь можно так назвать. Алена дрожала как осиновый лист, и что интересно, ее куцый хист буквально тянулся ко мне. Честно говоря, я и сам оказался не в восторге от происходящего. Мое состояние было сродни с настроением работяги, мрачно разглядывавшему свой офис утром понедельника.

Интересно, почему Великий Князь не спалил эту пещеру вместе с Хтонью? Боялся разрушить или повредить нечто, что находится внутри? Вполне возможно. Ох, секретики, секретики.

Сейчас я смотрел в мрачное чрево подземной обители Хтони и пытался успокоиться. Хотя сердце продолжало заходиться, словно мне срочно надо было посетить кардиолога.

– Матвей, все нормально?

– Да, задумался на минутку, – улыбнулся я.

И тут же вытащил со Слова меч. Нож давно висел в ножнах на поясе. На всякий случай проверил и жезл в рюкзаке. Все на месте. Можно начинать операцию «По принуждению Хтони к миру».

Я протянул руку Алене и та уцепилась за нее, как терпящий бедствие хватается за надувной плот. Хисты соединились, точно их наконечники были разнополярно намагничены. Так, теперь можно спускаться.

Единственное неудобство – двигаться, иллюстрируя песенку «Вместе весело шагать», оказалось довольно проблематично. Поскольку я упустил момент, что вход в пещеру был узким. Это потом он расширялся, словно приглашая в гости к Хтони. Однако мы преодолели самый трудный участок, пригибаясь и норовя разбить макушки, и теперь уже двигались по широкому коридору.

– Чувствуешь что-нибудь? – спросил я шепотом.

– Да, воняет – жуть. Словно сдохло что-то.

Это она верно подметила. Ароматы тут оказались весьма специфические. Хотя судя по легкому сквозняку, который приносил холод и смрад, здесь были щели, соединяющие пещеру с внешним миром. Оттого воняло не так сильно, как могло.

Я подозревал, что именно являлось источником этого духана. И надо отметить, Алена была права как никогда. Тут действительно что-то сдохло. Скорее даже подыхало много лет, пока Хтонь разделывала и пожирала своих жертв.

Что удивительно, погадить существо, возможно, изредка выбиралось наружу. Только этим я мог объяснить наличие загадочных почти краснокнижных растений, которые добывали дивьи люди.

– Я не о том. Страх чувствуешь? Точнее, ужас?

– Я с самого начала готова в штаны наделать, – ответила Алена тоненьким голоском. – Потому что я по жизни оптимист.

– Понимаю. Но ты не чувствуешь никакого инфернального ужаса? Типа необъяснимого.

– Нет.

– Вот и я не чувствую, – проглотил я непонятно откуда взявшийся в горле комок.

А между тем мы прошли уже значительно дальше, чем мне удалось забраться в прошлый раз. Та самая зала, которую получилось разглядеть тогда, теперь предстала лишь гостиной в доме загадочной Хтони. Потому что здесь в стенах зияли чернотой одинаковые по размеру тоннели, расположенные на разной высоте. Что меня порадовало – не сказать чтобы огромные, около метра в диаметре. Что огорчило – их оказалось больше двух десятков. И что теперь, шариться по всем?

– Офигеть, я все вижу, – прошептала мне на ухо Алена.

– Ну и что такого? – даже не сразу понял я.

– Да тут темно, как жопе у нег… простите, афроамериканца, а я все вижу!

Я с запозданием кивнул. Ну да, я как-то не подумал. Мы же вроде делимся хистовыми плюшками друг с другом. Поэтому Алена от щедрот отсыпала мне своих бонусов, а я ей своих.

– Чего делать будем?

Вопрос, что называется, был интересным. Потому что я сам не знал. Может, получится как-то прощупать окрестности вокруг промыслом?

– Подержи, – передал я меч пустомеле, а сам поводил по воздуху рукой.

Мои пальцы порхали, расплескивая хист и рисуя причудливые узоры. Я не знал, что именно делаю. Это было похоже на своего рода импровизацию. Ну да, когда, как не сейчас, создавать новые заклинания.

И можно сказать, что у меня получилось. Почему так неуверенно? Потому что заклинание вышло хреновеньким. Его можно было сравнить с работающим паровым котлом в эпоху двигателей внутреннего сгорания. Но я был не в том положении, чтобы кривить носом.

Созданное мной заклинание походило на сетку, которую словно удалось закинуть во все тоннели. Прям вспомнилась сказка о рыбаке и рыбке. Только едва ли Хтонь захочет исполнить мои желания.

Но все же я нашел это существо. Невероятно длинное, вытянутое, с восемью мощными лапами. Полузмея-полуящерица. Хотя чего я удивляюсь – Скугга, несмотря на мою любовь к ней, почему-то славилась жуткими чудовищами. Значит, эта фигня и удрала сюда?

Что любопытно, моя сеть была своего рода интерактивной. Ну или подключена к общему виртуальному щитку с электричеством. Потому что короткого всплеска энергии, пропущенной по ней, хватило, чтобы Хтонь заворочалась.

Я понимал, что она не спит. Скорее едва дремлет, чувствуя приближающихся к ней гостей. Наверное, существо надеялось на свою природную магию, поэтому не торопилось действовать. Вообще, судя по всему, большую часть своей жизни Хтонь спала. Но не сейчас.

Короткий всплеск хиста, пусть и весьма ослабленный, заставил ее пробудиться окончательно. Я услышал шелест тела, словно тысячи мечей стали бить о щиты. Хтонь принялась медленно и неторопливо разворачивать свое туловище, ускользая в один из тоннелей. Она направлялась к нам

– Алена, дай-ка мне меч, – попросил я.

– Держи. Что, идет?

Видимо, не почувствовала. Хотя да, она смотрит через рубежный хист первый раз в жизни и не способна уловить всех нюансов.

Чтобы скрыть внутреннее волнение, я улыбнулся. Дурацкая привычка. Наверное, с виду я выгляжу, как вечно скалящейся тип. К месту и не особо. А еще как полоумный маньячило.

– Да, похоже, что нам сегодня везет. Все закончится быстро.

Сказал и чуть не дал себе по губам. Нет, если бы были свободные руки, именно так бы и сделал. Потому что у Мироздания на мой счет имелась четко отлаженная программа. Можно сказать, по Моте Зорину Вселенная ровняла баланс удачи и невезения.

Прошло не больше двух-трех секунд, как дурное предчувствие стало проявляться все увереннее. Лоб покрылся испариной, а внутри противно заныло.

– Нет, только не сейчас… – непонятно кого стал умолять я.

– Матвей, ты чего?

Тщетно. Если кто и мог услышать мои слова – разве что Созидатель. Но даже в этом случае, крон едва ли внял им. Скорее наоборот. Потому ослепляющая боль вырвала меня из недр пещеры, невидимые мощные челюсти крона пережевали крохотное тело рубежника и выплюнули куда-то прочь. В место, которого попросту не существовало.

Я лишь почувствовал, что снова один в этом мире. Мой хист – это только мой хист. И точно через толщу воды услышал испуганный крик приспешницы, полный инфернального ужаса. Едва ли Алена почувствовала магию Хтони. Скорее всего – она увидела ее нечисть.

Когда первый шок прошел, я с трудом собрал из множества разбитых осколков картину вокруг себя. Лежащая навзничь Алена, валяющийся в нескольких шагах от меня меч, рюкзак в стороне, и огромная, струящаяся фигура Хтони, нависшая надо мной.

Глава 4

Первая мысль после того, как эта громадина навалилась на меня, была: «Я жив». Хотя нет, подобное размышление посетило меня, когда я очнулся. Точно. Просто в голове все смешалось: Созидатель, боль, Алена, Хтонь.

Правда, когда память со скрипом и трудом все же вернулась, я дернулся, попытавшись подняться на ноги. И не смог. Тело почему-то отказывалось слушаться. Хотя не так. Посылали меня к чертовой матери ноги и левая рука. А вот правая вполне себе была ничего.

В голове даже родилась шутка – что это из-за годов тренировок по просмотру разных видео с женщинами. И тут же я чертыхнулся. Дурацкий характер. Тянет позубоскалить, когда к этому ничего не располагает.

В висках пульсировало паническое: «Алена, Алена!». Я видел, как эта Хтонь убила ее. Так, нет, я видел, что она лежала, а страхолюдина нависла надо мной. В голове все смешалось. Будто меня чем-то подпоили.

Собирание мыслей в кучу походило на работу археолога. Я с такой тщательностью обращался с бедной головушкой, будто боялся, что та сейчас разлетится на части. Хотя кто знает, может, я был не так уж и далек от истины. Но все же постепенно память восстанавливалась, пусть и с большим скрипом.

Спустя пару минут я даже смог вспомнить эту самую Хтонь. Кстати, не такое уж страшное создание. Внешне существо отдаленно походило на сколопендру. Вот только ног у него было значительно меньше. А глаз, напротив, оказалось поболее. Ага, это чтобы лучше видеть тебя, внученька.

Зато никаких бритвенно-острых жвал, клыков или прочей фигни. Даже удивительно, как эта хреновина разделывает человеческие трупы. Не то чтобы я очень уж сильно хотел это узнать…

Что хорошо – постепенно мне становилось лучше. Туман в голове развеялся, стала чуть шевелиться левая рука. А еще я почувствовал в своем теле нечто… Не, не, эта не та история, где парень просыпается после вечеринки и понимает, что у него больше нет друзей.

В моем организме плескалась отрава. Теперь я понял это совершенно точно. Видимо, какая-то фигня, которую ввела мне Хтонь. Кстати, как вариант. Может, после этого мои мышцы станут какими-то вязкими и меня можно будет намного проще схарчить. Вот тебе и ответ на все вопросы.

Правда, и хист – не бездонная бочка. Его становилось все меньше. Хорошо, что у меня имелся встроенный «датчик количества топлива». Я навскидку понял, что хиста мне хватит, чтобы полностью восстановиться. И даже чуток останется на всякие непредвиденные штуки.

Эта привычка расходовать промысел без оглядки – в очередной раз сыграла дурную шутку. Надо было не пытаться придумать велосипед и создать заклинание, а походить ножками. Тогда бы я пережил приступ в одном из тоннелей и вышел к Хтони красивым и здоровым, а не скрюченным. Если бы да кабы…

Все мои мысли и планы полетели к чертям, как только я увидел лежащее неподалеку тело. Алена, с мертвенно-бледным лицом, распласталась всего в нескольких шагах от меня.

Лишь теперь мне пришло в голову немного оглядеться и понять, где мы находимся. Ну да, не все же на себя любимого пыриться. Ножка у него не двигается, видите ли.

Беда в том, что мы находились в рукотворном склепе. Нет, скорее членистотворном склепе. Короче, сюда Хтонь стаскивала хавку, чтобы холодным зимним вечером заглянуть в подвальчик.

Потому что помимо обглоданных человеческих костей здесь лежало и относительно свежее тело нечисти, в котором я без проблем опознал дивьего человека. Вот гады, и не сказали даже, что здесь пропал один из них. А что, ну сгинул и сгинул. Что теперь, бизнес останавливать, что ли? Хтонь, по всей видимости, больше наружу не совалась. Живи и радуйся.

Так вот, с телом этого дивьего человека произошли самые неприятные метаморфозы. Оно раздулось, словно принадлежало утопленнику, но вместе с тем походило на желе. Я, преодолевая брезгливость, нажал на руку. Так и есть, «мясо» под моими пальцами слегка заколыхалось. Вот примерно во что-то такое мы с Аленой и должны были превратиться.

Мой взгляд опять остановился на приспешнице. Так, вроде никаких открытых ран не вижу, голова тоже целая. А нет, вон там на руке, возле плеча – след глубокого укуса. Либо в детстве Алене как-то неправильно сделали прививку БЦЖ, либо одно из двух. Я потрогал собственное плечо, отчего-то мокрое. Нет, все нормально, врачи не при делах. Это все Хтонь. Вот как она ввела в нас заразу.

К девушке я подполз, на исцеление ног времени не хватило, и дрожащими пальцами прикоснулся к ней. Очень непросто нащупать хист, которого почти нет. Однако мне, пусть и с огромным трудом, но удалось. Жива, слава богу.

Я вложил в нее остатки промысла и стал «выдавливать» ту фигню, которую носила в своем мерзком рту изнаночная нечисть. Причем, выдавливать в прямом смысле. Из раны потекла густая темная жидкость, перемешанная с сукровицей. Видимо, зараза уже начала растворяться в теле.

Работать пришлось долго, изредка прерываясь, чтобы просто вдохнуть затхлого, заполненного запахом мертвечины, воздуха. Я реально с трудом вывозил. Оказывается, одно дело – спасать русалок от поножовщины, и совсем другое – вытаскивать пустомель с того света.

Если судить по телефону, то я провозился с приспешницей около часа с того момента, как очнулся. По ощущениям заразы внутри больше не было. Однако несчастная все равно не торопилась открыть глаза. Ужасная невоспитанность. Я даже от избытка чувств дал ей легкую пощечину. Шучу, просто шлепнул, чтобы она пришла в себя.

– Это че за херня была? – резко села Алена.

– Мы, рубежники, зовем ее Хтонью, – ответил я.

– И как мы промохали эту Хтонь? – толкнула меня Алена. – Ты сказал, что ты шаришь в этой теме!

– Ну да, но даже в самом блестящем плане бывают осечки. Главное, что мы живы.

– Кстати, да. А где мы? Матвей, подсвети, что ли.

– Алена, поверь, лучше не надо.

– Ага, я тебя уже послушала разок. Дай телефон.

Она включила фонарик, подняла руку с мобильником над головой и коротко вскрикнула. Правда, тут же зажала себе рот ладонью.

– Это че? Это что за…

– Если хочешь выматериться, то сейчас самое время. Да, эта фиговина затащила нас в свой импровизированный амбар. Здесь она, как белочка, хранит свои запасы на зиму.

– А сама она где?

– Белочка?

– Матвей, я тебя сейчас придушу.

– Не знаю. Хтони пошли жутко невоспитанные. Я очнулся – а ее уже нет.

– Давай тогда быстро выбираться отсюда.

– Тут есть одна проблема. Я вроде как не до конца мобилен. А еще мы потеряли рюкзак с жезлом и меч. Короче, наши дела так себе.

– И что, теперь поднимем лапки кверху и будем ждать, пока эта хреновина вернется? Она мерзкая, аж жуть.

– Это ты еще в Скугге не была. Там такого добра, как говна за баней.

– Так, Матвей, хватить трепаться. Что у тебя там отказало?

– Там как раз все работает. А вот ноги не двигаются.

Алена решила продемонстрировать, что Некрасов писал точно про нее. Она мало того,что вскочила на ноги, но затем еще подняла и меня.

– Куда идти?

– Кто его знает? Моих сил не хватит, чтобы просканировать местность.

– Я думала, что ты вроде как сильный рубежник, а оказалось, что хрен на постном масле.

Забавно, но произнесла последнее Алена вроде и с некоторым упреком, но вместе с тем обидного в этом ничего не было. К тому же, девушка уже заструячила вперед. Правда, несколько раз обо что-то запнувшись в темноте. Я протянул остатки своего промысла к ее, и они соединились. Мда уж, теперь оба наших хиста были практически инвалидными. Мой – опустошенный, ее – неразвитый.

– Спасибо, – ответила Алена, – Блин, полезная штука – это ночное зрение. Короче, будем все время держаться правой стороны. Если увидим тупик, развернемся на сто восемьдесят градусов.

Что интересно, мой хист незначительно поднялся. Получается, приспешница поблагодарила не только за зрение. А вообще. Что спас ее или подлечил.

Я уж и забыл, как это приятно, когда хист работает на знакомом тебе топливе. В последнее время окружающие меня «спасибами» не жаловали. Конечно, Алена дала мне лишь крохи промысла, но в текущем положении надо было довольствоваться всем, что предоставляет судьба.

– Ты откуда это знаешь? – решил я не заострять на произошедшем внимания.

– Принцип лабиринта. Сериалы надо смотреть.

И мы двинулись куда-то вперед. Точнее, моих сил хватало только на то, чтобы изредка опираться на левую ногу. Всю остальную работу делала Алена.

– Как думаешь, сколько времени прошло? – спросила она.

– Почти четыре часа, если верить телефону, – ответил я.

– Лео, наверное, уже привел помощь.

– Думаю, Великий Князь прибыл раньше, когда понял, куда я отправляюсь. У меня маячок в штанах. В смысле, хреновина такая остлеживающая.

– С каждым новым объяснением становится только хуже, – развеселилась на мгновение Алена. Но лишь на мгновение. – Судя по тому, что никто не торопится нас спасать…

Приспешница не закончила.

– Ты правильно уловила мысль. Надеяться ни на Лео, ни на Князя смысла нет. Они сюда не полезут. Придется как-то выбираться самим.

Я сказал это, даже не представляя, какими пророческими окажутся мои слова. Несколько раз мы действительно упирались в тупики, потом тоннель стал шире и вывел в небольшой грот, где сходились ходы. И где мы чуть не ослепли.

Нет, сюда не пробивался дневной свет – свечение шло от громадного белого минерала. Самого большого, который я видел в жизни.

– Осколок, – прошептал я сухими губами.

Даже побоялся сказать, что нам повезло. Вот он шанс выбраться отсюда. Вариант, как завалить Хтонь и выполнить поручение.

Запоздало до меня дошло, что же именно искал Великий Князь здесь. Да что там, Осколок и искал. Вспомнилось, что как только он увидел меня возле этой фиговины в Схроне, тут же поторопился облагодетельствовать зонтом.

Блин, так вот почему он прислал своих людей почти сразу, как я оказался возле пещеры! Это вообще многое объясняет.

Святослав собирает Осколки. Что интересно, мне по большому счету было даже плевать зачем. Главное, я сейчас с помощью этого сильного оружия смогу выжить. И черт с ними, с последствиями.

– Подтащи меня туда, – приказал я Алене.

– Ты уверен, Матвей? – спросила девушка. – Даже я чувствую…

– Силу. Понимаю, но это именно то, что сейчас нужно.

Вблизи обнаружилось, что помимо осколка тут много всякой всячины, излучающей хист. Видимо, Хтонь не вполне понимала, что это такое. Несъедобная фигня, внутри которой есть промысел. Короче, здесь вам, конечно, не схрон, но интересных вещиц тоже с избытком. Да, их бы немного отмыть, отчистить от крови…

Я протянул руку к Осколку и тут же отдернул ее, обжегшись. А мое внутреннее озеро и без того скудного хиста еще более обмелело.

Ну, конечно, Мироздание. Ты же не можешь позволить, чтобы мне когда-нибудь окончательно и бесповоротно повезло. Чтобы на меня упал нормальный рояль, на котором получится сыграть веселую симфонию. Нет, этот музыкальный инструмент в лучшем случае придавит.

От усталости, безысходности и отчаяния я… рассмеялся.

– Что не так? – не поняла моей реакции Алена.

– «Ни я, ни те, кто будут мне помогать, не возьмут ничего, что обнаружат в пещере», – процитировал я ей слова Великого Князя. – Это мой договор, который я не могу нарушить. Нет, может и могу с каким-нибудь штрафом по хисту, но явно не сейчас.

– И чего делать?

У меня не было ответа. Я смотрел на Осколок, который лежал вот тут, буквально у моих ног. И вместе с тем был невероятно далек. А душу жгла горькая обида.

– Ничего, идем дальше.

Вот как раз уходить оказалось сложно. Точно ты намыл огромный самородок золота, но неловким движением уронил его в бурную реку.

Моя жизнь вообще частенько любила позубоскалить на эту тему. Мол, вон, смотри чего есть, но я тебе это не дам! Вот только никогда прежде подобное не ощущалось столь болезненно.

Я боялся, что именно этой малости мне и не хватит. Как это часто бывает. Но видимо Вселенная решила, что на сегодня с меня довольно. Поэтому протянула подачку.

Как там писалось: «Вначале было слово?». Я был вынужден с этим согласиться. Правда, слово оказалось не вполне понятным и больше походило на междометие, которое кричал разгневанный мужик. Аккурат из дальнего коридора. Именно это я услышал прежде всего.

А потом различил уже знакомый шелест, издаваемый Хтонью. Только на этот раз звук был другим. Не таким, когда нечисть приближалась ко мне. Грохот заполнял коридоры, словно некто невероятно сильный лупил со всей дури в гонг.

– Там вроде драка? – удивилась Алена.

– Драка у пьяниц возле «Красного и Белого», там – битва.

И мы поспешили вперед. Точнее я всячески подгонял Алену, которая потела, фыркала, но продолжала тащить чемодан без ручки. Меня, то есть. Нет, беру все свои слова в отношении пустомели назад. Правильно говорят, что человек раскрывается в самые критические моменты. Митя с лешачихой бился, Гриша кинулся на кикимору, Алена… не бросила меня в темном коридоре, хотя ей явно этого хотелось, если судить по злому лицу.

Но несмотря на все невзгоды, мы выбрались из тоннеля в залу. Можно даже сказать почти вывалились, потому что выбрались в залу на высоте метров в пять. Хтони проще, она может залезть на любой уступ, нам же это дается куда сложнее. Правда, не хочу сказать, что мы горели желание поскорее спуститься вниз. Лично меня вполне устраивало то, как все складывается.

Хотя бы потому, что Хтонь жестко отхватывала. Несмотря на внушительные габариты. Эта длинная переваренная сосисина извивалась под градом ударов, тогда как здоровенный полуголый рубежник метался, будто укушенный бешеной собакой, и месил нечисть.

Даже теперь меня, соединенного хистом с Аленой, словно окунули в ледяную воду ужаса и паники. Хорошо, что ноги не работали нормально, а то я точно бы попытался сбежать. Что там творилось в голове у приспешницы – непонятно. Однако она продолжала весьма внимательно смотреть на происходящее с помощью моего рубежного зрения. Да что там, она прям конкретно залипла.

Как я понял, шоу внизу могло растянуться на часы. На рубежника по какой-то причине не действовала природная магия нечисти. Хотя чего это по какой-то? Лично я знал, почему так происходит. Хтонь же кроме своей психофизической активности больше ничем похвастаться не могла. Рубежник оказался слишком быстрый для нее. Хотя даже не так. Он был обуян такой яростью, что, наверное, и сам не представлял, где окажется в следующий момент.

Короче, поставили бы тут кресло, да принесли ведро попкорна, я бы еще остался, чтобы понаблюдать, как долго будет происходить подобное избиение. Но мне поскорее хотелось оказаться снаружи и вдохнуть свежего воздуха. Поэтому я осмотрелся и заметил еще не прибранные Хтонью рюкзак и оружие. То, что нужно!

– Посмотри, вон там, меч! – крикнул я рубежнику. – Мать твою. Меч! Меч!

Алена будто бы даже спросила, что я хочу. Словно не понимала ни слова. Однако я не обращал на нее внимания.

Я орал так, что грозил сорвать голос. И наконец сражающийся меня услышал. Он устремил свой взгляд в нужном направлении, а затем вихрем понесся к оружию. Нечисть даже не сразу поняла, почему ее перестали лупить.

А когда повернулась к обидчику, рубежник уже поднял перед собой меч.

Не скажу, что все прошло замечательно. Клинок вибрировал в руках воина, как бутылка у алкоголика после сильной пьянки. Почему? Все очень просто. Это был мой артефакт и полностью он подчинялся только одному человеку – своему хозяину. Который не умер, а вполне еще жив, пусть и слегка помят и отравлен.

Однако пришлось работать с тем, что было. Даже несмотря на тремор обеих конечностей, рубежник помчался навстречу нечисти. Точнее, они оба рванули друг к другу. Только с разной степенью успешности.

Меч с функцией перфоратора прошел сквозь «железную кожу» Хтони с невероятно приятным хрустом. Так восхитительно не хрустят даже чипсы с солью под пиво. Руки рубежника ходили ходуном, но он продолжал беспорядочно рубить нечисть. А в какой-то момент отбросил уже явно надоевшее ему оружие и стал рвать тело гигантской змеи-ящерицы на части.

Это продолжалось почти так же долго, как бесполезный кулачный бой, который нам пришлось смотреть прежде. Но ни у меня, ни у Алены не было ни духу, ни желания вмешиваться в это побоище. Только когда рубежник поднялся над истерзанной тушей нечисти, измазанный ее кровью, и заорал так, что дрогнули своды пещеры, я улыбнулся.

– Кто это?! – спросила Алена.

Я повернулся к ней. В глазах приспешницы читалась масса эмоций. И я даже не сразу понял, какие из них преобладали. Будто бы она одновременно испугалась того рубежника внизу, но вместе с тем восхищалась его отвагой.

– Это мой друг. Анфалар из Фекоя, по прозвищу Безумный.

Глава 5

Анфалар подскочил ко мне, стиснув в могучих объятиях. Он даже не сразу обратил внимание на Алену, руку которой я благополучно разжал из-за грубых обжимашек Безумца.

Наконец спустя несколько долгих и мучительных секунд, рубежник перестал испытывать на прочность мои кости. Он чуть отстранился, продолжая держать меня за плечи, и серьезно произнес.

– Матвей, брат за брата…

Я покраснел от пяток до макушки. Пошутил, блин, на свою голову. Он теперь каждый раз это вспоминать будет? Но делать нечего, пришлось отвечать:

– За основу взято, Анфалар.

– Чертовски рад видеть тебя в добром здравии.

Вот это он погорячился. И не только на словах. Потому что рубежник тут же отпустил меня, и я благополучно грохнулся. Ноги по-прежнему выполняли декоративную роль.

– Матвей, ты где? – услышал я голос девушки. – Ты упал, что ли?

Вслед за вопросами я почувствовал, как меня ощупывают крепкие руки Алены. Ну да, наш союз прервался и теперь приспешница вновь стала самым обычным человеком. С другой стороны – как обычным? Почти суперженщиной. Меня она подняла на ноги и взвалила себе на плечи без всяких усилий.

А затем вытащила свой телефон и включила фонарик. Никогда не думал, что эта функция в современных смартфонах будет так популярна. Что интересно, приспешница посветила не на меня, а на рубежника.

– Матвей, че это за друг у тебя такой. Судя по махачу, он местный аналог Чака Норриса.

– Я не Чака Норриса, я Анфалар, сын Карфанара, первый защитник крепости Фекой.

Мне показалось или мой изнаночный кореш на мгновение… смутился? И явно хотел преподнести себя с лучшей стороны. Это ладно, он говорил на моем языке! Чего тогда не сообщил об этом в нашу первую встречу?

– Кто ты, воинствующая дева? – будто бы забыл про меня Анфалар.

– Я Алена, дочь Елены, носильщица этого недотепы.

– Алена, субординация! – напомнил я.

– Простите пожалуйста. И, Анфалар, на будущее. В присутствии девушки лучше говорить на знакомом ей языке. А тот тут бурчали что-то, как два таджика.

Непонятно, про какое там будущее говорит Алена, но Безумец кивнул и даже слегка поклонился. Мол, принято, так и будем действовать.

– Я не знал, что ты говоришь на нашем, на русском.

– Немного говорить, – кивнул Анфалар, манерой разговора теперь действительно напоминая мне какого-нибудь выходца из Средней Азии. – Язык сложный.

– Как ты здесь оказался?

– Брат за брата, – повторил фекоец.

– За основу взято, – поддакнула Алена

Чем произвела на изнаночного рубежника серьезное впечатление. Он опять поклонился Алене.

– Мы давать клятвы... Мы смешать кровь... Я чувствовать твой боль… страдать, что ты мучиться. Но ничем не мочь помочь.

Очевидно, что наш язык давался Анфалару с трудом. Ни о какой грамматике там речь не шла. И мне, сказать по-правде, было очень жаль моего товарища. Поэтому я махнул ему, чтобы он остановился и взял Алену за руку, соединяя хисты.

– Можешь говорить нормально, – сказал я на его родном языке. – Только давайте спустимся вниз.

Не знаю, дошло ли до Безумца, что я сделал. Но он радостно поглядел сначала на меня, затем на Алену, которая выключила фонарик, и опять кивнул. Когда с помощью Анфалара, мы спустились с верхотуры тоннеля, рубежник сказал все то же самое, но уже нормальным языком.

– Я понял тот ужас, который ты испытал. А потом ощутил, что твоей жизни угрожает настоящая опасность, сравнимая со смертью. И пришел.

– Как пришел?

Анфалар поглядел так, словно это меня называли Безумец.

– Проскользил по Скугге до ближайшего к тебе чура, заплатил и выбрался сюда. Жаль, что в этом мире нельзя скользить. Пришлось бежать. Мимо множества закрытых железных повозок, в которых ездят людей. Не помню, как они называются.

Ближайшая обитель чуров была, скорее всего, в Питере. Представляю это действо – здоровенный полуголый мужик ломится вдоль шоссе. Причем, учитывая нашу рубежную прыть, бежит, как чемпион мира по легкой атлетике.

– Правда, я не думал, что вас пленил… шушука.

При последнем слове Анфалар рассмеялся. И я даже понял почему. Дословно «шушука» переводилась на мой язык как «смешная крохотная земплеройка». Нет, я понимаю, что у меня извращенное чувство юмора. Но мне что-то было не особо весело. Да и крохотной эту нечисть можно назвать с большой с натяжкой. Вот и Анфалар подтвердил:

– У нас шушуки никогда такими большими не вырастают. С ними может справиться даже ребенок.

Угу. Из разряда – конопля тоже дерево, просто ему не дают вырасти. А тут Хтонь, уж извините, разгулялась. Мне это название, кстати, нравилось намного больше. Потому что «тебя чуть не убила Хтонь» – звучит круто. А «ты едва не стал жертвой Шушуки» – как пародия на какой-то дешевый боевик.

– Почему на тебя не действует ее магия?

Спросил, хотя и так знал ответ.

– Магия? Матвей, ты меня веселишь. С помощью нее она может лишь напугать мелких насекомых или обычный детей.

– На Скугге, если в тебе течет один с ней промысел. Хист Изнанки, – кивнул я. – Стынь был прав. Именно поэтому я пробыл первый раз в пещере так долго. А вот тут эта Шушука, знаешь ли, стала почти имбой.

– Кем? – не понял Анфалар.

– Несбалансированным сильным персонажем, – вмешалась Алена. – Ты в игры не рубишься, что ли?

– Боюсь, в их мире нет компьютеров и консолей.

– Фига. И как они живут? У вас есть какое-нибудь хобби?

– Что такое свободное «занятие, которое приносит тебе удовольствие»? Помимо охраны крепости, помощи старикам, ремонта укреплений и готовки, мы стараемся все время жить так, чтобы жизнь приносила нам удовольствие. Смотрим на языки пламени костра, слушаем истории о старом мире, поем песни, состязаемся в бою…

Я даже не думал, что Анфалар может настолько петь соловьем. В моем сознании Безумец был чуть грубоватым и немногословным рубежником. И вот же как раскрылся. Да и Алена слушала его, уронив челюсть в район груди.

– Обыкновенно проводят время, – пожал плечами я, решив обрубить состязание в красноречии Безумца. Мысли были заняты не бытом Скугги.

Собственно, самое главное мы выяснили. Но меня интересовал один момент. Очень уж я не хотел отдавать Великому Князю Осколок. Во-первых, этот муд… рый правитель ничего не сделал, чтобы его заслужить. Во-вторых, мне Осколок больше пригодится. В-третьих… да чего я слова подбираю? Святослав мудак. Вот вам и в-третьих, и в-четвертых, и в-пятых.

Проблема была в самой клятве. Если я скажу Анфалару: «Дорогой дружочек-пирожочек, не хочешь пройти дальше по коридору и забрать Осколок?», то хрен чего получится. Такое поведение невидимая система сочтет как сговор двух и более лиц. Надо импровизировать.

– Анфалар, а ты не хочешь прогуляться по пещере?

– Нет, Матвей. Я же примчался сюда не для того, чтобы рыскать под землей. Главного я добился – спас своего брата. Ведь брат за брата.

– Да блин, за основу взято, понимаю. Но вдруг здесь может найтись что-нибудь интересное.

Мне казалось, что я хожу по офигеть какому тонкому льду. Не хватало еще начать незаметно кивать головой себе за спину.

– Лазить по норам шушуки? – рассмеялся рубежник. – Нет, спасибо. Чего тут может быть интересного?

– Да блин…

Нет, дело не в том, что Анфалар тупой. Он был кровь от крови своего мира. Простой и незамысловатый, как «Москвич-412». Возможно, именно по этой причине мне так нравилась Скугга, а изнаночники так не любили мой родной мир. Здесь среди рубежников царили подлость и коварство, там во главу угла ставили силу и доблесть.

Стоило вспомнить про подлость, как она явилась во плоти. Сначала послышался топот десятков ног, а затем в залу ввалился Великий Князь, окруженный ближней дружиной.

Кстати, я первый раз видел вооруженных ратников. Причем, вооруженных без дураков. Почти у каждого либо зачарованная кольчуга, либо нагрудник. Помимо тесаков, мечей, топоров, копий, на поясе виднелись пистолеты. Порой весьма раритетные, даже не нарезные. Но все же приятно видеть, что пусть и медленно, но технический прогресс начал доходить и до рубежников. Будь князь мне симпатичен, я бы рассказал ему про пистолеты-пулеметы и прочие ништяки.

Забавно, что несмотря на весь этот внушительный арсенал, никто из них не смог убить Хтонь. А я смог. Ну ладно, ладно, Анфалар смог. Но он же почти мой брат, а брат за брата… тьфу, все, теперь окончательно заело.

Святослав в окружении кощеев и крона (Башка был единственным ведуном среди всех) брезгливо поглядел на то, что осталось от некогда грозного создания. Держу пари, Великий Князь едва ли хотел вообще спускаться сюда. Но жадность взяла верх. Еще бы, вдруг ведун найдет способ как-нибудь умыкнуть Осколок. А дай он мне чуть побольше времени, так бы и произошло.

Брезгливость во взгляде Великого Князя довольно скоро сменилась страхом. Он торопливо пробежал по мне взглядом, потом недовольно поглядел на Анфалара. И казалось, попытался силой мысли вывернуть его карманы.

Что удивительно, ничего не ускользнуло от внимания Святослава Жадного. Я решил про себя, что отныне буду звать его именно так. Можно даже посоветовать сменить ему фамилию.

– Меч, рюкзак, – указал он одному из кощеев и тот поспешил за моим артефактами! А после Святослав обратился ко мне. – Значит, этот изнаночник убил Хтонь?

– Да. И Ваше Величество, – ответил я и тут же указал на артефакты, к которым ломанулся дружинник. – Там мои вещи!

Увлеченный тем, что Великий Князь мало того, что присваивал потенциальный лут, так еще и собирался отжать мое, я не сразу понял, к чему клонит Святослав.

– Значит, фактически ты не выполнил договор.

Тут меня как током ударило. Ладно, забрал ты один Осколок, а мне подсунул зонт. Сейчас заберешь второй. Но я вообще-то здесь жизнью рисковал!

– Нет, Ваше Величество, – я улыбнулся, стараясь не сказать ничего, что могло ухудшить мое положение. – Договор был, что я избавлю пещеру от Хтони. Каким образом или с помощью кого – уже не важно. После тщательного анализа ситуации я решил прибегнуть к помощи моего друга из Скугги – Анфалара.

Безумец при упоминании своего имени кивнул. Мол, так все и было. Объяснение прошло в целом великолепно, если бы Алена не хмыкнула на словосочетании «тщательный анализ ситуации». Правда, тут же спохватилась и продолжила выступать в роли молчаливого костыля.

Ну да, с виду могло показаться, что это все что угодно, только не крутой план. В принципе, именно так оно и обстояло. Но разве надо Великому Князю знать все нюансы? Вот и я думал, что нет.

Больше того, Святослав хмуро глянул на Башку, а тот торопливо склонился к государю и что-то зашептал ему на ухо. Великий Князь неодобрительно хмурился. Марат явно говорил не то, что хотел услышать этот жадный засранец.

Нет, я все понимаю, тяжело расставаться с нужными вещами. Но ты неделю назад о дневниках Морового даже не знал. Но раз надо Бедовому, надо и Святославу!

– Хорошо, – сквозь губу бросил мне Великий Князь. – Договор можно признать состоявшимся.

С таким видом кидают кость сидящей на цепи собаке. Лишь бы перестала рычать.

– Мои артефакты, – указал я на меч и рюкзак, которые уже тащил кощей.

– Прости, Матвей, но на них не написано, что они твои. Это вполне могут быть вещи убитых здесь рубежников или людей.

– Ага, только я могу сказать, что в рюкзаке, а меч и вовсе завязан на мне. Вон, как его колбасит в руках вашего ратника. К тому же, вы же знаете, что я не могу ничего взять из этой пещеры. Договор сразу накажет меня.

Последние слова я будто бы сказал зря. Потому что взгляд Великого Князя вспыхнул каким-то дьявольским огнем, норовя сжечь меня до тла. А я думал, что это Хтонь внушает истинный ужас.

– Где он?!

– Сначала распорядитесь, чтобы мне вернули мои вещи, – сказал я спокойно, хотя хотелось куда-нибудь удрать.

Благо, как говорилось в одном черном анекдоте: нет ножек – нет мультиков. Поэтому я вынужден был находиться здесь, вися на плече Алены.

Я не психолог с кучей всяких пройденных тренингов, однако в людях немного разбираюсь. Вот Великий Князь, к примеру, был готов сейчас сожрать меня с говном. А я мало того, что не падал ниц, так еще ставил условия. И продолжал ставить!

– И мы договаривались на записи. Их я тоже не вижу.

– Где?! – Святослав взял меня за грудки и чуть приподнял.

В принципе, это было несложно. Он выше меня, сильнее (и по хисту, и вообще). Вот только Великий Князь проявил свою несдержанность зря. Я бы проглотил подобное поведение. Про Алену и говорить не приходится. Однако тут стоял рубежник без страха и упрека, который не одобрил такие действия.

Можно сказать, что он даже не сделал ничего особенного. Просто резко ударил по рукам и оттолкнул Святослава. Тот отпустил меня и повалился на задницу. К слову сказать, я тоже. Алена решила, что ничего страшного, если она меня не поймает.

А вот то, что случилось затем, мне совсем не понравилось. Потому что дружина Князя ощерилась оружием и в одно мгновение окружила Анфалара.

– Я законный правитель этих земель! – поднялся на ноги Святослав.

– Ты плохой правитель, если позволять поднимать рука на слабый после бой рубежник. И он не сказал тебе ничего дурной!

– Стойте, Ваше Величество! – решил вмешаться я, понимая, что дальнейшее развитие диалога ни к чему хорошему не приведет. – Он чужемирец, он не знает наших законов и кто вы. Он мой друг и просто защищал меня. Подумайте, что скажут рубежники!

Я сыпал вообще все, что только приходило в голову. К примеру, что Великому Князю до того, что будет бурчать кто-то из его подданных? Если он и в дальнейшем станет вести себя подобным образом, то умрет точно не во сне почтенным старцем.

Однако на мгновение Великий Князь замер. И этого хватило, чтобы Марат вновь прильнул к уху своего господина. У меня, как всегда некстати, в голове возникла веселая мысль, что Башку можно звать наушником. Но я ее торопливо отогнал – вот совсем не время и не место хохотать. Сейчас Анфалара в овощной салат покрошат, а затем и меня. Потому что я точно попытаюсь вмешаться. Даже в текущем полугоризонтальном положении. Нож, к примеру, все еще на поясе.

Я не знаю, что там говорил Марат. И вообще, каким даром убеждения серый кардинал обладал. Судя по лицу Великого Князя, он сказал Святославу чуть ли не оскорбления. Однако Святослав не торопился проявить свой гнев. Наконец правитель поднял руку, давая понять Башке, что его подсказки больше не нужны. И заговорил сам.

– Кто ты?!

– Анфалар, сын Карфанара, первый защитник крепость Фекой.

– Фекой? Не слышал. Ты поднял руку на Великого Князя Новгородского Княжества Святослава Никитинского, пятого своего имени. В другое время я бы, не задумываясь, казнил тебя. Но учитывая, что ты чужемирец, не знаешь наших законов и помог моему подданному… Я просто изгоняю тебя. В течение двадцати четырех часов ты должен покинуть мое княжество и никогда более не возвращаться. Что до тебя…

Святослав перевел взгляд на меня. Учитывая, что я до сих пор находился на земле, и ни одна собака не собиралась меня поднимать, чувствовал я себя, как последний земляной червь.

– Ты честно выполнил свою часть договора, я выполню свою. Ты можешь забирать эти артефакты и уходить домой. Скоро я пришлю человека с записями Морового. Теперь…

Я по гневному лицу князя видел, что он сделал невероятное усилие над собой, чтобы произнести, что собирался:

– Не заметил ли ты в этой пещере чего-то ценного.

Не знаю, как прошлый Матвей Зорин, но нынешний точно эволюционировал. Потому что не стал язвить или лезть в бутылку. А просто кивнул.

– Верхний тоннель, – указал я место, откуда мы прибыли. – В конце него куча всякого барахла, поверх которого лежит Осколок.

Великий Князь даже не счел нужным поблагодарить. Не то чтобы я очень сильно зависел от его спасибо. Но копеечка к копеечке, глядишь, и рубль собрать можно. Короче говоря, это как минимум невоспитанно.

Так или иначе, но Святослав рванул в тоннель, как гончая, почуявшая дичь. Его охрана, к которой после простого силового приема уже были определенные вопросы, опять сплоховала. Видимо, расслабились ребята за годы мирной жизни. В общем, они бросились за своим объектом, секунды через две. В зале остался лишь Башка, который с интересом рассматривал Анфалара. Скорее всего, впервые видел иномирца.

– Марат, в общем, спасибо, – сказал я.

Не то, чтобы я резко решил стать его другом. Мне кажется, мы в принципе не с того начали и даже стопка «мировой» едва ли что исправит. Первое впечатление можно произвести лишь один раз. Но что болтовня Башки спасла нам жизнь – факт.

– Я сделал это не ради тебя, – чуть поморщившись, ответил тот. Видимо, он явно не испытывал большого удовольствия от общения со мной. – Иногда гневливость Князя играет с ним дурную шутку. А проблемы сейчас никому не нужны.

Он замолчал, потому что из тоннеля донесся радостный вопль. Быстро Святослав бегает. Его бы с такими навыками за пивом отправлять без пяти одиннадцать.

– Будет лучше, если вас здесь не окажется, когда Великий Князь вернется, – сказал Марат. – Леопольд снаружи. И, Матвей, позже к тебе заедет человек, передаст записи Морового и с тобой заполнит отчет о произошедшем.

Я кивнул. Почему-то у меня не возникло желания спорить. Да и со словами Башки, что надо сваливать, я был согласен более чем полностью.

– Так, голуби мои сизокрылые, погнали отсюда. Точнее, берите меня и выносите.

Глава 6

Леопольд действительно вышел встречать нас. Более того, бросился навстречу и подхватил инвалида Хтоньской войны, сразу поняв, что не случайно меня поддерживают изнаночник и приспешница. Что интересно, Лео с Анфаларом быстро нашли общий язык, хотя вроде толком и не разговаривали. Устраивая меня поудобнее на заднем сиденье, они познакомились. А после Безумец и вовсе уселся спереди.

Не за рулем, конечно. Хватало и того, что он притих и не вымолвил ни слова, как только мы тронулись. Лишь вцепился двумя руками в ручку двери. Вот тебе и храбрый воин Скугги.

Лео, кстати, молодец. Не потому, что проявил участие в моей судьбе. Даже сейчас он старался не наседать с расспросами, что же произошло. Поэтому я вкратце рассказал сам. А что? Все равно скоро все будут об этом говорить. Пусть хоть получит информацию из первых рук.

– А мы куда едем? – спросил я, понимая, что телохранитель направился куда-то в другую сторону.

– Так через Западный диаметр придется ехать. На Приморском шоссе две аварии, все движение встало. Там даже новостные каналы прилетели. Какая-то шишка из Смольного на «Лексусе» в ограждение влетела, собрала еще несколько машин. Только что по радио передавали. Там слышно, что он под чем-то. Щас включу – говорит, видел полуголого мужика, который по обочине на полном ходу его обогнал. Вот он и отвлекся…

Лео вдруг осекся, переведя взгляд на пригнувшегося в кресле Анфалара. Угу, я тоже понял, что водитель не так уж и невменяем. С другой стороны, надо на дорогу смотреть, а не на голых мужиков на обочине.

– Глава думского комитета по этике и культурному общению Идинак Иван Иванович так прокомментировал произошедшее, – в полной тишине вешало радио. – Цитирую: «Давно пора всех этих вообще, ну, и других, того самого, проверить. Они же трезвые не ездят. Я знаю, о чем говорю». Конец цитаты. По словам генерального прокурора страны, он взял дело на личный контроль.

Да уж, подставили мужика ни за что. Интересно, кстати, почему рубежная сила не прикрыла Безумца? Потому что у него хист иномирный? Или он попросту не считал это необходимостью? Вот живет себе человек, честно и спокойно работает в правительстве на благо родного города, на последние деньги покупает «Лексус» – и тут вдруг такое.

Лео выключил радио, но покой не наступил. Алена принялась дергать меня за рукав и терзать разными глупыми вопросами: «Почему у него глаза черные?», «А чего у него столько шрамов?», «Ты его хорошо знаешь?», «Что значит первый защитник крепости Фекой?».

Меня интересовало другое. Во-первых, как скоро привезут записи? Что там с моим восстановлением? Ну и на сладкое я оставил вопрос: «На фига Великому Князю Осколки?».

– Прости, Анфалар, что так получилось, – сказал я. – Я снимаю с тебя обет приходить ко мне на помощь каждый раз, когда я в опасности.

– Брат за брата… – на мгновение тот даже оторвался от дверной ручки.

– За основу взято, я в курсе. Но я не могу позволить рисковать тебе своей жизнью.

– Шушука не могла причинить мне вред, Матвей, – успокаивающе ответил тот.

– Я не про нее. А про Князя. Этот мог, поверь мне. Можно сказать, что все еще хорошо закончилось. Хотя запрет на посещение Новгородского княжества едва ли можно посчитать удачным завершением путешествия.

– Со Страланом постоянно так, – вздохнул Безумец. – У вас очень странный мир и порядки. Я всегда попадаю в какие-то неприятности. Потому почти и перестал ходить сюда. Но не только ты причина моего посещения Стралана. Я вынужден был сообщить, что моему другу нужна помощь. Тогда Форсварар поручил мне одно дело.

– Дело?! – искренне удивился я. – Какое?

– Да ничего особенного. Мы сейчас восстанавливаем Фекой, поэтому нам нужны камень, дерево, многие товары. Их можно купить в соседних городах. Но для этого необходимо лунное серебро. Вот Форсварар и попросил продать кое-что.

– Вы можете там по-русски разговаривать?! – возмутилась Алена.

По ее виду было понятно, что она долго терпела и наконец не сдержалась. Правда, добилась приспешница ровно обратного результата. Мы совсем замолчали.

Надо же, Форсварар поручил Анфалару дело в моем мире? Сказать, что был удивлен – ничего не сказать. А я ведь, на минуточку, многое повидал. Я точно расспрошу об этом подробнее чуть чуть позже.

– Матвей, куда мы ехать? – наконец спросил Анфалар.

– Ко мне домой. У нас есть двадцать четыре часа. Будь я чуть помоложе, а ты чуть менее безумнее и горячее, я бы предложил тебе пройтись по злачным местам Петербурга. Так называется город, где мы сейчас находимся. Но я боюсь, что мы можем натворить дел и к изгнанию добавится еще пара статей. Так что просто посидим дома, вкусно покушаем, хорошо выпьем.

Анфалар кивнул, явно не собираясь спорить. Лишь продолжал удивленно пялиться в окно.

– Никогда не быть такой большой город. Высокий дома. Много повозки.

Думаю, в этом он очень близок по духу с Митей. Тот тоже любил рассматривать пейзажи Питера. Да и не только. Лесному черту и по Выборгу покататься за радость. Это Григорий у нас включал столичного жителя, который устал общаться с провинциалами.

Как там нечисть? Поди, волнуется, переживает? Места себе не находит?

Когда мы подъехали к подъезду. Простите, парадной, я, наверное, ниакогда не запомню. Суть в том, что я увидел, как из открытого окна вылетает человек. Даже открыл рот, чтобы закричать, но тут же человек под громкие улюлюканья, выпрямил крылья, сделал круг и вернулся. Ждут, значит? Волнуются? Я их поубиваю.

– Анфалар, вы донесете Матвея до двери, он покажет, куда надо, хорошо? – улыбнулась Алена изнаночнику. – Я пока побегу, порядок наведу. У нас там слегка неприбрано.

– Да, позаботься о мусоре, пожалуйста! – крикнул я вслед. – Задай ему хорошенько. Ни в чем себя не ограничивай!

Анфалар взял меня на руки, и мы втроем стали подниматься.

– У тебя хорошая женщина. Крепкая, с широкими бедрами, она может родить много сильных сыновей.

Я даже закашлялся. Лео, не знающий языка, на котором говорил Безумец, с недоумением поглядел на меня.

– Она не моя женщина. Она моя приспешница, помощница по-другому. Взять ее под свое крыло, был единственный вариант спасти. Она пустомеля.

– Кто?

Я задумался. Хотел было сказать «человек с очень редким, почти не проявленным хистом, но вместо этого произнес:

– Пустынница.

Опять хист выполнил автоматическую автозаменую

– О, тебе повезло вдвойне, брат. Каждый рубежник желает, чтобы у него в хозяйстве была пустынница.

– С чего это?

– У них невиданная власть над нечистью. Такой не обладают рубежники.

И Анфалар оказался прав. Потому что возле открытой настежь двери в квартиру нас уже ждала выстроившаяся по струнке с самым виноватым видом нечисть. И все, абсолютно все, в стельку пьяные.

– Хозяин… – протянул Гриша. Хотел сказать еще что-то, но сам себе нахмурился и замотал головой.

– Дяденька, очень рады…

Митьку тоже не хватило на целую фразу. Поэтому оставалось догадываться, чему там они были рады. Лишь сирин сверкала красноречием. Она раскинула руки и сделала шаг ко мне.

– Матвеюшка, я тебя так люблю!

Тут она споткнулась, растянувшись на полу. Ее кинулись поднимать Митя с Гришей. Но, по причине повышенного атмосферного давления и магнитных бурь, едва сами не грохнулись. А сирин продолжала вещать:

– Они мне сказали, что ты того. Я так расстроилась. Вот они и предложили выпить за помин души. А я че-то так напилась.

– Не за помин души, – замахал рукой Гриша. – А за его грешную душу.

– Хитрит, рыжий, – улыбнулась сирин, обнажив свои мелкие острые зубки. – Постоянно врешь. Но все равно веселый. А этот красивый, но молчаливый.

Митя от такого комплимента зарделся.

– Все в ванную и умываться, – скомандовала Алена. Правда, Гришу остановила. – А ты чтобы быстро приходил в себя. Матвея Хтонь отравила, у него ноги отказали.

Приспешница за недолгое время поняла, какую роль у нас кто выполняет. Я редко видел беса виноватым. Хотя нет, вру – никогда не видел. Но именно сейчас в его глазах промелькнуло нечто подобное. Он торопливо закивал и даже открыл рот, чтобы оправдаться. Но ничего членораздельного произнести не смог.

– Иди уже, – толкнула его Алена. – Анфалар, Матвея, наверное, лучше в гостиную. А я вам могу пока что-нибудь приготовить.

– Вот уж хрен, – вмешался я. – Анфалар, неси меня вон туда, на кухню. Места там много, сидеть я могу. Лучше пока выпьем и поболтаем. У меня к тебе есть пара вопросов. Алена, плесни нам что-нибудь своего, легонького.

Приспешница даже спорить не стала. Когда мы очутились на кухне, она вытащила бутылку игристого, довольно легко открыла ее и разлила нам по фужерам. Кстати, тоже любопытная деталь. Когда я въезжал в квартиру, то мог поклясться, что здесь были лишь чайные бокалы да пара пивных кружек. И вот же, поглядите – фужеры.

На этом Алена не остановилась. Она довольно ловко и быстро настрогала купленную подкопченую вырезку из говядины, украсив ее сверху моцареллой, помидорами и зеленью. А затем слегка сбрызнула оливковым маслом. Блин, вроде так просто, но до чего же офигенно. Вот и Анфалар оценил.

– Это вкусно больше всего, что я ел, – сказал он на ломаном русском.

– Даже вкуснее плова?

– Это другой вкус, – не растерялся Анфалар, – Этот не для того, чтобы много есть. Есть и наслаждаться. И напиток очень странный, но интересный. Он шипучий и словно взрывается в голове.

– Приятно видеть человека, который понимает толк в еде. Матвею лишь бы в топку все закинуть.

– Алена, субординация! – напомнил я.

– Ладно, молчу. Я вам сейчас еще на скорую руку минестроне приготовлю.

В моем мире (даже не рубежном) словосочетания «на скорую руку» и «минестроне» не стояли в одном предложении. Сказать по правде, я вообще вроде бы минестроне не ел сроду. Это что-то с рыбой?

В чем большой плюс, после исполнения своего приспешнического долга, Алена сделала вид, что ее нет. Даже не стала ругаться, когда мы заговорили с Анфаларом на его родном языке. Знай себе вертелась возле плиты, лишь изредка поглядывая на изнаночника.

А я тем временем пытал Безумца на предмет крона. Ну и Лихо, само собой. И услышанное меня одновременно радовало и огорчало.

По словам Анфалара, с тех пор как я отдал Юнию, твари перестали доходить до крепости. Фекойцы настолько осмелели, что даже отправили две группы охотников всего лишь с парой рубежников в Песчаные отмели. И те вернулись с отменной добычей. Собиратели все дальше уходили в чащу Мертвого леса, принося дрова, ягоды и, конечно же, крестсеж. В общем, жизнь стала налаживаться.

И от этого я чувствовал себя не очень хорошо. Получается, я собирался поставить благо отдельного существа выше целой крепости. Ведь что будет, если наш план удастся? Едва ли соседство со Стынем понравится Фекою. А что станет, если попытка убийства провалится? Думаю, твердыне точно достанется от гнева Созидателя.

Но противнее всего, что сделать я ничего не мог. Я уже выбрал для себя решение. Может быть не совсем правильное, но я знал, что точно его не поменяю. Что не мешало мне рефлексировать.

А вот про «дело» Анфалар говорить отказывался. Все, что у него получилось выпытать, – Безумец договорился о встрече с головой чуров. Я сначала нафантазировал, что явится отдельная башка, как в песне «КиШа», с которой придется разговаривать. Но потом Анфалар объяснил, что это вроде местного старосты. Он занимается «исключительными соглашениями».

Для меня это вообще стало откровением. Не только то, что у чуров есть голова. А что нечисть имеет какие-то торговые отношения с рубежниками помимо проходов в другие миры. Мне даже показалось, что будь мы наедине, Анфалар точно бы сказал, что задумал. Но наличие приспешницы, пусть мы и говорили на другом языке, останавливало Безумца.

Зато за беседой мы дождались минестроне. И я промахнулся, с рыбой здесь ничего не было связано. Им оказался какой-то красный суп из овощей с макаронами. Но чего не отнять – вкусный. Анфалар вообще делал вид, что сейчас лишится чувств. То ли правда ему так понравилось, то ли он хотел сделать приятное Алене.

Именно на этом моменте меня прервал бес. С мокрыми приглаженными волосами, все еще покачивающийся, но явно чуть протрезвевший. Судя по внешнему виду, сирин с чертом его с часок поливали холодной водой.

Меня благополучно отнесли в гостиную, после чего бес уселся на грудь и стал пыжиться. Так, что я даже испугался. Как бы не стать сюжетом для какого-нибудь запрещенного фильма с копрофилией. Но нет, постепенно я стал чувствовать себя если не лучше, то наполненней. Хист медленно поднимался по телу.

К слову, я никогда не видел, как это работает. Восполнением промысла Гриша занимался исключительно по ночам, когда я сплю. Изредка доводилось просыпаться от тяжести в груди, и бес тут же спрыгивал прочь. Всегда недовольно бурча.

Что сказать, забавно, очень забавно. Но силы у меня прибавлялись буквально на глазах. Правда, ноги по-прежнему не слушались. Что Григорий заметил.

– Чего смотришь, хозяин? Выдавливай из себя эту заразу.

И я тоже стал напрягаться. Хорошо, что в этот момент никто не вошел в гостиную. Потому что зрелище мы представляли презабавное. Тужащийся бес на моей груди со взбухшими венам на висках и постанывающий рубежник. К слову, вспотели мы от потуг практически одинаково, хотя нынешняя погода к этому не располагала.

Наконец бес сполз на пол.

– Пока хватит, хозяин. Тяжело, будто всю ночь пил, а с утра человеком пытаешься быть. Истратился ты почем зря.

– Есть такое. Спасибо, Гриша, и так уже хорошо.

Я поднялся на ноги и прошелся к окну. Как же здорово ходить! Хиста было немного, около трети. Но по сравнению с тем количеством, с которым я выбрался из пещеры, – это целое состояние.

Еще я понял, что мы закончили невероятно вовремя, потому что в дверь позвонили.

– Я сам, – крикнул я, проходя мимо кухню.

Впрочем, зря. Алена с Анфаларом даже не дернулись, попивая шампанское. Я только теперь заметил, что изнаночник до сих пор обнажен по пояс. Я как-то даже раньше не обращал на это внимания. Надо будет его чем-то прикрыть. Хотя Алене вот очень нравилось. Необходимо научить Анфалара паре фраз при общении со страланскими женщинами. Например: «Извини, но мои глаза выше» или «Не люблю, когда меня воспринимаю как кусок мяса».

За дверью оказался кощей. Тот самый, с не очень пропорциональным лицом, как грубо выразилась приспешница. Судя по папке, точно такой же, как и в прошлый раз, только намного толще, он принес мне обещанное.

– Представая гостем сего дома, я, Олег Исаев, сын Захара, приветствую тебя, благородный брат. Я пришел сюда с чистым помыслами и не тая зла. И обещаю не злоумышлять зла против хозяев сего дома, их детей, домочадцев, существ и скота.

Было видно, что меньше всего кощей считает меня благородным братом. Но из песни слов не выкинешь. Он человек подневольный и нес службу. Поэтому я не стал издеваться над гостем.

– Представая хозяином сего дома, я, Матвей Зорин, приветствую благородного брата. Если ты пришел сюда с чистыми помыслами и не тая зла, то не потерпишь вреда для себя, не будешь уязвлен в промысле и знаниях.

Кощей вошел внутрь, на мгновение смешавшись. Я указал жестом в сторону гостиной. Небольшая заминка произошла лишь когда Олег ака Непропорциональное лицо проходил мимо кухни и пересекся взглядом с Анфаларом. Изнаночник даже от разговора отвлекся и поднялся на ноги.

– Все в порядке, это ко мне. Сидите, сидите. Олег, может, вам налить чего-нибудь, шампанского, чаю?

– Я хотел бы поскорее покончить со всем этим, – хмуро отозвался кощей.

Честно, уважаю. Не стал корчить из себя непонятно что. В гостиной я наконец развязал тесемки переданной пухлой папки и стал смотреть на множество разрозненных листков, каких-то формул, странных закорючек. Не знаю, что я хотел увидеть. Может нечто вроде названия «Схема создания пространственного артефакта, с помощью которого можно переносить существ в другие миры»?

Как бы в подтверждение тезиса, что «у каждого гениального человека ужасный почерк», я мало что мог разобрать из записей, оставленных Моровым-старшим. Да и Олег Захарыч не дал мне вдоволь «понаслаждаться» наследием артефактора.

– Отчет, – сухо сказал он, доставая еще одну папку со Слова.

Нет, у них однозначно их там на десять лет вперед заготовлено. Внутри папки оказались пустые листы и ручка. Кощей взял последнюю и устало посмотрел на меня. Его взгляд будто говорил: «Не для этого дерьма я стал рубежником». С чем я был полностью согласен. Посылать на такое плевое дело целого кощея – как-то расточительно. С другой стороны, Великий Князь действительно передавал ценные записи. Да и, может, искренне доверял Олегу.

– Пишем, да? Короче, лес шумел в предвкушении наступающей осени, – не удержался я. – Деревья стали наряжаться в багряные одежды…

Выдержке кощея можно было лишь позавидовать. Он сидел с тем же невозмутимым выражением непропорционального лица, ожидая сути. Фу, какой скучный.

– Короче, я по наводке суккубы, соединил свой хист с хистом пусотомели и спустился в пещеру.

Вот теперь шарик ручки проворно заскрипел по бумаге. Олег писал быстро – любой секретарь позавидует. И что интересно, вообще не переспрашивал. Если честно, я переживал, что этот отчет займет кучу времени. Как и любая бюрократическая процедура. Но нет, мы уложились минут в двадцать. После чего кощей протянул мне ручку для подписи, и я небрежно оставил свой автограф.

Правда, Олега это не устроило. Он покачал головой и добавил:

– С хистом.

Только теперь я обратил внимание, что бумага зачарованная. Вон оно че, интересно. Пришлось тщательно перечитывать. Одно дело – просто поставить закорючку, а другое – подписаться хистом. Если бы подобная возможность была у всех, кто посещает банки, никто бы не попадался на уловки с «мелким шрифтом».

После всех процедур Олег откланялся. На самом деле просто едва заметно кивнул, решив, что для прощания этого хватит и ушел. Идеальный собеседник, как по мне.

Удивительное дело. Еще не вечер, а я на своих ногах, в неплохом настроении, да готовый чуток выпить. Что бывало в таких случаях? Когда все так складывалось, кто-то обязательно это настроение портил. Так произошло и в этот раз.

Глава 7

– Что значит пора?

– Матвей, я слишком долго здесь. Я рад, что ты все хорошо, но теперь мне надо заняться дела и возвращаться. Меня ждать мой правитель, – сказал он уже для Алены.

Кстати, по лицу приспешницы было видно, что ее эта новость тоже не особо обрадовала. Будто она надеялась, что нам как-нибудь удастся уговорить Анфалара остаться. Несмотря на слова Князя.

– Это из-за кощея? Ты изменился в лице, когда увидел его.

– Мне надо поскорее уйти и встретиться с главой чуров.

Вот твердолобый, как не знаю кто.

– Ладно, мы тебя довезем, раз кому-то СРОЧНО понадобилось уехать. Где вы встречаетесь?

– На… Роби… Рубли…

– На Рубинштейна?

– Да, именно там.

–Интересное место для встречи. Ладно, погоди, я быстро.

Я выскользнул за дверь, а вернулся уже с огромной толстовкой и штанами Лео, которые пришлись Анфалару впору. Хотел было еще заменить стоптанные кожаные сапоги на кроссовки, но размер не подошел. Да и Безумец с сомнением поглядел на «Найки», почему-то держась за сапоги. Словно я хотел отобрать их.

Алена собралась было с нами, но я решительно оставил ее дома. Присматривать за нечистью. Приспешница явно хотела поспорить, но встретилась взглядом с Анфаларом и неожиданно смирилась. Короче, тому, кто начнет понимать женщин, выдайте, пожалуйста, сразу Нобелевскую премию мира. Или что там еще есть ценного?

Лео уже ожидал в машине, лишь искоса взглянув на Безумца в своей одежде. Интересно, вообще существует хоть что-то, способное возмутить этого ратника? Мне казалось, он и конец света будет встречать с неизменной скучающей физиономией.

– Нам на Рубинштейна, – сказал я, когда мы с Безумцем уселись позади.

– К чурам? – только и спросил Лео.

– К ним самым.

– А теперь рассказывай мне все нормально, – почти потребовал я у Анфалара.

Тот тяжело вздохнул, но кивнул. Будто бы даже сам себе.

– После всех передряг Осколок Форсварара совсем истончился, – сказал он, вытащив из сапога предмет, о котором говорил.

Выглядел Осколок и правда так себе. Как огромный кристалл соли. Уныло и непрезентабельно. А еще не светился. Вот это уже правда необычно.

К слову, когда Безумец сказал про истончение, это было довольно двусмысленно. Потому что Осколок действительно стал невероятно тонким. Оттого и влез без всяких проблем в сапог.

– Жаль, – сказал я, чтобы хоть как-то поддержать разговор.

– Нет, это наоборот хорошо, – огорошил меня Анфалар. – Форсварар слишком часто его использовал и уже не успевал восстанавливать свое тело. Без Осколка ему будет тяжелее, но дальнейшее применение принесло бы Форсварару только муки.

– И что теперь делать с этой… бесполезной штукой?

–Бесполезной? – почему-то улыбнулся Анфалар. – Совсем нет. Все знают, что надо сделать с Осколком, когда энергия в нем заканчивается. Продать чурам.

– Чего? – удивился я. – Нет, я слышал, что бутылки можно сдать, чтобы в них опять разлили пиво. Но зачем чурам пустые Осколки?

– Не только пустые. Чуры покупают любые Осколки. Но заполненные удается продать намного дороже. Хотя редко кто из рубежников это делает… Осколки – сила, власть.

– Хорошо, а зачем чурам Осколки?

– Никто не знает, – развел руками Анфалар.

–Удивительные дела, – покачал головой я. – А чего ты так резко сорвался?

–Понимаешь, Матвей, когда ты часто используешь Осколки, то становишься к ним очень чувствителен. Тот рубежник понял, что у меня есть. Сначала я убрал Осколок на Слово этого мира, но когда мы ехали обратно, решил держать его при себе. Так надежнее. А кощей почувствовал Осколок. Я ощутил это буквально кожей. И мне это не понравилось.

– Ты правильно все сделал, – кивнул я. – Этот вещий Олег по-любому растреплет все Князю. Тому очень сильно нужны эти Осколки. Погоди, если он не знал, где находится тот здоровенный, который спрятали в пещере, то никогда их не использовал. И все равно за ними охотится. Очень интересно.

– И, Матвей, – негромко добавил Анфалар. – Что с этим рубежником? Он тоже человек Князя. Можем ли мы ему доверять?

– За это не волнуйся. Лео можно назвать как раз княжеской оппозицией.

Леопольд, услышавший свое имя, повернулся к нам, но лишь на мгновение – надо было следить за дорогой. Он так и не понял, о чем мы там говорили. Кстати, интересно, в этой машине тоже есть прослушка? Наверное да. Тогда надо будет поговорить с Лео где-то снаружи.

К Рубинштейна мы подъехали, когда уже стало смеркаться. Я здесь бывал нечасто – много ли денег у провинциального студента для похода по дорогим барам? Но знал, что Рубинштейна – место популярное. Некоторые даже устраивали забеги по барам, с каждым новым все больше теряя человеческий вид. Бесу бы понравилось. Но почему чуры выбрали именно это место своей резиденцией?

Нечисть, кстати, я почувствовал сразу. Сила была такой, что даже у меня ноги подкосились.

– Почему здесь? – спросил я по-русски. И понятно, кому был адресован этот вопрос.

– Так не знаю, исторически сложилось, – ответил Лео. – Такой же проход, как и везде. Только здесь всегда сидит голова чуров. Да и их самих здесь изрядно. Поэтому, все, кто ведут дела с чурами, приходят сюда. А здесь такая текучка, что никто и не заметит пары десятков странно одетых людей.

К слову, в этом он оказался совершенно прав. Даже сейчас, не в самый час пик, народу было с избытком. Я как-то после своего Выборга отвык от толп людей, поэтому чувствовал себя не сказать чтобы комфортно.

– Анфалар, давай быстрее покончим с этим.

Безумец был со мной категорически согласен. После крохотного Фекоя, тишины Скугги и Мертвого леса, Рубинштейна явно представилась для изнаночника филиалом Ада на земле.

Чуры находились за небольшой дверью с чуть поблескивающей вывеской «Проходная». Как сказал бы один матерый режиссер в прошлом: «Иронично». Не знаю, чего они так шифруются? Их же хист оберегает. Вот даже заморочились с вывеской: «Закрыто на спецобслуживание».

Впрочем, дверь была открыта. После грохота улицы услышать за ней легкую блюзовую импровизацию оказалось как минимум неожиданно. Мы не успели сделать и несколько шагов по лестнице вниз, как перед нами вырос чур. Такой – рядовой, со здоровенным лбом и легкими залысинами.

– У меня назначена встреча с головой, – сказал Анфалар.

Чур легонько кивнул и перевел взгляд на меня. Я отрекомендовался должным образом, добавив в конце, что сопровождаю почтенного рубежника из Скугги. Уже давно понял, что обычаи у разных существ многое значат. И чуры здесь не были исключением.

Лобастый, кстати, долго и внимательно буравил меня, словно пытался рассмотреть что-то в моих глазах, но в итоге отошел в сторону. Давая понять, что нам можно пройти.

А вот на Лео, такое ощущение, легла моя бедовость. Потому что его чур даже слушать не стал. Просто отвернулся и махнул нам рукой. Мне сначала показалось, что ратнику тоже разрешили пройти. Но все это длилось ровно до тех пор, пока мы не достигли коридора с множеством дверей, и чур не повел нас к дальней. Уже здесь в воздухе появилось несколько его соплеменников, которые мягко, но уверенно отделили Лео от нас.

За последней дверью и находился глава. Кстати, ничем не отличимый от других чуров. Разве что волос у него оказалось много меньше, чем у остальных, и по возрасту он был старше. Прям совсем дряхлый старичок. А, еще хист. Вот промыслом тот значительно выделялся. Не слабее опытного кощея.

После повторения приветственных процедур выяснилось, что старичка звали Любослав. Он сидел за крохотным, но вместе с тем высоким столом на высоком стуле, постукивая длинными ногтями по пергаменту и внимательно рассматривая нас.

– Давно ко мне не приходили воины Скугги. Хотя ты… – он задержал взгляд. – Из этого мира. Редко, редко кого отмечает Изнанка. Цени это.

– Ценю, – коротко ответил я, пытаясь унять в себе зуд.

Я чуток нервничал, поэтому больше всего сейчас мне хотелось начать ерничать. Чего делать было совершенно нельзя.

– Вы принесли Осколок? – спросил он.

– Да, – вытащил означенный предмет из сапога Анфалар. – Вот.

Подскочивший тут же молоденький чур бережно принял Осколок и мгновенно очутился возле главы. Любослав не стал брать предмет силы. Он лишь бережно погладил его, словно ребенка.

– Совсем тонкий. Но это ничего, ничего. Монетами или артефактами? – спросил он у Анфалара.

– Монетами, – ответил Безумец.

– Хорошо, сейчас Огнеслав принесет деньги.

И тут я понял, что пришла пора действовать. Чур-прислужник исчез с Осколком, а глава замолчал, продолжая смотреть на нас. Что-то мне подсказывает, если спросить его напрямую об Осколках, то черта лысого он мне расскажет. Значит, можно попробовать схитрить.

– Любослав, сколько работающих проходов в радиусе километра? – спросил я.

– Четыре прохода.

– А мы с Анфаларом можем воспользоваться одним из них одновременно? – задал я следующий вопрос, когда Любослав еще заканчивал отвечать на предыдущий.

– Если никто из рубежников не против, они могут переходить вместе.

Я продолжал частить. Со стороны это казалось, будто жадный до знаний юноша дорвался до мудрого старца.

– А сколько всего переходов в Петербурге?

– Сейчас работает шестнадцать переходов.

– Зачем вы скупаете Осколки?

– Чтобы восстановить Ось…

Глава чуров не сразу понял, что успел проболтаться. Уловка старая как мир. Сначала ты быстро спрашиваешь всякую чушь, а вот потом уже задаешь самый важный вопрос. Типа: «Кто убил Кеннеди?», «Существует ли Дед Мороз?» или «Изменяла ли ты с соседом?».

И кстати, я давно заметил, если ты считаешь себя мудрым чуваком, который как минимум умнее всех остальных, то легче попадаешься на всякие дурацкие трюки.

Вот только порадоваться своей удаче и гибкости ума я не успел. Потому что глава с небывалой прытью бросился к нам, схватил за грудки и…

Нет, то, что мы переместились, я догадался сразу. Вот только непонятно, куда именно. По флоре место напоминало Скуггу. Что-то серое, невзрачное, рассыпающееся под ногами. Даже сразу не скажешь, что это – песок или пепел?

Что до земли, если ее можно было так назвать, то она дрожала. Словно под ней извергались тысячи вулканов. А еще воздух.

Я даже не сразу сообразил, как это объяснить. Сначала меня окутало могильным холодом, а в следующую секунду обожгло пустынным зноем. Причиной тому был ветер, который постоянно менялся.

И небо. Я никогда не видел такого странного неба. Словно в плотную пелену облаков выстрелили шрапнелью и проделали тысячу крохотных прорех. И из них бил такой яркий свет, какого я не видел. Это даже был не свет, чистая энергия!

Анфалар схватился за лицо и упал на колени. Я держался, но и у меня потекли из глаз слезы. Не потому, что мне тоже было очень больно здесь находиться. Я чувствовал его мучения. Круто, мало мне Юнии!

Это был враждебный для нас мир. Не опасный флорой или фауной. Я чувствовал, что несовместим с ним на уровне атмосферы, хотя продолжал вдыхать странный – то холодный, то знойный воздух. Даже зубы заболели. А после и тело стало потряхивать. Я понимал, что долго мы тут не протянем

– Вы умрете здесь… – безапелляционно заявил глава. Словно прочитал мои мысли, гад.

Мне не понравилась эта пауза. Такую не используют даже в спектаклях МХАТа. В какой-то момент показалось, что не будет никакого продолжения. Просто Любославу доставляет особое удовольствие смотреть, как мы корчимся в муках.

– Если расскажете кому-то о том, что я сказал про Ось и Осколки!

– Никому! Я могила! – почему-то закричал я.

Анфалар продолжал лишь вопить от боли, все еще держась за глаза.

– Рубежному слову нет доверия, – ответил глава чуров. – Лишь договор, который заключите между собой.

– Хорошо, хорошо, уважаемый Любослав. Только верни нас обратно. Разве ты не видишь, что мой друг сейчас умрет?!

Существо мрачно помолчало, словно раздумывая но все же коснулось и меня, и Анфалара. Точнее уж ударило, будто в то же самое время пытаясь доставить еще большую боль.

И мы вновь оказались в той самый комнате с тусклым освещением. После разорванного неба это место представлялось райскими кущами.

Безумец катался по полу, все еще держась за глаза. А я бросился к нему, даже не обратив внимания на чуров, которых сейчас здесь оказалось не меньше десятка.

– Анфалар, ты как?

– У него повреждены глаза, – ответил Любослав. – Как дитя Скугги он не привык к свету Изначального мира. Даже нахождение в Стралане доставляет ему дискомфорт.

– Какого хрена вы вообще… – я тут же осекся, глядя на сердитых чуров. Почему-то как-то сразу захотелось подбирать слова. – Зачем вы все это сделали?

– Не переживай за своего друга. Он поправится. Но вы не выйдете из этой комнаты, пока не произнесете клятвы. Никто не должен узнать о нашем замысле раньше времени.

– И ради этого вы пойдете на убийство, – скорее не спросил, но подытожил я.

– Мне бы этого не хотелось, – ответил Любослав. – Мы не враги рубежникам, но если не будет другого выбора, если у нас не окажется гарантий.

– Хорошо, хорошо, мы заключим между собой договор, что никогда и никому не расскажем об Оси, чурах, ваших Осколках и всяком таком.

Труднее всего было растолкать Анфалара. Да и я чувствовал, что ему довольно хреново. Но постепенно боль отступала, а в дело вмешивался хист, начинавший латать глаза. Спустя показавшихся вечностью десять минут Безумец, щурясь, с красными, словно от коньюктивита глазами, сел возле стены.

– Будете повторять за мной, – сказал Любослав.

Раньше я думал, что рубежники – самые матерые ребята в плане составления договоров. Но выяснилось, что чуры могли дать им фору. Даже не так. Чуры были опытными юристами, тогда как рубежники представали в образе практикантов второго курса.

Я не просто клялся Анфалару не говорить ничего про Ось с другими существами, кроме чуров (интересно, для чего была эта оговорка?), но даже в случае, если мои рассуждения вслух будут услышаны кем-то разумным, то договор станет считаться нарушенным. И что ждет меня? Ясно-понятно, страдания от собственного хиста.

Безумец произнес то же самое. После чего я все же не выдержал.

– Если я не могу говорить ни с кем, кроме вас, то может быть вы скажете, ради чего такие жертвы. Что это еще за О…

Я замолчал, глядя на Анфалара. Ведь он тоже попадает под категорию «все».

– Я первый раз встречаю рубежника, не боящегося смерти, к которой может привести его любопытство, – ответил Любослав.

– Просто хотелось бы понимать, из-за чего я могу умереть.

– Может быть ты узнаешь об этом в свое время, – задумчиво произнес глава чуров. – Но не сейчас.

Он протянул руку и в ней оказался увесистый мешок с серебром. Прям реальный мешок, килограммов на пять. Это же сколько там бабла за какой-то истонченный Осколок? Хотя теперь стала действительно ясна причина, по которой чуры берут деньги за переходы. Короче, это почти как таргетированная реклама. Только выхлопа больше.

Анфалар взял монеты, после чего Любослав махнул нам рукой. Видимо, на чурском это значило «проваливайте».

– Моему другу нужно в Скуггу, – произнес я напоследок.

Глава чуров кивнул и указал на Огнеслава. Мол, он проводит. Такое ощущение, что Любослав теперь не желал тратить на нас ни словечка.

Молоденький чур вывел нас в коридор и дошел до одной из двери. За ней оказался другой представитель местной транспортной компании. С мощными надбровными дугами и заинтересованным лицом. Он не задал ни вопроса, Огнеслав сам кинулся к нему и что-то зашептал на ухо. Судя по тому, как вытянулось лицо чура, явно про нас.

– Анфалар, – повернулся я к товарищу. – Прости меня за все.

– Не стоит извиняться за то, что ты – это ты, – ответил он.

– И все же я настаиваю, чтобы ты забрал назад клятву. Ты по-прежнему остаешься мне братом и я сделаю все, если тебе понадобиться помощь. Но моя жизнь слишком опасна и непредсказуема, чтобы ты каждый раз пытался ее спасти.

– Матвей!.. – хотел было грозно поспорить Безумец.

Вот только грозно не получилось. После посещения Изначального мира его стать словно ножом срезало. Да еще эти красные глаза, из-за которых Анфалар часто моргал, не внушали особого пиетета.

– Я настаиваю! Если в следующий раз ты почувствуешь, что я умираю, не приходи! Уже одно существо пострадало из-за моей глупости.

Я достал нож и полоснул себя по руке, после чего передал его Анфалару. Тот немного подумал, вздохнул, но все же сделал то же самое.

– Брат за брата.

– За основу взято.

– Мы скоро увидимся, Анфалар.

– Буду ждать, Матвей. И передавай привет Алене.

Безумец подошел к чуру, вытаскивая со Слова все, что могло понадобиться в путешествии. Отдал часть монет из мешка, и парочка исчезла. Я посмотрел на мелкого Огнеслава, который буквально сверлил меня любопытным взглядом, и вышел из комнаты.

Настроение было поганым. А кого в этом винить? Дурацких чуров или свой дурацкий характер? Непонятно. Как правильно заметил Анфалар, нельзя перестать быть собой. Как законченный оптимист я пытался найти в этом хоть что-то хорошее. Что? Как минимум я видел Правь.

Глава 8

– Что случилось?

Лицо Лео мало того что вытянулось, так он еще и подскочил ко мне, схватив за плечи. Словно… увидел живого мертвеца? Нет, я рад, что мой незабвенный телохранитель проявил эмоции. Только меня почему-то подобное серьезно напугало.

– Да ничего, зашли, вышли, приключение на пятнадцать минут, – ответил ему я.

– Матвей, ты точно в порядке?

– Да точно, точно, а что не так?

Рубежник подвел меня к машине и указал на зеркало. «Не так» заключалось в том, что я внезапно постарел лет на десять. Хотя нет, скорее уж подвергся какому-то сильному излучению. Кожа потемнела и высохла, волосы обгорели, губы потрескались. Да, курорты Правьского края подходят не всем. Если уж сами кроны с них сбежали, практически никому.

Я чуть-чуть выплеснул хист и сразу заметил, как медленно, но верно все начало возвращаться на круги своя.

– Мне звонили, – сказал Лео, будто бы стесняясь. – Тебя вызывают к Князю?

– Прямо вызывают? – сыронизировал я. – Как девочку, да? Интересно, оплата тоже будет почасовая?

А в следующее мгновение тут же перестал тратить хист. Пусть буду выглядеть некрасиво. Мне почему-то думалось, что отпечаток Прави окажется как нельзя кстати. Что до красоты – не жили богато, нечего и начинать.

Зачем меня вызывал Князь? Тут не надо быть семи пядей во лбу. Он знал, что необходимо делать с курицей, которая несет золотые яйца. Выжимать из нее все, пока та не сдохнет. А что при текущих реалиях именно так все и произойдет, я не сомневался.

К тому же, зачем беспокоиться от курицы, если она приносит одни заботы? Случится с ней что, ну и не жалко. Небольшой профит с меня уже получили. Беда в том, что я действительно буду пахать на этого жадного дурачка, пока не окочурюсь.

– Сначала заедем в Подворье.

– Так, Матвей…

– Леопольд, прости, не знаю, как тебя по батюшке. Скажу честно, мне срать с высокой колокольни на Князя и на все, что с ним связано. Все, что хочет Святослав, – хорошенько меня поиметь. Фигурально, конечно. И поверь, учитывая наши отношения, хуже уже не будет. Скажешь, что мне после пещеры надо было заехать в Подворье и купить лечебные зелья. Хорошо?

В Лео сейчас боролись желание выполнить приказ государя и нечто, что можно было назвать эмпатией. Наконец он кивнул:

– Только быстро.

Я махнул рукой, мол, делай что хочешь. Лео и сделал. Рванул с места так, что меня в кресло вжало. Хорошее отношение ко мне – это одно, а служба князю – другое.

До Подворья мы, можно сказать, практически телепортировались. А когда я вышел, мне захотелось сделать то же самое, что вытворяли пассажиры одного французского «Такси». Когда мы с Костяном были совсем малыми, то представляли, что у каждого будет белый «Пежо». После фильма Люка Бессона считалось, что это самая гоночная машина в мире.

Вот только с возрастом мы узнали суровую правду жизни – кинематограф часто врет. А еще Костян вывел собственную формулу: «Если ты покупаешь «Рено» – то спустя некоторое время умеешь ремонтировать даже вазовские машины. Если покупаешь «Пежо» – то умеешь ремонтировать Пежо».

Чуть отдышавшись после красочного флэшбэка и легкой тошноты, я направился прямиком к артефактору, не обращая внимания на все остальное. Хотя в Подворье действительно царило явное оживление. Заключавшееся в первую очередь в том, что на центральной площади собралась толпа. Причем, не только людей, но и нечисти. Правда, непонятно, чего они пытались добиться – никто ничего не говорил. Просто стояли, мялись, ждали. Может, тут колбасу будут раздавать?

В любом случае, у меня были дела поважнее. Да и Князь ждет. Наверное, не спит, не ест, все глаза выплакал по своему любимому рубежнику.

Поэтому я уверенно направился к ближайшему зданию на площади.

Степан Филиппович встретил меня без особого энтузиазма, хотя кивнул. Старый тертый калач, понимает, что даже от самых бесполезных клиентов может быть толк. А я все же не такой уж и бесполезный.

– Добрый день? Что там у вас снаружи? – спросил я.

– Здравствуйте, Матвей. Воеводу ждут. Захожая нечисть распоясалась.

– Это да, это беда, – ответил я, доставая со Слова папку и кидая на прилавок.

– Это что? – на всякий случай спросил артефактор, хотя уже явно начал догадываться. Его выпученные глаза не могли врать.

– То, о чем мы договаривались. Записи Морового.

– Ооо…. Оо…

Может, он и хотел сказать что-то членораздельное, но у Филиппыча это просто не получилось. Он протянул свои пухлые шаловливые ручонки к папке, но я тут же положил на нее сверху ладонь.

– Только сначала нам надо все обговорить, Степан Филиппович. Самое важное, чему я научился от рубежников – никому нельзя доверять. И договор на хисте лучше всяких устных клятв.

– Конечно, конечно, – заулыбался артефактор. – Сразу видно делового человека. Я помню, что вам нужно. Пространственный артефакт многоразового использования, который нельзя обнаружить с помощью хиста.

– Все так, – кивнул я.

– Я сделаю вам грандиозную скидку!

– Это я сделаю вам грандиозную скидку, – огорошил я Степана Филипповича. – Для знающего человека, эти записи, – я пододвинул папку к себе, – стоят очень больших денег. Да что там, наверное, их можно назвать бесценными. К сожалению, у меня нет времени, чтобы заниматься их реализацией. Поэтому я готов устроить бартер. Записи взамен на артефакт.

– Молодой человек, это немыслимо! – чуть ли не затрясся хозяин лавки. – Вы хоть представляете, сколько стоит создать подобный артефакт? К тому же, я не могу опорочить свое имя. И клеймо.

– Вот клейма не надо. Подумайте, что будет, если чуры вдруг найдут эту штуковину? Что до цены, думаю, она много меньше, чем эти записи.

– Я даже не знаю, что там. Мне надо взглянуть!

– Нет, на этом и строится условие договора. Я могу лишь поклясться, что это все записи, которые остались у Морового. Так что, по рукам или мне поискать более сговорчивого артефактора?

Что интереснее всего, люди не любят тех, кто похож на них самих. И чем больше эта схожесть, тем явственнее антипатия. Сейчас я чувствовал лучи ненависти, которые источал Филиппыч. Еще бы, ему, жадному и скаредному лавочнику, выкручивали руки. Но вместе с тем артефактор был умным человеком. Глупый бы не задержался на центральной улице Подворья.

– Сами понимаете, если там не окажется упоминаний относительно способа создания артефакта…

– То сделка будет автоматически расторгнута, – закончил я. – Но если нет…

Артефактор еще немного подумал и кивнул. На этом и строился мой расчет. На его жадности. Он, наверное, искренне считает, что там куча полезной информации. Вполне возможно. Но может быть и так, что там какие-нибудь разрозненные факты, не представляющие никакой ценности. Главное, чтобы были сведения об артефакте.

– Еще не все, – сказал я. – Теперь по срокам.

– Можете быть уверены, – ответил Степан Филиппович. – Неделя и у вас будет нужный артефакт.

– Два дня, – покачал головой я. – И то лишь потому, что я понимаю сложность его изготовления.

– Два дня?! – возмутился Филиппыч, словно бы даже перестав дышать.

– Да. И каждый день сверх этого будет оплачиваться вами в размере тысячи монет лунным серебром.

– Да что вы себе позволяете?!

Кажется, я все-таки довел толстячка до белого каления. Фактически, конечно, до красного. Потому что бедняга так побагровел, что казалось, сейчас упадет с сердечным приступом.

Я же не стал ничего договаривать. Просто забрал папку, убрал на Слово и пошел к двери.

Если честно, не знаю, откуда во мне взялась эта уверенность. Да что там, ее можно было назвать нахальством. Ведь всего раньше не проявлялось. Мотя Зорин – обычный слегка забитый пацан. Это почти аксиома. Наверное, всему виной усталость. Я так задолбался от всего, что не было сил больше играть и быть хорошим. Либо ты гнешь свою линию, либо тебя ломают.

Не знаю, как это работает, но остальные чувствовали эту внутреннюю силу. Наверное, так стая шакалов отступает от раненого льва, который вдруг поворачивается и обнажает зубы. Конечно, Степан Филиппович не спросил: «Что за лев этот тигр?». Однако короткого: «Матвей, подождите!» мне хватило.

– Не знаю, что за муха вас укусила. Условия довольно жесткие, но я не сказал «нет».

– Извините, Степан Филиппович, но у меня нет времени ждать, пока вы созреете.

– Давайте хотя бы сойдемся на пятистах монетах?

– Тысяча. Так у вас будет повышенная мотивация закончить все намного быстрее.

Артефактор разве что зубами не скрипел. Однако нам все же удалось найти общие точки соприкосновения. Мы подтвердили наш договор клятвой и пожали руки, после чего моя ладонь убралась с папки, а Степан Филиппович торопливо развязал тесемки. Наверное, так жадно не вчитывался в буквы даже отец Костяна, когда обнаружил какие-то забытые акции, на которые обменял билеты «МММ».

Я следил за выражением лица артефактора с не меньшей тревогой. Моя везучесть вполне могла помахать ручкой. Если вдруг выяснится, что я не смогу протащить Стыня на ту сторону уже придуманным способом, то даже не знаю, что тогда делать? Договариваться с головой чуров? Что-то мне подсказывает – это будет ни фига не просто.

Однако пухлый артефактор, торопливо и жадно перебирающий листочки, с каждой новой секундой улыбался все шире. И даже стал кивать, видимо, сам себе.

– Все будет! – наконец поднял он голову. – Я пока не вполне понимаю, как сбалансировать фокус граней, но сам принцип мне ясен. Надо изучить все поподробнее.

– Полагаю, там еще много чего интересного, так?

Артефактор не ответил, но продолжил улыбаться. Значит, я попал в цель.

– Два дня, – напомнил я ему. – Каждый день после – тысяча монет.

– Матвей, подождите, оставьте хоть телефон!

Улыбка сошла с лица артефактора, когда прозвучала сумма. Да, умею я все испортить. Пришлось вернуться и чиркнуть номер на клочке бумаги. Может, визитки завести? Только что там писать? Матвей Зорин, рубежник. Или: Матвей Зорин, специалист по всякой чертовщине. Надо подумать.

Толпа снаружи не только не расходилась, но даже стала будто бы больше. А воеводы все не было. Мне вдруг захотелось остаться, однако что-то мне подсказывает, что с каждым новым часом настроение Великого Князя будет все хуже.

Придется ехать сдаваться.

О том, что мы действительно опаздываем, напомнил Лео. Причем, раз эдак семь, пока мы шли к машине. Вот ведь неуемный тип.

Я все гадал, куда мы отправимся – на Крестовский или в особняк Брусницыных. И вообще ни разу не попал. Потому что мы свернули на 7-ую линию и остановились, не доезжая до Большого проспекта. Что мы уже не просто торопимся, а жесть как опаздываем, я понял, когда Лео бегом выбежал из машины и махнул мне рукой. Пришлось догонять.

Мы вломились в помещение, над которым висела гордая табличка «Аптека». Я даже осмотреться лишь мельком – все в дереве, рядом почти алхимический стол, ступки, восковая фигура какого-то деда. Так сразу не поймешь, настоящая аптека или очередная туристическая ловушка.

Вот кого я точно разглядел – это множество кощеев, которые угрюмо взирали на меня. Лео торопливо кивал головой, приветствуя коллег, а сам добежал до дальней конторки. За ней оказалась одна дверь, потом вторая. И вот спустя каких-то секунд пятнадцать я (Лео в самый последний момент задержал один из телохранителей) оказался во внутреннем дворе обычного питерского дома.

Ну, почти обычного. Из неординарного здесь был разве что нервно вышагивающий взад-вперед князь, да странная обрубленная башня. Хотя, по внешнему виду она походила на какую-нибудь столетнюю трубу котельной – темный кирпич цвета коричневой охры, даже, скорее, умбры, у основания мох, какими-то выступающими полосами сверху, о назначении которых я не имел ни малейшего понятия. Вообще, странное сооружение, если честно.

Еще более любопытно – где эта башня находится. Ведь здесь живут самые обычные чужане. Понятно, что сейчас они вряд ли нас видят – сколько тут хиста вокруг, но все же.

– Здравствуйте, Ваше Величество! – поклонился я.

На Марата, двух кощеев и крона даже внимания не обратил. Они тут для галочки, в качестве сопровождающих. И относиться к ним следует соответствующе.

– Где тебя носит?! Я давно приказал явиться сюда.

– Простите, Ваше Величество. Только чтобы спуститься из квартиры, мне понадобилось минут двадцать, – не дрогнув, соврал я. – После боя в пещере я чувствую себя не лучшим образом. Еле стою на ногах.

Святослав явно хотел ответить что-то язвительное относительно «боя», который выиграл не я. Однако еще раз скользнул взглядом по физиономии, потрепанной светом Прави, и нахмурился. Ну вот, я же говорил, что лучше будет оставаться в роли бедного и униженного товарища.

А вот крон вдруг зашевелился. Даже втянул носом воздух, словно от меня пахло чем-то нехорошим. Правда, по его нахмуренному взгляду я понял, что он сомневается в своей догадке. Думаю, Стынь бы меня сразу выкупил.

– Я позвал тебя, чтобы дать новое задание, – наконец произнес Святослав.

Вот кто бы сомневался. Впрочем, я молчал, не пытаясь раньше времени лезть в бутылку.

– Это сооружение зовется Башней Грифонов. Его некогда построил очень влиятельный рубежник. Причем, возводил по своим чертежам. А строители после пропали.

Классика. Хоть бы один из «наших» в итоге оказался человеком. Так нет, всякий норовит чужан изничтожить. Хотя, Великий Князь не говорил, что это были чужане. Если Башня до сих пор представляет такой интерес, значит, она зачарованная. Получается, и строители оказались артефакторами. Возможно, не самыми сильными, но все же.

– Мне нужно, чтобы ты проник в нее и принес то, что содержится внутри.

– Осколок, – кивнул я.

И тут же встретился с гневным взглядом Святослава. Пришлось объясняться:

– Ваше Величество, оба ваших поручения заканчивались обнаружением Осколков. Не надо быть семи пядей во лбу…

– Пусть так! – нахмурился Святослав, явно не желавший говорить со мной на эту тему. – Но мне нужно, чтобы ты вошел в Башню Грифонов и принес мне то, что я хочу. Можешь просить любую разумную плату.

Что-то мне подсказывает, что под разумным мы подразумеваем совершенно разные вещи. Он имеет в виду какой-нибудь сувенир из лавки, а я половину царства.

– Простите, Ваше Величество, но я не могу…

– Ты мой подданный! – взорвался Великий Князь. – Помни об этом всегда! Мне достаточно щелкнуть пальцами и тебя не станет. Исчезнешь, как забытое воспоминание.

Спасибо хоть, что не Святослав не собирался приплести мне пропаганду ЛГБТ. Этот человек точно бы смог. Насмотрелся всяких чужанских фишек.

Что интересно, Марат, стоявший безмолвной тенью, скривился, как от зубной боли. И даже шагнул вперед, явно собираясь остановить зарвавшегося государя. Я его понимал, Князь – это Князь, но времена слепого повиновения давно прошли. Глупо ожидать, что твой подданный придурковато улыбнется и шагнет в огонь. Если вдруг остальные рубежники узнают, что Святослав угрозами заставляет взяться за самоубийственное задание, вряд ли это даст дополнительных очков его популярности.

Но в то же время я понимал, что он взялся за меня всерьез. Я, конечно, могу отказаться и ждать, что меня сошлют в жопу мира или показательно накажут, но стоит ли оно того? Нужно время. И союзники.

– Я не думал отказываться, Ваше Величество, – огорошил я Святослава.

– Ты не… – он явно собирался продолжить спор, но неожиданно осекся. – Что?

– Я постараюсь выполнить ваше поручение. Только не сейчас. Посмотрите на меня, – я развел руками. – На что я сегодня способен? Лишь умереть. После Хтони нужно восстановиться. Мне сейчас даже думать больно. Мы и в Подворье заезжали за лекарствами.

Наверное, он все равно выяснит, что я делал. Да и маячок на месте, так что лучше проработать легенду. Я разве что лопухнулся, когда здоровым козликом вломился в аптеку. Но это можно списать как раз на эффект лекарства, который уже прошел.

– Дайте мне немного времени, – попросил я. – И мы вернемся к этому разговору.

Тут Великий Князь совсем выпал в осадок. Он собирался биться и брать штурмом диковинный ларь, а тот взял и открылся. Только внутри оказалось немного не то, что Святослав ожидал там увидеть.

Он повернулся к Марату, а тот медленно моргнул. Мол, «да».

– Хорошо, – заключил Великий Князь. – Мы вернемся к этому разговору через неделю. Ты огласишь свои условия, а я расскажу, что от тебя требуется.

– Спасибо! Могу я идти?

Святослав недоверчиво поглядел на меня, явно размышляя, в чем причина моей покладистости. Я лишь делал страдальческое лицо, всем своим видом показывая, какие муки я испытываю, находясь на этом свете.

– Иди, – махнул рукой он.

Я повернулся, и чуть прихрамывая поплелся обратно. Что ж, у меня есть неделя, чтобы спасти Лихо и решить, как жить дальше.

Глава 9

Нельзя сказать, что я сел возле окошка, налил себе чаю и стал ждать. Нет, в тот день, когда Великий Князь осчастливил новым квестом – так и было. Меня хватило лишь на то, чтобы приехать, помыться и свалиться спать. Ну да, ночью по старой доброй традиции пришлось проснуться, покорчиться от боли, но после я опять заснул. И дрых до самого полудня.

Обычно, когда слишком долго спишь, встаешь весь разбитый. Наверное, это одна из самых больших подлянок в жизни. Сон – лекарство. Я должен после него чувствовать себя как новенький, а не наоборот.

Хорошо, что в этот раз все было не так. Мало того, что я вскочил полный сил, так еще и хист оказался заполнен почти до отказа. Судя по полупьяному Грише, которому Алена ничего не предъявляла, именно бес трудился надо мной всю ночь не покладая рук, как бы двусмысленно это ни звучало.

А вот приспешница серьезно беспокоила. Не стала язвить относительно моего внешнего вида, хотя прическа у меня была далека от идеала, в то же время не пила ничего вкусного и алкогольного, а просто сидела и смотрела в одну точку. Надо хоть туда телевизор передвинуть, чтобы как-то оправдать ее деятельность. Точнее, бездеятельность.

Причину подобного изменения я если не знал, то о ней догадывался. Как только Анфалар отбыл домой, Алена как-то сразу поскучнела. Вот уж не думал, что брутальный воин Скугги может задеть тонкие струны девичьей души. Нет, как правило именно такие и нравятся самым обычным девушкам – подкачанные, немногословные, нордического вида. Нюанс заключался в том, что Алена не вполне обычная.

Было решено попозже прибегнуть к не самому приятному для меня шагу – поговорить с приспешницей по душам. Хотя, если честно, я не знал пока еще, что ей предложить. Ладно, война план покажет. Может, я и не был хорошим стратегом, но вот кризис-менеджер из меня весьма неплохой. А пока вокруг вьются разные Князья и Треповы, кризисов хватит на век вперед.

Так или иначе, я начал действовать. Перво-наперво поехал к дивьим людям, где отношение ко мне изменилось кардинально. Меня пропустили без всяких допросов и лишних препон, тогда как Лео опять оставили за бортом.

Но и внутри оказалось чудно. Я было направился к Шта, но меня остановил крохотный красавец, напоминавший чем-то Ефремова. Никиту, конечно, а не его отца.

–Здравствуй, верный друг народа дивьего.

– И вам не хворать.

– Слышали мы, что уходят из наших земель волоты. Пусть еще не свернули лагерь свой, но не чинят препятствий нам. Дозволяют собирать цветы и растения. Потому поговорить с тобой хочет верховод Глы.

– Ну раз хочет, – пожал плечами я.

Глы уже ждал меня возле самого большого, пусть и весьма скособоченного дома. Не знаю, как там функционировало сарафанное радио – меня ведь действительно никто не останавливал, однако сработали дивьи люди оперативно. Верховод Глы даже надел какой-то национальный костюм, теперь смахивая чем-то на предводителя команчей. Он вообще выглядел величественно. Прям вылитый Янковский. Филипп, конечно, а не Иван.

–Приветствую тебя, верный друг народа дивьего. Очень радо племя наше…

Ну и еще минут пятнадцать официальной части, где меня всячески хвалили и ментально ласкали. После чего верховод вытащил какой-то свиток, изготовленный из кожи, и протянул мне. Как я понял, теперь во всех племенах дивьего народа при предъявлении этого пергамента мне должны были всячески содействовать, торговать без наценок и всякое прочее. Под прочим Глы подразумевал, что «каждая возлежать с тобой за честь сочтет», а некоторые крохотные девки-дивки действительно строили глазки. Но я решил пропустить это предложение мимо ушей. Самый страшный кошмар, когда засыпаешь с красивой женщиной, а просыпаешься с крокодилом. А тут два в одном.

Я лишь напомнил, что ожидаю скорейшего восстановления торговли с зеленухами, на что Глы заверил, что никаких особых проблем с этим не возникнет.

Забавно, но несмотря на всяческие поощрения, никто даже не сказал мысленного «спасибо». Жлобы. Зато вот зеленухи искренне радовались, прям как дети. Натуральным образом скакали перед порогом (потому что внутрь я заходить не захотел, помня прошлое посещение). И мне сразу наприлетало благодарностей. Конечно, не очень много. Что может низкоранговая нечисть? Но после скудного пайка пары недель и это показалось почти праздником духа.

На следующий день я поехал к волотам со вполне конкретной корыстной целью. Получить свое законное вознаграждение. Не то чтобы я был таким меркантильным, но чего добру пропадать? Сейчас умотают на свой Урал – и ищи их потом. Нет, так дело не пойдет.

Что я не ошибся, мне подтвердил сам Коловрат, который вышел встречать дорогого гостя лично.

– Матвей! – стиснул он меня в своих объятиях.

Я бы мог пожаловаться на боль, но вместе с тем у меня начал расти хист. Так быстро, что казалось, он пробьет пару рангов. Однако к моему огромному огорчению, он остановился почти на границе перехода на следующий ранг. Обидно, конечно. Что еще неприятнее, видимо, это была благодарочка от всех волотов, потому что великаны окружили нас и с улыбкой смотрели на меня. Может, кто-то пошел за дровами или кашеварит, и сейчас выскочит, увидит незадачливого рубежника и повысит? Мечты, мечты. А вот небольшого, самого маленького «спасибо» и не хватило. Ладно, придумаем что-нибудь.

–Собираетесь? – увидел я тюки в лагере.

–Потихонечку, – отозвался Коловрат. – Распродадим ненужное, запасемся провиантом и прочими товарами, да в путь. Думаю, седьмицу еще побудем. Ты лучше скажи, чем мы можем тебя отблагодарить? Что хочешь проси – серебра, пушнины или другой какой шкуры редкого существа. У нас много чего есть.

Я серьезно задумался. Пушнина – это, конечно, хорошо, но современная синтетика представлялась мне более интересным вариантом. Шкура редкого животного? Нет, можно взять про запас, в надежде, что она когда-то пригодится. Вот только что с того? Серебро. Оно, конечно, лишним не будет, но именно сейчас его было в избытке. И тогда я решил схитрить.

– Еще не знаю. Можно я пока побуду среди вас, помогу собраться, ну и прочее?

Волот Коловрат посмотрел на меня, прищурив глаза, но после недолгих раздумий кивнул:

– Добро. От помощи хорошего человека никто никогда не отказывается.

–Договорились, – протянул руку я.

Наверное, сейчас не вполне напрашивалось рукопожатие. Но более удобного случая я вообще не видел. А Ипат, хвала небесам, не отличался особой паранойей. Поэтому просто пожал руку. И сработало.

Я заглянул за сумрачную грань будущего. И впервые увиденное меня обрадовало. Хотя бы потому, что там все были здоровы, свежи и не собирались умирать. Не била по щекам колючая вьюга, не разверзалась под ногами земля, не прожигало правским солнцем небо. Можно сказать – уже существенный успех.

Показалось даже, что будто ничего за все это время не изменилось. Мы стояли все там же, в лагере волотов. Вот только небольшие метаморфозы все же произошли. Например, часть домов была разобрана (зачем? для чего?), частокол тоже стали убирать, поодаль стояли громадные повозки с мохноногими и приземистыми лошадками. Такое ощущение, что выведенными явно с помощью рубежной селекции.

А самое главное – у меня были новые джинсы! Темно-синие, насыщенного цвета, какого они бывают еще не пройдя ни одной стирки. Даже радостно стало. Молодец, Мотя, заботишься о себе.

Но что самое интересное в отличии от предыдущих предсказаний было и в том, что я не только видел, но и слышал.

– Не представляю, откуда ты узнал про нашу связь с Башней Грифонов, – негромко произнес Коловрат. – Но когда-то один из нас заключил договор с аптекарем. Много раз я жалел об этом. Потому что потерял одного из братьев. И теперь он…

Это было похоже на «Хотите получить полную информацию – оплатите подписку». С той лишь разницей, что ни одни деньги мира не могли повлиять на мою способность. Что тут скажешь? Большое спасибо и за это.

Теперь хотя бы стало понятно, что попросить у Коловрата. Не сейчас, конечно, а чуть попозже, когда придет время. И это отличное знание! Но за все хорошее пришлось расплачиваться. Поэтому следующие полдня у меня ушло на то, чтобы набирать дрова для костра, помогать варить какую-то похлебку и разбирать один из домов. Толку правда с меня было как с козла молока, волоты чуть усмехались, но ни одним словом не давали даже намека, что я здесь не на своем месте.

Когда солнце стало клониться к закату, я решил, что на этом мой долг выполнен. Попрощался с Коловратом, сказав, что навещу их еще раз до отъезда, и поспешил к Лео, который все это время ожидал меня в стороне.

Кстати, именно сейчас я решил, что настала пора расставить все точки над всякими иностранными буквами. Наверное, более удачного варианта поговорить в ближайшее время не предвидится. И как любой нормальный человек, который не знает, с чего начать, начал с полной чуши.

– Вот скажи, пришлый, в чем сила? – решил я зайти издалека.

– Не понял, – ответил Лео. Впрочем, мне показалось, что то самое слово его задело.

– Я вот считаю, что вся сила в правде, – продолжал я. – Может, будем уже откровенны друг с другом?

Лео молчал. Явно ожидая, что я еще умного скажу.

– Я знаю, что ты пришлый.

– Мои родители родились здесь. И их родители тоже.

– Я не про это. Ты из Ордена Пришлых.

Все-таки даже если человек молчит, его тело будет говорить о нем все само. К примеру, сейчас Лео не произнес ни звука. Однако был весь напряжен донельзя. Казалось, еще одно лишнее слово, и он кинется с кулаками.

– С чего ты решил?

– Из-за зонта, который я нашел в Схроне. Ты знал, что это за артефакт. Я проштудировал брошюру, про которую ты говорил, но не обнаружил информацию о нем там.

– Так может, ты невнимательно смотрел?

– Нет, внимательно, – ответил я. – Это означает лишь, что ты знал, что находится в Схроне Пришлых. А если знал…

Я не стал договаривать, потому что лицо телохранителя и так уже напоминало стальную бритву, о которую можно ненароком порезаться. Весь его вид говорил о колоссальном напряжении.

– А еще поведение Великого Князя. Тебя не посвящают во все дела, которые связаны с Князем. Думаю, даже назначение на роль моего телохранителя – своеобразная проверка. Или попытка понаблюдать за тем, как ты будешь себя вести. Но ты и так это знаешь, да?

Лео молчал, при этом взгляд его был невероятно угрюмым. Мне даже на минутку стало по-настоящему страшно. Вдруг он меня сейчас стукнет, прикопает и подастся в бега. Хотя без боя я не дамся. Он разве что на рубец сильнее меня. Да чуть опытнее. Но нельзя недооценивать ярость бешеной собаки.

– Я не прошу тебя рассказывать все прямо сейчас. Ты, наверное, и сам знаешь, что мы с Великим Князем не очень нравимся друг другу. И чем дальше развиваются наши отношения, тем хуже они становятся. Поэтому мне не помешали бы союзники. Решил сказать это сейчас, когда рядом нет всякой прослушки.

Лео молчал, всем своим видом показывая, что если я и прав, то у него свои мысли на сей счет.

Наше неловкое молчание прервал телефонный звонок.

– Матвей, добрый день, это Степан Филиппович. Ваш заказ готов, можете приезжать и забирать.

– Спасибо, Степан Филиппович, скоро буду.

Все-таки, удивительное дело – правильная мотивация. Для одного – это поощрение, для другого – угроза, для третьего – премия. В случае с артефактором – штраф. На по-настоящему жадного человека это действует очень хорошо.

– Поедем, Лео. Нам надо заскочить в Подворье. Если хочешь, забудь этот разговор. Если передумаешь, мои двери всегда открыты.

Телохранитель кивнул. Мол, понял, принял. Мне почему-то казалось, что как только он все обдумает, то примет единственно верное решение. Ведь не от хорошей жизни его сделали надсмотрщиком ходячего смертника. Думаю, Великий Князь своими простыми и незамысловатыми методами хочет избавиться от рубежника. У Святослава удивительная нетерпимость к тем, кто не собирается плясать под его дудку. Думаю, когда-нибудь это сыграет с ним злую шутку. Вот ведь, почти стишок получился.

– Мой дорогой друг! – встретил меня толстячок-артефактор, раскинув руки в приветствии.

Я почему-то вспомнил старую поговорку: «Если торгаш говорит, что ты его «друг» – он хочет тебя обмануть. Если сказал, что ты его «брат» – уже обманул». Нет, то что этому товарищу нельзя доверять, я знал и так. Поэтому вряд ли меня можно было в чем-то удивить.

– Все сделал в лучшем виде, только у меня имеются некоторые недочеты. Во-первых, господин Моровой явно не все написал о создании пространственных артефактов, многое держа в голове. Поэтому пришлось додумывать. Во-вторых, я весьма ограничен в ингредиентах. Будь у меня чуть побольше времени…

– Степан Филиппович, давайте не будем прибедняться. Вы не олимпийские объекты президенту сдаете.

– Какие объекты? Кому? – не сразу понял артефактор. – А… Ну, в общем, смотрите.

То ли Филиппыч не обладал должной степенью фантазии, то ли взял Трубку за образец, но новый пространственный артефакт вышел точной копией предыдущего. Мне даже на мгновение показалось, что это он и есть, а Филиппыч попросту решил меня нагреть. Вот только я не собирался уходить отсюда, не испытав то, за что так не слабо пострадал.

– В чем подвох? – спросил я.

– Никакого подвоха. Артефакт работает именно так, как и должен. Он может заключить в себе любую душу и ее нельзя будет обнаружить хистом.

– Любую душу, вне зависимости от хиста?

– Да, конечно. Только… почему вас интересует именно это?

–Поместится ли там, к примеру, сильный кощей?

Про крона я говорить ничего не стал. Не хватало еще, чтобы после нашего разговора Степан Филиппович выбежал наружу и начал кричать: «Посмотрите, Мотя идет грабить Изнанку!».

Что забавно, это вопрос даже немного возмутил артефактора.

– Конечно, я же сказал, любую душу… Наверное, можно попробовать и какое-то неразумное существо. Вот только тут есть нюанс.

Угу, прям как в анекдоте про Петьку и Василия Ивановича. Нет, я ожидал этого «но». Ведь неслучайно Степан Филиппович начал с «друга» и стал оправдываться скудностью ингредиентов и ограниченностью во времени.

– В этом артефакте есть одно отличие от предыдущего. Сюда можно заключить существо лишь по доброй воле.

Артефактор замер, словно я собирался сейчас начать возмущаться и кричать, что сделка будет расторгнута. Зря боялся. Во-первых, подобные условия мы не обсуждали. Во-вторых, если для прошлых отношений с Лихо эта деталь была очень кстати, для нынешних – неважной пустяковиной. К тому же, никаких проблем со Стынем возникнуть тоже не должно. Ему главное – попасть на Изнанку. А то, что он сможет в любой момент вылезти наружу, лишь дополнительный плюс.

Однако и давать понять, что я доволен, было нельзя. Вот не знаю, откуда пошло, что с торговцами нужно постоянно вести себя, словно ты оказываешь им услугу в ущерб себе. Но работало же. Вдруг подобное чувство вины благоприятно сыграет при следующей сделке? А в рубежном мире надо держаться за каждую новую связь.

– Жаль, очень жаль, – сказал я, устало помотав головой. – Это серьезная недоработка.

Филиппыч даже губу закусил.

– Но ладно, если сам артефакт работает. Ведь работает?

– Да, конечно, можем проверить, – предложил Степан Филиппович. – Я готов сам…

Он торопливо выбежал из-за стойки, жестом указывая мне, что я должен взять новую Трубку. И стоило мне ее коснуться, как старичок тоже схватил артефакт и его втянуло внутрь. Ну да, рядовая пространственная магия, ничего нового.

Я провел хистом над Трубкой и понял, что не чувствую Степана Филипповича. Значит, действительно работало.

– Со мной все в порядке, – донесся приглушенный голос. – Тут достаточно просторно, хоть и пустовато. Матвей, сколько времени мне надо здесь просидеть, чтобы вы убедились?

Я хотел ради развлечения сказать пару дней. Так, чтобы артефактор напрягся. Однако все же смилостивился над стариком.

– Думаю, десяти минут будет достаточно.

После оговоренного срока я разрешил Степану Филипповичу выбраться наружу. Все-таки, несмотря на не самые приятные человеческие качества, профессионалом артефактор оказался отменным.

– А на сколько он зарядов? – в конце спросил я.

Казалось, собеседник даже почти оскорбился.

– Он многоразового использования! Неужели вы думаете, что моего мастерства…

– Нет, нет, конечно я так не думаю, – поспешил я успокоить артефактора. – Спасибо, Степан Филиппович.

– И вам спасибо, Матвей. Простите, не знаю вашего отчества.

– Оно ни к чему. Только хочу предупредить, что если рынок внезапно наводнят подобные штучки, едва ли это окажется незамеченным для властей.

– Не волнуйтесь, Матвей, у меня проверенные каналы сбыта. К тому же, не каждому нужны артефакты подобного плана.

Тут он, конечно, лукавил. Эти артефакты рушили хрупкую систему равновесия, придуманную чурами. С их помощью можно не только перевозить человека, но и артефакты, которые на нем были. Иными словами, мы открыли портал в ад.

Рано или поздно лавочку прикроют. В этом не было никакого сомнения. Либо Великий Князь, который решит, что подобная хреновина должна работать на него, либо чуры. Я надеялся, что последние будут порасторопнее. Можно, конечно, слить им Филиппыча, он точно не обеднеет. В записях Морового, по всей видимости, много чего интересного. Но пока я сам был заинтересован в том, чтобы чуры ничего не знали. А то и у меня Трубку отберут.

Понятно, что Степан Филиппович не станет производить артефакты со скоростью конвейера. То, что подобную красоту можно сотворить за два дня, не говорит, что именно такой срок будет уходить на создание постоянно. Есть слово «дедлайн», а есть «плановая работа». Так что в ближайшее время я буду единственным монополистом на рынке незаконных перевозок.

Ну а сейчас… Сейчас мне предстояло главное, ради чего все это и делалось. Надо отправляться на выручку Юнии.

Глава 10

Первое, что сделал Стынь, когда я явился, подошел ко мне и втянул носом воздух, нюхая волосы. Нет, будь я маленьким мальчиком, а крон католическим священником, мне стоило бы напрячься. Хотя, даже сейчас я слегка заволновался.

– Как? – только и спросил он.

– Я раньше обычным шампунем волосы мыл. А теперь стал еще пользоваться кондиционером, который моя приспешница купила. Запах приятный, да и сами волосы теперь намного мягче.

Я понимал, что несу чушь, но от страха не мог остановиться.

– Как ты попал в Ионт? Я не спутаю ни с чем запах родного мира.

– А, это. Чуры устроили воспитательную работу. Скажу честно, мне Правь не очень понравилась.

– Сейчас она действительно представляет не самое дружелюбное место. После того, как Ось была разрушена.

Вот тут я весь напрягся, прислушиваясь к внутренним ощущениям. С одной стороны, голова чуров говорил, что мне нельзя рассказывать о связи его народа с Осью и Осколками. Но вроде ничего не упоминал о том, что я не мог спрашивать. Обожаю подобные лазейки.

– А что за Ось? – спросил я почти не дыша.

Конечно, меньше всего Стынь был похож на умудренного старца, способного поведать тайны мироздания. Скорее уж на замерзшего нудиста, если принять во внимание бледный оттенок кожи крона. Вот уж кому бы не помешали солнечные ванны. Но за бытность рубежной жизни я привык получать информацию даже от тех, кто, на первый взгляд, не мог ее дать.

–Средоточие Ионта. То, что питает мир. Когда началась пятая, последняя война Богов, кто-то из кронов нашел проход к Оси. Признаться, не знаю, как это удалось. Сначала «поцелованные силой», так их называли остальные, уничтожили большую часть противников. А затем стали биться между собой. Вот только не учли…

Он замолчал, словно ему было неприятно об этом говорить. Я тоже не торопился врываться в беседу, чтобы ненароком не сбить Стыня с нужного настроя.

– Пока не поняли, что часть Оси, которую они разбили на Осколки, не только дает силы, но со временем и забирает их.

Я кивнул, вспомнив Форсварара. Правитель Фекоя был примерно тех же лет, что Анфалар. Только после многочисленного использования Осколков выглядел, как развалина. Да и, думаю, чувствовал себя так же.

Хотя услышанное многое ставило на свои места. Осколки – часть Оси. Я бы сказал, ее составляющие. Чуры собирают эти Осколки. Что-то мне подсказывает, что далеко не первый год. Вот, кстати, и ответ на вопрос: «Зачем птицам деньги?». То есть – для чего они берут плату за переход. Сами того не понимая, рубежники участвуют в схеме по монополизации Осколков. Но для чего это чурам?

Догадка родилась, но я не смог ее озвучить. Простой вопрос: «Можно ли собрав все Осколки, восстановить Ось?» так и не сорвался с губ. Видимо, он был как-то завязан на моем договоре с Анфаларом по поводу чуров. Кстати, а если что-то не дай бог случится с моим изнаночным другом, я, получается, стану свободен от клятвы? Только едва ли в таком случае чуры отстанут от меня.

– Без Оси мир стал приходить в упадок, – продолжал Стынь. – Ионт начал разрушаться, все меньше подходить для жизни, включая тех, кто были облагодетельствованы силой. Кто-то понял это раньше, сумев сбежать через множество открытых проходов, кто-то позже. Были и те, кто не смог принять меняющуюся реальность.

– Они остались там?

– Остались, – кивнул Стынь.

– И умерли? – продолжил допытываться я.

– Есть кое-что страшнее смерти, – горько усмехнулся крон. – Скажи лучше, что ты сделал такого, за что чуры тебе припугнули моим миром?

– К сожалению, я не могу ответить на этот вопрос. Даже если бы очень хотел.

– Пусть так, – легко согласился Стынь. Видимо, сразу понял, что дело здесь завязано на промысле. – Зачем же ты явился? Явно не для того, чтобы поговорить об Ионте?

– Я все сделал, – не стал я тянуть кота за причинное место.

– Да? – искренне удивился Стынь. – Значит, ты справился с Хтонью?

– Можно и так сказать, – уклончиво ответил я.

Еще немного времени у нас ушло на разговор, «ху из мистер Шушука». Отчего-то крона интересовали даже подобные мелочи. А после мы плавно перешли к тому, ради чего я явился.

– Хорошо, – заключил Стынь. – Завтра утром выдвигаемся.

– Почему не сегодня?

– На кону наша собственная жизнь. В такие моменты спешка – самый худший друг. К тому же, мне необходимо подготовиться.

В моем сознании предстал Стынь, который в мрачную погоду взбирается по ступеням, ведущим в художественный музей Филадельфии, и наверху проводит бой с тенью. В любом случае, я был не в том положении, чтобы спорить. Это он локомотив в нашем путешествии, тогда как я лишь один из вагончиков, в котором едет оружие.

Старый молчаливый бес отвел меня в дальнюю комнату и притащил кучу одеял. Нет, я понимаю, что на излете лета в наших местах бывало довольно прохладно, но не до такой же степени, чтобы понадобилось четыре ватных одеяла. Однако спорить не стал.

И как выяснилось, не зря. Потому что ближе к заходу солнца окна в доме заиндевели, а воздух, казалось, начал хрустеть. Про клубы пара, вырывающиеся изо рта, я вообще молчу.

Я залез под все одеяла, даже не пытаясь высунуть носа, и слегка задремал. Понятное дело, ненадолго, Созидатель не заставил себя ждать. Причем в этот раз крон словно понимал, что нынче его последняя гастроль с Лихо, поэтому отрывался по полной. После полутора часов издевательств я даже не сразу понял, как все прекратилось.

Из плюсов – мне стало жарко. Как никогда раньше. А еще сильно захотелось в туалет. Я выполз из своего теплого убежища, накрывшись одним из одеял, и стал искать нужный кабинет для раздумий. На первом этаже, понятно дело, ничего не нашлось. Да и сам домик, скажем откровенно, оказался совсем небольшим. Зато я обнаружил словно скрытую ото всех лестницу, которую надо было постараться, чтобы разглядеть со стороны входа.

Я понимал, что едва ли там находится туалет, но ноги уже несли меня вниз по деревянным ступеням, покрытым инеем. И с каждым шагом становилось все холоднее, пока я не оказался перед огромными массивными железными дверями с крохотными окошками из толстенного стекла. На первый взгляд помещение внутри напоминало холодильник. Но если присмотреться и обнаружить Стыня, лежащего на одной из каталок, – нечто вроде морга. Крон, понятное дело, отдыхал абсолютно обнаженным. Разве что бирки на ноге не хватало.

Мне тоже доставляло когда-то особое удовольствие спать голым. Пока дом не наводнила куча нечисти. Но это было давно, почти в прошлой жизни. Однако вид здоровенного гиганта, неподвижность которого навевала мысли о смерти, слегка пугал.

Я стоял завороженный, всматриваясь в окошко. Не то чтобы я любил наблюдать за голыми мужиками, просто все это было как-то очень необычно. Я даже на какое-то время забыл, что стою ногами на голом заледенелом полу. Пока рядом не появился старый бес. Прошка, кажется.

– Не надо тебе здесь быть, – пробурчал он, решив не задумываться, как ко мне обращаться, на «вы» или на «ты».

И сразу подтвердил свои слова делом – стал подталкивать меня в сторону лестницы. Тут я и сам понял, что пора возвращаться в теплую кроватку, потому что к тому моменту почти не чувствовал ступней.

– А что это он делает?

– Морозит себя, – ответил Прошка с таким видом, словно я спросил откровенную глупость. – Бывает, продрогнешь сильно и выпьешь горячего чаю с малиной. Ну или какой настойкой. И этот чай тебя после еще долго греет. Так же происходит, если промерзнешь сильно, до самых костей. Что ни сделаешь, долго не можешь согреться. А хозяину только то и нужно.

Вот что имел в виду Стынь под подготовкой. Ну да, ему понадобятся все силы для схватки с Созидателем. И крон понимал, что второй попытки у нас не будет. Здесь действительно торопиться было бы лишним.

Я спросил, где находится туалет. Выяснилось, что на улице. И справив нужду в огромной деревянной будке и заодно чуть согревшись (августовская ночь после заледенелых хором крона показалась почти что сауной), я вернулся в кровать. Мрачный и недовольный моим поведением Прошка даже принес стакан горячего чаю, который, впрочем, остыл быстрее, чем я его допил.

Странное дело, было видно, что я не нравлюсь бесу. Он это даже не скрывал. Но меньше всего хотел, чтобы я ненароком заболел. Потому что понимал – я нужен его хозяину. Вот это настоящая сознательность, до которой Гриши еще далеко. Интересно, мой оболтус знаком вообще с Прошкой? Надо сделать этого беса «сыном маминой подруги», чтобы лишний раз потроллить Григория. Представляю, как это будет: «А вот Прохор…».

Спал я, конечно, плохо. Во-первых, редко удается комфортно себя почувствовать на новом месте. Во-вторых, «приход» Созидателя, а затем эта ночная прогулка в туалет не благоприятствовали крепкому сну.. В-третьих, разбудил меня Прошка по приказу хозяина с первыми петухами. То есть очень рано.

Стынь сидел на кухне и пил воду со льдом. За эту ночь цвет его кожи сильно изменился. Из бледного став насыщенно синим. Что, кстати, странно. Я всегда считал, что лед прозрачный. Но черт знает, как там устроена вся эта внутрянка у кронов?

Меня даже покормили. Какой-то холодной красной рыбой, поджаренным, но уже остывшим хлебом и кашей из странной крупы. Да, да, тоже холодной. Это была основная фишка в местном заведении.

После чего Стынь махнул рукой. Причем так обыденно, словно речь шла о каком-то небольшом путешествии или местной рыбалке. И мы вышли из хижины. По пути крон кратко инструктировал меня и задавал вопросы, которые интересовали его. Таким макаром мы добрались до трассы, где Стынь буквально спиной остановил ближайшую машину, и чужанин довез до сауны. Точнее, высадил нас метров за четыреста.

– Там разные печати, не хотелось бы попасть под их воздействие, – объяснил мне Руслан.

– Ну, тогда извольте залезать в артефакт, ваше кронейшество, – вытащил я трубку.

Стынь коснулся Трубки и втянулся внутрь. Вот теперь предстояло самое волнительное. Проверить действие Трубки на практике.

Поэтому я не без дрожи в коленях направился к заведению, которое стало почти родным. И не потому что я страсть как хотел помыться или слыл поклонником продажной любви.

Администратора на входе я привычно проигнорировал, дойдя до конца коридора, где обнаружил старого приятеля.

– Рад тебя видеть, Былобыслав.

– Могу ответить тебе тем же, Матвей, – усмехнулся лобастый. – С каждым новым днем твое имя все чаще на устах чуров.

– Оно просто красивое, – пожал плечами я. – А что про меня говорят?

– Разное. Кто-то считает, что у тебя слишком длинный нос. Другие, что ты можешь быть нам полезен.

–Нормальный у меня нос, – я его даже потрогал. – Просто я интересуюсь этим миром. Лучше скажи, у меня по-прежнему бесплатный проход в Скуггу?

– Пока да, – загадочно улыбнулся Былобыслав.

– Тогда пойдем.

Чур коснулся моей руки с сомнением поглядев на меня.

– И что, даже никаких гостинцев, продуктов или попыток пронести контрабанду?

– Я сам своего рода контрабанда.

Чур склонил голову, словно обдумывая – воспринимать подобное, как шутку или я действительно говорю правду. При этом будто продолжал щупать хистом. У меня в какой-то момент даже во рту пересохло. Неужели догадался?

А потом он толкнул дверь в подсобку, и мы очутились в бескрайних песках Изнанки. Мне показалось, что я даже почувствовал, как зашевелилась Трубка. Стынь, как древнее существо, тоже ощущал произошедшие изменения.

Эх, Былобыслав, знал бы ты, кого я притащил с собой на эту сторону. Ты бы точно не погладил меня по головке.

– Ладно, до скорого, – махнул я рукой.

– Береги себя, Матвей.

Вроде обычное расхожее выражение, но меня от него проняло. Будто Былобыслав что-то действительно мог знать. Я проскользил прочь от чура примерно сотню километров, после чего сказал крону, что можно выходить.

– Новый мир, – втянул воздух Стынь. – Интересный. Мне здесь понравится.

Что забавно, лицо крона не изменилось. Хотя да, наверное, еще слишком рано, и Скугга просто не распознала нового рубежника. Если этих созданий вообще уместно так называть. Для меня они были настоящими богами, до которых по воле случая удалось дотянуться.

– Нам нужно заглянуть в Фекой, – сказал я.

– Нет! – коротко ответил он, явно давая понять, что это не тема для дискуссий.

– Руслан, я понимаю, что для я тебя вроде надоедливой мухи. Но в данный конкретный момент мы команда, нравится тебе это или нет. По одной простой причине, никто из нас по отдельности не совладает с Созидателем. Поэтому необходим компромисс. Если я говорю, что нам нужно заглянуть в Фекой, то на это есть свои причины. Мы быстро…

– Ты занятный рубежник, – отозвался он. – Хорошо, но очень быстро.

Я понимал, в чем причина его нетерпения. С каждым новым часом внутренний холод Стыня уходил. Если сравнивать с обычным человеком, можно было бы использовать фразеологизм «внутренний огонь». Но какая разница, как называть что-то, если суть не меняется.

Несмотря на первое посещение Изнанки, Руслан довольно быстро понял, как надо скользить. Еще бы, ведь у него было отличный учитель – я то есть.

Мы домчались до Фекоя, побив все рекорды скорости (мне постоянно приходилось догонять Стыня). Где крону, к небольшому неудовольствию, снова пришлось прятаться в артефакт. Я попросил его не появляться ни при каких обстоятельствах. А сам рванул к главному холму, где в донжоне обнаружил и Форсварара, и Анфалара.

–Приветствую тебя, Матвей, – улыбнулся правитель.

Выглядел он паршивенько. Как дряхлый старик. Впрочем, не хуже, чем в прошлый раз. В его случае можно сказать, что отсутствие ухудшений – уже неплохое достижение. Анфалар бросился обниматься, светившись при этом улыбкой, как начищенная бляха. Правда, первый вопрос меня довольно сильно обескуражил:

– Как там Алена?

– Скучает по тебе и жалеет, что вы провели вместе так мало времени.

Что забавно, Анафалар моей шутки не выкупил. Напротив, он неожиданно покраснел и сразу отошел в сторону. Ладно, лирика лирикой, но надо поговорить и о делах.

– Я пришел сказать вам, что иду, чтобы убить крона.

Анфалар с Форсавараром переглянулись.

– Ты хочешь попросить у нас помощи? – наконец задал интересующий его вопрос правитель.

– Нет. Более того, я уверен, что вы менее всего заинтересованы в том, чтобы что-то изменилось. Впервые за долгое время у вас наступил мир, потому что крону плевать на вашу крепость.

– В твоих словах заключена мудрость, – ответил Форсварар. – Поэтому ты понимаешь, что в случае твоей неудачи, гнев крона обрушится на нас. Он знает, что мы все связаны.

– Сейчас ты скажешь, что не готов меня отпустить, так? Вот только у тебя нет сил, чтобы противостоять мне. Сам ты не сможешь, у тебя не хватит промысла, а Анфалар не выступит против меня, потому что он мне брат по крови.

– Все так, – грустно сказал Безумец. – Брат за брата…

– Остальных воинов я не беру в расчет.

– Тогда скажи еще раз, что ты хочешь? – повторил Форсварар уже не столь доброжелательно.

– Чтобы вы отпустили со мной человека. Одного из тех, кто возвысился, убив тварь крона. И кого благословила Скугга.

– Зачем? – спросил правитель.

– Сейчас трудно объяснить, но со временем вы поймете, что так будет лучше.

Форсварар думал долго, явно размышляя, как ему поступить разумнее – послушаться меня или все же попытаться сделать по-своему. На этот случай у наглого гостя был, конечно, козырь – Стынь. Но если я его использую, тогда о любых доброжелательных отношениях в дальнейшем можно забыть.

Правитель крепости Фекой был мудрым человеком. Он знал, что если ты не способен повлиять на событие, то к нему можно попытаться приспособиться. Поэтому после долгих разговоров мне выделили уже знакомого стражника. Одного из тех троих, которые участвовали в прошлой вылазке на крона. Я даже напрягся и вспомнил его имя – Гедденар.

Рассматривая волевой подбородок, гордый взгляд и напряженное, словно готовое в любой момент броситься в бой, тело, я раздумывал. Может, стоит поискать кого-то еще? Сможет ли этот рубежник справиться с ролью, которая будет на него возложена?

Нет, слишком мало времени. Пусть все случится как случится. Нельзя предусмотреть вообще все. По крайней мере, Гедденар достойный человек, раз уж Скугга благословила его.

Я поблагодарил Форсварара, пообещав заглянуть на обратном пути, если все выйдет так, как мы задумали. При слове «мы» правитель Фекоя будто бы даже подался вперед, но ничего не спросил. Понимал, что эта информация уже ни на что не повлияет.

– Чтобы ни произошло – не пугайся, – предупредил я Гедденара, когда мы вышли из крепости.

И стражник Фекоя с этим справился мастерски, когда из артефакта появился Стынь. Ему больше не было нужды скрывать свою силу, поэтому крон не особо и старался. Мощь внезапно возникшего рядом создания словно прибила Гедденара к земле, однако он все же выстоял.

– Что теперь? – спросил Руслан.

– Теперь мы найдем место, куда заманим Созидателя, а потом убьем его.

Свои слова я подытожил вытаскиванием меча и очков тварелова.

Глава 11

Больше всего, как ни странно, нервничал Гедденар. С другой стороны, оно и понятно. Сорвали неизвествно куда, ничего толком не объяснили, да еще рядом вышагивает целый крон. Причем один из немногих, как однажды признался Руслан, кто вообще может справиться с Созидателем.

Что до Стыня, он не проявлял никаких эмоций. Будто всю жизнь только тем и занимался, что путешествовал по Изнанке, чтобы убить одного из «своих». Оно и понятно, опыта у него – хоть одним местом жуй. К тому же, таким древним существам не с руки нервничать.

Да и я был предельно сосредоточен, понимая, что самое худшее что можно сейчас сделать – дать волю эмоциям. Я скорее был занят тем, что прокручивал в голове множество вариантов, как может развернуться поединок. И пытался сориентироваться, как буду себя вести. Конечно, в битве двух богов обычный ведун – всего лишь мелкий таракашка, который только мешается под ногами. Но на это и был основной расчет. Что Созидатель не обратит на крохотного рубежника никакого внимания.

Однако именно я сейчас вел наш небольшой, но гордый отряд к цели. Я обладал нужными артефактами. Конечно, хватило бы и меча, который сохранил на своем клинке кровь Созидателя. Но и очки были как нельзя кстати. С их помощью я высматривал тварей крона, которые являлись продолжением его самого. И надо отметить, что окуляры пригодились. Когда мы спустились в долину, то два раза уклонились от «патрулей» крона.

Так-то у меня был еще и Компас, но он, к сожалению, на живых разумных существ не действовал. Я попытался схитрить, задумав в качестве цели «обитель Созидателя». Однако фокус не сработал. Ну и ладно, и так найдем.

Наконец я замер, пытаясь унять выстукивающее чечетку сердце. Потому что меч ходил ходуном, устремляясь на внушительный холм. Руслан понял все без лишних слов.

– Там, – сказал он без всяких вопросительных интонаций. – Я чувствую его.

– Значит, и он чувствует нас.

– Не переживай, Созидатель умный и опытный. Знаешь, сколько было претендентов пощупать его хист?

Я не ответил, что знаю, потому что видел его откровения по этому поводу.

– Он не сунется сразу сам, сначала отправит своих созданий. Чтобы измотать противника и заодно узнать, кто прибыл по его душу.

– Значит, немного времени у нас есть.

– Совсем чуть-чуть, – согласился Руслан.

Я повернулся к Гедденару, который был ни жив ни мертв. Бедняга не понимал ни слова на моем родном языке, однако происходящее ему явно не нравилось. Хотя чего там. Рубежник всего с одним рубцом, которому я отвел немаловажную роль в нашей миссии, был не в восторге от своего нечаянного приключения с самого начала. Это только в добрых и хороших книжках случайные путешествия могут закончиться убийством дракона и экспроприацией волшебного кольца. У нас вполне может случиться так, что ты лишишься собственной шкуры.

– Найди себе укрытие и не высовывайся оттуда, что бы ни случилось. Жди, когда мы придем.

– А если не придете? – озвучил он мысль, которая, видимо, волновала его больше всего.

– Тогда ты не жилец, да будет милостива к тебе Скугга.

Зачем я сказал последнее – сам не понимал. Видимо, влияние местного мира давало о себе знать. Оставив Гедденара на такой мажорной ноте, я отправился к холму. Руслан дал мне знак отстать и пошел впереди. И я понимал его логику. Твари Созидателя должны увидеть только один свет хиста – его. А крохотный рубежник останется незамеченным.

Поэтому я двигался небольшими перебежками, прячась за камнями и стараясь одновременно не сильно отстать от Руслана, но вместе с тем будто оставаясь в стороне. Крон же двигался спокойно и размеренно, делая небольшие остановки на ровных площадках, ожидая нападения. И наконец дождался.

Поначалу мне показалось, что Пол Верховен решил снять очередную часть «Звездного десанта». Потому что на горе на мгновение возникла орда из членистоногих тварей, вооруженных хищными жвалами, острыми, похожими на мечи, передними конечностями и хитиновой броней. Что интересно, создания отличались друг от друга размерами и формой, напоминая наскоро собранный отряд. Едва ли это были самые передовые бойцы. Видимо, Созидатель решил провести разведку боем.

Орда замерла всего на несколько секунд, словно вычленяя объект, а потом ринулась с холма с одной явной целью – сожрать, растерзать, уничтожить. Мое сердце, казалось, занимало теперь всю грудь, отбивая двести ударов в минуту.

Единственное, что пришло мне в голову – я сделал верную ставку. Нет, не то чтобы у меня был вал предложений от кронов… Но можно сказать, сама судьба свела Мотю Зорина со Стынем. Ну и, конечно, этому способствовал Трепов. Вот уж не думал, что скажу ему спасибо.

Выяснилось, что я не все знаю о моем компаньоне. Что холод дает Стыню сил – это понятно. Но вот что он способен к трансформации своего тела – было чем-то новеньким.

Как только Руслан увидел противников, он просто вытянул руки, и они ниже локтей превратились в ледяные зазубренные клинки. Один из них был длиной метра два, другой значительно короче. Стремительная волна тварей обрушилась на крона. Меня окатило могильным холодом, а в следующее мгновение вокруг Стыня начал твориться самый настоящий хаос.

Летели прочь отсеченные конечности, маслянистой кровью созданий окроплялись камни, падали под ноги отрубленные головы. Тот самый хаос оказался вполне управляемым. Его эпицентром был крон, а все прочее разбивалось о него, стоило тварям едва коснуться измененного тела Стыня.

На уничтожение орды неприятеля у Руслана ушло меньше минуты. Теперь крон был уже не таким наполненным синевой, и не только потому, что оказался весь в чужой крови. Его кожа стала светлее, хотя холод все еще крепко сжимал в своих объятиях каменистую землю.

Руслан проворно сменил дислокацию, не собираясь вести бой среди мертвых тел тварей. Мои колени бились друг о друга. Я ждал, что сейчас появится сам Созидатель, но опять ошибся. На горизонте показалась вторая волна, уже более тщательно подобранная и отличающаяся от первой большим числом чудовищ.

И снова морозная воля Стыня прокатилась по предгорью. И вновь волна разбилась о возвышающегося гордым маяком крона. Я искренне завидовал мастерству Стыня, глядя, как он с кажущейся легкостью расправляется с неприятелем. От каждого его движения веяло силой и вековым опытом сражений. Каждый выпад заканчивался серьезным ранением или смертью нерасторопной твари.

И вновь все завершилось гораздо быстрее, чем я смог хоть что-нибудь понять. А Руслан стремительно переместился на новую площадку для боя. Казалось, две короткие схватки не оказали никакого влияния на крона. Однако цвет кожи Руслана свидетельствовал об обратном.

– Ближе! – крикнул он единственное слово.

Я не сразу понял, что этот приказ относится ко мне, потому что Стынь начинал отдаляться. Стараясь унять непослушные ноги, то и дело соскальзывая с острых камней, я пробежал метров тридцать, тут же спрятавшись за огромный валун.

А еще мне пришло в голову, что перемещения Руслана носят не случайный характер. С каждым новым сражением он двигался все ближе к самой расчищенной из площадок предгорья, словно обходя холм стороной и не пытаясь забраться на него.

Третья волна предстала наиболее внушительной из всех. Самый сплоченный отряд среди прочих. Здесь собрались наиболее отборные, элитные бойцы. Крупные, похожие друг на друга, как однояйцевые близнецы – с острыми жвалами, громадными конечностями и темными, почти антрацитового цвета телами. Весь горизонт разлился опасной, хищной чернотой.

На мгновение я испугался, но явно зря. Едва монстры рванули вниз, как их ряды смешались. Мощная вьюга обрушилась на творения Созидателя, значительно ограничивая им обзор. А следом один за одним чудовища стали оступаться и падать. Сначала я подумал, что у них какие-то проблемы с вестибуляркой, но позже разглядел стремительно вырывающиеся из-под земли ледяные шипы, действующие с эффективностью противопехотных мин.

И все равно большая часть тварей прорвалась через заградительные линии Стыня, ударившись в невидимый голубоватый купол, который образовывался вокруг Руслана. Правда, тот тут же исчезал, когда крон делал смертоносный выпад, орудуя своими мечами. Боль, инфернальные крики, хруст огромных тел, оседающих на камнях. На последнюю волну ушло намного больше времени и сил, но победа по-прежнему была на нашей стороне. Ладно, на стороне Стыня, но мы же сейчас вроде как одна команда.

Руслан в очередной раз сменил позицию, а я без всяких напоминаний выдвинулся поближе к нему. После чего услышал всего два слова, от которых кровь в жилах заледенела:

– Теперь ОН!

И Руслан не ошибся. Пусть и со значительным опозданием, но на холме появился тот, кого мы выбрали сегодня нашей целью. Это был не тот Созидатель, которого я помнил. Казалось, нынешнее создание значительно увеличилось в размерах, лишь отдаленно напоминая человека.

Его тело было заключено в крепкий хитиновый доспех, без малейшего намека на возможные прорехи. Ноги странным образом выгибались назад, словно у кузнечика. Правая рука превратилась в гигантский костяной меч, намного превышающий по размерам оружие Стыня. А ладонь левой расползлась в стороны и теперь предстала внушительным баклером.

Меч вибрировал, едва ли не высекая искры о ближайшие камни. Забавное оружие, вот как оно может мне помочь сейчас в таком состоянии? Включится режим самонаведения? Едва ли эта зубочистка способна серьезно ранить Созидателя. Поэтому я быстро убрал клинок на Слово.

Только теперь я обратил внимание, что Руслан по сравнению с противником напоминает обычного человека, вышедшего биться с истинным богом. Поединок Давида и Голиафа.

Что меня беспокоило сильнее прочего – ныне оттенок кожи Стыня больше всего напоминал лед. От былой синевы не осталось и следа. План Созидателя сработал. На уничтожение его тварей крон потратил свой внутренний холод.

– Индре рат, лаэ?!

Казалось, говорит не громадное существо. Само небо разверзлось и исторгло слова, которые можно было высекать в камне.

– Карт гор, лаэ, – ответил Стынь значительно тише.

Говорила мне бабушка, учи языки, Мотя. Так нет же, я чувствовал себя сейчас, как русский, первый раз выехавший за границу. Ту бир, блин!

Благо, великие кроны решили больше не подвергать меня языковым пыткам. Громадное создание чуть присело и в следующее мгновение выпрыгнуло почти до плотной пелены, называемой здесь тучами, и приземлилось возле Стыня. Точнее, туда, где недавно находился мой союзник. Крон легко ушел от атаки, в следующее мгновение обрушив ледяной клинок на щит Созидателя.

От волны разошедшейся силы меня опрокинуло на землю. Хорошо, что я ожидал чего-то подобного, поэтому довольно быстро поднялся на ноги, наблюдая за происходящей рубкой.

Мне казалось, что размеры Созидателя и его тяжелая броня должны работать против него. Все-таки Стынь был практически голым, да и гораздо меньше оппонента. Однако это явно действовало как-то по-другому. Мало того что великан отражал все атаки, он постепенно перехватил инициативу и стал теснить моего компаньона. Что самое мерзкое – в противоположную от меня сторону. Если не вмешаться прямо сейчас, все закончится гораздо быстрее, чем я думал.

Самое трудное было заставить тело подняться и приблизиться к бьющимся богам. Все разумные мысли под тревожным набатом, а пункт управления в голове освещался красными вспышками тревоги: «Куда ты суешься!», «Тебя попросту раздавят!», «Беги!!». Только образ Лихо заставил скрипнуть зубами и подняться с земли.

Каждый шаг давался с трудом, словно на меня действовала неведомая сила. Хотя чего я удивляюсь. Действительно действовала.

В какой-то момент Стынь заметил меня, пусть и старался не смотреть в мою сторону. Но это сказалась на его манере боя. Он перестал пятиться и уклоняться, пытаясь выстоять против атак Созидателя. Получалось у него откровенно плохо. Один из ударов гиганта хоть и пришелся на скрещенные ледяные клинки, все же коснулся плеча крона и вспорол бледную плоть аж до ключицы.

Стынь не закричал, даже не застонал. Он глухо зарычал, да и только. Левая рука безвольно опустилась к бедру. Алая кровь потекла по его груди широкой струей. Еще одно подтверждение, что у богов она такая же, как у нас.

Но и я уже был на позиции. До сражающихся оставалось шагов двадцать. Их вполне должно было хватить. Я вытащил со Слова зонт, который прежде убрал сюда и выставил «Frost». Я бы очень порадовался, проиграй Созидатель сражения из-за фрустрации. Однако это слово со шведского переводилось как «Мороз».

Гигант, охваченный горячкой боя, не сразу ощутил произошедшие изменения. Хотя должен был. Стынь, словно обретший второе дыхание, молниеносно оттолкнул противника ногой и тот отшатнулся. Зараза, отшатнулся по направлению ко мне. И тут же обернулся.

Из-под хитинового шлема на меня уставились два пылающих ненавистью и силой глаза. Победа, которая казалась неизбежной, начинала ускользать из кроновых рук.

Созидатель рванул ко мне со всей неутолимой яростью, на которую был способен. Даже не будь я прибит к земле силой, то все равно бы не смог уклониться. Как можно убежать от несущегося на тебя многотонного скоростного поезда? Вот и я не знал.

Хорошо, что у меня в команде был Стынь. Зонт, продолжающий работать и почти превративший своего союзника в сосульку, значительно освежил Руслана. Он не успел бы встать между мной и разъяренной махиной, поэтому поступил проще. Догнал Созидателя и вломил ему ногой так, что громадный бог пролетел надо мной. Я даже увидел его удивленные глаза.

Крон перекатился по земле, быстро поднимаясь ноги. Только теперь это был не тот великан, что прежде, а неведомая хрень, напоминающая паука с гигантской головой и толстыми гарпунообразными конечностями. Именно ими он стал размахивать, выдвинувшись в нашу сторону.

Сражаться против крона, атакующего двумя руками – задача не из легких. А отбиваться от создания, которое применяет четыре ноги – задача сверхсложная. Хотя Стынь, к его чести, и пытался.

Мой компаньон не сразу понял, что целью Созидателя был не он. Точнее, не только он, но и его крохотный помощник. В один из выпадов конечность вдруг неестественно изогнулась и устремилась ко мне. Имел ли я хоть какой-нибудь шанс? Конечно, нет. Я давно уже понял, что в драке местных ребят мне ловить откровенно нечего.

Поэтому когда твердая нога с острым наконечником прилетела в грудь, я разве что тихонько охнул. И повалился на землю.

То, что я не умер, можно было назвать чудом. И тем, что в рюкзаке что-то хрустнуло – мой защитный артефакт приказал долго жить. Но самую важную функцию он выполнил. Отвел удар бога. Интересно, имелись бы у меня шансы, если бы прилетело, когда Созидатель был в иной, предыдущей форме? Внутреннее чутье подсказывало, что нет.

Обо всем этом я успел подумать, летя на землю. Как-то часто я в последнее время стал падать. Как бы не вошло в привычку.

А еще было больно. Здешняя местность Скугги изобиловала камнями всех мастей. От совсем крохотных до вполне внушительных. И подобный массаж для спины пришелся мне не по душе.

Боль окутала с головой. В какой-то момент я даже почти выпустил зонт из рук. Не представляю, каким усилием удалось сжать непослушные пальцы. Я понимал – если сейчас отпущу артефакт, он тут же перестанет действовать. И нам ой как достанется.

По всей видимости, Созидатель догадался, что зонт завязан на мне, и следует уничтожить крохотное недоразумение. После чего спокойно и без нервов разобраться со Стынем.

Я увидел, как надо мной зависла громадная заостренная паучья конечность. И сразу же стремительно понеслась по направлению к голове.

Между нами оставалось всего каких-то двадцать сантиметров, когда мелькнул ледяной клинок. Стынь отсек ногу паука, под его недовольный звук, напоминающий скрип ногтей, царапающих стекло. А затем нанес новый удар второй рукой-мечом в Созидателя.

Меня залило пахучей вязкой кровью. Так сильно, что на какое-то мгновение стало тяжело дышать. Про то, чтобы что-то рассмотреть речи вообще ни шло. Я вытер лицо свободной рукой, чтобы разглядеть, что же там происходит, но не успел.

Стынь стоял над агонизирующим пауком, кромсая его тело ледяными мечами. Вновь сияющий синевой и могуществом. Созидатель дергался, однако уже даже не сопротивлялся.

А потом меня опять ударило. Я не сразу понял, что это была волна силы. Походило скорее на эпицентр взрыва атомной бомбы. Голова закружилась, перед глазами поплыли цветные круги, тело стало ватным и непослушным. Пальцы, казавшиеся чужими, наконец выпустили продолжающий источать мороз зонт.

И единственный, кого можно разглядеть в сиянии его хиста, через пелену наползающего тумана, был Стынь. Величественный крон, раны которого затянулись, тело набухло напряженными мышцами, а промысел обогатился новым божественным рубцом.

Я устало выдохнул и повалился на землю, теперь даже не обращая никакого внимания на камни. Создавалось ощущение, словно меня пропустили через мясорубку. И вместе с тем в голове теплились радостные мысли: «Мы смогли. Мы справились!».

Единственное, что мне не очень понравилось – крон, наступивший ногой на руку, которая была ближе всего к зонту. И взгляд Стыня, не предвещавший ничего хорошего.

Глава 12

Умирать раньше отведенного тебе срока всегда глупо. Умирать от руки того, кого ты считал своим союзником, – глупо вдвойне. Наверное, будь у меня больше сил, я бы кричал, матерился, может, даже попытался сопротивляться, чем черт не шутит, когда Скугга спит.

Сейчас я устало следил за действиями Стыня. Правда, тот не надавил всем своим весом на руку, чтобы расплющить ее. Лишь медленно поднял зонт и играюче принялся ломать его, как мощный тайфун крушит легкие деревянные домики на берегу. А после убрал ногу и помог мне подняться.

Видимо, на моем лице отразилась вся гамма эмоций. Поэтому крон решил благосклонно изъяснить свое поведение.

– Артефакт завязан на тебе. А оставлять подобное оружие в чужих руках было бы верхом легкомыслия.

Странное дело, но никогда разрушение моих вещей не приносило такого облегчения. Я даже мысленно одобрил поведение Руслана. Он действительно поступил логично.

– Что он тебе сказал? Когда увидел тебя?

– «Зачем ты здесь, брат?», – поделился крон. – Я ответил, чтобы убить его.

Ага, и тоже в конце добавил «брат». Видимо, выражение, которое Анфалар перевел в разряд поговорок, у кронов имело совсем другой смысл. Хотя чего я удивляюсь, в нашем мире у греческих богов тоже были довольно запутанные родственные отношения.

Больше всего меня интересовало другое. Стынь получил рубец в этом мире. То есть он теперь отмечен Скуггой. Я пытался увидеть хоть какие-то изменения в нем, вроде проступающей черноты, но их не было. Ни одного темного пятнышка или пигментной точки. Скугга приняла своего нового сына? Или прошло совсем немного времени?

С другой стороны, у местного мира всегда имелась своя логика. У Руслана было свое понятие чести, его нельзя назвать коварным или подлым. Даже сейчас он не пытался нарушить договор. Чудны дела твои, Скугга.

– Идем? – предложил мне Руслан. – Надо посмотреть на мою новую обитель.

Да, сбор лута – самое важное, что может быть после любого сражения. И я прекрасно это понимал. Но у меня оставалось еще одно неотложное дело.

– Подожди минутку. Ведь теперь мы никуда не торопимся?

Руслан великодушно кивнул. Действительно, ныне в распоряжении Стыня была целая вечность. Это мне следовало поспешить.

Я, преодолевая ломоту в мышцах и нечеловеческую усталость, проворно, насколько вообще это было возможно, заскользил по камням в обратном направлении. Туда, где укрылся Гедденар.

Рубежник оказался на месте, в своем импровизированном убежище, будто стиснутый с двух сторон огромными валунами. Во взгляде Гедденара читались страх и недоумение. Наверное, даже здесь он почувствовал всплеск невиданной силы, потому надеялся на хоть какое-то объяснение.

– Прояви хист! – не предложил, а потребовал я.

Рубежник неуверенно протянул руку и на ладони медленно стало проявляться нечто, отдаленно напоминающее оружие. Корявая заостренная дубина, которой едва ли можно было сражаться. Разве что орехи колоть.

Воин решил создать оружие. Чего еще ожидать от стражника твердыни Фекой? Меня радовало лишь то, что хист Созидателя не канул в небытие. Уже небольшая, но победа.

Существовала ли подобная вероятность? Конечно. Но вместе с этим промысел был очень важным и легко находил нового хозяина. Для этого нужен лишь подходящий кандидат.

Что все, кто получили благодать от убийства созданий прошлого крона вновь станут обычными людьми – я тоже предполагал. Не был в этом окончательно уверен, но предполагал.

После многочисленных вылазок и расправы над тварями, стражники становились рубежниками, но, как бы сказать, не вполне настоящими. Они лишь были продолжением воли крона, как бы забавно это ни звучало.

Новоиспеченные рубежники, если выразиться очень грубо, сами становились тварями. Точнее, новыми подданными крона. Промыслел Созидателя лишь перераспределялся среди остальных. Такие рубежники сложно получали новые рубцы, большей частью останавливаясь на первом шаге к могуществу. А теперь, когда Созидатель был мертв, и вовсе лишились своих сил. Можно сказать, я значительно ослабил боевую мощь твердыни Фекой.

Однако взамен дал им нового Созидателя. Рубежника с невероятно полезным и сильным хистом. Который в перспективе способен стать величайшим воином. Но как все сложится на самом деле – оставалось только догадываться.

Все это я рассказал Гедденару. Как мог в условиях весьма ограниченного времени. Не знаю, какие эмоции испытывал рубежник в этот момент. Мне думалось, что он разрывается между признательностью за новый хист и чувством неприязни за то, что я сделал со стражей его родного города. Это понятно, нельзя всегда быть для всех хорошим.

Напоследок я сказал лишь, что теперь он может возвращаться. И не дожидаясь ответа, пошел обратно к Стыню.

– Ты сделал больше, чем должен был, – произнес крон.

Не знаю, как он догадался о мыслях, которыми оказалась сейчас занята моя голова. Этих богов вообще хрен разберешь. Я лишь кивнул и мы принялись взбираться на холм.

Я внезапно осознал, почему к покорению Эвереста готовятся по несколько месяцев. Потому что, чтобы взобраться на чертов холм, у меня ушли практически все силы, которых и так оставалось совсем немного. Поначалу Стынь часто останавливался, чтобы подождать своего нерадивого компаньона, а после и вовсе стал подталкивать в спину.

Наверное, он мог бы даже перекинуть меня через плечо и донести до нужного места. Но, видимо, проявлял недюжинное уважение к своему крохотному во всех смыслах союзнику. Благородству Руслана можно было только позавидовать.

Обитель Созидателя мы увидели сразу. Она укрылась в небольшой природной балке и походила на какой-то лагерь варваров из старого фильма про «Конана». Множество развешанных на просушке шкур диких животных, огромная выщербленная дождями плита, стоящая на камнях, залитая кровью и нечистотами яма для отходов.

Я судорожно водил взглядом по владениями убитого крона, но не видел самого важного – Юнии. Нет, он не мог убить ее. Не должен был. Ведь Созидатель не знал, что сегодня умрет. Я отказывался верить, что все случившееся было напрасным.

– Там! – указал Стынь в сторону множества висящих шкур у подножья каменистого холма.

С большим запозданием я понял, что крон имеет в виду. Ну да, действительно, я не увидел самого главного. Места, где спал Созидатель. А эти шкуры являлись своеобразным пологом, отделяющим вход в пещеру. Пещеру! Ненавижу пещеры! Как же они меня достали.

Но вместе с тем я бегом направился к ней. Даже на мгновение позабыв про истерзанное тело. Понятное дело, несколько раз упал, сильно поцарапав ладони. Правда, крон меня опередил и тут. Когда я добрался до укрытия, Стынь уже по-хозяйски откидывал шкуры.

На меня пахнуло запахом пота, старых тряпок и почему-то железа. Можно сказать, что в убежище могущественных богов аромат не лучше, чем в квартире какой-нибудь бабушки. Но все же я, преодолевая отвращение, шагнул внутрь. Руслан не отставал от меня, вместе с тем не стремясь вырваться вперед.

Может, он думал, что я имею право быть первопроходцем. Или опасался каких-то расставленных Созидателем ловушек. Кто разберет этих кронов? Я не был занят подобными мыслями, я рвался вперед. Пока пещера внезапно не закончилась.

Я даже опешил. Нет, все верно. Вот огромный топчан Сизидателя, куча нагроможденного горой тряпья, какие-то сваленные в виде крохотной пирамиды артефакты. Судя по тому, как проворно Стынь оказался возле них, весьма ценные. Вот только Лихо нигде не было.

Мой разум отказывался верить в происходящее. Неужели все эти жертвы оказались напрасными? Неужели мерзкий крон убил мою Юнию? Нет, не может быть!

Я выпустил хист, тщательно щупая все пространство вокруг, и мое сердце вдруг учащенно забилось от радости. Там, под кучей тряпья, я почувствовал еле различимый отголосок промысла. Такого слабого, будто это был какой-то однорубцовый рубежник. Но я все же стал торопливо откидывать сваленное как попало рубище, пока моему взору не предстало иссохшее тело Юнии.

Ее и раньше нельзя было назвать писаной красавицей. А теперь Лихо и вовсе являла собой удручающее зрелище. Кожа превратилась в тонкий пергамент, из-под которого остовами разбившегося корабля проступали кости. Черты старого лица еще более заострились, зрячий глаз потемнел в громадном синяке. Единственное, что осталось без изменений, – горб. Точнее, он будто бы даже стал еще больше.

– Юния… – позвал ее я.

– Да, господин, – шелестя, как опавшая листва, произнесла Лихо.

– Это Матвей, – пытаясь побороть невесть откуда взявшийся ком в горле, тихо сказал я. – Я пришел… за тобой.

– Матвей… Матвей…

Казалось, она пытается вспомнить, но у нее ничего не получается. Я протянул Лихо руку, и Юния боязливо коснулась ее. Меня охватил такой холод, которого я не испытывал, даже когда рядом сражался Стынь. Но только в первое мгновение. А потом сразу кинуло в жар.

Ощущения были отвратительные. Словно рвались мышцы, трещали сухожилия, ныли зубы, напряженно изогнулись кости, грозя сломаться. Я понимал, что делает Юния. Подобно путешественнику, который неделю скитался по пустыне и наконец нашел оазис, она жадно пила мой промысел. Впитывала торопливо, рискуя захлебнуться.

Краем глаза я увидел, как дернулся Стынь. Если бы я не испытывал чудовищную боль, то, наверное, ощутил нечто вроде чувства признательности. Руслан действительно хотел прийти мне на помощь, хотя мог этого не делать.

– Нет, не трогай! – повелительно крикнул я, не слыша собственного голоса.

Казалось даже, что я это просто очень громко подумал. Однако Стынь остановился. Громадный крон застыл, повинуясь воле слабого рубежника. Ныне еще более обессиленного.

Не знаю, на что я надеялся. Существо, пытающееся восполнить себя за счет другого, сейчас меньше всего напоминало разумное. И уж точно не походило на известную мне Лихо. Но я надеялся. Что мне оставалось еще, кроме надежды?

– Юния… Юния…

Я уже не мог кричать. Только слабо шептал, пытаясь вернуть ее в этот мир. Заставить быть прежней. Хотя понимал, что эти мои попытки ей как слону дробина.

Судороги свели все тело. Раньше я думал, что такого быть попросту не может. Бывает ситуация, когда у тебя отказывает нога в воде или вдруг плетью падает рука. Но так, чтобы все мышцы одеревенели разом, больше не подчиняясь, – это было нечто новое. Удивительно, как я вообще до сих пор не рухнул на кучу тряпья.

Перед глазами мелькнула тьма. Никакого света в конце тоннеля или жизни, прокрученной на перемотке. Лишь чудовищное надвигающееся Ничто.

И когда уже пропала всякая надежда, я услышал свое собственное имя.

– Матвей!..

Голос Юнии дрожал, как совсем недавно трепетал перед ней я. Тьма медленно, неохотно принялась отступать, словно жалея о своей несостоявшейся добыче. В нос ударила вонь затхлого тряпья, лицо ощутило слабое тепло худых пальцев. А когда вернулось зрение, рубежное, способное разглядеть мельчайшие детали темной пещеры, я увидел одноглазое испуганное лицо прямо надо мной. Не помню, когда это мы с ней поменялись с местами.

– Прости, прости, просс… ти, – частила она, ощупывая меня, словно слепая.

– Все нормально. Я же сказал, что приду за тобой.

Наверное, редко кто видел, как плачет Одноглазое Лихо. Я наблюдал за этим прямо сейчас. Слезы Юнии не обладали целебными свойствами, как у той же сирин, но от них мне становилось необычайно легко и спокойно. Удивительно, но мой план сработал. Не без огрехов, но сработал.

Спустя какое-то время она неожиданно вздрогнула и стала пятиться, даже не пытаясь подняться, пока не вжалась в стену пещеры. И все это время с ужасом смотрела в сторону. Я не сразу понял, что стало причиной ее страха. Крон, который прежде талантливо отыгрывал роль кухонной мебели.

– Не волнуйся, это Стынь, Руслан. Он наш… – я замялся, едва не сказав «друг», – союзник.

– Это все из-за нее, да? – в его голосе сквозила ирония. – Ты поставил наши жизни на кон, чтобы спасти это существо?

Я ничего не сказал. Не имел привычки отвечать на риторические вопросы. А Стынь все не унимался.

– Ты очень необычный человек, Матвей… и еще более удивительный рубежник. Я не встречал таких самоотверженных и по-своему глупых за всю свою жизнь.

Руслан неторопливо подошел к нам. Только теперь я понял, как же он могущественен. Нет, так было и раньше. Просто мне думалось, что эта сила не может разрушительной волной накрыть меня.

– Я не могу причинить тебе вред, Матвей, – медленно, словно размышляя вслух, произнес он. – Но про нее в нашем договоре ничего не было. Ты, наверное, намеренно забыл упомянуть про существо из моего родного мира…

– Если ты тронешь ее, клянусь, я не остановлюсь ни перед чем, прежде чем убью тебя.

– Ты?.. Меня?..

– Возможно не сейчас, но когда-нибудь. Поверь, Созидатель тоже когда-то недооценил меня.

Два куска льда, которыми сейчас предстали глаза Стыня, буравили меня, словно взвешивая произнесенные слова на каких-то своих, кроновых весах правды. А затем Руслан схватил нас и поволок из пещеры. Это не составило ему каких-то особых усилий. Так хозяин питомника тащит топить кутят, устав от их проказ.

Он бросил нас у входа в бывшую обитель Созидателя. Не думал, что когда-нибудь свет неба Скугги станет для меня таким ярким. Два обессиленных существа смотрели снизу вверх на бога, который вершил их судьбу.

– Пожалуй, я пока останусь тут, – сказал Руслан, будто бы сам себе. – Мой «лаэ» превратил это место в свинарник, но я смогу сделать его привлекательным. Сегодня мы одержали великую победу за эти земли. Мы выиграли схватку за Изнанку. И она обрела нового бога. Пойди и скажи об этом остальным, маленький рубежник.

– Мы… мы оба можем уйти? – дрожа всем телом, спросил я.

Казалось, Стынь сомневался. Правда, совсем недолго. После чего повелительно махнул рукой. Мол, проваливайте.

– Спасибо, Руслан, – я тяжело поднялся на ноги, хотя тело, походившее на кусок мяса, притоговленного для отбивной, всеми силами протестовало. Ему хотелось оставаться здесь, лежать и не двигаться. – До скорого.

– Надейся, Матвей, чтобы наша следующая встреча не состоялась, – внезапно строго сказал Руслан. – Для твоего же блага. Более мы не связаны никакими договорами.

И бог скрылся в пещере. Явно для того, чтобы провести инвентаризацию приобретенных вещей.

– Спасибо, спасибо, мой господин! – бросилась мне в ноги Лихо. – Я буду всегда верна тебе. Я буду служить, пока в моих венах течет кровь!

Я не смог ей ответить сразу. Рубежный ток пронзил меня от макушки до пяток. Разорванные мышцы налились силой, опустошенный хист вновь вознесся до невероятных высот, а сам я… в очередной раз повалился на холодную землю Изнанки.

Только теперь настроение изменилось. Я глядел на затянутое свинцовыми тучами небо, без малейшего просвета, и думал, разве есть место лучше Скугги? Тело уже давно восстановилось, став еще более здоровым, чем было даже при рождении. Меня сейчас хоть в космос запускай. Причем, без всякого скафандра.

– Господин! – вернул меня на грешную землю знакомый голос, который я слышал ночами и который желал услышать наяву.

– Так!

Я одним прыжком поднялся на ноги. Вот прям как в фильмах с Джеки Чаном. Когда герой лежит и вдруг уже стоит на ногах. Надо же, раньше вообще не думал, что так могу. Все-таки восьмой рубец дает небольшие преимущества.

– Не вздумай никогда меня так называть. Я не господин, понятно? Всего лишь Матвей.

– Ты спас меня! – Лихо была готова вновь разрыдаться. – Не представляешь, что я испытывала.

Я не стал говорить, что немного представляю. Потому что разделял эту боль с Юнией каждую ночь. А пару раз так и вообще днем.

Ляпнешь что-нибудь не то, подумает, что я обесцениваю ее страдания. Так же сейчас в психологии это воспринимается, да?

– Это не повод называть меня господином. Крепостное право у нас отменили еще… – я на мгновение замялся, вспоминая, когда это было. То ли в шестьдесят первом, то ли в восемьдесят первом… Короче, давно. Господ нет, только друзья. Так что?

Я протянул ей свою руку, которую Юния напряженно пожала.

– Это очень необычно, не быть связанной клятвой служения, – сказала она. – Даже нарушенной.

– Привыкай. Тебя еще ждет много удивительных открытий. Только давай для начала уйдем отсюда. Неровен час Стынь передумает и вернется.

– Хорошо, – сказала Юния и торопливо, припадая на одну ногу из-за огромного горба, стала взбираться на холм. – Только… что мы будем делать теперь?

– Поверь, – улыбнулся я. – На наш век забот хватит. Пока ты тут сидела в заточении, я успел с легкостью влезть в пару новых неприятностей.

– Ничего не меняется, – впервые за все время улыбнулась Лихо. И мне подумалось, что эта улыбка на некрасивом лице – самое приятное, что может быть.

– Ничего, – легко согласился я.

Глава 13

Я даже не стал прятать Лихо при подходе к Фекою. Во-первых, опасаться нам теперь действительно было нечего. Едва ли в крепости найдутся те, кто способен противостоять мне по силе. Во-вторых, Юния должна восприниматься теперь как мой верный спутник. Пусть привыкают.

Встретил меня лично Анфалар. Безумец, стал на целых два рубца слабее, являясь дополнительным напоминанием о последствиях моего вояжа. Впрочем, рубежник не выражал никакого недовольства. И не только потому, что данный факт его действительно не волновал. Как истинный воин, любые изменения, на которые он не мог повлиять, он воспринимал как данность. Вроде извергающегося вулкана. Ты же не будешь кричать на стекающую магму или пытаться с ней воевать?

– Сколько? – только и спросил я.

– Мы лишились тринадцати рубежников, – ответил Безумец.

– Невольно станешь суеверным, – со вздохом произнес я.

Лихо Анфалар окинул мимолетным взглядом, явно сразу оценив ее потенциальное могущество. Впрочем, не выказал никакого страха. Мне думалось, что он вообще не знает такой эмоции.

– В Фекой запрещен вход существам без дозволения правителя, – только и сказал он.

– Под мою ответственность, брат. Клянусь, что пока она здесь со мной, никому из жителей крепости не угрожает опасность.

Моего заверения и быстрого рукопожатия Анфалару оказалось достаточно, чтобы мы прошли внутрь.

Возле донжона уже собралась почти вся стража, в подавляющем большинстве состоявшая теперь из обычных людей. Сколько там шагов от любви до ненависти? Казалось, я преодолел это расстояние еще быстрее. Был здесь и Созидатель, который, судя по неодобрительным взглядам, тоже не снискал пока всеобщей любви. Оно и понятно, Гедденара явно воспринимали как моего невольного пособника. Он мало того что не лишился «пустого» хиста, так еще и обзавелся невероятно ценным промыслом.

Форсварар, сидящий на троне, не потерял ни единственного рубца. Оно и понятно, правитель не был любителем вылазок. Что, впрочем, никак не отразилось на его настроении. Форсварар выглядел хмурым и недовольным. Мне даже не нужно было гадать почему.

– Матвей… – начал говорить он, но не закончил. Хотя чего уж там, и так все ясно.

– Я понимаю, что сильно ослабил вашу крепость, – прервал я его. – И готов помочь в усилении ваших стражников. Тех, у кого еще остались рубцы.

– Каким образом? – поинтересовался Форсварар.

– Я принесу артефакты из моего мира. Защитные, атакующие, любые, какие только вы сочтете необходимыми.

– Чуры не пропустят, – отрицательно помотал головой правитель.

– У меня есть небольшая лазейка, так что с этим проблем не возникнет.

– Что взамен? – поинтересовался Форсварар.

Я даже воздуха побольше набрал, чтобы выдать наглость, которую придумал еще на пути сюда.

– Осколок, который остался у Анфалара. Как я понимаю, он все равно потускнел. Не Анфалар, конечно, – Осколок. Так что надолго его не хватит. Вы можете продать Осколок чурам, но чтобы приобрести артефакты уйдет время. К тому же, как я понял, купить их можно в одном из больших городов. И стоить они будут немало.

– Все так, – согласился Форсварар. – Но останемся ли мы довольны сделкой?

– Я принесу первую партию, а вы уже решите, стоит оно того или нет. Если покажется, что ты продешевил, я принесу еще. Так что?

Конечно, это было в какой-то мере даже подло. Форсварар сейчас находился в весьма зависимом состоянии. Я бы и врагу не пожелал такой участи. Что до Осколка... Я вообще не особо представлял, зачем он мне нужен. Однако в голову пришла светлая мысль. Если Великий Князь так увлечен сбором Осколков, то почему бы и мне не приобрести такой по случаю?

Форсварар подозвал к себе Анфалара и долго с ним переговаривался. Я все понимал, поэтому не торопил. Подобная сделка требует серьезных раздумий. И когда Анфалар, в конце концов, отошел от правителя, я был готов к любому исходу. В том числе к отказу.

Однако Безумец вытащил со Слова слабо светящийся Осколок. Правда, отдавать его не торопился, мотнув головой в сторону Форсварара. Я понимал, дружба дружбой, а подобные дела надо заверять официально, может даже нотариально. Что мы с правителем Фекоя и сделали.

– Когда тебя ждать? – спросил Форсварар.

– Через пару дней, – ответил я. – Мне нужно узнать, какие артефакты есть у моего торговца. Вдруг понадобится немного подождать для приобретения наиболее подходящих.

Правитель согласно кивнул. Мол, так тому и быть.

– И, Форсварар, мне очень жаль, что так все получилось. Но это было необходимо.

– Как я понял, место прошлого крона занял другой, – не отреагировал на мои корявые извинения правитель. – Расскажи нам о нем.

Ну я и рассказал. Все, что знал сам. Заодно поделился своими размышлениями относительно возможных изменений. Скорее, выступил в роли синоптика, только мой прогноз едва ли подвергался сомнениям.

– Стоит ли нам опасаться прямого вторжения?

Я еще раз оглядел хилое воинство Фекоя. Едва ли они смогут оказать достойное сопротивление. Стынь попросту не заметит этих бедолаг.

– Дела смертных крона не интересуют. Однако ему комфортна определенная… температура. Вам нужно готовиться к зиме.

Форсварар окинул меня непонимающим взглядом. Поэтому пришлось потратить еще четверть часа, чтобы объяснить, что такое «зима» и с чем ее едят.

Только после этого прием был закончен, и я попрощался с Форсвараром. Чувствовал я себя при этом гаже некуда. Да и как иначе? Наличие совести – признак хорошего человека. А именно таким я себе и считал. Вот и Лихо подлила масла в огонь:

– Ты обрек на страдания целый город ради единственного сс… существа.

– Думаешь, не стоило этого делать?

– Нет, я благодарна. Но это будет мучить тебя день за днем. Я боюсь, как бы подобное не разрушило тебя, Матвей. Ты не умеешь жить, сс… когда знаешь, что из-за тебя страдают другие.

– Все так, – признался я. – Скажу больше, я уже начал думать о том, как бы переселить Стыня подальше отсюда.

Юния удивленно посмотрела на меня единственным глазом. Почти как Кутузов, оглядывающийся уходящие от Москвы обозы.

– И что ты придумал?

– Пока ничего. Но я работаю над этим.

Не успели мы дойти до городских ворот, как нас догнал Анфалар. Я уже было подумал, что Безумец прибежал явить волю правителя, мол, они погорячились и сделка расторгнута. Если подобное вообще реализуемо.

Однако Анфалар удивил. Хотя бы тем, что начал разговор не сразу. А принялся то краснеть, то бледнеть, да еще постоянно поглядывал на Лихо. Но поняв, что она никуда исчезать не собирается, все же собрался духом.

– Я хотел передать кое-что… Алене.

Вот тут уже я чуть не выпал в осадок. Походило на какой-то первоапрельский розыгрыш. Но Анфалар меньше всего напоминал веселого пранкера.

Больше того, Безумец вытащил какое-то ожерелье, собранное из мелких камней. С виду, самых обычных, будто только что подобрал их на тропе, проделал дырку в середине каждого и нанизал на крепкую бечевку. Короче говоря, это больше походило на какой-то инструмент пыток, но никак не на дорогое украшение.

– Это моей матери. Его ей подарил в свое время мой отец. Я бы хотел, чтобы ты передал ожерелье Алене.

– Ты уверен? – единственное, что смог я из себя выдавить.

– Я понимаю, что мы не можем быть с ней вместе. Она… такая…

– Какая? – я до сих пор не мог поверить, что Безумец надо мной не издевается.

– Умная, хозяйственная и… красивая. Она станет достойной женой любому воину из твоего мира. И пусть мы не можем быть вместе…

– Так, Анфалар, притормози. В общем, я все понял. По поводу не можете быть вместе и все такое – не беги впереди рычащего стального зверя. Думаю, еще не все потеряно.

– Ты опять что-то придумал, брат?! – с надеждой спросил Безумец.

– Пока ничего. Но для начала я хочу поговорить с Аленой. А уже потом мы будем что-то решать.

Мы обнялись, и я наконец-то покинул Фекой. Можно сказать, что дурное впечатление с Форсварором было компенсировано беседой с Анфаларом. Чудесны дела твои Господи. Вот как тут не поверить в высший замысел и любовь с первого взгляда? Какова вообще была вероятность, что пустомеля из моего мира и воин Скугги смогут быть вместе? Околонулевая. Но если в дело вмешается один развеселый рубежник, все вполне могло получится.

– Что все это значит, сс…? – спросила Лихо.

– Знаешь, много всякого произошло с тех пор как мы расстались. И так получилось, что у меня теперь вроде как приспешница.

– Приспешница или сс… вроде как приспешница? Это не грибы на дереве, просто так не заводятся.

– Я сам не понял, если честно. Сначала я думал, что она скорее мешает, а сейчас понимаю, что и пользы от нее хватает. Раньше я бы с удовольствием сбагрил ее кому-нибудь, а теперь вроде даже жалко.

– Будет любопытно на нее поглядеть, сс… – последние буквы Юния произнесла с некоторым удовольствием.

– Предупрежу сразу!..

– Не собираюсь я ее пить. Как и твою нечисть. Думаю, найду цели интереснее.

– У тебя едва ли получится ею наесться. Она пустомеля.

– Подожди, эта сс… та самая? Интересно, наступит день, когда ты перестанешь меня удивлять?

Она закончила, многозначительно цокнув языком. Я сам усмехнулся и достал новую Трубку.

– Теперь ты сама можешь зайти и выйти, когда захочешь. Но через чуров мы можем пройти только так. И подержи у себя Осколок. Не хотелось бы, чтобы чуры узнали о нем раньше времени.

Юния юркнула внутрь, даже не пискнув. Вот что значит побыла немного в услужении у сумасшедшего крона. Поняла, что жизнь вместе со мной не такая уж и ужасная. А сам я заскользил по Скугге, не обращая внимания на меняющийся скудный пейзаж.

На душе было удивительно хорошо. И это несмотря на оставленного в этом мире бога, ослабление Фекоя, очередное смертельное поручение Великого Князя. Можно сказать, что у меня настроение менялось так же быстро, как у наркомана. Но это было не совсем так.

Я раньше всегда веселился, когда мне говорили: «Забей, живи сегодняшним днем, не думай о завтра». А теперь вдруг это получилось само собой. Просто что-то перещелкнуло. У меня прежде никогда не было полной уверенности в себе и своих силах. Однако сейчас я понимал, что нет ничего невозможного. Я все смогу, если действительно очень этого захочу.

Былобыслав поджидал меня на стороне Скугги, всматриваясь в даль. Что он ждал именно Матвея Зорина, не было никакого сомнения. У меня в последнее время выработалась удивительная чуйка на подобные вещи.

Учитывая, что я пришел совершенно к другому проходу, с противоположной стороны которого должно оказаться питерское Подворье, это было как минимум интересно.

– В Скугге произошли изменения, – задумчиво сказал он, пытаясь прожечь меня взглядом.

– В мире постоянно что-то меняется, – легкомысленно ответил я.

– И еще ты получил рубец. Второй в этом мире.

– Скугга любит меня, – продолжал я корчить из себя дурака.

Былобыслав тяжело вздохнул, давая понять, как ему непросто общаться с идиотами.

– Я думал, что каждый чур отвечает только за свой проход, – решил я взять инициативу в свои руки.

– У головы есть свои небольшие преимущества.

Вот так да. Я и не думал, что Былобыслав из шишек. Понятно, что голова Выборга – это не такая важная персона, как питерский начальник, но все же.

– Возможно, у моих братьев скоро появятся к тебе вопросы.

– Только ко мне? Не к Великому Князю, который собирает…

Слово «Осколки» не сорвалось у меня с губ. Сработал договор и чувство самосохранения.

– Рубежник должен отвечать в первую очередь за себя. Что до Великого Новгородского Князя, за ним уже наблюдают, – многозначительно ответил Былобыслав.

Вот как? Любопытно, что это значит? Раньше я думал, что чуры не вмешиваются в дела смертных. По крайней мере, так оно прежде и было. Интересно, возможна ли полномасштабная война нашего княжества с этими могущественными существами? И что самое занятное, я до сих пор не знал, придется ли мне вмешиваться в таком случае или удастся постоять в сторонке? Ладно, будет день – будет пища.

А следом мы переместились в Подворье. И что самое удивительное – на этот раз даже не пытался прощупать на предмет контрабанды. Будто бы знал, что ничего противозаконного у меня не найдет.

– Матвей, помни о том, что каждое малейшее действие пешки может привести к глобальным изменениям на шахматной доске.

Я улыбнулся. Вот только подобных ликбезов относительно настольных игр мне сейчас и не хватало.

– Я не пешка, – сказал я ему.

– Я знаю. Поэтому и последствия могут быть более внушительными.

Наверное, по законам жанра мне надо было ответить ему что-то хлесткое. Однако в голову ничего не пришло. Поэтому я вышел на простор Подворья, оставив последнее слово за Былобыславом. В целом, он был прав. Я с легкостью ломал дрова, не сильно задумываясь, что будет потом и на чьих судьбах это отразится. Но блин, я же не даосский мудрец, который выбирает, куда наступит, чтобы ненароком не загубить какого-нибудь муравьишку. И да, я по возможности старался исправить последствия своих действий. Пусть это и не всегда получалось.

– Ну что?! – встретил меня Леопольд.

– Все в порядке, как видишь. Я цел и здоров.

– И с рубцом, – прокомментировал он явное.

Не знаю, почему я сделал то, что сделал. У меня сроду не было любви к театральным представлениям. Но сейчас я на мгновение снял кулон, с удовольствием глядя, как округляются глаза Лео. А затем надел снова. Почему-то подумалось, что это важно сделать.

– Два рубца чужого мира. Тебя при… – он осекся, заозиравшись по сторонам. И продолжил очень тихо. – Тебя приняла Изнанка.

– Это к вопросу, стоит ли со мной заключить союз или нет. А теперь поедем домой, Лео, не поверишь, как мне хочется спать.

Стоит ли говорить, что до дома на Мойке мы домчали так быстро, что я даже не успел закемарить. В довершение Лео довел меня до самых дверей. И явно не из-за того, что беспокоился о моей безопасности. Я видел, что рубежник все время порывался мне что-то сказать, но так и не решился.

– Утра вечера мудренее, – похлопал я его по плечу. – Давай оставим все разговоры на завтра.

Встречали меня с фанфарами. По крайней мере, нечисть выстроилась в струнку, а парадом командовала сама Алена. Разве что сирин не хватало. Это понятно, она птица вольная. Да и благоразумно осознала, что если так пойдет, ее сиринская печень скажет: «До свиданья».

– Ну чего, хозяин, рассказывай! – ходил вокруг меня бес, даже пару раз потрогал за штанину.

От Григория не укрылось появление хиста. Вообще, счастливый бес выглядел так, словно приложил к этому свою покрытую рыжим волосом руку.

– Во-первых, вот – держи, – протянул я Алене побрякушки из камней на бечевке. – Это тебе передал Анфалар.

– Какие красивые, – бережно взяла подарок пустомеля. – А он что-нибудь говорил?

Я почувствовал, как дрогнула Трубка. Похоже, Лихо едва сдерживалась от смеха. Ага, у нее к этим амурным делам было примерно такое же отношение, как и у меня. Нечто вроде аллергии.

– Много чего говорил. По этому поводу мы с тобой еще побеседуем. Но потом. Ну а теперь… Если честно, не знаю, подходящий ли это момент, но другого точно не будет. Юния, вылезай.

Появление Лихо вызвало эффект разорвавшейся клизмы. По крайней мере нечисть натуральным образом сдристнула в разные стороны. Разве что Алена осталась на месте. И то лишь потому, что до сих пор разглядывала ожерелье. А когда решила обратить внимание на дела в реальном мире, только вздрогнула. Это понятно. Внешность у Юнии была немного, как бы сказать помягче, специфическая.

– Ой, а вы Баба-яга?

Беззубый рот Лихо расплылся в улыбке. Я тоже оценил шутку. Ну да, для непосвященного человека определенное сходство было.

– Нет, я сс… Одноглазое Лихо. Рада познакомиться очно.

– А, ну да, – кивнула Алена, словно это было само собой разумеющееся. – Ну что, добро пожаловать. Вы голодны? Кушать что-нибудь будете?

– Алена Николаевна, побойтесь бога, это же Лихо! – пискнул откуда-то сверху Гриша. – Вы еще предложите ей нас схарчить!

– Так, никто никого есть не станет, – сказал я. – В этом можете быть уверены. Юния – кстати, Лихо зовут Юния – будет с нами жить, пока… Не знаю, пока что. Пока не захочет уйти. Я не к тому, что тебя кто-то гонит, – поторопился я с объяснениями, – но если ты вдруг захочешь уйти, тебя никто держать не станет.

Юния посмотрела на меня с благодарностью. По крайней мере, мне так показалось. А потом необычно зычным голосом произнесла:

– Ну-ка, пеньки, вылазьте!

Моя нечисть, пусть и с некоторой опаской, стала выползать. Точнее, выполз как раз Митя, Гриша появился за Аленой, держась за ее ногу. Словно пустомеля могла как-то защитить его от Лихо.

– Есть я вас не буду, сс… Если будете относиться ко мне с миром, тем же и отвечу. Моя задача, сс… как и ваша, помочь госпо… хозяину, – быстро поправилась она.

– С чем помочь? – удивился Гриша. – У нас вроде все хорошо. Хозяина вон ценят, в Петербург перевели. Дальше – только Новгород. Сделают правой рукой Великого Князя.

Я чуть не закашлялся, представив подобную перспективу. Вот кем-кем, а даже левой пяткой Святослава становиться мне не хотелось. Не то что правой рукой. Пусть Марат мучается в одиночку.

– Ладно, все разговоры завтра, – махнул я рукой. – Я спать.

– Матвей, как будет время, погляди, я тебе там джинсы заказала, – вставила Алена. – На кровати лежат.

– Синие? – улыбнулся я.

– Ага. А ты откуда знаешь?

– Догадался.

– Если тебе цвет не нравится, то зря, он сейчас опять в моду входит. И модель очень хорошая.

– Все нормально. Синие, так синие.

Что там говорят – от судьбы не убежишь? Не сказать чтобы я особенно пытался. Но в то же время считал, что могу сам влиять на собственное будущее. Так оно будет или нет – поглядим.

Интерлюдия

Алексей Вредитель, тощий крон на входе в сокровищницу хищно ощерил зубы, словно разглядывая сочный кусок мяса, который собирался съесть. Марат невольно поежился, но постарался не выдать внутренней дрожи. Он понимал, что никогда не станет для них своим. Однако и страх показывать нельзя. Если почуют, что ведун их боится, – пиши пропало.

Все это оцепление из кощеев, которого бы хватило для вторжения в чужое княжество, только и ждало его осечки. Марат понимал, что никогда не подружится с ними. Вековые деревья не смотрят благосклонно на молодые обласканные солнцем побеги.

Но все же Башка с определенным достоинством прошел через все рубежи охраны и, чтобы немного передохнуть, невольно оперся о стену сокровищницы, спрятанной в самом центре Дворцового острова. Сила здесь давила так, что подкашивались ноги. Печати, набухшие чернильными бубонами, медленно пульсировали. Совсем как живые.

Тут не работали гостевые заклинания. Любой, даже самый опытный рубежник чувствовал себя здесь неуютно. Как мелкий зверек, выбравшийся на тропу грозного хищника. Только один человек имел полную власть над всем, что происходило в сокровищнице. Только на крови одного были завязаны все защитные печати и заклинания. И он сейчас стоял спиной к Башке, скрестив на груди руки.

Марат не любил бывать здесь. Но понимал, что в то же время это определенная степень доверия. Редко кто получал допуск в великую сокровищницу Великого Князя рода Никитинских.

– Когда отец решил построить отдельную кладезницу здесь, в новом городе, его никто не понимал, – начал Святослав. – С точки зрения средоточия сил и степени защиты, с Новгородом мало что может сравниться. Но отец был прозорливее остальных. Он понимал, что Петербург станет знаковым городом, и здесь понадобится собственная сокровищница.

– Ваш отец был мудрым человеком, – преодолевая чудовищную боль в зубах, ответил Марат.

Все это время он старательно изучал носки туфель Великого Князя, потому что свет собранных Осколков резал глаза. Девять частей Оси другого мира, из которых лишь один мерцал, а остальные источали силу и слепили, рискуя сжечь роговицу.

Осколки лежали в специальных бархатных нишах. А те в свою очередь возвышались на длинных серебряных постаментах. Будто хозяин сокровищницы пытался выделить Осколки среди массы полезнейших реликвий. Хотя, по мнению Башки, они были значительно ценнее. Он помнил поговорку, услышанную от кого-то на заре рубежничества: «Кто владеет Осколками – владеет миром».

– Ваш отец понимал, что рубежники уважают лишь силу. Он положил начало тому, что продолжили вы.

Марат на мгновение поднял взгляд, потому что почувствовал, как на него смотрит Великий Князь. И увиденное ему совершенно не понравилось. Башка не смог прочитать эмоции, которые плескались в глазах, чего не случалось очень давно. Святослав словно был чем-то одурманен.

Легкая дымка безумия во взгляде исчезла будто по мановению. Великий Князь нахмурился и отвернулся от Марата.

– Что там с нашим Бедовым? Техники сказали, что вчера вечером перестала работать прослушка.

– Все так, Ваше Величество. Сейчас разбираемся, что могло случиться.

– Какие варианты?

– Неисправность – скачки напряжения или еще что-то. Я разберусь, Ваше Величество.

Как специалист в этой сфере Марат сам не верил в то, что говорил. Он лично подбирал жучки с высокой устойчивостью к скачкам электромагнитного излучения. Это раз. Магическим образом их тоже едва ли можно было сломать. Это уже два. Каждый жучок защищен разными хистами этого мира. Более того, парочка была накрыта магией Скугги. Так, на всякий случай, хотя подобное и выглядело паранойей.

Башка перебрал в голове множество вариантов. Ничего не подходило. Разве что явился кто-то из Прави, образцов магии которой у них не было, да просто сжег всю аппаратуру, но это бред. Откуда у Матвея могут быть такие друзья?

Или все же могут? Какой-нибудь изначальный крон? Нет, тогда бы сработали сигнальные городские печати. Да и все изначальные на перечет. Есть один в Португальском королевстве, еще один у османов, все прочие пусть и кроны, но слабее. Когда рушилась Правь, они сбежали оттуда воинами, по силам равные кощеям. Возвысились уже потом, после многих лет пребывания в этом мире. Как тот же Алексей Вредитель. Или Макс Часодей.

В общем, загадка была прелюбопытная. Марат ломал над ней голову всю ночь, но так ни до чего и не додумался. Он пришел лишь к тому, что, как только квартира опустеет, спецы заменят все жучки.

– Разберись. Мне нужно знать, что замышляет этот выскочка. А он точно что-то замышляет. С пещерой мне жилы тянул, тут же вдруг даже спорить не стал, лишь попросив отсрочку.

– Да, это весьма странно, Ваше Величество, – не смог не согласиться Марат.

– А что Дракон?

– Он пока не проявил себя. Не разговаривал с Матвеем на какие-то темы, связанные с Орденом или проявлением своей сути. И у нас нет доказательств, что он Дракон. Проверку нечистью Леопольд прошел.

– Не нравится он мне, – нахмурился Святослав. – У меня на это чуйка.

– Я понял, Ваше Величество, наблюдение не снимаем.

– Мне кажется, что Бедовый тот самый человек, который может скомпрометировать Дракона.

Марат кивнул. Спорить с Великим Князем было бесполезно. Порой он напоминал избалованного ребенка. Тут действовали лишь мягкая сила и время. Правда, немного усугубляло ситуацию обнаружение Схрона Ордена Пришлых. Теперь Великий Князь уверен, что таинственный Дракон, следы которого они находили на многих документах, и есть Лео.

На то указывало изрядное количество улик – туманное прошлое, отсутствие родни и самое главное – Лео не желал делиться тайной своего хиста. Нет, никаких особых законов по этому поводу не было, скорее нечто вроде обычного братства дружины. Каждый представал названным братом друг другу, потому не скрывал истинную силу от товарищей. Это ушло дальше, когда любой рубежник из Княжества знал всю подноготную о дружиннике, но не всегда хороший замысел оканчивается прекрасной реализацией.

Так вот, Лео не желал открывать тайну своего хиста. Оттого и был среди прочих ратников своеобразной белой вороной. Шутка ли, за сорок лет служения, если верить документам (и Марат, и Великий Князь были намного младше), так и не обзавелся верными друзьями.

Башка бы сослал его к черту на кулички, где Лео волей-неволей пришлось бы работать на благо Княжества, но у Святослава был другой характер. Для него мир четко делился на белое и черное, на друзей и врагов. Если ты не с ним, то против него. А удалять от себя врага, пусть и мнимого, Великий Князь не собирался. Потому ратника, который прежде следил за порядком среди нечисти, – отрядили охранять Бедового. Надеясь, что тот раскроется.

Марат прежде проверил все по своим каналам — подобное распоряжение казалось излишним. Да, Лео странный рубежник, но разве есть вообще нормальные среди тех, кого судьба наградила промыслом? В том-то и дело, что нет. Но раз Его Величество хочет постращать своего подданного, зачем же ему отказывать?

– Совсем скоро я соберу девять пылающих силой Осколков и осуществлю задуманное, Башка, – с явным придыханием произнес Святослав.

А вот это Марату не понравилось совершенно. Хотя бы потому, что слышал он подобное впервые. Что еще за задуманное? Какие еще девять Осколков? Что это нашло на Святослава? И почему он, Марат Равилевич, вообще не в курсе всего этого?

– Простите, Ваше Величество, – почти шепотом обратился он. – Девять пылающих силой Осколков?

– Недавно ты назвал моего отца мудрым человеком. На деле он был таким же как все — глупым и неамбициозным. Точнее, он желал не более того, чего может желать обычный князь одного из многочисленных княжеств. Стать сильнее самому, захапать побольше земель у соседей.

Марат молчал. Он считал, что у них с Великим Князем вполне доверительные отношения. Однако ничего из того, что говорил Святослав, Башка раньше не слышал.

– Он был заурядным рубежником. И силой, которая попала в его руки, распорядился не менее заурядно. Он впустил силу Осколка в себя.

Желая иллюстративно подтвердить свои слова, Великий Князь указал на едва мерцающий, почти истощенный Осколок.

– Это уникальные сосуды с энергией. Их даже нельзя назвать артефактами. Части великой Оси Прави, невероятная сила, заключенная в обычных с виду кристаллах. Сколько их осталось в мирах?

– Немного, – ответил Марат. – Каждый Осколок бесценен.

– И большую их часть собирают чуры. Ты никогда не задумывался для чего?

Марат думал об этом. И много. Как только узнал крохотный секрет правской нечисти. Но даже его умственных способностей не хватило, чтобы найти ответ.

– Потому что Осколки сами по себе – не просто громадные батарейки, они часть великого целого. Части Оси. Точнее, Осей. Мои предки узнали этот секрет давно, вот только ничего с данной информацией не делали. Боялись даже думать на эту тему. Все, на что хватило моего отца, – питаться энергией Изначального Осколка, пока тот не разрушил его. Хотя тут моего папочку можно только похвалить. Если бы его тело не стало разваливаться, он бы вряд ли озаботился потомством. И ни меня, ни сестры не было бы.

Святослав стал расхаживать взад-вперед. Под сводчатым куполом сокровищницы, в тени великих Осколков, Великий Князь представлялся адским демоном. Разве что без рогов. Марат не мог поверить в то, что увидел и услышал. Все это время он думал, что ему удается легко манипулировать Князем. На деле оказалось, что Святослав ведет собственную игру, в которой Башке попросту не отводилось места.

– Но проклятый папенька истощил Осколок. Поэтому для осуществления плана мне нужен еще один полностью заряженный. И Бедовый достанет мне его.

– Плана? – у Марата внезапно пересохло во рту.

– Неужели ты действительно думаешь, что предел моих мечтаний – быть князем этого клочка земли? Меня называют Великий Князь, но подобное звучит как издевка. Нет никакого величия быть одним из бесчисленного множества. А вот стать первым среди всех…

– Я не понимаю, Ваше Величество… – честно признался Башка.

– Хорошо, я объясню тебе, – устало сказал Великий Князь. – Ось – средоточие мира. То, что дает ему жизнь. Когда кроны разрушили Ось Прави, сила не пропала. Часть ее ушла в Осколки, но другая, выскальзывая и образуя проходы, устремилась к остальным Осям. В том числе к нашей. Всплеск появления рубежников, нечисти и прочее. Понимаешь, все это, – он указал на Осколки, потом ткнул куда-то себе под ноги, – все это связано невидимыми нитями.

Марат стоял как истукан. Нет, смысл слов до него доходил, но концепция всей идеи ускользала.

– Я тебе скажу, для чего чуры ищут все Осколки. Эти недотепы надеются восстановить Ось и вернуть жизнь в Правь. Хотя, если сказать по правде, жизнь там есть, просто немного не та, к которой мы привыкли. Я бы назвал ее антижизнью.

Святослав хохотнул, явно довольный своей шуткой. Но тут же взял себя в руки.

– Ваше Величество, вы собираете Осколки с той же целью?

Святослав окинул его уничижительным взглядом. Марат сейчас чувствовал себя крайне неуютно. Впервые за очень долгое время Башка не оправдывал свое прозвище.

– Я вообще не уверен, что это возможно, – ответил он. – Я битый час твержу тебе, что Осколки – часть Оси, которые в свою очередь связаны между собой. Я лишь хочу пробраться к Оси нашего мира.

– Зачем?! – похолодело нутро у Марата.

– Сила. Невероятная, необъемлемая. Глупые кроны вместо того, чтобы спокойно использовать ее, разрушили Ось, попытались заграбастать побольше ее частей. Хотя их можно понять. Сила была непостижимая для их примитивного мозга. Когда тебе постоянно бьют по голове, ею становится слишком сложно думать. Они всегда были воинами, а не правителями.

Святослав подошел к Осколку, почти дотронувшись до него пальцем. Часть энергии на мгновение потянулась к кощею, но Великий Князь засмеялся и тут же отдернул руку.

– Если не пытаться изъять всю силу из Оси сразу, если распоряжаться ею неспеша, то можно добиться многого. Да что там, можно добиться всего. Остается сущий пустяк – добраться до Оси.

– Вот для чего нужны заряженные Осколки, – наконец понял Марат.

– Многие считают восьмерку самым магическим числом. Знак бесконечности. Тогда как девять всегда ассоциируется с завершенностью. Да что там, даже в чужанской религии триада из трех девяток символизирует Единство Бога. Думаю, это послание одного из рубежников братьям меньшим. Но что совершенно точно: девятка – часть завершения одного цикла и начала другого. Соединенные девять Осколков откроют путь к Оси. Я нашел один подходящий для этого ритуал в фамильной библиотеке.

– Ритуал с Осколками? – чужим голосом спросил Марат.

– Конечно, нет. Но и с Осколками должно сработать, – ответил Великий Князь.

Он подошел к едва мерцающему кристалу. Протянул руку и положил его на ладонь. Осколок разгорелся, словно в него вдохнули жизнь. Но вместе с тем было видно, энергии он почти не давал.

– Эх, отец, отец.

Святослав положил Осколок обратно в нишу и теперь подошел вплотную к Марату. От Великого Князя веяло силой кристаллов. Пусть Никитинский и противился, но толика энергии Осколков все равно впиталась его телом.

– Ты понимаешь?

Марат уже ничего не понимал. Впервые за долгое время он ощутил, что совершенно не контролирует ситуацию. Все, чего сейчас хотел Башка, – спрятаться. Накрыться одеялом и ждать там, пока все это безумие не закончится, как страшный сон.

Вот только реальность не была милостива к Марату. Действительность предстала в виде высокого кощея с полубезумным взглядом – Князя, который был опьянен чудовищной идеей, ради которой оказался готов пойти на немыслимое.

– Понимаю, – завороженно сказал Марат. – Мы должны добыть последний Осколок.

– Изначальный Осколок, – поправил его Святослав. – По моим сведениям, он спрятан в Башне Грифонов. А еще с этим как-то связаны волоты. Вроде как они заключали с Аптекарем какой-то договор. К сожалению, никаких сведений об этом не осталось. Можно попробовать нажать на Коловрата, но едва ли это закончится хорошо. Но тут нам на помощь приходит Бедовый.

– Он в дружбе с волотами… – завороженно протянул Башка.

Ему казалось, что слова вырвались помимо его воли. Марат сейчас представал в образе крысы, замершей перед громадным удавом. Князь словно гипнотизировал его.

– Иногда мне кажется, что этого Матвея послало само провидение. Порой я даже боюсь, как хорошо все с ним идет. Захотели найти схрон – вот он, решили разобраться с Хтонью, которую не могли одолеть даже ратники отца, – пожалуйста. Думаю, с Башней Грифонов он тоже справится.

– А если нет?

– Надо сделать так, чтобы справился, понимаешь?! – с некоторым нажимом спросил Великий Князь. – Что будет потом – не имеет никакого значения.

Башка затравленно кивнул. Он сейчас был готов согласиться с чем угодно, лишь бы выбраться отсюда.

Святослав улыбнулся, положив руку на плечо своему подданному.

– Ты отвечаешь за это лично. Подними все бумаги по Башне, может, я что-то упустил. Прошерсти еще раз, как ты это умеешь. Вдруг появится какая подсказка. Мы должны дать всю информацию Бедовому, чтобы он открыл для нас Башню и привел к Осколку. Пусть даже ценой собственной жизни.

Марат снова кивнул. На этот раз даже быстрее, чем в предыдущий.

– А теперь иди.

Башка едва ли не выскочил из сокровищницы, несмотря на гнет Печатей. И уже снаружи очень сдерживал себя, чтобы не броситься бежать очертя голову. Все его планы на жизнь, все его ожидания в одно мгновение рухнули. И все из-за чего? Из-за полоумного Князя, который в одиночку решил управлять Осью! Разве может мотылек управлять атомным реактором? Честолюбие и власть опьянили Великого Князя, это совершенно точно.

Уж чего Башка, как человек умный, делать не собирался – это потакать безумцу. Надо попросту придумать, как сделать так, чтобы планы Святослава расстроились. А значит нужно, чтобы последний Осколок не попал в руки к Великому Князю. И главное, как выжить самому в этом водовороте?

Марат был невероятно взбудоражен. Ему казалось, что невидимый ток течет в его теле. Кто знает, может, это тоже некое пассивное действие Осколков.

Наверное, потому он и не заметил, как спустя какое-то время из сокровищницы вышел Князь. Только он не отправился вслед за Башкой, а остановился возле крона.

– Алексей, следи за ним, но аккуратно. Настанет час, и Осколок окажется у него.

– Все исполним, Ваше Величество.

И сухой старик, которого называли Вредитель, недобро улыбнулся.

Глава 14

На третьем десятке у меня появилось хобби. Вообще, я всегда испытывал некую ущербность в том, что у меня не было увлечения. У кого-то это моделирование, у других сбор всякого ненужного на первый взгляд барахла, у третьих раскрашивание фигурок из Вархаммера (сорокатысячного, естественно, а не той ереси, про которую вы подумали).

Даже у Костяна было хобби, которое, правда, его жена называла «плюшкинством» — мой друг собирал всякий «редкий» хлам в гараже. Так или иначе, но у него был, к примеру, блок цилиндров к автомобилю ВАЗ-2130 «Надежда» или всплывающие фары к Mazda Miata. На вопрос: «Зачем?» Костик многозначительно улыбался и отвечал, что когда-нибудь они его озолотят.

Но сегодня утром все встало на свои места. Моим хобби стал нормальный человеческий сон. Без всяких ночных кроновских побудок, ужасных мучительных корч и прочей фигни. Я даже решил, что готов полностью отдаваться своему новому увлечению каждый день по восемь-десять часов. Шах и мат, раскрашивальщики деталек!

Правда, оказалось, что в столь благостном расположении духа пребывал я один. Нечисть на кухне во главе с Аленой в мрачном ожидании сидела перед расставленными тарелками. Гриша весь сгорбился, Митя не шевелился, а Лихо переводила взгляд с одного на другого.

Кстати, мне показалось или Юния стала выглядеть получше? Нет, горб никуда не пропал и писаной красавицей она не стала. Однако старческих морщин будто поубавилось и глаз теперь не выглядел столь заплывшим на фоне синяка. Я же говорю – сон рулит. Правда, в общей сутолоке я как-то забыл разместить Лихо. Но вроде сами разобрались.

Мое появление было встречено положительно. По крайней мере Гриша облегченно выдохнул, а Митя шевельнулся. Видимо, все-таки должно пройти какое-то время, пока ребята привыкнут к новой постоялице. Но ничего, Алена тоже не сразу влилась в нашу дружную компанию. Кстати, к последней у меня был серьезный разговор.

Завтракали мы молча, хотя я как мог пытался развеселить эту поминальную команду. А потом настала пора серьезного разговора с Аленой.

Вообще, хуже нет, чем обсуждать с кем-то всякие амурные темы. К тому же, я был слишком прагматичным человеком и считал, что и Анфалар, что моя (пока еще) приспешница очень торопятся. Настоящий мужчина первые пятнадцать лет присматривается к женщине, а уже потом решает, хочет ли быть с нею всю оставшуюся жизнь. Шучу, конечно, срок можно скостить до двенадцати лет.

Однако Алена была непреклонна. Люблю, трамвай куплю и все дела. Ведь не объяснишь ей, что трамвай в Скугге не нужен. Именно на это я и упирал. Человеку, рожденному в эпоху телевидения и интернета, очень сложно понять, как это – быть в полной информационной блокаде. Единение с природой воспринимается как пресловутый выход из зоны комфорта, а иногда даже сверхусилие. Рассказы Костяна про то, как они с отцом ездили в Питер, ориентируясь по атласу автомобильных дорог, сейчас нельзя слушать без улыбки.

Конечно же, я потерпел сокрушительную неудачу. Куда там здравому смыслу супротив женских чувств?

– Ладно, скоро все устроим, только не беги впереди паровоза, хорошо? – сказал я ей то же самое, что совсем недавно произнес Анфалару.

Алена, радостная, как красный флаг на майском шествии, кивнула. Ну, хотя бы так.

– Хозяин, – поймал меня бес. – А что, Алена Николаевна скоро от нас съедет?

– Есть такая вероятность, Григорий. Сосватаем ее за Анфалара.

– Это он мудро. Жену и быка – бери издалека.

– А ты что, расстроен, что ли?

– Есть чутка, – признался бес. – Она хоть и с норовом, но свое понятие имеет. Может, с нами по-другому и нельзя.

– Я возьму это на вооружение, – согласился я.

Бес попытался отмахнуться, мол, чего не скажешь в шутейном разговоре, но понял, что попал впросак. Потому довольно быстро отступился, явно надеясь, что я сам забуду о разговоре. Учитывая наличие у меня головняков, возможно, это имело определенный смысл.

Например, надо сегодня поговорить по поводу артефактов с моим старым приятелем с русским именем и еврейской душой. Еще по возможности сгонять к волотам, раз уж я знаю, что нужно спрашивать. И сделать это все, не слишком привлекая внимание людей князя. А то подумает, что я выздоровел. Нельзя, чтобы он даже услышал что-нибудь.

Я замер, наполовину натянув новые джинсы. Мотя, ты форменный идиот. Вчера представил Юнию своим домашним, совершенно забыв о прослушке. А ведь та даже вслух сказала, что она Одноглазое Лихо. Жесть. И что теперь делать?

– Если ты ждешь приспешницу, то она едва ли сс… придет. Как я поняла, твоя Алена любит другого.

Я покраснел как рак, перестав демонстрировать нижнее белье из белорусского трикотажа, и надел джинсы. Лихо стояла в комнате, рассматривая улицу в окно. Ну да, ну да, она тоже не имеет особых неудобств с перемещением в пространстве. Для Юнии дверь – не такое уж и препятствие.

– Вообще-то надо стучаться.

– Извини, Матвей, но сс… ты не интересуешь меня как мужчина.

– Это было почти обидно.

– К тому же, не хочу попасть под острые когти сирин. Пусть и не совсем смертная. Сс…

– Скажешь тоже. Ерга да, птичка с характером, но оказалось, что все не так уж и плохо. Она меня даже не беспокоит.

Юния улыбнулась. Вот только доброй эту улыбку назвать было нельзя.

– Тебе повезло, что Алена – достаточно быстро стала твоей приспешницей. Иначе бы Ерга пустила ей кровь. Поверь мне. Любовь сирин – больная. С каждым новым днем она все сильнее привязывается к тебе. И если вдруг рядом окажется женщина…

Лихо не договорила, но и так все стало понятно. Мол, ничего хорошего ожидать не придется. Ладно, это мы определенно проверим. Мне почему-то все время казалось, что сирин очень даже удачное приобретение. Есть не просит, слезы волшебные, помогает иногда. Если все так, как говорит Юния, то с Ергой придется как-то расставаться. Вопрос только – как. Но что было определенно понятно – это не самый главный вопрос в моей нынешней жизни.

– Еще мне сс… не нравится квартира, – продолжила Лихо. – Она чужая. И не всегда защищает тебя. Сс… к примеру, тут были какие-то странные штучки, наполненные силой. Словно следящие за тобой. Нити от них вели далеко. Я сс… их уничтожила.

– Ты уничтожила прослушку?

– Странное слово прослушка, но да, сс… уничтожила, – пожала плечами Юния. Но из-за горба жест этот вышел чуть нелепым. – Если их поставят снова, уничтожу опять. И еще, сс… странные печати. Большая часть печати заботится о безопасности жилища и того, кто в нем обитает. Но одна печать для меня удивительна. Она, сс… подчиняется другому человеку. Говорю, плохая квартира, надо съезжать.

– Думаю, после уничтожения прослушки – это станет необходимостью. Жалко, вид мне нравился.

– Красивый город, много воды, много пищи, сс…

– Давай мы немного повременим с пищей, хорошо? Я все понимаю, но это не значит, что ты должна есть всех налево и направо.

– Как сс… скажешь, – легко согласилась Юния. – Пока я могу себя контролировать. Но не забывай о моих нуждах.

Забудешь тут, конечно. Я до сих пор помнил взгляд погибающего Шуйского. Но вместе с тем считал, что мы с Лихо добились невероятных успехов. К примеру, вот она сейчас стоит прямо здесь и не пытается никого умертвить. Ну, не чудо ли?

Я вытащил новенькую Трубку. Юния влезла в артефакт без всяких лишний слов. Лично я теперь вообще не собирался с ней расставаться. Затем постучал по батарее, извещая Лео, что нам пора, после чего пошел обуваться.

– Что думаешь сс.. с Князем делать? – спросила Юния. Точнее, голос прозвучал у меня в голове.

– Не знаю, – честно произнес я вслух. Мастерством телепатии, в отличии от Лихо, я не обладал.

– Думай, Матвей, думай. Иначе погубит он тебя.

На этой оптимистической ноте мы вышли наружу. Вот умеет моя одноглазая подруга поднять настроение. Нет, что Великий Князь с меня не слезет, пока не загонит в могилу – это понятно. Но как можно бороться с целым правителем княжества? Вот и у меня пока не было ответа на этот вопрос.

– Куда поедем? – спросил Лео.

Выглядел он вполне обычно. От вчерашней взволнованности не осталось и следа. Может, зря я его не дожал? Упустил момент, который теперь не вернешь? В любом случае, я не из тех, кто мыслит сослагательными наклонениями.

– Сначала в Подворье, затем к волотам.

– Так я слышал, что они собирались уезжать…

– Да, на Урал, – кивнул я. – Только будь уверен, еще не уехали.

Потому что персонаж в синих джинсах еще не явился к Коловрату и не спросил свою плату за освобождение от княжеского договора.

Я уже почти сел в машину, когда решил проверить недавние слова Юнии. Для этого все складывалось, как нельзя кстати. По Мойке в мою сторону направлялась девушка. Ладно, это я погрешил против истины. Скорее женщина. К слову, довольно обычная – лет сорока, в сером костюме и с собранными в пучок волосами. Не сказать чтобы красавица, но и отталкивающей ее назвать было нельзя.

Ясное дело, что не мой типаж. Так она мне нужна была лишь для определенной цели. Я поднял голову, рассматривая необычайное явление – ясное питерское небо. Но на этот обман я точно не поведусь. Не пройдет и пары часов, как набегут облака или тучи. Это какая-то ошибка кода у небесных айтишников Северной Пальмиры. Главное, что сирин на горизонте не видно. Может, Юния ошиблась? И на одноглазую Лихо бывает проруха.

– Лео, будь начеку, – на всякий случай предупредил я. – Девушка, извините, можно вас на минуточку.

Женщина вздрогнула и замерла. Смерила меня неодобрительным взглядом и заозиралась, в поисках путей отступления. Что идти ко мне она резко передумала, это понятно. На какой-то миг показалось, что незнакомка даже готова броситься на проезжую часть, чтобы перебежать на другую сторону.

Вот и верь всем этим коучам. Мол, главное сделать первый шаг и излучать уверенность. Ага, конечно. Ответ на самом деле простой. Если тебе что-то говорит высокий подкачанный красавчик с белозубой улыбкой – это флирт. Если то же самое делает не самый приятный парень с оттопыренными ушами – это абьюз. Смотри не перепутай.

Но я не мог позволить, чтобы женщина в сером костюме попала под машину из-за страха познакомиться с Матвеем Зориным. Нет, если бы она узнала меня поближе, то точно бы пожелала. Я веселый, добрый, скромный. Почти не пользуюсь хистом в личных целях. Ну разве что кроме конкретно этого случая.

Сейчас я протянул руку, выплескивая частички промысла и приказал:

– Подойди.

Страх ушел из глаз чужанки. Впрочем, как и всякие эмоции. Она послушно приблизилась, замерев в полуметре от меня. Лицо Лео выражало крайнюю степень заинтересованности. Это заключалось в правой брови, которая приподнялась на полсантиметра.

– Так надо, – объяснил я, а потом обратился к чужанке. – Извините, если что.

Конечно, зря я вообще все это говорил. Незнакомка превратилась в послушную куклу. Прям как в той песне «КиШа». Будь я испорченнее и страдай геронтофилией, можно было бы посочувствовать чужанке. Сейчас же я просто взял ее за руки.

Я ожидал, что придется стоять так долго. Пару минут как минимум. Если Ерга, которая только при той вероятности, что следит за нами, разглядит эту романтическую картинку. Но что все произойдет настолько стремительно, даже не думал.

Показалось, что сирин материализовалась сразу на уровне третьего этажа. На самом деле она, видимо, сорвалась откуда-то с крыши и в стремительном пике рвалась к нам. Хист забурлил внутри меня, однако Лео среагировал раньше, накрыв нас чем-то вроде полупрозрачного щита. Именно в него Ерга и врезалась, извергая проклятия и дьявольское шипение.

– Я же сс… говорила, – довольно прокомментировала произошедшее Лихо.

Мне кажется, что целью жизни многих женщин является возможность произнести эту фразу. И если кто-то из женщин этого не сделает, то их после смерти точно отправят обратно на перерождение. Но сейчас я был совершенно согласен с Юнией. Да, говорила.

Сирин, к слову, физику явно не учила, поэтому кинетическую энергию проигнорировала. Мгновенно вскочила на ноги и взмыла вверх.

– Что это было? – удивленно спросила незнакомка.

Ну да, от неожиданности я перестал ее «держать» промыслом, вот женщина и пришла в себя.

– Чайка, – ответил я.

– Такая большая, – настороженно произнесла она. – Я не помню, как оказалась здесь. Только что была там.

– Задумались, наверное, – подсказал я ей нужный вариант, а сам отошел в сторону.

Женщина кивнула и пошла дальше, правда, несколько раз обернувшись.

– Сирин? – лишь удивленно спросил Лео.

– Так получилось, – неопределенно отмахнулся я. – Спас на свою беду. Теперь, оказывается, нельзя к женщинам приближаться. Может, проводить эту, на всякий случай?

Я кивнул на удаляющуюся незнакомку. И спросил, само собой, не у Лео.

– Ничего сс… с ней не случится, – ответила Лихо. – Ерге нужен ты, а не бабы. Но если кто окажется рядом...

– Это понятно.

Лео, что-то колдовавший с хистом, удивленно посмотрел на меня. Ну да, разговоры с Лихо всегда выставляли меня полоумным для остальных. Сам спросил, сам ответил.

– Я ей печать Отвлечения повесил, через часок сниму. К тому времени в толпе затеряется.

Я поглядел в небо. Опять пустое, без намека на опасность. Нет, такая хреновина меня совершенно не устраивала. Вот не ровен час решу упасть в объятия блуда и похоти, а хрен там. Окажется, что моя спутница подвергнется участи богомола после коитуса. Если до него вообще дойдет дело. Действительно, надо кому-нибудь ее сбагрить, пока до крови не дошло.

До Подворья мы доехали без всяких приключений. Скажу больше, Степан Филиппович оказался искренне рад меня видеть. Он оставил вместо себя своего помощника, а сам повел меня вглубь лавки. Оказалось, что помимо лестницы и цокольного этажа с мастерской, имеется вполне официальный кабинет. То есть для тех случаев, когда нужно побеседовать с важным гостем. Молодец, Матвей, дорос!

Здесь меня усадили в кресло, налили свежий чай в фарфоровые чашки и стали вести ничего не значащие беседы. О погоде, настроении, планах на жизнь.

– Степан Филиппович, давайте не будем ходить вокруг да около. Чай у вас вкусный, правда, у меня такой даже бес не делает. Но что изменилось? Я в прошлый раз вам записи принес, а оказался в кабинете только сейчас.

– Разве нужен повод, чтобы побеседовать с хорошим человеком? К тому же, о вас много говорят после гибели Хтони. Точнее, о вашем друге из Скугги, который победил Хтонь. Для этого и нужен был артефакт?

Одно из двух – либо Филиппыч сильно плавал во временных рамках, либо сведения о произошедшем в пещере добрались до него только сейчас, со значительным опозданием.

– К сожалению, не могу ответить на ваш вопрос. Понимаете, здесь замешаны действительно важные персоны.

– Понимаю, понимаю, – торопливо закивал он. – Лучше не совать нос в дела Его Величества.

У меня сразу родился гениальный по своей наглости план. А что, пусть и имя Великого Князя немного поработает на меня. Хоть на что-то Святослав сгодится, а то пользы от него, как от ревнивого кота, который только в тапки гадит.

– Я вот к вам по какому делу, Степан Филиппович. У меня есть важное государственное задание. Секретное. Задача в том, что нужно максимально усилить группу низкоранговых рубежников с помощью артефактов. Бюджет три тысячи монет серебром.

Артефактор встрепенулся, волосы его встали дыбом. Он разве что чуть-чуть посетовал, что денег маловато (когда же этот тип наконец наестся?), но если того требует Княжество, так и быть, он готов.

Я не знал, чего там Княжество требует, разве что постоянно и решительно кивал. Сошлись на том, что Филиппыч достанет множество атакующих и защитных заклинаний одноразового действия. Я тут попытался встать в позу, что нужны длительные. Однако артефактор спокойно объяснил, что мы не пройдем по цене. Хватит на три-четыре кольца, да и эффект от них будет в разы меньше, чем от одноразовых. Зато последние могут в разы усилить владельца.

Филиппыч сокрушался, что работает не только без комиссии, но даже себе в убыток. Но раз уж «Княжеству требуется». Я кивал, мол, действительно требуется. Но ничего конкретного не говорил. Если потом попытаются подтянуть за слова, то жестко обломаются. Лишь когда мы все обговорили, выпили еще по три чашки чая, я передал почти все имеющееся у меня серебро. А затем пожал руку.

– Два дня, – заверил меня Филиппыч. – Матвей, хотя бы намекните, куда готовятся забросить диверсантов?

Я чуть не закашлялся.

– Ну что вы, какие диверсанты? Я так, кое-что для своих друзей собираю. Кстати, не знаете, какая нынче погода в Москве.

Артефактор кивнул, при этом так надолго смежив глаза, что казалось, почти уснул. На самом деле это значило: «Намек понял».

Я вышел в Подворье с удивительно веселым настроением. Не думал, что дурить людей – это так весело. Тут же отыскал глазами Лео и кивнул ему:

«Теперь к волотам».

Глава 15

Волоты были в самом добром расположении духа. Наверное, сказывался скорый отъезд из ненавидимого Ипатом города. Хотя его в этом даже винить нельзя. У меня у самого раньше Питер ассоциировался исключительно с безудержным кутежом и весельем. Теперь я отождествлял его в том числе с Великим Князем и его погремушками.

Так или иначе, но даже Лео впустили. Хотя слово «даже» тут оказалось не совсем уместно. Во-первых, Коловрат лично поприветствовал моего телохранителя, словно знал его довольно давно. Во-вторых, мне очень не понравилось, что Лео от такого обращения смутился. Точно не хотел, чтобы я знал об этом всем.

Сдается мне, рубежник в прошлый раз ждал меня снаружи не потому, что сюда ему вход был заказан. Скорее, не хотел «светиться».

Волоты уступили место Лео возле костра, однако телохранитель опять удивил. Он посмотрел на огонь каким-то внимательным, оценивающим взглядом, мотнул головой и ушел в противоположную сторону лагеря, к разобранным домам.

–С ними всегда так, – задумчиво пробормотал Коловрат. – Огонь самое сильное, что есть в мире. Но у каждой силы есть своя цена. Горят быстро, ярко и без остатка.

– С ними – это с кем?

Коловрат внимательно поглядел на меня, словно вынырнув из размышлений. И как-то очень хитро прищурился. Наверное, в этот момент он и понял, что я не знаю всей правды относительно моего спутника.

– С чем пришел, Матвей?

Ну вот и прилетела птица-обломинго. Ладно, ничего страшного. У меня есть удивительное свойство – самостоятельно доходить до всего спустя какое-то время. К тому же, Лихо нельзя списывать со счетов. Она у меня девица умная. И очень любит давать подсказки.

– Великий Князь дал мне очередное задание.

– И ты согласился? – спросил Коловрат, приглаживая бороду.

– У меня и выбора-то особо ни было. Это вы вольные птицы, а я его подданный.

–Отказаться всегда можно. Уж не будет он тебя неволить.

– Да, но найдет тысячу других способов наказать за неповиновение.

– Твоя правда, – кивнул Коловрат. – Так от меня чего хочешь?

– Мне нужно проникнуть в Башню Грифонов. И так уж случилось, что я знаю – волоты имеют к этому непосредственное отношение. Скажи, как попасть в нее и что там ждет.

Меня кольнуло странное чувство, похожее на дежавю. Все именно так, как было в моем видении. Мы стояли напротив друг друга/ Ипат в мгновение ока стал серьезным, даже сердитым, словно состоял из одних только прямых линий. Однако у него не было другого выбора.

Начал волот с того, что тяжело вздохнул и укоризненно покачал головой. Я примерно понимал, что он имеет в виду – куда же ты, дурачок, лезешь. Если когда-нибудь получу дворянский титул, напишу эту фразу на своем фамильном гербе.

Молчал Коловрат долго. Будто бы в лагерь великанов проник какой-то шпион и теперь Ипату приходилось отыгрывать роль тупоголового гиганта. Но все же наконец заговорил. И от уже однажды услышанных слов, у меня часто заколотилось сердце.

– Не представляю, откуда ты узнал про нашу связь с Башней Грифонов, – негромко произнес Коловрат. – Но когда-то один из нас заключил договор с аптекарем. Много раз я жалел об этом. Потому что потерял одного из братьев. И теперь он служит на страже Башни много веков.

– Как это? Как я понял, аптекарь давно уже мертв.

– Все так. Скажу больше, я не уверен, что жив и наш брат. Артефакт, с помощью которого аптекарь подчинил его разум, сотворил нечто ужасное с телом волота. Я пытался с ним говорить. Но с каждым разом Градислав все меньше походил на себя самого. В предыдущую нашу встречу брат и вовсе не узнал меня. Волот поднял руку на волота!

Последние слова он произнес громче, чем привлек внимание остальных великанов. Нас окинули тревожными взглядами. Что-то мне подсказывало, что про ситуацию с запертым в Башне волотом все знали.

– Он брат тебе?

– Родные наши батьки были. Мы с ним стрыйчичи. То бишь, как это…

–Двоюродные, – подсказал я.

– Так и есть. Градислав старше был, но Ипатом меня выбрали. Вот он вроде и ревновал. Всю жизнь волком смотрел. А когда аптекарь предложил ему невиданную силу в обмен на услужение, умолял его отпустить. Каким уж был договор промеж них, мне неведомо. Нам аптекарь дал за брата четыре меры серебра. Но по всему ясно, попал Градислав в кабалу. Последний раз несколько лет назад я с ним беседовал. И безуспешно.

– Погоди, Коловрат, ты говорил, что беседовал с ним. Значит, ты попал в Башню?

– Тоже мне невидаль. Каждый знает, что на полную луну открывается тайный вход. Да, маленький, больше сподручный для человека. Но если постараться, то можно и волоту спуститься. Тогда поймешь первое – Башня она только сверху. Снизу же самый настоящий лабиринт. Хитрый, запутанный. Лишь один знает все его входы и выходы.

–Градислав, – тяжело выдохнул я.

– Он. Или то, во что волот превратился. И не мертвый уже, и не живой, и не разумный, и не безумный.

– Но ты ведь как-то говорил с ним?

– Говорил. Для того есть Ярый Рог, наша древняя реликвия. С помощью него можно призвать любого волота, который окажется рядом. Вот только с каждым разом Градислав все дольше приходил на зов и все меньше напоминал волота. Зря ты согласился на задание. Не по зубам оно ведуну.

– Я уже несколько раз слышал нечто подобное, – отмахнулся я.

– Лучше подумай, отчего за столько лет никто не смог пройти лабиринтами Башни Грифона? Почему никто не выбрался оттуда живым, а?

Я недовольно поежился под суровым взглядом Ипата.

– Извини, Коловрат, если обидел чем-то или рассердил.

– Тем ты меня рассердил, что не по себе шапку меряешь. Хороших людей завсегда жалко терять. А ты самолично в капкан лезешь.

– Коловрат, разве ты сам не хочешь, чтобы я освободил твоего брата, пусть и двоюродного? Чтобы его душа успокоилась и все такое.

– Ему уже ничего не поможет. Не может быть существа сильнее него в лабиринте.

– Кто не рискует, тот не пьет шампанского. Так или иначе, я хочу, чтобы ты отдал мне Рог. Такова будет моя плата.

– Я рассказал тебе много, чего и вовсе не должен был. Неужто этого мало?

– Я думал, что мы просто весело беседуем, – пожал я плечами. – Там же не было ни слова о вознаграждении.

– Рубежники остаются рубежниками, – горько пробормотал Коловрат. – Сколько живу, а все не привыкну. Только думаю, что встретился хороший человек, а он…

Мне, если честно, было крайне некомфортно от происходящего. Вот правда. Я не хотел выкручивать руки Ипату. Но что тут сделаешь, если он не желал отдавать то, что было мне невероятно нужно, по доброй воле.

– Опасс… ссную игру затеял, – пробормотала Юния. – С волотами лучше не шутить.

Можно подумать, я шутил. Нет, я был совершенно серьезен. Мне нужен Ярый Рог. Нет, кто знает, вдруг и есть вариант справиться без него, но изгаляться не хотелось.

– Хорошо, – продолжил играть желваками Коловрат. – Препятствий чинить я тебе не стану. Вот только Ярый Рог – реликвия волотов. И обладать им должен достойный. Таков был зарок наших предков. Я не могу выполнить одно обещание нарушив другое.

Вот тут вся уверенность слетела с меня, как грязь после душа Шарко. Ничем хорошим разговоры про избранность, уникальность и доказательство того, что ты чего-то достоин, не заканчивались.

– Когда волот становился взрослым, то должен был сразиться с самым младшим из братьев. Ежели выдерживал три удара, то имел право сидеть у костра и говорить на равных. Ты же не просто хочешь забрать реликвию…

Он пожевал губами, будто обдумывая какое-то коварное испытание. Хотя я был уверен – давно уже придумал. Тут даже обижаться нельзя. Что называется, Сенька действительно попытался примерить шапку не по размеру.

– Если одолеешь кого-то из волотов, то станешь одним из нас. Тогда с честью сможешь носить Ярый Рог. Если нет…

Он развел руками, давая понять, что сделал все, что только мог. Я же осознал, что попал в классическую ловушку.

– Если ты не готов или боишься, то можешь отказаться, – с некоторым злорадством произнес волот. – Только в таком случае и требовать от меня больше ничего не сможешь. Так что?

Если честно, я на него даже не обижался. Что тут скажешь? Сам сюда залез.

– Не сс… соглашайся, Матвей. Это же волоты, против них не действует рубежный промысел.

– Рубежный промысел этого мира, – проговорил я тихо про себя. Даже голову опустил, чтобы вышло еще тише. – Про Скуггу разговора не было.

А после посмотрел прямо в глаза Коловрату и кивнул:

– Если нет другого способа решить эту проблему, пусть так. Мне нужен этот Рог.

Ипат опять нахмурился и укоризненно покачал головой. Явно думая что-то нехорошее про мою больную черепушку. Видимо, рассчитывал, что мне хватит благоразумия отказаться. Но все же после махнул рукой, приглашая следовать за собой.

Мы приблизились к костру, за которым сидели волоты. Понятно, что они здесь не всегда балбесничали, дел у великанов по-прежнему было невпроворот. Думаю, причина оказалась весьма банальна, и называлась она Матвей. Ребята ждали, чем там закончится разговор с Ипатом.

– Рубежник решил пройти испытание силой, – неторопливо начал Коловрат. – Ежели совладает он с одним из вас, братья, то будет иметь право сидеть за костром, есть еду и говорить в любое время. Ежели нет, то в его смерти никто не виновен. И ты тому свидетель, – указал он на стоящего в отдалении Лео.

Что интересно, мой телохранитель тут же разительно поменялся в лице. Он удивленно открыл рот и пытался им хватать воздух, как рыба. Ну вот, все-таки нормальный он человек. И эмоции у него вполне человеческие.

Жалко, что это была единственная радостная новость. Потому что Коловрат неторопливо прошелся мимо сидящих волотов, пока не ткнул в одного из них. Неужто повезло?!

Нюанс заключался в том, что я чуть-чуть знал моего противника. Звали его Всемил. И имя было говорящее. Волот действительно отличался добродушием и веселостью. Я с ним в прошлый раз разбирал землянку. Так он все время комментировал мои неудачные потуги, да так серьезно, что многие «прожарщики» из «Stand Up» клубов могли выйти покурить. Но было видно, что он говорил все это несерьезно. Всемил был добрым парнем, если так вообще можно сказать про здоровяка с гипертрофированными мышцами даже там, где их не могло быть в принципе.

Правда, сейчас он встал без всякой улыбки и серьезно посмотрел на меня. А потом зашагал к расчищенной от домов площадке. Туда же отправились и остальные волоты, встав кругом вокруг великана и тем самым обозначив пространство для схватки. Я медленно шагал по взрыхленной земле и обдумывал тактику ведения боя.

– Ох, сс… куда ж ты полез. Не справишься. Убьют ведь! Сс…, – голосила Юния.

– Если ты не можешь сказать ничего ободряющего, лучше вообще ничего и не говори, – буркнул я. – А такие слова не очень воодушевляют.

– Сейчас он тебя, сс… воодушевит, – мрачно сказала Лихо.

Причем тон у нее оказался из разряда: «Я готова посмотреть, как тебя будут убивать, чтобы доказать, что была права».

– Ты, главное, не лезь, – предупредил я, скидывая рюкзак.

Когда я остановился, Коловрат поднял свою могучую десницу. Всемил ответил тем же, угрюмо уставившись на меня. Ага, это типа подача сигнала о готовности. Я тоже поднял руку, после чего Ипат хлопнул в ладоши.

Всемил попер на меня, как трактор на двухметровую кукурузу. Неотвратимо, зло и без всякой пощады. Я пытался не подать виду, что боюсь, хотя от каждого шага колени едва заметно подрагивали.

И как обычно начал думать о том, что забыл сделать. К примеру, что не посмотрел, что с защитным Жезлом. Заряд из драгоценных камней слетел – это понятно. Но проверить сам артефакт на работоспособность я не догадался. А зря. Сейчас бы он не помешал.

Еще, что слишком эмоционален стал в последнее время. Вот черт меня дернул повестись на провокацию Коловрата. Что дурного в том, чтобы признать собственную трусость. Ну да, испугался. Разве это плохо?

А еще я почему-то подумал, если Всемил меня очень сильно будет колотить по лицу – стану ли я уродливее? Да, глупо, конечно. К тому же, если все так действительно произойдет, то меня подобные мысли интересовать не будут. Это станет заботой Костика. Он же, наверное, займется похоронами. Надо было сказать, что хочу, чтобы мой прах развеяли над Средиземным морем. Он бы так хоть отдохнуть съездил.

Вся моя надежда была на рубцы. Не на те шесть, которые приобретены в этом мире и которые нейтрализовала природная магия волотов. А на два черных, изнаночных.

Поэтому когда Всемил доковылял до меня и с размаху приложил правой, я сотворил знакомую форму Патоки. А затем с удовольствием начал глядеть, как замедляется время. Могучий кулак волота влетел в нечто неосязаемое, густое и на мгновение увяз.

Ключевое слово – на мгновение. Потому что потом все же прорвал невидимую преграду и костяшками коснулся моей скулы. Так, легонько. Я всего лишь пару раз кувыркнулся, больно ударившись боком, но тут же вскочил на ноги, обиженно потирая лицо. Как говорят официанты, которые пытаются вписать в счет пьяному гостю лобстера: «Не прокатило».

Радовало лишь то, что я поразил Всемила. Он удивленно смотрел то на свой кулак, то на меня, недоумевая, почему я еще жив. Мой взбудораженный страхом мозг чуть было не выдал вслух: «Это все из-за закаливания и отказа от курения». Гадство какое. И что теперь делать?

А потом волот ринулся ко мне вновь. Я же, как и всякий товарищ, который не придумал ничего рационального, стал уклоняться от встречи с ним под неодобрительный гул остальных великанов. Ну да, может не прям уклоняться, как это делал Ван Дамм в своих фильмах, а скорее избегать. Если быть совсем точным – убегать.

Повелся на то, чтобы не прослыть трусом, а в итоге драпал, как последний цыпленок. Матвей Зорин, дамы и господа!

Ладно, это тоже не выход. Выбраться отсюда мне волоты все равно не дадут. Значит, надо как-то сопротивляться. Я выбрал удачный момент, резко ушел в сторону, пропуская Всемила. А затем развернулся и создал форму подаренного Анфаларом заклинания. Если честно, я не совсем понимал, чем тут может помочь Теневой поток.

Ослабить противника? Нет, если на тебя наедет не «БелАЗ», а «Пикап», то это, конечно, намного лучше для родственников, которые придут на опознание. Но для тебя прям совершенно монопенисуально.

Хотя по началу даже показалось, что все сработало. Всемил на мгновение замедлился, явно ощущая происходящие внутри изменения. Которые, понятное дело, ему не особо понравились. А потом все же добрался до меня и стал молотить. Да, не во все волочью силу, но мне хватало. Будто не рельсой по голове били, а обычным железным прутом. И на том спасибо.

Первое время я даже пытался прикрыться руками, вкладывая в защиту остатки промысла Скугги. Но праздник не мог продолжаться вечно. Всемил, без устали махающий пудовыми кулаками, все же сломил мою оборону.

Человек часто делает себе отсечки в памяти на всякие незначительные события. К примеру, я помнил, как на утреннике в детском саду в моем подарке не оказалось бордового яблока, запах которого и ассоциировался с Новым Годом. Или когда получил пять по географии, а дома мы с бабушкой пили чай с пирогом из калины. Не знаю, как это работает. Хотя с калиной ясно, пока бабушка ее варила, стоял такой запах, что хоть святых выноси.

Однако первый удар Всемила, прошедший через все меры защиты, я тоже запомнил. Потому что прежде так больно и сильно мне еще никогда не прилетало. Перед глазами поплыли разноцветные круги, реальность заволокло туманом, а губы ощутили привкус железа.

Голова еще несколько раз дернулась, явно принимая новые удары. А затем…. все прекратилось.

Я не сразу понял, почему. Через некоторое время, бог знает, через сколько, преодолевая чудовищную боль, я все же вернулся в действительность. Где все разительно поменялось.

К примеру, передо мной стояла горбатая нечисть, яростно щерясь на Всемила. Говорил же Юнии не лезть. Видимо, не вытерпела. Не смогла смотреть, как из меня выбивают душу.

Вот только волот глядел не на нее. А куда-то в сторону.

Поворачивать голову было очень больно. Казалось, мне открыли черепную коробку и перемешали ложкой мозг. Однако любопытство взяло верх. Первое, что я увидел – стоящего в огне Лео. Зачем это она залез в костер?

Нет, у меня точно сотряс. Вот бедная головушка и выдает такие глюки. Хорошо хоть, что я пока управляю своим телом. Потому что первое, что я хотел выкрикнуть: «Ты зачем туда забрался?».

Однако Коловрат, да и прочие волоты тоже смотрели на пылающего рубежника. Неужели тут сеанс одновременного помешательства?

– Повтори! – повелел Ипат. От звука его голоса зашумело в голове. Вот нельзя потише, что ли?

– Я отвечаю за жизнь этого рубежника. И не могу допустить, чтобы он умер. Уважаемый Ипат, позволь занять его место. Если мне суждено погибнуть от руки волота, то это будет добрая смерть. Если ты боишься, что твой волот не справится, скажи сейчас. А я разнесу весть о том остальному миру.

Коловрат вновь пожевал губами, приглаживая бороду. А потом решительно кивнул головой.

– Волоты никогда не отказывались от крепкой драки. В трусости нас не упрекнуть. Будь по-твоему, Дракон.

Глава 16

В школе я учил английский. И можно сказать, что у меня были определенные успехи. Смотря с кем сравнивать, конечно. Так как я сидел за одной партой с Костяном, то считал себя как минимум английским денди.

Суть в том, что со временем навык ушел. Так бывает. В этом случае когнитивные функции и нейронные связи можно сравнить, например, с бицепсом. Если его не напрягать время от времени, организм начинает считать, что эта мышца не особенно важна. И на ее рост и поддержание в должном объеме нет смысла тратить много ресурсов.

Так произошло и с языком. После армейки, уже в институте, я едва ли мог связать два предложения. При этом отдельные слова переводил, но смысл всей фразы от меня ускользал.

Вот именно сейчас произошло нечто подобное. И Волот, и дон дракон Лео говорили вроде на русском. Только я ничегошеньки не понимал. Наверное, причиной была головушка, которая очень уж болела. Судя по тошноте и головокружению, предположение оказалось более чем верным.

Тем временем переговоры были закончены. Лео вытащил со слова странный плащ, походивший на пончо, и накинул на себя, продолжая гореть.

Сначала я подумал, что одежка нужна для пожаротушения. С непривычки довольно неприятно, когда вещи на тебе горят. Нас с детства учили на уроке ОБЖ, что в таком случае надо начать кататься по земле, а возможным помощникам следует накинуть на пострадавшего ткань.

Видимо, Лео на уроки ОБЖ не ходил. Или кататься совсем не хотел. Не знаю почему. Может, гордость не позволяла или еще что. Вот и решил потушить огонь таким способом. Однако мое предположение оказалось в корне неверным.

Стоило ему накинуть пончо, как оно вспыхнуло ярче пионерского костра, словно было чем-то пропитано. Теперь рубежник походил на факел попутного газа. И вот эта здоровенная свечка двинулась к Всемилу.

– Вставай, сс… Вставай. – потянула меня за руку Лихо. – Не хватало еще, чтобы затоптали тебя тут.

В ее словах имелся определенный резон. Потому что про недавнего спарринг-партнера Всемила все как-то уже забыли.

И несмотря на мои вялые протесты, Лихо отволокла меня к самому краю импровизированной арены, где я так же благополучно развалился на земле. Попытался встать, но тут же меня замутило с новой силой. Поэтому я, несмотря на явный дискомфорт, стал наблюдать за происходящим снизу.

Волот недовольно сдвинул брови, однако не дрогнул. Оно и понятно, отступать некуда, позади Коловрат. Всемил разве что еще немного понаблюдал за тем, кого называли Драконом, после чего тяжело выдохнул и перешел в наступление.

Первый же удар откинул Лео шагов на десять. Значит, к великану вернулась сила, которой я пытался его лишить. Конечно, для рубежника это было не особо приятной новостью. Он рухнул на землю, как объятый огнем сноп, рассыпав кучу искр. Но тут же поднялся, продолжая гореть. С такой способностью держать удар Лео надо было в бокс идти. Стал бы классическим неваляшкой.

Всемил нахмурился еще больше, вновь подскочил к Лео и обрушил на него уже целый град ударов. Только бил волот теперь не наотмашь, а словно пытался забить рубежника своими кулаками-молотами. А горящий факел пусть и вновь рухнул на землю, не собирался тухнуть, а продолжал коптить небо.

Наконец волот отпрянул, торопливо поглаживая ладонями обожженные костяшки пальцев. Видимо, для него атаки тоже не проходили бесследно. А когда Лео, к моей нескрываемой радости, опять поднялся на ноги, Всемил чуть не заревел от досады и ярости.

Я, вкупе с моим израненным мозгом, ничего не понимал. Словно смотрел какой-то фильм о высоком искусстве вчерашнего выпускника, который пытался сломать все существующие законы кино. Только на непонятном языке и с субтитрами на арабском. Какой-то человек, больше походивший на объятое огнем полено, от души получал от великана. Но нисколько не сокрушался по этому поводу. Будто все пока шло по ранее заготовленному плану.

Коловрату подобная картина тоже не нравилась. Он поглаживал бороду и смотрел на происходящее исподлобья. Больше всего я боялся, что Ипат сейчас вмешается. Но нет, глава волотов лишь мрачно наблюдал, как его подопечный бесплодно тратит силы.

– Землей его, Всемилушка! – не вытерпев, крикнул кто-то из волотов.

Великан и сам понял, что непобедимость противника явно как-то связана с огнем. И огромными ручищами, походившими на экскаваторные ковши, загреб землю. Однако и Лео, или кто там сейчас скрывался за этим пылающим живым костром, не дремал. Бог знает, сколько всего там было на Слове у рубежника. Теперь он вытащил какую-то стеклянную бутыль и одним ударом разбил ее себе об голову. Так что же ты сразу не сказал, родной, что из ВДВ?

Жидкость в бутыли оказалась густая, но сразу стала обволакивать тело Лео. Чтобы потом что? Правильно – вспыхнуть. Едва ли внутри бутыли был бензин, консистенция не та. Скорее, какой-то кустарный вариант напалма. Надо отметить, что вариант весьма неплохой, потому что полыхнул Лео здорово. И даже гроздья гнева и кубометры земли не смогли потушить Дракона. Из искры возгорелось такое пламя, какое и декабристам не снилось.

А потом случилось и вовсе неожиданное. Рубежник перехватил инициативу. Резко, но вместе с тем совершенно неотвратимо. Понятно, что его удары были для Всемила, как дробь для слона. Проблема в том, что дробь все время горела и потухать не собиралась.

Волот вяло отмахивался, с каждым движением становясь все медленнее. Пот градом катил по его лицу (и дело тут не только в горящем противнике), а пудовые кулаки поднимались все тяжелее. Что интересно, у меня не было злорадства в виде набившей оскомину фразы: «Чем больше шкаф, тем громче падает». Всемил здесь был вообще не при делах. Грубо говоря, он просто попал под раздачу. И мне его было откровенно жалко.

Волот дошел до края арены, но тут случилось и вовсе неприятное. Едва он коснулся спиной братьев, как те толкнули его обратно. В объятия пылающего Лео. Я сначала подумал, что эта какая-то особая жестокость. Но как только рассмотрел лица стоящих великанов, понял, что многие из них взволнованы, а у одного из молоденьких волотов и вовсе глаза были на мокром месте. Они искренне любили Всемила и переживали за него. Но не могли выразить это вслух.

Ну да, проклятая честь и все такое. Из разряда – мужчины не плачут, а инфаркты в пятьдесят – само собой разумеющееся. Вот и волоты не могли позволить себе дать слабину. Даже ценой жизни собственного брата.

Знал ли Коловрат, что все закончится именно так, когда соглашался на условия Лео? Может быть. Ипат продолжал чесать бороду, склонив теперь голову так, будто и вовсе не следил за поединком.

Уставший Всемил из последних сил махнул рукой, но на этот раз даже не достал противника. Лео, несмотря на тяжелое пончо, легко присел, уходя от выпада, и ударил в ответ.

И Давид сразил Голиафа. Крохотный рубежник поверг могучего великана. Волот грузно рухнул на землю, тяжело дыша и даже не пытаясь защищаться. Совсем как я недавно. Рубежник подошел к нему и стал медленно, но методично бить по лицу. Как какой-нибудь законченный псих.

Удар, второй, третий, четвертый… Брызнула кровь, хрустнула лицевая кость. А Дракон все не унимался, продолжал вколачивать противника в землю. И никто не собирался его осадить.

– Стой, прекрати! Лео, не убивай его!

Я даже пытался кинуться вперед, однако меня хватило всего на пару шагов, после чего я благополучно упал на землю, потеряв равновесие.

Впрочем, сработало. Лео обернулся ко мне, и я вздрогнул от взгляда оранжевых зрачков. Жесть какая. Он будто бы и не человек теперь вовсе.

– Коловрат! – обратился я к Ипату. – Останови бой. Он же убьет его!

Ипат мельком взглянул на меня, словно пытаясь понять, что я имею в виду в этом потоке местоимений. Всемил уже лежал без сознания, заливая землю собственной кровью. А рядом, почти сидя, находился Лео, явно готовый продолжить экзекуцию.

– Все это останется между нами! – продолжал я. – Никто не узнает! Позволь ему выжить!

Не знаю, какие чувства боролись внутри Ипата. Явно что-то связанное с гордостью и честью. Однако после моих заключительных слов он все же дрогнул. Видимо, все же я смог достучаться до его сердца.

– Хорошо, пусть будет так. Дракон победил и отныне может считаться равным волотам. Может есть, пить и говорить. А еще получит Ярый Рог.

Коловрат хлопнул в ладоши и сразу несколько волотов бросились к поверженному Всемилу. Их даже не напрягло то, что Лео продолжил гореть возле великана. Правда, после некоторого запоздания, рубежник все же отошел в сторону, чтобы ненароком никого не обжечь и скинул с себя горящее пончо. Он все еще продолжал пылать, хотя что там на нем осталось – лишь какие-то обрывки одежды. Горел сам напалм, которым была покрыта кожа.

Но недавний телохранитель неторопливо присел и стал обтирать себя землей, пытаясь погасить пламя. Выходило у него, конечно, не очень быстро, однако определенного успеха он достиг. Всего через каких-то минут пятнадцать передо мной стоял тот же самый Лео. Ну, разве что голый, чумазый и заставляющий внутренне задать лишь один вопрос: «Почему огонь не произвел депиляцию зоны бикини?».

– Так это, ты как? – спросил он.

– Сотряс по-ходу.

Мне все же пришлось подняться. Лео был очень настойчив. Оказалось, что я довольно сильно скучаю по временам, когда млекопитающие только начинали выбираться на сушу и передвигались исключительно лежа.

– Сирин, Лихо. Ты просто кладезь сюрпризов.

– Я привлекаю странных существ. Да и ты, я смотрю, та еще зажигалочка.

– Я Дракон, – как-то сразу посерьезнел Лео.

– А я кролик. Хотя если смотреть по вьетнамскому календарю – кот. Короче, решай, как тебе больше нравится. А если серьезно, было бы лучше, если бы ты говорил нормально, без этих своих недосказанностей и театральных пауз.

Лео внимательно поглядел на меня. Слава богу, как человек, а не инфернальное существо с оранжевыми глазами.

– Позже. Сейчас будет пир.

– Пир? – ухмыльнулся я. – С чего бы это?

Однако Лео оказался прав. Несколько волотов уже уволокли прочь поверженного Всемила, а остальные тащили к костру пару внушительных бочонков и тушу коровы.

– Рог теперь твой, – подошел к Дракону Коловрат, протягивая реликвию.

Ну, кстати, артефакт оказался таким… невзрачным, что ли? Нет, видно было, что рог когда-то принадлежал быку весьма недюжинных размеров. Однако в руках Ипата он казался детской игрушкой. Рог был украшен вырезанными узорами, напоминающими петроглифы, да висел на тонком ремешке из кожи.

– Я с честью буду хранить его, уважаемый Ипат, – поклонился Лео. – А когда он сыграет свою роль, верну в целости.

Коловрат изумленно изогнул брови, явно не ожидая такого услышать. А затем поклонился в ответ. На мой тонкий вкус, слова без зарока и договора ничего не значили. Ничто не мешало Лео обмануть волота.

Хотя все это я подумал из-за небольшой обиды. Понимал, что если мой телохранитель что-то сказал, то так и сделает. По крайней мере, сейчас его за язык уже никто не тянул. Мог просто прикинуться шлангом.

По всему выходило, что теперь Лео хороший, а я злодей. Нет, по сути так и было. Но я не привык к иной роли. Что отношение ко мне Коловрата поменялось, я понял довольно скоро.

– Позволь и моему другу присоединиться к нам, – попросил Лео.

Ипат отрицательно покачал головой. Однако потом все же смилостивился.

– Но он может остаться в лагере.

Вот и кончилась дружба, не успев начаться. С одной стороны было неприятно. С другой, надо понимать, что любое действие имеет последствия. Мне нужен был Рог. Я попробовал его получить. Еще непонятно, зачем вписался Лео и что будет теперь? Он же отдаст мне Рог? Ведь отдаст же? Блин, чувствую себя королевой Падме из известного мема.

Если честно, я не особо желал участвовать в этих великаньих посиделках. Столько я все равно не выпью. Да и в нынешнем состоянии бухать хотелось меньше всего. Я бы с удовольствием выпил чего-нибудь обезболивающего. Мне даже лежать было некомфортно. Что уж тут говорить обо всем остальном.

Поэтому я примостился вдалеке, у стены одного из домов, под неусыпным контролем Лихо. Юния нежно гладила меня по голове, и постепенно становилось легче. Боль и тошнота отступали, словно ничего и не было.

– Не знал, что ты можешь избавить от последствий сотрясения, – произнес я.

– Я и не могу, – честно призналась она. – Но я, сс… способна облегчить страдания.

Ну да, чего это я? Именно по данной причине ее и забрал Созидатель. Не знаю, как Лихо это проворачивала, но делала отменно. Я свернулся на земле, не замечая прохлады и закемарил. Перед глазами были волоты, мрачно передающие кружки и крохотная, на общем фоне, спина Лео, на которую уже накинули какую-то рогожу.

Когда я проснулся, передо мной опять был телохранитель. Только теперь вымытый (волосы еще не высохли) и в новеньком костюме. На мой удивленный взгляд он ответил коротко:

– В машине всегда вожу запасной комплект одежды. Как себя чувствуешь?

– Отлично…

Я поднялся и тут же понял, что соврал. Странно как, боли я не чувствовал, но меня по-прежнему подташнивало и кружилась голова. Ну да, Лихо убрала болевые ощущения, но не саму причину их возникновения. Наверное, чисто технически я мог себя вылечить сам. Но для этого нужно было время.

– Надо уходить, – поддержал меня под руку Лео. – Не стоит злоупотреблять гостеприимством волотов.

– Я думал, что ты теперь их брат.

– И все же, – ответил он.

И мы захромали в сторону выхода из лагеря под внимательным взглядом Коловрата.

– Рюкзак, Трубка… – торопливо опомнился я.

– Здесь, – поднял руку с моими пожитками рубежник. – Твоя… нечисть сказала, что будет внутри. Не знаю, что это значит и какой у тебя артефакт, но она пропала.

– Тут я, тут, сс… – мысленно прокомментировала Лихо, когда я взял рюкзак. – Чувствовала, что тебе опасность не угрожает и убралась. Чтобы не сс… смущать никого.

– Лучше расскажи, почему ты вдруг вписался? – обратился я к рубежнику. – Или мне поверить в ту сказку про «я обязан его защищать?».

Губы Леопольда дрогнули, а его глаза как-то влажно блеснули. Если перевести эмоции рубежника на человеческий спектр, то подобное значило нечто вроде улыбки.

Лео обернулся на лагерь, махнув рукой Коловрату и, видимо, заодно убедившись, что вокруг никого нет. А потом ответил.

– Конечно нет. Никакая служба нынешнему князю не стоит нарушений истинной клятвы.

– И какая же истинная клятва? – улыбнулся я.

Вообще, меня всегда забавляли люди с высшей идеей. Ну те, которые точно знают, как сделать так, чтобы было хорошо. Причем, знают только они. Правда, подобное означало, что это самое «хорошо» достанется конкретным людям.

– Служение Княжеству, – ответил Лео.

– Это не одно и то же?

– Нынешний князь так же далек от благополучия Княжества, как ты от умных и рассудительных поступков.

Если бы я не был мудрым, понимающим (а еще скромным) человеком, то мог бы обидеться. Но я давно проработал в себе эти моменты. К тому же, Леопольд говорил правду. А на нее, как известно, обижаются только дураки.

– Это не отвечает на вопрос, почему ты мне помог.

– Ты… другой. Сначала сирин, потом, когда ты сражался, я почувствовал хист другого мира, а затем… Лихо. Ты словно аномалия, которая притягивает к себе все самое странное. Думаю, ты именно та сила, которая поможет справиться с князем.

– Чего сделать? – я встал как вкопанный.

– Так я же сказал, – спокойно, даже с нотками некоторого равнодушия ответил Леопольд. – Остановить князя. Я еще не понимаю, что именно он замыслил, но Святослав собирает осколки.

– Может, хобби у него такое, любит он все блестящее. Как ворона.

Леопольд смерил меня снисходительным взглядом.

– А что, если я не захочу? Ну, это самое, останавливать князя?

– То не получишь Рог. Все очень просто, Матвей, как ты любишь.

Это, видимо, была очередная подковырка. Но я не обратил на нее внимания.

Вообще, сказать начистоту, в словах Лео был некий смысл. Князь точно не остановится, пока не добьется моей смерти. У него к этому особый талант. Но что-то сразу бросаться с головой в омут мне не хотелось. Сегодняшнего дня хватило.

Как известно, даже дурак учится на своих ошибках. Лично я себя глупым человеком и вовсе не считал. Да, чересчур эмоциональным, но не более.

Коловрат взял меня на «слабо». На этом же их поймал и Лео, грозя растрепать о «трусости» великанов, которые отказались от схватки с Драконом. Врал, конечно. Что-то мне подсказывает, что он очень тщательно скрывает свою легенду.

Однако я все же кивнул, отчего в голове словно что-то взорвалось, и я чуть не рухнул на землю. А потом произнес:

– Мне нужно больше информации.

Интерлюдия

Откуда прицепилось слово «пришлые» к их Ордену, никто уже и не помнил. Будто бы бросил кто-то в обиду, а Инквизитор неожиданно ухватился за него. С единственной целью. Чтобы скрыть истинную суть рубежников, собранных вместе по одному только признаку – от любви хиста к огню.

И это сработало. Постепенно о великих Драконах, способных совладать с противником, превышающим по численности, и проникнуть туда, куда не мог никто другой, забыли. Точнее, легенды продолжали путешествовать, обрастая небылицами, и сказками укореняясь в жизнь чужан. Но то были лишь отголоски правды.

Зато в Новгороде, Твери, Чернигове, Польском королевстве, землях суомов и свеев лишь и стало разговоров, что о Пришлых. Одни говорили, будто бы их Орден состоит только из кронов. Другие утверждали, что и не рубежники это вовсе, а бесплотные тени, которые подняты запретной черной магией. Третьи же считали Пришлых тайным Орденом, в который входят русские Великие Князья.

Много чего говорили. А Инквизитор эти слухи как мог подогревал. Ему и Великому Огню подобное было только на руку. Потому что о Драконах постепенно забывали.

Что же до чужестранства, то было правдой лишь отчасти. Да, многие из Драконов явились в Новгородское княжество издалека. Да только сколько лет с тех пор прошло? Все уже осели, укоренились, родили детей от русских женщин. И связали свою жизнь именно с этими землями, искренне считая Новгород своей Родиной. Потому к нынешнему предприятию все относились с сомнением.

– Не по нраву мне это, Пепел, – пробурчал невысокий коротышка о семи рубцах, завернутый в дорожный плащ.

В общем-то, все шесть Драконов, которые ныне собрались в низине близ крепости Орешек, оказались одеты одинаково. Их нельзя было различить глазу обычного человека – слишком черны одежды. К тому же, все плащи были пропитаны негашеной известью, серой и смолой. Потому единственное, по чему казалось возможным сличить Драконов – по запаху.

– Не дело это – через Князя со шведами и тверяками договариваться, – не унимался коротышка.

– Не слышит нас Князь, Гарь, – ответил рослый мужчина. – Когда надо было драться с суомцами или свеями, уважал наше слово. А теперь решил, что не время собираться вместе. Сами, мол, тверские справятся. Да только не понимает, какая угроза на нас надвигается. Смоет, как сор после дождя, и следа не останется. Помнишь клятву? Мы пообещали защищать эти земли от явной и возможной угрозы, а не Князя и его свиту!

Гарь замолчал, урезоненный словами Инквизитора. Разве что шумно засопел, будто все еще недовольный происходящим.

– Все равно не нравится мне это, – не выдержал наконец он. – Давно прошел условленный час, а никто не явился. И Вредитель задерживается.

– Алексей отвлекает Князя, – ответил Пепел. – Как только получится, сразу придет сюда.

– Не то что-то, – не унимался Гарь. – У меня на такие дела чутье. Если что идет не по плану, сразу чесаться начинаю.

– Клопы тебя заставляют чесаться, – ткнул его в плечо Смага. – Потому что скаредный ты без меры, Николай. Над каждой копейкой трясешься. Порой в таких местах останавливаешься, что и представить страшно.

– Ты мне в мошну не лезь, за собой следи. Слышал я, что жена твоя весь корень сельдерея в Новгороде скупила.

– Зачем это? – нахмурился Смага.

– Так он мужскую силу улучшает. Я не стал говорить, что надобно еще в Тверь съездить, ведь не хватит. Там всего-то телеги три.

Некоторые прыснули, а Смага покраснел, словно готовый полыхнуть. Все знали, что лучше Николаю на язык не попадаться. Пусть по возрасту он и был младше остальных, но за словом в карман не лез.

– Ты откуда по сельдерей знаешь? – не сдался Смага. – Тоже, поди, пробовал.

– Бабка одна нашептала, когда я на базаре китайские яблоки покупал.

– Что за яблоки такие? – заинтересовался кто-то.

– Особенные. Внутри мягкие, а снаружи корка яркая, как солнце...

– Хватит галдеть, – отрубил Инквизитор. – И по именам не называйте друг друга. Сколько вам можно говорить?

Выглядел Пепел встревоженным, будто внял словам Николая. Он вертел головой, походя сейчас на охотничью собаку. А затем вдруг что-то понял. Его глаза округлились, лицо дрогнуло, словно в невольной муке, а губы искривились от крика:

– Засада!

И в одно мгновение ночь расцвела россыпью горящих фигур. Если не знать, как оно случилось, то подобное выглядело бы чудом или магией. На самом деле Пал голыми руками вытащил со Слова горшок, наполненный жиром, с запаленным фитилем, который заготовил прежде. Его действия повторил и Смага, который приготовил такую же приспособу на тот случай, если затухнет первый.

Некогда Драконы полагались на заклинания. Пока не оказались в шведской крепости, над которой висела вековая печать, не позволяющая врагам творить волшебство. Благо, помогли настенные факелы. Но с тех пор Инквизитор больше не полагался на магию, а всегда заготавливал перед делом пару специальных факелов или горшков, начиненных животным жиром или пчелиным воском.

Ныне шесть объятых огнем столпов стояли в низине, готовые обрушить свою мощь на неприятеля. Каждый чувствовал множество хистов, которые окружали их. Многие из промыслов им оказались знакомы, а один и вовсе должен был находиться рядом, а не с другой стороны. Алексей Вредитель пришел вместе с княжескими ратниками.

– Предатель! – зарычал Шквал, рванув вперед.

Ему вторило пламя, которое сорвалось за ним. А следом стена огня поднялась из низины, пытаясь прихватить ближайших рубежников.

Это Инквизитор Ордена Драконов проводил своего главного боевика полосой огня, оставляя после себя пожухлую траву. Пепел, оправдывая свое прозвище, был одним из немногих, кто способен создавать направленное пламя. Однако и плата за это оказалась немалая. У Пепла был самый кровожадный из хистов Драконов, который требовал сжигания жертв. И чем сильнее неприятель, тем больше рос жуткий хист.

Закрывая собой Пепла, вспыхнул Смага. Он единственный, кто становился неуязвимым в огне. Да и хист у него был простой – чем дольше находишься в пламени, тем быстрее прилипают рубцы. Разве что постепенно огонь приходилось искать все жарче, какой не добудешь простым путем.

Стал доставать со Слова, а затем сразу бросать метательные бомбы и снаряды с зажигательной смесью Поджигатель. Этот чем больше применял разночинного огня в бою, тем скорее возвышался. Правда, Сванте, как звали его на самом деле, так и застрял на пятом рубце ведунства, потому что пользовался почти одними и теми же приемами.

Дунул густым дымом Николай-Гарь. Сколько остальным пришлось наслушаться о его дурном хисте, который рос только при отравлении людей дымом, и помыслить нельзя. Разве что в последние пару лет он успокоился, когда перешагнул порог ведунства. Именно тогда он и стал основной ударной силой, когда появилась у него способность вызывать гарь по велению мысли. Подумал, дунул и неприятель лежит. Либо замертво отравленный, либо без сознания. Много врагов Княжества остановил его дым. Далеко шагнул он по рубежной лестнице, почти достигнув по силе кощея.

Последним из Драконов, которые находились в низине, был Радетель. Будто бы и вовсе к Драконам не относящийся. Вот только и промысел у него оказался особенный. Чем больше Радетель делился огнем, тем скорее возвышался.

Правда, легче ему было в старину. Теперь же, когда огниво или очаг имелись почти в каждом доме, Радетелю приходилось тяжелее. Но тот и не унывал. Вместе с тем был этот кощей для Драконов одним из главных помощников, потому что ведунская способность у него оказалась врачевательная. Он мог исцелить на себе любую рану. Шутил даже, что не составит труда ему отрастить новую печень.

А когда стал кощеем, то в своей способности еще усилился. И теперь почти любая рана могла затянуться у каждого члена отряда.

Любой Дракон по отдельности был обычным рубежником. Прошли много трудностей, пока собрались они воедино. Пока семеро не стали общим. Пока пальцы не сжались в кулак. И никто не мог с ними совладать. Прежде. Пока не предал их последний из Драконов – Алексей Вредитель.

Потому теперь они не просто лишились брата. Они оказались заперты в ловушке. И первый, кто это понял, был не Инквизитор, а Смага.

Огонь, разошедшийся от Пепла, словно уперся в край низины. Забурлил бурным потоком, заворчал и покатился обратно. Шквал, которому жар придавал силы и который уже добрался до ближайшего неприятеля, тоже неожиданно уперся в глухую невидимую стену. От которой веяло неприятным зноем. Рванул раз, второй, а после отступил, недобро поглядывая в темноту.

Ворочались фигуры в ночи, подкатывали хисты, заполняя собой все пространство, захлопывалась ловушка. А затем раздался такой родной и теперь такой чужой голос седьмого Дракона.

– Все окончено, Сильвестр. Его Величество знает о вашем предательстве. Покайтесь, сдайте все сокровища, Осколки и может быть…

– Может быть… – горько усмехнулся Инквизитор. – Ты лжешь сейчас так же, как лгал все это время.

– Я служу Князю.

– А я Княжеству! – с надрывом прокричал Инквизитор.

– Княжество – это я! – послышался другой голос. Гордый, самолюбивый, принадлежавший государю. – И вы отчего-то, други мои, это забыли. Потому сегодня ваш Орден прекратит свое существование.

Инквизитор ничего не ответил, очертив близ Драконов круг огня, от которого многие черпали силу. Смага и вовсе стоял на пламени, глядя на возящихся сверху рубежников. Драконы ожидали, понимая, что в доброй схватке могут дать отпор кому угодно. Конечно, без Вредителя теперь это представлялось более сложной задачей, но не невозможной. Пока они есть друг у друга, пока они стоят плечом к плечу…

Проскрипели колеса, раздалась брань ратников, а потом зычный голос заорал радостное: «Заряжай!».

– Пушки! – успел крикнуть Смага, накрывая собой Инквизитора.

А Пепел вдохнул воздух и скорбно добавил:

– И зачарованные снаряды.

Сначала рубежникам думалось, что они всегда будут на шаг впереди чужан. Так и было до поры. Пока смертные не стали совершенствовать свое оружие. Тогда какой-то мудрый артефактор и попробовал совместить чужанские придумки и истинно рубежную магию. Получилось не очень хорошо. Да и получилось, если честно, не сразу. Однако и результат вышел невообразимым.

От одного-двух выстрелов зачарованными снарядами, напрочь разворачивало пушки. Последние тоже пытались улучшить, но на то уходило слишком много ингредиентов. Однако без нужных артефактов да заклинаний у рубежников против такого оружия не было никаких шансов. То, что Князь решил бросить на них весь арсенал зачарованных снарядов, жертвуя драгоценными пушками, говорило о многом.

Наконец кто-то тонким голоском крикнул: «Пли». И громыхнуло. Так, что казалось – вулкан пробуждается из земли. Что было бы весьма кстати для Шквала. Но нет, то прозвучал погребальный набат по собравшимся в низине. Все вокруг заволокло дымом. Но не тем, родным, принадлежавшим Николаю. А чужим, пороховым.

Совсем рядом резко полыхнуло силой. Так, что будто бы даже обожгло бок Смаги. Он пощупал ребра – но нет, пока он горит, ему нельзя причинить вред.

Продолжали материться сверху ратники Князя, бегая вокруг разрушенных пушек, стонал кто-то рядом и, казалось, стенала сама земля.

Смага первый понял, что это все. Потому что стоило ему поднять взгляд, как он увидел лежащего неподалеку Радетеля. Лежащего неподвижно, без всяких признаков жизни. Снаряд стесал ему голову напрочь. Такую рану не вылечишь, будь ты трижды кощей. Вот откуда был выплеск силы.

Смага про себя отметил, что это не самая плохая смерть. По крайней мере, Радетель умер быстро, без мук. Тогда как остальные его братья корчились от боли. Хист пытался удержать жизнь всеми возможными способами в их истерзанных телах.

Шквал хватался за разорванный живот с вывалившимися внутренностями, скрипя зубами. Гарь, еще не отошедший от шока, глядел на оторванную ногу. Что случилось с Поджигателем, понять было трудно. Он замер на земле, лицом вниз, издавая странный звук, походивший на вой, и не двигался.

Но самое страшное увидел Смага, когда вновь поглядел на Инквизитора. Стреляли в них не с одной стороны, а в круговую. Рискуя задеть и своих. Но уж слишком многое было на кону. Потому у Драконов попросту не осталось шансов.

Губы Пепла побелели, а земля под ним стала влажной. Смага не видел ранения, но понимал, оно более чем серьезное.

– Максимилиан, – прошептал Инквизитор обратившись к Смаге по имени, – времени мало. Грядут смутные времена. Если… Если Князь будет жить, то падет не только Новгородское Княжество, но и Тверское. А следом…

– Следом и все прочие русские княжества, – прошептал Смага.

Он даже оглянулся вокруг. Пороховой дым не рассеялся, потому сверху еще не оценили масштаб совершенного злодеяния.

– Ты должен убить его. Двигайся на звук голоса Алексея. Вредитель сильный кощей, потому будет охранять Князя. А потом… потом уходи, если сможешь. Помнишь наши сокровища?

Максимилиан торопливо кивнул.

– Я их перепрятал. Как чувствовал... Закопал под поваленной березой у реки, где мы принимали в Орден Николая. Помнишь, где это?

Смага опять кивнул.

– За… забери. Используй на свое усмотрение. Или найди тех, в ком проснутся наши хисты, и собери Драконов снова.

– Но как… как я прорвусь через стену?

– Осколки, – слабо улыбнулся Инквизитор. – И я помогу. Готов?

На этот раз Максимилиан не шелохнулся. Ответил лишь коротко:

– Да.

Пепел дрожащей рукой вытащил со Слова две горящих небесным огнем чужого мира реликвии.

Смага ощутил их нестерпимый жар и первое, что ему захотелось сделать – отпрянуть. Убежать. Но теперь было нельзя.

Первым почувствовал неладное Вредитель. Точнее, Алексей ощутил силу Осколка и закричал, что было сил, отдавая приказ к атаке. Но к тому моменту все потуги оказались напрасными.

Драконы почти одновременно прижали к груди Осколки, соединяя их с промыслом. Те вошли в плоть быстро, мягко, словно только для того и были созданы. И великая сила прокатилась по телам, не рассчитанным на подобное могущество.

Инквизитор поднялся на ноги, да и Максимилиан вскочил, часто и тяжело дыша. Все пространство вокруг объял нестерпимый жар пламени. Не было больше низины, лишь огромное кострище, стремящееся к небу. Такое, какого никогда Смага не видел. Дрогнул, разлетаясь на части невидимый щит, однако Максимилиан сейчас не мог отвести взгляда от Пепла. Тело Инквизитора медленно и неотвратимо таяло в созданном им же огне.

– Беги! – крикнул Пепел.

А потом полыхнуло так, что все тело Максимилиана пронзили тысячи иголок. Огонь разошелся вокруг, выползая из низины. Могучий, необъятный, жаркий и жадный. Дракон же, получивший новый рубец, бросился на звук голоса, отдающего приказы.

Казалось, их встреча произошла в следующее мгновение. Вредитель всегда был сильнее Смаги. Но теперь, после нового рубца мощи Осколка, Максимилиан словно не заметил его. Смел напрямую хистом, как зазевавшуюся муху, и, объятый огнем, направился к высокому широкоплечему кощею.

Кто-то сбоку от государя попытался остановить Дракона, но не успел. Смага ударил рукой, которая теперь являлась частью неуязвимого тела, ощутил пальцами горячее, даже после всего огня, бьющееся сердце.

Он вырвал его и продолжал стоять еще несколько мгновений, глядя на бездыханного Князя. Не чувствуя десятков уколов, выстрелов, обращенных против него заклинаний. Лишь когда заскрипели колеса одной из уцелевших пушек, Максимилиан опомнился и побежал.

Смага не радовался исполнению приказа. Душа его была наполнена грустью. Он понимал, что живым ему не уйти. Да, ратники-кощеи из охраны Князя медленнее, но все равно догонят его. Рано или поздно. И куда ему бежать? Где укрыться?

Внезапно короткая мысль фейерверком, что привозили на ярмарку, взорвалась в голове. Да, ему не спастись, но это не значит, что наследию Драконов придет конец. Всегда есть продолжатели рода. Всегда есть последователи.

Легкий тычок заставил его удивиться и даже споткнуться. Он упал, чувствуя, как больно закололо в спине. И только сейчас заметил, что уже почти гол. Плащ истлел, а больше гореть было нечему. Его защита пропала.

Он понимал, что ранение опасное. Может быть, при других обстоятельствах, будь у него достаточно времени, рану удалось бы исцелить. Но не теперь.

Максимилиан обратился внутрь себя, черпая силу из Осколка. Он чувствовал, что тело готово разлететься на части, как плохо слепленный сосуд. Теперь у него точно нет выбора. Как только Осколок прекратит действовать, он умрет.

Зато новой волны промысла хватило, чтобы вскочить на ноги и помчаться прочь. Так прытко, как никогда ранее. Ныне никакой кощей не мог догнать его. Потому что они соизмеряли силы. Гнались за ним, как гончие, понимающие, что после должна наступить схватка. Тогда как Смага бежал подобно лошади, которой управляет торопящийся в гости к смерти безумец, не экономя сил и не думая о том, что может загнать несчастное животное.

В свой дом в Ладоге он ворвался, снеся дверь. Жена, которых у Максимилиана только по княжеству было три, испуганно закричала, но затем различила в полуголом грязном оборванце мужа. И пусть все еще немного боясь, приблизилась к нему.

– Батюшка мой дорогой, что случилось?

– Молчи, жена, и слушай. Запрягай лошадей, бери домашних, слуг и отправляйтесь в Новгород. Вещи и прочее бросай, нет времени.

– Да на что нам туда, батюшка?

– Молчи, дура. Тебе мужье слово, что лепешка коровья? Торопись! Придут к утру за тобой. И сына позови.

– Юлиан, вставай, отец зовет.

– Быстрее! – в сердцах крикнул Максимилиан, чувствуя, как утекают последние крупицы жизни.

И когда перед ним возник сонный перепуганный подросток, оглядел его с сомнением. Детей у Смага имелось вдоволь. Кровь у него была хорошая, к тому же понимал, что никогда не знаешь, когда закончится твой срок. И передать родному хист – все же лучше, чем чужому.

Вот и этот, хоть и выглядел лопух лопухом, но статью пошел в отца. Будет высокий, крепкий, а что до ума – дело наживное. Ведь не совсем идиот. Даже хорошо, что он остановил свой выбор на этом недотепе. О семье Максимилиана в Новгороде Алексей знает, а вот про ладожскую только слыхивал. – Что для тебя воля отца? – только и спросил он, прислонившись к стене.

– Все, батюшка.

– Тогда слушай. Вот мое тебе повеление. Служи во благо Княжества, как я служил. Кто бы ни стоял во главе, чего бы ни просил…

Хотел Смага сказать быстро, да не получалось. Слишком много требовалось поведать. И про заветы Драконов, и про спрятанный тайник, про рубежников, и про случившееся сегодня. Уже и жена со слугами пробежала рядом. На что Максимилиан лишь махнул рукой, солгав, что Юлиан их догонит. И продолжал говорить.

– Все понял?

– Все, батюшка.

– Поклянись, что выполнишь мою волю.

– Клянусь!

– Так-то лучше. В моей комнате под кроватью половица. Под ней деньги. Бери их, выжди время, когда из дома выскользнуть можно будет, и выбирайся из Ладоги. После держи путь в Вологду. Отсидись там с десяток лет, пока все не успокоится. Потом вернись за схроном. В Новгород его не тащи. Лучше спрячь в каком-нибудь чужанском городе. А после ищи Драконов. Понял мой отцовский наказ?

– Понял, батюшка. А как же мать? Она ведь в Новгород поехала.

– Специально я так сделал, чтобы все соседи видели, как она в спешке уезжает. Считай, это ее тебе прощальный подарок. Не пытайся ее спасти, то чужанская доля. У тебя судьба другая. Понял? – еще раз спросил Смага.

– Понял, отец.

– И еще. Имя смени. Скоро у нас много будет наемников и воинов из Швеции. Вот стань каким-нибудь Лиамом, Оливером или Леопольдом.

Он помолчал, понимая, что будто бы уже все сказал.

– А теперь – держи, – протянул руку Максимилиан, чувствуя, что последние силы покидают его. – Возьмешь мою силу?

– Возьму, – дрожащим голосом ответил Юлиан.

В тот день погибло шесть Драконов. И родился один.

Глава 17

– Так что получается, именно мой отец причастен к восхождению на престол Никитинских, – невесело усмехнулся Лео, маневрируя между полос. – У прошлого Князя не было наследников.

Это я уже и сам понял. Трудно передать хист претенденту, когда у тебя вырвано сердце. Нет, не сказать, чтобы невозможно, но приходится сильно напрягаться.

– А что было дальше, Лео? – процитировал я популярное шоу. – Прости, Юлиан.

– Последние семьдесят лет я Леопольд, так что можешь не извиняться. Сначала я боялся брать чужеземные имена, но после рассудил, что это даже отводит определенные подозрения. Едва ли тот, кто скрывается, будет так явно подставляться. Кем я за свою жизнь только не был. И Грегором, и Асвальдом, и Оливером, и Петтером…

Он махнул рукой, давая понять, что перечислять имена можно будет долго.

– По поводу дальше – новый Князь внял голосу разума. Пусть пришлось устуить часть своих земель шведам, но Тверь, Новгород и Швеция собрали серьезное войско и опрокинули польских кощеев. И, может, одержали бы верх в той войне, но враг коварством пленил тверского воеводу вместе с чужанским царем и воцарилась Смута. Шведы же разорвали все договоренности и захватили Новгород. Правда, ненадолго. Вскоре дед нынешнего Князя вернул Новгороду былую силу.1

– Погоди, – смутился я. – Так получается, Князь, которого убил твой отец, был прав. И союз со шведами обернулся против Новгорода?

Лео побарабанил пальцами по рулю. Только это выдавало в нем определенное нервное напряжение, тогда как голос рубежника не дрогнул.

– Сложный вопрос. С одной стороны да, с другой – что было бы, не объединись тогда Новгород, Тверь и шведы? Нас бы захватили поодиночке и не было бы шансов к возрождению.

Истинно русские вопросы: «Если бы да кабы». Я давно заметил, что у нас не любят жить настоящим. Скорее каким-то мерцающим будущим или искаженным прошлым.

– Я не к тому. Я лишь хочу сказать, что Драконы тоже могли ошибаться. Никто не знал, как оно повернется.

– Понимаю, куда ты клонишь. Где то мерило, когда можно понять, где интересы Княжества могут расходиться с государевыми или наоборот? У меня нет на это ответа. Драконы сделали выбор и их Орден перестал существовать. Зато Новгород стоит до сих пор. Стоило ли оно того? Отец считал, что да.

Я замолчал, уставившись в окно. Так-то оно, конечно, так, только благодаря Драконам ли все случилось или вопреки? И предатель ли Алексей Вредитель или истинный патриот? Придумали бы уже какую-нибудь приблуду, чтобы ей задавали вопрос, а она выдавала четкий и однозначный ответ. Нет, везде приходится напрягать мозг и совесть.

– И что стало с Драконами?

– Ничего, – кратко резюмировал Леопольд. – Орден в должном понимании не удалось возродить. Нет, я пытался, честно. Только какие-то хисты не сразу нашли хозяев, да и понадобились определенные усилия, чтобы отыскать эти промыслы. Точнее, людей, в которых те возродились. Ведь они проявились не только в нашем Княжестве.

Рубежник посигналил подрезавшей нас «Гранте», которая двигалась без света и поворотников. Однако сделал это спокойно, даже не выругавшись. Все-таки выдержка у него, как у двадцатилетнего виски. С таким напитком проблема лишь в том, что его очень легко могут разбавить, к примеру, обычной «Колой». В роли которой выступал я.

– Только оказалось, что не все рубежники, в ком проснулись промыслы Драконов, хотят жить во благо Новгородского княжества, – продолжал Лео. – Тем, кто родился в этих землях, еще можно было что-то объяснить, а остальным? Я предупреждал, что их жизням может угрожать серьезная опасность. Никитинские не успокоятся, пока не найдут и не присвоят себе все хисты Драконов…

– А Великие Князья действительно охотились за Орденом? Ну, или тем, что от него осталось?

– Да. Особенно дед Святослава, Константин. Он помнил, с чего началось правления ветви Никитинских и во что вылилась недооценка противника предшественником. Позже его сын изменил тактику. И вместо угроз и смерти смог даже переманить на свою сторону того, кому достался хист Пала. А затем… затем он нашел моего друга и соратника.

– Кого?

– Его звали Георгий Дюперрон.

– Погоди, тот самый, которому поставлен памятник на кладбище возле схрона?

– Да, – мрачно отозвался Лео. – Рубежник, которому достался не тот хист.

– Чей же?

– Пепла. Проблема в том, что Георгий не собирался убивать людей огнем и возвышаться. Я еле-еле уговорил его охотиться на старых и больных хищников. И то это потребовало определенных усилий. Геогий не выносил мук животных. Чудо, что я смог поднять его до третьего рубца за столько лет, но на том мы и закончили. Однако он был одним из немногих, кто разделил со мной участь и клятву Драконов. Дюперрон помог доделать схрон, запечатать его хитроумным артефактом. А потом…

– Князь нашел его?

– Да, отец Святослава. Георгий был слишком неосторожен и очень уж любил людей. Даже неоправданно, на мой взгляд. Однако Дюперрон не сдался и когда его пытали. И не передал свой хист…

– Ты не пытался спасти его?

Лео не ответил. Я лишь обратил внимание, как заскрипел пластик руля, да побелели костяшки пальцев. Нет, я даже понимал – клятва и долг для рубежника превыше всего. В том числе дружбы. Только не принимал этого. Не хотелось бы хвастаться, но я привлек на свою сторону крона, когда понадобилось спасать Юнию. И, думаю, влез бы в любой блудняк ради того же Мити или, прости Господи, Гриши.

– И что теперь? – спросил я через некоторое время.

– Мы должны остановить Князя. У него неустойчивая психика, это я заметил давно. Он не в меру честолюбив, что при его власти и молодости может сыграть злую шутку. И еще Святослав собирает Осколки. Не знаю для чего, но ничем хорошим это точно не кончится.

Я задумался. Почему же все так сложно? Почему у меня не бывает простых и однозначных союзников? Чтобы можно было четко сказать – вот это добро, а это зло. Нет, конечно, если сравнивать Святослава и Лео, то все выходило не в пользу Князя. Но в то же время я понимал, что у одного из последних Драконов много своих тараканов, которые водят веселый хоровод у него в голове.

Куда может привести этот союз? Бог его знает. Но точно одно – в полной мере полагаться на Леопольда я не могу. Хуже нет, когда ни у кого из составляющих договор не существует конкретных условий и приходится полагаться лишь на совесть и честь компаньона. Но что, если завтра Леопольд сочтет, что именно я угроза для Княжества?

– Нужно все обдумать – сказал я. – К примеру, пока мы работаем вместе, то не можем любым действием причинить вред друг другу.

– Или сс… бездействием, – подсказала Лихо.

– Действием либо бездействием, – добавил я.

Лео в ответ лишь кивнул.

– Все действия, которые мы собираемся совершить, обговариваются. Никакой самодеятельности.

– Боюсь, Матвей, сс… что это будет работать как раз против тебя.

Лео, не слышавший Лихо, опять кивнул.

Я продолжал «грузить» рубежника. Не знаю, что произошло. Меня будто посетило вдохновение, перемешанное с озарением. Я вдруг понял, как и что надо говорить. А что сказать у меня было.

Пришло понимание, что рубежники – это рубежники. Со всеми вытекающими. Как бы они хорошо к тебе ни относились, однако настанет момент, когда обладающие промыслом себя проявят.

– Лео, как ты собираешься остановить Князя? – спросил я, когда мы подъехали к дому.

Тот посмотрел на меня так, словно я сказал нечто глупое.

– Убить, – только и ответил он.

– Дай я угадаю. Ты обольешься керосином и попрешь аки танк на Святослава.

Леопольд промолчал, но создалось ощущение, что я выкупил его план. Рубежника нельзя было назвать глупым, однако в каких-то вещах он казался очень наивным. Нет, это все бред. Если бы он правда захотел так сделать, давно бы поступил подобным образом. Лео же сообщил, что ему нужен пособник. Тьфу ты, союзник. Хотя в нашем случае разницы почти не было.

– Когда твой отец убил Князя, было несколько нюансов. К примеру, у Смаги имелся полностью заряженный Осколок. Ну и еще Алексей Вредитель был кощеем, а теперь он крон. И что-то мне подсказывает, что очень не захочет пересмотреть флэшбек из прошлого. Многие из рубежников Князя знают вкус Осколков. Ко мне недавно приходил один кощей, который очень недобро поглядел на моего приятеля. Думаю, крон сразу почувствует, если возле него появится некто, заряженный силой чужого мира. В лучшем случае, он выставит свой невидимый жаркий щит. В худшем – ты даже дойти до него не сможешь.

Я замолчал, чувствуя, как пересохло в горле. В последний раз я так много всякого за раз говорил разве что на коллоквиуме в институте. Лео тоже не торопился продолжить разговор. Казалось, тишина, воцарившаяся в машине, его полностью устраивала. Ага, в этом же нет ничего противоестественного. Стоит на месте «Гелик», жжет бензин. Это ему везет, что у него босс не такой въедливый. Я когда после армейки на чужой машине занимался извозом, мне владелец все мозги проел. Сверялся с заказами и считал по карте, сколько я проехал. А потом еще предъявлял, что я «левачу» или катаюсь в свое удовольствие. Ага, как же! Я в свое удовольствие после ночной смены еле до кровати доползал. В том числе это и стало одной из причин покупки «Ласточки».

– Ты и так это все знаешь, – сказал я.

– Знаю, – подтвердил Лео. – Поэтому мне и нужен ты. Чтобы придумать план, как убить Князя.

– А почему именно я?

– Ты нашел схрон, который мы спрятали так, что никто из рубежников не мог понять, где тот находится, даже когда стояли рядом. А ты понял, как его искать.

– Оттуда, кстати, ничего не осталось? Вдруг у тебя был какой-нибудь дополнительный тайник.

– Нет, ничего. Я не думал, что схрон можно обнаружить.

– Индюк тоже думал, – вздохнул я. – Ладно, буду думать. Только я не сказал, что мы в любом случае должны убить Князя. Скорее, нейтрализовать. То есть, сделать так, чтобы он не мог навредить ни нам, ни Княжеству. Это тоже одно из условий.

Лео долго думал, однако все же кивнул. А куда ему было деваться? Теперь он был глубоко на крючке.

В конечном итоге договор был заключен. С множеством оговорок и взаимных уступок. Хотя, все же наше соглашение было больше на руку мне. А как по-другому? Все-таки Лео нуждался во мне намного больше, чем я в нем.

– Вот, держи.

Он вытащил со Слова Рог и протянул его мне. Ну, интересная такая вещица. Даже увесистая. А еще от нее веяло древней силой. Я подержал артефакт на руке, после чего убрал уже к себе.

– Только должен тебя предупредить, волота в Башне нельзя убить.

– В смысле?

– Башня открывается каждую полную луну. Но до сих пор никто не смог выйти из лабиринта живым. Мне известно, что пробовал даже Алексей Вредитель. Плохо, что ему хватило ума не уходить далеко вглубь лабиринта, и крону удалось сбежать. Вот и подумай, если уж не получилось у него…

– Не может быть, чтобы не было лазейки.

– Может, она и есть, – пожал плечами Леопольд. – Но пока ее никто не отыскал. Известно лишь, что волота питает артефакт внутри. Как я понял, он заточен на контуре лабиринта. Таким образом, волот оказывается в роли домового. Только его дом – все пространство под башней.

– Короче говоря, пока он в лабиринте, убить его не вариант?

– Именно так, – согласился Лео.

– Значит, нужно как-то сделать так, чтобы он покинул лабиринт.

– Сделай, – только и сказал рубежник, однако я услышал в его голосе иронию.

Это означало, что многие уже пытались, но ни у кого не получилось. Хотя меня подобное не удивило. Князь поэтому и дал это поручение именно мне. Невольно вспомнилась притча о двух лягушках, которые попали в ведро со сливками. Одна сдалась и утонула. А другая барахталась изо всех сил и произвело ГОСТовское масло «Кобринского» молочного комбината. Так, кстати, американцы придумали миксер.

Шучу, конечно. Вообще, меня в данной ситуации больше устраивал вариант, когда глупой лягушке протягивают Осколок, и та с его помощью выбирается. Только куда не посмотришь, все ждут от меня первых шагов. Тогда как шагать вот вообще не хочется.

– И что думаешь сс… делать? – спросила Лихо, когда мы оказались в парадной.

– Возьму белый хлеб, поджарю, намажу маслом, а сверху положу слабосоленой форели. Алена вчера купила. А еще сделаю чай с лимоном и сахаром. Жрать охота.

– Я про ваш договор.

– Князь все равно не даст мне жить спокойно. Пока я жив и здоров, он будет меня дрючить.

– Ключевое сс… слово здоров. Надо просто сделать тебя непригодным для нессс… сения службы.

– А можно не надо?

– У тебя есть идеи сс… получше? – ехидно поинтересовалась Юния.

– Никаких.

– Ты сам виноват. Слишком многого достиг. В короткий срок сс… стал знаковой фигурой.

– Ага. Успех – как беременность. Все поздравляют, но никто не представляет, сколько раз тебя поимели.

На это замечание Лихо благоразумно промолчала.

Все мои мечты о бутере с рыбкой разбились о чудовищный быт. Он заключался в том, что Алена со своими подопечными приготовила борщ. Такой вот красный и густой, словно пыталась меня подкупить. А когда на второе мне подали ароматное пюре с тефтелями с какой-то сказочной подливой, я понял, что так и есть. Неправильно приспешница делает. Чтобы я поскорее ее отпустил к Анфалару, надо показывать как раз свою несостоятельность, а не работать над моим скорейшим набором килограммов.

У меня даже на мгновение возникла крамольная мысль – не махнуть ли стопку. Как-то вспомнились все эти русские обычаи и присказки навроде «пельмени без водки жрут только свиньи». Но нет, нельзя. Я знал, что Мотя Зорин существо странное. На меня и алкоголь действовал необычно – излишне расслабляюще, часто даже усыпляюще. А вот этого делать сейчас никак нельзя, надо думать, как выпутаться из сложившейся ситуации.

Хотя бутер я себе сделал. Зря. С желаниями – с ними просто. Если ты что-то очень хочешь, то нельзя его воплощение откладывать в долгий ящик. К примеру, товарищ Костяна с детства хотел черный «Бумер». Может, из-за одноименного фильма, может, еще из-за чего-то. Суть в том, что к своей мечте он шел долго. В двадцать женился, через пару лет появился сын, а еще через год наконец приобрел BMW 750 iL девяносто девятого года.

Ну, и ничего. Даже поездил неделю, пока что-то там не сломалось (будто, могло быть по-другому). А радости нет. Потому что если бы он сел за руль того «Бумера», когда желание еще не прогорело, не потухло под разными тяготами житейских трудностей, то все было бы по-другому.

Вот и мне никакого удовольствия бутер не принес, хотя он был сделан в точности по моим предпочтениям. Я откусил немного и отодвинул его. Зажрался.

– Чего, хозяин, не весел? – без всякой брезгливости принялся харчить мой бутерброд Гриша.

– У меня много вопросов, а ответов нет.

– Это потому, что ты не того, не просвещаешься, – важно заметил бес. – Я вот Митьку все время учу уму-разуму. Так, глядишь, и из него порядочная нечисть выйдет.

– Ты его тостам учишь, а еще как сделать так, чтобы любого перепить, – фыркнула Алена. – Тоже мне, магистр алкогольных наук. Будто до тебя никто эту фишку с растительным маслом не знал.

– А вот подслушивать, Алена Николаевна, некрасиво, – надулся бес.

– Кто вас подслушивает? Вы просто шумные.

Я уже не слушал перебранку моей домомучительницы с нечистью. Потому что сам того не зная, бес единственный, кто за весь день дал дельный совет.

Почему-то в последнее время я действительно стал пренебрегать информацией, которая была практически под рукой. Я достал со Слова тетрадь Спешницы и раскрыл ее. Так и есть, рубец не просто открыл новую информацию, он добавил множество приписок к уже существующей. А еще мне показалось, что дневник словно распух, стал толще и увесистее.

Однако ответов мне прямо сейчас получить было не суждено. Потому что в гостиной послышался звук крушения легкомоторного самолета.

– Хозяин! Любимый!

– Это она меня, что ли, зовет? – встрепенулся бес.

– Ага, держи карман шире, – ответил я, убрав дневник и направляясь на звук.

Сирин выглядела… испуганно, что ли? Я сначала подумал, что это из-за того происшествия на улице. Осознала, поняла, что больше так поступать не надо? Я сегодня был милостив и слишком затрахан жизнью. Поэтому оказался готов к быстрому отпущению грехов. Впрочем, Ерга прибыла не за этим.

– Там с тобой кое-кто хочет поговорить.

1. В 1609 г. в Выборге был подписан Выборгский трактат. По условиям договора Швеция предоставляла корпус наемников, которых оплачивала Россия, в обмен на крепость Корела с уездом. Позже вспомогательный шведский корпус под предводительством Я. П. Делагарди вместе с войсками Василия Шуйского участвовал против сторонников Лжедмитрия II и польских интервентов.

Договор 1609 г. сложно рассматривать однозначно. С одной стороны, без шведского корпуса у Василия Шуйского было бы намного меньше шансов в войне против самозванца. С другой, после пленения Шуйского, тот же Делагарди захватил Новгород, аргументируя это невыполнением договора оплаты с русской стороны. Так началась русско-шведская война, которая длилась семь лет (прим. автора) и закончилась возвратом части русских земель.

Глава 18

Сирин успела еще рассказать, где именно меня ждут, после чего улетела. Точнее, создалось впечатление, словно она растворилась в воздухе подобно миражу. Или что ее, как фантик на веревочке, резко выдернули из комнаты. Чуть не забыл, еще Ерга уточнила, что желательно, чтобы я выбрался из дома незаметно.

– Ловушка, сс…? – нахмурилась Лихо.

– Только очень странная. Будто кто-то хочет пообщаться, но не желает делать этого здесь? Почему?

– За домом следят, – ответила Юния. – Точнее, сс… наблюдают за тобой. Может, за Лео.

– Вот и я о чем.

Сборы заняли немного времени. Собственно, я захватил с собой рюкзак, Трубку и Лихо. Для всего остального была карта «Мир» и серебряные монеты.

Выбираться пришлось уже проверенным методом через крышу. Разве что прыжок во внутренний двор дался на этот раз с большим трудом. Не потому, что я рисковал что-то сломать. Все-таки теперь у меня был определенный опыт в прыганье с домов, да еще и через кованные ворота пришлось поскакать ценой собственных штанов. Однако совершать такие резкие движения после обеда было верхом неблагоразумия. Борщ подкатил куда-то к горлу и хорошо, что не выплеснулся наружу. Зато в середине груди очень больно закололо. Такое изредка случается у каждого. Иногда даже думаешь, что сейчас умрешь, но спустя секунд пять постепенно отпускает. Вот и меня чуть попустило, хотя живот все равно протестовал против вероломного поведения.

Путь занял довольно много времени. Казалось, дойти до точки назначения, которой предстал дом Коменданта, – несколько минут. Но это без встроенного курвиметра и попыток сохранить инкогнито. Мне же пришлось дворами выбираться на Декабристов, дойти до улицы Глинки и уже через Набережную Крюкова оказаться на Новой Голландии.

Несмотря на то, что через прорехи в перистых облаках светило солнце, вспомнилось, как в последний раз здесь оказался. Именно тогда я внес посильную лепту в смерть инкуба, взял под крыло приспешницу, еще думая, что свободен как ветер. Хотя Князь уже сплел вокруг меня паутину, из которой не выберешься. Казалось, что все это произошло бесконечно давно и вообще неправда.

Впрочем, долго жалеть себя и вспоминать о былом у меня не получилось. Сложно испытывать меланхолию, когда вокруг все шумит, гремит и живет. Нет, я знал, что Новая Голландия – одно из мест силы для нечисти. Тут собирается много всяких существ, иногда торгуют, но большей частью «тусуются». То есть, выходят в мир, чтобы на других посмотреть и себя показать. Лео как-то упоминал, что именно здесь заключаются всякие сомнительные сделки между существами. В атмосфере полной и пьяной непринужденности. Интересно только какие?

Так или иначе, я заметил одного из волотов Коловрата, медленно, с большими паузами, что-то показывающего на пальцах громадному, но вместе с тем лысоватому черту (сразу видно – городской, тут экология хуже). Черт злился от тугодумия собеседника, нетерпеливо топал копытом и с завистью поглядывал на играющих в нарды товарищей. Однако ждал, когда волот закончит «говорить».

Я еле сдержал улыбку. Потому что великана звали Дарослав. И болтал он так, что мог заткнуть за пояс самого Эминема. Но то было в лагере волотов, тут великан отыгрывал тугодума. Да, Коловрат следил за репутацией своих ребят.

Неподалеку стояло несколько шатров, крошечных палаток и прилавков, расположенных прямо под открытым небом. Здесь сновала чудь белая. Причем, было ее не в пример больше, чем в Выборге. Я насчитал около трех десятков, хотя в этом плане меня можно назвать расистом. Некоторые из беловолосых, облаченных в шкуры коротышек, выглядели сплошь на одно лицо.

Я вспомнил, что эти товарищи мне должны. Нет, не конкретно эти, а вообще их вид. У меня и камешек от Милонега имелся. Вот только что с них спросить: денег, артефакт? Надо подумать на досуге, хотя у меня и так хватало с избытком тем, над которыми можно было поломать голову.

В стороне от главной дороги раскинулся бесконтактный зоопарк. Об этом свидетельствовало много табличек с кривыми буквами: «Руками клетки не трогать», «Осторожно, очень опасная неразумная нечисть», «Не смотреть в глаза». Что было внутри – и не различишь. Все оказалось укрыто шатрами.

Выглядел он в лучших традициях каких-то передвижных зверинцев, которые ездят по провинциям. Натянутая ткань потрепанная и выцветшая, от небольшого палаточного городка несло навозом и потом, а обслуживающий персонал давно потерял всякие надежды на перспективы и амбиции.

Хотя зоопарк меня удивил. На входе сидел самый настоящий блуд, крохотного вида мужичок со съехавшим набок носом. Время от времени он жадно облизывал сухие губы и алчно зыркал по сторонам.

Тоже, считай, вымирающий вид. К примеру, у нас я блудов не встречал, хотя раньше, если верить запискам Спешницы и ее предшественников, этой нечисти было с избытком. Любимым их делом являлось путать человека – сбивать с пути или с намерения. К примеру, появиться в виде попутчика, разговорить путников и убедить, что цель их путешествия выеденного яйца не стоит. Иногда и убивали, куда без этого. В своем праве же.

Однако время шло и ремесло блудов стало почти ненужным. У каждого второго навигатор, хрен кого обманешь. Разве только если приложение заглючит. Да и попробуй начни с кем-нибудь разговаривать по дороге. Это раньше у нас люди были с душой нараспашку. А теперь мир озлобился, незнакомцев легче сначала на три известные буквы послать, а потом уже разбираться. Вот и вышло, что блуд сидит на кассе в зоопарке.

– Дядько, дядько, заходи, погляди на неразумную невидаль, – оживился он, увидев меня. Причем, после каждого второго слова облизывался. – У нас и василиск есть, старый правда, но глаза – жуть. Иной раз на четверть часа застолбенеешь. Рарог маленький. Жара от него, правда, почти нет, но яркий. Богинка…

– Богинку они сс… за что с тварями посадили? – удивилась Лихо. – Разумная же.

– А богинка чего тут делает? – переадресовал я ее вопрос блуду.

– Что-то она воеводе сказала в сердцах, тот и приказал ее две седмицы держать здесь для постыду. И чтобы публику забавить. Она же не наша нечисть, захожая, у них тут правов меньше. Ну что, дядько, поглядишь? Всего два серебряка.

– Всс… сего, – усмехнулась Юния.

– Нет, извини, некогда мне.

Я почти собрался пойти дальше, но тут в голове что-то щелкнуло. Я достал монету и показал ее блуду.

– Ты же весь день тут сидишь. За всем наблюдаешь, так?

– Так, – облизнулся он, глядя то ли на меня, то ли на монету. Я очень надеялся, что причиной его слюновыделений стали деньги.

– Сирин тут не видел?

– Как не видеть? Видел. Ладная такая деваха, только рубище на нее кто-то накинул. Нет, сразу видно, что хозяин есть. Ну, кто так делает? Жалко, что ли, что на нее кто поглядит? Будь я девкой, так все бы всем показывал. Даже без денег.

– Фотошоп и онлифанс тебе в помощь. Ты мне лучше скажи, где видел?

Шаг за шагом я стал задавать наводящие вопросы, в результате чего выяснил, что сирин прилетала сюда только сегодня и несколько раз. И всегда на крышу дома Коменданта. Меня, конечно, больше интересовало, с кем ее видели рядом. Или, кто из рубежников тусовался непосредственно около здания.

Оказалось, что разговор с блудом – моя самая удачная инвестиция за последнее время. Потому что он не только с точностью описал, кого разглядел, но сделал это так тщательно, что я узнал в образе старого знакомца. Не то, чтобы мне очень хотелось его встречать, но информация оказалась довольно неожиданной. Так или иначе, блуд отработал свои деньги по полной, за что получил дополнительную монету.

– Это что еще за сс… хмырь? – поинтересовалась Лихо.

– Ты его видела давно. Ну, или чувствовала, не знаю, как правильно. Помнишь, в первый раз, когда мы были на аудиенции у Великого Князя?

– Там сс... много кто был.

– Долго объяснять. Скажем так, я немного удивлен, что он назначил мне встречу.

– Думаешь, это сс… он? А не кто-то с его помощью.

– Думаю, что именно он. И сдается мне, Великий Князь об этом не знает. Потому это так и интересно.

Когда-то в доме Коменданта жил, как ни удивительно, комендант морской тюрьмы вместе со своей семьей. Но когда это было? Сейчас в здании располагалась школа или нечто вроде того. Я мазнул взглядом по табличке, заметив слово «школа» в длинном названии, после чего открыл дверь.

Ну что сказать, действительно похоже на какое-то образовательное учреждение. Потому что меня сразу попыталась остановить опрятно одетая бабулечка, но я отмахнулся хистом и чужанка потеряла ко мне интерес. Нет, если это и школа, то очень странная. К примеру, в моей альма-матер мягких диванов в коридорах не было.

Я довольно быстро нашел лестницу и поднялся наверх. В здании было три этажа, но Ерга сказала, что меня ждут на чердаке. Ну да, обычно именно в таких местах все серьезные встречи и происходят. В неформальной обстановке без галстуков.

Стоило мне оказаться в темном помещении под крышей, как выяснилось, что даже со своим весьма средним ростом я помещаюсь тут довольно условно. Пришлось слегка пригнуться. Подслеповато щурясь, я кинул взгляд в сторону раскрытого окна.

Сирин я увидел сразу. Она лежала на полу, аккурат в луче света. Причем, лежала как-то трагически. Так обычно девочки переживают расставание с любовью всей жизни, которую знали не больше месяца – в белых носках, на подоконнике, с кружкой горячего кофе. Нет, будь у мужиков чуть больше порядка, мы бы тоже носили белые носки и страдали на подоконниках. Но ведь всем известно, есть даже негласное правило: если нет белых носков – никаких страдашек.

Поэтому штиль в движении Ерги меня не смутил. С ее хистом все было в порядке, сердце билось, разве что чувствовалось еще наличие чужого промысла, который соединялся с сирин. Хотя нет, я поторопился с выводами. Скорее с помощью заклинания чужой хист удерживал Ергу. Вот это было как-то ближе к истине.

Тогда все вставало на свои места. И то, почему сирин прилетела ко мне, как ошпаренная. И по какой причине взяла курс на дом Коменданта сразу, как передала информацию.

Я втянул носом воздух, уловив знакомый аромат. Наверное, курили здесь полчаса назад, да еще окно открыли, через которое сюда влетела сирин. Потому считали, что все давно проветрилось. Но у некурильщиков есть одна суперспособность – чувствовать даже малейший запах дыма от табака. Ну, или той фигни, которую сейчас забивают в сигареты.

– Добрый день, Михаил. У нас не фильм ужасов с категорией B, можно не пытаться меня напугать.

Ткач вышел к полосе света и встал возле сирин, широко улыбаясь своей полубезумной улыбкой.

– Матвей, ты делаешь успехи. Не думал, что у тебя получится распознать меня. Понимаешь, мой хист словно мозаика, состоит из множества чужих и разнородных кусочков…

– Нет, Михаил, все гораздо проще. Только вы из всех моих знакомых курите ароматические сигареты.

Ткач захохотал, ударив себя ладонью по лбу. Мол, какой я балда.

– Расскажите, зачем вы похитили мою сирин?

– Я же говорил, что она его!.. – словно обращаясь к воздуху, воскликнул Ткач. – Нет, можно было подумать, что сирин просто влюбилась в тебя. Мы видели отчет о попытке нападения на чужанку. Подобная беда, как любовь неврастеничек, случается не только с чужанами, но и с рубежниками. Но вот эта, с позволения сказать, одежда…

Собственно, да, все логично. Моя «проверка» доказала, что чувства Ерги не всегда могут быть безопасными для окружающих. Но вместе с тем спалила нечисть перед охранкой Князя.

– К тому же, она частенько вилась вокруг крыши дома, где ты живешь. Отсюда, кстати, очень хорошо он виден. Так что я свел одно с другим.

– Теперь, когда я здесь, ее можно отпустить.

Что интересно, страха не было. Не потому, что я не должен бояться, а страх – это убийца разума и маленькая смерть, влекущая за собой полное уничтожение. Короче, никакой подобной муры. Страх – вполне внятная и необходимая эмоция, без которой человечество давно бы уже умерло.

Просто сейчас я, ведун о восьми рубцах, у которого в загашнике Лихо, теоретически был не слабее кощея передо мной. Понятно, что Ткач – тот еще тип. И у него всегда найдется туз в рукаве, не говоря уже о прочих сюрпризах. Но если что-то вдруг пойдет не так, я поборюсь за свою жизнь.

И еще одно я понимал точно. Они сюда пришли явно неофициально. Почему они? Да просто блуд мне описал совершенно другого рубежника.

– Да-да, конечно. Сирин нам теперь не нужна. Хотя, если хочешь, я могу ее того. В смысле, убить. Я просто видел, какой проблемой может стать сирин.

– Я сам разберусь со своими проблемами. Или, если потребуется, попрошу об этом. В данный момент я ничего подобного не просил.

Было даже обидно, что нас никто больше не видит. Такое можно бы и на видео записать. «Обычный рубежник не моросит перед кощеем. Смотреть до конца» или «Не зассал и ответил» (не повторять это дома!).

При этом, я не хамил. Просто сказал, как видел всю эту ситуацию. Нет, правда расту над собой.

– Понимаю, понимаю, молодое тело требует своего. А для подобного сирин лучший выбор, – подмигнул мне Ткач.

Что я там говорил про рост над собой? Можно забыть. Потому что я сжал кулаки и чуть не сказал Михаилу, что он мудак. Хорошо, что остановила Лихо.

– Успокойся, специально сс… провоцирует.

Ткач действительно какое-то время смотрел на меня, словно ожидая реакции. А после взмахнул рукой, разрушая форму заклинания и невидимая нить на ноге сирин исчезла. Та тут же вскочила, но не торопилась удирать. Она с ненавистью смотрела на Ткача. Я даже засомневался. Как бы не кинулась на него с целью расцарапать самодовольное хлебало.

– Ерга, лети. Нам нужно поговорить.

– Ты уверен, любимый? Мне этот рубежник не нравится.

– Лети, – с легким нажимом повторил я.

И сирин, чуть разбежавшись, выпорхнула в открытое окно.

– Итак, как ты понимаешь, Матвей, я хотел с тобой поговорить относительно одного дела. И сделать это тет-а-тет.

– А ваш спутник не присоединится?

– Какой спутник?

Вроде спросил, но вместе с тем хитро прищурился.

– Здесь есть зоопарк, где работает кассиром блуд. Он довольно детально описал правую руку Великого Князя, который крутился возле дома Коменданта. В следующий раз, господа заговорщики, стоит учитывать такие незначительные нюансы.

– Вы удивитесь, Матвей, но мы их учитываем, – раздался знакомый голос, из темноты на свет вышел Марат. – Я один из попечителей данной школы для детей рубежников, поэтому часто здесь бываю. И в этом нет ничего необычного.

– Школа для рубежников? – удивился я.

– Ну да. У рубежников часто бывают дети. Да, кто-то из них не переживает своих родителей, но они имеют право знать правду об окружающем мире. К тому же, часть из них все равно становится рубежниками. Я сам ее заканчивал. Но, как вы понимаете, я здесь не по поводу обсуждения качества образования.

Я кивнул. Вообще, этих двоих рядом можно было представить в последнюю очередь. Хотя во многом они оказались похожи. Ткач тоже являлся «скороспелым» рубежником. Насколько я помню, ему нет и семидесяти, а уже кощей. Вот и Марат достиг определенных высот в скором возвышении. Только сомневаюсь, что они объединились по этому признаку.

У меня в последнее время было простое правило. Если я что-то не понимал, то не боялся задавать вопросы. Лучше выглядеть дураком, но иметь хоть какое-то представление о ситуации в целом.

– Почему вы вдвоем? – спросил я.

Марат с Ткачом переглянулись. Причем, оба не скрывали улыбки. Будто бы я сказал нечто смешное.

– Думаю, можно открыть эту тайну, если мы уж решили говорить с Матвеем на более серьезные темы, – произнес Марат, но так, словно спрашивая разрешения у Михаила.

Кивок Ткача подтвердил мое предположение.

– Все дело в том, что меня редко представляют полностью, – ответил Башка. – Давайте исправим это досадное недоразумение. Марат Михайлович Писарский.

Я ошалело переводил взгляд с одного рубежника на второго, с отца на сына. К явному удовольствию Ткача. Тот, видимо, любил подобные театральные действия.

– Я обычно не афиширую свое происхождение. Даже наоборот применил немало сил, чтобы все считали меня захожим. Поэтому часто представляюсь просто как Марат. Хотя все рубежники меня знают благодаря прозвищу.

Я едва смог взять себя в руки. В жизни все порой происходит веселее, чем на канале «Домашний».

– Хорошо. И что вы, господа, Писарские, хотите от меня?

Марат с Михаилом опять переглянулись. Сказать по правде, подобное начинало немного подбешивать. На этот раз ответил Ткач:

– У нас почти нет союзников для того, что мы задумали. Поэтому и пришлось обратиться к, так сказать, захожему варягу. Мы хотим, Матвей, чтобы ты помог нам остановить Великого Князя.

Нет, с офигеванием я поторопился. Прежде было незначительное удивление. А вот теперь эти рубежники меня окончательно и бесповоротно ошеломили.

– Рассказывайте, – смог выдавить я.

Глава 19

Я зарекался больше ничему не удивляться. Прилетит завтра метеорит прямиком в мою квартиру (а куда ж ему еще лететь?) или высадится отряд инопланетян возле Смольной набережной, я и глазом не моргну. К тому же, там частенько можно встретить существ, которые имеют весьма посредственное представление о текущей реальности.

Однако из дома Коменданта я вышел словно пыльным мешком ударенный. Осколки, Оси, Князь и его план, заговор Башки – все это пока с трудом укладывалось в голове. Благо, Писарские – что один, что второй – события не форсировали, в отличии от того же Лео. И не торопили с необходимостью подписания договора. Точнее, рукопожимания. Хотя Марат и обмолвился, что это будет нужно, если я все же решусь.

Врал ли Башка? Не знаю, такого, наверное, не придумал бы даже бес с перепоя. Чтобы человек попытался использовать силу Оси. Я видел лишь могущество одного Осколка на примере обычных рубежников и связанные с этим последствия. А что будет, если запитаться от Оси, которая состоит из сотен Осколков – даже представить страшно. И что самое интересное – как это все контролировать? Если вдруг рванет, то Чернобыль покажется детским садом.

К тому же, сам факт сказанного очень серьезно подставлял, что самого Марата, что Ткача. Даже в том случае, если это являлось провокацией. Башка действительно выдал мне множество карт, хотя мог играть в темную. Но ему было нужно мое участие. Поэтому он и поступил неожиданно для рубежника – говорил открыто, на мой неискушенный взгляд.

Еще Марат рассказал много интересных деталей о Башне Грифона, волоте-охраннике и, самое главное, о ценном артефакте. Помимо Осколка, понятное дело. Это на тот случай, если я не буду знать, что потребовать за свои услуги со Святослава.

Вся сложность с этим артефактом заключалась в том, что это он оказался «паразитирующего» эффекта. Признаться, я никогда прежде не слышал, что бывают такие. Выяснилось, что вполне себе существуют. Этот вывод сделал сам Башка, опрашивая рубежников и систематизируя информацию от тех, кто уже на его веку пытался пробраться в Башню.

Получалось, что сам по себе волот – обычный. Ну, насколько может быть обычным здоровенный великан, который пару веков провел под землей без еды и воды. Все зависело от рубежника, который пытался вторгнуться в лабиринт Аптекаря.

Не зря артефакт называли «паразитирующим». Он, можно сказать, подстраивался под того, кто проникал в его владения. После чего делился лишним промыслом с волотом. Иными словами, рубежники сами участвовали в собственной смерти, когда входили в Башню.

Но самый важный нюанс – для чего им нужен я? Этот вопрос мне нельзя было не задать. Оказалось, что все гораздо проще, чем я мог подумать. Я должен был выступить приманкой, пока Писарские обносят сокровищницу Князя. Правда, как признался Башка, он еще не знал, что делать с одной из Печатей. Проникнуть извне в сокровищницу без дозволения Святослава было нельзя. Либо пришлось бы пожертвовать кем-то из рубежников. По той причине, что армии сторонников у нас не оказалось, ситуация казалась патовой.

Короче, сегодня был очень интересный день для размышлений, потому я ввалился домой, чувствуя, как пухнет голова. В телефоне появился новый контакт, в качестве конспирации записанный как ПМ. То есть, Писарский-младший. Если даже вскроют мобилу, то максимум, что подумают – у Матвея имеется контакт торговца пистолетами. Что для рубежника даже почти и не преступление.

За Башку я не волновался. Не зря же ему дали такое прозвище. Он перестраховался, оформив симку на какого-то левого чужанина. Да и телефон, на который мне предстояло звонить, когда я решу дать ответ, оказался пенсионерским. Такой с большими кнопками и без всякого намека на браузер. Его мне Марат с гордостью и продемонстрировал.

– Что сс… думаешь? – спросила моя верная спутница, когда я бухнулся в кресло гостиной.

– Что надо было хорошо учиться. Тогда бы меня не отчислили, я бы не вернулся в Выборг и не вляпался в эту мерзкую историю.

– Если бы у бабушки было кое-что, она была бы сс… дедушкой. Все, что не делается…

– Да, да, все к лучшему. А что делается – к худшему. Я знаю, ты права, нечего жить тупыми надеждами. Мы вообще зашли слишком далеко, чтобы отказаться от того, кто мы есть. В конце концов, если бы не все это, мы бы вообще не познакомились. Просто…

– Задолбало, сс…

– Я бы выбрал выражение пожестче, но в целом да, – согласился я.

– Ладно, отдыхай. Я пойду, осс… смотрюсь.

И она исчезла. Не знаю, где там собралась осматриваться Юния, однако в квартире сразу стало тише. Только что на кухне балагурил Гриша, который вроде даже навел мосты с Аленой Николаевной, и вдруг прекратил. Что означало одно – там появилась Лихо.

За домочадцев я не боялся. Как минимум они защищены печатью, которую я после недавних событий повесил. И Порог на крови, и Хозяин дома. Пусть Лихо и считала, что лучше вообще сменить место жительства. Мы обязательно это сделаем, только попозже. У меня имелось огромное внутреннее желание свалить обратно в Выборг, и как можно скорее. Но теперь в будущем замаячил Князь, фигуру которого нужно было как-то смахнуть с шахматной доски.

Как – тоже непонятно. Клятва, данная Илие никуда не девалась. Как там было? «Я обязуюсь служить Великому Князю Новгородскому на благо его и благо его людей. Клянусь обнажать меч каждый раз, когда того требует нужда, вставать на защиту земель при их угрозе, соблюдать законы и чтить обычаи. И если отступлюсь, то пусть объявят меня вне закона и любой последний рубежник преследует и насмехается надо мной».

Потому убийство сразу отметалось. Вряд ли смерть сюзерена попадала в понятие блага. Нужно сделать как-то так, чтобы Святослав попал в расставленную будто и не для него ловушку. И провернул все сам. Вариант с растяжкой и кинутой кожурой от банана я отбросил сразу. Не потому, что у меня не оказалось бананов.

Самое противное – надо было в ближайшее время решать что-то с проклятым волотом. У меня был рог, который мог призвать стража лабиринта и на какое-то время вернуть ему разум. Вопрос – надолго ли и есть ли вообще вероятность с ним договориться? У меня только меч, свой хист, да немного смекалки. Или, как выразился однажды бес: «У хозяина, как у латыша, только хер, да душа». Гад. Мне даже не за себя обидно, а за латышей. Взял и ни за что оклеветал целую нацию.

От нечего делать я принялся листать тетрадь Спешницы. Помнится, в прошлый раз я не дочитал все, что «обновил» мне рубец. Как оказалось, наитие меня не обмануло. Пролистав несколько страниц с описанием травок, существ и отваров из оставленной кожи Ядовитого полоза, я наткнулся на уже читанные строки. Они касались все той же реликвии, благодаря которой я познакомился сначала с Шуйским, а потом с Треповым.

Я уж, если честно, и забыл про все это. Оказалось, на повестке дня были дела поважнее.

Теперь же я с нетерпением вчитывался в добавленные строки. Писала их непосредственно Спешница. Ее почерк ни с кем не спутаешь:

«Обнаружила я его почти случайно. Собирала корешки золотистого подгнилья для Травницы. Не для выгоды, а для помощи. То дерево приметила не сразу. Словно кто отводил мне от него глаза. Хотя по поросли лазурного лишайника могла догадаться, что дело здесь нечисто. Лазурный лишайник в случайных местах не растет. Что в ларе спрятано – остается только догадываться. Знаю лишь, что сильный артефакт или реликвия, не знаю, как правильно. Если уж кощеи за ней охотятся.

И еще понятно, что выплескивается хист из ларя, раз уж лишайник растет. Во благо или во зло, вопрос другой.

Сдвинуть ларь с места или поднять я не смогла. Как ни старалась. Видимо, оттого и тверяки не могут умыкнуть его. Остается только ждать, когда его открыть можно будет.

Найти ларь не легко, но и не сказать что стоит немалых трудов. Для того только и нужно, что выйти к Рыжему истукану. От него двигаться строго на север, пока деревья не встанут стеной. Их надо обойти левой стороной, пока не покажется будто тропинка в лесок. Там он и будет, царь-дуб».

Ага, рядом с царем-пушкой и царем-колоколом. Я пока читал, даже вспотел. Хотелось броситься прямиком к чурам, чтобы оказаться в Выборге и ломануться к лешему. Уж он точно бы подсказал, где находится этот ларь. Хотя, открыть я его, получается, все равно не смогу. К тому же, если он столько лет пролежал там, то неделя ничего не сделает. А еще мое внимание к ларю может спровоцировать тверских. Вдруг они за ним наблюдают.

Но было, конечно, невероятно интересно. Хоть бы глазком взглянуть на причину всех моих бед. Ладно, не всех, но львиную долю. Я еще понял, что мне в принципе хочется в Выборг. Не из-за ларя. А из-за Васильича, лешего, Костяна, Зои. Блин, да там вся моя жизнь. Да, пусть немного корявая, но моя. Если смотаться хотя бы на пару часов, разве это вообще заметят?

Протяжный и настойчивый звонок разогнал эти мысли. Я вздохнул, убрал тетрадь на Слово и поплелся открывать. Хорошо, что занялся этим сам, а не делегировал полномочия Алене. Та бы точно наворотила дел. Как с тем самым кощеем с не очень красивым лицом.

А бить челом, ну или чем там обычно бьют в таких случаях, сегодня надо было как никогда. Потому что на пороге стоял не кто-нибудь, а сам Святослав Никитинский, собственный персоной. За его спиной виднелся худощавый крон, как я теперь знал, Алексей Вредитель. Один из Драконов. Хотя сомневаюсь, что его можно так называть. Ведь он давно вне Ордена.

Кощеев-телохранителей я даже считать не стал. Пусть парадные в Питере всегда отличались пышностью, они стояли в двух шагах от Князя, напоминая шпроты в банке.

Я поклонился Великому Князю, после чего пригласил его внутрь.

– Пора поговорить о делах, – без всяких прелюдий сказал Святослав. – Близится полнолуние. Значит, надо проникнуть в Башню Грифонов. Всего два дня осталось.

– Прошу в гостиную, Ваше Величество. Может, вам что-нибудь предложить? Чай, кофе?

– Нет, – как-то чересчур резко ответил Святослав, словно предлагал ему как минимум нечто противоестественное мужской природе. – У меня нет на это времени.

Угу, конечно. Но ты приперся ко мне лично. Есть у тебя время.

Что интересно, в гостиную мы прошли втроем: я, Великий Князь и Алексей. Вредитель сразу закрыл за нами дверь, отрезав телохранителей-кощеев, после чего создал какой-то полог тишины. Я уже видел нечто подобное, поэтому не сильно удивился. Меня даже порадовало, что он сотворил заклинание. Благодаря Хозяину дома, я почувствовал, как набухает печать чужим хистом. Угу, справедливый налог за использование промысла в квартире, которая считалась моей – вынь, да положь.

Великий Князь с сомнением сел на диван, даже не пытаясь убрать с лица привычное выражение. Означало оно: «Кто навалил эту громадную кучу прямо перед моим носом?». Понятное дело, что куча была умозрительной. Просто Святославу не доставляло особого удовольствия находиться здесь.

– Вот, – сказал он, вытащив папку со Слова и кинув на журнальный столик.

Я даже не стал иронизировать по поводу картонной обложки и бумажных тесемок. Хотя можно было посоветовать перезаключить договор с другим поставщиком канцтоваров.

Внутри оказалась вся информация по поводу Башни Грифонов. Включая личность самого аптекаря, фаз луны, когда открывался проход и могучего защитника, которого удалось описать немногим выжившим. И артефакте, который назывался «паразитирующим». Не удивлюсь, если это информация от Марата.

Сказать по правде, нового тут было немного. Разве что по поводу создателя лабиринта и Башни. Известный артефактор и архитектор, хотя хист у него повышался, когда рубежник создавал зелья, лечащие людей от разных хворей. Потому, собственно, он и стал Аптекарем. Можно сказать, мы с ним были очень во многом похожи.

Я внимательно прочитал всю информацию, какая была, и стал рассматривать немногие фотографии. Качество их, конечно, оставляло желать лучшего. Будто эпилептик с паркинсонизмом спустился в подземелье, но тут резко включили свет. Никакого волота. Разве что ноги фотографирующего, да кирпичные стены.

– Это было сделано лет десять назад, – прокомментировал Великий Князь. – Щербиха смог создать несколько этих форо…

– Фотографий, – подсказал я.

А ведь все остальные считают, что Великий Князь – светоч мудрости и передовых технологий. Нет, Марат правда мастер. Стал по-настоящему серым кардиналом.

– Фотографии плохие только. Сделаны на цифровик? – спросил я.

– На такую серую коробочку, – ответил Святослав, хмурясь. Видимо, ему не очень нравилось чувствовать себя что-то непонимающим. Ох, сколько тебе открытий чудных готовят чужанские технологии.

– Хорошо, – отодвинул я фотографии, чтобы не обострять беседу. – Ваше Величество, расскажите, а вы не пробовали разрушить лабиринт? Как я понял, артефакт рассчитан на определенный контур. Если деформировать его или изменить…

Великий Князь наградил меня недоуменным взглядом. Видимо, от бедового рубежника подобных вопросов он не ожидал. Ну да, ну да, Матвей же просто входит в горящие избы и выносит оттуда Осколки, так? Думать – это не его прерогатива.

– Пробовали. Делали подкоп, а потом стреляли зачарованными пушками. Только лабиринт выстоял. Его нельзя разрушить извне.

Я тяжело вздохнул и покачал головой. Нечто подобное я и подозревал. Аптекарь же не идиот. Проблема в том, что легче мне от этого не стало.

– Я приехал, чтобы заключить договор, – сказал Великий Князь, не дожидаясь, пока я додумаю мысль.

– Да, конечно, договор прежде всего. Итак, что вам нужно в этом лабиринте?

– Осколок…

У него на мгновение даже лицо исказилось при этом слове. Я вот отнесся к услышанному спокойно. Потому что ничего нового не услышал.

– И все, что окажется внутри.

– Все артефакты и ценные вещи, какие окажутся внутри, – уточнил я.

– Да.

– Хорошо. Теперь мои условия. Мне нужен «паразитирующий» артефакт, который держит волота и охраняет лабиринт.

– Это слишком большая цена, – недовольно проговорил Святослав.

– В обмен на жизнь – нет.

– Пусть так.

– А еще ваши люди вытащат меня из лабиринта, если им не будет угрожать опасность.

Великий Князь задумался, явно пытаясь найти в моих словах ловушку. Наверное, будь рядом Марат, он бы смог что-то дельное подсказать, но сам Святослав ничего предосудительного здесь не нашел. Потому кивнул.

– Еще, я набираю команду, которой будет разрешен проход к Башне, – продолжил я.

Мой взгляд упал на рассыпанные фотографии и что-то неожиданно привлекло внимание. Будто на них был некий ключ к возможному успеху.

– Слишком много условий, – фыркнул Князь.

– Я рискую собственной жизнью, – повторил я.

– Хорошо. Что-то еще?

– Нет. На этом все. Я, Матвей Зорин, обязуюсь проникнуть в Башню Грифона, пройти через лабиринт, после чего передать Великому Князю Новгородскому Осколок, артефакты и драгоценности. Взамен я требую «паразитирующий» артефакт, который охраняет лабиринт и все, что не попадает под оговоренные параметры. При этом, если я буду не в состоянии сам выбраться, то люди Великого Князя вытащат меня из лабиринта, но только в том случае, если не окажется угрозы для собственной жизни. Для того, чтобы проникнуть внутрь, я буду сам набирать необходимых людей и существ, которым не будут чинить разные препятствия.

Великий Князь слушал меня внимательно. Разве что на слове «требую» недовольно нахмурился. А когда я закончил, взял на обдумывание почти полминуты. Я пытался не волноваться, надеясь, что Святослав не заметит моей уловки. И после продолжительного молчания, к моему невероятному облегчению, он повторил похожую клятву, только от своего имени. Правда, с некоторой оговоркой.

– В течение ближайшего полнолуния.

Интересно мне знать, что будет, если я не смогу провернуть все дела в лабиринте, но при этом останусь в живых? Меня мехом внутрь вывернут? Но так или иначе, я пожал руку. Князь сам еще не знает, что попался на мою уловку.

– Ваше Величество, можно еще минутку вашего времени, – сказал я к неодобрению Святослава, который уже поднялся на ноги. – Скажите, а что это за растение здесь, вдоль стены.

– Лазурный лишайник. Бог ведает, почему лазурный. Он всяких цветов бывает. Но его никогда не спутаешь, вблизи всегда словно искрится. Сорняк, из него даже зелья никакие не варят.

При словосочетании «лазурный лишайник» я вздрогнул. Я давно перестал верить в совпадения.

– Дайте угадаю, он обычно растет там, где долгое время находится артефакт?

– Работающий артефакт, – поправил меня Святослав. – Этому же всему учат в школе… Ладно, артефакт, хочет того или не хочет, выплескивает хист. Тут все зависит от мастерства его создавшего или четкости контуров. Но все артефакты выплескиваются, но какие-то могут лет за сто истощиться, другие по тысяче лежат. А промыслом, который от них исходит, лишайник и питается.

Я кивнул. Ну да, благодаря множеству вторженцев, недостатка в хисте у паразитирующего артефакта не было. Скорее наоборот.

– Что-то еще? – спросил Святослав. – У меня мало…

– Времени, да, я помню. Нет, это все, Ваше Величество, не смею больше вас задерживать.

Я хотел даже сделать книксен или поклон, но передумал. Знал, что Святослав точно пробьет, что это издевательство. Поэтому пришлось держаться из последних сил, глядя, как крон снимает заклинание, а после Князь во главе всей делегации отчаливает восвояси.

– Жесть. Натоптали, блин, кто это мыть будет? – уперла руки в боки Алена. – Гриша, налей ведро воды.

– Митя, слышал, что Алена Николаевна сказала? – сразу делегировал полномочия бес.

Впрочем, уловка удалась. Все-таки нашел Григорий общий язык с домоправительницей, тогда как черт робел. Как и при любой женщине. Вот и стал слабым звеном. Наверное, в другое время я бы воззвал к совести и восстановил справедливость, но мысли были заняты совершенно иным. Лазурным лишайником и фотографиями кирпичной стены.

– Че этот пердячий Князь хотел? – спросил приспешница.

– Да как обычно. Чтобы я вытащил каштаны из огня.

– Вот гад. Хоть бы раз че путное сказал.

– Ты будешь смеяться, Алена. Но в этот раз Святослав сказал много чего путного.

Глава 20

Первым желанием было выбежать вслед за Великим Князем и отправиться… вот только вопрос – к кому? К дивьим людям? Может быть, с разрыв-травой они и помогут. А вот что делать с тем, чтобы эта трава в довольно короткие сроки вымахала? Тут нужны заклинания. Значит, все равно мой путь лежал к Травнице.

Соответственно, придется все же наведаться в Выборг. Не скажу, что это плохо, скорее даже наоборот. Вырваться хоть на денек из Питера – это практически отпуск. Так сказать, отдушина. Я только сейчас начал понимать, для чего покупают дачи. Или это я начинаю стареть? Все может быть.

Так или иначе, но я поделился своими мыслями с Лихо. И Юния, что совсем неожиданно, нашла в моих соображениях здравое зерно. Если уж от блудняка нельзя отказаться, то его надо возглавить. Что мы и собирались сделать. Также Лихо одобрила посещение моей замиренницы. Которая, сказать по правде, была весьма сомнительным союзником. Тот же Анфалар прибежал с другого мира, чтобы спасти мою задницу. Инга же вообще давненько не давала о себе знать, хотя явно чувствовала и знала где я.

Мне даже пришло в голову напрячься, чтобы почувствовать Травницу. В голове сразу возник образ высокого дома с оранжереей. Ага, значит, в Выборге. Что и требовалось доказать.

Единственное, на что хватило ума – не переться никуда на ночь глядя. Хотя сон дался с трудом. Всю ночь я бегал по бесконечным коридорам лабиринта, натыкаясь то на огромного зомби, то на огромный сундук. Причем последний тоже пытался меня умертвить или хотя бы оторвать кусочек плоти, лязгая кованной крышкой.

Однако проснулся я полным решимости, что надо сначала отправиться к Травнице, а потом заглянуть к лешему. Уж он-то точно знает, где находится этот рыжий истукан. А закончим мы вишенкой на торте – походом к местной белой чуди, – и раскроем им тайну, чем беднягам через пару дней предстоит заняться. Хотя почему через пару? Полнолуние уже завтра вечером.

Правда, я немного подумал и решил, что лучше наведаться к нечисти сейчас. Учитывая, что и ехать почти никуда не надо – только дорогу перейти. К тому же, кто знает, вдруг я задержусь в Выборге, а с этими ребятами нужно договориться заранее.

Наш утренний завтрак проходил все в таком же напряженном молчании. Бес недовольно зыркал на Лихо, Митя все не мог подобрать взгляд, который уронил. Алена сидела с отрешенным видом и даже почти ничего не ела. Явно не из-за Юнии, а совсем из-за другого, иномирного, товарища. Что до Лихо, то она выглядела невозмутимо. Пусть и ничего не ела, но спокойно сидела за общим столом.

Я вдруг обратил внимание, что она стала будто выше. Или мне это только кажется?

– Юния, а чего ты ходишь в этом рубище?

Она недоуменно поглядела на меня, потом на свое рванье. Явно вековое. И пожала плечами.

– Так для кого сс… наряжаться?

– Вы не правы, – встряла Алена. – Женщина в первую очередь должна нравиться себе, все остальное вторично. Если сама себя не любишь, то кто тебя полюбит?

– Да мне вроде и не надо сс… чтобы меня любили.

– Но выглядеть хорошо хотите? – взяла быка за рога Алена.

Да, с приспешницей всегда так. Если ей вожжа под хвост попадет – держите семеро. Ну, или пятеро, как в известном меме с маленькой блондинкой.

Суть в том, что Алена Николаевна пребывала в режиме ожидания. Весьма опасном для девушки с ее живым и активным характером. Поэтому, когда появилась хоть какая-то возможность проявить себя, она сразу уцепилась за нее. И теперь Лихо можно было только посочувствовать.

К тому же, Юния сама себя подставила. Самое правильное, что она могла сделать, на поставленный вопрос ответить жестко и четко: – «Нет, спасибо, имиджмейкер сказал, что с моим типом фигуры больше всего подойдет стиль оверсайз». А, ну да, и пару раз вставить свое коронное «сс…».

Но нет, Лихо лишь растерянно поглядела сначала на меня, потом на Гришу и Митю. Зря. Последние точно не могли ей ничего подсказать.

– Не знаю. Никогда сс… не задумывалась об этом.

– Все понятно, – решительно поднялась со стула Алена. И не менее решительно взяла главное оружие современной женщины, телефон. – Мы сейчас выберем, закажем, и нам быстренько привезут. В Питере с этим все четко.

В довершение моя приспешница подошла к Юнии и мягко, но в то же время без всякого намека на сопротивление, приобняла ее. Левый большой палец уже что-то набивал в телефоне. Я лишь смотрел на это и сдерживался, чтобы случайно не заржать. Пустышка, в которой нет хиста, запросто взяла в оборот существо из мира Прави, которое по силе равнялось неплохому кощею. Что сказать, я очень сильно не завидую Анфалару. Хотя кто знает, вдруг он станет великим воином с такой женой? Потому что не захочет часто возвращаться домой.

Это я все, конечно, про себя зубоскалил. Иногда посмотришь на человека – пробы ставить негде. Такой мерзавец, что слов нет. А приходит домой, залезает под каблук и сюсюкается с детьми. Даже не поймешь, где он настоящий.

Да и люди сходятся разные. Как полные противоположности, которые долго и непросто притираются, в поисках общих точек соприкосновения, так и ментальные родственники. Такие, будто несколько прошлых жизней уже вместе жили. Не существует идеального рецепта счастья. Если бы он был, давно бы написали книжку, все бы прочитали ее и стали жить хорошо. Хотя тут еще есть риск, что могли прочитать по диагонали и заднецей. Такого тоже нельзя исключать.

К слову, вот кого нельзя было назвать счастливой, так это Юнию. Она затравленно поглядела на меня, но вместе с тем направилась с кухни. Алена волокла ее в гостиную, чтобы на уютном диване выбрать наряды.

Я понял, что отправляться к белой чуди придется в одиночку. Жаль, как-то привык я уже к Лихо. С ней себя чувствовал более уверенно. Но ничего, каждому мальчику когда-то приходится взрослеть. Тем более, почему это в одиночку? Пусть Дракон отрабатывает свой хлеб.

Поэтому подошел к батарее и постучал. Мол, давай, собирайся. Интересно, за четыреста с хвостиком лет Лео служил? В смысле, в нашей, чужанской армейке. Судя по тому, как он одевается, точно да.

Хотя сегодня я своего телохранителя перехвалил. Намытый до блеска Мерс (когда только успел?) урчал, заведенный автозапуском, а вот рубежника пришлось ждать еще минуту.

– Плохо спал, – бросил он вместо приветствия. – Только к утру задремал.

– Надо меньше новостей на ночь глядя смотреть. Или порнографии. Хотя, согласен, можно и перепутать. И мы не на машине, тут идти буквально два шага. Смотри, какая погода – грех не прогуляться.

Телохранитель с сомнением поглядел на собирающиеся наверху тучи. Он явно не был приверженцем выражения «у природы нет плохой погоды».

– В Новую Голландию? – сразу догадался Лео.

– Туда.

Он кивнул, заглушил с брелка машину, и мы пошли по тротуару. Почти как самые обычные люди. Я же все ждал, когда Дракон перейдет к самому важному для него вопросу. Даже начал обратный отсчет от десяти до нуля. Лео продержался до четырех:

– Что с Князем, Матвей?

– Вроде все в порядке с ним. Цвет лица неплохой, синяков под глазами не заметил. Хотя немного раздражительный. Думаю, ему магния не хватает.

– Я про его убийство.

– Когда мне раньше говорили, что люди слушают задницей, я думал, что это фигура речи. Мы не можем убить Князя. Физически не можем. Ты вот клятву давал?

Лео кивнул.

– Ну, помнишь что там?

– Я обязуюсь служить…

– Можно было просто сказать: «Да». Я к тому, что в теории убить Князя можно. Только обратка будет такая, что прилетит знатно. И не факт, что рубежник, совершивший покушение, выживет.

– Я готов пойти на это, – произнес Дракон. – Мне просто нужна помощь. Одному не справиться.

– А я, блин, не готов. Я не тот человек, который с легкостью пожертвует собой во имя общего блага. Ты уж прости. Едва ли обо мне кто-то потом вспомнит и будет благодарить.

Лео явно хотел что-то еще сказать. Наверное, прибегнуть к каким-нибудь пафосным аргументам про мир, всеобщее благо и прочую лабуду. Короче, спор глухого со слепым. Однако меня спас телефон.

Я поднял палец, доставая мобильник и разглядывая на дисплее имя спасителя. Точнее, спасительницы. Не скажу, что это было совсем неожиданно, но я уже и забыл, если честно, о существовании своей компаньонки.

– Доброе утро, Светлана. Рад вас слышать.

Правду говорить легко и приятно.

– Я тоже рада вас слышать, Матвей, – ответила Рыкалова. Я даже через телефон почувствовал, как она улыбается. – Подождите минутку, хотела, чтобы вышло все эффектно.

После нескольких секунд напряженного молчания, мне пришло оповещение. Моя карта пополнилась на… шесть миллионов рублей. Пришлось даже зайти в приложение мобильного банка. Нет, все правильно.

– Я так понимаю, крестсеж зашел?

– Что зашел? Матвей, эта трава так называется?

– Да, согласен, звучит так себе. Почти как крестраж. Но из песни слов не выкинешь. Не я придумывал. Так что там?

– В общем, на основе вашего крестража…

– Крестсежа, – поправил я.

– Да, Матвей, можно я не буду это произносить? В общем, на основе вашей чудо травы мы разработали целую линейку продукции. От хлеба до протеиновых батончиков. Сначала все шло скромно, но я подключила немного рекламы, пустила слух через свои каналы и процесс пошел. А через неделю снизила количество продаваемой продукции.

– Погодите, Светлана. Я думал, что обычно делают наоборот.

– Тут есть два нюанса. Первый – нужно искусственно создать дефицит, чтобы поднять цену. Второй – я не знаю, когда будет новая партия этого вашего крест… чудо-травы. И самый худший вариант – это продать все сейчас и сидеть с, простите за выражение, голой задницей.

Давненько я не слышал такой взволнованности в голосе Рыкаловой. Я всегда считал ее степенной и спокойной женщиной. Теперь же на том конце трубки была практически фурия.

– Но все хорошо, нас даже пытаются подделывать. Поэтому сейчас мы работаем над дополнительной защитой упаковки. Но с учетом всех затрат на упаковку, рекламу, продвижение и прочие мелочи, у нас уже есть чистая прибыль. И еще, Матвей, мне пришлось пока оформить фирму на себя. Конечно, если вы хотите, мы все переоформим.

– Нет, мне как раз лучше не светиться во всех этих делах.

Я, кстати, не знал, что будет, если ко мне завтра придут из налоговой и спросят, откуда эти шесть лямов на карте? Они вообще приходят или сразу блокируют? И поможет ли мое рубежничество? Вот не думал, не гадал, а придется уходить в теневую экономику. Ну, и на всякий случай снять побольше налички.

– Если хотите, мы заведем вам дополнительный счет через аффилированные структуры, – словно прочитала мои мысли Рыкалова. – На самом деле счет будет принадлежать другому человеку, которого даже не будет существовать в природе.

– Ничего не понял, но я за. И еще, Светлана, как ваш супруг отнесся к вашему бизнесу? Вы ведь до сих пор в Питере?

– Нет, сейчас в Москве. Что до Володеньки…

Она так многозначительно замолчала, что сразу стало понятно, я попал в точку. Да, Рыкалов был вполне определенных взглядов на то, как должна выглядеть семья. Даже то, что он во всем потакал жене, не могло этого изменить. А тут выходило, что довольно скоро Светалана могла затмить мужа. Так, неровен час, почувствуешь собственную неполноценность.

– Я ему так и сказала, что я десять лет ждала, пока он по всяким «стрелкам» ездил, не зная, вернется муж или нет. А ему надо всего лишь полгода подождать, пока все автоматизируется. К тому времени я налажу все каналы сбыта и смогу наблюдать за всем со стороны.

Я усмехнулся. Ага, главное заблуждение любого человека, который начинает свой бизнес, что наступит день, когда он будет лежать на яхте, попивая коктейль, и наслаждаться жизнью. Нет, возможно, у кого-то и получалось, только я таких не видел. Наверное, они существуют в какой-нибудь Тилимилитрямдии.

Все, с чем я сталкивался, – как только человек решает, что может переложить ответственность на кого-нибудь другого и перестать интересоваться бизнесом, тот разваливается. Рано или поздно. Потому что только один человек искренне заинтересован в том, чтобы его детище жило и процветало – это он сам.

Мне, собственно, было по барабану, что будет с продажей крестсежа через полгода или год. Эти шесть лямов и так сильно ударили по башке. Честно говоря, я даже не рассчитывал на такой эффект. Это при всем том, что я просто принес в этот мир мешки с горькой колючей травой.

А вот ситуация с разладом в семье Рыкаловых немного смутила. Понятно, что тут ничего не попишешь. Все течет, все меняется. И если за двадцать-тридцать лет человек рядом с вами совсем не изменился, бейте в барабаны и бегите от него. Он клинический идиот.

– Светлана, очень вас прошу, не ставьте на кон личную жизнь. Поберегите себя. Бизнес никуда не убежит, а всех денег все равно не заработать. Пообещайте мне, что эти выходные проведете с мужем.

– Ну, хорошо, если это так важно… Матвей, я вам пришлю всю информацию и отчетность. У вас какой мессенджер?

– Любой. Можно в «телегу».

На этом я отключился. А через какое-то время мне стали приходить сообщения от Светланы. Наша компания теперь называлась «Линия Мечты». Четкий шрифт на фоне женского силуэта, где прелестная незнакомка шаловливо проводила себе рукой по бедру. Вот это я называю ничего лишнего, но вместе с тем запоминается. Это вам не красную линию вокруг буквы «М» в логотипе московского метрополитена убрать.

В отчетности я ничего не понял. Куча каких-то уходов, приходов. Вот можно быть неплохим рубежником, но продолжать оставаться лохом в бизнесе. С другой стороны, это сулило долгую жизнь. Ведь, как известно, лох не мамонт, лох не вымрет.

А еще я очень надеялся, что Рыкалова меня не кинет. Потому что есть риск, что я этого попросту не замечу. Хотя все же она не ее муж. И дела ведет совершенно по-другому. Ладно, посмотрим, к чему это все приведет.

Следом Светлана скинула множество ссылок на страницы, где говорилось о нашей продукции. Но больше всего меня интересовали комменты:

«А че за Линия Мечты? Типа гербалайфа?»

«Тут че, филиал одноклассников открыли? Какой гербалайф? Линия мечты норм тема, я успела два хлеба взять. Пять дней их жрала, потом день еще на еду смотреть не могла. Щеки ушли».

«А где купить?».

«В закрытой группе. Но туда хрен попадешь. И дорого».

«Девочки, хочу. А то я на Озимпике худела, потом все вернулось».

«Потому что жрать надо меньше».

«А побочки какие?».

«Говорят, что нет побочек».

«Так не бывает».

«Я вторую неделю ем, полет нормальный. Вес уходит только в путь».

«Ага, через месяц поглядим, что с тобой будет. Уши отвалятся или член вырастет».

Я почитал еще немного, затем заглянул в тот самый секретный чат. На минуточку, больше тысячи человек и заявки на покупку на триста человек вперед. А комментарии почти истерические. Мне даже не по себе стало. Как там говорится, мы в ответе за тех, кого приручили?

Я снова набрал Рыкаловой.

– Светлана, необходимо донести информацию, что это лишь добавка, а не полная замена пищи.

– Тогда надо будет синтезировать чудо-траву в нечто другое. Трудно продавать хлеб и говорить, что это добавка. С другой стороны, мы все равно собирались расширять линейку. Хлеб – это немного не тот продукт, который получается продвигать.

– Подумайте. Не знаю, сделайте крохотные пончики или что-то такое. Прям совсем маленькие. Но везде разместите информацию, что это добавка. Вдруг он вредный?

– Матвей, у нас есть результаты исследований. Скорее наоборот, снижается уровень холестерина.

– Светлана, вы меня услышали. И про мужа не забудьте.

Я повесил трубку. Ощущения были, так скажем, противоречивые. С одной стороны, я вроде никого не обманывал. Крестсеж работал. Вон на Изнанке охотники могли его месяц жрать и ничего. Правда, там они выживали, тут же взрослые тетки бесились с жиру. В прямом смысле. Хотели скушать волшебную таблетку, ничего не сделать и сразу стать красивыми. Хотя, многие и так вбухали в себя очень много. Судя по аватаркам в группе, почти все побывали сначала у пластических хирургов, а потом посетили дорогих фотографов. Впрочем, были и вполне нейтральные фотки – полированные ролс-ройсы или палубы яхт. И что-то мне подсказывало, что это не скачанные с интернета изображения. Может, мы вообще с них мало берем?

Но при этом я не снимал с себя ответственности. Неважно, кто и что у тебя покупает. Нельзя наживаться на том, что люди не все осознают. Хотя, конечно, часто очень хочется.

Правда, у меня появился другой вопрос:

– Лео, слушай, а есть какой-нибудь вариант перевести чужанские деньги в лунное серебро?

Дракон внимательно поглядел на меня, а потом пожал плечами:

– Можно попробовать с драгоценными камнями. Артефакторам всегда нужны, к примеру, крупные бриллианты. Но в этом случае курс будет плохой. Можно потерять много денег.

– Чужанских, – кивнул я. – Но скажи, сможешь ты, к примеру, через свои каналы накупить драгоценных камней миллионов на пять? А потом продать их артефакторам?

– Попробовать можно, – легко согласился с Лео. – Только что с Князем?

– Да думаю я, думаю. Не переживай, если я за что-то взялся, то обязательно доведу это до конца. О, смотри, блуд машет. Хороший мужик, кстати, хочешь, познакомлю?

С этими словами я шагнул во владения нечисти.

Глава 21

Горислав, глава белой чуди, которая верховодила в Новой Голландии, оказался хитрым и прожженным типом. Он долго время пытался прикинуться шлангом, всем своим видом давая понять, что искренне ничего не знает ни про какого Милонега.

Точнее даже не так. Когда я показал зеленый камушек, который передали мне из их филиала в Выборге, то Горислав очень даже заинтересовался. Глаза его заблестели, зубы засверкали (он стал то и дело улыбаться), а сам старейшина весь подобрался. Почти как рысь, увидевшая добычу. Но стоило дойти до сути дела, как Горислав сразу же потух. Даже не поскучнел, а натуральным образом перегорел. И начались качели: «Как говоришь того старосту зовут, Милонег? Диковинное имя», «Куда ты собрался? В башню Грифона? Дурное место, не ходил бы», «Давай выпьем, чего понапрасну сидеть».

В общем, он всем своим видом демонстрировал, что о моих делах разговаривать не намерен. Пришлось импровизировать. Уж чего-чего, а этого я в последнее время нахватался.

Я вскользь упомянул, что жалко, что нам не удастся договориться. Уж я-то считал, что чудь белая всегда платит по своим долгам (а еще бурчат, что сериалы ничему не учат!) и, наверное, его сородичам в других местах будет интересно, как Горислав обошелся со мной. Ну и что его коротышкам не угрожает никакой опасности. Потому что они явились бы в лабиринт не чтобы навредить артефакту, защитнику или кому-бы то ни было, а просто поглядеть.

– И что, правда, просто посмотреть? – наконец капитулировал он.

– Как я понял, вы подземный народ. Поэтому в лабиринте сможете ориентироваться без всякого труда.

– Так оно и есть, – согласился Горислав. – Нам что пещеры, что этот лабиринт. Камень силу дает. Как и сыра земля.

– Вот это как раз то, что мне и нужно. Ну что, по рукам?

Горислав поглядел на зеленое «послание» от собрата, жадно облизнул губы, сейчас очень напоминая мне блуда, а затем протянул крохотную мозолистую ладонь. А второй уже попытался схватить камень.

– Погоди, какой прыткий, – усмехнулся я.

– Экий вы недоверчивый народ, рубежники.

Но все же произнес то, что я хотел услышать. Что отрядит в ближашее полнолуние под мое дело своих людей. Дабы они нашли нужное место в лабиринте. После чего дар выборгского старосты перешел в руки к Гориславу.

– Уж Милонегу влетит это в копеечку, – пообещал мне чудь.

Это я уже и так понял. Догадался, что у каждого рода существовал свой отличительный знак, которым в исключительных случаях, когда не знали, что еще дать, расплачивались с должниками. Так или иначе, камни всегда возвращались обратно. Только теперь неясно – на каких условиях. Мне это, по большому счету, было по барабану. Главное, что задуманное сработало. Я избавился от камешка, а взамен получил разведотряд, осталось дело за самым малым.

На переговоры с Гориславом ушло часа полтора, а может, даже и больше. Короче говоря, отсутствовал я недолго. Но разве женщинам нужно много времени, чтобы сделать из ничего кое-что? Включая проблемы. Конечно, нет.

Поэтому, когда я зашел домой, грубый окрик Алены меня даже испугал.

– Матвей, не заходи в комнату!

– Вы там чем-то противоестественным занимаетесь?

– Наоборот. Именно тем, чем и должны заниматься женщины.

– Чего это, мужиков пилите, что ли? – хихикнул осмелевший бес.

Однако, тут же исчез, когда высунулась недовольная голова приспешницы. Сейчас она походила на разъяренную фурию. Или на сирин, которая увидела меня с другой. В общем, зрелище оказалось на любителя.

– Это все Григорий сказал, не я, – торопливо объяснил я ей.

Алена грозно кивнула, что означало… да ничего хорошего это для беса не означало, а после снова скрылась и даже дверь закрыла.

– Вот ты, хозяин, конечно…

Григорий материализовался рядом. И явно хотел сказать нечто нехорошее, но сдержался. То ли воспитание не позволило, то ли субординация. Возможно, он даже думал произнести что-то вроде: «Ля ты крыса». Но благоразумно сдержался.

– Я твои косяки брать на себя не собираюсь. Че там хоть происходит?

– Известно че, ругаются. Сначала Алена Николаевна посыльного заказала. Часа не пришло, принесли кучу пакетов.

Я удрученно вздохнул. Да, цифровизация и сфера услуг Питера не шли ни в какое сравнение с Выборгом. И часто, как сейчас, работали не в мою пользу. Если так пойдет, придется Рыкаловой увеличивать обороты.

– А потом, значит, этого, этого посыльного….

– Курьера, – подсказал Митя, который выплыл из комнаты.

– А ты не перебивай. Пусть будет курьер. Потом, значит, его отпустили. А сами ругаться стали. Лихо, прости Господи, Алену Николаевну чихвостит, а той хоть бы хны. Представляешь, хозяин?

– Очень даже, – усмехнулся я.

А сам вытащил телефон и зашел в приложение. Списано сорок семь тысяч. У меня аж дыхание сперло. И не только в зобу. Это же как надо… это же что нужно… Если бы не цифра шесть со столькими же нулями, я бы точно ворвался сейчас в комнату к девчонкам и доходчиво им объяснил, почему надо жить скромнее. Но теперь пришло понимание, что нет смысла плакать о потраченных деньгах, когда их в достатке. В конце концов, один раз живем.

С другой стороны, стало интересно, что же там такого можно было купить на эту сумму?

Долго меня не мучили. Минут через пять дверь открылась и Алена повелительно пригласила нас: «Заходите». Причем, Митя внезапно пожелал быстро уйти к себе в комнату, все-таки общение с женским полом (даже когда черту предстояло молчать) давалось ему тяжело. Однако бес цепко схватил бедолагу и поволок с собой. А следом вошел и я. Вошел и обомлел. К слову, нечисть тоже знатно офигела.

Перед нами стояла учительница русского языка и литературы средних классов. Ладно, если бы та зарабатывала, как директор. Лихо, с распущенными волосами, которые скрывали ту половину лица, где отсутствовал глаз, стояла к нам полубоком. Была она одета в серый брючный костюм в полоску и бежевую блузку. Странно, но даже горб заметно не выделялся. Создавалось впечатление, что она просто сильно сутулится.

Разве что обувь подвела. Пусть и в тон костюму, но серые балетки сюда не шли. Вот и Алена перехватила мой взгляд.

– Как с ней ни билась, ничего не смогла сделать. Я говорю, сюда лодочки идеально, а она не хочет носить обувь даже на маленьком каблуке. И сколько ни пыталась, от платьев тоже отказывается. Хотя нормально сидят. Да, фигура не идеальна…

Алена даже на секунду замолчала, оглядывая собственные руки и явно намекая на самую обаятельную и привлекательную. Ну да, себя не похвалишь, никто не похвалит. С другой стороны, и на такую найдется свой геометр. То есть тот, кто будет считать, что идеальная фигура – это шар. Извини, Анфалар.

Юния же походила… на человека. Если не чувствовать хист, то не отличишь. Просто удивительно.

– Я говорила Алене, что это сс… не мое, – принялась оправдываться Лихо. – Я нечисть, мне без разницы во что быть сс… одетой.

– А вот окружающим нет, – ответил я. – Тебе так правда лучше.

Впрочем, Лихо все равно смутилась. Исчезла вместе с костюмом, только ее и видели.

– Сложно с ней, – пожаловалась мне Алена. – Первый раз вижу человека…

– Не человека, – на автомате поправил ее я.

– Хорошо, первый раз вижу женщину, которая так не хочет быть женщиной.

Я при «автозамене» человека на женщину едва не улыбнулся. Ну а что ты хотела? Юнию столько веков мордовали, ее даже рубежники боялись, чего уж говорить об остальных… А тут сразу столько внимания. Это как если бы мной вдруг начали интересоваться красивые девушки.

Собственно, так и произошло с Зоей. Я от ее внимания начал творить откровенные глупости.

– Юния, хватит там гаситься, у нас дела. Или ты хочешь еще устроить какую-нибудь примерку?

Вместо ответа Лихо материализовалась рядом и тут же юркнула в Трубку. Разумно, что тут скажешь.

– Ладно, я сгоняю до Выборга. Чего привезти вам, родные мои?

– Самое лучшее, что ты сможешь сделать – это ничего не привозить из Выборга, – сморщила свою недовольную моську Алена.

– Привези мне эту, настойку такую лимонную, – попросил Гриша. – Она вроде еще итальянская, что ли.

– Лимончелло, понял. Она нужна непременно из Выборга?

– Можно и не из Выборга, – смилостивился бес. – Ты только привези.

– Да ну вас.

Я вышел из квартиры, чуть не забыв про Лео. Нет, не то чтобы он очень нужен в путешествии по Изнанке, а именно там я собирался добраться до родного города. Однако мне кажется, что компаньон по обнулению Князя может не понять моего поведения. Да и при нынешних обстоятельствах телохранитель, который в огне становится неуязвимым, – лишним точно не будет. Зажигалку я у Алены уже стащил. К тому же, Леопольд всегда на колесах. Согласен, для Питера немного двусмысленно, однако смысл передает верно.

По дороге я все рассказал своему напарнику. Причем все – это включая и то, что есть определенные рубежники под предводительством Святослава, которые тоже не против расстроить его планы. Правда, Лео был предсказуем и скучен:

– Что будем делать с Князем?

– Разденем, помоем и будем с него роллы жрать. Да думаю, я, Лео, думаю, не душни.

– Чего не делать?

– Как же далек ты от народа. Говорю, не стоит все время напоминать, лучше от этого не станет. Я в процессе разработки плана.

Что было далеко от действительности. Потому что если я в общих чертах представлял, как провернуть операцию «Лабиринт», то в душе не ведал, как устранить Святослава. Напрямую его убить нельзя – это идет вразрез с клятвой. Заставить самоубиться? Это я с радость, вот только как? Иронично, но у психов с психикой полный порядок. Еще этот Лео постоянно давит. Прямо как чернослив с кефиром на мою пищеварительную систему. Сказано ему – решим вопрос. Нет, надо подлить масла в огонь.

Поэтому до Подворья мы доехали молча, одинаково недовольные друг другом. Держу пари, Лео уже сам не рад, что связался со мной. Но тут уж как в поговорке: «Видели глазки, что брали, теперь хоть повылазьте».

– Жди меня с первым лучом зари…

– Сам доберешься? – не дал закончить мне остроумное высказывание Лео.

– Да, такси возьму. А тебя Князь не заругает, что ты меня отпустил?

– Скоро все полетит к чертям, а ты думаешь о таких мелочах.

– Ну не скоро, а через два дня. И что тут скажешь, не думаю. От того, что у меня по этому поводу начнет пухнуть голова, легче не станет.

На этом и распрощались. Я без всякого стеснения и лишних слов признательности к чурам перешел на Изнанку и заскользил в сторону виртуального Выборга. То есть туда, где на обороте этого мира был мой родной уголок.

На всю дорогу на самой быстрой машине у меня ушло бы не меньше полутора часов. Это учитывая, что должно повезти с трассой, чтобы она оказалась пустой.

Со стороны Скугги я добежал до Выборга минут за десять. Без регистраций и смс. Простой русский парень, что называется. Учитывая, что у меня на изнаночное метро вообще проездной, просто сказка.

– Рад видеть, – поприветствовал Былобыслав.

– Звучит как ирония.

– Часто люди получают от жизни столько смысла, сколько вкладывают его, – философски заметил чур.

– Я это запишу. Может, даже на поздравительной открытке.

Былобыслав ничего не ответил. Только посмотрел на меня с некоторым укором, что ли. Мол, я к тебе со всей душой, а ты, сволочь такая. Я же выскочил наружу, уже открывая приложение такси. Чувствовал я себя как человек, который оставил машину на парковке железнодорожного вокзала, а потом прилетел на самолете. Но вместе с тем понимал – это крюк не лишний, без Зверя, как без рук.

– Ты чего это сс… задумал? – вкрадчиво поинтересовалась Лихо.

– Загляну к старому другу. Раз уж все равно тут.

Вопрос со спрятанной в лесу реликвией, вокруг которой столько шума, все не давал мне покоя. На минуточку, Спешницу из-за всего этого убили. Да и меня пытались не раз. Будь они поумнее, так поняли бы, не трогай меня подольше – глядишь, я бы и вообще ничего не узнал о клятой реликвии. Теперь пусть будут готовы кушать счастье полными ложками.

До своего дома я добрался без проблем. Зверь стоял, словно верный пес, ожидающий хозяина. Как там его, Хатико? Разве чуть присыпанный начавшей опадать листвой, да припорошенный пылью и грязью от прошедших дождей. В груди кольнуло, что хорошо бы зайти к Васильичу, но в то же самое время я понимал, что не дело сейчас чаи гонять. Ничего по существу у меня ему сообщить нет. Если честно, мне его сыном вообще сейчас заниматься не с руки. А просто поговорить можно будет, когда жизнь позволит мне чуть-чуть выдохнуть.

Поэтому я завел машину, с удовольствием слушая, как заурчал движок после долгого простоя, и рванул к лешему. Само собой, через кондитерскую. Нечисть сам себе крендель не наколдует.

Остановившись в знакомом месте, я на минутку даже ощутил то, что многие назвали бы ностальгией. Лешачиха, два рубца, подменыш. Господи, как же давно это было. И какими значительными казались тогдашние заботы. Все это можно было сравнить разве что с юношеской влюбленностью. Когда каждая амурная неприятность кажется как минимум катастрофой мирового масштаба и как максимум – концом света.

– Ох, смотри-ка кто пришел. А я уж думал, забыл ты про меня, – вышел из-за деревьев нечисть, как только я положил угощение на пень.

Выглядел леший неплохо. Почти как в первую нашу встречу. Значит, оправился от истории с водной братией. И то хорошо.

– Как можно, батюшко? Дела. Не дают мне рубежники спокойно жить.

– Так всегда было. И будет у тебя. Ох, вижу не с добром пришел. Так и зудит у тебя что-то, словно на муравейник без штанов сел.

– Есть такое, батюшко. Прочитал я тут послание Спешницы о реликвии.

– Будешь просить ее тебе указать?

Я помнил, что нечисть, даже невероятно расположенная, всегда действует в рамках своей «заложенной программы». Тот же леший не сможет пойти против себя и своей природы, даже если ты его сильно попросишь. Поэтому решил действовать, как запрещенный метросексуал на праздновании днядне МВД – зайти издалека.

– Да бог с тобой, мне бы просто на Рыжего истукана поглядеть. Говорят, это сокровищница твоего леса.

– Нахватался, Матвей. Теперь палец в рот не клади, всю руку оттяпаешь. Пойдем, отведу к Рыжему истукану. Только не отставай, моей тропой отправимся.

«Пойдем» длилось всего пару минут. Причем двигались мы не сказать чтобы очень уж быстро – какая. Какая там скорость у лешего!?. Однако вскоре выбрались из пролеска и леший указал вперед, на желтое, с примесью охры, дерево.

– Вот тот дуб и есть Рыжий истукан. По весне у всех деревьев листочки зеленые появляются, а этот обрастает сразу желтыми. Потому так и зовут его.

– Больной, что ли?

– Не больнее тебя. Но зачарованный. И тайну свою хранит. У лешего какой главный закон – чтобы ничему в лесу не навредить. Даже если тебе жуть как любопытно. Вот и я жду. Знаю, что придет время, когда открою тайну Истукана. Ну что теперь, налюбовался?

– Я пожалуй тут задержусь, батюшко. Погоды нынче стоят хорошие.

– Погоды у него стоят, – скривился леший. – Ну смотри. Однако про реликвию я так скажу. Без надобности она тебе. Добра от нее не будет, лишь зло. Станет к себе внимание притягивать. К тому же, не готов ты к ней. Ни сейчас, ни когда еще два рубца поднимешь. То великие существа делали, да не на потеху, а для истинного дела.

– Может, и я начну чем-то серьезным заниматься. Открою магазин «Истинные дела Матвея Зорина. График работы сутки через шесть, с девяти до часу. С одиннадцати до двенадцати обед».

– Вот все бы тебе зубоскалить, Матвей. А между тем столько из-за этой реликвии крови пролито, уже и не сосчитать. И Спешница, уж насколько опытной рубежницей была, насколько в лесу ее все знали и уважали, не сдюжила. Тебе бы вот об том задуматься, а ты сам в пекло лезешь.

– Никуда я не лезу. Просто пришел посмотреть на дерево. Это дуб, говорите, батюшко?

– Дуб, – кисло ответил леший, поняв, что меня бесполезно переубеждать.

– Я тогда осмотрюсь немного. Воздухом подышу, все дела.

– Все дела, – покачала головой лесная нечистьЬ, передразнивая меня. – Ладно, твоя забота. Я предупредил.

И без лишних слов леший зашел за одно из деревьев и будто растворился в чаще. Нет, я понимал его заботу. Вот только у меня фишка такая – делать все не так. Которая вкупе с невезучестью дает определенные результаты.

Поэтому я подошел к могучему дубу. Странно, на вид ему будто больше сотни лет. Сколько именно – точно не скажу, но явно много. У меня имелся стопроцентный метод определить возраст дерева, но для этого его нужно было спилить. Странно, потому что дуб действительно выглядел… не знаю, больным, что ли. Трухлявая кора, желтизна, почти вытащенные из взрытой земли корни. Словно Истукан таковым не являлся и пытался сбежать.

Ладно, как там было в тетрадочке? Двигаться строго на север, пока деревья не станут стеной? Что ж, погнали.

Глава 22

Спешнице надо было смело становиться картографом. А может быть, дело во мне – так нахватался, что хоть сейчас на соревнования по спортивному ориентированию. В общем, моя предшественница больше стращала. Мол, с ларем как с женщиной – нелегко найти, тяжело забыть и все такое.

От таинственного дерева, которое среди прочих собратьев выглядело готом среди гопоты, я двинул на север. К счастью, времена, когда приходилось искать мох или ходить с компасом прошли. Интернет ловил, а онлайн-приложениями по определению сторон света я пользоваться умел. Чай не лаптем щи хлебаем.

Так и шел, пока лес действительно не встал стеной. По-другому и не скажешь. Словно могучие великаны скрывали от кого-то своего слабого младшего брата. Но, как и было наказано, я обошел их слева, пока действительно не обнаружил тропинку. Уже, конечно, давно заросшую, однако здесь угадывался след почти позабытого пребывания человека. А уж найти царь-дуб было совсем просто.

Во-первых, он виднелся на небольшом пригорке вдали от прочих деревьев. Словно немного зазнался от чувства собственной важности и не хотел общаться с собратьями. А те, в свою очередь, обступили гордеца, но не решались приблизиться, продолжая шушукаться за его спиной. Во-вторых, дуб действительно был огромный. В одиночку и не обхватить. В-третьих, тут разве что таблички не хватало: «Ларь здесь».

По крайней мере, огромное дупло, где без труда мог бы спрятаться человек, а то и парочка, располагалось на высоте полуметра. Я заглянул в черноту дерева и нервно сглотнул, не веря в свою удачу. Небольшой ящик был на месте. Да ладно, так не бывает. В моей жизни точно!

Хотя с ящиком я погорячился. Это был именно ларь. Такой красивый расписной сундучок из серебра, с внушительной крышкой. Украшенной, кстати, какими-то драгоценными камнями. Выковырять парочку, что ли? Еще на крышке виднелось нечто странное – два небольших отверстия, словно под руку.

Что будет делать человек, который найдет могущественный артефакт тире реликвию с подобным отверстием? Понятно, что не станет пихать туда всякие ненужные конечности. Для этого не надо ходить на уроки магического ОБЖ. Достаточно просто включить логику. И что сделал я? Наверное, даже не надо объяснять.

Единственной моей перестраховкой стало то, что я сунул левую руку. Ну а че? Если с ней что случится, это не так страшно, все равно она запасная.

Кожу стал покусывать неприятный холод, будто внутри была своя температура. Явно ниже той, какая бывает в морозильной камере. А потом пальцы коснулись стальной перекладины, расположенной поперек. Только не успел я ее как следует схватить, как меня тут же пробило электрическим разрядом. Следом же случилось нечто невообразимое.

В одном мгновенье я оказался во множестве мест и в то же время оставался здесь. Сознание или душу, не знаю, как правильно, словно выдернули из тела, прицепили к какой-то космической ракете и запустили в путешествие. Перед глазами все менялось молниеносно.

У меня на губах были соленые капли Северного моря, волосы трепал ветер Абра Малаги, кожа трескалась под жестоким мохавским солнцем, ноги утопали в вязкой глине Красного пляжа. Я слышал крики чаек, шелест ковыля, треск скатывающихся камней, бульканье жадной топи. Мой родной мир принял меня. А я стал самой настоящей его частью. Даже не осознавая, что никогда не знал и о половине мест, где только что побывал.

На смену ярким краскам пришла темнота. Но вместе с тем темнота знакомая. Плотно затянутое небо, сухая земля, колючие, будто мертвые деревья, острые опасные скалы. Им аккомпанировал крик диковинных животных, тихий спокойный плеск воды, топот ног, лязг оружия и плывущая сила. Я вдруг увидел всю красоту едва знакомого мне мира. От Колючего терновника на Востоке до Тихих песков на Западе. Где люди, с их вечно воющими Тремя Великим Городами, представали немалой силой. Скугга также открылась мне.

А затем явилось истинное откровение. Меня охватил божественный свет, который уже приходилось видеть. Только на этот раз он не хотел мучить меня. Ныне он из врага превратился в союзника. Более того, свет даровал истинную силу. Обласканный одним из его лучей, я пролетел за короткие мгновения через заснеженные пики Облачных Гор, Долину Льда, Великаньи Пики, Долину Жизни. Однако от меня не укрылось, что изначальный мир болен. Он страдает, как охваченный лихорадкой человек, у которого поднялся жар и отказали ноги. И еще я почувствовал необычайную силу и взгляды спрятавшихся существ, которые провожали меня с небывалой злостью.

Все три мира открылись мне, словно приглашая войти, стоило коснуться железной ручки в выемке ларя. И произошло это за доли секунды. Так быстро, что когда я испуганно отдернул руку, все уже закончилось. Погасли видения, притихли звуки, пропали запахи.

– Что сс… случилось?

Лихо мало того, что забеспокоилась, так она тут же выскочила из артефакта. Признаться, появление здесь «школьной учительницы» с грязными волосами выглядело презабавно. Кстати, надо будет рассказать моей нечисти, что раз уж она решила быть человеком, о личной гигиене. Или подарить на ближайший праздник набор мыльно-рыльных принадлежностей.

– Ничего не случилось, все нормально, – бодро соврал я, потирая пальцы левой руки.

Их покалывало. Но покалывало очень мягко. Словно я долго сидел на ладони, а потом встал. Сначала было неприятно, но со временем, когда кровь прилила к конечности, в этом чувствовался даже определенный кайф. Ну что, меня уже можно записывать в извращенцы?

– Я почувствовала… – Лихо смутилась. – Частичку своего мира.

Надо же, даже не заикнулась. Я уверенно подошел к ларю и вновь засунул левую руку. Сгорел сарай, гори и хата.

Вот только теперь меня постигло разочарование. Никакого откровения не пришло. Ну да, глухим два раза обедню не служат. Тьфу, что это за постоянное цитирование поговорок, словно меня Гриша покусал? Ну, или я нехороший персонаж из фильма «Брат». Будто все детство я только и записывал на подкорку, что говорила бабушка, и вдруг решил это разом вспомнить.

Суть была в том, что руку стало покалывать. Ощущения походили на те, когда ты с глупой головой и мокрыми руками трогаешь автомобильный аккумулятор. То есть, в целом, неприятно, но не сказать чтобы так уж больно. Зато я понял одну банальную вещь – что сунул не ту руку.

Этот стальной стержень был чем-то вроде ручки, за которую нужно ухватиться. Однако ухватиться непременно правой рукой, потому что левая уходила на излом. И таким макаром поднять ларь не представлялось возможным.

Что до дупла, оно действительно оказалось внушительным. Мне даже удалось влезть внутрь и нависнуть над ларем. А затем я сунул вторую руку в другое отверстие. И тут мозг откровенно взорвался. Там оказался точно такой же металлический стержень, но опять под правую руку. И места, чтобы развернуть кисть, попросту не было. Либо лыжи не едут, либо я чего-то не понимаю. Нет, я слышал про людей, у которых обе руки левые. У меня на прошлой работе такой знакомый-официант был. Старательный парень, только за что не возьмется, получится плохо. Но вот про особей с двумя правыми конечностями я точно не знал.

– Что ты там сс… делаешь?

Только теперь до меня дошло. Ну конечно, суть ларя в том, что открыть его могут только двое. Открыть ладно, а поднять? Я попытался рвануть за перекладину, но ожидаемо ничего не произошло. Ларь словно был прикручен саморезами.

– Юния, поди сюда. Смотри, ты суешь руку сюда, я сюда. И открываем эту штуковину. Готова? Давай.

Однако буквально через несколько мгновений после того, как я озвучил команду, раздался жуткий крик Лихо. Она схватилась за правую руку, словно ошпарила ее и стала носиться вокруг дуба. У меня аж сердца в пятки ушло. Не хватало только нечисть инвалидом сделать. Это же сколько справок для соцзащиты придется собирать?!

Но к моему счастью Лихо быстро успокоилась. Пусть и выдала с явным неодобрением:

– Артефакт не для нечисти, сс… Для рубежников.

– Я ж не знал.

– Ты бы больше говорил, а не сс… сначала трогал.

– Прости, – выдохнул я.

И только теперь все рассказал. Про пустыни, моря, горы, как космические корабли бороздят просторы Большого театра. В общем, про все, что довелось увидеть и почувствовать, когда я невзначай коснулся ларя. А потом еще про слабое покалывание в пальцах.

– Все сс… просто, – ответила Юния. – В пальцах колет – значит, сс… не для твоей силы артефакт.

– Вот и леший так же говорил.

– Но ты же умную нечисть сс… не слушаешь, – язвительно скривилась Лихо. Впрочем, тут же продолжила. – Но что покалывает слабо, значит, по силе ты почти подобрался к необходимой границе.

– Восемь рубцов, – кивнул я.- Получается, ларь может открыть только кощей.

– Два кощея, – поправила меня Лихо. – Сс… старая как мир уловка. Великая реликвия всегда что-то требует. Вот и здесь, сс… ее могут открыть либо дружбой, либо кровью.

– Только те, кто заодно, не будут пытаться отобрать артефакт друг у друга, – дошло до меня. – В любом ином случае, уйдет с ним кто-то один.

На душе стало как-то нехорошо. Даже мерзко стало. Может, леший действительно говорил мудрые слова, что от этого артефакта одни беды? С другой стороны, хочешь не хочешь, а я уже давно втянут в разборки с реликвией благодаря кощеям из Твери. Они явно думают, что я хочу завладеть этой штуковиной. И даже если я прикинусь шлангом, ничего путного не выйдет.

Поэтому я видел только один вариант – действительно заграбастать артефакт. Пусть и неизвестно, что там внутри ларя. Понятно лишь, что эта штуковина связывает три мира. А еще она необычайно мощная. Если приглядеться, то вся поверхность дупла была укрыта тем самым магическим лишайником. Который проявляется при выплеске силы.

Значит, надо найти друга или кощея, которого не жалко. Только и всего. Объявление на авито подать, что ли? Ищу рубежника между ведуном и кроном для грязной и опасной работенки. Оплата вперед. Шутки шутками, но мне вся эта движуха совсем не нравилась.

А еще я заметил нечто странное. Этот самый лазурный лишайник рос довольно интересно. Что все дупло было им облеплено – это ладно. Однако проглядывалась явная поросль на протяжении всей тропинки. Просто в пока еще зеленой траве ее было не очень заметно. К тому же, чем дальше, тем реже встречалось это магическое растение.

Постояв немного, я двинулся от дуба, понимая, что здесь теперь ловить совершенно нечего. Ларь я не открою. Лишь в очередной раз расстроюсь. Что интересно, лишайник продолжал расти. Только теперь уже совсем клочками. Словно тянулся к чему-то из последних сил. И его направление угадать было довольно просто. Лишайник пытался сбежать к Рыжему истукану, словно испуганный ребенок старался скрыться в объятиях отца. Может, это не такое уж и простое дерево?

Я оглядел хреновину со всех сторон. Кстати, немного похож на тот дуб, с дуплом. А в целом, ну, цветом чуток отличается. Но кора пахнет корой, ствол на ощупь твердый. Как и должно быть у еще не старого дерева. Это уже у тех, что в возрасте все норовит раструхлявиться и куда-нибудь свалиться. И я все еще про дерево.

– Чего увидел, сс…?

– Не сс, а Матвей, – обернулся к Лихо.

Вот хорошо ей, не хочет ходить – юркнула в Трубку и готово. А в нужный момент вышла.

– Короче, все очень интересно, но ни хрена непонятно. На повестке дня два вопроса – стать кощеем и найти еще одного. И явно не для распития спиртных напитков.

– Ну, допустим, с твоим ростом проблем не возникнет. А вот сс… со вторым пунктом?

Я и сам понимал, что это наиболее сложное. Вам любой директор средней руки скажет, что с кадрами всегда напряг. А мне надо не просто найти какого-то залетного рубежника, которого, в крайнем случае, не жалко. Так еще и второго кощея, который поможет открыть ларь.

– Батюшко, я все, осмотрелся, – крикнул я в сторону леса.

Ответом мне послужила лишь тишина. Я со скорбью всего еврейского народа поскреб по ближайшему дереву. Неужто не слышит?

– Обиделся, по ходу, – сказал я Лихо.

– Леший такими сс… категориями не живет. Он не девочка, чтобы обижаться. Скорее решил тебя сс… проучить.

– За что?! – возмутился я.

– Ты вроде неглупый парень в целом, – вздохнула Лихо. – Но иногда сс… дурак дураком. Проучить от слова учить. Так поступают только с теми, кто сс.. небезразличен.

Я вытащил телефон и тяжело вздохнул. Если честно, сейчас я бы очень хотел, чтобы батюшко на пару минуток проявил ко мне равнодушие и вывел меня из леса. Потому что путь до машины показывал семь километров. Хотя сюда мы шли тайными тропами около минуты. Однако делать нечего, пришлось брать ноги в руки, да топать.

К тому же Лихо решила присоединиться к лешему и тоже немного поучить меня. По крайней мере, она забралась в Трубку и вероломным образом не подавала никаких признаков жизни. Ну и пожалуйста, ну и больно надо. Вообще, ходьба вот так, наедине со своими мыслями, достаточно полезна. Помимо всяких физических упражнений, она позволяет упорядочить все в голове и разобраться в себе.

Правда, видимо, это надо было практиковать почаще, чем раз в год. Потому что в сейчас раз у меня ничего не получилось. В смысле, ответ на главный вопрос жизни, вселенной и вообще я не нашел. Точнее, его я знал и прежде: «Сорок два». Только мне он не подходил.

И что делать? Да ничего, пытаться продолжать дергаться по жизни. Глядишь, куда-нибудь выплывешь. Первым делом я набрал… не Инге, хотя собирался именно к ней, а Наташе.

– Привет, только о тебе подумала, – услышал я с той стороны.

– Я на эту уловку не куплюсь. Мне кажется, женщины всем так говорят. Это из разряда: «Мне ни с кем так хорошо не было».

– Какой ты скучный. Но я вообще-то о тебе думала. Может, не прям сейчас, но сегодня точно. Ты в Питере?

– Нет, в Выборге. А ты откуда про Питер знаешь?

– Здрасьте, не в деревне же живем. К тому же, ты там какие-то проблемы у Инги порешал, давно ее такой радостной не видела. Ну… – Наташа замялась. – Она о тебе справки наводила, узнала, что ты Князю в чем-то помогаешь.

– Ага, так помогаю, что того и гляди пупок развяжется.

– Так и будешь по телефону болтать? Давай заезжай, поговорим нормально.

Последние два слова были сказаны совсем другой интонацией. Не знаю, как женщины это делают. Будто кошка, которая съела рыбу и умывалась, промурлыкала.

Что уж тут говорить, я согласился. Во-первых, я в монахи не постригался. Во-вторых, Наташа меня привлекала. В-третьих, она действительно могла сообщить что-то интересное.

В общем, я завел Зверя и почти тронулся. Но все же вышел, поклонился лесу и сказал громко:

– Спасибо, батюшко, за науку! Очень дорожу дружбой с тобой!

Никто не появился и ничего не ответил. Однако на мгновение верхушки деревьев качнулись в такт. Мне показалось, что этого вполне достаточно. Вот теперь точно можно ехать.

Дом Наташи я запомнил, хотя был там давно. С того ужасного происшествия со спиритусом, которого наслал Врановой. Поэтому даже адрес в навигатор забивать не стал.

Казалось, что в Выборге мне ничего не может угрожать. Ведь это мой родной город. Питер – это да, чужой. Полный неприятных кощеев, Князьев, крона-Дракона. Вон как, даже в рифму получилось. А здесь – отчий дом. А дома, как известно, и стены должны защищать. И я опять ошибся. Или сработало мое невезение.

Я уже въехал в город и встал на перекрестке, ожидая свой сигнал светофора, когда увидел их. Самую странную парочку, которую вообще можно было представить. Двух кощеев, хоть прям бери их и дуй к ларю: Трепова и Илию. Воевода вел тверского старика чуть ли не под ручку, словно даже показывая город. И что самое мерзкое, проклятый пенс меня заметил. А сразу за этим на бедового рубежника обратил внимание и воевода.

Плохо? Да нет, для моей поломанной удачи еще нормально. Плохо началось после. Потому что по пешеходному переходу на мою беду шагала Зоя. Чертов крохотный Выборг!

И, конечно, девушка тоже меня заметила! Да так, что в глазах ее сверкнули молнии! Самое лучшее, на что я только мог надеяться, что она сейчас показательно отвернется и пройдет мимо. Типа, проявит гордость и все такое.

И опять тот, кто отвечал за мою удачу (явно это был не ангел, а кто-то с рогами и хвостом) злобно захихикал. Потому что Зоя дошла до тротуара и направилась в мою сторону. Она приблизилась к пассажирской двери и настойчиво постучала в стекло.

Нет, все-таки иногда судьба явно издевается надо мной. Я тяжело вздохнул и нажал кнопку стеклоподьемника. При этом искоса посматривая за Треповым, который не сводил взгляда с Зои. Так обычно ястреб следит за зазевашимся зайчонком, готовый в следующее мгновение вонзить в него цепкие когти.

Глава 23

Зоя вообще была как раз из тех русских женщин, которые легко управлялись с избами, конями и нерадивыми доставщиками роллов. Это я помнил точно еще из прошлой жизни. И все вышесказанное у нее получалось на удивление легко. Мол, подумаешь, обычные рядовые будни.

Поэтому когда она решительно подошла ко машине и еще более решительно постучала в боковое стекло, у меня похолодело внутри. Хорошо, что я не конь. Потому что в подобном случае Зоя могла меня вытащить на полном ходу из машины.

– Матвей, как это называется? – сурово спросила она, когда опустилось стекло.

– Рамный внедорожник Toyota Land Cruiser Prado 90? – неуверенно ответил я.

Неуверенно – потому что знал, речь идет совсем не о Звере. Но у меня тут было не много вариантов. Например, начать угадывать. С женщинами метода всегда проигрышная. Это из разряда: «Скажи, неужели ты ничего необычного во мне не замечаешь?». И ты начинаешь перебирать все, от прически до маникюра. Тут даже теория вероятности была против тебя. Лично я никогда ничего не угадывал.

Второй вариант – врать. Однако и тут был небольшой нюанс. Для того, чтобы начать врать, нужно хотя бы примерно понимать, на какую тему. Я же в душе не представлял.

Поэтому оставался последний вариант, пусть не самый лучший, но проверенный временем. Включить дурака, справедливо отхватить люлей, но хотя бы узнать из первых рук – за что.

– То есть ты сначала оскорбляешь меня, а потом просто исчезаешь?

– Ты про то, о чем я подумал?..

– Да, что я эскортница!

Возмущению Зои не было предела. Такое ощущение, что она все это время носила в себе эти негативные эмоции. И даже наша встреча оказалась не случайной, а скорее наоборот – неизбежной.

– Я звонил, просто ты не брала…

– Конечно не брала, я что, не могу немного позлиться? К тому же, это неконструктивно – разговаривать в подобном состоянии. А ты, я смотрю, успокоился, да?

Мне внезапно стало как-то легко. Нет, я понимал, что виноват в сложившейся ситуации и все такое. И более того, очень хотел, чтобы мы вышли из нее с минимальными потерями. Однако пришло какое-то неожиданное понимание простой сути вещей. Почти как совсем недавно, когда я коснулся ларя.

– Зоя, скажи, зачем ты все это говоришь?

– В смысле?! – чуть не задохнулась от возмущения девушка.

– Нет, я все понимаю, я накосячил. Но ты вместо того, чтобы плюнуть и растереть, пытаешься что-то выяснить. Вот я и спрашиваю, для чего?

– Пытаюсь понять, что у нас происходит. У нас вообще что-то происходит? То ты вдруг набираешься храбрости и начинаешь вести себя, как нормальный мужчина. Потом пропадаешь. Затем вся эта история с отцом. Причем о тебе он говорить отказывается и будто бы даже боится тебя.

Что называется, вот это новости, е-мое. Хотя да, Станислав Семенович натерпелся там страха, вот машинально и занес меня в категорию «опасных». Не могу сказать, что мне это не нравилось.

– Все мои исчезновения связаны с моей работой. Сейчас, к примеру, я в Питере. Но я обещаю, как вернусь, мы встретимся и обо всем поговорим. И еще, Зоя… – вот тут сердце бешено заколотилось, а по спине прошла волна жара. Но я все же сказал, – ты мне очень нравишься.

Давно я не видел, как краснеют девушки. Казалось, подобное явление вообще кануло в лету. А лицезреть, как краснеют красивые девушки и вовсе не приходилось. Правда, Зоя оправилась быстро.

– Еще бы не нравилась, – ответила она, чуть улыбнувшись. – Жду звонка. И не пропадай опять.

Наблюдая, как она удаляется, причем глядя, конечно, чуть ниже района спины, я думал, что теперь пропасть не удастся. Уж слишком пристально Трепов следил за нашим разговором, пусть с противоположной стороны улицы едва ли мог что-то слышать. Еще и Лихо подлила масла в огонь моих страхов:

– Ничего хорошего теперь сс… с девочкой не будет. Попробует через нее к тебе подобраться.

– Сам понимаю.

Как понимал и то, что от разговора с воеводой отвязаться не получится. Поэтому, как только загорелся зеленый, встал на аварийке и вышел.

Парочка смотрелась, конечно, комично. Худой, пусть и с иголочки одетый старик и былинный великан, явно годящийся ему в сыновья. Однако и по манере, с которой держались эти оба, и по уверенному взгляду становилось ясно, что по силе воевода здесь значительно уступает.

– Будьте здравы, – я даже поклонился.

– Не паясничай, – не оценил моего жеста воевода. – Ты почему не в Петербурге? Сбежал опять?

– Почему опять? – я удивился, думая, стоит ли оскорбиться. Но решил, что пока гордость и самолюбие не задеты. – У меня законный выходной. Захотел в родные места смотаться. Воздух у нас такой, что хоть ножом режь. Не то, что в этом Питере. Приветствую, Тимофей Валентинович, – чуть поклонился я.

Нет, можно сделать вид, что мы со стариком не знаем друг друга. Но нашему знакомству у Великого Князя было немало свидетелей. Как раз если я начну «гаситься», это наведет на определенные размышления.

– Вы знакомы? – удивился Илия.

– Виделись в Петербурге недавно, – отозвался пенс. – Молодой человек прибыл на аудиенцию с Мишей Ткачом. Здравствуй, Матвей.

Однако смысл, который он вкладывал в это «здравствуй» был ровно обратным. Мол, смотри, как бы тебе в ближайшее время не скопытиться.

– Я думал, что вы уже давно дома, – с самым беззаботным видом сказал я. – Торжества по причине свадьбы сестры Его Величества закончились…

– Тимофей Валентинович здесь с деловым предложением, – сурово сдвинул брови воевода.

Ну да, конечно. У нас же просто центр мировой торговли. Но я кивнул, делая вид, что поверил.

– Не буду вас больше задерживать, – поклонился я. – Хотел бы еще навестить свою старую приятельницу.

Илия сразу понял, что речь шла о Травнице. И скривился, словно от зубной боли. Интересно, а воевода, когда напивается, тоже звонит бывшим? Ну или не знаю, что там рубежники делают – печати вешают, заклинаниями в окно кидаются и все такое? Было бы забавно.

Что до печати, у меня возникла одна интересная мысль. Надо как-то обезопасить Зою. Только как? Все, что у меня было в арсенале, это: Порог на крови, Сизый морок, Мышеловка, Молодая кровь, Царь жуков, Хозяин дома. Очень теоретически сюда могла бы подойти разве что Молодая кровь. Проблемы две – во-первых, надо играться с тем, как сильно омолодить девушку. А во-вторых – печать действовала совсем недолго. Так что это не мой вариант.

Я направил свой автомобиль в ту сторону, куда ушла девушка. Судя по всему, она шла на работу. А сам делился своими соображениями с Лихо.

– Не нужна тебе эта сс… чужанка.

– Давай я сам решу, что мне необходимо, а что нет.

– Ага, ты в этом масс… стер, – ехидно заметила Юния. – Но правда не нужна. Она сделает тебя слабее и сс… уязвимее.

– А если мы учтем то, что я все равно все сделаю по-своему, и пропустим эту ненужную часть разговора?

– Заклинание нужно или сс… печать. Заклинание сильнее, но действует недолго. Печать сс…

– Слабее, но действует дольше, все это я знаю. Только у меня нет подходящих печатей.

– Так сс… создай.

Сказано это было тоном из известного мема: «Если вы бездомный, просто купите дом». Действительно, и как я раньше не догадался. Так и хожу дурак дураком.

Юния явно почувствовало мое смятение, потому что выбралась из Трубки и устроилась на переднем сиденье. При этом, не просто уселась, а стала наблюдать за собой в зеркало. Надо же, не замечал за ней подобного прежде.

– Ты же сс… создавал раньше заклинания.

Я пожал плечами. Выходили они, скажем по правде, довольно хреновенькими. Здесь и сейчас выполняли свою задачу. Вот только черпали слишком много хиста. И использовать их повторно было бы верхом неблагоразумия.

– С печатями все то же самое. Но сс… контур должен быть законченным, словно запечатанным. Тогда промыслу будет некуда деться и он останется в печати.

К тому моменту мы как раз доехали до ресторана, в котором Зоя уже распекала кого-то, явно за нерадивость. И это у нее еще после разговора со мной настроение вроде улучшилось.

– Хорошая жена будет, не дасс… ст тебе расслабиться, – прокомментировала картину Юния.

– Я думал, что как раз должно быть наоборот.

– Ага, а потом оглядываешься назад, а рядом сс… толстый боров без амбиций и желаний.

– Да, лучше уж бегать всю жизнь как заведенный, от ЗАГСа до инфаркта, – не согласился. – Во всем должна быть гармония.

– Тогда может того, сс… плюнешь на это все? Она твою жизнь точно изменит.

– Может, мне понравится?

Я понимал, о чем она говорит. С той же Наташей было легко. Секс, свободные разговоры, никаких обязательств. Впрочем, я видел, что та во мне заинтересована. Может, потому и не давила. Ох, женщины, как все с ними сложно!

В любом случае, я вышел из машины, подойдя к окну ресторана. Я не боялся, что меня заметят, потому что не хотел этого. А промысел делал все остальное. Вот еще одно обстоятельство, говорящее против наших отношений – она чужанка, я рубежник. Что будет через двадцать, тридцать лет?

Хотя, чего-то я хватанул. Еще детей мысленно в институт отправь. Жить надо здесь и сейчас. А как сложится – так и сложится.

Ладно, соберись, тряпка. Нам нужна печать. Какая именно? Чтобы Трепов не нашел Зою. Невидимость? Что-то мне подсказывало, что постоянная подпитка чужанки в таком состоянии влетит в копеечку. Да и непонятно, отразится ли это на обычной жизни девушки? Какое-то отвлечение внимания? Уже ближе. Я вспомнил жесты, которыми Лео повесил печать на женщину, подвергшейся нападению сирин. Конечно, воссоздать все в точности не получилось. К тому же, у меня свой, особый почерк. Сначала вышла огромная точка, которую а увел в сторону, а затем «закрыл», закольцевав. На печать походило лишь отдаленно, но что тут поделаешь?

Я вложил силу и почувствовал, как неприятно потянуло под левой лопаткой. Будто мышцу свело. Да, связь с печатью установлена. Так, а как бы проверить?

Пришлось пристально поглядеть на Зою. Ничего такого, обычные короткие черные волосы, средний рост, сутулые плечи. До меня не сразу дошло, что я гляжу не на нее, а на ее собеседника – одного из официантов. Постарался еще раз сосредоточить свое внимание на девушке и опять потерпел неудачу. Так, а вот это уже интересно.

На помощь мне пришел Миша, повар, который выскочил из кухни в зал. За каким чертом – непонятно. Делать это было категорически воспрещено. Поэтому Миша сразу попал под раздачу Зои. Точнее, того пятна, на котором я безуспешно пытался сконцентрироваться. Вот и сейчас, поглядел на нее, но понял, что рассматриваю кудрявого пухляша с наивным детским лицом. В данный момент слегка испуганным. То есть, смотрел на Мишу.

Наверное, бедняга еще не знал, что пришла управляющая. За что и поплатился. Ладно, это все лирика, самое главное, что моя задумка сработала. Пусть я до конца и не понимал, как это все функционирует. Ну, извините, Флеминг открыл пенициллин тоже из-за ошибки лаборанта, который забыл помыть чашки Петри. Можно сказать, почти случайно.

Что мне не нравилось – каждая попытка разглядеть Зою сопровождалось неприятным покалыванием в области лопатки. То есть, печать требовала дополнительной силы при срабатывании. Не сказать, что меня подобное обстоятельство обрадовало. Действует это только на меня или каждый раз, когда кто-то будет пытаться взглянуть на Зою?

– Рано или поздно он сс… все равно ее найдет. Он кощей.

– Думаю, к тому моменту я вернусь и все возьму в свои руки.

– Ну-ну… – хмыкнула Юния.

– Все, погнали к Наталье. Нам тут больше делать нечего.

Ехал я в самом дурном предчувствии. Хотя бы потому, что за десять минут боль дважды ощутимо пробила лопатку. Да еще я чувствовал, как пусть медленно, но все же утекает хист, связавший меня с Зоей. Даже заклинание совместного БДСМ-клуба с Лихо не так остро ощущалось. Видимо, я опять что-то намудрил, когда создавал печать. Словно могло быть как-то по-другому.

Как путный мужчина я заехал по пути в магазин и взял небольшую коробочку с «Наполеоном». Бабушка говорила, что в гости ходить с пустыми руками – признак плохого тона. Ну не знаю, так никаких денег не напасешься. Однако сейчас тортик был уместен. Потому что после встречи с Зоей у меня как-то сразу пропало настроение предаваться плотским утехам. А вот поговорить за чашкой чая с тортом – самое то.

Правда, с этим была категорически не согласна сама Наташа. Она открыла мне дверь в легком пеньюаре, который подчеркивал, чего я могу лишиться.

– На слово хоть убери, сс… Чтобы непотребство это не видеть.

– Ничего не будет, – торопливо ответил я.

– Чего не будет? – удивилась Наташа.

– Непотребства. В смысле, ничего не будет. Наталья, я по делу.

На лице приспешницы Инги отразилось все, что она думает по поводу таких деловых. Но все же Наталья пустила меня внутрь, закрыв за мной дверь.

– Рановато тебя стали беспокоить проблемы с потенцией, – зло заметила она.

– Просто сейчас держу аскезу, чтобы острее чувствовать этот мир, – на ходу соврал я.

Наташа поглядела на меня так пристально, что сразу стали понятны ее мысли по поводу мужиков с такими тупыми отмазками.

– На кухню проходи тогда, аскезный. Я сейчас.

Я даже взял на себя смелость немножко похозяйничать. Поставил греться электрический чайник и достал две кружки. Наталья вернулась в длинной растянутой футболке, сразу снизившей градус эротичности. Хотя штаны надеть «забыла».

– Как Питер?

– Достал, – честно признался я. – А что Инга про меня рассказывает?

– Крохи. Но как я поняла, у нее много неплохих знакомых там. Они всю информацию передают. Про ведуна, который навел шороху в городе и стал первым приближенным у Князя.

Я фыркнул. Ну да, если бы все было именно так. Людская молва по старой доброй традиции все переврала. Из привилегий у Святослава у меня было лишь точное понимание времени, когда моей жизни будет угрожать смертельная опасность.

– Как Инга?

– Рубец получила. До кощея теперь рукой подать. Но в этом твоя заслуга.

– Моя? – удивился я.

– Ты же возобновил поставки с Питера. А там много отравы, которую ей привозят. Уж не знаю, кто стал жертвой Травницы. Да мне, если честно, и неинтересно.

Странная ситуация. С одной стороны, я тут не при чем. Однако именно из-за моих действий кто-то пострадал, выпив отраву из рук Инги. Такова участь не только рубежников. Наши действия всегда влияют напрямую или опосредованно на других людей. Просто, в отличие от чужан, у рубежников масштаб влияния больше. В любом случае, как говорят буддисты, это не моя карма.

– И еще, – заметила Наталья. – Она как-то подозрительно быстро стала расти в хисте. Я тебе по секрету скажу, что она давно могла бы стать кощеем. Да только все не торопилась.

– Чего так?

– Внимание не хочет привлекать. Да и вроде как к хисту дополнительные требования. Какие именно – не скажу, я же чужанка. А тут вдруг прям на говно изошлась. Из-за этих сорванных поставок ходила злющая-презлющая.

– Значит, ей резко понадобилось стать кощеем? – похолодело у меня внутри. – Как думаешь, почему?

– Не знаю. Но могу лишь догадываться, что это как-то связано с тобой. Ты-то сам зачем пришел? Явно не для того, чтобы хорошо провести время.

Она взяла нож и стала резать торт, при этом глядя на меня.

– Мне нужна разрыв-трава и кое-что, ускоряющее ее рост.

– Тогда ты обратился по адресу. Ингу так и зовут – Травница.

– Понимаю. А еще знаю, что рубежник для рубежника просто так ничего не делает. Даже несмотря на то, что мы замиренники и с моей помощью она подняла рубец.

– И ты думаешь, что предложить, так?

– Да. С деньгами у меня сейчас не очень. А чужанские, думаю, Травнице ни к чему. Интересных артефактов нет. А те, которые есть, нужны самому.

– Матвей, взрослому мужчине всегда есть что предложить одинокой женщине, – пододвинулась ко мне Наталья.

– А если учитывать, что этой одинокой женщине не одна сотня лет, и она думает на ход вперед?

Наташа сразу поскучнела.

– У Травницы там что-то не получилось в свое время в Санкт-Петербурге. Она же оттуда. Поэтому и спряталась в Выборге. Если бы ты пообещал, что можешь замолвить за нее словечко, думаю, она бы помогла. К тому же, разрыв-трава – это фигня. Почти что мусор.

– У меня довольно напряженные отношения с Князем.

– Вот это Инге говорить необязательно, – заметила Наталья, эротично облизывая палец, испачканный в торте. – Просто скажешь, что можешь упомянуть о Травнице и ее неоценимом вкладе.

Я представил, как говорю Великому Князю об Инге. Что-то мне подсказывало, что после такого упоминания, лучшее, что последует для Травницы – высылка в тот загадочный вымирающий поселок, где нет рубежников.

– Я понял. Спасибо, – поднялся я с табурета.

– Уже уходишь? – явно расстроилась хозяйка.

– Да. Наташ, ты не бери на свой счет. Ты красивая, сексуальная, просто у меня вроде как есть девушка.

– А вроде как – это значит, что она еще не в курсе? – усмехнулась приспешница.

Я промолчал.

– Лучшее, что ты можешь сделать, Матвей, не втягивать ее в рубежные дела, – серьезно сказала Наталья. – Потому что сюда вход рубль. А выход… выхода иногда вообще нет.

На том и распрощались. Я отправился к Инге, раздумывая над словами приспешницы Травницы. Легко сказать, не втягивай в рубежные дела. Такое ощущение, Зоя увязла в них вместе со мной.

Глава 24

Всю дорогу к Травнице мою голову занимали размышления экзистенциального плана. Проще говоря, я думал о жизни. О нынешней и будущей. И понятно, что никакого благостного состояния в связи с этим не ощущал.

У нас в принципе не бывает, что мы думаем о грядущем и довольно улыбаемся. Даже нечто приятное, вроде поездки в теплые страны, будет связано с рядом проблем, которые придется решить. Удовольствие вызывает разве что вкусная еда, которую могут тебе нести через весь зал. Проклятые быстрые дофамины, ведущие к ожирению.

Так как у меня будущее виделось весьма в мрачных тонах (и даже не потому, что я был пессимистом, а в силу объективных причин), к особняку Инги я приехал с соответствующим выражением лица. Проще говоря, чрезвычайно напряженным. Будто забыл с утра в туалет сходить и до сих пор терпел.

Дверь домовой открыл мне прежде, чем я поднял руку, чтобы постучать. И даже произнес: «Вас уже ожидают».

Инга находилась в своем кабинете и выглядела как какая-то знаменитая голливудская актриса. Широкая бежевая блуза с объемными рукавами, песочного цвета юбка-карандаш, подчеркивающая точеную фигуру Травницы, лакированные туфли на среднем каблуке и какие-то странные аксессуары на запястьях. Так сразу и не поймешь, артефакты или просто побрякушки. Но что подобраны в тон – это факт.

Лицо Инги было словно отутюжено – ни морщинки, ни складочки. Ну да, новый, девятый рубец давал определенные преимущества. Я даже поздоровался не сразу, невольно залюбовавшись рубежницей.

– Доброго дня. Я не помешал?

Она улыбнулась, явно довольная произведенным эффектом:

– Нет, я ждала тебя. Почувствовала, что ты оказался неподалеку и надеялась, что у тебя хватит воспитания заглянуть к своей замиреннице.

Ну да, ну да, надо только не забывать, что именно эта замиренница забила болт на все договоренности и попыталась убить Вранового. У рубежников не бывает друзей и приятелей, лишь временные союзники. Спасибо в том числе Травнице за науку. Теперь я знал это совершенно точно.

– Хорошо выглядишь.

– Спасибо. Но ты же пришел не для того, чтобы сделать мне дежурные комплименты?

– Во-первых, они не дежурные. Во-вторых, я приехал, а не пришел. В-третьих, да, не за этим. Мне нужна разрыв-трава и нечто, что заставит ее быстро вырасти.

– Для чего?

Я нахмурился. Не любил, когда, чтобы что-то дать, человек начинает выпытывать из тебя всю информацию. Инга улыбнулась, чего я не видел уже давно. Видимо, дела у нее и правда шли очень хорошо.

– Мне это нужно, чтобы лучше понять, действительно ли тебе пригодится именно эта трава.

Я кивнул. И рассказал, что хочу провернуть. Правда, не обмолвился – где. Но, думаю, если Травница имеет нужные связи в Петербурге, ей не составит особого труда понять, о чем идет речь.

– Видишь, я была права. Тебе нужна не разрыв-трава. Тебя ввело в заблуждение ее название. Пойдем, я покажу, что может подойти лучше.

Она вскочила на ноги и торопливо зацокала в сторону оранжереи, а я поплелся за ней, раздумывая о разном. Например, может ли Инга быть действительно союзником? Девять рубцов, на минуточку, это почти кощей. И судя по всему, поднять «левел» ей не стоит таких уж больших усилий. Еще думал о своем абсолютно не аналитическом складе ума. Мне хватало всего пары строчек в дневнике Спешницы, чтобы решить, что нужна именно разрыв-трава. Размышлял, что если женщина дорого и хорошо одета, она выглядит намного сексуальнее, чем полуголая, почти на все готовая девица. Правда, последнюю мысль постарался отогнать подальше. Потому что на обтянутую юбкой задницу, которая приводила к подобным раздумьям, могли смотреть как минимум поэты серебряного века. А это уже какая-то легкая геронтофилия.

– Называется растение Бешеной маковкой, – на ходу читала мне курс магической ботаники Инга. – Его вот уже какой век пытаются уничтожить, да только все никак не получается. Растение достаточно неприхотливо. Семена могут лежать несколько лет, пока не представится случай пустить корни. Бешеную маковку можно сравнить с чужанским борщевиком. В общем, та еще гадость.

Мы прошли весь огромный зал оранжереи, где в углу располагалось нечто вроде теплиц. В одну из них мы и вошли. И Травница сразу указала в угол, где и находилось искомое растение. Мало того, что отделенное толстой стеклянной дверью, так еще и накрытое печатью.

Сама маковка представляло собой гигантский куст с бурыми плодами-коробочками. В которых, по всей видимости, и находились семена. Ничего такого, никаких шипов на стебле или колючих листьев. Да, необычный кустарник, но не более.

– Маковки еще не дозрели, поэтому семена внутри можно трогать голыми руками, – сказала Инга. – Тебе надо будет лишь высыпать их туда, куда ты захочешь. А потом…

– Облить чудо-зельем, которое ускоряет рост, – кивнул я.

– Все даже проще. В обычном режиме Бешеная маковка зреет несколько лет, прежде чем плоды разорвутся, чтобы засеять округу семенами. Вместе с разрушением плодов, высвобождается особая жидкость. Что-то вроде сильной кислоты, которая может разъесть все что угодно. Поэтому пришлось и стекло зачаровывать. Но спровоцировать рост маковки может только одно средство – кровь.

– В смысле – человеческая?

– Это будет лучший вариант, – спокойно ответила Инга. – Но ее надо совсем немного, поэтому можно просто порезать себе руку. А потом желательно держаться подальше. Бешеная маковка разрушит все, что нужно.

Травница повернулась ко мне, сложив руки на груди. Впрочем, я и сам обо всем догадался. Настало время поговорить об оплате.

– Итак, что я получу, если дам тебе эти семена?

– Мою искреннюю благодарность? – сказал я. И Инга опять улыбнулась. – Я думал, что не все измеряется деньгами.

– Ты прав, конечно, не все. Но в то же время все покупается и продается. Исключений нет, надо лишь знать точную цену. Или то, что нужно твоему собеседнику. И если ты знаешь цену, то нет ничего невозможного. Тогда союзниками могут стать даже те, кто прежде держали нейтралитет или вовсе были врагами.

Я тяжело вздохнул. Все-таки общаться с умной женщиной – одной удовольствие. А не общаться – другое. Мне нравились тетеньки попроще. Или хотя бы моего возраста.

– Как бы то ни было, денег у меня нет. Да и едва ли они тебя заинтересуют. Но я могу замолвить о тебе словечко перед Великим Князем. К примеру, сказать, что Бешеную маковку мне дала Травница из Выборга.

Инга хитро сощурилась.

– Ты стал мудрей, Матвей. Или тебе кто-то подсказал, что мне интересно. Что, впрочем, тоже говорит о твоем уме. Я сомневаюсь, что ты просто попал пальцем в небо.

От этих слов почему-то похолодело внутри. Казалось, Травница видит меня насквозь. Я вообще не очень-то хотел подставлять ту же Наталью.

– У меня сильно развита интуиция.

– Самое лучшее, что ты можешь сделать сейчас – промолчать. Не люблю, когда мужчины грубо и неискусно врут. Итак, твоя цена меня полностью устраивает. Заключим сделку?

Я был, само собой, внимателен, как никогда. Как-то стало входить в привычку, что надо следить за каждым словом. Хоть в чем-то от рубежничества был существенный плюс. Ты начинал «фильтровать базар».

Сошлись на том, что я при удобном случае скажу Великому Князю, что семена для задания мне выделила Травница Инга из Выборга. Но рассказать Святославу я был обязан, поэтому здесь можно было даже не напрягаться. Клятва договора бы сделала все за меня.

Травница так легко согласилась на эту сделку еще и по причине самого растения. Ведь по сути, это был сорняк. Думаю, если бы я приложил усилие, то нашел его где-то еще. Проблема в том, что напрягаться как раз не хотелось. Поэтому, можно сказать, что мне повезло. От одного осознания этого внутри похолодело.

В общем, мы ударили по рукам, Травница вошла в теплицу к маковкам и достала со Слова нож. Учитывая, что я видел всю подноготную секретного хранилища Инги, это было даже забавно. Иными словами, она взяла нож со стола в теплице, где жили зеленухи.

Травница ловко и быстро срезала пару коробочек и выпотрошила их содержимое себе на ладонь. Семена оказались крупные, чем-то напоминающие тыквенные семечки, только более круглые. Странно, что никакой кислоты лично я не увидел. О чем сразу же спросил Ингу.

– Она появляется, только когда маковки уже зрелые, – объяснила мне Травница. – Но если ты сомневаешься, идем, покажу тебе кое-что.

Мы выбрались на задний двор. И на минуту у меня возникло даже какое-то подозрение, что все вокруг – это мираж. А Инга на самом деле обычный и вменяемый человек. Потому что на заднем дворе у нее царил чудовищный беспорядок. Здесь валялись разные вещи, которые обязательно пригодятся тебе позже, но не чаще раза в жизни. А, может, и никогда не пригодятся. Глядя на пустые горшки, доски, мешки с чем-то сыпучим, рассыпанный аквагрунт, покрытую вековой пылью мебель, проржавевший садовый инструмент, я отчетливо понимал, что Инга не часто сюда выходит.

– Возьми ту доску и положи здесь, – скомандовала она, ткнув наманикюренным пальчиком. У меня опять возник когнитивный диссонанс. Как с такими ухоженными ногтями можно возиться в земле?

Я послушно исполнил приказание, после чего Травница положила единственное семечко прямо на дерево.

– Под воздействием крови Бешеная маковка будет расти где угодно, – объяснила она.

Тут же вытащил откуда-то небольшую булавку – будто бы даже не со слова, а просто сняла с блузки – ткнула палец, и несколько крохотных капель сорвались с него и окрасили семечко в алый цвет. После чего Инга проворно, несмотря на собственные каблуки и бедлам вокруг, отскочила подальше. И потянула меня за рукав. Мы устроились шагах в двадцати от семечка. А Травница заодно еще создала какой-то непроницаемый купол. Видимо, нечто вроде щита.

– Нужно немного времени, – объяснила она. – А потом все случится.

Однако я уже видел, что происходит нечто странное. Создавалось ощущение, что кровь быстро испаряется. На самом деле семя Бешеной маковки впитывало ее, медленно набухая. И секунд через десять оно треснуло, а наружу пробился стебель, который стремительно стал превращаться в уже знакомый куст, опутывая корнями доску.

На полный процесс роста ушло около полутора минут. Вот только и это было еще не все. Главное отличие от того куста, что в оранжерее, – тот оказался незрелым. Наша напитавшаяся кровью семечка останавливаться не собиралась. Проявилось это в первую очередь в том, что плоды-коробочки потемнели до насыщенного бурого цвета, напоминая готовые разорваться фурункулы. И, собственно, предчувствие меня не обмануло. Довольно скоро с неприятным хрустом лопнула сначала одна коробочка, потом другая, третья.

Семена разлетались по округе с той самой обещанной жидкостью темного цвета. Выглядело это… отвратно и как-то пошловато. Но теперь хотя бы пришло понимание, как и что происходит.

На весь процесс созревания, образования куста и лопанья коробочек ушло от силы минуты три. Что меня, надо сказать, немного напрягло.

– А нельзя ли все это сделать быстрее? – спросил я.

– Можно, – ответила Инга. – Чем больше крови прольется, тем быстрее будут расти. А теперь идем, покажу еще кое-что.

Она убрала купол и мы приблизился к одной из коробочек. Кусок доски, на который пролилась та «кислотная жидкость» и часть плитки под ногами оказались оплавлены. Учитывая, что это было всего одно семечко, а Инга собрала несколько десятков – эффект меня устраивал. Да еще и крови там будет не пара капель, а побольше.

– Замечательно, – сказал я.

– То-то, а то разрыв-трава. С ней бы ты полчаса ждал какого-то эффекта.

После этого семена наконец перекочевали в мою ладонь. А следом уже отправились на Слово. Удивительное дело, но к походу в лабиринт все было готово. Даже подумать страшно. Подготовка безумного плана подходила к логическому завершению. Осталось всего ничего – просто осуществить его.

Травница щелкнула пальцем и перед нами появился домовой. Тот самый обросший седым волосом коротышка в костюме.

– Перенеси куст в оранжерею, ты знаешь куда. И собери все семена, ни одного не пропусти. Их в железный контейнер и мне в кабинет.

Домовой поклонился и стал шуршать, пытаясь навести порядок. Точнее, вернуть задний двор в исходное состояние легкого хаоса. А мы с Травницей пошли к выходу. Она даже взяла меня за локоть, как старого приятеля. И надо сказать, мне не было уж совсем неприятно.

– Ты приехал только из-за этого? – на прощание спросила Инга.

Мне даже показалось, что она хочет добавить: «Или из-за ларя?».

Что Травница в курсе реликвии, я догадывался. Только глупец будет думать, что она взяла себе под крыло парня на вырост, потому что увидела в нем перспективного рубежника. Можно сказать, что если в ситуации со спасением Наташи и был элемент случайности, то все происходящее дальше стало уже результатом серьезного проработанного замысла. Хотя это для тех, кто вообще верит в случайности.

– По дому еще соскучился, – уклончиво сказал я. – Спасибо, Инга.

– Ну если так, – кивнула она. – Береги себя.

– И тебе всего хорошего.

Когда захлопнулась дверь, я выдохнул. Нет, вот куда-куда, а в напарники Травницу брать точно нельзя. Она не из тех, кто готов играть на вторых ролях. И я сомневаюсь, что ей получится пожертвовать. Попробуешь откусить кусочек от Инги, глядишь, и зубы переломаешь.

– Хорошая сс… женщина, – заметила Лихо. – Вот такую тебе надо.

– Ага, чтобы вокруг нее на цырлах прыгать?

– Так ты вокруг своей чужанки также сс… станешь козликом скакать. Только пользы будет меньше. А эта рубежница умная. Сс… с ней наберешься силы и ума.

– Если не помру.

– Не без этого, – легко согласилась Юния. – Но баба умная. И опытная. Много сс… вещей правильных сказала.

– Что у каждого есть цена? Тоже мне новость. Надо лишь знать точную цену, – передразнил я Ингу. – Тогда союзниками могут стать даже те, кто прежде держал нейтралитет или вовсе был врагом.

Внезапно я застыл с открытым ртом, боясь пошевельнуться. Неужели все так просто? Еще я опасался двинуться, опасаясь, что эта правильная мысль ускользнет. Раньше, когда мы с Костяном напивались и мне «открывались» великие мудрости Вселенной, я их записывал, боясь забыть. А утром удивлялся пьяной ахинее, которую пытался запечатлеть. Иногда с какими-то странными схемами и формулами.

Сейчас ни ручки, ни листка не было. Приходилось запоминать. Да и чего запоминать? Надо лишь доехать до того самого нейтрального существа и потрындеть.

– Что, Юния, поехали в сауну?

– Шутишь опять, сс..?

– Какие уж тут шутки, когда серьезные вопросы на повестке дня. Такое ощущение, что я придумал, как все устроить с Князем.

Однако возле сауны меня ждал еще один сюрприз. Здоровый, двухметровый, с зарубежными корнями и питерской пропиской.

– Лео, ты чего тут делаешь?

– Так решил за тобой пойти, – сказал он. – Вдруг помощь понадобится. Но ты по Изнанке так резво рванул, что я отстал.

Ну да, у любимчиков Скугги были свои привилегии.

– У меня скоро столько помощников станет, что в туалет нельзя будет сходить, чтобы в толкучку не попасть, – усмехнулся я. – А чего ты не задаешь свой коронный вопрос?

– Какой вопрос? – не понял Дракон.

– Что с Князем делать будем? – теперь я попытался изобразить Леопольда, специально понизив голос.

– Так я пару часов назад тебя спрашивал, – не скрывал удивления рубежник. – И ты сказал, чтобы я не давил.

– Можешь давить. Виноградный сок, прыщи, на меня. За эти два часа, я, похоже, все придумал. Погнали, покажу.

Надо в сауну сделать какой-нибудь свой вход с боковой стороны. Во-первых, мне самому не доставляет удовольствие так долго идти по длинному коридору, слушая, как вокруг отдыхают люди. Порой совсем не сдерживаясь. Во-вторых, далековато. Пока все обойдешь – устанешь. По-любому в те подсобки есть черный ход. Как у нас принято говорить – запасный. У чура, что ли, спросить?

Былобыслав был на месте. Собственно, где ему еще быть? Мне вот сейчас стало интересно, есть ли у чуров личная жизнь? Ведь не почкованием они размножаются? Или эти ребята – как Дед Мороз, могут быть одновременно в нескольких местах? Если так, удобная штука.

– Приветствую тебя, достопочтимый Былобыслав, – обратился я к старому приятелю.

– И тебе не хворать, Матвей, – сказал он, внимательно взглянув, впрочем, не на меня, а на Лео. Ну да, он больше, мощнее, симпатичнее. С ним рядом я нахожусь в роли некрасивой подружки.

– Я хотел бы обратиться к тебе, Былобыслав, как к голове Выборгского э…. отделения чуров. У меня есть деловое предложение для ваших соплеменников, в котором вы будете в высшей степени заинтересованы. Но для этого мне надо будет поговорить с главным головой, уж прости за тавтологию.

– Деловое предложение? – почесал огромный лоб Былобыслав.

– Ага. Касательно того, чего нельзя называть, – я хитро подмигнул чуру.

Не знаю, что именно – эти слова, подмигивание или просто моя персона – но что-то сработало. Былобыслав кивнул и приказал мне ждать. А после исчез.

Эпилог

Названный при рождении Юлианом, а ныне откликающийся на имя Леопольд, редко жалел о своих решениях. Истинный воин не живет сожалением о прошлом. Как не внемлет надеждами, которые обитают в будущем. Он конструирует настоящее так, как нужно именно ему.

Подобное говорил отец. Конечно, не такими словами. Да, может, и не это вовсе. Столько могло забыться за четыре века. Однако Леопольд считал, что это именно наставления отца в том виде, в котором он их запомнил.

Теперь Дракон искренне сожалел о содеянном. И вместе с тем с большой тревогой смотрел в будущее. В общем, отошел от тех максим, которыми руководствовался так долго. А все дело в новом союзнике.

Когда живешь столько лет в ожидании постоянной опасности, предательства и страха смерти, то доверие становится непозволительной роскошью. Каждый рубежник на определенном этапе жизни запирает сердце на замок, не допуская туда больше никого. Но этот проклятый Матвей, который, казалось, жил как хотел и делал только то, что желал, растопил вечный лед. Леопольду на краткий миг показалось, что этот парень способен все перевернуть. Более того, именно Бедовый может стать настоящим другом. И Лео доверился. Раскрыл свою тайну мальчишке и теперь ужасно об этом жалел.

Дракон даже понимал почему. Когда ты дружишь с человеком, то очень много зависит от схождения характеров. Лео отличался спокойствием в обычное время, и вместе с тем его захватывала лихорадочная жажда действий в критические моменты. И сейчас был именно такой. Необходимо предпринять нечто, пока есть возможность. Ворваться, если надо, во дворец, где укрывается Князь, и…

Что именно и… – Леопольд сам пока не понимал. Он помнил, что связан клятвой со Святославом, потому не может причинить вред напрямую. Но вместе с тем у Дракона было четкое осознание, что надо непременно что-то делать. Время, которое никогда не являлось его другом, утекало как песок сквозь пальцы, хищно скаля свой оскал утраченных надежд.

А Матвей будто и не собирался ничего делать. Словно не понимал количество бед и несчастий, которые может натворить Князь. Как можно оставаться спокойным и равнодушными именно сейчас?

Еще Леопольд сокрушался о том, что к самой тревожной минуте он подошел в состоянии не полной силы. За годы скитаний в некоторых делах Дракон практически проникся истинной сутью вещей. Например, он понимал, что рубцы – палка о двух концах. Чем сильнее ты становишься, тем ощутимее проявляются требования хиста к тебе. Леопольд слышал в кулуарных беседах, что многие кощеи не принадлежат себе. И понимал, что это не просто пустопорожние рассуждения.

Потому не торопился стать сильнее, а следом угодить в зависимость. Потому не старался быстрее попасть под власть огня. Хватало и того, что порой против воли он с невероятным удовольствием подносил руку к горящей конфорке или касался раскаленного чайника. Будто даже невзначай. И лишь запоздало ловил себя на мысли, что это были не его желания. Первые звоночки о том, что будет с ним, когда он перешагнет порог ведунства.

Однако сейчас Дракон сомневался в том, хватит ли его сил, если завтра произойдет конец света. Если начнется война, в которой придется действовать одному, как диверсанту. А ведь у него было все подготовлено для того, чтобы стать не только кощеем, но и, возможно, приблизиться к крону.

Он давно купил расположение многих ученых и технического персонала из Брукхейвенской Национальной лаборатории в городе Новый Йорк. Там чужане создали диковинную штуковину. Как же… релятивистский коллайдер тяжелых ионов.

Леопольд не только выучил название, но и постарался вникнуть в суть того, как все работает. Путем множества столкновений ионов золота можно было достичь высокой температуры. Такой, при которой бы обычная материя распадалась, и образовывалась кварк-глюонная плазма.

Что такое кварк-глюонная плазма Леопольд лишь представлял в общих чернах. Но Дракон смог понять, что этого хватило бы на много рубцов. Пусть действовать пришлось бы не сразу, махом, а в несколько заходов. Но вот он – его путь становления кощеем или кем посерьезнее. Понятно, что отцу подобное и не снилось.

У него даже не было ощутимых препятствий – путешествие по Изнанке до Нового Йорка займет всего несколько часов, На Изнанке нет океана, лишь множество мелких речушек, да крупных озер. Однако сколько дней уйдет на возвышение – неизвестно.

Суть была в том, что сейчас Леопольд находился в подвешенном состоянии. Наверное, потому и отправился за Матвеем. Не чтобы обезопасить рубежника, тому едва ли угрожала опасность. Потому что сейчас он уж очень был нужен Великому Князю. И вряд ли найдется кто-то, кто рискнет пойти против Святослава.

Еще можно сказать, что Дракон шагнул на Изнанку, а затем пошел по следу хиста, чтобы хоть что-то делать. Сидение в четырех стенах квартиры, которая была усеяна «жучками» от людей Князя, угнетало Дракона. А тут какая-никакая, деятельность. К тому же в Выборге он не был лет пятьдесят, а то и больше.

Однако напор, с которым встретил его Матвей, легко убежавший от Скугги, а после сам нашедший Дракона, обескуражил Леопольда. Даже не обрадовал, в просто сбил с ног.

Вот как понимать этого рубежника? То он чуть ли не змеей шипит, чтобы его не трогали, а в следующее мгновение уверяет, что все устроилось. Ну или почти все. Осталось сущая мелочь – переговорить с чурами.

Этого Леопольд тоже не понимал. Всем известно, что эта нечисть (если вообще позволительно их так называть) себе на уме. И в дела людские не лезут, как бы их ни упрашивали. Кто учился в рубежных школах, знают о попытке подкупа норвежским королем Рагнаром (не чужанским, а настоящим), когда он сулил чурам полцарства.

И это не дурацкая присказка. Он действительно свез столько сундуков лунного серебра, что можно было выплавить из него собственную статую. И все для того, чтобы чуры открыли проходы в крепости его врагов. Иными словами, поспособствовали выигрышу в войне.

И что же? Чуры не только не согласились, они жестко наказали всех норвежских рубежников, закрыв проходы в их земли. А следом (связано это было или нет) северное королевство и попросту перестало существовать, уйдя под власть Швеции.

Поэтому к тому, что Матвей пытался «пообщаться» с чурами, Леопольд отнесся не просто с огромным сомнением, а даже с опаской. Как бы после подобных аудиенций не усугубить собственное положение. Да и кто такой Матвей, чтобы выдвигать такие предложения?

Однако еще больше Леопольд удивился, когда чур не просто выслушал слова рубежника, а кивнул и исчез. А вскоре появился. И не один.

Судя по огромным лбам и остаткам седых волос на могучих головах, прибыли не самые последние существа. Многие были так стары, что еле передвигались: кто опираясь на трости, кто на на плечи товарищей. Можно подумать, что прямиком из дома престарелых прибыл автобус с чурами.

Так казалось только на первый взгляд. В чем нельзя было ошибаться, так это в силе, исходящей от существ. И тогда Леопольда охватило нечто, что можно было сравнить с благоговением. Перед ним оказалась вся верхушка тех, на чьих плечах лежала ответственность за проходы между мирами.

Чуры по-хозяйски прошли в ближайший номер сауны, где тяжело и медленно расселись за большим столом. Кряхтя и помогая друг другу устроиться поудобнее.

– Давайте только без выпивки, и девочек вызывать не будем, хорошо? – улыбнулся Матвей.

Леопольд, прежде и так находившийся в состоянии натянутой струны, покраснел. Как там чужане называют это: «Иберийский стыд»? Когда говорит какой-то другой человек, а некомфортно чувствуешь себя именно ты. Вот что-то подобное сейчас происходило и с Драконом.

Чуры, понятно дело, никак не отреагировали на неуместную шутку. Они прибыли сюда не для того, чтобы оценивать остроты рубежника. Поэтому в затянувшейся тишине стало ощущаться неприкрытое напряжение.

Дракон тем временем все смотрел на чуров. Он удивился тому, что ему позволили сейчас присутствовать здесь. То ли забыли, то ли думали, что Леопольд – человек Матвея. Собственно, в какой-то мере так оно и было.

Сейчас рослый рубежник внимательно и цепко разглядывал собравшихся. С одной единственной целью – он тщетно пытался выявить самого главного из всех. Ведь известно, что у каждой группы людей, облеченных властью и силой, должен быть кто-то, возвышавшийся среди остальных. И это будто бы получилось. Точнее, главный выдал себе сам.

– Мы много наслышаны о тебе, рубежник. И только потому пришли. Но не стоит злоупотреблять нашим любопытством.

Говоривший чур был старым, с пигментными пятнами на лице, но вместе с тем голос его звучал удивительно бодро. Да и трости у него не оказалось. Единственное, его голова заметно покачивалась, как пустая тыква, насаженная на штакетину.

– Да, простите. Если вы хотите, можем сразу перейти к делу.

Леопольд ожидал снова каких-то шуток и кривляний. Он вообще не понимал, как в Матвее уживается эта серьезность и дурашливость. К месту и не к месту. Однако именно сейчас рассудительность рубежника взяла верх. Потому что он стал говорить. Да не просто говорить, а спокойно и связно развивать свои мысли относительно дел в Княжестве, планов Святослава и глобальной катастрофы, которая за этим последует.

Матвей напоминал сейчас какого-то чужанского политика, который медленно и четко рассказывает о своей программе на выборах. Разве что Лео был более чем уверен – его союзник придумал все это не так давно. Может, даже меньше получаса назад.

Чуры слушали без всяких попыток перебить, пусть многие и морщились. То ли у них не вызывали большого восторга слова Матвея, то ли они были не согласны с тем, что тот говорил. Однако в номере сауны, меньше всего подходящей для серьезных встреч, звучал лишь голос одного рубежника.

И даже после, когда Бедовый замолчал, никто не торопился сразу ответить ему. Разве что дряхлый, почти лысый старик, с двумя небольшими пучками седых волос на висках, подал голос:

– Чуры не вмешиваются в дела людей.

– Вам в любом случае придется вмешаться, – ответил рубежник. И Леопольд с удивлением для себя отметил, как тверд голос Матвея. – Если не сейчас, то после, когда Великий Князь все же доберется до… того, чего я не могу назвать, благодаря данной клятве. Что будет, если еще и этот мир разлетится на части?

Судя по взглядам чуров, которые те стали бросать друг на друга, это явно не входило в их планы.

– Правила хороши, – продолжал Матвей. – Правила и законы – это то, что удерживает нас от хаоса. Но наступает время, когда их нужно изменить. Иначе существующий порядок рухнет. Что вы будете тогда делать на руинах этого мира со своими правилами и законами?

Леопольд покачал головой. Ему казалось, что за четыре сотни лет он научился видеть людей насквозь и разбираться в них. Что-то вымывалось за это время из его жизни, чем-то он обрастал заново. Казалось, он прожил несколько жизней. Но таких, как этот рубежник, прежде встречать не доводилась. Как в нем сочетался острый ум с перманентной, часто излишней веселостью, а умение проникнуть внезапно в суть вещей с беззаботной поверхностностью?

– Ты не понимаешь, рубежник, – сказал теперь другой чур. Хромой, с кривым носом. Леопольд опять задал себе вопрос: «Кто же из них главный?а». – Мы физически не можем изъять то, о чем ты просишь.

– А, вот оно что, – улыбнулся Матвей. – Вопрос формулировок. Обожаю эти рубежные штучки. Просто пир для филологов. Ладно, давайте тогда разбираться по пунктам. Возможно ли это осуществить, если, скажем, всю основную задачу выполнят мои люди. А вы просто предоставите нам проход?

Чуры и рубежник разговаривали долго. У Леопольда давно затекли ноги и спина, потому что он стоял, вытянувшись по струнке. Но это была не та беседа, где можно пошевелиться и тем самым обратить на себя внимание. Само понимание того, что чуры шли навстречу рубежнику, – уже не укладывалось в голове. Вместе с тем Матвей вел диалог так, словно ничего особенного не происходило. Он развязно оперся на стол, с интересом переводя взгляд с одного говорившего на другого.

Лео даже задумался, может, так и надо было жить? Не слишком серьезно задумываться над невозможностью чего-то, а просто делать. И добиваться успеха? Он всегда скрупулезно подходил к планированию чего-бы то ни было. А вот Матвей просто делал.

Наконец чуры и рубежник пришли к единому знаменателю. Условия были понятны и просты. По крайней мере, для Лео. Но вот что произошло после, удивило Дракона. Каждый из чуров медленно поднялся на ноги, подошел к Матвею и пожал ему руку. А после вся делегация неторопливо отправилась обратно в коридор, оставив их наедине.

– Жесть, – сел на лавку Бедовый. – Словно со своей училкой литературы из школы разговаривал. Вроде все понятно, а договориться не можем. Реально образ русского человека в творчестве Шолохова, Зорин к доске, блин.

– Ты понимаешь, что сейчас сделал?

– Чего? – встрепенулся Матвей.

– Ты заключил договор с чурами.

– А, это. Ну да, знаешь, мне подсказали тут недавно, что договориться можно хоть с чертом лысым. Главное знать, что нужно противоположной стороне. А что необходимо чурам, знают все. Просто я приправил все щепоткой той информации, о которой знал. Ведь Великий Князь и правда пытается добраться до… до… блин, не могу сказать.

– Добраться до Оси.

Бедовый заговорщицки подмигнул.

– Я этого не говорил, – даже поднял руки Матвей, словно сдаваясь.

– Я не только об этом. Ты заключил договор с чурами.

– Лео, ты меня пугаешь. Сейчас, конечно, не сезон для энцефалитных клещей, но давай на всякий случай тебя проверим.

– За руку. Как с рубежниками.

– А… – только теперь дошло до Бедового. – А… Точно. Причем, со всеми скопом и сразу. Впрочем, сомневаюсь, что они люди. В смысле, рубежники. Но и то, что обладают правами большими, чем нечисть, это точно. Забавно.

– Забавно, – повторил Лео, хотя на ум ему приходило совсем иное слово.

– Мой драконорожденный друг, это все лирика и к делу не имеет большого отношения. Потому что похитить то, что собирает Князь – не так уж и сложно. Гораздо важнее сделать так, чтобы он вообще оставил свои сумасшедшие планы по развалу этого мира.

– Ты об этом не говорил с чурами, – нахмурился Дракон.

– Все правильно. Дело в том, что это совершенно не их забота. Да и что они могут? Сам же слышал, даже помогая нам, они будут играть в нейтральную Швейцарию. Кстати, погоди.

Матвей вытащил телефон, набрал номер и после второго гудка ему ответили.

– Я все придумал и даже кое с кем договорился. Надо встретиться и обсудить детали… Да… И я буду не один.

Лео напрягся так, что даже голова заболела. Он помнил слова Матвея о том, что на него вышли люди со стороны Великого Князя, которые также хотели остановить Святослава. Однако прежде надеялся, что Дракону удастся сохранить инкогнито. Выходило, что нет.

А еще Леопольду не понравилось, с какой легкостью обо всем этом сказал Матвей. Словно речь шла о чем-то несущественном.

– Лео, ну чего ты на меня волком смотришь? Тебе все равно придется с ними встретиться, пока я буду в Башне Грифона. Это все тоже часть плана. Знаешь, я сегодня даже пугаюсь своей гениальности.

– Так, может, ты просто расскажешь все о своем плане?

– Расскажу, обязательно расскажу, как только мы встретимся с нашими друзьями в Питере. Чтобы два раза попусту языком не молоть. Ты не поверишь, но меня все эти переговоры ужасно утомляют.

Он поднялся на ноги и подхватил свой неизменный рюкзак, с которым никогда и не расставался.

– У нас только одна забота, – сказал будто мимоходом Матвей. – Достать кровь Алексея Вредителя.

Лео застыл на месте, словно услышал нечто невообразимое. Хотя, так оно и было. Достать кровь крона – самого сильного существа в Княжестве. Попахивало не просто сумасбродством, а искренним сумасшествием.

Бедовый обернулся, махнув Дракону рукой.

– Да не переживай, я уже кое-что придумал. Главное – сделать это четко и незаметно. Даже не знаю, что бы вы без меня все делали.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Интерлюдия

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Интерлюдия

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Эпилог